Как друг (гет)

Q.V.: Всем привет, это снова я. Предыдущая 10 глава вышла 13 июля 2019 года, сегодня то же число, но год 2022. Мне кажется, поговорка про обещанное, которое ждут три года, была придумана именно на этот случай. Я обещала, что закончу историю, я свое слово сдержу. Она практически дописана и будет выложена в скором времени полностью. От себя лишь скажу, что в жизни бывают разные вещи, в том числе и такие, после которых писать не поднимается рука. Но хорошо, что время идет, а вместе с ним проходят и тяжелые периоды в жизни. Если кто-то из вас не терял надежду и веру в меня, большое спасибо, я, правда, хотела дописать фанфик все это время, но не могла. Теперь могу. Правда вам скорее всего придется перечитать с самого начала, вряд ли кто помнит, с чего все начиналось)) Буду рада вашим комментариям, если захотите их написать, благодарна каждому, кто потратит на сие творение время. Рада вернуться^^

После того, как в Пророке и Придире напечатали тот злосчастный снимок, спокойной жизни пришел конец. Сказать, что дни перестали приносить Гермионе радость, это не сказать ничего. Каждый человек на ее пути норовил доставить все большие неудобства, вывести из себя, сломать то шаткое самообладание, которое она с таким трудом восстановила.

Назойливые журналисты зазывали на интервью: приходили лично, закидывали письмами, передавали просьбы через мало-мальски значимых в Министерстве знакомых.

К вниманию подобного рода Гермиона привыкла, а если не вдаваться в мотив всей этой возросшей популярности, то думать об этом более минуты и не следовало, но мотив был, как и действующие лица, поэтому абстрагироваться полностью было невозможно. Но что действительно выбивало из колеи, так это ситуация с Роном, который демонстративно избегал девушку: вставал и уходил, едва она появлялась в компании, намеренно быстро заканчивал переговоры с министром, как только она входила в кабинет, в столовой за обедом оставлял еду не тронутой и покидал помещение. Последний факт особенно настораживал, так как Рон Уизли, намеренно отказывающийся от еды, было доселе невиданное зрелище.

Все это в совокупности вызывало в Гермионе чувство стыда. Если вдуматься, то с чего бы вдруг, но на деле она смущалась всякий раз, едва становилась причиной бегства Рона. От этого портилось настроение, а окрыленность, появившаяся в ней после нового «знакомства» с Малфоем, терялась, меркла, появлялось чувство отвращения к себе, словно она делает нечто противозаконное. Даже нарушать школьные правила много лет назад не было так стыдно.

Какая-то часть ее души кричала: «Кому какое дело до твоей личной жизни?», но был и слабый голосок, который твердил, что она не имеет права строить свою судьбу именно в таком направлении, что она поступает неправильно, что нарушает все законы здравого смысла, что допускать подобное ниже ее достоинства. Временами хотелось закричать: «А кто же судьи?! Кто решает, кому с кем можно встречаться и спать? Почему личное для каждого должно обязательно получить одобрение общества?». Гермиона знала ответы на эти вопросы, знала, что сказала бы на все это, если бы речь шла не о ней, а о ком-то другом, кто был бы замечен в подобном непотребстве. Непотребстве? Серьезно? Мерлин, что же происходит с ее жизнью?!

Наряду с Роном некоторые знакомые также перестали вести с ней беседы, ограничиваясь лишь еле слышным приветствием. Скорости, с которой они покидали ареал нахождения Гермионы Грейнджер, позавидовал бы создатель всей серии метел «Молния». Это расстраивало меньше, но все же вселяло дискомфорт, и каждый поход на работу становился отныне сродни пытке и вселял желания скорее добежать до своего кабинета и покинуть его только тогда, когда из Министерства уйдет его последний сотрудник. Вот чем грозит каждому общение с бывшим Пожирателем, с тем, чья семья в свое время забрала у других волшебников так много. Министр напрасно думал, что общество простит их, если он простит, если позволит их детям вернуться к нормальной жизни. Ничего уже не будет как прежде, никто никогда не перестанет ассоциировать фамилию Малфой с чем-то нейтральным, она навсегда останется частью истории о семье убийц, и даже слова Гарри о том, что Нарцисса намеренно соврала Волдеморту ради него, что Гермиона Грейнджер испытывает симпатию к Драко не изменят и не перевесят чашу ненависти, которая укоренилась у волшебников Британии к данному роду.

Тем временем так неожиданно доставшееся разрешение на визит в Азкабан Драко непременно захотел использовать. Он проинформировал соответствующие структуры о предпочитаемой дате и времени, получил одобрение и отправился в Министерство, чтобы попасть на встречу с отцом.

Однако пройти к комнате отправки в Азкабан незамеченным ему не удалось. В нужном коридоре он встретил Рона. Разумеется, тот не прошёл мимо, а остановился прямо перед дверью, которую Драко уже схватил за ручку.

― Какими судьбами, Малфой? ― начал он без приветствий. ― Помнится, в эту комнату тебе путь заказан до следующего месяца.

― У тебя устаревшая информация, ― ответил Драко, не желая выходить из себя, так как это могло отнять много времени. ― Разрешение у меня есть, подписанное министром. Все бумаги в порядке, визит согласован.

― Какого хрена?! ― возмутился Рон, выхватывая из рук Драко свиток пергамента. Нервно пробегаясь по тексту глазами, он багровел на каждом слове. ― Как это понимать? Кто его тебе дал?

― А если не орать, а раскинуть мозгами? ― предложил Драко. ― Кто мог мне так сердечно помочь?

Видит Мерлин, Драко не собирался так быстро сливать своего союзника, но желание позлить Уизли взяло верх. В данную минуту он даже не думал, каким мозговыносом обернется для Гермионы эта ситуация. Все, чего хотелось, чтобы рыжий придурок лопнул от гнева, и судя по лицу, тот был уже на грани. Рон без слов вернул свиток обратно Малфою, обошел его и пулей покинул коридор. Драко закатил глаза, мысленно пожелав Гермионе хорошего дня, но тут же вернул свое сознание к основной теме сегодняшнего визита в Министерство: встрече с отцом.

Азкабан встретил его в своем привычном унылом виде, однако ощущения у самого Драко отличались от чувств во время предыдущих визитов. В этот раз тюрьма не казалась такой уж мрачной. Да, он понимал и осознавал, что хуже этого места, скорее всего, не сыскать во всем мире, но его отношение претерпело небольшие изменения. Хотя это скорее относилось к его внутреннему ощущению самого себя. В душе поселилась необъяснимая легкость, и он знал ее причину. Он не хотел думать о Гермионе, потому что не узнавал самого себя в эти моменты, но отрицать явные вещи тоже не мог: она сделала для него очень много, за это он ей был безмерно благодарен.

Люциуса привели в комнату для свиданий. Все же встречаться в этих стенах было приятнее, чем в атмосфере, где он проводит все остальное время. Решетки, другие заключенные, обшарпанные стены — все это уж точно не вдохновляло.

― Добрый день, отец! ― Драко подался навстречу вошедшему отцу.

― Сын! ― Люциус, казалось, не мог поверить своим глазам. ― Как это возможно? Я считал дни, в этом месяце больше не должно было быть встреч.

― Да, ты прав, ― кивнул Малфой-младший, сопровождая отца под локоть к скамье. ― Это разрешение мне дали вне очереди.

― О чем ты? ― настороженно спросил отец, глядя сыну в глаза.

― Все дело в… ― Драко посмотрел по сторонам и понизил голос. ― Грейнджер. Она достала его.

― Гермиона Грейнджер? ― не поверил Люциус. ― За какие заслуги?

― Отец, ― проговорил Драко и покраснел. Наверно впервые в жизни. Это, естественно, не укрылось от пронзительного взгляда Люциуса. ― Я тебе рассказывал о программе реабилитации от министра… Так вот Грейнджер что-то вроде моего куратора.

― Ты имеешь на нее влияние? ― тут же спросил отец.

― Нет, ― слишком быстро ответил Драко.

― Но тем не менее разрешение на визит ты получил, ― Люциус не сводил с сына глаз, которые уже горели от рисующихся перспектив. ― Ты должен сблизится с ней.

― Отец, ― возразил Драко.

― Только не говори, что это не приходило тебе в голову, ― сказал Люциус, на мгновение вернув себе прежнюю осанку, когда много лет назад приходилось продумывать очередную стратегию по достижению определенных целей через сотрудников Министерства. ― Если мне не изменяет зрение, то эта девушка вызывает в тебе эмоции. Хотя ничего кроме отвращения эта грязнокровка не должна тебе внушать, все же в нынешней ситуации я склонен закрыть на это глаза.

― Я не стану использовать ее, ― сказал Драко со всей присущей ему серьезностью, однако он отметил, как поведение отца и тон изменились, пробуждая в нем уже забытый страх перед его авторитетом.

― Упаси Мерлин, ― закатил глаза Люциус. ― Рассчитывать на кого-то ей подобного? Ты позабыл все мои заветы, сынок? Я предлагаю тебе использовать самого себя, твои личные таланты, раз уж у тебя получается действовать таким образом.

― Ты все не так понял… ― тихо проговорил Драко.

― Это ты не понял, сын, ― покачал головой Люциус. ― Нашей семье нужно вернуть доброе имя и значимость, разморозить счета и дать возможность жить так, как мы привыкли. Если не всем нам, то хотя бы вам с матерью. Мне все равно, как ты это сделаешь, но ты сделаешь!

― Хорошо, ― кивнул Драко. Ему захотелось поскорее покинуть это место, впервые в жизни общество отца его угнетало. За эти годы он отвык от этого давления, теперь же оно воспринималось как пресс, который норовил раздавить. ― В следующий раз я постараюсь принести хорошие новости.

― Я надеюсь, ― одобрительно кивнул отец, когда за ним уже пришел тюремщик. ― Помни, кто ты.

Драко стоял молча, пока отца не увели. Он долго смотрел вслед закрывающейся двери, а в висках стучало только одно: «Помни, кто ты». Он помнил, знал, не забывал ни на минуту. Он ― Малфой. И это, видимо, приговор. Но и поделом, ведь он только что пообещал отцу сыграть в игру, практически поддержал идею манипулировать Гермионой, чтобы добиться каких-то благ. Вернуть благосостояние Драко хотелось, но не ценой нового витка презрения к своей фамилии. Не в этот раз, не на пути реабилитации.

 * * *

Полумна шла по Косому переулку и без каких-либо особых мыслей разглядывала витрины. Это была обычная прогулка в обеденное время, после которой оставалось поработать еще чуть-чуть и можно возвращаться домой. Завернув за угол, она столкнулась лбом с человеком, который шел в ее сторону.

― Прошу проще… ― Полумна не договорила фразу, так как увидел причину своего синяка на лбу. ― Ты?

― Я, ― самодовольно заявил Тео.

― Что ты тут делаешь? ― потирая ушибленный лоб, спросила Полумна.

― Это общедоступное место, ты его не купила, ― Тео улыбался во весь рот.

Сказав это, Нотт-младший обошел девушку и вышел на центральную улицу. Полумна посмотрела ему вслед. Этот мерзавец умел сохранять интригу, которая оставляла чувство недосказанности, пробуждая любопытство.

― Подожди, ― окликнула Полумна. Тео повернулся. ― Я назначила тебе встречу в архиве Министерства после обеда. В данный момент ты должен проходить там анкетирование.

― В этом мире есть вещи поинтереснее опросников среди гор старых и пыльных свитков, ― в своей обычной манере парировал Тео.

― И что же может быть интереснее? ― надув губы, спросила Полумна, стоя перед Тео и глядя ему в глаза. Он огляделся по сторонам и повернулся к ней.

― Например, ты, ― прошептал он на ухо девушке и поцеловал ее. Ей показалось, что она оглушена. Это было так неожиданно, что сбивало с толку. Как вообще можно здраво соображать, когда рядом этот самовлюбленный нахал. Но так ли уж он влюблен в себя… Полумна потерялась в ощущениях и не смогла сразу сообразить, что происходит, однако в себя ее быстро привел резкий рывок: кто-то прямо перед ее носом оттащил Тео за шкирку. В следующую секунду она уже наблюдала двух сцепившихся молодых людей на древней брусчатке, которой вымощен Косой переулок уже несколько столетий.

Тем, кто прервал поцелуй, избавив ее от этого запретного наваждения, был Невилл. Но что он делал здесь в разгар дня?! Очевидно, то же, что и они: искал приключения на буйную голову.

Полумна закрыла лицо руками, приводя мысли в порядок. Она не могла поверить, что все это происходит с ней. Она же стоит тут как героиня какой-то дешевой романтической книжонки, за которую по сюжету борются два горячих парня. Но Полумна совсем не считала себя хоть каплю похожей на этих девок с вечно заготовленными слезами на публику, она была другой и именно поэтому никогда бы не подумала, что может стать яблоком раздора.

Пока она складывала в голове «как» и «почему», в драке наметился победитель. Невилл сидел верхом на Тео и одной рукой держал его за ворот рубашки, а второй молотил по лицу. Мерлин, еще мгновение и он сотрет с этой милой физиономии все ее очарование!

― Хватит! ― воскликнула Полумна и взмахнула палочкой. Дерущихся откинуло на небольшое расстояние друг от друга. ― Вы совсем из ума выжили?!

― Особенно я, ― сплевывая кровь опухшими губами, сказал Тео. Полумна закатила глаза, Невилл дернулся.

― Ты мерзкий придурок, Нотт! ― прокричал Невилл. ― Кто тебе позволил протягивать руки к моей девушке?

― Ну очевидно же, что не ты, ― вздохнул Тео, с трудом поднимаясь. Лицо жутко жгло, по ощущениям он примерно представлял, что из себя на этот момент представляет. Зрелище еще то, сто процентов. ― Ну так что, второй раунд?

― Ах ты… ― Невилл поджал губы от злости, готовый наброситься на врага в любую секунду.

― Да вы серьезно?! ― воскликнула Полумна, оглядев обоих. Странно, но посмотрев в глаза Тео, она поняла, что он ни капли не жалеет, не пытается скрыть свою боль и дискомфорт от побоев. Но зачем ему все это? Зачем он продолжает провоцировать Невилла?

― Полумна, дорогая, не лезь, я убью этого ушлепка! ― прокричал разъяренный парень.

― Мерлин, меня только что назвал ушлепком Невилл Долгопупс! Караул, вызывайте спецотряд Мунго! ― потешался Тео, он явно напрашивался, готовый отхватить еще оплеуху.

― Заткнись! ― ответил Невилл. ― Иначе я убью тебя!

― Может вы успокоитесь? Оба! ― взмолилась Полумна. ― Что вы устроили тут при всех!

― Твой благоверный не выдержал нашего поцелуя, ― проговорил Тео и тут же получил новую порцию ударов от Невилла, который с невероятной проворностью преодолел разделявшее их расстояние, пока Полумна пыталась понять, какого лешего Нотт не унимается.

На его лице уже не было живого места, от последнего удара послышался какой-то хруст. Невилл выглядел обезумевшим, а Тео продолжал смотреть в глаза Полумне, лишившейся дара речи. В ее воображении все смазалось, она не могла осознать происходящее в полной мере со стороны здравомыслия. Вокруг творился какой-то абсурд, а она стоит и смотрит, как ее бойфренд практически убивает подопечного.

Наконец дерущихся растащили. Кто-то вызвал правоохранительный отряд и целителей. Они быстро осмотрели Тео и, погрузив на носилки, трансгрессировали.

К Полумне подошел какой-то человек в форме.

― Что тут произошло, мисс? ― спросил он, пытаясь понять взгляд девушки. ― Из-за чего драка? Зачинщик Нотт?

― С чего вы взяли? ― Полумна пришла в себя. ― Его же забрали в Мунго.

― Да, но это же сэр Долгопупс, ― в голосе инспектора слышалось уважение. Полумну почему-то рассмешило это сочетание «сэр» и «Долгопупс», перед глазами всплыл образ рыцаря из сказки, который ходил к пещере, чтобы сразиться с драконом. Да, Невилл вполне мог бы сразиться с чудовищем, и даже победить, храбрости ему было не занимать. Но все это казалось ей сейчас таким несущественным. Он до полусмерти избил человека из-за какой-то глупости. Таким жестоким она видела его впервые.

― И что? Ему можно бить людей? ― спросила Полумна у инспектора, тот сразу растерялся. Невилла допрашивал…опрашивал другой человек. Со стороны было видно, что никто не собирается составлять протокол. Полумна не желала больше тут находиться, поэтому пошла прочь. Через пару мгновений Долгопупс догнал ее.

― Ничего мне не скажешь? ― спросил он, преграждая ей путь.

― А что ты хочешь услышать? ― ответила Полумна, остановившись и сложив руки на груди.

― Ты целовалась с ним, ― Невилл был крайне зол и обескуражен одновременно.

― Нет, это он меня поцеловал, ― поправила Полумна. ― Но даже это не дает тебе право избивать его до такого состояния. Я не узнаю тебя, Невилл. С каких пор ты стал таким жестоким?

― Жестоким? ― Невилл был сбит с толку. ― Ты считаешь это нормальным? Целоваться с чужой девушкой?

― Нет, это не нормально, ― ответила Полумна. ― Но вряд ли он посмел бы поцеловать чужую невесту!

Воспользовавшись замешательством молодого человека, Полумна обошла его, а через пару шагов и вовсе сорвалась на бег. Она понимала, что слукавила. Зная Тео, насколько он позволил ей себя узнать, его не смутило бы даже наличие кольца на указательном пальце, но с другой стороны, она наконец высказала то, что давно сидело в ней: они были вместе уже довольно продолжительное время, но Невилл так и не спешил попросить ее руки.

 * * *

С тех пор как Невилл демонстративно перестал уделять время своей подопечной, Пэнси и Милисента постоянно были неразлучны и таскались за Дином. Это жутко напрягало и раздражало, особенно учитывая, что они вечно задавали наитупейшие вопросы и отказывались выполнять задания.

В этот раз он поручил Пэнси изучить многочисленные свитки с хроникой жизни семьи Паркинсон, чтобы она отметила то, что верно, а что слухи, однако войдя в кабинет, понял, что она их даже не открывала, потому что была не одна: Милисента сидела за его столом и без умолку болтала.

― Какого черта тут происходит? ― спросил Дин, нахмурившись. ― Что она тут делает?

― Пришла ко мне в гости, Томас, ― закатила глаза Пэнси.

― Невилл куда-то смылся, ― ответила Булстроуд. ― Использует любую возможность, чтобы не выполнять свои обязанности.

― И его можно понять, ― проговорил Дин. ― Обязанности так себе.

― Но-но! ― пригрозила пальцем Милисента. ― Я между прочим довольно приятный собеседник.

― Ага, ― кивнул Дин, проходя ближе к дивану. ― Даю тебе пару секунд, чтобы покинуть нас.

Пэнси и Милли переглянулись. Через мгновение они подошли к Дину с обеих сторон и насильно усадили его на диван между ними.

― Какого… ― начал было он.

― Ну Томас, ― девушки положили руки на его колени, он сглотнул. ― Это же двойной успех, когда у тебя по факту не одна, а две подопечные.

Дин смотрел перед собой и прикидывал варианты. Перспектива быть скомпрометированным пугала, но он умел себя контролировать. Думал так. Поэтому глубоко вздохнув, он скинул навязчивые руки с себя и встал.

― Я отойду ненадолго, ― сказал он. ― Когда я вернусь, чтобы духа твоего здесь не было, Булстроуд! Усекла?!

Дин вышел из кабинета, девушки рассмеялись. Когда Дин вернулся, то, естественно, увидел, что его слова никто не собирался воспринимать всерьез. Девушки стояли у стола, опершись на него локтями, короткие юбки едва прикрывали их бедра. Дин смотрел на эту картину и впервые подумал о том, что, возможно, в этой ситуации и правда есть двойная выгода…

 * * *

Рон окликнул Гермиону посреди огромного, заполненного людьми коридора. Сначала она подумала, что он сменил гнев на милость и снова хочет общаться, но по мере приближения в глаза бросалось его разъяренное лицо. Она поняла, что он к ней с претензиями. Прокрутив в голове все, из-за чего он мог бы лететь с такой скоростью, нарушив «обет молчания», она догадалась. Через секунду он резко затормозил перед ней.

― Какого лешего происходит, Гермиона? ― прорычал он, заставив половину окружающих людей остановиться и посмотреть на него.

― В чем дело, Рон? ― Гермиона решила включить кнопку «ничего не понимаю». Людям, которые уже явно забыли куда шли и следили за разворачивающимся спектаклем, она нервно улыбнулась.

― Что я такого тебе сделал, что ты вставляешь палки мне в колеса?! ― орал он. ― Зачем ты лезешь в мою работу?! На каком таком основании?!

―Успокойся, Рон, ради Мерлина! ― Гермиона не ожидала такого ора, поэтому сразу включилась собранность и самоконтроль. ― Если ты хочешь о чем-то поговорить, то мы можем пройти в мой кабинет, в противном случае я не стану тебя слушать, поскольку информация может быть конфиденциальной, а тут слишком много людей без допуска к сведениям такого уровня.

Половину людей пошаркали ногами на месте и медленно начали покидать «зону конфликта». Рон оглядел остальных, по его виду было понятно, что ему абсолютно наплевать на допуски и разрешения, его волновало только одно: почему Гермиона вмешивается в его работу с Малфоем. Он рванул ближайшую к себе дверь, кабинет оказался пуст. Он указал Гермионе жестом входить. Она закатила глаза, предвкушая огромный скандал, но решила, что не будет отмалчиваться, если Рон начнет переходить границы.

Едва она вошла, Уизли влетел вовнутрь и захлопнул дверь. Гермиона незаметно шепнула оглушающее заклятие.

― Что ты устроил там при всех? ― «Наезжай первой, пристыди его!», кричало ей подсознание. Она думала, что он начнет оправдываться и конфликт постепенно будет погашен.

― Гермиона, я спрашиваю тебя снова, ― но Рон был настроен решительно. ― Я только что узнал, что за моей спиной, в обход моего запрета ты поспособствовала визиту Малфоя в Азкабан! Какого черта ты так себя ведешь?! До такой степени потеряла голову?

― О чем ты говоришь, Рональд? ― Гермиона была возмущена вопросами друга. ― Мы оба знаем, что ты хитростью использовал его ежемесячный визит в тюрьму, что было крайне некрасиво с твоей стороны, поэтому я…

― Мне абсолютно по барабану, Гермиона, красиво это или нет! ― Рон был взбешен не на шутку. Впервые девушка поняла, что за свои убеждения ей придется бороться уже не с врагами, а с друзьями. ― Малфой мой подопечный, за него отвечаю я и больше никто. Кто позволил тебе вмешиваться во все это, даже если мои методы тебя напрягают?! Или ты решила теперь помогать своему благоверному во всем?

― Он не мой благоверный, ― возразила Гермиона и почувствовала, что опять как будто оправдывается. ― Послушай, Рон, мы не должны действовать личными интересами, какой-то детской ненавистью, непрощенными обидами. Мы на работе, поэтому…

― Личными интересами, Гермиона, подарками для нового возлюбленного, ― не унимался Рон. ― Вот чем мы уж точно не должны заниматься!

Гермиону словно кто-то ударил по затылку. К нападкам Рона и его излишней эмоциональности она привыкла с детства, но вот эти фразы, как будто ему все понятно, как будто она какая-то дура, которая может наплевать на свой долг во имя блага человека, с которым у нее что-то вроде романа, просто выбивали почву из-под ног. Внутри становилось гадко, как будто в кристально чистую воду попало нефтяное пятно. Ей было обидно за себя, она не заслуживала таких нападок, но вместе с тем эти упреки пробуждали в ней нечто новое: гордыню, тщеславие. Она понимала, что это нехорошо, но думать об этом больше не хотелось.

― Значит так, Рональд, ― тон Гермионы стал другим, и Рон тут же изменился в лице. ― Я думала, что с возрастом ты стал шире мыслить, усваивать больший объем информации, помнить, кто есть кто в Министерстве магии. Но судя по тому, что я сейчас услышала, истинный порядок вещей в твоей голове уложился как-то неправильно.

― К чему ты ведешь, Гермиона? ― спросил Рон более спокойным тоном.

― Я без пяти минут личный помощник министра магии, ― продолжила Гермиона, словно ее никто не перебивал. ― Прошу запомнить и зафиксировать в памяти эту незначительную деталь. Поэтому если я выдаю какие-то документы твоему подопечному или чьему бы то ни было еще без уведомления наставника, значит имею на это право. Конкретно в данном случае визит Драко в Азкабан санкционирован лично мистером Бруствером, я принимала в этом лишь косвенное участие. Поэтому если у тебя есть вопросы о компетентности министра, то задай их ему лично, а у меня полно важных дел, одно из которых, подготовить заключение о работе всего вашего отдела над программой реабилитации. Сделать его я должна на основе ваших промежуточных отчетов, которые до сего момента мне сдали только Полумна и Симус. Поэтому, Рональд, ― она строго на него посмотрела, он стоял как в воду опущенный. ― Если ты закончил орать на старшего по званию коллегу, то займись лучше отчетом, ведь это то малое, что ты должен делать в срок без всяких напоминаний.

Под гробовую тишину Гермиона покинула помещение, снимая параллельно оглушающие чары.

 * * *

Вечером в палату Нотта пришел посетитель ― Полумна Лавгуд. Теодор сидел на койке, привалившись к ее спинке. Палочкой он вырисовывал мерцающие искрами узоры. На звук открывшейся двери он даже не отреагировал, словно ждал гостей, хотя так оно и было.

На вошедшую Полумну он посмотрел лишь через несколько секунд, прервав свое колдовство. Мерцающие огоньки разлетелись по комнате и зависли, создавая впечатление летающих светлячков.

― Говори, ― поторопил Тео, тишина его угнетала. По глазам Полумны было ясно, что видок у него плачевный, несмотря на то, что целители уже провели массу ритуалов по заживлению ран и облагораживанию его внешнего вида.

― Что сказать? ― спросила Полумна, подходя ближе. ― Извини за Невилла.

― О, имя этого придурка последнее, что я хотел бы слышать, ― взмолился Тео. Раны на лице саднили, от произнесенных слов губа снова начала кровоточить. ― Да и причем тут он, если виновата ты.

― Я? ― Полумна была сбита с толку. ― Ты о чем вообще?

― Если бы не ты, мое лицо было бы цело, ― сказал Тео, вытирая кровь с губы рукавом белой рубашки.

― Какой же ты негодяй, ― у Полумны не хватало сил ругаться, сегодня столько всего произошло, что эмоций практически не осталось. Она села на кушетку и посмотрела ему в глаза.

― О, да, ты даже не представляешь насколько, ― попытался усмехнуться Тео, было больно.

― Куда уж хуже? ― спросила Полумна, злая на Нотта.

― Я видел, что он идет, ― ответил Тео, взглянув в глаза Полумны и пронаблюдав весь спектр возникших эмоций: удивления, гнева и негодования. ― Искушение было слишком велико.

― Какое искушение, Нотт? ― вскочила с места Полумна. ― Ты хотел спровоцировать на драку Невилла? Зачем тебе это?!

― Чтобы он, наконец, отстал от тебя и узнал все, ― ответил Тео.

― Что все? ― Полумна не находила себе места и беспокойно выкручивала пальцы.

― Ты будешь со мной хочешь того или нет, ― сказал Тео достаточно твердо, чтобы у Полумны не возникло желания спорить.

― Мне лучше уйти, ― сказала Полумна.

― Не лучше, ― тут же возразил Тео. ― Ты не хочешь уходить.

― Скажи мне, ― Полумна вернулась на место, чтобы снова взглянуть в глаза человека, логику которого она не понимала. ― Тебя что, вообще не смущает, что я в отношениях, что у меня есть бойфренд?

― Какой он тебе бойфренд, если ты сейчас здесь, со мной? ― сказал Тео без капли улыбки. ― Можешь сколько угодно называть ерунду между вами отношениями, но ты тут и это громче всяких слов.

― Ты ненормальный, ― покачала головой Полумна, начав разглядывать мерцающие огоньки.

― И не говори, ― вздохнул Тео. Тело безумно болело, голова шла кругом, нос распух, глаза практически не видели, но оно того стоило. Она рядом с ним, а остальное не имеет значения.

― Но как же это твое «между нами нет чувств»? ― спросила Полумна, прекрасно понимая, что все от и до в доме Нотта было частью его игры в мнимое безразличие. Он просто забавлялся, уже тогда зная, что не пройдет и пары дней, как он снова захочет проверить эти губы на вкус.

― Вранье на вранье, ― ответил он с улыбкой. ― Все, что сейчас есть, это чувства, и они сделали меня похожим на тыкву для Хеллоуина.

― Сам виноват, ― пожала плечами Полумна. ― Я ухожу, иначе еще пара минут и ночью меня ждут кошмары. Выздоравливай, Теодор.

― Если решишь вызвать меня завтра, я наверно не смогу прийти, ― усмехнулся Нотт.

― Приходи, когда лицо будет в порядке, чтобы в случае чего я могла разукрасить тебя уже собственноручно, ― ответила Полумна и поспешила покинуть палату, пока этот без пяти минут калека не придумал еще что-то, чтобы она осталась. Нотт испытывал жуткую боль, ведь все эти заживляющие снадобья и настойки отвратительны на вкус и очень жгут травмированную кожу, но внутреннее ощущение радости позволяло ему переносить тяготы стойко и даже улыбаться. Впервые в жизни он был влюблен и чувствовал, что это может быть взаимно.