Первозданная магия (гет)

Теперь Крауч мерз. В помещение было очень холодно, но, казалось, что его собеседник вообще не обращал на это внимание. Он сидел в кресле и выглядел расслабленно, лишь в светлых глазах отражалось истинное настроение, и тут Крауч был с ним абсолютно солидарен. Вряд ли бы они встретились по собственному желанию при иных обстоятельствах. Да и к тому же молчаливость этого мага крайне раздражала.

— Я понимаю, что наши действия это вынужденная мера, но по-прежнему не одобряю привлечение мисс Грейнджер. Она слишком эмоциональна и поэтому я боюсь непредсказуемых последствий.

Маг приподнял бровь.

— У нее личная заинтересованность. И потому она идеально подходит.

— Отбросьте, наконец, ваши бравые речи. Я буквально кожей ощущаю, как все трещит по швам. Да и план уже не кажется… — Крауч запнулся. Он и сам не знал, когда вдруг перестал верить в задуманное. — Одна ошибка сейчас или в будущем может к чертям собачьим изменить мир, и нам нечего будет противопоставить.

— У мисс Грейнджер есть опыт и достаточно знаний, чтобы победить.

— Но то война в пределах одной страны.

— Вы хотите сказать: в пределах одной планеты?

Крауч не видел, чувствовал цепкий взгляд мага и понимал, что тот переигрывает его.

— Не забывайте о том, кто я, мистер Крауч. Не будь я уверен в кандидатуре мисс Грейнджер, никогда бы не предложил привлекать ее. Возможно и были другие варианты, но я остановился на самом выигрышном для всех нас.

Не выдержав напряжения, Крауч поднялся с кресла, несколько раз прошел по кругу и, остановившись напротив мага, все же задал терзавший его вопрос:

— А что выиграет она? Лично для себя?

— Ту жизнь, которой лишена в данный момент, как и миллионы других людей.

* * *

Гермиона едва устояла на ногах после безумного прыжка, но не успела она прийти в себя, как ее окружили люди в белых халатах.

— Мисс Грейнджер проследите за моей рукой. Так, отлично. — Доктор убрал фонарик в карман и взял ее за руку, чтобы замерить пульс. — Как вы себя чувствуете? Тошнота? Головокружение? Слабость?

От такого количества вопросов, а главное от невыносимого шума, она поморщилась и попыталась отстраниться от чужих прикосновений.

— Боль в ушах, м-м-м… — Гермиона схватилась за виски. — Потише, пожалуйста.

— Зелье номер четырнадцать, — вполголоса отдал команду доктор кому-то за спиной.

Сладковатая жидкость смягчила горький привкус на языке.

— Воды.

На этот раз доктор просто щелкнул пальцами, и перед ней возник высокий стакан с водой.

— Пульс в пределах нормы. Чуть повышено давление, но в целом все хорошо.

Гермиона же мысленно возразила. Хорошего, по ее мнению, было мало. И она обязательно выскажется на собрании. Хватит с нее молчания.

— Осмотр закончен, доктор Чан, — рявкнул Уайтхед.

Окружавшие его люди разлетелись по сторонам. Названный доктор отступил лишь на шаг.

— Сэр, вы ранены и весьма неблагоразумно отказываться от пом…

— Вы считаете меня беспомощным? — Уайтхед довольно бесцеремонно перебил говорившего и, не дожидаясь ответа, пошел к выходу. — Гермиона, идем, я провожу тебя.

Идти с ним не хотелось, но и оставаться тут не было ни малейшего желания, поэтому она не стала возражать его приглашению.

— Мы прекрасно справились.

Они шли по коридору, который вскоре закончился. Дальше им предстояло подняться на лифте на нужный этаж жилого отсека.

— Неужели?

Гермионе хотелось прислониться хоть к чему-нибудь: ноги еле держали, а голова еще продолжала раскалываться от боли.

— Не без огрехов, но справились.

Двери разошлись, впуская их в прохладное стальное нутро, и тихо захлопнулись. Под тихое мерное гудение Гермиона закрыла глаза и позволила себе плечом опереться о стену. Наверное, она бы проехала в таком положение этажей сто, не меньше.

— С тобой точно все хорошо?

Голос Уайтхеда раздался прямо у самого уха. Гермиона открыла глаза и наткнулась на серьезный, словно обеспокоенный взгляд. Она хотела спросить какого черта он стоит так близко, но вовремя заметила, что тот просто нагнулся и держался за пострадавшую ногу, оттого и расстояние между ними сократилось. Правда волнение от этого никуда не исчезло. Стараясь не подавать вида, Гермиона ответила:

— Удовлетворительно. Думаю, десятичасовой сон мне бы не помешал.

Лифт остановился, и она могла с облегчением выдохнуть, потому что в светлых глазах вспыхнул азартный огонек. Гермиона первая вышла наружу, и не дожидаясь Уайтхеда двинулась в сторону своей комнаты.

— Не боишься кошмаров? — он все-таки не удержался от вопроса.

— А ты? — вопросом на вопрос ответила Гермиона, обернувшись.

Он стоял возле лифта, сложив руки на груди, и улыбался.

— Не знаю.

Такой честный ответ удивил ее. Ждала насмешку или очередной вызов на перепалку, а в итоге будто язык проглотила. Но он вновь удивил ее.

— Тогда спокойных снов.

По-прежнему не находя слов, она кивнула. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом, словно дождавшись безмолвной команды, разошлись каждый в своем направлении.

«Может быть я на самом деле слишком предвзято к нему отношусь?», — думала она, распаренная после горячего душа, лежа на чистой постели. — «Надо будет его все-таки поблагодарить. Лучше поздно, чем никогда».

* * *

Крауч вернулся поздно злой и голодный. Мечтая о тишине и сытом ужине, он стремительно шел к своей комнате. И когда до заветной двери оставался один поворот, перед ним возник Долохов.

— Антонин, мать твою! — выругался сквозь зубы Крауч. — Какого дьявола ты тут ошиваешься?

— Тише!

Антонин кивком головы велел следовать за ним. Оказавшись в тишине своей комнаты, Крауч позволил себе расслабиться.

— Как задание? Надеюсь, лучше, чем мое.

— Неплохо, учитывая, что мне в напарницы досталась весьма словоохотливая особа. Но спешу порадовать. — Долохов развел руками. — Гермиона с Уайтхедом справились первые. Некоторые до сих пор не вернулись.

— Это же отличная новость!

Усталость Крауча как рукой сняло. Он даже подскочил на месте.

— А ты сомневался, Антонин.

О своих недавних терзаний он и думать забыл. Забегав загоревшимся взглядом по комнате, Крауч вдруг улыбнулся. И эта улыбка не понравилась Долохову. Совсем не понравилась.

— Значит, Уайтхед нашел с ней общий язык. Очень приятно не ошибаться в людях.

— Мерлин, Барти! Я бы для начала поинтересовался, как там Гермиона, а уж потом делать выводы.

Но Крауч его не слушал. Он достал блокнот из внутреннего кармана пиджака и принялся что-то быстро записывать. В таком состоянии его лучше было не трогать. Антонин махнул рукой и, чертыхаясь вполголоса, вышел.

* * *

Гермиона недоумевала. Ее поздравили четыре раза, хлопнули по лечу дважды, а один даже пригласил выпить как-нибудь в баре текилы. Было приятно, но не видя итоговых результатов, не верилось, что задание выполнено на отлично. Спросить бы у Лены, которая в курсе, казалось бы, всего здесь происходящего, только девушка на горизонте пока не объявлялась.

В зале собраний Гермиона заняла привычное место и с досадой заметила, что никаких папок на столе не лежало, поэтому нетерпение и любопытство на градус повысились.

Приближение Крауча она почувствовала, хотя тот, не сказав ни слова, прошел мимо. До нее долетел аромат его одеколона и насколько Гермиона могла судить по идеально ровной спине, тщательно уложенным волосам и заискивающим улыбкам ученых, находился он в хорошем расположении духа. Ей нравилось видеть начальника именно таким: собранным и решительным. Хотелось бы думать, что она хоть немного причастна к этому.

Крауч лишь кивнул, на миг задержав на ней взгляд, и снова углубился в изучение предоставленной Лестером папки.

Примерно через четверть часа все места за столом были заняты. Гермиона вдруг занервничала. Волнение и некую напряженность излучала всегда непоколебимая фигура Долохова. Он почти ни на кого не смотрел и о чем-то думал. Оставалась надеяться, что у него ничего не произошло. Она пообещала себе обязательно с ним поговорить. По-дружески, как они давно не делали.

А вот то, что справа расположился Уайтхед почему-то беспокоило мало. Может, она начала привыкать к его присутствию. Может, потому что с лица наконец сошла маска надменности.

— Как спалось? Кошмары не донимали?

Гермиона развернулась к нему. Сдержанная, но теплая улыбка удивила ее. Возникло желание улыбнуться в ответ.

— Вообще не помню, чтобы спала. Один раз моргнула — и утро.

Уайтхед хмыкнул. Сам он выглядел не очень-то отдохнувшим, но внимательный и цепкий взгляд вряд ли мог обмануть. Гермиона знала, что застать напарника врасплох дело крайне маловероятное.

— Сегодня не во главе стола? — не удержавшись от шпильки, Гермиона смешливо выгнула левую бровь в ожидании ответа.

— Необходимые распоряжения я разослал еще с утра. Пусть Крауч командует. У него прекрасно получается и без меня.

— Считаешь его манипулятором?

— Да, и в этом мы похожи.

Она с недоверием в глазах тихо ахнула.

— Чёрт, моего напарника подменили! Нужно доложить начальству. Ну, следуя правилам безопасности, конечно же. — Гермиона прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

— Мне кажется, довольно неловко докладывать на самого себя, — он склонился к ее уху. — Но я рад, что ты признала меня своим напарником.

Не громкие слова вызвали странное волнение — она чуть сильнее сжала губу. Привкус крови на языке показался необычно острым. Гермиона едва не отшатнулась, когда подняла взгляд на Уайтхеда. Но его самодовольство быстро сошло на нет, стоило ему заметить, как она наспех облизала губы. В серых глазах что-то изменилось, и это одновременно и испугало, и заинтриговало. Правда, голос Крауча не дал возможности рассмотреть их поближе.

— Всем доброго дня. Надеюсь, все успели отдохнуть и хорошенько выспаться. С заданием все справились, что похвально, но с разной долей успеха.

Крауч указал на стену, где Лестер вывел итоговые показатели. Все обратили внимание на цифры. Кто-то даже присвистнул.

— Ну ничего себе! Мое почтение, мисс Грейнджер.

Парень из Сферы был впечатлен. Но Гермиона не могла поверить. Самое больше количество времени они потратили на начало пути — около двух часов. Общий результат составлял четыре часа и десять минут. Когда им давались все двенадцать. Долохов с Леной занимали третью ступень с девятью часами.

— Что лишний раз подтверждает ее значимость и полезность, — сказал как отрезал Крауч. — На основании полученных результатов были составлены списки рекомендаций, выполнение которых не обязательно, но желательно. Их вам раздадут по окончании собрания. А сейчас начнем разбор полетов. Рассмотрим ваши главные ошибки и учтем возможные упущения со стороны разработчиков.

* * *

Все чаще Ванда думала о Вижне. Он ведь по-настоящему расстроился ее решением поддержать Роджерса и теперь наверняка без свойственной ему усталости анализирует произошедшее. Ей очень хотелось оказаться рядом и попытаться объяснить, какое значение для нее имело покинуть безопасную, но ставшую душной базу мстителей. Ванду опасались, а потому и не доверяли. Это ранило сильнее, чем она могла представить. Правда, Вижн все равно не заслужил подобного. Он старался подружиться, узнать ближе. И именно ему рассказывать о своей жизни было проще всего. Мысли его оставались неведомы, и в таких по-человечески живых глазах не читались жалость или укор. Он не осуждал, просто слушал. Давал совет, когда просила, или приводил в пример факт из мировой истории, тем самым отвлекая ее и не давая совсем погрузиться в уныние.

Сейчас с ней были Сэм и Стив. Один любил поговорить, другой заботился и оберегал. Но Вижн мог заменить их всех. Он вмещал в себя настолько много, что можно легко потеряться и утонуть. Ванда же не боялась этого. Никто кроме нее и не отважился бы.

Только она окончательно убедилась в том, что быть с ним нельзя. Подозрительные сны, видения и чувство опасности не покидали ее в последнюю неделю. Стив беспокоился, хоть и сам бесконечно устал от их зыбкого положения. Но также Ванда ощущала вибрации перемен. Очень скоро события вокруг них закрутятся со страшной силой и кому как не ей готовиться к этому.

* * *

День, который Гермиона очень ждала, не принес радости. Им назначили день тренировки в защитных заклинаниях. Родная палочка согрела узнаваемым теплом, и это немного успокоило. Нервное возбуждение продолжало лихорадить и после совещания. Тем не менее колдовство вернуло уверенность в себе. Лена, по естественным причинам, отсутствовала, поэтому поделиться было не с кем.

Все последующее время до вечера команда переходила из одного медицинского кабинета в другой. Тщательные обследования, тесты и анализы. Как ни странно, но Гермиона смогла по-настоящему отдохнуть и расслабиться. Наконец-то она познакомилась с остальными. Все показались ей довольно приятными людьми. Никто не заискивал перед ней, но и явных недоброжелателей среди них не было. Да и появление Лены поспособствовало хорошему настроению.

— Знаешь, надо бы всей командой собраться и немного оттянуться.

Гермиона, проглотив ложку супа, хмыкнула.

— Предлагаешь напиться?

— Почему бы и нет. Было бы неплохо отвлечься от всего этого, — она обрисовала рукой полукруг.

— У нас тут питание контролируют получше, чем в министерстве. Думаю, алкоголь не входит в список разрешенных.

— Не будь занудой, — возразила Лена со смешком. — Тем более вопрос уже закрыт. Это я так, узнать, пойдешь ли ты.

Гермиона закатила глаза. Конечно, кто бы сомневался, что ее голос что-то изменил бы. На самом деле она была не против сменить обстановку и хоть не надолго забыть обо всем. Но имидж, черт бы его побрал, не позволял легкомысленности.

— Собираемся завтра в восемь вечера на верхнем уровне.

Она сложила все на поднос и подмигнула Гермионе.

— Ну, ты подумай, не торопись. А я пошла. Сегодня семья выйдет на связь по каминной сети.

Пожелав ей удачи, Гермиона вздохнула, стараясь не обращать внимание на горькое чувство сожаления. Не стоило переживать. Родители в безопасности. В какой-то степени даже хорошо, что они до сих пор в неведении о своей дочери. Если Гермионе Грейнджер не суждено вернуться, то им не будет больно.

Утром Гермиону вызвал Крауч. Кивком головы он указал на сверток перед собой.

— Это карта. Пусть и весьма плохого качества и не подробная, но заучи ее как молитву.

Что-то в интонации Крауча заставило напрячься. Гермиона подняла взгляд и попыталась рассмотреть лицо начальника повнимательней. Но ничего необычного не увидела. Кроме того, что руки он прятал под столом. Не совсем его привычка. Кисти у него были красивые, правильной формы, и он никогда не упускал возможность продемонстрировать их. Порой эти руки магичили не хуже волшебной палочки. Гермиона не раз поражалась как грациозно и четко он выводит заклинания лишь взмахом руки или поворотом пальцев.

Она развернула карту, ожидая, когда же Крауч скажет то, что его беспокоит. Но он не торопился. Устремив взор куда-то в пол, о чем-то размышлял. Это всегда заставляло Гермиону нервничать и готовиться к не самому приятному разговору. Она решила сосредоточиться на содержимом свитка.

Перед ней предстали бесконечные линии, пересекающиеся под невообразимыми углами.

— Это карта? Или инструкция, как можно эффективнее и быстрее заблудиться, — вырвалось у нее против воли.

Крауч вздрогнул и теперь смотрел сердито.

— Я тоже так сказал, когда увидел. Но мне объяснили, что она откроется в нужный момент и только для тебя.

— Зачем же тогда запоминать ее сейчас? — задала Гермиона резонный, по ее мнению, вопрос.

Он подошел к ней и указательным пальцем ткнул несколько раз по бумаге.

— Запомни расположение данных точек. Они останутся на месте. Все остальные линии будут располагаться в зависимости от обстоятельств. То есть, невозможно предопределить их направление со стопроцентной точностью.

— Занятный артефакт, — задумчиво протянула Гермиона. — А не станет ли она препятствием для меня? Вдруг получится еще хуже?

Гермиона почувствовала, как он положил руку на ей на спину. Подобные жесты никогда не воспринимались как-то двусмысленно. Но почему-то сейчас казалось иначе. Горячая ладонь прожигала кожу сквозь ткань, вызывая мурашки. А когда Крауч коснулся лопаток, ей и вовсе захотелось отодвинуться. Правда, голос, раздавшийся у самого уха, заставил замереть на месте.

— Гермиона, стоит попасть туда — и уже ничего не исправить. Но мне нравится твой позитивный настрой. Постарайся сохранить его.

— О, вы не представляете в каком я отчаянье!

Волна нахлынувшей злости накрыла её с головой.

— Каждую ночь я вижу кошмары. Я… — она будто поперхнулась, замерев на миг. Но тут же развернулась, поднимая карту перед собой и огораживаясь от давящего взгляда. — Вижу Гарри, чёрт возьми! Его переполняет безумие, что мне кажется, оно вот-вот овладеет и мной.

— Не представляю?!

Крауч вцепился в её плечи, припечатывая к стене.

— Я был в плену у этого чувства почти пятьдесят лет. И знаю, как оно выворачивает душу и разум. То, что ты прячешь от других, всплывает и меняет тебя до неузнаваемости. Я до сих пор сомневаюсь в своей реальности. Ночные кошмары для меня как прогулка по райскому саду.

Гермиона растерялась. Ещё никогда он не открывался в таком свете. В глубине карих глаз она отчётливо видела еле сдерживаемую ярость. Крауч стоял слишком близко, ей не хотелось касаться его, поэтому пришлось просто ждать.

— Простите. — Она прикрыла глаза не в силах выдержать напора. — Я погорячилась. В последнее время я сама не своя.

Не увидев, услышав тяжёлый вздох, Гермиона осмелилась снова посмотреть на него.

— Я понимаю. — Крауч наконец разжал пальцы, освобождая её. — У каждого своя правда. Сейчас не подходящий момент для споров.

— Мне вообще кажется, что время и вовсе остановилось. Жизнь на автопилоте. Я даже не помню, когда в последний раз занималась чем-то кроме работы.

Гермиона поморщилась от плаксивых нот в собственном голосе. Захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не увидеть жалость в глазах начальника. Но он уже отвернулся и медленно подходил к столу. Правда чувство неловкости всё равно никуда не делось.

— Насколько мне известно, сегодня вечером сбор. Почему бы тебе тоже не побывать там?

— Вы в курсе? — она закусила губу, удивленная его спокойным тоном.

— Конечно. Всё организовано с нашего молчаливого согласия. Главное, сохранять благоразумие.

Положив свиток в карман, Гермиона позволила себе отлипнуть от стенки.

— Во мне можете не сомневаться, мистер Крауч.

— А знаешь, тебе бы напротив не помешало бы максимально отвлечься. Тут полно симпатичных мужчин. — Крауч заговорщицки поднял брови, словно намекая. — Хотя, когда рядом такой напарник как у тебя, то разве стоит обращать внимание на других, м?

Гермиона открыла рот в немом возмущении. Зря она что ли сдерживала себя всё это время?

— Мерлин! И я еще прошу прощения! — она буквально подлетела к двери. Дернула ручку и, не стерпев, выпалила: — А вот на кого распространяется мой интерес, вас вообще не касается!

Сил закрыть дверь Гермиона не пожалела: казалось, всю дорогу до лифта ей слышалось глухое эхо. Хорошо, что по пути никто не попался.

Крауч горько усмехнулся. Предсказуемость Гермионы была, конечно, на руку, но иногда очень пугала его. Он не хотел представлять, как она могла повлиять на будущие события. И вместе с тем ждал.

Только после третьего бокала мохито Гермиона смогла улыбнуться. Почти искренне. Лена старательно делала вид, что не замечает настроение подруги, но, нет-нет, во взгляде проскальзывало беспокойство.

— Ну так что, ты созрела для танцев?

Гермиона пожала плечами, молча соглашаясь и следуя за ней к центру площадки.

На улице начался дождь, который красивым занавесом стекал по невидимому защитному куполу, возведенному над импровизированным баром. При этом воздух был напитан озоновой свежестью и кружил голову не хуже алкоголя. Запах свободы и мимолетного счастья. Гермиона посмотрела в небо. Затейливые рисунки сливались в сказочный причудливый пейзаж. Будто чей-то выдуманный мир обнажался перед ними, раскрывая самые потаенные свои уголки. Она прикрыла глаза, пытаясь хоть на миг оказаться там. Далеко. Беззаботной и веселой. Влюбленной и любимой.

Зажигательная музыка надолго затянула в их в танцевальный вихрь. Гермиона позволила себе расслабиться и отпустить контроль. Они смеялись и дурачились, передразнивая друг дружку. Казалось, Лена вообще не уставала. Гермионе же захотелось пить. Она, покачиваясь, вышла из толпы и подошла к стойке, чтобы заказать очередной коктейль.

— Я рад, что ты все-таки пришла.

Голос Антонина всколыхнул ее.

— Я тоже рада, кажется. — Она повернулась к нему, с удовольствием потягивая прохладную мяту.

— Ты еще слишком молода, чтобы отказываться от такого. Работа — не единственная радость в жизни.

Гермиона закатила глаза. Разве стоило ожидать от него чего-то другого? Но в груди все же вспыхнул огонек раздражения.

— Это ты лишний раз хочешь напомнить мне о своем возрасте? — сказала и тут же пожалела. Вышло уж слишком по-детски.

Он, наконец, посмотрел прямо на нее. И Гермиона видела его искреннее сочувствие и смущение.

— В какой-то степени да. Я пришел удостовериться, что с тобой все хорошо. — Он отодвинул пустой стакан. — В моем присутствии больше нет необходимости. И…

Антонин запнулся, увидев кого-то за ее спиной, но постарался скрыть это.

— Увидимся завтра.

Он щелкнул ее по носу и пошел к выходу. Гермиона хотела пойти за ним и выяснить причину столь надоевшего к ней отношения, но наткнулась на Уайтхеда. Тот стоял в стороне в компании молодых людей и что-то обсуждал. Непринужденно, по-приятельски. Совсем не в его стиле. А вот светлая рубашка и черные джинсы смотрелись на нем весьма притягательно. Гермиона невольно отметила расстегнутый ворот и закатанные рукава. Загорелая кожа выгодно оттенялась тканью.

— Ты куда пропала? — Лена налетела на нее ураганом.

— Жажда, — отмахнулась Гермиона, скрывая вспыхнувшее смущение. — Идем, выпьем.

И хоть новоиспеченная подруга умела заинтересовать и увлечь, Гермиона то и дело окидывала помещение взглядом. Какая-то странная нервозность охватила тело, заставляя глупо хихикать.

— Так, никуда не уходи. Я сгоняю в туалет по-быстрому, а потом мы покажем здесь всем, кто королевы танцпола, окей?

Гермиона согласно затрясла головой, увлеченная потягиванием коктейля из трубочки. Она сделала знак бармену, чтобы он повторил, и на его игривое подмигивание с довольным смешком откинулась на спинку высокого стула, снова бросая взгляд в зал. И будто что-то почувствовав, Гермиона обернулась и поймала Уайтхеда за подглядыванием.

Он, не замечая этого, был занят изучением ее оголенных ног. Сегодня она надела платье. Вполне приличной длины, но сейчас казалось, что ткани на ней чересчур мало. А вот каблуки наоборот ощущались слишком высокими. Нервозность усилилась. Гермиона ухватилась за бокал, чтобы хоть как-то сохранить неподвижность. Хватило на пару секунд. Зачесалась шея. Сквозь опущенные ресницы она видела, что вокруг Уайтхеда никого не осталось, и все свое внимание тот продолжал дарить ей. Внутри вспыхнуло. Волнение накрыло волной, учащая пульс и стирая концентрацию контроля к драклам.

«Так, соберись. Подумаешь, обратил на тебя внимание мужчина. Ты взрослая самостоятельная женщина. Просто в помещении стало жарко, вот и развезло».

Но все попытки успокоиться обнулились, стоило им столкнуться взглядами. Гермиона еле усидела. Горячо. Он смотрел неприкрыто горячо, словно в мыслях она восседала на его коленях и томно прижималась к нему.

Гермиона тяжело сглотнула, надеясь, что он не заметит, как ее затрясло. Даже коктейль с кусочками льда превратился в горячую лаву, которая медленно сползала по пищеводу, проникая все глубже и глубже. «Черт!»

— Ты чего тут растеклась по столу? — Лена одним махом допила свой напиток. — Нас ждет танцпол. Вперед!

Гермиона сомневалась, что сможет танцевать на таких ватных ногах. Дрожь не отпускала. В сторону напарника она даже посмотреть боялась. И вряд ли вообще теперь сможет. Кто-то нечаянно толкнул ее. Удержаться шансов не было. Хорошо, Лена подстраховала, заключая ту в объятия.

— Эй, с тобой все нормально?

Но видя, что Гермиона не способна отвечать, продолжила танцевать с ней, не выпуская из кольца своих рук.

Гермиона не помнила сколько песен сменилось, когда смогла наконец отстраниться от подруги и слабо улыбнуться.

— Спасибо. Но похоже на сегодня с меня хватит. Я пойду спать.

— Я провожу, — категорично заявила Лена, беря ее ладонь.

— Нет-нет, оставайся. Я дойду сама. Только сниму эти чертовы туфли.

Поспорив еще с минуту, Лена все же уступила.

— Не забудь, завтра на работу, — напомнила Гермиона.

— Зануда.

В коридоре Гермиона все-таки сняла туфли, со стоном шевеля затекшими пальцами. Но со стороны двери послышались голоса, поэтому она быстро ретировалась оттуда.

До комнаты она дошла беспрепятственно. Внезапная преграда нарисовалась уже возле самой двери. Уайтхед будто ждал. Подперев плечом стену, он внимательно разглядывал девушку. Гермиона чуть было не попятилась. Она чувствовала, что нужно что-то сказать. Разрезать это тягучее молчание, которое осязалось в воздухе. «Жаль, лунатики среди сотрудников не водились, чтобы вмешаться и вернуть все на свои места».

— Тяжелый случай.

Она все же вздрогнула, когда Уайтхед решился нарушить тишину.

— Ты слишком пытаешься быть правильной. Не очень грамотное распределение сил, если честно.

— Да неужели? — Гермиона не знала, что ее подстегивало так отвечать, но видеть, как он приближался с каждым словом ближе, казалось самым естественным желанием. — И ты, конечно, в этом крутой спец?

«Что я несу, боги!»

К ней подступила паника. В серых глазах Уайтхеда читалось обещание.

— Ты сомневаешься?

Он приблизился почти вплотную. Тепло, окутавшее Гермиону, грозилось окончательно расплавить ей мозг.

— Мы же напарники. А значит, должны доверять друг другу.

Последние слова она прошептала, не в силах вздохнуть от нахлынувшего на нее возбуждения.

— Умница.

Он обхватил ее лицо ладонями, подталкивая к стене. В ушах зазвенело от напряжения. Вокруг словно опять пошел дождь. Горячие губы обожгли, не оставляя шанса на спасительный вдох. Гермиона закрыла глаза, отдаваясь безумию. Лишь смелые касания Уайтхеда дарили надежду на спасение, которую она не хотела терять.

И подчиняясь острой потребности быть еще ближе, Гермиона обняла его за шею. Он со стоном отстранился, но только для того, чтобы подхватить ее под ягодицы.

Дверь в комнату открылась сама. Гермиона вопросительно подняла бровь.

— У меня свои привилегии.

Оказавшись внутри, они перестали сдерживать себя. «Надеюсь, Крауч не услышит». Это была последняя связная мысль Гермионы за весь день.