Глупая. II часть (гет)

Кара/Мэри

Слова Северуса не стали для меня потрясением. Лишь надежда, ещё теплившаяся в груди, превратилась в камень, легший на сердце, не позволяя вдохнуть полной грудью. Я действительно хотела верить в то, что Руфус все-таки сумел сбежать… Зачем тогда мне была нужна правда, и зачем я выпытывала подробности у Северуса? Лучше бы мне и дальше читать новости в этой паршивой газетенке и верить им!

Чтобы скрыть выступившие на глазах слёзы, я закрыла глаза и, сжав зубы, слабо покачала головой, мысленно умоляя Снейпа ничего больше не говорить.

То ли он сам того не хотел, то ли верно истолковал мой жест, но в комнате воцарилась тишина. Переведя дух, я открыла глаза и, быстрыми движениями стерев мокрые дорожки на щеках, попыталась сосредоточиться, приводя в порядок разбежавшиеся мысли.

Если Пожиратели убили Скримджера, значит, кресло министра теперь займёт человек Темного Лорда. Следовательно, доставать порталы без регистрации в министерстве будет сложнее. Хорошо, что я позаботилась об этом заранее, а в Нидерландах заказать новые не составит труда.

Да и стоит ли мне теперь уезжать? В глазах Ордена Северус сперва был шпионом среди сторонников Лорда, потом, убив Дамблдора, стал предателем, а сейчас… А что Орден сделает теперь, когда Министерство Магии в руках Сами-Знаете-Кого? Ровным счетом ничего! Все, на что можно рассчитывать — что орденцы сумеют какое-то время отсидеться в подполье, прежде чем их переловят по одному.

Тогда стоит ли помогать Ордену, если все уже предопределено? Нет, я вовсе не жестока. Мне искренне жаль Скримджера, как и тех невинных, которые погибнут от рук новой власти, чтобы помочь ей утвердиться, станут показательным примером. Но что мне тогда остается? Чью сторону выбрать, если я решу остаться?

Дамблдор мёртв, и поэтому договор, заключённый между нами, более недействителен. Но и предложить свои услуги Пожирателям Смерти я тоже не смогу, не разрушив при этом легенду Северуса о «Ядовитом саде» и тем самым навредив ему. Значит, я буду смиренно принимать новый порядок, но и только. Нейтралитет всегда выигрывает, к тому же так будет легче помогать Северусу, не становясь при этом врагом для противоположной стороны. Нужно только придумать, как официально обставить мое возвращение из Гронингена, и тогда можно будет спокойно поднять бокал эльфийского вина за мир в Британии. Неужели я снова смогу встречаться со Снейпом, не скрываясь и не опасаясь обвинений в предательстве?

— Северус, — тихо позвала я, повернув к нему голову и коснувшись его руки. Я не хотела ни сражаться, ни способствовать смерти невинных, но уехать из страны сейчас значило потерять Снейпа окончательно. Если с ним что-то случится, я на континенте об этом даже не узнаю… — Что ты… что вы собираетесь теперь делать?

Северус нахмурился, не отрывая взгляда от ковра под ногами. На меня он даже не посмотрел, лишь недовольно скривился.

— Ты действительно считаешь, что я стану обсуждать это с тобой? — тихо произнёс он. Ледяной тон, насмешка в его голосе и глумливо искривленные уголки рта подействовали на меня, словно ушат холодной воды. Резко отдёрнув руку от его рукава, я гордо вскинула подбородок, мгновенно подавив вспыхнувшие было злость и обиду. Нет уж, выходить из себя, кричать и плакать я больше не стану. В конце концов, я — Каролина Кэндисс, та, к которой он раз за разом возвращался, та, что улыбалась ему и тогда, когда он, сам того не сознавая, безжалостно топтал мои чувства, та, что готова была идти рядом с ним против всех, до конца!

— Ты можешь мне доверять, Северус, — упрямо сказала я, сжав кулаки. — Ты знаешь, что я на твоей стороне, всегда и во всем. Я и Ордену-то помогала лишь потому, что ты меня об этом просил.

— Если ты на моей стороне, Мэри, то перестань лезть ко мне с вопросами, собери свои вещи и, наконец, покинь Англию, — тихо процедил Снейп, наконец, посмотрев на меня.

— Зачем? — фыркнула я, поднимаясь с дивана и подходя к окну. Сложив руки на груди, я задумчиво разглядывала стайку птиц, сорвавшуюся с кроны одинокой яблони в саду и перелетевшую на крышу соседнего дома. — Власть теперь в ваших руках, Орден ослаблен и обезглавлен, мой «Ядовитый сад» в глазах вашего повелителя потерял свою значимость, так что мне здесь больше ничего не угрожает, Северус. Война закончилась, не начавшись, а победителей определила та самая ночь, когда погиб Дамблдор. Все остальное — лишь формальности.

Я не видела лица Снейпа, но воцарившаяся в комнате тишина вызывала напряжение. Мне казалось, он должен согласиться с моими выводами, но почему тогда он молчит? Неужели я ошибаюсь, и Орден в состоянии оказать достойное сопротивление Пожирателям? Невозможно! Действовать в открытую орденцы не смогут — это сразу покажет их враждебность к нынешней власти, а значит, их вычислят быстрее, чем им удастся собрать хоть какие-нибудь силы.

Тихий короткий смешок за спиной заставил меня резко обернуться. Северус откинулся на спинку кресла и, не сводя с меня пронзительного взгляда, ядовито усмехнулся.

— Мне казалось, ты по-другому отреагируешь на смерть министра, — прищурившись, сказал он, нарочито растягивая слова.

Я даже поежилась от его тона. Почему он это сказал? Разве ему не следовало обрадоваться тому, что я сразу приняла его сторону и что в очередной раз готова на деле доказать свою преданность ему лично, а не одной из сторон?

Его слова задели меня за живое. Я всего лишь испуганная женщина, согласная на все, лишь бы избавиться от ощущения пустоты и чувства вины, что годами пожирали меня, пока я скрывалась в Нидерландах. Не мне его судить — все эти годы он просто пытался выжить.

— Я раздавлена этой смертью, Северус, — выпалила я. — И напугана до дрожи, раздери тебя гиппогриф! Но я не понимаю, зачем уезжать сейчас, когда уже все решено. Мешать новой власти я не стану, и у них, насколько мне известно, нет поводов цепляться ко мне.

— А зачем тебе оставаться, Мэри?

Усмешка сошла с его лица, уступив холодному интересу. Слегка приподняв одну бровь, Северус терпеливо ждал моего ответа, на что я поджала губы, не желая озвучивать очевидное.

— Мэри, ответь: почему ты так ни разу и не виделась со своей сестрой? Со своей семьей? Ты могла довериться им, рассказать, кем ты стала… Им стоило бы знать, что на самом деле случилось с их дочерью, не так ли? — спросил Снейп, внимательно глядя на меня.

* * *

Гермиона

Поиски мы решили начать с верхней площадки, где было две комнаты. Гарри, разумеется, торопливо пошел к двери, на которой тускло блестела потемневшая по углам табличка с именем «Сириус».

Не знаю, бывал ли Поттер здесь прежде, когда в доме регулярно проходили собрания Ордена, и после смерти Блэка, но, судя по тому, как он осторожно толкнул дверь рукой и, войдя, завертел головой, глядя по сторонам, я подумала, что друг боялся прийти сюда незваным, а Сириус, видимо, не решался его сюда приглашать.

Комната крестного Гарри была просторной и, несмотря на общую неухоженность и даже запущенность, красивой. Высокое окно с тяжелыми бархатными шторами, покрытая пылью и патиной бронзовая люстра, с которой свисали «занавески» из паутины, широкая кровать с деревянной спинкой в изголовье и изогнутыми ножками, шкафы, комоды, пара столов, тумбочки и несколько стульев — все из красного дерева, покрытого резьбой. На мой взгляд, для комнаты подростка эта обстановка выглядела слишком вычурной и тяжеловесной.

Видимо, так же считал и Сириус, потому что практически сплошь поверх серебристо-серых обоев обклеил стену у кровати разноцветными плакатами и картинками — явно магловскими, судя по неподвижным позам изображенных. Это было единственное пестрое, хотя уже изрядно потускневшее, пятно среди мрачного интерьера. Красное с золотом знамя с изображением герба Гриффиндора лишний раз подчеркивало бунтарский характер владельца комнаты — словно в пику родственникам, гордившимся своей принадлежностью к Слизерину.

Гарри шумно вздохнул и подскочил к стене, не сводя глаз с одной из фотографий, прикрепленной к ней. Подойдя ближе, я заметила, что она выделялась среди прочих, явно будучи магической. На ней были четыре ученика Хогвартса, которые стояли перед камерой, держась за руки и смеясь.

Глядя поверх плеча Поттера, я сразу узнала его отца — тёмные волосы парня торчали в разные стороны, и он тоже носил очки. Рядом с ним, на полголовы выше — небрежно-красивый Сириус: чуть надменное лицо, уверенный взгляд и притягательная ухмылка. Да уж, в такого юношу легко влюбиться. Удивительно, до чего Азкабан меняет людей… Люпин, стоявший слева от Сириуса, смущенно, но счастливо улыбался; его лицо ещё не было покрыто шрамами от частых и болезненных обращений. Нахмурившись, я всмотрелась в лицо четвёртого юноши, стоявшего справа от Джеймса Поттера — невысокий, полноватый, румяный и, судя по виду, довольный чем-то Петтигрю. Интересно, когда делали колдофото, он уже затаил обиду на друзей или все ещё не мог нарадоваться тому, что его, тихоню и посредственность, приняли в компанию популярных на факультете, талантливых волшебников?

Рука Гарри потянулась к стене и, подцепив ногтем краешек плотной бумаги, он попытался снять колдографию со стены. Я скорее почувствовала, чем увидела, как он нахмурился, осознав тщетность попыток. Видимо, Сириус, желая лишний раз уязвить родителей, использовал Вечноприклеивающие чары. Что ж, он не оставил ни единой возможности что-либо изменить в своей комнате — по крайней мере, из того, что действительно считал важным.

— Гарри, позже я попробую сделать для тебя копию, если у меня, конечно, получится, — тихо произнесла я, накрыв его руку своей ладонью и вынудив выпустить колдографию из пальцев. — Правда, не могу обещать, что они тоже будут двигаться…

— Спасибо, — тихо сказал Поттер и отвернулся от стены, опустив голову. Мне стало неловко, что я в этот момент оказалась рядом. Возможно, Гарри хотел побыть в этой комнате в одиночестве и таким образом стать ближе к своему крёстному…

Я открыла было рот, чтобы сказать, что пойду обыщу соседнюю комнату, потому что так быстрее, как друг, отодвинув меня плечом, прошёл к шкафу с книгами, стоявшему напротив кровати, и, разглядывая названия на корешках переплетов, поманил меня к себе.

— Смотри-ка, и здесь «История магии» Батильды Бэгшот, — хмыкнул он, взяв с полки старое издание учебника.

— Неудивительно — это весьма известная книга, и уж тем более для ученика Хогвартса, — подойдя к нему, я принялась читать названия книг, стоявших на той же полке, а на его замечание только плечами пожала.

— Верно, — протянув мне книгу, Поттер поправил очки на носу и задумчиво прикусил губу. — Тебе не кажется странным, что среди книг про мотоциклы, магловскую технику, квиддич и спортивных журналов единственный учебник выглядит неуместно?

— Гарри, — закатила я глаза, — это просто совпадение! Если бы в этом был какой-то смысл, разве Сириус не сказал бы тебе? Откуда нам знать — может, он просто не заметил одного из учебников, когда избавлялся от ненужного, как ему казалось, хлама?

Поттер какое-то время молчал, обдумывая мои слова, но затем, похоже, придя к такому же выводу, медленно кивнул.

— Наверное, — нехотя произнес он. — Смотри, это, кажется, дневник?

Потянувшись к полке, Гарри вытащил старую тетрадь в мягком кожаном переплете. Тонкая коричневая кожа потрескалась, а в одном месте, возле корешка, даже лопнула, словно владелец, не в силах сдержаться, швырнул ее в стену.

Раскрыв тетрадь и увидев пустые пожелтевшие страницы, Гарри невольно усмехнулся.

— Здесь, должно быть, наложено то же заклинание, что и на Карту мародеров, — пояснил он, заметив мой удивленный взгляд. — Позже я это проверю, а сейчас стоит сосредоточиться на том, что мы ищем.

Несмотря на то, что Поттер выглядел готовым немедленно бросить поиски и засесть где-нибудь в одиночестве, чтобы почитать дневник Сириуса, я кивнула и повернулась к прикроватному комоду. Вряд ли сам Сириус интересовался Тёмной магией, но все же лучше лишний раз все проверить.

Какое-то время мы в тишине обыскивали комнату, пока снизу не раздался шум и следом за ним — мгновенно оборвавшийся визг миссис Блэк. Гарри, с тревогой посмотрев на меня, вытащил палочку из кармана джинсов и шагнул к двери. Я сделала то же самое.

— Это я, принёс «Пророк»! — голос Рона из-за двери звучал приглушенно, но, услышав его, мы одновременно облегченно выдохнули и неловко улыбнулись друг другу. — Вы где там?

— Наверху, в комнате Сириуса! — крикнул Поттер, выглядывая в коридор. На всякий случай я проверила дом на наличие незваных гостей. Рону я, конечно, доверяла, но вдруг его схватили Пожиратели и, наложив Империус, заставили провести сюда?

Увидев движения моей палочки, Гарри удивленно поднял брови, но я покачала головой и объяснила ему причину моих действий.

— Спасибо, Гермиона, ты такая предусмотрительная, — улыбнулся Поттер, взъерошив от смущения рукой волосы, — я-то совсем не подумал о проверке!

— Кстати, вечером надо будет это обсудить, — отметила я и вернулась к верхнему ящику комода, который оставила открытым.

Шаги Уизли раздавались уже совсем рядом на лестнице, а я вдруг поняла, что боюсь новостей, но все, что мне оставалось — сожалеть, что нельзя оставаться в неведении, даже если очень этого желаешь. Подобную прихоть мы уже не сможем себе позволить.

— Эй, ребята, — Рон произнес это через пару секунд после того, как его шаги затихли возле двери в спальню Сириуса. — Что это?

— Ты о чем? — Гарри, перебиравший бумаги на письменном столе Сириуса, отложил мятый пергамент в сторону, подошёл к двери и выглянул в коридор.

— Это, случаем, не наш Р.А.Б.? — Уизли понизил голос так, словно боялся ошибиться, но меня словно холодной водой окатило. По-прежнему держа в руках «Историю магии», вручённую мне Поттером, я поспешила к друзьям.

— Рон, о чем ты говоришь? — возбужденно прошептала я, буквально вывалившись из комнаты следом за Гарри и наткнувшись на его спину.

Мальчики разглядывали дверь комнаты напротив, в которую мы с Гарри еще не заходили, начав с комнаты Сириуса.

— Неужели… — тихий голос Поттера звучал неуверенно, а рыжий отошёл в сторону, читая вслух тонкую витиеватую надпись на потускневшей табличке:

— «Не входить без ясно выраженного разрешения Регулуса Арктуруса Блэка».

От волнения я буквально подскочила к Рону, чтобы лично удостовериться в том, что услышанное мной — правда, и перечитала надпись на табличке ещё раз.

— Р. А. Б., — прошептала я, не сдержав изумленного вздоха. — Мы его нашли? Брат Сириуса?

— Нашли, — удивительно спокойным голосом заключил Гарри. — Он был Пожирателем смерти. Сириус рассказывал мне о нём. Он вступил в Пожиратели совсем молодым, потом струсил и захотел уйти, а они его убили.

— Тогда все сходится! — возбужденно заговорил Рон, обернувшись к нам. — Если он был Пожирателем, то имел доступ к Вол…

— Рон! — я едва успела заставить его замолчать, стукнув локтем в живот. Охнув, Уизли прижал руку к животу, но, осознав причину моего поступка, тут же покраснел и поправился:

— Да-да, — виновато потупившись, он все же решил закончить свою мысль: — Так вот, Регулус имел доступ к Сами-Знаете-Кому и, разочаровавшись, наверное, решил его убить! Не могу поверить! Неужели медальон все это время был так близко?

— Это мы и должны выяснить, — сказал Гарри и, решительно шагнув вперёд, толкнул дверь, но та оказалась запертой. Недовольно поджав губы, парень выхватил палочку, ткнул ей в дверную ручку и твёрдо произнёс:

— Алохомора!

Раздался щелчок, и дверь отворилась.

Поттер переступил порог, а мы с Роном вошли следом.

Комната Регулуса была меньше размером, чем у Сириуса, и её обстановка совершенно не отличалась помпезностью. В отличие от брата, Регулус явно кичился своим происхождением и норовил подчеркнуть, на каком именно факультете учился. Изумрудно-серебристые цвета Слизерина здесь царили повсеместно — на покрывале постели, на стенах и окнах… Единственное, что выбивалось из общей картины — пожелтевшие газетные вырезки над изголовьем кровати, склеенные между собой.

Я обошла застывшего возле порога Гарри и пересекла комнату, чтобы разглядеть тексты на старых страницах.

— Здесь все статьи посвящены Сами-Знаете-Кому, — пробежавшись глазами по вырезкам, подытожила я. — Похоже, Регулус был его поклонником задолго до своего вступления в ряды Пожирателей Смерти.

Пока я пыталась разобрать, что именно писали о Темном лорде в то время, Поттер подошёл к столу выпускника Слизерина, взял с него колдографию в рамке и присмотрелся к лицам, изображённым на ней.

— Он был ловцом, — наконец произнёс он, положив колдографию на стол изображением вниз.

— Что? — рассеянно откликнулся Рон, рассматривавший мебель. Внезапно он опустился на четвереньки и заглянул под шкаф — похоже, пытался найти какой-то тайник.

— Неважно, — отмахнулся Поттер и огляделся. Оторвавшись от обрывков газет на стене, я повернулась к столу, возле которого стоял мой друг. Тот открывал один ящик за другим, ощупывая деревянное дно каждого, и, ничего не обнаружив, хмурился и тут же переходил к следующему. Рыжий успел залезть под кровать, но затем стукнулся головой об её деревянный каркас и громко зашипел от боли.

— Можно начать с простого, — заявила я, увидев, как Гарри задел локтем чернильницу и стал неуклюже растирать темное пятно по рукаву свитера. Вскинув палочку, я невербально призвала медальон. Ничего не произошло. Настороженный взгляд Поттера и высунувшаяся из-под кровати голова Рона вынудили меня попробовать ещё раз. Взмахнув палочкой, я вслух произнесла: — Акцио, медальон!

И снова ничего не изменилось. Уизли, поднявшись на ноги и отряхнувшись от пыли, разочарованно протянул:

— Его здесь нет.

— Может, и есть, только на него наложены контрзаклятия, — произнесла я. — Ну, знаешь, чары, не позволяющие призывать его с помощью магии.

— Да, вроде тех, какие Сами-Знаете-Кто наложил на чашу в пещере! — возбужденно сказал Гарри, вспомнив, как ему не удалось приманить поддельный медальон.

— И как же тогда мы его найдём? — спросил Рон.

— Вручную, — пожал плечами Поттер.

— Роскошная мысль! — сообщил, закатив глаза, Уизли и направился к шторам. Глядя на то, как он то перебирает тяжелую ткань, то встряхивает ее, поднимая мириады пылинок, я тяжело вздохнула и прикрыла глаза.

— Я вернусь в комнату Сириуса, — подумав, сказала я, стараясь унять нехорошее предчувствие, поселившееся в груди, и взяла оставленную на покрывале книгу Батильды Бэгшот. — Поищу пока книги о тёмной магии.

— Да, конечно, — кивнул мне Гарри. — Нам лучше придерживаться нашего плана.

Войдя в комнату Сириуса, я уселась на край кровати и, раздумывая, где сама на месте Регулуса стала бы прятать медальон, провела пальцем по потрепанной обложке «Истории магии».

Тишину нарушил шум за окном. Словно что-то ударилось и проскрежетало по карнизу. Из-за задернутых штор понять, что творится снаружи, было невозможно. Отложив книгу и выставив перед собой палочку, я медленно подошла к окну, не решаясь выглянуть наружу.

— Успокойся, Гермиона, — прошептала я себе под нос, напряжённо прислушиваясь. Звать парней нет необходимости — похоже, просто разыгралась моя паранойя. — Дом закрыт для чужих глаз, и наверняка или ветка упала на крышу, или соседский кот подобрался слишком близко…

На всякий случай наложив на себя чары Хамелеона, я прижалась спиной к стене и чуть-чуть отодвинула плотную бархатную ткань в сторону.

Первое, что я увидела — покрытое пылью и грязью стекло, за которым мутным пятном виднелась серая стена соседского дома, стоявшего практически вплотную к особняку Блэков. Окно напротив было поднято для проветривания, но хозяев я не заметила, следом взгляд упал на темные ветки дерева, растущего прямо за особняком, которые проникли в промежуток между обоими домами.

Я, не снимая чар, уже собралась было задернуть штору, как совсем рядом раздалось хлопанье крыльев, и мимо окна пролетела крупная чёрная птица. Только проводив ее взглядом, я смогла облегченно выдохнуть и отойти от окна, снимая с себя чары Хамелеона и насмехаясь над собственной впечатлительностью. Чего я так испугалась? Можно подумать, за нами действительно было кому наблюдать…

* * *

Северус

Мэри говорила неспешно, подбирая слова и явно не желая быть откровенной. Ее голос то звенел от напряжения, то обрывался глухим всхлипом, то звучал глухо и прерывисто. Если подытожить сказанное ею, то Мэри боялась «все испортить», боялась, что родители не простят ей того, что остались здесь, в то время как она сама покинула страну.

И даже тогда, когда она начинала думать, что те все поймут и простят, в голову закрадывалась мысль о том, что старшая сестра, от которой родители не станут ничего скрывать, непременно проговорится о том, что «непутевая Мэри» наконец объявилась, и эти слухи когда-нибудь дойдут и до меня, чего она никак не могла допустить.

— Северус, сейчас я уже не смогу им ничего сказать, не подставив их и себя заодно, — заканчивая рассказ, она пожала плечами. — Если Сам-Знаешь-Кто каким-то образом узнает, что я и Каролина Кэндисс — один и тот же человек… Разве он простит обман и предательство, тем более сейчас, когда его уверили в том, что «Ядовитый сад» из себя ничего особенного не представляет? Да он же раздавит меня и моих близких, словно букашек, в качестве назидания!

В ответ на её слова я только хмыкнул и потер подбородок. Значит, Мэри все же отдает себе отчет в том, что из себя представляет правление Темного Лорда. Но почему тогда она никак не уедет? Неужели из-за меня? Неужели она рассчитывает на что-то ещё?

Тут же вспомнился вчерашний вечер и прижатая к стене полуобнаженная Мэри. Конечно, она рассчитывает, Северус, ведь ты сам вложил надежду прямо ей в руки!

Река в моем сознании всколыхнулась, впрочем, тут же успокоившись — просто проявление недовольства из-за мыслей о другой женщине. Ревнивая Грейнджер…

Эта мысль заставила меня усмехнуться. Интересно было бы посмотреть на охваченную ревностью гриффиндорку. Она бы разозлилась и закатила скандал, или сердито поджала губы, словно её декан, и гордо удалилась?

В ее воспоминаниях на занятиях окклюменцией я видел, как она однажды набросилась на Уизли — это случилось на Святочном балу. В гамме эмоций, обуревавших её тогда, легко можно было почувствовать ревность, однако преобладала именно обида на друга, ведь он не хотел замечать в ней девушку, воспринимая лишь как ходячий справочник.

Зато Крама она не ревновала никогда… Полагаю, с ним она встречалась исключительно из любопытства и желания доказать самой себе и окружающим, что может быть привлекательной.

Так как бы она поступила? Несмотря на то, что темные воды были отражением чувств девушки, я почему-то не мог представить себе разъяренную Грейнджер. Думаю, она бы либо смертельно обиделась или, скорее, напрочь игнорировала, старательно отводя от меня нарочито равнодушный взгляд и не произнося ни слова…

От меня? Я, кажется, возомнил, что она могла бы однажды приревновать меня?

— Северус? — голос Мэри отвлек меня от размышлений, не дав возможности поразмышлять на тему новых для меня эмоций, которые, поселившись в груди, приятным мороком окутали мои мысли. Сердце вдруг неровно забилось — не то от волнения, не то от переживаний. Сосредоточившись на руках Мэри, комкавших тонкую ткань платья, я заговорил:

— Ты права, действительно не стоит ворошить прошлое, — при этих словах женщина с облегчением выдохнула, а ее плечи расслабленно опустились. — Однако сейчас, пока нам, по твоему выражению, ещё предстоят… формальности, будет лучше, если ты вернёшься в Гронинген.

— Да, мне в любом случае нужно завершить некоторые сделки и провести проверку, — впервые за долгое утро лицо Мэри осветилось мягкой улыбкой. — Но я собираюсь вернуться, Северус, и остаться здесь. Хочу, чтобы ты это знал.

Не удержавшись, я скривился.

— Мэри, я не могу запретить тебе что-либо делать, — произнес я, не скрывая раздражения. — Но ты должна понимать, что больше ничего не вернуть и…

— Я знаю, — перебила она меня, а улыбка словно застыла на её красивом лице. Нежная, как и прежде, она, тем не менее, впервые показалась мне насквозь пропитанной фальшью. — Но я хочу быть рядом. Кто знает, Северус, может, через полгода ты изменишь своё решение и вновь сможешь доверять мне. Да и, прямо скажем, я хотела бы остаться здесь не только из-за тебя.

Я заинтересованно приподнял бровь, ожидая продолжения. С одной стороны, у молодой красивой женщины наверняка есть и другие ухажёры, которые могли бы ее увлечь, да и «Ядовитый сад» она давно хотела расширить. С другой же… сейчас заниматься таким бизнесом в Англии попросту небезопасно, и она это прекрасно понимает. Так в чем же дело?

— Северус, тебе не стоит волноваться обо мне! Почему бы нам не вернуться к тому времени, когда мы были друзьями? — тут она беззаботно улыбнулась, словно не понимая причин моего недоверия.

А я впервые задумался: возможно, Мэри и впрямь прежде считала меня своим другом. В то время я с жадностью внимал ее рассказам о том, чем занималась Лили, когда возвращалась в гостиную Гриффиндора после уроков, и платил за сведения тем, что помогал ей с эссе и с наиболее сложными чарами и зельями, когда она просила. Но я даже не заступился за неё, когда мои собственные друзья решили над ней поиздеваться! Не потому, что не мог этого сделать или испугался — мне, скорее всего, тогда было на это наплевать, потому что я мог думать лишь об Эванс, чересчур много времени проводившей в компании Поттера, и под любым предлогом избегавшей моего общества. Лили постепенно отдалялась от меня, а в моей голове билось одно: любовь всей моей жизни ускользает в руки более красивого и популярного однокурсника. Именно тогда Лили из близкой подруги и объекта воздыханий стала для меня наваждением сродни болезни…

Река в сознании неожиданно утихла, и блики на тёмной воде будто разом померкли. Не сразу заметив это, я лишь ощутил острый укол боли и тоски, по привычке связав эти чувства с давно прошедшей, как мне казалось, обидой на Эванс. Но затем, погрузившись в эмоции, расценил эти переживания как чужеродные и лишь некоторое время спустя сообразил: это реакция призрачной Гермионы на мои давние чувства к Лили…

— Странно, что такого, как я, ты когда-то сочла своим другом, — произнёс я, желая скорее отвлечь себя от раздумий о Грейнджер, чем пытаясь поддержать Мэри. — Мне жаль, что все сложилось именно так.

Сам не знаю, какой именно смысл я хотел вложить в последние слова. О чем я сожалел? О дружбе с Мэри? О ее безответных чувствах ко мне? О смерти Лили… или об уроках окклюменции с лучшей подругой Поттера?

* * *

Я облетел дом на площади Гриммо по периметру. Его окна скрывали плотно задернутые шторы из темной ткани, и потому увидеть, что творится внутри, было невозможно. С досады глухо каркнув, я захлопал крыльями и взлетел выше, собираясь сесть на краю крыши. Дернул же меня тролль удостовериться в том, что Золотое трио в безопасности! Гриффиндорцы были здесь — в этом я успел убедиться сразу после трансгрессии, наложив на дом заклинание обнаружения, а на себя — маскирующие чары.

Следовало отсюда убраться сразу после того, как я убедился, что троица находится здесь. Вместо этого я, не сводя глаз с грязных окон, выругался себе под нос и сделал несколько шагов вперёд, на ходу обращаясь в ворона и сразу же взлетая в воздух.

Темные воды в сознании ускорили своё течение, направляя меня к дому. Река Грейнджер ощущала близость своей хозяйки и словно тянулась к ней. Не потому ли я вдруг решил пойти на поводу у вспыхнувшего и, безусловно, навязанного чужой иллюзией желания? Размять время от времени крылья, конечно, полезно, но не настолько, чтобы, сидя на крыше в анимагической форме, пытаться ощутить эмоции Грейнджер в воздухе. За эти месяцы девчонке следовало приучить себя закрывать сознание, даже будучи в одиночестве, да и, реши она сейчас спуститься на нижний этаж, я не смог бы почувствовать ее, однако что-то держало меня здесь. Возможно, я в глубине души надеялся, что Гермиона все же ослабит бдительность, но с той же вероятностью это могло оказаться банальное нежелание уйти с пустыми руками, не убедившись предварительно, что Грейнджер… и Поттер, конечно, действительно здоровы, невредимы и им не требуется помощь.

С досадой дернув головой, я раздраженно захлопал крыльями и слетел с крыши, решив в последний раз облететь дом — скорее из чистого упрямства, чем для того, чтобы приглушить бессмысленное беспокойство, поселившееся внутри, стоило мне очутиться в Лондоне.

Мое внимание внезапно привлекло движение в одном из окон прямо под крышей. Ощутив отголоски разочарования, повисшие в воздухе, я немного отлетел в сторону, желая подобраться поближе, и заметил недовольное лицо шестого Уизли, мелькнувшее между плотных штор. Юноша что-то пробурчал и, тяжело вздохнув, энергично встряхнул тяжелую ткань. Чем они там занимаются — неужто собрались в такое время затеять уборку? Нечего сказать, хороши противники Темного лорда…

Уловив раздражение младшего Уизли и волнение Поттера, я пролетел чуть дальше и опустился на отлив следующего окна. Когти громко лязгнули по хлипкому металлу, сразу же согнувшемуся от удара, и со скрежетом соскользнули, заставив меня быстро замахать крыльями и перелететь на ближайшую ветку. Удостоверившись, что падение мне не грозит, я устроился поудобнее и попытался сосредоточиться на эмоциях Грейнджер. Что так взбудоражило Поттера и на что разозлился Уизли?

Острый, звенящий в воздухе страх я почувствовал не сразу из-за поднятого мной самим шума. Различить что-то в окне, с карниза которого только что едва не свалился ворон, было невозможно из-за штор. Несмотря на это, присутствие Гермионы я ощущал так же четко, как собственные крылья, сложенные за спиной. И тут я поймал едва заметное движение ткани за стеклом…

Мысленно кивнув умнице Грейнджер, догадавшейся наложить на себя чары Хамелеона и теперь наверняка с подозрением рассматривавшей улицу, я с некоторым сожалением раскрыл крылья, собираясь улететь.

Хотелось бы мне сейчас внушить ей хоть какую-то видимость покоя, дав небольшую передышку и позволив ненадолго расслабиться, не думая об опасности, ждущей снаружи, и не боясь шороха за окном… Но в анимагической форме легилименция давалась мне с трудом, а умение ощущать чувства других сохранялось лишь благодаря врожденному дару.

Поднявшись в воздух, я несколькими взмахами крыльев набрал высоту и полетел прочь, краем глаза заметив, что бархатная ткань штор за мутным стеклом едва заметно дрогнула…

* * *

Гермиона

Вернувшись в комнату, я устало провела ладонью по лицу. День выдался не из легких — чего только стоил ужас в глазах Гарри, когда я вспомнила про золотой медальон, который мы, помогая разбирать семейные реликвии Блэков, когда-то нашли. Никто тогда так и не смог открыть его и мы, не задумываясь, по совету Сириуса отправили ненужную, как нам казалось, вещицу прямиком в мусорный мешок.

В отчаянии Поттер рванул на кухню, возле которой была каморка домовика: мы помнили, что Кикимер тогда спрятал, спасая от мусорки, кучу побрякушек.

Когда старый эльф подтвердил, что медальон действительно хранился у него, мы обрели надежду — как выяснилось, ненадолго, потому что следом Кикимер словно обезумел, рыдая, колотясь головой об стену и завывая, что Наземникус Флетчер украл у него предмет, очень важный для Регулуса Блэка. Гарри насилу успокоил его, а затем отправил на поиски Наземникуса. Сделав это, друг с расстроенным видом сдернул очки с носа, потирая лоб, повернулся было к нам, но тут же решительно сжал кулаки и вздернул подбородок.

— Планы поменялись, и я предлагаю обсудить это прямо сейчас, — буркнул он, вновь надев очки, и вышел из кухни, а мы последовали за ним.

Оставшись в гостиной, Рон, чьей задачей было найти таинственного Р.А.Б., уселся в кресло и, откинув голову на спинку, уставился в потолок, о чем-то напряжённо размышляя. Гарри ходил по комнате из угла в угол, не скрывая волнения, но определенно не желая опускать руки — сдвинутые к переносице брови и потяжелевший взгляд говорили о том, что, попадись сейчас Флетчер Поттеру, и тот разорвет его на куски. Я же, усевшись на диван, переводила взгляд с одного парня на другого и пыталась понять, как нам действовать дальше, потому что ни книг, ни манускриптов, которые бы могли дать подсказку в деле уничтожения крестражей, я, перерыв весь дом, так и не нашла Мой взгляд упал на «Ежедневный пророк» — видимо, Рон спешил найти нас и оставил его в гостиной на столе. Потянувшись за газетой, я заметила на первой полосе колдографию незнакомого мужчины и открыла первую попавшуюся страницу.

Содержание газеты меня не удивило, и только небольшая заметка о возобновлении следствия по делу об убийстве Дамблдора заставила вдумчиво перечитать её. С чего вдруг это дело решили поднять снова? Решив, что подумаю об этом позже, я перевернула страницу, погрузившись в чтение.

Судя по тому, что писал «Пророк», мне стало ясно, что захват Министерства действительно прошёл более чем гладко: на первой полосе сухим официальным языком говорилось о трусливом побеге Скримджера, о назначении нового министра и об издании новых указов…

— Охота на маглорожденных началась, — пробормотала я, пробегая взглядом по строчкам. По-видимому, услышав мои слова, Поттер резко остановился и обернулся ко мне. Удивленный взгляд зелёных глаз быстро скользнул по моему лицу и тут же упал на газету.

Мысленно проклиная Пожирателей Смерти и их хозяина, я позволила другу забрать у себя «Пророк», вымученно улыбнулась друзьям, игнорируя их обеспокоенные взгляды, и заявила, что ужасно устала. Я предложила друзьям обсудить дальнейшие планы утром, на свежую голову, и Рон торопливо кивнул, шикнув на Гарри, когда тот нахмурился и открыл было рот, собираясь уговорить меня остаться. Пожелав ребятам спокойной ночи, я пошла в свою комнату, думая, что следовало бы поблагодарить Уизли за понимание. Говорить сейчас мне ни о чем не хотелось — этот день принёс слишком много переживаний и отнял слишком много душевных сил.

Я не могла сказать, что новости стали для меня шоком — я примерно того и ожидала, зная, кто стоял за захватом Министерства. Однако скорость, с которой действовали Пожиратели, просто-напросто пугала, особенно с учетом того, что мы сами продвинулись едва ли на один шажок, практически сразу же застряв на месте из-за пропажи медальона. 

Кое-как умывшись и приняв перед сном душ, я рухнула на кровать, раскинув руки в стороны, и прикрыла глаза. Перед глазами тут же возникло лицо разъяренного профессора Снейпа: «Круцио!» Ледяной голос волшебника из воспоминания прошёлся по моему сознанию, словно лезвие, заставив меня сморщиться от боли и обиды, словно он произнёс это в действительности, пустыми глазами глядя на меня и с жестокой уверенностью направив палочку мне в грудь. Не то от этих мыслей, не то от затхлого воздуха и запаха пыли в комнате меня затошнило и, не выдержав, я встала и чуть-чуть раздвинула шторы, чтобы приоткрыть окно, позволив ночному воздуху наполнить помещение.

Постепенно тошнота отступила и, хотя я и ощущала себя выжатой, как лимон, уснуть никак не удавалось. Я то сверлила глазами потолок, пока в голове мелькали планы незаметно пробраться в Хогвартс, то вскакивала с кровати, чтобы вытащить из сумочки толстый справочник по проклятиям и проверить возникшее только что предположение, то глухо рыдала в подушку, поддавшись ощущению страха и беспомощности. Лишь мысли о родителях, к которым нестерпимо хотелось вернуться, и всплывшие в памяти их улыбчивые лица и ласковые объятия смогли немного успокоить меня. Свернувшись в клубок под тонким одеялом, я представила себе встречу с близкими, долгожданную победу над Томом Реддлом и счастливую жизнь каждого из своих друзей, после чего, наконец, смогла уснуть.

* * *

Тихий голос шептал мне что-то, но разобрать слов было невозможно. Меня окружала непроглядная тьма, а я то и дело испуганно оглядывалась, но никак не могла понять, где нахожусь. Мое имя, тихо произнесённое низким мужским голосом, заставило сердце забиться подобно пойманной птичке о прутья клетки. Где я? Откуда голос? Кто меня зовёт?

— Гермиона… — голос прозвучал совсем рядом, и я пошла на его звук, вытянув перед собой руки и осторожно переставляя ноги. Кончики пальцев вскоре коснулись твёрдой, обтянутой плотной тканью груди.

— Профессор? — одновременно почувствовав до боли знакомый запах, только и смогла прошептать я. Снейп осторожно коснулся моей руки, мягко отводя ее в сторону, но затем, замявшись, уверенно обхватил пальцами запястье и поднял кисть моей руки выше, а затем жаркое дыхание обожгло кожу, и сухие горячие губы профессора мимолетно прикоснулись к раскрытой ладони. Я даже не успела понять, что случилось, как мужчина выпустил мою руку, наклонился ближе и прошептал:

— Ты справишься, Гермиона, — от звуков его голоса по моей коже поползли мурашки, но я упорно пыталась разглядеть его силуэт в окружающей нас тьме, не доверяя своим ушам и осязанию, потому что отчаянно желала убедиться в том, что передо мной именно Снейп. — А я постараюсь тебе помочь.

Должно быть, это сон. Жаль, что сейчас я не могу видеть его, хотя… если вспомнить, каким он предстал передо мной в последний раз, это к лучшему — если бы я снова увидела в его глазах то презрение, с каким он смотрел на меня прошлой ночью, вряд ли бы смогла это перенести спокойно.

— Северус, — шепнула я, позволив себе эту наглость лишь потому, что все происходящее было сном.

Воцарилась тишина, и, если бы не еле слышный выдох профессора совсем рядом, я успела бы испугаться, что спугнула своё видение, и мне тут же стало стыдно за собственный порыв.

— Изви… — легкий, осторожный поцелуй не дал мне договорить, и я попросту замерла, боясь разрушить очарование момента. Снейп целовал меня нежно, неторопливо, и, если бы я не ощутила, как дрогнули его пальцы, едва коснувшись моего лица, то подумала бы, что он действует под Империусом.

Поцелуй закончился внезапно — будто мужчину что-то спугнуло.

— Профессор? — прошептала я, когда он резко отстранился от меня, но услышала лишь удаляющийся шорох. Я снова вытянула вперёд руки, пытаясь вслепую найти Снейпа, и пошла вперёд, не прекращая звать его. Но он ушёл, оставив меня совершенно одну в немой кромешной тьме.

* * *

Северус

Вылетев из окна дома на площади Гриммо, я опустился на газон за домом и принял человеческий вид, тут же наложив на себя чары иллюзии. Сердце буквально грохотало в груди, заглушая своим биением все звуки. Пара секунд ушла на то, чтобы невербально захлопнуть окно комнаты, где спала Гермиона. Задержав взгляд на колыхнувшейся шторе по другую сторону стекла, я мысленно выругался и трансгрессировал прочь.

Такой низости я от себя не ожидал. Напрасно Дамблдор уверял меня в том, что сортировочная шляпа ошиблась при моем распределении — сейчас я вел себя так, как и полагалось скользкому змею.

В другое время я не преминул бы заметить, что кому-кому, а не гриффиндорке попрекать меня, но убедить самого себя оказалось гораздо сложнее. Если Грейнджер однажды, действуя импульсивно, бездумно пошла на поводу у эмоций и поцеловала спящего, раненого преподавателя, то я сознательно усыпил девушку, опасаясь быть пойманным на месте преступления, а это, согласитесь, существенная разница!

Река в моем сознании журчала, и в этом звуке сквозило довольство. В ответ я лишь усилил плотность тумана, скрывая её поверхность, потому что любоваться переливающимися бликами на темной поверхности воды сейчас, когда я в очередной раз поддался своим слабостям, казалось мне кощунственным по отношению и к Грейнджер, и к самому себе. Следовало срочно избавиться от этой иллюзии — благодаря внушаемым рекой эмоциям я, можно сказать, постоянно хожу по краю! К троллям все это!