Лестница (джен)

— Десять, — пробормотал ты. Я открыла глаза, поняла, что ты тащишь меня на руках по какой-то лестнице и считаешь ступени, потому что промахнулся с аппарацией, вздохнула, обхватила твою шею поудобней и снова провалилась в сон, успев подумать: «Мог бы и мобиликорпусом, но так, несомненно… м-м-м… лучше…»

Как потом оказалось, ступени ты всегда пересчитывал. Но тогда я на этом не акцентировалась. Просто расслабилась в твоих руках.

В последние месяцы дела у Министерства шли хуже некуда. Неудачный год. Мир сотрясали какие-то очередные кризисы. Шеклболт, с одной стороны, заигрался с маггловским правительством, поскольку, как оказалось, наше взаимодействие с ними далеко не ограничивалось, например, всем известной функцией охраны премьер-министра. Были и другие… рискованные операции. В разных сферах. Как-то я даже видела, как ты несся по министерскому коридору, продолжая спорить с Шеклболтом и не задумываясь, что все это ты громко озвучиваешь в пространство, пугая служащих и эльфов:

— Кингсли, я навоевался на всю оставшуюся жизнь, мне еще в маггловские дела лезть? Я тебе не этот… не Лоуренс Аравийский!

Кроме того, наш уважаемый министр исхитрился разругаться с гринготтскими гоблинами, которые наотрез отказались финансировать все эти рискованные операции, а затем и вовсе уперлись. Я тогда еще не знала, насколько сильна гоблинская сеть и насколько она интегрирована с маггловскими финансовыми корпорациями. Учитывая то, что меня гоблины на дух не выносили, даже к моей собственной ячейке пускали со всеми возможными и невозможными предосторожностями, откуда же мне все это было знать... Я подозревала, что они вообще отказали бы мне в обслуживании, если бы не орден, работа в Министерстве и прочее.

С другой стороны, Шеклболта просто переклинило на внутренней безопасности. Причем, переклинило настолько, что временами он напоминал мне покойного Аластора.

Ты делал вид, что сохраняешь спокойствие. Делать вид ты всегда умел и превосходно умеешь до сих пор. А может, в целом тебя это действительно особо не волновало, кроме некоторых нюансов, но о них-то ты как раз предпочитал молчать.

В обществе что-то назревало. В Визенгамоте поговаривали, что старые заслуги не оправдывают новых промахов. Особую популярность набирали идеи о том, что нам следует пересмотреть свое положение и отношения с маггловским миром — причем, в сторону ужесточения соблюдения Статута и усиления изоляции, которая в последнее время начала давать слабину. Консервативные настроения проявлялись все ярче.

Газеты, почуяв наше шаткое положение, публиковали материалы один другого гаже. Как взбесились. Тем более, что у противоположного лагеря появился свой лидер.

Эбенезер Эмерсон, чтобы его дракклы побрали. Он был сравнительно молод, постарше меня, где-то возраста бедной Доры Тонкс, и чем-то напоминал покойного Седрика Диггори. До недавнего времени он спокойно работал в Гринготтсе артефактором, где, судя по всему, поднаторел в вопросах товарно-денежных отношений. А с некоторых пор стал все больше светиться на публике и набирать популярность.

— До омерзения правильный мальчик, — как-то дал ему оценку ты, — но упорный. Истинный хаффлпаффец — будет переть буром к цели. Возьмет упрямством. И ведьмам нравится. Помню его. До зубной боли правильный, но подножку сделает в самый подходящий момент. И это не Перси Уизли — умнее, заранее знает, куда ветер подует.

— Удивительно, как он на Хаффлпафф попал, — буркнула я, но ты снисходительно объяснил:

— Правильно выбрал. Слизерин — факультет опасный, для Гриффиндора легкого безумия не хватает, а для Рейвенкло полета мышления. А Хаффлпафф — чудесное нейтральное место. Кто будет опасаться хаффлпаффца? Плюс он верен своим внутренним принципам… Вот только какие они у него? Один Мерлин знает…

Один Мерлин, по всей видимости, и знал. Но укусить этот парень умел за самое неожиданное место. Я схлестнулась с ним в дискуссии на тему образования, и он четко ударил под дых сентенцией о том, «что может знать о воспитании подрастающего поколения эгоистичная молодая особа, у которой не только семьи — фамильяра не имеется». Сам-то он был женат на кроткой незаметной ведьме из хорошей семьи и уже имел двух сыновей. Почтенные матроны слушали с восторгом — действительно, давно пора поставить на место магглорожденную выскочку, которая до сих пор перебирает харчами... то есть, достойными волшебниками! Самое отвратительное, что это мне на вид поставила даже Молли Уизли, заметив, что, мол, Гермиона, ты и впрямь, либо цены себе не сложишь, либо что-то не так. От злости я решила… нет, не срочно выскочить замуж, а хотя бы завести фамильяра. В пику той же Молли. Собственно, это Уизли когда-то не уследили за Крукшанксом, которого я оставила на их попечение, рванув на континент — дескать, потом заберу. И я до сих пор не могла завести себе другого домашнего питомца, наивно, по-детски, надеясь, что кот по недосмотру сбежал и просто… гуляет где-то на воле. Мне хотелось так думать.

Впрочем, в зоолавке все пошло не так и не туда, слишком уж сильна была память о моем полукниззле. В общем, не скажу, что это был успешный поход. И результат был очень… кхм… неожиданным.

Когда я в тот же день вошла в кабинет Шеклболта, тот был весьма не в духе.

— Ты в своем уме, Гермиона? — проворчал он, глянув на то, что я принесла ему на подпись. — Какая школа для сквибов? Ты вообще в курсе, что Гринготтс отказывается кредитовать министерство?

— Если учесть, что я вчера битых шесть часов сидела тут на совещании, то, конечно, в курсе. Странно, что ты меня не заметил, Кингсли.

— Странно, что ты не слушала, когда я говорил о наших трудностях, — огрызнулся тот.

— Странно, что ты не слышал, что я вообще говорила, — парировала я. — Мы можем перекредитоваться где-нибудь у магглов? Раз уж эта мировая гоблинская сеть не дает нам взять заем в магическом сообществе.

— Что нам еще остается…

Он все-таки нехотя просмотрел принесенные мной бумаги и тут же сказал:

— Нет. Сейчас не то время, чтобы заниматься благотворительностью. Вы со своим дружком вообще помешались на этой теме. Сквибы, магглы, интеграция в общество. Еще за обскуров возьмитесь. Как-то же все это раньше решалось без вмешательства министерства.

— Как решалось? Как решалось?! — разозлилась я. — Сидели взаперти, если не чего похуже, заканчивали свои дни в Лютном, или в лучшем случае — состоятельные семьи отправляли их к магглам, с глаз долой. Если идти по этому пути, то я хотя бы предлагаю программу их интеграции в маггловское общество. У нас там будет свое лобби.

— Чтобы мы еще платили магглам за наших уродов?

— Каких уродов, Кингсли! — заорала я. — Это наши дети!

— А ты «Пророк» читала? — заорал он в ответ. — Больше всего критики идет как раз по твоему департаменту! Вот, пожалуйста: «Грейнджер занимается непонятно чем». «Героиня войны сокращает финансирование школы волшебства в пользу недееспособных членов общества». «Что задумала Грейнджер и ее странные соратники?»

Конечно, я читала все эти бредни. Под «странными соратниками» подразумевали тебя и еще нескольких выпускников Хогвартса — одного из Слизерина и двух из Рейвенкло, которые действительно были заинтересованы в том, чтобы наши сквибы пополняли ряды маггловской элиты. У всех троих в семьях были эти явления, неподобающие благопристойному магическому обществу. Я неоднократно рассказывала Шеклболту об этом проекте, а он каждый раз, как мне казалось, пропускал все мимо ушей. Ан нет… Оказывается, сейчас он был готов списать на наши прожекты все неудачи министерства.

— Ага, значит, ты решил спихнуть все провалы твоей политики на меня? Прекрасно, — восхитилась я поворотом. — Не на то, что у нас Аврорат занимается непонятно чем, когда Диагон уже чуть ли не в Лютный превратился. В обществе уже широко обсуждается возвращение дементоров в Азкабан. Отдел Тайн массово заболел паранойей — составляют списки неблагонадежных чуть ли не по тому критерию, что кто-то ругнется «Волдеморт его разорви!», и вшей в личной жизни выискивают. Деньги летят неизвестно куда. Но нет, виновата во всем я!

Я вышла от Шеклбота, так ахнув дверью, что эльфы, и без того боявшиеся меня как огня, шарахнулись прочь со скоростью корнуольских пикси.

В атриуме меня поймала та самая Эмили из «Пророка» и сразу взяла в оборот:

— Гермиона! Сегодня же прием по случаю встречи на высшем уровне с итальянским министром?

— Мерлин! Еще и прием! — вспомнила я. — Да, Шеклболт надеется успеть подписать какой-то договор до того, как слетит с поста…

— Я тебя два месяца назад предупреждала, — многозначительно напомнила Эмили. — Если уж наш главный заговорил о балансе мнений и публикует все, что ему ваши оппоненты несут, значит, дело для вашей команды уже хуже некуда.

— Эмерсон, — задумчиво протянула я. — Гоблины к нему, говоришь, благоволят…

— Ну-у, он же не зря артефактором у них горбатился, — скривила рожицу Эмили. — Может, тебе пора с ним встретиться? Конфиденциально. Некоторые уже давно туда бегают.

— А… нет, — я сразу отбросила это предложение, — у нас с ним кардинальные разногласия. Особенно в плане женской реализации… Что ж — если не удержимся, придется просить у Минервы место преподавателя зельеварения. Все равно Гораций уже не тянет. Так а тебе-то что с того приема?

— Ну сделай аккредитацию, ты же знаешь, меня в вашем информационном отделе не сильно жалуют. Эта пенсионерка-тараканиха нажужжала им про меня Мордред знает что…

— Рита… — я хищно шевельнула челюстью. — Ладно. Пока я еще здесь — Риты тут не будет. Что-нибудь еще?

— И колдофотографу аккредитацию тоже, конечно, — слегка подпрыгнула Эмили. — Слушай, я ознакомилась со списком делегации… Там та-а-акой волшебник из Турина… Мама-мия!

— Тебе наших мало? — хмыкнула я. — Ладно, будет тебе туринец… Кстати, подруга, о тараканах. А у тебя анимагическая форма какая?

— Всегда хотела ее встретить в своей анимагической форме, — понизила голос Эмили и тут же гордо добавила: — Но я зарегистрированный анимаг.

— То есть, твоя анимагическая форма жрет ее анимагическую форму? — на лету сообразила я. — Понима-а-а-аю…

— А еще я умею отбрасывать хвост, — так же гордо сообщила она, на что я снова многозначительно протянула:

— Понима-а-а-аю… Очень хорошо, в случае чего будет на кого оставить Салазара… До вечера, — и я поспешила за аккредитацией для этой ящерицы, оставив ее в некотором недоумении. Про Салазара я предпочитала долго не объяснять. В какой-то мере это был мой эксперимент. Хотя, как я могла поверить во все бредни, которые торговец в зоолавке навешал на мои уставшие уши, трудно поддавалось объяснению... Конечно, давно уже нужно было обратиться к старому Хагриду, или хоть к новому ухажеру Луны Лавгуд… Но мои упрямство и самоуверенность часто играли со мной в не самые хорошие игры.

На прием Кинсгли опоздал. Отдуваться за все церемонии пришлось мне. Ко всему прочему, тот самый туринский маг, на которого положила глаз Эмили, оказался непроходимым тупицей и, как назло, прилип именно ко мне. Я подумала, что в чем-то ты был прав, я действительно была явным магнитом для зануд. Еле-еле удалось его нейтрализовать, и то только после появления мрачного Шеклболта. Судя по выражению его лица — будущее ничего хорошего нам не сулило. Поэтому я забилась в укромный уголок с бокалом вина и в компании той самой Эмили.

Журналистка пыталась отвлечь меня от раздумий над нашим положением, тихо нашептывая интимные сплетни о каждом проходившем мимо министерском маге — о которых я, к слову, даже ежедневно работая со всей этой толпой, не имела ни малейшего представления!

— Этот женился на больших деньгах, жену свою боится страшно, там такой брачный контракт, пискнуть не смеет, один раз поперся в Лютный под обороткой, потом несколько лет трясся… А этого видишь? Хорош во всем, но состоял в связи с главой Ассоциации некромантов, обычный секс вообще не интересует, подавай полный набор… Этот красавчик, но не наш, за команду Альбуса играет, у него любовник в Аврорате. А этот — полный извращенец, у него роман с Амбридж, прикинь? Мой кентаврик, цок-цок-цок… Тот шатен, из магического надзора — засыпает, едва только до дела дойдет. Гиблый номер.

— Ну ты даешь, — не выдержала я. — Ты что, вот это… со всеми?

— Ну-у-у… Есть же обмен информацией… — скромно потупилась Эмили. — О, смотри, видишь того олуха, который подкатывает к рыжей ведьме?

— Ага, — я глянула туда, куда она показывала. — К регистраторше из отдела анимагов…

— Зря разбежался. Кстати, она тебе никогда глазки не строила? Ей оч-чень нравятся кареглазые шатенки с хорошей фигурой.

— Мерлин, Эмили! — закашлялась я. — Кажется, все в курсе, что мне нравятся парни.

— Ну, знаешь, бывают скрытые таланты. Никогда ни в чем нельзя быть уверенным, пока не попробуешь.

— Я пробовала, — прервала я поток тантрических размышлений Эмили. — Не одарил Мерлин…

— Ого! Ну-у-у, — она скептически окинула меня взглядом, — ты просто в последнее время все одна да одна. Рядом практически никого. А это плохо. Кстати, а что тебя со Снейпом до сих пор останавливает? Возраст?

Я закашлялась еще больше, чем от идеи стать объектом симпатии рыжеволосой регистраторши. А Эмили тем временем продолжала:

— Знаешь, это ж не старый Огден, который в маразме на выпускнице Хогвартса женился. У нас вся редакция ставки делала — когда она его в могилу сведет так или иначе, — несла дальше любвеобильная проныра. — И то… чем вся эта история закончилась, сама знаешь…

Я знала. Равно как знала и то, что те, кто ставил на быструю смерть старого мага — потеряли свои денежки.

— А Снейп так вполне… — опять вырвала меня из раздумий Эмили. — Ну не поверю, что он тебя не заводит.

— Что?

— Ну вы с ним искрите как два бенгальских огня. Это даже Поттер без очков заметит. Тем более, твоя симпатия к объекту всегда прямо пропорциональна количеству шпилек, которые ты ему отпускаешь при общении. А Снейп у тебя как подушечка для иголок. Если не как кукла вуду.

За мной действительно водилось подобное. Ничего не могла с собой поделать. Но ведь и ты никому не давал спуску.

— Слушай, ну он хорош же… — продолжала нашептывать эта змея-искусительница. — Да, не красавец… Но очень интересный. Одни глаза чего стоят, тут одного взгляда достаточно, чтобы…

— Ты с ним была? — как-то чересчур резко спросила я, на что она захихикала:

— Да что ты… Снейп — зверь сложный. Прошли те времена, когда руку протяни и возьми, на него долго охотиться нужно. Да и зачем мне эта головная боль? Мне кого попроще подавай, чародея из Визенгамота, аврора чином повыше или министра там какого-нибудь… А вот ты бы вполне могла. Или до сих пор дрожишь перед ним как студентка? Так он за тобой ходит как на веревочку привязанный. Совсем ручной. Хотя… Я бы сильно не расслаблялась все равно.

— Эмили, мы с ним дружим, — попыталась я закончить разговор, но та не отставала:

— Ты не забывай, подобная история у него уже была.

— Я не собираюсь повторять подвиги Эванс, — почти прошипела я, — я сволочь, конечно, но не настолько…

— Да ну? — хмыкнула она. — В чем существенное отличие? Он тебе нравится?

— Я его всегда уважала…

— И все?

— Иногда ненавидела…

— Конечно! И?

— Местами жалела…

— Ну это ясно.

— Восхищалась.

— Взрывоопасная смесь, — покачала головой Эмили. — Что еще?

— Ну, он талантливый, с ним не скучно, всегда есть о чем поговорить.

Я остановилась на полуслове, потому что вдруг вспомнила твои смеющиеся глаза и фразу: «А вы, Грейнджер, нашли такого мага?»

— Эмили, — жалобно простонала я, — ну одно дело общаться, а другое… я почти никогда не думала о нем как о…

— Мне нравится это «почти», — подловила меня репортерша. — Значит, все-таки думала. И как? Сознавайся.

Я растерялась. Думала. И в последнее время чаще, чем я себе разрешала вообще об этом думать.

— Ну, — я постаралась взять себя в руки, чтобы не дать ненужным фантазиям заползти в голову. — Был момент, когда я думала, что будет, если его избавить от этих проклятых черных тряпок, которые он на себя наверчивает… Слушай, — тут я наконец-то пришла в себя, — ну как можно!

— Как можно? — хихикнула она. — Что-то мне подсказывает, что и так можно, и вот этак можно… И вообще по-всякому можно… Так почему бы не попробовать? Может, он ждет, что ты сделаешь первый шаг. Знаешь, — она покачала головой, — тебя ведь многие просто побаиваются… Отошьешь, на смех поднимешь, экспеллиармусом стукнешь… Значит, так, — Эмили осмотрелась. — Нечего тебе тут торчать, а тем более в таком настроении. Сейчас. Тут же. Ты на все забиваешь, берешь и начинаешь быстро-быстро переставлять ноги по направлению к антиаппарационному барьеру, а потом срочно аппарируешь к нему домой.

— Да ну ты что-о, — попробовала сопротивляться я. — Вдруг он не один, или спит вообще.

— Поверь мне — точно один. Будь у него кто — наш отдел светских сплетен уже раструбил бы. Спит — разбудишь. Только рад будет. Тоже поверь.

— Он мне сам говорил, что у него кто-то есть.

— Брось, он тебе еще и не такое расскажет, даже о чем Дамблдор с Гриндевальдом перед последней схваткой говорили. У твоего Снейпа вообще язык без костей, когда ему угодно. Слизеринец!

— Ну как ты себе это представляешь? И что я ему скажу?

— Что-нибудь… Вот, — Эмили выхватила у пробегавшего мимо министерского эльфа бутылку вина, — держи. Скажешь, что сегодня праздник… м-м-м… плохих девочек. Да даже если ты на него просто с порога запрыгнешь с криком «э-ге-гей!», он точно сопротивляться не будет.

— Снейп?

— Снейп! И не думай ни о чем. В конце концов, когда ему будет сто пятьдесят, тебе как раз стукнет сто тридцать. В таком возрасте уже незаметно.

— Сто тридцать один, — поправила я ее. — Ну ты даешь! Ты нас уже и поженила?

— Тоже хороший вариант… Давай!

Сложно объяснить, что я тогда почувствовала… Как будто перед прыжком в бездну, очень притягательную бездну. Наверное, в последний раз я переживала подобное в отношениях с Роном, когда мы еще были страшно взрослыми, но почти детьми. Выбор из разряда «раз и навсегда», принять что-то окончательно и безвозвратно.

В конце концов, в конце концов… Зачем себя обманывать? Ты меня определенно волновал. Одной Моргане известно, что меня останавливало от того, чтобы перейти черту. Скорей всего, я боялась потерять наши странные дружеские отношения. Предположим, со мной действительно можно было поговорить, пошутить, но интриговала ли я тебя как женщина? Все более-менее зацепившие тебя ведьмы кардинально отличались от моего типажа. Во всяком случае, я тогда так думала. И, как всегда, ошибалась.

А может, и впрямь в который раз поддаться на провокацию Эмили? Я снова представила, как стаскиваю с тебя все эти твои драккловы классические тряпки… Это было… дьявольски интригующе. Если промахнусь — можно соврать, что на приеме хильнула лишнего, на нервах… не то чтобы удачная отмазка, но люди обычно с такому относятся снисходительно.

Я судорожно сглотнула и направилась к выходу, стараясь не привлекать внимания. Не тут-то было.

Шеклболт! Дракклов Шеклболт! Пока-еще-министр поймал меня уже за дверью, ухватив за плечо со словами:

— Грейнджер! Где тебя носило? Срочно в мой кабинет!

— Вот же ж гад! — прошипела за спиной догнавшая меня Эмили. — Вот, кстати, знаешь, в чем недостаток Шеклболта? У него всегда все невовремя! Когда другие одеваются — он только штаны расстегивает!

В другой момент я бы обратила внимание на эту забавную подробность, случайно выданную акулой прытких перьев, но тогда пропустила мимо ушей и растерянно пошла вслед за Шеклболтом в сопровождении еще нескольких членов нашей команды.

— У нас неприятности, — мрачно сказал Кингсли, взмахнув палочкой над письменный столом, где тут же загорелась трехмерная карта мира. — Здесь, — он ткнул куда-то в Ближний Восток.

— Насколько я помню, там у магглов какой-то перманентный конфликт, — я всмотрелась в точку на карте. — Какие у нас тут неприятности?

— Обе стороны обратились за магической помощью, — проворчал Кингсли. — Мы понесли потери.

Я помню, как резко разлетелось мое с таким трудом обретенное романтически-расслабленное состояние. Улетучилась даже злость на Шеклболта, который осмелился прервать начало захватывающей авантюры.

Я вспомнила, как буквально на днях Гарри, оправляясь в очередную командировку, недовольно бурчал: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места они не сойдут…»

— Там Гарри? — упавшим голосом спросила я, а Кингсли лишь кивнул и, пока я не начала медленно сползать по стене, поспешил добавить:

— С ним-то как раз все в порядке. Так, небольшой испуг. Уже в Мунго. Он в норме. А вот другие — нет, — Шеклболт обвел всех тяжелым взглядом. — Я подаю в отставку.

— Делай, что хочешь, — отрешенно сказала я, с грохотом поставила на стол перед носом пока-еще-министра бутылку, которую так и держала в руках, и быстро-быстро понеслась к антиаппарационному барьеру.

Ты уже стоял на крыльце Мунго, когда я туда аппарировала — этакий темный остров спокойствия посреди царящего хаоса. И грыз яблоко. Единственное, что мне так врезалось в память в тот вечер — твои черные тряпки, смоляные космы и круглое красное яблоко в руках, какое-то отчаянно яркое.

— А, вот и вы, — безэмоционально отметил ты. — Ничего страшного. Спит ваш Поттер. Как всегда повезло, чего о других не скажешь.

— А? — я подняла на тебя глаза, оторвавшись от красного пятна в твоих пальцах.

— Под маггловскую перестрелку подставился… Слегка задело… Заживет.

Ты был настолько спокоен, что впору было обвинить тебя в бесчувственности. Это если бы я не знала, что к тому времени несколько гипотетических банок с тараканами уже были прицельно запущены в чью-то голову, а то и не в одну. И судя по тому, как быстро разбегались в стороны целители, встретившиеся на нашем пути, пока ты вел меня по этим жутким коридорам — я в своем знании оказалась права.

— Привел, — сообщил ты, пропуская меня в кабинет, где уже находились Джинни со всей толпой Уизли.

— Снейп, я на тебя надеюсь, — главный поднял на тебя глаза, на что ты тут же ответил в своей манере:

— На Мерлина надейся, я до него не дотягиваю, — с хрустом откусил очередной кусок яблока при всей честной компании и тут же куда-то исчез.

Найти тебя было нетрудно. Куда еще ты мог исчезнуть, как не в больничную зельеварню. Там я тебя и нашла на следующий день. В своей привычной стихии ты был завораживающе прекрасен. Хотя, если совсем честно, выглядел неважнецки, да еще и покашливал.

— Грейнджер! — рявкнул ты, выпроваживая меня за дверь. — Брысь отсюда! Мало своих неприятностей? Здесь рабочих рук предостаточно, — ты вдруг закашлялся, выхватил из кармана флакон, резко отхлебнул и, отдышавшись, добавил уже мягче: — Нет, серьезно, идите домой.

А я только молча протянула тебе пакет с яблоками. Круглыми красными яблоками.

— Вот это дело, — улыбнулся ты. — Спасибо…

Развернулся и исчез в парах кипящих зелий. Я еще успела подумать, что мог бы и попрощаться по-человечески. Но ты неожиданно вернулся:

— Вашего Поттера уже домой отправили?

— Завтра, — покачала я головой.

— А как у вас дела?

— Все летит в преисподнюю, — я нашла в себе силы ухмыльнуться, — придется срочно учиться летать.

И протянула тебе руку на прощание, но ты неожиданно рывком привлек меня к себе и обнял, с силой и даже какой-то страстью. Я рефлекторно уткнулась в тебя и замерла, вдохнув твой запах. Ничего сверхъестественного. Обычный человеческий запах, обычного мужчины из плоти и крови, который вызвал во мне вполне определенные чувства. Никогда не замечала за собой такого первобытного животного притяжения. Это было что-то новое и даже пугающее. И то, что твой отстраненный и даже слегка возвышенный образ вдруг обрел плоть, тоже было неожиданно. Пожалуй, именно этого плотского осознания мне и не хватало, чтобы все расставить по своим местам.

Ты прошептал мне на ухо «Держитесь!» и этим немного привел меня в чувство. Хотя, конечно же, это был не приказ сдержаться и не накидываться на тебя прямо в коридоре Мунго. Ты подбадривал меня, чтобы я выдержала все, что мне еще предстояло пройти.

Все последующие дни были как в тумане. Я с кем-то общалась. Подписывала какие-то документы. Давала какие-то объяснения для прессы. Пресса мало меня слушала и писала такое, от чего хотелось взвыть. Собственно, все было кончено. Удивительное дело, но от журналистов мне досталось чуть ли не больше, чем господину министру. Впрочем, если учитывать, что бывший секретарь Шеклболта Элиот всплыл в новой команде на должности первого заместителя, то удивляться вообще не стоило. Но тогда я металась по кабинету, как раненый зверь, собирала вещи и орала:

— Ну почему? Почему?! Почему они именно меня так ненавидят?! Что плохого я им сделала? Я добилась общего дохговартского образования, подготовительного курса, чтобы полукровки и магглорожденные не появлялись в магическом мире без необходимой начальной базы. Я добилась приоритетности финансирования для академических исследований…

— И при этом урезали финансирование хозяйственных расходов Хогвартса, — спокойно добавил ты. — Потерю разнообразия хогвартских столов вам не простят.

— Я не урезала, я оптимизировала! Так жрать, как в нашей школе, нельзя! Я хотела простимулировать более здоровый рацион! И в конце концов, сейчас не стародавние времена. Ученики не голодают.

— Ну, это как сказать… Ваш друг был недокормленным ребенком.

— Но это же совсем другое дело, — я схватила какие-то бумаги, — вот, вот проект о надзоре комиссии за опекунами и…

— Это не ваша вина, — ты поймал меня за руку и чуть ли не силой усадил на диванчик. — Скорей это вина Шеклболта, плохая коммуникация с обществом. Он все еще думает, что война закончилась недавно… или даже не закончилась. Вы правильно отмечали, в размерах паранойи он достиг непревзойденного Аластора. А обществу уже давно нужны герои мирного времени, мисс Грейнджер. Спокойного, мирного времени.

— Но вы-то…

— Я предупреждал.

Конечно, предупреждал, сто раз предупреждал.

— Помните, — ты осторожно обнял меня за плечи, — я говорил, что по лестнице нужно уметь спускаться. Достойно. И с большим умом. Ничего страшного не произошло. Всего лишь небольшой промежуточный проигрыш… Передышка… Время медитаций, ну?

— Я устала, профессор, — жалобно простонала я и уткнулась носом в твое плечо, начав рыдать. Нервы ни к дракклу.

Из камина вышел Шеклболт, глянул на то, как я размазываю слезы по твоему классическому сюртуку, проворчал:

— И почему я этому не удивляюсь… — и уселся за стол, даже не обращая особого внимания на мои рыдания. — Что скажешь, Снейп?

— Уходить нужно вовремя, Кингсли, — спокойно ответил ты, продолжая поглаживать меня по спине. — Людям, знаешь ли, надоедает видеть одни и те же рожи, хочется чего-то нового.

— Ну да, выиграть им войну, обустроить мирную жизнь и можно убираться вон…

— Не ты один эту войну выиграл. Да и кто бы конкретно ее ни выиграл… Периодически людям нужны новые герои.

Слушая ваши философские пререкания, я потихоньку расслабилась до такой степени, что усталость, которую я не ощущала столько месяцев, постепенно взяла свое, и я начала засыпать. Уже сквозь сон я услышала голос Шеклболта:

— Присмотришь за ней, Снейп?

— Куда я от нее денусь…

На этом я провалилась в сон.

Как я оказалась в собственном доме, я помнила смутно. Ты притащил меня, спящую, на руках, аккуратно снял всю защиту с дома, уложил мое безбожно впавшее в коматоз тело на кровать и удалился, так же аккуратно закрыв дом от проникновения кого бы то ни было. Ни больше, ни меньше.

Целую неделю после этого я ничего не делала, только ела и спала. Просыпалась исключительно для того, чтобы поесть, и опять заваливалась спать. И даже неиссякаемые запасы еды в квартире почему-то меня не удивляли. Я действительно не любила проигрывать, поэтому все случившееся для меня приняло размер чуть ли не вселенской катастрофы. Спать и ни о чем не думать было легче.

Но в одно прекрасное утро я проснулась с твердой уверенностью, что жизнь продолжается. Организм привычно потребовал движения, нужно было что-то делать. Я еще не понимала, что именно, но апатия закончилась. Услышав шорох, я осторожно выползла на кухню и увидела тебя, как ни в чем не бывало раскладывающего продукты. По всей видимости, для тебя это стало уже привычным делом.

— Не знала, что моего домашнего эльфа зовут Севви, — ляпнула я, но ты отреагировал на это очень спокойно.

— Я же не мог позволить, чтобы надежда магической Британии умерла во сне с голоду. Но, собственно, эльф так эльф. К ним-то вы точно неравнодушны.

Ты был подчеркнуто невозмутим, но голос чуть дрогнул, и ты поспешно доложил мне о своих приключениях в моем доме:

— Кстати, ваша ящерица в первый же день цапнула меня за руку, когда я ее поймал на подоконнике. Она же не ядовитая? У меня, знаете ли, резистентность к ядам с некоторых пор пониженная.

— Мерлин! — воскликнула я, встревоженно поймав тебя за руку. — Сильно?! — но не найдя ни малейших следов на обеих руках, немного успокоилась. — Это Салазар, и он варан! Просто он еще маленький… Что вы с ним сделали?

— Ничего я с ним не сделал, — растерялся ты. — Запихнул его в тот резервуар, из которого он удрал. И даже пару раз кормил. Ну, вы бы еще змею завели, Грейнджер.

Змею я бы не завела. Просто потому, что у меня были резоны ее не заводить — и дело даже не в том, что змеи были фетишем приснопамятного Риддла. Именно ты после всем известного инцидента воспринимал змей с большим трудом, разве только на эмблеме своего любимого факультета или в виде тщательно подготовленных кем-то другим компонентов для зелья — нарезанных, высушенных или растертых в порошок. И я бы не хотела подвергать испытаниям твою психику, если бы тебе вдруг довелось познакомился с подобными экзотическими пристрастиями с моей стороны.

— Это же не змея, — даже как-то виновато попыталась оправдаться я. — Торговец сказал, что его можно приручить… и даже потом прогуливаться с ним, на поводке…

Ты смотрел на меня абсолютно очарованными глазами. Именно так — очарованными. Я не могла ошибиться.

— Знаменитая Гермиона Грейнджер прогуливается по Диагон-аллее, ведя на поводке варана Салазара, — медленно и со вкусом проговорил ты, явно представляя в деталях описанные мной возможности. — Шок. Сенсация. Вызов общественной морали, крушение стереотипов. Поводок, конечно, красный с золотым тиснением.

— Розовый, — возразила я, — с бантиком… Он вас действительно не сильно укусил?

Ты затряс головой, и я наконец-то выпустила твои руки.

— Совершенно зря волнуетесь… Заживает все как на Блэке, — очень неловко пошутил ты. — Вот с ядами приходится возиться меньше, реагирую даже на мелочи. В больничной зельеварне поторчал — чуть рядом с вашим Поттером не слег. Кстати, все, собирайтесь. Вам необходим свежий воздух. И не говорите мне, что вы на люди высовываться не хотите.

Я пыталась сопротивляться, потому что действительно не представляла себе, с каким лицом покажусь на людях. Но в результате ты меня уговорил, клятвенно пообещав ни в какие «люди» меня не вести. Мы аппарировали на побережье, и там, вновь вцепившись в твою руку и вдохнув морской воздух, я вдруг почувствовала себя… почти счастливой. Вся суматоха, поражение и неприятности последних дней отлетели куда-то за морской горизонт.

— Брошу я всю эту политику, Снейп, к драной Моргане, — решительно заявила я. — В компаньоны возьмете? У меня резистентность к ядам нормальная. Сама их вырабатываю.

Ты засмеялся:

— Ну вот, теперь вижу Грейнджер во всей красе. Конечно, возьму. Младшим партнером.

— Слушайте, — наигранно возмутилась я, — у меня опыт работы на большой концерн и несколько запатентованных зелий в активе. Никаких младших партнеров. Только равноправие. Корпорация «Грейнджер и Снейп» — и только так.

— Снейджер, — ухмыльнулся ты. — Корпорация «Снейджер», так лучше. И полное равноправие.

Мы бродили по берегу, болтая о пустяках и держась за руки, как какие-то семикурсники, и мне абсолютно не хотелось отпускать твою ладонь. Мне было так хорошо, что хотелось свернуться клубочком и мурлыкать, как кошка. И даже чего-нибудь большего. Я сделала вид, что продрогла, и попросилась домой.

Уже дома, изображая из себя страшно замерзшую, хотя вечер был вполне теплый, и разливая по рюмкам настойку, презентованную мне Минервой еще по случаю рождественских праздников, я подумала: сейчас или никогда. Пригубила рюмку и, глянув на тебя в упор, прямо спросила:

— Я вам нравлюсь, Снейп?

— Кажется, это очевидно, — ответил ты. Клянусь, я еще ни разу не видела у тебя более серьезного и открытого выражения лица. — Если вам так угодно — более чем…

Ты явно чего-то ждал, а я замешкалась. Пауза затянулась. Ты виновато усмехнулся и двинулся к камину.

— Останься, эльф, — я внезапно охрипла, а ты, не оборачиваясь, остановился, будто тебе в спину попали ступефаем.

— Вам страшно оставаться одной?

— Нет, — я подошла к тебе, — не хочу остаться… без тебя.

И я сделала то, что мне уже давно страшно хотелось сделать — запустила, наконец, руки в твои невозможные космы и поцеловала как полагается.

Через минуту я оказалась полностью в твоих объятиях, и в голове мелькнула мимолетная мысль, что вот сейчас все правильно, все так, как должно быть. Давно уже должно было быть. И никак иначе.

И это был, наверное, первый раз, когда все последующее не показалось мне ни глупой возней, ни акробатическим представлением, ни сдачей нормативов сексуального марафона, с последующим выставлением оценок и медальками за технику и артистичность во время забега на длинную дистанцию.

Мой мужчина наконец-то просто мой. И да простит меня Гарри, знаменитая Лили Эванс совершенно не разбиралась в парнях, и проклятый Лорд таки был прав — в этом мире действительно нашлась женщина, достойная тебя, пусть и не чистокровная. И даже если не достойная, то уж точно очень везучая.