Хавроша (джен)

Трое мужчин внимательно осмотрели помещение и по некоторым признакам поняли, что оно обитаемо. Крысиные кости, полуобглоданные лапы акромантулов, кусочки какой-то шкуры, похожей на змеиную, всё это наводило на понятно какие размышления.

После торопливого совещания было решено забрать отсюда директора, а на его месте оставить его рваную одежду и несколько костей, якобы местный обитатель не удержался и схарчил соседа. О костях позаботился Филч, сходил в Хогсмид и купил там полтуши свиной, её размеры ребер по величине ничем от человеческих не отличаются, главное конечности не оставить, уж копыта с ногами даже идиот не спутает. Отделили мясо от костей, разложили красивенько, лохмотьями там-сям прикрыли, да и покинули подземелья. Дамблдора после ещё одного совещания решили припрятать в маггловской больничке.

Филч и Северус в костюмах грибников, с корзинами и посохами, встретили патрульную машину, нагнулись к боковому окошку, столкнулись головами и наперебой что-то затараторили. Полисмен их перебил, попросил говорить по очереди.

— Успокойтесь, ничего не понимаю, говорите внятно!

— Так говорю ж… подосиновик срезал, а там труп! — с надрывом прохрипел Филч.

Ну, труп не труп, а некий старик без определенного места жительства. Живой, слава богу. Хотя… странно, что о нём нигде не объявлено, или это родственники от него так изощренно избавились? Отвели в лес да и бросили, как Полкана старого… Северус, подумав, высказал предположение, что этот древний дед сам всех пережил и из родни у него просто никого не осталось. Документы Северуса на имя Тоби Снейпа оказались в порядке, и ему разрешили устроить бездомного старика в платной палате на полном обеспечении. Так как при дедушке не оказалось удостоверения личности, его, как и полагается в таких случаях, нарекли Джоном Доу. Ну а Северусу для полной гарантии пришлось ещё немного Конфундусом приложить больничный персонал, чтоб те не вздумали искать родственников старика. Не нужно его светить лишний раз, кто знает, а вдруг тот Дамблдор, что в башне директорской заседает, ещё и маггловской литературой балуется, сидит себе, к примеру, на унитазе, газетку разворачивает, а там фото безымянного лесного найденыша на полстраницы…

Разобравшись с устройством Дамблдора, трое мужчин посовещались ещё раз и решили проверить Аберфорта. И вот, вечером в четверг все трое по одиночке стеклись в паб «Кабанья голова», причем Сильванус ухитрился прийти с Хагридом. Притащил его «промочить горлышко» перед работкой в пятницу. С того воскресенья, естественно, прошло четыре дня, и тема учителей крутилась вокруг учеников. Нужный разговор, как ни странно, помог начать Квиррелл, который тоже пришел сюда, как выяснилось, набраться храбрости. Тяпнул стопочку. Погрустил, постучал пальцем по стойке, прося ещё одну… Аберфорт подал джин и участливо поинтересовался:

— А что стряслось-то, Квиринус?

— Стряслось… Реформа стряслась, ты что, не слышал ничего, Аберфорт? Призраки сгинули, напрочь, с концами…

— Слыхал, конечно, а тебе-то что за печаль? По-моему, Хогвартс только чище стал без привидений.

— Угу… — поник головой Квиррелл. — Катберта Биннса тоже никто не увольнял, сам ушел…

— При чем тут Биннс? — не понял бармен.

— А при том, что мне предложили Историю вместо него преподавать. Дескать, я Маггловедение вел, с Защитой справляюсь, то и третий предмет потяну. Чтоб он лимонной долькой подавился.

— А чой-то директор с башни не вылазит? — прогудел вдруг Хагрид. — С упонедельника носу так и не казал… Не заболел он часом?

— В порядке он, — вяло возразил Квиррелл. — Я у него вчера был, когда он меня с предложением вызвал.

Северус и Аргус переглянулись с Сильванусом и подобрались поближе к стойке. Квиррелл тем временем начал жаловаться:

— И чего ему неймется, почему бы к попечителям не обратится и не наймет преподавателя со стороны? Я ему что — резиновый? Или гуттаперчевый? Мне что, на три части разорваться? Квиррелл сюда, Квиррелл туда, Квиррелл везде умный, всё знает и всё умеет… — тут он прервался, хряпнул стопочку и всхлипнул. — Он меня совсем не уважает. Представляете, призвал меня к себе летом и говорит: «Съезди-ка, дорогой Квиринус, в Албанию!» Я стою, глазами хлопаю, спрашиваю: «Зачем?» А он… гад бородатый, говорит: «Веретенницу лунную албанскую собери в полнолуние». А она, веретенница эта, тут в двух шагах растет, в теплице номер три у мадам Стебль. Это мне странно было слышать, покинул я его кабинет в страшных подозрениях. Съездил я в Черногорию — тётка у меня там проживает, и Албания там недалече, ну и поспрашивал я народ осторожненько — что да как. Ну и наслушался же я. Дескать, тварь там неведомая завелась, людей губит. Магглы там всё насквозь прочесали, но ничего не нашли, а люди как пропадали, так и продолжают пропадать… причем специфично так. Ушел в лес здоровый человек, а спустя какое-то время находят дебила, немого и тупого. Я, конечно, попросил показать одного такого, и скажу я вам как волшебник — тех бедолаг не иначе как дементор высосал!

— Ох ты ж страсти какие… — выдавил Хагрид.

Квиррелл печально покивал и продолжил:

— Так что поостерегся я туда соваться, тем более что кое-какие подробности о змеях услышал.

— А что там с ними, со змеями? — поинтересовался Хагрид.

— Мрут они там, стаями. Сотни дохлых змей по всему лесу находят. Очень странный там дементор поселился. И знаете, этот змеиный мор так насторожил магглов, что они священника пригласили те леса освятить… типа, знакомый кадр из библии. В смысле, про змей там что-то такое говорится — «если мрут колонии гадов, то, знать, земля скверну познала и надобно позвать духовника, помыслами чистого, дабы он изгнал из земель тех бесов поганых». Вот как-то так… Ну, я не стал дожидаться, чем там дело кончится, прикупил на рынке в Черногории веретенницу ту и вернулся домой. А директор… Знаете что?

— Что? — с интересом спросили все.

— На меня внимательно-внимательно посмотрел, прямо прожег своими голубыми лазерами, и спрашивает, как я себя чувствую. А я и говорю на всякий случай, что неважно себя чувствую, голова болит и руки дрожат. Так он, гад, довольный такой, кивает, ручки на животе сложил и благосклонно кивает мне, мол, молодец, мальчик мой, ступай отдыхать. Потом, в августе, припряг мне Защиту, а вчера вот Историю всучил, а жить мне когда?

Аберфорт удрученно покачал головой и вставил:

— А Альбус вообще никого не уважает, особенно с тех пор, как директором заделался. Вот уж дорвался до власти, можно сказать, как начал директорствовать, так и всё, пропал брат для меня, важный весь, чужой, далёкий…

Северус напрягся.

— Так он что, всегда был таким? — недоверчиво спросил он. Аберфорт задумался.

— Нет… — медленно проговорил он. — Не всегда. Мой братец очень сильно изменился после поездки в Европу в тысяча девятьсот восьмидесятом году. Приехал он совершенно другим, похудевшим и… более отстраненным, что ли. Мне Альбус сказал, что простудился в пути, подцепил какую-то болячку. Ну да мне как-то всё равно было, так что я просто отмахнулся от него — ну похудел, ну хрипит, мне-то что?

Аберфорт, махнув рукой, умолк и принялся протирать стакан. Северус осторожно уточнил:

— А куда он ездил?

— В Австрию, — равнодушно ответил Аберфорт.

Сильванус, Северус и Аргус молча переглянулись — насколько они знали, в Австрии находится одна из двух магических тюрем — Нурменгард. Ситуация стала немного понятней, Дамблдор, по-видимому, ездил проведать своего старого друга-врага и что-то у них случилось… из-за чего Гриндевальд каким-то образом завладел внешностью Дамблдора и замещает его вот уже без малого десять лет.

* * *

Невилл, слава Богу, оказался приятным соседом. В комнату он пришел только во вторник, так что весь понедельник Гарри провел один, ходил на ознакомительные курсы с классом, заботился о Треворе…

Не зная, чем кормить жаб, Гарри сперва честно ловил мух, но эти твари были такими глазастыми, такими вертлявыми, что он прямо бесился из-за них. Плюнув на мух, Гарри сходил к озеру и отловил парочку крупных оводов, которых и скормил Тревору. И искренне радовался, глядя, как питомец глотает их, помогая себе глазными мышцами и лапками. Пальцами передних лап Тревор держал насекомое у рта, не давая ему выскочить, а глазами проталкивал вглубь горлышка, из-за чего казалось, что жаба жмурится от удовольствия. Гарри пришел в восторг — надо же, как интересно он кушает!

Потом, случайно увидев в гостиной старшекурсницу с огромной жабой, Гарри воспользовался моментом и спросил у неё — чем вообще жаб кормят? Девушка ответила, что их можно кормить кусочками сырой курицы и печени, причем мясо должно быть нарезано ленточками, похожими на червячков. Вызнав у неё же, где достать сырое мясо, Гарри сгонял на кухню и выпросил у тамошних обитателей печёнку. Здесь же и нашинковал её на ленточки, немножко, грамм десять, стараясь особо сильно не таращиться на ушастых чудиков в полотенцах. Чудики гомонили на разные голоса, щелкали пальцами, левитируя туда-сюда кастрюли и ножи. Назывались они почему-то домовыми эльфами, хотя Гарри предпочел бы называть их гремлинами, так как они больше похожи на них.

На сырую печень Тревор прямо-таки набросился, глотал жадно и быстро.

Вторую ночь Гарри тоже провел в одиночестве, но зато, проснувшись утром во вторник, он увидел, что соседняя кровать наконец-то обрела хозяина. Мягко светился потолок, имитируя рассвет, Гарри откинул одеяло и, встав с постели, прокрался к Невиллу и, склонившись над ним, стал рассматривать лицо спящего. Ему было очень любопытно, как выглядит человек, с которым он будет жить семь лет до самого выпуска из школы, по-моему, это естественный интерес. Круглое лицо, пухлые губы, жиденькие брови и темные волосы. Насмотревшись, Гарри шмыгнул обратно к своей кровати и принялся одеваться. Талия, лежавшая в ногах, дли-и-инно-длинно потянулась, зевнула во всю пасть, уронила голову на вытянутые лапы и задремала — вставать она не собиралась.

Гарри посмотрел на неё, раздумывая — а не скинуть ли кошку на пол, чтобы постель заправить? — но потом пожалел её, ладно, пусть спит, и ушел в душевую умываться и чистить зубы. Когда он вернулся в спальню, в ней уже разгорелся полный рассвет, а на кровати сидел и моргал Невилл. Увидел Гарри и поразился:

— Ух ты… это ты мой сосед?

— Я, — кивнул Гарри. — Привет, Невилл.

К завтраку они вышли уже друзьями, вместе сели за стол. Жуя овсянку, Гарри пересказал Невиллу всё, что он пропустил, так что на урок Трансфигурации он пошел более-менее подготовленным. Профессор МакГонагалл нагнала на Невилла страху, но Гарри, наоборот, она насмешила. Сперва тем, что взрослая мадам восседает на столе в виде кошки, потом своей речью. Умная, но строгая, она произнесла очень суровую речь, как только первокурсники пришли на её урок и расселись по местам.

— Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — начала она. — Любое нарушение дисциплины на моих уроках — и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернется. Я вас предупредила.

Ладно. Спорить с учительницей всё равно никто не собирался — все честно слушали, конспектировали и практиковались в магии Трансфигурации, корпя над спичками.

Идя с урока Истории, Гарри думал о том, что тема была странноватая, как будто учитель пребывал не на своем месте… интересно, почему бы это? На обеде перед Зельеварением он спросил об этом Седрика. Четверокурсник наморщил нос и хмыкнул:

— Дело в том, что профессор Квиррелл замещает настоящего историка. Урок Истории раньше вел профессор Биннс, а он был призраком, а так как все привидения сгинули невесть куда, то…

Седрик многозначительно умолк, показав пальцем в потолок. Гарри, всё поняв, виновато уставился в тарелку.

— Упс… Простите, я не знал, что среди профессоров был даже такой… реликт. Я нечаянно, клянусь папиными дрелями.

— А при чем тут ты? — удивился Седрик. Гарри не ответил, только голову ещё ниже опустил.

Невилл с интересом спросил:

— А что такое дрели, Гарри?

Гарри задумчиво посмотрел на него, встал и, отойдя от лавки на середину прохода, изобразил руками имитацию сверления стены, издавая при этом тарахтящие звуки. Гермиона из-за стола Когтеврана прокомментировала его действия:

— Дрелями пользуются для проделывания отверстий в стенах. Это такой инструмент, на него насаживается сверло, а уже им просверливается дырка в стене. Механическая модель перфоратора называется ручная дрель, а та, что работает от тока, зовется электродрелью.

— А зачем они? — озадачилась Падма.

— Если стена каменная, в неё трудно вбить гвоздь, поэтому её и сверлят, потом вбивают деревянную или пластиковую пробку, а уже в неё вколачивают гвоздь или ввинчивают шуруп.

— Да зачем гвозди-то в стену вбивать? — всё ещё не понимали волшебные валенки.

Гермиона закатила глаза. Гарри перестал изображать перфоратор и вернулся за стол. Недовольно пробурчал себе под нос:

— Кажись, бесполезно им всё объяснять. У них полочки и картины, поди, на магии висят или на волшебном клее…

Среда запомнилась Гарри тем, что урок прошел ночью. Четверг почти не запомнился ничем, профессор Квиррелл прочитал им вводную лекцию, начав с места в карьер:

— Сначала разберёмся, что мы вообще будем изучать.

Профессор извлек из рукава волшебную палочку и указал на доску. Тотчас на ней появилась надпись.

— Как вы видите, название нашего предмета состоит из двух… частей. Первая — «защита». Что такое защита? Любой словарь нам ответит, что защита — это то, что служит обороной. То есть защищает нас от чего-либо, не важно, от чего конкретно. Вторая часть — «Тёмные Искусства». Здесь уже несколько сложнее. Кто ответит, чем?

Ответили. Получили новые вопросы, а за ними полноценную лекцию о Защите. Было неимоверно скучно… Затем первоклашки поплелись на Травологию, пытаясь уложить в головах мешанину, полученную от Квиррелла, и получили ещё одну кашу, земляно-растительную от мадам Стебль.

Кабинет Северуса находился в одном из подземелий. Тут было холодно — куда холоднее, чем в самом замке — и довольно страшно. Вдоль всех стен стояли стеклянные банки, в которых плавали заспиртованные животные. Снейп, как и Флитвик, начал занятия с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. И, как и Флитвик, он остановился, дойдя до фамилии Поттер.

— О да, — негромко произнес он. — Гарри Пот-тер. Наша новая знаменитость.

Драко Малфой и его друзья Крэбб и Гойл издевательски захихикали, прикрыв лица ладонями. Гарри смешливо блеснул глазами, отчего у Северуса дернулись уголки губ — он не забыл выступление Поттера на обеде перед уроком. Он не слышал, о чем дети разговаривали, но прекрасно видел, как Поттер начал изображать сверлильщика и довольно мастерски, очень похоже. Закончив знакомство с классом, Северус обвел аудиторию внимательным взглядом.

— Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал он. Снейп говорил почти шепотом, но ученики отчетливо слышали каждое слово. Как и профессор МакГонагалл, Снейп обладал даром без каких-либо усилий контролировать класс. Как и на уроках профессора МакГонагалл, здесь никто не отваживался перешептываться или заниматься посторонними делами.

— Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, — продолжил Северус. — Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки.

После этой короткой речи царившая в курсе тишина стала абсолютной. Северус ещё раз пристально оглядел класс, завораживая детей своим многозначительным молчанием. Помурыжив перваков, грозный профессор приступил к лекции и практике.