Тайны Малого двора (гет)

Я ждал это время, и вот это время пришло

Те, кто молчал, перестали молчать

Те, кому нечего ждать, садятся в седло

Их не догнать, уже не догнать

Кино — Спокойная ночь

Женя, спешащая из Звездных покоев, твёрдо решила: никаких жалоб. Да, Алина была неуправляемой, упрямой и совершенно не умела держать язык за зубами в присутствии высокопоставленных лиц, однако сама мысль о том, что с ней сделает генерал, приводила портную в ужас.

Бесконечные коридоры и низкие залы Малого дворца по ночам становились гулкими и полутёмными: генерал не любил электричества и экономил свет. Тускнели старинные росписи на стенах и потолках, смолкали голоса гришей и слуг, тишина окутывала дворец. Женя ёжилась, гадая, сколько привидений поднимается сюда по ночам из пыточных подвалов. Федя упоминал, что они поймали дрюскеля в лесу. Скорее всего, ему уже разорвали сердце, и число местных призраков пополнилось ещё одним.

Миновав широкую пустынную лестницу, ведущую на третий этаж, Сафина вышла в ещё один длинный коридор. На полу стелился ряд полукруглых пятен света, падающих из окон. Ковёр скрадывал звук её шагов.

Если верить слухам, однажды у младшего царского сына завелась дурная привычка. Он затаивался в Вяземском саду, ловил птиц, а затем ломал им крылья. Когда чёрный генерал узнал об этом, он отвёл мальчика за руку прямо в подвалы. Никто не скажет, что именно Дарклинг ему показал, однако маленький наследник с тех пор переменился и птиц оставил в покое. 

«Если уж министр не постеснялся отвести ребёнка в застенки, то уж с Алиной он точно церемониться не станет», — думала Женя.

Всякий раз, когда нужно было встретиться с генералом, Жене приходилось собирать всё своё мужество. «Защитник гришей», — пестрили заголовками нью-земские газеты, которые видели в Дарклинге миротворца. «Равский медведь», — ядовито потешались керчийские над генеральской неуступчивостью. «Палач», — гневно цедили фьерданские. Последние (Женя знала это наверняка) были к истине ближе всего. Только фьерданцы похоронили достаточно сыновей, братьев и отцов, воюя с ним, чтобы не питать никаких иллюзий. 

Наконец показалась двойная чёрная дверь с символом затмения вокруг потёртых ручек. Женя потянула их на себя, шагнула в темноту. Она знала, что коридор, змеящийся вдоль комнат, должен быть пуст. Вместо крючков для пальто возле дверей висели оленьи рога. Едва-едва слышалась музыка. На стенах еле угадывались очертания старинных эзстадских картин. Портная провела пальцем по раме одной из них и почувствовала на коже свалявшийся осадок пыли и скорлупу отошедшей позолоты. Как помощница заведующей хозяйством Малого дворца, Женя осуждающе покачала головой. Горничным хватило бы трёх часов, чтобы привести генеральские покои в порядок.

Пришлось миновать ещё несколько дверей, ведущих в спальню, оружейный зал и ванную, прежде чем Сафина вошла в гостиную и увидела тёплый свет в проеме кабинета. Тесные неуютные комнаты, заставленные старинной потемневшей мебелью, переходили одна в другую. Окна в генеральских комнатах были закрыты плотными шторами. На низком деревянном столике с закрученными ножками покоился проигрыватель с откинутой крышкой. Под иглой крутилась пластинка группы «Кино».

Соседи приходят, им слышится стук копыт

Мешает уснуть, тревожит их сон

Те, кому нечего ждать, отправляются в путь

Те, кто спасён, те, кто спасён

Собравшись с духом, Женя предупредительно постучала по косяку. Стоило портной войти, она столкнулась с генералом взглядом. Одна его рука лежала на рукояти револьвера, а на вторую был надет чёрный, без шнуровки, сапог. Видимо, ещё до стука он услышал шаги или звук дверного щелчка и был готов встретить гостя.

— Сафина, — раздражённо бросил Дарклинг. Убрав руку с револьвера, он подобрал щётку. — Вы опоздали на пять минут. 

Он сидел на низком табурете, одетый в свободную, закатанную до локтей косоворотку. Широкое запястье левой руки перехватывали чёрные с серебром механические часы. Пол под его ногами был застелен старыми газетами: Зоя приносила их пачками, едва выходили свежие номера. На газетах стоял медный таз с мутной водой, лежали две щётки и сухая тряпка, вся в пятнах от гуталина. Чуть поодаль стоял уже начищенный сапог. Его голенище блестело от каминного огня.

— Прошу прощения.

В полутемном кабинете терялись очертания тесно прижавшейся друг к другу мебели. Тёплый свет плясал на корешках книг, бросал блики на дверцы шкафов, выхватывал угол массивного рабочего стола с кипой бумаг. Узоры на резной спинке кресла под бликами камина казались зловещими.

Лицо генерала, сидевшего к камину боком, было освещено лишь наполовину. Тени очерчивали на нем морщины, делая Дарклинга старше лет на десять, и всё же портная заметила, что генерал чуть подровнял бороду, а воздух в кабинете пах морозным одеколоном, перебивающим даже маслянистый запах гуталина. 

Женя подняла брови. На её памяти Дарклинг нечасто что-то менял в своей внешности. 

Сцепив руки, она ждала, что Дарклинг заговорит о дерзостях Алины в библиотеке. «Никаких жалоб», — напомнила себе портная. Даже если после этого разговора её отправят соседствовать с призраками из пыточных подвалов. Женя это переживёт, она была в передрягах и похуже, а вот Алина… Её наивную, по-детски беззаботную душу хотелось сохранить от кошмаров обоих дворцов. 

Генерал медленно скрёб щёткой каблук надетого на руку сапога. Затем, к удивлению портной, недовольно произнёс:

— У Георгия Ахматова друзья в Торговом Совете, его раз пять видели в керчийских борделях в компании шлюх, а вы позволяете его сыну отираться возле Алины Старковой. 

Женя проморгалась. Про подковёрные игрища Совета министров она мало что знала. Самыми большими знатоками того, кто с кем спит, были Федя Каминский и царевич Василий. Некоторые вещи знала Зоя: обязывала должность заместительницы. Про Лёшу Ахматова — что в лицее, что в Малом — знали только, что он готовился к службе в целительском корпусе и таскался за Сафиной последние два года. 

— Ваше Превосходительство полагает, что он шпион? — попыталась угадать портная. 

Это звучало чересчур даже по меркам такого параноика, как Дарклинг. Возможно, поэтому в ответ он лишь поморщился:

— Я полагаю, что он идиот, а это гораздо хуже.

В камине щёлкнуло обугленное полено. Вздохнув, Дарклинг поставил сапог на газету, поднялся с табурета и снял с резного крючка кочергу. 

— Из всех своих людей, которых я мог бы приставить к Заклинательнице, я выбрал вас. — Генерал подтянул рукава, наклонился и поворошил поленья в камине, разбрызгивая красноватые искры. Затем выпрямился, вытер ладонью взмокшее от жара лицо и бросил на портную взгляд. —  Если вы подведёте меня, я верну вас в Большой дворец. И мне плевать, что с вами будет. Вам это понятно? 

«Как будто до этого вам не было плевать», — подумала Женя, но промолчала. Страх снова оказаться во власти царя был в ней куда сильнее гордости. 

Повесив кочергу обратно, Дарклинг присел на табурет, опустил руку в сапог, поднял и принялся натирать его промасленной тряпкой. Не поднимая головы, он отдал распоряжение:

— Отрапортуйте гражданке Старковой, чтоб утром была во дворе.