Время Бессмертных (джен)

Рахаб всегда был очень брезгливым даже по меркам вампиров, и пребывание в Курхагене угнетало его едва ли не сильнее, чем посещение Тенебриса. Всё свободное время он уделял тренировкам — либо делал стрелы, либо искал материалы для них, либо, собственно, стрелял, притащив к задней стене их дома несколько больших досок в качестве мишеней. Как-то под утро его за этим занятием застал Разиэль. Он несколько секунд наблюдал за тем, как Рахаб выбивает почти идеальную линию из стрел на мишени, затем всё же рискнул подать голос:

— Рахи, скажи мне, кто кого покусал: ты Рэла или он тебя?

— В смысле? — спросил четвёртый лейтенант, повернув голову, но всё-таки выпустив стрелу. Та вошла чуть выше остальной линии, но если не придираться, то, в целом, её не нарушила.

— Гадаю, тебе его нездоровая тяга к совершенству перешла с кровью или со слюной, — пожал плечами Разиэль. — Я ушёл из дома четыре часа назад — ты был тут. Я вернулся — и ты всё ещё тут. Ты хоть с места сходил за это время?

— Наверное…

— Рахи… — протянул Разиэль. — Если бы ты был человеком, ты натёр бы себе кровавые мозоли тетивой. Отдохни.

— Как ты справедливо заметил, я — не человек, — сказал Рахаб. — Я могу продолжать тренировку гораздо дольше.

— Но зачем? Тебе это правда необходимо? — спросил Разиэль.

— Мне больше нечем заняться, — младший пожал плечами. — Тут нет книг, так что всё, что мне остаётся — это стрельба.

— Зефон достал карты и кости, — заметил Разиэль. — Ты мог бы поиграть с другими братьями. Даже Турэл и Мелкая это делают. Но не ты.

— Мне не интересно, — сказал Рахаб. — Я бы с удовольствием, скажем, поиграл на арфе, или хотя бы попытался вспомнить, как это делается. Но её, как и книг, здесь нет.

Разиэль вздохнул. Холодность Рахаба отзывалась неприятным тянущим ощущением в сердце. Четвёртый лейтенант всегда был немного робким и молчаливым, но он раньше не избегал компании братьев настолько откровенно. Наоборот — очень часто он брал книгу и читал в гостиной, в присутствии других, пусть те и были заняты своими делами. Но всё-таки Рахабу было уютнее, когда они были рядом. Больше — нет. И Разиэль не знал, что тут можно сделать. И можно ли что-нибудь.

— Иди спать, — сказал Разиэль. — Уже светает.

— Пойду, как только начнёт восходить солнце.

Вот и поговорили.

Придя в «свою» комнату и устроившись в спальном мешке (такой роскоши, как кровати, в доме просто не было), Разиэль мысленно обратился к пятому лейтенанту:

«Зефон, мне нужна твоя помощь».

«Неожиданно, — отозвался пятый лейтенант. — С чем именно?»

«Как думаешь… есть хоть какая-то вероятность, что в городе сейчас можно найти арфу?»

«Арфу? — переспросил младший. — Зачем?»

«Для Рахаба, — ответил Разиэль. — Он не занимается ничем, кроме стрельбы из лука. Это даже пугает. Можно было бы поискать книги, но почему-то эта идея мне не так нравится».

«Хм. Ну… чисто теоретически, может, не арфа, но какой-то музыкальный инструмент может быть в богатом квартале, — ответил Зефон. — А мы его ещё не обследовали».

«Да. И в любом случае идти лучше нам с тобой — мы владеем заклинаниями маскировки, — сказал Разиэль. — Поможешь мне?»

«Добыть Рахабу арфу? Разумеется! Завтра же?»

«Да. Не вижу смысла откладывать. Завтра», — ответил Разиэль.

Вечером они объявили братьям, что собираются обследовать благополучную часть города. О второй причине визита Разиэль решил никому не сообщать. Даже Рахабу. Возможно, они всё равно ничего не найдут. А если да — что ж, будет сюрприз.

Богатый район города хорошо охранялся, и ворота ночью, разумеется, были закрыты. Разиэль сперва сотворил свой Отвод Глаз, пока Зефон закидывал верёвку с крюком на стену и лез наверх. Им повезло — магия первого лейтенанта уже была достаточно сильной, и стражники просто не обратили внимание на нарушителей. Зефон затем подал сигнал, когда караул начал меняться, и Разиэль быстро полез наверх сам, надеясь, что управится за те пятнадцать секунд, что действовало заклинание после того, как он переставал на нём концентрироваться. Наконец они спрыгнули со стены и попали туда — в полумифическую благополучную часть Курхагена.

Контраст с районами города, где они были до этого, просто поражал. Зефон чувствовал, что Разиэль пребывает в не меньшем шоке, чем он сам. Аккуратные, чистые улицы, довольно ухоженные каменные дома по четыре, а кое-где даже пять этажей, никакого запустения. Запах нечистот, конечно, был, но далеко не такой сильный, как по ту сторону стены.

«Рахаба надо было сюда поселить», — высказал Зефон мысль.

«Да я бы и сам не отказался. Если только найдём, где, — ответил Разиэль. — Думается мне, тут найти пустующий дом будет сложнее. Причём намного».

«Это верно. Ну… пойдём осмотримся?»

«Невидимость или Отвод глаз?» — спросил Разиэль.

«Пока под Отводом Глаз, — ответил Зефон. — У Невидимости есть один существенный недостаток — тебя не видно, но и ты — не видишь почти что ни хрена».

«Ух ты. Я и не знал», — отозвался Разиэль.

«У меня и моего клана это компенсировалось нашей экстрасенсорикой, — сказал Зефон. — Но вообще, если что, мне будет целесообразнее замаскировать нас с помощью иллюзии. Как только пойму, какую именно иллюзию накладывать».

Разиэль кивнул, принимая информацию к сведению, и сотворил Отвод Глаз снова. Осматриваться предстояло в основном Зефону — Разиэль отвык от таких чар, и ему пока просто не хватало концентрации на то, чтобы поддерживать заклинание и подмечать детали окружения.

«Как же тут тихо… — поделился Зефон. — Район безопасный, но даже поздних прохожих почти нет. Не слышно песен из кабаков...»

«Может, мы просто ещё не добрались до кабаков, — ответил Разиэль. — Мы от стены едва отошли».

«Может быть».

Они шли ещё какое-то время, и тут первый лейтенант неожиданно захотел поделиться с братом занятной мыслью.

«Знаешь, — сказал он, всё ещё пользуясь мысленной речью — на это и на Отвод Глаз концентрации хватало, — прямо не верится, что я вот так куда-то с тобой иду ради Рахаба».

Зефон усмехнулся.

«Это не так удивительно. Мы оба любим его».

«Раньше это было бы только поводом для ревности и новых ссор».

«Верно. Как это было с Рэлом… Но Рахаб хотел, чтобы мы с тобой наконец помирились. Кажется, мы на верном пути».

«Надеюсь, Рахи оценит», — сказал Разиэль.

«Я в этом уверен, — ответил Зефон. — Поверь мне… Я знаю точно — он далеко не такой хладнокровный, каким хочет казаться».

«Удобно быть эмпатом», — заметил Разиэль.

«Иногда», — ответил Зефон уклончиво.

«Ты всегда точно знаешь, что окружающие чувствуют по отношению к тебе».

«Поверь, Разиэль… иногда этого лучше не знать».

«Мне казалось, ты всегда хотел знать правду, какой бы она ни была», — заметил первый лейтенант на это.

«Да. С одной стороны лучше правда знать наверняка, чем обманываться. И эмпатия порой сильно помогает. Особенно полезной она была, когда у Рэла начались… проблемы с гневом. Я точно чувствовал, когда лучше быть с ним осторожнее. Но всё-таки так ясно ощущать его злость, — и ничего кроме злости, — было очень сложно. Я бы сказал, больно. Я буквально чувствовал, что его теряю. Если бы я просто знал, но не ощущал этого, было бы… легче».

«Ты знаешь… — протянул Разиэль, — я должен признаться, я никогда не верил в то, что ты привязан к нему искренне. Всегда считал, что ты просто используешь его как щит против меня. И поэтому относился к тебе хуже, чем ты заслуживал».

«Так и было, — ответил Зефон. — Я привязался к нему далеко не сразу. Сперва даже запрещал себе это. Я сам считал, что он для меня — всего лишь инструмент в борьбе с тобой. Но… он был мне нужен. Если бы не он, я бы потерял самого себя намного раньше. Когда мы с ним… Когда наши отношения испортились, ниточкой, что не позволяла мне утратить прежнюю личность, стал Рахаб».

«Я… даже не думал, что Рахи столько для тебя значит», — признался Разиэль.

«У тебя не было на это причин, — ответил Зефон. — Я виноват в наших разногласиях не меньше, чем ты. Я всегда тебе завидовал».

Разиэль почти полностью ушёл в невесёлые размышления об их сложном прошлом и количестве ошибок, что они оба допустили. Почему им пришлось пройти через смерть и перерождение, чтобы наконец научиться нормально разговаривать друг с другом? Неужели это действительно так сложно?

Из раздумий его вывел резкий крик, но он не походил на крик жертвы грабежа. Нет, это был пьяный голос, полный искреннего возмущения. Разиэль улыбнулся — всё-таки даже ночью тут была какая-то жизнь. Зефон взял его под руку и пошёл на шум.

«Зачем?» — только и спросил Разиэль, едва не потеряв концентрацию.

«Затем, что где алкоголь — там и веселье. Где веселье — там музыка», — ответил Зефон.

«Ты что, думаешь найти арфу в кабаке?!»

«Я надеюсь найти в кабаке хоть что-нибудь, — ответил Зефон. — Вроде, мы сошлись на том, что именно арфу можем вообще не обнаружить. Но я отказываюсь возвращаться отсюда с пустыми руками. Я намереваюсь принести Рахабу хоть что-то».

«Даже если это будет рояль?» — спросил Разиэль.

«М-м… боюсь, рояль мы с тобой всё-таки не утащим. Хотя, если постараться…»

«Зефон, я не потащу рояль через стену! Даже ради Рахаба».

«Грош цена твоей к нему любви, — ответил Зефон насмешливо. — Ладно, шучу. Хорошо, мы не потащим рояль. Но вдруг там есть хотя бы лютня?»

«Рахи разве играл на лютне?»

«По-моему, он играл практически на любых струнных, — ответил Зефон. — Но да, это делает воровство рояля немного бессмысленным. Хотя интересно было бы принести ему баян».

«Зеф, вот… не обижайся, но ты сейчас прямо как собака, — сказал Разиэль. — Принести что-нибудь, и не важно, насколько это уместно».

«Как говорится, главное не подарок, а внимание».

«Это верно. Но если мы притащим баян — Рэл нас прикончит. Ну, попытается. И впервые в жизни тебя буду защищать я от него, а не наоборот».

Увы, но музыки из таверны не доносилось.

«Ищем дальше», — резюмировал Зефон. Может, не в этой, так в другой.

Оба лейтенанта, хоть и захватили с собой амулет, начисто забыли, что они в городе вообще-то для того, чтобы проверить, нет ли здесь Хранителей, а не для того, чтобы воровать арфы, лютни или что они там смогут найти. Это сейчас было не важно.

«Надо будет сводить остальных сюда», — поделился Разиэль, когда они приблизились ко второму кабаку.

«Развеяться?» — спросил Зефон.

«Да. Сейчас у меня наконец-то снова легко на душе. Я вижу нормальную жизнь! Братьям это тоже понравится».

Из второй таверны и правда лилась музыка. Остановившись на некотором отдалении, лейтенанты с удивлением поняли, что играют на клавишном инструменте — скорее всего том самом рояле. Ну, или что было вероятнее, на пианино. Братья переглянулись. Зефон спросил, почему-то обычной речью вместо Шёпота:

— Может… если ничего лучше не найдём — всё-таки да?

Разиэль покачал головой.

— Боюсь, разобьём по дороге. И тогда Рахи нас не поблагодарит сердечно, а не менее сердечно настучит нам по голове. И будет прав.

— Ты прав. Ладно, запомним это место. Если что, завтра позовём Рэла, и пусть он подсобит нам телекинезом. Должно получиться.

— Зеф, ты серьёзно?! У тебя клептомания что ли? На… кой нам воровать фортепьяно, если Рахаб не играет на клавишных?!

— Вот и научится. Как раз будет ему занятие вместо того, чтобы бесцельно стрелы переводить.

— Убийственная логика… — пробормотал Разиэль. — Но не могу не признать — в этой мысли есть некое здравое зерно.

— Естественно! Это же моя мысль.

Лейтенанты пошли дальше, не переставая удивляться тому, насколько оживлённой оказалась эта часть города, стоило отойти от стены. Дамы неспешно разгуливали в нарядных платьях, смеясь шуткам кавалеров и кокетливо пряча улыбки за собственными ладошками, а те, кто был побогаче — за веерами. Это почти до боли напоминало старую империю, разве что тогда костюмы всё же отличались большим изяществом и изысканностью. Говоря откровенно, иногда подбор цветов или качество используемых для ткани красителей вызывало у Зефона, большого знатока швейного дела, глубокий внутренний протест, но это, право, было лучше, чем ничего.

Цитадель людей жила по жёстким правилам и законам. Было ощущение, что люди там не просто оградились от мира за высокой стеной — они сами себя посадили в клетку из обязательств и приличий и просто запрещали себе жить. Но в Курхагене, по крайней мере, в этой его части, столь тягостного ощущения не было. Разиэлю и Зефону определённо стоило привести сюда остальных братьев. От напоминания о том, что жизнь может быть и такой, даже сейчас, и правда становилось легче.

Была тут и другая публика, не утончённая, но вполне весёлая и способная радоваться жизни. Когда Разиэль устал держать Отвод Глаз, Зефон сотворил иллюзию, замаскировав их одежду под одежду благородных господ и спрятав их когти и нечеловеческий цвет губ и глаз. Они уже не то, что забыли про Хранителей — почти забыли даже про стремление найти музыкальный инструмент. Зефон практически пил коктейль из человеческих эмоций — гнева, веселья, счастья. Чистые, не сдерживаемые чувства пробуждали в нём жажду, даже чем-то похожую на жажду крови. Ему совершенно не хотелось уходить отсюда и возвращаться в пустоту их дома, где пока ощущалась в основном тоска. Но неожиданно Зефон понял, что ему больше удовольствия, чем эмоции людей, ему доставляет радость идущего рядом Разиэля. И он хотел точно так же ощутить и радость остальных братьев. Их надежду, восторг. Почувствовать, что они все по-настоящему живые.

Когда пятый лейтенант хотел поделиться с Разиэлем своими переживаниями, он неожиданно услышал.

— Разь… — протянул Зефон, замерев под приоткрытым окном, — мне кажется, это она. Арфа.

— Да… — протянул Разиэль. — Поверить не могу. Мы и правда нашли.

Они переглянулись. Разиэль почувствовал, как от волнения у него участилось дыхание.

— Ну что… какой теперь план?

— Сперва давай посмотрим, насколько легко попасть внутрь, — сказал Зефон.

Им продолжало несказанно вести — оказалось, что в богатом доме отмечали свадьбу, а потому внутрь пускали всех, кто выглядел достаточно прилично. Спасибо иллюзии Зефона, с этим проблем не возникло. На арфе играл приглашённый музыкант, и два лейтенанта какое-то время просто стояли в уголке большого пиршественного зала, не привлекая к себе внимания и наслаждаясь игрой.

«Даже как-то жаль парня, — заметил Разиэль, вспомнив про мысленную речь. — Думаю, он этой арфой зарабатывает на жизнь. А мы собираемся её украсть».

«Мы тут на месяц, — напомнил Зефон. — Потом можем вернуть».

«И забирать её у Рахаба? — спросил Разиэль. — Мне пока дорога моя жизнь».

«Да, ты прав. Если забирать, то совсем. Слушай! Мы ведь можем её купить!»

«Купить?» — переспросил Разиэль.

«Именно. Её же должны были изготовить где-то. Скорее всего здесь, в городе. Значит, здесь есть мастер, который до сих пор владеет этим искусством. Но можем попробовать и выкупить её у этого арфиста. Или украсть, но потом подкинуть ему деньги на новую».

«Гениально, — ответил Разиэль. — Нет, серьёзно, я бы не додумался. Отлично. И волки сыты, и овцы целы… В данном случае, и вампир доволен, и человек не пострадал. Но где мы возьмём нужную сумму?»

«Отберём у одного из атаманов за стеной. Не проблема».

Они решили дождаться окончания праздника, хотя для этого пришлось задержаться. Арфист покинул свадьбу лишь заполночь, и Зефон уже уставал поддерживать иллюзию, но наконец музыкант пошёл домой.

— Уважаемый! Подождите! — позвал его Зефон, кинувшись следом и помахав рукой.

— Прошу прощения? Вы мне? — спросил молодой человек. Чем-то он напоминал Рахаба. Тоже довольно изящного телосложения, с волнистыми тёмными волосами. И это сходство почему-то убедило Разиэля в том, что красть арфу не следует — сам Рахаб не обрадуется такому подарку. Ведь это будет значить, что братья лишили Курхаген частички красоты, которой городу и без того не хватало.

— Да, — сказал Зефон, широко улыбнувшись. — Должен признаться, я очарован вашей игрой. И ещё больше — вашим инструментом. Где вы приобрели его?

— Его сделал мой учитель, — ответил молодой человек.

— О… Наверное, он для вас очень много значит? — спросил Зефон. — Я… признаться, хотел бы его выкупить.

— Выкупить? — удивился молодой человек. — Вы умеете играть?

— Я — нет, но мой друг умеет. Он живёт на юге, в Великой Цитадели. Слышали об этом месте?

— Да, но, признаться, всегда сомневался, что оно существует, — ответил арфист. — Но разве там нет своих мастеров?

— Есть, но звучание их инструментов в сравнении с вашим… Наверное, оно бы оскорбило ваш слух, — ответил Зефон. — Прошу вас, скажите, есть ли какая-то цена, за которую вы согласны расстаться с этим инструментом?

— Признаюсь… мне не хотелось бы её продавать. Но вы могли бы заказать у учителя новую, — сказал молодой человек.

— Я ужасно спешу, — Зефон покачал головой. — Мы с партнёром уезжаем уже завтра утром — нужно успеть вернуться домой, пока ночи ещё достаточно коротки. Конечно, Поте… вампиров Светило пугает не так, как в минувшие дни, но хотя бы рахабимов можно будет не опасаться. Прошу вас. Любую сумму.

Музыкант глубоко задумался. Отчего-то он чувствовал глубокую симпатию к обратившемуся к нему рыжему юноше с лихорадочным блеском в глазах. Словно от того, сможет ли он привезти другу арфу, зависела его жизнь. Зефон же про себя думал, не стоило ли вместо друга соврать про любимую девушку или и вовсе невесту, но было уже поздно. Оставалось довести роль до конца и надеяться, что он сможет уболтать музыканта раньше, чем ему изменит выдержка, и он больше не сможет поддерживать иллюзию.

— Ладно. Я согласен уступить её вам за-а… хм-м… С учётом того, что мне нужно будет на что-то жить, пока мастер не сделает новую — за девяносто золотых львов.

«Сколько?!» — едва не воскликнул Разиэль. Сумма, запрошенная музыкантом, была большой. Очень большой. В своё время на эти деньги можно было вооружить несколько солдат или купить парочку молодых здоровых рабынь, только вошедших в детородный возраст. А если брать мужиков, то и побольше бы вышло. Но Зефона это не смутило. Воскликнув «по рукам!» он протянул молодому человеку иллюзорный кошелёк, и раньше, чем тот успел опомниться, схватил арфу и дал её Разиэлю. Затем применил заклинание Невидимости и бросился бежать.

«Зефон! — воскликнул Разиэль. — Мы же договорились не красть её!»

«Я верну ему деньги, — сказал пятый лейтенант на это, таща брата за собой. — Этим утром или завтра. Беги быстрее. У меня силы на магию заканчиваются».

«Как ты собираешься узнать, где он живёт? Ты даже имени не спросил!»

«Очень просто. Я сейчас провожу тебя, укушу какого-нибудь стражника и вернусь. Выслежу его, прослежу, где именно находится его дом, а потом — принесу туда деньги, когда мы их соберём. У него аппетиты, конечно… возможно, придётся обнести двух атаманов. Или трёх».

«Ты… сосиска!» — высказался Разиэль, однако же хода не сбавил и арфу не отпустил.

С некоторыми вещами приходилось просто смириться. Например, с тем, что один из его братьев — коварная сосиска!

Разиэль благополучно спустился на другую сторону стены, но домой не пошёл, намереваясь дождаться Зефона. Он всё ещё был крайне возмущён, но понимал, что в той ситуации спорить с младшим братом было просто опасно. Можно было попробовать отчитать Зефона потом, но был ли в этом какой-ибо смысл? Вряд ли.

В конце концов Разиэль мысленно махнул рукой на возможные попытки перевоспитать пятого лейтенанта, а примерно через полчаса услышал, что Зефон выяснил, где живёт обворованный ими арфист. Ещё через двадцать минут младший наконец присоединился к Разиэлю, и они пошли домой.

— Ну не пыхти так, — попросил Зефон.

— Я ровно дышу, — буркнул Разиэль.

— Ты… эмоциями своими пыхтишь, — ответил пятый лейтенант на это. — Из тебя возмущение такими… облачками вырывается.

— Ну извините! Нет, я не засуну своё возмущение куда подальше, чтобы тебе не воняло! Это было подло, Зефон!

— Да успокойся, мы вернём ему деньги.

— Угу. Но ты представь, насколько он переживает сейчас!

— Зато представь, как он обрадуется, когда обнаружит дома нужную сумму!

— Ещё сильнее перепугается, скорее.

— Разь, ну ладно. Не занудствуй. Мы сделали это ради Рахаба.

— Ты. Ты это сделал.

— Ладно. Я. Но ради Рахаба!

— Вот это вот вообще тебя не оправдывает, знаешь…

До дома они добрались уже ближе к утру. И первым, кого они встретили, был возвращающийся с охоты Турэл.

— Разь? Зефи? Это… что? — протянул второй лейтенант.

— Арфа! — возвестил Зефон. — Мы нашли её в богатой части города и принесли. Для Рахаба. Он где? Опять на заднем дворе с луком?

— Скорее всего.

«Рахи, — позвал Зефон брата Шёпотом. — А иди сюда? У нас с Разиэлем для тебя сюрприз!»

«У вас с Разиэлем? Мне уже страшно», — отозвался Рахаб.

Тем не менее, скоро четвёртый лейтенант появился в прихожей. Завидев арфу в руках Разиэля, он какое-то время просто стоял, не в силах ничего сказать или хотя бы поверить в увиденное.

— Это… — протянул он.

— Это не иллюзия, — сказал Зефон, которого от гордости едва ли не распирало. — Можешь потрогать, убедиться. Она хорошо звучит, мы с Разиэлем слышали сами.

— Но… как?! Где?! Где вы нашли её?!

— В богатой части города, — сказал Зефон. — Мы же ходили туда сегодня.

— И вы… принесли её? Для меня?

— Да, Рахи. Она твоя.

— Вообще-то Зефон её украл, — сказал Разиэль, нарушая романтику момента.

— Эй! — возмутился пятый лейтенант. — Я ведь сказал, что верну деньги тому музыканту. И я верну.

— Хорошо. Но грабить атаманов сам будешь. Я думал, мы отдадим деньги сразу, а не постфактум.

— Погоди, — Рахаб нахмурился и посмотрел на пятого лейтенанта. — Зеф, это правда? Ты… украл её?