Нерожденные. Греза (джен)

Она прекрасна. У нее серые глаза и серебристые длинные кудри, тонкая бледная кожа, высокий рост и огромные белые крылья, развернувшиеся за спиной.

Крылья его постепенно тускнели, и там, где их перья уже не отражали свет, прокладывала себе путь паутина трещин. Красивые тонкие перья осыпались песком и таяли, не касаясь пола. Серебра у него в волосах не было — этот Мечтатель был и без того сед как лунь.

Нет, не Мечтатель уже — Отчаявшийся. Таким прямая дорога в их персональный Ад.

Греза стояла подле него и с нежной улыбкой позволяла касаться своей руки. Рядом с нею уже стояли Стражи. Скай поежился чуть заметно, но только Первая его заметила, тут же забыл обо всем и попался в ловушку ее прекрасных глаз.

— Скай, радость моя! — она медленно подплыла к нему и пробежалась подушечками пальцев по контуру лица. Тут же забыв про Отчаявшегося. Скай хотел бы ее ненавидеть и презирать, но не мог.

— Первая… — мысли сразу исчезали, улетая куда-то прочь. — Я… рад, что смог наконец вернуться.

Греза благосклонно ему улыбнулась и хотела уже запечатлеть поцелуй на скуле, когда воцарившуюся в зале паутинную тишину разорвал ошеломленный вопрос:

— Он умирает? — Скай обернулся, вырываясь из губительно приятных объятий Первой.

Тэйн смотрел во все глаза только лишь на Отчаявшегося и даже не чувствовал, как из его пальцев выскальзывает волшебный цветок.

— Я так полагаю, что это он? — Греза смотрела на мальчика с любопытством. Тот дрожал и едва сдерживал себя, кажется, от того, чтобы не броситься к умирающему. Скай затаил дыхание, не зная, что будет дальше.

Он видел, как сокрушенно прикрыл глаза Эйрон, как закусила губы до крови Клэйр, как костяшки пальцев Илира стали еще белее, хотя, казалось бы, уже некуда.

— Да, это он.

Первая улыбнулась.

— Какой он прекрасный мальчик. Чудо-ребенок.

Тэйн едва видно вздрогнул, отрывая взгляд от Отчаявшегося Мечтателя. Стражи уже накинули на него черный туманный плащ и дернули вверх, грубо заставив подняться и встать на дрожащие от бессилья ноги.

— Спасите его, — губы его дрожали.

Греза вздернула тонкие светлые брови, глядя куда-то мимо мальчишки. Глядя на Грезу-цветок, упавшую на прозрачно-прекрасные плиты пола.

— То, чего ты хочешь — невозможно, маленький Нерожденный, — она проплыла мимо Ская, наклонившись к ребенку и светло ему улыбнувшись. И Тэйн пропал.

— П-пожалуйста…

— Это невозможно. Он совершил грех и должен заплатить за него, — ее лицо оставалось таким же прекрасным, а улыбка — такой же светлой. Греза всегда оставалась светлой, даже говоря самые жестокие в мире вещи.

Скай не видел, стоя спиной к мальчишке, но знал почему-то, что ему на глаза навернулись слезы. Он знал, что Греза ласкает его щеку подушечкой большого пальца.

— Но разве вы не должны давать шанс? Вы же ангелы!

Слова с языка — словно плеть по спине. Греза вздохнула тихо.

— Мы не ангелы, мальчик мой. Это вы прозвали нас так. Мы же всего лишь те, кто мы есть.

Скай все-таки обернулся.

Тэйн плакал, а она утирала ему слезы. Ее волосы сияли серебряными нитями в прячущемся за перистыми облаками солнцем. Казалось, она уже сейчас пьет его всего. Пьет до дна, словно опустошает чашу божественного нектара.

— Подобное должно существовать среди подобного, а равное — среди равного. Это создание уже не может быть даже и человеком... — Греза устало вздохнула и подняла с плит цветок, тут же приветственно засиявший и ее руках. — Впрочем, если ты сможешь его вернуть...

Мальчишка расширил глаза в ступоре. Как же — вернуть…

— Вернуть?.. Я смогу?..

— Ты ведь хочешь ему помочь? Все в твоих руках.

Греза отдала с неизменной улыбкой ему цветок. Скай видел, как Илир следит за всем этим — следит со страхом и неизвестно откуда взявшимся трепетом. У Тэйна не было кистей и не было крыльев, у него не было песен и флейты. У него была только вера. И он держал в руках всемогущую Грезу, олицетворяющую, как и Первая, волю Мира. Отдавать столь важное что-то в руки ребенку? Чего хочет добиться Греза?..

А может... Нет.

Скай помнил еще ту принцессу-девчонку с прекрасным лицом и распахнутым в ужасающем крике ртом. Она бы так и осталась стоять у подножия Белой башни, пытаясь сомкнуть руки на пустоте. И там она бы стояла вечность. Потому что Рай Мечтателей вечен. Это — плата за пожирающие сомнения. Как же Стекольщик был рад, что Клэйр до такой степени милосердна, что отпустила ее грехи. Из всех здесь присутствующих лишь она — истинно словно ангел.

Тэйн сжал цветок в пальцах так сильно, что к запястьям тонкими струйками побежал сок.

— Я хочу, чтобы мечтатели перестали умирать.

В его голосе не было ни капли сомнения. Греза светилась и изменялась в его руках.

Скаю хотелось смеяться. Горько-горько смеяться его желанию — светлому до нелепости. Невозможному до отчаянья.

Греза осыпалась Радужной пылью в руках мальчишки и закружилась вихрем вокруг него. Вот и конец.

Первая шагнула вперед, оказавшись к нему вплотную, и, погладив по волосам, по-матерински трепетно обняла. Он загадал желание, противоречащее самой Воле Мира. Греза тепло смеялась, чувствуя, верно, как ее тело полнится силой, а Радужная пыль въедается намертво в волосы, в кожу… Как душа чудо-мальчишки словно бы полирует Храм.

Скай скользнул мимо вихря заманчиво яркой пыли и вжался спиной в грудную клетку оказавшегося сразу же сзади Эйрона. Тот молчал.

Скай знал, что Илиру очень жаль. Он знал, что солнце из волос Клэйр исчезло. Он не смотрел на них, крепко зажмурив глаза, но знал это. А еще он знал, что сегодня комната из стекла снова обагрится его ржаво-алой кровью.

За все надо платить.

* * *

…Свежо блестели хрустальные стены Храма. Белела безупречная кожа Первой, к которой прикоснутся еще не одни губы. Тэйн сидел на коленях у ее ног и сжимал до хруста в пальцах увядший уже цветок.

Им осталось лишь только ждать.