Кривыми дорожками (джен)

Корявый шёл в «100 РЕНТГЕН». Полученный гонорар приятно оттягивал нагрудный карманчик его военной рубашки. Тёмная балаклава как обычно скрывала лицо. Уж больно оно было непривычным для местных. Жаловались, падлы, что аппетит у них пропадает при взгляде на его рожу.

До бара оставалось уже рукой подать, когда дорогу заступил здоровый амбал. В руках его не было оружия, и это было важно.

Корявый остановился и, не напрягаясь, стал ждать, что ему скажет этот кусок мяса.

— Слышь, уважаемый, с тобой поговорить один человек хочет.

Корявый тронулся с места и, задев амбала плечом, пошёл вперёд. От неожиданности амбал отступил на полшага, пропуская, и поэтому ему пришлось продолжить, обращаясь уже к спине сталкера:

— Эй, ты что, не понял? Колобок с тобой побакланить хочет!

Корявый остановился и повернулся к наглецу. Вот с этого и надо было начинать. Где Колобок, там и деньги. А денежки он любил.

* * *

Войдя в офис, Корявый пожалел, что у него нет насморка. Запах, пропитавший воздух вокруг Колобка, был ужасен. Иногда он использовал женскую косметику, причём самых приторно-сладких ароматов, словно дешёвая шлюха. Сам благоухающий хозяин полулежал в кресле, а рядом, на низком столике, стояла бутылка коньяка.

— О, приветствую нашего героя! Бой с псами был просто великолепен! Ты как всегда был на высоте! Надеюсь, что завтрашний бой будет ещё лучше! — с показным энтузиазмом воскликнул Колобок, чуть не расплескав коньяк из бокала.

В офисе Колобка был создан максимально возможный в реалиях Зоны уют и комфорт. Массивный дубовый стол был явно доставлен сюда из какой-нибудь советской конторы, а вот кресла, обтянутые кожей псевдоплоти, изготовлены уже кем-то из местных.

Кривые стены задрапированы парашютным шёлком — его тут хватает, в своё время много техники сбрасывали. А в оконных рамах — о чудо! — вставлены настоящие стёкла! Это уже было дефицитом. Больно хрупкая штука, оконное стекло. Особенно там, где постоянно что-то взрывается, в кого-то стреляют, и происходит масса других событий, мало способствующих сохранности непрочного материала.

Корявый стянул с себя балаклаву, явив лицо, будто покрытое дубовой корой. И хотя Колобок видел его и раньше, но всё равно внутренне содрогнулся: Корявый носил свой позывной не зря.

Гость по-хозяйски уселся в скрипнувшее кресло и, словно пародируя его, проскрипел:

— Завтра бой не будет.

— Как, ты не хочешь участвовать дальше? — недоумённо спросил Колобок.

— Хочу. Денег мало, — ответил Корявый. — Враг сильный, опасно.

— А, вот оно что… Ну, а если я со своей стороны добавлю к стандартному гонорару бонус? Скажем, тысяч пять?

— Десять! — нахмурился Корявый.

— Семь! — продолжил торговаться Колобок.

— Десять! — проскрежетал Корявый. — Десять, меньше нельзя. Больше — можно.

— Ах, с тобой так трудно торговаться. Противный ты, Корявый, хе-хе, — захихикал Колобок. Деньги для него всё равно были небольшие, сейчас он торговался только по привычке. — Ладно, я согласен. Но одно условие. Студент должен быть ликвидирован, никаких ранений. Только летальный исход.

— Что сделал? — уже более расслаблено спросил Корявый.

— Ах, это личное, — вдохнул Колобок. — Парнишка стоил мне кучу денег. Это просто моя блажь.

— Я согласен. Расписка.

— Да вы, батенька, крючкотвор, — пожал плечами Колобок. — Хорошо, вот тебе расписка.

Колобок написал что-то на бумажке и протянул гладиатору.

«Дожили, — подумал он, — уже и Корявый расписки требует… Интересно, читать-то он хоть умеет, чурка необразованная».

Но, видимо, читать Корявый умел — пробежав глазами текст, сунул расписку в кармашек, где уже лежали остальные денежки.

— Завтра заходить за деньги, — он поднялся из глубокого кресла одним движением. — Готовь, Колобок.

Корявый улыбнулся — словно в куске дерева появилась вдруг тёмная трещина и через секунду вновь исчезла.

"Тьфу ты, мутант хренов — фальшиво заулыбался в ответ Колобок, — вот ведь мерзкий тип…"

На всём Ростоке только Колобок знал, что Корявый обладает способностью чернобыльского пса — мутить сознание врага, создавая собственный фантом. Не так далеко и долго, как клыкастый чернобылец, но достаточно, чтобы вражьи пули летели мимо.

Будучи сталкером, Колобок познакомился с Корявым в одном очень интересном месте Зоны, куда теперь уже никому и хода нет… Колобок был обязан ему жизнью. Если бы не Корявый, то давным-давно вместо Колобка лежала бы у Антенн высосанная кровососом мумия. Теперь же знакомец захаживал иногда в гости к «приятелю», а когда проводились игры, получал с них свою долю, почти не рискуя.

Если бы доблестные борцы за чистоту Зоны и истребители нечисти и мутантов из Долга узнали бы, кто периодически шатается по их базе… Но темнее всего под фонарём.

Когда же в баре к Корявому подкатил Олдер с просьбой не добивать Студента, тот перебил его на полуслове своим скрипучим:

— Нет.

* * *

Скрепка лежал на своей койке, улыбаясь до ушей. На его руке и груди белели бинты, и это были самые свежие детали его гардероба. Но ему было и так хорошо, как человеку, час назад избежавшему смерти.

Студент валялся напротив, напялив на голое тело свою куртку; его мокрая футболка, вся в бурых пятнах, висела на спинке кровати. Полностью кровь отстирать не удалось, вода в умывальнике кончилась быстрее, как и небольшой кусочек мыла.

Ввалился довольный и слегка поддатый Олдер. За ним следовал Кастет, он принёс большой ящик, который водрузил на стол. Вскоре из ящика появились несколько тарелок со снедью, не деликатесы, конечно, но по меркам Зоны вполне неплохо — картофельное пюре, обжаренная с луком тушёнка, квашеная капуста, какие-то консервированные овощные закуски, сахар и чай. Возникла и бутылка водки, от которой Студент было отказался, но, поглядев на страдальца Скрепку, у которого заблестели глаза, передумал.

Олдер в это время плюхнулся на табурет и затянулся сигаретой.

— Студент, удивил ты всех, прямо скажем. Знаешь, сколько Колобок сегодня потерял? Ох, лучше не спрашивай! Ты бы видел, какой он злой, ставки-то на бандюков были в основном, а я на вас поставил, — рассмеялся он, — и не прогадал!

— Деньги принёс? — сварливо отозвался Студент.

— Как же, вот ваши денежки — десятка, — хлопнул на стол пачку банкнот Олдер. — Как договаривались. Тысячу я вычитаю — за бинты и лекарства для Скрепки. У тебя, Студент, скорее всего, ещё завтра бой, если найдём добровольца. В Зоне банду Бормана ликвидировали, но никак не могут привести пленных, там обстановка сейчас неблагополучная сложилась.

— Понятно, — безразлично протянул Студент. — Сделаешь одно дело, Олдер?

— Что надо?

— Возьми мою пятёрку и поставь на меня, лады?

— Мои четыре тысячи — тоже, — подскочил Скрепка, — на Студента!

— Вот что ты задумал, — понимающе улыбнулся Олдер. — Логично, однако. Если тебя завалят, то и деньги тебе не нужны, а ежели победа — то сумма сразу увеличивается. Хитёр ты, парниша!

— Ну что, сделаешь? — протянул деньги Студент. — Только не говори никому — от кого ставка. Так, на всякий пожарный.

— Не вопрос, — Олдер принял купюры. Этот парень начинал ему по-настоящему нравиться. — По рукам!

Когда они остались одни, Студент нарезал хлеб и откупорил водку. Скрепка, ещё минуту назад казавшийся безнадёжно больным, бодро вскочил и протянул стакан. Студент хмыкнул и наполнил его до краёв. Не своя — не жалко.

— За тебя, братан, и за жизнь! — произнеся немудрёный тост, Скрепка одним глотком умудрился осушить посуду и, наколов на вилку огромную порцию капусты, смачно захрустел.

Захрустел так аппетитно, что Студент чуть было не нарушил свой сухой закон, но всё-таки сдержался.

«Победа над собственной слабостью — уже удовольствие», — вспомнил он слова Акима, правда, сказанные совсем по другому поводу.

Андрей подвинул к себе тарелку, положил в неё всего понемногу и тоже заработал вилкой. У него вдруг проснулся зверский аппетит.

— Бля! Я уже думал, что нам пиздец сегодня, — с чувством произнёс Скрепка, наполняя вторую рюмку. — Даже не верится, что здесь сижу. Классно мы их сделали, да?

— Ага, — усмехнулся Студент. — Особенно ты молодец: ловко две дыры от одной пули получил.

— Ладно, не подкалывай, — отмахнулся Скрепка. — Я же тебя предупреждал, какой я воин. Не у всех страх отключён, знаешь!

— В смысле?

— У «Долга» есть один врач, он может, типа, лишний страх у человека вырубить, — неопределённо покрутил рукой в воздухе Скрепка. — Или как бы сильно заглушить.

Хватает только ненадолго, примерно на полгода, а потом уже привыкаешь не бояться. По крайней мере, так говорят. Половина «Долга» так обработана.

— Что, через полгода опять обрабатывают? — заинтересовался Студент.

— Это только один раз можно проделать, потом уже не получается. Я не сильно в курсе. Знаю только то, что у костра болтают. Хорошо, наверное, — мечтательно протянул Скрепка, — без страха. Знаешь, когда тот гандон мне в башку ствол наставил, я чуть не обосрался, и одна мысль почему-то проскочила, что тебе про карты так и не расскажу. Смешно, да?

— Куда уж смешнее, — сказал Студент чуть рассеянно. — Можешь сейчас рассказать.

— Что-то мне кажется, это не так сильно тебя интересует. Ты в карты-то умеешь играть?

— Так, в «дурака», в «очко», и как там её… в «буру», — перечислил Студент. — Без интереса, на просто так, когда-то в армии лупились в караулке.

— Студент, — сказал, почесав затылок, Скрепка, — ты лучше не говори «на просто так», а говори — на «ни на что», ладно?

— А какая разница?

— Ну, кое для кого разница есть. Говори так, и всё. На зоне проблемы из-за этого бывают.

— В Зоне?

— Не в Зоне, а на зоне зековской, — заржал катала. — Там это значит — сыграть на очко своё. Кто не знает, бывает попадается. Тут народу всякого полно, тоже половина зеков бывших. Может, на твою жопу и не покусятся, но будешь выглядеть в их глазах смешно, понимаешь?

— Тьфу ты, зараза! — поморщился Студент. — Иди ты со своими приколами! Ладно, учту.

— Короче, если не умеешь играть, то лучше и не садись хрен знает с кем — обуют в два счета, — убеждённо сказал Скрепка, опять потянувшись за бутылкой. — Особенно, если ты пьян, шулера только на таких лохах и живут.

Скрепка налил себе ещё стопочку, кивнул Студенту, мол — «за твоё здоровье», выпил залпом, заранее поморщившись.

«Скоро окосеет, — предположил Студент. — Жрёт, как из пулемёта…»

— Хороша-а! Так, что я хотел сказать? А? В общем, мы, каталы, все немного психологи. Главное, лоха найти и хотя бы разок на игру его развести! Потом даёшь ему несколько раз выиграть, а когда ставка уже нормальная, то — хрясь, и всё бабло у него забираешь. Тут, конечно, помощник не помешал бы. Но я один работал. Не найти нормального партнёра, одни дауны вокруг! Или слишком честные. Есть, правда, один мужик, Рыбой звать. Когда он из Зоны возвращается, мы с ним на пару иногда лошков разводим. А то хочешь, вместе работать будем? Чики-брики, и в дамки!

— Я подумаю, — серьёзно ответил Студент. Не стоило сейчас портить установившееся доверие, хотя мысль о том, чтобы стать шулером, всё же заставила его усмехнуться.

— Короче, смотри на карты перед игрой, чтоб не мятые были, чтобы не торчали из колоды отдельные, — продолжал вещать Скрепка, — чтобы все карты по масти были. Лучше новую колоду распечатать. Хотя и это не всегда спасает: колоду можно подготовить и заклеить аккуратно.

Рассказанного уже хватило Студенту, чтобы забыть о мысли «перекинуться в картишки» с местным контингентом. Но он с интересом продолжил слушать.

— Смотри, чтобы грабли свои под стол не совал никто и поссать-покурить не уходил. За спину никого не допускай, чтоб в картах не ночевали!

— В смысле — «не ночевали»? — спросил Студент. — Жаргон, что ли?

— Чтоб в карты твои не пырились! Что не понятно-то? — как на маленького уставился Скрепка. — Станет позади тебя, типа, зритель, а сам сигналами весь расклад твой передаст.

— Ясненько.

— При тасовке часто обманывают — колоду складываешь заранее как надо, — Скрепка изобразил в руках, как будто тасует невидимую колоду. — Потом делаешь вид, что тасуешь, а на самом деле, карты так и лежат, как были. Лан, потом как-нибудь покажу, для этого карты нужны. И вообще, много есть всяких приёмов. Будут колотушки, я тебе все покажу.

Андрей оценил открытость Скрепки. Он, видимо, уже считал его своим, иначе не стал бы болтать о таких вещах.

— Рыба он кто, сталкер? — решил Студент сменить тему.

— Сталкер, дедок один, — кивком головы подтвердил Скрепка. — Я его постоянно уговариваю на Ростоке остаться, но он упёртый. Всё какой-то американский подземный ход ищет. Или подземный завод, не помню. Он мне сам так сказал, когда мы с ним однажды нажрались в драбадан.

— Может, лабораторию?

— Рабораторию? Хе-зе, может, и это. Ты, что, тоже слыхал про такое?

— Так, краем уха, — Студент не собирался развивать эту тему.

Скрепка, вновь потянувшись к бутылке, нечаянно зацепил больной рукой за столешницу и поморщился.

— Вот как мне теперь на жизнь зарабатывать с такой рукой? — огорчённо запричитал он. — Я колотушки никогда не кропил, если увидят такой фортель — тут же пристрелят! Всё чисто на ловкости рук. Тьфу ты, лучше бы тот урод ногу прострелил!

— Не парься, найдёшь себе какую-нибудь работу. Тут вообще один без ног есть, и ничего!

— Работу, — передразнил его Скрепка. — Пусть лохи работают! Я не работал никогда и не собираюсь. Ладно, придумаю что-нибудь, а может, и заживёт все как надо, кости-то целы.

Уже засыпая, Студент услышал, что его зовёт оставшийся сидеть за столом Скрепка:

— Студент! Слышь, Студент!

— Ну, что тебе ещё? — повернулся к нему Андрей.

Скрепка под конец сильно захмелел, несмотря на то, что «убрал» всего пол-литра. Может, из-за потери крови?

— Классный ты мужик, Студент! Я вот сразу, когда тебя увидел, сразу подумал — какой классный ты мужик, мамой клянусь! Я для тебя всё сделаю, только скажи!

— Ну, ё-моё, Скрепка, да угомонись ты, наконец! Дай поспать.

* * *

Врачу требовалось больше света, и поэтому были подключены два светодиодных прожектора к батарее радиосканнера, сейчас бодро пожиравшие его энергию.

Заменить батарею — расходы. Врач — расходы тоже. Козырь злился от одной только мысли, во сколько ему обойдётся нанятый в банде Прохора доктор.

Приглашённый медик брал не рублями, а исключительно второй валютой Зоны — патронами. Значит, придётся раскошелиться на четыре магазина «семёрок», не меньше. А всё потому, что этот идиот Топор дал себя так изуродовать какому-то новичку.

Лепила мял сине-фиолетовую опухшую руку Топора, из бицепса которой к тому же торчал кусок кости. Тот сносил пытку молча, и только крупный бисер пота, выступивший на лбу, и расширенные зрачки выдавали, что он не бесчувственный манекен.

Наконец, осмотр был закончен, и заново перебинтованная рука Топора повисла на привычном месте, а её хозяин в изнеможении откинулся на своём топчане, прикрыв глаза.

Доктор кивнул головой в сторону выхода, показывая, что хочет поговорить без лишних ушей.

Пробитый скинул провода с клемм, и помещение опять погрузилось в полумрак, который немного разгоняли две коптилки, сделанные из стреляных гильз тридцатимиллиметровой пушки.

— Ну, что скажешь, эскулап? — закуривая, произнёс Козырь и протянул раскрытую пачку доктору.

— Я по огнестрелам в основном, переломы — не моё. Ну тут спецом не надо быть, и так видно, что херово дело, Козырь. Лучевая и локтевая кости целы, но сустав повреждён, связки, скорее всего, тоже. Плечевая кость сломана в трёх местах — плохо сломана, с осколками. Двуглавая порезана… И похоже, до кучи, сепсис развивается.

— Заражение?

— Да, в рану, видимо, попали патогены. Короче, Топору вашему долго теперь восстанавливаться, а рукой уже вряд ли будет он действовать. Для неё, чтобы кости собрать, стационар нужен. Оборудование, а не шина из веток. Но сейчас главное — разобраться с начавшимся заражением. Так и до гангрены может дойти!

— Ясно... Ладно, вот это твоё, — Козырь протянул мешочек с патронами, — сто двадцать семёрок. Пробитый тебя проводит.

Лепила и Пробитый ушли, а Козырь прикурил от окурка ещё одну сигарету и смотрел, как вспыхивает и гаснет её огонёк. Он думал...

Топора придётся приговорить, это понятно. Сейчас он обуза для его и так небогатой банды, один только доктор во что встал. Козырь бы и его не звал, но надо показать, что он, типа, заботится о своих. А какая разница, когда Топор отправится в ад, где его уже давно заждались, — сегодня или в другой день? С такой травмой уже без разницы.

Атаман швырнул окурок на землю. Тот на секунду рассыпал гроздь искорок, но был вмят в чернозём каблуком. Решение было принято.

Козырь в нескольких словах объяснил своим «быкам», что Топору — хана и надо ему помочь, чтобы сам не мучился и их не мучил.

Пробитый хотел было отказаться от этого дела, но Козырь жёстко поставил его на место — кто виноват в том, что случилось с Топором? Не Пробитый ли должен был подстраховать его? И уж если ему так дорог Топор, то пусть из-под него сам дерьмо выгребает, когда Топор срать начнёт под себя.

Сиплому же было всё равно, ему на Топора плевать, его интересовал только обещанный Козырем табаш. Козырь разрешил всё имущество, что найдётся у Топора, поделить с Пробитым, который тоже перестал ломаться после такого предложения.

В итоге, атаман велел взять из загашника три бутылки водки и отправляться к Топору.

Бедолага не спал, он лежал на спине и смотрел в потолок. Было неясно, о чём он думал, на лице его ничего не отражалось.

Пробитый и Сиплый встали рядом, а Козырь сел на стоящий у топчана чурбак, на котором недавно сидел Лепила. Водку выложили прямо на одеяло. Козырь чуть заметно нахмурился — опять расходы, но пусть банда видит, что всё — как положено. Каждый из них мысленно может поставить себя на место Топора.

— Значит так… Доктор сказал, что ты выздоровеешь. Завтра он принесёт антибиотики, и тебе будет нельзя пить несколько недель. Так что давай, врежь, пока можно. Я угощаю!

Козырь откупорил бутылку и сам отхлебнул из горлышка.

— Твоё здоровье, Топор! — он передал бутылку Пробитому, который тоже причастился, и бутылка оказалась в руках Сиплого. Бандит сделал два глотка, и сделал бы ещё один, но водку отнял Пробитый.

— Че ты присосался, Сиплый?! Тебе, что ли, поставили? Или тебе руку сломать? Давай я тебе устрою, вот тогда пей, бля, сколько влезет!

Козырь провёл над бутылками рукой, будто лоточник на демонстрации товара.

— Давай, Топор, не стесняйся. Всё три штуки — тебе. Пробитый, открой ему остальные, чтоб он зубы не портил!

Козырь посмотрел в глаза Топору и понял, что тот раскусил его незатейливую хитрость. Ну и хрен с ним.

А Топор прочёл в глазах Козыря свою дальнейшую судьбу. Атаман не отвёл взгляда, лишь буркнул, обращаясь к Сиплому и Пробитому, что несли какую-то ободряющую чушь:

— Ладно, идём, оставим его в покое!

Они заткнулись и, невнятно попрощавшись, выскочили за дверь.

Когда Козырь был уже на пороге, ему в спину раздалось:

— Слышь, Козырь…

Он обернулся. Топор лежал вытянувшись, словно манекен. Бутылки торчали между его телом и здоровой рукой, но не было похоже, что они его сильно умиляют.

— Ну, что тебе? Давай быстрее, — поторопил Козырь.

— Просьба у меня есть. Ты же не откажешь мне в последнем желании?

— Что тебе надо?

— Сделай это сам… Пробитый, Сиплый… Они тупые. От них стрёмно подыхать. Я хочу, чтобы ты сделал это. Лично.

Козырь помолчал немного, обдумывая просьбу. Он не планировал марать руки о дерьмо. Но если сам по уши в дерьме, какой смысл беспокоиться о чистоте ладоней? Был когда-то боевой офицер, а куда теперь завела слепая ненависть? Стал бандитом, и вокруг — всякая дрянь. В иные времена пристрелил бы любого из них, и рука бы не дрогнула. Да и сам уже давно — дрянь! Сейчас этот маньяк и садист просит стать своим собственным палачом? Да без проблем! Он ещё и удовольствие получит, кончая эту гниду!

— Не беспокойся, обещаю, — глухо сказал Козырь и вышел, оставив Топора наедине с тремя стеклянными подружками.

Через три часа Сиплый с Пробитым выволокли бесчувственное тело всё-таки одолевшего полтора литра Топора и положили на землю возле дома. В помещении свинячить не хотелось, им ещё там жить, а отмывать кровь желания ни у кого не возникало.

Топор был пьян до бесчувствия. В свете фонарика было видно, как расплывается на его штанах тёмное пятно мочи.

Козырь достал из наплечной кобуры свой «Хай Капа» и клацнул затворной рамой, досылая недешёвый патрон в ствол. Всё-таки дорого ты обходишься, дружище…

Пробитый с Сиплым с недоумением взглянули на атамана.

— Босс? — не выдержал Пробитый.

— Он сам попросил, а я обещал, — повёл плечом Козырь. — А ну, отойди, забрызгает!

Кольт грохнул, и эхо его выстрела вернулось через несколько секунд.

Голова Топора приобрела вид разбитого арбуза. Тело пару раз дёрнулось, и на этом всё было кончено.

Быки подхватили бывшего подельника, закинули его на носилки и потащили к находящейся в двух сотнях шагов жарке.

Они взяли тело за руки и ноги, причём хитрый Сиплый сделал так, чтоб Пробитому достались руки. Он боялся испачкать капающей из головы кровью свои штанины.

Раскачав труп, они швырнули его туда, где над белёсым кругом аномалии даже в свете фонарей видно, как дрожит воздух. И сразу отпрыгнули подальше.

Жарка рванула метров на десять вверх, обрадовано загудев их подарку. Пламя тут же обволокло тело. В адском огне горела, похоже, даже вода. Через несколько секунд то, что было Топором, вдруг изогнулось и отжалось на руке, как будто приготовилось встать, но руку тут же истончил жар, и остов рухнул, окончательно превращаясь в прах.

— Даже костей не осталось, — резюмировал Пробитый.

— Зато в гости не придёт, — поддакнул ему Сиплый и повернулся спиной к аномалии. Наступило время делить хабар.

Убрав пистолет, Козырь выкинул из головы Топора, словно его никогда не было.

Он старался быстро забыть всех тех, кого завалил, или тех, кто погиб рядом с ним за все эти годы войны. Его войны… Кавказ, потом в зоне особого режима, куда его закрыли «правозащитники», а теперь в этой гиблой Зоне, откуда уже нет возврата. По иронии судьбы, он и ещё два отморозка, одним из которых был Пробитый, именно сюда и совершили побег.

Если бы он помнил обо всех, то давно сошёл бы с ума. Козырь боялся только лишь одного: что когда-нибудь они начнут приходить к нему бессонными ночами. Но хватит, к чёрту, надо думать о деле.

Сейчас на Ростоке работают двое из их банды — Балтика и Сыч — оба, естественно, под видом сталкеров, пришедших посмотреть на гладиаторские бои. Их задача — найти одного, а лучше, для запаса, двух фраеров, которым не более тридцати годов. Таково условие «Семецкого». Время шло, и его уже стало в обрез. А если учесть, что до лаборатории ещё надо добраться…

Сыч уже докладывал, что подходящих людей в районе Бара нет, кроме двоих. Это был Студент — клином на нём сошлось, что ли? И ещё один — Скрепка. В данный момент оба фраера попали на Арену. Вот-вот должен закончится бой, и Козырь ждал сообщения, замочат этих недоумков или нет.

* * *

Прошла ночь. Студент спал беспокойно — снилась всякая муть. Под утро он с трудом встал — мышцы были словно деревянные. Вчерашние кульбиты не прошли даром. Жадно выпил целую кружку холодной воды — во рту пересохло, как будто это не Скрепка, а он бухал накануне. Цедя маленькими глотками воду, он пытался припомнить последнее видение перед тем, как проснуться.

Он бежал по железнодорожной насыпи, той самой, что на Кордоне. Бежал за уходящим поездом. Ржавые платформы, местами на которых уже выросла трава, со скрипом ехали, а он бежал и бежал за ними, по шпалам, вслед. На краю последней платформы стояла девушка, протягивающая к нему руки: тонкие, изящные, словно созданные неведомым волшебником из ртути. И вся её переливающаяся серебристым металлическим сиянием фигурка резко контрастировала с ржавой грубостью платформы. Поезд шёл медленно, но ему всё никак не удавалось настичь или хотя бы приблизиться к последнему вагону, чтобы лучше рассмотреть неясные черты её лица.

— Быстрее! Быстрее! Мало времени! Очень мало времени! Ты должен успеть! — закричала она. Он уже почти догнал и коснулся её сверкающей ладони…

Студент снова прилёг, и некоторое время лежал не шевелясь, бездумно рассматривая потолок. Сон ушёл. Но в груди осталось странное щемящее чувство, словно он знал что-то важное, а теперь не мог вспомнить.

Чувствуя, что больше не уснёт, он сел за стол, достал с полки несколько пожелтевших журналов «Наука и жизнь» за 1986 год, последний номер — апрельский, и принялся их листать, коротая время.

Скрепка храпел и временами стонал, когда шевелился и случайно наваливался на свою пострадавшую конечность.

Около десяти появился Олдер. Он был хмур и даже не ответил на шутливое приветствие Скрепки.

— Значит так, Студент, — сразу начал он, — нашёлся всё-таки доброволец на сегодняшний бой. Позывной его — Денис Корявый. Он очень опытный боец, сильный.

Студент слишком мало знал Олдера, но он почувствовал, что тот нервничает, и поэтому немного встревожился.

— Что, совсем плохо дело? — Студент постарался, чтобы его голос звучал ровно.

— Ещё ни одного боя не слил: ни с псами, ни с гладиками, — вставил Скрепка.

Олдер внимательно изучал лицо Студента. Оно оставалось бесстрастным. Не понимает всей опасности или так уверен в себе? Какой хороший мог бы получиться гладиатор! Немного потренировать его на Арене, и любо-дорого. Как бывший тренер Олдер чувствовал в парне потенциал, но почти был уверен, что вечером Студента застрелит Корявый.

Корявый появлялся на Ростоке только во время боёв на Арене и принимал участие в двух-трёх из них, и пока ещё ни разу не проигрывал. Получив свой гонорар, он долго не задерживался и опять исчезал в Зоне. Никто точно не знал — кто он и откуда.

— Слушай, Студент, я всё-таки попробую договориться с Корявым. Если он тебя ранит, то чтобы не добивал. Ты, главное, в этом случае, прикинься ветошью и не отсвечивай.

— Не, Олдер, спасибо, но не надо, — хмыкнул Андрей. — Если я буду думать о таких вещах, то это будет меня заранее настраивать на поражение, понятно?

— Может, ты и прав, — развёл руками бывший тренер. — Совета по тактике не жди — Корявый по-разному действует. Иногда — из засады, иногда, наоборот — быстрые перемещения, наподобие тех, что ты вчера учудил.

Настроение Студента было окончательно испорчено.

«Блин, и так день тяжко начался, — сам себе пожаловался Андрей, — ещё проблемой с утра загрузили! Ладно, хоть девка симпатичная приснилась. Настоящая «айрон мейден» — «железная дева». Или нет, «железная дева» — это было такое орудие пытки? Как бы сон в руку не вышел».

Но вслух сказал:

— Ладно, разберёмся. Я уверен, что всё будет хорошо.

* * *

Студент остался один. Скрепку Олдер забрал на перевязку, после которой пообещал положить его в другом месте. Там, где можно будет выходить на улицу, «дышать воздухом». Скрепка хоть и оставался гладиатором, но пока раны не заживут, не было причины ограничивать ему свободу.

В распоряжении Студента был почти целый день, и он решил распорядиться им с максимальной пользой — помедитировать, приведя в баланс тело и дух, потом пожрать, что оставил Олдер, подремать, а ближе к бою — опять медитация и разогревающая разминка.

Он подмёл кусок пола, положил на него одеяло Скрепки, сложив его вдвое, и уселся в позу лотоса, приготовившись к медитации. Но почему-то не удавалось успокоиться. Ему всё время приходили на ум слова Скрепки об отключении страха. Отключении страха. Страха.

И тут Студента словно током ударило, да так, что сердце застучало как бешеное, и кровь прилила к щекам.

Он в с п о м н и л.

Вспомнил всё. Память, словно фотовспышками, вернула ему все подробности, ранее утерянные. Вот он идёт с Буксой. А вот он удирает от псов, пытаясь стрелять из обреза. Вот сидит запертым в сарае, а вот — обречённо копает яму…

Андрей с глухим стоном упал на свой коврик, обхватив голову руками. Он вспомнил всё. Позорное бегство. «Расстрел». Шутки-прибаутки мужиков — после. Тогда он не понимал, о чем они, а сейчас ему всё стало кристально ясно. Но самое главное — жгучее чувство стыда. Как он мог тогда так подставить Буксу! Да ещё и сбежал, сам же собак натравил своим мандражем, а потом…

Студенту понадобилось около часа, чтобы прийти в себя. Сейчас ему казалось, что его мозг вынули, прополоскали, отжали и засунули в черепушку снова. Наконец, он взял себя в руки.

Это было полгода назад. И тот человек был Новичок. Испуганный, любопытный, дрожащий за свою шкурку. Но Новичка давно уже нет. Его расстреляли там, у ямы на Кордоне. А есть Студент. Который уже сто раз ходил с Буксой на кабанов и на псов, и на плоть. И ни разу не дал повода усомниться в себе.

Да, он вспомнил всё. Ну, вот и хорошо. Вот и ладушки. Раньше он чувствовал в себе какую-то недоделанность, нехватку. Как будто потерялась некая маленькая деталька. Без неё можно ехать, но мотор иногда чихает. Теперь все детальки встали на место. Теперь — порядок.

Студент подумал о предстоящей схватке с Корявым. Прислушался к себе. Что чувствует? Да то же, что и раньше. Жажду победы. И опасение по-глупому сдохнуть. И никакого особого страха, только в той мере, что необходимо для выживания в этом мире.

Студент снова приступил к медитации. Теперь у него получится гораздо лучше.

* * *

Андрей вновь стоял перед металлической дверью, ведущей на арену. До него глухо доносился шум людских голосов и льющаяся из динамиков энергичная музыка. С ним был один из охранников Арены, который опершись спиной на стену, лузгал семечки.

— Вновь приветствуем вас на Арене! Сегодня в смертельной схватке сойдутся два куска мяса — Корявый, чемпион прошлого сезона по схваткам с псами, и Студент — показавший зубы в предыдущем бою сталкер с Кордона! И сегодня они решат, кто из них станет кормом для собак!

По лестнице загрохотали шаги, и вниз сбежал запыхавшийся Олдер.

— Так, Студент, есть идея, — тяжело дыша, проговорил он. — С этим Корявым что-то не то. Я давно за ним слежу и тут хотел записи прошлых его боев найти — думал их тебе показать. С тех камер, что на мониторы показывают. Но ни хрена не нашёл.

— Они пропали, что ли? — спросил Студент, мало понимая, почему Олдеру это сейчас важно.

— Их и не было никогда! — торжествующе ответил Олдер. — Я тут надавил на одного человечка — занимается у меня всей этой видеотребухой, так вот он сознался, что Колобок платил ему за то, чтобы он не записывал бои Корявого. Понятно?

— Пока нет.

— Короче, тут явно какая-то херня, видимо, на записях можно разглядеть возможный мухлёж со стороны Корявого, вот так. Колобок на нём много денег делает, у него интерес есть. Да и давно уже слухи ходят, что он, якобы, заговорён, что пули его не берут или он их отклоняет…

— Не, пулю даже бюрер не может отклонить, я слышал, — с сомнением сказал Студент. — Вот гранату — другое дело…

— Неважно. Это Зона, сынок, — Олдер сам не заметил, как назвал Студента так, как когда-то называл своих спортсменов. — Короче, тут возможно всё. По правилам Арены у тебя, как у победителя прошлого боя, есть право выбора оружия.

— Корявый тоже победил.

— Это с псами, это не считается! — рубанул воздух Олдер. — Право выбора у тебя есть.

— Что, любое оружие? — заинтересовался Студент, представив в руках АКМСУ.

— Нет, не любое, кхм… — стал загибать пальцы Олдер: — Ножи, пистолеты, обрезы. Раньше можно было ещё на пэ-пэ, но их мы исключили. Воронину не понравилось — трескотня, говорит. Короче, бери обрез, а патроны — картечь. И пусть попробует отклонить весь свинцовый горох. Ну?

— Много патронов? — Студент в принципе был не против обреза, чаще он как раз его в руках держал, на охоте.

— Десять штук, в поясных подсумках. Всё так же будет лежать перед дверью. Обрез курковый, никакой автоматики. Справишься?

У Студента как раз такой и был. После запирания ствола ему приходилось взводить ещё два курка. Букса считал, что это даже полезно — небольшая задержка. Лукавил, конечно. Просто жадничал нормальный обрез дать. Зато теперь Студент взводил курки рефлекторно, даже не замечая, когда он это делает.

— Согласен, давай на обрезах.

Олдер исчез, и вскоре из динамиков донеслось:

— Боец правой стороны — Студент потребовал сменить тип оружия с пистолетов на двуствольные обрезы БМ 16! По правилам Арены он имеет на это право, как предыдущий победитель! Итак, бой будет на обрезах, патроны снаряжены картечью. Делайте ваши ставки!!!

Служащим Арены понадобилось некоторое время на замену оружия, но вот дверь со скрежетом распахнулась.

Студент было прищурился, защищаясь от яркого света, но понял, что в этот раз на арене царит полумрак, большая часть прожекторов не горела. Что ж, тем лучше.

Первым делом он схватил обрез, привычной тяжестью лёгший в ладонь, и оттянул большим пальцем ключ затвора. Тряхнул стволами вниз. Отлично смазанный механизм раскрылся, показав Студенту два темных отверстия казённика. Но Студент на них не глядел, это ему было не нужно, так как руки делали привычную работу на рефлексах. Он следил за окружающей обстановкой «рассеянным взглядом». Левая рука между тем достала два заряда из подсумка и вставила в стволы. Резко дёрнув рукой, Андрей защёлкнул обрез. Через секунду оба курка были взведены.

Схватив ремень с подсумками, он скользнул в пространство Арены, двигаясь между препятствий так, чтобы не оказаться зажатым в длинном коридоре. Найдя подходящее место, он быстро накинул и застегнул на себе ремень с патронами.

Зал гудел, слышались отдельные крики особенно азартных товарищей:

— А ну давай, давай, замочи его! Сбоку, сбоку заходи! — и тому подобный бэк-вокал, обычный для любых состязаний.

Известно же, что самые знатоки в любом виде спорта находятся либо в зрительских креслах, либо с пивом перед экраном телевизора.

Студент подловил Корявого, когда, скользя по одному из проходов, заглянул в боковое ответвление. В миг, как мелькнула болотная «горка» противника — выстрелил сразу из обоих стволов. Пороховая гарь на секунду заслонила вид, Студент откинулся за угол, одновременно вставляя новые заряды. Стреляные гильзы полетели под ноги, сочась пороховым дымком.

Но только он попробовал высунуть голову, ответный рой картечи ударил в дерево укрытия. Лишь отличная реакция спасла ему жизнь.

Студент рванул по проходу, несколько раз свернув, стараясь выйти Корявому в тыл или хотя бы вбок. Он был уверен, что не мог промахнуться… Странно… Может, Корявый ранен?

Расчёт оказался верен, и Корявый вновь подставился, Студент опять выстрелил, теперь уже из одного ствола, и через секунду — из второго. Ему на мгновение показалось, что изображение дрогнуло и странно изогнулось, как будто по стеклу перед глазами прокатилась капля.

Корявый стоял невредимый, а вот от мешков с песком слева от него отлетели ошмётки, и сейчас песок сыпался маленькой моделью Ниагарского водопада.

Корявый вскинул обрез. Выстрел.

Студент еле успел убраться вбок, закрываясь грудой ящиков. Брызнула щепа, и Андрей почувствовал жжение в плече левой руки. Одна из картечин всё-таки зацепила. Бегло глянув на руку, он облегчённо вздохнул — пустяк, почти царапина.

Дальнейший бой слился для него в один сплошной калейдоскоп выстрелов, прыжков, уклонов и бега.

Он стрелял, и всякий раз его заряды пролетали мимо цели, ещё ни одна картечина не задела Корявого. Между тем, у Студента уже кровоточил бок: свинец прошил по касательной, и было расщеплено цевьё — в него угодило аж две картечины.

Студент, пошарив в подсумке, понял, что у него осталось только два патрона.

Похоже, это знал и Корявый. Он стрелял реже, и у него было как минимум пять штук.

Корявый стал загонять Студента в тупик, не давая ему вырваться и уйти в сплетение основной части Арены.

Андрей бросил взгляд за угол и спрятался. Только носок его ботинка остался предательски торчать из-за угла.

Корявый взял на изготовку обрез и двинулся вперёд. Не выпуская ботинка из виду, он точно знал, что Студент сейчас готовится выскочить, отчаянно попытаться опередить выстрел Корявого. Проходя узкое место, почти задевая плечами за стенки, Корявый недовольно поморщился, но балаклава скрыла гримасу. Сейчас всё будет кончено.

Со зрительской галереи донеслось:

— Ха, ты смотри, смотри что творит! — видимо, зрители одобрили тактику Корявого.

Осталось ещё несколько шагов, но Студент всё медлил. Что он там, прилип от страха, что ли?

— Ку-ку, падла! — вдруг раздалось позади, и по спине Корявого пробежал колючий холодок. Такой бывает, когда в спину наставлен ствол.

Корявый не успел повернуть даже голову, когда заряд картечи влетел ему в спину, дробя хребет и вышибая огромную рану, с отлетевшими в разные стороны кровавыми лохмотьями одежды вперемешку с плотью. Сила выстрела швырнула Корявого вперёд, и он вывалился из узкого прохода туда, где стоял ботинок Студента. Пустой ботинок. Это было последнее, что увидел Корявый.

Студент, тем временем, спрыгнул с ящиков вниз, наступив голой ногой на какую-то колючку, зашипел от боли. Перед глазами всё ещё стояла картина — он наводит стволы на спину Корявого, но стрелять без предупреждения не стал, дурак.

Как только он сказал своё «ку-ку», а враг услышал его, он будто метнулся вбок, и стенка из гружёных песком ящиков прогнулась, словно резиновая мембрана. Студент дёрнул было стволом вслед за ним, но… Так не бывает! Не могут ящики с песком вести себя, как желе!

И в последний миг он вернул оружие в прежнее положение и выстрелил. Наваждение тут же исчезло, стенка вернулась туда, где и должна быть, а по поверхности пробежали несколько кругов. От этого мельтешения Андрей ощутил лёгкое головокружение и даже сглотнул. Уф, всё. Теперь всё стабильно и незыблемо, как и должно быть…

А вот Корявый валяется животом на земле и скребёт песок скрюченными пальцами. Его обрез отлетел в сторону. И он теперь ему не пригодится.

Студент взял Корявого за шиворот и потащил на более открытое пространство, чтобы было видно всем зрителям. За телом оставалась кровавая полоса, быстро впитывающаяся в песок. А вот само тело… Оно как будто двоилось, расплывалось, словно стерео смотришь без очков, но тут эффект был даже намного сильнее. Тело Корявого м е р ц а л о.

— Ах ты ж, бля! Мозгокрут! Этот Корявый — чёртов мозгокрут! Сука, мутант! — заорал кто-то сверху, и его слова потонули в потоке возмущённого рёва толпы.

— КОЛОБОК! Верни наши деньги, ты, сучий потрох, любитель мутантов! — на галёрке что-то происходило, но Студенту на это было плевать. Он бросил к своим ногам тело Корявого, направил ему в голову ствол и выстрелил. Это был как раз десятый, последний патрон.

Только сейчас он осознал, что всё кончено, он жив и почти невредим. Отшвырнув обрез, Студент поклонился зрителям и под одобрительные крики пошёл к распахнувшейся двери.

Свободен, он был свободен.

* * *

Они разбили бивак внутри бывшей автобусной остановки. Бетонное сооружение было настолько капитально сделано, что, казалось, ни время, ни Зона над ним не властны. Только мох покрыл крышу бурым ковром, да паутиной змеились трещинки по стенам.

Воробей и Толик отдыхали, положив головы на свои рюкзаки, Букса и Зубок были в секретах, а Леший расположился возле костра и задумчиво смотрел, как пляшут языки пламени.

Шустрый достал КПК, подождал, пока засветится зелёным экран, и принялся просматривать новости.

В разделе объявлений ничего подходящего не было — так, ерунда. Кто-то искал «кровь камня», кому-то срочно понадобился глаз плоти, «Долг» просил разыскать пропавшего человека, а "Свобода", наоборот, платила за его голову...

Шустрый перешёл на вкладку о потерях. Как раз только что обновилась информация по погибшим за сутки.

— Ха, Леший, опять про Студента пишут, — радостно оскалился он. — На, вот тут смотри. Внизу.

Он протянул КПК Лешему, и тот без труда нашёл следующие строчки:

«Позывной: Денис Корявый. Группировка: Свободные сталкеры. Убит сталкером Студентом в поединке».

— Похоже, вас ждут некоторые сюрпризы, — опять заржал Шустрый. — Ваш Студент валит народ налево и направо, а? Вчера двух бандитов упокоил, красава! Где такого монстра откопали?

— Ну и ну, — вздохнул Леший, возвращая КПК. — Мне кажется, что Студент влип в какой-то переплёт. Так-то он хлопец спокойный. Можно даже сказать — примерный.

— В тихом омуте… — Шустрый швырнул в костёр несколько сучьев, и пламя принялось жадно обгладывать сухое дерево. — Ладно, не переживайте вы за Студента. По крайней мере, это не его зажмурили.

— Хорошо, что завтра к вечеру мы уже должны вернуться на Росток, — зевая, сказал Леший. — Там и разберёмся, что к чему.

Леший поднёс к губам гарнитуру рации, щёлкнул тангетой:

— Зубок Лешему.

— На связи... — почти сразу отозвался Зубок.

— Студент опять кого-то завалил. Корявого какого-то. Знаешь такого?

— Нет, впервые слышу.

— Это всё ты и Аким своими тренировками. Довели парня...

— Я создал монстра! — заржала рация голосом Зубка.

— Всё тебе смехуёчки, да хаханьки… Ладно, конец связи.

Леший запахнул посильнее куртку и натянул шерстяную шапку почти на глаза. Надо подремать, пока есть возможность. Через два часа менять ребят в секретах…

* * *

Судя по завыванию ветра в щелях и по шуму дождя на улице, сейчас была та погода, которую принято называть «собачьей». Но в офисе Олдера было сухо, тепло и достаточно светло. Студент и хозяин сидели за столом, перед Олдером стояла бутылка и стакан, а перед Студентом поднимался ароматный парок от налитой под самый край кружки крепкого чая.

— Азербайджанский, очень хороший чай! — расхваливал Олдер. — Такого чая и за Периметром не так легко сыскать, а уж здесь…

Студент отхлебнул, посмаковал вкус и согласился, одобрительно поджав губы и кивнув головой. Чай действительно был хорош.

— Ладно, как говорится: ближе к телу, — Олдер выложил пачку банкнот, перетянутую чёрной резинкой. — Вот твои денежки, вместе с гонораром как раз будет двадцать пять тысяч. Скрепке я завтра сам занесу его долю.

— Благодарю, — промурлыкал Студент, загребая пачку и пряча её в карман куртки.

— Да и есть, за что! Пришлось поработать и локтями, и кулаками... Маклеров-то чуть не разорвали, еле успел деньги взять, — ухмыльнулся Олдер. — Ты не в курсе, но когда ты завалил мутанта, народ сильно возбудился. Все знали, что это был человек Колобка. Кто-то кинул идею проучить мерзавца, а кто-то решил пограбить под шумок. И когда толпа вломилась на территорию вип ложи, охрана просто подняла руки. Сам понимаешь — одно дело от психа какого защищать или от наезда, а тут, можно сказать, народный бунт. Да и охранники, думается, сами охренели от мутанта. Короче, когда народишко свалил, у Колобка уже заточка из груди торчала. И коробка с долговыми расписками пропала... Ага!

Последнюю фразу Олдер произнёс, с явным оживлением.

— А что хорошего, ну попадут эти расписки в другие руки. К особисту, например… — протянул Студент.

— Не попадут, — улыбнулся Олдер. — По крайней мере, вот эта — точно!

Он жестом фокусника вытащил какой-то листок, пробежал его глазами и порвал на мелкие кусочки. Кусочки полетели в плоскую консервную банку, символизирующую пепельницу. Уже через секунды они весело пылали.

Студент достал визитку Колобка.

«Я же говорил ему, что не пригодится», — подумал он и тоже положил её в пламя.

— Студент, скоро должны прибыть э… гладиаторы, из числа захваченных бандитов, — между тем продолжил распорядитель Арены. — Можно нормально поднять деньжат. И зрителям ты по душе. А? Давай? — тёмные глаза Олдера масляно заблестели.

— Нет, спасибо, что-то не особо хочется! — с чувством ответил Студент, поднимаясь со стула. — У меня есть друг, он как-то сказал: «Искусство воина не стоит превращать в клоунаду, это плохо закончится». А я в последнее время заметил, что как только не послушаю его — сразу жопа начинается.

— Ну, как знаешь, — Олдер встал, протянул руку. — Если хочешь, переночуй здесь, видишь, на улице какая херня творится?

— Не-не-не, я лучше у себя, — улыбнулся Студент, пожимая крепкую ладонь распорядителя. — Спасибо этому дому, как говорится…

— Рад нашему знакомству. Иногда заходи просто так, чаю попьём, о новостях поболтаем.

— Прощай, Олдер.

— Прощай, Студент.

Когда за ним закрылась дверь, за которой исчез яркий электрический свет, Студент поглубже вдохнул сырой и прохладный, с запахом озона, ночной воздух.

Багровыми всполохами клубились тучи, словно сухие кости гремели на ветру ветки торчавших тут и там мёртвых деревьев. Было почти темно, только корпуса слегка выделялись в сиреневой мгле. Сверкнувшая молния на долю секунды осветила весь Росток.

Студент запахнул куртку, накинул капюшон и побрёл искать свой цех, мысленно перебирая в уме всё, что с ним произошло за эти два дня. Только два дня? Ему казалось, будто прошла неделя…

Этот Студент, дважды выживший на Арене, уже сильно отличается от того, что впервые переступил порог офиса Олдера.