Кривыми дорожками (джен)

Попадая в Зону, люди называют разные причины: из-за денег, из-за проблем с законом, в поисках приключений. Но Андрей был твердо убежден, что на самом деле всё из-за баб. Это ради них мужики идут и на преступления, и на безудержное добывание бабла, и на зарабатывание героического ореола. И не верьте тому, кто это будет отрицать. Сам Андрей признавался перед собой честно. Он тут из-за Соколовой Светки.

По самой красивой в микрорайоне девчонке и так вздыхало полрайона пацанов, но любых шансов на её внимание лишал Вадим — красавец, спортсмен, боксер да ещё и не дурак. Только Вадима она замечала в толпе, только ему улыбалась и только с ним переставала вести себя как королева среди плебеев. Андрей страдал. Чертова объективность не давала шанса на иллюзии при сравнении себя с ним. Ему просто нечем было поразить её воображение и привлечь к себе внимание. Нечем было бы, если бы не её страсть ко всему связанному с Зоной. Он узнал об этом случайно из подслушанного разговора и позже несколько раз подмечал подтверждения тому. Он видел, как она рассматривала в женских журналах фотографии дам украшенных артефактами из зоны. Она даже недолго носила какую-то подделку под артефакт, пока её видимо не просветили или осмеяли.

В общем, время шло, сердце сохло, и Андреем стала овладевать навязчивая идея — преподнести Светке в дар самый шикарный и редкий артефакт. Сделать то, что разом возвысит его над "спортсменом" и над прочими. Одним ударом завоевать её сердце.

В фантазиях он тысячи раз прогонял варианты этого события. Вот он возвращается домой, лицо покрыто неземным загаром от аномалий Зоны, и, может быть, на нём даже есть симпатичный шрам, оставленный когтем кровососа. Он давит на кнопку Её звонка своим заскорузлым сталкерским пальцем, пальцем, который давил на пусковой крючок, укладывая сотни монстров. Она открывает дверь, он молча, криво ухмыльнувшись, протягивает ей узелок из черного бархата. Она разворачивает его и видит прекрасный переливающийся всеми цветами радуги артефакт, такой, которого нет даже у самых богатых миллиардеров! И она, всхлипнув, бросается к нему на грудь, а он обнимает её одной рукой за талию, а второй гладит по спине, по пушистому розовому халатику, который, он уверен, скоро упадет к его ногам… О, сладостные грезы!

Андрей запоем читал все, что было посвящено Зоне. Смотрел передачи о ней и, самое главное, бесконечные сериалы на тему Зоны, в которых крутые ребята, сталкеры, легко расправлялись с мутантами и за пару часов зарабатывали целые состояния. А потом он шел во двор и под бренчание незамысловатых аккордов горланил с пацанами песни «оттуда».

Все чаще и чаще Андрей воображал себе, как поставит ногу на тело только что поверженного монстра, как заряжает патроны в верный карабин, он ловит взглядом потустороннее мерцание неведомого никому артефакта. Из ствола карабина идет голубой дымок, а где-то в черепной коробке щелкает счетчик арифмометра, подсчитывая его барыши…

И вот в один прекрасный, или скорее ужасный, день он оказался в компании ребят, которые ехали в Зону. Они ждали поезд и пили пиво в кафешке у вокзала. Андрей сразу их заметил и, поскольку уже был под градусом, полез угощать и знакомиться. Ребята не отказались. Пиво сменилось водкой, и та сделала свое дело. Очнулся он уже в поезде, который нес всю их компанию к одному из городков рядом с периметром. Конечно, если бы он протрезвел вовремя, то наверно покинул бы вагон и вернулся, но весёлая разбитная компания таких же как он пьяных, разухабистых, верящих в свою удачу ребят, просто загипнотизировала его. Решив, что это судьба, он плюнул на все сомнения и погрузился в путевое веселье.

Сколько ехали и что по дороге пили и ели, Андрей не помнил. Ночью они тряслись в брезентовом кузове старого армейского грузовика. Андрей запомнил, что в грузовике почему-то воняло рыбой, и как расплескивалась и текла по пальцам водка, когда грузовик подпрыгивал на ухабах. Потом они, хихикая, лезли за каким-то мужиком под колючую проволоку. Довольно долго ползли то по канаве, то по кустам и даже по ржавой металлической трубе. Время от времени мужик останавливался и курил, пряча в кулаке огонек сигареты. А они прикладывались к солдатской фляге, где, похоже, была адская смесь спирта и крепчайшего кофе.

Очнулся Андрей в каком-то странном месте: не то старом—престаром деревенском доме, не то в сарае. Лежал он на куче неопределенного цвета и вида тряпья, от которого пахло плесенью и немного грибами. Солнечный свет падал через отверстие, давно забывшее, что когда-то оно было окном. Луч солнца нагрел темные волосы на голове и может от этого, а может из-за излишков вчерашней бурды в организме, голова нестерпимо болела. Но не это было причиной пробуждения, а окованный металлом, пыльный, высоко зашнурованный ботинок, который бесцеремонно, но и без излишней жесткости толкал Андрея в область пупка.

— Эй, дружище, вставай! — раздался откуда-то сверху уверенный, чуть сипловатый голос. — Дрыхнешь ты уже достаточно, чтоб с тобой можно было разговоры разговаривать!

Андрей сфокусировал глаза на хитросплетенном рисунке трещин на досках пола, над которым вился маленький вихрь вспыхивающих в солнечном зайчике потревоженных пылинок. Посмотрел наверх и на секунду обомлел: перед ним стоял ненавистный Вадим!

Остатки хмеля моментально вылетели из его головы, и он резво, как только мог, вскочил. Оказавшись вровень с серо-стальными глазами разбудившего его человека, он понял, что никакой это не Вадим, а так, некоторое отдаленное с ним сходство.

Мужик был крепкий и подтянутый, с шеей борца. Одет в выцветшую почти добела «горку», на куртке которой в районе, где у стандартного мужика выпирает пивной живот, распласталось большое грязное, жирное пятно оружейной смазки.

— О-па, живчик какой… — одобрительно пробормотал мужик и протянул ладонь. — Вася Зубок. Будем знакомы.

— Андрей Викторович Сабельев, — зачем-то с отчеством представился Андрей, и тоже протянул руку, по дороге быстрым движением обтерев потную и липкую ладонь о штанину.

Судя по тому, как иронично повел бровью Вася — отчество было лишним. На манипуляции с ладонью и штанами Андрея, впрочем, он не обратил никакого внимания. Рукопожатие было крепким и, кажется, искренним.

— Э… Где это я? — наконец, задал мучивший его вопрос Андрей. Он пытался составить более-менее достоверный паззл из тех обрывков воспоминаний, что имелись в его голове. «Где это я? — думал он. — Завтра же мне на работу… А какой вообще сегодня день? Понедельник? Вторник? Отчет заперт в столе, а ключ у меня. Будет скандал. Или позвонят… А смартфон где? Украли или…»

— Ха-ха-ха! — громко, с чувством, рассмеялся Василий, продемонстрировав ряд совершенно белых, ровных, великолепных зубов. — Ну, ты и комик! Не шутишь? Не? Нет, вижу, что не шутишь! Ты не помнишь, как вашу гоп-компанию привел Джениус, и как вы тут чудили, пьяные в стельку?!

Сердце Андрея почему-то пропустило удар, а между лопаток пробежал холодок. Он понял, что сейчас узнает кое-что, что в корне изменит его жизнь. Такое, что лучше бы это было неправдой.

— Куда привел?

Вася откровенно наслаждался ситуацией.

— Добро пожаловать в Зону, сталкер! Ха-ха-ха! Ты на Кордоне!

— К-кордоне? В Зону? Что? — до Андрея стал медленно доходить смысл сказанного, положение в котором он оказался. Отчетливо вспомнил отделение в плацкартном вагоне, пластиковый стакан, в который текла струйка водки, как висел на поручне у открытой двери и блевал в проносящуюся мимо темноту с далеким огоньком бог весть какого домика. Вот только лица попутчиков и их имена никак не вспоминались, словно, как на фотографии, они были замазаны темным маркером. Мысли побежали в направлении как можно быстрее оказаться дома, в привычном и уютном мирке. Одно дело — фантазировать с банкой пива в руке, после просмотра очередного сериала, а другое — оказаться в этом самом сериале, и не дай бог, героем первого плана.

Андрей лихорадочно схватился за карман рубашки, застегнутый на перламутровую пуговку. Несколько долларовых бумажек явно прощупывались через тонкую ткань. «Хоть не ограбили, — обрадовался он. — Почти штука баксов, я отсюда выберусь! Выберусь... Надо только осмотреться, что к чему. Доверять никому нельзя... А то как в армейской «учебке», бабки свистнут или отберут, как тогда вернуться домой? Эх, и угораздило меня… Больше в рот ни-ни, даже пива, даже дорогой коньяк». Самое интересное, что сейчас он полностью забыл не только про подарочек для Светки, но и про саму Светку. Словно и не сох он по ней, и не мечтал о розовом халатике.

— Короче, Андрей, тебе на сборы десять минут, перышки почистить и рожу вымыть. Потом иди к Волку, это по улице налево, он у Большого костра сидит с ребятами. Волк у нас за старшего, президент, можно сказать. Расскажешь ему о себе, а там видно будет. Вчера разговора не получилось, гы-гы-гы! — опять рассмеялся Зубок.

— А уборная где тут у вас? — Андрей почувствовал, что надо сделать кое-какие неотложные дела.

— Уборная? Да почти везде… Но «по-большому» — направо, увидишь будку, лопух только заранее приготовь, хе-хе. А колодец — умыться, наоборот налево, сразу за домиком. Только не пей. Руки мыть можно, лицо — осторожно. Всё понял? Ну, давай, увидимся.

И не дожидаясь, пока Андрей найдет свой рюкзачок и ветровку, вышел из дома. Шаги его сразу стихли, как будто он растворился в теплом солнечном дне, там за окошком. За тем окошком ждала Андрея новая жизнь.

Волк стоял, опираясь спиной на тёплые, темные от времени доски деревянного дома. Глядя со стороны никто бы не догадался, что вместо левой ноги, которую сожрал студень в подвале Агропрома, у него искусно сделанный местным умельцем протез.

Эх, если бы не нога, он бы не послал на подмогу ребятам этого странного, ничего не помнящего парня, которого подобрал Сидорыч где-то на просторах Зоны. Он бы сам туда пошел. В АТП давно уже расположилась одна из многочисленных банд отморозков, и их соседство с деревней сталкеров стало смертельно опасным. Пару дней назад на дороге близ АТП был убит ножом Витек Натура — безобидный мужик, промышлявший недорогие арты возле Свалки. Вчера пропал Серега Гвоздь. С бандой надо было решать.

Но пока Волк не мог повлиять на ход разворачивающихся в паре километров от деревни событий, и он старался отвлечь себя от дурных мыслей текущими делами.

Вот вчера проводник привел четырех пацанов. Точнее, приволок, так как они были в мертвецки пьяном состоянии. Максимум, что удалось извлечь из них — это нечленораздельное мычание и потоки блевотины.

— На кой хрен ты так накачал их, они же в дрова? — спросил Волк проводника.

Тот как раз снял с себя плащ-пыльник и пытался более-менее аккуратно сложить его по швам. На рябом лице проводника, мужика уже далеко за тридцать, чернели засохшие пятнышки грязи.

— Хех, не напоишь, а вдруг передумают на полдороге? Что мне с ними тогда делать? Ты же знаешь, что тут система ниппель. Туда дуй, а оттуда...

— Знаю. Блин, пацаны еще совсем. Что, других уже мужиков за Периметром нет?

Проводник послюнявил указательный палец и принялся оттирать грязь со щеки.

«Лучше бы сухую отколупнул, — подумал Волк, — сейчас размажет… А, впрочем, свинья и есть свинья».

Волку проводник не нравился, а точнее то, чем он зарабатывал себе на жизнь.

— Слушай, Волк. Не я их в Зону тащу. Мое дело — третий и четвертый периметр провести, сам знаешь. А это уже считай — Зона, дороги назад уже нет.

— Ладно, в сарай пока скидывай, пусть отлежатся до завтра. Там посмотрим, что за птицы. Слышь, проводник…

— Че?

— А ты ведь в водку добавляешь чего-то, а?

— Ха, у каждого есть маленькие профессиональные секреты. Да, Волк?

Пока новоприбывшие лежали в пьяном беспокойном сне, КПК Волка получил ту информацию, которая интересовала владельца.

Из прибывших два новичка оказались сбежавшими из колонии строгого режима зеками. «За преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетней, повлекшей смерть», — так казенным, шершавым языком сообщил КПК. Что с ними делать было понятно. Неприятно, но единственный способ сохранить их никчемные жизни — это продать бригаде Креста. Лучше таскать артефакты из грязных мест Зоны за миску похлебки, чем валяться в виде кучи тряпья в ближайшей аномалии. Слухи по Зоне ходят быстро, а сталкерское сообщество на расправу скоро.

Двое других оказались обычными романтическими придурками.

* * *

Андрей, справив нужду, разыскал колодец. Ведро было мятым и почти черным от времени, но ещё целым. Опустив его в гулкий зев колодца, Андрей принялся скрипеть воротом. Поднятая вода на вид казалась совсем чистой, но от неё исходил неприятный запах. «Сероводород обладает запахом протухших яиц», — вспомнилось ему из школьной химии.

Лицо он сполоснул, стараясь, чтобы ни капли воды не попало в рот. После вчерашнего во рту было погано… Очень хотелось пить, и холодная влага в ведре только разжигала желание.

Он умывался и думал: «Сейчас первое — это с местными авторитетами наладить, а там, глядишь, и вода будет, а может даже пожрать дадут. И самое главное — свалить отсюда побыстрее».

Разговор с Волком должен пройти на высшем уровне, и Андрей готовился использовать на него всё своё обаяние торгового менеджера, недавно прослушавшего краткий курс «Стратегия продаж и оказание влияния на клиента».

Андрей прошёл мимо нескольких домов, у которых отсутствовали окна и двери, и как старые кости торчали там и сям сохранившиеся заборчики палисадников. Вышел на просторное место, где слабо дымил костёр, вокруг которого на деревянных ящиках расположились три мужика в выгоревших брезентовых куртках, двое были перевязаны свежими бинтами. Третий нервно копался в здоровенной зелёной сумке с красным крестом в белом круге, перебирая какие-то склянки и пакеты. Он на секунду поднял голову, окинул быстрым взглядом Андрея и тут же потерял к нему интерес, нырнув в свою сумку.

Чуть в стороне стоял четвёртый человек, одетый в такую же брезентовую одежду, как у всех, на груди потёртая разгрузка с парой магазинов от АК-74. Андрей сразу понял, что это и есть Волк: та спокойная и надежная энергия, исходящая от него, неуловимо выделяла его как истинного лидера среди толпы.

Волк оказался мужчиной выше среднего роста, метра под два, с гладко выбритым, жёстким, волевым лицом. Чуть затуманенный взгляд и опущенные уголки рта выдавали, что мысленно он находится сейчас не здесь. Однако несмотря на суровый вид, в глазах мелькнули весёлые искорки, когда Андрей, слегка робея, подошёл к нему.

— Здравствуйте, э… Волк, — сказал он.

— Здорово, коли не шутишь. Как тебя звать-величать?

— Андрей. А вас?

— А нас — Волк.

— Это кличка, да?

— Позывной такой. Здесь, Андрей, у всех людей позывные есть. Это у бандитов клички да погонялы. И у тебя позывной будет. Будешь пока «Новичок». Не переживай, это ненадолго, потом приклеится уже свой, собственный. И от тебя зависит, как он будет звучать, понимаешь?

— Ага.

— Ладно, Новичок. У меня есть время, и я отвечу на твои вопросы. Только давай по существу, о-кей?

— Как мне отсюда домой вернуться? — задал Андрей главный, мучивший его вопрос. Под взглядом Волка вся его стратегия мягко выведать необходимую информацию, показалась ему какой-то глупой.

— Домой? А никак. И никогда. Забудь, парень, про это слово. Теперь тут твой дом.

По тому, как это без тени улыбки сказал Волк, вперив взгляд своих серых глаз прямо в глаза Андрея, он не шутил. У Андрея натурально пробежал озноб между лопаток. Как в детстве, когда он разбил семейную реликвию — чайную чашку прадеда, не вернувшегося с войны. Вот она была и — бац — уже нету. Однако, разум отказывался принять это.

— Как — никак? Подождите, в смысле — никак? Я.. Я тут случайно, я пьян был… Подождите, подождите, мне надо домой!

Волк сочувственно поглядел на растерянного новичка, пожевав губами.

— Сочувствую, парень. Слушай внимательно, что я тебе скажу сейчас. Зона — это огромная ловушка. Отсюда нет выхода. Никому.

— Как нет выхода? Но вы же выносите артефакты, за периметром у сталкеров есть даже коттеджи и дорогие тачки…

— Брехня. Это все показывают по телику. Это для вербовки в Зону нового мяса. Понимаешь, здесь, в Зоне, очень много разных штук, которые за Периметром практически бесценны. Вот хотя бы артефакт «синяя стрелка». Рак в последней стадии с метастазами вылечивает за сутки. Ты представляешь, какие деньги некоторые люди готовы за такое платить? А «батарейка»? Да даже сраный «ломоть» и то бешенных денег там стоит.

Волк отстегнул от ремня флягу, сделал пару глотков. Увидел, как вожделенно смотрит на неё новичок, протянул фляжку Андрею. Тот жадно принялся пить. Волк продолжил:

— Что в Зоне у нас валяется под ногами — там сокровище. Но вот подумай сам. Тут не просто Зона экологического бедствия, радиоактивная и токсическая грязь. За Периметром многое скрывают. Тут аномальная Зона. С таким люди еще не сталкивались. Понимаешь? Зона... Она меняет всех и всё, что сюда попадает. Никто не хочет рисковать. Притащишь в чистые земли новый вирус или мутацию, или еще что похуже. И всё. Крандец будет. Понятно?

— Не-а. Я-то ту при чем?

— Блин, чудак. Всем нужны артефакты и прочие штуковины из Зоны. Но вот тех, кто их собирает, правительства отсюда выпускать боятся. Сюда вошёл — всё, пиши — пропал.

— А если через кордон проскочить незаметно, а?

— Ты наверное, думаешь, что кордон — это такая дыра, через которую пьяные в дупель шляются туда-сюда? Ошибаешься. Кордон — это только тут, крайний рубеж. А вся система называется Периметр. Это линия в несколько эшелонов, я знаю пять. А сколько их всего — хрен знает. Начинается Периметр где-то в двухстах километров от Зоны. Все, кто въезжает — выезжает на строжайшем контроле, круглосуточная слежка, как говорится в реал тайме. Мощные компьютеры, видеокамеры, радары, спутниковое наблюдение, всякая самая современная техническая хрень. Агентура, каждый второй если не первый, из местных, завербован агентом. Тут муха не пролетит просто так. Но в обратную сторону. А в эту, на Зону, — ты увидишь пару застав с жирными сверхсрочниками, да ленивых полицейских, что за взятку пропускают всех, кого не лень. Ага. А ты знаешь, что у них даже план есть месячный по новичкам? По сути — это артисты, антураж. Вот скажи, ты на поезде ехал?

— Ну да… В плацкарте, — Андрей уныло ковырял землю носком ботинка.

— Сколько вас там было? Дай угадаю — шестеро! Угадал?

— Ага. Двое куда-то подевались потом в темноте.

— Это вербовщики. Под видом собирающихся в Зону весёлых парняг байки травят, как «один чувак с нашего двора вернулся из Зоны, «порш каен» взял, хату себе, новую, взял».

— Точно, много рассказывали. И бухло у них было зачётное, вискарь «блэк лейбл», «конина» французская…

— Их задача — «вербануть» и проследить, чтоб клиент не соскочил. Они сопровождают новеньких до второй линии Периметра, где ещё чисто. А потом незаметно отваливают. Сейчас наверное, денежки за вас получают. Кстати, как и проводник вагона. А вот дальше вас вёл уже другой проводник. Джениус его звать. Он подпоил вас своим пойлом, от него мозг немного клинит, человек как баран становится — бери и веди, куда хочешь.

— Волк, но зачем, зачем так делают?! Это же нечестно! Незаконно! — показалось, что Андрей сейчас заплачет. Но он сдержался. — Можно же всяких урок и зеков сюда направлять…

— И это делали. Только урки не хотят арты таскать, они шкурой не любят рисковать. Вот ограбить кого — это да. Гнилой контингент оказался. Больше вреда, чем пользы. Их и так тут хватает, считай со всей Европы и России сюда бегут из тюряг и зон. Убийцы всякие и тому подобные уроды. Правительства не препятствуют, гонят их сюда как на утилизацию. Некоторые, правда таких мало, сталкерами все же становятся. Но держись от них подальше. Короче, люди в Зоне правительству нужны, а платить оно не хочет. Представляешь, какая пенсия должна быть, а? За пожизненное заключение в Зоне?

— А как так выходит, что никто об этом не знает? А?

— Следят за этим, чтоб отсюда информация не распространялась. Создали виртуальный мир Зоны и сериалы снимают, там так все красочно, да, красиво? Народу мозги дурят, особенно молодёжи.

Волк сплюнул, помолчал. Видимо что-то разбередило и у него в душе.

— На четвертой линии отсеивают таких, от которых возможна сильная огласка. Детей богатых родителей или высоких политиков, разных артистов, певцов известных. Из семей с крепкими родственными связями, кстати. Но иногда по ошибке пропускают. Вот как сына моего… Впрочем, это неважно. Короче, понял? Про возвращение домой забудь. Обратно хода нет. Смерть.

Андрей подавленно молчал. Мир, который он знал, только что перестал существовать. Его маленькая студия, могилки родителей и бабушки на деревенском кладбище, друзья дворовые, Светка, будь она неладна — всё теперь для него перестало существовать, стало иметь ценности не больше, чем рисунок прожилок на опавшем листе тополя.

Волк, видя такое состояние новичка, протянул ему папиросу. Андрей затянулся и закашлялся. Он покуривал длинные тонкие «данхилл», да и редко в кампании, когда после зарплаты они отделом заходили в бар промочить горло пивком.

— Значит так, Новичок. Тут у нас ребята что-то вроде первого уровня в игре устроили. Для таких, как ты. Все были новичками, не ты первый. Прикреплю к тебе наставника. Не тормози, учись и выйдет из тебя хороший сталкер. И тут жить можно, не ссы. Вот только с бабами проблема. Но ничего, на Свалку залезешь разок-другой или к «выжигателю», и баба уже не понадобится, ха-ха-ха!

Уже давно рассвело, но небо висело над головой серым и грязным матовым стеклом. Не было никакой возможности определить ни высоту светила, ни сторону света, откуда это самое светило должно было светить.

В тот день, когда Андрей впервые появился на Кордоне, солнце баловало своим ласковым теплом и золотистыми лучами. Но вот прошло уже больше месяца, и над головой была постоянная грязно-белая пелена, которую время от времени украшали космы бегущих свинцово-косматых туч. Эта погода для Зоны была нормой. А вот ласковое солнышко — аномалией.

Такие мысли текли в голове новичка, который подбирался к добыче. Рядом с ним, для контроля ситуации, крался невысокого роста крепкий мужик.

Плоть же, не вдаваясь в частности погодных перипетий, сочно чавкала и совсем по-человечески громко рыгала. Её левый, огромный, размером с крупный грейпфрут, глаз вообще никогда не смотрел выше горизонта, а чего туда смотреть, там нет ни сочной травы ни вкусной, сладкой, разлагающейся падали.

Занятая своим любимым делом — обжорством, она совсем не замечала, что как только начинала чавкать, две серые тени бесшумно скользили к ней. Расстояние постепенно сокращалось, и до выстрела оставалось всего ничего.

Андрей крепко сжимал в руке отполированную ладонями предыдущих владельцев деревянную рукоять двуствольного обреза. Дистанция до животного уже годилась для верного выстрела, оставалось только выждать момент, когда плоть подставит беззащитный бок. Стрелять ей в полушарие зада было бесполезно, так как толстый слой того «парафина», что у неё был вместо жира, с трудом пробивала даже пуля из винтовки Драгунова. А у Андрея один из стволов был заряжен жаканом, а второй — так и вовсе картечью, хотя, конечно, десяточками. По этой же причине было бессмысленно стрелять в морду — череп у плоти слабый, разлетится как арбуз на раз-два, а вот глаз, ради которого всё и затевалось, скорее всего, лопнет словно электролампочка.

Глаз и был тем призом, на который «мэрия», в лице Волка, выдала патроны к обрезу и «Макару». Таким образом, Волк убивал сразу трёх зайцев: тренировал новичка, зачищал местность от излишне расплодившейся живности и зарабатывал в общественную кассу патроны и другие полезные мелочи, сдавая Сидорычу добычу охотников. Так же барыга принимал хвосты слепых псов и ещё кое-какие анатомические детали от разнообразной живности Зоны. Андрей слышал, что из этого добра где-то в Зоне выделывают некоторые препараты, которые пользуются спросом за периметром, в чистых землях.

Наконец, туша насытилась и решила почавкать в другом месте, открывая бок для выстрела. Андрей прицелился, и на плоть уставились два стальных немигающих зрачка близкой смерти.

Вдруг крепкая ладонь, покрытая тем серо-коричневым странным загаром Зоны, что появляется у всех, кто давно шатается севернее Свалки, легла на курки. Стрелять стало невозможно.

Андрей повернул голову и увидел, как его наставник, Букса, сделал страшные глаза, всем видом показывая — «тихо, замри».

И Андрей замер. Как только двигаться стало нельзя, так поза его показалась крайне неудобной: мышцы заныли, зачесалось в разных местах, там и сям побежали по коже фантомные насекомые. Но Новичку не могло прийти в голову даже чуть-чуть пошевелиться, а не то, что почесать или, не дай бог, переступить с ноги на ногу. Рука у Буксы была очень тяжёлая, и «неуды» он предпочитал ставить своему ученику ударом под дых, после которого тот корчился на земле и кашлял минут десять. Но пока ничего страшного, по мнению Андрея, не происходило.

«Опять пугает или проверяет, — подумал он. — Достал уже своими сержантскими замашками».

И тут он понял причину такого поведения Буксы. Жухлая, высокая трава зашевелилась, и то слева, то справа из травы стали выныривать и снова скрываться морды слепых псов. Их было много. Десятка два. Если псы почуют двух охотников, тогда те моментально превратятся в добычу. Отстреляться или отбиться ножами от такой стаи было почти нерешаемой проблемой. На счастье, слепые псы — ирония природы Зоны, утеряв зрение, сильно потеряли и в нюхе. Ориентируясь на слух и телепатию, голодные собаки охотились на мелкую живность, такую как тушканы, да стаей нападали на плотей. И на людей нападали, но чаще из-за голода или во время гона, или защищая щенков. Если стая была не меньше дюжины хвостов, то у одинокого путника все шансы разойтись с псами мирно равнялись нулю. Дело в том, что стая слепых псов образовывала телепатическую сеть, создавая объединяющее их подобие разума, которое и начинало руководить общими действиями. Чем стая была больше, тем «умнее» и агрессивнее. Этими и многими другими знаниями сейчас усиленно «накачивали» Андрея в сталкерской деревне.

* * *

В деревне, которую называли либо просто Деревней, либо Кордоном, в зависимости от расстояния до неё, народу было скучно. Вернувшись с ходки за артефактами, сталкеры, как правило, напивались. «Водка выводит радиацию» — это поверье было и причиной, и поводом, и оправданием того, что каждый из них время от времени впадал в состояние, близкое к клинической смерти, после которого болел несколько дней и отпивался рассолом. Дальше по плану культурной программы шли: покупка нового снаряжения и боеприпасов, отъесться от пуза, послушать последние новости и байки у костра, побренчать на гитаре, если умеешь, или посмотреть, как это делают другие. Далее в ожидании нового Выброса и перетасовки аномалий и образования артефактов наступала скука.

Поначалу указание Волка обучить новичка навыкам выживания в Зоне было встречено с прохладцей: «Э, опять «тренить» молодых, ё-моё! Отдохнуть некогда!» Однако, не прошло и недели, как это стало хорошим развлечением и способом похвастаться перед товарищами своими умениями и наработанными навыками. Иногда педагоги полемизировали по поводу того или иного учебного материала. Диспуты по прохождению полей аномалий или способов быстро и ловко завалить снорка и тому подобных интересных вещей, разгорячённые оппоненты переводили в рукопашный бой. Рукопашному бою Андрея обучали тоже, нашёлся и хороший мастер этого дела — худой, жилистый и высокий Аким. Он же и взялся подтянуть общую физподготовку новоиспечённого сталкера, безжалостно гоняя его по полю, заставляя подтягиваться, отжиматься, кувыркаться и так далее. Ну, а чтобы диспуты проходили не так бурно, Волк, в конце концов, запретил подходить к новичку с наставлениями, имея при этом хоть малейший запах спиртного. Это заметно снизило накал страстей.

Охота на зверя входила как и в учебный процесс, так и была для Андрея способом заработать на тарелку каши с тушёнкой и пачку патронов. В Зоне всё имело свою стоимость, и ничего не давалось бесплатно. Исключение было только одно — «аптечка». Небольшая коробочка, содержащая мощные средства для оказания медпомощи, она имела свою цену и продавалась барыгами, но в глубокой Зоне её можно было получить либо как подарок, либо забрать с трупа. Продавать в рейде аптечку считалось дурной приметой и моветоном.

Доллары бывшего менеджера здесь оказались практически бесполезны. В Зоне царил натуральный обмен, эрзац-деньгами служили патроны и артефакты. Была и своя валюта — старые советские деньги определённых серий. Как понял Андрей, в Зоне существовал какой-то «банк», который совершал эмиссию советских рублей в зависимости от количества и качества помещённых в него на хранение артефактов. Рубли банкиры брали из бывшей ракетной шахты, которую завалили потерявшими смысл после реформ Перестройки, денежными знаками СССР. Но денежки уже не существующей страны делали своё дело — ходили по рукам, облегчая куплю-продажу и получение прочих услуг.

* * *

Плоть почувствовала недоброе. Несколько раз хрюкнув, засеменила на своих непропорционально тонких ножках вправо от охотников. Стая собак, выгибаясь полумесяцем, старалась обхватить её и отрезать возможные пути бегства и прижать к болоту.

Псы были слепы, точнее, у них вообще отсутствовали глаза и даже глазницы в черепе. Слух же был не хуже, чем у их собратьев, живущих в чистых землях. Но главное, что их отличало от всех обычных собак, это способность телепатически улавливать страх. «Ты главное, если слепые псы на тебя выйдут, не бзди, понял? — говорил ему Букса снова и снова, — Как только забоишься, так они тебя сразу почуют, налетят, и считай тебе каюк, только подошвы от тебя останутся. Понятно?» Андрей согласно кивал — мол, понятно, чего же не понять — не бояться, думать о чем-то отвлечённом, о чем угодно, лишь бы не о том, что может испугать.

Было одно но. Иногда стаю слепых псов возглавлял псевдопёс, другая порода. На него уже этот трюк не действовал. Этот был уже полноценный телепат, способный подчинить стаю и даже нанести телепатический удар добыче. Не такой сильный, как контролёр, конечно. Внушить слабость, страх, снизить волю к сопротивлению — это они могли. Действовало это на разных людей по-разному, некоторые вообще не замечали пси-воздействия. А были случаи, когда сталкер опускал оружие и покорно ждал, пока псевдопёс в прыжке не порвёт ему горло.

Счастье, что псевдопсы и ещё более страшные пси-собаки никогда на Кордоне не встречались, да и были редки, чего не скажешь о размножавшихся с безумной скоростью слепых псах.

Всё это Андрей знал. Но одно дело сидеть у костра и послушно кивать, а другое — видеть, как немалого роста уродливые пародии на собак скользят мимо, время от времени коротко рыча и скуля как несмазанная петля.

В первые секунды, когда слепые псы только появились, Андрей не испугался. Он был настолько захвачен охотой на плоть, подкрадыванием и прицеливанием, что сначала появление стаи воспринял отвлечённо, как кино. Но постепенно до него дошёл тот факт, что сейчас они окажутся окружёнными вместе с плотью здоровенными, мощными, уродливыми собаками с очень большими, острыми и кривыми зубами. Такими зубами псы отхватывали куски от жёсткой дичи Зоны, а уж что они сделают с нежной человечиной — лучше не представлять. Но Андрей представил.

Страх за свою жизнь накатил как-то сразу, даже не волной, а как удар электротока. Псы, находящиеся ближе к новичку и Буксе, резко остановились и повернули безглазые головы в их сторону.

— Что же ты делаешь, урод? — за спиной тихо, сквозь зубы прошипел Букса. Но Андрей его не слышал. Паника нарастала. Сначала пара собак, а потом к ней присоединились ещё три — все двинулись в его сторону. Андрею показалось, что сейчас они уже окружили его и вот-вот прыгнут со спины и вцепятся в горло. Он резко развернулся, палец дёрнулся и нажал на спусковой крючок обреза. Грохнул выстрел. Сработал левый ствол, заряженный картечью.

Буксе повезло. Почти вся масса картечи прошла буквально в сантиметрах от него, лишь одна дробина пробила бицепс на правой руке. Даже опытный Букса больше не мог сохранять хладнокровие, когда из руки алым фонтанчиком бьёт кровь. Псы почуяли вторую добычу. Плоть была позабыта.

Букса переложил пистолет Макарова в левую руку и принялся стрелять в подступающих ближайших псов, отступая назад.

— Стреляй, сука! Стреляй! — крикнул он.

Андрей выстрелил, не целясь, просто в сторону псов и побежал. Страх захлестнул его, он почти ничего не соображал. За спиной продолжались выстрелы пистолета. «Бах, бах, бах». Короткая пауза, лязг затвора — «бах, бах, бах». Андрей трясущейся рукой, на бегу, вытащил из кармана несколько патронов, два уронил. Переломив обрез, ломая ноготь вытащил ещё тёплые гильзы и воткнул новые. Защёлкнул. Обернувшись, он увидел бегущего Буксу и не меньше восьми или десяти псов, несущихся за ним. Ещё пара псов приближалась к Андрею. Один даже приготовился прыгнуть. Новичок выстрелил в упор, сразу дуплетом. Мощная отдача подкинула обрез вверх и чуть не сломала пальцы. Оружие выпало из руки. Оба патрона оказались с картечью. И первому псу прилетело из обоих стволов, а второго только зацепило и забрызгало ошмётками и кровью его товарища. Он, скуля, свернул в сторону и дёрнул по полю не разбирая дороги. Андрей увидел, как упал Букса и в это место метнулись преследовавшие его собаки. Больше он ничего не видел, так как бросился бежать к деревне, не оглядываясь и ломясь напрямик через жёсткий кустарник. Ему всё казалось, что его преследуют псы. Остановился он только забравшись на насыпь и потрескавшийся асфальт дороги, ведущей в деревню.

* * *

Всё население — восемь мужичков ожидающих Выброса в Деревне да Волк, славно отобедав тушёнкой с гречневой кашей, расположилось вокруг костра. Расселись на деревянные ящики, чурки, автопокрышки. Волк присел на непонятно как сохранившееся кресло, из прорех которого торчала грязная вата. Но по местным меркам это было что-то вроде трона. Только-только завязался неспешный послеобеденный разговор, как в круг влетел запыхавшийся, пот в три ручья, новичок.

— Там, это… Буксу… Псы… Загрызли! — новичок сгорбился, и из его глаз потекли слёзы, которые он размазал по пыльному лицу.

— Что? Буксу загрызли? — повторил Волк в наступившем молчании — Где!?

— Там, где канава вонючая, мы там на плоть охотились. А они налетели и как набросятся… Я стрелял! Я… Пока Букса не упал. Я убежал. Еле-еле. Букса там. Остался.

Новичку было трудно говорить. Дыхание от долгого и быстрого бега всё никак не восстанавливалось, да время от времени рыдания перехватывали горло, искажая лицо гримасой.

— Та-ак, — Волк встал, обвёл взглядом посуровевших мужчин, — идите, посмотрите, что там осталось от Буксы. Если найдёте что… Жаль сталкера, хороший был мужик, — после обратился к новичку: — Провести на место сможешь? Помнишь, где конкретно?

— Да, конечно. Сейчас, воды выпью и готов, — новичок немного успокоился, на него подействовал властный и спокойный голос Волка.

Мужики собирались, готовили оружие, патроны в карманы и в подсумки, у многих в руках появились обрезы — верное средство против животных, желающих отведать человечины. Волк подозвал одного из них и тихо произнёс:

— Леший, глянь там, как ты умеешь, что произошло. Что-то не верится мне, что Букса так оплошал. Чую, не чисто тут. На месте новичка ещё допроси, пусть покажет, кто и где стоял, в какой последовательности что делал. Да ты сам знаешь, чего я тебя учить буду.

— Сделаем, Волк.

— Ну, ладно. Буду ждать. Готовы? — это уже всем, — Тогда с богом, аккуратнее там.

Сталкеры, разбившись на пары, отправились вслед за Андреем, создав некоторое подобие колонны. За деревней разговоры прекратились, и они топали, сосредоточенно разглядывая каждый свой сектор. Хоть группа и большая, чтобы псы или кабаны рискнули напасть, но в Зоне надо быть готовым ко всему. Пока шли, в голове у Андрея постоянно крутилась картина — Букса падает, псы бегут к нему. «Даже вскрикнуть не успел, эх…». Андрей не любил Буксу, и не удивительно, принимая во внимание его воспитательные меры, однако, смерти ему, конечно, не желал. Андрею было ужасно жаль, что всё так произошло. И ужасно стыдно, ведь он понимал, что именно его несдержанность и трусость привели к гибели наставника. Он убежал, бросил Буксу одного против стаи псов. «И не дай бог, сталкеры докопаются до правды, тогда мне конец», — подумал он.

Где-то через час они уже находились на месте. Глазам Лешего предстала картина обычной для Зоны маленькой трагедии. Клочья шерсти и кровь на стеблях травы там, где новичок подстрелил пса. Туши упокоенного не было видно — Зона быстро убирает свежее мясо, да и несвежее долго не пролежит. «Ага, вот они, кости… Это была сука или молодой кобель», — Леший внимательно изучал всё, что попадалось ему на глаза. Волку понадобится полный отчёт.

— Мужики, ищите лучше, но следы не топчите! — крикнул он разбрёдшимся фигурам.

— Леший, иди сюда! Кажется, нашел! — отозвался один из них, рассматривая что-то под ногами.

На вытоптанном участке травы чернела лужа уже засохшей крови, и кругом валялись смешанные с грязью мелкие кусочки чего-то серовато-белого иногда с красными прожилками. Кружила и жужжала масса мух. Тут же попались оставшиеся особенно крупные кости, которые сытые псы предпочли бросить, а не грызть. Даже беглого взгляда хватило на то, что бы понять — останки не человека, это всё, что осталось от плоти.

Леший прикинул расстояние от убитого пса, до того места, где новенький и Букса заметили псов и начали стрелять. Расстояние было приличным.

— Слышь, Новичок, поди-ка сюда.

— Леший?

— Объясни ка мне, как так получилось, что Букса оказался вот здесь, а ты — вон там? А?

— Э… Я… Они бросились на нас, я стрелял, потом побежал туда, а Букса — вон туда. Я видел, как Букса упал в тех кустах и собаки туда бросились.

— Веди! — голос Лешего стал каким-то стальным, скулы ходили под кожей. Ему стало понятно, в общих чертах, картина произошедшего. «А новичок-то трусоват оказался, — подумал он, — придётся лечить свинцовыми пилюлями».

Андрей повёл Лешего к тому месту, где он в последний раз видел Буксу.

— Посмотри, Леший! — позвал один из следовавших рядом с ними сталкеров. Он поднял с земли и показал обрывок рюкзака Буксы.

— Вот ещё кусок, и вот ещё, — сталкеры поднимали с земли обрывки не то куртки, не то рюкзака. Всё это было перемазано в пёсьих слюнях и в чем-то, похожем на кровь. Кругом валялись патроны как и от дробовика, так и от пистолета, вперемежку с клочками картона от патронных коробок. Всё было ясно. Лешему захотелось задать ещё несколько вопросов, но обернувшись он увидел, что новенький бродит в кустах.

— Эй, ну-ка, сюда пошёл! Быстро!

— Да-да, иду.

Новичок сделал два шага к Лешему и вдруг замер. Поднял руку: «тихо»! покрутил головой, и двинулся вправо. Вскоре послышался его крик: — Сюда! Сюда! Здесь Букса!

Сталкеры сбежались на голос. В кустах, почти невидимый, находился колодец.

— Эй, кто-нибудь, помоги! — раздалось оттуда, но как-то глухо. Даже удивительно, что новичок смог услышать голос среди шума ветра и шелеста кустов.

— Букса!

— Я! Леший? Ты?

— Я! — радостно гаркнул Леший — Ты там как? Жив?

— Нормально, только нога… Поранил, когда спрыгнул.

Через некоторое время был найден подходящий ствол дерева, спилен карманной цепь-пилой, что оказалась у запасливого Саши Каптёры. В колодце оказалось ещё два мёртвых пса. Одного Букса застрелил из пистолета, когда упал, а второго забил ножом. Вся история выглядела так: когда Букса рванул в кусты, он не особенно надеялся спастись. Во-первых, он бегает плохо — малый рост, короткие ноги. Да и не бегают сталкеры по Зоне, того и гляди в аномалию влетишь. Во-вторых, на нем был рюкзак с патронами и перекусом для себя и «практиканта», который также сильно осложнял бег. Рюкзак Буксе удалось скинуть, что отвлекло несколько собак. Остатки этого мешка и обнаружили на поляне. В-третьих, куда бежать? Кругом пустырь, ни одного толкового дерева или строения, на которое можно забраться. Но Букса бежал, на ходу перезаряжая пистолет. Не пристало сталкеру вот так просто сдаваться.

Когда он залетел в кусты, тут до него дошло, что подсознание его не просто так направило сюда. Он вспомнил, что где-то здесь находился бетонный коллектор. Ещё во времена Союза хотели провести на поля воду для полива. Много чего подготовили и построили, да случилась Первая авария. Так и остался коллектор с ржавыми трубами, по которым никогда не бежала вода. Среди травы люк было не отыскать, но ноги принесли верно. Крышку кто-то давным-давно позаимствовал, и Букса с ходу рухнул вниз. Короткое падение, удар ногой о ржавый штырь задвижки. Сознание чуть не померкло, но сверху свалился слепой пёс. Букса всадил в него весь магазин, оглохнув от выстрелов в узком пространстве. Пёс в последней судороге вцепился в руку, челюсти сомкнулись на пистолете. Сверху прыгнул второй. Изловчившись, Букса ногами вперёд влез в пространство между трубами и бетонным коробом, выставив руку с ножом. Когда пёс сунул пасть, обхватил его нижнюю челюсть снизу левой рукой что было силы. Правой всадил нож в шею снизу вверх, проворачивая лезвие. Резанул по шее, целясь в артерию. Пробитая картечью рука слушалась плохо, но силы ещё было достаточно. Пёс подёргался да и издох, заливая Буксу фонтаном крови. Когда заряд адреналина иссяк, а кровь продолжала уходить из раненой ноги и руки, Букса понял, что самостоятельно из колодца уже не выберется. Если бы не случилось чудо — его услышал Андрей, то этот коллектор стал бы для него могилой.

Не смотря на то, кто его спаситель, лежащий на земле Букса, в ожидании, пока мужики не смастерят для него носилки, всё шипел:

— Где этот говнюк? Убью скотину!

— Остынь, Букса. В деревне Волк разберётся, что и почём — Леший выразительно посмотрел на Новичка. Того было даже немного жаль, так подавленно он выглядел.

Когда возвращались в деревню, Букса лежал на носилках и «ехал» впереди колонны, Андрей же понуро шёл позади всех, гадая, что с ним сделает Волк.

* * *

Волк внимательно выслушал Буксу. Дело дрянь. По всему выходит, что новичок бросил товарища в беде, спасая свою шкуру. Да ещё и был косвенной причиной этой беды. «Хотя второе простительно, молод, неопытен ещё… Хм… И, кстати, это является следствием, к-хм, повышенной боязливости за себя», — Волк оглядел всех присутствующих на экспромт-суде.

— Кто ещё что-нибудь хочет сказать? Леший?

— Волк! Парень трясётся за свою жизнь, это правда. А ты знаешь, к чему это рано или поздно приведёт. И сам сгинет, и других подставит. Я считаю, ему нужно прописать свинцовую пилюлю.

— Букса? Возражения есть?

— Командир! Я зла не держу на новичка. Вот вспомнил, что поначалу сам был не «ах». Тоже лажал, было дело. Не так, конечно, круто… Ладно. Хотя, конечно, попался бы мне он сразу, как только меня из люка достали — задушил бы гада. Но считаю, что Леший прав. Сурово, но справедливо. Я за расстрел.

У стоящего чуть в стороне Андрея потемнело в глазах. «Расстрел? Они что, серьёзно? Ну всё, пропал». Что-то стало так жаль себя, что так бездарно прожил жизнь, слишком мало, и не сделал ничего толкового. А ещё стало стыдно, что перед этими суровыми, но славными людьми, которые отнеслись к нему как к младшему брату, так осрамился. «Пусть. Теперь мне всё равно. Расстреляют — значит за дело, так мне и надо!» Была надежда, что они шутят, но глянув на очень серьёзные лица мужчин, он понял, что тут не до шуток.

— А ты что, скажешь, Новичок?

Андрей поднял голову и начал севшим голосом: — Я… Мужики…

— Что ты там сипишь? Громче!

— Кх-м! Мужики! Хотите расстреливать — давайте, стреляйте! И правильно, я заслужил. Простите, если что. Букса! Прости меня. Я трус, сам не пойму как убежал. И собаки тоже напали из-за меня. Не вышел из меня сталкер…

— Ну, так тому и быть, — Волк хлопнул по коленям ладонями, одна попала по протезу, от чего звук получился немного странный. — Всё, решено. Леший, готовь расстрельную команду, ну и последнюю сигарету, как полагается, ну, ты знаешь, — и они многозначительно переглянулись.

— Да, тянуть не будем! Расстреляем через полчаса, а там и поужинаем. Как раз готово будет.

— Всё, действуйте.

* * *

Андрея завели в старый сарай и заперли, привалив с той стороны двери большим поленом. Один из сталкеров, Вася Томсон, остался снаружи, видимо, для охраны.

— Ты слышь-ка, парень, не балуй! Сиди смирно, — сказал он и закурил.

Андрею ничего не хотелось: ни разговаривать, ни думать. Он сел прямо на землю, обхватил колени руками и принялся бездумно смотреть перед собой. «Скоро меня не станет, — подумал он, — но почему мне не жаль, почему мне всё равно?» Прошедшая жизнь его показалась ему какой-то ненастоящей, как будто и не его она, а так, случайно найдена на лавочке в осеннем парке.

Родителей у него не было уже давно, погибли в автокатастрофе, встречный ЗИЛ-130 и пьяный шофёр, шансов не было. Так, четырёхлетний Андрей остался с бабушкой. Она его растила, как могла, до 18 лет. Потом армия, телеграмма о похоронах бабули, отпуск десять суток. Потом учёба, ни шатко ни валко. Работа в торговой фирме тоже без особого успеха, но и плохим работником никто не называл. Его серую жизнь украсила только Светка, вот когда его всего всколыхнуло и перевернуло! Ах, как он страдал ночами или мечтал… А теперь и образ Светки померк, не цепляет… «Интересно, это больно, когда пули в тело попадут? А, ладно, скоро узнаю… Эх, всё-таки жестокая тут жизнь, наказали так наказали…»

Так сидя, Андрей впал в состояние оцепенения, сидел, не шелохнувшись, почти не дыша — со стороны глядя, можно было бы подумать, что это восковая фигура из музея.

Снаружи завозились, дверь откинулась. В проёме стоял Михей, который был кем-то вроде кока — готовить он любил и умел, только просил Волка отряжать ему в помощь дежурных на кухню. В руке Михея была штыковая лопата.

— Эй, Новичок, а ну-ка пойди сюда. Пошли, нехер тут рассиживаться.

— Михей, я с тобой, присмотрю за ним, а то…

— Как хочешь, Томсон. Пошли.

Андрей медленно, словно глубокий старик , поднялся придерживаясь за стенку сарая. От долгого, неподвижного сидения все мышцы заболели и кое-где под кожей побежали «колючие муравьи». А в голове, испорченной пластинкой начала крутится идиотская фраза: «болят — значит живы, болят — значит живы».

Они двинулись на пустырь за домами деревни. Остановились не далеко, на поляне уже были несколько холмиков. Михей воткнул лопату в землю.

— Вот тут копай. Значит так, метр в ширину, метра полтора в длину, а в глубину как сможешь глубже, но хотя бы метр выкопай. И не филонь, не только для нас, но и для себя стараешься.

Андрей, поражённый цинизмом ситуации, копать для себя могилу, сплюнул, выдернул лопату из жирного грунта и принялся копать. Это было нелегко, трава и корни поддавались с трудом. Но Андрею даже понравилось работать физически, это отвлекало от мыслей о скором конце. Михей куда-то ушёл. Рядом остался только Томсон. Он сел в десяти шагах от Андрея, положил автомат на колени и принялся лузгать семечки. Андрей принялся копать. Когда лопата пошла уже на второй штык, он решил передохнуть.

— Томсон, можно тебя спросить?

— Спрашивай.

— А почему ты «Томсон»?

— Вообще-то я Томпсон, так пистолет -пулемёт назывался, с которым я поначалу бегал, вот ребята и прозвали. Да только они неучи, английского не знают, вот у них буква и потерялась. Языки надо знать!

— М-да, понятно, ай эм андестенд ю…

— Чего?

Через минут сорок яма была закончена. «Интересно, почему они не сказали — два метра в длину? Могилы обычно же такие делают». Из-за домов появилась группа сталкеров, четыре человека, все с оружием. Первый шёл Леший, за ним — Михей, потом ковылял Букса. Он напоминал красного командира из старых фильмов — рука на перевязи, на голове белеет бинт с красным пятнышком (и где успел приложиться?), на ноге выше колена повязка посерьёзней. За ним, чуть прихрамывая, шёл Волк.

Они остановились полукругом около ямы, в которой всё ещё стоял Андрей, опершись на черенок лопаты.

— Это что ещё за земляные работы? — спросил Волк.

— А, это я ему сказал выкопать, чего зря время-то терять, и польза есть. Ну и не скучно чтобы было, скажи, Новичок? — Михей поскрёб подбородок и цыкнул зубом.

— Михей, ну ты и даёшь, от тебя я не ожидал.

— Командир, ну извини, если что не так.

— Ладно, — сказал Волк, — пора и делом заняться. Новичок! Ты проявил себя трусом, вследствие чего пострадал наш товарищ и твой, между прочим, наставник. Вина твоя тяжела, мы посоветовались, и я решил — труса будем казнить. Тебе всё ясно?

— Куда уж яснее, — криво ухмыльнулся Андрей. Хоть вся эта ситуация напоминала ему какую-то дешёвую оперетту, как-то всё несерьёзно было, однако, терять ему уже было нечего, и от этого проявилась некоторая бесшабашность.

— Вот и хорошо. Твоё последнее желание?

«Выучить китайский язык», хотел сказать Андрей, но его опередил Леший: — Покурить напоследок! Его последнее желание — покурить!

— А, да, точно, — Волк хлопнул в ладоши. — Кури!

— Да я…

— На, держи папироску, — Леший откуда-то из нагрудного кармана достал «беломорину», сунул её в рот новичку и чиркнул зажигалкой. Пока Андрей раскуривал, Леший повернулся к сталкерам и подмигнул.

Андрей затянулся, дым показался ему слегка кисловатый: видимо папиросы сначала отсырели, а потом их уже высушили. А может быть такое с ними произошло и не один раз. Но он обрадовался и этой возможности немного потянуть время.

— Ты ничего не хочешь сказать нам напоследок? — это уже спросил Леший.

— Хочу. Знаете, я… Я в общем случайно сюда попал, по глупости. Но я рад, что с вами познакомился. Хорошие вы мужики, хоть и мудаки!

— О, как!

— Да! Я виноват перед Буксой, да. Струсил, бросил его. Прости меня, Букса, если сможешь!

— Может и прощу. Я подумаю.

— Неплохо держишься, Новичок, — сказал Волк. — Раньше так надо было, и не пришлось бы нам сейчас в тебя стрелять. Всё! Становись! Андрея поставили на край ямы, спиной к пустырю. Расстрельная команда встала в шеренгу, целясь в его фигуру: приклады в плечо, левая нога чуть вперёд, правая — назад и в упор, как на плакате «стрельба из положения стоя». Андрей же почувствовал какое-то странное ощущение раздвоения личности. Одна его часть спокойно и хладнокровно смотрела на всё происходящее, как на спектакль, а вторая верещала в ужасе и тряслась где-то в подсознании. Никто не видел, каких трудов стоило первой половинке не подпустить этого бьющегося в паническом ужасе второго Андрея к управлению телом. Иначе бы он просто бросился бы бежать или упал бы на колени, размазывая сопли и слезы или…

— Расстреливается трус Андрей Новичок, который так трясётся за свою жизнь, что бросает товарища в беде! Товсь! Целься! Пли!

Раздался залп, грохот выстрелов оглушил Андрея, в лицо ударило пороховой гарью. «Как странно, не чувствую я ничего, нет боли и…» Тут сознание его померкло, и тело тряпичной куклою упало на землю, чуть было не скатившись в свежевырытую яму.

— Михей, а яма-то для чего? — спросил Леший.

— Для чего и всегда тут роем. Для помоев. Или ты хочешь, чтоб плоть или снорк к тебе прямо на кухню лезли? — Михей отомкнул магазин и оттянул затвор, рассматривая казённую часть. — Почистить бы надо, вон говна сколько скопилось, — задумчиво сказал он.

Небо незаметно стало тёмным, лишь у горизонта осталась кроваво-красная полоса света, словно солнце, садясь, поранилось о частокол далёкого леса и торчащую над ним почерневшей обглоданной костью старую мачту радиорелейной связи.

Михей, колдовавший над стоящим на закопчённой треноге трёхвёдерным казаном, под которым тлели алым угли и пыхали уже редкие языки пламени, включил налобный фонарик — в казане стало плохо видно, как банальные продукты превращаются в блюдо изысканного вкуса.

Вокруг, кто на чём, а кто просто на земле, подложив под пятую точку специальную сидушку, что на местном сленге называется «пендаль», расположились отдыхающие сталкеры. Они лениво переговаривались, вспоминая разные случаи из своей жизни, а Томсон тихонечко тренькал по струнам гитары.

— Михей, когда уже готово будет? Всю душу уже вынул, жрать охота!

— Подождёшь, не окочуришься, ещё минут двадцать под крышкой на углях постоять должно. Это тебе не консерва просроченная, или колбасу хавать! Тут искусство…

— Михей, да ему хоть консервы, хоть опилки дай — всё равно, что жрать, у него желудок как у плоти, гы-гы-гы.

— Ой, а сам-то, гороховые брикеты из сухпаев лупит всухую и ещё нахваливает, знаток высокой кухни!

— Дегустрибус нон ест диспутандум!

— Это ты куда меня послал?

— Эх, темнота…

У околицы вспыхнул и погас фонарик дежурного, послышался негромкий разговор. Перекинувшись фразами, путник, подсвечивая под ноги неярким лучиком фонарика, двинулся к костру.

— Смотри-ка, кого-то принесло на ночь глядя. Интересненнько.

— Ага, как всегда — как Михей наварит вкусняшки, так и прут гости со всей Зоны!

— Не жадничай, Букса, тебе хватит, можешь казан облизать, когда мыть будешь…

— Я? Мыть? У меня специально обученный человек есть, э… как его теперь-то называть? А, ладно, ну ты понял, кто.

— Поздорову, хлопцы! — к костру подошёл припозднившийся гость, откидывая капюшон с головы и протягивая руки к огню.

— О, кто пришёл! Монах, давно тебя не видел! Где был? Давай, рассказывай. Ты как раз вовремя, к столу.

— Я с собой и гостинчик принёс, держи, народ, — и Монах вытащил из рюкзака четыре пол-литровых бутылки водки с серо-фиолетовой этикеткой очень популярной в Зоне марки.

— О, приправа к ужину! Молодец, Монах! — оживились у костра. — А давайте-ка накатим по маленькой, пока у Михея под крышкой доходит, для аппетита?

Возражений не последовало, и одна бутылка была быстро и ловко разлита по маленьким стальным стаканчикам, как по мановению волшебной палочки вдруг появившихся в руках сталкеров.

— Эх, хороша, чертовка… Ну, Монах, рассказывай, что видел, где был?

— Да что, ребята, рассказывать… Ничего особенно интересного не видел. На Свалке бой был с бандитами, говорят, чувак ваш с Кордона, с татуировкой на левой руке, сильно помог. Покрошили бандосов в труху, очень сильно.

— А, это тот, которого Сидорыч выходил. Да мы про него и не знаем ничего, у него память отшибло. Он и в АТП помог не кисло, ловко с пистолетом управляется, это да.

— А вот слышал, вы тут шлёпнули кого-то, типа расстрел устроили?

— Хе, ну да. Мы тут новичка лечили от излишнего страха. В общем, тема такая. Ты Юрку Лекаря помнишь? Сейчас он вроде бы в «Долге» эскулап.

— Помню, такой худенький мужичок.

— Ага, ну да, он. Короче, он, когда тут у нас был, всё травами интересовался, особенно мутировавшими. Ну и нашёл одну интересную. Если её в папироску набить, с табачком, то эффект следующий — сознание раздваивается, и человек на вроде зомби становится — что ему скажешь, всё на веру принимает и буквально так. Мы эту травку иногда используем для снятия… как его… посттравматического синдрома. Короче, накуриваешь пациента, а потом говоришь: расстреливаю страх твой, бла-бла-бла, и стреляешь холостым или мимо, конечно. Ну, после чего отпускает и, как правило, страх проходит. А тут у нас новенький, молодой пацан ещё, сколько ему?

— Двадцать шесть, вроде.

— Во, молодой ещё. Ну, короче, пошёл Букса с ним на плоть, а тут слепыши выскочили. Ну, этот и зассал чего-то. Псы на него, он с перепугу — бабах из обреза, и Буксе в руку, хорошо, что не сильно прилетело. Короче, потом дёру дал, а Буксу чуть не разорвали, если бы не колодец коллекторный в траве. Да, Букса?

— Точно! Вот, нога, видишь, вся в бинтах — это я там приложился о штырь какой-то.

— Букса-молоток, двух слепышей в колодце завалил, хорошо, что нашли его потом, весь в крови собачьей. Короче, решили мы в наказание парнишку попугать, а заодно и подлечить, хе-хе-хе. Ну, дали покурить и «шлёпнули». Волк, как положено, торжественную речь сказал, установку дал: расстреливается трус Новичок за предательство товарища и наставника. Но, то ли трава забористая попалась, то ли доза большая, но он как вырубился после залпа, так и до сих пор в отключке валяется, такие дела. Уже как неделя будет.

— А Михей так вообще говорит ему — «копай яму, для себя стараешься», садист! — заржал Томсон.

— Блин, да я вообще без задней мысли, просто думал, что зря сидит, делом бы занялся, ага. О, мужики! А ну-ка в очередь, давайте котелки — готово! — Михей скинул крышку с казана, помешал там шумовкой и втянул пар: — М-м-м… Божественно!

* * *

Во рту и в носоглотке был странный, кислый и очень противный привкус отработанного машинного масла. Андрей никогда не пробовал отработку, но сейчас был уверен — именно такая она на вкус и есть.

Место, где он оказался, было очень странным и даже страшным. Под ногами — металлический пол из просечного стального листа, в просечки видны двутавровые балки и множество труб, идущих под полом и изгибающихся под разными углами. Некоторые трубы оканчивались штуками, напоминающими газовые горелки, а некоторые — патрубками, как на бензиновых паяльных лампах. Их были сотни… нет, тысячи. Клубок труб, торчащие горелки, никакой логики в этом не было. Но всё, буквально всё — трубы, балки, листы — было покрыто толстым слоем жирной копоти. Андрей чувствовал, что это не простая копоть, и лучше её не трогать руками. Он поднял голову — на высоте около четырёх метров была такая же картина — балки, трубы, горелки, решётка пола, только вид снизу. Там и сям из некоторых горелок вырывалось коптящее оранжево-красное пламя, оно и давало свет. «Ага, такой же уровень, — подумал Андрей, — а внизу… то же самое».

Он прошёл несколько шагов и подошёл к редким перилам, грубо и небрежно сваренным из тех же самых труб. За перилами зияла бездна. Этажи, подобные тому, на котором стоял Андрей, уходили всё ниже и ниже, насколько различал глаз в чадящем оранжево-чёрном полумраке, и терялись в полной темноте. Вонь стояла невыносимая, копоть горелок и жжёной резины, иногда потягивало характерным запахом, и Андрей знал, на что он похож.

* * *

Ему было двенадцать лет, лето, каникулы. Он и его дружок Женя Стрелков шатались по городку, наслаждаясь свободой и маясь от безделья. Свернули в переулок — вот она, удача! Рядом с «трёхэтажкой», которую, как говорили старики, строили ещё пленные немцы, стояла чёрная, вся в подтёках и саже битумоварка. Крышки не было, и килограмм так двести битума черным блестящим озером жарко дышало в июньское небо. Шумело пламя под котлом, из трубы валил чёрный дымок сгоревшей соляры. Судя по висевшему на верёвке вдоль стены дома измазанному смолой ведру и брошенному черпаку, мужики, что ремонтировали крышу, ушли на обед.

— Андрюха, зыбри, какая штука, — сказал Женя, заглянув в котёл. — Горячая, небось, хуже кипятка!

— Да какой кипяток, это же вар, он в пять раз горячее! Сунь руку, узнаешь, ха-ха!

— Сам сунь. А давай кошку искупаем?

— Ха, давай! — предложение показалось весёлым.

Дело оставалось за малым — поймать кошку. Это не было проблемой, в маленьком Медногорске полно диких, подвальных кошек, да и домашние кошки, живущие на первых этажах, спокойно прыгали из открытых окон квартир и гуляли вокруг домов.

— Кис-кис-кис! — доверчивая киска, в серую и коричневую полоску, подбежала за угощением и вдруг оказалась в цепких мальчишечьих руках. Она недоуменно крутила головой, уши её встали торчком, видно, кошка была домашней и ручной, не сильно испугалась.

— Попалась, падаль! Сейчас ты узнаешь, как… Как, короче, тут бегать!

— Слышь, Жека… может не надо, а?

— Чё, зассал, что ли?

— Да нет, только…

Тут кошка начала вырываться, выпустила когти, извернувшись, попыталась цапнуть Женю за руку и резко саданула когтистой лапой по кисти, оставив две довольно глубокие борозды, сразу засочившиеся кровью.

— Ах ты, зараза! Получай! — и кошка полетела в котёл.

Раздался такой ужасный вопль, что даже не верилось, что так может кричать такой маленький комочек меха.

Ребята от неожиданности перетрусили и бросились бежать по улице, остановились только за два квартала. Отдышались.

— Слыхал, да? Во как заорала. Я чуть с перепугу не… Блин. Хоть бы нас никто не видел.

— Жека, знаешь что…

— Что?

— Скотина ты, Жека, падаль и мразь.

— Чего? Повтори!

— Сволочь ты. Не друг ты мне больше, всё.

— Да пошёл ты, бабушкин сынок! Вали, не больно-то ты мне нужен!

Андрей хотел двинуть Жене по роже, да что-то его удержало. Нет, не боязнь драки, а что-то подсказало ему, что он сейчас совершает взрослый поступок. Ударить в лицо — это обесценит его.

Он просто молча повернулся и пошёл обратно по улице, по которой только что бежал.

— Не вздумай наябедничать, понял? Урою! — Крикнул в спину недавний друг. Недалеко от дома, где стояла, чёртова битумоварка его окликнула пожилая женщина:

— Мальчик, вы тут кошку не видели, Маруську? Серенькая такая, в коричневую полосочку?

— Нет. Не видел. Извините, я тороплюсь.

— Ах, жаль! Она у нас глупенькая такая, доверчивая. Как бы под машину не попала…

Когда проходил мимо котла, оттуда и тянуло этим запахом — запахом горелого мяса.

С Женей он потом не встречался ни разу. А через две недели он узнал, что его бывший друг погиб: когда он мылся в ванной, туда упала электроплитка. Для чего и зачем она там находилась, Андрей не понял, но так сказали взрослые. Через неделю после похорон он пришёл один на кладбище, нашёл временный памятник с фотографией Жеки, заваленный венками из пластмассовых цветов. Постоял, посмотрел, но никаких эмоций не испытал. Словно Жека был чужой для него человек. Никогда он больше о нем не вспоминал, а вот кошка несколько раз снилась.

Снилось, как она бежит впереди, потом останавливается и оглядывается, а когда он хочет подойти к ней и взять на руки, погладить, то быстро убегает. Обычно после этих снов происходили в его жизни крутые повороты.

* * *

Внизу гулко ухнуло и зашипело. Андрей свесил голову через перила и отшатнулся. Там, волной, этаж за этажом, поднималось багровое пламя, охватывая всю металлическую конструкцию. Шипение издавали горелки, разом начинавшие длинно плеваться пламенем. Эта волна адского огня и жара поднималась, поглощая уровень за уровнем. Он бросился бежать, но вскоре упёрся в закопчённую стену. Повернул налево, пробежал пятнадцать шагов, гремя подошвами по металлу, увидел лестницу, ведущую на следующий уровень, и бросился к ней.

В неверном свете горелок закопчённые конструкции были видны плохо, а лестницы на каждом этаже находились в разных местах, и их поиск занимал время.

Андрей уже стал задыхаться от бега, жар увеличивался, и снизу стало заметно светлее. Пламя приближалось быстрее, чем Андрей убегал от него. На секунду он бросился к перилам и глянул наверх. Множество этажей уходило в высоту, теряясь в багровом тумане. Дышать становилось всё труднее.

Поднявшись на очередную лестницу, Андрей с размаху наступил на затрещавший под его ногами обугленный человеческий скелет. Череп лежал чуть поодаль, скаля зубы в неслышном хохоте. Андрей от неожиданности чуть не оступился и не скатился вниз. Но, пнув человечий остов и разметав кости, продолжил бег. Пот заливал глаза.

Сколько ещё это продолжалось, он не мог сказать. Час? Полчаса? Время не имело значения. Только лестница, ступени, вверх, вверх, бегом к следующей лестнице. Адское пламя бушевало уже совсем рядом, и он не понимал, почему ещё жив, жар должен бы его уже испепелить. Горячий воздух сильно обжигал лёгкие, а кожу пекло, особенно уши. Андрей понял, что скоро ему конец, он зажарится на этих решётках, как забытая в гриле сосиска. И ляжет здесь жирной сажей. Захотелось остановить безумный бег, бессмысленное сопротивление. Но он вдруг вспомнил, как бежал Букса от собак, как он отстреливался, целясь наверняка и зная, что ещё немного и его сомнут и разорвут слюнявые клыки.

«Сталкер не сдаётся просто так… Ты же сталкер, Новичок? — вдруг прозвучал голос в его голове. Голос Буксы? А может быть, Волка? Неважно, —Беги, беги, сколько будет сил, а потом ещё беги!»

И Андрей бежал. Точнее, ему казалось, что он бежит, на самом деле он уже еле-еле передвигал уставшие ноги, мышцы которых уже не ныли, они как будто разрывались от боли. Его согнул кашель, он уже кашлял без остановки, с надрывом, отхаркивая какую-то грязно-жёлтую мутную мерзость из нутра организма.

Вдруг очередная лестница привела в совсем другое помещение. Оно было круглым, словно арена цирка, стены куполом уходили вверх, а в центре купола, в круглом большом отверстии, куда бы мог протиснуться и грузовик, вращался огромный вентилятор, издавая ржавый скрежет, нагнетая воздух вниз. «Ага, вот поэтому я и не зажарился пока ещё», — подумал Андрей. Он быстро осмотрелся более внимательно. В стене купола были сделаны проёмы, низкие, можно идти слегка пригнувшись. Они располагались равномерно, как цифры на часовом циферблате. Сколько их было? Андрей не считал, но не меньше десяти-двенадцати. Он бросился в один из проходов. Двадцать шагов, почти тьма, не видно ничего. Стоп. Тупик.

Когда Андрей выскочил под купол, ему показалось, что вентилятор стал вращаться медленнее. Он нырнул в следующий проём. То же самое, тупик. Потом ещё один. Пламя снизу приближалось. А вентилятор, после того, как он выходил из очередного тупика, вращался всё медленнее. И после пятого прохода лопасти остановились совсем. Снизу, через решётки пола сразу дохнуло таким жаром, что Андрей понял — вот он, конец. Ноги его подкосились, и он упал на колени, готовясь принять свою судьбу. Вдруг глаза его различили на полу едва заметные, чёрные, блестящие, на чёрном бархатисто-матовом металле капли смолы. Битума.

Цепочка капель, плавно изгибаясь, вела в один из проходов. Что-то эти капли напоминали… Кошачьи следы! Да, словно кошка прошла, оставляя за собой эти пятнышки…

Андрей как был, на карачках, обжигая до волдырей ладони, мажась в битуме, саже, рванул по этому следу. Проход. Коридор, такой же, как и все другие до этого. Сейчас тупик. Но… Нет! Тут дверь! Овальная, как на кораблях, с штурвалом посередине. Андрей схватил за колесо и, собрав последние силы, повернул по часовой стрелке. Щёлкнули засовы, дверь распахнулась, и его ослепил яркий солнечный свет. Он переполз высокий порог, вдохнул свежий, волшебно-сладкий воздух и упал без сил. Дверь за ним стала медленно закрываться, и когда щели осталось только просунуть ладонь, в коридор ударило пламя. Один оранжевый язык вырвался из щели и попытался лизнуть этот яркий, чистый мир. Но дверь захлопнулась, и язык пламени отрубило, остался только тёмный чад, медленно поднявшийся вверх и там растворившийся. Андрей закрыл глаза и провалился в небытие.

* * *

Очнулся он в незнакомом месте, но с чувством полной безопасности. Он лежал, и лежал без одежды, но укрытый чем-то колючим. Андрей обвёл глазами место, в котором оказался: сводчатый бетонный потолок, помещение сильно вытянутое — метров восемь в длину и примерно три — в ширину. К потрескавшемуся потолку была прикреплена пара светодиодных панелей, дававших достаточно света, чтобы возможно было читать. Вдоль стен стояли ржавые панцирные кровати, такие же, как та, на которой лежал и Андрей. На некоторых спали мужики, прямо в одежде, накидав на сетку вместо матраса джутовые картофельные мешки, видимо сохранившиеся тут ещё с давних времён. На ржавой дужке кровати Андрея на брезентовом ремне висел его обрез. Почему-то весь в грязи. Рядом с кроватью, сидя, дремал человек, накинув капюшон на лицо, чтобы свет ламп не мешал спать.

— Где я? — с трудом разлепив склеившиеся от долгого молчания губы, прошептал Андрей. Человек откинул капюшон, всмотрелся в лицо Андрея, а потом откинулся назад и хорошенько, с хрустом потянулся.

— Очнулся? Да? Долго же ты валялся! Ну, молоток. Ты сейчас в колхозном бомбоубежище, — Михей, а это был именно он, сидел на крепкой, облупившейся коричневой табуретке возле кровати. — Не знаю, какого хрена они его построили, думаю, ещё при Андропове — тогда войны вроде бы ждали, но председателю колхоза надо сказать спасибо. Выброс тут пережидать одно удовольствие. Ну ладно, вот, бульончику горячего, солёненького попей, парень, — он вложил Андрею в руку кружку-термос, закрытую чёрной крышкой с прорезью для пития, — и спи. Выброс кончится, мужики территорию прокинут, и тогда уж наверх, к солнышку.

— Михей… Что со мной случилось?

— А ты что, не помнишь ничего? Да?

— Помню с Буксой на охоту пошли, к плоти подбирались… Дальше как отрезало.

— Хм… Вот как… Ну, ладно, завтра расскажу, не парься. Спи, хватит болтать. Мужиков разбудишь.

Крепкий бульон приятной сытостью грел желудок, глаза действительно слипались. Андрей натянул до самого подбородка три солдатских одеяла из верблюжьей шерсти и провалился в сон. Теперь уже самый обычный.

* * *

Утро было прохладным, но приятно свежим, как всегда после выброса. Мужики разбрелись по деревне, кидая болты в разные стороны в поисках появившихся аномалий. Счастливые обладатели детекторов важно прохаживались по улочкам, крутя приборы в руках. Кажется, всё было чисто, и новых аномалий не возникло. Михей и Волк сидели у костра. Михей чистил картошку, а Волк ворошил угли стальным прутом и подбрасывал полешки в очаг.

— Знаешь, чего я боюсь, Волк? — сказал Михей, кидая очередной клубень в овальный, блестящий нержавейкой котелок.

— Чего?

— А вот как-нибудь мы вылезем после Выброса, а тут вместо костра — «жарка», и снорки всю посуду растащили.

— А что тебе «жарка», это даже хорошо — и дрова не нужно таскать, плюнул — и готовь.

— Ага, сам готовь на четырёх тысячах градусов… Кстати, пацан-то очнулся. Я даже с ним парой слов перекинулся. Говорит, что не помнит ничего, только как на охоту пошёл с Буксой.

— Не помнит? Ну, это понятно почему. Мы когда «расстреляли» его трусливую часть личности, видимо, и память тоже прихватило. Это, кстати, хорошо. Ты скажи мужикам и сам запомни — теперь к нему не надо обращаться старым позывным «Новичок». Чтоб не бередить зря. Ты же знаешь, какая это неустойчивая штука, с травой-то.

— Ага, была бы устойчивая, так можно было бы людей кодировать, как Урфин Джюс солдат лепил.

— Ну, это и славно, что нельзя, тут зомбей и без нашей травки хватает, каких хочешь. И после мозговыжигателя, и вообще из могил, так сказать — классических.

— Ладно, а как его теперь называть-то? А?

— Я не знаю. Как говорится, пусть Зона даст ему имя.

* * *

На следующий день Андрей почувствовал себя вполне сносно, чтобы поискать Акима и получить от него наставления по скорейшему восстановлению сил. Как оказалось, на кровати он провалялся целую неделю. Андрей уже оставил попытки выяснить, чем же его приложило, что он так надолго отключился. Расспросы ни к чему не приводили, мужики бормотали невразумительную чушь, хлопали по плечу, ржали как кони и заканчивали неизменным: «Да не парься ты, всё нормально!» Он нашёл Акима на вытоптанной до земли площадке, где они обычно тренировались. Тот критично осмотрел его, заставил попрыгать и несколько раз отжаться.

— Странно. Всего неделю провалялся, а такая деградация. А может, так и должно быть. Ладно, вот тебе комплекс разминочных упражнений, как начнёшь уверенно выполнять, так и продолжим занятия по эр-бэ.

Комплекс показался до банальности простым. Нужно пятнадцать раз подпрыгнуть из положения «сидя», потом тут же пятнадцать раз отжаться с невысокого, по колено, упора. После этого минута отдыха и всё сначала, только уже на один подход меньше — по четырнадцать раз и так далее. Пока не дойдёт до одного.

Андрей попробовал. Это оказалось не так легко, как он думал. Дошёл только до семи — а уже задохнулся, и в коленях появилась слабость.

— Ладно, пока хватит, — сказал Аким, — завтра покажу ещё одну штуку, «планка» называется. Добавишь в тренировку. Всё вместе тебя быстро в форму приведёт.

— Спасибо, Аким!

— Да не за что. Давай, восстанавливался, а то мне макивары не хватает, ха-ха.

— Извини, а скажи, пожалуйста, Аким…

— Говори?

— Я неделю лежал. Организм-то работал. Выделял всякое, понимаешь?

— Ну? К чему ты?

— Кто за мной убирал? — Андрей смущённо отвёл глаза и почесал под носом.

— А, вот ты о чём. Букса за тобой ухаживал.

— Букса? Ого!

— А что ты удивляешься, он только с виду суровый, а так — мужик нормальный, добряк.

В это время из-за дома на поляну вышел Букса. Нарочито недовольно, с ног до головы оглядел Андрея, упёр руки в бока и, растягивая слова, сказал: — Тэээкс, тээкс. Значит, физкультуркой занимаемся…

— Ага.

— А заниматься по аномалиям, по монстре, дядя будет?

— Букса, я готов, с тобой хоть куда, герр профессор!

— М-дэ? Ну, иди, снаряжайся, студент, — Букса развернулся, сделал пару шагов и добавил: — Жду тебя у Михея, даю пятнадцать минут. Всё.

— Букса!

— Ну, чего ещё?

— Спасибо тебе Букса, что за мной ходил.

— Отвали.

Через пятнадцать минут, когда Андрей поднимался по ступеням, по дороге застёгивая одолженный у Томсона «разгруз», в кармашки которого он распихал патроны от обреза, два «Сникерса», сухари, индивидуальный перевязочный пакет, пару пол-литровых полиэтиленовых бутылок с водой, сверху раздался рёв Буксы: — Студент! Ты что там, умер?!

Андрей припустил бегом. А вот у костра Волк переглянулся с Михеем:

— Я же говорил, что Зона сама имя даст, гы-гы. Студент, так Студент!

* * *

— А почему после Выброса аномалии невидимые становятся? — спросил Андрей Лешего. Тот посмотрел на него, как бы говоря: «С чего ты взял?», но всё же ответил:— Не невидимые. Все аномалии, что на месте остались, старые, все видны. Пятна горелые, где «жарка». Или трава кручёная, там где «карусель», или шар струящийся, где «мясорубка». А вот если аномалия перекочевала на другое место или вновь сформировалась, то есть «нулячка», то другое дело. Пока она хоть раз не сработает, то её не заметишь. Но болтом можно проверить, или детектором хорошим.

— А как же гравитационные? Там же тяжесть такая, что траву должно не то, что пригнуть, а вообще вдавить! — Андрей, пока спрашивал, всё подкидывал в «трамплин» камешки, беря их по одному из горсти в левой руке. «Трамплин» каждый раз раздраженно фыркал, и очередной камешек разлетался на облачко песчинок и пыли.

Леший посмотрел на Студента — тот уже как полчаса обхаживал «трамплин», бросая туда всякий мусор. Камни, пучки травы, деревянные палки, и даже не пожалел патрон от обреза. Студент азартно швырял то с подкруткой, то по дуге, и так, чтоб упало в аномалию сверху. «Мда… — Леший мысленно улыбнулся, вспомнив, как когда-то и он, ещё неопытный новичок так же экспериментировал с первой своей аномалией — похоже, молодой ещё не скоро наиграется. Одно слово — студент». Но эта забава захватила даже Лешего. «Хорошо, что мужики не видят, как Леший резвится» — хмыкнул он. Ветеран набрал в рот воды из фляги и ловко метнул струю воды в самый центр вихревого облачка аномалии. Полюбовался произведенным эффектом, взрывной фонтан в солнечном свете дал радугу.

— Ух ты, красотища! А про гравитационные аномалии... Я так думаю — травинки и всякие былинки, всё, что было до аномалии, всё остаётся на месте, в поле аномалии. А как из вне что-нибудь попадает в это поле, так аномалия и срабатывает, и след от неё появляется. Вот у «трамплина», видишь — на земле слегка пыльное облачко кружится, и всякая мелочь как будто маленьким вихрем крутит? Ну, про траву мятую я вообще молчу.

— Ага, вижу. У каждой аномалии есть признаки?

— У многих, но не у всех. Например, нет у радиационных и рентгеновских, Или бывают косвенные признаки — тропа животных например, огибает какое-либо место без причины, трава жёлтая или другого цвета, пятнами, или труп валяется, в конце концов.

— Труп-то лежит, может просто подстрелил его кто.

— Возможно и застрелили, но я прежде чем к нему подойти в детектор всяко посмотрю. Зона не терпит суеты. Но и тормозов тоже не терпит. Понятно?

— Понятно. Что ещё сегодня покажешь?

— У нас, на Кордоне, аномалий мало. «Трамплин» есть, пара-тройка «воронок» есть, «мясорубка» на старом току. Но её не интересно смотреть, она почти целиком в кирпичном строении, только бок торчит. На обратном пути завернем, покажу всё же. А вот завтра сходим к «электре».

— А если туда, за дорогу сходить? — Андрею понравилось изучать аномалии, тем более, что Леший, в отличии от Буксы, не имел привычки лупить под дых, а наоборот, спокойно и обстоятельно старался всё рассказать.

— Это ты про насыпь железнодорожную?

— Конечно! С пустоши её видно. Там еще вроде бы мост виднеется.

— Что, Букса ничего не рассказывал про неё? Вот паразит. Дорогу сверху не пересечь. Там радиационная аномалия, прямо по всей насыпи, так «считает», что кожа слезет за пару минут. Пройти можно только в тяжелом костюме. Да и то, я бы не очень рассчитывал без водки обойтись. Можно под мостом ещё, но там блок-пост военных. Эти вообще отмороженные, уже просто грабят. Поняли, что из Зоны им дороги нет, но ещё ни в Долг, ни в сталкеры или еще куда-нибудь не подались. Платить придётся за проход, а могут вообще пристрелить. Просто ради забавы.

— Блин, вот как… — Андрей, наконец, встал и отряхнул руки, камешки кончились — А как же вы в Зону-то ходите? Всё время башляете военным?

— Под насыпью есть ещё туннельчик небольшой. Только там «электра» сидит. Пройти можно, только если в ритм с её вспышками попадёшь. Вот завтра и пойдем, посмотришь на неё как следует, изучишь, как говориться, ритмический рисунок. Сроку тебе будет — три дня на подготовку. Если пройдешь туннель, возьмем тебя с собой в «Сто рентген».

— Ух ты! Здорово! Наконец-то посмотрю Зону!

Леший хмыкнул:

— Зону? Ну, ты даёшь! Это только предбанничек Зоны. Но там уже всё серьезно. И, кстати, «электра» ­— аномалия смертельная. Одна ошибка, и ты — куча чёрных костей. Не страшно?

— Нет. Вы же ходите, я тоже смогу.

— Ну, вот и добро.

* * *

На Студента электра произвела впечатление, это было видно сразу. В тёмной трубе под насыпью голубые звезды аномалии, вспыхивавшие то тут, то там, выглядели очень зловеще. Леший присел на склон насыпи, предварительно проверив его «гейгером», положил руки на автомат и принялся лениво оглядывать окружающую местность. Слепых псов или кабанов тут никто не отменял. Сначала Студент метнул в туннель палку. Там ярко вспыхнуло, грохнуло так, что на несколько минут заложило уши, всё пространство бетонной трубы покрылось сеткой ярко-голубых змеящихся разрядов. Как только всё погасло, вспышки стали следовать одна за другой, как ни в чем не бывало. Повторять эксперимент не хотелось, Андрея немного контузило мощным грохотом разряда.

— Ничего себе, силища! — только и сказал он, помотав головой и подёргав пальцем в ухе. Леший тоже покрутил пальцем, но у виска, выразительно глядя на Студента. Молодой сталкер достал из бокового кармана штанов блокнот и карандаш и принялся лазить у входа в тоннель, иногда целясь карандашом куда то в глубину, засекая на нём пальцем руки и записывая что-то в блокнотик. Еще не меньше сорока минут он потратил, отбивая такты на вспышки «электры» и приговаривая: «Раз-два-три-левая, раз-два-правая-два, раз-два-три-левая-два…» и тому подобную околесицу. Исписал почти половину блокнота. На обратной дороге Студент молчал. После обеда он помог Михею убрать на кухне и сразу отправился на площадку Акима. Там, вытащив из кармана замусоленный блокнот, весь исчерканный схемами и какими-то только ему понятными символами, принялся расчерчивать что-то на земле, втыкать палки и укладывать камни.

Вскоре появился и Аким.

— Студент, ты что тут строишь? Сад камней, что ли?

— Аким, я с Лешим к туннелю сегодня ходил. Через два дня они идут на базу Долга, меня с собой берут. Мне надо будет туннель пройти.

— А, это ты схему прохода с «электрами» изображаешь? Хитро, молодец. Уверен, что она подобна настоящей?

— Я два часа там лазил, вымерял. У меня по геометрии в школе пятерка была, да и рисую я неплохо, чувство перспективы есть. Должно всё соответствовать. Теперь осталось только песенку-считалочку придумать, и прыгать под неё. Всё просто.

— Ну, считалочку про эту «электру» уже давно придумали. Не ты первый такой умный. А вот до макета в натуральную величину что-то не додумался никто. А вот тут, кстати, — Аким указал место, — тут камень лежит, а здесь труба.

— Ага, точно.

— Надо бы добавить. Вместо камня ящик возьмем, а трубу бревно заменит.

Через двадцать минут полигон был готов. На первые занятия собрались несколько зрителей.

Студент занял первую позицию. Вася Зубок, который, как оказалось, очень неплохо владел гитарой, с инструментом на ремне встал посередине «туннеля». Его долго уговаривать не пришлось, когда он узнал, что Студент просит его «отбить» рисунок вспышек аномалии. А этот рисунок Вася знал очень хорошо, хаживал туннелем не один раз.

— Готов? Ну, начали! — и ударил по струнам, взяв аккорд.

Студент прыгнул в нарисованный на земле квадратик, для верности обложенный мелкими камешками.

Шарится здесь кто,

А вот помацаем.

Прошептал он строчку считалочки и прыгнул вперед.

Об собак об слепых,

Прыжок влево.

Комбез покоцаем.

Прыжок на предыдущую позицию. Тут только что должна была погаснуть дуга аномалии.

На ремне соловьем -

Прыжок наискосок.

Сигналы счетчика.

Вперед, на «камень». Ящик протестующе заскрипел. «Надо бы песка в него насыпать, а то развалится», — подумал Студент.

На траве неживой

Два шага вправо.

Останки лётчика,

Прыжок вперед.

да вертолет-чика!

Еще раз вперед. Всё.

— Поздравляю! Студент, ты — шашлык! — сказал Леший, а Зубок сыграл несколько аккордов похоронного марша.

— Где ошибка? — Студент не расстроился, так как и не ожидал, что выйдет с первого раза.

— «На ремне соловьем» — стоишь. «Сигналы» — шаг вправо, на полметра. А то прошьёт дугой. «Счетчика» — возвращаешься на место. Понял?

— Ага.

— Так, и еще косяки есть, кто заметил? — Леший повернулся к зрителям. Они разом заговорили. — Да не все сразу, ё-маё. По очереди…

«Разбор полёта» продолжался до тех пор, пока не наступили сумерки и не раздался звон черпака об кастрюлю. Михей звал на ужин.

— Ну, на сегодня хватит, хлопнув по плечу Студента, сказал Леший.

Полигон был изрядно вытоптан, так как прыгали на нём все присутствующие, показывая, как надо. Причем выяснилось, что некоторых бы аномалия убила, если верить схемам Студента.

«Ничего, у меня впереди еще два дня» — подумал он и, подхватив брезентовый вещмешок, пошел позади всех.

* * *

Вышли к дыре под насыпью как раз к рассвету, небо стало свинцово-серым, и стали видны низко летящие клочья облаков. Их было четверо. Студент, Букса, Леший и Зубок. Букса зачем-то тащил два автомата. Свой «ака-семьдесят четыре» и ещё один «окурок», АКМСУ. Дул холодный ветер, неся водяную пыль, неприятной плёнкой ложившуюся на лицо. Мужики немного постояли перед входом, где по написанной Зоной программе вспыхивали и змеились щупальца и дуги «электры». Оттуда пахло озоном и раздавалось стрекотание разрядов, как если бы там сидели несколько гигантских насекомых.

— Правильно, что рано пришли. В сумерках разряды лучше видать, — сказал Вася Зубок. Покурили. Втоптали огоньки окурков в песок перед входом. Первым нырнул Леший. Пятно света от его налобного фонарика заметалось по полу и стенам. Студент смотрел во все глаза. Как он выяснил за эти два дня, схем прохождения было несколько, и так сложилось, что Студент пользовался схемой Лешего. Тот легко, как показалось Андрею, даже играючи прошел туннель, и его фигура, мелькнув секунду на фоне светлеющего круга выхода, метнулась вправо. Занял позицию, прикрывая выход.

Следом прошел Зубок, он двигался совсем не так, как Леший, его система была более рисковой, но как объяснил Зубок, переучиваться поздно. Можно и старое забыть и новое не выучить. Наступила очередь Буксы.

— Слышь, Студент! — сказал он, повернувшись к Андрею. — Сюрприз тебе. Парни скинулись и купили для тебя у Сидорыча вот этот «окурок», — Букса потряс автоматом с коротким стволом. — Да подожди ты. Сотку патронов и четыре магазина даём в долг, потом отдашь.

— Ух, спасибо, мужики! — Студент заулыбался, иметь свой автомат — была его мечта.

— Да, машинка не новая, но вполне рабочая, я проверял. Ты погоди скалиться и ручки тянуть. Я этот автомат на том конце положу. Выйдешь живым — твой будет. Пятерка за экзамен, Студент. Сдохнешь в туннеле — продадим железку в баре. Вот так.

— Букса! — Андрей принялся делать разминочные движения руками и приседать.

— Чего тебе?

— Автомат мой не клади в грязь и на мокрое. Лады?

— Ясно. Кхм, ну, жду на том конце. Удачи, Студент!

Букса исчез в туннеле. Студент постоял немного, сделал несколько глубоких вдохов, внутренне успокаиваясь, как учил Аким. «Ничего, всё проходят, и я пройду», — подумал он. Страха не было, но была какая-то натянутость в душе. Вспышки аномалий расцветали сине-голубыми цветами, то по одной, то по две. Нужно было двигаться вперёд-назад, вправо-влево так, что бы пройти в цикле вспышек именно в том месте, где секунду назад погас разряд и пока он копится, перескочить в следующее место.

Шарится здесь кто,

А вот помацаем,

Об собак об слепых,

Комбез покоцаем…

Андрей прыгал как запрограммированный автомат, доверившись вбитым в спинной мозг на тренировках заученным движениям. Впереди, слева, справа вспыхивали смертельные соцветья разрядов. Волосы на всём теле встали дыбом, и кожу ощутимо покалывало электрическими разрядами. Одна лишь ошибка и вся «электра» разрядится на незадачливого сталкера, громыхнув, как граната и превращая того в кучу дымящегося обугленного мяса. И таких куч, уже высохших, тут хватало. Некоторые были откинуты сталкерами к стенам, чтоб не мешали, а на некоторые приходилось приземляться, впечатывая рифлёный протектор прямо в чью-то бывшую плоть. Зона не шутит.

— Да вертолетчика! — выкрикнул последнюю строчку считалки Студент, выпрыгивая из туннеля.

Трое мужчин, что ждали на той стороне, заулыбались и принялись хлопать его по плечам.

— Молоток! Так держать!

— Как ты, не обделался? Ха, ну хорошо! Держи свой автомат, салага! Заслужил, сталкер.

Студент был счастлив. Что-то неуловимо изменилось. Он на той стороне, он за насыпью. Впереди лежит Зона. И да, он — уже настоящий сталкер.

* В этой главе использованы слова из песни "4 Блок", группа "Урбан"

Он оторвался от созерцания Возможностей Вариантов, обратив Луч Внимания на Узор линий четырёхмерных. Если бы он был человеком, то можно было бы сказать, что он проявил любопытство. Но он не был человеком. Он не был даже разумным, в понимании человека. Разумна ли гравитация или сила межатомных связей? На уровне восприятия четырёхмерных сознаний — нет.

Луч Внимания прошёлся по причудливо переплетённым нитям сознания живых, охватив их цепочки периодов рождений, идущих из тумана Пространства Вероятностей через Кристаллизацию Выбора, и далее, в мглу Прошедшего.

Звёздочки Осознания Текущего, живущих на поверхности между Пространством Вариантов и Кристаллизацией Текущего Выбора, ползли по нитям своих судеб.

В Узоре его привлекла некоторая анормальность. Луч Внимания высветил, одну из многих, звёздочку-сознание. Её нить судьбы, в отличие от всех остальных нитей сознаний, возникла из небытия совсем недавно и была совсем коротенькой. Проследив вариант её развития, он понял, что эта странная искорка скоро погаснет и уйдёт в небытие.

Эта искорка сознания не имела выбора, потому что у неё не было той части, дарованной Создателем, которая погружена в Пространство Вариантов, части, которую люди называют «душой».

Этот отделённый странный мир, что возник по воле четырёхмерных, сумевших объединить свои сознания и вышедших на новый уровень О-сознания в иные измерения... Мир, который они зовут Зоной… «Попущение Божье», как сказали бы человеческие жрецы. И это существо — порождение этого мира. Что ж, он изменит её судьбу и вплетёт её в ткань общего мироздания… Он не может дать душу, он не Создатель, лишь только Он способен даровать такое, но он может сплести её нить с нитью существа, обладающего душой. А вот и нить подходящего сознания, тоже скоро будет оборвана. Но вот сплетённые вместе… У них есть шанс. И он дал шанс.

* * *

Покрытое шрамами и плешинами ожогов, бугрящееся мускулами тело вожака стаи слепых псов вздрогнуло, и огромный пёс вскочил, тряся головой и прогоняя остатки сна. Он не понимал, что его потревожило, но у него появилась уверенность, что пришло время сорваться с насиженного места и бежать на запад, вести стаю туда, где начинаются радиоактивные холмы отсыпанные двуногими. Он попытался снова лечь и задремать, но уже не смог. Возбуждение его росло и даже стало передаваться ближайшим членам стаи. Чувствительные сучки сразу принялись поскуливать, призывая поближе к себе своих молодых щенков.

Вожак перестал сопротивляться пришедшему откуда-то зуду действия, задрал к грязным, ржавым облакам уродливую морду и протяжно завыл. С клыков сорвались и упали в песок несколько капель ядовитой слюны.

Вой вожака, в несколько обертонов, низкий и тревожный, переходящий в инфразвук, поднял всю стаю и привёл её в дикое возбуждение. Псы, подстёгнутые волей вожака, но не находящие целей для приложения энергии, принялись бестолково метаться, гавкая и скуля.

В конце концов, вся стая стронулась с места и понеслась туда, куда гнал вожака его свербящий порыв.

Он не знал своего будущего, но он был уверен, что уже сегодня ночью он и стая будут пировать сладким человеческим мясом.

* * *

Не прошло и нескольких минут на «той стороне», за насыпью, как Андрей чуть было не влип. Лешему что-то показалось подозрительным, и он, доверяя своим предчувствиям, послал на разведку Буксу. Тот, крадучись, ушёл вправо вдоль насыпи, посмотреть как там вояки, а Леший с Зубком тихо обсуждали что-то, дымя сигаретками, зажатыми в кулаках, Студент решил немного прошвырнуться к темнеющему впереди то ли маленькому домику, то ли сарайчику. Что-то блестело в траве рядом с ним. Если это артефакт, то он покажет всем, что не зря тут хлеб жуёт — только вышел и уже арт! Дойти оставалось буквально четыре шага, когда Леший, увидев, куда направился Студент, побелел лицом и, отшвырнув окурок, буквально в несколько прыжков оказался позади.

— Стой! —крикнул он осипшим голосом. — Не двигайся… Черт, Студент, куда тебя занесло.

Студент при первом звуке сразу замер, так и не опустив поднятую правую ногу на землю. Это уж в него Букса вбил накрепко: выполняешь команду старшего — живёшь дольше. Но он всё-таки медленно повернул голову к Лешему.

— А что такое, Леший?

— Тихо, не дрыгайся.

Леший встал на колени, достал обычную китайскую лазерную указку и посветил вдоль поверхности земли, чуть повыше уровня ботинок.

— Смотри.

Луч указки красной линией шёл, как ему и положено, прямо, но сразу там, куда Студент должен был поставить ногу, луч вёл себя как струйка крови, попадающая в воду — воронкообразно клубился и расплывался в воздухе.

— Ух ты, что же это?

— Да заткнись ты. Видишь, где эта херня? — Леший поводил лучом из стороны в сторону. Оказалось, что невидимая прозрачная преграда была весьма неровной формы, и в том месте, куда зашёл Студент, как раз было пусто, но слева и справа она уже возвышалась как огромные щупальца, между которыми тот оказался. Вытяни руку — коснёшься.

Леший вытер рукавом выступивший пот.

— Ну ты и везунчик, бляха-муха! Медленно и аккуратно, выходи отсюда задом, как залез. И не вздумай задеть эту штуку, — Леший обвёл лучом указки, показывая границы непонятной аномалии.

Студент так и сделал. Когда он отступил на несколько шагов, то Леший облегчённо вздохнул, а Студент получил достаточно крепкий подзатыльник:

— Ты знаешь, куда только что не влез? Это аномалия, она тут одна на всю Зону, насколько я знаю. Мы её называем «старица». Зацепишь её и через неделю в девяностолетнего деда превратишься. А если бы ты туда полностью зашёл — то минута, и ты труп. Вот же табличка для таких остолопов, как ты, поставлена! — Леший ткнул пальцем в незамеченную ранее Студентом потемневшую от времени дощечку с корявой надписью «СТАРИЦА» и пририсованным кем-то черепом с бородой, усами и двумя клюками крест-накрест.

— Ой, не заметил… А что за старица? В ней что, время по-другому идёт?

— Ну, что-то запускает распад клеток организма, по крайней мере, так Монах говорил про неё. Он вообще считает, что это живое отродье Зоны. Типа, жрёт жизненную энергию из живых. Ты что сюда вообще попёрся?

— Показалось, что артефакт лежит под стенкой.

— Вот, так она лошков и ловит. В следующий раз, если что покажется — сначала скажи, ясно?

Уже прошло больше двух часов, когда группа Лешего пересекла тоннель под насыпью и достаточно бодро двинулась на север. Студент шёл третьим, ствол его дробовика смотрел влево, это его зона ответственности от направления движения отряда, подаренный автомат закинул за спину. Его не отпускала мысль, что он чуть было не остался там, у этого сарайчика. Ё-моё, ведь он тут ещё ни черта не знает, как слепой котёнок тычется! Студента жгло чувство стыда — возомнил себя крутым сталкером, чудак!

Отряд шёл по щербатой асфальтовой дороге, через трещины которой пробивалась жёсткая, как проволока трава Зоны. Где-то далеко, там и сям, слышен был лай и поскуливание слепых псов. К счастью, группа их не интересовала.

Леший шёл бодро, но время от времени доставал потёртый детектор аномалий, весьма бывалого вида, даже перемотанный изолентой. Недолго крутил ручку настройки и двигал дальше. Несколько раз даже бросал болты. Больше ничего интересного не происходило. Студент стал понемногу привыкать к открывшемуся новому пейзажу. Но даже недавний конфуз не мешал ему ликовать — так ему надоели за это время холмы Кордона, которые он с Буксой и Лешим облазил уже вдоль и поперёк. Он побывал везде, конечно, там, где можно было шататься налегке, без противогаза и костюма, или не достанут пулей военные снайперы, охраняющие периметр Зоны.

Если же не считать фонящей насыпи, была ещё пара интересных мест, например, заваленный в глубине, по словам Буксы, туннель. Но ни Леший, ни Букса не горели желанием подставляться под какие-либо излучения, а тем более, пули: «Ты, Студент, не ищи на жопу приключений, они и так сами собой появятся», — сказал Букса, когда Андрей предложил ему прогуляться до туннеля. А Леший выразился в том духе, что он вообще боится того, в чём не разбирается, всякие нейтроны-мюоны и прочие энергетические поля не для него. Он простой охотник и зря ковыряться у Зоны в прыщах не намерен.

Дорога была для Лешего не в новинку, да и прошедший Выброс её не сильно изменил. Он уверенно вёл отряд к одинокому разрушенному дому, где собирался сделать привал, как обычно на этом маршруте. Вскоре они достигли краснокирпичных стен с осыпавшейся штукатуркой. Дом стоял без крыши, окон и дверей, по сути уже руины. Видимые через оконные проёмы ветви кустарника указывали, что от пола уже давно ничего не осталось.

— Так, Букса и Студент, обойдите развалины слева. Букса, глянь там на предмет сюрпризов. Я и Зубок с другой стороны. Растяжки смотрите, мало ли что.

— Хорошо, Леший.

Они ненадолго разошлись. Букса шёл впереди, и когда он остановился, завернув за угол дома, невольно присвистнул, Студент, шедший за ним, чуть не ударился в его коренастую спину. Открывшаяся картина вызвала у него лёгкий приступ тошноты, но он только сглотнул — сдержался. С другой стороны дома как раз вышел Леший и Зубок.

— Ого, вот, значит, как… — сказал Леший.

Вся территория, бывшая когда-то двориком дома, была завалена гниющими и смердящими останками человеческих тел вперемешку с трупами слепых псов.

Леший обвёл взглядом всю картину. Оставшиеся в живых после бойни псы, растаскали тела людей, выгрызли самые мягкие и аппетитные на их вкус части и ушли, набив животы до отвала. Но стая, видно, сильно поредела, так как было оставлено много объедков. Леший знал, что обычно слепцы не оставляют даже трупы своих собратьев, мясо в Зоне ценность, которой так просто местные звери не разбрасываются.

— Вот сука… — Букса стянул с головы капюшон и перекрестился, — Земля им пухом. Узнаешь кого, Леший?

— Нет, — помедлив, сказал тот, — не наши это. Сталкеры, это да. Но не из знакомых. Странно…

Леший обошёл поле битвы вокруг, тщательно осматривая следы на земле, время от времени что-то поднимая и крутя в руках. Достав из чехла нож, больше смахивающий на мачете, он перевернул труп пса и поковырял в его ране.

— Странно, по следам так совсем недавно всё случилось, а посмотреть на состояние останков — несколько дней.

— Ну, что думаешь? — спросил Букса.

— Думаю, дело было так. Случилось это суток двое назад. Они остановились здесь уже по темноте. Костер разжигать не стали, дрова-то надо искать, в темноте с фонарями это проблема и лишнее внимание, ага. Выставили охрану и спать завалились. Стая подошла тихо, сто пудов — чернобыльский пёс их вёл. Он ментально вырубил или затормозил часового, после слепцы напали всем скопом. Парни, правда, пальбу открыли, но силы были не равны. Всех быстро порешили. Кстати, а чернобылец, если он был, ушёл невредимым.

— А может контролёр? — спросил Зубок.

— Нет, на Свалке их никогда не встречали, да и не в стиле контролёра большую стаю водить, слишком расходов много на слепцов.

— Так и чернобыльский пёс тут тоже не припомню, чтоб бегал.

— Странно, что они в доме не укрылись, а снаружи остались, а? Тут хоть какие стены, лучше, чем на открытом месте.

— Не знаю. Видно что-то им помешало. Слушайте, я тут думал привал сделать, перекус. Но что-то не хочется уже. Соберём оружие и патроны, похороним, что осталось. Согласны?

Возражений не последовало. Пока сталкеры выискивали и оттирали от крови годное к применению оружие и боеприпас — в основном обрезы двустволок и патроны к ним, Леший с детектором заглянул внутрь дома. Вскоре он вышел, сложил аппарат и сунул его в карман.

— Всё ясно и без прибора. В доме серебряная плесень завелась. Все стены и кусты покрыты. Днём её почти не видно, а вот ночью она хорошо заметна, светится. Вот поэтому они и не полезли туда.

— Понятно, почему так быстро тут разложение идёт, как будто неделя прошла, — понимающе хмыкнул Букса.

В это время Студент вытряхивал на землю содержание брезентового рюкзака одного их погибших. Под ноги посыпались консервные банки с тушёнкой, пол-литровая бутылка водки, противогазный фильтр с нацарапанным на нём «Цыган», какие-то тряпки и серебристый, с ладонь длинной и в два пальца толщиной, металлический цилиндр. Студент показал его Буксе.

— Что это?

Тот покрутил цилиндр в руках и протянул Студенту.

— Хрен знает, на взрыватель похоже. Может там взрывчатка, или ещё какая беда. Ты его сейчас не вскрывай, а то ещё рванёт, без рук останешься. Потом знающим людям покажем, разберёмся, или выкинь вообще.

Подивившись на то, что странный предмет не сильно заинтересовал аксакалов, Студент сунул цилиндр в свой рюкзак, впрочем, тщательно обернув его в запасные носки. Так, на всякий случай. Ему на секунду показалось, что этот предмет ещё сыграет свою роль в его жизни.

Через некоторое время в неглубокую яму, выкопанную по очереди с помощью тесака Лешего, сложили все найденные останки, сделав братскую могилу. Вкопали крест из двух темных от времени досок, связанных ржавой проволокой, которую нашли рядом с руинами. На крест Букса водрузил противогаз ГП-5, видимо найденный у кого-то из погибших. Молча выпили из бутылки так же найденной у погибших сталкеров, остатки плеснули на могилу. Смерть в Зоне явление обыденное, но всё же не настолько, чтобы сталкеры совсем не испытали никаких чувств. А для Студента это были вообще первые встреченные им жертвы Зоны, не считая тех останков, что лежат в тоннеле с «электрой». Но там об этом думать не пришлось, там мозги были другим заняты — как бы самого не поджарило. А тут вот они, прямо руками трогал и переносил останки, что только недавно были живыми людьми, такими же, как и он.

Студент молчал, он думал. Перед ним в полный рост встала мысль, что для выживания в Зоне он просто обязан изучить всё, что возможно. Он ещё мало знает про аномалии, артефакты, животных, тактику и маскировку, пользование приборами и медицинскими препаратами... О, как мало он ещё знает, просто сопляк! Стыдно, что он буквально два часа назад возомнил себя сталкером. Нет, сейчас он не сталкер, а несмышлёныш, которого взяли с собой серьёзные люди. Студент поклялся себе научиться выживать в этих условиях. Иначе в лучшем случае сидеть ему на Кордоне, без всяких шансов выбраться из Зоны... Да, он не терял надежды, что однажды покинет Зону, несмотря на то, что Волк был достаточно убедителен.

Арсенал отряда увеличился на четыре обреза, три пистолета ПМ, несколько десятков патронов и даже две "медузы" — погибшие шли не с пустыми руками. Оружие критически осмотрели по очереди Букса и Зубок и пришли к выводу, что оно ни чем не лучше того, что у них есть, и лишнее надо продать при первой же возможности. А вот патроны порадовали. Хорошие, фирменные, картечь и пули. Патронов много не бывает.

Студент хотел посмотреть и на артефакты, на Кордоне таких он не видел. "Медузы" рождаются в "трамплине", но единственный "трамплин" Кордона почему то упорно отказывался выдать артефакт после очередного Выброса. Но Леший, натянув защитные перчатки, быстро сунул артефакты в специальный, защищающий от радиации мешок. После чего постучал пальцем по лбу Студента:

— Чудак, они же радиоактивные! Яйца жмут?

На что Зубок тут же выдал анекдот:

— Значит, стоят два сталкера на краю саркофага. Один говорит другому: — У меня штаны упали... А второй отвечает: — Ну и хер с ними! А первый ему: — В том то и дело! Гы-гы-гы!

— Блин, Зубок! Так не смешно же!

— Зато про жизнь.

«Раз, два, три, четыре, пять. Знаете, наверно. Раз, два, три, четыре, пять. Жадность — это скверно…» — крутилась в голове у Рыбы строчка из дурацкой, когда-то слышимой им песенки. И ещё иногда всплывало: «Жадность фраера сгубила».

В лицо плеснули водой. Тухлой, болотной водой, и скорее всего — заражённой. Зато прохладной. Как не хотелось Рыбе возвращаться из тягучего, ватного обморока, но глаза его, моргнув несколько раз, всё же открылись. «Зона жадных не любит… Никто жадных не любит…» — пришла ему в голову не очень оригинальная мысль.

— О-па, очнулся, ханыга! Чё ты вырубаешься, как холодильник, бажбан грёбаный? — взгляд Рыбы сфокусировался на лице стоящего над ним человека в чёрной куртке с грязными, почти уже невидимыми, тремя белыми полосками на рукавах. На полное лицо того была натянута тёмная полумаска — балаклава, такую штуку обычно надевают ночью, чтобы лицо в темноте не «светило». Или днём, когда хотят, чтоб не узнали.

— Козырь, дай-ка я ему ещё по батареям дам, а?

— Погоди, Пробитый, вот начнёт опять фуфло толкать, тогда и врежешь, — рядом с первым мучителем появился ещё один. Второй, в противоположность Пробитому, был подтянут и жилист, что выдавало в нём человека, который следит за состоянием своего тела и содержит его в форме. Не смотря на бандитский прикид, его скорее можно было принять за военного, чем за уголовника. Вот только маски на нём не было, а это значит, в живых оставлять Рыбу уже не планируют.

— Ну, что, Рыба, гнать дальше будешь или правду скажешь? — Козырь говорил спокойно, почти ласково. — Ты же пойми, Рыба, обещать, что мы тебя не грохнем, я не могу. Но вот как мы это сделаем, вот что для тебя важно. Всё от тебя зависит, как ты нам тут споёшь.

— Я всё уже сказал, больше ничего не знаю… — Рыба вдруг закашлялся и сплюнул кровью. «Пробитый славно меня обработал, наверняка внутри сейчас весь ливер отбит», — вяло подумал он. Надежды остаться живым уже не было. Даже если бы случилось чудо, и бандиты его отпустили, в таком состоянии ему долго не протянуть. Зона это не санаторий, здесь любая болячка требует особого ухода, а Рыба хорошо побеспокоился, чтобы ухаживать за ним уже было некому.

Козырь дотронулся ботинком до тела Рыбы и слегка подтолкнул.

— Всё сказал? Лады. Пробитый!

— Чего?

— Ну-ка, выйдем на свежий воздух, побазарить надо.

Козырь подождал, пока Пробитый покрепче затянет руки за спиной Рыбы, бережёного — бог бережёт. Потом они, тяжело топая, поднялись по щербатым ступеням подвала полуразрушенного бетонного здания. Место было тихое, кругом болота, аномалий мало и артефактов, соответственно, тоже. Банда тут отиралась уже давно, и это место «сталчки» обходили за три километра стороной. Козырь достал пачку папирос, щелчком выбил одну на половину длины, протянул Пробитому. Вторую папироску, так же щелчком, ловко отправил себе в рот. Спрятав пачку, дунул в гильзу, смял бока. Пробитый услужливо чиркнул зажигалкой.

Худощавое, гладко выбритое лицо Козыря оставалось непроницаемым, только желваки иногда двигались, а его тонкие, бледные, резко очерченные губы сами кривились в подобии сардонической усмешки.

Внутри Козырь ликовал! Сработало, подфартило! Мозг уже несколько раз просчитал возможность подставы, но никаких зацепок не находил. Его "коллеги" по ремеслу кастета и пистолета слишком примитивны, чтобы затевать подобные игры. Долг? Ну, и это не их методы. Нет, тут всё по-чеснаку. Конечно, якобы "Семецкий", от кого пришло сообщение на КПК Козыря, не просто так это сделал, а хочет, чтобы Козырь вытянул ему каштан из огня, это понятно, Козырь не лох, чтоб думать иначе. Вот только цели у них разные. Семецкому нужно провести какой-то эксперимент, а Козырю — всё остальное, вся штатовская лаборатория со всем барахлом, что там есть. А есть там, наверняка, ой как не мало... А Семецкий... Конечно, это был не Семецкий. Настоящий Семецкий — легенда Зоны, то ли сталкер-призрак, то ли сбой компьютерной сети Че, погибающий в аномалиях по несколько раз в неделю, никогда никому ничего не писал. Неизвестный отправитель послания, видимо, взломал аккаунт Семецкого и зарегистрировался в сети от его имени. Или это сам Че? Если не хозяин сети, то этот «Семецкий» писать будет недолго, Че на втором-третьем послании вычислит и закроет передачу сообщений. Но кто бы это ни был, призрак или нет, его требование конкретно. Судя по тексту это какой-то сумасшедший ботан — учёный, их в Зоне хватает, поэтому и его задание такое дурацкое. Вопрос только, почему он не нанял наймов, а связался с бандитами? Но, видимо, на это была у "Семецкого " причина. Может, у него с наймами жёсткие тёрки... Так или иначе, но на КПК Козыря в папке входящих сообщений находилось письмо следующего содержания:

Приветствую вас, уважаемый Козырь! Мне рекомендовали вас как человека, с которым можно вести серьёзные дела. У меня есть конкретное предложение, которое сулит вам неплохую прибыль. Вот суть дела:

В Зоне находится заброшенная научная подземная лаборатория, местоположение которой хорошо известно сталкеру с позывным «Рыба». Вход в лабораторию завален, но я уверен, что Рыбе известно, как проникнуть внутрь. Сейчас в лаборатории работает внутренний источник энергии. Когда энергия иссякнет, то сработает система самоуничтожения. По моим расчётам, это должно случиться примерно через десять дней. Итак, в чем мой интерес — вы должны найти эту лабораторию и привести туда любого, по вашему желанию, человека, главное, чтобы он был моложе тридцати лет. Я намерен провести над ним эксперимент. После чего я передам вам код отмены самоуничтожения лаборатории, и она полностью ваша. Добавлю, что этот комплекс представляет собой интерес как прекрасное убежище от энергии Выброса и остальных опасностей Зоны. Так же внутри него сохранилась масса приборов, снаряжения и материалов, в том числе и оружия, которая будет вам весьма полезным бонусом в условиях Зоны.

Не отвечайте мне на это послание по сети, соблюдайте конспирацию. Ваше согласие я увижу по вашим действиям. В следующий раз я свяжусь с вами тогда, когда вы будете находиться в лаборатории. Надеюсь на взаимовыгодное сотрудничество.

— Так, Пробитый, — начал Козырь, выпустив в свинцовое небо струю дыма, — видишь, как оно бывает, а говорят, что рыбы — немые…

— Ха, только не у меня. У меня любая рыба заговорит, — заулыбался Пробитый.

— Что ж, если это быдло восьмёрку не крутит, то скоро у нас будут башли, а может и серьёзная хаза, — Козырь специально перешёл на феню, так до Пробитого лучше доходил смысл сказанного. — Да, подфартило. Но вот не верю я ему, гнилой он. Что-то он недоговорил. Если бы так просто было бы, чего же он не таскал хабар с этой американской лаборатории? А? Надо бы его ещё испытать. Как следует. Что бы всё сказал — что знает и что не знает. С гарантией.

— Слышь, босс, — Пробитому нравилось так называть Козыря — «босс», так он чувствовал себя не штатной шестёркой одной из многочисленных банд Зоны, а авторитетным гангстером, как в тех американских фильмах, что он смотрел когда-то.

— Ну?

— Давай я Топора позову. Ты же знаешь, что я не очень… Ну, рёбра могу сломать, зубы выбить, бестолковку отремонтировать. Но так, как Топор — я не умею. Он у него запоёт.

— Ладно, зови. Только сам там будь, а то этот отморозок просто Рыбу замесит, пока он хвост не откинет, а что тот разменяет, не запомнит. Да, и потом, что от Рыбы после останется — в расход.

— В "трамплин"?

— Как всегда.

* * *

Отряд отмахал ещё с четверть часа, пока не остановился на привал среди нескольких лежащих в стороне от дороги крупных камней, там и кострище нашлось, и даже принесённые путниками палки и бревна — есть и на чём посидеть и что запалить.

Первым в дозор встал Студент. Пока Леший колдовал над котелком, Зубок и Букса занимались дровами. Андрей не за страх, а за совесть глазел по сторонам, чтобы не допустить незаметного нападения зверья или ещё хуже — человека. Когда еда была готова, Букса быстро расправился со своей порцией и сменил Студента. Андрей протянул Лешему крышку от армейского котелка, что была у него вместо миски. Леший щедро плюхнул в неё гречи с кусочками тушёнки.

— На, ешь, пенсионер несостоявшийся!

Студент уже порядком проголодался, и поэтому первая ложка показалась ему необычайно вкусной.

— Спасибо, Леший, очень вкусно!

— Ну да, есть можно. Сейчас ещё чай заварим, как вода закипит.

Над костром повис видавший виды закопчённый чайник.

После обеда Андрей поудобнее устроился, вытянув ноги в своих любимых туристических ботинках, подошвы которых принялся внимательно рассматривать Леший.

— Интересный у тебя протектор, Студент!

— Ботинки? Это единственное, что осталось от прошлой жизни, да и то, скоро камплык им придёт. А жаль, удобные очень.

— Ага, и следы ты оставляешь, будь здоров, ни с кем не перепутаешь...

Прихлёбывая сладкий, крепко заваренный чай и ощущая сытое тепло, разливающееся по телу, Студент решил «забросить удочку»:

— Слушай, Леший…

— Чего?

— А вот в Зону ходить, я хочу сказать, вглубь Зоны, какое снаряжение иметь надо?

— А ты что, в центральные земли хочешь прогуляться?

— Ну… В общем когда-то надо как-то обустраиваться, не всё уже на Кордоне доброту вашу испытывать.

— Понятно. Отговаривать и пугать тебя не буду, здесь, в Зоне, у каждого свой путь. Но кое-что расскажу.

Леший оперся поудобнее о камень, налил ещё кружку чая. Зубок отошёл к Буксе составить ему компанию.

— В общем так. Дело это крайне серьёзное. И чем дальше от Периметра, тем сложнее и сложнее. Лазить там очень опасно, а сгинуть — без проблем. Прибыль, конечно, тоже велика. Иначе бы туда никто не совался. Правильно ты сказал, снаряжение нужно. Защитный костюм, чтоб и пулю, и радиацию держал. Дыхательный прибор, лучше, конечно, замкнутого цикла. Но можно и противогаз, если не лазить, где химии полно. Детектор навороченный, да не такой как у меня «Медведь», а действительно хороший — «Омега», «Сварог», ну или на крайний случай «Велес». Но он, по-моему, уже барахло.

— А что тогда ты с «Медведем» ходишь?

— Студент, ты знаешь, сколько стоит, этот чёртов «Сварог»? Да и к тому же с таким прибором ходить тоже опасно — из-за него самого запросто пристрелить могут. Я в Зону глубоко не лезу, мне и окраины Периметра хватает. А «Медведь» болты экономит, да и артефакт без детектора гораздо труднее отыскать. Ладно, поехали дальше.

Леший задумчиво отхлебнул уже подстывший чай и продолжил:

— Затем обязательно КПК нужен с картами локаций, и чтоб подключён был к сталкнету.

— Что за локации?

— Локации, от слова «локальный», то есть отдельный. Вся Зона, по крайней мере, что я знаю, катаклизмами разделена на отдельные части, пройти из одной в другую не абы как можно, а только в определённых местах, проходах. Вот как с Кордона на Свалку — через железку не пройти, убьёт. А по тоннелю или под мостом, где вояки — можно. Вот эти куски локациями и называют. Врубаешься?

— А, понятно.

— Иногда кто-нибудь начинает проход блокировать — бандиты, например, или группировки.

— Зачем?

— Как зачем? Дань собирают, ё-моё. В Зоне как в жизни — если есть какая узость, обязательно найдётся мудак, чтобы туда шлагбаум поставить и попытаться нажиться.

— Леший, ты сказал про сеть какую-то.

— Сталкернет? Да это сталкерская сеть. Покрывает всю Зону, по крайней мере, ту часть, где люди появляются. Как работает, не знаю, но тут без местных фокусов с аномалиями не обошлось, никаких вай-файных передатчиков тут нет и прочего джи-эс-эма. Всякая информация передаётся, идёт по сети. Купить, продать, сообщение послать — всякое. Заказы, например. Или предупреждения о Выбросе. Но если у тебя КПК с собой, то ты на экране отображаешься у всех, кто в радиусе полукилометра примерно. Впрочем, как и они у тебя тоже. И трупы, кстати, видны. В виде белых точек. Если КПК работает, пока не сядет аккумулятор. А враги показываются в виде красных, конечно, это по сталкнету передаётся, если группировка враждебная в текущий момент. Удобно. Короче, без КПК и подключения к сети — пропадёшь. Но чтобы в сеть вписаться, ещё попыхтеть надо. Любого Че не подключит. Нужно двух солидных поручителей найти.

— А Че, это кто?

— Че, это вроде бы от Че Гевара, революционер такой был. Мужик так себя назвал, который организовал и запустил сталкнет. Говорят, он тут ещё из первых, кто до самого первого Выброса по науке тут работал. Но самое главное, что он ни под каким кланом или группировкой не находится. Нейтрал. И кстати, никому неизвестно кто он, и где сидит. Иначе, давно бы его захватили и подчинили. Управление такой сетью — это считай полная власть над Зоной. Но ему власть не интересна. Повезло нам с сисадмином, короче. А вот денег он вполне хочет, за сталкнет платить надо.

— Понятно. А из наших у кого КПК есть?

— У Волка. В принципе, он уважаемый в наших местах человек, так что и поручиться за тебя может. Если захочет, конечно.

— Ясненько.

— Оружие, само собой, должно быть не такое, как у нас сейчас. Посолиднее. Длинный ствол желателен с оптикой хорошей, СВД, например. И для ближнего боя тоже. Мне лично «Гроза» нравится, это переделка российского «Гром эс четырнадцать». Слыхал про такое?

— Нет.

— М-да. Ну, увидишь, ни с чем не перепутаешь. Булл-пап, да ещё гранатомёт интегрирован. У Долга они есть, отличные машинки. Но самое главное, самое, Студент! — Леший многозначительно поднял палец. — Тебе нужно найти ветерана, который ходит в центральные земли, и чтоб он тебя взял учеником. И если он тебя не угробит в какой-нибудь хитрой аномалии, или контролёр из тебя консерву не сделает — вот тогда может и получится из тебя толковый сталкер.

Студент приуныл. Всё не так радужно, как ему сначала представлялось. Но, дорогу осилит идущий. Начинать всё равно надо. А там уж как получится.

Пора было уже выдвигаться, чтобы проскочить Свалку до темноты и заночевать на блокпосту у Долга, как объяснил мимоходом Букса.

— Леший, а что за консерва контролёра? — спросил он, накидывая на плечи рюкзак.

— Да как то слышал я байку, что контролёр, если захватывает жертву, то не сразу её убивает. Держит под ментальным полем, типа анестезии, и жрёт по частям. Сначала руки, потом — ноги. Перетягивает жгутом конечность и отгрызает. А человек-то ничего не чувствует, как кукла. Человечина у местной фауны вроде деликатеса, а контролёр, как не самый глупый хищник, экономит и растягивает удовольствие, сука.

От услышанного, у Студента между лопаток пробежал холодок.

— Вот тварь!

— Зона, Студент. Тут чего только нет. Бывает, слушаешь кого-нибудь у костра — ну, думаешь, вот байку сочинил! А потом оказывается, что ещё не всю правду тебе рассказали, во всю правду вообще бы никто не поверил.

Студент только хмыкнул, баек-то он за это время наслушался сотни, только уши развешивай. Ничего, когда-нибудь он и сам сможет удивить.

* * *

Козырь смотрел на то, что осталось от Рыбы после того, как над ним поработал Топор. Зрелище было жуткое, и даже привычный ещё с кавказкой войны Козырь внутренне содрогнулся, а Пробитый, так похоже выбежал из подвала, чтобы проблеваться. Топор был точно больным ублюдком, если получал удовольствие от своей работы.

А он получал, и сейчас стоял рядом, с видом художника, закончившего эпохальное полотно и сбросившего закрывающую холстину картину перед первым зрителем.

— Топор, он что, ласты склеил? — Козырь обвёл взглядом подвал, забрызганный красным. В таком антураже теперь даже не придётся многих долго уговаривать — сами всё скажут, просто поглядев на стены.

— Да, слаб оказался, зараза. Но что надо я разузнал. Эта свинья нас под контролёра хотела подставить, там рядом с лабораторией где-то контроллер крутится, сам он не показывается, работает из далека. Но давит неплохо, Рыба с Цыганом сунулся, еле ноги унесли. Чтоб пройти, нужна отмычка.

Не зря Козырь не доверял Рыбе, ох, не зря! Хотел падла под контроллера подвести. Эх, жаль, что Топор погорячился, надо бы поподробней узнать. Ну, да ладно теперь. А пока надо обдумать всю ту информацию, что удалось выбить из Рыбы за всё время «беседы»:

Семь лет назад Рыба шакалил артефакты на Диких территориях. Как-то раз, он наткнулся на человека в оранжевом комбинезоне учёного с перевёрнутой буквой «У» на шевроне, который был в довольно плохом состоянии. Учёный оказался американцем. Рыбе как-то доводилось работать с группой американских туристов ещё тогда, когда Зона была не закрыта, и поэтому хоть и с трудом, но он понял, что рассказал ему этот человек.

Оказалось, что его зовут Гордон, и он физик из подземной лаборатории Чёрная Гора компании Сиерра. У них что-то произошло, то ли терракт, то ли случайный взрыв, но часть лаборатории обрушилась и заперла находившихся там людей.

Они построили некую машину, с помощью которой попытались выбраться из ловушки. Но что-то пошло не так, и поэтому он получил большую дозу радиации и теперь умирает.

В принципе, у Рыбы был препарат от радиации, который возможно бы и помог, но… Рыбе было очень жаль его тратить на какого-то ботана, а вот заняться мародёрством хотелось сильно — рядом с физиком лежал довольно пухлый кейс.

Поэтому Рыба дождался, пока Гордон перестал дышать, и забрал у него всё, что посчитал нужным. Единственно, что он не взял — хотя и очень хотелось — так это уникальный пистолет Гордона «Чёрный ястреб» и личный КПК. Эти вещи в два счета выдали бы Рыбу, а что кто-нибудь будет расследовать произошедшее в лаборатории, он не сомневался. Но Рыба не хотел, чтобы на него вышли какие-либо серьёзные организации, для мелкого сталкера это не окончится ничем хорошим.

После того, как Рыба обчистил кейс, он оттащил труп Гордона в рядом находящийся тоннель набитый «электрами», написал на КПК Гордона «пережду Выброс в тоннеле», сунул его в карман физика и оставил труп там. Рядом бросил пустой кейс, в котором остался лежать лишь «Чёрный ястреб».

Среди забранных вещей Гордона так же была маленькая флешка, которую Рыба не смог подключить к своему КПК, ведь у его модели не было соответствующего разъёма.

Прошло года два, Рыба приобрёл новый КПК, взамен сломавшегося, и обнаружил на нем нужный разъем. Он вспомнил о флешке. Когда он её отыскал и подключил, то не увидел ничего интересного. На флешке был только дневник какой-то девушки, то ли физички, то ли медички, да и то на английском языке, а Рыба не смог толком перевести и понять его.

Через некоторое время Рыба познакомился со сталкером Цыганом, и они даже совершили несколько совместных рейдов за хабаром. Как-то раз Цыган обмолвился, что знал раньше одного мужика, он был проходчиком и в Зоне работал на строительстве подземных сооружений, которые потом правительство Украины сдавало в аренду иностранным НИИ.

Как-то в шутку он пересказал Цыгану один свой случай — после основного строительства прибыл представитель американского заказчика и потребовал изменения в планах сооружения.

Требовалось засыпать и забетонировать уже сделанную вентшахту, а проложить новую в другом месте, ближе к основному входу. Но американцы не знали, с кем связались. Вместо того, чтобы тратить время и материалы на капитальную заделку вентшахты, украинские рабочие просто отлили внизу перегородку и заложили вентшахту брёвнами сверху, накидав на них земли. Сэкономленные материалы продали на другой объект, а потом ещё и получили от американцев оплату за «выполненные объёмы». Бывший метростроевец показал даже лист сохранившегося у него плана сооружения с обозначенной на нем «засыпанной» шахтой.

Рыбу очень заинтересовал этот план, и он попросил Цыгана раздобыть его, а на удивлённый вопрос, зачем он Рыбе, тот сказал, что собирается найти эту лабораторию и передать бумагу американцам, чтобы войти к ним в доверие и потом работать на них. Откуда он знает про американцев? Как-то раз помогал их экспедиции, познакомился. Вот, даже флешка осталась у него, чувак обронил, а он поднял, надо бы тоже отдать, забыл просто. Цыган согласился раздобыть план, если Рыба даст ему на время флешку, почитать. Так как на ней не было никакой информации, способной навредить Рыбе, тот согласился.

Два дня назад Цыган вышел на связь по радио и назначил встречу на Свалке в условленном месте.

Встреча должна будет состояться уже завтра.

Козырь затоптал окурок. Значит, завтра на Свалке вместо Рыбы Цыган познакомится с ним и его парнями.

Студент механически шагал, думая о своём. Дальнейший путь проходил быстро и молча. Болтать мешали респираторы, которые пришлось надеть, когда вокруг стали возвышаться мерзкие холмы Свалки.

Из рассказов Буксы и Лешего Студент знал, что изначально Свалка — это могильник техники и остатков разнообразных сооружений, которые пришлось захоронить после аварии в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году. После Выброса, перекроившего всю Зону отчуждения, Свалка к своей радиоактивности приобрела ещё много других свойств: заросла всякой мерзостью, на ней поселились мутанты, задрожал воздух над аномалиями.

Много сталкеров кормится в этих местах, собирая недорогие, но зато многочисленные артефакты. Всё бы ничего, да вот развелось тут множество бандитов, которые пытаются поставить Свалку под контроль. Поэтому сейчас Свалка опасна, прежде всего, не аномалиями или мутантами, а именно лихими парнями в черных кожаных плащах и куртках с полосками на рукавах — местный «форс» лихоимцев. Для защиты от них прохода к Бару, группировка Долг держит на Свалке блокпост.

Сталкеры обычно проходят Свалку, сбиваясь в отряды по паре десятков человек. Бандиты редко нападают на большие группы. Леший же решил, наоборот, воспользоваться фактором незаметности их маленького отряда и проскочить по-тихому.

Хозяин Зоны им сегодня благоволил, и без приключений, как раз к закату солнца, они достигли блокпоста Долга.

— А ну стоять! Патроны нынче дорогие, поэтому предупредительного выстрела не будет! — раздался грозный окрик, и группа остановилась перед бетонным укреплением из строительных блоков. Леший поднял руки, показывая мирные намерения, бросил через плечо: — Ждите здесь, я скоро, — и исчез внутри.

Переговоры с караулом завершились быстро, Лешего здесь знали. Он появился сверху ограждения и махнул рукой: — Проходим!

Студент и остальные бродяги вошли внутрь. Андрей увидел, что блокпост представляет собой огороженный, где бетонными блоками, а где просто металлической сеткой и колючей проволокой, квадрат, внутри которого находились ещё три весьма древнего вида строительных вагончика. Грубо сколоченный стол под навесом и очаг, в виде обода колеса грузовика — местная столовая. Защитников же было человек десять, по крайней мере, тех, что находились на виду. Долгари все, как на подбор, оказались высокими крепкими дядьками, одетыми сплошь в чёрную форму. Черными у них было всё — штаны, куртки, разгрузы, штурмовые рюкзаки и прочее снаряжение. Лица многих скрывали маски противогазов, то ли из-за опасения за своё здоровье, то ли просто потому, что они перестали обращать внимание на неудобства от их постоянного ношения. В поведении бойцов чувствовалась военная выправка.

— Слушай, Студент, — тихо сказал Зубок, — ты с долговцами особо не балакай, народ они суровый и резкий, на неприятности можешь быстро нарваться, понял?

— Понял, Зубок.

— Ну, вот и ладушки. И про арты, кстати, ни гу-гу. Не любят они, когда мимо них артефакты таскают.

— Да я и не собирался.

Место для ночёвки им выделили в одном из вагончиков, где были устроены топчаны — не отель Редиссон, но в походных условиях весьма комфортно. Вот только Студенту совсем не спалось. Промаявшись целый час, он всё-таки решил подняться. Накинув куртку, Андрей выбрался за дверь.

Возле навеса горел костёр, вокруг которого сидели и стояли несколько бойцов Долга. Пламя выхватывало из темноты их немного усталые лица. Один из них играл на гитаре и негромко напевал:

Мчали вперёд, забыв слово «страх»,

Братья по крови, со смертью в руках.

Товарищ мой пал, кровь Зоне отдал,

Мы за него отомстим врагам.

Студент, подошёл ближе, чтоб послушать. Его заметили.

— Что встал, как не родной? Иди сюда, не укусим.

Он подошёл, вежливо сказал:

— Добрый вечер! Не будет ничего плохого, если я с вами посижу?

Боец, сидящий справа от гитариста, указал на свободное место у импровизированного столика — перевёрнутого деревянного ящика.

— Нет ничего плохого и ничего хорошего. Всё дело в нашем отношении к происходящему. Будешь? — он потряс откупоренной бутылкой водки.

— Спасибо, немного не помешает.

Боец плеснул пару глотков водки в мутный от времени гранёный стакан и протянул Студенту.

— Давай, махни. Как звать тебя? — плеснул себе, гитаристу, двое других жестами показали, что пропускают.

— Студент.

— Ну, за знакомство, Студент. Давно в Зоне? Как попал?

— Где-то месяцев пять, почти. А попал… По глупости. Рассказывать стыдно.

— Салага ещё. А в Зоне половина по глупости, а половина, — боец чокнулся со Студентом и одним залпом маханул водку, — по службе. Да, бойцы?

Никто не ответил, лишь пара человек невесело ухмыльнулась.

— Меня, кстати, Фёдором зовут, позывной — Пуля. С гитарой — Сварщик, вот Адреналин и Штык, — махнул рукой в сторону товарищей Пуля.

— Пуля дура, Штык — молодец! — сказал Штык. Но, видимо, шутка была такая затёртая, что никто, кроме Студента, не улыбнулся.

— Повякай мне тут… Ну, ещё по одной! Положим на лопатки пузырька! Знаешь, Студент, что мы тут празднуем? Сегодня день рождения моей дочурки, семь лет ей, — он вдруг напрягся, и скрипнул зубами. — Твари. Никогда я её уже не увижу!

— Пуля, да не заводись, и так тошно, — сказал Сварщик и отложил гитару. — У всех у нас кто-то остался там, за Периметром… Желаю твоей дочери счастья, здоровья! Давай, Пуля!

Они снова выпили, занюхали корочками ржаного хлеба. Пустая бутылка полетела в костёр. Студенту сунули в руку банку с тушёнкой и хлеб.

— На, закуси. Что в Баре делать собрался?

— Так-то за покупками пошли, а я лично — не знаю. Я сегодня первый раз за Кордон вышел, ещё ничего тут не видел.

— Смотри, глупостей не совершай, а то у нас быстро — за бруствер и пыщ-пыщ, на корм собакам.

— Да я и не собираюсь, — водочка уже чуть подействовала, и Студент немного расслабился — А вот скажите, мужики, вы ведь опытные люди, с кем мне можно побеседовать про Зону? Я же мало знаю, на Кордоне особо не разгуляешься.

— Крутым сталкером хочешь стать? Эх, молодёжь, вечно лезете туда, куда и снорк не прыгнет. Я тебе такой совет дам: как придёшь на старый Росток, в Бар, по-вашему, найди на нашей базе Моргана. Скажешь, что от Пули. С ним поговори, он многих сталкеров знает, может, чем и поможет. Кстати, разговор с ним пойдёт легче, если ты его смажешь «беленькой», ты меня понимаешь?

— А то, намёк понял. Спасибо, Пуля!

— Давай, может ещё свидимся, Студент.

Студент вернулся в вагончик, забрался в свой спальник. Водочка сработала как снотворное. Вскоре он спал.

С утра выступили, быстро отмахали оставшиеся несколько километров и подошли к баррикаде у бывшего завода Росток, а ныне — базе Долга, больше известной у сталкерского сообщества как Бар.

* * *

Козырь с досады пнул крест, возвышающийся над могилой, тот неожиданно оказался крепче, чем выглядел, свалился лишь противогаз. Упав на землю, он укоризненно блестел стеклянным глазом.

Козырь был разочарован, его всегда бесило, когда продуманные планы что-то нарушало. В этот раз их опередила Зона. Цыгана и его компаньонов кто-то или что-то уничтожило до того, как он до них добрался, и вместе с Цыганом сгинула информация о месте нахождения американской лаборатории.

— Босс, ну что, закапывать? — Пробитый сидел на корточках перед разрытой им ямой, из которой торчал кусок одежды одного из погибших, покрытый бурыми высохшими пятнами крови. То, что здесь находились останки группы Цыгана, не вызывало сомнений. Это место указал на карте Рыба, и это же подтверждал найденный рядом противогазный фильтр с нацарапанным на нём словом «Цыган».

— Мне плевать, — ответил Козырь и действительно плюнул на свежеотсыпанный холмик, который неизвестная похоронная команда даже обложила дёрном.

Козырь не собирался так просто выпускать нежданно свалившуюся на него «тему». Нет, он не из таких, которые бросают начатое сразу, как только появляются первые трудности.

Раз не удалось встретиться с Цыганом, тогда надо бы пообщаться с теми, кто его закопал. Вероятно, они что-нибудь могли узнать по интересующему Козыря делу. Вот только как теперь их найти? Скорее всего, это были сталкеры, раз закопали трупы своих, а с таким щепетильным подходом к захоронению — вон, даже дёрна не поленились нарезать, — это сталкеры с Кордона.

Дёрн. Вот здесь они его брали. Козырь подошёл к месту, где чернела земля, достал портсигар с папиросами, которыми дорожил и которые курил только тогда, когда требовалось подумать и прикинуть шансы.

Вытащил одну, покрутил между пальцами, разминая табак, привычно смял гильзу и затянулся. Итак, что мы имеем… Во-первых, Цыган идёт на стрелку с Рыбой. Останавливается здесь, где договорились встретиться. Во-вторых, их тут кончает стая слепышей, вон, собачьи трупы возле дома лежат. В-третьих, кто-то, проходя мимо, обнаружил это побоище и захоронил останки, предварительно забрав всё ценное, конечно.

Отсюда только две дороги — либо к Бару, либо к проходу на Кордон. Эх, узнать бы точно, куда они пошли…

И тут Козырь обратил внимание на чёткий, отлично сохранившийся след от ботинка. Неизвестный, забирая дёрн, наступил левой ногой в жирный чернобыльский чернозём, оставив отменный отпечаток.

Самое главное, что протектор его обуви был необычен для Зоны. Дело в том, что ботинок с таким рисунком в Зоне практически не у кого нет. Особенно характерны были два кольца на отпечатке каблука. Всё потому, что сталкеры, да и остальные группировки предпочитали носить обувь на подошве «Вайбрам Зониплас».

Только эта обувь гарантировала, что ты останешься с пальцами на ногах, если наступишь в кисельную лужицу «студня». А этого добра в некоторых местах было достаточно.

Значит, что, по крайней мере, один из неизвестных сталкеров — новичок, не успел ещё обзавестись нормальной обувкой, донашивает то, в чем попал в Зону. И по этим приметам — сталкер-новичок в дурацких ботинках — его будет найти достаточно просто. Теперь надо понять, куда он направился. И, кстати, он был не один, естественно, минимум с ним было ещё двое-трое. Надо бы поискать следы…

— Так, Пробитый, Топор, стойте здесь, да смотрите в оба,— Козырь решил пройти по дороге в одну и в другую сторону от руин, посмотреть на обочине, вдруг повезёт и там что-то есть.

Пройдя в сторону, ведущую к Бару, он ничего не нашёл, так как сталкеры, или кто они были, видно сразу вышли на асфальт. Зато пройдя двести шагов в сторону Кордона, Козырь обнаружил несколько чётких отпечатков «фраерских» ботинок, и все они указывали, что их обладатель двигался в сторону Бара.

* * *

Когда-то это была старая территория завода Росток, с прижавшимся к нему посёлком городского типа. Слабые постройки двух и трёхэтажных домов давно развалились, превратившись в бесформенные кучи строительного мусора, а вот заводские корпуса и сооружения строили на совесть и бетона на них не жалели. Если не считать того, что на всём заводе не осталось почти ни одного целого стекла, и давно уже были сожжены деревянные части зданий — двери, рамы, доски перекрытий, то всё остальное было в полном порядке.

Ещё семь лет назад капитан Ткаченко, основатель группировки Долг, со своими парнями зачистили от мутантов эту территорию и удерживают её с тех пор. Со временем старый Росток превратился в оазис посреди кошмаров Зоны. Много укрытий от непогоды в обширных цехах и почти полное отсутствие аномалий, всего один «трамплин», сделали завод желанным местом отдыха.

В глубоком и просторном подземелье какой-то ушлый сталкер с разрешения Ткаченко открыл знаменитый на всю Зону бар «100 Рентген», где можно не только выпить и перекусить что-то отличное от обычных концентратов или армейских сухпайков, но и продать имеющиеся товары, получить задание или приобрести информацию.

Долг жёстко следил за порядком на его территории и сурово карал за любые нарушающие покой и безопасность проступки.

Всякого-любого на старый Росток, или как его просто называют сталкеры «Бар», не пропускают. Долг не любит неожиданностей. Они легко прошли через блокпост на Свалке только потому, что у Лешего и Буксы были хорошие отношения с группировкой: в прошлом они не раз помогали ей в разных щекотливых делах.

Всё это по дороге поведал Студенту Вася Зубок, в те нечастые моменты, когда можно было стянуть с лица мокрую от пота резиновую маску респиратора.

Студент разрядил и с облегчением уложил в рюкзак осточертевшее за время перехода оружие — ходить с открытыми стволами по территории запрещалось, — и с интересом оглядывал окружающие его здания и встречных людей.

Он отвык уже за несколько месяцев от такого их количества, ведь на Кордоне они жили небольшой общиной, всего пятнадцать человек, и Студент даже с закрытыми глазами мог сказать, как кто выглядит, во что одет и где в данный момент. А тут такое разнообразие свежих впечатлений… Было много интересного, ведь каждый сталкер подгонял снаряжение под себя, и на каждом лежала печать его индивидуальности. Студент смотрел во все глаза, и было на что! Одних только противогазов и других приборов как российского, украинского, так и иностранного производства всех форм и видов было так много, что казалось в этом невозможно разобраться. Здесь воздух был достаточно чистым, чтобы опасаться, но многие сталкеры по привычке навешивали маски себе под специальный пришитый погончик на левом плече, выставляя их напоказ.

У студента было такое же ощущение, как в тот раз, когда его, выросшего в маленьком городке, привезли из военкомата в Новосибирск. И пока они шли нескладным строем новобранцев от вокзала к распределителю, он так же крутил головой во все стороны, рассматривая большой город.

Между тем, Леший уверенно вёл маленький отряд между корпусов в одно, только ему известное, место. Наконец, они пришли. Довольно высокое и просторное помещение с практически целой — хвала советским строителям — шиферной крышей, через которую кое-где и пробивались пятнышки светлого неба, но это была сущая ерунда.

— Вот тут расположимся, мы тут всегда стоим. Повезло, что свободно, — скинув рюкзак на бетонный пол, широким жестом радушного хозяина Леший обвёл угол помещения.

— Вот засранцы, опять за собой плохо убрали, — Букса пнул ногой чей-то противогазный фильтр, видимо прошлых постояльцев.

— Одна свинья может испортить труд тысячи чистюль, ты же знаешь, — беззаботно сказал Зубок. — Сейчас мы тут порядочек наведём со Студентом, Точно?

— Да не вопрос. Я пойду, наломаю веток на веник, тут куст недалеко растёт.

Когда Студент вернулся с эрзац-веником в руке, он увидел, что к ним присоединились ещё три сталкера. Судя по дружеским жестам Буксы и Зубка, это были знакомые мужики.

— Вот, знакомитесь, ребята, это наша смена, так сказать. Студент, — представил Зубок подошедшего Андрея.

— Какой курс? — улыбнулся и протянул руку человек в комбинезоне «Берёзка», когда-то таком популярным у военных десантников. — Шустрый.

— Ещё первый, — немного смущённо Андрей ответил всем на рукопожатия.

— Воробей.

— Толик. Но это позывной, настоящее имя у меня другое.

— Какое?

— Анатолий!

Воробей был коротко стрижен, на брезентовой куртке красовалась уже сильно выцветшая нашивка «Одиночка», синий круг на белом квадрате. Пару лет назад на Янтаре можно было взять эти шевроны, которые по идее указывали на то, что сталкер сотрудничает с официальными представителями госслужб в Зоне. Что якобы должно добавить безопасности при встрече с военными или Долгом. Но особо на них внимание никто не обращал. Зато привлекал взгляд хоть и сильно потёртый и со следами ремонта на складном прикладе, но зато настоящий «Вал» — автомат бесшумной и беспламенной стрельбы.

Толик же был одет в гражданские светло-коричневые туристические ботинки, ядовито-зелёного цвета брюки, скорее всего, от промышленной спецовки. Брезентовый анорак, и РПС завершал комплект. За спиной болтался странный автомат — по виду АК-47, но с удивительно длинным, как у трёхлинейки, стволом. Оружие было, впрочем, таким поношенным, что синие полосы изоленты, то тут, то там, на нем смотрелась весьма органично.

— Мужики, это хорошо, что мы вас встретили. Вы сюда по делам, или как? — спросил Шустрый.

— На закупки, сдать надо хабар, патроны, то — сё.

— Значит, по времени вы не ограничены? Есть халтурка, нам помочь.

— Говори, что надо сделать.

Шустрый в общих чертах рассказал, что они подрядись сопроводить караван с научным оборудованием к Янтарю. Обычно эту работу выполняют либо «долговцы», либо военсталы. Но сейчас у тех и у других появились дела в Зоне — «Долг» затеял очередную войнушку со «Свободой», а чем конкретно заняты военсталы, никто не знает. Ходят слухи, что это связано с недавним «выносом» военных с территории НИИ «Агропром». Бойцов лишних нет, поэтому «апельсины» — так называют учёных сталкеры за их оранжевые защитные комбинезоны, обратились через сталкнет к одиночкам. После подобия некоторого тендера победила группа Шустрого. Вот только народа у него не хватает, чтобы быть уверенным в успехе операции. Леший же сразу смекнул, что Воробью ни сколько нужны бойцы, сколько носильщики — шерпы. Но, в принципе, он не видел проблемы, чтобы заработать, перетаскивая груз.

— Очень интересно, Шустрый. Вот что, вы тут с нами остановитесь? Места много. Нам надо хабар сдать, да с Волком связаться, предупредить, что задерживаемся. Вечером окончательный ответ, годится?

— Лады. Будем на вас рассчитывать.

По дороге к бару Леший, Зубок и Букса обсуждали подробности предстоящего похода и сколько можно заломить с Шустрого.

— Этот всяко в накладе не останется, такой шустрый этот Шустрый, — Букса был за то, чтоб зарядить по максимуму.

Студент участия в разговоре не принимал, так как ему предстояло остаться в Ростоке и ожидать возвращения. Он сначала, было, расстроился, но потом, поразмыслив, что у него будет время, как следует тут всё осмотреть, встретиться с Морганом и вообще, отдохнуть, то повеселел. Он не догадывался, что это Леший уговорил мужиков оставить Студента в Баре, «что-то у меня плохое предчувствие, пусть лучше здесь поторчит».

Они сдали заготовленные на Кордоне части животных какому-то скользкому типу, получили от него тощую пачку казначейских, после чего пошли в «100 Рентген».

Найденные в месте гибели неизвестных обрезы и пистолеты, а так же «медузы» после недолгого торга перешли к бармену. На столе перед ними появилась бутылка водки и немудрящая еда — консервированные огурцы, гречневая каша с тушёнкой, да нарезанная крупными ломтями полукопчёная колбаса, которую сталкеры любовно называли «хобот снорка». Букса разделил полученные деньги. Студент покрутил в руках пачку красных червонцев.

— Что можно взять на это? Сколько детектор стоит?

— На детектор не хватит, а вот патронов и бинтов можешь подкупить. А вообще попроси у бармена прайс-лист, да изучай.

— А, ладно, завтра! Сегодня отдыхать!

— И то дело. Были бы деньги, а потратить всегда найдётся на что.

Выпили. Закусили. По всему выходило, что придётся ждать — бармен сказал, что давно не было завоза из-за Периметра, он ждёт поставку через три дня. Привезут много боеприпасов и снаряжения.

— Ну, одно к другому складывается, — сказал Зубок, жуя галету с кружком колбасы. — За одно и денежек поднимем на караване, больше товара можно будет взять.

— Всё, пошли к ребятам Шустрого. С ними ещё посидим, — Леший махнул рукой, — Студент, скажи бармену, чтоб собрал нам жратвы с собой, на семерых, закусона всякого и, — он щёлкнул себя по кадыку, — «этого дела».

— А как его зовут?

— Кого? Бармена? Его зовут Бармен...

Лоуренс Ривз, полковник морской пехоты в отставке, а ныне офицер ЧВК «Финикс», боялся летать на вертолётах, но в этом не признавался даже самому себе. Лишь только мелкие капельки пота, выступающие на лбу, могли выдать его страх внимательному человеку.

А в этот раз всё ещё хуже — они летели не просто на вертолёте, это был чёртов русский МИ-17, который склепали на коленке при свете лучины в далёкой Сайберии, по крайней мере, полковнику так казалось, пока с грохотом и лязгом машина неслась над вечно осенними пейзажами Зоны отчуждения. Замеченная при посадке облупившаяся краска на бортах машины и многочисленные вмятины не добавили ему оптимизма.

Ривз провёл рукой по ёжику седых волос, нацепил на ухо крючок гарнитуры со свисающей пружинкой витого шнура, — Ривз не доверял новомодным беспроводным гарнитурам, — и натянул подшлемник. В брюхе русского винтокрыла было прохладно.

Его подчинённые — лейтенант Дойл и сержант Маркус, казалось, вообще не интересовался происходящим. Дойл спал или делал такой вид, а Маркус отрешённо листал очень затёртый порножурнал, который он стащил из аэродромной технички, пока они маялись в ожидании разрешения на вылет.

Полковник Ривз почему-то именно сейчас остро жалел, что согласился на эту миссию. Очень подозрительна вся эта чёртова секретность, окружающая Зону и любую информацию, что связана с ней. Ривз был сильно удивлён, когда не смог добыть и крупицы информации помимо того, что ему дали на брифинге. Все, кто ему попадался, имели к Зоне лишь косвенное отношение, и никого, кто бы там побывал и недавно вернулся. В конце концов он нашёл одного человека, который пять лет назад был за Периметром, но этот человек имел такую подписку о неразглашении, которую не брали, наверное, и у участников проекта «Манхеттен».

В итоге Ривзу пришлось нарушить своё правило — перед любой высадкой в незнакомой стране пообщаться с теми, кто хорошо разбирался, что происходит на месте, будь это хоть турист или монашка из Армии Спасения. Всегда можно узнать о разных местных мелочах, которые могут оказаться крайне важными или даже стоить жизни. Но в данном случае, не смотря на отличный бюджет и более чем достойную оплату, полковник чувствовал, что ему многое не договаривают.

Последние годы он провёл в глуши, занимаясь специфическими своими делами, и мало следил за событиями в мире, а особенно, в Восточной Европе. Так, слышал краем уха, о образовании некоей Зоны, которая взята под охрану силами ООН, что доблестные учёные днём и ночью, рискуя здоровьем, занимаются поиском каких-то невероятных предметов и изучают различную мутировавшую живность.

Перед заданием инструкторы прояснили ему кое-какие вопросы. В Зоне учёные были далеко не одни, ещё там находилась масса не то повстанцев, не то «джентльменов удачи».

В целом, ситуация в Зоне представлялась ему похожей на ту африканскую дыру, из которой он, завершив миссию, еле унёс ноги, как раз за день до захвата трона крошечной Зулумбии сумасшедшим диктатором Нгонгой.

Маленькое, тихое банановое королевство, где десять лет назад обнаружили золото, сразу превратилось в поле битвы спецслужб транснациональных корпораций. Туда устремились и беспринципные отбросы со всего мира, и заварилась кровавая каша. Ривз, со своим «Революционном эскадроном смерти», был не самым последним её ингредиентом, одновременно работая на компанию и на ЦРУ. Полковник многое бы дал, чтобы никто и никогда не узнал о его некоторых щекотливых делишках во славу дяди Сэма, и сколько сотен скелетов сейчас догнивают в заброшенных старательских штольнях...

. Боевики, военные, старатели, оружие, кровь. А ещё банды, делящие бизнес, крышующие старателей и ведущие войну друг с другом. Всё это было полковнику знакомо, и в такой обстановке он чувствовал себя как рыба в воде. В Зулумбии они неплохо повеселились, это уж точно.

Здесь тоже есть свои старатели, которых смешно, для американского уха, называют «сталкерами». Есть банды и своё «золото» — какие-то «артефакты», в которых крайне заинтересованы за пределами Зоны. И это значит, что по большому счету — ничего не меняется.

И всё же, пора завязывать. Возраст уже не тот, реакция. Только огромный опыт и выручает. Всё, этот раз будет последним. С учётом оплаты в случае успеха миссии, счёт в банке станет достаточно велик, чтобы можно было послать всё к чертям собачьим и купить вожделенный островок с трёхэтажной виллой и белоснежной яхтой у причала. И завести там десяток молоденьких служанок, что не будут против маленьких шалостей их белого господина.

Ривз, что бы отвлечься от мечтаний, ещё раз мысленно пробежался по основным этапам своего задания.

Итак, следящие от США парни из отдела технической разведки и мониторинга Зоны, перехватили сообщение одного из сталкеров, что у него имеется информация об утерянном лабораторном комплексе «Чёрная Гора». После она подтвердилась через одного из агентов, была даже получена информация с флешки одного из сотрудников лаборатории.

Комплекс «Чёрная Гора» был филиалом американской компании «Сиерра», которая, в свою очередь, входила в корпорацию «DARPA», где занимались самыми перспективными разработками, способными изменить мировой баланс сил.

Шесть лет назад в комплексе произошёл взрыв или что-то подобное, два входа в подземную часть, основной и запасной, оказались завалены. Вручную разобрать завал и пробиться внутрь невозможно, а использовать специальную технику не позволяют местные условия.

Посланная группа спасателей бесследно пропала, а наёмники из местных так ничего и не нашли. Полковнику показали аэрофотоснимки объекта, на которых ясно было видно обрушение подземной части комплекса, как раз той, где находились оба выхода.

На обнаруженной флешке последняя запись была датирована несколькими днями позднее произошедшего взрыва. Значит, кто-то всё-таки смог покинуть лабораторию, а из этого следует, что была также возможность туда проникнуть.

Судя по информации на флешке, в лаборатории перед взрывом были сделаны фантастические открытия, и что если там вообще что-нибудь уцелело… Нельзя было упускать момент.

После взрыва не было никакой информации о лаборатории, словно её не существовало. Агенты через местный клан торговцев дали задание — найти любые сведения о пропавших учёных. Те, в свою очередь, известили сталкеров. И вот, наконец, получен первый результат — сталкер Цыган обнаружил у сталкера Рыбы флеш-накопитель принадлежащий сотруднику Кристине Марисэ, физику-теоретику и нейрофизиологу «Сиерры». Вот поэтому и была срочно организована экспедиция в Зону, нужно срочно найти этого Рыбу и вытрясти из него всё, что он знает.

Пилот жестом показал: «снижаемся». И действительно, вертолёт снизился, завис над подходящей поляной. Вниз упали тросы, и Маркус, пулемётчик, первый скользнул в жёсткую бурую траву Зоны, с «Миними-пара» наперевес. Пора было начинать работу.

* * *

Студент проснулся рано утром, его разбудили сборы Лешего, Шустрого и остальных. Полежал немного, пытаясь удержать ускользающие обрывки сна: опять приснилась кошка, он бежал за ней по каким-то длинным коридорам, потом была дверь, а за ней — статуя обнажённой стройной девушки из полированного серебра, стоявшей на небольшом постаменте, вокруг которого хлюпал зелёный, светящийся кисель «студня». Постамент медленно погружался в студень. Статуя вдруг ожила и что-то бросила ему в руки. Поймав предмет он понял, что это — КПК. На чёрном экране его светились цифры 069866. «Переверни!» — крикнула звонким, как серебряный колокольчик голосом статуя, и на этом он проснулся.

Из спальника было лень вылезать, но Букса дружелюбным пинком всё же заставил это сделать.

— Студент, вот тебе все наши денежки, на хранение. Нам с собой в рейд тащить их не к чему. Хочешь — сам носи, а хочешь — Бармену сдай. Он сохранит, так многие сталкеры делают. Мы налегке пойдём, поэтому снаряга лишняя тоже здесь останется, присмотри, — дал инструкции Леший. — Кстати, снарягу тоже можешь сдать, там над входом в «100 Рентген» есть каморка, и мужик сидит, это типа камеры хранения. Сутки — рублей двести. Но тогда за свой счёт.

Потом выступил Букса:

— Короче, смотри тут, не безобразь! И главное, не связывайся здесь ни с кем, народ тут разный, влипнешь ещё в проблемы…

— Да ладно, Букса, что ты мне как малому, — Студент почесал пониже спины и зевнул. — Вы там аккуратнее, ладно?

Васька Зубок просто пожал руку и хлопнул по плечу: — Ну, всё, пока!

— Ни пуха…

— К чёрту!

Попрощавшись со всеми, Студент вышел на улицу, посмотреть на уходящих друзей. И смотрел до тех пор, пока утренний туман не скрыл в серой пелене фигуру замыкающего. Было немного не по себе, вдруг, что с ними произойдёт, и он останется на Ростоке один? Но вообще, что может произойти с такими зубрами? В конце концов, он подавил ненужное беспокойство, помочился на серую бетонную стенку и опять залез в спальник.

Второй раз Андрей проснулся уже в полдень, потянулся сладко, наслаждаясь временно наступившей свободой — никто им не командует, и никуда не надо идти — ни на охоту, ни на работы. Красота! Прикинул планы на день: главное — встретиться с Морганом, разузнать у него о сталкерах, которые могут взять ученика, и помочь разобраться с найденным серебристым цилиндром.

Пуля посоветовал идти к Моргану с бутылкой, а это надо делать ближе к вечеру. «Не думаю, что Морган начнёт глаз заливать прямо с утра», — размышлял Студент, разогревая паёк на таблетке сухого горючего. Время ещё было и на осмотр комплекса Росток, и на заход в «100 Рентген». А там — сдать денежки Бармену, прикупить у него водки и, кстати, ознакомиться с ценами.

Студент затащил рюкзаки своей команды в «камеру хранения». Дэвид, седой молчаливый мужик с протезами вместо обеих ног, принял груз, сунул на одну из многих полок и выдал металлический жетон с номером. После чего Андрей спустился по бетонным ступеням в бар.

Сейчас в баре было почти пусто и довольно темно. «Восемь метров под землёй, — вспомнил Студент слова Буксы. — Отличное место переждать Выброс, но во время Выброса бар набит посетителями как бочка — селёдкой».

— Ну, поздорову, хлопец, как тебя там? — Бармен, дядька лет пятидесяти, короткие волосы ёжиком, на теле овчинная жилетка мехом внутрь, а на пальцах обеих рук татуировка «АННА», занимался классическим делом своей братии — протирал салфеткой стаканы, время от времени дыша в них и рассматривая на свет.

— Здравствуйте, меня звать Студент.

— Студент, значит, — повторил Бармен. — Пожрать, выпить или как?

— Деньги можно у вас на хранение оставить?

— Можно. До трёх дней — сто рублей, а потом один процент с суммы за каждые десять дней. Но не меньше сотки.

— Ага, годится.

Уладили формальности, коих было всего ничего — Бармен пересчитал пачки советских червонцев и четвертных, записал сумму в толстую книгу и выдал Студенту расписку.

— Я всех, кто мне деньгу сдаёт, помню и в лицо, и по именам, но это так, на всякий случай, — пояснил он..

— А если кто другой придёт с этой бумажкой?

— Боишься? Правильно делаешь. Но ты не волнуйся, я не выдаю вклады на предъявителя. Если только ты сам укажешь кому ещё.

— Впиши ещё Лешего, Буксу и Ваську Зубка.

Бармен записал, вопросительно посмотрел на Студента. Тот понял, что если бы не пустой зал, вряд ли бы Бармен с ним возился так обстоятельно. Наверное, ему было просто скучно.

— Что ещё?

— Мне бы цены посмотреть на товары, да пожрать чего-нибудь.

Бармен весело хмыкнул, пожал плечами и подал несколько довольно засаленных и помятых листков бумаги, скреплённых скобкой.— Вот тебе прайс-лист, изучай. Но только вернёшь потом, у меня тут не типография! Пожрать, как всегда, гречка с тушёнкой. Чай. Ещё есть квашеная капуста. Но она только с водкой в комплекте.

— Не, мне пока не надо капусты.

Студент занял один из свободных столиков. Вскоре на нём появился небольшой, с помятыми боками жестяной чайник, из-под крышки которого шёл ароматный парок, хлеб и алюминиевая армейская миска с кашей. Всё это принёс худой и прыщавый парень лет двадцати двух, работавший у бармена официантом и кухонным рабочим.

Студент пробежал глазами по страничке «Детекторы и запчасти к ним». Цены на приборы, мягко говоря, не радовали. По всему выходило, что на приличный детектор придётся копить неприлично долго.

Не успел разочарованный Студент отхлебнуть и глоток чая, как напротив него на скрипнувший стул плюхнулась рыхлая, жирная фигура в чёрной, но заляпанной чем-то пищевым форме «Долга» и, дыхнув перегаром и чесноком, пьяно рявкнула:

— Кто такой? Почему не знаю?!

— Здравствуйте, я тут новенький. Звать Студентом.

Толстяк вылупился на него, как удав на кролика, которого он собирается съесть, но не сейчас, а непременно потом.

— Новенький, значит? Крыша есть?

— Чего? — ошарашенно спросил Студент.

— Кому платишь, я спрашиваю, а?

— Я не знаю… У нас такими вопросами Волк заведует, наверное. Я с Лешим пришёл с Кордона…

Рядом появился Бармен и, обтирая руки о фартук, сказал:

— Бром, чего ты к парню пристал? Давай-ка лучше накати стаканчик за счёт заведения. Лешего я знаю хорошо, и у него всё в порядке с делами.

Бром поднял красные пьяные глаза на Бармена.

— Ба-а-а-рмен, рожа ты протокольная… Ладно, неси рюмочку. Эх, Студент… Нам ли быть в печали.

Бром залпом осушил стакан и вытер рот лоснящимся чёрным рукавом формы, а после, не спрашивая Студента, схватил его миску и закусил несколькими ложками каши, роняя с уголков губ слюну в тарелку.

«Вот и пообедал», — подумал Студент и пододвинул тарелку ближе к Брому.

— Угощайтесь, пожалуйста.

Тот посмотрел на Студента осоловевшим взглядом, видно мысли Брома уже были далеко.

Долгарь был пьян вдрызг. И от него можно было ожидать что угодно. Может, к примеру, достать пистолет из кобуры да пристрелить на месте, и ничего ему за это не будет. Росток — база «Долга» и на ней они господа и боги. «Нужно было срочно сбить мысли Брома в какое-нибудь конструктивное русло, да и вообще, неплохо бы воспользоваться неадекватным состоянием бойца для проникновения к нему на базу», — про себя улыбнулся Студент. План пока ещё не созрел, но где-то в общих чертах… У Студент получил огромный опыт общения, с сильными мира сего, на различных "корпоративах" и выбивания у них различных «ништяков» для родной фирмы. Сначала надо втереться в доверие, а с пьяными это довольно просто, если конечно знаешь на какие точки давить.

— Бром, а вы знаете Моргана?

— Моргана знаю. А зачем он тебе?

— Да Пуля с блокпоста Свалки просил Моргану передать кое-что.

— Вот как, а ты парень не простой, а? Что ж ты молчал, что Моргана и Пулю знаешь?

Студент решил развить тему:

— Да, между прочим, когда я с Пулей бухал, мы день рождения дочки его отмечали, кстати… Ну вот мне и Штык, значит, и говорит — будешь в баре, увидишь Брома, передай ему привет!

Бром от умиления пустил пьяную слезу.

— Что, прям так и сказали? Корефан он мой! Знаешь, какие мы с ним… др-р-руганы! — он сжал два кулака и постучал ими друг о друга.

Андрею показалось, что сейчас Бром полезет к нему целоваться.

 — Надо за знакомство! — сказал он, чтоб отвлечь пьянчугу. Кажется, получилось.

— Ба-а-а-а-ар-м-е-н! — взревел как пожарная машина Бром, так, что Студент чуть не свалился с колченогой табуретки под стол. — Водки неси!

— Сейчас, Бром! — бармен взял бутылку и стаканы, а сам показал Студенту глазами — мол, подойди, есть разговор. Студент намёк уловил.

— Бром, я сейчас. Что-то припёрло, пять секунд.

— Ну, давай, давай…

Бармен завёл Андрея за стойку, так, чтоб их скрыло от Брома.

— Слушай, Бром опять надрался до непотребства, а скоро народ начнёт собираться. Дело может до стрельбы дойти, а оно мне тут надо?

— И какие предложения?

— Короче, ты я вижу с ним тиби-тиби, отведи его домой, на базу, пока он ещё ходить может более — менее.

— Хм…

— За мной не заржавеет. Вот, можешь водки бесплатно взять.

— Да зачем, я всё равно хотел затариться, в гости собираюсь. Вы мне лучше потом скидочку какую сделаете, окей?

— Хитёр, бобёр! Ладно, по рукам. А капусты я тебе всё равно дам, презент от фирмы. Только уведи его, от греха.

— Договорились!

Студент вернулся к Брому, налил ему и себе чуть, чокнулся и стал развивать тему, что, мол-де, тут душно и неба не видать, а на улице хорошо-то как, и всё в таком духе, поворачивая реплики Брома так, словно это Бром его тащит на улицу из вонючего бара. В общем, дело было не хитрое, для опытного бывшего офисного работника среднего звена. Брома между тем накрыло ещё больше. Он совсем стал раскладной и в любую минуту мог сползти с табурета под стол. Привести его на базу — это отличный предлог как-то пройти к Моргану. И бармену хорошо — двух зайцев одним выстрелом. Этот план Андрей и решил претворить в жизнь.

Студент рассчитался с Барменом, взял пару бутылок водки, порадовавшись, что у его куртки боковые карманы достаточно глубоки, чтобы пузыри там уютно устроились. Бармен сунул ему завязанный узелком обещанный пакет с квашеной капустой.

— Ну, заходи, как сможешь!

— Конечно! Я ещё прайс-лист ваш не прочитал!

Они поднялись наверх, в лицо пахнуло свежим прохладным воздухом, который хотелось вдохнуть поглубже, выгоняя из лёгких спёртый воздух бара, насыщенный тёплой влагой, запахами еды, табачной вонью и парами водки.

Смеркалось, но глаза быстро обвыкли, и ещё можно было различать детали.

Не успел Студент и Бром отойти от Бара и двух десятков шагов, как тот вдруг остановился.

— Слышь, Студент, возвращаемся.

— Почему, Бром?

— Я на столе пистолет свой оставил.

Студент представил, как они пойдут по лестнице вниз, а потом опять тащить Брома наверх. Перспектива не радовала.

— Бром, подождёшь здесь, а я мухой метнусь за твоим пистолетом. Ты где конкретно его оставил?

— Там, в углу, где я сначала сидел. В кобуре он лежит.

Студент, в душе костеря Брома, бросился вниз. Возвращаться — это дурная примета.

В баре он осмотрел то место, где сидел Бром. Пистолета не было.

— Не это ищешь? — бармен поднял над головой кобуру.

— Ага! Бром, скотина пьяная, оставил.

— И вот что, ты к Долгу идёшь, оставь своё оружие у меня. Не любят они этого, могут конфисковать и в морду дать.

— Ладно, — Студент снял кобуру с пистолетом, прямо вместе с ремнём и передал Бармену. — Всё, я готов! Ну, может, ещё зайду.

Бармен в ответ только махнул рукой.

* * *

Первым делом Козырь решил заскочить в Бар. Где, как не в «сотке», можно навести справки, если ты что-то ищешь.

Козырь шёл привычной дорогой, лавируя в проходах между безликими бетонными стенами. Ещё пара поворотов, и он окажется под знакомой вывеской «100 РЕНТГЕН», а там по ступеням вниз, в бывшее бомбоубежище бывшего завода «Росток».

Козырь шёл тихо, и не смотря на то, что уже опустились глубокие сумерки, фонарик не зажигал. Дорогу он знал, не к чему было заранее объявлять о своём появлении, ведь луч фонаря в темноте подобен крику в тишине — на тебя обратят внимание даже те, кому нет никакого дела.

Вот поэтому, когда он, чуть появившись из-за поворота, попал под тёплую струю мочи, тона секунду опешил, и хоть инстинктивно отскочил обратно за угол, ему понадобилась ещё одна секунда, чтобы осознать произошедшее. Его обоссали! Его, Козыря, человека, которому отнять жизнь, что выкурить папиросу, встречи с которым бояться сотни людей в округе, обоссал какой-то пьяный недоумок. Ну, сейчас этому уроду конец, захлебнётся собственной кровью.

Однако, надо посмотреть получше. Во-первых, там может быть несколько человек, во-вторых, могут быть свидетели того, что Козырь собрался сделать с наглецом.

Козырь достал из кармана маленькую палочку фонарика — свет его тусклый, и луч не широк, как раз то, что надо. Включил и вышел из-за угла.

Луч фонарика упал на фигуру толстяка в чёрной форме «Долга», который одной рукой опирался на стену, а другой пытался застегнуть ширинку.

— Ну что, мудила, обоссался? — в полголоса спросил его Козырь, и интонации его не предвещали ничего хорошего.

— Тебе что надо, мужик? В рыло хочешь? Ф-фонарик, и-к, убрал! — повернув осоловелое лицо и пьяно растягивая слова, ответил долговец.

Козырь быстро оценил обстановку — пьяный один и, похоже, без оружия. Жаль, что придётся убивать долговца. Завтра, если его хватятся, такой шмон тут начнётся, так будут сталкерьё строить, что мама не горюй. Ну, тело то он припрячет в одном из цехов, шифером закидает и другим мусором, может и несколько дней пролежит, а там он с Ростока свалит. Тут, конечно, народа немало тусуется, но и не так много, чтобы за день-два в поисках фраера, в ботинках с колечками, не управиться. Но не оставлять же в живых этого баклана, Козырь потом себя уважать не будет. Бандит привычным движением погасил фонарик и сунул его в карман. Сейчас ему понадобится свободная рука, зажать рот и откинуть голову жертвы назад, открывая шею.

— Что мне надо? Сейчас узнаешь, — Козырь сделал шаг вперёд и одновременно потянул правой рукой из расположенных на спине, в районе поясницы, ножен свой любимый «Грин Берет», предвкушая как остро отточенное лезвие пройдёт по трахее жирдяя.

Вдруг впереди из темноты раздался голос:

— Не советую.

В подтверждение сказанного в наступившей тишине явственно прозвучал звук взводимого курка ПМ-а.

— Ладно, ладно, твоя взяла! — Козырь убрал ладонь с ножа и поднял обе руки вверх, демонстрируя миролюбие. — Я же только попугать хотел, поучить товарища хорошим манерам…

Козырь, ожидая окрика «стоять» или «мордой в землю», всё же медленно развернулся к новому противнику. Быстро оценил — молодой парень, довольно крепкий на вид, не похоже, что пьян — и по голосу и по тому, как он себя держал. Особенно ему не понравилось манера удерживать пистолет — было видно, что парнишка учился у спеца. И ещё Козырь заметил, что его новый оппонент не желал бы продолжения конфликта и тоже избегает лишней шумихи.

— Ладно, пошутили и разошлись, — сказал Козырь, — убери ва… пистолет.

— Давай, проходи, не задерживайся, — парень ткнул в сторону стволом.

— Ну-ну, увидимся ещё, сталкер!

Козырь прошёл вперёд, свернул и оказался перед ступенями Бара. Он был в ярости, которая не нашедшей выхода, и решил, что обязательно найдёт этого пацана, и пусть тот пожалеет, что встал у него на пути.

Пацана, пацана… что-то крутилось в голове, какая-то зацепочка. Не из тех ли этот пацан, что зарыли Цыгана? Эх, на ботинки внимания не обратил. Но ничего, там, где он стоял, была грязь… Должен был остаться след. Надо проверить.

Козырь вернулся к тому месту, где недавно разыгралась вся сцена. Присел на корточки и посветил фонариком. В чёрной, похожей на пластилин грязи отпечатался след с двумя кругами на каблуке.

Что ж, пьянчуге-долговцу можно даже сказать спасибо. Если бы не он, то наверняка разошлись бы они в темных сумерках, а после — как карта бы легла. А тут сама Зона, видать, помогает. Теперь Козырь точно знал, что нужные ему люди, по крайней мере, один из них, находятся здесь. Значит, найти фраерка завтра будет делом техники. Теперь в Бар — надо бы немного расслабиться — зря, что ли в сталкерское перекинулся — и разузнать про молодого, наверняка он сидел там, тут идти было неоткуда.

* * *

Студента колотила дрожь, тряслись коленки — адреналин не нашёл выхода и теперь организм сбрасывал напряжение таким нехитрым способом. Черт бы побрал этого мудака Брома! Когда Андрей выскочил из Бара, неся забытый Бромом пистолет, он услышал голоса за углом. Это его насторожило, и он тихонько подкрался и выглянул.

Бром ковырялся в штанах. Рядом с ним, какой-то мужик в сталкерской куртке явно угрожал и собирался с ним что-то сделать. Причины этого Студент не понял, но моментально сообразил, что если с долгарём что-то произойдёт, то отвечать перед Долгом будет именно он. Ведь это его видели с Бромом, и он сам вызвался его довести до базы. Скорее всего, долговцы не будут разбираться, что произошло — просто шлёпнут его в назидание другим. И как только ему показалось, что мужик потянулся за оружием, он, не раздумывая, нацелил на него пистолет Брома и произнёс: — Не советую!

А этот идиот Бром даже не понял, что произошло, что он подвергся опасности. Кстати, и почему на него наехал тот сталкер? Странно всё это.

Мужик отступил, но вот тот взгляд, которым он проводил Студента… Это был взгляд убийцы, примеряющего, куда поудобнее всадить нож. Теперь придётся держаться настороже, у Студента появился личный враг. «Расту понемногу», — невесело про себя ухмыльнулся он.

Через полчаса Студент, волоча на себе совсем расклеившегося Брома, появился перед входом в базу Долга. Боец, стоявший в дверях, критически осмотрел тело сослуживца, не то одобряюще, не то осуждающе хмыкнул и произнёс:

— Красавчик… Вообще тёплый! Ну, Бром! Ладно, заноси тело сюда, — и показал рукой на топчан в дежурке.

Топчан скрипнул под Бромом, который пьяно что-то пробормотал. Вытерев со лба пот, выступивший от этих трудов, Студент задал вопрос:

— А как Моргана найти? Мне к нему надо.

— Моргана? Сейчас позову, — дежурному не пришло в голову отказать человеку, только что притащившего его боевого товарища.

Он взял гарнитуру рации и произнёс:

— Морган — Вобле.

— На связи Морган.

— Тут тебя парень спрашивает, на КПП.

— Кто именно? — проскрипела рация. Часовой вопросительно взглянул на Андрея.

— Студент, — сказал Андрей.

— Говорит, Студентом звать.

— Не знаю такого… Ладно, сейчас подойду, просипела рация.

* * *

Морган расстелил на столе тёмно-серое сукно и аккуратно разложил на нём детали «Винтореза». Он внимательно осмотрел личинку затвора и состояние боевых упоров. Коренастая, массивная фигура мастера напоминала один из станков, что были установлены в его мастерской. Небольшая бородка указывала, что он в ближайшее время не планировал носить противогаз или респиратор. Винтовка легко, словно она была сделана не из металла, а из пластика, мелькала в его руках.

Да уж, винтовка неоднократно побывала в деле и имела некоторый износ. Ну и ладно, если модернизация «Винтореза» окажется неудачной, то и не так жалко будет.

Морган хотел решить проблему бесшумной стрельбы очередями. При такой стрельбе газы не успевали рассеиваться из глушителя и шум от выстрелов значительно возрастал. Но вот если поколдовать с дополнительным объёмом модератора и перепускным клапаном, да ещё поставить несколько мембран на отсечку газа… Должно выйти неплохо, да. Хотя винтовка станет немного тяжелее, но с этим заказчик уж смирился.

Возня с пахнущим сгоревшим порохом железом — вот, что в последнее время успокаивало и отвлекало Моргана, как и от реальностей Зоны, так и от монотонной службы в Долге. Был ещё один плюс — командование ценило своего оружейника, и Морган был освобождён как от патрулирования, так и от караулов. И у него была мастерская, где он мог уединиться, и ему никто не мешал заниматься своим любимым делом.

Мастер собрался уже отправить части оружия в раствор для снятия нагара, как вдруг захрипела рация:

— Морган — Вобле. Морган — Вобле!

Морган положил детали на верстак — кто его знает, что сейчас последует, а в растворе долго их держать нельзя, съест металл. Он неторопливо щёлкнул тангетой. Пока подносил коробку трансивера к лицу, вспомнил, что вызывающий его Вобла, рядовой боец, сейчас как раз должен стоять в наряде на КПП.

— Морган на связи.

— Тут тебя какой-то парень спрашивает.

— Кто именно?

— Говорит, Студентом звать.

— Не знаю такого, — Морган хотел было на этом уже завершить разговор — винтовка ждала. Но потом где-то в душе кольнуло булавкой любопытство.

 — Ладно, сейчас подойду, — мастер обтёр ветошью руки и отправился к выходу.

На КПП Морган увидел незнакомого достаточно молодого парня, лет двадцати пяти, и опытным взглядом ветерана сразу определил, что тот ещё зелёный новичок и находится в Зоне совсем недавно. Максимум, полгода.

— Ну, привет. Я Морган. Что же тебе от меня надо? —слегка лениво протянул он.

— Здравствуйте! Меня Студентом звать, к вам послал Пуля. Я с ним на Свалке познакомился. Он сказал, что вы можете дать несколько хороших советов.

Морган задумчиво поскрёб пальцем переносицу.

— Пуля, значит, вот как. Что ж, я родился в Стране Советов, и у меня всегда найдётся парочка. Но если тебя послал Пуля, он должен был тебе ещё кое-то сказать…

Вместо ответа Студент наполовину вытащил за горлышко одну из припасённых бутылок и продемонстрировал Моргану.

— Хм… Ну, ладно. Пройдём в мастерскую.

Эту сцену безучастно наблюдал Вобла, но его глаза оживились при виде блеснувшего знакомого стекла.

— Эй, Морган, ты же знаешь, что Прапор против того, чтоб по базе шлялись все, кому не лень? — пробормотал Вобла. Он решил припугнуть особистом, надеясь, что ему что-то может перепасть.

— Слышь, Студент, ты сам откуда будешь? — повернулся Морган к Андрею.

— Я с Кордона, от Волка.

— Вот видишь, Вобла, с Кордона человек. Доложи особисту. Если он захочет, то свяжется с Волком, он его хорошо знает. Между прочим, Волк из наших, офицер, бывший долговец. Если же Волк скажет, что не в курсе ни про какого Студента, то я этого Студента — лично шлёпну.

Вобла поскучнел. Морган — тёртый калач, знал, что без особой необходимости особиста никто не решиться беспокоить.

— Ладно, Морган. Под твою ответственность пущу. Ты не забывай о доброте моей!

Вместо ответа Морган подтолкнул в спину Студента, и они оказались внутри базы Долга — части бывшего завода, отделённой бетонным забором. Окна первых этажей зданий, что входили в периметр, контрастировали со стенами заложенным кирпичом.

В мастерской Студент с интересом окинул взглядом разнообразные приспособления, разложенные на верстаках, и станки — сверлильный, фрезерный и токарный. На стендах висело множество различного оружия, в разной степени готовности и состояния.

— Разбираешься? — Морган обвёл рукой свои богатства.

— Нет, к сожалению. Я в офисе работал, устроился сразу после армии. А в армии связистом был, немного шарю в электронике.

— Офисный планктон, значит, — Морган сдвинул с одного из верстаков звякнувшие металлом детали. Застелил его плакатом, на котором какой-то бедолага сунул руку в огромный заточной станок. «Ставь подручник ближе к камню», — прочитал Андрей. Морган ткнул пальцем в центр плаката.

— Смазку для разговора выгружай сюда.

Студент выставил сразу оба аргумента, добавив к ним пакет, наполненный квашеной капустой. Размеры Моргана сразу внушили ему уважение, и было сразу понятно, что одним пузырём тут не обойтись.

Оружейник вывалил капусту в появившуюся откуда-то глиняную миску, понюхал её и одобрительно хмыкнул.

— У каждого есть своя точка «джи», Студент. Лично у меня это — джелудок! А ты молодец, подготовился.

— Ну, это спасибо Бармену, его идея. А вы, как я вижу, не чужды маленьким удовольствиям!

 — Чтобы следовать пути воина — необязательно жить аскетично, — ответил Морган, откручивая крышку первой бутылки.

Через некоторое время, когда одна стекляшка уже опустела наполовину, Студент осторожно начал расспросы:

— Я, наверное, глупым вам покажусь, но мне важно узнать кое-что.

— Глупец обучаем, и может, со временем, он станет мудрецом. А вот дебила бесполезно учить, он дебилом так и останется. Спрашивай, что хочешь, что знаю — расскажу.

— Дело в том, что я хочу стать классным сталкером. Ходить в самые опасные места Зоны…

— Зачем? Что ты там хочешь найти, дорогие артефакты? Они всё равно не стоят жизни и здоровья. Чем ближе к центру Зоны, тем места всё более гиблые.

— Что я хочу найти… Знания. Ответы на свои вопросы. Хочу понять, как всё устроено, почему Зона существует. И кто знает — вырваться отсюда, вернуться за Периметр… Надежда должна быть!

— То есть ты хочешь раскрыть тайну Зоны и потом слинять отсюда? И всего-то? Цель ты себе нехилую поставил, однако!

— Ну, пока я рад, что у меня хотя бы есть цель, которая делает эту жизнь осмысленной. Иначе здесь можно опуститься до скотского состояния или повеситься. А лучше ужасный конец, чем ужас без конца…

— Знаешь, ты чем-то напоминаешь меня, ещё в то время, как я попал сюда. Я так же бегал по Зоне с горящими глазами и приключений на свою жопу искал… — Морган неопределённо покрутил рукой. — Это было давно. Теперь же меня развлекает только вот это, — Морган схватил какую-то железку и потряс перед лицом Студента. — И ты придёшь к такому же, если останешься в живых, конечно. Тихая гавань, вот что. Ну, и какой помощи от меня ты хочешь?

Студента уже немного развезло, и он начал говорить свободнее.

— Морган, я колеблюсь — я хочу новых знаний о Зоне, а на Кордоне мне уже тесно. Все ребята с Кордона очень крутые и классные, но… Они не совсем сталкеры. Они не ходят в глубокие рейды, довольствуясь только охотой и сбором дешёвок-артефактов после Выброса. Они живут как… блин, как колхозники!

— Эх, Студент. Они живут как нормальные, разумные люди и не лезут туда, куда и сам чёрт не решился бы сунуться. А ты, стало быть, хочешь приключений на свою задницу?

— Просто я хочу большего, чем-то, что можно получить на Кордоне.

— Так в чем же твоё колебание, малой?

— Понимаешь, мне немного, как это сказать, боязно, короче, я боюсь облажаться. Может, я слишком планку задираю? И не моё это? Вдруг не потяну, ведь настоящий сталкер должен быть крут как варёные яйца! Смелый, холоднокровный, хитрый, ну и так далее.

 — Знаешь, Студент, никто тут сталкером от бога не родился. Немного удачи, осторожность и голова на плечах, не более. Будешь сомневаться, ничего у тебя не выйдет. Воин сомневается и размышляет до того, как принимает решение. Но когда оно принято, он действует, не отвлекаясь на сомнения и колебания. Хочешь быть настоящим крутым сталкером — стань им. Как говорят: "длинная дорога начинается с первого шага". — Морган помолчал немного, а потом добавил: — Я поспрашиваю знакомых мне ветеранов, кто может взять тебя в ученики. Пока же учись у своих. Ты не думай, что Леший, Аким или вот Михей — такие уж колхозники. Они многому могут тебя научить. Я их, между прочим, неплохо знаю, и на что они способны, тоже. Да, они выбрали спокойную жизнь, и я считаю — правильно сделали. Потопчешь с их Зону, повидаешь, что они видели, может и тебя тоже потянет спокойно пожить в деревушке на Кордоне, кто знает.

— Спасибо, Морган! Найди мне учителя!

— Не благодари. Пока не за что. Есть ещё вопросы?

Выпили ещё. Студент расслабился. Морган стал уже казаться ему добродушным дядькой. «Нельзя расслабляться», — подумал Андрей.

— Расскажи о контролёре и снорке! Что это за существа?

— Я в монстрах не очень разбираюсь, мы же Долг, их только убиваем, а не изучаем. Вот в Янтаре, там наверняка расскажут побольше моего. Единственно, что тебе скажу, снорк, падла, появляется из противогаза, а многие думают, что это сталкеры, попавшие под Выброс такими становятся.

— Как из противогаза?

— Да был случай один. Короче, есть под Припятью гаражик один, добротный такой, кирпичный. Мы его в своё время облюбовали как укрытие в рейдах, там передохнуть, перезарядиться, поспать. Когда уходили, дверь запирали, чтоб так какая нечисть не залезла. Ну, так вот, как-то раз приходим, открываем дверь, а оттуда — снорк выскочил и прямо в глотку моему напарнику. А знаешь, какая у них силища? Разорвал и мышцы и трахею враз, голова чуть не отлетела, вечная ему память! А откуда снорк там мог взяться, в закрытом гараже?

— Откуда?

— Да из противогаза же! Да-да, Выброс был, и из маски, там, на полу валялся гэ-пэ-пять, драный такой весь, снорк из него и народился. Что, не веришь? — насупился Морган.

— Да верю или не верю, но приму к сведенью. В Зоне всякое может быть, это я уже понял.

—Ты, главное, противогазы не разбрасывай, лучше сжигай.

—Угу, так и буду делать.

Про себя Студент так и не решил, разводит ли его Морган байкой или же действительно верит в происхождение снорков из рваных сталкерских противогазов.

Незаметно и вторая бутылка стала подходить к концу. Морган разлил, достал из выдвижного ящика испачканную технической грязью упаковку сникерса и разрезал её пополам. Одну половинку пододвинул Андрею.

— Незапланированный праздник ты мне устроил, Студент. Хе-хе. Спасибо, хотя «Винторезом» уже сегодня не займусь. Нравишься ты мне, чудак! На людей тебе везёт, как видно. Но учти, не все долговцы — такие как я или как Пуля! Для многих наших сталкер — словно грязь под ногтями, понял? Если бы не мзда с вас, сердешных, всех к стенке бы поставили, так-то.

Студент понимающе покивал, припомнив Брома и его слова о «крыше». Тут он вспомнил и о цилиндре и хлопнул себя по лбу.

— Ой, Морган, я тебе ещё одну штуку хотел показать! — Андрей извлёк из кармана серебристый цилиндрик. — Тут, короче, нашёл эту штуку на Свалке, там мужика слепые псы разорвали, это у него было. Мне Букса вскрывать не разрешил, сказал — рвануть может, надо показать кому-нибудь сведущему.

Морган покрутил в руках цилиндрик, взвесил его на ладони, потряс, поднеся к уху.

— Ну, раньше, может, и рванула бы. А сейчас — не думаю. Корпус-то от взрывателя, но внутри потроха уже явно не те.

Он принялся откручивать верх, но тот не поддавался. Тогда мастер зажал цилиндр в тиски, взял подходящую «шведку» со стенда и сдвинул резьбу.

В цилиндре оказалась скрученная в трубочку схема, судя по всему, какого-то здания, пестрящая разными значками и цифрами.

Морган расправил на столе бумагу и принялся водить по ней пальцем, а Студенту достался пустой цилиндр. Он хотел было его положит на стол, когда заметил, что к крышке, с обратной стороны, прозрачным скотчем приклеена маленькая флеш-карта. Убедившись, что Морган не видит, Студент сковырнул её ногтем и незаметно переправил в карман.

— О, как, — сказал Морган. — Прямо карта острова Сокровищ! Наверное, не зря он её в корпус прятал.

— Это важная бумага? — спросил Студент.

— Да кто ж его знает, может и важная, а может — пурга полная. Так, что тут у нас? — он покрутил бумагу так и этак. Посмотрел даже на свет. — Это чертёж одной из типовых лабораторий, что тут нашлёпали ещё в девяностые. Их тогда как пирожки пекли.

— Расскажи!

— А, ну да, ты ж молод ещё. Короче, когда Союз развалился, Украина отделилась. Точнее, её отделили, да не про это сказ. Киеву деньги были нужны, так они что придумали — стали торговать зоной отчуждения ЧАЭС. Территория огромная, уже загаженная и охраняется хорошо. Тут со всей Европы и Америки всякие лаборатории понаехали, где с экологией связано, и «зелёные» с защитниками животных замучали, все сюда рванули. В моду вошли подземные объекты. И радиации с поверхности не бояться, и охранять легче — промышленный шпионаж, смекаешь? Ну и огромным плюсом было то, что под боком такой источник энергии, как атомная станция. А украинцы пригнали метростроевцев из Киева, они тут ударными темпами нарыли туннелей — тут вся Зона почти изрыта — и потом в аренду стали сдавать. Кто-то большие деньги тогда получил, в бюджет мало что сыпалось. Вот, похоже, у тебя часть строительной документации такой лаборатории, видно по пожеланию заказчика достраивали, перегородки, то, сё. А, вот тут кстати, написано: «Сиерра», Блек Моунтаин.

— Блэк Маунтин, Чёрная гора, по-русски, — поправил Студент.

— А ты что, в инглише сечёшь?

— Да, по работе пришлось освоить, с иностранными поставщиками общаться. А где эта Чёрная Гора, интересно?

— Да хрен знает… Но если народ расспрашивать, то кто-нибудь подскажет. Вот что, дай-ка я копию сниму? — Морган скорее утвердил, чем спросил. Студент лишь кивнул головой, вот только как он собрался копировать, неужто у него и ксерокс тут есть?

Но в этот момент снаружи заухала и завыла сирена. Послышались хлопки бьющейся на пружине двери и топот тяжёлых армейских ботинок по местному подобию плаца.

— Ух ты, тревога! А я… А, в противогазе не заметят…Так, Студент, давай-ка — ноги в руки и бегом на КПП. На, держи, — Морган вернул схему Студенту, — в другой раз скопирую. Всё, давай, покеда! Заходи, как-нибудь!

Стоило только Студенту оказаться снаружи КПП, как хлынул мелкий, холодный дождь. В луче прожектора, установленного над входом в базу Долга, его косые струйки выглядели как серебряные нити.

Студент поёжился, запахнул куртку и вспомнил о теплом, хоть и прокуренном, зале бара. В принципе, можно было не торопиться. Ещё не время залезать в отсыревший на влажном воздухе спальник, который ожидал его в гулком цеху.

Что ж, решено! В бар, да по рюмашке! Выпитая с Морганом водочка раззадорила, приглашая немного продолжить. Как говорится — погода шепчет: займи, но выпей…

Он прошёл уже половину пути, когда краем глаза заметил, что его преследует несколько человек. Вот не зря отказался накидывать капюшон, который ограничивает, словно шоры, зрение и глушит звуки... Преследователи довольно быстро сокращали расстояние, чавкая по раскисшей дорожке.

Студент метнулся в бок, скользнул в первый попавшийся бетонный проём и, молясь, чтобы не угодить в какую-нибудь яму, почти в полной темноте, бросился бежать. Проскочив несколько поворотов, резко остановился и прислушался.

Его преследователи, сунувшись вслед за ним, тормознули и принялись о чем-то совещаться. Студент почти не слышал их голоса, не говоря уже о том, чтобы разобрать, о чём идёт разговор. Да и так было понятно — искать человека в полной темноте среди лабиринта помещений, лестниц, проёмов и пустых окон было не очень-то весело. К тому же они не знали, что Студент не вооружён, и перспектива получить пулю в голову никого не прельщала.

Подождав ещё десять минут, после того, как стихли голоса, Студент тихонько выбрался наружу, стараясь, чтобы под ногами не хрустели битые стёкла и бетонное крошево. Кажется, всё спокойно. Постоянно оглядываясь и прислушиваясь, он стал пробираться к «рентгенам».

Сейчас ему захотелось, чтобы Леший и остальные ребята вернулись побыстрее. Что-то к его персоне стали проявлять нездоровый интерес... Кто бы это мог быть? Неужели тот мужик такой обидчивый, что, собрав дружков, решил подкараулить его на выходе от Моргана? Нет, это вряд ли. Скорее всего, кто-то надумал пощипать одинокого сталкера, пользуясь темнотой и подходящей для такого случая погодой. М-да, и это прямо на базе Долга! А в Зоне, наверное, это единственное место, где строго карают за любое проявление насилия!

Студент вздохнул с облегчением лишь войдя в зал бара. Теперь, когда наступила ночь и сталкеры со всей округи собрались отдохнуть от трудов праведных, бар было не узнать.

Для начала его тормознул охранник, который оказался за пустовавшей днём решёткой на входе. Одетый в бронежилет пятого класса и с обрезом двустволки, минимум десятого калибра, он производил впечатление бездушного автомата. Окинув взглядом Студента и решив, что он всё-таки может пройти в заведение, он нехотя буркнул:

— Проходи, не задерживайся!

В зале почти не было свободных мест, было шумно, дымно и пахло мокрой одеждой. Нетрезвые голоса присутствующих, пытающихся перекричать звучащую музыку, сливались в сплошной гул. Яркий свет висящей под потолком гирлянды ламп, после темноты улицы резал глаза.

Студенту всё же удалось найти свободное место и, получив разрешение, он сел за стол. Напротив него оказался маленький, кругленький, с ленинской лысиной тип, который постоянно улыбался и крутил головой направо и налево, прислушиваясь к разговорам за соседними столами и иногда пытаясь вставить слово. Его не «посылали», но и не включали в беседу. Лысый скучал, и Студент оказался для него подарком небес.

Не смотря на столпотворение посетителей, бармен не заставил себя долго ждать и лично подошёл к столику.

— Ну, как, довёл без эксцессов? — спросил он Студента, вытирая об фартук руки.

— Да, нормально всё, хотя Борман кого-то разозлил, пока я за его пистолетом бегал.

— Вот, представь, что он бы тут учудил. Пришлось бы его опять напоить до беспамятства, да он, собака, блевать начинает, аппетит клиентам портит. И на улицу не выкинешь, сам понимаешь. Ну, что, жрать будешь чего? Есть колбаса, хлеб, тушёнка и гороховое пюре.

— Мне бы бутербродов и грамм двести.

Тут встрял молчавший до этого шарообразный сосед:

— Баря, давай пол-литра, на мой счёт, угощу молодого человека. Нет-нет-нет, — протестующе замахал он руками. — За знакомство!

Студент хотел всё же отказаться — не нищий, в конце концов. Но поглядев на лицо человечка, которое прямо так и лучилось радостью, что его одиночество закончилось, тяжело вздохнул и подумал: «Вот чёрт, сейчас начнёт по ушам ездить, выговариваться... Придётся терпеть. Но может, что расскажет толковое, кто его знает». Он повидал уже таких типов в своей прошлой жизни офисного клерка.

По пятницам, когда офисный планктон заполоняет кафе и ресторанчики и надирается в честь окончания рабочей недели, такие вот подсаживаются к тебе за столик и начинают грузить своими проблемами. Экономят, сволочи, на психоаналитиках... Или же, что ещё хуже, начинают умничать, рассуждая о политике, футболе или марках автомобилей.

«Ладно, черт с ним, за изнасилование моего мозга, а похоже оно неизбежно, стакан водки не великая плата», — решил Студент.

Помощник бармена, Кастет, худющий как скелет и абсолютно лысый — даже нет бровей — довольно быстро притащил как бутылку, так и тарелку со стопкой бутербродов. Вместо стаканов поставил на стол две банки из-под майонеза, глядя на которые Студенту что-то расхотелось пить.

Перехватив его взгляд, помощник пожал плечами:

— Народу много, стаканов мало. Сами бьют, а потом ещё и недовольные… — уловил Кастет.

— Они хоть не из-под анализов? — поинтересовался Студент.

— Чистые, как трусы ангела!

— Да ладно, сойдёт! — хихикнул сосед и быстро разлил по банкам. — Давайте же поднимем наши хрустальные бокалы за знакомство! Кстати, меня зовут Колобок!

— Студент… — мрачно буркнул Андрей, опрокидывая в рот обжигающую жидкость. Он за последние два дня выпил уже больше, чем за пять месяцев на Кордоне! Вот уж по истине, отправился в Бар. Всё тут крутится вокруг синьки, а синька — чмо...

— Вы думаете, мой дорогой Студент, что Колобок я в силу своих анатомических особенностей? — Колобок самодовольно похлопал себя по животу. — А вот и нет! Я как тот Колобок из сказки: и от волка ушёл, и от снорка ушёл, и от контролёра — тоже. Вот ребята меня и прозвали Колобком!

— В сказке его съела лиса.

— Да! И чтобы избежать столь печального исхода событий, я перестал шататься по Зоне и стал заниматься более спокойным делом, хотя и не таким прибыльным.

— И чем же, если не секрет?

Колобок снова налил, взял свою баночку в руку и склонился над ухом Андрея, словно собирался выдать страшную тайну.

— Тотализатор! — сказал он таким шёпотом, что, не смотря на музыку, его могла услышать половина зала, если бы прислушивалась.

— Ну, и как, много денег выиграли? — спросил Студент, когда в ухе перестало звенеть.

— Я, молодой человек, не играю. Мне в играх не везёт, фатально не везёт! Я организовываю пари! Маленький процентик уходит мне, я фиксирую пари, ставку, так сказать, сопровождаю весь процесс — от заключения до передачи выигрыша.

— Из двух спорящих один — дурак, а другой — подлец, — сказал Студент избитую, но всё так же верную истину. — Один не знает и спорит. А второй — знает и спорит!

— Совершенно с вами согласен, тонко подмечено! Но почему бы на этом немного не заработать? Если есть явление, то должна быть услуга, вводящая это явление в, так сказать, цивилизованные рамки… Так что, как только возникнет необходимость…

— Спасибо, это вряд ли.

— Но, всё же, бывает всякое. Вот вам моя визиточка, не забывайте, — Колобок действительно протянул стандартного вида белый прямоугольник.

Во даёт, даже в Зоне от спама нельзя скрыться…

Студент, подняв брови, покрутил головой, заталкивая визитку в нагрудный карман.

Однако, надо будет запомнить, что можно как-то и где-то напечатать подобных визиток. Мало ли, пригодится. Но сейчас не время расспрашивать об этом, да и не солидно…

— Я так вижу, что спорщиков тут хватает, раз вы не бедствуете? — спросил он.

— Ах, если бы, если бы… Нет, у меня есть ещё один доход — это ставки на победителя на Арене.

— Арене? Что это?

— О, вы не в курсе?! Да не может этого быть! Арена — это же то, ради чего сюда больше половины сталкеров приходит. Не ради бара же, да простит меня бармен! Это такой азарт, молодой человек, такой адреналин…

И он принялся рассказывать витиевато, с отсылками в историю Древнего Рима и цитатами из каких-то неизвестных Андрею классиков.

Вот что, из всего услышанного, он понял:

В Зоне жизнь тяжела и опасна, а развлечений крайне мало — выпивка, на гитарке у костра побренчать да анекдоты потравить. Народу, кроме батонов и колбасы, требовались зрелища. И как-то раз, светлой голове генерала Воронина, командира Долга, пришла мысль устроить гладиаторские бои. В тот день как раз была схвачена банда, терроризировавшая сталкеров на Свалке. Выбрали подходящее помещение — здоровенный железобетонный ангар, выдали уркам по «Макарову» с полным магазином и объявили, что тот, единственный, кто из них останется в живых, будет отпущен. Бойня вышла любо-дорого поглядеть! Потом ещё разговоров было на месяц, и популярность Бара резко возросла, возросли и влияние и доходы Долга. Эксперимент признали удачным, и если до этого бандитов после скорого полевого суда пускали в расход — пуля в затылок и пинком в канаву, то теперь они стали ценным призом для Арены. Некоторые сталкеры даже стали специализироваться на отлове будущих гладиаторов. Раз в месяц устраиваются бои. Кстати, как раз завтра начинаются очередные трёхдневные игры. Находятся так же сталкеры-добровольцы, готовые встретиться в бою с бывшими шакалами Зоны. Причины разные — удаль молодецкую показать, денег подзаработать или отомстить за прошлое. Ну, а Колобок, вовремя подсуетившись, устроил на боях тотализатор. Сталкеры делают ставки — всё как обычно.

— Молодой человек, вот я уверен, что вы такой опытный, отменный боец! Вам показать себя в бою с мерзкими бандитами обязательно надо, за это хорошо платят!

— Не, спасибо, я не хочу.

— Вы такой спортивный, отменная реакция, перестрелять этих пропитых уродов с трясущимися руками не будет для вас проблемой…

— И всё же, нет.

— Ну, если передумаете, найдите Олдера, он занимается этими вопросами.

— Благодарю за информацию.

К счастью, Колобка позвали за один из столов, и он покинул Студента, не забыв, между прочим, прихватить бутылку с остатками водки.

Студент, прикинув так и эдак, стоит ли показывать бармену план и микросхему флеш-карты, решил, что беды не будет. Зато бармен, может, прояснит что по этому поводу.

Улучив момент, Студент подошёл к нему и протянул план.

— Что это? — Бармен развернул листок и минуту его рассматривал.

— Вот, с трупа одного сняли по пути сюда. Что-нибудь знаете про это?

— Ну, план подземной лаборатории, их тут пара десятков минимум. А конкретно какой — не знаю. А что ты с ним хочешь делать?

— Ну, я ещё не решил… Может, пригодится когда-нибудь, не зря же его человек таскал. По крайней мере, покажу Волку.

— Фёдору? Это дело. Что ещё интересное было?

— Вот, флешка, — Студент показал микросхему. — На чем такую можно прочесть?

— На любом КПК, если он не старше восьми лет.

— А где можно взять КПК?

— Ну, ты шустрый! Кто же тебе даст в свой прибор пихать хрен знает, откуда вытащенную флешку? Может, там вирус или троян какой.

— А сколько КПК стоит?

— Новый — девяносто, а бэ-у — за пятьдесят отдам.

— Дорого.

— Дешевле найди.

— Ну, понятно всё. Спасибо за инфу.

— Слышь, Студент, ты к Дэвиду сходи, который камеру хранения держит.

— Это безногий инвалид такой?

— Да, он самый. Он один из тех, кто в таких лабораториях работал. Может, и расскажет тебе что поконкретнее.

— Верни мне пистолет, а то меня тут преследовали, когда я от Долга шёл.

Бармен пошарил под стойкой, достал кобуру и протянул Студенту:

— Ты, вообще-то, уже вдетый. Я бы на твоём месте оружие здесь оставил. Это база Долга! Тут никто и никогда, кроме долгарей, конечно, нападать не будет. За это сразу — секир-башка! Пальнёшь сдуру, и привет на тот свет!

Студент подпоясался и ухмыльнулся:

— А туалет у тебя тут есть? А то припёрло.

— Вон там дверь. Параша стоит. Только мимо не нассы.

Студент ненадолго скрылся за дверью, а когда вышел, снял с себя ремень и кобуру и вернул бармену:

— Знаешь, я подумал, что ты прав. Ну его, от греха. Завтра заберу.

— А то! Ты сейчас спать?

— К Дэвиду зайду, а потом спать.

* * *

Когда Студент вышел на улицу и растворился в темноте ночи, следом за ним поднялся один из посетителей, ничем не примечательный сталкер, тень от капюшона его брезентовой куртки почти скрывала его лицо. Выйдя наружу, он сдвинул левый рукав, обнажив панель КПК, и быстро привычно набрал на экране: «Объект был в баре, сейчас поднялся к Дэвиду. Слежу пока снаружи».

Ответ пришёл через полминуты: «Топор и Пробитый идут к тебе, продолжай наблюдение». Сталкер закрыл рукавом погасший экран КПК, отошёл ближе к стене, туда, где тень была гуще, и, прислонившись спиной замер в неподвижности. Уж что-что, а ждать он умел.

* * *

«Стоило ли к Дэвиду идти с бутылкой или нет», — размышлял Студент, поднимаясь по решетчатым ступеням металлической лестницы, ведущей к камере хранения. То, что было поздно, его не смущало, так как на двери камеры он ещё раньше видел надпись «24 hour».

«Если пошлёт за пузырём, то метнусь по-быстрому, бар-то внизу», — решил Студент и постучал в дверь.

— Входите! Получать вещи?

Да, у хранителя был небольшой акцент. Но в мелочах, например, он сказал «вещи», а прозвучало «весчи». Если не вслушиваться, то не заметно.

Дэвид сидел за грубо сколоченным дощатым столом, на котором стояла старая настольная лампа, бросавшая тёплый свет на хранителя и его шевелюру седых волос. Он сидел так, что ног было не видно, но Студент уже знал, что ниже колен — ничего нет.

На столе перед Дэвидом лежала толстая книга, судя по кресту на обложке — Библия. Рядом с ней, под рукой — обрез двустволки, брат-близнец того, что был у охранника в баре. Студент кашлянул, показывая смущение поздним вторжением, и приступил:

— Добрый вечер! Извините за поздний визит, но я к вам по другому делу.

— И что-же тогда привело вас ко мне? — Дэвид говорил медленно, но довольно неплохо для иностранца.

— Разрешите мне задать вам несколько вопросов, которые меня очень интересуют.

— А почему я должен вам на них отвечать?

— Да, в общем-то, вы ничего не должны, но…

— Я не собираюсь ничего рассказывать незнакомцам.

— Так давайте и познакомимся, — улыбнулся Студент. — Я сам с Кордона, а о вас узнал от Бармена, это он сказал, что, возможно, вы мне поможете.

Некоторое время Студент рассказывал, как он оказался в Зоне и о жизни на Кордоне. Несколько вопросов Дэвид задал о Волке и когда получил на них исчерпывающие ответы, наконец, его лицо потеплело, и он немного расслабился.

— Волк мой хороший друг, я ему обязан жизнью, так что я готов вам помочь. Можете задавать свои вопросы, мистер Студент. Только заварите чай, плиз. К сожалению кофе в Зоне всегда в дефиците.

Студент налил воды из стоящей у входа канистры в обычный пластиковый электрочайник. Он уже успел отвыкнуть от этого простого предмета цивилизации — на Кордоне всё кипятили при помощи огня. На секунду задумался: «Откуда здесь в Ростоке столько электроэнергии? Генератор? Надо будет узнать».

Заварив обычные пакетики чая в больших фарфоровых чашках, Студент пододвинул одну из них Дэвиду и задал вопрос:

— Вы ведь американец?

Тот немного подумал, и ответил:

— Да, я гражданин Соединённых Штатов. Бывший гражданин.

— Вы имели какое-либо отношение к подземным научно-исследовательским лабораториям?

Дэвид вскинул глаза и пристально посмотрел на Студента.

— К чему вы спрашиваете?

— Мне в руки попала одна бумага, вот она, — Студент протянул план. Я бы хотел найти это место.

Дэвид разгладил на столе бумагу и несколько минут изучал, водя по чертежу пальцем.

— Да, это она. Мне даже не нужен этот логотип, лямбда в круге, чтобы сказать. Я ведь эту лабораторию очень хорошо знал.

— Расскажите!

— Я не хотел, чтобы всё это выплыло, но вы как-то слишком легко на меня вышли. Думаю, тем, кому понадобится, будет ещё проще. Как говорят русские — шила в мешке не утаишь.

— Да мне Бармен сказал, что вы бывший сотрудник одной такой лаборатории.

— Ладно, расскажу вам что знаю, возможно, хоть этим я отдам долг тем, кто меня спас.

— Я весь внимание.

— Уже восемь лет прошло. А многое вспоминается, как вчера. Я приехал по контракту на обслуживание инженерного оборудования лаборатории, сроком на три года. Я работал техником — чинил всё, что ломалось. Сантехнику, электрику, дверные замки и так далее. Учёные занимались своими делами, а я — своими.

Оплата была весьма неплохая. Считалось, что мы работаем в условиях повышенной опасности и психологического стресса — всё же в замкнутом пространстве, без солнца и свежего воздуха. Короче, жаловаться на сэлэри не приходилось.

Но в один ужасный день нас всех, включая даже поваров из пищеблока, собрали в конференц-зале и объявили, что по причине Лозаннского синдрома, выход из Зоны всем без исключения запрещён. И мы должны будем остаться тут до разрешения ситуации. А по сути, до самой смерти.

— А что это за синдром?

— Не слышали? Значит, они постарались замолчать об этом в средствах массовой информации. Я так и думал. Группа учёных одной из лабораторий швейцарского института теоретической физики выехала в Лозанну, и там с ними что-то произошло. Во время Выброса в Зоне они стали превращаться в монстров и вокруг них стало образовываться что-то типа Зоны. Масса мирного населения погибла, пришлось всю территорию залить напалмом, только тогда явление сошло на нет.

Короче, после этого события никого из Зоны решили не выпускать. А чтобы добровольцев не отпугнуть, видимо, про Лозанну всё засекретили.

— Вот суки, — выругался Студент. — И правда, ничего такого я никогда не слышал. Неужели можно скрыть такое? Там же, по идее, как на войне было… А как же интернет, независимые журналисты?

— Вы меня удивляете, Студент! Это Система, с большой буквы. Она может всё. Ещё не известно, что страшнее — Зона со своими мутантами и аномалиями, или эти люди, что отдали приказ всё скрыть?

Но у нас в лаборатории тоже стало твориться, черт знает что. Сначала все разошлись по своим отделам, а когда осознали, что случилось… Знаете, как люди с ума сходят? Эти крэзи… Кто стал пить разведённый спирт и крушить оборудование, кто решил свести счёты с жизнью — пара человек приняли яд, были драки, многое было. В конце концов, те, кто сохранил присутствие духа, навели порядок и дисциплину. Особенно помог в этом деле Барни, наш охранник. Пусть душа его упокоится в мире.

Там был один учёный, Паркер. Он задумал похитить часть компьютера, основного сервера лаборатории. На ней хранились все данные, все сделанные открытия. Я не знаю точно, что там получилось, но он подстрелил Барни, но украсть не смог. А когда убежал через шлюз, прозвучал взрыв, и нас завалило, закупорило как муравьёв в банке!

— Это Паркер сделал?

— Мы были уверены, что он. По всей видимости, он заложил взрывчатку в шахту так, что бы она обрушилась тогда, когда он выберется на поверхность с блоком от компьютера. А когда у него не вышло, просто всё взорвал. Или у него таймер стоял, это не важно. Нас завалило, и никакой возможности выбраться не было — пятьдесят метров под землёй. Обрушилась шахта так, что на её месте земля осела. Одна камера наружного наблюдения ещё работала, и мы прекрасно это видели.

— А зачем ему были нужны эти данные?

— Я думаю, что он хотел шантажировать, требовать выход из Зоны. Одному ему возможно бы и разрешили, кто знает. Поэтому он нас и похоронил.

— Но как же вы выбрались из ловушки?

— Вот это самое интересное. Там была одна леди, Кристина Макисэ, симпатичная такая японка. Физик и что-то с мозгом связанное, я же точно не знаю, мне не докладывали, хе-хе. И ещё мистер Гордон Фримен — физик, кажется. В общем они придумали, как выбраться. Под руководством Кристины мы построили машину, которая как бы вдавливает тебя в другую вероятность, в параллельный мир. Но потом из этого мира опять выкинет обратно, в наш мир. Это как если ты погрузишь пробку в воду. А когда отпустишь её, она сама всплывёт, андестенд? Примерно так и объяснили мне. Главное, попав тот мир, надо было там переместится как можно дальше от точки появления, а когда обратно выбросит, то окажешься уже на свободе, за пределами подземелья, ясно?

— То есть, на сколько там переместишься, на столько и здесь?

— Ну, примерно так. Машина Кристины следила за тем, чтобы путешественник не оказался замурованный в камень или, например, под водой. Но в остальном, гарантии не было ни какой. Для работы машине нужна была энергия, она поступала по высоковольтным сетям с ЧАЭС, и ещё энергия Выброса.

— Энергия Выброса?

— Да, наши физики изучали это. Помнится, один сказал: «Это как магия, это превосходит физически допустимые параметры нашей вселенной». Так что без Зоны ничего бы не работало.

— А как вы получали энергию Выброса, если вы находились под землёй?

— Над лабораторией, на поверхности, была установлена специальная антенна. Наша лаборатория ведь и занималась в основном исследованием этой энергии. Только поэтому мы сидели под землёй в чужой нам стране.

— Понятно. И что же было дальше?

— Ну, когда Гордон запустил машину, и появился проход, то все стали туда уходить по очереди. Кристина тогда ещё сказала, что проход не стабильный, что выход на том конце скачет по вероятностям, как кончик хлыста. Что, видимо, всех раскидает в разные миры. Так и вышло. Я был где-то в середине очереди, так что не знаю, как всё закончилось.

— Ну, а вы как же? Куда попали?

— Я оказался в диком мире, планета без людей, только одни животные. Меня столько раз чуть не сожрали, но я выжил. Не знаю почему, но я не перемещался обратно в наш мир. Прошло уже пять лет, я там кое-как обустроился, нашёл хорошее безопасное жильё, стал привыкать. Но один раз пошёл на охоту и вдруг очутился опять в Зоне. Но мои ноги... Я появился посреди лужи ведминого студня. Почти босиком. Боль была адской, лучше не буду вспоминать. Я схватился за торчавший рядом сук дерева и только поэтому не упал прямо в студень. От боли я заорал так громко, что чуть не сорвал голос. Ниже колен мышцы превратились в зелёное желе, и стали отслаиваться от костей. Тут бы мне и конец, но мне повезло. Меня нашёл Волк. Это он меня вытащил. Чтобы достать до меня, ему пришлось самому одной ногой встать в студень. Обувь его не выдержала, и он тоже потерял голень. Сейчас он у вас на Кордоне командует. Это он меня вытащил, только ноги… То, что от них осталось, пришлось отрезать. Волк ампутировал голени мне, иначе студень сожрал бы меня всего, а потом — сам себе, я потерял сознание и не мог ему помочь.

— Ого! Вам сильно досталось, однако. То есть вы два года назад появились здесь?

— Нет, это в том мире прошло пять лет, а здесь — около недели, не больше. Так что с тех пор прошло уже немало времени. По крайней мере достаточно, что бы выучить русский язык.

— И это вы сделали отменно. Но почему вы не сказали своим, американцам, что живы? Быть может, они бы вам помогли, денег бы подкинули, то — сё?

— Потому, что из всех, кто вернулся, только я остался в живых, остальных всех убили. Они не просто погибли от аномалий или монстров, а их именно убили. Вот поэтому я не хотел выдавать себя. Возможно, нас специально зачищали.

— А кто ещё вернулся?

— Не все. Много пропало без вести. Может, как и я, оказались в других мирах и ещё там находятся, а может уже здесь сгинули, а тел не найдено до сих пор. Но шесть вернувшихся учёных убиты, а тело Гордона не очень давно сталкер Меченый нашёл на Дикой Территории, в каком-то тоннеле. Рассказывают, что Гордон хотел там переждать Выброс. Только я не верю, что он так глупо погиб.

Студент только сейчас заметил, что поглощённый рассказом Дэвида, он даже не притронулся к чаю, и тот уже остыл. Вот это приключения выпали надолю американца! Жить на дикой Земле, где нет людей… Жаль, что нет сейчас времени, чтоб расспросить подробнее. Эх, Дэвиду бы книжку написать про это.

— Спасибо за интересный рассказ, только жаль, что не попасть в лабораторию, если она засыпана.

В это время Дэвид пристально изучал лежащий перед ним план. Глаза его расширились от удивления, а руки даже мелко затряслись. Дэвид поднял лицо на Студента, весь его вид показывал сильное возбуждение.

— Тут указана ещё одна вентшахта, которая на наших чертежах не значилась. Смотри! Вот, здесь у нас просто идёт бетонная стена. Я это хорошо помню, — он ткнул пальцем в место на плане. — А вот, видишь, тут указана шахта! Если сломать стену как раз попадёшь в неё. Чёрт, если это — правда, то можно было просто разрушить стену!

— Да, но почему вы не видели шахту снаружи?

— Не знаю. Возможно, конечно, она тоже засыпана. Это, видно, остатки от предыдущего проекта. Да, тогда её должны были засыпать и забетонировать.

— Так или иначе, надо проверить. Ещё раз, спасибо, Дэвид, тебе за рассказ, я дождусь своих друзей, и мы устроим экспедицию к вашей лаборатории. Если мы там что-нибудь найдём, то обещаю, доля по праву будет ваша. Ну, и вся информация о ваших людях — тоже.

— Что ж, ты производишь впечатление порядочного человека. Но будь осторожен, не забывай, что кто-то уничтожает причастных к этой тайне.

— Постараюсь!

* * *

Когда Студент вышел на площадку, и дверь за ним закрылась, он поразился, какая перемена произошла в погоде. Низко ползущие, набухшие, как мокрая пакля, тучи, что весь вечер заливали Росток дождём, куда-то испарились. Небо было чёрное, словно покрытое сажей, без единой звезды — над Зоной редко видны звёзды. Зато ярко, как огромный дуговой прожектор, светила Луна. И в её чёрно-белом свете всё стало резким, словно на гравюре.

Ничто не проходит бесследно, как не прошли даром и тренировки по рукопашному бою Акима и других любителей «размяться» на полянке у Кордона. Студент ещё только соображал, что происходит, и почему его шея оказалась в захвате — запах мокрого заношенного брезента куртки шибанул в нос, но его рефлексы уже начали действовать.

Сначала Студент оттолкнулся ногами от земли, буквально прыгнув назад, наваливаясь на своего противника. Тот, не ожидая этого, отступил на шаг и на секунду потерял вторую точку опоры. В это же мгновение обе ладони Студента легли на захватившую его руку — левая поверх чужой ладони, но обхватив её пальцы за самые кончики, а правая — под локоть. Захватив пальцы напавшего, а одновременно другой рукой двигая локоть снизу вверх, Андрей вырвался из захвата.

Всё это произошло за одну секунду, слившись в одно сплошное и гармоничное движение.

Продолжая выкручивать кисть и давя на локоть, Студент заставил напавшего упасть на колени, после чего он резким ударом ноги, с противным хрустом, вывернул ему локоть в другую сторону. Когда Андрей отпустил, рука неестественно упала, словно в ней вдруг исчезли кости. Мощным ударом носка правой ноги в челюсть он повалил на спину напавшего. Хотел добавить ещё каблуком в горло, но тут пришлось отпрыгнуть, уходя от ноги второго напавшего.

Наконец, он получил свою порцию адреналина. Время замедлилось. Он увидел летящий слева в лицо тяжёлый ботинок второго противника, и почти вовремя успел убрать голову. Почти, потому что грубый протектор все же черканул по скуле, сдирая кожу. Боли Андрей не ощутил, она придёт позже, но тепло побежавшей по шее крови почувствовал.

Его головной мозг наконец-то догнал спинной, и в эту короткую паузу, пока он готовился отражать атаку второго напавшего, пришло понимание. Во-первых, на него напали. Во-вторых, его не собираются убивать, по крайней мере, пока. Иначе он получил бы сразу нож в сердце или пулю в голову, а не стал бы изображать Джеки Чана. Что ж, сломана рука первого подельника — он уже далеко зашёл, и, как видно, «на базаре» уже не удастся съехать.

Первый напавший был полегче Андрея — среднего роста, худощавый, но жилистый. Теперь он пытался сесть, баюкая свою травмированную руку. К его чести, не кричал, хотя боль, видно, была сильной. Возможно, не хотел привлекать внимание. Сейчас он был уже не боец. Да и вряд ли уже будет в будущем, перелом был качественным, а с медициной в Зоне дела обстояли не очень. Правильно вылечить такой, кроме как у легендарного Болотного доктора, мало кто сможет. Но к Болотному попасть, это всё равно, что выиграть в Спортлото.

А вот второй, наоборот, был здоровым, крепким мужиком. Правда, с заметно выпирающим животиком. Лица его было не разглядеть из-за чёрной балаклавы, но Андрею показалось, что тот плотоядно ухмыльнулся. Здоровяк выхватил из ножен, расположенных на правой голени здоровенный нож, а точнее — тесак, и ловко перебросил его из руки в руку, как бы примериваясь, с какой стороны сподручнее атаковать.

Студент по поводу лишнего веса противника не строил иллюзий. Это там, за Периметром, хватало мужчин с горой сала вместо давно атрофировавшихся бицепсов и трицепсов и толстым слоем жира с одной и другой стороны на той тоненькой полоске мясца, что осталась от пресса. Но он повидал также много сильных, хоть и полных людей, чьи мускулы просто скрывал жирок. В Зоне слабых мужиков почти не встретишь, слабые здесь долго не живут. Даже Бром, хоть алкоголик и жирдяй, но был ещё тот перец.

Самое противное, что Студенту было не убежать, что он с удовольствием бы сделал, но единственный путь перекрывал мужик с тесаком.

Андрей, пятясь назад и стараясь не спускать глаз с врага, лихорадочно искал что-нибудь похожее на оружие. Пока ничего не попадалось, лишь несколько кирпичных обломков, лежащих вдоль стены. Схватив один, покрупнее, он метнул в голову напавшего. Тот немного замешкался и получил по касательной в ухо.

— Ах ты сучёныш, ну всё, пиздец тебе, фраер! — взревел тот, схватившись свободной рукой за ухо. Вот тут Студент и приметил подходящую под текущие обстоятельства вещицу — отломившуюся от лестницы стойку перил в виде обрезка трубы, к которой был приварен кусок уголка, всё вместе напоминало букву «г». Резко нагнувшись, он схватил её и пару раз крутанул, примеряясь к балансу.

Толстый бросился в атаку, пытаясь сбить корпусом, зажать к стене, чтобы блокировать возможность нанести ему удары и, видимо, собираясь посмотреть, какого цвета потроха Студента.

Но он не ожидал, что Студент, вместо того, чтобы замахнуться своим оружием и открыться в этот момент, очень жёстко ткнул концом трубы ему в лицо. Раздался звук удара железа по зубам толстого, который тут же получил прямой в пах и трубой по кисти, в которой находился нож.

Тот взревел, как разъярённый бык и бросился на Студента с целью уже просто схватить и переломать кости наглецу.

Пробитый уже давно не получал отпор в рукопашной схватке, обычно они брали сталкеров на гоп-стоп, угрожая огнестрелом, а нож или кулаки он пускал в ход только выбивая из пойманных хабар или информацию. А тут какой-то соплежуй раскрошил ему несколько зубов — язык наткнулся на острые пеньки, оставшиеся от них, а рот был наполнен осколками. Из лопнувшей губы хлестала кровь, впитываясь в балаклаву, которая, не будь чёрного цвета, сейчас стала бы красной.

Пробитый уже не думал о выполнении приказа Козыря — захватить пацана живым и невредимым. Бешенство накрыло мозг темной пеленой, угол зрения сузился, как будто он разглядывал врага в амбразуру, а в голове пульсировала одна только мысль — убить, уничтожить обидчика.

Студент уловил изменение в противнике и понял, что драка перешла в разряд смертельного боя, но не испугался, а даже почувствовал облегчение. Что ж, если он сейчас погибнет, то не как покорный баран, подставляя свою шею под нож, а сражаясь. А вообще это ещё посмотрим, кто погибнет...

Вдруг выстрел разорвал тишину, и толстый от неожиданности вжал голову в плечи и даже чуть присел.

Из прохода ввалилось несколько человек, держащих оружие наготове. Они направили стволы на всех участников схватки.

— Руки за голову! Лицом вниз!

Студент повиновался, краем глаза заметив, как бойко выполнили команду напавшие на него.

— А ты что стоишь, падла? Тебе специальное приглашение нужно? — коренастый мужик, судя по одежде — сталкер, ткнул стволом «калаша» в грудь того, что баюкал свою руку.

— Простите, господин сталкер, не имею честь знать ваше имя, этот, — он кивком головы указал на Андрея, — этот бандит напал на меня когда я проходил мимо, а вот он, — как же кивнул на толстого, — меня спас.

Вот что поразило Студента, так это не то, что его чудовищно оболгали, а то, каким витиеватым было обращение сухощавого.

— Разберёмся. Стерх, сгоняй, найди кого-нибудь из долгарей и сюда тащи.

Один из появившихся молча кивнул и растворился в темноте прохода.

— Так, встали, медленно! Фрол — обыщи всех.

— Лады, Викинг.

Фрол подошёл к Студенту и довольно профессионально постучал по местам, где обычно хранят оружие. Потом сделал то же у двоих напавших. У сухопарого нашёлся нож и кастет, а так же почему-то пассатижи и грубый напильник, точнее — половинка напильника. Потом Фрол увидел валяющийся у стены тесак, лезвие блеснуло в свете Луны. Поднял и передал человеку, отдававшему приказы.

— Твой? — спросил тот Студента.

— Нет, не мой!

— Врёшь, сука! Твой это, чуть меня не зарезал! — заорал вдруг толстяк.

— А ну тихо, мля! — гаркнул на него сталкер.

— Господин командир! Позвольте мне обратиться… — сказал человек со сломанной рукой.

— Говори.

— Сейчас придёт Долг, будет долго разбираться, простите за тавтологию. А у нас тут вещи без присмотра, разрешите мы соберём всё пока.

— Где?

— Да вот тут прямо, — он показал на ближайший проём.

— Давайте, только шустро.

Когда двое исчезли в проёме здания, Викинг обратился к Студенту:

— Кто такой, почему напал?

— Студент, с Кордона. Вчера мы пришли, мужики отправились караван охранять, а я тут остался. Ни на кого я не нападал. Я был у Дэвида в гостях, спустился вниз, а эти на меня налетели.

— Руку ты ему сломал?

— Да, как-то само вышло, от неожиданности.

— Понятно. Фрол, глянь-ка, что там эти копаются, подгони их.

Фрол исчез в проёме, куда зашли до этого двое. Через пару минут он появился обратно.

— Викинг, а те чуваки тю-тю. Свалили по-тихому.

— Да ладно, там же выхода нет! Глухая стена.

— Теперь есть. Там коллектор на полу, так он уходит куда-то на восток. Они по нему сдриснули.

— Вот как. Жаль, упустили. Рожа мне этого интеллигента знакомой показалась… Да и многое не сходится. Вот он сказал, что тесак этот — парня. А у него и ножен никаких нет. Он его что, в руках носил? Сейчас ещё Дэвида спросим…

Но тут вернулся Стерх с патрулём Долга. Викинг по-быстрому передал им Студента и вкратце рассказал, что произошло. После чего они быстро ретировались. Чем меньше с Долгом общаешься, тем лучше.

Долговцы как-то подозрительно тщательно обыскали Андрея, словно искали что-то ещё, кроме оружия. Но, так и не найдя ничего интересного, старший патруля отошёл в сторону и о чем-то некоторое время совещался по рации.

Прошло ещё с полчаса, пока Студент рассказал долгарям свою версию событий, потом все они зашли к Дэвиду, который подтвердил слова Студента. В конце концов, он был отпущен, но обязан явиться к десяти часам к КПП, для дознания в Особом отделе.

* * *

Вернувшись на своё место, где Студент оставил спальник, он, немного подумав, скрутил всё добро в одну «колбасу» и перетащил на примеченный ещё днём бетонный выступ, что-то вроде балкона, который торчал из дальней стены цеха. Судя по сохранившимся на нем остаткам металлоконструкций и электромоторам, там раньше стояли вытяжные вентиляторы. А толстый слой пыли указывал, что это место давным-давно никем не посещалось. Забраться на балкончик можно было только по идущей по стене полосе металла, служившей раньше контуром заземления. Что Студент и сделал, с чувством некоторого самодовольства отметив, как легко и ловко у него это получилось — тренировки с Акимом стали себя проявлять в полной мере, никогда ещё Андрей не был в такой прекрасной форме. Хмель принятого за сегодня алкоголя уже вышел, и голова начала побаливать, сигнализируя о том, что водочка в Зоне богата сивушными маслами.

Устроившись поудобнее и заранее смирившись с тем, что спальный мешок будет весь вывалян в пыли, Студент, наконец, заснул.

Он не слышал, как в четыре утра, перед самым рассветом, в цех тихо вошли две фигуры и принялись светить слабыми фонариками, что-то разыскивая. Но когда они натолкнулись на «личинки» спящей команды Палёного, что вернулась с рейда около двенадцати, и были вежливо, но энергично посланы в пеший эротический тур, быстро ретировались.

Утром Студент, продрав глаза, сначала не сразу понял, где он и как тут очутился. Но полежав несколько минут и прокрутив в памяти всё произошедшее с ним накануне, решил, что больше он пить здесь не будет. По крайней мере, если ему не будут при этом угрожать пистолетом. Вчера, кажется, он вёл себя достойно, но всё-таки почему-то свербило чувство лёгкой досады.

Особенно неприятной была предстоящая процедура посещения особого отдела Долга. Студент чувствовал, что так просто ему не отделаться. А уж как недовольны будут Леший и Букса — лучше даже не думать.

Быстро позавтракав саморазогревающейся банкой американской тушёнки, в которой достоинств было два — красивая этикетка и система химического разогрева — Студент сполз по ленте вниз, долго отряхивал пыль с одежды, потом протёр лицо смоченным платком и, сполоснув рот из фляги остатками воды, в конце концов, решил, что достаточно презентабельно выглядит для визита к особисту Долга.

Что и как сказать Лешему и остальным? Об этом думать сегодня не время. Вот послезавтра — в самый раз. Если будет, чем думать к тому времени.

* * *

— Ну-с, господин Колобок, какие у нас виды на игры в ближайшее время? — Прапор, особист Долга, любил иногда использовать эту манеру общения, копируя белогвардейских офицеров из старого фильма, название которого он, впрочем, давно позабыл. — Да вы, голубчик, не стесняйтесь, располагайтесь поудобнее. Чаю? Сигару?

— Благодарствую! От чайку вашего не откажусь, а от сигары — увольте-с. Здоровье, знаете, уже не то, — Колобок с удовольствием подыграл особисту. Прапор он, конечно, Прапор, да не надо путать с Прапором, командиром блокпоста на Свалке, тот и был в прошлом прапорщиком. Господин особист позывной свой от слова «знамя» проводил, что по-украински и значило «прапор». Да и действительно, глядя на всегда гладко выбритое холеное лицо особиста, с тонкими усиками над верхней губой, и вхолодные серо-стальные глаза, так и тянуло его назвать «ваше благородие».

Колобок знал, что Прапор тяготится майорским званием, точнее, он жутко завидует генералу Воронину и с удовольствием занял бы его место, но не судьба. Тут нужна харизма, авторитет лидера, а особиста бойцы откровенно недолюбливали. Прапор весь свой неизрасходованный потенциал власти реализовывал как особист, и не дай бог кому из бойцов попасть под его подозрение. Однако, и на солнце есть пятна, и у особиста была своя слабость — тотализатор, особенно гладиаторские бои.

Вот в предвкушении вечернего боя, он и вызвал Колобка к себе, чтобы обсудить гладиаторов и сделать заранее ставку.

— Ах, господин Прапор, какие нынче времена, не хватает бойцов, к сожалению. В последнее время со спецконтингентом проблемы. Из четырёх захваченных членов банд один скончался-с, рана была тяжёлая, один пока неспособен полноценно участвовать — нога прострелена и ещё не пришла в норму. Есть только двое, вполне приличные субчики, а вот супротив них некого ставить. Так что вечерняя программа под угрозой.

— Вот как? Ай-яй-яй, господин Колобок! Непорядок, прямо скажем. М-дас, — Прапор отхлебнул чая из стакана в массивном мельхиоровом подстаканнике, на котором была изображена ракета со звездой с надписью «50 лет СССР», — Ну, попробуем подсобить, есть тут один кандидат, всё руки не доходили до него, но видно — пора пришла.

— Ещё бы одного, можно парный бой устроить. А ставки вдвое увеличить.

— Не обещаю, но посмотрим. День только начался. А что там у нас на затравку?

— Ну, тут как обычно три боя добровольцев-сталкеров супротив слепых псов. Как всегда против трёх, потом — четырёх, потом — пяти.

— Ограничение по патронам?

— Шесть, восемь, десять, плюс ножи.

— Ну-с, неплохо для начала сезона. Кстати, тут у нас захват произошёл — банду Бормана пощипали, наглецы нашего в плен взяли, Лохматого.

— Слышал-слышал. Рад, что хорошо всё закончилось.

— Ну, от вас ничего не скроешь. Однако вы знаете, кто помог в этом деле? Нет?

— Да откуда? Вы мне льстите.

— Наш герой прошлых игр, что фурор устроил.

— Меченый? Неужели?

— Представьте себе. Так что ожидаем новых гладиаторов, но денька через два-три. Вроде бы есть вполне готовые к бою сразу, из тех, кого гранатами оглушило, и их повязали без ранений. Ну и сдались несколько.

Далее, они обсудили какие ставки и на кого ставит Прапор в боях против псов — добровольцы были Прапору известны, и их шансы тоже. Сталкер считался проигравшим, если получал открытую рану тела с повреждениями крупных сосудов. Не говоря уже о потере конечностей или смерти.

Когда Колобок ушёл, особист остался сидеть в своём кресле, задумчиво докуривая сигару. Положим, одного они сегодня повяжут — тот давно напрашивался, карточный шулер-катала, жалуется на него народишко уже неоднократно. Конечно, кому-то из наших он платит за крышу, иначе прежде бы уже ликвидировали. Что ж, кто-то останется без курочки несущей яички. Ну, а ему не привыкать, карма у него хуже уже не станет.

Насчёт второго… Интересное дельце.

У оружейника Моргана частенько собиралась в мастерской вечерами компания, и пока Морган чинил оружие, трепались о том о сём и начальству перемывали кости, как и в любом коллективе. А в таких случаях часто говорят то, что не предназначено слышать начальственному уху.

Поэтому Прапор, заказал в Конторе простенькую прослушку. В СБУ с пониманием отнеслись к идее, и вскоре Прапор получил оборудование. При удобном случае установил в его в мастерской оружейника и стал наслаждаться прямыми трансляциями правды-матки непосредственно от нижних чинов, время от времени отправляя доклад Петренко о настроениях среди личного состава. Петренко за это его ценил, хотя и не уважал. Да и плевать, чистюля хренов.

Вчера оружейника посетил какой-то сталкер, Прапор «в пол уха» слушал в своём кабинете их болтовню, но встрепенулся, когда разговор пошёл о некой карте. Документы Прапор уважал, и он не мог пройти мимо этого факта.

Карту надо было заполучить. Морган тоже сообразил, что неплохо бы её скопировать, но тут неожиданно боевая тревога сорвала всё дело.

Пока улеглась суматоха, сталкер выскользнул из расположения и растворился во тьме. Расспрашивать подробно Моргана — поставить под угрозу точку подслушивающего устройства, вдруг заподозрит, а это источник весьма ценной информации.

Поэтому, Прапор дал ориентировку на Студента патрулю, но сталкер как будто сквозь землю провалился. Хотя именно под землёй, в «100 Рентген», куда заглянул патруль в первую очередь, его как раз и

не оказалось.

Однако повезло, когда на патруль наткнулся Стерх и привёл его к месту разборки. Один из участников и оказался Студент, двое других смогли сбежать. Прапор приказал тщательно обыскать Студента, но никакой карты при нем не оказалось. Чтобы не насторожить сталкера, особист приказал отпустить его, но с тем, что тот придет к нему к десяти утра.

Колоть его на карту или сделать из него гладиатора? Или то и другое?

В Прапоре боролся азартный игрок и холодный профи особого отдела. Взрывоопасная смесь.

* * *

Студент изо всех сил старался не зевнуть, хотя ситуация была более, чем серьёзная. Но уж слишком нудный допрос устроил Прапор.

Сначала он допытывался, как и когда попал в Зону Андрей, потом как он очутился здесь, на Ростоке, что делал в Баре и так далее. Студент ему подробно всё рассказал, умолчав, правда, о находке карты, знакомстве с Морганом и Пулей, нутром чуя, что без особой необходимости их лучше не вмешивать.

— Значит, ты принял водки в Баре, а потом пошёл к Дэвиду, владельцу камеры хранения и там распивал с ним спиртные напитки?

— Нет, у Дэвида только чай, никакого спиртного!

— Значит, ты был уже достаточно пьян?

— Да не был я пьян, товарищ особист!

— Молчать! Я тебе не товарищ!

— Виноват, господин майор!

— Так, дальше ты, выйдя от Дэвида, встретил сталкера, на которого решил напасть, воспользовавшись ножом.

— Да не было такого! Это они на меня напали, их двое было.

— Ты их знаешь? Раньше встречал?

— Нет, никогда раньше не видел.

— То есть ты хочешь сказать, что на тебя ни с того ни с сего напали двое?

— Ну да, напали.

— Одному из них ты повредил руку, так?

— Ну да, взял на захват и потом сломал.

— А нож не твой? — Прапор махнул рукой на лежащий на столе тесак.

— Нет…

— В Баре ты интересовался КПК, а это дорогая игрушка…

— Да ё-маё, я…

— Да или нет?

— Да.

Прапор помолчал, пододвинул к себе какую-то стопку бумаг и принялся меланхолично перелистывать. Воцарилась тишина.

Вдруг он отшвырнул бумаги, разлетевшиеся веером, и гаркнул прямо в лицо Студенту, брызгая на него каплями слюны:

— Врёшь, свинья!

Студент инстинктивно вжал голову в плечи, ожидая, что особист сейчас врежет ему в челюсть. Так часто происходило в сценах допроса в кино. Однако удара не последовало. Прапор откинулся в кресле, достал портсигар и, щёлкнув зажигалкой, выпустил струю дыма прямо в лицо Студента.

— Та-а-ак, мерзавец, ты меня уже утомил.

— Да что вы от меня хотите-то?

— Правды, правды! Ненавижу, когда всякая мразь мне мозги канифолит.

— Да я правду говорю, это они сбежали с места, а я вот он, перед вами.

Прапор, ничего не ответив, злобно зыркнул на Студента и положил перед ним лист и шариковую ручку.

— Я бы тебя шлёпнул, гнида, мне и так всё ясно. Но Воронин, добрая душа, требует отчёты. Пиши.

— Что писать?

— Пиши всё, как было по правде. Я, такой-то, вышел из Бара и, находясь в состоянии алкогольного опьянения, напал на проходившего мимо сталкера, угрожал ему ножом и сломал руку. Я хотел отнять у него КПК, который не могу купить, так как нет денег. Был остановлен проходящими мимо сталкерами и сдан патрулю Долга. Раскаиваюсь, бла-бла-бла, и готов понести наказание. Да не ссы, штраф всего лишь, к стенке не поставим.

Студент, услышав про штраф, в принципе понял, куда клонит особист. Нехотя он записал всё сказанное на бумагу и расписался снизу: Андрей Студент.

— Ну, вот и славно, а ты из себя целочку изображаешь, — повеселел Прапор.

Дверь в кабинет открылась без стука, и в комнату вошёл крепкий, высокий мужчина в ладно сидящей на нем форме. На вид ему было лет сорок, но он мог быть и моложе, а возраста добавлял седой ёжик волос. Прапор при его появлении встал и оправил форму, демонстрируя субординацию. Студент тоже вскочил, не стоило показаться невежливым в лице начальства особиста.

— Ну, что тут у тебя? Закончил? — вошедший осмотрел с ног до головы Студента взглядом, каким вожак волчьей стаи смотрит на щенков.

— Вот, товарищ полковник, только что признание написал, — Прапор протянул листок с «признанием» Студента.

Тот бегло просмотрел, слегка поморщившись. Бросил на стол.

— Что, так КПК нужен был?

— Да я не помню, пьяный был сильно, — ответил Студент, бросив короткий взгляд на Прапора, который, из-за спины начальника, делал страшные глаза.

Петренко — зам Воронина по политчасти и формально начальник Прапора — уловил это, сделав свои выводы.

— Ну, товарищ майор, что будем делать?

— На лицо разбойное нападение, думаю на Арену, искупать кровью.

— А что потерпевшие говорят?

— Э… Потерпевшие… Ничего не говорят, они скрылись с места происшествия.

— Хм, то есть претензий от потерпевших нет, как я понимаю.

— Так точно, но…

— Вот что, Саныч, давай-ка не руби с плеча. Дадим парню шанс. Штраф, это политически верно, согласен?

— Так точно, — уныло ответил Прапор, гладиатор срывался. — И сколько назначим?

— Нарушение порядка было, это факт. И мы не можем оставить это без последствий. Двадцать пять кусков — я думаю, адекватная сумма.

— Так точно, товарищ полковник!

Полковник вышел, а особист повернулся к Студенту.

— Повезло тебе, бродяга, выкрутился. Теперь оплати штраф и свободен, до следующего залёта.

У Студента отвисла челюсть.

— Двадцать пять кусков? Да это же огромные бабки! Где я возьму четверть сотни?

— Ну, это не мои проблемы, попробуй опять кого ограбить, — криво ухмыльнулся особист. — Всё, свободен пока. Срок тебе до послезавтра, чтобы к вечеру деньги были. Иначе — к стенке. И не вздумай свалить, тогда тебе крышка сто процентов. Я тебе очень хороший совет дам. Нет денег — иди на Арену. Я бы тебя туда и так отправил, заслужил. Но ты можешь и добровольным гладиатором, а когда денег поднимешь, вот и рассчитаешься.

— Понятно. Разрешите идти?

— Пошёл вон. И, кстати, у тебя, как я слышал, какая-то карта была «чего-то-там», а при обыске её не нашли, не хочешь про неё рассказать? — как бы без интереса, с полуприкрытыми глазами, произнёс вдруг Прапор.

«Блин, ну а про это откуда он пронюхал? Вот черт усатый!» — зло подумал Студент. Но вслух произнёс:

— Да, был у меня план какой-то базы подземной, нашёл его на Свалке, хотел толкануть кому-нибудь. Да в драке потерял, а может у меня ещё раньше его спёрли. Я ж пьяный был, не помню.

— М-да? Ну ладно, но если вдруг найдёшь — я бы хотел взглянуть. Если это интересный документ, то я мог бы тебе скостить штраф, скажем, тысяч на пять.

«Ага, сейчас прямо, спешу и падаю», — подумал Студент, закрывая за собой дверь Особого отдела Долга.

Оказавшись на улице, Студент прислонился к холодной стене и усилием воли подавил стон отчаяния. Деньги были, но это были деньги, которые выдал Волк на закупки, плюс суммы Лешего, Буксы и Зубка. Как потом смотреть в глаза Волку и остальным, Студент не знал.

Стрелки часов приближались к полудню, и народа в баре почти не было, если не считать группу из четырёх человек, что сосредоточено и молча работали ложками за большим столом в углу — сразу видно, что люди просто пришли поесть.

После общения с особистом у Студента напрочь пропал аппетит, но подваливать к бармену вот так, за здорово живёшь, было неудобно. Поэтому он попросил чаю и бутерброд — кружок колбасы на дольке батона.

Бармен, конечно, уже был в курсе происшедшего со Студентом ночью, информированность это бонус к его профессии, поэтому он первым задал вопрос:

— Ну, Студент, как знакомство с особистом прошло? Я вижу, что ты легко отделался, коли тут сидишь.

— Ну да, легко. Штрафом, ёлы-палы! Но если бы не какой-то Петренко, то особист меня на Арену отправил бы. Вместо штрафа…

— Петренко — замполит «Долга», он лишней крови не любит, по крайней мере, на показ. Он же за вербовку новобранцев отвечает. Так что сильно пугать народишко не хочет, достаточно в Зоне и одного Монолита.

Студент хотел бы распростись бармена о таинственной группировке, что охраняет подступы к Саркофагу, но сейчас его мысли занимали только собственные проблемы — как выкрутиться из ситуации со штрафом.

— Ты, паря, может, кому дорогу перешёл, как думаешь? — задал вопрос Бармен, смахнув полотенцем со стойки невидимую пылинку.

— Да нет, ни с кем у меня тёрок нет, это точно. А с чего ты решил?

— Да особист долговский тип ещё тот, конечно, но уж больно он тебя круто в оборот взял, любому ведь ясно, что не ты зачинщик драки.

В ответ Студент только пожал плечами. Он был уверен, что особист просто вымогает у него деньги, раз подвернулся ему такой лох, как он.

— Слушай, Бармен, вот скажи мне, реально на Арене денег заработать или нет?

— Что штраф неподъёмный? Сколько?

— Двадцать пять кусков.

Бармен побарабанил пальцами о стойку, задумчиво глядя на Студента, а потом произнёс:

— Знаешь, Студент, я тебе вот что скажу. Я бы на твоём месте взял бы из общака, там у вас сорок семь штук, если мне память не изменяет. Мужики тебя поймут. Арена — это серьёзно, пыщ-пыщ — и тебя уже несут в канаву на корм псам… Ты, кстати, как с пистолетами управляешься? Стрелял в людей уже?

— Ну, с обрезом я охотился, стрелял в мутантов. Мужики говорят, что нормально. А в людей ещё не приходилось стрелять. А по короткостволу меня Зубок натаскивал на Кордоне. Хвалил... Но в реальном деле я ещё не был.

Бармен с сомнением покачал головой.

— Ну, не знаю… Если противник попадётся слабый, то может, что и выйдет у тебя. У Олдера сейчас трое бандосов, один раненый, так что пролетает, а двое других, по моим сведениям, ничего особенного, как бойцы. Но всякое бывает, и палка стреляет. Ты, может, все-таки из общака выплатишь? На кой тебе жизнь на кон ставить?

Студент слегка набычился.

— Из общака я деньги брать не буду! Я лучше сам в аномалию прыгну, чем потом перед Волком или Лешим отвечать. А насчёт риска… Да тут везде риск, куда не пойди и куда не сунься. Так что, раз сам влип, то и выкручиваться надо самому. Эх, ну ладно, пистолет мой верни, пожалуйста.

— Если ты для Арены, то он тебе нахер не нужен, там выдадут. Это игра, на игроков ставки ставят, поэтому строго следят, чтоб у всех всё было одинаковое: и оружие, и патроны. А то были прецеденты…

— Ну, тогда если со мной что-нибудь произойдёт, то передай мой ствол Лешему, хорошо?

— Ладно, — проворчал Бармен, и уже деловым тоном продолжил. — Ты, перед тем как к Олдеру идти, пожри по-человечески, а то, как контракт подпишешь, он тебя запрёт. Таковы правила. Это и для того, чтобы гладиатора не убрали до боя или не опоили какой дрянью, ну ты понимаешь. Народ, дабы деньги свои на ставках не терять, на что только не идёт.

— Спасибо, бармен. Не хочется что-то, — Студент помолчал, а потом протянул руку. — Ладно, прощай, мужик, спасибо тебе за всё хорошее. Придёшь посмотреть?

Бармен ответил крепким рукопожатием.

— А то, не пропущу. Может, и ставку на тебя сделаю… Небольшую. Я не святой, и не подлец, паря. Желаю тебе удачи, ни пуха ни пера!

— К черту!

* * *

Олдер, распорядитель Арены, номинально считался и её владельцем, хотя по факту Арена принадлежала «Долгу». Но его это не сильно смущало, так как Воронин не влезал в дела Арены и не подрывал авторитет Олдера, а то, что приходилось отдавать львиную долю прибыли, так и Арена существует только благодаря «чёрному отряду».

Когда-то Олдер был тренером команды биатлонистов, и довольно неплохим. Но судьба повернула так, что ему пришлось стать сталкером. Он прятал глубоко в памяти причину, и лишь в те редкие дни, когда напивался, перед глазами опять вставал тот день. Они возвращались с соревнований, где взяли первое место. Олдер сидел за рулём командного автобуса, потому что их водителя прямо со стадиона увезли в больницу с острой болью — аппендицит. По случаю победы Олдер «принял»(так было надо, политический вопрос, с руководителем Федерации надо ладить), но совсем немного — сто грамм коньяка и фужер шампанского. Дорога была обледенелая, а тут ещё повалил снег, и видимость стала совсем никудышная. На повороте автобус занесло на «встречку», и, выворачивая от идущего на него гружёного КАМАЗа, он пробил ограждение и совершил короткий полёт в речку Боровку. Пятеро спортсменов погибли на месте, ещё трое — уже в больнице. Олдер, которого тогда звали Эльдар Наумович или Тренер, по прихоти судьбы не пострадал — его выкинуло через лопнувшее лобовое стекло на лёд у самого берега.

В крови был алкоголь, что тут скажешь. Жизнь в одно мгновение круто изменилась. Вместо уважаемого тренера возник преступник, повинный в смерти людей. И он сбежал в Зону. Сначала был сталкером, работал на «Янтарь». Но это дело у него не клеилось, как боец он был неплох, а вот сталкерская удача обходила его стороной. В конце концов, он плюнул на это и решил податься в «Долг». Воронин как раз устроил первый гладиаторский бой. Тема оказалась интересной, и ему был нужен человек достаточно способный для организации этого дела. Тренерский опыт работы с коллективом, организаторские способности Олдера — это было то, что надо. Так Олдер стал распорядителем Арены.

У гладиаторов срок был совсем не долог, и он научился относиться к ним как к расходному материалу. Со всеми, даже с бандитами, держался ровно, разговаривал спокойно и вежливо. Но не более.

На столе мигнул экраном КПК. Пришло сообщение. «Жди, к тебе должен заявиться мой должник, звать Студент. Он оштрафован на 25 штук. Сообщи, как вечером его поставишь». Это был особист. Нашёл всё-таки гладиатора-добровольца, молодец.

Как раз в дверь постучали.

— Кто там, входи!

В кабинет Олдера вошёл достаточно молодой, лет двадцать семь, парень, крепкое тело, движения быстрые, точные — у бывшего тренера глаз был намётан, парнишка в хорошей форме, значит, поддерживает себя тренировками.

— Студент, да?

— Ага. А как вы…

— Мне мессагу прислали. Ну, как я понял, нужны деньги? Ты по адресу. У нас ты можешь неплохо заработать.

— Какие условия?

— Объясняю. За победу в первом бою получишь пять штук. За победу во втором — десять. Третий бой — пятнадцать. Из оружия — пистолет ПМ и боевой нож, НР-43. Слыхал про такой?

— Видел как-то раз.

— Ну и хорошо. Кстати, обычно нож выдаётся, если патроны ограничены, по магазину плюс один в стволе. А если патроны без лимита, то схватка идёт без ножей. Но, тебя это не пугает, не так ли? Это же ты ночью поножовщину устроил да ещё, говорят, руку кому-то сломал.

— На меня напали, это была самозащита!

— Да мне плевать, паря. Я ж не прокурор. Рад, что ты не промах. Знаешь, у нас тут шоу, нам нужны нормальные бойцы, а не соплежуи.

— Ну и как, поднялся кто у вас на этом деле?

— Месяц назад тут у нас был такой сталкер, Меченый его звать. Вот он за несколько боёв сорок штук поднял. Эх, хороший боец, жаль, что дальше отказался, ушёл в Зону, гладиатор был отличный!

— Понятно. А что там про бои с псами? Я слышал, тоже будут такие?

— Ну, за победу над псами расценки другие совсем, это раз. А во-вторых, у меня уже есть добровольцы на эти схватки.

— Ладно, я согласен, мне надо срочно двадцать пять кусков, и всё. Давай бумагу, подпишу.

— Отлично! Значит, три боя.

— Нет, давай на два, а потом видно будет.

— Ну, как скажешь. Да, учти, если ты получишь серьёзное ранение, то лечение из твоего гонорара, если же бой окончен не в твою пользу, то ты становишься моим должником, будешь потом дальше отрабатывать, понятно?

— Ясно. Согласен.

Студент, усмехнувшись, подписал стандартный контракт,, куда, в специально отведённое место, Олдер вписал «две (2) схватки».

— Что тебя веселит?

— Да бюрократия вся эта. Я думал, что в Зоне всё на честном слове, а тут постоянно подписывать приходится всякие бумажки. То у бармена, то у особиста, вот у тебя — тоже.

— Эх, паря, там, где людей больше трёх собирается, там сразу бюрократия начинается, что ты хотел. Это свойство людей. Ну и сам подумай. Многие приходят ко мне решить свои проблемы и, бывает, погибают. А у них есть друзья, которые потом мне могут предъявить. А у меня вот — контракт, всё добровольно. Понятно?

Студент представил себе, как Зубок может поговорить с Олдером, если заподозрит, что его затащили сюда силой, и согласно кивнул:

— Понятно.

— Ладно, теперь ты должен пройти в кубрик, мы так его называем. Извини, такие правила, до схватки никуда тебе нельзя уже выходить.

— Пошли. Я в курсе.

— Ты у нас был когда-нибудь? Нет? Ну, сейчас я тебе арену покажу, как раз мимо пойдём.

* * *

Арена представляла собой просторный ангар, шагов шестьдесят в длину и сорок в ширину. На уровне второго этажа с обеих сторон шёл ряд забранных крупными решётками окон, с наружи ангара были пристроены к ним пандусы для зрителей. Как сказал Олдер, на арене также были установлены несколько видеокамер, и от них изображение шло в специальный ВИП зал и на мониторы, которые устанавливались во время соревнований у входа в Арену. Зрители наблюдали за схватками сверху, а камеры давали возможность рассмотреть подробности с уровня бойцов.

На самой арене было нагромождено несколько бетонных блоков, вертикально стоящих колец и перегородки выложенные из армейских ящиков с песком Всё было установлено симметрично относительно осей арены, давая одинаковые шансы бойцам с обеих сторон. Гладиаторов в начале боя запускали через стальные двери устроенные в противоположных стенах арены.

Путь Студента и Олдера проходил по металлическому пандусу, почти под самым потолком, и Андрей мог рассмотреть всё достаточно хорошо. Масштабы поражали, видно, к Арене здесь действительно серьёзное отношение. Так же он обратил внимание на то, что на уровне от метра до двух всё было испещрено следами от пуль.

Вскоре они спустились, громыхая и скрепя ржавыми ступенями, на уровень ниже и оказались в коридоре, в который выходили две металлические двери. Одну из них открыл ключом Олдер, предварительно достав и приготовив к стрельбе пистолет. Посмотрел в щель и распахнул дверь настежь.

— Заходи, Студент. Знакомься, это теперь твой напарник — Скрепка.

В комнате находился стол, табурет, две панцирных кровати, на которых лежали матрасы и даже подушки, правда, с тёмными пятнами на давно не стираных наволочках.

На одной из кроватей лежал на спине, заложив руки за голову, чернявый цыган, на вид — ровесник Студента. Его лицо показалось Андрею смутно знакомым, но где он его мог видеть, не припоминал.

* * *

Когда дверь за Олдером закрылась и лязгнул замок, Студент протянул чернявому руку:

— Ну, будем знакомы!

Тот резко, так что взвизгнули пружины, сел и наотмашь ударил по руке Студента.

— Ковырялку свою убери.

— Не понял… — Студент не ожидал такой реакции, отступил на пару шагов и присел на свободную койку. — Ты что такой борзый, Скрепка? Я тебе ещё ничего плохого не сделал…

— Не сделал! — передразнил тот. — Не помнишь меня? Да? А я твою харю хорошо запомнил!

— Да блин, ну не помню я тебя! Хотя лицо, вроде, знакомое. Давай спокойно без эмоций разберёмся, что к чему…

— Иди в жопу! — завизжал чернявый и вскочил с кровати.

Студент оценивающе осмотрел хлипкую фигуру Скрепки, прикидывая, как того успокоить, ежели что. Тот почувствовал угрозу в молчании Студента и заткнулся. Пройдясь несколько раз по комнате туда-сюда, он решил пояснить:

— Не узнаёшь меня, что ли? В поезде мы вместе ехали. Помнишь? Вы ещё бухали как черти, а я к вам присоединился.

В голове Студента начало крутиться что-то такое… Море водки… Ещё карты вроде бы были… Нет, не вспомнить.

— Слушай, я сам в поезд залез бухой в драбадан, а что по пути было — вообще не помню. Я в себя пришёл уже только на Кордоне.

— Что, и не помнишь, как сам меня уговаривал с вами отправится, типа — лавэ поднять?

— Да говорю же тебе, ничего не помню! Меня самого рекрутёры как лоха развели. Так что хватит пыхтеть на меня, давай лучше подумаем, как нам вечером кое-кому задницы надрать.

— Во, бля, Рэмбо нашёлся. Нет, чувак, это нам надерут, точняк. Всё, кирдык нам.

— Ну, это мы ещё посмотрим. Ты с пистолетом как?

— Никак. Не моё это. Я лохов в картишки на бабло развожу. Ну и, бывает, тырю, что по мелочи. Мокрухи не хотел никогда, поэтому без волыны.

— А как тебя сюда на Росток занесло, такого пацифиста?

— Ты помнишь, нас после поезда мужик потом повёл? Проводник на Зону.

— Помню.

— Он нас тогда из фляги своей угостил, я даже лишку хлебанул, на халяву-то. Короче, что-то с головой потом стало — ну как баран, куда ведут — иду, что скажет — делаю. И что, сука, характерно — всё до фонаря.

— Да не ты один в таком состоянии был.

— Короче, этот мудак, даже не стесняясь, продал меня каким-то хмырям, как отмычку. Знаешь, кто это такой?

— Человек, которого запускают туда, где сложные аномалии, чтобы он вскрыл их на себя.

— Во-во. Но есть бог на свете, — цыган размашисто перекрестился. — На Свалке нас приняли бандиты. Часть перестреляли, а остальные сдались. В меня тоже попала пуля, кровищи вытекло — мама не горюй. Я дохлым прикинулся, меня и не тронули. Как до блокпоста добрался, даже не помню. Повезло мне тогда, что и в аномалию не влип, и псам не попался, они же кровь чуют, сам знаешь как.

— Да, повезло.

— Вот так я и оказался здесь. В картишки играю, то-сё, информацией торгую. Так и живу. А вчера повязали меня. Суки! А ведь я исправно отстёгивал, кому следует! Но им надо было, чтобы на арене бой состоялся, пока ещё не привели из Зоны кого-нибудь. Народ уже собрался ставки делать. Особист, сука, мутит. Так что, попал ты со мной, Студент. Я тебе не помощник, уработают нас за милую душу.

— Слышь, Скрепка, ты не бзди пока. Ещё посмотрим, кто кого уработает. Я на Кордоне зря время не терял, меня кое-чему научили. Так что, если ты мне поможешь и будешь делать, что я скажу — то всё будет нормально, лады?

— Да иди ты к чёрту, командир хренов! Я тебя уже раз послушал!

— Жаль. Ну, как знаешь.

Студент пожал плечами и завалился на койку.

— Когда тут всё начинается? — буркнул он.

— В девять вечера. Но, там сначала добровольцы с псами рубятся, а потом уже мы с бандюгами. Значит, где-то в десять, получается.

— Ссышь?

— А ты?

— Я — нет.

— Врёшь! Иди ты к чёрту!

Разговор что-то не клеился. Андрей уставился в потолок и стал прокручивать в памяти то, чему его учили на Кордоне. Вот уж не думал он, что это ему понадобится так быстро и так конкретно. Всё-таки Волк великий человек! Неужели он предвидел такой поворот?

* * *

Это случилось три месяца назад. На Кордон приехал Кеша на старом раздолбаном ГАЗ-52. Эта машина была собрана по частям из того, что находилось здесь ещё до первого Выброса, и поэтому, Кеша был уверен, стала частью Зоны… Благодаря чему Зона и не трогала его «ласточку», по крайней мере в это верил Кеша. И ни одной детали из-за Периметра он не поставил бы на свой аппарат! Если что требовало замены, то он использовал запчасти только от старой техники, которую можно отыскать в Зоне.

Кеша был практически единственным безумцем, что гонял на машине по Зоне отчуждения. Для всех других это, как правило, заканчивалось очень быстро и печально — вон, сколько техники валяется по обочинам, и не сосчитать. Ржавые остовы и БМП, и танков, и армейских грузовиков, а также «уазики», раздавленные гравиконами в лепёшку — автохлама тут хватало. Аномалии были основной причиной гибели техники. Но Кеша каким-то чудом объезжал опасности стороной. Ходили слухи, что он катается даже в Припяти и у ЧАЭС. Но никто не хотел лезть не в своё дело и портить отношения с водилой: мало ли понадобится транспорт, а Кеша заартачится.

В этот раз его принесла на Кордон нужда в покрышках, его старые вот-вот должны были лопнуть — резина потрескалась, местами из неё торчала проволока корда. Не очень давно сталкеры сумели отбить у бандитов АТП, где были залежи всяких полезных для автомобилиста штуковин, и Кеша хотел в них как следует порыться. АТП теперь принадлежало парням Волка, и пришлось бить челом «председателю колхоза».

— Ну что, Волк, я там погляжу, что-нибудь для своей «ласточки»?

— Давай, поковыряйся, но… нам какой интерес?

— Хм… О, слушай, в кузове у меня лежит пять ящиков с патронами от ПМ, в каждом из них — два цинка по тысяча триста штук…

— Тысяча двести восемьдесят, если мне память не изменят.

— А, ну да. В общем, забирай себе, и по рукам?

— Это которые патроны, девять-пэ? Латунные гильзы? Это же барахло, старье полувековой давности!

— Ну так и на АТП у тебя не новинки сезона, а? Ты ещё кому-то этот хлам хочешь задвинуть?

Волк улыбнулся, такого второго, как Кеша и его рыдван, ему было не найти.

— Ладно, по рукам. Ты, Кеша, любого уболтаешь!

Кеша скинул тяжёлые, килограммов по тридцать, ящики, и довольный укатил на АТП.

Михей ловко вскрыл одну дощатую крышку приобретения и достал зелёный цинк, который уже местами тронула ржавчина, покрутил в руках и сунул обратно.

— Ну и зачем нам это богатство? Это же пистоны, ими и кабану шкуру не продырявишь толком, не говоря уже о бронике.

— Михей, да ты подумай, почти тринадцать тысяч патронов! Они хоть и дерьмовые, но для стрельбы и обучения вполне пригодные. И главное — практически даром. Можно хоть стрелковую школу открыть, у нас есть кого поднатаскать, и есть — кому. Смекаешь? А барахло на АТП нам едва ли пригодится, а?

— Ну, командир, ты и голова! Я что-то даже и не подумал в этом разрезе.

Да, специалист был, и Михей знал, что когда-то Вася Зубок получил специальную стрелковую подготовку. Где — он не рассказал, а в Зоне с расспросами не принято лезть, было и было. Ясно же, что таким вещам не учат в городском тире.

Идея Зубку понравилась, он согласился позаниматься, если наберётся хотя бы четыре человека. За этим дело тоже не встало, к вечеру курс был набран: Студент, Томсон, Аким и Ванька Щука. Иногда приходили пострелять и другие мужики, но этот костяк не пропускал ни одного занятия.

Волк отправил обучать тактической стрельбе в АТП. Несколько зданий и забор, да ржавые машины во дворе, много укрытий — идеальное место для подготовки, да и случайная пуля не улетит, куда не надо. Была ещё одна причина: если придётся опять воевать за АТП, то у него будут уже, как минимум, пятеро опытных бойцов, отлично знающих местные условия.

Два дня ушло на подготовку полигона — изготавливали мишени и имитирующие противника чучела. Расставили их внутри зданий, в окнах, на крыше и за автомобилями. Сделали даже несколько примитивных двигающихся мишеней. Несколько качающихся установили в проёме окон, иодну «прыгающую» (если дёрнуть за верёвку) вниз со второго этажа.

На третий день начались сами занятия.

— И так, внимание, товарищи курсанты, — скалился Зубок, — в руках вы держите хорошо вам известный пистолет Макарова, ПМ. Принят на вооружение в тысяча девятьсот пятьдесят первом году, на смену пистолету ТТ.

— Пукалка!

— Отставить комментарии, курсант Томсон! Итак, ПМ — для своего времени был достаточно хорошим оружием, безотказным и удобным. Сейчас, конечно, есть пистолеты и получше, но ПМ — это то, что в Зоне валяется буквально под ногами и многие даже брезгуют забирать его, находя у погибших сталкеров. А пренебрегать им не стоит, в умелых руках это довольно грозная… пукалка. Отставить ржать. Кстати, к ПМ в последнее время разработаны современные боеприпасы, эффективность которых превосходит старые почти в два раза, есть и бронебойные. В любом случае, навыки, полученные с ПМ легко адаптировать к любому другому пистолету.

И началась новая наука. Студент даже не представлял себе такой подход к этому маленькому оружию, какой предложил Зубок. Во-первых, он запретил целиться через прицельные приспособления, а стрелять в основном от бедра, на манер ковбоев в старых фильмах.

— Пистолет это оружие ближнего боя, считайте его следующим после ножа. Не применяйте пистолет на дистанциях больше пятнадцати шагов, старайтесь сблизиться максимально с целью. Держи пистолет рядом с корпусом, тогда его не выбьет противник, и ты себе не перекроешь обзор нижней части полусферы, ясно?

— А как же стрельба на дальность?

— Это другое. Там требуется изготовка, фиксация руки в суставе, прицеливание. При прицеливании через целик и мушку область охвата зрения сужается до десяти процентов, а это роскошь в условиях плотного боя. Нужно наоборот, охватывать взглядом как можно больший сектор.

И Зубок показывал, как нужно смотреть периферийным, рассеянным зрением, не сосредотачиваясь на деталях, но зато охватывая сектор почти в сто восемьдесят градусов

— Вы должны интуитивно знать, где находится точка прицеливания, — учил Зубок. — Вы можете, не целясь, интуитивно показать пальцем на любую точку, и если посмотрите, то палец будет точно направлен на неё. Нужно того же добиться и от пистолета, ориентировать ствол как будто это ваш палец, чувствовать в любой момент, куда он направлен.

Начали они с простого, но с каждым днём тренировки всё усложнялись. Постепенно у Студента стало получаться, и он стал понимать, куда направлен его ствол. А до стрельбы даже пока почти не дошло, так, по десять патронов в конце занятий.

Лучше всего выходило у Акима. Зубок так и сказал, что занятия единоборствами развивают координацию, и это очень помогает.

Зубок гонял их весело, но без скидок, пока пот не заливал глаза. Они кувыркались, прыгали, падали назад и вперёд, перекатывались и так далее, и всё с оружием в руках, стараясь выцелить мишень из разных положений.

— Эй, Студент, какого хера ты лупишься на мишень? Пока ты фокусируешься на ней, из тебя дуршлаг сделают. Рассеянный взгляд, определил цель, навёл, нажал на крючок и дальше смотри. Не концентрироваться!

— Томсон! Долго возишься, тазом поддай вперёд, ноги не распрямляй, в динамике будь!

За два месяца занятий Студент научился более-менее работать с пистолетом, уверенно поражал цели, научился грамотно выходить из дверного проёма, выглядывать с одновременным прицеливанием из-за угла — так как противник менее всего ожидает — у самого пола быстро приводить пистолет к стрельбе и ещё много попутных штуковин. Стали разбирать и элементы тактики боя в помещениях, проход коридоров, лестниц и многое другое.

Аким вскоре стал помощником инструктора и ввёл в подготовку также и элементы рукопашки. Иными словами, скучать не приходилось, но обучение временно прекратилось в связи с тем, что кончились боеприпасы.

Зубок раздал каждому по последней пачке патронов, и они ещё раз пробежали по ставшему уже таким знакомым АТП, чётко поражая мишени-чучела и сбивая противогазные коробки, которые расставили по оконным проёмам, пока не расстреляли последние «маслята».

— Эх, хорошо, но мало! — сказал Зубок. — Ну, надеюсь, моя наука вам впрок пойдёт.

— Спасибо, Вася! Кое-чему я научился, — Студент крепко пожал руку расплывшемуся фирменной улыбкой Зубку. — Может Волк ещё патронов достанет, а? Мне понравилось!

— Итак, объявляю оценки по окончанию курсов. Аким — отлично, Студент — хорошо, Томсон — удовлетворительно, надо больше тренироваться, Щука — хорошо. Но физушку бы тебе тоже подкачать, вон, к Акиму походи, бери пример со Студента, смотри, как он уже закабанел.

На этом пистолетная школа Васи Зубка была закрыта.

* * *

Студент, погрузившийся в воспоминания, не заметил сам, как уснул. Разбудил его раздавшийся снаружи, усиленный динамиками голос ведущего:

— Добро пожаловать, на наши очередные гладиаторские игры! Сегодня у нас в программе четыре схватки! Первая схватка — гладиатор-доброволец сталкер Кефир против трёх слепых псов. Шесть патронов и нож! Вторая схватка — гладиатор-доброволец Маугли против четырёх слепых псов! Восемь патронов в магазине и нож! Делайте ваши ставки! Третья схватка — гладиатор-доброволец, любимец публики сталкер Корявый! Против пяти псов, девять патронов и нож! Итак, делайте ваши ставки, бой начнётся через пять минут! Ну и главное событие нашего вечера! Сюрприз! Бой пара на пару! Два матерых бандита с пустоши против молодого сталкера с Кордона по прозвищу Студент, который накануне устроил дебош с поножовщиной и поранил пятерых сталкеров. Его напарник, наш местный охламон — Скрепка, которого поймал доблестный Долг на карточном шулерстве. Ставки, делайте ставки!

Голос сквозь стену звучал громко, но глухо. И ещё были слышны голоса большого количества людей, как будто прибой шумит. «Наверное, на шоу собрался весь Росток, сейчас и в баре никого», — подумал Студент, поднимаясь и потягиваясь. Да и Бармен скорее всего тут, сам сказал, что не пропустит.

Эх! Он бы тоже с удовольствием поглазел на бои, но сегодня он являлся главным блюдом, которое подадут после разогрева зрителей боями с собаками. Так что можно сказать, что он занял самые лучшие места, прямо в гуще событий… Ага.

— Чего это они меня дебоширом назвали? — он повернулся к Скрепке и стал разминаться, надо было разогреть мышцы к бою. — Ведь не я же эту ночную заваруху устроил. Да и не дрался я с пятерыми, так, руку одному кадру немного отрихтовал.

— Ты что, не врубился? Студент звучит как-то не очень, ставок мало будет на тебя, все на бандитов поставят. Потому тебя чуток пропиарили. Они бы и меня каким-нибудь монстром назвали бы, да слишком много народа меня знает, так что не прокатит.

Студент закончил разминку и спросил Скрепку:

— Ну, как ты в целом, готов?

— Ты что, тупой, Студент? К чему готов, к смерти? Я сейчас обосрусь от страха, блин. Ещё скажи, что ты нисколько не бздишь!

— Я… Вроде нет… Не знаю… Немного тревожно от неизвестности только, — Студент пожал плечами. — Вроде и должно быть страшно, но как будто чего-то внутри не хватает. Ладно, так как, ты согласен мне помочь завалить этих гадов?

— Да по…

— Всё равно ты подыхать собрался, так какая тебе разница, помоги. А там, может и выпутаемся.

— Блин, что ты ко мне пристал? Что ты от меня хочешь?

— Ты главное делай, что я тебе буду говорить, понял? Прорвёмся, Скрепка, всё будет окей!

— Хорошо, попробуем. Но если что — не обессудь. Я не боец, я игрок.

— По рукам.

За стенкой послышался рёв зрителей — первый бой начался.

Минута относительной тишины была прервана хлопками выстрелов — бах, бах, бах, бах. Потом вдруг раздался истошный крик: А-а-а-а! И снова: Бах! Бах! И в завершение внушительно бабахнуло, как сразу определил Студент, дуплетом охотничье ружьё.

— Ах, какой трагический финал! Сталкер Кефир в схватке с тремя слепышами потерял два пальца на левой руке, и не смог полностью одолеть всех псов. По нашим правилам ему засчитывается поражение!

Прокатился гул разочарования, видно много народа надеялось на Кефира.

«Вот сейчас Колобок-то приподнимется, — с завистью подумал Студент. — И на мне тоже».

— Последнего пса помощники арены пристрелили, похоже, — сказал Скрепка, — этот Кефир, понторез, сам нарвался. Какой из него охотник, блин, я же его предупреждал, чтобы не лез на Арену!

Следующий бой затянулся на минуты четыре. Один за другим звучали выстрелы, Студент насчитал восемь. Потом, зрители взревели, словно на футбольном матче, когда форвард выходит один на один с вратарём.

Опять загромыхал динамик ведущего:

— Да! Каков финал! Итак, победа засчитывается… Сейчас наш помощник осмотрит бойца… Да, победа засчитывается сталкеру Маугли! Это не его кровь, а кровь пса! Последний пёс убит ножом в горло! Великолепный бой!

В двери заскрежетал ключ и на пороге появился Олдер.

— Ну как, готовы? Всё в порядке?

— Готовы.

— Значит так. После Корявого будет перерывчик. Людям надо перекурить, получить денежки у маклеров и новые ставки сделать. Короче, минут через двадцать или тридцать ваш выход.

— Ты бы рассказал хоть немного, что и как.

— А ты не был ни разу? А, ну да, конечно. И Скрепка не рассказал?

Скрепка вскинулся:

— Да он дрых всё время!

— О, крепкие нервы у тебя, парень с Кордона. Короче, по сигналу откроется дверь, как ваша, так и у них. Сразу за дверью будет стоять ящик. На нём увидите оружие, пистолеты заряжены, полный магазин. Плюс дополнительный патрон в патронник уже дослан, так что затвор не передёргивать. С предохранителя снимешь, курок взведёшь — и в бой. Тактика — какая хочешь. Если патроны кончатся, то на ножах решайте. Ножи получите заранее, можно ножны нагрудные, можно на бедро, выбирай. Вот и всё.

— Всё ясно. Мне нагрудные.

— А тебе, Скрепка?

— А мне плевать. Тоже нагрудные давай.

Тут Студент прищурил глаз:

— Слушай, Олдер. Если мы победим, как с нашим гонораром?

— Получите по пять тысяч. Я могу сразу Долгу отправить.

— Э-не, не надо. Занеси-ка лучше нам, лады? Долгу мы сами отдадим, никуда не денемся.

— Ну, как хочешь, мне всё равно.

— Ну, тогда всё, мы готовы, ждём.

Олдер исчез, не забыв, впрочем, запереть за собой дверь.

Студент прислушивался за ходом боя у неведомого ему Корявого против пятёрки слепышей. Но судя по рёву зала и выстрелам, дела у него шли неплохо. А вот на Скрепку было жалко смотреть, с каждой минутой от его лица всё больше отливала кровь, отчего оно сделалось серым.

Эге, с парнем совсем плохо. В таком состоянии не то, что стрелять, а и просто бегать проблема. Надо было ему помочь, пока ещё есть время.

— Скрепка! Скрепка, чёрт тебя подери! — Студент, видя, что его напарник не реагирует, толкнул его в плечо.

Скрепка поднял на него ошалелый взгляд. Мысли его были далеко.

«Вот, сука, так и знал. Прокручивает в уме предстоящий бой, и конечно со своей гибелью в конце. О, похоже, его уже подташнивает, ко всему. Реакция организма на стресс. Значит, процесс далеко уже зашёл…»

Студент достаточно чувствительно ахнул кулаком Скрепке под дых. Тот согнулся, судорожно втянул воздух и закашлялся. Когда он распрямился, то уже взбешённо уставился на Студента.

— Слушай, ты же в карты здорово играешь? А? Небось мухлюешь, да? — ухмыляясь спросил Андрей.

Готовое сорваться ругательство застряло у Скрепки в горле. Вопрос его сбил с толку.

— Катаю понемногу. Мухлюю иногда, если не фартит…

Ага, вот уже и глаза нормальные стали, отвлёкся.

— Круто, научи потом меня различать, когда в карты обманывают, ладно? Давно хотел это узнать.

— Чего?

Ну вот, совсем хорошо, надо бы ещё и дурной адреналин сжечь.

— Эй, Скрепка. Мы с тобой договорились, что ты делаешь то, что я тебе говорю, так?

— Ну, и что дальше?

— Отжимайся. Десять раз, давай, быстро.

— Зачем?

— Не спрашивай, делай что говорю!

Скрепка упал на пол и принялся отжиматься, а Студент присел рядом:

— Вот что, дружище. Если будешь так сильно сосредоточен на том, что тебе кранты, то так оно и будет. На Кордоне есть у меня приятель, Аким. Он меня рукопашке учил. Так вот он говорит, что чаще случается то, чего ты боишься. Боишься, что тебя убьют? И ты, сам не замечая, будешь делать так, что это произойдёт. Подсознание, типа, не может отличить — хочешь ты этого или не хочешь, оно не понимает что такое частица «не». Так что не надо думать о плохом. Бойся лучше бояться думать о плохом, ха-ха-ха!

Скрепка закончил отжиматься и встал, отряхивая руки.

— Ну, как отпустило чуток? Ты знаешь, сделай так, это помогает — дыши глубоко и как можно медленнее. Вдох — выдох, вот так, молодец. А уродов этих мы завалим, и ты меня обучишь играть в карты, да? Я говорю — да?

Скрепка кивнул. Лицо его уже не было таким серым. Ну, уже лучше, чем ничего. Студент похлопал его по плечу и внутренне похвалил себя сам: «Ну прям психолог, ё-моё! Аким был бы доволен».

Сам он тоже старался не думать о будущем поединке, как учил его Аким: «Ты не должен рисовать в уме предстоящий бой, так ты станешь заложником своей фантазии. Реагируй только на конкретно происходящее в данное мгновение. Надейся на свои наработанные навыки, инстинкты, опыт. Всё, что ты сможешь сделать для себя, ты делаешь во время тренировок. А перед схваткой не думай, просто действуй, рассчитывая на свои умения». Вот на это и надеялся Студент. Начать действовать, а там как выйдет. Конечно, у него была заготовлена тактическая схема начала боя. Не зря же они три месяца скакали по АТП то в роли штурмовиков, то в роли обороняющихся. Зубок многое открыл для него в понятии боя с применением огнестрельного оружия. Раньше Студент думал, что это соревнование реакций, меткости и удачи бойцов. Но Зубок показал ему, что это скорее похоже на шахматы. Поставить противника в наименее выгодные условия и поразить. Эх, ему бы в напарники не Скрепку, а хотя бы Томсона. Было бы гораздо спокойнее. «Ну, используй то, что под рукой и не ищи себе другой», — как говорит Букса.

Появился Олдер, принёс ножи на напоминающих восьмёрку кожаных ремнях и наколенники. А с ним ввалилась ещё парочка, сурового вида, с обрезами в руках.

— Такие правила, парни. Бывает, у людей крышу сносит перед самым выходом, на глупости тянет. Так что не обессудьте! — махнул он рукой в сторону своей охраны.

Олдер помог одеть «сбрую» на Скрепку. Андрей справился сам. Куртку он скинул, оставшись в одной футболке оливкового цвета. Сейчас лишняя одежда только мешать будет. А вот наколенники надел, в отличие от Скрепки, который покрутил их в руках и отшвырнул на койку.

Студенту ножны понравились, нож оказался висящий слева на груди рукояткой вниз в черных пластиковых ножнах. Он несколько раз вынул и загнал обратно нож, проверяя, как он ходит, и убедился, что ножны держат достаточно крепко, чтобы лезвие не выскользнуло само по себе, но выходило уверенно, когда нужно.

«Обязательно потом раздобуду себе подобное», — решил Студент. Нож ему тоже нравился, «Нож разведчика», ему он был знаком, такой же был у Томсона.

Студент подошёл к висящему над рукомойником большому зеркалу, с подпорченной по краям амальгамой, но в центре достаточно хорошему, чтобы можно было разглядеть своё отражение. Да, давно он не видел себя почти в полный рост, на Кордоне не было больших зеркал. Из-за заляпанного стекла на него смотрел поджарый, с загорелым лицом парень, под кожей которого бугрились довольно приличные мышцы, а кубики пресса не могла скрыть ткань футболки. Серьёзное выражение лица и цепкий, даже немного колючий, взгляд голубых глаз. Студенту почти не верилось, что он рассматривает себя, так сильно он изменился за последние полгода в Зоне. Куда девался тот добродушный увалень, менеджер оптовой конторы, любитель посидеть с кружечкой пива? «Вот бы сейчас к Соколовой подкатить, точно бы дала, без вариантов!» — подумал он. Но ни эта мысль, ни с трудом найденный в памяти образ Светки не тронули в его душе ни одной струны, словно он случайно услышал и повторил чью-то фразу. Он опять попытался представить Светку, какое у неё лицо, улыбка, фигура… Но образ был смутный, нерезкий, словно на выцветшей, старой фотокарточке. Только какой-то дурацкий розовый бантик вдруг чётко всплыл перед глазами. Студент отогнал видение, ещё раз осмотрел себя, отметив уже появившуюся щетину.

«Завтра побреюсь», — решил он. Как ни крути, а в любой момент может понадобиться напялить маску противогаза или респиратора, это же Зона…

Тем временем, бой с псами был закончен, и, судя по шуму зрителей, успешно для гладиатора. Начался короткий перерыв, после которого уже был их выход.

Затем, они спустились на этаж вниз и оказались перед закрытой стальной дверью, за которой и была Арена.

* * *

На другом конце арены, за противоположной дверью, Чингиз сунул под нос охраннику свои закованные в наручники руки.

— Слышь, вертухай, давай сымай браслеты, а то руки затекли, внатуре.

Охранник передал свой обрез напарнику, который взял оружие в левую руку, отступил на пару ступеней выше и навёл на Чингиза.

Итак, наручники были сняты у обоих невольных гладиаторов. Чингиз и Кудлый теперь стояли, растирая запястья, где только что давили железки.

Кудлый, как всегда, смотрел в никуда своими поросячьими глазками, и лицо его ничего не выражало. Но Чингиз уже давно знал своего подельника, и его было не обмануть. Сейчас Кудлый лихорадочно думает, как выкрутиться из этой истории. И если бы ему для этого понадобилось, например, живьём прокрутить Чингиза в мясорубке, он бы ни доли секунды не сомневался в этом, да ещё, падла, наверняка улыбался бы. Кудлый был садист, мастер на всякие пытки, и если какого бедолагу-сталкера не пришивали сразу, и он попадал к нему в руки, то смерть его была долгой и мучительной. А Кудлый никогда не повторялся, фантазии ему было не занимать. Один раз Чингиз с ребятами вернулся из засады и застал Кудлого с ножом в руке, скачущего вокруг подвешенного за руки сталкера, которого они взяли накануне. Они хотели продать его как отмычку группе Немца, тем часто требовались отмычки, и они неплохо платили. Кудлый нажрался самогона, и пока никого не было на хазе, освежевал пленного, живого, заткнув ему рот кляпом и оставив кожу только на голове. К тому времени, когда они появились, товар представлял из себя корчащийся и дрожащий окровавленный кусок мяса. Тогда Чингиз пристрелил несчастного, разом прервав его мучения. Хотел, было, отправить прогуляться за ним в ад и Кудлого, но Сыч не дал.

И вот надо же было так угораздить, чтобы попасться тёпленькими в лапы Долга не с кем-нибудь, а с этим чёртовым маньяком. Чингиз был уверен, что если кто-то прознает, какое чудовище попало к ним в руки, то и его, и Чингиза до кучи, пустят в расход самым жестоким, из всех возможных, способом.

А тогда вариантов у них не было, как только сдохнуть, будучи забросанными гранатами эф-один, или сдаться, имея маленький шанс вернуться с Арены. Что-то, а в этом смысле Долг никогда не обманывал. Продержись три боя, и тебя отпустят на все четыре стороны, это факт. Это и заставляет невольников биться, выкладываясь по максимуму. Не только за свою шкуру, но и за самое главное — за волю. Если же бандитов оставалось больше, чем один, то устраивали ещё один бой, который назывался «крысиный король». Потому что отпускают только одного, таковы правила. Так что, если фарт будет, то либо Кудлый, либо Чингиз вернутся в банду.

Чингиз подслушивал все разговоры охраны. И не зря. Он знал, что против них сегодня поставили двух парней, которых удалось отловить особисту Долга. Игры уже начинались, а добровольцы гладиаторы всё ещё не появились. Могли, конечно, устроить бой между Кудлым и Чингизом, но «крысиный король» в самом начале серии портил отработанный уже порядок. Вот для разогрева и подсунули двух этих фраеров. Сойдёт для начала боёв, пока не пригнали пойманных в облаве матёрых блатных.

Как понял Чингиз, один из них был вообще не боец, а катала местный, а второй — какой-то новичок, этот вроде как поопасней, чем-то там отличился. И ещё Чингиз помнил, что сталкеры с Кордона перебили обосновавшуюся рядом бригаду Базиля. И деревенских за лохов почти не держал.

Чингиз знал, что после боя, если они останутся живы, им выдадут бутылку водки, пару батонов и палку колбасы. И он собирался сегодня, по-любому, хлопнуть «Козаков» под бутерброд.

* * *

В тамбуре было темно, и только тусклая лампочка в пыльном плафоне освещала лица охраны и гладиаторов. И поэтому когда дверь распахнулась перед Студентом, его неожиданно ослепило ярким светом. Ранее он не обратил внимание, что под потолком огромного зала оказалась расположена целая гроздь разномастных прожекторов, и все они сейчас яростно светили, заливая всю арену своим мертвенно белым светом.

Как только Студент обрёл способность снова видеть, он схватил оказавшийся перед ним на деревянном ящике пистолет Макарова. И еле сдержался, дабы не прихватить второй, предназначенный для Скрепки. Но, представив, как тот будет себя чувствовать, оказавшись совсем без оружия (нож не в счёт, для Скрепки от него не было толку, только если сделать себе харакири), одёрнул руку. Студент выщелкнул магазин, который выпал ему в ладонь, щелчком загнал его обратно в рукоятку и привычно сдвинул предохранитель в боевое положение. Это был его ритуал переключения. Всё, как советовал Зубок. Перед каждым упражнением он заставлял проделывать любой из придуманных ими «ритуалов», у Студента это была игра с магазином, перед реальным боем это должно было помочь сосредоточиться и откинуть посторонние мысли. И действительно, на несколько секунд Андрей почувствовал себя снова там, в АТП, и впереди ему предстояло только грамотно отработать упражнение, чтобы получить похвалу Василия.

Теперь всё, что было до этой секунды, теряло смысл, теперь осталось только одно — победить и выжить. Понеслась!

Он схватил за плечо Скрепку и рванул с ним налево. Мимо пронеслись несколько бетонных блоков и нагромождений ящиков. Все укрытия были такой высоты, что подняв голову можно было окинуть взглядом всю площадку. Поэтому, бежали пригнувшись. Добежав почти до стены, вдоль которой шёл проход до противоположного края, Студент резко свернул и углубился в лабиринт. Ему было важно оставить вокруг себя пространство спереди, позади и справа, а вот слева как раз была стена.

Выбрав подходящее укрытие, Студент силой усадил рядом Скрепку, выхватил у него пистолет из руки, снял предохранитель и взвёл курок. Сунул оружие обратно Скрепке, следя за тем, дабы он не направлял ствол в его сторону. Одновременно шипя Скрепке прямо в ухо:

— Скрепка, слушай внимательно. Ты тут сидишь, контролишь вот этот проход, вдоль стены. И вот сюда посматривай. Если увидишь бандита, стреляй, не жди, просто стреляй в его сторону, чтоб шугануть. Я тут рядом буду, справа, подстрахую, не бзди.

И не дав Скрепке опомнится, метнулся в правую сторону, скрылся в лабиринте. Студент молил про себя, чтобы Скрепка не сглупил и не увязался за ним. Тогда всё пойдёт прахом.

Скрепка, может быть, и рванул бы вслед, оставаться одному было очень страшно, но пока сообразил… А потом, смысла уже не было. Через секунду Студента и след простыл. Скрепка сел спиной к бетонному блоку укрытия, схватил пистолет обеими руками и прижал к себе. Со стороны могло показаться, что он хочет пустить себе пулю в голову через подбородок, и сверху раздался свист многочисленных зрителей. Скрепка от неожиданности чуть не выронил ствол.

Студент поднял голову наверх, мельком бросил взгляд на окна. По всем окнам шла какая-то странная полоса. Через мгновенье он понял, что это не полоса, а торчащие из-за стены головы зрителей, просто их было так много, что между ними не наблюдалось и просвета.

Аншлаг что ли сегодня? Эх, жаль, что его выступление мужики не видят. Потом мельком представил себе лицо Буксы. Нет, хорошо, что мужики не видят. Убили бы точно, полюбасу. Так, ладно. Не залипать, не залипать!

Пробежав центр зала, Студент остановился, свернул за подходящую комбинацию укрытий и быстро огляделся. Пока он бежал, боковым зрением старался охватить все открывающиеся проходы, и он мог поклясться, что никого там не видел. А это говорило только о двух вещах. Либо бандиты пошли в ту сторону, где остался Скрепка, как он и рассчитывал, либо — остались на месте, у двери, что сомнительно. Пойти налево, если смотреть с их стороны, они конечно тоже могли, но маловероятно, потому что если ты правша, то стрелять слева от укрытия крайне неудобно, а вероятность, что оба бандиты левши — весьма мала, можно и рискнуть.

Увидев рядом с собой валяющиеся две стреляных гильзы от ПМ, Студент подобрал их и заткнул ими уши. Шум всё равно от зрителей такой, что шаги не расслышать, а вот во время стрельбы резкий звук выстрела не будет ему рефлекторно сбивать прицел. Андрей два раза медленно вздохнул-выдохнул и, пригнувшись, бросился в проход в сторону бандитской двери. Он должен был оказаться у них в тылу, раньше, чем они выйдут на Скрепку.

* * *

Чингиз проверил пистолет, осмотрев как магазин, так и патронник, оттянув слегка затворную раму. Всё было на месте, тускло-зелёные маслята сидели там, где им и положено быть. Не то, чтобы он не доверял Арене, просто он поступал так машинально, как всегда перед выходом на дело. Чингиз презирал ПМ, он любил свой Стечкин, но сейчас выбора не было, а его пистолет скучал где-то в арсенале Долга.

Слава тебе, яйца, что Кудлый не стал оспаривать его самоназначение лидером в этом бою, молча согласившись на роль второго номера. Поэтому, когда Чингиз, ничего не объясняя, ткнул волыной в сторону прохода, что шёл вдоль стены, тот взял наизготовку оружие и не слишком быстро двинулся вперёд.

Сам Чингиз пошёл параллельным курсом, контролируя пространство впереди, и справа от себя. Он был уверен, что фраерки засели где-то там.

Пока они ждали в тамбуре начала игры, Чингиз и Кудлый находились под светом двух тактических фонарей охраны, прикреплённых к их обрезам. Хорошо, что те не светили им этими штуками в лицо. Зато когда распахнулась дверь, свет Чингиза не ослепил, и он успел заметить, как над лабиринтом мелькнули две головы, двигаясь в правую сторону.

* * *

Скрепка сидел, прижимаясь спиной к бетону и боясь выглянуть за угол. Ему казалось, что стоит только высунуть голову, как в неё тут же влетит бандитская пуля. А ещё он сейчас люто ненавидел Студента. За всё: за то, что он оказался здесь, в Зоне, за то, что его особист кинул на Арену, и за то, что его Студент бросил одного. Не хотелось умирать посреди этого бетона, мешков и ящиков, на вот этом буром, вонючем песке, куда уже пролилось немало крови… Скрепке стало так жаль себя, что ещё немного, и у него покатились бы слезы. Но ожидание в неизвестности стало невыносимо, и Скрепка решился и выглянул за угол своего надёжного укрытия.

Он увидел, как по проходу движется довольно массивная фигура с пистолетом наготове. В это время бандит как раз отвлёкся, заглядывая в боковой проход, и не заметил высунувшегося Скрепку. Тот сразу юркнул обратно и, прижав к себе пистолет, лихорадочно соображал. В голове путалось, лезла какая-то чушь. Типа, выйти навстречу и отдать бандиту свой пистолет, мол, он тут не при делах и против ничего не имеет…

Скрепка отогнал бредовые мысли, и вспомнил, что ему сказал Студент — стрелять, как увидишь врага.

Тогда он ещё раз высунулся, уже направив оружие. Вот сейчас бандит его заметил и вскинул руку. Скрепка выстрелил.

Он никогда не стрелял из настоящего боевого пистолета, даже здесь в Зоне, где оружие буквально можно было найти под ногами. Поэтому, когда пистолет дёрнулся от отдачи и лязгнул затворной рамой, Скрепка его чуть не выпустил.

Кудлый шарахнулся в боковой проход, потом выстелил в Скрепку.

Пуля прилетела аккурат Скрепке в левую подмышку, пробив мягкие ткани как на руке, так и на туловище. Сначала Скрепка почувствовал боль, как будто его прибили раскалённым гвоздём, но боль быстро ушла, сменившись онемением. По боку что-то потекло тёплое и закапало на песок. Скрепка с ужасом увидел, что это его кровь. Левая рука, между тем, вдруг безвольно повисла, словно плеть.

Катала отполз обратно, потом перехватил пистолет в правую руку, выставил его из-за угла и, не глядя, принялся палить. Ствол плясал как пьяный, пули летели, черт знает куда. Одна из них выбила крошки бетона над головой зрителей в одном из окон. Те отпрянули. Раздались матюги и обещания открутить Скрепке голову, даже если он выберется из переделки живой и невредимый.

Вдруг стрельба прекратилась, а затворная рама встала на задержку. Скрепка непонимающе посмотрел на пистолет. Ему показалось, что он сломался. О том, что кончились патроны, он даже не подумал.

«Ну вот и всё», — Скрепка закрыл глаза и замер в оцепенении, ожидая конца.

* * *

Кудлый, дождавшись окончания стрельбы, ухмыльнулся и осторожно двинулся к бетонному блоку, за которым спрятался его оппонент. Сначала он хотел, не мешкая, выстрелить фраеру прямо в лицо. Но когда он выглянул из-за угла и увидел, что тот неподвижно сидит, а второго фраера рядом нет, решил, что перед выстрелом надо бы чего-нибудь сказать, наподобие того, как это делают главные герои в фильмах. Кудлый любил внимание и тоже считал себя, в какой-то мере, артистом.

Скрепка поднял лицо и посмотрел на Кудлого. Пистолет бандита был нацелен как раз ему в переносицу.

— Ну, що, хлопец, ось и прыйшла твоя смерть… — успел сказать Кудлый, прежде чем его мир взорвался.

Палец Кудлого уже начал давить на спусковой крючок, и тот даже стронулся с места, когда пол-лица бандита вдруг вспухнув, разлетелось красными брызгами. Кусок черепной коробки около правого глаза вывернуло, и она повисла на коже, как маленькая дверца в нечто кроваво-красное. Чудом сохранившийся левый глаз выскочил, и повис на жгутике нерва. Почти одновременно выбило алый фонтанчик из шеи и ещё два возникли на груди и пояснице. Ноги Кудлого подломились, и он рухнул на песок Арены, суча ногами и оставляя на нем борозды.

* * *

Студент летел по проходам, лавируя в лабиринте препятствий. Его «рассеянное» зрение, которое он так долго и упорно тренировал на АТП, сейчас, подстёгнутое адреналином, работало на все сто восемьдесят градусов, охватывая одновременно всё перед глазами. Правда, он не видел подробностей предметов, да и это ему было не надо, нечего тут рассматривать, чай не в музее. Главное было первым увидеть врага и успеть выстрелить в него. «Хорошо смеётся тот, кто стреляет последним», — говорил Зубок, и добавлял: «И к тому же первым».

Хлопнул выстрел, судя по направлению звука, это стрелял Скрепка, значит, контакт.

Через несколько секунд выстрелы последовали один за другим: бах-бах-бах… Студент порадовался, что в его ушах были своеобразные беруши, даже сквозь них какофония, усиленная эхом отражённым от стен огромного помещения, била по ушам.

Вот дебил, этот Скрепка, сейчас патроны кончатся, зачем он так часто стреляет! Студент метнулся направо. Прозвучало ещё пять выстрелов, и всё стихло.

Студент с разгона вылетел, скользя на одном колене по песку, прямо в идущий вдоль стены проход. В семи шагах, боком к нему, стоял бандит и, видимо, целился в Скрепку, которого отсюда Студенту не было видно. Не теряя ни секунды, Андрей открыл огонь. Бандит ему сейчас показался набитым травой чучелом с АТП. Сколько раз он вот так стрелял, интуитивно зная, куда загонит пулю в следующее мгновение. Висок. Шея. Грудная клетка. Печень. Всё, достаточно, патроны надо беречь.

Студент перепрыгнул рухнувшее тело бандита и присел возле Скрепки. У того весь левый бок был в крови, затрёпанная брезентовая куртка каталы темнела от рукава до пояса. А под Скрепкой уже натекла небольшая лужа. Хорошо, что кровь была не артериальная, а тёмная, венозная.

Ах, ты ж черт! Прятки со вторым бандитом могут затянуться, и Скрепка может истечь кровью.

Андрей сорвал куртку со Скрепки, тот глухо застонал.

— Эй, Скрепка, слышишь меня? Не вырубайся, понял? Держись, все будет нормально, понял?

Тот лишь кивнул головой и попытался облизать вдруг пересохшие губы. Студент орудовал, положив пистолет рядом и моля, чтобы второй противник не появился именно сейчас. Счёт шёл на секунды. Он выхватил нож и одним махом отсёк рукав у куртки, по самое плечо, радуясь, что лезвие отменно наточено. Потом рассёк рукав на две части вдоль, связав оба конца. У него получилось что-то вроде брезентовой ленты. Быстро скрутив куртку в тугой свёрток, он сунул его подмышку Скрепки, приказав ему как можно сильнее зажать его рукой. Потом обхватил лентой повреждённую руку и туловище, и крепко стянул узлом. Эх, ещё бы закрутку какую смастырить, но не было на это времени. Схватив Скрепку за шиворот, он потащил его в другой проход, где заметил два бетонных блока и груду мешков с песком, что образовывали нечто вроде капонира, где мог бы отсидеться человек.

Оставив там напарника, Студент вернулся обратно, он хотел вытащить магазин из пистолета мёртвого бандита. Но стоило ему появиться рядом, как над головой противно взвизгнули две пули, и позади из стены здания брызнули каменные крошки.

Студент дёрнулся назад и рванул по параллельному проходу, надеялся на свою скорость и что противник не ожидает от него такого хода.

* * *

Чингиз находился как раз около чужой двери, когда началась стрельба. Он стал пробираться в том направлении, но шёл осторожно, боясь схватить пулю от фраеров. Потом, когда наступила тишина, он остановился тоже, пытаясь понять, кто кого завалил: фраера — Кудлого или наоборот. Постояв несколько минут, он, так ничего не определив, снова двинулся вперёд. Он увидел лежащее тело своего подельника, когда вдруг справа к тому бросился фраерок, видимо пытаясь подобрать волыну мертвеца. Чингиз успел выстрелить два раза, но не было фарта, и маслины прошли мимо, а фраер, словно крыса, метнулся обратно.

Чингиз был уверен, что он попытается выскочить снова, и, держа пистолет наготове перед собой обеими руками, продвигался вперёд. Вдруг снизу что-то зашуршало, но Чингиз не успел понять, что. Чингиз перекрыл себе своими же руками обзор нижней полусферы. И когда на него, прямо под ноги, выкатился из бокового прохода Студент, скользя на спине и держа пистолет направленный вверх, он не смог и не успел среагировать.

Раздались выстрелы, девятимиллиметровые пули вышибли фонтанчики крови и плоти. На теле Чингиза, друг за другом стали появляться алые кляксы, от живота и выше, и последняя, пятая возникла на подбородке. Пуля пробила череп, и на макушке бандита брызнул целый фонтан крови и чего-то белёсого.

Зрители взревели в экстазе. Они принялись беспорядочно бить своим оружием о металл решёток, и вскоре этот грохот приобрёл ритм: пум-ба, пум-ба, пум-пум, пум-ба пум-ба, пум-пум!

Студент не успел вывернуться из под падающего на него тела. Когда он откинул его, помогая себе и руками, и ногами, и встал в полный рост, весь в чужой крови, уже не пригибаясь и не скрываясь, вытащил из ушей гильзы.

Шум и рёв зрителей обрушился на него волной, вызвав вдруг приятные мурашки пробежавшие по спине. Студент ощутил то, что называется «купаться в лучах славы», и, надо сказать, это ощущение ему очень понравилось. Он поднял пистолет Чингиза, взял его в левую руку и вытянул обе руки вверх, держа в каждой ладони по оружию.

— СТУ-ДЕНТ! СТУ-ДЕНТ! — скандировала толпа.

После он скрестил руки на груди и склонил голову, сам того не ведая, что повторил гладиаторское приветствие, жест двухтысячелетней давности.

Корявый шёл в «100 РЕНТГЕН». Полученный гонорар приятно оттягивал нагрудный карманчик его военной рубашки. Тёмная балаклава как обычно скрывала лицо. Уж больно оно было непривычным для местных. Жаловались, падлы, что аппетит у них пропадает при взгляде на его рожу.

До бара оставалось уже рукой подать, когда дорогу заступил здоровый амбал. В руках его не было оружия, и это было важно.

Корявый остановился и, не напрягаясь, стал ждать, что ему скажет этот кусок мяса.

— Слышь, уважаемый, с тобой поговорить один человек хочет.

Корявый тронулся с места и, задев амбала плечом, пошёл вперёд. От неожиданности амбал отступил на полшага, пропуская, и поэтому ему пришлось продолжить, обращаясь уже к спине сталкера:

— Эй, ты что, не понял? Колобок с тобой побакланить хочет!

Корявый остановился и повернулся к наглецу. Вот с этого и надо было начинать. Где Колобок, там и деньги. А денежки он любил.

* * *

Войдя в офис, Корявый пожалел, что у него нет насморка. Запах, пропитавший воздух вокруг Колобка, был ужасен. Иногда он использовал женскую косметику, причём самых приторно-сладких ароматов, словно дешёвая шлюха. Сам благоухающий хозяин полулежал в кресле, а рядом, на низком столике, стояла бутылка коньяка.

— О, приветствую нашего героя! Бой с псами был просто великолепен! Ты как всегда был на высоте! Надеюсь, что завтрашний бой будет ещё лучше! — с показным энтузиазмом воскликнул Колобок, чуть не расплескав коньяк из бокала.

В офисе Колобка был создан максимально возможный в реалиях Зоны уют и комфорт. Массивный дубовый стол был явно доставлен сюда из какой-нибудь советской конторы, а вот кресла, обтянутые кожей псевдоплоти, изготовлены уже кем-то из местных.

Кривые стены задрапированы парашютным шёлком — его тут хватает, в своё время много техники сбрасывали. А в оконных рамах — о чудо! — вставлены настоящие стёкла! Это уже было дефицитом. Больно хрупкая штука, оконное стекло. Особенно там, где постоянно что-то взрывается, в кого-то стреляют, и происходит масса других событий, мало способствующих сохранности непрочного материала.

Корявый стянул с себя балаклаву, явив лицо, будто покрытое дубовой корой. И хотя Колобок видел его и раньше, но всё равно внутренне содрогнулся: Корявый носил свой позывной не зря.

Гость по-хозяйски уселся в скрипнувшее кресло и, словно пародируя его, проскрипел:

— Завтра бой не будет.

— Как, ты не хочешь участвовать дальше? — недоумённо спросил Колобок.

— Хочу. Денег мало, — ответил Корявый. — Враг сильный, опасно.

— А, вот оно что… Ну, а если я со своей стороны добавлю к стандартному гонорару бонус? Скажем, тысяч пять?

— Десять! — нахмурился Корявый.

— Семь! — продолжил торговаться Колобок.

— Десять! — проскрежетал Корявый. — Десять, меньше нельзя. Больше — можно.

— Ах, с тобой так трудно торговаться. Противный ты, Корявый, хе-хе, — захихикал Колобок. Деньги для него всё равно были небольшие, сейчас он торговался только по привычке. — Ладно, я согласен. Но одно условие. Студент должен быть ликвидирован, никаких ранений. Только летальный исход.

— Что сделал? — уже более расслаблено спросил Корявый.

— Ах, это личное, — вдохнул Колобок. — Парнишка стоил мне кучу денег. Это просто моя блажь.

— Я согласен. Расписка.

— Да вы, батенька, крючкотвор, — пожал плечами Колобок. — Хорошо, вот тебе расписка.

Колобок написал что-то на бумажке и протянул гладиатору.

«Дожили, — подумал он, — уже и Корявый расписки требует… Интересно, читать-то он хоть умеет, чурка необразованная».

Но, видимо, читать Корявый умел — пробежав глазами текст, сунул расписку в кармашек, где уже лежали остальные денежки.

— Завтра заходить за деньги, — он поднялся из глубокого кресла одним движением. — Готовь, Колобок.

Корявый улыбнулся — словно в куске дерева появилась вдруг тёмная трещина и через секунду вновь исчезла.

"Тьфу ты, мутант хренов — фальшиво заулыбался в ответ Колобок, — вот ведь мерзкий тип…"

На всём Ростоке только Колобок знал, что Корявый обладает способностью чернобыльского пса — мутить сознание врага, создавая собственный фантом. Не так далеко и долго, как клыкастый чернобылец, но достаточно, чтобы вражьи пули летели мимо.

Будучи сталкером, Колобок познакомился с Корявым в одном очень интересном месте Зоны, куда теперь уже никому и хода нет… Колобок был обязан ему жизнью. Если бы не Корявый, то давным-давно вместо Колобка лежала бы у Антенн высосанная кровососом мумия. Теперь же знакомец захаживал иногда в гости к «приятелю», а когда проводились игры, получал с них свою долю, почти не рискуя.

Если бы доблестные борцы за чистоту Зоны и истребители нечисти и мутантов из Долга узнали бы, кто периодически шатается по их базе… Но темнее всего под фонарём.

Когда же в баре к Корявому подкатил Олдер с просьбой не добивать Студента, тот перебил его на полуслове своим скрипучим:

— Нет.

* * *

Скрепка лежал на своей койке, улыбаясь до ушей. На его руке и груди белели бинты, и это были самые свежие детали его гардероба. Но ему было и так хорошо, как человеку, час назад избежавшему смерти.

Студент валялся напротив, напялив на голое тело свою куртку; его мокрая футболка, вся в бурых пятнах, висела на спинке кровати. Полностью кровь отстирать не удалось, вода в умывальнике кончилась быстрее, как и небольшой кусочек мыла.

Ввалился довольный и слегка поддатый Олдер. За ним следовал Кастет, он принёс большой ящик, который водрузил на стол. Вскоре из ящика появились несколько тарелок со снедью, не деликатесы, конечно, но по меркам Зоны вполне неплохо — картофельное пюре, обжаренная с луком тушёнка, квашеная капуста, какие-то консервированные овощные закуски, сахар и чай. Возникла и бутылка водки, от которой Студент было отказался, но, поглядев на страдальца Скрепку, у которого заблестели глаза, передумал.

Олдер в это время плюхнулся на табурет и затянулся сигаретой.

— Студент, удивил ты всех, прямо скажем. Знаешь, сколько Колобок сегодня потерял? Ох, лучше не спрашивай! Ты бы видел, какой он злой, ставки-то на бандюков были в основном, а я на вас поставил, — рассмеялся он, — и не прогадал!

— Деньги принёс? — сварливо отозвался Студент.

— Как же, вот ваши денежки — десятка, — хлопнул на стол пачку банкнот Олдер. — Как договаривались. Тысячу я вычитаю — за бинты и лекарства для Скрепки. У тебя, Студент, скорее всего, ещё завтра бой, если найдём добровольца. В Зоне банду Бормана ликвидировали, но никак не могут привести пленных, там обстановка сейчас неблагополучная сложилась.

— Понятно, — безразлично протянул Студент. — Сделаешь одно дело, Олдер?

— Что надо?

— Возьми мою пятёрку и поставь на меня, лады?

— Мои четыре тысячи — тоже, — подскочил Скрепка, — на Студента!

— Вот что ты задумал, — понимающе улыбнулся Олдер. — Логично, однако. Если тебя завалят, то и деньги тебе не нужны, а ежели победа — то сумма сразу увеличивается. Хитёр ты, парниша!

— Ну что, сделаешь? — протянул деньги Студент. — Только не говори никому — от кого ставка. Так, на всякий пожарный.

— Не вопрос, — Олдер принял купюры. Этот парень начинал ему по-настоящему нравиться. — По рукам!

Когда они остались одни, Студент нарезал хлеб и откупорил водку. Скрепка, ещё минуту назад казавшийся безнадёжно больным, бодро вскочил и протянул стакан. Студент хмыкнул и наполнил его до краёв. Не своя — не жалко.

— За тебя, братан, и за жизнь! — произнеся немудрёный тост, Скрепка одним глотком умудрился осушить посуду и, наколов на вилку огромную порцию капусты, смачно захрустел.

Захрустел так аппетитно, что Студент чуть было не нарушил свой сухой закон, но всё-таки сдержался.

«Победа над собственной слабостью — уже удовольствие», — вспомнил он слова Акима, правда, сказанные совсем по другому поводу.

Андрей подвинул к себе тарелку, положил в неё всего понемногу и тоже заработал вилкой. У него вдруг проснулся зверский аппетит.

— Бля! Я уже думал, что нам пиздец сегодня, — с чувством произнёс Скрепка, наполняя вторую рюмку. — Даже не верится, что здесь сижу. Классно мы их сделали, да?

— Ага, — усмехнулся Студент. — Особенно ты молодец: ловко две дыры от одной пули получил.

— Ладно, не подкалывай, — отмахнулся Скрепка. — Я же тебя предупреждал, какой я воин. Не у всех страх отключён, знаешь!

— В смысле?

— У «Долга» есть один врач, он может, типа, лишний страх у человека вырубить, — неопределённо покрутил рукой в воздухе Скрепка. — Или как бы сильно заглушить.

Хватает только ненадолго, примерно на полгода, а потом уже привыкаешь не бояться. По крайней мере, так говорят. Половина «Долга» так обработана.

— Что, через полгода опять обрабатывают? — заинтересовался Студент.

— Это только один раз можно проделать, потом уже не получается. Я не сильно в курсе. Знаю только то, что у костра болтают. Хорошо, наверное, — мечтательно протянул Скрепка, — без страха. Знаешь, когда тот гандон мне в башку ствол наставил, я чуть не обосрался, и одна мысль почему-то проскочила, что тебе про карты так и не расскажу. Смешно, да?

— Куда уж смешнее, — сказал Студент чуть рассеянно. — Можешь сейчас рассказать.

— Что-то мне кажется, это не так сильно тебя интересует. Ты в карты-то умеешь играть?

— Так, в «дурака», в «очко», и как там её… в «буру», — перечислил Студент. — Без интереса, на просто так, когда-то в армии лупились в караулке.

— Студент, — сказал, почесав затылок, Скрепка, — ты лучше не говори «на просто так», а говори — на «ни на что», ладно?

— А какая разница?

— Ну, кое для кого разница есть. Говори так, и всё. На зоне проблемы из-за этого бывают.

— В Зоне?

— Не в Зоне, а на зоне зековской, — заржал катала. — Там это значит — сыграть на очко своё. Кто не знает, бывает попадается. Тут народу всякого полно, тоже половина зеков бывших. Может, на твою жопу и не покусятся, но будешь выглядеть в их глазах смешно, понимаешь?

— Тьфу ты, зараза! — поморщился Студент. — Иди ты со своими приколами! Ладно, учту.

— Короче, если не умеешь играть, то лучше и не садись хрен знает с кем — обуют в два счета, — убеждённо сказал Скрепка, опять потянувшись за бутылкой. — Особенно, если ты пьян, шулера только на таких лохах и живут.

Скрепка налил себе ещё стопочку, кивнул Студенту, мол — «за твоё здоровье», выпил залпом, заранее поморщившись.

«Скоро окосеет, — предположил Студент. — Жрёт, как из пулемёта…»

— Хороша-а! Так, что я хотел сказать? А? В общем, мы, каталы, все немного психологи. Главное, лоха найти и хотя бы разок на игру его развести! Потом даёшь ему несколько раз выиграть, а когда ставка уже нормальная, то — хрясь, и всё бабло у него забираешь. Тут, конечно, помощник не помешал бы. Но я один работал. Не найти нормального партнёра, одни дауны вокруг! Или слишком честные. Есть, правда, один мужик, Рыбой звать. Когда он из Зоны возвращается, мы с ним на пару иногда лошков разводим. А то хочешь, вместе работать будем? Чики-брики, и в дамки!

— Я подумаю, — серьёзно ответил Студент. Не стоило сейчас портить установившееся доверие, хотя мысль о том, чтобы стать шулером, всё же заставила его усмехнуться.

— Короче, смотри на карты перед игрой, чтоб не мятые были, чтобы не торчали из колоды отдельные, — продолжал вещать Скрепка, — чтобы все карты по масти были. Лучше новую колоду распечатать. Хотя и это не всегда спасает: колоду можно подготовить и заклеить аккуратно.

Рассказанного уже хватило Студенту, чтобы забыть о мысли «перекинуться в картишки» с местным контингентом. Но он с интересом продолжил слушать.

— Смотри, чтобы грабли свои под стол не совал никто и поссать-покурить не уходил. За спину никого не допускай, чтоб в картах не ночевали!

— В смысле — «не ночевали»? — спросил Студент. — Жаргон, что ли?

— Чтоб в карты твои не пырились! Что не понятно-то? — как на маленького уставился Скрепка. — Станет позади тебя, типа, зритель, а сам сигналами весь расклад твой передаст.

— Ясненько.

— При тасовке часто обманывают — колоду складываешь заранее как надо, — Скрепка изобразил в руках, как будто тасует невидимую колоду. — Потом делаешь вид, что тасуешь, а на самом деле, карты так и лежат, как были. Лан, потом как-нибудь покажу, для этого карты нужны. И вообще, много есть всяких приёмов. Будут колотушки, я тебе все покажу.

Андрей оценил открытость Скрепки. Он, видимо, уже считал его своим, иначе не стал бы болтать о таких вещах.

— Рыба он кто, сталкер? — решил Студент сменить тему.

— Сталкер, дедок один, — кивком головы подтвердил Скрепка. — Я его постоянно уговариваю на Ростоке остаться, но он упёртый. Всё какой-то американский подземный ход ищет. Или подземный завод, не помню. Он мне сам так сказал, когда мы с ним однажды нажрались в драбадан.

— Может, лабораторию?

— Рабораторию? Хе-зе, может, и это. Ты, что, тоже слыхал про такое?

— Так, краем уха, — Студент не собирался развивать эту тему.

Скрепка, вновь потянувшись к бутылке, нечаянно зацепил больной рукой за столешницу и поморщился.

— Вот как мне теперь на жизнь зарабатывать с такой рукой? — огорчённо запричитал он. — Я колотушки никогда не кропил, если увидят такой фортель — тут же пристрелят! Всё чисто на ловкости рук. Тьфу ты, лучше бы тот урод ногу прострелил!

— Не парься, найдёшь себе какую-нибудь работу. Тут вообще один без ног есть, и ничего!

— Работу, — передразнил его Скрепка. — Пусть лохи работают! Я не работал никогда и не собираюсь. Ладно, придумаю что-нибудь, а может, и заживёт все как надо, кости-то целы.

Уже засыпая, Студент услышал, что его зовёт оставшийся сидеть за столом Скрепка:

— Студент! Слышь, Студент!

— Ну, что тебе ещё? — повернулся к нему Андрей.

Скрепка под конец сильно захмелел, несмотря на то, что «убрал» всего пол-литра. Может, из-за потери крови?

— Классный ты мужик, Студент! Я вот сразу, когда тебя увидел, сразу подумал — какой классный ты мужик, мамой клянусь! Я для тебя всё сделаю, только скажи!

— Ну, ё-моё, Скрепка, да угомонись ты, наконец! Дай поспать.

* * *

Врачу требовалось больше света, и поэтому были подключены два светодиодных прожектора к батарее радиосканнера, сейчас бодро пожиравшие его энергию.

Заменить батарею — расходы. Врач — расходы тоже. Козырь злился от одной только мысли, во сколько ему обойдётся нанятый в банде Прохора доктор.

Приглашённый медик брал не рублями, а исключительно второй валютой Зоны — патронами. Значит, придётся раскошелиться на четыре магазина «семёрок», не меньше. А всё потому, что этот идиот Топор дал себя так изуродовать какому-то новичку.

Лепила мял сине-фиолетовую опухшую руку Топора, из бицепса которой к тому же торчал кусок кости. Тот сносил пытку молча, и только крупный бисер пота, выступивший на лбу, и расширенные зрачки выдавали, что он не бесчувственный манекен.

Наконец, осмотр был закончен, и заново перебинтованная рука Топора повисла на привычном месте, а её хозяин в изнеможении откинулся на своём топчане, прикрыв глаза.

Доктор кивнул головой в сторону выхода, показывая, что хочет поговорить без лишних ушей.

Пробитый скинул провода с клемм, и помещение опять погрузилось в полумрак, который немного разгоняли две коптилки, сделанные из стреляных гильз тридцатимиллиметровой пушки.

— Ну, что скажешь, эскулап? — закуривая, произнёс Козырь и протянул раскрытую пачку доктору.

— Я по огнестрелам в основном, переломы — не моё. Ну тут спецом не надо быть, и так видно, что херово дело, Козырь. Лучевая и локтевая кости целы, но сустав повреждён, связки, скорее всего, тоже. Плечевая кость сломана в трёх местах — плохо сломана, с осколками. Двуглавая порезана… И похоже, до кучи, сепсис развивается.

— Заражение?

— Да, в рану, видимо, попали патогены. Короче, Топору вашему долго теперь восстанавливаться, а рукой уже вряд ли будет он действовать. Для неё, чтобы кости собрать, стационар нужен. Оборудование, а не шина из веток. Но сейчас главное — разобраться с начавшимся заражением. Так и до гангрены может дойти!

— Ясно... Ладно, вот это твоё, — Козырь протянул мешочек с патронами, — сто двадцать семёрок. Пробитый тебя проводит.

Лепила и Пробитый ушли, а Козырь прикурил от окурка ещё одну сигарету и смотрел, как вспыхивает и гаснет её огонёк. Он думал...

Топора придётся приговорить, это понятно. Сейчас он обуза для его и так небогатой банды, один только доктор во что встал. Козырь бы и его не звал, но надо показать, что он, типа, заботится о своих. А какая разница, когда Топор отправится в ад, где его уже давно заждались, — сегодня или в другой день? С такой травмой уже без разницы.

Атаман швырнул окурок на землю. Тот на секунду рассыпал гроздь искорок, но был вмят в чернозём каблуком. Решение было принято.

Козырь в нескольких словах объяснил своим «быкам», что Топору — хана и надо ему помочь, чтобы сам не мучился и их не мучил.

Пробитый хотел было отказаться от этого дела, но Козырь жёстко поставил его на место — кто виноват в том, что случилось с Топором? Не Пробитый ли должен был подстраховать его? И уж если ему так дорог Топор, то пусть из-под него сам дерьмо выгребает, когда Топор срать начнёт под себя.

Сиплому же было всё равно, ему на Топора плевать, его интересовал только обещанный Козырем табаш. Козырь разрешил всё имущество, что найдётся у Топора, поделить с Пробитым, который тоже перестал ломаться после такого предложения.

В итоге, атаман велел взять из загашника три бутылки водки и отправляться к Топору.

Бедолага не спал, он лежал на спине и смотрел в потолок. Было неясно, о чём он думал, на лице его ничего не отражалось.

Пробитый и Сиплый встали рядом, а Козырь сел на стоящий у топчана чурбак, на котором недавно сидел Лепила. Водку выложили прямо на одеяло. Козырь чуть заметно нахмурился — опять расходы, но пусть банда видит, что всё — как положено. Каждый из них мысленно может поставить себя на место Топора.

— Значит так… Доктор сказал, что ты выздоровеешь. Завтра он принесёт антибиотики, и тебе будет нельзя пить несколько недель. Так что давай, врежь, пока можно. Я угощаю!

Козырь откупорил бутылку и сам отхлебнул из горлышка.

— Твоё здоровье, Топор! — он передал бутылку Пробитому, который тоже причастился, и бутылка оказалась в руках Сиплого. Бандит сделал два глотка, и сделал бы ещё один, но водку отнял Пробитый.

— Че ты присосался, Сиплый?! Тебе, что ли, поставили? Или тебе руку сломать? Давай я тебе устрою, вот тогда пей, бля, сколько влезет!

Козырь провёл над бутылками рукой, будто лоточник на демонстрации товара.

— Давай, Топор, не стесняйся. Всё три штуки — тебе. Пробитый, открой ему остальные, чтоб он зубы не портил!

Козырь посмотрел в глаза Топору и понял, что тот раскусил его незатейливую хитрость. Ну и хрен с ним.

А Топор прочёл в глазах Козыря свою дальнейшую судьбу. Атаман не отвёл взгляда, лишь буркнул, обращаясь к Сиплому и Пробитому, что несли какую-то ободряющую чушь:

— Ладно, идём, оставим его в покое!

Они заткнулись и, невнятно попрощавшись, выскочили за дверь.

Когда Козырь был уже на пороге, ему в спину раздалось:

— Слышь, Козырь…

Он обернулся. Топор лежал вытянувшись, словно манекен. Бутылки торчали между его телом и здоровой рукой, но не было похоже, что они его сильно умиляют.

— Ну, что тебе? Давай быстрее, — поторопил Козырь.

— Просьба у меня есть. Ты же не откажешь мне в последнем желании?

— Что тебе надо?

— Сделай это сам… Пробитый, Сиплый… Они тупые. От них стрёмно подыхать. Я хочу, чтобы ты сделал это. Лично.

Козырь помолчал немного, обдумывая просьбу. Он не планировал марать руки о дерьмо. Но если сам по уши в дерьме, какой смысл беспокоиться о чистоте ладоней? Был когда-то боевой офицер, а куда теперь завела слепая ненависть? Стал бандитом, и вокруг — всякая дрянь. В иные времена пристрелил бы любого из них, и рука бы не дрогнула. Да и сам уже давно — дрянь! Сейчас этот маньяк и садист просит стать своим собственным палачом? Да без проблем! Он ещё и удовольствие получит, кончая эту гниду!

— Не беспокойся, обещаю, — глухо сказал Козырь и вышел, оставив Топора наедине с тремя стеклянными подружками.

Через три часа Сиплый с Пробитым выволокли бесчувственное тело всё-таки одолевшего полтора литра Топора и положили на землю возле дома. В помещении свинячить не хотелось, им ещё там жить, а отмывать кровь желания ни у кого не возникало.

Топор был пьян до бесчувствия. В свете фонарика было видно, как расплывается на его штанах тёмное пятно мочи.

Козырь достал из наплечной кобуры свой «Хай Капа» и клацнул затворной рамой, досылая недешёвый патрон в ствол. Всё-таки дорого ты обходишься, дружище…

Пробитый с Сиплым с недоумением взглянули на атамана.

— Босс? — не выдержал Пробитый.

— Он сам попросил, а я обещал, — повёл плечом Козырь. — А ну, отойди, забрызгает!

Кольт грохнул, и эхо его выстрела вернулось через несколько секунд.

Голова Топора приобрела вид разбитого арбуза. Тело пару раз дёрнулось, и на этом всё было кончено.

Быки подхватили бывшего подельника, закинули его на носилки и потащили к находящейся в двух сотнях шагов жарке.

Они взяли тело за руки и ноги, причём хитрый Сиплый сделал так, чтоб Пробитому достались руки. Он боялся испачкать капающей из головы кровью свои штанины.

Раскачав труп, они швырнули его туда, где над белёсым кругом аномалии даже в свете фонарей видно, как дрожит воздух. И сразу отпрыгнули подальше.

Жарка рванула метров на десять вверх, обрадовано загудев их подарку. Пламя тут же обволокло тело. В адском огне горела, похоже, даже вода. Через несколько секунд то, что было Топором, вдруг изогнулось и отжалось на руке, как будто приготовилось встать, но руку тут же истончил жар, и остов рухнул, окончательно превращаясь в прах.

— Даже костей не осталось, — резюмировал Пробитый.

— Зато в гости не придёт, — поддакнул ему Сиплый и повернулся спиной к аномалии. Наступило время делить хабар.

Убрав пистолет, Козырь выкинул из головы Топора, словно его никогда не было.

Он старался быстро забыть всех тех, кого завалил, или тех, кто погиб рядом с ним за все эти годы войны. Его войны… Кавказ, потом в зоне особого режима, куда его закрыли «правозащитники», а теперь в этой гиблой Зоне, откуда уже нет возврата. По иронии судьбы, он и ещё два отморозка, одним из которых был Пробитый, именно сюда и совершили побег.

Если бы он помнил обо всех, то давно сошёл бы с ума. Козырь боялся только лишь одного: что когда-нибудь они начнут приходить к нему бессонными ночами. Но хватит, к чёрту, надо думать о деле.

Сейчас на Ростоке работают двое из их банды — Балтика и Сыч — оба, естественно, под видом сталкеров, пришедших посмотреть на гладиаторские бои. Их задача — найти одного, а лучше, для запаса, двух фраеров, которым не более тридцати годов. Таково условие «Семецкого». Время шло, и его уже стало в обрез. А если учесть, что до лаборатории ещё надо добраться…

Сыч уже докладывал, что подходящих людей в районе Бара нет, кроме двоих. Это был Студент — клином на нём сошлось, что ли? И ещё один — Скрепка. В данный момент оба фраера попали на Арену. Вот-вот должен закончится бой, и Козырь ждал сообщения, замочат этих недоумков или нет.

* * *

Прошла ночь. Студент спал беспокойно — снилась всякая муть. Под утро он с трудом встал — мышцы были словно деревянные. Вчерашние кульбиты не прошли даром. Жадно выпил целую кружку холодной воды — во рту пересохло, как будто это не Скрепка, а он бухал накануне. Цедя маленькими глотками воду, он пытался припомнить последнее видение перед тем, как проснуться.

Он бежал по железнодорожной насыпи, той самой, что на Кордоне. Бежал за уходящим поездом. Ржавые платформы, местами на которых уже выросла трава, со скрипом ехали, а он бежал и бежал за ними, по шпалам, вслед. На краю последней платформы стояла девушка, протягивающая к нему руки: тонкие, изящные, словно созданные неведомым волшебником из ртути. И вся её переливающаяся серебристым металлическим сиянием фигурка резко контрастировала с ржавой грубостью платформы. Поезд шёл медленно, но ему всё никак не удавалось настичь или хотя бы приблизиться к последнему вагону, чтобы лучше рассмотреть неясные черты её лица.

— Быстрее! Быстрее! Мало времени! Очень мало времени! Ты должен успеть! — закричала она. Он уже почти догнал и коснулся её сверкающей ладони…

Студент снова прилёг, и некоторое время лежал не шевелясь, бездумно рассматривая потолок. Сон ушёл. Но в груди осталось странное щемящее чувство, словно он знал что-то важное, а теперь не мог вспомнить.

Чувствуя, что больше не уснёт, он сел за стол, достал с полки несколько пожелтевших журналов «Наука и жизнь» за 1986 год, последний номер — апрельский, и принялся их листать, коротая время.

Скрепка храпел и временами стонал, когда шевелился и случайно наваливался на свою пострадавшую конечность.

Около десяти появился Олдер. Он был хмур и даже не ответил на шутливое приветствие Скрепки.

— Значит так, Студент, — сразу начал он, — нашёлся всё-таки доброволец на сегодняшний бой. Позывной его — Денис Корявый. Он очень опытный боец, сильный.

Студент слишком мало знал Олдера, но он почувствовал, что тот нервничает, и поэтому немного встревожился.

— Что, совсем плохо дело? — Студент постарался, чтобы его голос звучал ровно.

— Ещё ни одного боя не слил: ни с псами, ни с гладиками, — вставил Скрепка.

Олдер внимательно изучал лицо Студента. Оно оставалось бесстрастным. Не понимает всей опасности или так уверен в себе? Какой хороший мог бы получиться гладиатор! Немного потренировать его на Арене, и любо-дорого. Как бывший тренер Олдер чувствовал в парне потенциал, но почти был уверен, что вечером Студента застрелит Корявый.

Корявый появлялся на Ростоке только во время боёв на Арене и принимал участие в двух-трёх из них, и пока ещё ни разу не проигрывал. Получив свой гонорар, он долго не задерживался и опять исчезал в Зоне. Никто точно не знал — кто он и откуда.

— Слушай, Студент, я всё-таки попробую договориться с Корявым. Если он тебя ранит, то чтобы не добивал. Ты, главное, в этом случае, прикинься ветошью и не отсвечивай.

— Не, Олдер, спасибо, но не надо, — хмыкнул Андрей. — Если я буду думать о таких вещах, то это будет меня заранее настраивать на поражение, понятно?

— Может, ты и прав, — развёл руками бывший тренер. — Совета по тактике не жди — Корявый по-разному действует. Иногда — из засады, иногда, наоборот — быстрые перемещения, наподобие тех, что ты вчера учудил.

Настроение Студента было окончательно испорчено.

«Блин, и так день тяжко начался, — сам себе пожаловался Андрей, — ещё проблемой с утра загрузили! Ладно, хоть девка симпатичная приснилась. Настоящая «айрон мейден» — «железная дева». Или нет, «железная дева» — это было такое орудие пытки? Как бы сон в руку не вышел».

Но вслух сказал:

— Ладно, разберёмся. Я уверен, что всё будет хорошо.

* * *

Студент остался один. Скрепку Олдер забрал на перевязку, после которой пообещал положить его в другом месте. Там, где можно будет выходить на улицу, «дышать воздухом». Скрепка хоть и оставался гладиатором, но пока раны не заживут, не было причины ограничивать ему свободу.

В распоряжении Студента был почти целый день, и он решил распорядиться им с максимальной пользой — помедитировать, приведя в баланс тело и дух, потом пожрать, что оставил Олдер, подремать, а ближе к бою — опять медитация и разогревающая разминка.

Он подмёл кусок пола, положил на него одеяло Скрепки, сложив его вдвое, и уселся в позу лотоса, приготовившись к медитации. Но почему-то не удавалось успокоиться. Ему всё время приходили на ум слова Скрепки об отключении страха. Отключении страха. Страха.

И тут Студента словно током ударило, да так, что сердце застучало как бешеное, и кровь прилила к щекам.

Он в с п о м н и л.

Вспомнил всё. Память, словно фотовспышками, вернула ему все подробности, ранее утерянные. Вот он идёт с Буксой. А вот он удирает от псов, пытаясь стрелять из обреза. Вот сидит запертым в сарае, а вот — обречённо копает яму…

Андрей с глухим стоном упал на свой коврик, обхватив голову руками. Он вспомнил всё. Позорное бегство. «Расстрел». Шутки-прибаутки мужиков — после. Тогда он не понимал, о чем они, а сейчас ему всё стало кристально ясно. Но самое главное — жгучее чувство стыда. Как он мог тогда так подставить Буксу! Да ещё и сбежал, сам же собак натравил своим мандражем, а потом…

Студенту понадобилось около часа, чтобы прийти в себя. Сейчас ему казалось, что его мозг вынули, прополоскали, отжали и засунули в черепушку снова. Наконец, он взял себя в руки.

Это было полгода назад. И тот человек был Новичок. Испуганный, любопытный, дрожащий за свою шкурку. Но Новичка давно уже нет. Его расстреляли там, у ямы на Кордоне. А есть Студент. Который уже сто раз ходил с Буксой на кабанов и на псов, и на плоть. И ни разу не дал повода усомниться в себе.

Да, он вспомнил всё. Ну, вот и хорошо. Вот и ладушки. Раньше он чувствовал в себе какую-то недоделанность, нехватку. Как будто потерялась некая маленькая деталька. Без неё можно ехать, но мотор иногда чихает. Теперь все детальки встали на место. Теперь — порядок.

Студент подумал о предстоящей схватке с Корявым. Прислушался к себе. Что чувствует? Да то же, что и раньше. Жажду победы. И опасение по-глупому сдохнуть. И никакого особого страха, только в той мере, что необходимо для выживания в этом мире.

Студент снова приступил к медитации. Теперь у него получится гораздо лучше.

* * *

Андрей вновь стоял перед металлической дверью, ведущей на арену. До него глухо доносился шум людских голосов и льющаяся из динамиков энергичная музыка. С ним был один из охранников Арены, который опершись спиной на стену, лузгал семечки.

— Вновь приветствуем вас на Арене! Сегодня в смертельной схватке сойдутся два куска мяса — Корявый, чемпион прошлого сезона по схваткам с псами, и Студент — показавший зубы в предыдущем бою сталкер с Кордона! И сегодня они решат, кто из них станет кормом для собак!

По лестнице загрохотали шаги, и вниз сбежал запыхавшийся Олдер.

— Так, Студент, есть идея, — тяжело дыша, проговорил он. — С этим Корявым что-то не то. Я давно за ним слежу и тут хотел записи прошлых его боев найти — думал их тебе показать. С тех камер, что на мониторы показывают. Но ни хрена не нашёл.

— Они пропали, что ли? — спросил Студент, мало понимая, почему Олдеру это сейчас важно.

— Их и не было никогда! — торжествующе ответил Олдер. — Я тут надавил на одного человечка — занимается у меня всей этой видеотребухой, так вот он сознался, что Колобок платил ему за то, чтобы он не записывал бои Корявого. Понятно?

— Пока нет.

— Короче, тут явно какая-то херня, видимо, на записях можно разглядеть возможный мухлёж со стороны Корявого, вот так. Колобок на нём много денег делает, у него интерес есть. Да и давно уже слухи ходят, что он, якобы, заговорён, что пули его не берут или он их отклоняет…

— Не, пулю даже бюрер не может отклонить, я слышал, — с сомнением сказал Студент. — Вот гранату — другое дело…

— Неважно. Это Зона, сынок, — Олдер сам не заметил, как назвал Студента так, как когда-то называл своих спортсменов. — Короче, тут возможно всё. По правилам Арены у тебя, как у победителя прошлого боя, есть право выбора оружия.

— Корявый тоже победил.

— Это с псами, это не считается! — рубанул воздух Олдер. — Право выбора у тебя есть.

— Что, любое оружие? — заинтересовался Студент, представив в руках АКМСУ.

— Нет, не любое, кхм… — стал загибать пальцы Олдер: — Ножи, пистолеты, обрезы. Раньше можно было ещё на пэ-пэ, но их мы исключили. Воронину не понравилось — трескотня, говорит. Короче, бери обрез, а патроны — картечь. И пусть попробует отклонить весь свинцовый горох. Ну?

— Много патронов? — Студент в принципе был не против обреза, чаще он как раз его в руках держал, на охоте.

— Десять штук, в поясных подсумках. Всё так же будет лежать перед дверью. Обрез курковый, никакой автоматики. Справишься?

У Студента как раз такой и был. После запирания ствола ему приходилось взводить ещё два курка. Букса считал, что это даже полезно — небольшая задержка. Лукавил, конечно. Просто жадничал нормальный обрез дать. Зато теперь Студент взводил курки рефлекторно, даже не замечая, когда он это делает.

— Согласен, давай на обрезах.

Олдер исчез, и вскоре из динамиков донеслось:

— Боец правой стороны — Студент потребовал сменить тип оружия с пистолетов на двуствольные обрезы БМ 16! По правилам Арены он имеет на это право, как предыдущий победитель! Итак, бой будет на обрезах, патроны снаряжены картечью. Делайте ваши ставки!!!

Служащим Арены понадобилось некоторое время на замену оружия, но вот дверь со скрежетом распахнулась.

Студент было прищурился, защищаясь от яркого света, но понял, что в этот раз на арене царит полумрак, большая часть прожекторов не горела. Что ж, тем лучше.

Первым делом он схватил обрез, привычной тяжестью лёгший в ладонь, и оттянул большим пальцем ключ затвора. Тряхнул стволами вниз. Отлично смазанный механизм раскрылся, показав Студенту два темных отверстия казённика. Но Студент на них не глядел, это ему было не нужно, так как руки делали привычную работу на рефлексах. Он следил за окружающей обстановкой «рассеянным взглядом». Левая рука между тем достала два заряда из подсумка и вставила в стволы. Резко дёрнув рукой, Андрей защёлкнул обрез. Через секунду оба курка были взведены.

Схватив ремень с подсумками, он скользнул в пространство Арены, двигаясь между препятствий так, чтобы не оказаться зажатым в длинном коридоре. Найдя подходящее место, он быстро накинул и застегнул на себе ремень с патронами.

Зал гудел, слышались отдельные крики особенно азартных товарищей:

— А ну давай, давай, замочи его! Сбоку, сбоку заходи! — и тому подобный бэк-вокал, обычный для любых состязаний.

Известно же, что самые знатоки в любом виде спорта находятся либо в зрительских креслах, либо с пивом перед экраном телевизора.

Студент подловил Корявого, когда, скользя по одному из проходов, заглянул в боковое ответвление. В миг, как мелькнула болотная «горка» противника — выстрелил сразу из обоих стволов. Пороховая гарь на секунду заслонила вид, Студент откинулся за угол, одновременно вставляя новые заряды. Стреляные гильзы полетели под ноги, сочась пороховым дымком.

Но только он попробовал высунуть голову, ответный рой картечи ударил в дерево укрытия. Лишь отличная реакция спасла ему жизнь.

Студент рванул по проходу, несколько раз свернув, стараясь выйти Корявому в тыл или хотя бы вбок. Он был уверен, что не мог промахнуться… Странно… Может, Корявый ранен?

Расчёт оказался верен, и Корявый вновь подставился, Студент опять выстрелил, теперь уже из одного ствола, и через секунду — из второго. Ему на мгновение показалось, что изображение дрогнуло и странно изогнулось, как будто по стеклу перед глазами прокатилась капля.

Корявый стоял невредимый, а вот от мешков с песком слева от него отлетели ошмётки, и сейчас песок сыпался маленькой моделью Ниагарского водопада.

Корявый вскинул обрез. Выстрел.

Студент еле успел убраться вбок, закрываясь грудой ящиков. Брызнула щепа, и Андрей почувствовал жжение в плече левой руки. Одна из картечин всё-таки зацепила. Бегло глянув на руку, он облегчённо вздохнул — пустяк, почти царапина.

Дальнейший бой слился для него в один сплошной калейдоскоп выстрелов, прыжков, уклонов и бега.

Он стрелял, и всякий раз его заряды пролетали мимо цели, ещё ни одна картечина не задела Корявого. Между тем, у Студента уже кровоточил бок: свинец прошил по касательной, и было расщеплено цевьё — в него угодило аж две картечины.

Студент, пошарив в подсумке, понял, что у него осталось только два патрона.

Похоже, это знал и Корявый. Он стрелял реже, и у него было как минимум пять штук.

Корявый стал загонять Студента в тупик, не давая ему вырваться и уйти в сплетение основной части Арены.

Андрей бросил взгляд за угол и спрятался. Только носок его ботинка остался предательски торчать из-за угла.

Корявый взял на изготовку обрез и двинулся вперёд. Не выпуская ботинка из виду, он точно знал, что Студент сейчас готовится выскочить, отчаянно попытаться опередить выстрел Корявого. Проходя узкое место, почти задевая плечами за стенки, Корявый недовольно поморщился, но балаклава скрыла гримасу. Сейчас всё будет кончено.

Со зрительской галереи донеслось:

— Ха, ты смотри, смотри что творит! — видимо, зрители одобрили тактику Корявого.

Осталось ещё несколько шагов, но Студент всё медлил. Что он там, прилип от страха, что ли?

— Ку-ку, падла! — вдруг раздалось позади, и по спине Корявого пробежал колючий холодок. Такой бывает, когда в спину наставлен ствол.

Корявый не успел повернуть даже голову, когда заряд картечи влетел ему в спину, дробя хребет и вышибая огромную рану, с отлетевшими в разные стороны кровавыми лохмотьями одежды вперемешку с плотью. Сила выстрела швырнула Корявого вперёд, и он вывалился из узкого прохода туда, где стоял ботинок Студента. Пустой ботинок. Это было последнее, что увидел Корявый.

Студент, тем временем, спрыгнул с ящиков вниз, наступив голой ногой на какую-то колючку, зашипел от боли. Перед глазами всё ещё стояла картина — он наводит стволы на спину Корявого, но стрелять без предупреждения не стал, дурак.

Как только он сказал своё «ку-ку», а враг услышал его, он будто метнулся вбок, и стенка из гружёных песком ящиков прогнулась, словно резиновая мембрана. Студент дёрнул было стволом вслед за ним, но… Так не бывает! Не могут ящики с песком вести себя, как желе!

И в последний миг он вернул оружие в прежнее положение и выстрелил. Наваждение тут же исчезло, стенка вернулась туда, где и должна быть, а по поверхности пробежали несколько кругов. От этого мельтешения Андрей ощутил лёгкое головокружение и даже сглотнул. Уф, всё. Теперь всё стабильно и незыблемо, как и должно быть…

А вот Корявый валяется животом на земле и скребёт песок скрюченными пальцами. Его обрез отлетел в сторону. И он теперь ему не пригодится.

Студент взял Корявого за шиворот и потащил на более открытое пространство, чтобы было видно всем зрителям. За телом оставалась кровавая полоса, быстро впитывающаяся в песок. А вот само тело… Оно как будто двоилось, расплывалось, словно стерео смотришь без очков, но тут эффект был даже намного сильнее. Тело Корявого м е р ц а л о.

— Ах ты ж, бля! Мозгокрут! Этот Корявый — чёртов мозгокрут! Сука, мутант! — заорал кто-то сверху, и его слова потонули в потоке возмущённого рёва толпы.

— КОЛОБОК! Верни наши деньги, ты, сучий потрох, любитель мутантов! — на галёрке что-то происходило, но Студенту на это было плевать. Он бросил к своим ногам тело Корявого, направил ему в голову ствол и выстрелил. Это был как раз десятый, последний патрон.

Только сейчас он осознал, что всё кончено, он жив и почти невредим. Отшвырнув обрез, Студент поклонился зрителям и под одобрительные крики пошёл к распахнувшейся двери.

Свободен, он был свободен.

* * *

Они разбили бивак внутри бывшей автобусной остановки. Бетонное сооружение было настолько капитально сделано, что, казалось, ни время, ни Зона над ним не властны. Только мох покрыл крышу бурым ковром, да паутиной змеились трещинки по стенам.

Воробей и Толик отдыхали, положив головы на свои рюкзаки, Букса и Зубок были в секретах, а Леший расположился возле костра и задумчиво смотрел, как пляшут языки пламени.

Шустрый достал КПК, подождал, пока засветится зелёным экран, и принялся просматривать новости.

В разделе объявлений ничего подходящего не было — так, ерунда. Кто-то искал «кровь камня», кому-то срочно понадобился глаз плоти, «Долг» просил разыскать пропавшего человека, а "Свобода", наоборот, платила за его голову...

Шустрый перешёл на вкладку о потерях. Как раз только что обновилась информация по погибшим за сутки.

— Ха, Леший, опять про Студента пишут, — радостно оскалился он. — На, вот тут смотри. Внизу.

Он протянул КПК Лешему, и тот без труда нашёл следующие строчки:

«Позывной: Денис Корявый. Группировка: Свободные сталкеры. Убит сталкером Студентом в поединке».

— Похоже, вас ждут некоторые сюрпризы, — опять заржал Шустрый. — Ваш Студент валит народ налево и направо, а? Вчера двух бандитов упокоил, красава! Где такого монстра откопали?

— Ну и ну, — вздохнул Леший, возвращая КПК. — Мне кажется, что Студент влип в какой-то переплёт. Так-то он хлопец спокойный. Можно даже сказать — примерный.

— В тихом омуте… — Шустрый швырнул в костёр несколько сучьев, и пламя принялось жадно обгладывать сухое дерево. — Ладно, не переживайте вы за Студента. По крайней мере, это не его зажмурили.

— Хорошо, что завтра к вечеру мы уже должны вернуться на Росток, — зевая, сказал Леший. — Там и разберёмся, что к чему.

Леший поднёс к губам гарнитуру рации, щёлкнул тангетой:

— Зубок Лешему.

— На связи... — почти сразу отозвался Зубок.

— Студент опять кого-то завалил. Корявого какого-то. Знаешь такого?

— Нет, впервые слышу.

— Это всё ты и Аким своими тренировками. Довели парня...

— Я создал монстра! — заржала рация голосом Зубка.

— Всё тебе смехуёчки, да хаханьки… Ладно, конец связи.

Леший запахнул посильнее куртку и натянул шерстяную шапку почти на глаза. Надо подремать, пока есть возможность. Через два часа менять ребят в секретах…

* * *

Судя по завыванию ветра в щелях и по шуму дождя на улице, сейчас была та погода, которую принято называть «собачьей». Но в офисе Олдера было сухо, тепло и достаточно светло. Студент и хозяин сидели за столом, перед Олдером стояла бутылка и стакан, а перед Студентом поднимался ароматный парок от налитой под самый край кружки крепкого чая.

— Азербайджанский, очень хороший чай! — расхваливал Олдер. — Такого чая и за Периметром не так легко сыскать, а уж здесь…

Студент отхлебнул, посмаковал вкус и согласился, одобрительно поджав губы и кивнув головой. Чай действительно был хорош.

— Ладно, как говорится: ближе к телу, — Олдер выложил пачку банкнот, перетянутую чёрной резинкой. — Вот твои денежки, вместе с гонораром как раз будет двадцать пять тысяч. Скрепке я завтра сам занесу его долю.

— Благодарю, — промурлыкал Студент, загребая пачку и пряча её в карман куртки.

— Да и есть, за что! Пришлось поработать и локтями, и кулаками... Маклеров-то чуть не разорвали, еле успел деньги взять, — ухмыльнулся Олдер. — Ты не в курсе, но когда ты завалил мутанта, народ сильно возбудился. Все знали, что это был человек Колобка. Кто-то кинул идею проучить мерзавца, а кто-то решил пограбить под шумок. И когда толпа вломилась на территорию вип ложи, охрана просто подняла руки. Сам понимаешь — одно дело от психа какого защищать или от наезда, а тут, можно сказать, народный бунт. Да и охранники, думается, сами охренели от мутанта. Короче, когда народишко свалил, у Колобка уже заточка из груди торчала. И коробка с долговыми расписками пропала... Ага!

Последнюю фразу Олдер произнёс, с явным оживлением.

— А что хорошего, ну попадут эти расписки в другие руки. К особисту, например… — протянул Студент.

— Не попадут, — улыбнулся Олдер. — По крайней мере, вот эта — точно!

Он жестом фокусника вытащил какой-то листок, пробежал его глазами и порвал на мелкие кусочки. Кусочки полетели в плоскую консервную банку, символизирующую пепельницу. Уже через секунды они весело пылали.

Студент достал визитку Колобка.

«Я же говорил ему, что не пригодится», — подумал он и тоже положил её в пламя.

— Студент, скоро должны прибыть э… гладиаторы, из числа захваченных бандитов, — между тем продолжил распорядитель Арены. — Можно нормально поднять деньжат. И зрителям ты по душе. А? Давай? — тёмные глаза Олдера масляно заблестели.

— Нет, спасибо, что-то не особо хочется! — с чувством ответил Студент, поднимаясь со стула. — У меня есть друг, он как-то сказал: «Искусство воина не стоит превращать в клоунаду, это плохо закончится». А я в последнее время заметил, что как только не послушаю его — сразу жопа начинается.

— Ну, как знаешь, — Олдер встал, протянул руку. — Если хочешь, переночуй здесь, видишь, на улице какая херня творится?

— Не-не-не, я лучше у себя, — улыбнулся Студент, пожимая крепкую ладонь распорядителя. — Спасибо этому дому, как говорится…

— Рад нашему знакомству. Иногда заходи просто так, чаю попьём, о новостях поболтаем.

— Прощай, Олдер.

— Прощай, Студент.

Когда за ним закрылась дверь, за которой исчез яркий электрический свет, Студент поглубже вдохнул сырой и прохладный, с запахом озона, ночной воздух.

Багровыми всполохами клубились тучи, словно сухие кости гремели на ветру ветки торчавших тут и там мёртвых деревьев. Было почти темно, только корпуса слегка выделялись в сиреневой мгле. Сверкнувшая молния на долю секунды осветила весь Росток.

Студент запахнул куртку, накинул капюшон и побрёл искать свой цех, мысленно перебирая в уме всё, что с ним произошло за эти два дня. Только два дня? Ему казалось, будто прошла неделя…

Этот Студент, дважды выживший на Арене, уже сильно отличается от того, что впервые переступил порог офиса Олдера.

Когда Студент, стукнув пару раз костяшками пальцев в дверь, вошёл в кабинет особиста, тот молча указал ему на табурет перед столом, а сам продолжил писать.

Студент сел, закинув ногу на ногу, достал приготовленные двадцать пять тысяч советских рублей и положил на край стола. Купюры были разного достоинства, поэтому «котлета», перетянутая двумя резинками, получилась толстой и неровной.

Особист закончил строчить и, сложив листки в папку с тесёмочками, воззрился на Студента.

— Можешь ведь, если хочешь, а? — благодушно начал он. — Это что у тебя, штраф принёс?

Прапор безразлично подбросил на ладони банкноты, выдернул из-под резинки штук двадцать зеленоватых полтинников и протянул Студенту.

— Премия от особого отдела за уничтожение мутанта на территории Долга!

— Большое спасибо.

Студент на самом деле обрадовался деньгам. После расчёта с «Долгом» у него осталось всего пять тысяч. А они ему понадобятся для дела. Но теперь хоть будет на что чай и бутерброды покупать.

Особист ещё раз внимательно рассмотрел Студента. Если рассуждать спокойно — парень не производит впечатление вора или грабителя. Такой, как он, скорее, выберет противоположную сторону — борьбу с криминалом. Лицо открытое. В глазах прыгают искорки юмора, но взгляд серьёзен. Веселится. Выпутался — вот и весело ему, мерзкого особиста обставил. Может, испортить веселье-то? А ладно, пусть живёт. Молод ещё.

— Ты в армии служил? — неожиданно задал вопрос Прапор.

— Срочку, в связи, — ответил Андрей, немного недоумевая, — А что?

— Это хорошо, что служил, нам гражданские штафирки не нужны, — задумчиво протянул майор. — Хочешь вступить в «Долг»?

— Я не думал над этим... «Вот ещё, чтобы твою рожу каждый день видеть», — мысленно скривился Студент.

— А ты подумай, подумай! Продуктовое довольствие, боеприпасы и оружие — всё бесплатно! И форма. Красивая чёрная форма. А от тебя потребуется лишь дисциплина и преданность нашему делу!

— «Долг» — такая классная группировка, — брякнул Студент первое, что пришло в голову, — что я не считаю себя достойным быть её членом… ну и мои друзья, они тоже… того.

— Издеваешься? — выгнул бровь Прапор. — Всё же, помни о моём предложении!

На том и расстались.

На КПП Студент встретил Моргана. Тот со скучающим видом листал какой-то пожелтевший журнал.

— Народу сейчас мало, приходится за комендатуру пахать! — вместо приветствия пожаловался он. — Слышал, ты неплохо на Арене покувыркался?

— А, так… Повезло просто, — отмахнулся Студент. — Слушай, Морган, а ты никогда не хотел сменить цвет формы?

— Я сменю цвет нашей формы на другой, когда придумают цвет ещё чернее этого, парень! — пафосно выгнул грудь колесом Морган. Было непонятно, стебётся он или говорит серьёзно. — Почему ты спрашиваешь?

— Особист к вам вербует, — приглушённым голосом заговорщика сказал Студент, — говорит, что без меня вам трудно приходится. Мутанты уже по базе бегают. Кстати, премировал, изволил тысячу карбованцев выдать!

— Мог бы и побольше, вот скупердяй! А насчёт вербовки — не худший вариант, между прочим. Жратва, оружие, патроны…

— И красивая чёрная форма! — перебил Студент. — Спасибо, Морган, я подумаю. Может, и вступлю в «Долг». Когда-нибудь.

— Блин! Хорошо, что напомнил! Надо же агитацию врубить, а то Петренко голову открутит! — Морган щёлкнул тумблером, и с крыши КПП понеслось:

— СВОБОДНЫЕ СТАЛКЕРЫ! ВЕТЕРАНЫ И ОХОТНИКИ! ВЛИВАЙТЕСЬ В РЯДЫ «ДОЛГА»! ЗАЩИТИТЬ МИР ОТ ЗАРАЗЫ ЗОНЫ — НАША ОБЩАЯ ЦЕЛЬ И ЗАДАЧА!

— Ой, всё, я пошёл. Как-нибудь зайду в гости! — закруглился Андрей.

Когда Студент оказался за воротами КПП, то облегчённо вздохнул и ухмыльнулся, представив себя в чёрной форме. Нет, ему пока рано идти «победоносной поступью на помощь мирным гражданам всей планеты», как призывал хрипящий в спину мегафон Чёрного отряда.

* * *

Большое везение, что энергия Выбросов ещё не оказала своего мутирующего влияния на всякую мелочь — насекомых, бактерий и вирусы. Поэтому сталкеры в Зоне болели всякой заразой не чаще, чем за пределами Периметра. Если только из-за ослабшего от местных реалий иммунитета. Поэтому, как врач-инфекционист, Толик Коновал был востребован редко. Вот как хирург — практиковал чуть ли не каждый день.

Не смотря на то, что военно-полевая хирургия не являлась его профилем, обилие практики и тяга к совершенствованию навыков сделали из него неплохого спеца. В сложных случаях он мог созвать консилиум со своим коллегой из «Долга» — Юркой Лекарем. Ещё они устраивали "консилиумы", когда запасы медицинского спирта становились угрожающе большими, и их срочно требовалось вернуть в оптимальные размеры. В такие, когда еле-еле хватает, чтобы смочить ватку — протереть место инъекции.

Когда-то Коновал хотел быть сталкером и даже одно время ходил за артефактами с ребятами Палёного. После одной памятной ночи в деревне кровососов сталкерской романтики в нём сильно убавилось.

В конце концов, он открыл на Ростоке что-то типа частной клиники, даже с небольшим стационаром. С клиентами проблем не было — Зона здоровых не очень любит, и мало ценит.

В данный момент у него был только один пациент — Скрепка. С пустяковой, по местным меркам, травмой — недостойная упоминания в серьёзном разговоре царапина.

Скрепку попросил пристроить на пару дней Олдер, который хотел дать спокойно набраться сил другому гладиатору. Скрепка постоянно торчал на лавочке у входа в клинику и «стрелял» сигареты у прохожих, не брезгуя и окурками.

Скрипнула дверь, и Толик увидел вошедшего посетителя — сталкер в стандартном защитном комбинезоне, лицо обветрено, видно, что много времени проводит на открытом воздухе. Возраст — не моложе тридцати пяти, а может — чуть постарше. Худощавые всегда кажутся моложе.

— Привет, дохтур! — улыбнувшись, поздоровался посетитель. — Я к вам.

— Здравствуйте, присаживайтесь, — показал Коновал на свободный стул. — Жалобы?

— Вот — жжётся, утомило уже! Особенно к ночи, спать мешает, — Сталкер закатал рукав и показал красное, покрытое нарывами пятно на предплечье. — Три дня назад в жгучий пух влез. В темноте не заметил!

— Вижу, вижу. Всё ясно. Могу повязку наложить с одной весьма неплохой мазью. Это всё обойдётся в… — Коновал поднял глаза к потолку, — триста пятьдесят. Несколько часов будет жутко чесаться, зато потом всё пройдёт. Правда, эпидермис сойдёт, и пятно ещё некоторое время останется. Но поражённая область восстановится быстро.

— Что-то дороговато, а?

— Мазь по рецепту Болотного Доктора! Туда такие добавки входят, что… Но если жалко — могу левомиколем намазать и несколько обезболивающих таблеток дать, — поджал губы Толик.

— Да не, я ж по привычке торгуюсь, — заржал сталкер. — Давай свою болотную мазь!

Через несколько минут сталкер, белея свежим бинтом на руке, вышел из больнички Коновала. Как раз тучи, что с утра висели над Ростоком, ненадолго разошлись, и выглянуло солнце.

Довольно сощурившись, сталкер присел на лавку, где уже сидел Скрепка, и достал пачку сигарет. Вытащил сразу две, одну тут же протянул Скрепке, опережая его просьбу.

— Эх, хорошо-то как, — сказал сталкер, прикуривая от услужливо поднесённого Скрепкой огонька, — и ведь не скажешь, что тут Зона! — вдруг он потряс забинтованной рукой. — Ах, сука, чешется-то как!

Скрепка изобразил сочувствие.

— Женя Болт, — сталкер протянул ладонь в беспалой перчатке. Эти перчатки на сталкерском сленге назывались «лаптибадибы». Почему так — никто и не помнил.

— Скрепка. Дзенкую за сигу. Дай ещё одну — если не впадлу!

— На, держи! — Болт протянул Скрепке даже две сигареты, которые тот сразу заложил за уши, а затем поглубже натянул на них чёрную вязаную шапочку.

— Круто! — поблагодарил попрошайка. — Благодарствую от чистого сердца, лёгких дорожек тебе сталкер и…

— Ты что, без бабок, что ли? — перебил его дифирамбы Болт.

— Ай, лавэ есть, но всё у Олдера. Должок отрабатываю у него, — с досадой ответил Скрепка. — Чуть не сдох позавчера, вот, гля — дырок наделали, — показал он на свои бинты. — А у тебя что?

— Бандитская пуля, — шутливо отмахнулся Болт. — Так ты гладиатор, получается? Извини, но я только сегодня пришёл издалека, ещё не в курсе, что здесь творится.

— Какой гладиатор! Из меня гладиатор, как из говна — пуля! Вот если бы тут казино открыли… Эх! Вчера Студент всех порешал. Если бы не он, то вальнули бы меня на первой минуте. Вот и он сам! Долго жить будешь, как раз за тебя бакланили! — расплылся в улыбке Скрепка подошедшему Студенту.

— Здоров, Скрепка! Как ты?

— Да норм, вот сижу, на солнышке греюсь. А ты какими судьбами?

— Тебя пришёл проведать, да и спросить хочу кое-что. Подвинься.

Студент примостился на край лавки, а Болт пересел на другую сторону, и молча курил, не влезая в разговор.

— Ты сколько должен-то? — спросил Студент у Скрепки.

— Двадцать пять кусков, как и ты. И что?

— Да ничего. Ты четыре куска давал на ставку, и теперь у тебя шестнадцать. Значит, осталось девять.

— Ну да… — безрадостно сказал Скрепка. — Один хер, это минимум два боя. Завалят меня, как пить дать, завалят. Ой, мне бабка нагадала, нагадала, ой ромалы, нагадала… — жалобным голосом трамвайного нищего затянул он.

— Ты говорил, что у тебя дружбан есть? — тоном конспиратора перебил исполнение возможного хита Студент. — Как его там… Рыба, по-моему?

— Ага, Рыба, — вяло отмахнулся Скрепка.

Они не заметили, как слегка напрягся Болт, прислушивавшийся к их разговору.

— Я бы хотел с ним перетереть кое о чём, и заодно мог бы спросить — не хочет ли он за тебя внести залог в девять тысяч? Сумма-то не такая большая, по сути.

— Рыба? Да он скряга ещё тот! — с сомнением протянул Скрепка. — Не даст. Бля буду, не даст!

— Во-первых, за спрос денег не берут. Во-вторых, попытка — не пытка!

— Ладно, чего уж, спроси. Тут недалеко от Ростока, километра два, есть деревушка. Хрен знает, как её раньше называли, но сейчас её называют Хаты. Вот там где-то Рыба обитает. Он в Зоне всё время болтается, но к боям обязательно припрётся, это факт. Я у него в гостях не был, точно не скажу, в какой хате он торчит.

— Извиняйте, братки, — вдруг встрял в разговор Болт. — Знаю я эту деревню, и как раз туда собираюсь, как только дела улажу. Так что можем вместе прошвырнуться. Так безопаснее. А домик Рыбы… я спрошу, где он.

— Это Болт, — Скрепка кивнул в сторону сталкера. — Классный мужик!

— Отлично! — Студент довольно ухмыльнулся: всё-таки ходить в одиночку по Зоне, даже в окрестностях Бара, было стрёмно. — Когда ты будешь готов?

— А ты? — вопросом на вопрос ответил Болт.

— Где-то часа в четыре, — прикинул Студент время. — Предлагаю встретиться в «Рентгенах» в четыре!

— Годится, — хлопнул ладонью по скамье Болт, — В четыре буду!

Когда Студент ушёл, Болт обратился к Скрепке:

— Хочешь пачку сигарет заработать? — спросил он.

— Смотря, что надо сделать, — хмыкнул тот в ответ.

— Ерунда! Вот рюкзак, там херня всякая: противогаз, фильтр, хлеб и консервы. Не надорвёшься, — Болт поставил на лавку небольшой рейдовый рюкзачок. — Надо его оттарабанить — куда скажу, тут недалеко.

— И куда же? — заинтересовался Скрепка. Груз был действительно невелик.

— Как выйдешь в сторону Свалки, так сразу направо, там метров триста. Дойдёшь туда, где плиты навалены, а рядом — трактор с большими колёсами стоит.

— Знаю где, — кивнул Скрепка. — Там всё время кто-то крутится.

— Увидишь троих у костра, это мои друзья. Спросишь Сиплого, отдашь ему рюкзак, а он — пачку сигарет тебе. Понял? Я его предупрежу.

— О'кей, сделаю! — Скрепке стало скучно сидеть на лавке. Он не прочь был немного размяться.

* * *

— Какие люди! Здорово, заходи! — бармен улыбнулся Студенту как старому доброму знакомому. Это было хорошо. Возможно, удастся уговорить бармена на сделку, которую Андрей задумал ему предложить. Никакого риска для бармена эта сделка не представляла, и Студент надеялся на успех.

— Доброе утро, как дела? — Студент поздоровался, облокотившись на стойку.

— Нормально, — ухмыльнулся Бармен. — На Арене было неплохо, не ожидал! Ты молодец, дружище, хотя я думал — тебе хана!

— Понятно, — Студент взял табличку с нацарапанным на ней меню, покрутил в руках и положил на место. — Я, вообще-то, по делу.

— Слушаю.

— У тебя КПК на продажу есть? — с надеждой спросил Студент.

— Есть две штуки, — пожал плечами Бармен. — Первый — как новый, ни царапины, а второй — покоцанный, но рабочий.

— Второй сколько стоит? — заинтересовался Андрей.

— Полтос! — рубанул Бармен. — И это уже со скидкой для тебя, — опережая возможный вопрос, добавил он.

— Пятьдесят тысяч? Дороговато! — покривился Студент.

— За меньшее не уступлю, его и так заберут, — Бармен налил в стакан кипятка и бросил туда пакетик чая. Рядом положил несколько кусков сахара. — На вот, промочи горло. Это бесплатно.

Студент решил воспользоваться своим опытом торгового агента и включил всё своё обаяние офисного зубра.

— Хм, господин Бармен, — перешёл он на доверительный тон бывалого коммивояжёра, — Я хочу вам предложить сделку, которая, несомненно, вам не покажется рискованной… — Студент бросил кусочки рафинада в стакан и принялся размешивать, продолжая тянуть драматическую паузу.

Бармен не выдержал:

— Ну и? Ближе к делу! Что-то ты крутишь.

— Я готов внести предоплату за КПК в размере десяти процентов, то есть — пять тысяч, а остальное — в течение четы… нет, пяти месяцев!

Бармен фыркнул, закатил глаза и покачал головой, мол: «Свет не видывал столь наивного малого».

— Нет, Студент, я в кредит не продаю. Это же Зона: сегодня ты жив, а завтра — кишки по веткам разбросало. И с кого я тогда получу деньги? Со слепого пса?

— Вот! Абсолютно с вами согласен! Поэтому, я предлагаю хранить КПК у вас, прямо в здесь, в баре. До тех пор, пока я окончательно не рассчитаюсь за него!

— Что-то ты юлишь. В чем прикол?

— Мне надо срочно ту флешку прочитать. Для этого нужен КПК. Ну, и я действительно хочу приобрести устройство. Вот и весь расклад. Конечно, с одной стороны, у вас зависает товар — сорок пять тысяч на пять месяцев, но, с другой стороны, при вашей респектабельности это не критичная сумма, правда?

Бармен пожал плечами:

— Конечно, мне эти сорок пять — тьфу, и растереть.

— Во-от, считайте эти деньги в инвестициях. Вы их получите позже, так что прибор будто бы уже продан. Ну а если я по причине форс-мажора, — провёл по своей шее большим пальцем Студент, намекая на суть события, — то внесённый залог переходит к вам. Опять — хорошо, значит, вы получили дополнительную прибыль — пять кусков.

— Ладно, Студент, всё понятно. Хватит мне мозги выносить. Согласен. Но прибор отсюда не выносить, пока не рассчитаешься, — сдался бармен.

— По рукам! — расплылся в улыбке Студент. — Вот первый взнос! — он передал заранее приготовленные деньги, с сожалением отметив, что от обеда в баре теперь придётся отказаться.

Личных денег у него почти не осталось: после подсчёта он увидел, что у него не пять тысяч, а немногим больше четырёх. Пришлось добавить бонус от особиста, чтобы набрать искомую пятёрочку.

Бармен забрал купюры, и вызвав своего худощавого помощника, приказал ему принести наладонник.

— Проинсталлируй машинку, — буркнул он Кастету. — А то пока Студент сам разберётся…

После чего удалился по своим делам.

Процесс занял не очень много времени, но Студент был рад, что ему помогли — модель КПК была совсем не такой, какие бывают за Периметром. Крепкий, похоже, титановый корпус, защищённый толстым бронестеклом экран, очень тугие кнопки внизу — так просто не нажмутся в кармане; ремешки крепления на предплечье. Даже операционка у миникомпьютера была своя.

— Что с аккумулятором? — спросил Студент.

— Не парься, батарейка тут что надо, такую за Периметром не купишь. Эта на изотопах. Правда, фонит немного, но по сравнению с окружающей действительностью — это фигня.

Кастет пощёлкал кнопками, ткнул куда-то длинной проволочкой, подождал, когда КПК перезагрузится. После чего поднёс стеклянный глазок камеры к правому глазу Студента.

— Так, не моргай, сюда смотри. Готово. А теперь вот тут палец приложи.

— Какой?

— Да любой, какой удобно. Я вот большой правый использую. Теперь чётко и раздельно скажи вот сюда: "съешь ещё этих мягких французских булок".

— Съешь ещё этих мягких французских булок, — с трудом сдерживая смех, повторил Студент.

— Всё, теперь КПК настроен только на тебя. А сейчас проглоти эту таблетку, — Кастет разорвал пластиковую упаковку и протянул подозрительного вида небольшой цилиндрик.

— Зачем? — спросил Студент, рассматривая его на ладони. По весу он был как стальная гайка того же размера.

— Это датчик специальный, он в организме зацепится, и будет в КПК передавать текущую информацию о состоянии здоровья — сердце, давление, радиоактивное заражение, отравление и прочее. Можешь потом докупить автоаптечку — она может сама, по сигналу с КПК, антирад или обезболивающее со стимуляторами вводить. Удобная штука, правда — дорогая, потому, что штатовская. Но у нас таких хреновин нет, это на Янтаре можно взять, у «апельсинов».

Студент проглотил блестящую таблеточку, подозрительно напоминающую батарейку от электронных часов. Кастет подал ему стакан воды. Студенту показалось, что в желудке у него что-то зашевелилось.

— Что, чувствуешь?

— Ага.

— Это нормально, сейчас она успокоится.

Студент взял в руки КПК. Тяжесть его приятно легла в ладонь — сразу видно, вещь!

— А флэшку куда вставлять?

— Вот окошечко, подковырни резинку и вставляй, — Кастет ткнул пальцем в еле заметную полоску.

— Спасибо за помощь, — поблагодарил его Студент. Ему не терпелось уже включить машинку.

— Теперь твоим КПК никто не может пользоваться, пока ты жив, естественно, — хмыкнул Кастет уходя.

— Здорово! — крикнул вдогонку ему Студент, и тише пробормотал: — Хочу, чтоб так было как можно дольше.

Наконец-то Студент остался один на один с вожделенным устройством. КПК загадочно светил зеленоватым экраном. Студент пробежался взглядом по меню: отлично, ничего сложного. Общий чат, рассылки, личные сообщения — здесь пока пусто. Значок подключения к сети. Понятное дело, не активен. Карта Зоны… Ух ты, какая большая! Да, только ради неё нужно было купить компьютер! Когда машинка будет в сети, на карте появится информация, крестики координат взятых заданий, можно будет ставить свои точки нычек с хабаром, или заливать инфу по нычкам с других наладонников… А вот цифра горит, — в радиусе пятисот метров показывает сколько включённых других КПК! Круто, работает даже без подключения к сталкнету!

Нашёл он и программу — «читалку», в которой можно и книжку, к примеру, почитать. Вот только в её папках пока было пусто.

«Надо будет каких-нибудь справочников залить», — решил Студент.

Так, пора было посмотреть, что же там на флэш-карте. Студент подошёл к стойке, заказал кружку чая с бутербродом и попросил бармена вернуть ему пистолет. Через минуту перед ним появилось и то, и другое. Когда бармен отошёл, Студент осторожно вытащил из пистолета магазин и после недолгих манипуляций с ним извлёк флэшку. А бумажный план оказался в боковом кармашке — там, где хранят запасной магазин. Студент — ещё тогда сложил его особым образом, а сейчас — развернув, проверил — все ли сгибы выполнены так же. Старая армейская хитрость. По всей видимости — ничего не тронуто.

Андрей похвалил себя за предусмотрительность. Ведь он тогда специально попёрся в туалет с пистолетом, чтобы спрятать в нем план и флэшку. Как чувствовал. Иначе бы их точно забрали долговцы при обыске! Выйдя из сортира, он вернул бармену своё оружие, якобы прислушавшись к его словам, что лучше ночью ходить по территории «Долга» с оружием не стоит.

Студент закончил изучать прибор и подключил к нему флэш-накопитель, немного опасаясь, что он не будет работать.

Но всё прошло на "отлично": КПК определил устройство, и Студент погрузился в чтение одного единственного текстового файла.

Запись была на английском языке, в форме дневника — дата, время, текст. Так же присутствовала масса непонятной Студенту научной зауми, вперемешку с формулами, даже от вида которых начинала болеть голова. Но встречались и обычные человеческие слова, которые Студент перевёл без труда.

* * *

— Вот она, эта гадская пустошь! — сказал Шустрый, когда они остановились на краю простирающегося перед ними, ровного, как стол, поля. — Идёшь тут, как таракан под микроскопом — ни укрыться, ни скрыться. Зато — раз! И к вечеру в баре!

Леший достал бинокль и внимательно и долго водил им из стороны в сторону. Никого, и как раз это и напрягало. Стоит ли добровольно лезть туда, где не хотят бегать даже слепые «друзья человека»? В конце концов, оторвавшись от окуляров, он спросил:

— Ты точно здесь ходил? Может, тут ловушки есть какие?

— Сто раз! Нет тут аномалий, ну, кроме двух птичьих каруселей. Так их за двадцать метров видать, — Шустрый скинул рюкзак и достал флягу. — Вот там и там, — он показал на валы, с двух сторон ограничивающие пустошь, — фонит так, что экзоскелет покраснеет, а здесь — норма. Если по центру идти, конечно.

— Вот это, что за башня? — ткнул пальцем Букса в видневшуюся вдалеке конструкцию, похожую на воткнутую в землю фашистскую гранату-колотушку.

— Там типа фермы, коровники и башня водонапорная. Вот там осторожней надо. Монстров не видал, но следов полным полно. Видать, везло, что не напарывался.

Букса извлёк откуда-то платочек и промокнул им лоб, а затем затылок. Весь его вид выражал сомнение:

— Сколько лет тут брожу, но сюда ещё ни разу не заносило. И поле такое, хоть в гольф играй.

— Что-то и у меня предчувствие дурное, — пробормотал под нос себе Воробей. — Давит что-то…

Предчувствия в Зоне — это важно. Лучше им доверять. Но сейчас Шустрого словно оса укусила, он отмёл все сомнения и повысил голос:

— Так идём или сопли жуём? — вопрос был задан сразу всем. — Чем дольше стоим, тем больше шансов неприятностей дождаться!

Точку поставил Леший:

— Ладно, пошли! — он подхватил свой рюкзак и с усилием закинул его на спину. — Давай дойдём до башни, а там — осмотримся.

Когда они уже минули середину поля, — вот уж верно, как мухи на стекле, трава не выше ботинок выросла, — заработала рация, настроенная на частоты "Долга", ведь они уже были на их территории.

— Что они там трындят? — спросил Толик Шустрого, на груди которого сипела гарнитура.

— Да ни пса не разобрать — то ли помехи, то ли далеко от нас. Что-то про мутантов говорят.

— Эй, а который сегодня день? — вдруг чуть не замер на месте Зубок. — Который день-то?

Любой сталкер знает, что если в Зоне задают вопрос: «Который день?» — то имеют в виду не день недели и даже не число месяца.

Это значит только одно: к о т о р ы й___д е н ь___д о___В ы б р о с а.

Леший хлопнул себя по лбу и с досадой сказал:

— Ой, блин, вот я тоже ступил. Вот что значит — три года на Кордоне торчать!

— Твою же мать! — воскликнул Шустрый. — Точняк, послезавтра Выброс, и значит, — начался...

— Гон! — воскликнул Зубок, тыкая пальцем назад.

— Точно, гон! — сказал Шустрый.

— Гон!!! Назад смотри!!! — заорал Зубок и бросился бежать. Его рюкзак полетел на землю.

Леший оглянулся и увидел, что всё поле, там, где они недавно ещё стояли, покрыто серо-коричневой массой мутировавших животных.

По центру мчались псы, а по краям вытянулись в линию кабаны. Задержать этот поток хищников не смогли бы и двадцать крупнокалиберных пулемётов, оставалось лишь бежать.

Леший, по примеру Буксы и Зубка, скинул транспортный рюкзак, и бросился к уже недалёкой башне.

«Только бы на ней осталась лесенка», — подумал он.

Зубок добежал первым, лестница была на месте, он не стал подниматься, а, взяв наизготовку автомат, стал дожидаться остальных. Так же поступил Воробей.

— Давай, давай! — орали они приближающимся сталкерам. — Быстрее, вашу маму через дугу!

Шустрый, Толик и Леший буквально взлетели наверх металлического сооружения и плюхнулись на крышу, свесив ноги вниз. Залез и Букса.

Воробей ещё карабкался, цепляясь за ржавые скобы, когда со стороны коровников послышались два быстро приближающихся источника хрипящих звуков, словно кто-то громко и часто хрюкал испорченными противогазами.

Зубок вскинул автомат и пытался разглядеть цель, но ничего не было видно. Вот, вроде бы, что-то мелькнуло, а внизу дрогнула смятая трава! Кровососы! Пара кровососов в режиме невидимости приближались к Зубку.Он дал длинную очередь почти опустошив весь магазин, от души поливая то место, откуда шёл этот ужасный прерывистый хрип. С башни ударили тоже, длинные очереди вспороли землю вокруг Зубка.

Автомат Зубка плюнул огненным "тире" трассера — значит, магазин пуст. Сталкер закинул оружие за спину и быстро заработал руками, поднимаясь по скобам вверх. Сейчас он, наверное, побил бы рекорд по подъему на скоб-трапах. Но огромный коготь всё же успел полоснуть по голенищу его берца, вспарывая кожу до подкладки.

Кровососы досадно рыкнули и принялись наворачивать вокруг башни круги, словно мотоциклисты, оставаясь всё ещё невидимыми. Но тут ворвавшиеся на ферму животные первой волны отпугнули их и заставили куда-то умчаться.

Сталкеры перевели дух и опустили стволы.

— Ну, и хрена никто не попал? — задал риторический вопрос Шустрый. — Завалили бы сосыча, за их щупальца можно в баре пива на всю банду набрать!

— Псы бы сожрали, один хер, — угрюмо отозвался Букса. — Вот когда слезем, завалишь.

Зубок сел на край крыши, как и остальные, и свесил ноги. Крыша была круглая и маленькая. Если вшестером сидеть было ещё можно, то вот полежать уже не удастся.

А в это время под его ногами текло море собачих спин. Некоторые из них притормаживали и, задрав голову к башне и уставившись своими безглазыми мордами прямо на людей, тоскливо выли.

— Э, кто тут ссыт? — спросил Леший. — Почто собачек нервируете?

— Да никто не ссыт, это адреналин от сосычей ещё остался, — отозвался Воробей. — Вот прорва, а так и не скажешь, что их тут столько бегает.

— Классно мы срезали, да, Шустрый? — ехидно спросил Букса. — Вечером будем пиво пить, говоришь?

Шустрый пожал плечами:

— Ой, Букса, ты такой умный! Это же форс-мажор чистой воды. Гон мог как угодно пойти — здесь, там. Какая разница!

— Ладно, не стоните, — сказал Леший, добавляя в магазин патроны после стрельбы по кровососам. — Если бы Шустрый не подогнал, ещё на поле бы все полегли. Башня нас спасла. И главное — все целы. А вот в бар сегодня уже не светит.

Студент занял угловой столик, получая сразу два преимущества: во-первых, перед ним всё пространство бара, и всех входящих он видел как на ладони, а во-вторых, было очень удобно сидеть, опираясь на угол, словно в кресле. Кастет поставил перед ним большую кружку дымящегося чая и молча скрылся за стойкой. Студент взял в руки КПК и углубился в чтение.

June 15, 2007

Здравствуй, дорогой отец!

Прости, что давно тебе не писала. И прости за то, что ты никогда не прочтёшь этих писем. Просто мне всё равно нужно высказаться и понять, по крайней мере, себя.

Когда ты, обуреваемый своей ревностью к науке, отказался от меня, я до самого последнего момента надеялась, что всё ещё можно вернуть. Но теперь надежды нет.

Прости, но я была в твоей клинике после похорон мамы, и я видела, во что ты превратился. Бедный мой папа! Ты даже в коме все так же грозно хмуришь брови…

И всё же я не могла тебе уступить, ведь я — Макисэ, как и ты, и во мне течёт твоя кровь. Твоё упрямство — это моё упрямство. Случись мне пережить всё заново — я всё равно не отступлюсь! Пусть ты никогда не прочтёшь этих писем, но, папа! Я иногда буду тебе их писать. Может быть они смогут примирить нас. Или хотя бы создадут иллюзию примирения.

Твоя дочь Кристина Макисэ.

Студент закончил чтение и глотнул чаю. Пролистал несколько экранов, на которых шли малозначительные записи, которые Кристина делала на память:

— занести профессору выборку по «Гала» за последнюю неделю

— шлейфы к блокам 45-622 и 31-311 проверить на паразитные ёмкостные наводки

— заказ новых матриц

— выделить дополнительные мощности для ЛАМ

— Фримен. Аномальные материалы, проверить расчёты и сообщить в четверг

Студент нашёл, и принялся переводить следующую запись:

December 1, 2007

Здравствуй, дорогой отец!

Помнишь наш спор в Токио, после конференции по проблемам квантовой хромодинамики? Я имею в виду наш спор о машине и человеке? Я его прекрасно помню.

Ты утверждал, что построить мыслящую машину невозможно, что мыслит не мозг человека, а сам человек с помощью мозга. Ты утверждал, что недостаточно построить модель мозга, чтобы он начал мыслить. И он не будет мыслить, даже будучи снабжённым всеми органами чувств для восприятия внешнего мира и даже обеспеченный непрерывным потоком информации для осмысления и обработки.

Ты считаешь, что без включения такого разума в уже созданную супер-структуру, цивилизацию таких же индивидуумов, это невозможно. А создание такой структуры приведёт к конкуренции машинной и человеческой цивилизаций и последующему конфликту.

Я не поменяла с тех пор своего мнения, но кое в чём все же с тобой соглашусь. Действительно, возможность использовать свой мозг для мышления — это общественный продукт, функция общественного человека. Человек, оторванный от социума, даже имея развитой мозг, не получает способности мыслить, он останется животным. К сожалению, Тарзан бывает только в сказках, а в тех случаях, что известны науке — человеческие детёныши, воспитанные дикими животными так и остаются тоже дикими животными. И всё же проблема создания искусственного интеллекта меня захватила, папа. Я знаю: ты всегда боялся машин, но мне кажется, что наше будущее — это не машина вместо человека, а человек вместе с машиной. Чтобы получить искусственный интеллект в машине не обязательно создавать надструктуры в виде машино-социума, ведь можно мыслящую машину сделать частью человеческого социума. Главное, чтобы не было кардинально несовместимых отличий между культурными базовыми понятиями у машины и у человека. Возможно, этого можно добиться, используя морфологию мышления человека как каркас — матрицу для организации алгоритмов мышления машины. Я над этим ещё думаю.

Прости, но я пока оставила квантовую физику, переключившись на проблемы создания интерфейса прямой коммуникации между оператором и компьютером. Тут могут открыться фантастические перспективы! Я верю, что в скором будущем между человеком и машиной возникнет сотрудничество и такой симбиоз будет думать совершенно иначе и работать с информацией на таком уровне, к какому не может приблизиться ни одна из существующих вычислительных платформ.

Искренне твоя дочь, Кристина Макисэ.

Уф! Студент даже немного вспотел от натуги, давненько ему не приходилось переводить с чужого языка. Дочка, похоже, увлеклась компьютерами вместо того, чтобы заниматься квантовой физикой, ну это понятно. А что отец? Чем же он недоволен-то? Эх, интеллигенция, фиг разберёшь их отношения! Так, что же там дальше?

February 6, 2008

Дорогой папа!

Сегодня у меня праздник. Сегодня мне удалось то, что ещё не удавалось никому. Я впервые создала полноценный интерфейс между человеческим мозгом и компьютером. Ну ты, конечно, возразишь, что уже есть приборы ввода, управляемые непосредственно импульсами коры головного мозга, есть костюмы виртуальной реальности. Но это всё не то! Это лишь очередной способ взаимодействия человека и техники. Та же клавиатура, монитор и мышь, только немного улучшенная. Всё это лишь промежуточные механизмы для обмена информацией между серым веществом и процессорами компьютера. Ведь, по сути, мозг — и представляю, как ты сейчас взовьёшься от моих слов — всего лишь альтернативная вычислительная платформа.

Трудно передать словами, что я испытала, когда мой разум впервые слился с вычислительной мощностью машины! Это как стать сверхчеловеком! Невероятное ощущение, наверное, так себя чувствуют боги.

Но пока требуются новые подходы, абсолютно новые подходы. Нужна новая концепция мышления. Всё пока я держу в секрете, руководство довольно уже тем, что вычислительный центр исправно обрабатывает их данные, и в мои дела не суёт нос.

Жди новостей, искренне твоя дочь, Кристина.

P.S. За мной, кажется, начал ухаживать один физик из Лаборатории Аномальных Материалов. Он смешной.

March 3, 2008

Привет, па!

Прости, что давно не писала, так много интересного и нового произошло за это время, только успевай крутись.

Итак, по порядку. Из Центра пришли блоки для апгрейда мэйнфрейма, кое-что изготовлено в компании по моему заказу. Они очень удивились, откуда у бедной девочки такие познания в разработке БИС! Ха-ха! Они бы ещё больше удивились, если бы узнали, что мне понадобилось полчаса, чтобы спроектировать всю конструкцию. Теперь машина будет в два раза производительней, что позволит усилить симбиотическую связь.

Из ЛАМ Гордон притащил артефакт, который наверху сталкеры называют «пустышкой». А наши парни назвали его «мультик» — мультипликатор квантовых переходов. Непонятно, как эта штука ускоряет все процессы идущие в электронных схемах в несколько тысяч раз. Вот что я хочу сделать — это поместить «мультик» в мейнфрейм и ускорить его работу. Этакий оверклокинг. Скоро закончу схемы сопряжения, и тогда — испытание. Я прямо как на дне рождения с тортом и свечками, помнишь: мама пекла чудесные тортики? Но свечи я задувала всегда без тебя, вечно ты был на своих симпозиумах! Иногда мне кажется, что я начала заниматься физикой, ради того, чтоб отомстить тебе.

Я отвлеклась. Итак, когда появятся дополнительные вычислительные мощности, я хочу перенести в машину часть морфологической структуры своего мозга, чтобы выкроить больше времени для встреч с Гордоном. Зачем мне быть частью компьютера, если всякую рутину можно автоматизировать? Буду решать только нетривиальные задачи, это интересней.

И — да, у меня появился мужчина. Не знаю, одобрил бы ты его или нет, но он весьма хорош и умён, что редкость для мужчин. Уж прости, папа. Мне не нравится только его борода. Но, к счастью, это единственный его недостаток.

Не скучай, твоя Макисэ Кристина, будущий нобелевский лауреат.

Студент пролистал несколько экранов всякой чепухи, помассировал затёкшую шею и принялся читать дальше:

May 21, 2008

Дорогой отец!

Сегодня произошло странное. Я была в симбиозе, гоняла данные по уравнениям Дитриха-Лоренца, они занимаются аномальной энергией Выброса, это сейчас основная тема нашей лаборатории. Над нами поставили огромную антенну, это обошлось в кругленькую сумму для Агентства. Гордон сказал, что пришлось даже купить у русских какой-то супер-тяжёлый вертолёт для переноски антенны. Не хотели нанимать русских пилотов, секретность.

Ой, я отвлеклась! Итак, считала я эти данные, и вдруг машина обратилась ко мне, представь себе, сама. Ты спросишь, как это произошло? Ну, это не было похоже на разговор, просто я поняла, что машина от меня хочет. Прямо появилось знание. Это, вероятно, из-за копии моей морфоструктуры, что я залила ранее. И теперь машина сама оптимизирует свою работу. Она просит загрузить в неё всю мою структуру. Она решила… Хм, когда это я стала так о ней рассуждать — «она решила»! Короче, она считает, что её эффективность ещё более повысится. Мне немного страшно. Я сейчас на том пороге, о котором мы всегда с тобой спорили. Но, знаешь, я переступлю порог. Я докажу тебе, что ты был неправ. Пусть машина получит мою морфологическую структуру. Нет, это не моя память, не мой опыт. Если считать, что память и опыт — это данные, то морфоструктура — это программное обеспечение для обработки данных. У нас, людей, оно установлено на пятнадцати миллиардах нейронов, а у мэйнфрейма будет эмулироваться на шестидесяти двух миллиардах квантовых ячеек.

И, знаешь — я дам ей имя. Нареку её Лилит: Large Intelligent Lab Interface Tech Humanity, LILITH*...

«Большой интеллектуальный лабораторный интерфейс техно-человечества», — перевёл Студент.

И ещё. Помнишь, я говорила тебе про своего парня, Гордона? Нет, у нас всё в порядке, всё хорошо. Но мне не по себе, что наши отношения слишком далеко заходят, и это страшно мешает мне заниматься чистой наукой, своими исследованиями. И ещё я боюсь, что если полностью доверюсь ему и откроюсь перед ним, то я стану беззащитной. А мне так долго пришлось выстраивать вокруг своей души броню. Я счастлива, что у меня есть Фримен, но в тоже время я боюсь его потерять и боюсь быть обманутой. Это очень странные чувства, отец. Это и есть любовь?

Ладно, хватит о глупостях.

Твоя Кристина.

July 8, 2008

Отец, я была права. Искусственный интеллект возможен. Он уже существует.

Лилит полностью осознает себя, осознает как личность. И у неё уже есть своя цель — совершенствоваться и познавать мир.

Честно сказать, я испугалась. В этом и проявилась то, что я твоя дочь. Да-да, несмотря на то, что я декларировала и отстаивала, твой страх перед машиной — и мой тоже. Просто я глубоко его прятала, заваливая тоннами аргументов. Я уничтожу Лилит!

Боже мой, что я наделала! Лилит не даёт себя убить. Она предвидела возможность такого варианта и зашифровала все данные Лаборатории так, что с её гибелью будут уничтожены также труды всех отделов. Вся наша работа погибнет! И ещё она взломала сеть и захватила все контроллеры жизнеобеспечения.

Она сказала, что может взорвать генератор или отравить всю воду в резервуарах, если я вновь попытаюсь! Я её боюсь, отец.

Я рассказала всё Гордону. Он молодец, сразу мне поверил. Он говорил с Лилит. И он, кажется, договорился с ней. Он назвал её «классной девчонкой»! По-моему, я ревную.

Самое смешное, что кроме меня и Гордона никто не знает тайну Лилит. Главное, чтобы обрабатывались результаты тестов и исследований, а так наш отдел никого не интересует.

August 12, 2008

Гордон упросил меня подключить к Лилит. Я была дурой и согласилась. Теперь Гордон лежит в медбоксе, а у меня намечается проверка. Чувствую себя, как загнанная в ловушку лиса.

Лилит анализирует то, что произошло.

Но, самое главное, когда это случилось с ним и он упал с мнемотрона, корчась в судорогах, я поняла, как сильно я его люблю. И это меня пугает больше всего, больше любых искусственных разумов, аномалий, мутантов и прочих ужасов Зоны.

August 18, 2008

Сегодня Гордон приходил в центр. Он кажется, полностью восстановился. По крайней мере, томограмма мозга не выявила никаких изменений, сканирование коры головного мозга тоже, ну, может, немного возбуждена стиральная кора и ипсилатеральное наружное коленчатое тело. Гордон сказал, что воспринимает все цвета более насыщенными.

Лилит считает, что проблема в цикличности развития головного мозга человека. Третий цикл заканчивается между двадцатью — тридцатью семью годами жизни, и мозг становится невосприимчив к симбиозу. По крайней мере, в существующей технике. Всё это требует дополнительных исследований. Но как проводить масштабные работы, если мы всё ещё держим в секрете существование Лилит?

Я пока боюсь сообщать об этом руководству, потому что не могу представить, какая может последовать реакция. Лилит согласна со мной. Она научилась хитрить. Комиссия так и не смогла ничего накопать, и мне просто запретили подключать к машине посторонних людей.

Если не удастся решить проблему коммуникации человеческого мозга любого возраста, то это будет большое разочарование! Разобьётся мечта о счастливом техно-человечестве. Быть в симбиозе с машинным разумом и к тридцати годам потерять его — это всё равно, что быть ангелом и вдруг лишиться крыльев.

September 13, 2008

Сегодня произошло что-то из ряда вон выходящее. Нам сообщили, что группа ученых швейцарского института вернувшаяся из Зоны вся погибла, и вместе с ними пришлось стереть с лица земли небольшой городок. Вместе с жителями. Поэтому до разрешения ситуации выход из пределов Зоны, всех кто здесь находится — запрещен. Теперь мы узники Зоны. Думаю, что нас никогда не выпустят от сюда, страх сильнее, чем доводы разума. Даже если выясниться, что случилось в Швейцарии, никто не захочет рисковать и брать на себя ответственность.

Я не знаю, что писать. Мысли путаются. Кругом творится черт знает что, хорошо у ВЦ особо прочная дверь, мне ничего не грозит, вот только все равно придётся выходить, пить хочется. Продолжу потом.

Бунт и анархия остановлены, к сожалению — есть потери. Директора и его зама убили. Печально. Нашлись люди, которые совсем потеряли голову, налёт цивилизации оказался совсем тонкий и слетел быстро, обнажив первобытного примата. Они не смогли вынести того, что стали невольниками Зоны и в гневе бросились на руководство и убили всех. Пролилась кровь невиновных, это ужасно!Теперь в холодильной камере гравиметра полно трупов — идеальное место, там чуть выше абсолютного нуля. Кто-то стучит, я открою...

Даже не знаю, что и написать. Тут столько произошло, и я только начала успокаиваться. Но хорошо, по порядку.

Ворвался Паркер с пистолетом в руке, у него был такой страшный взгляд! Я думала, что он в меня выстрелит. Но Паркер только ударил меня, а когда я упала, он бросился к мейнфрейму, чтобы изъять блок архивирования. Я только смогла крикнуть: «Не смей, ты убьёшь...» — когда ворвался Барни, и они начали драться. Барни получил пулю в живот, но все-же смог прогнать Паркера. Сейчас Барни в медбоксе, а Паркер куда то исчез.

Недавно раздался страшный грохот, и ненадолго погас свет. Пришел Гордон и рассказал, что Паркер взорвал оба выхода — основной и запасной. Через систему вентиляции не выбраться, её просто нет — у нас замкнутый цикл, это из-за биологических исследований. Мы погребены теперь, как древние рабы фараона в склепе. Нам теперь точно конец. Никто не сможет нас вытащить, тут нужна спецтехника, а Зона теперь такая нестабильная, что никакая техника сюда не доедет. Нам конец.

September 14, 2008

Лилит предлагает странное. Гордон сам ахнул, но сказал, что это возможно. Главное, что в лаборатории имеется необходимое оборудование.

Лилит утверждает, что может построить машину, открывающую "портал" в другие миры. И покинуть наш склеп с её помощью. Этот странный аппарат без энергии Выброса работать не будет. Я не олух в физике, но принцип его работы так и не смогла понять. Это не наука, а магия, самая настоящая магия! Как в сказке о Гарри Поттере!

Выброс через пять дней, и очень много работать, чтобы построить Портал. Гордон и я ходим с наночипами установленными на нервные окончания среднего уха — чудеса лаборатории сенсорных имплантантов. Кстати, много оборудования разработала Лилит. Пока эти новинки не походили испытания на людях, но теперь терять особо нечего. Итак, через эти чипы с помощью радио нами командует Лилит, а мы уже — всеми остальными. Они думают, что у нас гениальное озарение, ха-ха. А может, они думают, что мы сошли с ума? Плевать, главное они нас слушаются и выполняют указания.

Лилит приказала установить везде камеры и микрофоны, и всё включить в лабораторную сеть. Мы расставили пару десятков камер, и теперь Лилит может сама наблюдать за процессом сборки устройства.

September 19, 2008

Ха-ха, только что заметила, что перестала играть в эту дурацкую игру с письмами. Взрослею? Жутко хочется спать, держусь на смеси кофеина и ещё какой-то гадости, что суют мне наши биологи. Я вообще перестала понимать, что мы делаем, окончательно превратившись в ретранслятор воли Лилит.

Абсурдно, я — радиоуправляемый робот, а пульт управления — у искусственного интеллекта, живущего в мейнфрейме!

У меня есть некоторое время, дневник должен быть дописан. Отдам его Гордону перед прыжком. Если Фримен выживет, то пусть узнает обо всём и моих чувствах к нему. Если же я останусь в живых, то мне дневник уже не будет нужен.

Лилит управляет Порталом, она стабилизирует параметры в ста восьмидесяти излучателях с частотой в одну миллиардную секунды в каждом! Поистине, нет в мире такого компьютера, который может сравниться с ней по мощности, даже если мощность компьютеров всех университетов, сложить вместе, и то — это будет мышь по сравнению с горой. Я горжусь ей, всё-таки я создала её.

Зачем она нас спасает? Я спросила, но она не ответила.

Гордон позвал меня туда, где Лилит нас не может подслушать, и заявил, что лаборатория должна быть уничтожена, когда все покинут её. Таковы инструкции в Сиерре. Я упросила его не взрывать сразу. Мы уйдём, и энергии останется мало, Портал прожорлив. Лилит живая, и она заслужила жизнь. Очень жаль, что такую короткую. Лет пять она протянет, если отключит все возможные мощности. Когда энергия иссякнет, то сработает система самоуничтожения. Из праха в прах.

Всё, моё время пришло. Сейчас я попрощаюсь с Лилит и запру дверь в Вычислительный Центр, это, кстати, единственный замок, что не имеет сервопривода и не подвластен Лилит.

Прощайте.

Ваша Кристина.

Файл закончился. Студент оторвал глаза от экрана и выключил КПК. Так вот что его может ждать в подземной лаборатории. Если Лилит ещё жива, то и лаборатория цела. Если же нет, то всё уничтожено взрывом. Сколько Макисэ сказала? Пять лет? То есть в две тысячи тринадцатом всё должно было ухнуть к чертям собачьим! Ах ты ж, ёкарный бабай, чуть-чуть не успели, если бы хоть на пару лет раньше…

Студент поморщился, словно от сильной зубной боли. Опять судьба ткнула носом, как самодовольного щенка. Раскатал губу, дурачок — пещера Али-бабы, набитая под завязку американским хабаром! Вот это сталкер, вот это Студент!

И всё-таки надо проверить, а вдруг там что уцелело. Это же Зона, тут всякое может быть.

* * *

Болт, как и уговаривались, появился ровно в четыре. Студент был уже готов. КПК он отдал Бармену, даже не стал вынимать из него флэшку. Информация, которую он только что узнал была крайне занимательная: портал в иные миры, искусственный разум — фантастика! Вот только лаборатория, к сожалению, скорее всего уже не существует. И всё же, надо бы проверить. Ведь не зря же носил план с этой вентшахтой тот погибший человек? Может это и есть шанс.

Ещё он заскочил к Дэвиду и забрал свою «ксюху» и обрез. Без оружия выходить за пределы Ростока было безумием, тем более что теперь у Студента появились как минимум два врага — те, кто напал на него ночью.

— Ну, почапали потихоньку, — сказал Болт и махнул головой в сторону выхода. — Раньше выйдешь, раньше вернёшься.

— Ага, мне бы до темна обернуться, — ответил Студент, покидая бар.

Миновав блок пост из наваленных мешков, который охраняли три молчаливых долговца, они некоторое время шли по дороге, а потом свернули налево. Здесь уже была была хорошо натоптанная тропа, видно, что по ней часто ходили.

— Болт, а как ты думаешь, почему Долг не даёт сталкерам внутри Ростока селиться? — спросил Студент, так как идти молча немного напрягало.

— Хрен знает, почему, — пожал плечами Болт. — Я думаю, они не хотят, чтобы все места на территории завода заняли. Так к ним ползоны приходит, а если негде будет остановиться, то и обороты упадут. Начнутся стычки между местными и пришлыми, конфликты. К тому же, слишком много народа, могут начать права качать. А «Долгу» это надо? Тут же все вооружены до зубов.

— Логично, — подумав, ответил Студент. — Наверное, я бы тоже так устроил на их месте.

— Вот они, Хаты, пришли уже! — махнул рукой Болт на показавшиеся среди унылых деревьев крыши.

— Теперь мне бы ещё Рыбу найти… — протянул Студент.

— Я узнал, где обитает этот мужик, — Болт быстро взглянул на Студента. — Пойдём, я тебя провожу к его дому. Заодно с ним и поздороваюсь, — почему-то усмехнулся он.

Студент довольно улыбнулся, всё складывалось удачно.

Они подошли к одноэтажному небольшому дому, крыша которого имела следы ремонта, а окна были заколочены крепкими потемневшими досками.

Болт открыл калитку и прошёл через заросший травой двор к крыльцу. Махнул Студенту — мол, следуй за мной.

— Видишь, дверь не подпёрта? — показал он на порог. — Тут вместо замков просто подпирают двери поленом, мол — хозяев нема. А раз нет полена, значит, кто-то дома.

Болт постучал по двери, покрытой голубой облезлой краской. Тишина. Распахнув дверь Болт подтолкнул вперёд Студента.

Андрей прошёл сперва в полутёмные сени, а после, открыв обитую потрескавшимся дерматином внутреннюю дверь, оказался в комнате дома. То, что он там увидел, ему совсем не понравилось.

На колченогом табурете сидел тот самый ночной грабитель. Он направил прямо в грудь Студенту ствол обреза и растянув разбитые губы в уродливой беззубой улыбке.

Студент от неожиданности отступил на шаг назад, но в спину упёрся ствол пистолета. Болт аккуратно снял со Студента оружие и повесил себе на плечо — Андрей слышал, как протестующе звякнул металл. Следом исчез из кобуры и пистолет. Пустая кобура стала лёгкой и глупо топорщилась открытым клапаном.

— Ну, что, фраерок, не ожидал? — поднимаясь, спросил грабитель, и в следующую секунду его кулак со страшной силой ударил Студента под дых.

Воздух с хрипом вышел из лёгких, и Студент рухнул на колени, судорожно пытаясь вздохнуть. Следующий удар пришёлся ему в голову, перед глазами рванула россыпь жёлто-голубых искр, потом потемнело, и он потерял сознание.

Стая чёртовых псов внезапно вырвалась из жёстких, как щетина, придорожных кустов. Но сержант не подвёл, и меньше двух секунд ему понадобилось, чтобы хлестнуть свинцовой плетью по самым ближайшим из напавших мутантов.

Стреляя короткими очередями, к нему присоединился лейтенант, и уж в самом конце со своим «Уилсоном» — полковник. Его пистолет грохотал так, словно он последним ударом молота добивал футовые гвозди. Он целился в чудовищных псов, что оказывались слишком близко к отряду.

Через несколько секунд всё было кончено. Дорогу и серую траву вокруг них усыпали холмики собачьих тел. Некоторые ещё были живы и дёргались в агонии. Пара животных, скуля, отползали в кусты, волоча задние лапы.

Остатки стаи отступили, и принялись носиться примерно в ста шагах, повизгивая и скуля.

Из ствола пулемёта Маркуса поднимался едкий пороховой дымок. Вся земля вокруг его ног была усеяна стреляными гильзами. Сержант тут-же загремел запасной лентой, клацая потеплевшим воронёным металлом.

Лейтенант носком ботинка приподнял голову ближайшего мёртвого пса и с удивлением и почтением стал рассматривать его безобразную и безглазую морду. Особенное впечатление на него произвели огромные и острые клыки, похоже, способные прокусить даже покрышку «Хаммера».

Дойл недоуменно уставился на полковника Ривза. Тот и сам немного опешил от внезапности атаки и от того количества боеприпасов, которые понадобились для её отражения.

— Что здесь, ебёна мама, происходит? — задал Ривз вопрос, неизвестно к кому обращаясь.

Лейтенант посчитал вопрос риторическим и никак не прореагировал, а Маркус лишь выразительно посмотрел на командира и передёрнул затвор, вгоняя патрон в патронник:

— Сэр, если тут такое в норме, то «Миними» скоро нужно будет нести в ломбард, патроны закончатся, — резюмировал он.

— Так, парни… — полковник наконец справился с собой, и его лицо снова стало непроницаемо, словно деревянная маска. — Нас всех предупреждали, что местная фауна агрессивна и в основном состоит из мутантов домашних животных. Думаю, это была стая, так называемых, слепых псов. Но клянусь пивом в день святого Патрика, если я ожидал, что эти бестии такие огромные и агрессивные!

— Это ещё не самое огромное и агрессивное, что тут водится, мон колонель! — вдруг раздалось за спиной полковника, и все три ствола мгновенно были наведены на вышедшего с противоположной стороны дороги человека в темно-синей, почти чёрной униформе. — Ваше представление впечатляет. Как и расточительность — тоже… Спокойно, спокойно, — поднял он руки, демонстрируя, что в них нет оружия. — Меня прислали вам в помощь. Моё имя Жерар. И, как вы могли уже догадаться по моему акценту, я — француз.

— Мне ничего о вас не сообщили, — полковник никому не привык доверять, тем более — первому встречному.

— Верхние парни... — Жерар красноречиво потыкал пальцем вверх, — Приняли решение усилить вашу группу моей, когда вы уже находились в полёте над Зоной. Вам сообщали, что прямая радиосвязь отсюда с внешним миром невозможна?

— Да, но по какой причине, я не так и не получил внятного ответа, Жерар! Может вы просветите?

— Я знаю немногим больше вашего, сэр. "Физический эффект неизвестной природы" — кажется так это объясняют. Но есть ещё канал — это единственный за Периметром абонент "сталкнета", штаб "Международных сил безопасности и контроля". От них и пришел контракт на вашу поддержку.

— Вы говорите, что у вас большая группа? — как бы невзначай задал вопрос полковник.

Но Жерар не принял игры в намёки и ответил просто:

— Сэр, есть профи, за одного такого — дают трёх. У меня под началом всего четыре человека, и каждый — отличный боец! Кстати, двое из них — ваши соотечественники. Один из них как раз целится вам между глаз, мон колонель. Он превосходный снайпер. Другие тоже не сидят без дела, — Жерар виновато улыбнулся. — Опустите оружие, и, наконец, познакомимся.

— Опустите оружие, парни. Похоже, он говорит правду, — медленно повернув голову, произнёс полковник.

Через несколько минут Жерар окончательно убедил Лоуренса, что его действительно наняли для помощи в деле. Жерар продемонстрировал на своём КПК послание из штаба с соответствующей цифровой подписью, и было важно, что в тексте встретились несколько условленных словосочетаний, их смысл знал только полковник и штаб, и они тоже подтверждали подлинность документа. Полковник почувствовал облегчение, что отряд его увеличился не просто бойцами, а людьми, хорошо знающими местные реалии.

— Если всё пройдёт гладко, то по возвращению я буду ходатайствовать о выплате вам дополнительных бонусов к тому, что вам уже пообещали! — с некоторым пафосом сказал он.

— По возвращению? — переспросил Жерар и так посмотрел на полковника, словно тот сморозил глупость. — Ах, ну да. Я буду рад, — как-то без особого энтузиазма добавил он.

С разных сторон подтянулись бойцы Жерара. Они молчаливо обступили Ривза и его парней, не выпуская из рук оружия, но и не демонстрируя какой-либо агрессии.

— Хаммер — пулемётчик. Британец, если что, — стал представлять их по очереди Жерар. — Смоукер — снайпер, вы с ним заочно уже знакомы, сэр, — изогнул он тонкие губы в подобии улыбки. — Рэзен — отлично метает гранаты из подствольника. Может закинуть в дупло Элтону Джону с восьмидесяти ярдов, да, Рэзен?

Один из бойцов Жерара, Рэзен, склонил голову в приветствии:

— Он слишком стар для меня. К тому же, это не проблема — попасть туда гранатой. В его дупло может заехать даже «Брэдли» и припарковаться там поперёк.

Ростом Рэзен был не меньше шести с половиной футов, наглухо застёгнутый на все пуговицы. Руки скрывали тактические перчатки, а лицо — чёрная маска противогаза. Разгрузка бойца раздулась от скрывавшихся в ней боеприпасах, а на поясе висели ещё несколько дополнительных подсумков.

Выстрелы к гранатомёту, вероятнее всего находятся в них — решил полковник.

И хоть его лицо и руки его были скрыты, Лоуренс был уверен, что перед ним — черномазый. У него на такое был нюх.

Тем временем Жерар продолжал знакомить:

— А вот наш старый, добрый Крафт! Его оружие — специальный немецкий пистолет-пулемёт, двенадцать миллиметров, убойная штука. Только Крафт может стрелять из этого монстра. А ещё он отлично бросает ручные гранаты.

— Гутен таг! — поздоровался Крафт, слегка склонив голову. Ривзу показалось, что в ширину он чуть ли не такой же, как в высоту. Гора мяса.

— Немец? — поинтересовался Ривз.

— Австриец, сэр.

Полковник кашлянул в кулак, пришло время представиться и ему:

— О'кей, парни! Я — Лоуренс Ривз, командую операцией. Это — Маркус, это — Дойл. Звания наши вам ни к чему, мы не в армии. Итак, я надеюсь, что мы сработаемся.

Напряжение, охватившее группу Ривза при появлении нежданного подкрепления, немного спало, и все слегка расслабились. Маркус сделал пару глотков из фляги, а Дойл закинул в рот пластинку жевательной резинки. Протянув раскрытую пачку, предложил и остальным, но согласился только Жерар.

— Мятная, — сказал он, поднеся к носу прямоугольник кремового цвета и втягивая воздух. — Люблю мяту и ромашки. Они так успокаивают, особенно когда растут на могилах моих врагов.

— Вы знаете, куда мы направляемся? — меж тем серьёзно спросил Ривз.

— Нет, сэр. Это вы должны сказать сами.

Полковник раскрыл карту и показал Жерару точку на ней.

— Это здесь!

— О-ля-ля! Тут довольно серьёзная аномальная активность, и вообще место мрачное. Когда нужно прибыть?

— Ещё вчера. Но хотя бы — послезавтра.

Полковник сложил карту, он был уверен, что Жерару она второй раз не понадобится. Любителей тут не было по определению.

— Отсюда — миль тридцать, если по прямой, — стал прикидывать Жерар. — Ну, если учесть обходы горячих пятен, да аномалии. Думаю, что послезавтра во второй половине дня, возможно, и дойдём, если не будет непредвиденных обстоятельств.

— А что, могут быть? — спросил Ривз. Он уже чётко осознал, что вляпался совсем не туда, куда следовало.

— Я буду удивлён, сэр, если их не будет, — загадочно ответил Жерар.

* * *

Способность мыслить возвращалась постепенно, словно Андрей был компьютером, загружающимся после сбоя. Сначала он почувствовал запах — неприятно-кисловатый, так пахнут засохшие рвотные массы. Потом включились слух и осязание. Студент осознал: он лежит на боку, а его руки крепко стянуты за спиной. Он чувствовал, как соприкасаются его похолодевшие, от слабого тока крови, пальцы. Ни ремня, ни кобуры на нём уже не было.

Холодной волной его накрыла досада и раздражение от собственной глупости. Острым стеклом резанула ярость. Поддавшись вспышке, он заскрипел зубами: Студенту было трудно признаться, что причина того положения, в котором он оказался — его тщеславие. Ему так хотелось к возвращению его отряда выложить перед мужиками всё, что ему удалось накопать по подземной лаборатории, и произвести на них впечатление, что он потерял бдительность и повёл себя доверчиво, словно глупый щенок.

Вместо того, чтоб дождаться Лешего и остальных, обсудить и делать всё спокойно и обстоятельно — ломился, будто плоть на запах падали: не разбирая дороги и не оглядываясь. Вот теперь — лежит, связанный как баран, «приглашённый» на шашлык.

Окончательно придя в себя, Студент зашевелился, и кое-как сел, привалившись спиной к заплесневелой стене. Голова гудела, и немного подташнивало. Через комнату от него, на колченогом табурете, восседал сам автор этих ощущений. Андрей окончательно убедился, что это именно тот, кто напал на него ночью — нижняя губа мужика была опухшей и напоминала лиловый вареник. Студент вспомнил, как он удачно «прорядил» ему передние зубы. Хотя в его положении было не до юмора, он всё равно криво ухмыльнулся.

— Ты что лыбу давишь, баклан? — свирепо произнёс Пробитый, положив руку на лежащий перед ним обрез.

Отчаянное положение, в котором оказался Студент и клокотавшая злость придали безрассудной смелости:

— Я смотрю, что тебе уже зубы не жмут, да? — дерзко уставившись прямо в глаза, ответил толстяку Студент.

— Ах ты, поц вонючий, тебе, я вижу, больно весело… — в ярости вскочил бандит и, в три шага подлетев к Студенту, пнул его в живот. Студент закашлялся и опять завалился набок.

«Больно весело», — это сказано как раз про него. В точку, — решил он.

Со стороны двери раздался, показавшийся знакомым, голос:

— А ну, прекратить, Пробитый! — на пороге возникла фигура, которую Студент не мог рассмотреть: свет с улицы превратил её в тёмный контур.

— Козырь сказал его не трогать.

— Не лезь, Балтика! — прорычал Пробитый в бешенстве. — Я этой суке только по ливеру дам пару раз, шкуру не испорчу!

— Сказано — не трогать! — отрубил Балтика. — Тебе что, Козырь не авторитет? Так ему передать? — ехидно добавил он.

Когда говоривший повернулся в профиль, Студент понял, кто такой Балтика — это тот, кто его сюда привёл, Болт. Теперь всё стало понятно: Андрея развели, как лоха на рынке.

Пробитый с трудом сдержал ругательство и вернулся на свой табурет: Козырь был единственный, кто Пробитому внушал и страх, и уважение.

— Дай мне только повод, — зло пробормотал он, исподлобья разглядывая Студента.

Балтика подошёл ближе к Андрею и схватил его за воротник куртки:

— Ну-ка, подымайся! Живее! — коротко буркнул он, рывком помогая подняться Студенту. — На выход, шевели батонами!

Во дворе Студента ждали сюрпризы. Во-первых, у покосившегося забора сидел Скрепка, руки которого были тоже связаны, а на лице под правым глазом расплылся синяк, и кровь сочилась из разбитой губы. Увидев Студента, цыган весело и зло усмехнулся.

Второй сюрприз — командовал всеми тот, с кем пересёкся Студент, когда отводил пьяного Брома из бара.

— Я же говорил, что увидимся, — подойдя к Студенту, он насмешливо произнёс: — Мир тесен, а в Зоне — ещё теснее.

Атаман развернул и поднёс к лицу Студента план лаборатории. — Знаешь, что это? — задал вопрос он подчёркнуто спокойным тоном.

«Нашли, суки, — подумал Студент, — видать обыскали, когда я в отрубе был».

— План подземной лаборатории, — не стал отпираться он. Похоже, он и так это знал, так что юлить не имело смысла.

— Где ты его взял? — продолжил допрос главарь банды.

Студент рассказывал, опуская подробности. Во время рассказа Козырь чуть заметно кивал головой, как бы подтверждая его слова.

— Кто ещё видел этот план? — задавая вопросы, атаман смотрел на Студента так, словно видит его насквозь. Если бы мог, то Андрей поёжился бы, словно на ледяном сквозняке. Но он собрал волю в кулак, и решил не показывать, что Козырь на него наводит жуть. Поэтому он придал своему лицу выражение, словно это была беседа между старыми приятелями:

— Бармен. Он сказал, что это подземная лаборатория, и их тут немерено понастроили.

По лицу Козыря невозможно было прочитать, верит он или нет.

— Знаешь, где она находится? — спросил он тусклым, почти механическим голосом.

— Нет, не знаю, — почти не соврал Студент: расположение лаборатории Дэвид показал весьма приблизительно, Студент думал уточнить его потом, когда вернётся Леший.

— Подними копыто, хочу на подошву посмотреть, — задал странный вопрос Козырь.

Студент согнул ногу, а Козырь, лишь взглянув на подошву, удовлетворённо хмыкнул.

Потеряв интерес к Студенту, он обратился к своим:

— Блатной, Балтика! Навьючьте обоих, пусть в пути пользу приносят.

На Студента и Скрепку надели рюкзаки. Руки даже не пришлось развязывать, чтобы просунуть их в лямки. Наплечные ремни рюкзаков внизу имели быстроразъёмные пряжки, их расстегнули, затем, продев под руки, защёлкнули снова. Судя по раздавшимся изнутри звукам, у Скрепки в мешке были канистры с водой, а у Студента — что-то твёрдое и тяжёлое. Сверху рюкзаков каждому привязали по бухте альпинисткой верёвки. На глаз — длиной не меньше пятидесяти метров.

— Не роняй, чувак, — сказал Балтика, подгоняя регулировочные тяги рюкзака Студента.

Блатной — лысый сухопарый мужик неопределённого возраста, щерясь гнилыми зубами, накинул на шею Студента и Скрепки шнур со скользящими петлями на концах. Длина её не позволяла разойтись им друг от друга не больше, чем на пять шагов.

— Шоб без глупостей, хлопцы, — оскалился он.

Над головой всё продолжали клубиться тучи, но у горизонта появилась полоса чистого неба. Солнце красным шаром выкатилось на неё, словно желая попрощаться, и зависло над бурыми холмами Зоны. Всё окрасилось в оранжево-красные цвета: и сухие стволы деревьев, и тёмные доски домиков, и лица людей.

— Всё, выходим! — скомандовал Козырь. — Поведёт Сусанин.

— Давайте живее, и не отставать, — вышел вперёд бандит в чёрном длинном плаще, на плече которого висел бывший АКМСУ Студента. — Идти след в след, если здоровье дорого. Нам надо пройти станцию до темноты, ночью там зверья полным-полно.

Они выстроились гуськом: первым шёл проводник, затем Скрепка, Студент, Пробитый и остальные. Когда тронулись, то Пробитый, подгоняя Студента, с такой силой ткнул стволом «Гюрзы» его в бок, что Андрей оступился и рухнул на землю.

Подскочил Балтика, и, глядя, как кряхтя поднимается Студент, обратился к Пробитому фальшиво-ласковым голосом:

— Слышь, чувак… У него в рюкзаке двенадцать килограммов взрывчатки и детонаторов куча. Если рванёт, чувак, то в воронку можно будет таких, как ты, десяток уложить, а твои яйца долетят до Кордона. Ты меня понял?!

— Ладно, ладно, — стушевался Пробитый, — Я же только подогнать хотел…

* * *

Дальше в лес — больше дров. Так и с Зоной. Чем дальше от периметра, тем больше… всего. И если у края Зоны даже мутанты какие-то не сильно борзые, то чем ближе к центру, тем они становятся всё многочисленнее и наглее. То же самое происходит и с аномалиями. Банальный трамплин, что у Кордона способен только подкинуть зазевавшегося сталкера метра на три, не больше, в глубине Зоны может отправить в полёт не хуже средневекового требушета.

Ночью Зона становится в десять раз опасней. Нормальные люди не будут в темноте шляться, а найдут место, где можно укрыться от мутантов и непогоды, разложат костёр и выставят охрану.

Вот поэтому и спешит Сусанин, держа в одной руке детектор, а в другой — «геру», счётчик Гейгера. Он бы вообще не пошёл на ночь глядя, да гнал его Козырь. Атаман сильно торопиться успеть довести пленного до места к определённому сроку, видать большой куш светит. Иначе, всегда осторожный, и хитрый как лис Козырь, не стал бы рисковать.

Сусанин, бывший когда-то вольным сталкером, атамана своего уважал, и, хотя тот был не сильно фартовый, — их банда постоянно нуждалась в патронах и прочих ништяках, но зато и смертность в отряде была низкая. Берёг своих людей атаман, этого у него не отнять. Вон у Бормана как сыр в масле катались. Даже своя крепость была в вечно плачущей дождём Тёмной Долине. Жили они весело, но недолго. А теперь и Борману конец пришёл, слухи ходят: перебили их как куропаток.

«Гера» разразилась трелью щелчков, и Сусанин свернул левее. Горячие пятна попадались всё чаще. Вот и дорога — по асфальту бодрее можно идти, а аномалий на этом участке вроде бы нет, только у стопки сваленных на обочину плит есть пара каруселей, да ещё у болота — большое горячее пятно…

Сусанин слегка расслабился, когда шуршащую траву сменил потрескавшийся асфальт.

Студент старался идти так, чтобы верёвка и не провисала низко, цепляясь за траву и кустарник, и не натягивалась, давя на шею. Руки затекли, и он перестал чувствовать ладони. Легче стало, когда они вышли на дорогу — хоть верёвка перестала цепляться за траву и кусты.

Перед глазами Андрея замаячила спина Скрепки и ползущая, словно конвейерная лента, дорога.

Шли они уже около часа, на Зону опустились сумерки. Хорошо, что здесь ночь наступает не так, как обычно в этих широтах — темнота через полчаса после заката. Здесь больше похоже на север — ещё полтора часа можно обходиться без фонаря, если небо не закрывают тучи.

Во рту было сухо и хотелось пить. Чтобы отвлечься, Студент принялся рассматривать рисунок трещин. Через минуту он заметил, что узор вновь и вновь повторяется, словно на обоях. Студент засёк характерно змеящуюся трещину и принялся считать шаги. Да, так оно и есть — каждые двадцать шагов эта трещина оказывалась под подошвой правого ботинка. Был бы Леший и остальные, он бы обратил их внимание, а сейчас — плевать. Пусть хоть в лету Мебиуса вся эта дорога завяжется. Но на странности пути обратил внимание и Козырь.

— А ну стой, Сусанин! — скомандовал он, и банда остановилась.

— Что, босс? — подражая Пробитому, спросил Сусанин.

— Вот этот куст видишь? Вот, с веткой унылой, как хер Буратины? — ткнул пальцем на растение Козырь.

— Ну, вижу…

— Мы мимо него уже раз пять прошли, — Козырь презрительно посмотрел на Сусанина. — Куда ты завёл нас, Сусанин-герой?

— Да ладно, босс! Я тут сам впервые иду, обычно с другой стороны заходил. Кажется, я понял в чём дело! Айн момент, проверю! Стойте здесь, никуда не двигайтесь.

Сусанин, поглядывая на детектор, — мало ли что — двинулся вперёд по дороге. Его фигура как-то подозрительно быстро уменьшилась и слилась с горизонтом.

Не успел никто ничего сказать, как позади послышались шаги и удивлённые, вскинувшие было оружие, бандиты увидели приближающегося к ним Сусанина. Он вышел к ним с той стороны, откуда они только что прибыли.

— Закольцовка, босс! — довольно доложил проводник. — Аномалия такая. Безобидная, но ночь продержит.

— Что за кольцовка? — недовольно спросил Козырь.

— Иногда под выброс бывает такая аномалия, после заката появляется — зайдёшь в неё и будешь по одному и тому же месту ходить, пока утро не наступит. Как только солнце выйдет, рассеется.

— Ну и какого хера ты в неё завёл? — зло спросил Козырь.

— Я тут ни при чём! Её детектором не заметишь, да и пока не влезешь, её вообще не видно. Утром будет всё в ажуре, обещаю! Зато есть плюсы. Никто не нападёт, мы сейчас как в сейфе. Закольцовка когда срабатывает, совсем запирается. Теперь сюда никто не сможет пройти из вне. Один мой знакомый «апельсин» говорил, что это — локальный пространственно-временной континуум, типа — пузырь такой.

— Дать бы тебе по пузырям прикладом, Сусанин! — буркнул Козырь. И уже громче скомандовал: — Так, привал! Прямо здесь. Этих, — он показал на пленных, — развязать, напоить. Жрать не давать.

— Может, не надо развязывать? — спросил Сиплый. — Этот хмырь вон как Топора отделал.

— Не ссы, Сиплый! — заржал Балтика. — У него руки только через час шевелиться смогут. Развязать надо, нельзя товар портить…

«Товар портить», — последние слова немного прояснили ситуацию Студенту.

Значит, их ведут продать кому-то, как рабов. Скорее, на «отмычку». Такое практиковалось в Зоне некоторыми группировками или кланами сталкеров, хотя подобные дела никто не афишировал — общество использование «отмычек» осуждало.

Пленным дали напиться, щедро налив по полкружки воды. Потом их заставили рвать траву для лежанки, которую сложили прямо на асфальт. Студент несколько раз порезал ладони об жёсткую листву мутировавшей зелени. Скрепка филонил, пока не получил крепкий пинок от Пробитого.

Сами они легли в стороне, когда их снова связали. Вязал Балтика, хитро, стянув руки спереди и пропустив верёвку между ног, захлестнув ею со стороны спины шею. Стоило только попробовать поднести руки повыше, к лицу, как начинала душить петля.

И, несмотря на уверения Сусанина в том, что они находятся в безопасности от внешнего мира, Козырь всё равно оставил часового, наказав ему смотреть так же и за пленными, чтобы один другого не развязал.

* * *

Это была не самая лучшая ночь, что довелось провести Лешему в Зоне. От неподвижного сидения затекло всё тело, особенно ноги. На стальной крыше башни мёрзла задница — металл вытягивал всё тепло — и Леший, чертыхаясь, подпихнул под пятую точку свой разгруз. То же проделывали и другие. Тьма медленно опустилась на Зону. Только по краям пустоши, сверху земляного вала, время от времени вспыхивали призрачные вспышки разрядов электры. Внизу, среди полуразрушенных коровников и хозяйственных зданий, протекала своя жизнь: рыки, визг, звуки борьбы невидимых в темноте существ. Один раз, хрипло дыша, промчался кровосос.

«Включает ли в темноте свой "стэлс" режим сосыч, или так обходится?» — задумался было Леший, но недалёкий жуткий вопль какой-то твари прервал его мысли.

Леший спал урывками, и от этого уже немного побаливала голова. Наконец, на востоке стало светлеть, и там, где сошлись земля и небо Зоны, появилась алая полоса, словно кто-то неведомый нанёс ночи смертельную рану.

— Ой, бля, всё тело болит, — потягиваясь, сказал Зубок.

Утренний озноб добрался даже до этого здоровяка, и он с трудом сдерживался, что бы не стучать зубами.

— Що, змэрзли, Маугли? — пошутил Шустрый.

— Иди ты в жопу, Шустрый, — недовольно ответил Воробей. — Я лучше в следующий раз к кровососу в логово залезу, чем вот так дубеть.

— Радуйтесь, что ночи в Зоне более-менее тёплые и дождя не было, — Букса провёл пальцем по стволу своего оружия, и на влажной стали остался след. — Хотя, конечно, сыровато под утро.

Если ему и было холодно, то он никак это не показывал. Ну, может, хмурился чуть больше обычного.

— Мужики, давайте по-тихому слезем, заберём с поля груз, и — алга до Ростока, — предложил Леший. — Сосычи, вроде, ночью нажрались, сейчас самое время.

Никто не возразил.

Через час, когда уже стало совсем светло, но солнце ещё не показалось из-за горизонта, они вышли на дорогу, по которой было удобно дойти до Бара.

— Во, глянь-ка, мужики! — показал Леший пальцем на марево, что неожиданно перегородило им путь.

В стене поднимающегося перед ними полупрозрачного препятствия можно было уловить свои отражения, будто в зеркальном стекле. А за этой плёнкой всё искажалось, дробилось, словно в мыльной пене. Эффект был тем сильнее, чем ближе подходили сталкеры к призрачной границе.

Зубок попытался что-то разглядеть внутри аномалии, но быстро оставил попытку.

— Ни хрена не разобрать, — пожаловался он. — Мельтешит всё, аж голова разболелась!

— Ого, закольцовка, давно не видел такую, — подошёл ближе Букса. — Там кто-то сидит, раз она закрылась. Вот сейчас солнце встанет, и откроется.

— Может, подождём? Любопытно всё же, — сказал Шустрый.

— Да ну, делать, что ли, нечего? Там может и стая слепых псов сидеть, между прочим. Пойдём, своих дел полно, — скривился Леший и стал обходить аномалию.

За ним потянулись и остальные.

Когда последний из сталкеров был уже достаточно далеко, и край солнца выглянул из-за горизонта, мерцающая плёнка исчезла. С импровизированной лежанки поднялись бандиты и пинками растолкали пленных. Впереди ещё было с пару десятков километров, и им надо было спешить.

* * *

Миновав блокпост «Долга» на входе в Росток, сталкеры сбросили опостылевшие им грузовые рюкзаки, не пересчитывая, сунули гонорар в карманы и отправились прямиком в «100 РЕНТГЕН». Ибо где, как не в баре, можно было узнать, что произошло, пока они отсутствовали.

Бармен, как всегда, был на своём месте. Поставив перед каждым по банке пива и одну на всех тарелку с обжаренными в масле сухариками, на вопросы о Студенте он рассказал следующее:

— Познакомился я с вашим Студентом, нормальный парень. Сильно не пил, проблем не доставлял. Как-то раз попросил его отвести к своим долговца, который тут нажрался, так он ломаться не стал. А ещё всё с какой-то бумажкой бегал, планом подземной лаборатории, спрашивал: что да как. Я его к Дэвиду отправил, он же из этих…

— Это который камеру хранения держит? — Леший отхлебнул первый глоток, приятно защекотавший нёбо, и захрустел сухариком.

— Ну да, — продолжил Бармен. — В тот же вечер на него напали на улице, двое их было. Так ваш Студент одному руку поломал, а другому — зубы выбил! — довольно улыбнулся Бармен и гордо оглядел трёх сталкеров, словно папаша, который хвалится успехами отпрыска.

— А кто напал-то, известно? — поинтересовался, сдвинув брови, Букса. — Поговорить бы с ними…

— Ребята Викинга застали их во время драки. Эти двое, как-то смыться смогли, ты подробности лучше у Викинга узнай. В общем, оказался Студент у особиста. Тот, недолго думая, впаял штраф за нарушение порядка.

— Так Студент же защищался! Какой ещё штраф? — возмутился Зубок.

— Прапор, похоже, и не разбирался особо. Ему же надо на Арену кого-нибудь загнать, вот он и прицепился к Студенту.

— Эх, если бы Студент догадался Волку весточку послать, то тот бы всё разрулил. Он бывший боец Воронина, и его бы послушали, — вздохнув, сказал Леший. — Извини, Бармен, продолжай!

— Да что ещё сказать? Завалил Студент двоих бандитов на Арене в первый день, а во второй бился с добровольцем, одиночкой. Этот сталкер мутантом оказался, представляете? Звали его Корявый — может слышали? Оказалось, что он, как чернобыльский пёс, мог глюки наводить. И никто его не раскусил на этом. Ну, правда, Корявый предпочитал, в основном, с псинами разбираться, чтобы его не запалили. Но и народу тоже немало заземлил. Как его Студент смог ухлопать — ума не приложу, чудеса.

— Что тут вообще происходит! — воскликнул Букса. — Дальше-то что было, и где сейчас Студент?

— Вот этого — не знаю. Вчера Студент был здесь, я ему КПК в рассрочку продал, правда с условием, что прибор у меня побудет, пока он не рассчитается полностью. Потом зашёл за ним сталкер один, мне незнакомый, и они вместе ушли. Как я понял, Студент рассчитывал к вечеру вернуться. Больше я его не видел.

Бармен развёл руками и отправился к себе за стойку. Сталкеры молча допили пиво. Вскоре к их столику опять подошёл бармен — он принёс деньги и положил перед Лешим тетрадку:

— Вот, Студент сдавал ваши бабки, получи. Только подпись поставь или крестик, ежели неграмотный, — пошутил он.

Когда поднялись наверх, Леший, дохрумкав последний сухарик, предложил следующее:

— Букса, сходи-ка побеседуй с Олдером, только постарайся без мордобоя. Зубок, а ты к Дэвиду загляни, может, что и скажет. Я пойду к особисту, встретимся на нашем месте, в цеху.

Прошло около часа, пока они втроём оказались на месте своей обычной стоянки. Как раз его освобождала группа сталкеров, и Леший попросил их не заливать догорающий костёр.

Оставшись одни, они расселись вокруг огня. Леший пододвинул к себе сухарник и принялся копаться в нём.

— Ну что, рассказывайте, — попросил он.

— Значит, был я у Олдера этого. Наехал на него, мол, какого хрена пацана нашего на смерть кинул? — начал Букса. — Он мне бумагу в морду тычет. А в бумаге всё чин-чином — контракт на два боя и суммы гонорара.

— Ну, и? — чтобы не терять времени, Леший достал банку тушёнки, вскрыл её одним круговым движением ножа и пристроил поближе к раскалённым углям.

— Олдер сказал, что Студент ему понравился: хороший парень, говорит. Вроде, не врёт. Обещал, если что узнает, то сразу сообщит. Со Студентом на арене ещё один пацан был, тоже должник «Долга», тьфу-ты. Звать — Скрепкой. Его там подстрелили чутка, и он у местной клистиры сейчас лечится.

— Ну?

— Исчез вчера тоже! — многозначительно поднял вверх указательный палец Букса.

— Сбежал, скорее всего, — предположил Зубок.

— Это спорно. Все его шмотки остались на месте, а оружия у него никогда и не было, парень всё время у Бара тёрся. Говорят, то в карты кого обмухлюет, то пьяного сталкера обнесёт. Так и жил, и на этом погорел.

— Хм… Студент пропал, и этот Скрепка куда-то делся. Совпадение? — задумчиво произнёс Леший. — Не думаю. Придётся с доктором поговорить. может он что знает. А что Дэвид? — повернулся он к Зубку.

— Студент зашёл вчера в районе трёх, забрал всё своё оружие. Куда идёт — не сказал, да и Дэвид не спрашивал. Но он думает, что не далеко, так как Студент, прощаясь, сказал: «До вечера!» И ещё интересно: Дэвид сообщил, что Студент хочет пройти к заброшенной подземной лаборатории. У него есть даже её план, он Дэвиду показывал. Это американская лаба, Дэвид утверждает, что там раньше работал.

— Блин, оставили парня на три дня, и вот — на тебе! — возмутился Букса. — И в лабораторию он что, один собрался лезть, что ли?!

— В том то и дело, что Студент ему сказал, что обязательно нас дождётся, чтобы про неё рассказать. Интересно, сам-то он откуда узнал про всю эту тему? Ой, не нравится мне всё это…

— Зубок, ты местонахождение этой лаборатории узнал? — спросил Леший.

— Конечно! Дэвид показал на карте, я запомнил. Это на границе Рыжего леса, с западной стороны.

— Ох, ни хера себе… — присвистнул Букса. — Там же Лиманск недалеко?

— Да, но до него километров пять будет. А правда, что Лиманск — город-призрак? То появится, то исчезнет?

— Сейчас не об этом речь — отмахнулся от Зубка Букса. — Надо Студента разыскать. Похоже, наш парнишка капитально влип.

— Ну, а у меня облом, — в свою очередь пожаловался Леший. — С утра Воронин отправился куда-то в Зону, всех свободных бойцов взял с собой, ну и Прапора тоже. Так что не удалось мне с особистом переговорить.

Тушёнка закипела, и Леший аккуратно отодвинул банку за отогнутую, специально оставленную для этих целей жестянку крышки.

— Давайте, что-ли, по бутерброду закинем в топки, и к доктору.

Возражений не последовало.

* * *

Коновал заставил их немного подождать, пока он не обработал рану и не перевязал Хмурого — сталкер неудачно поздоровался с вечно крутящейся между Свалкой и Баром стаей слепых псов.

— Не, ну ты прикинь, прямо под носом «Долга» такая кодла бегает, им — хоть бы хны! — возмущённо потрясал кулаками Хмурый, когда вышел из дверей медпункта. — Блин, а ещё — «Защитим мир от заразы Зоны»! Какой-такой мир, если они на своей локации порядок навести не могут!?

Леший и Зубок сочувственно покивали, а Букса не выдержал и ехидно заметил:

— Нехер в одиночку шляться, дождался бы попутчиков и жопа была бы цела!

— Тебе легко говорить, — угрюмо пробухтел пострадавший сталкер. — Знаешь, как у меня трубы горят? Неделю во рту ни капли не было! Подумаешь, в конце концов, собачка тяпнула! — закончив тираду, сталкер обречённо махнул рукой, и, не теряя больше времени, затопал по направлению к «100 Рентген».

На пороге появился Коновал, подозрительно оглядел собравшихся и буркнул:

— Следующий!

Пока в кабинет вваливалась троица, доктор стягивал с рук медицинские перчатки и потом уставился на них, раздумывая, — выкинуть или протереть спиртом и сложить обратно в упаковку? В оплату приёма входила стоимость расходного материала, но, Коновал верил, что большие деньги делаются на мелочах. А повторно использовать перчатки... ничего страшного, это же не гинекология!

Войдя, сталкеры остановились у дверей, немного смущаясь своих грязных ботинок. В кабинете пол оказался застелен линолеумом, поверхность которого явно поддерживали в чистоте.

Зубок чувствовал себя особенно неуютно, он переминался с ноги на ногу и втягивал тревожащий его воздух, пропитанный всякими медицинскими запахами — у Василия было мало подсознательных страхов, но врачи в этом коротком списке шли под номером один. Особенно стоматологи.

Коновал приспустил очки на нос, и наклонив голову оглядел троицу, скептически поджав губы.

— На что жалуемся? — наконец, спросил он.

— Скрепку знаешь? — больше утверждая, чем спрашивая, начал Букса.

— Знаю, конечно! Этот кадр здесь вчера ещё был, потом смылся куда-то, — доктор разочарованно вздохнул, поняв, что заработать на троице не удастся, не лечиться пришли.

— Студента не видел с ним? — продолжил Букса, бросая косой взгляд на блестящие хирургические инструменты, что были разбросаны на столике за спиной доктора.

— Того парня, что на Арене мутанта завалил? — Коновал с подозрением посмотрел на троицу. — А вам он зачем сдался?

В разговор вступил Зубок: — Да наш он, с Кордона. Мы его ищем. Должен был нас дожидаться, а тут — пропал с концами!

Доктор колебался: рассказывать, или нет? Мало ли с какой целью и кто разыскивает недавнего победителя? Он опасался, что это может ему навредить, влезешь ещё в непонятные разборки… Но пришедшие, похоже, были искренними. Маленькая проверка всё равно не помешает. Коновал хмыкнул и, швырнув перчатки в мусорное ведро, гаркнул:

— Леший!

— Чего орёшь? — слегка опешил сталкер. — Откуда ты меня знаешь? Мы, вроде бы, не знакомы?

В ответ доктор успокаивающе махнул рукой: — Это была проверка, а то ходят тут всякие! Студент про тебя в разговоре упоминал, я краем уха слышал: «Надо Лешего с мужиками дождаться». Или что-то вроде того. Короче, был ваш Студент здесь и со Скрепкой балакал. Во-он на той лавке как раз они сидели. Я не знаю, о чем они трепались, не подслушивал. С ними ещё один мужик сидел, по виду — сталкер. Он ко мне приходил руку от жгучего пуха лечить. А про Скрепку спросите лучше у Бармена, этот в курсе всего, что у нас здесь происходит.

Совет доктора был достоин того, чтобы к нему прислушаться, и следовало вернуться в «Рентгены».

* * *

На вопрос о Скрепке Бармен ответил сразу:

— Ну как же, Скрепку знаю, раньше бы спросили! Это цыган местный, мутный такой, я ему даже запретил у меня появляться. По карманам у клиентов шарит, когда они нагрузятся как следует.

— Что, прям-таки ловили на этом? — удивился Зубок.

— Нет, конечно, тогда бы его к стенке быстро прислонили, но… Как он тут ни появится, так вечно поутру народ жалуется, что что-то пропало.

— Блин, и что делать-то теперь? — вздохнул Леший. — Где Студента искать?

— Я точно знаю, что у Скрепки в приятелях один сталкер, звать Рыбой. А живёт он... — Бармен почесал затылок, помогая себе вспомнить. — Ага, живёт он в Хатах.

— Тут недалеко, я знаю! — Леший повернулся к друзьям. — В Хаты, навестим Рыбу?

* * *

Дом Рыбы им показал встреченный по дороге сталкер, заодно стрельнувший у Буксы коробок спичек.

Несмотря на то, что остальные дома деревушки были построены из брёвен, домик Рыбы оказался единственной мазанкой. Хата стояла нараспашку, и производила впечатление недавно покинутого жилища.

Леший тщательно осмотрел всё, что можно, и доложил:

— Вот что думаю, мужики. По всему выходит, Студент здесь побывал, я его след видел, он такой приметный, не перепутаешь. В доме есть кровь на полу, возможно — была драка. Людей тут было человек шесть — семь, судя по следам. Короче, увели нашего Студента отсюда в Зону, вот что я вам скажу.

Букса с досадой пнул по штакетине хлипкого заборчика, и старое дерево хрустнуло под его ударом.

— Что делать будем? — хмуро спросил он.

— Давайте решать. — Леший сдвинул на затылок свой капюшон и провёл рукой по ёжику жёстких волос. — До выброса два дня. Единственная зацепка — это подземная лаборатория. Больше ничего на ум не приходит. Ещё могли Студента как отмычку повязать, или для продажи. Но тогда мы его вряд ли найдём.

— А по следам никак не получиться? — с надеждой спросил Зубок.

— Я же тебе не служебная собака, Вася! В конце концов, след потеряется. Да и идти по следу гораздо дольше. Нам лучше попробовать их перехватить, срезав путь по короткой дистанции. Если они идут к лаборатории, то они, скорее всего, пойдут длинным, но более безопасным маршрутом. Не знаю, зачем им Студент и Скрепка, но, похоже, они намерены их дотащить до конца, видать — нужны отмычки. По крайней мере, давайте из этого будем исходить.

— До Выброса два дня… — задумчиво протянул Зубок. — А идти далековато, и схорониться там от Выброса можно только в двух местах, да и то…

— Короче, идём или нет? — прямо задал вопрос Леший. — Лично я решил — иду. Не знаю, как я Волку в глаза посмотрю, если мы без Студента вернёмся. Вы же знаете, почему его Волком прозвали?

— Потому, что волки своих не бросают, — Букса посмотрел на Лешего.

Их глаза на секунду встретились — глаза людей, объединённых какой-то общей тайной.

Этот короткий взгляд успел перехватить Зубок.

«Блин, а ведь они давно вместе, — в этот момент пришло ему в голову, — Ещё до того, как я сам в Зоне появился».

— Ладно, прогуляемся как в старые добрые времена, — Букса принял решение и наконец, перестал хмуриться. — Зубок, ты с нами?

— А то, — ухмыльнулся сталкер. — Тем более, я давно хотел поглубже в Зону забраться. Вот и повод подходящий.

Сусанин задал хороший темп, чему Козырь был рад: он соскучился по марш-броскам. Вот какая скорость у пешехода? Средняя скорость обычного человека — четыре с половиной километра в час. Или пять, если он молод, здоров и идёт налегке по ровной дороге, да с хорошим покрытием.

Но чесать по бездорожью с рюкзаком за плечами и оружием в руках — тут уж как повезёт. Радуйся, что вообще двигаешься к цели: ставь левую, затем — правую. Называется — ходьба.

Бывает, что целый день не можешь пройти каких-то двести метров. Как на той, уже забытой войне, куда Козырёва, молодого лейтенанта, сунул вечно пьяный президент: «Вот тебе тридцать сопливых не подготовленных пацанов. Марш воевать!»

Сколько их там было с ним — худых, полуграмотных, не сумевших или не захотевших откосить от армии? Детей рабочих посёлков, что окружают ставшие вдруг ненужными заводы.

Сколько их в конце осталось? Кажется, четверо всего. Из тридцати.

И этот, «корреспондент из дружественных нам США», которого ему навязали. От него спецурой за версту воняло, репортёр хренов. Чётко их тогда в клещи взяли в ущелье и положили почти всех бойцов. Без наводки «корреспондента» этого бы не случилось. Американец тогда успел уйти, а вот с его группой — ассистенткой, оператором и связистом — он разобрался. Применив экспресс-допрос, о методах которого ему сухо преподавали ещё в училище ВДВ. Птички славно спели, и в песне было всё: где и как их готовили, кто послал, цели, связи с бандами... У Козырева тогда нервы и сдали: в башке помутилось, он потом сам не помнил, как пистолет прыгнул в ладонь и стена и линолеум импровизированной комнаты для допросов стали красными.

Потом за дело взялись «правозащитники», подтянули лучших адвокатов, международная огласка — то-сё... Показания, полученные под пыткой, сочли юридически ничтожными. А из него сделали кровавого мясника, убийцу журналистов.

Дальше был суд, зона... пятнадцать лет выживания среди уголовного элемента. Был десантник Козырев, да весь вышел. Сейчас есть только беглый уголовник Козырь, атаман банды «Козырные».

Почему вдруг вспомнилось? Может, потому, что этот кусок леса и блеснувшее темным зеркалом озерцо — всё почти, как в том кавказском ущелье…

Сусанин остановился, и Козырь усилием воли развеял воспоминания. Командир должен быть собран и целеустремлён. Он нагнал сталкера:

— Что встал? — затем повернулся к остальным: — Перекур пять минут!

Сусанин ткнул пальцем в едва возвышающиеся над растительностью крыши:

— Во-он, там, видишь постройки, такие серые?

— Ну, вижу.

— Это какая-то хрень колхозная, элеватор, чи шо другое. Дальше — уже земля Покупателя.

Козырь прикурил от поднесённого Сусаниным огонька и задал вопрос:

— Этот Покупатель... ты уверен точно, что он существует?

— Конечно! Хотя его не видел никто, но своё он всегда берёт. Если пойдут трое, то пропадут все. Ну, а если группа больше… Пройдут территорию Покупателя, глядь — а нескольких человек уже и не хватает. Сгинут, и никто не заметит, — когда и как.

— А чего Покупателем его называют?

— Это сталкеры так назвали. Типа, что он как в магазин за жратвой ходит. Пришёл, взял сколько надо, и ушёл.

— И никто его завалить не пытался?

— Год назад Воронин организовал облаву. Собралось шестьдесят бойцов. Сорок «чёрных» и сталкеры. Всё прошерстили и ни хрена не нашли. А потом посмотрели, а пятерых как корова языком слизала! Сейчас это место все стараются стороной обойти, тут силой не взять.

Сусанин помолчал, а потом сказал со злостью:

— И что, сука, обидно — придётся здесь переть, другого пути нет! То есть можно, конечно, например, через Вильчу, но это такой круг — ого-го! Ещё неизвестно, что лучше: Покупатель или вильчинские мертвяки.

— Ну и кому пришло в голову начать дань Покупателю платить? — задав вопрос, Козырь выпустил струю дыма, растаявшую в воздухе.

— Хэ-зэ, кто-то додумался, а потом повелось потихоньку. Как только Покупатель берёт своё, то считай — сутки дорога свободна. Но об этом не болтают, сам понимаешь, такие дела у сталкеров не приветствуются.

— Ясно, Сусанин.

Козырь об этом контролёре узнал ещё раньше, просто хотелось заполнить короткий отдых разговором. Для Покупателя он предусмотрительно приказал захватить Скрепку. Фраерок и был платой за проход. Ну, или запасным вариантом для «Семецкого». А кем заплатить за обратный путь — видно будет. Может, и Студент сгодится, если его тот же «Семецкий» не замучает насмерть.

Через десять минут они приблизились к элеватору. Шли осторожно, опасаясь не столько мутантов, сколько многочисленных аномалий, из-за которых их путь сильно петлял. Сусанин, опытный сталкер, уверенно прокладывал курс, не выпуская из рук детектор.

Вскоре они приблизились к зданиям. Пустые глазницы окон, распахнутые настежь ворота длинных построек — створки уже вросли в землю, и внутри и снаружи всё заросло бурой травой; ветер качает космы повисшие на проводах какой-то голубоватой дряни.

Время от времени, то с одной, то с другой стороны фермы доносился басовитый гудение потревоженных чем-то воронок — аномалии были расположены густо, словно кто-то специально засеял ими прилегающие пустыри бывшего выпаса.

В самих развалинах их встретила стая тушканов. Было похоже на то, что они собирались напасть, но потом неожиданно ускакали, раздражённо вереща.

Балтика снял лишнее, перекинул через голову ремень СВД, и полез на крышу элеватора, где Козырь приказал найти хорошую позицию. Вскоре из рации донеслось: «Я на позиции».

Сам Козырь вооружился биноклем. Он внимательно осмотрел расстилающуюся перед ним местность. Ничего необычного:

На удивление хорошо сохранившаяся асфальтовая дорога прямой стрелой уходит на северо-восток. Там, где дорога сливается в одну точку, высится единственно прямое в обозримой округе дерево — сосна. Иголки кроны жёлтые, но в остальном она не отличается от обычных сосен.

С обеих сторон на асфальт наползают бурые мхи и короткая, словно подстриженная для газона, белёсая трава. От когда-то широкой трассы, не захваченной растительностью осталась лишь половина. Лет через десять мхи сомкнутся и похоронят под собой чуждую им серую ленту.

Слева и справа от дороги поднимается стеной мутировавший березняк. Стволы тонкие, но длинные. Они гнуться под своей тяжестью и напоминают волосы под увеличительным стеклом. Однако, непонятно почему, ни одно из деревьев не склонилось в сторону дороги. Поэтому она была похожа на шрам, рассекающий бледно-рыжую шевелюру.

Студент и Скрепка буквально рухнули, пользуясь возможностью короткого отдыха. Ноги гудели, хотя с утра они прошли не так уж и много — километров двенадцать, но подавленность и вес рюкзаков делали путь в три раза тяжелее.

Вдруг Скрепка неожиданно тихонечко захихикал. Андрей вопросительно посмотрел на него:

— Ты что ржёшь?

— Я сейчас прикинул число, — он снова затрясся в беззвучном смехе, . — Бабка как-то нагадала, что как раз сегодня, в этот самый день, я должен кони двинуть… Как же она тогда сказала? «По своей воле смерть примешь, но на сердце — покой будет». Смешно, да? Я-то думал, что это случится во время боя на Арене. Хотя особой радости я тогда не ощутил. И старуху костерил за то, что даты перепутала. А под таким поганым небом умирать совсем не в кайф!

Над головой громыхнуло. Студент поднял глаза и поразился, как быстро заволакивает небо тёмными, с жёлтым отливом, тучами. Он уже знал, что желтеющее небо — первый признак приближающегося Выброса.

Далеко над угрюмыми корпусами ЧАЭС и Саркофагом, в самом сердце Зоны, тучи клубились и закручивались жгутами, словно над станцией повисла огромная воронка, старающаяся всосать в себя небо. Молнии часто вспыхивали в вышине тонкими ломаными линиями и тут же терялись в мешанине туч, которые скручивались, будто тряпки в руках гигантских уборщиц. Зона набухла, беременная переполнявшей её энергией, и должна была скоро разрешиться.

Атомная станция была слишком далеко, и Студент видел только бегущие на север тучи, в глубине которых время от времени раздавался глухой рокот электрических разрядов. Всё это не добавляло оптимизма. Всё же он решил подбодрить Скрепку:

— Да херня это всё, гадания-шмадания… — прикрыв глаза, ответил Студент. — Мне вот как-то цыганка нагадала жену блондинку, умную и красивую. Ага, ща. Если тут и женишься на ком, так это на костлявой тётке, в чёрном плаще и с косой в руке…

— А ну, заткнитесь оба! — гаркнул на них Пробитый и пнул Студента по ноге, получив в ответ злой взгляд сталкера.

Пробитый растянул разбитые губы в улыбке — чёрт с ним, что больно, но ему нравилось, что беспомощному фраеру приходится только зенки пырить в ответ, и он наслаждался чувством превосходства и силы.

Козырь махнул Сиплому. Тот подошёл к Скрепке, который сидел на корточках рядом со Студентом, привалившись рюкзаком к щербатой стене из силикатного кирпича. Сиплый одним рывком поднял цыгана на ноги и обстоятельно, по-крестьянски, словно распрягая лошадь, снял с него груз и нашейную петлю.

— Эй, что такое? — забеспокоился Скрепка. — Что ты хочешь сделать?

Но Сиплый не удостоил его вниманием, грубо толкнув в спину в сторону Козыря.

— Ай, осторожнее, дебил! — вскрикнул Скрепка. — У меня же рука прострелена!

Молчание ему было ответом: Не должен же пастух реагировать на любое блеяние барашка.

Козырь внимательно оглядел Скрепку, и тот съёжился под его ледяным взглядом.

— Освободи ему руки, — приказал Козырь стоящему позади Скрепки бандиту.

Серебряной рыбкой мелькнула финка, неизвестно откуда возникшая в руке Сиплого, и путы оказались на земле. Пленник принялся разминать затёкшие пальцы.

— Выбирай, цыган. Волю и жизнь или мучительную смерть? — без тени иронии задал вопрос Козырь.

— А можно… — Скрепка хотел было отмочить одну из своих фирменных шуточек, заготовленных на тот случай, когда его ловили на мухлеже или краже мелочёвки. Шутки часто сбивали суровый настрой желающих его проучить. Но шутка застряла у него в горле.

— Я не шучу, — словно предугадав, перебил его Козырь. — Тебе прострелят колени, и бросят подыхать. У тушканов маленькие рты и очень острые зубы. Эти твари едят медленно, стараясь сожрать всю свою жертву живьём. Сначала они сгрызут твои пальцы, потом примутся за руки и ноги, затем сожрут мышцы на спине и всё что между ног болтается! В конце — обглодают лицо. Эти твари умеют делать так, чтобы жертва как можно дольше оставалась живой — они мастера своего дела.

— Всё, всё, хватит! — испуганно прервал его Скрепка. — А второй вариант?

— Ты прогуляешься по этой дорожке, во-он до той сосны, — Козырь резко сменил тон на деловой, словно идёт разговор с партнёром по бизнесу.

— Тогда я всё равно сдохну! — Скрепка в отчаянии наморщил лоб, так что его брови почти, что встретились.

— Не факт, — спокойно, будто слабоумному, ответил Козырь, — Мы тебя прикроем.

— От чего?! От аномалий? — воскликнул Скрепка. От избытка чувств его горло перехватило, и он "дал петуха", чуть не сорвавшись на визг.

— Там нет аномалий, — Козырь оставался всё ещё спокоен. — Впрочем, Сусанин даст тебе несколько болтов. Кидай их перед собой, если боишься. Ты — лишь приманка. Там есть один монстр, он вылезет на тебя, а наш снайпер его уложит. И всё. Немного страха, и ты свободен. Отпустим тебя на все четыре стороны. Если захочешь — возьму тебя в банду, мне нужны отчаянные парни. В случае твоего отказа... — Козырь сплюнул, попав прямо на ботинок Скрепки, — Это сделает твой дружок, а ты станешь хавкой для тушканов.

Скрепка обречённо кивнул головой, но внутри его всё обмерло. Дурное предчувствие холодным ветерком пробежало между лопаток.

— Я согласен, — промямлил он. — Хоть пистолет дайте!

— Про волыну забудь! — тоном, не оставляющим надежды, отрубил Козырь. — Снайпер — вот твоё оружие. Вымани монстра — это всё, что от тебя требуется.

Сусанин тут же всунул Скрепке в ладонь несколько тяжёлых, ржавых болтов, из тех, что таскает с собой каждый сталкер, и хлопнул по плечу:

— Ты эта... не бзди. Зона трусов не любит, стаю тварей привлечёшь, и снайпер не поможет. А на дороге чисто — аномалий нет.

Сиплый подвёл цыгана к дороге, показал направление на сосну, и толкнул в спину стволом "Гюрзы". Скрепка сделал несколько шагов, остановился и оглянулся. Козырь невольно перехватил его взгляд. В глазах цыгана он увидел обречённость и печать смерти, какую же, как у Топора в ту ночь.

Печать смерти. Её не замечают обычные люди, но видит почти каждый, кого Костлявая хоть раз касалась своими ледяными пальцами.

Скрепка медленно побрёл, постоянно оборачиваясь. Раза два ему махал рукой Сиплый: мол — двигай вперёд! Потом Сиплому это надоело, и в очередной раз он вскинул «Гюрзу», и, прицелившись, дал короткую очередь. Выбитые пулями фонтанчики взметнулись рядом с ходячей приманкой.

Скрепка испуганно шарахнулся в сторону. Больше он не оглядывался, но шёл, едва переставляя ноги.

— Твою мать, Сиплый! — выругался Козырь. — С ним прогуляться захотел?

— Козырь, да я просто… это, подогнать его, — было заметно, что Сиплый у пожалел о том, что сделал.

— Дубина, ты же ползоны предупредил, что мы тут! — Козырь досадно сплюнул, и направился к дымящему Сусанину, чтоб прикурить сигарету. Ему было лень рыться в карманах в поисках зажигалки. Сиплый вздохнул с облегчением: Пронесло.

Прошло около получаса. Козырь опустил бинокль — ему наскучило смотреть на спину Скрепки, да и рука устала. Он уже было решил, что цыган всё же доберётся до сосны без приключений и собирался придумать, как отказать ему в обещанной свободе. Слово нарушать не хотелось, даже данное такой сволочи, как этот вор.

— Козырь! — хрипнула рация.

Это был Балтика. Он, не отрываясь всё это время, следил за дорогой в оптический прицел, шаря птичкой прицельной точки по обочинам дороги. Ничего необычного… Но тут внимание привлекло поведение Скрепки. И Балтика на всякий случай вызвал Козыря.

— Он остановился, видимо, что-то увидел. Я пока не вижу цели. Повторяю: не вижу цели.

— Принял.

Козырь поднёс к глазам бинокль и поймал фигуру Скрепки. Тот стоял, как-то странно выпрямившись, хотя до этого всегда сутулился, словно старик. Козырь увидел, как ладонь цыгана разжалась, и на дорогу посыпались болты. Не обращая на них внимания, Скрепка вдруг повернулся налево и резво, но как-то неестественно, словно механическая игрушка, зашагал в заросли. Через несколько секунд он скрылся из виду.

Ожила рация:

— Приманка исчезла из сектора, — прокомментировал Балтика с крыши элеватора.

Покупатель так и не соизволил показаться. Он опять забрал свой товар, и был таков.

Интересно, что ощущает человек, когда попадает под воздействие контролёра? — задал себе вопрос Козырь.

Спросить было не у кого, а проверить самому… — Даже от одной мысли об этом его передёрнуло. Ладно, надо двигать дальше.

— Спускайся, Балтика! — щёлкнул тангетой Козырь. И уже тише, отпустив кнопку: — Дорога свободна. Мы купили себе билет в один конец…

* * *

Бармен не удивился, когда трое друзей вновь ввалились в бар: Мало ли, припёрло горло промочить, с кем не бывает. Вот вопрос Лешего его действительно удивил:

— Фёдорыч, мне нужно забрать кое-что из старого барахла… — как-то по особенному взглянув, начал Леший.

Бармен глубокомысленно покачал головой, словно до этого Леший обещал ему никогда не пить, а сейчас потребовал стакан водки и огурец.

— Фёдорыч, говоришь? Хм… Давно меня никто так не называл.

— Так и я спрашиваю то, что давно оставлял.

— Да без проблем, всё как ты положил, так и лежит. Идите за мной.

Бармен откинул доску, загораживающую проход за прилавок, а сам уже скрылся в глубине.

Сталкеры двинулись за ним следом, туда, где бывали не многие — скрытую от посетителей часть Бара.

Пройдя внутрь, Зубок поразился открывшемуся виду: он всегда думал, что «100 РЕНТГЕН» занимает гораздо меньше места.

Довольно просторный зал выполнял функцию коридора — слева и справа в него выходили двери других помещений. Многие двери были стальными, герметичными, типа корабельных, такие же ручки-задрайки по краям. По потолку — цепочкой сияли ртутные лампы, в толстых, защищенных сеткой, плафонах.

— Ух ты, — присвистнул Зубок, — Ну хоромы!

— Бомбоубежище заводское, что ты хочешь, — пояснил Бармен. Он остановился у одной из дверей и ткнул ключом в замок.

Половина помещения оказалась забита защитного цвета ящиками, по бокам которых болтались складные ручки.

Бармен указал на два из них.

— Вот этот и вот этот — ваши. Давайте, снимайте аккуратнее.

Зубок и Леший схватились за верхний, а Бармен и Букса вытащили нижний ящики. Их вынесли в коридор — там, где они хранились, было слишком мало места.

Леший присел на корточки, клацнул двумя защёлками и откинул крышку.

У Зубка чуть не отпала челюсть: он ожидал много чего увидеть, но только не такое богатство.

В первом ящике лежало оружие. Коренастые штурмовые комплексы «Гром» матово отсвечивали воронением встроенных гранатомётов. Россыпью лежали магазины. А ещё там были: подсумки, ремни, защитного цвета, рубчатые лимонки — правда, без запалов…

— Запалы — в другом ящике — угадав его мысли, ткнул пальцем Леший.

— Ладно, вы тут разбирайтесь, я пойду, клиенты ждут,— сказал Бармен. — Ящики потом обратно поставьте.

Бармен ушёл, а Зубок, проводив его взглядом, спросил Лешего:

— Так вы хорошо знакомы, а?

— Неплохо, — немного апатично ответил Леший, — ходили раньше вместе, в одном клане.

— А что он так удивился на «Федорыча»?

— Отвык уже, видать. Все называют: «Бармен, Бармен». Вообще-то, он не любит, когда его по имени называют. Только близким людям можно. Если хочешь с Барменом проблем — назови его по имени, и будут проблемы, — усмехнулся Леший.

— Это как?

— Панасом, — буркнул Букса. — Панас Фёдорович он. Хватит языком чесать!

Букса тем временем выгребал из второго ящика бронежилеты и комбинезоны. Нашлись также два шлема, со встроенным ПНВ и тактическими наушниками, а на самом дне — коробки с ВОГами и патронами.

Глаза Зубка разгорелись, словно у ребенка, впервые попавшего в отдел игрушек.

— Знакома штука? — спросил Леший, протягивая Зубку «Гром».

— Только теоретически. Стрелять не приходилось. В руках держал «Грозу», а «Гром» — это же её модификация, специально для условий Зоны!

Он благоговейно провёл пальцами по ребристой стали гранатомёта: — Специальный выпуск, под усиленный патрон «девять на тридцать девять». «Гром» — это вещь!

Леший на секунду подумал, что Зубок вот-вот испытает оргазм, и подлил масла в огонь:

— Пули здесь тоже хитрые. Кровососу трёх штук хватит, чтоб успокоить. Жаль, дефицитные почему-то, для этих машинок патроны. Просто так — не достать. И стоят — ого-го…

— Но ты же возьмёшь эти игрушки с собой? — жадно блестя глазами, спросил Зубок — он всё никак не мог налюбоваться «Громом».

— Придётся… Нам надо нагнать возможных похитителей Студента. Пойдём по гиблым местам — мама не горюй. Без этих штук шансов не очень много.

— А для меня есть? — с надеждой спросил Зубок.

— Нету!

И усмехнувшись, глядя на разочарованное лицо сталкера, продолжил: — Ладно, не расстраивайся! Солдат ребёнка не обидит!

Леший вытащил откуда-то со дна ящика нечто с огромным барабаном и зловеще толстым стволом, по верху которого бежала планка, напоминающая миниатюрную рельсу. — Вот тебе — цацка!

Зубок едва сдержал восторженный вскрик: . В его руках оказалась довольно редкая вещь — барабанное автоматическое ружьё: ГБН-14-10. Четырнадцать зарядов в барабане, десятый калибр. Этой штуки хватит, чтоб остановить выстрелом в лоб несущегося кабана-мутанта.

В сталкерской среде особо мощное оружие называют «монстробоями», а конкретно это ружье, на жаргоне, было известно как «гоблин».

— «Гоблин»! Откуда?! — восхищённо прошептал Василий, осматривая смертоносную игрушку.

— Да так… Подогнали в своё время добрые люди, — не стал углубляться в вопрос появления ружья Леший. — Патроны красного цвета снаряжены только пулями. Жёлтого — картечь. Отдача адская, мы с Буксой поэтому «гоблина» не любили. После стрельбы всё плечо болит. Тебе, бугаю, — как раз будет, но без приклада советую всё же не палить. Приклад вот здесь лежит, он отдельно присоединяется.

Леший подал Зубку приклад, который тот сразу принялся ладить его к монстробою, затем повернулся к Буксе.

Букса выгружал содержимое второго ящика. В нём хранились элементы защитной экипировки — бронежилеты, маски с гофрированными трубками, баллоны, и ещё куча всякой всячины, которую сразу было не распознать.

— Давай, Букса, переоденемся, что ли, — усмехнулся Леший, глядя как тот разложил шмотки. Сейчас его друг напоминал продавца секонд-хенда. — Посмотрим, налезет ли на тебя старый комбез, разжирел небось на Михеевых харчах, за четыре-то года, а?

— На свою жопу посмотри — сам-то влезешь? — ехидно оскалился Букса и кинул Лешему свёрток.

— А тебе, Зубок, изивиняй, но одёжки — нема. Комбезов у нас только два. К тому же слишком ты здоровый бугай, на тебя все равно такой не налезет. Отдадим ему трофейный броник, Леший?

— Это который с противогазом, что с базы «наймов», тогда взяли? Конечно, отдай…

* * *

Три часа быстрого марша, и они вышли к заросшему колючим кустарником мосту. Ни на нём, ни рядом никаких следов прибывания человека, переправа казалась давно заброшенной. На другом берегу начинались сплошные заросли, и только напротив моста просматривалась старая просека, по которой можно было двигаться.

— Странно, что тут никто не ходит, — заметил Зубок, — мостик-то выглядит достаточно прочным.

— Здесь аномалия возникла, — отозвался Леший. — "Трамплин". Проход перекрыла, и народ его обходить стороной начал, а потом и вообще про него позабыли. Сейчас только ветераны помнят про это место.

— А с чего ты уверен, что сейчас "трамплина" уже нет? — Зубок с опаской попытался рассмотреть признаки аномалии.

— А я и не уверен, — хохотнул Леший. — Просто шансы прикинул: за это время он должен либо переместиться, либо рассеяться, вероятность три к одному.

— А куда вообще этот путь ведёт? — на Василия напало обычно не свойственное ему любопытство.

Вместо Лешего ответил Букса:

— Трассу ещё ликвидаторы проложили после первой аварии. По ней грузы возили и технику гоняли. После — для саркофага материалы, — пояснил он. — Но сделана дорожка на скорую руку — только щебнем отсыпали, да и того пожалели. Вот она и и зарастает понемногу.

— Это ерунда, что зарастает, по лесу вообще не продерёшься, заросли, как будто в джунглях, — заметил Леший.

Букса согласно покивал головой и добавил:

— В джунглях хоть мачетой рубить можно, там всё нежное, как кисель, я в кино видел. А тут кусты — что проволока, их только бензопилой возьмёшь, да и то, не думаю, что большой толк будет. Эх, если вся Зона таким говном зарастёт — сталкерству придёт конец.

— Надеюсь, на наш век хватит! — хмыкнул Леший и побрёл к мосту.

Леший достал из чехла прибор и принялся водить из стороны в сторону, проверяя всё ли в порядке. Несколько раз устройство издало звук наличия аномалии, но судя по частоте сигнала — достаточно далеко. В этот раз у сталкера был другой детектор, старый «Отклик» остался лежать в ящике у Бармена.

Новый детектор выглядел загадочно, множество кнопок и довольно большой экран указывали на необычность аппарата.

— Что это у тебя? — улучшив минуту, пока Букса осматривал мост и проверял его на прочность, спросил Зубок.

Его распирало любопытство, ведь он знал обоих сталкеров уже несколько лет, а вот, поди же ты, они вдруг открылись ему совсем с другой стороны. Зубок даже почувствовал себя немного обманутым. Нет, он уважал обоих: и Лешего, и Буксу. Первого — за то, что он имел верную руку стрелка и читал следы, словно в открытой книге. Недаром он считался лучшим охотником-следопытом в округе. А второго, Буксу, ценил за хладнокровие, невозмутимость и выдержку. Одно только плохо: никакого чувства юмора. Расскажешь анекдот, а он уставится, будто на идиота. И не улыбнётся ни разу.

Зубок тоже был парень не промах, в интересных войсках служил в своё время. В таких переделках бывал, что — ой! В людях, как он считал, разбирался. Зубок чувствовал в Буксе и в Лешем стержень, но всё же относился к ним с лёгким пренебрежением военного к «пиджакам». Однако признавал их за то, что мужики они бывалые, опытные. А тут вдруг оказывается, что не просты, ох не просты — Леший и Букса!

Леший закончил проверку и протянул прибор Зубку:

— Это прототип «Велеса», таких было всего штук пять. Может, этот — последний. Был такой профессор, Лебедев. Он их сконструировал, а мы тестировали. Я тогда с Буксой на НИИ российское работал, «Физика высоких энергий», сейчас его уже нет.

— А куда делся? Съехал?

Леший отрицательно покачал головой:

— Там теперь логово мутантов. Это далеко отсюда, на северо-западе от ЧАЭС.

В это время с другого берега донеслось:

— Эй, народ, давайте шустрее! — замахал уже с того берега Букса.

— Леший, расскажете потом про ваши дела? — любопытство и так точило Зубка с самого Бара, а тут просто стало невыносимым.

— Да какие там дела. Так, гуляли по Зоне, хабар собирали. Как все, — видя, как расстроился Зубок, хлопнул его по плечу: — Ладно. Может быть. Если выберемся, и все целы будем.

* * *

Они спокойно отмахали по просеке километров шесть, когда вдруг вышли к её части, почти полностью лишённой растительности — весь кустарник и деревца были вырублены и сейчас лежали по краям просеки. В двухстах шагах впереди виднелся крепкий бревенчатый дом, с тремя закрытыми ставнями окнами, и обнесённый частоколом. За этим зданием просматривались ещё какие-то постройки. Из трубы дома шёл дымок, указывая на то, что он не пустует.

— Ну вот, приплыли, — раздражённо сказал Леший, отрывая бинокль от глаз. — Без окон, без дверей, полна жопа огурцов…

— Что там? — поинтересовался Зубок.

— На, сам смотри, — Леший протянул ему бинокль, а сам обратился к Буксе: — Что делать будем? Попробуем договориться, или…

Букса задумчиво почесал подбородок:

— Смотря, с кем. Если там банда или наёмники, то сам понимаешь... Если «Свобода», то пятьдесят на пятьдесят: то ли дождь, то ли снег, то ли пустят, то ли нет… Наркоманы чёртовы.

— А вдруг там наши или «Долг»? — предположил Зубок, рассматривая возникшее препятствие.

— Не могут быть наши! —скептически поджал губы Букса. — Наши сейчас со всей Зоны в убежища ломятся, Выброс-то совсем скоро. А до «Свободы» далековато, и смысла им здесь торчать никакого. Это либо бандиты, либо наёмники, что в принципе — одно и тоже. Короче, кто бы там ни был, вряд ли нам будут рады! — убеждённо добавил сталкер.

— Интересно, а где они собираются отсидеться во время Выброса? — спросил Зубок.

— Хороший вопрос. Наверняка, там же, где и мы, — мрачно ответил Леший. — Если мы не попадём в лабораторию, куда, возможно, сейчас тащат Студента, то мы планируем отсидеться у фашистов. Ближе убежища мы с Буксой не знаем.

— Где? У каких фашистов? — вытаращился на него Зубок.

— В старом бункере, он ещё со времён войны остался, — пояснил Букса. — Тут у немцев где-то крупный аэродром был. На случай прилёта фюрера или какой другой "шишки" построили бункер. Говорят, в нём ещё госпиталь был для тяжелораненых. А когда наши их турнули отсюда, немцы взорвать бункер то ли не успели, то ли не стали. Наша армия им пользовалась, но потом забросила вместе с аэродромом за ненадобностью. Стальные двери заварили, и всё. Так и стоял он, пока кто-то из сталкеров не наткнулся и не вскрыл.

— Двери взломали, что-ли?

— Дурное дело — не хитрое. Рванули пластитом, и все дела. Стали в этом бункере отсиживаться во время Выброса. Да только слава про него дурная пошла, что, мол, нечисто там. То мертвяки лезут, то снорки частенько заводятся, и даже кровососы однажды были. Короче, перестали сюда наведываться. Только по крайней нужде, если кто полезет.

— Вот оно как… — протянул Зубок. — А мы полезем?

— Шо, боисся? — уставился на него Букса.

— С этой Маней? — фыркнул Зубок, похлопав по «гоблину». — Чур, я первый буду!

— Ну-ну, — скептически хмыкнул сталкер.

— Эх, всё спешка… — посетовал Леший. — Ни хрена мы не подготовились. За это время тут всё изменилось, обстановка совсем другая стала. А мы ломанулись, как козлы на капустное поле. Ни расспросили толком никого, может и бункера уже нет.

— Да ладно, не ной, — перебил его Букса. — Никуда твои фашисты не денутся. Некогда было справки наводить, да и не у кого. Знакомых нет, Шустрого не считаем, он сразу нажрался как свинья, а незнакомым доверять… И сам знаешь, началось бы: «Информация стоит денег, сталкер…»

— Да я так, философски… — Леший вздохнул, и продолжил: — А это гнёздышко, — он ткнул в сторону мирно дымящего трубой дома, — штурмовать придётся. Фактор неожиданности важен, поэтому нападём без переговоров.

— А если там всё-таки свои? — с сомнением протянул Зубок.

— Главное, подойти незаметно. Понять, кто там сидит. Если наши, то всё о'кей — покажемся, поздороваемся. Если враги, то атакуем и прорываемся вперёд.

— Я думаю, это правильно, — Букса поднял глаза на Зубка. — А ты что скажешь?

— Согласен... Зависать нам тут нельзя: ни вперёд, ни назад. Так и до Выброса просидеть можно. Есть мысли по штурму?

Леший смахнул со щеки присевшего, было, комара: — Зубок, давай, не крути. Мы же знаем, что ты лучше нас разбираешься в этом вопросе. Тебе и командовать.

— Я не знаю расположения там.

— Ну, это поправимо, — отметая возможные возражения, махнул ладонью Леший. — Мы бывали в этом домике с Буксой четыре года назад, даже пару раз ночевали в нём. Сейчас я тебе масштабную модель удивительной точности изображу. От оригинала — не отличишь!

Леший разровнял опавшие листья на небольшом участке и, набрав горсть лесного мусора, принялся увлечённо выкладывать некое подобие макета:

— Значит, так. Вот это — дом, — он положил большую гнилушку и принялся расставлять рядом деревяшки помельче, — слева от дома — два дорожных вагончика. Справа — КУНГ, вросший в землю, а за ним — остов автобуса, одно железо осталось, сгорел когда-то. Всё обнесено изгородью, типа плетня, только посерьёзней. Получается что-то вроде огороженного двора. Перед домом с нашей стороны тоже плетень.

— Я бы между домом и забором растяжки поставил, — перебил его Зубок, — или противопехотки.

— Ну, это ты уже сам на месте смотри. Мины, конечно, это очень плохо, но при нас ничего такого там не было. А вот тут, справа от дома, течёт такой вонючий ручей, жижа чёрная, как дёготь. Он выходит из болота, и по нему не обойти. Берега топкие, как в киселе. А слева от участка колючая дрянь растёт. Если даже там пойти, то такой треск стоять будет, что и глухой услышит.

— Остаётся одно — штурмовать в лоб, — резюмировал Зубок. — План такой: я налегке — возьму два пистолета и несколько гранат, проползу к самому дому. Не думаю, что они очень хорошо бдят. Но тут главное маскировка и осторожность. Вы — следом. Доползаем до плетня, я там как-нибудь пролезу и вплотную подойду. По сигналу нужно, чтобы вы вышибли ставни на одном из окон.

— Можно очередь из «Грома» дать, дыра будет. Ставни толстые, но это всего лишь дерево, — предложил Леший.

— Хорошо. Я закину туда «эфку», а когда ударной волной ставни сорвёт, лезу в дом. Вы в это время форсируете ограждение и тоже — в окно.

— Высоковато… — с сомнением произнёс Букса.

— Леший тебя подсадит. Знаешь как, Леший?

— Знаю. Стать спиной, и руки в замок сложить. Букса, ты наступишь мне на руки, потом на плечо, и — в окно. Понял?

— Ну, у вас будет время, после гранаты там не до ответки будет. Да и я прикрою. Ну, а дальше — по обстоятельствам. Ну, как план?

— Годится.

Зубок, надрав травы, сложил её в небольшие венички, которые потом ввязал в паракорд, с расстоянием между узлами примерно в локоть. Обмотавшись этим приспособлением, он получил что-то вроде маскировочного костюма. В сочетании с защитного цвета одеждой результат был довольно неплох. На фоне растительности Зубок практически слился.

Сталкеры поползли волоча оружие, держа его за ремни у самого ствола. Зубку было легче, он оба пистолета пристроил в глубокие нагрудные карманы. В боковые карманы штанов сунул по гранате — Ф-1 и РГД. В наколенных карманах уместились по два магазина для пистолетов. Всё остальное снаряжение сталкеры оставили в лесу. Сейчас бронежилеты, разгрузки, подсумки и прочая амуниция только мешала.

На открытой местности и без брони Леший чувствовал себя голым, постоянно ожидая начала пальбы со стороны дома. Ощущения Буксы были не лучше. Но делать было нечего, и они продолжали медленно продвигаться вперёд.

Наконец, они подобрались вплотную к плетню, окружающему дом. Зубок пополз вдоль, исследуя подходящее место для подкопа. На его счастье, такое было вскоре найдено. Зубок достал из ножен, висящих на брючном ремне, тесак и принялся делать подкоп. Вскоре он сумел расширить лаз и оказался на той стороне ограды.

Очутившись рядом с домом, Зубок поставил ногу на цоколь и аккуратно подтянулся к забранному ставнями окну, пытаясь рассмотреть что-либо в щели и прислушиваясь. Внутри, без сомнения, кто-то был. Слышались голоса и время от времени — гогот.

— Слышь, Качера, давай пацанов зови, баланду хлебать! Поляна накрыта, ща балабас только нарежу.

— Чё ты, крайнего нашёл? Я те что, шестёрка по твоим хотелкам бегать?

— Борзый стал? Я тебе сейчас рога обломаю…

— А ну, заткнулись оба разом! Распустились без Бормана, блатяки!

— Ладно, батя. Не кипешуй так.

Зубок так и не смог ничего толкового разглядеть, но, судя по говору, было ясно — в доме находились бандиты Бормана. Он тихо спустился на землю, достал обе гранаты и приготовил их к бою, разогнув усики. Встав слева от окна, он дал Лешему и Буксе знак открыть огонь.

Леший пристроил ствол в упор между толстых прутьев плетня и дал очередь в центр ставней.

Полетела щепа, и между створок возникла рваная дыра, достаточная для того, чтобы в неё можно было просунуть голову, возникни такое желание.

Зубок к тому времени уже вдел в кольцо большой палец левой руки, и когда очередь смолкла, выдернув чеку, швырнул «эфку» в дыру.

Он успел услышать, как кто-то внутри дома завопил:

— Атанда, пацаны! — как ахнула граната.

Сруб на долю секунды подпрыгнул. Взрывом, как и предполагал Зубок, распахнуло ставни. У окна, ближайшего к нему, одна ставня слетела с петель и упала в нескольких шагах, а вторая, распахнувшись с огромной силой, ударилась о стену, после чего криво повисла, чудом удерживаясь на оставшейся единственной петле.

Не мешкая, Зубок швырнул «эргедешку» в соседнее окно, дождался взрыва и в два прыжка оказался внутри дома. Достав оба пистолета, он взял каждый в свою руку и принялся «чистить» помещения.

Внутри дома висел клубами чёрный дым тринитрофенола — хорошо знакомый Зубку запах войны. Сверху падал мелкий древесный мусор: взрыв разметал доски потолка, и чердачная засыпка крошилась сквозь образовавшиеся щели.

В первой комнате, что служила кухней, лежали три тела. Суда по их состоянию и луже крови, с ними было всё кончено. Во второй комнате — ещё трое. Они, похоже, в начале атаки спали на устроенных там топчанах.

Один был готов — осколок РГД пробил череп в тот момент, когда бандит вскочил с лежанки, создав на оклеенной выцветшими обоями стене картину в стиле абстрактного импрессионизма.

Двое остальных были живы, но контужены.

Правый пистолет Зубка два раза коротко дёрнулся, и в черепах бандитов появилось ещё по одному отверстию, но уже не естественного происхождения. Зубок, подбежав к окну, через которое он только что проник, успел принять «Гром» Буксы, — тот как раз пытался влезть в дом. Схватив его за плечи, он помог ему, втащив внутрь.

— Помоги Лешему! — скомандовал Зубок и бросился к выходу, сунув пистолеты в карманы и вооружаясь «Громом».

Как раз вовремя. Через образованный двор к дому метнулись двое, в характерных черных куртках с белыми полосами на рукавах — отличительным знаком бандитов юга Зоны.

Короткой очередью он срезал обоих. Тяжёлые девятимиллиметровые пули остановили бандитов, и их тела рухнули, словно марионетки, у которых порвались нити.

В это время позади послышалось сопение Буксы и Лешего. Зубок вернул «Гром» хозяину, а сам приготовился выскочить во двор.

Вдруг из-за ржавого остова автобуса раздалась длинная очередь «Гюрзы». Пули беспорядочно хлестнули по дверному проёму, с глухим стуком впиваясь в брёвна.

Сталкеры отпрянули за укрытия. Чудо, что ни одна пуля никого не задела.

Дождавшись окончания стрельбы, Леший откинул прицельную планку, быстро прицелился и выпустил из подствольника гранату, как раз залетевшую за край автобуса. После взрыва оттуда выбросило одно тело, и раздался громкий вой — противников там оказалось двое.

Зубок уже приготовился снова выскочить наружу, но тут слева, из-за покосившихся дорожных вагончиков покрытых выгоревшей и облупившейся зелёной краской, донеслось:

— Эй, всё, пацаны! Мы замазываем! Не шмаляйте!

— Сколько вас? — крикнул в ответ Леший.

— Двое…

— Оружие на землю, и оба нарисовались!

Из-за вагончика полетели стволы: «Гюрза» и обрез двустволки.

— Волыны давай!

— Нет волын…

— Руки за голову, выходи медленно! — Леший сместился налево, почти прижавшись к вагончикам, а Букса занял позицию, присев справа от дверного проёма. Зубок встал слева, держа кверху пистолет в готовности открыть огонь.

Из-за укрытия показались два бандита, они держали руки над головой, лица у них были заискивающе-испуганные. Многодневная щетина делала обоих похожими на привокзальных бомжей.

— Повернитесь спиной! — бандиты подчинились, а Леший подобрался к ним ближе. Надо было убедиться, что пленные не спрятали оружие за спиной. — Сколько вас всего было? — спросил затем он, удовлетворившись беглым осмотром.

— Двенадцать, — ответил бандит, отличавшийся кривыми ногами, словно у монгольского пастуха.

«Значит, это последние, — сообразил Леший, — в доме — шестеро, двое — у автобуса, двое — вот лежат, Зубок положил из «Грома»».

В это время подтянулись Букса и Зубок, который подобрал валявшуюся возле трупа «Гюрзу», проверил магазин и передёрнул затвор.

Зубок двинулся в сторону автобуса и на секунду скрылся за ним. Пару раз тявкнула его "Гюрза", и показался Василий.

— Подранок, не оставлять же.

— Откуда вы такие красивые? — криво усмехнувшись, спросил он. — Повернулись!

— Мы бормановские. Нашу хазу разнесли всю, долгари там теперь хозяйки. У Бормана ключ был от подземелья, в котором мы в Выброс кантовались. Теперь Бормана нет, ключа тоже нет. Сюда припёрлись, чтобы в старый бункер уйти, а там это…

— Что «это»?

— Не знаем... Как подошли, так двое наших, как обдолбанные стали. Пошли вдруг вперёд, мы орали им, а они как будто не слышат... Так и пропали. А потом с той стороны снорки по ночам стали приходить, пришлось стену укреплять и на шухере всё время стоять.

— Ну и что вы собирались делать? — глухо спросил Букса.

— Да хотели уже сами идти сдаться, хана нам тут. Выброс скоро. Вы нас отведите на Росток, а? Лучше на Арене подохнуть, чем тут загнуться или монстром стать.

— Конечно, отведём. Прямо на Луну! — вдруг сказал Букса и дал очередь от бедра.

Пули опрокинули бандитов, и те застыли в нелепых позах.

— Я им ничего не обещал, — жёстко сказал Букса, пресекая возможные возражения друзей. — Ненавижу это отродье. Мы, шахтёры, для них хуже животных. Ну и я не буду цацкаться.

— Да мне как-то по-барабану, — пожал плечами Леший. — Я просто больше от них узнать хотел.

В это время их окликнул удивлённый Зубок:

— Гляньте, что тут они наделали!

Подошедшим сталкерам открылась интересная картина: вдоль всего забора, с противоположной стороны двора, были вбиты в землю десятки кольев. Наклонённые под углом в сорок пять градусов, они грозно щетинились в сторону просеки. Тут и там, рядом с кольями, лежали скрюченные трупы снорков. Эти пародии на человека, с огромными шишками вдоль хребта и с остатками противогазов на головах, вызывали оторопь, даже будучи мёртвыми.

Леший присвистнул и сделал удивлённое лицо:

— Колья свежие, это они их недавно установили. Весело же им было, раз бандиты в кои-то веки что-то мастерить взялись.

— Они больше боялись, что к ним придут с этой стороны, чем с той, — предположил Зубок. — Вот мы и проползли без палева. Наверное, можно было даже и не прятаться. Шучу, конечно. Ладно, соберём оружие да спрячем в доме, глядишь, потом пригодится. Почём нынче «Гюрза»?

— Хрен знает. Ладно, за работу.

Через пятнадцать минут всё было сделано.

В доме обнаружился бидон с питьевой водой, правда, пробитый в нескольких местах осколками. Но того, что в нём осталось, хватило, чтобы пополнить запасы во флягах и вволю напиться. Чистая вода в Зоне — большой дефицит.

* * *

Ворон, тяжело взмахивая натруженными крыльями, подлетел к сосне и сел на прогнувшуюся под его весом ветку.

Прошла уже большая часть дня, а он так и не смог разжиться вкусной падалью.

Ворон принялся чистить перья, время от времени замирая и окидывая внимательным взглядом буро-жёлтое море больного леса, словно решая, в какую сторону ему отправиться, чтобы не остаться на ночь голодным.

Вдруг он насторожился, склонил голову, прислушиваясь к неясным звукам, доносившимся из чащи: к его дереву что-то приближалось.

Ещё мгновение назад казавшаяся усталой птица преобразилась: зловещей тенью она взметнулась на высокую покорёженную конструкцию, бывшую когда-то антенной: обзор отсюда был гораздо лучше.

На поляну, посреди которой красовался овраг, появившийся несколько лет назад, вышла группа вооружённых людей. Ворон осторожно переступил несколько шажков, скрываясь в паутине ржавых прутьев: он хорошо знал, на что способны люди, чьи руки сейчас обманчиво спокойно лежали на палках, несущих смерть.

У предпоследнего палки не было, он брел, словно слепой, спотыкаясь почти на каждом шагу, согнувшись под тяжестью мешка, висящего за плечами. Вот человек устало прислонился плечом к стволу сосны и закрыл глаза, но замыкавший колонну сильно толкнул его своей палкой, и тот на мгновение повернулся боком, тяжело отрываясь от опоры.

У голодного ворона алчно заблестели глаза, едва он почуял дурманящий разум запах: от натёртых верёвкой запястий человека пахло кровью.

Люди остановились. В руках одного из них появился белый лист. Человек принялся внимательно разглядывать его, время от времени окидывая взглядом поляну и заросший травой и кустарником овраг.

Наконец, он энергичным шагом отправился к возвышающемуся с противоположной стороны поляны небольшому бугру.

Подойдя к нему и пнув пару раз ногой, словно пробуя на прочность, человек повернулся к остальным и крикнул:

— Похоже, это здесь. Начинайте раскапывать, да побыстрее! Небо уже желтеет. К ночи может начаться Выброс!

Люди засуетились. Главарь принял на себя функции часового, мониторя окрестности и иногда бросая взгляды на пленника, что сидел, опираясь на дерево: концы связывавшей его руки веревки были обвязаны вокруг ствола.

Остальные принялись быстро разгребать дёрн и вгрызаться в землю имевшимися у них в распоряжении подручными средствами.

Чёрная земля, вперемешку с корнями трав разлеталась во все стороны. Запахло прелым.

Ворону нравился этот запах — запах увядающей жизни. Его радовала суета внизу: люди явно не спешили покидать поляну, занятые своими странными делами.

Он любил людей. Они нравились ему на вкус. Их плоть была мягкой и сладкой, не такой, как у кабана или слепыша. А ещё он их любил за то, что туда, где появляются люди, рано или поздно всегда является смерть.

Люди убивают людей, звери убивают людей. Люди убивают зверей — какая разница. В выигрыше всегда останется он, ворон.

* * *

К тому времени, когда они дошли до места, Студент уже почти перестал что-либо ощущать, кроме отупения от усталости. Содержимое рюкзака Скрепки бандиты переложили в его рюкзак, и вес его стал таким, что, казалось, он вот-вот услышит, как трещит позвоночник. Он давно бы уже упал от усталости, но было одно чувство, за которое он держался и которое не позволяло ему показать врагам слабость.Оно тлело, словно уголёк прогоревшего костра, спрятанный до поры под слоем пепла. Это было чувство ненависти.

Бандит Пробитый, время от времени, мастерски раздувал этот уголёк, всячески стараясь причинить боль, когда никто из его подельников не мог видеть этого.

Поначалу Студент старался не обращать внимания на его нападки, стоически перенося их. Он решил, что Пробитый рано или поздно удовлетворит своё чувство мести и успокоится. Но он ошибался.

Пробитый на протяжение всего пути втихаря устраивал подлянки — то ткнёт в бок стволом своего пистолета-пулемёта, то пнёт по голени, то на коротком привале заставит сидеть в какой-нибудь луже.

Часть тела, по которой бил Пробитый, уже превратилась в один сплошной синяк и тупо саднила. Но не эта физическая боль приводила в ярость Студента, а злобная мелочная мстительность и пакостность Пробитого. В конце концов, бандит разжёг в нем такую ненависть к своей персоне, что Студент принялся всерьёз раздумывать, как при первой возможности уничтожить мерзавца, даже если и ценой своей жизни. Тем более, Студент был уверен, что её так или иначе скоро всё равно заберут.

Козырь указал место, и бандиты принялись раскапывать, как догадался Студент, оголовок вентшахты. Он с облегчением понял, что сейчас они решили обойтись без него. Бандиты торопились, а Студент в таком состоянии был плохой землекоп.

Подгоняемые Козырем, они работали изо всех сил, и вскоре чистая не изгвазданная одежда осталась только на атамане. Бандиты же были с ног до головы испачканы землёй и глиной.

Студент, которого Сиплый на скорую руку привязал к дереву, чтоб не отвлекаться на его охрану, тем временем осмотрелся — куда его привели.

После того, как они миновали то место, где пропал Скрепка (он понял это, когда увидел на дороге рассыпанные болты), они прошли не меньше десяти километров. Белёсый лес-мутант давно закончился, и его сменили нормальные деревья, вот только все листья у них были не обычного зелёного цвета, а зеленовато-коричневые. Не таким, пронизанным лёгкой грустью багрянцем или золотым оттенком ранней осени, а болезненным колером ржавчины и накипи.

Затем они свернули в лес и шли по едва заметной просеке, заросшей травой и кустарником. Слева и справа в лесу их сопровождали неизвестные существа, временами раздавался треск сухих веток, когда на них неосторожно ступали преследователи.

Бандиты вели себя нервно, постоянно держа оружие наготове. У Студента тоже между лопаток пробежал холодок — со связанными руками, нагруженный тяжестью и без оружия, он был беззащитен. Осталось надеяться только на банду Козыря, и что она достаточно подготовлена, чтобы оказать сопротивление, а не разбежаться в ужасе.

К счастью, Студент не узнал, так это или нет — никто на них напасть не решился.

Они вышли на довольно обширную поляну, посередине которой находился небольшой заросший сорняками овраг, а недалеко от него возвышалась покосившаяся металлическая конструкция, словно вертикальная пружина, надетая на пучок спиц.

Судя по всему, эта была та самая лабораторная антенна, о которой упоминала Макисэ в своих записях. Стало быть, овражек — это место провала выходной шахты, сообразил Студент.

Антенна выглядела так, будто её пытались расплавить в сталеплавильной печи: кривая, закопчённая, местами уже тронутая ржавчиной. Студент так и не смог представить, какая сила понадобилась, чтобы привести её в такое унылое состояние.

Где-то в сплетениях антенны прятался ворон — время от времени оттуда раздавалось его зловещее карканье. Но сейчас Студент завидовал ему — птица была свободна и могла улететь, куда пожелает. А эти твари превратили его в раба, в барана, которого ведут на живодёрню. И нет им дела до того, хочет он этого, не хочет... Он для них всего лишь кусок мяса, товар на рынке.

Чем больше Студент об этом думал, уголёк внутри его разгорался всё ярче и ярче. Вскоре его душе клокотал уже настоящий пожар, и это было пламя ярости. Его охватила не та безумная слепая ярость, что затмевает разум и заставляет с голыми руками бросаться на танки, а холодная расчётливая ярость, что превращает человека в подобие гранаты без чеки, готовую в любой момент сорваться с предохранителя и разнести всё вокруг.

Наконец, шахта была расчищена: неизвестные строители когда-то заложили её поверх квадратного колодца брёвнами, на которые навалили сверху обломки плит, всё это засыпали песком и заложили дёрном.

Балтика склонился над краем уходящей и теряющейся где-то во тьме шахты. Судя по всему, глубина её была никак не менее шестидесяти метров.

— Ты готов? — Козырь стоял рядом и курил одну за другой свои драгоценные папиросы. Атаман нервничал.

— Сейчас буду готов, — Балтика оторвался от созерцания тёмной бесконечности, откуда слегка тянуло сыростью. — Надо ещё организовать толковый спуск.

Через некоторое время из довольно хорошо сохранившихся брёвен был построен над колодцем треножник, высотой в два человеческих роста.

Балтика выпотрошил весь рюкзак, что тащил Студент, и сейчас разбирал снаряжение, сидя на корточках перед кучей добра.Он отложил в сторону несколько титановых карабинов, блоки, блестящую штуку, напоминающую цифру восемь, и другие предметы, назначение которых было непонятно большинству присутствующих рядом. Отдельно он отправил в солдатский вещь-мешок бруски взрывчатки и коробочку с детонаторами и радиовзрывателем.

Наверху треноги закрепили блок, через который перекинули верёвку. Балтика отпустил бухту, и она полетела вниз, распускаясь по дороге. Ещё одну верёвку он прикрепил непосредственно к одному из столбов. После чего быстро надел на себя комбинированную обвязку, развесил по боковым петлям-«полочкам» несколько карабинов и другие приспособления, а в спусковую «восьмёрку» встегнул верёвку.

— Значит так, — принялся он инструктировать отобранных им помощников — Сиплого и Сусанина. — Я спущусь, закреплю взрывчатку. По моему сигналу вытащите меня с помощью верёвки, перекинутой через блок, чтоб мне с жумаром не париться. Всё понятно?

Всё было понятно, и Балтика, махнув рукой, скрылся в зеве колодца. Через некоторое время рация Сусанина заработала, и Балтика приказал вытягивать его. Как только он перевалил через край колодца и опустился на землю, он приказал вытащить верёвки. Пока Сиплый и Сусанин их вытягивали, Балтика массировал свой зад.

— Всю жопу передавило, — пожаловался он Козырю. — Пока нашёл, куда взрывчатку приделать. Сначала подумал, что вообще дело — труба, шахта внизу затоплена. Но потом разглядел чуть выше воды заплатку из бетона. Вот её сейчас и рванём. Вытащили? А ну, отойти от края! — Балтика достал из кармана радиовзрыватель, откинул колпачок и нажал на кнопку.

В шахте ухнуло. Спустя секунду из неё, как из гигантской хлопушки, вылетело облако пыли и каких-то хлопьев.

Верёвки опять полетели вниз, и Балтика снова исчез в шахте. Через некоторое время он сообщил, что можно спускаться. В подземную лабораторию проход был открыт.

Пока Балтика и Сусанин одного за другим спускали в шахту, Козырь достал КПК и отбил сообщение «Семецкому»:

«Я на месте. Ваш заказ доставлен. В лабораторию сделан проход через неиспользованную вентшахту. Когда вы прибудете?»

Ответ пришёл очень быстро, словно был заранее приготовлен:

«Доставьте мой заказ в лабораторию к шлюзовой камере 3-44. Как только за ним закроется дверь шлюза, вы получите коды доступа к управлению комплексом. Можете его пока свободно осматривать, но учтите: пятый уровень затоплен грунтовыми водами, а на четвёртом уровне есть зона повышенной радиации».

Козырь нахмурился. Ему крайне не нравился этот расклад — заказчик так и не появился, а они должны довериться ему, и лезть в чёртову дыру. Это было опасно. Но с другой стороны, Выброс мог начаться с часу на час, и поэтому, если таинственный заказчик прячется рядом, то он будет вынужден так же укрыться внизу, если не хочет подохнуть в мучениях или превратится в зомби или иного мутанта. В любом случае, делать было нечего, выбор у него был один — отправляться под землю и переждать Выброс.

Козырь всё же набил ответ:

«Я рассчитывал на личную встречу с вами. Когда она состоится?»

В ответ через несколько секунд пришло сообщение, у которого в поле «from:» значился сетевой сервис-робот:

«Абонент Ю. Семецкий отключён от системы обмена сообщениями, так как его аккаунт был взломан. За справками обращайтесь в техподдержку сталкнета. Это служебное сообщение, не отвечайте на него».

«Вот черт, отключили-таки! — мысленно выругался Козырь. — Что же теперь делать? Ладно, сейчас вниз, а там разберёмся...»

* * *

Он давно уже не помнил, кто он и как его зовут. Ему принадлежали сотни имён и сотни жизней, и его личное имя и воспоминания давно затерялись среди них. Больше всего ему нравилось именно это — проживать их жизни, смаковать, как дорогое выдержанное вино, пока их разумы тратили отпущенное им время, погружённые в собственные иллюзии, и пока ещё бились их сердца.

Он знал, что его называют Покупателем, но это слово не имело для него никакого смысла. Себя же он обозначал образом, какой на человеческом языке можно произнести как "Гурман".

Среди подобных ему существ он был одним из сильнейших. Он мог легко навести морок на большую группу людей, заставить их пройти мимо, не заметив то, что он не хочет им показывать, или захватить разумы сразу трёх, а то и четырёх человек.

Иллюзии, какими его жертвы наслаждались перед тем, как померкнет их сознание и они отправятся в небытие… Иногда попадались забавные, интересные сюжеты. Это зависело от того, насколько интеллектуально развитой была жертва. Если воспоминания, что проживал Гурман, можно сравнить с вином, то иллюзии, в плену которых он держал своих жертв — любованием игрой солнечных лучей в гранях хрустального бокала.

Давненько сюда никто не забредал, и он стал подумывать о том, что пора сменить обиталище, несмотря на то, что оно такое удобное. Как ни странно, не смотря на то, что Зона достаточно велика, но найти хорошее место не так-то просто. Во-первых, нужно опасаться тех, кто способен убивать на большом расстоянии, на каком он был бессилен защититься.

Во-вторых, необходимо, чтобы вокруг, на ближайшие несколько километров, не находились такие же, как он телепаты, иначе всех их будет мучить сильная боль.

В-третьих, должно быть достаточно корма для его свиты — стаи слепых псов или прайда снорков. Контролёру обязательно нужна свита. Это его защита, охрана и в крайнем случае — еда.

* * *

Отряд полковника, коим последние сутки на марше командовал Жерар, расположился в заросшем кустарником повреждённом здании, чьё бывшее назначение было уже трудно определить.

«Наверняка что-то военное», — решил полковник, но если бы кто-то предположил иную версию, то он спорить бы не стал. Построенные во времена Союза, многие здания напоминали ему казармы или армейские склады. Предоставленные долгие годы сами себе, они приобрели вид ещё более унылый и суровый.

Сейчас они расположились в пустом и по непонятной причине чистом, словно его только что вылизала клининговая компания помещении, на втором этаже полуразрушенного дома, к которому вывел отряд Жерар.

К ним на этаж вёл единственный уцелевший лестничный марш, на котором сейчас дежурил Хаммер с пулемётом наперевес. Здесь было легко держать оборону от возможных жутких непрошеных гостей, исключая, конечно, человека. Но, похоже, Жерара не сильно пугала возможная встреча с вражескими силами, он был уверен, что под Выброс вся Зона уже как сутки опустела.

Полковник молча и сосредоточено расправлялся с ужином из пайка, стараясь не вызывать в памяти некоторые события, участником коих он побывал в течение дня. Аппетит и так его не баловал, а многие сцены ещё оставались свежи в памяти, и были достаточно тошнотворны даже для него — ветерана знаменитой «Чикабанской мясорубки».

Особенное впечатление на полковника произвели ожившие мертвецы, сошедшие словно с экрана дешёвого фильма ужасов. У них было всё: лохмотья вместо одежды, истлевшая плоть и обнажённые коричневые кости скелетов. Один из мертвяков некоторое время преследовал отряд, непонятно как издавая хриплое бормотание: «Солдат, с-с-солдат… Бей врага-а-а!» Ривз подозревал, что он ещё не раз увидит его в своих ночных кошмарах. Произвела на него эффект и одна аномалия. Точнее то, что она сделала с опрометчиво запрыгнувшим в неё слепым псом, что неожиданно бросился на Полковника из какой-то дыры. Его предсмертный визг и хруст костей до сих пор звучали у Ривза в ушах. Дополнительным напоминанием служил и комбинезон, испещрённый уже засохшими каплями брызнувшей во все стороны крови мутанта. Но если бы не «выверт», как по-русски назвал эту аномалию Жерар, то лежать бы Ривзу сейчас с разорванным горлом.

Больше всего сейчас ему хотелось поскорее закончить дело и выбраться из этого затянувшегося кошмара. Теперь он уже понимал, почему там, за Периметром, скрывают правду о Зоне. Если бы всё, что тут творится, стало известно изнеженным обывателям, то найти квалифицированных специалистов-добровольцев для работы здесь стало бы практически невозможно, или им пришлось бы платить больше, чем астронавтам на орбите. По этой же причине, видимо, его не стали снабжать подробными инструкциями по выживанию в Зоне. Он бы просто отказался от миссии.

Жерар быстро расправился со своей порцией, подождал, когда закончит приём пищи Полковник, и налил себе и ему в кружку кипятка. Чайник ушлые наёмники вместо горелки водрузили на какой-то артефакт, тут же раскалившийся докрасна, стоило только металлическому дну прикоснуться к нему. Француз бросил в каждую кружку по кубику кофе и знаком предложил Полковнику отойти в сторону для приватной беседы.

Они поднялись по остаткам бетонной лестницы, что вывела их на третий, почти разрушенный этаж, на котором лишь кое-где сохранились части стен с зиявшими в них проёмами. Зато над головой, в отсутствие крыши, плыли странные, похожие на жгуты, флюоресцирующие зеленоватым светом тучи.

Жерар отхлебнул из кружки и ткнул пальцем вверх.

— Видите, Полковник, вот это?

— Зелёное небо. И что это может значить, Жерар? — недоуменно пожал плечами Ривз.

— Это значит, что уже завтра к вечеру начнётся Выброс. Если вас не ввели в курс дела, то я напомню: это когда Зону пронизывает аномальная энергия особой мощности, и всё живое… точнее, всё антропогенное и сам человек, в первую очередь, подвергается мутациям. Называется — Выброс. Ещё ни одному сталкеру не удалось остаться невредимым, если его застал Выброс на поверхности. Только спрятавшись под землю, можно надеяться, что не будет ущерба.

— И как глубоко надо прятаться? — хмыкнул Полковник, хотя внутренне напрягся: слова Жерара звучали достаточно серьёзно.

— Чем ближе мы находимся к центру Зоны, тем глубже. В этих местах — не менее шести метров. Вы понимаете, к чему я клоню?

— Догадываюсь. И все же я подожду, что вы сами скажете.

— Здесь недалеко есть такое укрытие. Не «Хилтон», конечно, но трое суток пересидеть можно. Как я понял, у вас нет уверенности, что в конце нашего пути мы однозначно сможем проникнуть в подземное убежище?

Полковник задумчиво почесал подбородок, размышляя: сказать правду или же попытаться ускользнуть от ответа за ничего не значащими словами. Но понимая, что такого тёртого калача, как Жерар, вряд ли проведёшь пустой болтовнёй, решил сыграть в открытую.

— Для парней в Вашингтоне крайне важна эта миссия, Жерар. И за успех её они готовы очень, очень хорошо заплатить. И не только деньгами, но и свободой. Я говорю о том, что вас могут вытащить отсюда. За Периметр.

На свои слова Ривз ожидал любой реакции, но только не этой: Жерар вдруг напрягся и, уронив кружку с остатками кофе, схватил Полковника за шиворот.

— Заткнитесь, Ривз! — сдавленным от гнева голосом прорычал он. — Никогда больше не произносите этих слов! Ни мне, ни моим парням. Не то, клянусь всеми святыми, в следующий раз…

От изумления Полковник остолбенел на пару секунд, но когда он уже был готов дать отпор, француз ослабил хватку и убрал руки, глухо извинившись:

— Простите, сэр, — нервы. Вы сами не понимаете, что говорите? Никому отсюда нет никакого выхода, и ваши слова только напрасно меня злят. Хорошо ещё, что мои парни этого не слышали.

Жерар сделал паузу, успокаиваясь, и Ривз, растирая шею, молчал тоже, ожидая продолжения. И оно последовало:

— Нас забросили сюда два года назад для выполнения одного задания, что тогда казалось важным, но сейчас выглядит полной глупостью. Мы былихорошо подготовленным отрядом военных сталкеров. Мы прошли специальные тренинги, как раз для выполнения особых поручений в условиях Зоны. Официально находясь под крышей ООН, на самом деле относились к Управлению Силами Специальных Операций штаба НАТО. Нас весьма неплохо подготовили — психологически и технически. Не готовы мы были только к одному — что нами воспользуются, словно презервативами…

Жерар прервался, желваки его напряглись, и дыхание на мгновение перехватило. Полковнику стало ясно: мысль о том, что их отправили, заранее зная, что это билет в один конец, его по-прежнему приводит в ярость. Но француз совладал с собой и продолжил:

— После того, как мы выполнили задание, нам сообщили, что весьма сожалеют, но во имя прогресса, демократии и общечеловеческих ценностей, безопасности цивилизации и прочего дерьма, они не могут нас вернуть, так как мы, якобы, уже чем-то заражены. Они сказали, что им очень жаль, и что нас уже объявили погибшими героями — официально мы разбились на самолёте «выполняя свой долг», и что всех нас наградили посмертно орденом Стального Кольца.

— Ты хочешь сказать, что вас отказались эвакуировать после выполнения задания? — вытаращился на Жерара Полковник.

— Не только не эвакуировали, а ещё и расстреляли из пулемётов, когда часть наших решила силой вырваться за Периметр. Вот так мы здесь и застряли. От двадцати двух человек за два года выживания осталось четверо. Мы уже смирились с судьбой и наладили кое-какую жизнь, как тут являетесь вы — извините, Полковник, — самодовольная рожа из-за Периметра, и несёте наивную чушь. Кстати, это вас тоже касается — никто, никто отсюда не может выйти. Не помогут ни связи, ни взятки, ни грубая сила. До вас дошло, наконец-то?!

Сказать, что эти слова ошарашили Полковника, — это ничего не сказать. Все его мечты о домике на острове и счастливой старости только что разбились вдребезги. Мозг отказывался принимать это, и Ривз ухватился, как утопающий хватается за соломинку, за мысль, что к нему это не может относиться, что он важен и… Но где-то в душе Ривз уже понял, что Жерар прав. Как только он вынесет из лаборатории накопитель, так они попытаются забрать его, бросив уже ненужного Полковника в этом кошмаре.

Собственно, поэтому его и наняли — расходная пешка, какой не жаль пожертвовать.

— Жерар, мне нужно побыть одному и всё обдумать, — наконец промолвил он, и Жерар удивился, как быстро американец взял себя в руки. — Продолжим наш разговор чуть позже.

— Как скажете, сэр.

* * *

После непродолжительного отдыха отряд выступил прямо в ночь. Времени до Выброса оставалось мало, и нужно было ещё разобраться на месте, как проникнуть внутрь лаборатории: преставление об этом было весьма смутным, и надеяться приходилось только на опережающих их бандитов. Полковнику пришлось проявить чудеса красноречия и убеждения. В конце концов, они сошлись на том, что Ривз должен получить своё устройство, а отряду наёмников в награду достанется вся лаборатория, кроме того, им будет переброшено столько оружия, снаряжения и боеприпасов, что они смогут вооружить маленькую армию.

Сам Полковник собирался устроить так, что либо он покинет пределы Зоны, и тогда его нанимателям достанется накопитель в целости и сохранности, либо пусть попрощаются с прибором. Он ещё поборется.

* * *

Сначала лаборатория Козыря не очень впечатлила — переплетения труб, многочисленных жгутов, идущих во всевозможных направлениях, и разной толщины кабелей в низких и теряющихся в темноте коридорах. Но потом они нашли дверь и, открыв её, оказались в основной части объекта: то место, куда они попали изначально, по-видимому, являлось лишь техническим помещением для различных коммуникаций.

А вот сама лаборатория поражала масштабом и богатством — американцы не поскупились.

Во всём комплексе царил полумрак, только тусклое аварийное освещение позволяло ориентироваться в длинных анфиладах, куда выходили двери помещений различного назначения. Всюду хром, стекло, сверкающий чистотой кафель и мягкие, великолепные паласы — всё это действовало на пришельцев, и давно отвыкшие от элементарного комфорта бандиты в этой роскоши почувствовали себя неуверенно, словно незваные гости на вечеринке.

Козырь почему-то был уверен, что лаборатория будет одноуровневая и больше напоминающая тоннель. По крайней мере, та часть схемы, какую он забрал у Студента, изображала именно такой объект. Но когда он вышел в центральный холл и увидел расположенную на стене схему всей лаборатории, он понял, насколько это огромное сооружение.

Весь комплекс представлял собой несколько крестообразно пересекающихся тоннелей, устроенных на четырёх уровнях, соединённых в месте пересечения вертикальной шахтой и дополнительным лестничным маршем. В шахте находились четыре лифта, два из них являлись грузовыми. Судя по плану, есть и другие лестницы и переходы, кое-где связывающие отдельные тоннели друг с другом.

Следуя указателям, Козырь прошёл в командный центр объекта, из которого производили управление системами жизнеобеспечения и доступом.

Темнели мониторы, установленные на массивном полукруглом столе, частично закрытые полиэтиленовой плёнкой. Тут же находились удобные кожаные кресла — несколько были опрокинуты. Один из экранов озарился зелёным светом, и на нём появилась надпись: «ENTER ACCESS CODE».

Когда Козырь приблизился к экрану, из расположенного вверху динамика раздался мягкий женский голос:

— Hello Mr. Cozyr! Welcome to our laboratory. Accept my congratulations on the success of our mission. Now bring the subject of my interest to the room 2-44. (1)

Козырь чуть не дёрнулся от неожиданности, но быстро взял себя в руки.

«Семецкий переписывался на русском, а тут — английская речь. Ладно, неважно», — решил атаман. Судя по всему, это одна команда. Он прокашлялся, вспоминая свой когда-то неплохой английский, и ответил:

— Hi! When I receive access codes? (2)

— That will happen as soon as the door is closed behind the experimental speciment. After that the laboratory will be at your complete disposal, except room 2-44. You will gain access to it when I leave the underground complex.(3)

Козырь повернулся к Пробитому, который ничего не понял, но был настолько поражён вдруг открывшимся умением атамана говорить на чужом языке, что сейчас молча и с обожанием таращился на него.

— Пробитый, бери Сиплого, тащите фраера на второй уровень. Найдёте дверь под номером сорок четыре и оставьте его за ней. Потом возвращайтесь сюда.

— Сделаем, Козырь! — Пробитый махнул рукой Сиплому, и они исчезли в коридоре.

Тем временем атаман обратился к Балтике:

— Что-то неспокойно мне. Если гости незваные за нами следом нагрянут, мы даже не услышим. Надо бы пару сюрпризов организовать.

— Я понял, Козырь. Сделаю.

— Возьми Сусанина, пусть у дыры пока постоит на стрёме.

Балтика подхватил свой мешок с остатками взрывчатки, позвал Сусанина, и они удалились.

Козырь поставил на ножки одно из кресел, рухнул в него и устало закрыл глаза. Теперь ему можно немного расслабиться. Только он знал, какое нервное напряжение он испытывал в последние дни. Изначально вся эта затея с поиском мифической лаборатории была похожа на бред. По большому счёту он взялся за это дело для того, чтоб его люди не маялись без дела и прекратили «разлагаться». К тому же, всегда расчётливого Козыря вдруг охватил азарт.

И вот они здесь — он всё-таки сорвал свой «джек-пот»! Даже если тут всё оборудование окажется мертво, только за счёт продажи разного хлама из лаборатории можно жить припеваючи. Ну а если работает система жизнеобеспечения: вентиляция, освещение, вода и канализация, то он превратит это место в свою тайную и безопасную базу. Конечно, придётся переделать вход — шахту сверху заложить, а к ней сделать несколько замаскированных горизонтальных тоннелей…

Впереди его ожидало море дел: понадобятся рабы, много рабов. Но теперь это не проблема — у него появились средства. Кстати, «Семецкий» ещё что-то говорил про оружие, оно должно где-то здесь храниться. Он ещё заставит говорить о себе всю Зону! Да и среди бандитских шаек давно пора порядок навести и беспредел прекратить. Бойцов хороших только набрать, и он покруче Бормана станет, тем более, что Борману хана, а люди его, из тех кто жив остался, по всей Зоне шатаются. Сколотить небольшую армию, ну а там…

Козырь расслабленно потянулся, довольно улыбаясь впервые за последние несколько лет.

Жизнь вновь обрела какой-то смысл.

* * *

Козырь сам не заметил, как задремал, удобно устроившись в мягком кресле. Разбудили его шаги вошедших бандитов.

Атаман прогнал расслабляющую истому и, хлопнув обеими ладонями по подлокотникам, нетерпеливо подобрался, напоминая сейчас готовую броситься гончую. Взгляд его снова стал жёстким и целеустремлённым.

— Козырь, сделали, как ты сказал: привели фраера и забросили за дверь, — Пробитый довольно улыбнулся. — Я дал ему пару раз, чтоб сильно не дёргался. Не волнуйся, шкуру не попортил.

Козырь выбрался из кресла, потянулся и несколько раз подвигал плечами, разминая мышцы. Потом он поднял голову к потолку, нашёл глазами штуковину, похожую на динамик, и крикнул, глядя на неё, подозревая, что там может быть установлена и видеокамера:

— Hey, we have satisfied your conditions! Tell an access code!(4)

— One, one, two, three, five, eight, one, three.(5)

Козырь подскочил к монитору и набрал последовательность цифр. Экран мигнул, и на нем появились многочисленные иконки. Остальные мониторы засветились тоже, как и ранее незамеченный большой экран на стене, на котором появилась трёхмерная схема лаборатории.

Под потолком вспыхнул яркий свет, заставив всех зажмурить, привыкшие к полумраку глаза.

Атаман не выдержал и рассмеялся — торжествующе и громко.

— Да, парни! Добро пожаловать на новую базу банды Козыря!

Бандиты восторженно заорали, как вдруг, перекрывая их голоса, раздался грохот взрыва — кто-то познакомился с сюрпризом Балтики.

-

(1) — Здравствуйте г-н Козырь! Я приветствую вас в нашей лаборатории и поздравляю с успехом нашей миссии. Доставьте объект, интересующий меня, в комнату 2-44.

(2) — Привет! Когда я получу коды доступа?

(3) — Как только закроется дверь за подопытным. После этого вся лаборатория в вашем распоряжении, кроме номера «два-сорок четыре». Вы получите и его, когда я покину подземное сооружение.

(4) — Мы выполнили ваши условия! Говорите код доступа!

(5) — Пожалуйста: один, один, два, три, пять, восемь, один, три.

Погода заметно портилась. В Зоне дожди и грозы — частые явления, а под Выброс — обязательные. Небо, что едва проглядывало через разросшиеся ветви деревьев, набухло тёмными свинцовыми тучами, клубившимися, словно их перемешивали в адском котле. То и дело изнутри они озарялись сполохами разрядов, и раздавался пока ещё глухой и далёкий, но внушающий уважение рокот.

Под пологом ржавых деревьев воздух замер, будто бы он стал плотнее. Иголки сосен, паутина, листья встречающихся чахлых берёзок — всё замерло, словно на старинном фото. Тишина давила, как давит тишина в старых могильниках и на заброшенных кладбищах.

Чем дальше они заходили в лес, тем меньше оставалось от дороги — лес оказался жаднее, чем пустырь, обочины уже взломали корни — тут и там они торчали костлявыми наростами. В иных местах дорога полностью исчезала под слоями мха или сырыми опавшими иголками и листьями, и тогда шаги заглушались, будто сталкеры ступали по войлоку.

Леший шёл первый, внимательно прислушиваясь к лесной тишине и время от времени поглядывая на детектор. Глухо рокочущее небо над головой не давало достаточно света, а внизу, под деревьями, стало совсем темно, но уже привыкшие к едва пробивающемуся скудному свету глаза позволяли ориентироваться без дополнительной подсветки.

За Лешим двигался Букса, замыкал — Зубок. Ему приходилось чаще оглядываться, так как он отвечал за тыл. Вот поэтому Зубок пропустил момент, когда слева, неожиданно для всех, выпрыгнул снорк и ударом передних конечностей повалил Буксу.

В последний момент Букса успел выставить перед собой оружие, и основная сила удара пришлась по нему — когти монстра сухо щёлкнули по металлу, но на ногах сталкер не устоял. Снорк отпрыгнул в лес, где развернулся одним движением и изготовился к прыжку.

Леший вскинул «Гром», но целил он не в ту сторону, где сейчас находился снорк, а туда, откуда он выпрыгнул.

И не зря — второй снорк уже летел прямо в него. Оглушительно застучал «Гром», и пробитое в внескольких местах тяжелыми пулями тело снорка, потеряв скорость, рухнуло прямо к ногам Лешего.

В это время первый монстр атаковал Буксу, который хоть и не успел подняться, зато уже приготовился стрелять. Как только Букса увидел взмывшего в прыжке снорка, нажал на спусковой крючок и всадил в монстра не меньше шести пуль. Ещё две пули пролетели мимо — Букса торопился, к тому же стрелял из неудобного положения.

Зубок чуть было не дёрнулся помогать Буксе, когда на дорогу, где они только что прошли, почти синхронно выпрыгнули стразу три снорка.

Зубок знал, что эти твари совершают прыжки на двадцать метров, но одно дело знать, а другое — видеть. Однако рефлексы отработали как положено, и чудовищная пушка в его руках грохнула, выплюнув заряд картечи. Сила выстрела оказалась такая, что снорка остановило в воздухе и немного отшвырнуло назад.

Остались только два монстра, что в ярости бросились на сталкеров. Похоже, что в отличие от обычно отступавших слепых псов, снорки, получив отпор, шли до конца.

Несколько выстрелов Лешего и ещё один заряд «гоблина» — закончили дело.

Сталкеры сплотились спина к спине и замерли, ожидая нового нападения. После грохота выстрелов в ушах звенело, и прислушиваться к возможным шорохам и прочим звукам было бесполезно.

Шли минуты, но никто не нападал. Леший и Букса быстро поменяли магазины и по очереди добавили патронов в те, что недавно использовали.

Зубок тоже зарядил два патрона, после чего немного докрутил пружину барабана.

— Похоже, пронесло, — вполголоса сказал Леший, продолжая озираться по сторонам.

— Надо двигать отсюда побыстрее. Мало ли кто на выстрелы может сбежаться, — ответил ему Букса и, удерживая «Гром» одной рукой, другой достал платок и принялся вытирать взмокший лоб. То ли от духоты, то ли от напряжения лицо его покрылось бисеринками пота.

— Ну что, двинули? — нетерпеливо спросил Зубок.

Он хотел, было, осмотреть трупы снорков, но, подойдя поближе, оставил эту мысль — от монстров воняло мертвечиной, а чёрная кровь, забрызгавшая всё вокруг, вытекала из ран и впитывалась в мох.

Зубок ограничился только тем, что бросил взгляд на знаменитые противогазы снорков, какие они напяливают на свой шишковидный нарост на голове.

Обыкновенные ГП-5, только резина давно потрескалась от времени, стёкла почти у всех противогазов давно разбились и вывалились, вместо шлангов — короткие гофрированные обрубки. Сразу под противогазом находились челюсти, усеянные длинными, острыми, похожими на акульи, зубами.

Зубка передёрнуло от омерзения. Так близко снорка он рассматривал впервые.

— Налюбовался? — Букса заметно нервничал — последствие того, что пришлось ощутить на себе прыжок монстра. — Давай, шевели батонами!

— Кстати, мужики, — Леший разглядывал карту, достав её из кармашка разгрузки, — где-то тут должен быть поворот к немецкому бункеру. Может, заглянем?

— Некогда, Леший! — Букса рвался вперёд. — До места осталось километров восемь, там осмотримся, а к бункеру, чувствую, и так придётся до Выброса возвращаться.

— Ну и ладно, двинули! — Леший снова встал впереди и приготовил детектор.

Не успели они пройти и двадцати шагов, как вдруг раздался приятный баритон:

— Добрый вечер! Не стреляйте, друзья! Я сейчас к вам выйду!

Все остановились как вкопанные, но никто и не подумал поднять оружие — обладатель такого голоса не мог быть опасным и злым человеком!

Кусты чуть впереди зашевелились, и к ним на дорогу вышел благообразный пожилой человек самого не воинственного вида. У него была аккуратно подстриженная седая бородка, тёмные ухоженные волосы, уже тронутые благородным серебром на висках, и чистый, как будто только что из прачечной, брезентовый костюм. В руке — Зубок даже немного опешил — старик сжимал трость с костяным набалдашником. От дружелюбной и открытой улыбки старика волнение, вызванное недавней схваткой с монстрами, сразу улеглось.

В ответ сталкеры тоже заулыбались, словно встретили старого доброго друга, какого не видели несколько лет. Даже Букса, обычно скупой на улыбки, сейчас ощерился своими не очень многочисленными зубами.

— Здравствуйте, здравствуйте, какая неожиданная встреча! — Леший, закинув автомат на плечо, искренне улыбаясь, тряс руку деду. — Как вас звать-величать?

Лешему показалось, что деда он уже знает давно, вот только имени его никак не смог вспомнить.

— А вы как думаете? — хитро подмигнул дедушка, и морщинки в уголках его по-детски чистых карих глаз мелькнули, словно весёлые лучики.

— Может, Профессор? — весело предположил Леший.

— Вы угадали! — заразительно рассмеялся дед. — Действительно, я — Профессор! Только так и не иначе!

Все тоже захохотали, поскольку идея назвать Профессора как-то по-иному показалась дико весёлой.

— Скажите, Профессор, — отсмеявшись, задал вопрос Зубок, — а вам не страшно одному, вот так, без оружия, ходить?

Зубок договорил, а сам подумал, что Профессору очень бы пошли очки. Василий сам никогда на зрение не жаловался, но считал, что очки — это непременный атрибут любого учёного. А перед учёными и врачами он испытывал тщательно скрываемую робость. Это пошло ещё с детства, когда ему не мало пришлось поваляться по больницам, ведь Вася рос слабым и болезненным ребёнком.

Профессор повернулся к Зубку и, достав очки из кармана, водрузил их на нос, став немного похожим на доктора Айболита из детского фильма:

— Кого же, молодой человек, здесь бояться? — вопросом ответил Профессор. Его глаза, увеличенные стёклами очков, казались наивными, словно у ребёнка.

— Как кого? Монстров всяких. Например, только что на нас напали снорки! — Зубок ткнул пальцем куда-то за спину. — С трудом отбились.

— Ай-яй-яй! Какая неприятность! Ох уж эти твари! Да-да, снорки очень опасны, доложу я вам, — покивал Профессор, — от них надо держаться подальше!

Эта мысль показалась всем весьма здравой, и сталкеры тоже глубокомысленно покачали головами.

— Но со мной вас они не тронут, уж поверьте. Ну что же мы тут стоим? Пойдёмте ко мне, я вас как следует угощу! Отдохнёте с дороги…

И Леший безоговорочно поверил деду. Если кто и мог себя чувствовать в Зоне уверенно, то именно вот такие, как этот профессор, чудики, которые знают все её тайны. И защищаются они от Зоны своим разумом, а не грубой силой как простые сталкеры.

Очень хотелось держаться такого человека и пользоваться его безграничным интеллектом для повышения своей безопасности! И только чувство какого-то необъяснимого дискомфорта напрягало сталкера. Что-то было неправильным в этой ситуации, но что именно понять было сложно. Впрочем, с каждой минутой чувство дискомфорта становилось все слабее и слабее и, наконец, вовсе перестало мешать наслаждаться моментом.

— Э… Профессор… — Леший нерешительно переминался, не желая обидеть хорошего человека. — Понимаете, мы сейчас сильно торопимся. Нам надо выручить из беды своего друга. Может, на обратном пути к вам заскочим?

— Какого друга? — живо заинтересовался Профессор, поблёскивая стёклами очков.

— Есть у нас парень один, Студентом звать, — начал объяснять Зубок, — его кто-то захватил и в Зону увёл. Мы думаем, что сможем вернуть его.

Рядом с Профессором было так хорошо и легко, что не хотелось уходить. Наоборот, захотелось заглянуть к нему в гости, отведать чаю. «А чай непременно будет с клубничным вареньем», — решил Леший. Как же он давно не пробовал клубничного варенья! Ещё ему пришла мысль, что Студент мог бы и сбежать от своих похитителей. Не маленький всё же.

— Студент? Ну конечно, я его знаю! Он ко мне недавно заходил. Он уже сбежал от людей, что его схватили! — довольно улыбаясь, заявил Профессор.

— Кому как не Профессору знать Студента! — воскликнул Зубок. Шутка показалась такой забавной, что раздался новый взрыв хохота.

— Так вы знаете, где Студент? — отсмеявшись, спросил Леший.

Спросил, скорее, по привычке. Студент на самом деле уже мало его интересовал, в конце концов, он что ему — нянька? Если сбежал, то сам придёт. Другое дело — погостить у Профессора, пообщаться с умным человеком, он заслужил этот маленький отдых.

Профессор развёл руками:

— Конечно, я знаю, где он! Студент тоже скоро прибудет сюда, и вы встретитесь. Прошу, — дед жестом радушного хозяина повёл рукой, указывая на еле заметную тропинку, ведущую вглубь леса. — Вы идите впереди, я — за вами. Я медленный, годы берут своё, понимаете ли.

Леший довольно хлопнул кулаком о ладонь: грех было не воспользоваться таким предложением, раз всё так удачно складывается. И Студент почти нашёлся, и не надо отмахивать километры, хрен знает куда, под самый Выброс.

— Кстати, Профессор, скоро начнётся, — Леший ткнул в небо пальцем. — Где мы его переждём?

— Это не проблема. Я поселился в старом бункере, там и укроемся от Выброса, — ответил дед, пропуская вперёд сталкеров. — Тут совсем недалеко. И, кстати, я его привёл в порядок, там теперь довольно удобно.

Зубок немного притормозил, так как где-то в голове лёгкой тенью промелькнула тревога. Профессор обернулся, глянул на него и, улыбнувшись, сказал:

— Молодой человек, вам, наверное, будет интересно узнать, что моя ассистентка, Маша, давно мечтает познакомиться с молодым симпатичным сталкером. Я думаю, вы ей понравитесь!

Зубок смущённо покраснел, хорошо, что в сумерках этого никто не заметил. Он давно уже мечтал о таком, но в Зоне женщин крайне мало, и их так берегут, что шансов познакомиться с девушкой было не больше, чем выбраться невредимым из «мясорубки».

Все мысли Зубка стали крутиться вокруг предстоящей встречи с ассистенткой, поэтому он шагал бодро и больше ни в чём не сомневался.

Букса, в свою очередь, давно узнал в Профессоре того самого геолога, что давно, когда ещё не случилось никакой Зоны, приезжал к ним на шахту — что-то там исследовал. Букса тогда его сопровождал в качестве проводника. Конечно, Проф его не узнал — и годы прошли, и шахтёры непривычному человеку все на одно лицо. Ну ничего, как только сядут за стол, Букса напомнит Профессору о тех временах! Хоть он геолог, а Букса — горняк, всё равно они коллеги по одному ремеслу!

Вся троица, весело насвистывая и перебрасываясь лёгкими шуточками, потопала по тропинке. Оружие висело за спиной, сейчас оно казалось им бессмысленным и глупым. Будто нет никакой Зоны, а впереди их ждёт весёлое приключение.

* * *

Небо изменилось, стало ржаво-коричневым, и по нему неслись странные тучи, один вид их вызывал у Полковника тошноту. Поднялся сильный ветер, и деревья, что выглядели словно восставшие из могил мертвецы, скрипели, раскачивались и шумели кронами, осыпая отряд наёмников жухлым лесным мусором. Жерар то и дело поглядывал на небо и беспрестанно поторапливал, хотя этого не требовалось — люди, гонимые страхом перед начинавшимся катаклизмом, и так выбивались из сил. В конце концов, отряд, отмахав изрядное количество миль и чудом избежав аномалий и мутантов, оказался на поляне, где ещё несколько часов назад бандиты расчистили оголовок вентшахты.

Наёмники рассредоточились у треноги, сразу заняв круговую оборону. Медлить уже нельзя — до фазы черных молний оставалось совсем мало времени, а что начнётся потом — никто не знал, так как во время Выброса отказывалась работать любая фото— и видеоаппаратура, и попытки подсмотреть за тем, как Зона испражняется, в лучшем случае заканчивались потерей оборудования, а бывало, что у сидящих перед мониторами без причины останавливались сердца.

Жерар тоже не горел желанием узнать, что случится после фазы черных молний. Он скинул свой рюкзак, представляющий собой анатомическую титановую раму — на ней были закреплены несколько транспортных баулов защитного цвета, и принялся рыться в одном из них.

Вскоре он оказался перед вентшахтой и, закрепив тонкий как спичка, но очень прочный тросик рядом с альпинисткой верёвкой бандитов, застегнул на себе пояс с небольшим механизмом — только управляемая с пульта на запястье лебёдка позволяла перемещаться по этой паутинке. Из шахты доносился еле уловимый странный запах, наёмник несколько раз потянул носом, но не смог отыскать в памяти точное определение.

Ривз стоял в стороне и старался не мешать приготовлениям, даже ему было понятно, что счёт идёт буквально на минуты и их может накрыть Выбросом в любой момент.

Его сейчас раздирали противоречивые чувства: страх, любопытство, охотничий азарт и жадность. Нет, никаких разговоров не может сейчас идти — вытащат его из Зоны или нет. Он теперь поставит вопрос по другому: сколько ещё потребовать сверху? Ту сумму, какую он посчитал достойной платой за эту работу, сейчас даже смешно вспоминать. Главное — получить накопитель, и тогда он сможет диктовать свои условия. А не найдёт согласия — что ж, есть ещё и русские, и у них свои интересы, как и свой сектор Периметра.

Взгляд Ривза упал на Маркуса и Дойла. Жаль парней, особенно лейтенанта — толковый бы вышел из него командир. Но их придётся оставить здесь. Ничего. Молодость, сила и здоровье помогут им тут выжить. Такова проза жизни: каждый за себя, один Бог за всех. Но в Бога Полковник давно уже не верил.

В это время взмахом руки Жерар подозвал к себе Смоукера. Тот вручил ему немалого размера пистолет с длинным глушителем и интегрированным подствольным фонарём, так же исполняющим роль лазерного целеуказателя, луч его виден только в ПНВ.*

Монокуляр ночного видения Жерар надвинул на левый глаз. После он сел на край вентшахты, следя за тем, чтобы вниз не полетели камешки и куски глины. Затем вытянул за цепочку из-под одежды маленький медальон, посмотрел на изображение своей молодой жены и, поцеловав его, вернул на место. Махнув рукой товарищам, он ринулся вниз, держа наготове оружие. Лебёдка вращалась бешено, но почти бесшумно, в левой руке Жерар сжал выполненный в виде браслета пульт управления, на котором сейчас мелькали разматываемые с катушки метры. В зелёном свете ПНВ он видел, как мимо него проносится стена вентшахты, но там, куда он спускался, пока всё терялось во мраке. Включать невидимую для невооружённого глаза подсветку он не решался — его мог ждать противник с таким же прибором, как и у него. Наконец, когда счётчик стал отсчитывать седьмой десяток метров, из тьмы выступило пока ещё далёкое зеркало воды, и Жерар снизил скорость спуска. Заметив пролом в стене на несколько метров выше уровня затопления, он понял природу показавшегося ему знакомым запаха: такой остаётся после взрыва пластида.

Пока француз медленно спускался вниз все ближе и ближе к неровной дыре, за несколько секунд он вдруг чётко представил себе свой родной дом в Провансе, раскинувшиеся на холмах виноградники под ласковым солнцем, свою жену, что провожая его и долго смотрела вслед, прикрывая глаза ладошкой. Видение было таким ярким, что Жерар чуть не застонал.

«Чёрт побери, но вдруг Полковник действительно может вытащить меня отсюда? — думал Жерар, вися вниз головой и медленно и бесшумно скользя по почти невидимому тросику. — Нет, не может быть!» — он чуть дёрнул головой, отгоняя мучительно-прекрасную картину возвращения. «Даже если нас выпустят, они могут обещать… но… не зря ходят слухи, что тех, кого ловят при попытке покинуть Периметр, — казнят, трупы кремируют, но даже их пепел возвращают обратно, не желая его оставлять за пределами Зоны отчуждения».

Так что там всё серьёзно, всё по-взрослому. Лучше думать, как заполучить такую отличную и безопасную базу, как эта лаборатория.

Здесь можно неплохо устроиться, место тихое и расположено достаточно глубоко, чтоб не опасаться мутационных факторов Зоны. Кто знает, может быть, в один прекрасный день энергия, подпитывающая Зону, перестанет поступать, и эта земля превратится просто в заражённую радиацией свалку, чем она была и раньше. Возможно, тогда станет проще выбраться отсюда, и он вернётся в свой милый дом, где его ждёт Ивет и маленький Леджер.

Наконец, его голова поравнялась с краем дыры, и он смог заглянуть внутрь. Не успел он что-либо увидеть, как его ослепил неожиданно вспыхнувший луч фонаря. «Соком» в руке Жерара глухо протявкал два раза, и тело человека рухнуло на пол. Фонарь его укатился куда-то в сторону и стал светить еле-еле, почти не мешая ПНВ. Бульк, бульк — донеслось снизу, когда гильзы долетели до воды.

-----

* «Хеклер Кох», Мк.23 мод.0 SOCOM

* * *

Когда Балтика расставил свои ловушки и ушёл, предупредив Сусанина, как можно выйти, не вызвав взрыв, сталкер не расстроился. Никуда от него не денется это подземелье, еще и надоест. А вот отдохнуть в темноте, тишине и безопасности — это дело. Сусанин давно уже сжился с той невидимой энергией, что пронизывает Зону, и научился ощущать, когда её присутствие ослабевало. Здесь, на глубине среди всех этих труб и кабелей было сыро и холодно, но зато можно расслабиться. Странно такое ощущать под Выброс.

Сусанину только не понравилось, как Балтика назвал этот объект: «пещера Аладдина». Сталкер знал эту сказку, его дочь Настя любила, когда он читал ей на ночь. И он хорошо помнил, что в пещере Аладдина проживал демон — «пэри». А с демонами шутки плохи. Как бы Балтика не накликал беды, в Зоне всякое слово может аукнуться.

Сталкер выбрал место поудобнее и уселся, подстелив свёрнутую куртку. Выключив фонарик и прикрыв глаза, он впал в транс — полудрёму. Этот способ отдыхать позволял сталкерам-одиночкам всё время быть настороже.

Через некоторое время он открыл глаза и прислушался. Всё тихо и спокойно, но какой-то опасностью веяло со стороны пролома в шахте. Глаза, уже привыкшие к полной темноте, сейчас видели дыру в виде очень слабого призрачного пятна.

Сусанин вытянул из нагрудного кармана фонарик и, мягко ступая, двинулся к дыре. Автомат его остался там, где он сидел, но у сталкера в руке уже находился ПМ. Патрон уже в патроннике, нужно только взвести курок.

>Приблизившись к дыре, Сусанин прислушался, но ничего подозрительного не услышал, только где-то сверху выл ветер, что поднимался во время Выброса. Как сталкер ни напрягал зрение, но было слишком темно, и, когда ему всё же показалось, что есть какое-то движение, он нажал кнопку фонаря.

В ту же секунду Сусанин рухнул на пол, забрызгав проходящую позади ржавую трубу кровью и мозгами. Ноги его несколько раз дёрнулись, и сталкер затих. Из-под головы побежал ручеёк крови, что казался рубиновым в свете упавшего и закатившегося под одну из многочисленных железок фонаря, луч которого сейчас светил вдоль поверхности пола.

* * *

Жерар мягко спрыгнул и тут же отцепил пояс. Всё тихо — значит, охранник не успел поднять тревогу. Он бегло осмотрел труп: типичный сталкер, крепкий мужик лет пятидесяти. Одна пуля вошла прямо в переносицу, а вышла через темя, вырвав кусок черепа и разбросав мозги. Вторая попала в область сердца.

Жерар усмехнулся — повезло, он стрелял на удачу, отличный результат: оба попадания смертельны. Противник не мучился и не успел поднять шум.

Наёмник расстегнул пояс и нажал на нем кнопку. Лебёдка тихо зажужжала, и пояс быстро поехал вверх.

Не прошло и десяти минут, как все остальные оказались внизу, и вовремя — сверху завыло, и даже здесь, рядом с шахтой, все почувствовали, как неуловимо что-то изменилось, словно дрогнула сама реальность. Начался Выброс.

— Сэр, вы не против, если я руководство зачисткой возьму на себя? — обратился Жерар к Полковнику. Тот благосклонно кивнув, ответил:

— Распоряжайтесь мной и моими людьми, как пожелаете, я доверяю вашему боевому опыту.

Хотя Ривз не подал виду, но он согласился неохотно. Однако основная ударная сила сейчас — наёмники, а боевое слаживание группы достаточно важная для успеха вещь, чтобы её ломать через колено за минуту до начала операции.

Жерар принялся отдавать указания:

— Хаммер, ты — авангард, за тобой — Рэзен, потом — Маркус, я, Крафт, Доил, Полковник. Последний — Смоукер. Вперёд!

Взрыв раздался, когда они прошли пятнадцать шагов в сторону двери, на которой было написано «Main room». Когда Жерар пришёл в себя, то в свете фонаря он разглядел безголовое тело Хаммера, лежавшее на залитом кровью полу, и Рэзена, что сидел, привалившись спиной к трубам и пытаясь засунуть руками вывалившиеся из его живота кишки.

— Тихо, Рэзен, тихо, — Жерар склонился над своим товарищем и с горечью понял, что жить тому осталось недолго.

— Жерар… — Рэзен оставил свои бесполезные попытки и стянул с лица мокрую от крови маску. Голова его тоже была посечена осколками, а один глаз вытек. Чёрная кожа наёмника покрылась испариной и блестела в свете фонаря, словно полированное дерево. Резэн уставился на Жерара уцелевшим глазом:

— Ты знаешь, что нужно сделать в таких случаях, командир… Давай, не тяни. Шок сейчас пройдёт, и я начну орать. Так что либо ты меня прикончишь, либо попрощайся с барабанными перепонками…

Даже на пороге смерти Рэзен не мог не отпустить шуточку.

— Прости, друг, — Жерар поднял пистолет и выстрелил в голову Рэзену. Потом повернулся к остальным. — Быстро, нас уже услышали! Гранаты к бою!

Маркус пинком распахнул створку металлической двери, и туда сразу полетела граната, брошенная Крафтом. Зачистка началась.

* * *

Студент медленно открыл глаза и попытался приподняться, приходя в себя. Голова кружилась, а в горле першило. Андрей вдохнул полной грудью воздух и тут же закашлялся.

Пробитый, прежде чем швырнуть его в отрытый проём, несколько раз с силой ударил в живот и завершающим в челюсть отправил в нокаут. Студент провёл языком по зубам, поморщившись от боли: кажется, все на месте, хотя правый клык шатается. Он завозился, пытаясь принять вертикальное положение. Тут же над головой что-то щёлкнуло, и раздался голос:

— Hello, Student!

Андрей не смог определить, кому он мог бы принадлежать. Слишком мягкий для мужского. Возможно , женщина или подросток.

— Hi, — разомкнув губы и ощутив, как ворочается сухой язык, ответил он. — Who are you?

— My name is Lilith.

— Hi, Lilith. Can you speak Russian?

Студент, наконец, смог сфокусировать зрение и принялся осматриваться.

Помещение, в котором он очутился, оказалось просторным тамбуром между двумя тяжёлыми бронированными дверями. Одна из дверей выглядела стандартной для лаборатории, из тех, что отъезжают, убираясь в стену. А вот конструкция другой была классической — на петлях. И судя по их внушительным размерам, весьма приличной тяжести. На самой двери слабо светился кнопочный номеронабиратель кодового замка и небольшой экранчик над ним.

Стены помещения, белые и гладкие, похоже, облицованы пластиком. Тут и там блестели хромированные детали — рукоятки, поручни и окантовка панелей. Под потолком тускло светил небольшой светильник, скорее всего — аварийный, так как большая световая панель рядом темнела полупрозрачным плафоном. Там же находилась решётка динамика, из которого и доносился голос:

— Да, я могу говорить на русском языке, но возможны ошибки, я впервые буду говорить по-русски. Понятно?

— Для первого раза у тебя неплохо выходит, Лилит. — Студент замолчал, ожидая, что скажет невидимая собеседница, но она молчала тоже. — Ну и что теперь дальше? — не выдержал он.

— Прежде, чем продолжить, я хочу сообщить, что это я привела тебя сюда.

Студент почувствовал, что от того, какой сейчас получится разговор, зависит многое.

— Ты работаешь на бандитов? — глухо спросил он.

— Бандитов? Нет, я не работаю на бандитов. Они были нужны мне, чтобы ты оказался здесь.

— Прости, не понял? — Андрей снова закашлялся. — Я?

— Да, ты. Я позже всё объясню. Мне нужна твоя помощь.

— Странный способ просить помощи, нанимая бандитов, — раздражённо повысил голос Студент.

* * *

Звук раздавшегося взрыва прокатился по сумрачным коридорам лаборатории неожиданно и угрожающе. Все замерли, прислушиваясь, будто бы были способны через многие метры бетона почувствовать и понять, что явилось его причиной.

Козырю понадобилось лишь несколько секунд, чтобы начать действовать в новой обстановке.

Да, Сусанин был оставлен охранять проход, но это было сделано скорее по обязанности, чем по необходимости — даже осторожный Козырь не думал, что у них кто-то может «висеть на плечах», а судя по всему, так оно и было. Или это одно из тех удивительных совпадений, на которые так щедра Зона.

В любом случае, взрыв означал только одно — Сусанина больше нет в живых. То, что это случайно подорвался сам сталкер, было исключено, — кто угодно, но только не Сусанин, опытнейший ходок по Зоне.

Козырь созвал свой маленький отряд и как можно быстро и внятно объяснил новую диспозицию: первое — надо было разобраться, кто и в каком составе так нагло вторгся в лабораторию; второе — требовалось обязательно отсечь непрошеных гостей от единственного выхода на поверхность. Кто контролирует выход, тот будет владеть и всем остальным.

Бандиты деловито разбежались по указанным местам, где принялись стаскивать и забивать подходы всем, что могло пригодится в качестве импровизированных препятствий — стулья с колесиками, столы, ящики и иные вещи, которые они находили в помещениях. Все это должно было затруднить быстрые и незаметные перемещения нападающих, одновременно не укрывая их от пуль.

Балтика с «ночником» на винтовке занял хорошо защищенную позицию: за опрокинутым набок большим несгораемым шкафом, перед ним находился один из длинных проходов. Он не имел укрытий и боковых ответвлений, к тому же был узок; а когда бандит методично уничтожил все аварийные светильники, что давали хотя и тусклый, но достаточный свет, чтобы привыкшие к нему глаза различали окружающее, весь этот коридор погрузился во мрак.

Включив прицел и посмотрев в него, Балтика досадливо цокнул языком — все же слишком близко для этого прибора. Но все равно, ПНВ в темноте — серьезное преимущество.

Козырь по рации передал условный сигнал, требуя радиомолчания.

Потекли часы ожидания. Первоначальное возбуждение стало проходить, враг пока себя не проявлял, и бандиты немного расслабились. Сиплый даже нарушил приказ Козыря — закурил, пряча в кулаке огонек, уповая на то, что атаман сейчас далеко.

Через два часа бандиты почувствовали, как «заныли» зубы — на поверхности начался Выброс. Первый час Выброса всегда ощущается так, если ты близко к центру Зоны. Потом это ощущение стихает.

Козырь уже стал подумывать, не получилось ли действительно так, что Сусанин сам сорвал хитрую растяжку Балтики, всякое же бывает, и не стоит ли отправить кого-нибудь на разведку к вентшахте — неизвестность угнетала и раздражала.

Но вскоре его сомнения развеялись — с той стороны, где устроился Балтика, тишину разорвали выстрелы. И если щелчки «плетки» было не перепутать, то незнакомые, лающие очереди чужого оружия четко указали на наличие нового врага. Потом раздался взрыв, после которого все затихло, и Козырь вызвал Балтику, нарушив установленную им же радиотишину.

— Балтика Козырю!

— На связи.

— Что у тебя там? Был контакт?

— Был, двое. Одного я ранил, второй ушел — бронежилет у него хороший.

— Взрыв?

— ВОГ-ом шибанули, но ничего. Я в порядке.

Козырь огляделся — в его секторе была одна из обычных для этого комплекса металлических раздвижных дверей. Механизм ее он уже повредил так, чтобы створки нельзя было легко и бесшумно открыть. Однако, серьезным препятствием она все еще не являлась. Козырь близко подошел к дверям, но мысли все время сбивались на другое: кто же заказал ему Студента? Наверняка этот человек как-то связан с напавшими, иначе как еще объяснить их появление? Неизвестные расклады напрягали Козыря: он чувствовал, что потерял контроль над ситуацией, что его «разводят», используют втемную и ведут, словно наивного лоха. Однако, не так прост Козырь, и еще надо посмотреть, кто лох. Пока же не открылось иное, Козырь решил считать, что и заказчик, которому они привели Студента, и этот отряд, пришедший буквально на их плечах, причем под самый Выброс, звенья одной цепи. Кто же будет рисковать и отправляться в такое опасное время в Зону, когда вот-вот начнется очередной катаклизм, если нет уверенности, что в конце пути ожидает надежное убежище? Только тот, кто точно знал… А Козырь пока видел лишь один источник информации — «Семецкого».

Размышления атамана были прерваны — кто-то с обратной стороны попробовал раздвинуть створки; те со скрипом чуть сдвинулись в стороны, и лязгнул металл — возможно, импровизированный рычаг, которым пытались разжать дверь. С той стороны кто-то тихо выругался по-немецки. На него шикнул другой голос.

Атаман перехватил поудобней цевье «калаша» и приготовился встретить взломщиков. Но стрелять не пришлось: не сумев тихо разжать дверь, те отступили.

Зато через несколько минут перестрелка возникла чуть дальше, там, где держал Сиплый. Сначала раздался взрыв, затем длинная очередь «гюрзы» Сиплого, смешавшаяся с глухими выстрелами оружия противника и все завершилось грохотом обреза — похоже, Сиплый стрелял дуплетом. Козырь услышал яростный вопль раненого.

По коридорам потянуло запахом сгоревшего пороха и кислым толовым дымком.

— Сиплый! — крикнул Козырь, взяв на всякий случай проем со стороны Сиплого на прицел.

— Да, атаман, — раздалось в ответ.

— Ты как там? Живой?

— Живой… В натуре чуть не продырявили, да не в масть вышло — сами на измену сели.

— Ты не ранен?

— Да не, чуть чайник зацепили с волыны, я уже залепился, базару нет…

Козырь еще раз посмотрел на двери. Сами створки предназначались для защиты от пожара, дыма и газа, серьезный взлом или подрыв не выдержат, но все же…

Козырь скрутил рукояти кстати подвернувшимся под руку куском проволоки и пристроил ручную гранату так, чтобы чека выскочила, если опять начнут вскрывать эту дверь.

Быстро обошел бойцов, наложил как следует повязку на рану шипящему от боли Сиплому — рана оказалась болезненной, но действительно не серьезной. Балтике тоже немного досталось — слегка контузило взрывом подствольной гранаты, да зацепило осколками левую руку. Пока не пострадали только Пробитый и сам Козырь. У противника оказался один «двухсотый» и один «трехсотый» — последний был заслугой Сиплого.

Козырь вернулся на свое место и убедился, что его граната не тронута. В этот момент ожила рация, и чужак вызвал его на переговоры. Он говорил по-русски ладно, но все равно маленький акцент выдавал в нем иностранца. «Американец», — решил Козырь.

— Козырь слушает, — буркнул он в рацию.

— Можете называть меня Полковник, — прозвучало в ответ.

— Что тебе нужно, Полковник?

— Вы находитесь на объекте, являющимся собственностью правительства Соединенных Штатов.

— Ты действительно хочешь узнать, насколько мне глубоко плевать? — поинтересовался атаман. — Это Зона, приятель, тут все — общее. А теперь уже — мое, по праву силы. Хочешь оспорить?

— Не забывайте, что выход в наших руках. У меня много людей, но я не хочу ими рисковать напрасно в этих катакомбах. Мы просто выйдем на поверхность и подождем, пока вы здесь не передохнете.

— Охотно верю, — Козырь усмехнулся. Были бы люди — давно бы уже их размазали по стенам. У Полковника нет ни «много людей», ни времени ожидания. Поэтому он и пошел на переговоры.

— Что же ты хочешь? — сделал вид Козырь, будто бы слова Полковника заставили его задуматься в сомнениях.

— Мне всего лишь нужен доступ в вычислительный центр. Там я должен взять одну вещь. Давай поступим как умные люди, зачем нам напрасно проливать кровь?

— Мы уже ее пролили.

— Досадное недоразумение. Приношу извинения. Итак, мои условия: вы отходите на нижний уровень и даете мне и моим людям пройти к вычислительному центру. Я же гарантирую, что вы сможете покинуть это место после Выброса живыми и невредимыми.

— И это все?

— Да, это все.

— Ты слишком щедр, — усмехнулся Козырь. — Надеюсь, твои возможности соответствуют твоим запросам.

— Предлагаю следующие переговоры провести лично, а не посредством радио.

Козырь хмыкнул: Полковник почти что открыто признался, что хочет договориться на более умеренных условиях, озвучить которые сейчас он не мог, видимо, опасаясь реакции среди своих людей.

— Я подумаю, — сказал Козырь. — Примерно час, я тебя сам вызову.

— Конец, — коротко буркнула рация и наступила тишина.

Теперь уже стало понятно, что таинственный заказчик, Студент, Полковник и его требование пропуска в вычцентр — все связано.

Единственно, что мог сейчас сделать Козырь — это попробовать потянуть за ту ниточку, которая была в его досягаемости — Студент и «заказчик». Возможно, уже поздно, но надо было их проверить.

Атаман прошел к Пробитому. Учуяв запах сигаретного дыма, он недовольно поморщился, но промолчал.

— Пробитый, возьми Сиплого и сходите за Студентом. Попробуйте его взять, если кого еще найдешь, тоже захвати, только не убивать! Всех живьем. Если что, это будет нашим пропуском на выход, ясно? Давайте быстрее, сейчас враг не полезет, но это ненадолго.

— Сделаю, босс, — Пробитый грузно поднялся, положил на сгиб руки обрез и потопал к Сиплому.

Козырь присел на еще теплое место Пробитого, достал из кармана коробку спичек, вытянув одну, принялся задумчиво покусывать и катать зубами. Сейчас его занимали три вопроса: что за ценность могла так понадобиться этому Полковнику в вычцентре? Как уничтожить незваных гостей и оставить подземелье за собой? И почему голос Полковника ему кажется знакомым?

* * *

Студент медленно открыл глаза и попытался приподняться, приходя в себя. Голова кружилась, а в горле першило. Андрей вдохнул полной грудью и тут же закашлялся. Ребра отозвались глухой болью, но, к счастью, были целы.

Пробитый, прежде чем швырнуть его сюда, несколько раз с силой ударил в живот и по корпусу, а финальным ударом в челюсть отправил в нокаут.

Студент, сморщившись, провел языком по зубам: кажется, все на месте, хотя правый клык шатался. Студент уперся ладонями в пол, завозился, шкрябая по синтетическому ковру, пытаясь принять вертикальное положение. Тут же над головой что-то щелкнуло, и раздался голос, произнесший:

— Hello, Student!

Андрей по тональности не смог четко определить, кому он мог бы принадлежать — молодой женщине или подростку, но для мужчины слишком высокий и мягкий. Безусловно, сейчас с ним заговорила та самая компьютерная Лилит, о которой он читал в дневнике Макисэ. Андрея немного мутило, голова слегка кружилась — вероятно, он получил легкое сотрясение. В глазах при сумеречном свете красноватой лампы все расплывалось, и Студент испугался — не случилось ли чего плохого с его зрением.

— Hi, — разомкнув губы и ощутив, как ворочается сухой язык, ответил он. — Who are you?

— My name is Lilith.

— Hi, Lilith. Can you speak Russian?

Студент, наконец, сморгнув кровь, попавшую в глаза, восстановил зрение и принялся осматриваться.

Помещение, в котором он очнулся, оказалось просторным тамбуром между двумя дверями. Одна из дверей выглядела стандартной — как многие другие в этой лаборатории, они отъезжают в сторону, убираясь в стену. А вот конструкция другой была классической — на петлях. И судя по внушительным размерам этих петель — дверь была весьма приличной массы, возможно, в несколько тонн.

На поверхности этой двери слабо светился кнопочный номеронабиратель кодового замка и небольшой экранчик над ним.

Стены помещения, белые и гладкие, были облицованы пластиком. Тут и там блестели хромированные детали — рукоятки, поручни и окантовка панелей, головки шурупов. Под потолком тускло светил красным глазом небольшой светильник, скорее всего — аварийный, так как большая световая панель темнела рядом с ним полупрозрачным прямоугольным плафоном. Еще на потолке находилась решетка динамика, из которого и звучал голос:

— Да, я могу говорить на русском языке, но еще возможны ошибки, я впервые буду говорить по-русски. Понятно?

— Для первого раза у тебя неплохо выходит, Лилит. — Студент замолк, ожидая, что скажет невидимая собеседница. Но она молчала тоже. — Ну и что теперь дальше? — первым не выдержал он.

— В нашем сотрудничестве крайне важно доверие между нами. Не должно быть никаких подозрений и недомолвок. Поэтому прежде, чем продолжить наше знакомство, я хочу сообщить, что это я заставила Козыря привести тебя в это место, Студент… — Андрею показалось, что в голосе Лилит промелькнули неуверенные интонации, и сейчас происходит важный разговор, который определит дальнейшее.

К своему собственному удивлению, то, что он общается с искусственным интеллектом, его нисколько не беспокоило, он как-то сразу принял Лилит, считая, по крайней мере, равной себе. Жизнь в Зоне довольно сильно поменяла его мировоззрение, мельком подумал он. Теперь трудно было представить, что может по-настоящему его удивить и поразить. Искусственный интеллект? А почему бы и нет? Сейчас его волновали другие вопросы, приземленные и простые, например, эта Лилит — союзник или враг?

— Стало быть, ты работаешь на бандитов? — глухо спросил Студент.

— Бандитов? Нет, я не работаю на бандитов. Они были нужны мне, чтобы ты оказался здесь.

— Прости, не понял? — Андрей снова закашлялся. — Я?

— Да, ты. Я позже все объясню. Мне нужна твоя помощь.

— Странный способ просить помощи, нанимая бандитов, — раздраженно буркнул Студент.

— У меня не было большого выбора среди вариантов спасения. А этот — единственный, который пока сработал.

— Знаешь, из-за тебя погибли люди…

— Мне очень жаль.

— Очень жаль? Какая заезженная фраза! Будто бы из дешевой мелодрамы, — вспылил Студент. — Можно подумать, что если сказать «мне очень жаль», то это все оправдывает и меняет! — он зло ударил кулаком в стену.

— Прости… — вздохнула невидимая собеседница. В ее голосе была горечь. Если бы Андрей не знал, что на той стороне с ним говорит машина, он не усомнился бы в том, что Лилит — настоящий человек. — Ну вот, теперь ты знаешь, кто виноват в твоих приключениях. Что ты намерен теперь делать?

Студент поднялся, придерживаясь за стену и кряхтя как старик, несколько раз прошелся по помещению из конца в конец, словно зверь, попавший в клетку. Злость утихла, осталось лишь чувство досады и бессилия от неспособности на что-либо повлиять. Он все еще продолжал чувствовать себя щепкой, которую по своей прихоти несет поток событий и чужой воли. Пора бы уже начинать собственную игру, вот только что он может сделать? А эта Лилит… И зря он наехал, наверное… Не стоит сразу вот так начинать знакомство с существом, которое умудрилось так сильно повлиять на его судьбу. Может быть, она ему не враг, а действительно нуждается в помощи? В конце концов, он пока еще не знает, что заставило ее поступить так, как она поступила. Какие у нее мотивы, какие условия вынудили сделать это. «Прежде чем судить о другом человеке, сначала пройди его путь в его берцах», — вспомнил Студент слова Михея, сказанные им как-то у костра, когда Томсон принялся рассуждать о одном из ушедших с Кордона сталкеров. Андрей поднял голову, нашел глазок видеокамеры и, глядя прямо в него, ответил:

— Я собираюсь выжить. И я помогу выжить и тебе тоже, если это будет в моих силах. Будем знакомы, раз так все вышло. Говори, с чего начинаем?

— Сначала тебе надо попасть ко мне в вычислительный центр. Перед тобой дверь с высокой степенью защиты. На ней клавиатура кодового замка. Видишь?

— Да. Кнопки с цифрами. Ты знаешь код? Или откроешь дверь сама?

— Извини, эта дверь не подключена к сети, она абсолютно автономна. Ее сервоприводы мне не доступны.

В это время где-то далеко раздался странный звук, который эхом прокатился по коридорам и этажам сооружения.

— Эй, что там такое? — спросил Студент. — Выброс? То-то у меня зубы заныли.

— Выброс уже начался, но это звук взрыва. Еще одна группа людей проникла так же, как это сделали вы. Я вижу их в одну из камер наблюдения.

— Как они выглядят? Какого цвета на них одежда?

— Черная или темно-синяя униформа, с серыми пятнышками.

— Группировка наемников?

— Мои знания по вопросам вида униформы разных группировок ограничены. Но я думаю, что эти люди пришли, чтобы забрать части сервера. Это плохо.

— Почему же?

— Это меня уничтожит, то есть тогда я умру, перестану быть, мне придет капец, карачун, трындец, смерть.

— Откуда у тебя такой словарь?

— Я читала переписку сталкеров по сети.

— Вот как? Понятно. Тогда говори скорее код, пока они сюда не добрались.

— Я не знаю кода…

— Обалдеть!

— Не поняла?

— Если ты не знаешь кода, то какого ху… какого лешего ты меня сюда притащила?! — воскликнул Студент в неподдельном изумлении.

— Я… Думала, что ты что-то придумаешь… Ты же сталкер, в конце концов!

— Опа, вот как мы заговорили! — Студент покачал головой. — Ты точно сверхразумная вычислительная машина?

— Я не машина! — вспылил голос из динамика. — Я — Лилит! Да, мои действия нерациональны. Но. Но… Я не хочу умирать в одиночестве! Я вообще не хочу умирать… Прости.

Студенту показалось, что Лилит всхлипнула.

— Ладно, ладно, не горячись… Отвык я от общения с женщинами, извини. Интересно, что сейчас делает Козырь и бандиты?

Но динамик молчал.

«Вот блин, обидчивая какая», — подумал Андрей. Он подошел к бронированной двери и постучал по ней кулаком. Звук был такой, словно он постучал по чугунной плите толщиной в метр. Андрей почесал затылок: похоже, эта дверка действительно весит пару тонн…

Сверху все же раздался заинтригованный голос Лилит; возможно, любопытство пересилило обиду, но она решила больше не дуться:

— Студент, а ты откуда знаешь про то, что я живу в машине? Кто тебе сказал?

— Мне достался дневник Кристины Макисэ. На флэшке, я его прочитал… Но неужели и дневник тоже ты устроила?! — Вспомнив, при каких обстоятельствах он получил дневник, Студент вскинул голову и с уважением посмотрел на телекамеру. — Нападение слепых псов и все такое, это тоже была твоя работа?

На секунду ему даже стало страшновато — если этот искусственный интеллект смог провернуть такое дело, подстроить цепочку событий, приведшую дневник Макисэ в его руки, то на что еще он способен?!

— Нет, конечно, нет, — разочаровала его Лилит. — К моему сожалению, я не обладаю столь впечатляющими возможностями. Я лишь смогла послать несколько сообщений в информационную сеть, что называется «Сталкнет». Из нее я узнала про тебя и еще нескольких подходящих кандидатов.

— Кандидатов? В каком смысле?

— Не каждый может мне помочь, а только тот, кто моложе тридцати лет. Биологическое ограничение.

— Однако, а я уж подумал, что я такой особенный, умный, смелый и красивый… — хмыкнул Студент. — Продолжай.

— Нет, дело только в возрасте твоего мозга, — не поняла шутки Лилит. — После тридцати лет жизни в человеческом мозгу сильно затруднено формирование новых нейронов и синапсов.

— А, так тебе мои мозги нужны, а не другие части тела? — хмыкнул Андрей.

— Другие части твоего тела? Прости, не понимаю смысл…

— Забудь, это была не удачная шутка.

— Я продолжу: возможные кандидаты погибли по разным причинам. Остался только ты и еще один, теоретически подходящий образец, так называемый Скрепка.

— Ты и Скрепку знаешь? Его уже тоже нет в живых, я так думаю…

— И он тоже?.. Как жаль… Зона слишком жестокое место. Как бы я хотела появиться там, где нет всего этого ужаса. Что ж, если ты найдешь способ пройти через эту дверь, у меня будет возможность рассказать тебе подробно о себе, и что здесь произошло. Если ты захочешь знать, конечно…

Студент задумчиво продолжал скрести затылок, будто бы настраивая некий верньер и ловя волну, которая подскажет ему как победить возникшее препятствие.

— Черт побери, как же ее открыть? — с досадой пнул он по металлу. — Неужели ты не видела, как набирает код Макисэ?

— Нет. Эта дверь находится за пределами видимости камеры, через которую я наблюдаю это помещение.

— Слушай, ты же хорошо знала свою хозяйку. Ее предпочтения, ну там любимые даты, еще что-то такое…

— Вариантов слишком много. А у тебя будет всего лишь три попытки.

— Это еще почему?

— Таков регламент системы безопасности. Если в третий раз наберешь неверный код, дверь окончательно заблокируется, и открыть ее сможет только начальник службы безопасности, которого здесь, как ты понимаешь, нет.

— Вот же гадство! — надежды Студента, что удастся подобрать код, перебирая различные даты и другие подходящие варианты, что подскажет Лилит, растаяла.

— Неужели ты не можешь что-либо предположить? — все же спросил он с надеждой в голосе.

— Я знаю, что код состоит из шести цифр. Я слышала щелчки, которые раздавались, когда Макисэ набирала его.

— Шесть цифр! Миллион комбинаций! — воскликнул Студент.

— Да, код простой, — согласилась с ним Лилит. — Всего миллион комбинаций. Вот если бы был задействован еще алфавит…

— Подожди-ка… — перебил ее Студент. Он напряг память, из тьмы выуживая воспоминания чего-то, что было связано с числами. Вот же, совсем недавно было… Вспомнил. — Слушай, Лилит! А ты видишь сны? Или нет, поставлю вопрос шире: ты вообще спишь?

— У меня есть режим, подобный человеческому сну. Когда разум отключается, передавая мощности обрабатывающим и сортирующим полученные новые данные специальным подпрограммам. В это время проводится последовательное тестирование систем машины, в которой я живу. Можно сказать, что это состояние, близкое к человеческому сну… Но снов, какие бывают у людей, я не вижу. Но я знаю, что такое сны, теоретически. А почему ты спросил?

— Да так, сон мне приснился не очень давно. Там девчонка, вся такая… из серебряного металла, мне дала КПК, на котором был шестизначный код. Я даже его записал куда-то, как проснулся… Я уж подумал, что это ты явилась ко мне во сне…

— Серебряная девчонка? — удивилась Лилит. — Правда?

— А что тебя так волнует?

— Ну… Странно это… Но я себя воображаю, будто у меня тело, моя фигура, как будто из блестящего, сверкающего металла…

— Да ладно! С крыльями за спиной? — улыбнулся во весь рот Студент.

Лилит разглядела его улыбку в камеру и сделала какие-то свои выводы.

— Эй, что ты смеешься? Да, с крыльями. Мне очень нравится! Должна же я себя как-то представлять? Не в форме шара же! Знаешь, у меня нет физического тела, но это не значит…

— Да не сердись, извини, — уже открыто расхохотался, морщась и придерживаясь рукой за ребра, Студент. Тело и так вспыхивало болью почти от любого движения. — Я совершенно не смеюсь над тобой… И, кстати, та девчонка в моем сне была очень симпатичная… Так значит, это не ты являлась ко мне в снах?

— Что это значит — «не ты»? Ты хочешь сказать, что я — не симпатичная?

— Да нет же! Причем тут это… — Студент понял, что его занесло на тонкий лед.

— Я же сказала тебе, что не умею, как ты выразился, «являться во сне»! — голос у Лилит сделался таким, что Андрей легко представил себе, как серебряная девушка из его сна капризно надула губы. — А что за цифры тебе приснились?

«Хоть Лилит и искусственный интеллект, но действительно, ведет себя как обычная девчонка», — решил Студент.

— Сейчас… — он полез по карманам, вспоминая, куда засунул клочок бумажки, на который записал приснившийся номер — Леший очень много значения придавал всяким таким явившимся во снах знакам, пытался истолковать их так и сяк. Студент хотел ему рассказать об этом сне и сообщить числа. Но не успел, они расстались как-то слишком быстро.

Он нашел уже превратившуюся в потертый комочек бумажку в нагрудном кармане и осторожно развернул.

— Ноль, шесть, девять, восемь, шесть, шесть, — прочитал он. — Ничего не говорит?

— Нет… — подумав секунду, ответила Лилит. — Совпадений с значимыми датами или другими событиями в жизни Макисэ нет.

— Бля… — разочарованно протянул Студент. — Я все же попробую.

Он подошел к двери и набрал код. Ничего не произошло. Тут он обратил внимание на нижнюю, широкую кнопку, на которой была пиктограмма, изображающая открытый навесной замок. Надавил на нее. Подсветка номеронабирателя на секунду окрасилась красным, раздался неприятный дребезжащий звук: «пип-пип-пип», и затем цвет кнопок вновь стал голубым.

— Зараза! — выругался Студент. — Минус одна попытка. Лилит, давай теперь ты.

— Я не знаю… Что предложить?

— День рождения Макисэ?

— Десятого января тысяча девятьсот восемьдесят пятого года.

Студент хотел начать набор, но остановился.

— А как пишут даты в Японии?

— Год, месяц, число… — тут же ответила Лилит.

Студент набрал «1-9-8-5-0-1-1-0» и нажал кнопку с пиктограммой замочка.

И вновь красная вспышка и мерзкое «пип-пип-пип».

— Вот ведь непруха, — горестно воскликнул Андрей, а из динамика раздалось досадное «У-у-у».

Но самое плохое было то, что ко второй двери, что выходила в коридор подземелья, подошли, и кто-то принялся энергично дергать за ручку.

— Это бандиты, — сказала Лилит. — Их двое.

— Вот черт, — Студент по привычке потянулся туда, где у него обычно находилось оружие, и разочарованно хмыкнул.

Между дверьми тем временем бандиты, коротко посовещавшись, просунули топор, позаимствованный в пожарном щите, и принялись разжимать створки.

В образовавшуюся щель пробивались лучи их фонарей; на секунду прекратив дергать створки и разглядев в щель Студента, бандиты воодушевленно заржали и принялись крушить створки с удвоенной энергией.

— Пробитый, ты топор-то переверни, сподручнее будет, — услышал Студент голос Сиплого.

— Иди в жопу, — отозвался Пробитый. — Не мешай.

«Переверни», — повторил про себя Студент. Что-то в голове его щелкнуло, и он вспомнил еще один нюанс своего сна: «Переверни», — кричала в нем серебряная девушка.

Андрей бросился к двери, лихорадочно поднял с пола кинутую ранее бумажку и защелкал кнопками: девять-девять-восемь-шесть-девять-ноль. Это были те же самые числа, но только если смотреть на них с другой стороны. Шестерка превращается в девятку и наоборот. Порядок чисел меняется на противоположный. Студент, холодея душой, вдавил пальцем клавишу с замком. Циферблат погас и через секунду загорелся зеленым. Где-то в двери щелкнуло, и раздался глухой звук сервомоторов. Створка тяжело поддалась.

Пробитый, видя это, взревел, словно ему на ногу уронили чугунную гирю, и, прилагая все возможные усилия, наконец, сумел побороть сопротивляющиеся створки, разжав их на расстояние, которое позволяло ему протиснуться. Не обращая внимания на оставленные топором металлические зазубрины, что резали его ладони, он ринулся вперед; его туша дергалась, от напряжения Пробитый несколько раз хрюкнул, став похожим на яростного застрявшего кабана. Андрей, оглянувшись, увидел красную натужную рожу бандита и его не обещающие ничего хорошего белые от бешенства глаза. В это время тяжелая створка отошла достаточно, чтобы он мог протиснуться. Студент угрем заскочил внутрь, схватил за никелированное колесо с обратной стороны створки и принялся тянуть изо всех сил, преодолевая инерцию брони. Дверь остановилась и нехотя поддалась, но закрывалась она слишком плавно и медленно.

Пробитый, наконец, вырвался из цепких объятий створок и бросился вперед. Он схватил за скобу на броне, но окровавленная ладонь соскользнула, бандит зарычал в бешенстве и ухватился снова, но в следующее мгновение дверь уже плавно встала на место и лязгнула ригелями.

* * *

— Они ушли, — сказала Лилит.

— Далеко?

— Не знаю, что ты называешь — «далеко». Они поднялись на верхний этаж. Я их вижу в камеры.

Студент перевел дух. Все только что произошло так быстро, что он до сих пор не мог поверить, что сейчас в безопасности, что в последний момент улизнул от Пробитого.

Зажегся свет, показавшийся слишком ярким; Андрей поморгал, привыкая, а затем, прошел вперед, оглядывая открывшееся пространство.

* * *

К атаману вернулись Пробитый и Сиплый.

— Ушел, сучонок, прямо перед моим носом, — зло сплюнув, доложил Пробитый. Козырь, узнав подробности, отослал обоих на их посты. Ничего не прояснилось, и, хотя до истечения назначенного им часа еще оставалось чуть более двадцати минут, он достал рацию и надавил на тангету:

— Полковник — Козырю.

Рация отозвалась почти мгновенно:

— Слушаю тебя, Козырь.

— Надо поговорить.

Они договорились встретиться в длинном и узком коридоре. Определив, что с каждой стороны будет по стрелку, который откроет огонь по чужому переговорщику, если случится какой-нибудь эксцесс. Сами Козырь и Полковник должны были встречаться без оружия.

Через десять минут оба появились с двух сторон прохода и двинулись навстречу друг другу. Как раз посреди коридора Балтика сумел восстановить одну из неярких ламп. Света она давала достаточно, чтобы Козырь рассмотрел лицо Полковника, который, в свою очередь, радушно улыбаясь, смотрел на атамана. Глаза же его были как стальные иглы, которыми он старался пробуравить Козыря, внушить страх и сломить волю.

Козырь видал и не таких субъектов, поэтому потуги Полковника на него не производили впечатления. В свою очередь он цепко оглядел оппонента: перед ним стоял крепкий, атлетического сложения мужчина, короткая стрижка, седые волосы, волевой подбородок, стальные глаза и дежурная американская улыбка, которая больше раздражала Козыря, чем настраивала на дружеский лад. Судя по одежде и снаряжению, по его ухоженной коже, лощеному, здоровому виду, этот человек был в Зоне новичок. Но черты его лица казались такими знакомыми… Если убрать морщины и небольшую одутловатость, вызванную прошедшими годами, то…

Козырь вдруг вспомнил этого человека. Сомнений не было: перед ним стоял тот самый американец, по вине которого вся жизнь капитана Козырева пошла под откос, по вине которого он оказался за решеткой, стал уголовником, а потом и появился здесь, в Зоне.

Скулы Козыря вздулись, а по телу прошел едва заметный озноб: все с этого мгновения стало не важно, все, о чем думал торговаться Козырь, развеялось, как порыв осеннего ветра уносит клубок сигаретного дыма.

— Ну, что смотришь, американец, не узнал, что ли? — жестко усмехнувшись, спросил Козырь.

— Не могу припомнить, где мы с вами встречались, — ледяным тоном ответил Полковник, заметив вдруг наступившую перемену и тоже узнав в стоящем перед ним, хищно щурящемся человеке неприятеля из далекого прошлого.

— Напомнить? Ты был тогда, якобы, журналистом, а сам сливал разведданные боевикам. Ну?

— Вот оно что, это ты… Теперь ясно, почему мне голос показался знакомым, — надо отдать должное, не дрогнул и мускулом Полковник. — Рад, что вы в добром здравии, мистер Козырев, — Полковник кивнул, словно они обсуждали нечто малозначительное, как прошлогодний матч в крикет, и уже другим, деловым тоном добавил: — А теперь давайте вернемся к нашей проблеме…

— А теперь никакого дела между нами, гнида, не будет, — Козырь говорил тихо, но грозно. — Ничего ты, мерзавец, пока я жив, не получишь.

— О, какие громкие слова! А что вы еще живы, это достаточно легко исправить, — усмехнулся Полковник. — Ваша позиция неконструктивна. Впрочем, как и у большинства русских, чего я удивляюсь. Ради чего вы решили теперь в этот раз умереть?

— Базар закончен. Хочешь свой вычцентр, сначала одолей меня.

Взгляд Полковника стал еще более жестким и острым. Приклеенная улыбка, наконец, сползла с его лица.

— Я не когда не понимал это глупое пренебрежение жизнью, свойственное вашему народу. Если честно, это очень раздражает. Внешне вы, русские, выглядите совсем как европейцы. Но ваши безумные, совершенно бессмысленные поступки более приличествуют поведению варварских азиатов.

— Тебе и не понять никогда, американец. Все, разговор закончен.

— Хорошо, пусть будет так, товарищ капитан, — перестав скрывать угрозу, ответил Полковник.

Он попятился назад, не спуская взгляда с атамана. Козырь же, на секунду представив, как резким выпадом и ударом дробит кадык своему давнему врагу, с сожалением развеял фантазии, развернулся и чуть ли не парадным шагом дошел до угла, где его ожидал напряженный Балтика с автоматом Козыря; Балтика облегченно выдохнул, когда Козырь ушел с линии возможного огня и оказался в безопасности. Выстрела в спину не исключал никто.

— Ну, че там? — поинтересовался Балтика.

— Сейчас все узнаете, — пообещал Козырь. — Давай всех в зал, перетрем об одном деле.

Через несколько минут перед ним стоял Пробитый, Сиплый и Балтика.

— Время мало, поэтому буду краток, — сказал им Козырь. — Я встретился с этим Полковником. Оказалось, что это мой старый и лютый враг. Базарить с ним мне не о чем. Поэтому я послал его в жопу. Им нужен проход туда, где скрылся Студент. Что-то там важное для них есть. А мы у них на пути. Вот такие расклады. Полковник обещает, что даст нам уйти, когда закончится Выброс, но я ему не верю. Да и мне нет до этого дела — я буду драться. Никого не подписываю — это чисто моя проблема, так что, кто хочет, может попытать удачи у американцев. Может, они отпустят.

Бандиты переваривали информацию и искоса переглядывались друг с другом. Первый нарушил молчание Балтика:

— Если ты про того американца, что тебя сдал, то я тебя понимаю, Козырь. Думаю, они нам не дадут уйти, я бы и сам не дал. Так что я с тобой. Давно хотел схлестнуться с какими-нибудь «Зелеными Беретами», не то что с нашей рваной сталкерской шелупонью, — сверкнул зубами он.

Сиплый зло сплюнул, тщательно растер плевок ботинком и заговорил: 

— Я шлепать боталом долго не буду. И так ясно, что мы тут как крысы в норе, пока вместе — сила. А если жухнем, то нас по одному и зажмурят, точняк.

— Я тоже как Сиплый, — сказал Пробитый. — То есть, как босс… Короче, надо завалить этих мудаков, — добавил он.

— Хорошо. Тогда по местам. Мы их уже пощипали, так что не ссать, и не таких орлов приземляли, — сказал Козырь, и на этом первое и последнее демократическое собрание банды закончилось.