Не так страшен драккл, как его бабка (джен)

В овчарне, или в птичнике, как называл это каменное сооружение кот, царил полумрак. Рон немного поморгал, чтобы дать привыкнуть глазам, а затем, обозрев фронт работ, мрачно выругался. Старая деревянная крыша, прохудившаяся во многих местах, пропускала внутрь не только солнечный свет, но и пыль, птичий помет и всякий прочий мусор, поэтому работать Рону предстояло, не покладая рук. Вентиляционная система в доисторическом курятнике, похоже, предусмотрена не была, поэтому Рону пришлось, переступая через горки окаменелого помета, дойти до противоположной стены и, с натугой налегая на створки, распахнуть высокие покосившиеся ворота, через которые когда-то вылетали наружу доисторические птички.

Солнце хлынуло в открытый проем и осветило просторное помещение размером чуть ли не с хогвартский Большой Зал. Рон поднял голову вверх и присвистнул. Высота овчарни тоже впечатляла — даже Оливер Вуд со своей любовью к открытому небу с удовольствием проводил бы здесь осенние и зимние тренировки.

Но и работы тут было, соответственно, на целую квиддичную команду.

Рон с тоской посмотрел на принесенную из сарая метлу. Метла была плоская, ярко-синяя, изготовленная из какого-то незнакомого Рону материала, с полупрозрачной ручкой, вдоль которой с двух сторон шли плохо зачищенные следы склейки. Он видел подобные модели в маггловских супермаркетах, и однажды даже купил там для матери забавную щетку, раскрашенную в радужные цвета. Сначала, правда, он хотел приобрести мощного пылесосущего монстра, который вдобавок умел еще и мыть полы, но Гермиона отсоветовала: оказалось, что такие урчащие, словно сытый Живоглот, штуковины в местах скопления магии не работают, поэтому в Норе он бы попросту стоял, покрываясь пылью. Что самое интересное, маггловская щетка, напротив, выполняла команды Молли, как миленькая, и Джинни даже подумывала втихаря когда-нибудь стащить ее у матери и попробовать на ней полетать.

«А почему бы и мне не попробовать полететь на этой метле?» — мелькнуло в голове. Рон оседлал метлу и, оглянувшись, не видит ли кто, неловко сделал несколько неловких скачков по овчарне.

— М-да... — удрученно протянул то-то от входа, и Рон, споткнувшись от неожиданности, чуть не упал — он ведь точно помнил, что, входя в овчарню, плотно прикрыл за собой дверь.

Но сейчас дверь, как и ворота, была распахнута настежь, и возле нее, прислонившись к косяку, стоял один из бабкиных внучков. Тот самый мажористый вампир, которого Джулия называла просто Вель. Вампир клыкасто ухмыльнулся и театрально обратился куда-то в подпотолочное пространство:

— Человечество тысячелетиями задает себе вопрос, почему люди не летают, как птицы... А ответ, оказывается, лежит на поверхности. Потому что человеку не хватает сущей мелочи — трубчатых костей, плотного оперения и ма-аленькой капельки серого вещества.

Рон знал от Гермионы, что такое серое вещество, и поэтому, поворачиваясь к самодовольному вампирчику, покрепче перехватил метелку. Будет ему тут еще всякая мелочь зубастая о сером веществе рассказывать...

— Эх, Руни-Руни, — покачал головой вампир, ничуть не испугавшись зверского выражения на лице Рона. — И чему только тебя в твоей школе магии учили? Это же обычное птичье перо, а не специальная ведьмина метла.

— Чего? — недоверчиво протянул Рон, однако пригляделся к метле повнимательнее и заткнулся. Это, действительно, было огромное птичье перо, с очищенным стержнем и оставленным внизу широким опахалом. Так вот почему метла показалась ему такой легкой, и вот почему вдоль ее рукояти шли продольные швы — это просто следы от перьев остались.

— И что, на нем совсем нельзя полететь? — не желая расставаться с мечтой о свободе, упрямо спросил Рон. — Совсем-совсем?

— Почему же нельзя? — удивился вампир. — Можно. Превращайся в птицу, вставляй это перо в то место, откуда у нормальных птиц хвост растет, и вперед!

Рон гневно засопел. Но не успел он и слова сказать в ответ, как в овчарню заглянула светловолосая девочка с пустой корзиной в руках.

Младшенькая. Та, что предлагала забросать Рона плодами дуриана. Элоиза — так, кажется, назвала ее Джулия.

— Вель, тебя бабуля зовет, — она мотнула головой куда-то в сторону дома. — Сказала, чтобы стрелой летел.

— Уже улетаю, — вампир ехидно ухмыльнулся Рону. — И тебе приятного полета, Рундил!

С губ Рона чуть не слетело нецензурное слово, и он с трудом удержался, чтобы не выругаться при девушке.

— Иди-иди, — проворчал он вслед вампиру. — А то бабуля веником надает. Как раз по тому месту, откуда у птиц хвост растет.

— Да ты... — парень рыпнулся было обратно в овчарню, но, услышав строгий окрик старухи, поспешил к ней.

— После поговорим, — бросил он на прощание, не оборачиваясь.

— Жду с нетерпением!— проникновенно проговорил Рон и презрительно сплюнул. Будут еще его всякие мажорики пугать. Скажи ему такое Манул — Рон бы еще призадумался. А всякие худосочные вампиры для опытного бойца Рональда Уизли — что кролики для Нагайны. Эх, будь только у него сейчас волшебная палочка — у этого поджигателя не только на копчике, но и на языке перья бы поотрастали.

Девочка тем временем поставила корзину на землю и со вздохом облегчения распрямила спину.

— Как же мне надоела эта капуста... — она с отвращением поднесла к носу свои ладошки. — И где вы взялись на мою голову, Руни? Вас не учили, что тыкать девушкам в морду пальцами, как минимум, невежливо?

— Вы, наверное, Элоиза? — спросил Рон, вспомнив рассказ Джулии. — А вас разве не учили, что залезать в карманы к незнакомым молодым людям, как минимум, неприлично?

«И кусать их за пальцы тоже! — мысленно добавил он. Хотя, с другой стороны, девочка честно сказала, что может причинить боль тем, кто обходится с ней жестоко. Интересно, а можно ли расценивать как жестокость засовывание руки в собственный карман и извлечение оттуда постороннего существа?»

— Один-один, — согласилась девочка и окинула взглядом фронт работ. — Да, загрузила вас бабуля нехило. Здесь, наверное, тыщу лет никто не убирался.

— А кто здесь жил? — полюбопытствовал Рон. — Вернее, кого здесь ваша бабуля держала? Фвуперов, фениксов, авгуреев или еще какую экзотику?

Девочка брезгливо пнула носком туфли небольшой камешек.

— Зачем нам тут ваша экзотика? У нас своей хватает. Симургов она тут держала, гаруду, Жар-птиц самых разных. Вот у вас в руках, например, перо от синей птицы. У нее хвостовые перья словно самой природой предназначены для метелок всяких. А у птицы Рух самое ценное — это пух. Он белый-белый и нежный-нежный. Мы им, помнится, для бабулиного зимнего дома всякие тюфяки да перины сотнями набивали. Некоторые птички у нас тут столетиями жили. Только вот гарпии надолго не прижились.

— А что так? — удивился Рон. Он понятия не имел ни о каких гарудах и симурглах, но что такое гарпия — знал не понаслышке. А с одной из них, правда, в переносном смысле, даже когда-то встречался. Правда, это было недолго — около двух часов или даже чуть меньше, пока в номер гостиницы, снятой специально для героев войны по случаю годовщины победы над Волдемортом, не явилась разъяренная Глинис Гриффитс, не выдернула свою младшую сестру из под одеяла, и не отправила на тренировку в чем та была, то есть, практически без ничего. Газетчики долго удивлялись, почему талантливый охотник «Гарпий» Вайлда Гриффитс так поспешно перебралась в «Паддлмир Юнайтед», но Рон Уизли, как истинный джентльмен, навсегда сохранил эту тайну в своем сердце.

— Да, так, — отмахнулась Элоиза, — однажды, когда бабули дома не было, они сдуру уселись играть с Осей в карты на раздевание. Ну, и остались без перьев... в зоне декольте, культурно говоря, — хихикнула она. — А Ося рогом уперся и отказался возвращать им одежду. В общем, когда бабуля домой вернулась, всех троих уже и след простыл. Даже четверых — когда до Оси дошло, что он натворил, он тоже сделал ноги. Правда, ненадолго — все равно вернулся, когда остался без медяка в кармане. А вот гарпии от стыда забежали так, что даже бабуле их сразу найти не удалось. Ох, как же она тогда ругалась... Говорят, они теперь где-то в теплых краях живут — то ли в Греции, то ли в Италии... Короче, если не хотите остаться без штанов — не садитесь играть с Осей в азартные игры.

— Спасибо! — кивнул Рон, — учту нам будущее.

И снова взялся за работу.

Девочка немного побродила по птичнику, а затем снова подошла к Рону.

— А скажите-ка, Рональд, вы рисовать умеете?

— К сожалению, нет, — ответил Рон. — А вы?

— О, я очень люблю живопись, — воодушевленно ответила Элоиза. — Хотите, я нарисую ваш портрет?

Она мило улыбнулась, и Рон невольно расплылся в ответной улыбке. Такая симпатичная девочка, и такое лестное предложение... Он даже мечтать не мог, что с него когда-нибудь напишут портрет, тем более, при жизни. Нет, у него, конечно же, есть куча колдографий, но портрет — это совсем иное. Рон представил, как он, приосанившись и расправив плечи, гордо смотрит куда-то вдаль. Интересно, насколько хорошо Элоиза рисует? Может, попробовать уговорить ее нарисовать его верхом на драконе или в поединке с каким-нибудь мифическим чудовищем?

— Вы будете очаровательно смотреться с длинными белыми волосами... — Элоиза окинула Рона профессионально оценивающим взглядом. Рон отвлекся от воображаемой битвы с трехголовым рунеспуром и насторожился. — ...и кровавыми полосами во всю спину.

— Что? — не поверил своим ушам Рон. — Вы что, с ума сошли? С какими белыми волосами? С какими кровавыми полосами?

— От хлыста, — совершенно спокойно пояснила Элоиза. — Следы от плетки-девятихвостки долго рисовать, вам на втором часу просто надоест мне позировать. А длинные белые волосы намного лучше смотрятся на окровавленном теле, чем ваша остриженная рыжина. Кроме того, Руни, обязательно скажите заранее, что вы предпочитаете — кандалы или обычную веревку? Рисуем железную клетку во весь лист или ограничимся стандартным привязыванием к дубу?

Рон онемел. Такая юная девушка, почти ребенок — и такие чудовищные пристрастия. А Элоиза, словно не замечая, какое впечатление производят ее слова на потенциального натурщика, с упоением щебетала:

— У меня есть изумительная книга, по которой я изучаю матчасть пыток. Там столько тонкостей! Столько иллюстраций! А описания какие подробные — чистый восторг. Согласитесь, Рональд, я же не могу писать картины без фундаментальных знаний по этому вопросу!

Рон не нашелся, что сказать. Теоретически, тяга к фундаментальным знаниям у девочки такого возраста была похвальна, но не к такого же рода знаниям.

И тут Рон мысленно хлопнул себя по лбу. Кот же говорил, что его «дети» только выглядят молодо, а на самом деле им больше лет, чем волос на голове. Мордред, ну как же он мог забыть, с кем имеет дело? Эта проклятая ангельская внешность сбивает с толку не хуже двойного Конфундуса.

А кровожадная Элоиза все никак не могла угомониться:

— Кстати, я предпочитаю творить в стиле барочного иллюзионизма. Вы знакомы с работами Караваджо или Веласкеса? — спросила она и тут же, не дожидаясь ответа, утвердительно кивнула: — Ну, конечно же, знакомы. И как вам нравится «Юдифь и Олоферн»?

Она мечтательно прищурила глаза.

— Голова уже наполовину отделена от тела, кровь хлещет на белоснежные простыни, но жертва всё ещё жива... Глаза Олоферна вылезли из орбит, рот замер в последнем крике...

Рон сглотнул и почувствовал, как нехитрый завтрак подбирается все ближе к горлу.

— Говорят, что Караваджо был зачарован процессом обезглавливания, — чуть ли не подпрыгивая от восторга, вещала маленькая драккла, — и написал на эту тему целых четыре картины. Есть предположение, что художник присутствовал на казни Беатриче Ченчи, убившей своего отца, и именно это зрелище позволило ему писать картины с такими натуралистическими физиологическими подробностями.

— Уйди... — из последних сил прохрипел Рон и замахнулся на девушку метлой. — Уйди, ради Мерлина, извращенка хвостатая...

— Ну и пожалуйста, — с деланной обидой протянула Элоиза, отскочив от него подальше, но Рон заметил, как довольно блеснули ее глаза. — Не хочешь — как хочешь. А зря — мог бы войти в историю живописи.

— Кыш! — Рон взмахнул метлой, и на девушку обрушилось облако мусора и пыли. — Кыш отсюда, пока я сейчас с тебя самой картину не нарисовал. «Убитая ведром в расцвете лет». Со всеми натуралистическими подробностями...

— Вот видишь, — Элоиза выскочила за дверь, легко отбежала на безопасное расстояние и издевательски хохотнула. — Как легко, оказывается, можно пробудить в человеке способности к живописи. Следует только поближе познакомить его с мировыми шедеврами.

Рон зарычал и запустил в девушку метлой. Та подпрыгнула, прямо в воздухе обернулась в драккла и, ловко увернувшись от метлы, убежала в дом. Рон посмотрел на мелькнувший в дверях победно задранный пушистый хвост, сплюнул на разбросанный мусор и пошел подбирать свой инвентарь.

В следующие полчаса к Рону никто не заглядывал. Мимо открытой двери время от времени пробегали парни и девушки с плетеными корзинами в руках. Похоже было, что старуха объявила конкурс на лучшего сборщика скунсовой капусты — так усердно ее внучки таскали в дом наполненные корзины. Даже крылатый козлик принял активное участие в транспортировке. Сам он, конечно, тяжелые корзины не носил, но зато очень ловко управлял ими с помощью игры на флейте. Корзины даже, казалось, пританцовывали, выстроившись гуськом и вперевалочку направляясь к кухонной двери. Что происходило с капустой дальше — квасила ли ее старуха, или раскладывала сушиться на чердаке — Рона интересовало мало. Главное, чтобы в его комнату не занесли ни одного листочка — очень уж от нее ядрено пахло.

Запахом капусты вскоре переполнился весь двор. Сначала Рону чуть не сделалось дурно, но затем он то ли принюхался, то ли ему все носовые ходы пылью забило, но в тот момент, когда к нему снова забрела непрошеная гостья, никакого постороннего запаха он уже не чувствовал.

— Рональд, ты не устал? — в дверь заглянула какая-то девушка. Какая именно — Рону не удалось разобрать за густым облаком пыли. — Есть хочешь? Иди, я тебя пирожками угощу.

Волшебное слово «пирожки» подействовало на Рона лучше любого заклинания ускорения.

Он вышел на улицу, протер рукавом слезящиеся от пыли глаза и, поморгав, узнал девушку, которая рассказала ему про сундук. И она так до сих пор и не переобулась. Ну да, туфли на шпильках в этом сезоне — самая подходящая обувь для работы на огороде.

Подойдя поближе, Рон похвалил себя за правильные умозаключения: их обладательница, действительно оказалась невысокой — где-то пять футов и пять дюймов, не больше.

— Меня зовут Тина! — девушка щелкнула пальцами, и у Рона перестало щипать глаза. Он взглянул на свои руки и одежду — те прямо заискрились чистотой. И Рон воспрянул духом: может, ему хоть на этот раз удастся что-нибудь съесть без незваных помощников?

— А откуда пирожки? — подозрительно поинтересовался он, заглядывая в корзину. — На огороде вырастила?

— На кухне испекла. — улыбнулась Тина. — Меня сегодня дежурной назначили. Главный кашевар-то у нас сбежал.

— А что, супчика не будет? — невинно полюбопытствовал Рон. — С сыроежками?

— Почему же не будет? Будет, — кивнула Тина, поставила корзину на землю и примостилась на теплом валуне. — Я в него еще пару горсточек чили добавила и кайенского перца. Получилось классическое блюдо под названием «Соус маленьких огнеедов». Я у одной шведки рецепт подсмотрела. Колоритная была тетка, надо тебе сказать. Гибрид Манула и нашей бабушки. Представляешь?

Рон чуть не поперхнулся. Такого тандема в одном теле он себе представить не мог, как ни старался.

— Бери-бери пирожки, — приговаривала Тина. — Вот этот еще возьми. Не бойся, он без перца, сладкий, с ежевикой.

— М-м-м... с ежевикой? — Рон охотно полез в корзину. Ежевику он любил почти так же сильно, как и яблоки.

— Домашняя? — Рон кивнул на огород.

— Нет, гималайская, — беззаботно ответила Тина. Рон, успевший откусить почти полпирожка, таки поперхнулся и судорожно закашлялся. Тина от души врезала ему кулаком между лопаток.

— Сдурела? — Рон подскочил на месте и уронил пирожок на землю. — Она же ядовитая!

Он схватил кружку с водой и, выплюнув остатки пирога, тщательно прополоскал рот. — Она же входит в десятку самых ядовитых маггловских растений. Наряду с этой вашей капустой!

— Тю! — Тина округлила глаза. — А ты что, маггл? Она ведь только для магглов ядовитая, а тебе от нее ничего не будет, даже насморка.

— Точно? — Рон недоверчиво прищурил глаза.

— Точно-точно! — заверила его Тина. — Будь она ядовитой для тебя, ты бы с первого укуса тут в судорогах корчился. Так что ешь, не бойся.

Рон вытащил из корзины еще один пирожок, подозрительно осмотрел его, обнюхал, а затем осторожно надкусил.

— М-м-м... с грибами и лучком... — он даже зажмурил глаза от удовольствия. — Грибы тоже гималайские? — пошутил он, на всякий случай прислушиваясь к себе.

— Северные таежные, — в том же тоне ответила Тина. — Есть белые, есть загорелые. Ты какие предпочитаешь?

— Лишь бы не подгорелые, — со знанием дела заявил Рон. Подгорелых грибов он за времена своих странствий наелся на всю оставшуюся жизнь. И что магглы находят во всех этих пикниках на природе и грибных шашлыках на костре?

Они посмеялись и Рон, уже не стесняясь, цапнул из корзинки еще один пирожорк.

— Вкуснотища-то какая — прожевав, похвалил он. — Рецептик тоже у шведки увела?

Тина зарумянилась и потупила глаза.

— Нет, это со мной мне один человек поделился. Вернее, не совсем человек, но это неважно.

— С Гималаев? — уточнил Рон.

— Нет к сожалению, не с Гималаев. — грустно улыбнулась Тина, — намного дальше... Почти с другого конца вселенной.

— Хороший человек?— поинтересовался Рон. — В смысле, не человек, но ведь хороший?

— Очень хороший, — кивнула Тина. — Вернее, не то, чтобы совсем уж хороший, в нашем кругу это слово понимается несколько в другом смысле — типа «хорошая ведьма», «хороший специалист», а... Ты слышал когда-нибудь выражение «нечеловечески хорош» или «чертовски хорош»?

— Конечно же, слышал, — кивнул Рон. — Гаррина тетка, когда с подругами фильм или сериал по телефону обсуждает, так какого-то актера называет. Если дядьки дома нет, конечно.

— Ну так я тебе скажу одну вещь: это выражение появилось вовсе не на пустом месте, и имеет под собой очень веские основания.

— Поня-атно... — протянул Рон.

Ему и в самом деле было все понятно. Тоскливое выражение, на миг промелькнувшее в глазах Тины, объяснило ему намного больше, чем самые изысканные словосочетания. Точно такое же выражение он частенько встречал в собственном зеркале.

Шел уже второй год с того момента, как его счастливая и благополучная любовь вдруг превратилась в безнадежную и безответную. И виноват в этом он был только сам. Знал ведь, что Гермиона — не та девушка, которую можно удержать дома. А ему хотелось, чтобы жена постоянно была дома или рядом с ним (что для сотрудника аврората представлялось делом практически нереальным), чтобы дома всегда пахло вот такими пирогами, чтобы вечером к нему с восторженным визгом неслись его собственные дети. Не такая орава, конечно, как у его родителей, а всего двое, но зато разные — мальчик и девочка. Но Гермиону такой расклад не устраивал. Ей милее всего на свете были талмуды и фолианты, пыльные свитки и разнообразные прецеденты. А мужу и детям среди этих пыльных свитков оставались лишь время обеденного перерыва и пара часов между поздним возвращением с работы и сигналом «Отбой» на кухонных часах.

Поэтому Рон вздохнул еще раз и не сказал ничего. Тина тоже тоскливо вздохнула. Так они сидели рядышком, жевали пирожки и думали каждый о своем.

— Тина, у тебя ужин не сгорит? — крикнул кто-то с огорода. Вельхеор, — присмотревшись, определил Рон. — Что-то ты заболталась со старым знакомым. Смотри мне, оставишь всю компанию без ужина — мы твоего приятеля на бифштексы пустим. Здесь же, на воздухе, и поджарим.

— Я сейчас его самого на бифштексы пущу! — подскочил Рон, но Тина дернула его за рубашку:

— Сядь! Когда ты уже научишься не поддаваться на провокации, мистер аврор? Надо будет нашему вояке сказать, пусть тебя дополнительно по манипуляционному айкидо погоняет, а то вспыхиваешь не хуже того же Вельхеора.

Рон уселся на место и обиженно вгрызся в пирожок. Тина была абсолютно права: провокации — это его самое слабое место, но вот так подставлять его перед Манулом — это свинство, как ни крути. Ему в академии и обыкновенного айкидо выше крыши хватает.

— Если ты будешь держаться подальше от кухни, то ничего там не сгорит, — крикнула Вельхеору Тина. — У меня все под контролем.

— Погоди-ка... — от внезапно возникшей в голове мысли Рон вдруг повернулся к Тине и даже прекратил жевать. — А почему Вельхеор назвал меня старым знакомым? Мы что, с тобой уже когда-то встречались?

— И не просто встречались, а даже на одной лавке за столом сидели.

Увидев непонимание в глазах Рона, Тина улыбнулась:

— А ты думал, у тебя от природы такой хороший аппетит в школе был?

Рон сразу не сообразил, о чем идет речь, а затем, вспомнив, сколько раз являлся на обед с немытыми руками, густо покраснел.

— Да не переживай ты так! — Тина принялась его утешать. — Мы тебя и твоих друзей не сильно объедали, так, по мелочи: там куриную ножку, там пирожок, там стакан сока. Нас ведь всего тринадцать было, а вас, гриффиндорцев, вон сколько.

Рон вспомнил, с какой жадностью всегда поглощали пищу за гриффиндорским столом, и как вяло ковырялись в тарелках слизеринцы, и покраснел еще больше. На этот раз — за весь факультет. А они-то думали, что слизеринцы просто брезгуют школьной кухней, а после обеда в своей гостиной втихаря харчат присланные из дома деликатесы.

— Вот как объесть несчастного школьника — так на это вы всегда горазды! — Рон попробовал отшутиться, хотя сейчас ему было совсем не до шуток. — А как принести пирожков голодающим лесным бродягам — так от вас не дождешься.

— Так мы же не все время возле вас крутимся, — пожала плечиками Тина. — Мир велик, и нам везде хочется побывать.

— А как вы перемещаетесь? — поинтересовался Рон. — Аппарируете, как мы, или на метле летаете? Или маггловскими поездами и самолетами?

— По всякому бывает. Но в основном, примерно так, как вы аппарируете. Там механизм действия немножечко другой, но я в подробности вдаваться не буду — незачем тебе.

— А меня... — деланно небрежно спросил Рон. — Меня ты можешь прямо сейчас вернуть домой?

— Нет, не могу! — разочаровала его Тина. — Во-первых, я еще не восстановила силы. А, во вторых, это твой путь, и пройти его ты его должен самостоятельно. Как порядочный легендарный или сказочный герой. Законы жанра одинаковы для всех — будь ты человек, маг или оборотень какой-нибудь.

— То есть, мне здесь сидеть... — начал Рон, и Тина охотно продолжила:

— Пока ты не пройдешь свою миссию до конца. Что это будет — тебе не скажет никто. Кто-то выполняет три бабулиных желания и уходит, кто-то ухитряется сбежать, но это буквально один случай на тысячу. За кем-то приходят друзья или родственники и, оставив что-нибудь взамен, уводят за собой. А есть такие оригиналы, которым здесь нравится, и они живут тут, пока бабуля их сама не выпинает.

Рон представил, как старуха, гневно сверкая глазами, пинает носком ботинка коленопреклоненного оригинала, а тот, цепляясь руками и ногами за порог и за старухину юбку, вопит благим матом:

— Не гоните меня, матушка! Я вам еще пригожусь!

Нет уж, от него старуха такого не дождется. При первой же оказии — ноги в руки и домой!

— Как же одного такого звали... — наморщила лоб Тина. — Рин, кажется, или Пер... Или, вообще Гипп. Странное такое имя. О, вспомнила: не Рин, и не Гип, а Рип. Точно: Рип Ван Винкль. Он однажды пошел на охоту и наткнулся на наших мальчишек, которые расположились на пикничок. Так ему у нас настолько понравилось, что мы через двадцать лет еле-еле от него избавились. Всей драккловой дюжиной изводили, а он только хохотал. Говорил, что нам до его жены еще расти и расти.

— Молодец, мужик! — искренне сказал Рон. — Уважаю. — И подумал, что сам бы он против всей этой драккловой дюжины и неделю не продержался. А этот — двадцать лет. Охренеть можно.

— И еще один такой был, — вспомнила Тина. — Поэт... — Это слово она произнесла с особым сарказмом. — Том-рифмач его звали. Так это вообще был сущий кошмар. Что бы мы ему ни творили, он в ответ только говорил нам всякие гадости.

— Гадости? — переспросил Рон. — Ругался, что ли?

— Да лучше бы он ругался, — с досадой протянула Тина. — У него дар был — не говорить неправды.

— И что в этом плохого? — удивился Рон.

Тина фыркнула.

— Да уж есть что. Ну вот как тебе объяснить, чтобы понагляднее...

Она на миг задумалась.

— Вот давай я тебя, например, с вечера табуретовкой напою, а утром разбужу пораньше и честно-пречестно расскажу, как ты замечательно выглядишь. Причем, в стихах расскажу. Под лютню. И так громко, чтобы каждая курица во дворе слышала.

— Кошмар какой... — ужаснулся Рон.

— Вот и я о чем. А бабуле жутко понравилось. Она его в какой-то деревне раскопала и притащила сюда. Правда, хватило ее только на семь лет, а потом и ей это бесконечное правдорубство надоело. Да только избавиться от него оказалось не так-то просто. Бабуля ему уже и коня дарила, и золотую лютню, и даже своей настоящей внешностью пугала — все без толку. Пришлось заявить ему что-то вроде этого...

Тина приняла трагическую позу и произнесла, заламывая руки:

— Один раз в семь лет сюда прилетает злобный дух из Царства Тьмы и забирает кого-нибудь из моих слуг. Сдается мне, мой верный рыцарь, что на этот раз он выберет тебя. Беги отсюда, как можно скорее, дабы не погибнуть во цвете лет и не разбить мне сердце на веки вечные!

Рон расхохотался.

— И что, сбежал? — задыхаясь от смеха, спросил он.

Тина довольно кивнула.

— Только пятки засверкали. Так что будь посмелее и понавязчивее, и лет через пять или десять тебя тоже отсюда выпрут.

— Нет уж, спасибо, — расшаркался Рон.— На ближайшие десять лет у меня другие планы.

Он взял еще один пирожок.

— Кстати, — спросил он, откусив изрядный кусок. — А к вам сюда только мужчин заносит, или девушки тоже попадаются?

— И девушки бывают, — кивнула Тина. — Но с ними намного проще — они бабуле быстренько всю работу переделают, какую-нибудь побрякушку в награду получат и уходят, все из себя довольные. А вот с парнями хуже. Одному поручили в зимнем дворце плитку на пол ровненько уложить, так он над ней целую вечность просидел, но так ничего и не добился. Хорошо, что за ним девушка пришла — то ли сестра, то ли невеста, я уже не помню. На северном олене приехала, представляешь? Босая, без перчаток, по морозу... Жуть в общем.

Тина передернула плечами.

— Мы так радовались, когда она его забирала, что чуть дворец по камешку не разнесли, представляешь?

— Во дворец... — повторил Рон. Он уже не первый раз слышал о каком-то загадочном дворце. — То есть, у вашей бабули еще и целый дворец имеется?

— Ну да! — кивнула Тина. — А ты думал, что мы в этой хибаре постоянно живем?

Рон неопределенно пожал плечами. Он ничего пока что не думал — слишком мало информации для размышления.

— Здесь у нас, как Ося говорит, бунгало, — сказала Тина. — Мы тут собираемся, когда нам надо подлечиться, а бабуля живет весь садово-огородный сезон. Видел, какие у нее грядки?

Рон не только видел, но и усиленно на них работал, так что вопросов по этому поводу больше не задавал. А вот по другому поводу вопросы были. Раз уж девушка так к нему расположена, почему бы и не поинтересоваться?

— Тина, а скажи...— Рон даже затаил дыхание, подходя к самому больному для него вопросу. — А я здесь и сейчас — реально живу или все это... он повел рукой перед собой, — только моя галлюцинация?