Молли навсегда (гет)

— Проходи, Антуан, мой друг. Или лучше сказать — мой враг? — Магнус Нотт указал бокалом на соседнее уютное кресло перед камином, щелчком пальцев отпуская проводившего гостя мальчишку:

— Брысь отсюда!

Тот сверкнул на профессора Хогвартса любопытным взглядом озорных карих глаз, замешкался в дверях и, наконец, скрылся.

Дверь громко хлопнула, послышался топот и звук покатившегося по лестнице тела.

— Не убьётся? — Робертс опустился в кресло, принимая отлевитированный ему бокал с коньяком, и придирчиво осмотрел жидкость на просвет. Понюхал, поболтал в бокале.

— Они тут живучие, — пожал плечами Нотт.

— И почему враг? Ты успел поругаться с моим патроном? Или Лестрейндж досадил чем-то твоему отцу?

— Ещё нет, — криво усмехнулся Нотт. — Но кто знает, что будет дальше. Времена смутные.

— Это да… Странное место для встречи, — хмыкнул профессор, оглядывая небольшую комнату. Стены увешаны потрёпанными коврами, на голые доски пола брошено несколько шкур, за плотным пологом в углу, видимо, спальное место. — Лорд Нотт по-прежнему лютует?

Магнус откинул со лба светлую чёлку и ухмыльнулся.

— По-прежнему. Я в мэноре теперь практически не появляюсь. Здесь тоже бываю наездами, даже своей комнаты нет, веришь? В мэноре того же Абраксаса у меня почти законная спальня, а тут нет.

— Почему же, поверю. Ты, помнится, как Хогвартс закончил, в мэноре всё на вассалов переложил. Как они, справляются без наследника? И что это за место? — Робертс откинулся на спинку кресла, внутри которого что-то хрустнуло и заскрипело. — Мерлин! Репаро уже не работает?

— Этому креслу сотня лет. Что ты хочешь? Это кабинет Яксли. Теперь он здесь заправляет, толковый мужик. Наша приграничная цитадель всегда требовала повышенного внимания. Но нынче тут спокойно. Корвин за границей присматривает да парней гоняет, их тут всего дюжина на обучении у старика. А у меня своих забот хватает. Лучше скажи, как Хогвартс?

— Стоит. Что ему станется? Вот ваша башня меня пугает. Дракклова печень! Я сам едва не навернулся с этой лестницы.

— Да брось, тут суровый народ живёт, им не привыкать. Парни все вместе в казарме живут, так им тут недолго кантоваться. И оба наставника там же, из молодых. У целителя местного в башне комната обустроена. Так себе целитель, но тем не менее, — Нотт сделал глоток из бокала и закинул ноги на низкий столик. — И вообще — не придирайся. За ними всеми тут миссис Яксли присматривает, Марта — она ещё меня гоняла, помнится, и розги — это было самое ласковое. Но парни при ней всегда одеты и накормлены.

Магнус Нотт сделал вид, что перебирается в приграничную цитадель поместья, когда отец, разбушевавшись в очередной раз, велел без невесты в мэнор не возвращаться. Благо, наследнику было где голову преклонить, и денег на жизнь тоже пока хватало. Да и Тёмный Лорд скучать не давал. Что-то назревало, но пока ничего конкретного сказать было нельзя.

Иногда он ночевал здесь, в северной башне. Стелили ему прямо в этом кабинете, но большего ему и не требовалось. Заведённые здесь простые нравы покорили его ещё в детстве, когда совсем мелким пацаном он прилетал сюда на метле. А позже, учась в школе, обязательно проводил здесь один летний месяц, наслаждаясь полупоходными условиями.

Вот и сейчас какая-то чумазая рожица сунулась в дверь без стука:

— Господин!

— Что там?

Мальчишка, уже другой, покосился на профессора, блестя глазами.

— Стену пробили у дальнего загона, и ограда порушена. Там диких гиппогрифов видели. Двух! Тётка Марта ругается, что свиньи убегут.

— А Яксли что? От меня-то что требуется?

— Так он и прислал, ваша светлость. Спрашивает, не изволите ли диких гиппогрифов помочь отловить, пока загон латают и ограду восстанавливают?

— А что, совсем дикие? — Нотт с грохотом опустил ноги в сапогах с металлическими набойками на пол и поставил бокал на стол. — Ваше профессорство, ты как — прогуляемся?

— И часто тут такое? — поинтересовался Робертс, легко поднимаясь на ноги.

— Гиппогрифы? Конкретно они — не часто, но и других тварей хватает. Яксли тут дикие гиппогрифы по соседству не в кайф, сам понимаешь, а они явно себе гнездовье готовят к зиме. Вспомним молодость? А, Тони?

— Ты всё такой же, — усмехнулся Робертс, накидывая на себя утеплённую мантию. — И зови так красавчика Долохова, если не страшно. А меня — либо профессор, либо мистер Робертс, если имя не можешь запомнить.

Магнус широко улыбнулся и хлопнул его по плечу, заставив гостя поморщиться:

— Не кипятись, Антуан! Долохов — нормальный мужик, зря ты так. Тёмный Лорд его не за красивые глаза ценит, уверяю.

Они решили миновать лестницу и аппарировали прямо к стойлам за башней.

— Я в курсе, что ценит Тёмный Лорд, — поморщился профессор, подозрительно разглядывая уже осёдланных гиппогрифов. — Мой патрон Лестрейндж тоже им странно очарован.

— Я не очарован, — поморщился Нотт, подходя к самому крупному зверю. — Давай о делах позже. Приглашаю тебя пообедать в любой ресторан на выбор. Даже магловский.

— Замётано! Какой из этих зверей поспокойнее?

— Корвина спросить надо. Хотя, погляди на того, с белой шеей, — ты ему понравился. Яксли их всех дрессирует на славу.

Управляющий уже подходил к ним, слегка прихрамывая на правую ногу.

— Магнус, профессор, — коротко кивнул он. — Твоя светлость, советую вам держаться на восток, а через пару километров свернуть к горе. Мы подлетим с другой стороны. Я подозреваю, что гнездовье там, и ребята наши видели у подножия холма какие-то кости. Не иначе кабана задрали. Значит, они здесь уже как минимум трое суток.

— Понял, Корвин. Ты лучше скажи, тебе живыми брать или как?

Мужчина задумчиво погладил могучую шею ближайшего гиппогрифа. В широкой кожаной куртке, грубых штанах и очень грязных сапогах он напоминал Робертсу крестьянина. Впрочем, это они с Магнусом смотрелись здесь чужеродными элементами в своих мантиях.

Яксли оглянулся на стоявших неподалёку подростков. Те сбились в кучу, ожидая решения взрослых. Судя по их виду, они сами мечтали отправиться на охоту.

— Одного, пожалуй, взял бы живым, но это явно пара. Однолюбы, мать их. Сдюжим ли обоих?

— Вчетвером запросто, — решил Магнус, ласково поглаживая шею благородного животного, которого выбрал для себя. — Воспитаешь?

— Не вопрос. Парней учить буду. Есть у меня один на примете, хорошим дрессировщиком будет.

— Кто же это?

— Маркус Бойл, — Яксли показал на темноволосого крепыша, вышедшего из-под навеса. — Он и седлал всех. Полетишь на Клыкастике, парень. Выводи.

— Хороший выбор, — одобрил Магнус. — Антуан, мантию не жалко? Эй, парни!

Нотт пронзительно засвистел, призывая молодёжь.

Те бегом бросились к своему патрону.

— Кто одолжит куртки профессору и мне? В обмен на мантии.

Недавние выпускники Хогвартса быстро сориентировались и двое сразу сорвали с себя крепкие кожаные куртки. Один протянул свою Робертсу.

Антуан снял утеплённую мантию и забрал куртку у парня:

— Благодарю, мистер Пранк! Надеюсь, нет вероятности, что вы в моей мантии полезете к свиньям?

— Мерлин с вами, профессор! Пылинки не будет! Сохраню в лучшем виде.

— Стив — отличный боец, — усмехнулся Нотт, тоже переодеваясь, — но и башка хорошо варит. Не хочешь уже в поместье перебраться, парень? Отцу ты понравишься, тренироваться и там можно, ты уже готов. А хорошие счетоводы редкость, всегда нужны.

— Мистер Яксли тоже так говорит, — Стив замялся от всеобщего внимания. Невысокий и крепкий, с рыжеватой шевелюрой и ясными голубыми глазами, он совсем не производил впечатление счетовода. Робертсу они всегда представлялись эдакими сухарями, а из парня так и плескалась внутренняя энергия, и хорошо просматривался весёлый задор. Впрочем, у Ноттов, наверное, тут все боевики — и счетоводы, и целители. У Лестрейнджей не так. Там каждый занимается своим делом. — Профессор, а как там моя сестрёнка?

— Мисс Пранк в полном порядке, — сухо ответил Робертс, осторожно усаживаясь в седло на гиппогрифе, — судя по тому, что из всех шалостей пятого курса Рейвенкло торчат её лисьи уши.

— Э… лисьи?

— Патронус, мистер Пранк. Ваша сестра этим пошла в вас — смогла вызвать телесного патронуса уже через месяц после начала тренировок. Боюсь представить, к чему её припашет лорд Нотт после выпуска.

Магнус, обсуждавший вместе с Яксли план облавы, оглянулся на них с усмешкой:

— Барышень отец не припахивает, только если сами проситься будут. А так — замуж выдаст. У нас все парни видные и надёжные, а барышень не хватает. Стив, отстань от профессора и займись делом! Все готовы?

— Хвастун, — пробормотал Робертс себе под нос и легко тронул поводья. Гиппогриф клекотнул и пошёл на разгон вровень с остальными. Остающиеся парни поспешно расступились.

* * *

Санни выступила из камина, не споткнувшись, хотя голова закружилась знатно, и сразу по щиколотку утонула в пушистом ковре. Комната напоминала чью-то роскошную спальню. Прямо напротив камина под украшенным богатой вышивкой пологом находилась огромная кровать с измятыми подушками и сбитыми белоснежными простынями. Было чувство, что кто-то только проснулся в ней, просто вышел в уборную и вот-вот вернётся. Причём, кто-то не один.

Высокая, богато одетая дама тут же шагнула к ней сбоку, поддержав под локоть.

— Всё в порядке, дорогуша? Лорд Прюэтт! Всё готово, как вы приказали. Камин по коридору и сразу направо. Скроем его сразу после вашего ухода.

— Доброе утро, мадам. Из этого камина точно уйти нельзя?

— Обижаете, ваша светлость, — дама очень забавно похлопала ресницами. — Аврорат лютует, перекрыл нам выходы через все камины на трое суток, так что все клиенты уходят ножками. Увы-увы, добрый сэр!

— Аппарация?

— Так барьеры поставили на всё здание, ироды.

— Порт-ключи?

— Блокируются. А то всегда найдутся хитрецы, желающие уйти тихо, не заплатив. Таков бизнес, сэр.

— Чёрный лотос?

— Патент на название вернётся к своим хозяевам сразу после ещё одной активации, если гость всё же появится. Или в течение часа.

— И куда же?

— В министерство, конечно — в отдел по обслуживанию каминной сети. Аренда патентованного названия для временного камина — пятьдесят галеонов в час. Там забавных названий ещё с пару десятков. Сами понимаете, конфиденциальность — товар штучный, и многие клиенты готовы платить большие деньги за временные, неизвестные никому камины.

— Прекрасно, мадам! Надеюсь, оплата вас устроила.

— Более чем, мой лорд. Ваши сыновья были щедры. Только один вопрос. Вы уверены, что нужны именно мальчики? У меня есть шикарные…

Лорд Прюэтт искоса взглянул на дочь, растерянно смотрящую по сторонам, и покачал головой:

— Всё именно так, как договорились. И будьте готовы, что им обоим сотрут память.

— Разумеется, нам не привыкать, — скромно улыбнулась мадам.

— Отлично. А нам лучше поспешить. Моё почтение.

Санька мало что поняла из разговора отца с подозрительной мадам, и поспешила за ним в коридор, скрытый красивым гобеленом с изображением довольно фривольной сцены у ручья.

За ещё одним гобеленом скрывался очередной камин, в котором Саньке пришлось чётко произнести: «Отдел Тайн», и назвать номер допуска, который сразу выветрился из головы.

— Где мы? — испуганно спросила она отца, едва лорд Прюэтт вышагнул следом за ней в широкий пустой коридор, где гулко отражался от стен каждый шаг. Факелы на стенах давали не так много света, и ощущение было не из приятных.

— Не бойся, Санни. Это министерство. Мы здесь по очень важному делу, но ненадолго. Сейчас нас встретят. Потерпи.

Но терпеть не пришлось. Прямо напротив них в стене образовалась дверь, из которой выглянул невысокий седой человечек в светло-голубой мантии и круглых очках. Он приветливо улыбнулся отцу:

— Доброе утро, лорд Прюэтт. Как добрались? Доброе утро, мисс Прюэтт. Пройдёмте.

Их очень быстро провели через анфиладу комнат и несколько дверей. Потом был и круглый зал, где двери начали кружить вокруг них, как только вошли. После остановки было совершенно непонятно, из какой двери они вышли. Но старичок в голубой мантии уверенно толкнул ту, что была у них за спиной, и Санька невольно ахнула, увидев огромный зал с высоченными стеллажами. Зрелище впечатляло. Тысячи ячеек в стеллажах были заполнены белыми шариками.

— Зал пророчеств, — негромко пояснил для неё отец.

— Прошу за мной, — сказал старичок, уверенно ведя их вглубь. Несколько раз пришлось свернуть, и Санни снова потеряла представление, в какой стороне тут выход.

— Здесь, — старичок остановился и указал на полку на уровне метров трёх над полом.

— Александра, — негромко обратился к ней отец. — Подставь ладонь, будь хорошей девочкой!

Она кивнула и вытянула вперёд руку ладонью вверх.

Старичок направил на неё палочку и быстро пробормотал какой-то текст на латыни. Потом плавно указал появившимся бледно-голубым лучом на ячейку с шариком и обратно на ладонь Саньки.

Белый шарик взмыл в воздух под напряжёнными взглядами всех троих. Замер на несколько секунд, а потом медленно опустился на ладонь девушки.

В воздухе над ним проступила полупрозрачная надпись: «Пророчество Кассандры Трелони от 15 мая 1924 года. Услышано директором Хогвартса, профессором Диппетом. Предположительно касается судьбы А.М. Прюэтт, достигшей восемнадцати лет».

— Не бойся, дочка. Постарайся не разбить. Осторожно опусти его в свою сумку.

Санька так и сделала.

Их довольно быстро провели обратно по всем переходам в тот же коридор с маленьким мраморным камином. Они попрощались со старичком, который пожелал им хорошего дня. После чего снова был камин, и на этот раз — в банк Гринготтс.

Никаких вопросов Санька просто не успевала задать отцу и решила не дёргаться. Ведь пойдут они поесть в какой-то момент. А за едой всегда можно поговорить.

Гоблины не шокировали — она уже была готова к их виду. Разве что эти зелёные человечки не были такими гротескно-уродливыми, как показывали в фильме про Гарри Поттера. В большинстве своём — довольно симпатичные представители этого народа. Ни длинных носов, ни жутких ногтей. Носы просто широковаты, и уши слегка заострённые. И череп, пожалуй, чуть вытянут в затылочную сторону, но это было видно только сбоку. Роста они были не такого мелкого, как эльфы, раза в два крупней. Вертеть головой Санька постеснялась, страшно боясь спалиться. Этот страх стал почти забываться в школе, а вот теперь снова вылез наружу.

Подошедший к ним гоблин был Саньке по плечо, и лорд Прюэтт явно был с ним знаком. Они обменялись парой непонятных фраз, — возможно, на гоблидуке, или как тут их язык назывался, — и гоблин повёл их по запутанным коридорам.

Комната, в которую их привели, была небольшой. И ничего не содержала, кроме огромной чаши на высокой ножке, верх которой был Саньке по грудь. В чаше переливалась какая-то белая субстанция, напоминавшая жидкий кисель.

— Достань пророчество, — скомандовал отец. — Молодец! Осторожно опусти его в омут. Теперь отойди и подожди немного.

Санька послушно отошла на три шага, глядя, как отец и гоблин наклоняются над чашей.

Не прошло и минуты, как оба подняли головы. Гоблин остался невозмутим, а вот отец сильно побледнел.

— Ненастоящее, — категорично произнёс работник банка, заставив отца встрепенуться. — Только копия.

Отец быстро посмотрел на Саньку с непонятным выражением грусти.

Ей очень хотелось увидеть то же, что и они. Ведь, возможно, именно об этом пророчестве говорил Тёмный Лорд. И она даже осмелилась спросить:

— А можно мне увидеть…

— Я бы не хотел, Санни, — голос отца звучал устало. — Пока ты не знаешь, ещё можно на что-то надеяться. Кроме того, это всего лишь копия, и где оригинал — неизвестно. Возможно, он самоликвидировался, а значит, и судьба изменилась. И ты только зря себя накрутишь. Возможно, пророчество утрачено, и мы никогда не узнаем, сбудется ли то, что суждено. Услышав его, ты можешь запустить его активацию снова, — просто потому, что поверишь. Так что решай сама, я препятствовать не стану.

— Всё так плохо? — спросила она сочувственно.

— Нет, — отец задумчиво качнул головой. — Полной ясности нет, как и с любым пророчеством. Возможно даже, что оно не о тебе.

— Тогда я не стану смотреть, — решилась Санька, подумав, что, не узнай Волдеморт о Гарри Поттере, он не пошёл бы его убивать. Да, война бы не кончилась, но, может, она и без того подходила к концу? Кто там уже разберёт. Нет, отец прав, не стоит испытывать судьбу.

Мистер Прюэтт улыбнулся и кивнул одобрительно.

Гоблин подал ему простой деревянный ящичек, в который сам приманил из чаши белёсый шарик.

Отец ящик забрал и посмотрел на Саньку:

— Александра Мануэла Прюэтт, сегодня тебе исполнилось восемнадцать лет. Родовые наследия у девушек, как ты знаешь, определяются на год позже, чем у мужчин. Возможно, никаких даров у тебя нет, возможно, есть. Но только узнав о них, ты смогла бы их развивать. Согласна ли ты пройти проверку?

Санька решительно кивнула — а кто бы отказался?

Отец чуть качнул головой, продолжая ждать. Гоблин выжидательно свёл вместе свои руки.

— Я согласна пройти проверку, — сообразила Санька произнести это вслух.

Гоблин и отец кивнули практически одинаково.

— Тебе нужно поспать около часа, сейчас ты выпьешь зелье. Тебя проводят в специальное помещение. Делай всё, что скажут. Я отнесу пророчество обратно в Отдел Тайн и вернусь к тебе раньше, чем ты проснёшься.

— Хорошо, папа, — выдохнула она, чувствуя, как мурашки бегут по спине. Но, увидев, как на пару мгновений удивлённо расширились глаза лорда Прюэтта, испугалась уже не на шутку. Какая же она идиотка! А вдруг Молли называла его не так?

Но отец ничего не сказал. Шагнул к ней стремительно, обхватил щёки ладонями и поцеловал в лоб. А затем крепко прижал к себе.

Отпустил так же быстро и вдруг спросил:

— Откуда у тебя эти серьги?

— Подарили, — пролепетала она, окончательно перепугавшись.

— И кто такой щедрый, ты сказать не можешь?

Она замотала головой.

— Ясно, об этом потом. Но сейчас их нужно снять. Попрошу заодно проверить их нашего поверенного.

— Они не снимаются, — вздохнула Санька обречённо.

— Вот как? — взгляд отца не предвещал ничего хорошего.

— Возможно, в этом нет нужды, — подал голос гоблин. — Наш специалист может проверить их прямо на девушке. И если препятствий для ритуала не будет…

— Проверяйте! — резко отозвался лорд Прюэтт. — Скажи, Санни, есть ли на тебе что-то ещё, о чём мне следует знать?

— Кольцо! — сразу призналась она, вытягивая вперёд руку.

— На каком пальце?

— Мизинец.

— Попробуй пожелать, чтобы оно стало видимым, — голос отца звучал напряжённо.

Расстроенная Санька, почти физически ощущая, как рушится вся её недолгая жизнь в этом мире, пожелала проявления кольца всем сердцем, но его появление уже не доставило ей никакой радости. Она и не заметила, как в комнате очутился ещё один гоблин.

— Не двигайся, — предупредил отец.

Вновь пришедший по очереди подносил какие-то камни сначала к серьгам, а потом и к кольцу. Девушка даже не пыталась подсчитать их количество. От каких-то было ни тепло, ни холодно, другие заставляли нагреваться уши и палец, третьи просто вызывали сильный зуд или покалывание, словно от иголок. Наконец исследование было закончено.

— Никакой опасности для девушки эти артефакты не представляют, — проскрипел гоблин с коробкой камней. — Если лорд Прюэтт желает, полное описание будет предоставлено через час.

— Желает, — резко ответил тот, не сводя с дочери глаз. — А ритуал?

— Так как артефакты полностью настроены на девушку и практически неотделимы от магических нитей, то они никак не повлияют на ритуал, — скучно доложил гоблин.

— Хорошо, — вздохнул лорд. — Санни, ты всё помнишь? Делай всё, что тебе скажут. Наш поверенный поклялся своим родом и магией, что не причинит тебе вреда. Ничего не бойся. Когда ты проснёшься, я буду рядом.

Она смогла только кивнуть. После ухода отца всё проходило как в тумане. Её отвели в маленькую комнату, где велели снять с себя всё, что снимается и надеть просторную рубаху с вышитыми рунами. Потом она выпила горькое зелье, и ей вдруг стало всё безразлично. Большой зал с утопленным в пол круглым бассейном она уже восприняла без удивления. Покорно встала в один рунный круг, потом в другой, потом сняла рубаху, даже не ощутив никакого стыда. Она и не замечала никого вокруг и никак не реагировала, когда две маленькие гоблинши принялись натирать её чем-то скользим и липким с головы до ног. По указанию одной из них, она спокойно опустилась в неглубокий бассейн, чувствуя сильную сонливость. Как ложилась, она уже не запомнила.

Пробуждение было резким и острым. Её тело сильно выгнулось от нестерпимой боли, которая длилась всего несколько секунд, а показалась вечностью. Она с трудом разобрала слова отца, бывшего где-то рядом:

— Всё хорошо, маленькая, ты умница. Сейчас всё пройдёт.

Он говорил что-то ещё, такое же ласковое, а Санька наслаждалась отсутствием боли, думая о том, что она теперь может понять этот страшный Круциатус. Если от него хотя бы вполовину так больно, то она просто идиотка, что согласилась на него даже на три секунды. И только спустя какое-то время она смогла раскрыть глаза и оглядеться. К счастью, все чувства и ощущения вернулись. Она лежала на низкой койке в небольшой комнате, закутанная в белую простыню. Отец сидел подле неё на чём-то вроде табурета и держал за руку.

Во взгляде — беспокойство и нежность. Она даже позволила насладиться мечтой, что он просто её любит, а потом вспомнила о кольце, серьгах и неизбежном разговоре, и приуныла.

— Как ты?

— Сильная слабость, — охотно пожаловалась она. Только бы продлить время, когда он так участлив.

— Это нормально. Сейчас ты выпьешь зелья и всё станет хорошо.

— Опять? — скривилась она, вспоминая ту горечь от первого.

Отец вдруг рассмеялся и ласково потрепал по щеке:

— Моя храбрая девочка! Не бойся, всё уже позади.

«Ах, если бы!» — подумала она. И безропотно проглотила содержимое трёх склянок, что протянула ей вошедшая гоблинша. В ногах она положила её одежду, кулон, медальон и кольцо.

— Одевайся и выходи, — отец поднялся. — У нас осталось мало времени, я обещал к трём часам вернуть тебя в школу, но съесть торт у Фортескью мы успеем.

С этими словами он вышел, а Санька, ощутив прилив сил, вскочила с кровати и поспешно оделась. Она и не думала, что прошло так много времени.

Банк они покинули через какой-то боковой вход, откуда отец перенёс её прямо ко входу в кафе. Ей невольно вспомнилось, как она ела здесь мороженое в присутствии Нотта. Сейчас народу было совсем мало. Не успели они занять столик, как им вынесли большой торт из разных видов мороженого, вафель и орехов.

— Твой любимый? — лукаво спросил отец, пришедший в удивительно благодушное настроение.

— Да! — честно ответила Санька, ощутив нешуточный голод.

— Ты ничего не хочешь узнать о ритуале? — спросил отец, когда она умяла почти треть от великолепного торта.

— Хочу, — спохватилась Санька. — Что показал ритуал?

— Что у тебя есть один Дар, который ты могла бы развивать, если захочешь.

— Всего один? — уточнила она, вызвав добродушный смех отца.

— Санни, ты ненасытна. Мы с матерью и на один-то не рассчитывали! А если больше, то пришлось бы ещё выбирать, очень редко кто может развить больше двух Даров. Разве это было бы лучше?

— Ты прав, — согласилась она. — Так что за Дар?

— А вот это уже интересно, — он стал серьёзным. — Наконец кто-то унаследовал родовой Дар Прюэттов, спустя всего-то полсотни лет.

— Здорово, и какой же? — спросила Санька и спохватилась — по идее она это должна была знать.

— Всё шутишь, — усмехнулся лорд Прюэтт. Протянув руку, он погладил её по щеке, — моя маленькая ведьмочка. Твой природный дар, как у твоей прабабки — чары. Сама понимаешь, это и проклятия, и артефакторика, и защита жилищ — что выберешь. Ну и как боевик могла бы подучиться. До братьев тебе далеко, характер не тот, но факт остаётся фактом — если захочешь, и в бою не растеряешься.

Санька тут же вспомнила про «Занимательные чары» от Флитвика. Неужели полугоблин что-то разглядел? А она думала на эссе братьев.

— Хорошо бы тебе с твоим профессором Флитвиком проконсультироваться, в какую сторону развивать, — словно прочёл её мысли отец. Но учителя мы тебе после школы в любом случае подыщем. Если, конечно…

Он не договорил и махнул рукой, призывая счёт.

— Пора уже. А кольцо и серьги… Санни, будь осторожна. Скажи мне одно — это не директор?

— Нет, папа! Я бы сказала, но не знаю, выйдет ли. Мне было сказано, что я не смогу передать разговор.

— Так, — он сел обратно за столик и взмахом палочки заглушил все звуки вокруг. — Я попробую угадать, ты просто кивай. Робертс?

— Нет.

— Хм, Нотт? Хотя о чём я? Ковен такими артефактами разбрасываться не станет. Остаётся… Малфой? Лестрейндж?

— Нет. Нет.

— Я боюсь за тебя. Тёмный Лорд?

Санька кивнула с несчастным видом.

— О пророчестве вещал? — подумав, спросил отец на удивление спокойно.

Она снова кивнула.

— Клятвы какие-то давала?

Помотала головой, произнести действительно не смогла.

— Ладно, не так страшно. И прошу тебя, пожалей легиллиментов, не смотри им в глаза. А то убьёшь ненароком, с такими-то серьгами, — практически процитировал он слова Тёмного Лорда.

— А кто?

— Да поймёшь разве? Директор Дамблдор — очень возможно. Тёмный Лорд — однозначно, но ему собственный артефакт вряд ли повредит, он уж точно не дурак. Остальные шифруются. Ибо без серьёзной защиты такие долго не проживут. Кстати, если директор будет спрашивать, то у гоблинов тебе сейф открыли, уже не школьный. Держи. Часть денег я снял, они в твоей сумке.

Санька полюбовалась на маленький золотой ключик и повесила его на шею. Сколько в сейфе денег — спросить не решилась.

— Всё, пора прощаться. Мой подарок в твоей сумочке, откроешь перед сном. Братья тебе тоже что-то готовили, но как передавать будут — не знаю. Мама тебя целует, шапку ты получила?

— Да, папа, — она перестала бояться его так называть. У него сразу так лицо светлело, что не могло это ему не нравиться.

— Пойдём, дочь.

В кабинете директора была только профессор МакГонагалл. Она улыбнулась, вставая с кресла с тихим возгласом:

— Наконец-то! Здравствуйте, лорд Прюэтт.

— Профессор, — поклонился он, — благодарю, что встречали нас.

— Поздравляю вас с днём рождения дочери, — улыбнулась декан. — Мисс Прюэтт, вас я тоже поздравляю! Можете отправляться к себе.

Санни поблагодарила, присев в реверансе — уроки танцев от мисс Блэк не прошли зря. Лорд Прюэтт ухмыльнулся и коротко кивнул ей, отпуская.

Сбегая по лестнице, Санни чувствовала, как за спиной вырастают крылья — отец не убил, не вывел на чистую воду, узнав в ней попаданку, не изгнал из семьи, не проклял из-за подарков Тёмного Лорда. Отец просто любил её — и это было самым настоящим чудом. И лучшим подарком на день рождения.

* * *

— Французский ресторан? — Нотт огляделся с удовольствием, понимая, что не ошибся с костюмом.

— Люблю иногда вспомнить детство, — хмыкнул Робертс. Столик в отдельном кабинете был расположен так, что можно было видеть общий зал, а их не видел никто. — Позволь мне самому заказать. Сомневаюсь, что ты знаком с французскими блюдами.

— Полагаюсь на твой вкус, Антуан. Странно, что мать не отдала тебя учиться в Шармбатон.

— Боюсь, отец бы не позволил, — легко ответил профессор. Раннюю смерть матери-француженки он пережил давно.

— Почему он не женится снова? — с интересом спросил Магнус. — Он ведь у тебя ещё не так стар.

— Как и твой, считает, что своё дело сделал, и теперь наследники — моя задача.

Нотт задумчиво кивнул. С улыбкой оценил бойкий французский друга, когда тот заказывал им ужин. Было приятно расслабиться после напряжённой охоты. Яксли остался доволен, молодая пара гиппогрифов заняла своё место в вольере. И Магнус мог себя честно поздравить, что навыков ловли этих гордых животных он не растерял.

Говядину по-бургундски ели в молчании. И, только отпив вина, Робертс посмотрел своим цепким проницательным взглядом и поинтересовался:

— Мой друг, помнишь те серьги с сапфирами?

— Меня не волнуют побрякушки, — невозмутимо откликнулся Магнус. — Я не отличу сапфира от изумруда.

— Возможно, тебя волнует та, кто их носит?

— И кто же?

— Мисс Прюэтт получила от кого-то этот безумно дорогой подарок.

— Мисс Прюэтт должна меня волновать? — холодно спросил Магнус, выпрямляясь.

— Завтра в школе бал, и если она тебя не волнует, то я готов подумать о наследниках, — Робертс усмехнулся и поднял бокал. — Твоё здоровье.

— А если волнует? — Нотт снова расслабился, откидываясь на спинку стула.

— То могу тебе посочувствовать, — хмыкнул Робертс, одним глотком допивая вино.

— Лестрейндж?

— Мой патрон, и я не обсуждаю даже с друзьями ни его, ни его семью. И даже не буду спрашивать, почему Тёмный Лорд поручил Рудольфуса твоим заботам.

— А я не обсуждаю решений Тёмного Лорда. Какого драккла ты печёшься о её судьбе?

— Уж не из-за красивых глаз, мой вспыльчивый друг. Хотя твой вкус одобряю. У меня к тебе просьба. Ты же будешь завтра в Хогвартсе, господин попечитель?

— Допустим. И в чём просьба?

— Не трогай мальчишку.

— Значит, всё же Лестрейндж, — удовлетворённо кивнул Нотт.

— Магнус, я серьёзно.

— Не поверишь, но мне тоже как-то не смешно. Это многое объясняет.

— Ты о своём ученике? Рудольфус убьёт за брата и в Азкабан сядет. Не требуй от парня невозможного.

— Ты полагаешь, я плохо знаю своего ученика?

Молчание затягивалось. Маги сверлили друг друга одинаково упрямыми взглядами.

— Ладно, убедил. Завтра я не буду его убивать. Это всё, что я тебе обещаю, — Магнус достал магловский бумажник и вынул несколько купюр. — Но в обмен мне нужны планы твоего патрона насчёт девушки.

— Ты прекрасно знаешь, что в такие вещи меня посвящать не станут.

— Верно. Тогда будешь мне должен.

— Не люблю быть должником.

Нотт внезапно улыбнулся мальчишеской улыбкой:

— Моргана и все её прелести! Я просто не могу тебе отказать после сегодняшнего. Трудно поверить, что ты потратил весь день ради этого щенка. Тебя в Хогвартсе не хватятся?

— Я не декан, — усмехнулся Робертс. — В этом есть свои плюсы.

— Так что там за серьги?

— О, неужели ты их вспомнил?

— Трудно забыть вдохновенную речь Боргина, — вернул усмешку Магнус. — Действительно так хороши?

— Более чем. Круцио не пропускают.

— Твою Моргану! Ты посмел применить к ней непростительное?

— И испытал его сам.

— Ты мог меня сильно расстроить. И нет, Антуан, я не знаю, кто их купил. Будь другом, возьми деньги и расплатись с официантом. Я не Абраксас и не ты, чтобы разбираться в этих французских закорючках.

* * *

По дороге к башне своего Дома Санька не встретила ни одного гриффиндорца, что было странно — школа бурлила, по коридорам и лестницам сновали представители всех семи курсов, в воздухе витало предчувствие завтрашнего праздника. Лестницы и стены коридоров уже украшали ленты и разная весёлая мишура, на лицах были улыбки или озабоченность. Равнодушных не было. Кто-то бежал, кто-то еле плёлся с мечтательным видом. С Санькой здоровались девушки и парни всех трёх факультетов и, хотя ни один из встреченных не поздравил её с днём рождения, — да и откуда им знать, — на лице её сияла широченная улыбка, когда она подходила к своей гостиной.

Перед портретом полной дамы она быстро поправила мантию, пусть и без того всё было в порядке. Вдруг пришло в голову, что там кто-то может её ждать и поздравить, а она какая-то встрёпанная. А может, и забыли все, или вообще в Большом зале ещё — обед закончился совсем недавно.

— Лесные феи!

— Пароль неправильный, — полная дама смотрела в маленькое зеркальце и поправляла причёску.

— Сменился, что ли? — удивилась Санька. — Уже три дня не менялся.

— Вот поэтому и сменился, — полная дама закончила с причёской и недовольно посмотрела на Саньку. — Узнай новый пароль и приходи.

— Послушайте. Мне очень не хочется искать декана, я устала и просто хочу пройти в свою комнату. Вы же знаете, что я гриффиндорка, ну пропустите разок, что вам стоит!

— Не положено, — полная дама развернулась и кому-то прокричала: — Опять пытаются пролезть без пароля, представляешь?

— Миледи, миленькая, вы же такая красавица и умница, — решилась Санька на лесть, — вы же столько знаете, столько всего замечаете. Ну ради праздника, будьте так добры!

— Праздника? — с интересом развернулась к ней дама. Лесть явно на неё подействовала — она довольно заулыбалась.

— Ну конечно! Бал же завтра!

— Как ты сказала? Я не расслышала. Что завтра будет?

— Бал, — осторожно повторила девушка.

— Правильный пароль. Проходи!

Санька закатила глаза и вошла в гостиную, но едва не споткнулась. Темень царила страшная. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия.

И тут разом вспыхнули все свечи на стенах и запылали оба камина. И прежде, чем Санька смогла поразиться, что все гриффиндорцы стоят перед ней плотной толпой, воздух взорвался дружным криком:

— ПО-ЗДРА-ВЛЯ-ЕМ! ПО-ЗДРА-ВЛЯ-ЕМ! ПО-ЗДРА-ВЛЯ-Я-А-А-А-ЕМ!!!

Санька стояла оглушённая и счастливая. Вот честно, не ожидала. Ох уж эти англичане, будь то маги или маглы.

Кто-то даже выпустил магических бабочек. Насладившись Санькиным смущением, все стали расходиться довольные, а Эжени уволокла её в уголок, где уже сидели Роб и Артур, и торжественно вручила подарок — запечатанный квадратный пакет.

— Это от меня! — префект чмокнула её в щёку. — Классный сюрприз? Тебе понравилось?

— Мисс Прюэтт, это вам, — подёргал её за рукав какой-то первокурсник. В руках у него был красивый цветочек в горшке.

— Спасибо, Фрэнк! — умилилась Санька.

И тут началось! С поздравлениями подходили и девочки, и мальчики. Кто-то просто, смущаясь, выпаливал поздравление, кто-то дарил открытки и другие пустяковые вещи. Старшие снисходительно улыбались, вручая мелкие «нужности» вроде перьев, напоминалок, конвертов для громовещателей и прочее. Многие подарили разнообразные конфеты из «Сладкого королевства».

— А мы-то, — возмущался Артур. — Ну, Молли! Мы, вообще-то, тоже с подарками!

Санни виновато повернулась к друзьям, пытаясь удержать все подарки в руках — рядом на диванчике они уже не помещались. Она заметила, как Роб ткнул Рыжика локтем и тот засопел, но сразу улыбнулся.

— У меня тоже есть подарок, — сообщил он решительно. — Вот — очень дорогая штука, но для тебя ничего не жалко!

— Да подожди ты, — Эжени схватила вязаный половичок с пола и трансфигурировала его в большую коробку. — Роб, Артур, сначала сложите всё сюда, помогите Молли. А потом пойдём к ней в комнату, и вы подарите свои подарки. Молли? Ты согласна?

— Я-то да, — Санька вдруг ярко вспомнила, как летел от лестницы в девичьи спальни Рыжик, — но как мальчики поднимутся в нашу комнату?

— Ой, точно! — Эжени принялась ставить в коробку нежный цветок. — Осторожно. Всё равно сначала всё соберём.

Роб быстро сортировал все по пакетикам, которые трансфигурировал из лежащего на столе пергамента, а Уизли с Эжени складывали пакеты в коробку. Управились быстро, втроём-то! Самый большой был пакет со сладостями. Роберт смотрел на него и вздыхал. Санька мысленно веселилась, она и не задумывалась над тем, что Роб — такой сладкоежка. Вот Артур любит мясо и побольше, побольше. Сладости жуёт быстро и без разбора с одинаково бессмысленным выражением лица. Эжени любит все полезное, сладкое ест очень редко и маленькими порциями. А вот разной зелени и салатов может съесть целую миску. Сама Санька в этом теле много есть не могла. Вероятно, сказывалось попадание — какое-то время в той жизни ей редко удавалось вдоволь наесться, а потом просто привыкла к маленьким порциям, и организм не давал съесть больше. Просто не хотелось. Видимо, это психологическое, раз и в новое тело передалось.

— Ну теперь-то можно? — Артур в нетерпении вертел в руках что-то, довольно небрежно завёрнутое в мятую зелёную бумагу.

— Конечно, можно! — поспешила Санька. И даже вытерпела подорвавшегося к ней Рыжика и мокрый поцелуй в щёку. — Спасибо! А это что?

Бумага раскрылась и показалась крышка флакона с мазью.

— Обалдеть! — выдохнула Эжени. — Артур, ты крут! Это же мазь от Клодии Варгес! Молли, какая ты счастливица!!!

— Ого, — Санька пообещала себе узнать, что это, но палиться не стала. Судя по всему, девушки магмира Клодию Варгес знали хорошо. — Спасибо тебе, Артур!

— Ты знаешь, её надо на ночь наносить, — пробормотал он и, смутившись, замолчал.

— Да все это знают, Артур! Роб, давай уже свой подарок. Молли, ты обалдеешь!

Это был тяжёлый браслет из серебра — магически раскрашенные красным и золотым полоски свивались красивым плетением сверху, внутри же ободок был гладкий с выгравированной надписью: «Гриффиндор навсегда!»

Санька взглянула очень серьёзно на смущённого Роба, явно довольного своим подарком, и прочувствованно сказала лишь одно слово:

— Спасибо!

У Вуда дрогнули шикарные ресницы, он побледнел, потом снова покраснел и, наконец, кивнул с видом, что понял всё:

— Пожалуйста, Молли!

Санька просто исполнила то, что от неё ждали — восхитилась донельзя своей факультетской принадлежностью. Только на восторженных словах она могла запросто сбиться и рассмеяться, а вот так очень даже прокатило. Эжени и Артур серьёзно закивали, когда она торжественно надела браслет на правую руку.

А Санька думала о том, что она неправильная гриффиндорка. Ну нет у неё гордости за свой Дом. Во всех Домах есть хорошие люди, даже в том же Слизерине. А может быть, особенно в нём. Но ведь это такая мелочь — притвориться и сделать людям приятное.

Решено было пойти всем в гостиную префектов к Эжени и съесть там красивый тортик, который испекли для Санни школьные домовики.

— Я только сумку занесу, — сказала Санни, вскакивая с диванчика. — Я быстро.

— Я помогу! — Эжени подхватила коробку с подарками.

В комнате она поставила коробку на стол и с улыбкой повернулась:

— Ну, мы пойдём, а ты разберись с подарками и сразу к нам. Я же знаю, как тебе не терпится… Ой, что это?

Санька, обрадованная словами подруги, дающей ей передышку, проследила за её взглядом и ахнула. Она не секунды не сомневалась в содержимом пакета, лежащего на кровати.

— Метла? — Эжени тоже поняла сразу и подошла ближе, глядя, как Санька нетерпеливо разворачивает подарок. — А от кого она? О, смотри — записка!

Метла была замечательной, просто смотреть — и то удовольствие, а какие удобные подставки для ног! И встроенное прямо в древко, поблёскивающее коричневым лаком, узкое, но удобное даже на вид, сиденье того же цвета. Мягкое и упругое одновременно.

Саньке очень не хотелось читать записку при Эжени, вдруг это Басти прислал и написал что-то такое. Но подруга не понимала и заглядывала ей через плечо. Пришлось открывать.

К счастью, в нём не было ни обращения, ни подписи. Только несколько слов:

«Для девушки, которая скверно разбирается в мётлах. С днём рождения!»

— Как грубо, — фыркнула Эжени, а Санька покраснела. — Оскорбляют ещё. Уж ты-то лучше всех разбираешься в мётлах!

«Мистер Нотт не забыл!» — было и приятно, и неловко за бешеную радость, разлившуюся в груди.

— Это юмор такой, — попыталась она оправдать дарителя.

— Своеобразный юмор! — Эжени покачала головой и небрежно ткнула пальцем в сиденье. — Пижонство какое-то. И кто же это не знает, что ты прекрасный загонщик. А это метла дамская, ты таких не признаёшь. Жаль, что нет имени, и нельзя вернуть, правда? Или ты знаешь?

— Нет, — растерялась Санька. — Даже не догадываюсь!

Возвращать метлу она точно не собиралась.

— Слушай, можно ведь продать и купить много полезного. В Ведьмополитене есть раздел на последних страничках, можно туда написать. А Роб сделает колдографию тебя на метле.

Санька испугалась.

— Давай потом над этим подумаем.

— Точно, что это я? Всё, мы тебя ждём! Отпразднуем, как следует.

Она убежала, и Санька тут же взяла метлу в руки. Гладкая, красивая — выпускать её из рук не хотелось. Но пришлось. Надо посмотреть подарок Эжени и бежать к ребятам. Остальное и позже можно разобрать.

От Эжени была книга.

«От Годрика до наших дней». Название заинтересовало. А вот содержимое…

Краткая справка о Годрике Гриффиндоре с большим портретом — такой висел в гостиной Гриффиндора над одним из каминов. А дальше шли портреты самых известных гриффиндорцев. Рядом с некоторыми имелось пояснение — кто таков, какой род, чем знаменит. Другие содержали только имя, и часто было непонятно — женщина это или мужчина. Больше всего было о последних поколениях, там уже и портреты были посимпатичнее, и кое-где колдографии. А на самой последней странице колдография маленькой пухленькой «Молли Прюэтт» в распределительной Шляпе. И подпись на латыни, которую Санька могла перевести примерно, как «Не забуду родной Гриффиндор».

Просто супер! Именной подарок ведь. Ей бы танцевать от счастья, а не испытывать странное чувство неловкости. Хотя вещь полезная, вдруг ей понадобится отыскать сведения о каком-нибудь ученике Хогвартса. Но только тогда было бы лучше, если бы сюда включили всех учеников из всех четырёх Домов. Что за социальное разделение — уму непостижимо!

Убрав книгу на полку, Санька совсем уже собиралась идти к друзьям, когда в окно постучалась сова.

Открыв створку, она сразу узнала сову Рудольфуса.

— Привет! — мешочек она отцепила в считанные секунды и бросилась к коробке с подарками. Вынув пакет сладостей, высыпала их на широкий подоконник. — Выберешь что-нибудь?

Сова посмотрела на сладости, потом на неё и разве что лапкой у виска не покрутила. Презрительно ухнув, сорвалась с подоконника и улетела.

— Ну и ладно. Тогда Робу отдам, — Санька ссыпала всё обратно в пакет и закрыла окно.

Подарок от Руди разворачивала дрожащими пальцами. Что мог подарить слизеринец?

В мешочке лежала заколка для волос с маленьким синим сапфиром и красивая брошь в том же стиле с тремя сапфирами чуть крупнее, но меньше, чем камни в её серьгах. Значит, и Руди заметил подарок Тёмного Лорда! Записка тоже была: «Заколка не даст причёске развалиться даже от очень активных танцев. Брошь колется, когда у кавалера скверные намерения по отношению к тебе. Приятного бала и с днём рождения, Александра. Рудольфус и Беллатрикс».

Санька умилилась, восхитилась и решила обязательно надеть эти подарки на бал.

Ребята в гостиной префектов встретили её приветственными восклицаниями. Был и тортик, и приятный шипучий напиток, и много весёлых разговоров и воспоминаний о прошлом, начинающихся со слов: «А помните, как Молли съела ту гадкую конфету?..» Санька смеялась вместе со всеми, делая вид, что всё помнит. Хорошо ещё никто не удивился, что она сама не вспоминает что-то. Каждый хотел высказать своё.

Было действительно познавательно узнавать о прошлой Молли забавные вещи. И с грустью понимать, что девочка была довольно эгоистичной и не слишком далёкой. Училась плохо, но была остра на язычок.

Все пришли к выводу, что Молли здорово повзрослела и стала настоящей красавицей.

Это было приятно, но Санька сильно обрадовалась появившемуся в гостиной Лестрейнджу.

— И что здесь происходит? — надменно спросил он. — Вуд, ты не забыла, что водить сюда гостей разрешено не больше одного и не больше, чем на час?

— У Молли день рождения! — возмутилась Эжени.

— Да хоть у царицы Савской! — фыркнул Рудольфус, так и не взглянув на Саньку. — Прошу освободить гостиную префектов от обнаглевших гриффов в течение пяти минут.

С этими словами он удалился в свою комнату, не дождавшись ответа возмущённых гостей Эжени.

Только Санька готова была ему аплодировать и кричать «Спасибо!». Она очень устала.

— Да что он… — начал Рыжик, но именинница его перебила.

— А правда, давайте расходиться. Завтра бал, надо хорошо отдохнуть.

По недовольным лицам ребят было видно, что они не всё сказали, но спорить с Санни не стали. Эжени вызвала домовика — все убрать. И, дождавшись ухода парней, увлекла подругу в свою комнату.

— Только один вопрос! — сразу предупредила она возражения. — Молли, Артур признался, что ты отказалась идти с ним на бал. Но почему? Мне кажется, ты его сильно обидела этим. А он ещё тебе такой дорогой крем подарил.

Санька растерялась. Грубить или врать подруге не хотелось.

— Просто меня уже пригласили, — как же неприятно было оправдываться.

— И кто?

— Это с другого факультета, — призналась Санька и примирительно улыбнулась, — завтра увидишь.

— Не скажешь даже мне? Тебе он хоть нравится?

— Эжени, я сказала бы тебе первой, если бы могла. Но не могу, прости.

— Ладно, — оживилась подруга. — Я всё понимаю, правда. Но обещай хотя бы потанцевать с Артуром завтра, а то он такой несчастный.

— Хорошо. Извини, я пойду. Спать очень хочется.

— Ой, ты же с отцом встречалась! И как, где вы были?

— В банке были, отец новый сейф открыл на моё имя. А потом ещё в кафе зашли.

— Так долго?

— Гуляли ещё.

— А, ну классно! До завтра тогда? Я-то ещё спать не буду, надо с платьем кое-что сделать.

Санни спускалась в гостиную префектов с тяжёлым чувством — Эжени явно затаила обиду.

Не успела она выйти в коридор, как её догнал Рудольфус.

— Привет, мне показалось, это твоё.

Он сунул ей в руку сложенную бумажку и сразу вернулся в башню старост, не дав ответить.

Санька покачала головой и поспешила в свою комнату. Читать, что там написал Руди, по дороге не стала. Портреты на стенах всегда казались ей подозрительными, вдруг докладывают кому-то обо всём, что видят.

К счастью, её никто больше не останавливал. Она действительно устала. Столько всего произошло за день.

В комнате она сняла мантию, бережно убрала метлу в шкаф и забралась на кровать, усевшись по-турецки. Положила перед собой подарок отца и записку Руди. Странно, что он её не прислал вместе с подарком.

Но сначала подарок. В упаковке был синий бархатный футляр с очень красивым колье. Возможно, даже подойдёт к платью и серьгам. Такой же металл, как и в них — похоже, не серебро, а белое золото. Вроде ведь бывает такое? И камешки прозрачные — бриллианты?

Санька закрыла футляр и отложила в сторону.

Записка была странной.

«Ровно в десять вечера оденься потеплее и открой окно в своей комнате. Будь одна. Басти».

«Неужели ещё урок аппарации? — подумала она. — Но почему окно?»

До десяти оставалось три часа, как раз хватит выспаться. Ей было даже жаль, что Рудольфус не сказал брату о её дне рождения. Просто было бы интересно, что бы парень ей подарил. Он ведь сказал, что он её друг.

Санни с трудом разлепила глаза, когда до десяти оставалось десять минут. Вспомнив о записке, охнула и бросилась одеваться, не очень понимая, что значит потеплее. Чтобы не простыть у открытого окна, что ли?

Без одной минуты десять она была готова, хоть и не совсем проснулась. Открыла окно и выглянула в темноту. Ничего не происходило. Что ж, она подождёт, но только не очень долго.

Человек на метле появился перед окном так неожиданно, что Санька отшатнулась, но сразу улыбнулась, узнав Рабастана.

— Залезай, — вместо приветствия сказал парень.

— Куда? — испугалась девушка. Не говорить же, что мётел она вообще боится, и тем более не хочет грохнуться с такой высоты.

— Прокатимся, — как-то мечтательно произнёс Басти, заставив её представить, как она летит на метле высоко в небе. И не одна — неужели такой виртуозный ловец не сможет её удержать? — Не бойся, Санни, всё под контролем. Заберись на подоконник, я подлечу повыше, и ты просто сядешь впереди меня.

И тут ей так захотелось с ним полетать, что, наверное, даже если бы Дамблдор вошёл и попробовал её остановить, она бы все равно улетела. Наверное, она спешила, чтобы не передумать, потому едва не свалилась, неуклюже попытавшись сесть впереди парня. Сердце улетело в темноту далеко вниз, а потом опять застучало в груди, как ни в чем не бывало.

— Я держу! Всё хорошо, Санни, — прямо в ухо сказал ей Лестрейндж, крепко прижимая к себе девушку одной рукой. — Готова?

Она смогла только кивнуть, боясь, что потребует вслух немедленно вернуть её в комнату.

— Просто держись за древко перед собой и доверься мне, — посоветовал ловец Слизерина.

Ещё кивок и крепкая хватка за древко метлы. Басти отпустил её талию и ухватил метлу впереди её рук. И сразу рванул вперёд. Санька онемела и даже кричать не смогла, хотя очень хотелось.

Сначала она ничего не видела, сжавшись как пружина и боясь так, как не боялась ни на одних аттракционах в другой жизни. И почему мантию не надела? В одном свитере и брюках было удобно, но не то чтобы слишком тепло.

А потом она увидела Хогвартс внизу как на ладони и восхищённо ахнула. Светящийся многочисленными окнами замок выглядел сказочно.

Она не сразу поняла, что Басти задержал метлу и они никуда не летят.

Он зашевелился, и она испуганно схватила его за руку.

— Тише, тише, я просто расстегну куртку. Не шевелись. Вот, умница. Так лучше?

Он снова прижал её к себе, и она ощутила, как от парня исходит тепло. С боков он просунул полы своей куртки. На мгновение у неё мелькнула мысль, что это не слишком прилично — такая близость. Но в следующий миг её волновало только то, что они рухнули вниз с такой высоты. Вираж, и снова вверх, потом вокруг школы так быстро, что ветер свистел в ушах, а она всё же кричала, но уже не от страха, а от восторга.

От бесконечных разворотов, неожиданных провалов вниз, невообразимых воздушных петель внутри Санни словно взрывались фейерверки. Немножко кружилась голова, и она ощущала себя чуточку пьяной.

— Посмотри, — крикнул ей в ухо Рабастан.

Она покрутила головой и вдруг увидела на фоне тёмного неба огромные буквы:

«Санни! Поздравляю!»

У неё на глаза навернулись слёзы. Хорошо ещё, что парень не видел.

Внезапно она ощутила его руку у себя на щеке.

— Замёрзла, солнышко, — тихо сказал он, и метла снова рухнула вниз. Она засмеялась сквозь слёзы.

Как уж он умудрился влететь прямо в узкое окно её комнаты, для Санни осталось загадкой.

Ноги дрожали, когда она встала на пол. И почему-то ощущала себя очень маленькой, как бывало в детстве после долгого катания на велосипеде.

Метла со стуком упала на пол.

— Подожди, — сказал Рабастан глухо, и она поняла, что по-прежнему прижата к нему спиной, то есть теперь — не только спиной, но и всем телом. — Сейчас освобожу.

Оказалось, он умудрился застегнуть куртку у неё на животе.

Она попробовала отстраниться хоть немного, ощутив страшное смущение. Сомнений, что такое твёрдое упирается в неё чуть ниже поясницы, просто не возникло.

И это, конечно, её вина, — парень же, а она слишком ёрзала на метле во время полёта.

— Всё! — Басти сразу отступил, и она живо обернулась к нему, радуясь темноте, царившей в комнате.

— Это было так здорово!

Он просто кивнул, а она не могла увидеть выражения его лица.

Вот он нагнулся, схватил метлу и, оседлав её, вылетел обратно в окно. И даже не сказал ничего на прощанье.

А она так и стояла посреди комнаты, глядя в темноту.

— Он просто друг! Так бывает! — наконец произнесла она громко.

Тряхнула головой и пошла закрывать окно.

Раздевалась она в каком-то странном состоянии, а, улёгшись в кровать, крепко прижала к себе запасную подушку. И почему она сейчас чувствует себя такой одинокой и несчастной? Ведь всё было просто здорово! И завтра — бал!

Глаза закрылись сами собой и ей снова показалось, что она летит на метле в объятиях слизеринца. Так и уснула — в полёте.