Nulla regula sine exceplione (гет)

Лариса основательно продрогла, пытаясь заснуть, однако на голых камнях это было трудно сделать. Замерзшие пальцы с трудом удерживали края плаща, плохо защищавшего он пронзительного горного ветра. От разреженного воздуха чесался нос, а зубы выбывали неровную дробь. Гендальф сидел неподалеку, попыхивая трубкой — она до сих пор не видела, как тот ложится спать. Ночью Лариса забывалась сном раньше, чем тот ложился, а утром просыпалась тогда, когда Гендальф неизменно был на ногах.

Они были в пути чуть больше полутора недель, и за это время так и не смогли нагнать отряд, несмотря на то, что шли довольно быстро. Лариса предположила, что они пошли несколько другой дорогой, однако Гендальф заверил её, что идут они буквально след в след за гномами, просто отстают на полутора суток. В самом деле — пару раз Лариса видела угли, оставшиеся от костра. Это вселяло надежду, что рано или поздно они нагонят отряд.

Поплотнее запахнув плащ, данный ей эльфами, Лариса попыталась устроиться поудобнее — ее голова лежала на рюкзаке, однако тот был плохой альтернативой подушке. Несмотря на то, что была середина июля, здесь, в горах, ветер свирепствовал что есть сил. Кончики пальцев, что придерживали плащ, окончательно закоченели — Лариса попыталась согреть их своим дыханием, однако это слабо помогло. С тоской подумав о том, что она могла бы быть сейчас в Ривенделле, нежиться в горячей ванне, Лариса села, и в тот же момент небо прошила яркая вспышка молнии, и вдогонку ей раздались оглушающие раскаты грома. Встрепенулся Гендальф — потухший огонек на его трубке разгорелся сильнее — и, сдвинув шляпу назад, он взглянул на темное небо. Звезд видно не было — всюду, куда хватало глаза, тянулись тяжелые, грозовые облака. Молния вновь сверкнула серебряным, на мгновение ослепив Ларису, и новый раскат грома, сильнее предыдущего, эхом прогремел в горах.

— Вставай! — прикрикнул на нее Гендальф, хватая свой посох. — Бери свои вещи! Нам нельзя здесь оставаться!

Лариса мгновенно схватила рюкзак и сунула руки в лямки под плащом. Вытянув ткань, она прикрыла ей рюкзак и накинула на голову капюшон — что-то подсказывало, что вскоре пойдет дождь. Так и получилось — редкие тяжелые капли ударили по камням, и с каждой секундой они падали все чаще. Гендальф, не оглядываясь на Ларису, быстро пошел вперед, и ей пришлось прибавить шагу чтобы не отставать. Они шли не так уж и долго и, свернув пару раз, оказались у входа в пещеру.

Гендальф стукнул своим посохом о пол, и набалдашник загорелся неярким белым светом. Старик опустился на широкий плоский камень и Лариса, восприняв это как сигнал, присела около стены, подогнув плащ так, чтобы сидеть было не слишком холодно. Она привалилась головой к холодному камню и прикрыла глаза в надежде подремать немного — что-то ей подсказывало, что ночь будет долгой. Ларисе удалось ненадолго забыться тяжелым, неспокойным сном — она металась из стороны в сторону, вздрагивая каждый раз, как снаружи раздавались раскаты грома.

В следующий раз, когда Гендальф растолкал ее, земля тряслась под ногами, словно вдруг началось землетрясение. Гора вздрагивала, а камень вибрировал под пальцами. Они пошли глубже в гору; Гендальф вел Ларису путанными, узкими ходами, и лишь свет от его посоха позволял видеть дорогу. Казалось, что они уходили всё глубже, и уже не было слышно раскатов грома с улицы. Бесконечная вереница ходов слилась в один путанный, каменный коридор, который вывел их к огромной пещере. Похоже, все туннели, пронизывающие гору, вели именно сюда.

Лариса вздрогнула от омерзения — по лазу бежало отвратительное существо, чем-то напоминающее орка. Оно было невысоким, тощим, а его кожа была покрыта какой-то желтой слизью. Разного размера бородавки покрывали кривые плечи, впалый живот и тощие конечности. К горлу Ларисы подкатил горький ком, она невольно сжала пальцы на рукоятке кинжала, который всегда теперь носила с собой — она начала потихоньку разрабатывать кисти, решив, что раз уж она обречена здесь застрять, то стоит научиться хоть как-то себя защищать. Лариса уже подумала, что придется убить это неизвестное ей существо, поскольку оно бы точно их заметило, однако тварь неожиданно промчалась мимо, совершенно не обратив внимания на замершую Ларису и невозмутимого Гендальфа. Лариса проводила существо взглядом и только тогда заметила, что повсюду в пещере, на неумело построенных деревянных мостках находятся эти существа.

— Ты должна молчать, — предупредил ее Гендальф, — и не смей даже дотронуться до кого-либо — заклинание тотчас слетит. Мы должны идти.

Гендальф первым двинулся вперед, ловко огибая непонятных существ. Лариса подавила вопль отвращения и двинулась следом. Идти было сложно — чем дальше они шли по пещере, тем больше встречалось уродцев. Одни бесцельно бродили туда-сюда по хлипким мосткам, кто-то обгладывал мясо с костей — лучше было не задумываться о том, чье именно было мясо — а еще двое дрались за толстую, отъевшуюся крысу. Бой был неравный — один из уродцев был вооружен, второй нет — и вскоре безоружный полетел в пропасть, истошно визжа; брюхо у него было вспорото. Второй, заулюлюкав, впился желтыми острыми зубами в еще трепыхающуюся крысу. Кровь потекла вниз по его подбородку, падая на голую, впалую грудь, а крыса все еще слабо трепыхалась. Горло Ларисы сжалось, она с трудом удержала в себе скудный ужин — лепешку и половинку яблока — и, часто задышав, зажмурилась. Горький привкус желчи остался на языке.

На ватных ногах Лариса двинулась вперед, слабо осозновая, что ей стоит идти за Гендальфом. Стараясь смотреть лишь на спину старика, она держалась на ногах только благодаря упорству. И, случайно отведя взгляд, заметила, что в центре сходящихся мостков, где была шаткая площадка, стоял весь отряд, безоружный и окруженный этими уродцами. Крик застрял в горле — лишь в последнюю секунду Лариса вспомнила, что ей ни в коем случае нельзя говорить.

Она оглядела безоружных гномов, бездумно двигаясь вслед за Гендальфом, который, похоже, шел именно к отряду. Не похоже, что кто-нибудь из мужчин был ранен, все довольно твердо стояли на ногах, но Лариса не могла понять, почему гномы не отбивались. Тогда, когда их настиг отряд орков, они вырезали большую половину нападавших даже с учетом того, что противники были верхом. Здесь же… Вряд ли мелкие уродцы являлись хорошими воинами — у некоторых не было даже самого примитивного оружия, и верх эти непонятные существа одерживали лишь за счет численного преимущества. Но как они смогли справиться с вооруженным отрядом? Похоже, уродцы напали во время стоянки, когда практически все мужчины спали — они с Гендальфом тоже сделали привал, и, по прикидкам Ларисы, ночь еще не закончилась.

— Обыскать их! — раздался в непрерывном шуме визгливый голос и Лариса, отвлекшись от мыслей, глянула вперед.

Новый рвотный позыв подкатил к горлу и пришлось зажать рот ладонью, иначе Ларису вывернуло бы прямо на грязные трухлявые доски. На краю площадки находилось какое-то подобие трона, где восседал еще один уродец, вот только тот был раз в пять, по крайней мере, крупнее и отвратительнее. Огромную голову венчала неаккуратная корона из чего-то, похожего на кости — судя по всему, это был король этих премерзких существ. Глупые, маслянистые глазки обложила жирная кожа, необъятный подбородок, трепещущий от каждого движения, был покрыт огромными кровоточащими бородавками и коростами, впрочем, как и остальное тело. Огромное брюхо — иначе это и не назовешь — колыхалось из стороны в сторону, и было непонятно, одет ли этот «король» вообще, поскольку жир грузными складками стекал вниз; казалось, еще немного — и кожа лопнет от тяжести.

Тем временем, уродцы споро обыскивали отряд — выворачивали сумки, копошились в оружии. Лариса и Гендальф были все ближе, но недостаточно для того, чтобы как-то помочь гномам. С противоположной стороны пещеры уродцы волокли какую-то кособокую постройку, немного напоминающую дыбу. Лариса невольно ускорила шаг и, споткнувшись, едва не пропахала носом пол, но смогла удержаться на ногах.

— Начните с младших! — в возбужденном восторге вскрикнул король уродцев, ерзая на своем «троне». Огромными, грязными ступнями он давил своих мелких подданных, которые выполняли роль подставки для ног.

— Стойте! — голос Торина разнесся под сводами пещеры.

— Посмотрите-ка, кто тут у нас! — уродец пришел в еще большее возбуждение, он нетерпеливо подался вперед, и необъятное тело заколыхалось. — Торин, сын Траина, внук Трора, Король-Под-Горой! Хотя погоди, я совсем забыл, что у вас больше нет никакой Горы, выходит, ты не король, а полное ничтожество!

Уродцы заулюлюкали, обнажая гнилые зубы. Похоже, подобные речи приводили их в дикий восторг.

— Один мой знакомый, — продолжал тем временем главный уродец, размахивая посохом, навершие которого представляло собой козлиный череп, — хорошо заплатит за твою голову, но только голову, ничего лишнего. Уверен, ты знаешь, о ком я говорю, — жирное, лоснящееся лицо светилось предвкушением. — Бледный Орк, верхом на Белом Варге.

— Азог Осквернитель был уничтожен, — глухо отозвался Торин; от ненависти, прозвучавшей в его голосе, Ларису невольно бросило в дрожь. — Он убит в битве много лет назад.

Лариса вспомнила историю, что рассказывал Балин на одном из привалов. Кажется, Фили и Кили подшутили над Бильбо, а Торину сильно не понравилось, как именно они это сделали. Балин рассказал историю о том, как погиб дед Торина. Тогда Лариса посчитала это не больше чем сказкой, правда невольно запомнила имя Азога Осквернителя. Выходило, что та история — правда от и до.

— Его не так просто убить, — ухмыльнулся ему в ответ кривым ртом уродец и повернулся к еще одному такому, но очень мелкому и сидящему в подвесной люльке. — Отправьте весточку Бледному Орку. Скажите, я нашел его трофей.

* * *

Даже несмотря на то, что Гендальф велел ей зажмуриться, на пару секунд Лариса была ослеплена волной белого цвета. Впрочем, неподготовленным уродцам и гномам досталось еще больше. Лариса с опаской приоткрыла глаза, обрадовавшись, что может нормально видеть, и быстрым взглядом окинула пещеру. Все, кроме них с Гендальфом оказались на земле, и уродцы, и гномы лежали вповалку, сбитые с ног волной света, которая, ко всему прочему, не просто ослепила, но и повалила кого на камни, кого на хлипкие мостки. Кажется, кто-то из уродцев не удержался и полетел вниз, в пропасть — истошный визг звенел у Ларисы в ушах.

— Берите свое оружие, — глубоким, трубным голосом сказал Гендальф. Гномы ошалело завозились на земле, уродцы шевелились гораздо медленнее. — Сражайтесь. В бой!

Это и стало для отряда сигналом. Расшвыривая во все стороны уродцев, гномы один за другим оказывались на ногах, беспорядочно вооружаясь. Бомбур, схватив какой-то топор, круто развернулся и своим мощным животом отправил парочку уродцев в пропасть. Торин отбил своим мечом удар посоха с козлиной головой, и король уродцев, не удержавшись, рухнул вниз, увлекая за собой свой трон.

— Чертовы гоблины! — прорычал Двалин, мощным ударом топора сшибая со своего противника голову. Та, подскакивая на кочках, покатилась к концу площадки. Лариса мысленно сказала себе, что сейчас не время для слабости и постаралась прогнать едкую тошноту.

— Бежим! — заорал Глоин и первым ринулся к узкому мостку.

Отряд побежал следом, растянувшись в цепочку. Лариса старалась не отставать от Гендальфа, понимая, что одна долго не продержится. Ори, заметив ее, вытаращил глаза, однако тотчас отвлекся на одного гоблина — вроде так назвал этих уродцев Двалин. Гномы явно воспряли духом и теперь с азартом резали попадающихся на их пути гоблинов. Их оружие уже было испачкано в темной крови, и с каждой секундой на лезвиях было все больше грязных разводов.

Пока что Ларисе удавалось успешно избегать гоблинов, а тех, которые все же бросались на нее, убивал кто-нибудь из отряда. Она надеялась, что удача пробудет с ней подольше, но понимала, что не все так радужно, и вскоре оказалась одна, зажатая между камнем пещеры и пропастью, а в метре от нее находился один из гоблинов. Он был выше тех, кого Лариса видела раньше, но слишком тощим.

— Гномья девка! — ощерился гоблин сломанными зубами — из-за этого его речь была свистящей и невнятной. — Я разложу тебя на этих камнях, а после отрублю голову и сделаю себе ожерелье из твоих зубов, как делал раньше.

Лариса, приглядевшись, с ужасом поняла, что на его шее действительно висит грубый шнурок с десятком пожелтевших зубов. Она покачнулась, пальцами схватившись за острый камень, а потом, заметив, что гоблин приближается, применила исконно женское оружие — истошно завизжала. Гоблин опешил и остановился, сбитый с толку, а Лариса, поняв, что медлить нельзя, сделала первое, что пришло в голову — вскинула ногу и с силой пнула гоблина в живот. Ее спасло то, что мостик был слишком узким, а гоблин оказался довольно тощим и совсем не ожидал нападения. С ужасом наблюдая, как он исчезает в черной пропасти, Лариса все же не смогла сдержаться — ее вывернуло горьким яблоком. Утерев рот рукой, она покачнулась, чувствуя, как слабеют ноги.

— Не отставать! — прикрикнул на нее Гендальф и слегка подтолкнул Ларису вперед. Та по инерции побежала вперед, едва не споткнувшись о неровный камень.

Казалось, что узким извилистым мосткам не будет конца. Трухлявые доски буквально рассыпались под ногами, отчего-то и дело приходилось перепрыгивать через зияющие дыры, стараясь не упасть вниз. Дыхание сбивалось, а перед глазами плавали черные мушки — долгий переход в горах, бессонная ночь и бег по пещере никак не способствовали приливу сил. Ларисе хотелось остановиться и перевести дыхание — даже если учитывать, что к пробежкам она была привычна, а три месяца путешествия отлично развивали выносливость, она чувствовала, что скоро упадет без сил. В боку кололо, пот тек градом, а довольно увесиситый, хоть и порядком опустевший с Ривенделла рюкзак хлестал по спине и бедрам.

Постепенно отряд оказался у самых стен пещеры. Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем они свернули вправо, побежав теперь по неровному камню — приходилось постоянно смотреть под ноги, иначе Лариса бы просто споткнулась и пропахала носом землю. Гоблинов, казалось, стало меньше — они лишь изредка прибегали с мостков или же сзади, однако мужчины довольно резво отправляли их в нокаут — все они летели в пропасть либо с перерезанным горлом, либо со вспоротым брюхом.

По глазам резанула яркая вспышка — Гендальф с помощью своего чудодейственного посоха сбил нависающий над тропинкой валун. Камень, подталкиваемый гномами, грузно покатился вперед, давя зазевавшихся гоблинов. Хруст костей и истошные визги умирающих уродцев слились в единую какофонию, а Лариса впилась взглядом в спину кого-то из бежавших впереди мужчин — кажется, это был Оин — поняв, что картины расплющенных гоблинов ее желудок точно не выдержит.

Валун докатился до поворота и полетел в пропасть — камень под ними в какой-то момент содрогнулся, когда тот упал на дно пещеры. Отряд свернул влево — гоблины довольно сильно отстали и теперь их визги раздавались за спинами отряда, метрах в ста пятидесяти по прикидкам Ларисы. Впрочем, она этого знать не могла -оглядываться не сильно-то и хотелось, однако где-то на краю сознания промелькнула надежда, что эта безумная ночь — а ночь ли сейчас вообще? — может закончиться благополучно.

— Думали, что сможете ускользнуть от меня?! — с насмешкой взвизгнул король гоблинов, сломав хлипкие мостки. Он в буквальном смысле вылез из-под земли, стоило отряду оказаться на широком, однако все таком же неустойчивом мосту. Теперь, помимо омерзения от вида гоблина, Ларису прошибла нервная дрожь — остальные гоблины довольно быстро настигли их, впрочем, не решаясь пока атаковать. Король гоблинов взмахнул своим посохом, целясь в стоявшего впереди Гендальфа —старик постарался увернуться, однако не смог удержать равновесие и завалился назад. Гномы поспешили его поддержать. — И что же ты теперь будешь делать, волшебник?

Гендальф, стремительно кинувшись вперед, ударил гоблина посохом в глаз, а затем, широко размахнувшись мечом, полоснул лезвием по жирному брюху. Гоблин, не удержавшись на ногах, упал на колени, стараясь удержать расползающиеся края раны — крови практически не было, видимо, слой жира мешал добраться до кровеносных сосудов.

— Тоже вариант, — кивнул король гоблинов, похоже, даже удаленный поступком Гендальфа. Меч старика вновь сверкнул в неровном свете факелов, однако теперь удар пришелся на шею гоблина — непонятно, как Гендальф смог достать до нее, скрытой необъятным подбородком. Гоблин покачнулся и рухнул на доски.

Мост угрожающе затрещал — прогнившие опоры с трудом выдерживали вес стоявших на мосту людей и не только, а падение тяжелого тела гоблина стало последней каплей — доски треснули. Лариса в панике схватилась за первого попавшегося гнома.

— Рад тебя видеть, — подмигнул ей Бофур, и в следующую секунду мост рухнул вниз.

— Держитесь! — взвыл кто-то, отовсюду неслась отборная ругань. Лариса заорала от страха, Бофур страдальчески закатил глаза, придерживая на голове шапку, а второй рукой поддерживая Ларису под руку. Мост летел вниз, все скорее приближаясь к дну пещеры.

— Боже, мы все умрем! — взвизгнула Лариса, зажмуриваясь. Едкая волна паники подкатила к горлу. Слышался треск ломающихся досок, в лицо попадали мелкие щепки. От страха у Ларисы подкосились колени и она фактически повисла на Бофуре.

Как все обошлось — непонятно. В живых остались все, однако падающие доски насажали заноз и синяков, а левый бок, на который упала Лариса, пульсировал жгучей болью. Пыль и древесная труха забились в нос и рот; пришлось отплевываться и пытаться прочистить нос.

— Могло быть и хуже, — оптимистично заявил Бофур, уже успевший встать на ноги и помогавший подняться Ларисе. И, словно в насмешку его словам, сверху рухнула туша гоблинского короля. Лариса едва успела отскочить в сторону, однако удушающий смрад, идущий от тела, все же ударил в нос.

— Да вы издеваетесь, — раздраженно застонал Двалин, придавленный необъятным телом.

— Гендальф! — с испугом вскрикнул Кили, пальцем указывая куда-то вверх. Лариса подняла голову и невольно вздрогнула — вниз по нервным камням ползли гоблины, явно мечтающие отомстить за смерть своего горе-правителя. Издалека они походили на пауков, выползавших из растревоженного гнезда.

— Бежим, скорее! — воскликнул Гендальф, помогая Оину подняться. Гномы принялись вскакивать, помогая друг другу вылезли из-под обломков моста. Гендальф уверенно кинулся в сторону узкого прохода, отряд бросился следом. Лариса, не медля, сорвалась с места, понимая, что долго так не сможет бежать — ободранный бок болел постоянно, особенно когда рубашка задевала ранки, да и последние полчаса бега тоже не способствовали хорошему самочувствию.

И уже оказавшись в узком проходе она вдруг поняла, что нигде до этого не видела Бильбо.