Nulla regula sine exceplione (гет)

Лариса была женщиной образованной, благоразумной и предпочитала планировать свой день, да и всю свою жизнь заранее, поэтому неожиданности случались редко. Школу закончила блестяще, в институт поступила без проблем, училась хорошо и не гуляла по клубам и вечеринкам. В двадцать два она вышла замуж за своего знакомого, который открыл адвокатскую контору, сразу же, как только получила диплом о филологическом образовании. Дело мужа пошло в гору, и, когда ей исполнилось двадцать семь, они уже жили в собственном загородном доме. К тому времени вся страсть поутихла, и вместо бурного секса в машине или в туалете какого-нибудь клуба Ларисе остался муж, гуляющий по любовницам, и лишь изредка приходивший к ней в комнату для формального пятиминутного контакта, не приносившего удовлетворение ни ей, ни ему.

— Да разведись ты с ним, — говорила Верочка, её лучшая подруга, вот только слушать её Ларисе не хотелось — в случае развода муж со своими ребятами из конторы отсудил бы у неё все, и осталась бы она на улице без гроша в кармане, без работы и без жилья. Не то, что бы измены мужа её не задевали, но и любви у них никогда не было. Она вышла за Игоря потому, что это было частью её тщательно распланированной жизни, а Игорю нужна была жена, а неглупая и симпатичная Лариса казалась хорошим вариантом. Поначалу Лариса думала, что у неё были какие-то чувства, и что красавец Игорь был ей небезразличен, но после пары лет в браке все это ушло.

Да, правду говорят — любовь живёт три года. Из двенадцати лет брака счастливыми Лариса больше трёх и не назвала бы, и то с натяжкой. Остальные были серыми до невозможности — работать она не пошла, сидела круглыми днями дома, готовила, стирала и убирала, изредка выбиралась с Верочкой погулять и ездила с мужем на праздники к его клиентам и деловым партнерам. Скучная рутина превратила её жизнь в однообразную серую полосу, и Лариса была готова на что угодно, лишь бы жизнь стала немного интереснее.

К тридцати в голове стали появляться мысли о ребёнке, вот только мужу детей не хотелось, и ей пришлось оставить попытки забеременеть. С тоской глядя на счастливых мамочек с колясками и завидуя Верочке, у которой к тому времени уже было два сына, Лариса утешала себя тем, что рано или поздно муж задумается о детях и о том, на кого оставлять свою контору. Качая на руках Вадика, годовалого сына подруги, Лариса в сердцах высказывала ей все, что думает о муже. Верочка кивала, поддакивала, советовала забеременеть и просто поставить Игоря перед фактом, но Лариса, вспомнив, как жестоко вёл муж свои дела, не заботясь о том, что будут чувствовать другие, отказалась от этой идеи — Игорь вполне мог заставить её сделать аборт, и от подобной мысли становилось страшно.

Хотя ребёнок у Игоря был, вот только не от Ларисы, а от одной из его любовниц. Сама Лариса узнала об этом абсолютно случайно — беременная девушка пришла к Игорю просить денег, вот только тогда его не было дома, и дверь открыла Лариса. Выслушав рассказ девушки, она возненавидела мужа — тот, как только узнал о беременности, отвез любовницу в клинику и заплатил за аборт. Девушке удалось договориться с врачами, и Игорю сказали, что плод был удален, а Светлана надеялась, что сможет вырастить ребенка самостоятельно. И хоть ей было всего двадцать, но избавляться от своего еще нерожденного ребенка она не собиралась. Лариса дала девушке денег и попросила не приходить больше — если бы Игорь узнал, что Светлана не сделала аборт, то вполне мог забрать ребенка у матери, и хоть ей и хотелось иметь детей, но на подобное она бы ни за что не решилась.

В глубине души Лариса ненавидела всю свою жизнь — и мужа, и шестнадцать бесполезных лет учебы, и вечно пустой дом, и постоянных любовниц Игоря, нагло улыбающихся ей в лицо при встрече, а за спиной обсуждающих ее фигуру, одежду и прическу. Из-за того, что муж постоянно таскал ее на всякие банкеты, встречи и праздники, Лариса была обязана выглядеть безупречно. Посещение фитнес-зала два раза в неделю было обязательным, как и пробежки по утрам; свой низкий рост — около метра шестидесяти — она компенсировала высокими каблуками; стенной шкаф был забит разнообразными платьями, брючными костюмами, юбками и блузками, чулками, изысканным нижним бельем, а под косметику был отведен отдельный ящик в комоде. Она научилась улыбаться на публику, искусно вела отвлеченные разговоры о погоде и о готовке, а Игорь, возвращаясь домой поздно вечером, говорил ей спасибо за то, что она его не опозорила. Подобное отношение возмущало, и временами Ларисе хотелось назло мужу явиться на одну из его вечеринок в старом спортивном костюме и начать хамить каждому встречному, вот только воспитание не позволяло, и поэтому раз в пару недель Лариса надевала очередное платье, заказывала такси и ехала в ресторан, смотреть, как ее муж хвастается друзьям своей молоденькой любовницей.

* * *

Телефон зазвонил в тот момент, когда Лариса подошла к шкафу. Придерживая трубку между плечом и щекой, она раскрыла створки шкафа и задумчиво уставилась на его содержимое.

— Лариска, ты куда пропала? — веселый голос Верочки донесся из трубки, и Лариса счастливо улыбнулась, беря телефон в руку, а другой перебирая вешалки с разномастной одеждой. — От тебя уже пару недель ни весточки!

— Прости, Верунчик, — виновато закусив губу, Лариса достала из комода комплект нижнего белья и бросила его на кровать рядом с платьем и чулками. — Игорь уезжал по поводу какого-то своего дела, и я решила съездить с ним, а телефон там недоступен был. А ты чего звонишь?

— Дожили, — притворно возмутилась Вера, и Лариса услышала, как на фоне ее голоса что-то упало, — я уже и подруге позвонить просто так не могу.

— Да ладно тебе, я же просто спросила, — придерживая телефон плечом, она сняла с себя халат и кинула его на кровать, — Так что, ты хотела что-то?

— Предлагаю нам устроить маленький импровизированный вечер с вином и мороженным. — Верка оживилась, а Лариса хихикнула, застегивая на себе бюстгальтер. — Мой Макс с Петькой сегодня на весь вечер в кино ушли, а Вадика мама заберет, так что я полностью свободна. Ну, так что, ты как?

— Да не получится, — Лариса с досадой вздохнула, надевая на ногу чулок, — у Игоря очередной банкет от благодарного клиента, которому он помог обобрать его жену, а ты же знаешь, что ему мое присутствие там просто жизненно необходимо.

— Ой, Лариска, ты как будто первый раз мужа обманываешь, — на другом конце провода Вера явственно фыркнула, а Лариса только закатила глаза. — Берешь с собой сменные вещи, едешь на этот банкет, сидишь там полчаса, потом говоришь Игорю, что у тебя разболелась голова и вуаля! — можешь спокойно ехать ко мне. Ну так что, мне доставать вино?

— Ну ладно, — сдалась Лариса, стоя перед зеркалом и силясь застегнуть молнию на платье до конца, — я приеду. Только ненадолго, и чтобы не так, как в прошлый раз. Я после твоих игр еще пару дней из волос китайскую лапшу доставала.

— Да перестань, Ларис, — Верочка хихикнула, на что она лишь устало вздохнула, разглядывая в зеркале аккуратную фигуру, затянутую в узкое синее платье слегка пониже колен, — ты же меня знаешь, я ничего такого делать не буду.

— Вот именно: я тебя знаю, ты что-нибудь сотворишь, а я потом объясняйся перед Игорем, почему вдруг газон перед нашим домом не зеленый, а красный.

— Это всего раз было, — в голосе Веры появились смущенные нотки, — и я тогда не виновата была, просто банка с краской не в том месте стояла. Да и потом, мы серьезные тридцатичетырехлетние женщины, неужели мы станем напиваться и прыгать в фонтан в нижнем белье?

— Ладно, Вер, — Лариса взяла телефон в руку и параллельно стала надевать туфли, — я отключаюсь, буду часика через два.

— Жду, — подруга хихикнула в трубку, а Лариса, прервав звонок, подошла к зеркалу и повернулась боком, вдевая в проколотую мочку сережку. Циферблат часов, стоящих на тумбочке, светился половиной шестого, а с улицы нетерпеливо просигналило такси. Быстро закинув в сумку сменную одежду, Лариса щелкнула выключателем, погружая комнату во мрак, и поспешила на улицу.

* * *

— Здравствуй, — едва коснувшись губами гладковыбритой щеки мужа, Лариса тут же отступила на шаг назад, одергивая задравшееся платье вниз и машинально проводя пальцами по аккуратно завязанным в пучок волосам. Игорь сухо кивнул ей, тут же возвращаясь к своему собеседнику, а женщина с тоской оглядела залитый светом зал ресторана. Народу было прилично, и некоторые были ей хорошо знакомы — муж предпочитал вести дела у очень узкого круга людей, где все друг друга знали — политики, предприниматели, банкиры и бизнесмены. Стараясь не слишком выделяться, Лариса отошла в тень и на мгновение с облегчением прислонилась к холодной стене лбом.

Подобные сборища ей никогда не нравились — разговоры велись в основном о политике и деньгах, от музыки, играющей на фоне, начинала болеть голова, а все закуски были неизменно противными на вкус и так и норовили застрять в горле. Смысла устраивать подобные встречи Лариса не видела, да и с удовольствием бы там не появлялась, но Игорь твердо настоял на том, чтобы она ходила вместе с ним, и пришлось нехотя согласиться, все-таки это было единственным его требованием, в остальном же она была предоставлена самой себе.

Вновь выйдя в зал, она кивнула паре знакомых женщин — женам клиентов Игоря — и покосилась на часы. Прошло всего каких-то десять минут, и уйти сейчас было бы не слишком красиво, поэтому Лариса направилась к столику с закусками, неприязненно глянув в сторону мужа, который уже успел чем-то заинтересовать одну из официанток, и та, сидя рядом с ним, заливисто хохотала над словами Игоря. Лариса почувствовала, словно ее вдруг окунули в грязь — раньше она смотрела на измены Игоря сквозь пальцы, и практически не видела его любовниц, кроме той несчастной беременной девчушки, но это… На глазах у такого количества человек, даже не пытаясь скрывать свои намерения, вот так бесстыдно лапать эту размалеванную девицу, похабно улыбаясь и хохоча на весь зал. Так мерзко Ларисе не было никогда; она, резко развернувшись на каблуках, направилась к выходу из ресторана, ощущая всем телом направленные на нее взгляды.

Забрав в гардеробе сумку и плащ, Лариса вышла на улицу, с облегчением вдыхая холодный апрельский воздух. Сердце с силой колотилось в груди, а щеки грел гневный румянец. Заприметив такси неподалеку, она направилась к нему, буквально вбивая каблуки своих туфель в асфальт. Обнаженные плечи покрылись мурашками, и Лариса поежилась от холода, грея ладони своим дыханием, и совершенно позабыв про плащ, небрежно перекинутый через руку. На ее счастье, такси оказалось свободным, и через пару минут она уже сидела в теплой машине, с удивлением подмечая, что ее трясет. Попытавшись успокоиться, Лариса накинула на себя плащ и назвала таксисту адрес Верочки — домой она возвращаться не собиралась.

С грустью признавая, что подруга была права, когда предлагала развестись с Игорем, и что измены мужа Ларису очень даже задевают, она достала из сумки телефон, включая его. На краю сознания теплилась мысль, что Игорь решит позвонить, узнать, почему она вдруг так резко вылетела из ресторана, но на дисплее не значилось ни одного пропущенного вызова. Со злостью кинув телефон обратно в сумку, Лариса уставилась в окно, глядя, как мимо проплывают тусклые фонари. Машину занесло на повороте, отчего Лариса ударилась лбом о стекло. Зашипев от боли, Лариса аккуратно дотронулась ладонью до ушибленного места.

— А потише ехать никак нельзя? — раздраженно поинтересовалась она, нервно теребя ремешок сумки. — Не дрова везете.

— Да не волнуйтесь вы, дамочка, — таксист развернулся к ней, и в нос ударила удушливая волна перегара, — довезу с ветерком в целости и сохранности.

— Смотрите на дорогу. — Лариса с опасением глянула вперед, но таксист на ее голос никак не отреагировал, продолжая обшаривать женщину влажными глазами. — Поверните, пожалуйста, голову вперед и следите за дорогой.

— Не учи меня водить, тварь! — Неожиданно вскинулся мужчина, практически подрываясь с места и резко дергая руль. Машину занесло, она стремительно вылетела на встречную полосу.

— Осторожно! — завизжала женщина, изо всех сил вцепляясь рукой в поручень. Яркий свет фар залил весь салон, и таксист наконец-то обернулся.

— Вот черт! — таксист резко вывернул руль, и машина слетела с дороги, пробив барьерное ограждение, и покатилась вниз по откосу. Ларису швырнуло в сторону и она судорожно сжала в руках сумку, мысленно молясь о том, чтобы все обошлось. Перекувырнувшись пару раз, автомобиль упал на крышу, прилично погнутую, и задняя дверь распахнулась. Лариса, потерявшая сознание, вывалилась через нее на молодую траву, и по ее лбу медленно потекла вниз струйка крови.

Пробуждение далось Ларисе тяжело. Кожа на лбу неприятно натянулась из-за засохшей крови, а от нестерпимой боли во всем теле хотелось взвыть. Больше всего болела правая рука — помнится, она ушибла ее, когда автомобиль первый раз перекувырнулся. Осторожно придерживая пострадавшую конечность, Лариса попыталась сесть. Получилось не сразу — сначала тело отказывалось подчинятся, с упрямством возвращая ее на землю, но после третьей попытки подняться, Лариса смогла упереться здоровой рукой в почву, покрытую мягким ковром молодой травы, и наконец-то приняла сидячее положение. Голова взорвалась болью, и Лариса со стоном схватилась за нее, облегченно выдыхая, когда собственные прохладные пальцы коснулись лба. Моргнув несколько раз, она оглядела местность, в которой находилась, одним глазом — второй не открывался, и Лариса, дотронувшись до него пальцами, поняла, что кровь из рассеченного виска стекла вниз, склеив ресницы.

Примерно в сантиметрах тридцати от себя Лариса заметила сумку и протянула к ней правую руку, совершенно забыв о том, что та пострадала. От резкой боли заслезились глаза, и она, забыв о сумке, схватилась за больную конечность. Осторожно закатав рукав плаща, Лариса дотронулась до своего вспухшего предплечья, на котором уродливо выделялась темным пятном гематома. О медицине она знала не слишком много, но, как ей показалось, кость не была сломана. Протянув к сумке уже другую руку, Лариса вывалила все ее содержимое на траву. Бутылка с водой и платок нашлись быстро и вскоре второй глаз уже был очищен от засохшей крови, а она смогла нормально оглядеться.

Она находилась на какой-то поляне, поросшей молодой травкой. Такси нигде не было видно, да и окружающая Ларису местность была явно незнакомой. Она помнила, как слетела на автомобиле в кювет, а потом ее швырнуло в дверцу, и после удара головой она отключилась. «Возможно, меня просто отбросило в сторону», — подумала она, внимательно оглядывая поляну. Невдалеке виднелась поросль молодых деревьев, а где-то сбоку весело журчал ручей. Лариса точно помнила, что на пути к Верочкиному дому никаких парков и лесов не было, но, помня тот смрад перегара, которым дыхнул на нее водитель такси, немудрено, что Лариса оказалась неизвестно где. Хорошо хоть живая и практически невредимая.

Итак, она неизвестно где, из вещей у нее сменный комплект нижнего белья, широкие штаны, футболка с длинными рукавами, косметичка, носовой платок, испачканный в крови, кошелек с парой тысяч, ключи от дома, наполовину опустошенная бутылка с водой и телефон. Точно, телефон! Ларису буквально подбросило, она принялась быстро ощупывать карманы плаща, в надежде найти так необходимый ей предмет. Но в плаще ничего не обнаружилось, и только тогда до Ларисы дошло, что сидя в такси она закинула телефон в сумку, и следовательно тот должен был лежать где-то в траве. К её превеликой радости, телефон нашелся практически сразу — под пакетом со сменным нижним бельем. Схватив трубку, она, практически не вспоминая о вчерашних событиях, набрала телефон мужа — это было естественной реакцией на все трудные и неразрешимые ситуации, связи Игоря могли помочь практически везде. Не взглянув на дисплей, она по памяти набрала номер мужа и нажала на звонок, но вместо гудков в трубке ее встретила тишина. Недоуменно глянув на экран, который насмешливо светил пустым столбиком антенны, Лариса подавила желание выругаться, и засунула телефон в карман плаща.

С трудом встав на ноги, она с неудовольствием покосилась на свои туфли, узкие каблуки которых легко вошли в мягкую землю. Наклонившись к земле и еле слышно застонав от боли, прошившей поясницу, Лариса медленно подняла с земли сменную одежду и неаккуратно запихала ее в сумку. Ключи и кошелек отправились в карманы плаща — благо, те были довольно большие; косметичка и испачканный платок так же отправились внутрь сумки. Лариса с сомнением посмотрела на бутылку с водой. Здраво рассудив, что до магазина продуктов или кафе она может добраться очень нескоро, сделав пару маленьких глотков и тщательно закрыв бутылку, тоже положила ее в сумку. Лариса и так потратила большую часть воды на то, чтобы более-менее смыть со лба и виска кровь, а день явно намечался жарким, так что пить ей бы точно захотелось, а рисковать и утолять жажду из какого-нибудь ручья не было ее страстным желанием — пару лет назад, после того, как Лариса прочла статью о том, каким количеством болезней можно заразиться через некипяченую и не обеззараженную воду, пила она только покупную или фильтрованную, но такой поблизости явно не наблюдалось, поэтому Лариса предпочла экономить ту, что уже у нее имелась.

Собрав все свои вещи, Лариса выпрямилась, поморщившись от занывшей спины и с растерянностью огляделась. Куда идти она не представляла, указателей тоже не наблюдалось, а солнце уже довольно сильно припекало, так что через некоторое время находиться на открытой местности — значило бы рисковать получить солнечный удар. Еще раз оглядев поляну, Лариса решительно направилась в сторону темнеющих впереди деревьев. Идти было трудно — каблуки у туфель постоянно застревали в мягкой земле, отчего она часто спотыкалась, с трудом выравниваясь и продолжая идти дальше. Спасительная прохлада рощи только казалась близкой: на самом деле Ларисе пришлось пройти порядком около пятисот метров, прежде чем ее коснулась тень кроны крайнего из деревьев. Благо, на полпути она наткнулась на тот самый ручей, журчание которого она слышала ранее, и смогла умыть лицо и шею, чем значительно скрасила для себя оставшуюся часть пути.

Освежившаяся и слегка прибодрившаяся Лариса была несказанно рада, когда наткнулась на довольно широкую тропинку. Присев на поваленное дерево, она достала из косметички зеркало, и внимательно осмотрела свой лоб. Тот выглядел не слишком хорошо — довольно глубокий порез начинался над левой бровью, и уходил вниз к виску. Похоже, когда Лариса умывалась, то растревожила рану, успевшую покрыться твердой коркой, и теперь в порезе скапливалась кровь, грозившая вот-вот сорваться и потечь по лицу. Вздохнув, она достала из сумки платок, который успела простирнуть в ручье, и прижала его к ране. Порез неприятно защипало, но Лариса упрямо продолжала зажимать лоб тканью. Затем она подняла зеркало повыше, рассматривая свои волосы. Те практически не испачкались в крови, но вот пара травинок застряла, и она поспешила вытащить их, отбрасывая в сторону. Пучок, заколотый шпильками и щедро залитый лаком, практически не растрепался — лишь у висков и сзади ближе к шее вытрепалась пара коротких бесцветных волосков. Вернув зеркало в сумку, она постаралась пригладить волосы правой рукой, все еще болевшей, неловко встрепывая прядки и приводя прическу в еще большую непрезентабельность. Бросив это занятие, Лариса вздохнула и прикрыла глаза, намереваясь немного отдохнуть, прежде чем идти вперед. Где-то вдалеке послышались шумные голоса.

Насторожившись, Лариса встала с бревна, не забыв отряхнуть сзади плащ, и вернулась в рощу, встав так, чтобы видеть тропинку. Голоса приближались и теперь было понятно, что все они принадлежат мужчинам. Лариса напряглась, машинально достав из кармана ключи и зажав их между пальцев так, чтобы острый конец торчал наружу. Притаившись, она постаралась не дышать и не шевелиться, чтобы ненароком не выдать свое присутствие, и внимательно вгляделась в дорогу. Долгих десять минут она смотрела на поворот дороги, с дрожью в теле дожидаясь того момента, когда первый мужчина появится из-за широкого ствола дерева.

Неожиданно она растерянно замерла, опустив руку с зажатым в ней ключом вниз. А что, если эти мужчины не представляют для нее опасности? Можно было узнать, как далеко отсюда до ближайшего города или хотя бы заправки, откуда можно позвонить. В конце-то концов, Ларису обязательно будут искать, так что если с ней что и сделают, то Игорь это безнаказанным не оставит — может он ее и не любил, но безвести пропавшая жена основательно ударит по его репутации, так что Лариса твердо могла быть уверена, что искать ее будут. «Да и что мне терять? — подумала она, опуская связку с ключами в карман плаща. — Я и так неизвестно где, а они, может быть, помогут мне выбраться из этой глуши». Тем временем из-за поворота показалась лошадь, на которой ехал мужчина. Отогнав от себя назойливую мысль, что в наше время на лошадях ездят только детишки на ярмарках, Лариса внимательно посмотрела на мужчину. Тот явно был немолод — в длинных темных волосах уже серебрилась седина, и навскидку она дала бы ему лет сорок пять. Мельком глянув на его одежду, Дикова весьма удивилась — подбитый мехом кожаный плащ еще куда ни шло, но вот висящий слева от седла меч вызывал много вопросов. Тем временем мужчина практически поравнялся с самой Ларисой, все еще стоящей за деревьями, и только тогда она обратила внимание на ехавших позади него мужчин.

Теперь стало понятно, что первый мужчина ехал на пони, а не на лошади — странный старик с длинной седой бородой и в конусовидной шляпе, ехавший на высокой кобыле, возвышался над первым мужчиной довольно сильно, и Лариса предположила, что тот, кто начинал колонну всадников, был слишком низким для того, чтобы ехать на нормальной лошади. При взгляде на других мужчин она сильно засомневалась в своих предположениях — все остальные тоже были ниже старика, и теперь женщина склонялась к варианту, что старик просто слишком высок, вот для него и подобрали соответствующего размера лошадь. Скорее всего, какого-нибудь английского тяжеловоза, шайра — благодаря Верочке Лариса была прекрасно осведомлена о лошадях, их размерах, весе, уходе за ними и прочих тонкостях. Подруга была страстным конником, и каждую субботу вместе с мужем и детьми ездила за город, где пару часов просиживала в седле. Лариса тоже несколько раз прокатилась, но ей не слишком понравилось — после таких поездок болели бедра, а пальцы частенько сводило судорогой: поводья она сжимала с такой силой, что разжать кулаки без посторонней помощи было сложно.

Оглядывая остальных мужчин, она с удивлением подмечала, что практически у каждого была борода и невообразимых форм прически, а так же разных размеров и типов оружие. Мечи, топоры, секиры, кинжалы — подобное вооружение слегка напрягало, хотя бы потому, что большинство людей, имевших оружие, предпочитали огнестрел, а холодное оружие уже давненько вышло из употребления. «Может просто мы проезжали мимо какой-нибудь исторической реконструкции или квестовой фэнтезийной ролевки», — подумала Лариса, осторожно делая пару шагов к тропинке. Петька, старший сын Верочки, увлекался подобными вещами, и женщина даже пару раз побывала вместе с ним на одной из таких реконструкций. На них всегда был командный пункт, откуда можно было позвонить, так что осталось только попросить проводить ее туда и, возможно, к вечеру она уже будет в своей кровати.

Пока Лариса раздумывала, конный отряд успел прилично удалиться, и она поспешила нагнать его. Оступившись пару раз, женщина практически вылетела на дорогу, охнув, когда сумка довольно сильно ударила ее под колени.

— Извините! — крикнула она, стремясь нагнать всадников. — Постойте!

Последний всадник — рыжий полный мужчина, с бородой, заплетенной бубликом вокруг шеи, развернулся и удивленно уставился на Ларису. Затем повернулся обратно, крикнул остальным что-то непонятное и натянул поводья, останавливая свою лошадь. Большинство последовало его примеру, тормозя лошадей, оборачиваясь и с интересом глядя на Ларису. Изумленные взгляды скользили по ее светлому плащу, по синему узкому платью, по ногам, обутым в высокие туфли, словно мужчины впервые видели подобное. Спешиваться никто не спешил, рассматривали её сверху. Лариса была готова возмутиться, когда мужчина, которого она заметила самым первым, вышел из-за ряда лошадей, а она с удивлением поняла, что тот ниже ее ростом. Хотя, если бы Лариса сняла туфли, то оказалась бы примерно на одном уровне с ним, разве что слегка пониже.

Мужчина замер в паре метров от Ларисы, рассматривая ее, вот только никакого интереса не проявлял. Синие глаза были холодными и смотрели скорее оценивающе, словно он пытался разглядеть в ней угрозу. Мужчина молчал, не предпринимая никаких попыток заговорить, и ей стало неловко.

— Простите, что вынудила вас остановиться, — начала Лариса, тщательно подбирая слова, — но так уж вышло, что я слегка заблудилась. Не могли бы вы подсказать мне, где тут ближайший населенный пункт, ну или остановка автобуса? Автозаправка тоже подойдет, в принципе.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — после пары минут молчания, мужчина, наконец, ответил ей и, хоть она и попыталась удержать на лице вежливую улыбку, но, должно быть, ее раздражение и нетерпение были заметны, поскольку после беглого взгляда на ее лицо мужчина нахмурился.

— Хотя бы скажите, где здесь ближайшая вышка сотовой связи, чтобы я смогла поймать сигнал и позвонить, — вздохнув, Лариса неловко переступила с ноги на ногу, ежась под странными взглядами, которыми одаривала ее компания всадников. Парочка мужчин о чем-то негромко переговаривалась, изредка изучающе глядя на нее, и подобное внимание начинало порядком раздражать. Слегка нахмурив брови и почувствовав, как порез на лбу защипало, Лариса запахнула плащ, складывая руки на груди.

— Насколько мне известно, никаких вышек связи нет поблизости, чем бы это ни было. — «Точно какая-нибудь реконструкция», — пронеслось в голове Ларисы. Все эти ролевики и любители истории были как-то чересчур фанатично преданы своему делу и изображать вот такое непонимание было вполне в их стиле.

— Послушайте, мне абсолютно не хочется вас отвлекать, просто скажите, где ваш командный пункт, и мы разойдемся, — мужчина еще больше нахмурился, и Ларисе захотелось закатить глаза, но она ограничилась лишь тяжелым вздохом. — Ладно, но может быть вы мне скажете, что это за место? Где мы вообще находимся?

— В паре часов езды от Бри, — теперь пришла очередь хмуриться Ларисе. Бри? Что это вообще? Город, деревня?

— Простите, а Бри — это где? Мы в Подмосковье? Это какой-то заповедник? — она переступила с ноги на ногу, нервно теребя в руке лямку сумки. Куда ее вообще занесло?

— Бри — это город, — хмуро сообщил ей мужчина, а Лариса в растерянности посмотрела на подошедшего старика в конусовидной шляпе.

— Как вас зовут, мисс? — поинтересовался старик, и она пару секунд недоуменно хлопала ресницами.

— Лариса, — опомнившись, она неуверенно назвала свое имя и отступила на пару шагов назад, чтобы не сильно задирать голову: даже стоя на каблуках, она довольно ниже старика и чтобы посмотреть ему в глаза, приходится наклонять голову назад.

— Вы знаете, где вы находитесь, Лариса? — спросил старик, и она нахмурилась.

— В России? — фраза вышла слишком неуверенной, и Лариса сама изумилась тому, как высоко звучит ее голос. Мужчина и старик посмотрели на нее слишком удивленно, а на заднем фоне переговаривалась остальная часть компании.

— Мы в Средиземье, — старик смотрел на нее проницательными чистыми глазами, а Ларисе стало плохо, — в Арде.

— В Арде? — растерянно повторила она, глядя куда-то в землю. — В Арде… — голос как-то резко сел и последнюю фразу она выговорила уже шепотом.

— Судя по всему, вас занесло слишком далеко от дома, — подметил старик, а у Ларисы остались силы лишь на то, чтобы слабо кивнуть.

Куда она вообще попала?

Лариса ехала на пони, крепко сжимая поводья одной рукой, и старалась не замечать заинтересованных взглядов, направленных на нее с разных сторон. Задумчиво прикусив губу, она сосредоточенно вспоминала разговор мужчины и старика, именно благодаря которому она оказалась верхом да еще и направлялась неизвестно куда.

Сначала мужчина, хмуро глянув на нее, просто-напросто предложил отправить ее в Бри, но старик почему-то живо запротестовал, настаивая на том, чтобы взять Ларису с собой, и отвести ее в некий Ривенделл, но теперь против был мужчина. Он в довольно грубой форме ответил старику, что женщину с собой брать не собирается и везти ее к эльфам — тем более. Ларисе бы здесь возмутиться, но она прекрасно понимала, что лезть в мужские разговоры не слишком вежливо, и думать о ней будут тоже не слишком вежливо, поэтому продолжала молчать, внимательно разглядывая свои туфли и стараясь не особо вслушиваться в разговор стоящих рядом мужчин.

В голове упорно стучал вопрос: «Куда меня занесло?». Лариса понятия не имела, что это за Арда, и где она вообще находится, а так же как сама Лариса туда попала. Она была уверена, что пролежала без сознания чуть больше двенадцати часов, поскольку авария случилась вечером, примерно около семи, а здесь было утро, точнее сказать, дело близилось к полудню. Хотя, если она оказалась неизвестно где и непонятно как, то ее вполне могли похитить, а потом чем-нибудь накачать. Но ведь на телефоне дата двадцать восьмое апреля, а значит больше суток она не потеряла. Но ведь мужчины удивились, когда Лариса сказала им про Россию, и Арда… Ничего подобного она не знала, хотя это могла быть мелкая деревенька или что-то наподобие. И неизвестно еще, в своем ли она часовом поясе. С ней разговаривали вроде на русском, но, похоже, находилась она не в России. Почему-то Ларисе страстно захотелось выпить чего-нибудь алкогольного, потому что от непрерывного потока безответных вопросов начинала болеть голова.

Спор мужчины и старика закончился победой последнего, Ларисе велели сесть на пони, злобно зыркнули напоследок, а она только вздохнула. Как ей ехать верхом в узком платье и на каблуках? Парочка нецензурных ответов так и рвалась наружу, но Лариса промолчала, завязывая плащ. Ничего, подтянет платье повыше, плащ все прикроет, а в стремя ногу можно вставить так, чтобы каблук остался снаружи и не мешал. Завернув низ платья так, чтобы он доставал лишь до середины бедра, Лариса поставила ногу в стремя и с громким вздохом перекинула вторую через круп пони и подняла глаза. Мужчины, глядевшие на нее, тотчас отвернулись, а Лариса поставила сумку перед собой, так, чтобы та придерживала полы плаща и не показывала ничего лишнего, в случае, если плащ все-таки разъедется.

Пони под ней всхрапнул, выводя Ларису из размышлений, и она с удивлением поняла, что довольно прилично отстала от основной колонны, и поспешила нагнать последнего мужчину — того самого рыжего, со смешной бородой. Вежливо улыбнувшись ему, Лариса с изумлением увидела ответную улыбку. Вздохнув, она поморщилась от неприятного ощущения в затекших ногах и попыталась немного размять конечности, насколько это было возможно сидя в седле. Попытка не удалась — платье поползло еще выше, а полы плаща разъехались, оголяя стройные ноги в тонких телесных чулках. Спешно поправляя плащ одной рукой, Лариса пыталась удержать второй поводья. Да, недолгая поездка на лошади раз в полгода это не то же самое, что два часа беспрерывной поездки по не слишком ровной тропинке, но жаловаться она не собиралась — не привыкла просто. Мечтая о том моменте, когда они, наконец, остановятся, и она сможет переодеться из неудобного платья в штаны и снять туфли, Лариса устало вздохнула и перевела взгляд на спину ехавшего впереди нее мужчины.

* * *

Остановились они, к великому неудовольствию Ларисы, только через часа три изнурительной дороги. Солнце медленно начинало клониться к западу, а часы на телефоне показывали шесть часов вечера. Мужчины спешились, а Лариса с наслаждением сползла с пони, становясь ногами на землю. Захотелось упасть, раскинуть руки в стороны и драматично взвыть: «Земля!», но был велик шанс, что ее не поймут, поэтому Лариса позволила себе только облегченно вздохнуть. Тем временем мужчина, рьяно протестовавший против того, чтобы брать женщину с собой, раздавал остальным указания, как будто не замечая саму Дикову. Поняв, что обращать на нее внимание никто не собирается, Лариса, прижав к себе сумку, быстрым шагом направилась к речке, которую они недавно проехали. Почему-то совершенно не боясь заблудиться, она уверенно огибала деревья, направляясь к светлой ленте воды, виднеющейся сквозь зелень.

Речушка оказалась не слишком широкой, с чистой и прозрачной водой. Восхищенно вздохнув, Лариса положила сумку на траву и развязала пояс плаща. Вытащив из кармана ключи, телефон и кошелек, она положила их на траву рядом с сумкой, а потом, аккуратно свернув плащ, бросила его туда же. Сняв туфли, она встала ступнями на холодную землю и поежилась. Кусты сзади зашевелились, и Лариса резко обернулась, настороженно вглядываясь в зелень ветвей. Те тихо шевелились от легкого ветра, а она, вздохнув, вновь развернулась к реке. Заведя руку за спину, Лариса силилась достать до собачки молнии, но выходило плохо — левая рука не дотягивалась, а правая взрывалась протестующей болью, стоило только согнуть ее в локте. Выгнувшись назад, и заведя левую руку как можно дальше за спину, Лариса, наконец, смогла достать до замка и резко дернула его вниз. Раздался треск, но молния поддалась, и Лариса с облегчением выпрямилась. Стянув с себя платье, она внимательно осмотрела швы вокруг молнии и к своему сожалению заметила, что в одном месте они разошлись. Прореха была небольшой, так что потом, по возвращению, Лариса легко могла зашить ее, и она так же аккуратно сложила платье, кладя его поверх плаща. Оставшись в белье и чулках, женщина еще раз огляделась, настороженно следя за шевелением веток и вслушиваясь в каждый шорох. Раздеваться полностью, когда буквально в ста метрах от тебя компания незнакомых мужчин, это… Небезопасно, по крайней мере. Мало ли, что может взбрести им в головы, а от такой толпы Ларисе отбиться точно не удастся. Но вокруг было тихо, и поэтому она, слегка дрожа от холода, быстро стянула с себя чулки и синее белье. Сполоснув их в проточной воде, Лариса повесила тонкие кружева на ветку куста для того, чтобы они просохли, и медленно пошла к воде. У самой кромки она замерла, вытаскивая из волос тонкие шпильки, и легко тряхнула головой. Темные волосы, сохранившие форму пучка, тяжело ударили по спине, и Лариса, положив заколки на землю, вошла в поток речушки.

Когда прохладная вода коснулась ступней, она непроизвольно вздрогнула и на мгновение замерла, впрочем, практически сразу пошла дальше. Дойдя примерно до середины реки, она остановилась, чувствуя как вода бьется в тело чуть повыше бедер, а подводное течение холодит щиколотки. Нагнувшись, Лариса опустила голову вниз так, чтобы намокли волосы, и попыталась пальцами распутать пряди. Те поддавались неохотно, с трудом распадаясь на отдельные волосинки, и Лариса пожалела, что сейчас не дома, где есть душ с горячей водой. Лак сходил неохотно, и у нее не было шампуня, чтобы хоть как-то ускорить процесс, поэтому она терпеливо отмывала тяжелые волосы, замечая, как ломкие пряди понемногу становятся мягкими и податливыми. Потратив приличное количество времени на то, чтобы полностью смыть с волос лак, она вышла из воды, ощущая, как тело тотчас покрывается мурашками, а мелкие волоски встают дыбом. Откинув мокрые пряди назад, Лариса выпрямилась, осторожно ступая босыми ногами по земле в направление куста, где висело белье и чулки. Вещи уже успели высохнуть, поэтому она аккуратно сняла их с импровизированной сушилки и направилась к сумке.

Подняв с земли плащ, Лариса накинула его себе на плечи, чтобы сильно не продрогнуть, и достала из сумки сменную одежду. Надевать старое она не собиралась, хотя бы потому, что в таком виде ехать на лошади — не самый лучший вариант, а Лариса не знала, когда она сможет вернуться домой, поэтому переодеться в более походный вариант одежды было не самым плохим вариантом. Обыкновенное бежевое хлопковое белье мягко легло на тело, а синие кружева и чулки женщина убрала в сумку — красота красотой, вот только носить подобное она не слишком любила, предпочитая более классические варианты. Если бы не требования Игоря, вообще бы ходила круглый год в широких брюках, футболках, джемперах и туфлями на плоской подошве. Вздохнув, Лариса пожалела, что не догадалась взять с собой носки с обувью на плоской подошве, и натянула штаны. Те удобно облегали бедра, спадая вниз широкими складками, а Лариса потянулась за футболкой. Скинув с плеч плащ, она натянула лямки от бюстгальтера, а затем быстро надела на себя футболку. Как только рукава скользнули по тонкой коже запястья, она словно почувствовала себя увереннее, стоя босыми ногами на холодной земле посреди леса. Быстро собрав свои вещи, Лариса вновь накинула на себя плащ, просовывая руки в рукава. После холодной воды правая рука практически не болела, лишь изредка тревожа болью при чересчур резких движениях. Не завязывая плащ, Лариса оставила его свободно висеть вокруг тела, и решила вернуться обратно, туда, где должны были находится ее невольные спутники.

Мужчины уже полностью освоились на поляне. К небу весело поднимался дымок от костра, пони и лошадь были избавлены от поклажи и привязаны к ближайшим деревьям; в котелке над огнем булькала какая-то похлебка, а мужчины довольно неприглядно развалились по всей поляне, упав в самых разнообразных местах. Лариса не стала выходить на поляну, села под одним из крайних деревьев, подобрав плащ повыше — не хотелось бы испачкать светлую бежевую ткань зеленью травы, а вот на темных штанах пятна были бы не так заметны. Кажется, ее появления не заметили, и она этому даже обрадовалась — лишнее внимание было ни к чему. Прикрыв глаза, она наслаждалась легким свежим ветерком, сушившим ее волосы и мягко касающимся лица.

— Отдыхаете? — голос старика заставил ее вздрогнуть и напряженно вскинуть глаза вверх. Улыбнувшись, тот присел рядом с Ларисой и извлек откуда-то из своей накидки курительную трубку. «Трубка? — удивленно подумала она, наблюдая как старик выжигает искру огнивом, и от трубки начинает подниматься сизый дымок, — ими еще кто-то пользуется?»

— Отдыхаю, — Лариса кивнула, отворачивая голову от старика, и вгляделась в переплетения молодой листвы.

— Знаете, — в голосе старика послышалась хитринка, — мне так и не удалось услышать вашу историю. Расскажете?

— Историю? — Лариса недоуменно нахмурилась, но в следующий момент ее лицо разгладилось, — ах да… Знаете, там нечего рассказывать, обыкновенная авария, пьяный таксист попался. Мне повезло, что я осталась жива.

— Остались ли? — пробормотал себе под нос старик, настолько тихо, что она даже не услышала. — Извините, Лариса, — громче произнес он, — могу же я вас так называть? — она утвердительно кивнула, — но вы выглядите слишком странно для наших мест. И говорите тоже.

— Боюсь, это вы выглядите слишком странно для меня… Простите, но как мне вас называть? — Лариса вопросительно посмотрела на старика.

— Зовите меня Гендальфом, — ее собеседник чему-то кивнул, а Лариса слегка нахмурилась.

— Так вот, Гендальф, — она села вполоборота, внимательно глядя на старика, — я не слишком понимаю, где нахожусь, и у меня множество вопросов, начиная от: «Почему мы, преодолев такой большой участок местности, не наткнулись ни на одно поселение?» и заканчивая: «Почему вы так странно одеты и путешествуете на лошадях, если на машинах было бы куда практичнее».

— Машинах? — Гендальф недоуменно поднял кустистые брови. — Что это?

— Машины, автомобили, средства передвижения… Вы что, совсем в глуши живете? — в довольно грубой форме осведомилась Лариса. Не то, что она хотела грубить, вот только нервы начали порядком сдавать, и слова сами лезли наружу.

— Сожалею, — неодобрительно глянул на Ларису старик, — но за годы странствий я не встречал никаких машин, а уж странствовал я немало, поверьте.

— Да как так, — возмутилась она, — вы что, издеваетесь надо мной? — возглас вышел чересчур громким, и все, кто сейчас находился на поляне, обернулись на нее. Лариса смутилась под взглядами пары десятков глаз, и нервно фыркнула, дернув себя за пушистую прядь волос.

— Нет, — совершенно невозмутимо ответил Гендальф, а Лариса стушевалась, неловко потупившись. — Вы не могли бы рассказать мне побольше о этой вашей аварии?

— Да… — она уже хотела высказать в весьма грубой форме старику все, что она о нем думает, но осеклась. И чего она вдруг так взъелась на него? Вопросы тот задавал вполне приличные, ничем таким не интересовался, настоял на том, чтобы она ехала вместе с ними, а не оставалась посреди леса, да и общался с ней очень вежливо, а она… «Что вообще со мной такое? — растерянно подумала Лариса, молча рассматривая старика — С каких пор я в таком тоне разговариваю с пожилым человеком? Где твоя вежливость и чувство такта, а, Лариса?» — Хорошо. Расскажу. — Вздохнув, она покосилась на остальных мужчин, с интересом прислушивающихся к их разговору с Гендальфом. «Странно, — подумала она, обводя свою непрошеную компанию взглядом, — я с ними полдня еду, но даже словом ни с кем практически не обмолвилась. Похоже, о светских беседах тут не слышали». — Вчера я вышла из ресторана, села в такси. Первые минут десять все было спокойно, но потом машину тряхнуло, я попросила водителя ехать потише, тот развернулся ко мне, перестал следить за дорогой, мы вылетели на встречную полосу, а потом таксист, чтобы избежать столкновения, вывернул руль, и мы скатились в кювет. Помню, что машину несколько раз перевернуло, а потом я отключилась. Очнулась уже на той поляне, а потом дошла до той рощи и встретила вас. Вот, — неловко закончила она. Несмотря на филологическое образование и умение поддерживать разного рода беседы, выступать перед скоплением людей Ларисе всегда было неловко. Речь получалась скомканной, отрывистой и зачастую не очень понятной, поэтому публичных выступлений она предпочитала избегать.

— А что такое этот ресторан? — с интересом осведомился рыжий мужчина, улыбавшийся ей во время поездки верхом.

— Кафе, столовая, общепит, таверна… — на последнем сравнении лица собравшихся разгладились, и мужчины понятливо закивали на её объяснения.

— А почему вы там оказались? — вопрос исходил от молодого парня с темными волосами и короткой щетиной, сверкавшего на Ларису хитрым глазами.

— Игорь позвонил и попросил приехать, — Лариса вздохнула, с удивлением признавая, что подобные расспросы хоть и кажутся странными, но отторжения не вызывают.

— Кто такой Игорь? — невысокий кудрявый мужчина со светлыми волосами разительно отличался от всех остальных. Одежда у него была вполне приличная — рубашка, жилетка, бриджи и сюртук. Прическа у него была самая обыкновенная, и странно заплетенной бороды тоже не было. Из всех мужчин он показался Ларисе самым нормальным.

— Мой муж, — нехотя ответила она.

— Так у вас есть муж? — с интересом протянул кто-то.

— А что значит позвонить?

— Машина — это что? Какая-то повозка?

— А почему на вас такая странная одежда?

— Куда вы собирались ехать на этой машине? — вопросы посыпались со всех сторон. Буквально за несколько секунд на поляне поднялся такой гвалт, что Лариса с трудом разбирала, кто и что говорит. Растерянно глядя на пытающихся перекричать друг друга мужчин, она моргнула пару раз и перевела взгляд на Гендальфа. Тот сидел рядом и, судя по двигающейся бороде, пытался скрыть улыбку.

— Скажите, — тихо начала Лариса, слегка подвинувшись к старику, — вы ведь знаете, как мне вернутся обратно домой? Я не совсем понимаю, как и почему я здесь оказалась, да и где я вообще оказалась, но мне можно вернутся обратно?

— Думаю да, — так же негромко ответил ей Гендальф, отворачиваясь от галдящих мужчин. Те, похоже, совсем позабыли про нее и теперь оживленно спорили между собой, с яростью доказывая друг другу что-то. — Способ вернуть вас обязательно найдется. Но хотите ли вы этого?

— Простите? — растерялась Лариса, силясь понять, что старик имел в виду. — Конечно хочу, у меня ведь дома есть жизнь. Муж, подруга, обязательства — все. Я не могу это вот так бросить. Да и что мне делать, если не возвращаться обратно? Ехать с вами? Я ведь даже не знаю, куда мы направляемся. На что я буду здесь жить, если останусь? У меня денег не так-то много. Где я буду жить, куда пойти работать? Сомневаюсь, что здесь найдется вакансия переводчика или еще какая-либо работа для филолога. И если уж на то пошло, то какой смысл тут оставаться? У меня даже одежды нормальной с собой нет, воды всего полбутылки и из еды пара сухих крекеров.

Гендальф хмыкнул себе в бороду, и у Ларисы закралось подозрение, что тот вообще ее не слушал. Отвечать ей старик, похоже, не собирался, да и что он ей может сказать? У нее самой на большинство вопросов нет ответов, если не на все, и с каждым мгновением этих вопросов становится все больше. Почему Игорь ее не ищет? Ладно, если он решил таким образом от нее избавится, но почему Верочка ничего не предпринимает? Лариса подругу прекрасно знала, она в случае чего могла поднять такую шумиху, что не то что ее найдут — она даже пропасть толком не успеет. Максим, муж Верочки, работал в полиции, плюс далеко не на последней должности, а жену свою обожал до невозможного и любые капризы ее выполнял в кратчайшие сроки, даже если это означало злоупотребить положением. В голове вертелась назойливая мысль — если ее не ищут, то, возможно, все думают, что она уже мертва. В подобное верилось с трудом, но с каждым часом это казалось не таким уж бредовым предположением.

Запахнув на себе плащ, Лариса облокотилась на ствол дерева и подогнула под себя босые ноги. Туфли она надевать не стала — несмотря на то, что к высоким каблукам она была привычна, ходить в них по лесу она не собиралась. Сложив руки на груди, Лариса задумчиво уставилась на яркие искры, которые выбрасывал ярко горящий костерок. За разговором она не заметила, как стемнело, и теперь единственным источником света был огонь. Мужчины на поляне угомонились и стали раскладываться кто где, подстилая под себя одеяла и явно готовясь спать. Гендальф куда-то ушел, и у дерева она осталась совсем одна. Ночь обещала быть прохладной, и Лариса нехотя натянула на себя чулки, не надевая их полностью и оставив лежать сборкой где-то под коленями. Откинув голову назад, она прикрыла глаза. Несмотря на то, что за целый день во рту не побывало ни крошки, есть в данный момент хотелось меньше всего. Дикая усталость обхватила ее цепкими щупальцами, навевая сонливость. Порез на лбу слегка пощипывало, правая рука наливалась монотонной болью, а вот бедра, натертые седлом, практически не болели. Легкий ветерок развевал успевшие высохнуть волосы, ложившиеся на прикрытые веки и белую кожу. Маленькие прядки падали на плечи, скрываясь в вырезе футболки, и еле ощутимо щекотали грудь.

Неожиданно для себя Лариса заснула, совершенно не заметив, как с противоположной стороны поляны за ней наблюдали синие глаза, настороженно фиксирующие любое движение женщины.

Торин в последний раз обошел по периметру поляну, где его отряд устроился на ночлег, и тяжело опустился на землю. Гномы спали, хоббит тоже посапывал, уткнувшись носом в свою руку, а волшебник сидел в отдалении, попыхивая своей трубкой. Внимательно осмотрев лагерь, гном наткнулся взглядом на женщину, которую они встретили сегодня, и непроизвольно нахмурился. Вновь поднявшись на ноги, Торин, тяжело ступая, направился к Гендальфу. Волшебник, похоже, ждал его. Во всяком случае, тот ничуть не удивился, когда Дубощит опустился рядом на прогнивший ствол, доставая откуда-то из подбитого мехом плаща трубку. Некоторое время они молча курили, слушая тихий треск костра и стрекот кузнечиков где-то в траве.

— Зачем ты взял ее с нами, Гендальф? — первый не выдержал гном, хмуро глядя на волшебника. Старик хитро улыбнулся, сверкая яркими глазами из-под шляпы.

— Тебе ничего не показалось необычным в этой женщине? — Гендальф пыхнул трубкой, выпуская ровное колечко дыма. — То, как она была одета, ее рассказ?

— Возможно, — нехотя согласился Торин, — но я не понимаю, к чему ты это спрашиваешь.

— Полагаю, наша новая попутчица не из наших мест, — старик задумчиво почесал бороду, а мужчина нахмурился еще сильнее, — она иномирянка.

— Иномирянка? Это раса? — Дубощит встал с бревна, складывая руки за спиной.

— О нет, Торин, это не раса, — Гендальф поднялся следом, останавливаясь рядом с гномьим королем. — Иномиряне те, кто смог прорвать завесу миров, перейти из одного измерения в другое. Эта женщина пришла к нам из другого мира.

— И каким же образом? — Торин покосился на спящую женщину, практически сразу возвращая свой взгляд к волшебнику.

— Она умерла, — просто ответил старик. Гном удивленно покосился на него, делая пару шагов вперед и разворачиваясь так, чтобы стоять прямо напротив мага.

— Ты полагаешь, что эта женщина мертва? — осведомился мужчина, понижая голос. Гендальф кивнул, переводя взгляд куда-то за спину Дубощита. — И чем же это может грозить нам? Она Умертвие?

— Нет, она абсолютно обыкновенная человеческая женщина. В этом мире. А в своем она просто мертва.

— И ты намереваешься сказать ей об этом? — Торин искоса глянул на волшебника. Сзади кто-то из гномов шумно всхрапнул, вынуждая мужчину еще больше понизить голос.

— Сомневаюсь, что она сможет мне поверить. Думаю, в ее мире нет магии, и мои слова эта женщина примет за бред сумасшедшего старика. — Гендальф вздохнул, опираясь на свой посох и слегка сгорбился. — Она слишком привязана к той, прежней жизни, и горячо желает туда вернуться. Уверен, Лариса думает, что мы доставим ее домой или хотя бы туда, откуда она сможет добраться до дома. Прежде чем узнать правду, она должна привыкнуть жить здесь, в нашем мире.

— Значит, оставить ее в следующей деревне мы теперь не можем, так? — гном исподлобья глянул на собеседника. — Придется везти ее с собой?

— Торин Дубощит, — в голосе волшебника послышались укоряющие нотки, — неужели ты оставишь женщину одну, на произвол судьбы, в совершенно незнакомом для нее мире? — Мужчина с досадой поморщился, а на лице старика проскользнула хитрая улыбка, тут же спрятавшаяся в бороде.

— Нет, — нехотя произнес Торин, сердито косясь на Гендальфа, — но и нянчится я с ней не буду. Хочешь помогать ей — помогай, я тебя не неволю, но и вся ответственность будет лежать на тебе. Ты хотел везти ее до Ривенделла? Вези. Отведешь ее к эльфам, а мы пойдем дальше.

— Верное решение, — старик одобрительно кивнул, уходя куда-то за деревья, а Дубощит обернулся лицом к лагерю. Гномы мирно спали, медленно тлели угли в костре, изредка выбрасывая вверх снопы искр.

Его взгляд ненароком остановился на спящей женщине. Она не легла, как остальные, лишь прислонилась к дереву, прижимая к себе какую-то странную сумку. Прохладный ночной ветерок игрался с прядями ее волос, перебрасывая их в разные стороны, а свет от огня ложился причудливо изогнутыми тенями на светлую кожу. Порез на ее лбу в полумраке ночи выглядел еще более глубоким, а правую руку она неловко прижимала к себе, словно боясь повредить.

Нахмурившись, Торин прошел ближе к костру, садясь так, чтобы не видеть женщину. Его вахта заканчивалась совсем скоро, надо было будить Бофура на смену, но мужчина не стал этого делать. Сидя около огня и вслушиваясь в разномастный храп гномов и Бильбо Бэггинса, Торин Дубощит размышлял о сложившейся ситуации, хмуря густые брови.

* * *

Проснулась Лариса расстроенная, подавленная и невыспавшаяся. Тело затекло, лоб и рука болели еще сильнее, чем вчера, и ко всему прочему ужасно хотелось есть. Осторожно пошевелившись, она встала на ноги, покачнувшись, и ухватилась за дерево, чтобы не упасть. Еще не до конца рассвело; солнце только-только показывало свои лучи из-за деревьев. Над поляной раздавался раскатистый храп, и Лариса слегка сморщила нос. Последний раз она просыпалась под мужской храп лет семь назад, когда Игорь еще не так гулял по любовницам, и спали они вместе. Вздохнув и настороженно глянув на широкую спину единственного бодрствующего мужчины, Лариса подхватила сумку и быстрым шагом направилась к реке.

На берегу было тихо и пусто. Ветер пускал по воде косую рябь, а где-то в кустах свистели птицы. Оставив сумку, Лариса подошла к речке, наклоняясь вниз и зачерпывая воду руками. Холодная влага быстро привела ее в чувство, и, скинув плащ, она закатала рукава и наскоро обмыла предплечья. Отойдя от берега, Лариса присела в тени раскидистого кустарника и вытащила из сумки косметичку. Небольшая расческа с трудом распутывала тяжелые волосы, приведенные ночным ветерком в абсолютный беспорядок. Стараясь не сильно дергать, она склонила голову на бок, перекидывая все волосы вперед, и принялась педантично расчесывать каждую прядь.

Когда она закончила, солнце уже полностью поднялось над деревьями, окутывая своими лучами сидящую около реки Ларису. Убрав расческу обратно, она вытащила пару заколок, намереваясь убрать волосы назад. Руки привычно порхали над головой, а сама Лариса прикидывала, как же ей поступать. Ехать на пони в туфлях она бы долго не смогла, поэтому если придется задержаться, то в первую очередь надо будет позаботиться об обуви. Во вторую — об одежде. Как минимум еще одни брюки, футболка и сменное белье. Свое, конечно, хорошо, но кто сказал, что вот такие речки будут попадаться на их пути часто, чтобы Лариса смогла застирывать вещи? Лучше подстраховаться. В третью и четвертую очередь стоило подумать о воде и еде. Допустим, сегодня она еще протянет, но вот как быть завтра? А через день?

Заколов косу сзади, Лариса вернула непригодившиеся заколки в сумку и вынула бутылку с водой. Той было примерно с половину бутыли, и Лариса, скрипя сердцем, выпила четверть из оставшегося. Затем пришла очередь сухих галет — она как никогда обрадовалась своей привычке есть на ходу и в самых неположенных местах. Дожевывала печенье она уже на поляне, и, замотавшись с молнией, которая никак не хотела застегиваться, Лариса случайно врезалась в одного из мужчин. На автомате пробормотав слова извинений, она, наконец, закрыла сумку и только тогда поняла, что у мужчины, с которым она столкнулась, что-то торчало из лба.

Вытаращив глаза, Лариса обернулась назад, куда ушел мужчина, и с опаской взглянула на его лоб. Там и правда торчало что-то, похожее на осколок металлической пластины. Лариса зажмурила глаза, стремясь прогнать из головы жутковатую картинку, но когда она вновь посмотрела на мужчину, его лоб выглядел все так же, и, несмотря на инородный предмет, находящийся у него в голове, тот вполне бодро засовывал в походный мешок глиняные тарелки. Она попятилась, с ужасом прикидывая, что могло стать причиной подобной травмы, и неожиданно вновь наткнулась на кого-то.

— Простите? — пискнула она, оборачиваясь и натыкаясь на неодобрительный взгляд предводителя отряда. Кашлянув, Лариса отступила назад и повторила свое извинение поувереннее. — Простите.

— У вас что-то не так? — не слишком любезно поинтересовался мужчина, исподлобья глядя на Дикову. Та нахмурилась, не понимая, чем вызвала подобное отношение, но все же отрицательно мотнула головой. — Мы выдвигаемся через полчаса, будьте готовы.

И ушел. Лариса удивленно посмотрела ему вслед, часто моргая и размышляя, чем же она так ему не понравилась. Вела она себя вроде прилично, в чужие разговоры не встревала, ничего не требовала и не капризничала. Не хочет, чтобы с ними ехала женщина? Да, он протестовал, но Гендальф его убедил, а к словам старика тут, кажется, прислушиваются.

— О, вы здесь, — раздался сзади знакомый голос, и, обернувшись, Лариса увидела того самого мужчину, который показался ей вчера самым приличным. Тот, похоже, тоже чувствовал себя неловко в подобной компании, да и смотрелся он здесь, мягко говоря, чужеродно. — Как спалось?

— Неплохо, а как вам? — в ответ поинтересовалась Лариса, с удовольствием подмечая, что этот ее попутчик явно умел и любил вести светские разговоры. Мужчина, почуяв благонастроенность Ларисы, вежливо ей улыбнулся и подошел на пару шагов поближе.

— Честно говоря, не слишком хорошо. Не привык я к ночевкам на голой земле, вечно что-то в бок тычется, а иной раз и муравьи заползают под одежду, — она с облегчением вздохнула, понимая, что у нее, похоже, появился неплохой собеседник.

— Да, походная жизнь — она такая, — они кивнули друг другу, и Лариса неожиданно почувствовала какое-то странное умиротворение. — Извините, но я до сих пор не знаю вашего имени.

— Ох, точно, — спохватился мужчина. Лариса глянула на него сверху вниз, понимая, что на каблуках она выше его практически на две головы. — И где же мои манеры? Бильбо, Бильбо Бэггинс.

— Лариса Дикова, — они обменялись вежливыми улыбками и разошлись в разные концы поляны — Лариса к дереву, возле которого спала, а ее новый знакомый к своей котомке, лежащей около одной из пони.

Замерев в прохладной тени, Лариса окинула взглядом поляну, наблюдая, как мужчины спешно упаковывали свои пожитки, готовясь к еще одному дню пути. Рыжий толстячок, нагрузив себе руки грязными тарелками, спешил к реке, и Лариса решила пойти за ним — еще один знакомый в отряде ей пригодится, да и занять себя чем-нибудь в оставшиеся до отъезда двадцать минут не помешало бы. Ловко виляя между стволами деревьев, Лариса практически сразу же вышла к знакомому берегу речки. Мужчина уже мыл первые тарелки, а рядом высилась дюжина грязных.

— Помочь? — спросила онак, подходя поближе. Мужчина обернулся и, казалось, совершенно не удивился тому, что Лариса пошла за ним. Он сосредоточенно кивнул, показывая взглядом на грязные тарелки, и Лариса присела рядом с ним на корточки, беря в руки посуду и начиная мыть ее в холодной воде.

— Вы Лариса, так? — спросил мужчина, не отрываясь от работы. Голос у него был глубокий, немного хриплый, но какой-то завораживающий. — Я Бомбур.

— Очень приятно, — она скосила на него глаза, откладывая чистую тарелку в сторону и берясь за другую. Мыть посуду в ледяной воде, без средства и губки было непривычно, но не так уж сложно, хоть пальцы и дрожали от холода. Вдвоем они довольно быстро вымыли все тарелки, и молча вернулись на поляну, обменявшись вежливыми кивками напоследок.

Лагерь был уже собран, мужчины отвязывали пони. Лариса подошла к той кобыле, на которой ехала вчера и которую самолично привязывала к раскидистому вязу, и довольно быстро отвязала ее от дерева. Половина отряда уже была верхом, оставшаяся часть закрепляла поклажу и прикрикивали друг на друга, призывая поторопится. Лариса встала в стремя, перекидывая ногу на другую сторону, и с удовольствием отметила, что в брюках это делать гораздо легче. Кто-то спереди дал команду выдвигаться, и она легонько тронула поводья, пуская пони в неспешный шаг и цепляясь взглядом за широкую спину. Смешно, она так до сих пор и не узнала имя предводителя отряда, да и большинства своих спутников тоже.

Где твоя вежливость и чувство такта, а, Лариса? Неужели одна авария способна изменить тебя?

* * *

Они остановились лишь под вечер, но на этот раз не посреди леса, а в небольшой деревеньке. Проезжая мимо селян, Лариса видела, как удивленно те смотрели на разношерстный отряд путешественников: четырнадцать мужчин, старик и женщина. За время поездки она успела выяснить точное количество своих попутчиков, и, если честно, ей стало очень интересно, куда же эти мужчины направляются такой компанией. Спрашивать она не решилась, подумав, что цель путешествия может быть секретной или не предназначенной для чужих ушей, ей важно было лишь то, что Гендальф сказал по дороге — через несколько месяцев они приедут туда, откуда Лариса сможет отправиться домой. Глупо было полагаться только на его слова, но почему-то она верила ему.

Гендальф, ехавший первый, свернул в сторону постоялого двора, и Ларисаа натянула поводья, направляя свою пони в ту же сторону. Цепочка всадников слегка растянулась, и они по одному стали въезжать в покосившиеся и потемневшие от времени ворота. Не слишком большой навес явно не был предназначен для того, чтобы под ним уместились шестнадцать пони и лошадь, но это никого не смутило. Мужчины стали быстро снимать с пони поклажу — поесть и лечь спать после долгого изнурительного дня хотелось всем.

Лариса тоже собиралась направится внутрь трактира, но ее перехватил Гендальф, бодро уводя от остальной компании куда-то вглубь деревни. Удивленно глянув на него, она все же послушно пошла рядом, прижимая к себе сумку. Плащ она сняла по дороге, потому что солнце уж слишком разошлось, и жара стояла невыносимая. Некоторое время мужчины с интересом косились на ее футболку, но потом она как-то примелькалась, и про Ларису все забыли.

— Куда мы идем, Гендальф? — Лариса вопросительно посмотрела на своего попутчика, шагая по неровной, но широко разъезженной дороге.

— Вы же не откажетесь прогуляться со стариком по этой чудной деревеньке? — вот честно, если бы не вид Гендальфа, Лариса никогда бы не подумала, что он уже пожилой человек. На лошадь тот забирался вполне проворно, ходил тоже, а посох, похоже, служил лишь декоративной вещью.

— Ну, если вы настаиваете… — настороженно протянула она, стараясь не замечать, как селяне удивленно смотрят на ее туфли. Цокот каблуков удивительно четко раздавался в воздухе, и Лариса подозревала, что дорога была вымощена камнем, а почва была лишь верхним слоем.

— Вам удобно в такой обуви? — с интересом спросил старик, шагая вперед и гулко выбивая посохом пыль с земли.

— Не сказала бы, но приходится, — вздохнув, Лариса накинула на плечи плащ, понимая, что воздух явно стал прохладнее. — Мой муж довольно высок, и чтобы не слишком отличаться от него, я надевала подобные туфли. Извините за любопытство, но куда мы направляемся?

— К сапожнику, — заметив удивленный взгляд женщины, Гендальф решил пояснить.— Долго вы в такой обуви не сможете путешествовать, вам нужно что-нибудь поудобнее.

— Не думаю, что у меня хватит денег на приличную обувь, — Лариса мысленно прикинула, сколько у нее с собой наличных, и с досадой признала, что на обновки у нее недостаточно.

— О, о деньгах не беспокойтесь, я все возьму на себя. — Лариса нахмурилась. Ладно, когда за тебя платит муж или любой другой близкий человек, но с Гендальфом она и двух дней не была знакома, и принимать от него деньги неправильно. Да и слишком гордой она была для того, чтобы жить за чужой счет. — Позвольте мне побыть джентльменом. И потом, вы всегда сможете вернуть мне эти деньги. Считайте, что я одалживаю их вам.

Лариса неохотно кивнула. Будь у нее выбор, она бы не стала брать деньги, но ходить в туфлях по такой земле действительно было неудобно.

Тем временем они дошли до невысокого домика, выглядевшего на удивление опрятно по сравнению с соседними. Калитка была незаперта, и скоро Лариса стояла около узкой деревянной двери, выкрашенной в темно-зеленый цвет. Гендальф галантно открыл дверь, пропуская ее вперед, и она очутилась в полумраке дома. В углах горело по паре свечей в стеклянных колпаках, и, хоть подобные светильники казались ей странными, внимания на это Лариса практически не обратила. Как-то незаметно перед ней оказался сухонький старичок, и он с Гендальфом завел беседу, в которую Лариса не вслушивалась. С интересом рассматривая внутреннее убранство дома-мастерской, она переминалась с ноги на ногу, нетерпеливо постукивая пальцами по искусственной коже сумки. Сапожник попросил ее снять обувь, чтобы он смог обмерить ногу, покосился на туфли Ларисы и сообщил, что к завтрашнему утру все будет готово. Они распрощались, и Лариса с Гендальфом покинули мастерскую.

— Спасибо, — сказала она, кидая косой взгляд на старика, — при случае я верну вам деньги.

— Пренепременно, — Гендальф хитро улыбнулся, и они медленно двинулись обратно в сторону постоялого двора.

* * *

Внутри постоялого двора было шумно, жарко и довольно многолюдно. Ее спутники смеялись, пили что-то явно алкоголесодержащее из больших деревянных кружек и оживленно переговаривались, вернее перекрикивались. Сама Лариса, Гендальф и Бильбо сидели в небольшом отдалении и мирно ужинали хлебом, вяленым мясом и запивали это водой. Есть за чужой счет не хотелось, но возражения Ларису никто не слушал, просто-напросто впихнув в руки тарелку с едой и кружку, и она решила подчинится — перечить тем, кто был ее проводниками до дома, себе дороже, да и есть хотелось прилично. Все-таки пара галет и вода — не слишком сытный завтрак перед долгой и изнурительной поездкой верхом. Бильбо, не отрываясь от еды, заочно знакомил ее со всеми участниками похода, но, признаться, слушала его Лариса не слишком внимательно — теплое помещение и еда разморили ее, и сейчас Ларису сильно клонило в сон, вот только компания за соседним столом уходить пока не собиралась, и она тоже держалась, не решаясь спросить у кого-нибудь, где ей сегодня спать.

— …А там Фили с Кили, они братья. Характер у них, скажу я вам, не подарок — вечно норовят подлянку какую-нибудь устроить, а потом хохочут. Один ветер в голове, — возмущенно бубнил рядом Бильбо, и Лариса кинула заинтересованный взгляд на вышеуказанных личностей. Они, похоже, были самыми молодыми из всего отряда; навскидку Лариса дала бы им не больше двадцати. Братья хохотали громче всех и, судя по всему, до сих пор не вышли из подросткового возраста. — Подальше Двалин и Балин, тоже братья. Насчет первого мало что скажу, но злить его явно не стоит, а вот с Балином и поговорить можно, самый спокойный тут, — продолжал рассказывать Бэггинс, изредка прерываясь на то, чтобы глотнуть из своей кружки. Щеки у него раскраснелись, и Лариса подозревала, что у него тоже не простая вода налита. — А спиной к нам сидит Торин, он тут главный. Знаете, он и спокойный, и злить его нельзя. Иногда так зыркнет, что у меня сердце в пятки уходит, — поделился Бильбо, наклоняясь к Ларисе и понижая голос до шепота, словно опасаясь, что мужчина может его услышать. — А он еще и король, можете себе представить? Вот уж никогда не думал, что отправлюсь вместе с королем, его племянниками и еще десятью гномами к… — тут ее собеседник осекся, спешно глотнув из кружки и потеребил свой воротник. — Вот и все, вроде. — Неловко закончил он. «Гномы это, наверное, название их отряда. Хотя зачем называть отряд, да еще и так странно — в честь смешных малюток в разноцветных колпачках из детской сказки? А племянники кто?»

— А племянники кто? — заметив непонимающий взгляд Бильбо, женщина поспешила пояснить. — Вы говорили, что у этого Торина племянники есть. Кто они?

— Да Фили с Кили, — махнул рукой Бэггинс и сыто развалился на стуле.

Поняв, что на дальнейший разговор мужчина не настроен, Лариса сложила руки перед собой и оглядела помещение. Спать хотелось ужасно.

Кажется, она понемногу смогла бы привыкнуть к подобной жизни. Подумать только, как быстро человек может подстраиваться под события…

Лариса ехала на пони, с довольной улыбкой прижимая к себе сумку, в которой еле слышно позвякивали монеты, полученные ею сегодня утром. Как оказалось, заработать здесь гораздо проще, чем в Москве — резюме не требовали, опыт работы никого не интересовал и платили прилично. Конечно, озолотиться у нее не получилось бы, но на ближайшие пару недель деньги были и работать не пришлось. Придя утром в мастерскую сапожника, Лариса разговорилась там с одной местной жительницей, и та пожаловалась, что в их глуши женщинам совершенно нельзя выделиться и почувствовать себя привлекательными, а затем восхитилась кулоном Ларисы, который она по неизвестной причине решила сегодня надеть. Лариса же, недолго думая, предложила женщине купить его, а та, поколебавшись немного, все же согласилась. За те полчаса, что Лариса стояла около мастерской, к ней подошла чуть ли не каждая особа женского пола старше пятнадцати, и, несмотря на то, что деревенька казалась небольшой, у самой Ларисы из украшений осталась только пара сережек. Кулон, золотая цепочка, браслеты, брошки — все перешло к новым владелицам, а кошелек Ларисы пополнился внушительной горстью монет. Расставаться с любимой бижутерией было трудно, но и сидеть на шее у попутчиков не хотелось, поэтому, стоило только ей вернутся на постоялый двор, где уже лениво шатались из стороны в сторону ее вынужденная компания, как она вернула Гендальфу деньги за сапоги, а Глоину, который заведовал деньгами отряда — за вчерашний ужин. Оба хмуро покосились на нее, но говорить ничего не стали, и Лариса со спокойной душой отправилась запасаться провизией в дорогу.

Воды она купила в таверне и там же запаслась дополнительной бутылью. Бутыль была странная, обитая кожей и плоская, словно фляга, но Лариса уже привыкла к тому, что не стоит ничему удивляться. Расплачиваясь странными на вид медяками, она недоумевала, почему здесь до сих пор не ввели бумажные деньги. Что за странное государство? Ездят на пони, платят медяками, носят с собой холодное оружие, странно одеваются и разговаривают тоже непривычно. Стоило, конечно, поразмыслить над этим на досуге, вот только в данный момент Лариса запасалась сухарями, яблоками и свежими огурцами, купленными у милой старушки. Так себе еда, особенно в походе, вот только посуды у нее не было и брать что-то для приготовления было глупо.

Когда подошло время выезжать, кошелек Ларисы прилично опустел, а сумка наоборот — была набита настолько, что молния еле сошлась. Мужчины, кряхтя и охая, забирались на пони, постоянно хватаясь за головы и прикладываясь к фляжкам с чем-то непонятным. Лариса ехидно улыбалась, стараясь не слишком злорадствовать, и чувствовала себя просто прекрасно. Помимо нее только Гендальф, пожалуй, мог похвастаться более-менее благодушным настроением. Пристроив спереди себя сумку, она тяжело вздохнула, мысленно готовясь к еще одному дню верхом.

* * *

«Тридцать восемь… Тридцать девять… О, сорок! Сорок один, сорок два, сорок три», — едва ли не зевая от скуки, Лариса считала каждый куст, мимо которого они проезжали, лишь бы не заснуть прямо в седле. Солнце пекло неимоверно, плащ она давно сняла, рукава футболки закатала и, если бы не компания, то ехала бы уже в одном белье. Ни шляпы, ни косынки у нее с собой не было, а вот носовой платок очень даже, поэтому кусок ткани с веселенькими цветочками был торжественно повязан на голову. Места, по которым они ехали, были безлюдными, и поэтому ее попутчики, совершенно не стесняясь, горланили во всю глотку песни. Песни иногда были на неизвестном Ларисе языке, а зачастую не самого приличного содержания, но она замечаний не делала: не такой уж важной персоной она была, чтобы остальным указания раздавать, да и ей не пятнадцать было, краснеть и смущаться из-за всяких фривольных словечек она давно перестала. На худой конец, пение мужчин значительно скрашивало большую часть дороги, не давая Ларисе уснуть на ходу.

Бильбо ехал рядом, с унылым видом покачиваясь в такт шагу пони. «Что ты, Бильбо, так невесел? Что ты голову повесил?» — с выражением продекламировала про себя Лариса, изнывая от скуки. Не то, чтобы дома она прямо-таки развлекалась, но там всегда можно было найти чем заняться. Приготовить что-нибудь, прибраться, погладить Игорю костюм, посмотреть телевизор, наконец. Без дела сидеть она не любила, и подобная неспешная поездка порядком её угнетала. Если уж отправляться в путешествие, то делать это активно, с осмотром достопримечательностей, фотографиями в самых неожиданных местах и разговорами на самые разные темы, а не тащиться по однотипной местности на костлявом пони.

Тяжело вздохнув, Лариса взяла поводья в одну руку, а другой полезла в сумку за телефоном. Примерно каждые два-три часа она проверяла оный на предмет сети и радовалась, что не стала поддаваться всеобщему помешательству и покупать новомодные айфоны и смартфоны, а продолжила ходить с кнопочным, благодаря чему зарядка продержалась целых три дня, но, видимо, удача была не на ее стороне — экран, продержавшись пару секунд во включенном состоянии, мигнул и погас окончательно. Поморщившись, Лариса закинула телефон обратно в сумку и с обреченным видом уставилась вперед.

* * *

«Да, раньше выражение „умереть от скуки“ казалось преувеличением, но за последние дни я начинаю понимать, что такое действительно возможно», — с унынием подумала Лариса, плетясь вместе со своей пони позади всех. Мужчины, ехавшие впереди, тоже слегка присмирели и вместо пения теперь о чем-то негромко переговаривались, изредка разоряясь громким хохотом. Солнце медленно клонилось к западу, бросая косые лучи на деревья и небольшой отряд, неспешно продвигающийся вперед, а она с трудом подавляла нарастающую зевоту, все чаще прикрывая рот ладонью. Если бы рядом ехал Бильбо, то можно было поговорить с ним о какой-нибудь ерунде, но Бэггинс вырвался вперед, находясь теперь где-то в середине колонны всадников, поэтому как собеседник он был в данный момент недоступен.

От общей массы отделилась одна пони и оказалась на одном уровне с Ларисой. Парень, восседавший на ней, кинул на нее лукавый взгляд из-под лохматой челки и непосредственно спросил:

— А вы действительно из другого мира? — Лариса моргнула и подняла на него удивленные глаза. Из другого мира? Что он вообще имеет в виду?

— Что вы вообще имеете в виду? — нахмурившись, озвучила она свои мысли и покрепче сжала поводья.

— Дядя сказал, что вы родом не из нашего мира, а из какого-то другого, но случайно смогли попасть к нам, — весело улыбнувшись, пояснил ей Кили — так вроде назвал его Бильбо. Или он Фили? — Так это правда? — нетерпеливо осведомился он.

— Должно быть, ваш дядя что-то напутал, — Лариса нервно закусила губу, напряженно думая, почему вдруг предводитель отряда решил, что она из другого мира, и не пора ли убегать от этой компании, потому что подобный бред про перемещение мог сказать только не слишком здоровый человек. Не то, что бы Лариса была ярым противником теории Мультивселенной, но все же думала, что это — выдумки фантастов, и на самом деле всякие проходы между мирами и параллельные реальности невозможны, поэтому слова парня ее порядком насторожили. Ну какой здравомыслящий человек может такое сказать? Нет, ну молодой парень, еще не вышедший из подросткового периода в такое вполне поверил бы, вот только Кили говорил, что об этом ему рассказал дядя, а предводителя отряда никак нельзя было назвать мальчишкой, который любит пошутить.

— Да нет же, ему Гендальф об этом говорил, а волшебник в подобном разбирается! — живо возразил парень, яростно кивая головой, а по спине Ларисы пробежал неприятный холодок. Точно фанатики какие-то. Волшебники, другой мир, гномы… Нет, ей точно стоит уходить от них, да побыстрее.

— Привал! — спереди, словно в ответ на ее мысли послышался зычный крик кого-то из мужчин. Кили тотчас позабыл про свой вопрос, спешился и увел свою пони куда-то в сторону. Лариса тоже спустилась вниз и подошла вместе с пони к деревьям, куда остальные мужчины уже привязывали своих лошадей. Бильбо дружелюбно улыбнулся ей, но Лариса с ужасом покосилась на него и, наверное, только сейчас заметила, что у того вместо обыкновенных ног поросшие густыми волосами ступни, явно большие для такого невысокого человека. Более того — обуви у Бильбо не было, и, подавив желание перекреститься — особо религиозной она не была, но сейчас ничего другое на ум и не шло — Лариса быстро привязала пони к дереву, погладила ее на прощание и шмыгнула в рощу.

Оказавшись под тенью раскидистых крон, Лариса практически бегом направилась прочь от места, где в данный момент мужчины разбивали лагерь. Она планировала отойти немного вправо, развернуться и в обход стоянки ее бывших попутчиков вернуться в ту деревню, где они останавливались этой ночью. Ехали они не быстро, так что по прикидкам Ларисы к завтрашнему вечеру она бы вернулась обратно, если бы остановилась только на ночь и еще пару раз, чтобы перекусить. Сейчас главное — отойти от мужчин как можно дальше, и, не раздумывая долго, Лариса припустила бегом, радуясь, что в данный момент на ногах не каблуки, а удобные сапоги из мягкой кожи на плоской подошве. Голоса позади постепенно удалялись, и она облегченно вздохнула, чувствуя, как постепенно успокаивается.

Далеко уйти не удалось: стоило только поверить, что все позади, как она стремительно вылетела на поляну, где мужчины разжигали костер. На нее удивленно уставилось тринадцать пар глаз, одна —мрачно, а одна — укоризненно. Развернуться и опять скрыться в лесу теперь не удалось бы — внимание всех на поляне было обращено к ней, и от Ларисы явно ожидали каких-то объяснений.

— Вы даже не хотите попрощаться, Лариса? — укоризненно спросил Гендальф, качая седой головой.

— Вы уходите? Куда? — встрепенулся Бильбо, подаваясь вперед, и она нервно передернула плечами, стараясь не смотреть никому в глаза. Как она могла так ошибиться с направлением, что вернулась туда, откуда уходила? Никаким топографическим кретинизмом она не страдала и уж точно бы заметила, если бы пошла не в ту сторону. Может из-за раздумий не заметила, как свернула не туда?

— Так уж вышло, — с трудом выговорила Лариса, проклиная себя последними словами, — что оставшуюся часть пути мне придется проделать отдельно от вас, а не попрощалась я потому, что не хотела отвлекать вас от дел. — Будь даже эти мужчины трижды сумасшедшими, но вежливость никто не отменял, поэтому Лариса осторожно подбирала слова, стараясь не высказать ничего лишнего.

— Но Гендальф же говорил, что вам нужно в Ривенделл, — недоуменно сказал Бильбо, глядя на нее широко распахнутыми глазами. Лариса поморщилась и подавила желание выругаться.

— Я нашла… более подходящий путь, чтобы вернуться к себе домой, — безбожно врала Лариса, чувствуя, как нервы начинают понемногу сдавать. Пальцы тряслись и в одно мгновение стало жутко. О чем она вообще думала, когда решилась ехать вместе с явно подозрительной компанией мужчин, вооруженных до зубов? Да Лариса бы сейчас с удовольствием оказалась бы на одном из нудных приемов Игоря, чем стоять здесь, с ужасом представляя, что с ней могут сделать.

— К Ривенделлу ведет Восточный Тракт — самая безопасная дорога, и мы как раз едем по ней. Какой может быть другой путь? — седовласый Балин с недоумением посмотрел на Ларису, которая с силой сжала челюсти, ощущая, как губы начинают дрожать.

— Уверены, что не хотите остаться с нами? Так было бы намного безопаснее, — сказал кто-то еще, и Лариса открыла рот, чтобы твердо отказаться, но ответила совсем другое.

— Не уверена, но может вы правы? Мало ли кого я могу встретить по дороге, — Ларисе страшно, потому что слова, которые вылетели из ее рта, она говорить не собиралась. Непонятное чувство, будто кто-то заставляет ее соглашаться с мужчинами, даже если сама она изо всех сил противится этому.

Ей одобрительно кивнули, говоря, что сейчас вполне можно наткнуться на орков, а одной женщине с ними не справится. Мужчины быстро забыли о произошедшем, разбрелись по поляне и занялись каждый своим делом. Лариса продолжала растерянно стоять, прижимая к себе сумку, до тех пор, пока к ней не подошел озабоченный Гендальф на пару с мрачным Торином, и не сказал ей идти за ними.

* * *

— Не думал я, что начну этот разговор так рано, — Гендальф остановился, разворачиваясь к Ларисе, и та невольно сделала пару шагов назад. — Но, наверное, вам все же стоит узнать правду. Полагаю, что-то вы уже знаете, иначе бы не попытались сбежать. И от кого же вы узнали?

— От… — на мгновение она замерла, с удивлением понимая, что теперь голос ей подчиняется, — от Кили. Он сказал, что я из другого мира, но ведь такое невозможно? — Лариса говорила правдиво, несмотря на то, что не хотела этого, словно что-то развязывало ей язык.

— Почему вы решили, что это невозможно? — мрачно осведомился Торин, исподлобья глядя на нее.

— А почему вы решили, что это возможно? — в ответ поинтересовалась Лариса, ощущая какую-то небывалую уверенность. — Я не сторонник всяких путешествий между мирами, не верю в волшебников и уж тем более не поверю в то, что вы гномы. У вас явно не все в порядке с головой, раз вы так считаете.

— В самом деле? — прищурился Гендальф, а Лариса с уверенностью кивнула. — Тогда почему же вы вдруг вернулись обратно на поляну?

— Ошиблась с направлением, — моментально ответила она, переступая с ноги на ногу.

— Думается мне, что вы не так плохо определяете направление, — старик покачал головой, глядя на Ларису внимательными глазами, — скорее всего кто-то заставил вас вернуться.

— Что это значит? — поинтересовался мужчина, озвучивая недоумение Ларисы.

— А это значит, Торин Дубощит, что кто-то весьма могущественный отправил сюда эту женщину, и почему-то она обязательно должна сопровождать вас в походе.

— Она шпионка? — помрачнев еще сильнее, мужчина уставился на Ларису холодными синими глазами, и она невольно поежилась, вжимая голову в плечи.

— Нет, не думаю. Скорее всего она должна вам помочь.

— Помочь? — растерянно спросила Лариса, судорожно теребя ремешок сумки. — Но чем?

— Полагаю, это мы и должны узнать, — заключил Гендальф.

Лариса моргнула, чувствуя как начинают ныть виски. Ее отправили, чтобы помочь? Чем обыкновенная женщина с филологическим образованием может помочь отряду из пятнадцати человек при том, что все они мужчины и у большинства есть оружие? Что за нелепость? Глупее этого только их уверенность в том, что Дикова из другого мира, а сами они — гномы и волшебник. Нет, но даже если это все правда, что маловероятно, то кому понадобилось отправлять ее сюда? Чем Лариса смогла привлечь этого таинственного «отправителя»? В мире достаточно женщин, почему выбрали именно ее?

Как вообще понять, правда это или нет? Или ее травмированная после аварии голова так пытается сказать, что на самом деле Лариса сейчас мертва?

Лариса оказалась в огромном зале. Грубые каменные стены уходили ввысь, теряясь в темноте, объемные колонны выстроились в ряд сбоку от нее, а гулкое эхо от шагов по немного неровному полу врезалось в уши, дезориентируя её. Стояла оглушительная тишина, нарушаемая лишь её редкими вздохами и негромкой поступью шагов, и Лариса недоуменно остановилась, с удивлением оглядываясь по сторонам.

Место было явно незнакомым, и оттого стоило вести себя осторожно — все-таки не стоит забывать, что она сейчас явно находится на частной территории, а за это что полагается? Правильно, немаленький штраф, и это в лучшем случае — Игорь не поскупился на подробное объяснение того, что может грозить ей, если Лариса подумает развлечься и немного преступить закон. Муж свое дело знал; после его рассказа она и думать не хотела о том, чтобы немного подебоширить после пары бутылочек хорошего вина.

— Осматриваетесь? — хриплый голос, раздавшийся сзади, заставил ее нервно вздрогнуть и резко обернуться. Лариса отступила на пару шагов назад и несмело глянула на говорившего. Мужчина был порядком выше нее и выглядел как-то… странно. Нет, внешность у него была вполне обыкновенная, но было в нем что-то такое, из-за чего Лариса напряглась и еще немного отступила назад. — Да ничего я тебе не сделаю, девчонка.

— Простите? — опешила Лариса, недоумевая, в каком это месте она «девчонка». На вид мужчине было не больше пятидесяти, и разница в возрасте была не такой уж большой, чтобы вот так беспрепятственно называть ее девчонкой. Она бы поняла, если бы ее назвали «бабой» — люди всякие бывают, могут и нагрубить, — но «девчонка»? Лариса никаких иллюзий по поводу своей внешности не питала и знала, что выглядит минимум на тридцать, так что подобное обращение было немного… необычным.

— Не сделаю я тебе ничего, — нетерпеливо повторил мужчина, подходя ближе, и бесцеремонно схватил Ларису за подбородок, поднимая ее лицо вверх и вглядываясь ей в глаза. От неожиданности она замерла, застыв испуганной птичкой и, кажется, даже забыла как дышать. Через мгновение Лариса пришла в себя и резво отбросила от себя грубую ладонь, сжимающую ее челюсть с такой силой, что начинало болеть лицо.

— Вы что себе позволяете? — практически взвизгнула Лариса, сердито глядя на мужчину снизу вверх. — Вас что, манерам не учили?

— Люди, — устало вздохнул мужчина, — я и забыл, как вы суетливы. Вечно куда-то торопитесь. Самые нетерпеливые, недолговечные и непонятные из творений Эру.

— Где я? — требовательно спросила она, почувствовав какой-то небывалый прилив смелости, и уверенно шагнула вперед, подходя к незнакомцу поближе. — Что это за место?

— Молчи и слушай, Лариса Дикова, — неожиданно серьезно сказал мужчина, и Лариса замолчала, удивленно глядя на него. Откуда он знает ее имя? — Я бы мог ответить на все твои вопросы, но так будет неинтересно, поэтому отвечу только на некоторые. Первое — ты спишь, и на самом деле все это только кажется тебе, но я не просто так влез к тебе в голову. Необходимо объяснить все сразу, чтобы потом у тебя опять не возникало глупого желания пустится в бега, а то разыскивай тебя потом по всей Арде.

— Что? — глупо спросила Лариса, чувствуя, что голова скоро вскипит от происходящего. Мужчина раздраженно вздохнул, глянув на нее так, что невольно захотелось куда-нибудь спрятаться.

— Разве я не попросил молчать? — Лариса поспешно закивала, думая, что спорить лучше не надо. — Вот и отлично. Я перенес тебя в Арду для очень простой цели — ты не должна дать прерваться роду Дурина. Понятно?

— Непонятно, — честно призналась она, подкрепляя свои слова яростным мотанием головой.

— Да, быстро не получится, — проворчал себе под нос мужчина и с тяжелым вздохом разъяснил: — Ирмо показал мне, что поход, который затеял Торин Дубощит, окончится тем, что последние прямые потомки Дурина, старшего из семи прародителей гномов, погибнут, и их род прервется. Несмотря на то, что от дел я давно отошел, видеть, как погибают мои творения мне до сих пор больно. Ирмо так же сказал, что никто из Арды не сможет предотвратить этого, и тогда я обратил взгляд на мир, который был создан Единым самостоятельно. Решения перенести человека для того, чтобы тот изменил уже начертанную судьбу далось мне нелегко, и когда я, наконец, решился, ты уже умирала в аварии. Перенести умирающую душу легче, чем живую или мертвую, поскольку в такой момент она находится на грани и не привязана к физическому миру или миру духов. Единственное, чего я не учел, так это того, что ты вдруг решишь сбежать, потому что испугаешься того, что уже не в своей реальности, поэтому пришлось действовать более решительно.

— Я умирала? То есть, для своего мира я мертва? — глухо переспросила Лариса, мрачно уставившись куда-то в пол.

— Да, мертва, — просто ответил мужчина и неожиданно потрепал Ларису по плечу. — Не расстраивайся ты так, и в Арде можно хорошо жить.

— А почему вдруг я? Неужели нельзя было перенести кого-нибудь другого?

— На самом деле я особо и не выбирал, просто перенес первую попавшуюся погибающую душу, — пожал плечами мужчина, а Лариса почувствовала непреодолимое желание истерически расхохотаться. Да уж, везет ей.

— И как я должна не дать прерваться роду Дурина? Что мне для этого делать? — недоуменно спросила она, неловко переступая с ноги на ногу.

— А это ты сама должна решить, — отмахнулся мужчина, подходя к ней и слегка наклоняясь вперед. — И запомни: никто не узнает о том, что ты сейчас услышала. Разговор ты запомнишь, но никогда не сможешь передать его кому-нибудь еще. Не сможешь выполнить мою вежливую просьбу — умрешь. А теперь ты должна просыпаться.

— Но… — попробовала возразить Лариса и не успела. В следующий момент что-то резко рвануло у нее в районе живота, и окружающий мир поплыл, размазываясь в нечеткое пятно.

Она дернулась, принимая сидячее положение. Лариса была на поляне, той самой, на которой устроили привал ее попутчики. Догорал разожженный на ночь костер, небо медленно светлело, один из мужчин обходил поляну по кругу, наблюдая за обстановкой. Сердце у нее загнанно колотилось, и пришлось приложить усилие, чтобы успокоится. Откинувшись обратно, она прикрыла глаза и попыталась собрать хаотично мечущиеся мысли воедино.

* * *

Четвертый день путешествия начинался как обычно: мужчины проснулись, позавтракали остатками вчерашнего ужина и, быстро покидав поклажу в седельные сумки, взгромоздились на пони. Лариса все это время рассеяно наблюдала за ними, машинально теребя в руках краешек пояска от плаща. Сама она свои вещи собирала еще вечером, спала, закутавшись в плащ и подкладывая под голову сумку, а питалась яблоками и сухарями. Вода в бутылке уже закончилась, фляга тоже была неполная, и она предпочитала не думать о том, где она потом возьмет себе питье. Ее попутчики набирали себе воду в попадающихся по дороге ручьях и реках, но Лариса так делать опасалась: у нее не было ни чайника, ни даже обыкновенной кастрюли, чтобы прокипятить воду, а пить ее сырой она опасалась.

Помимо проблемы с питьевой водой, возникли трудности с гигиеной. Разумеется, самым критичным было то, что комплект одежды у нее был всего один, так как платье не слишком подходило для езды верхом, да и к тому же было порвано в районе молнии. Что она будет делать, когда штаны и футболка испачкаются до такой степени, что их нельзя будет носить — неизвестно.

Вторым в очереди неудобств стало отсутствие нормальной смены нижнего белья. Лариса была бесконечно счастлива, что сейчас в основном стояли теплые дни, и их стоянки преимущественно были не так далеко от ручьев или речушек, и можно было быстро застирать ношенное белье и развесить его на ветках. Благодаря ветру все высыхало довольно быстро, и подобным способом Лариса могла довольно продолжительное время жить всего с двумя комплектами нижнего белья.

С обувью вопрос был решен еще вчера, когда Гендальф отвел ее к сапожнику, который сшил ей вполне удобные сапоги на плоском каблуке, и был плащ, на случай холодной погоды или дождя. Плащ был легким, но вполне мог защитить от ветра, да и к тому же начиналось лето, и Лариса позволила себе предположить, что оно будет довольно теплым.

И если с одеждой и обувью проблемы были более-менее решаемы, то вот как быть с банальным мытьем, хождением в туалет, ежемесячными женскими физиологическими потребностями и прочими необходимыми для женщины процедурами Лариса не знала. Ну, допустим, будет она мыться во всех попадающихся речках и что? Ни мыла, ни шампуня у нее нет, а без них толку будет мало. Волосы у нее хоть и не так быстро салятся, но все равно в холодной речной воде их нормально не отмоешь. А остальное тело? Сейчас только май, вода везде ледяная, и простудиться — раз плюнуть. Да и не может Лариса постоянно бегать намывать свое тело, за ней вполне могут пойти следом, а светится голышом перед компанией мужчин, ой, как не хотелось.

С туалетом была аналогичная проблема — естественно, никаких удобств в походе не было предусмотрено, и для того, чтобы облегчить свой мочевой пузырь, она уходила по крайней мере на пятьдесят метров от поляны, на которой раскинулась стоянка. Большим плюсом было то, что недержание, расстройство желудка и прочие не слишком приятные заболевания Ларису обходили стороной, поэтому в случае чего можно было и потерпеть. Пачка влажных салфеток и бумажные платочки помогали справится с отсутствием туалетной бумаги, но надолго их не хватит; она была более, чем уверена, что к концу второй недели путешествия у нее и их не останется, как бы Лариса не пыталась экономить. А потом что? Лопухом подтираться, извините за выражение? Даже несмотря на то, что брезгливостью Лариса не страдала, подобная перспектива не слишком ее прельщала.

Разумеется, в списке самых проблемных проблем стояла маленькая ежемесячная проблемка, свойственная женщинам с тринадцати до шестидесяти, плюс-минус пара лет. На здоровье Лариса не жаловалась, цикл менструации у нее был вполне постоянный и через двенадцать дней перед ней встанет проблема сохранения чистоты своей одежды. Отстирывать ее от крови в подобных условиях будет очень и очень непросто, а прокладок «на всякий пожарный» у Ларисы было всего две штуки, которые улетели бы в первый месяц. Как быть потом она не знала. Тряпочки подкладывать? А где их взять, эти тряпочки? Платок использовать? Так он не слишком поможет, учитывая что тряпочек должно быть минимум две, да и стирать их потом нужно будет. В общем, как решить эту проблему она понятия не имела, но подумала, что стоит озаботится более насущными вопросами, поскольку недостаток так необходимых средств гигиены настигнет ее примерно через полтора месяца.

И наконец, вставал вопрос о поддержании своего внешнего вида в более-менее приличной форме. Здесь речь шла не об одежде и обуви, а конкретно о внешности. Через месяц ей придется подравнивать волосы, дабы убрать секущиеся кончики, а здесь приличного парикмахера не наблюдалось. Была проблема с ногтями, а именно отсутствие маникюрных ножниц. Пилочка, конечно, поможет, но старые-добрые ножницы были бы предпочтительные. С недоступностью кремов, лосьонов, скрабов, пенок и масок она справится, красится тут не для кого, а гигиеническая помада была с собой в сумке.

Еще было затруднение с бритьем ног, рук, подмышек и прочих излишне поросших нежелательными волосами поверхностей тела Ларисы. Помимо того, что бритвы или эпилятора у нее с собой не было, делать это в походе было бы несколько глупо. Времени отнимало много, да и условия не подходящие, плюс чуть больше дюжины возможных зрителей. Поразмыслив над этим, она решила, что ничего страшного не случится, если она недолго походит слегка поволосатее, чем обычно. Штаны закрывали ноги полностью до щиколоток, у футболки рукава были длинные, и непохоже было, что ее попутчиков интересовала степень волосатости Ларисы. Большинство из них, наверное, ножниц в глаза не видели, и ни разу в жизни не расчесывались и не брились, потому что дикое разнообразие форм причесок и бород сбивало с толку. Лишь пара мужчин выглядели более опрятно, но и они по меркам Ларисы были странноватыми.

Еще раз мысленно пройдясь по списку проблем и неудобств, она тяжело вздохнула. Казалось, вроде такие обыденные вещи, а вот как теперь приходится нелегко без привычной бытовой техники, шкафа с одеждой, санузла под боком и круглосуточного доступа к холодильнику и фильтрованной воде. Отсутствие сотовой связи, телевизора и интернета ее не так волновало, вернее сказать, совсем не тревожило. От пары-тройки книг она бы не отказалась — было бы что почитать во время ежедневной трясучки на пони. Было скучновато без общения с Верочкой, но Бильбо оказался неплох в качестве собеседника, и Лариса не жаловалась. Конечно, были и другие сложности, в виде ночевок на голой земле под открытым небом, скудного рациона из яблок и сухарей, больной рабочей руки и пореза на лбу, но в целом такими уж критичными они не были, и прожить здесь было можно.

— Вы что, не едете с нами? — прорвался сквозь ее мысли удивленный голос Бильбо, и Ларисе пришлось вынырнуть из толщи гнетущих ее проблем. Моргнув, она с удивлением оглядела полностью собранный лагерь. Неужели она так долго думала, раз все успели подготовится к пути?

— Нет, что вы, — спешно возразила Лариса, поднимаясь с земли и отряхивая штаны. Сумку и плащ она взяла в руку. — Просто немного задумалась.

— А, — понятливо кивнул Бэггинс и сверкнул на нее смущенными светлыми глазами. — Тогда нам стоит поспешить: Торин ждать не будет.

— В таком случае поспешим, — улыбнулась Лариса и заправила вылезшую из хвоста прядку волос за ухо. Бильбо кивнул ей, и они вдвоем поспешили к стоянке пони, где остальные участники отряда закрепляли поклажу и взбирались в седла. Лариса подошла к пони, на котором ехала все предыдущие дни, и закинула на него свою сумку.

Странный сон, приснившийся ночью, совершенно вылетел у нее из головы.

Месяц. Прошел ровно месяц с того момента, как Лариса оказалась в этой глуши, оторванная от благ цивилизации и прежней жизни. Если раньше она глубоко ненавидела свою серую и унылую жизнь, то сейчас готова была расцеловать того, кто вернет ее обратно, в многомиллионный мегаполис, где она тихо-мирно проживала с мужем в загородном доме. О, она бы многое отдала, лишь бы вернуться туда, где всегда есть горячая вода, туалетная бумага, и где не приходится готовить еду на костре.

На самом деле она была удивлена, что смогла продержаться в этом Средневековье так долго. Благодаря собственной смекалке она научилась кое-как справляться с интимной гигиеной и даже одолжила у Бильбо рубашку, чтобы не ходить постоянно в одной футболке. Был конец мая, и в природе вовсю господствовала весна, поэтому ей не нужна была теплая одежда, а постиранное белье сохло быстро. Плащ был аккуратно свернут и убран в сумку за ненадобностью, а вот отсутствие головного убора являлось досадной деталью, из-за которой она боялась подолгу находится на открытых участках. Теперь они ехали по холмистой местности, щедро испещренной мелкими и крупными ручейками и речушками, а обширные, поросшие деревьями участки попадались намного реже, и это значительно затрудняло Ларисе жизнь. Нормально переодеваться, ходить в туалет и споласкиваться в речке было нереально, приходилось все делать в диком темпе, дабы кто-нибудь из мужчин случайно не наткнулся на нее.

Она немного похудела на одной похлебке и сухарях, но это не было таким фатальным. За своей фигурой Лариса привыкла следить и частенько сидела на диетах, поэтому отсутствие нормальной еды и не слишком большие порции воспринимались вполне нормально. От постоянной езды верхом бедра уже не болели, а тело приноровилось ко сну на голой земле, и вечерами она практически моментально отрубалась, стоило только ей прилечь отдохнуть. От постоянного нахождения под солнцем открытые участки кожи — руки и лицо — покрылись слоем загара, да и остальное тело не осталось бледным: она старалась переодеваться и мыться как можно чаще, и в периоды, пока сохла одежда, приходилось сидеть либо полностью обнаженной, либо наполовину. И без того достаточно тренированные мышцы — сказывались занятия фитнесом и пробежки по утрам — стало еще крепче, а чувствовала себя Лариса в разы лучше, постоянное пребывание на свежем воздухе явно шло ей на пользу.

Порез на лбу затянулся, оставив после себе розоватую полоску шрама, да и та обещала стать еще незаметнее из-за загара. Гематома на руке сошла, осталась лишь желтизна, которая тоже быстро исчезла, и о травме руки напоминала лишь редкая боль, периодически появляющаяся по вечерам из-за перенапряжения. Другое дело — царапины, коих появилось огромное множество. Неудачно спешилась с лошади, споткнулась о камень, поскользнулась на мокрой земле — пожалуйста, все локти и колени в синяках и ссадинах. Она не жаловалась, да и ничего фатального не произошло, а поцарапаться или порезаться она могла и дома.

Проблема с гигиеной уже не маячила на горизонте, а нависала прямо над головой. Лариса понятия не имела, как долго она сможет терпеть невозможность привести себя в порядок. Ей начинало казаться, что она покрывается толстой коркой грязи, хотя на деле выглядела намного приличнее, чем большинство ее попутчиков. При каждом удобном случае она до покраснения терла свою кожу, стараясь вымыть с нее дорожную пыль, но проточная речная вода плохо справлялась с этой задачей. Лариса бы душу продала за возможность принять горячую ванну, хотя и от душа не стала бы отказываться. Как-то мелькала шальная мысль накипятить себе воды и развести горячую уже имеющейся холодной, совсем как во времена ее жизни в студенческом общежитии, и это сработало бы, если бы у нее был бак или хотя бы ведро, но в распоряжении Ларисы находился только котел, и тот пришлось бы просить у Бомбура. К тому же развести костер она бы сама вряд ли смогла — все-таки высекать искры камнями и тереть палочки учили на курсах бойскаутов, а она на них не ходила. А сообщать кому-нибудь о своем желании не хотелось — мало ли что ее спутникам может взбрести в голову. Да, они уже месяц с ней путешествуют, но все же опасения оставались. Хотя все как-то привыкли к тому, что она частенько уходит по своим делам, и вопросов не задавали.

С попутчиками отношения складывались если не хорошие, то нормальные как минимум. Откровенно недовольных ее присутствием не было — Торин, предводитель отряда, и Двалин, как его не то заместитель, не то оруженосец искоса поглядывали на нее, но претензий не предъявляли. Бильбо торжественно был возведен в ранг временной подружки — несмотря на принадлежность к мужскому полу, Бэггинс знал около двадцати рецептов яблочного пирога, умел вывязывать кружевные салфетки и являлся великолепным слушателем. Лариса была уверена, что он легко сошелся бы с Верочкой на почве нелюбви к походам.

Еще личностями, с которой у нее завязались, можно сказать, дружеские отношения, был Бомбур, являющийся в отряде кем-то вроде кухарки, и его брат — Бофур. Они отвечали за обеспечение всех мужчин завтраками, ужинами и прочими видами перекуса, а так же на них ложились обязанности по мойке посуды и прочей утвари, и Лариса, не зная, чем занять себя, прибилась к ним. Братья неожиданной помощнице были рады, тем более что она весьма ловко управлялась с готовкой, а особенно с нарезанием овощей для похлебки зловещего вида тесаком. Бофур травил байки, Бомбур смеялся над ним своим глубоким голосом, и вечера пролетали незаметно. Тем более Бомбур разрешил ей пользоваться котелком для кипячения воды, и Лариса могла больше не бояться за свой желудок.

Бифур, который являлся кузеном Бомбура и Бофура, её немного пугал. Говорил он только на каком-то неизвестном Ларисе языке, и, как ей объяснил Бофур, это случилось из-за того, что у Бифура в голове застрял осколок орочьего топора. Каким образом он туда попал, и почему мужчина не умер в процессе, Лариса решила не спрашивать — неизвестно, как отреагируют на подобный вопрос ее попутчики, да и невежливо было подобным образом интересоваться о травме. Кроме того, помимо своего физического дефекта, Бифур абсолютно ничем не выделялся среди остальных и был весьма обходителен — пару раз даже помог ей донести воду с реки.

Еще одна троица родственников — Ори, Нори, Дори, — являлась не менее колоритной семейкой. Нори поражал своими рыжими волосами, уложенными тремя гребешками, и у Ларисы прямо-таки зудело в одном месте от желания узнать, каким же образом он смог заставить эту конструкцию держаться. Ори казался ей наиболее спокойным из всех — говорил он тихо и вежливо, большую часть привалов сидел в стороне, что-то черкая в объемной книге. Ларисе пока не удалось с ним пообщаться, но почему-то Ори напоминал ей робкого студента-первокурсника, заблудившегося в кампусе и стесняющегося спросить дорогу. Дори — старший из братьев — оказался весьма приятным в общении, а так же носил с собой огромное количество сортов чая. Лариса была готова расцеловать его в тот момент, когда он подошел к ней с предложением выпить чашечку на ночь. Она не была привередливой, но от того, что в ее распоряжении была только вода, лучше не становилось, и Дори с своей фанатичной любовью к чаям и травяным настоям стал просто спасением.

Гендальф представлялся ей кем-то вроде мудрого, но странноватого наставника — все знает, но ничего не скажет напрямую. По правде говоря, он был единственным, кому Лариса по неизвестной причине безоговорочно доверяла — может в силу возраста, может в силу влияние Гендальфа на остальных участников похода, но если бы старик сказал ей, что чтобы вернуться назад, ей нужно спрыгнуть со скалы, то она бы ему поверила. Из всей компании только Гендальф казался человеком, способным вернуть ее обратно домой.

Фили и Кили являлись теми, кого по праву можно было называть местными шутами. По возрасту они были самыми младшими, из всех остальных мужчин по возрасту им подошел бы только Ори, но он казался старше из-за своей излишней серьезности. Пару раз братья предпринимали попытку пошутить над Ларисой, но та была привычна к проказам детей — а Фили с Кили воспринимались ей именно как дети — поэтому, все шутки сходили на нет. Вскоре братья поняли, что попытки поддеть Ларису бесполезны и переключились на мистера Бэггинса, который воспринимал все подколки намного болезненнее.

Остальные же мужчины предпочитали сократить общение с ней до минимума. Лариса не знала, религия у них такая или еще что, но разговаривать с ней не то боялись, не то не хотели. Пожалуй, только мистер Бэггинс, которого тоже не слишком жаловали в отряде, общался с ней с удовольствием, да и Гендальф, но старик был тем еще оригиналом. Другие мужчины являлись сплоченной группой, которая с неохотой принимала чужаков, коими являлись она, Бильбо и Гендальф. Она не жаловалась, поскольку сама не слишком стремилась к сближению — домой хотелось вернуться как можно скорее, а дружеские отношения могли усложнить ей жизнь. Ларисе бы не хотелось выбирать между привычной жизнью с мужем и путешествием в компании пятнадцати человек. Она себя прекрасно знала, и нотка авантюризма в ее характере присутствовала, хоть и была спрятана под прочной броней идеальной жены.

Еще давно, в студенческие годы, она в походы частенько ходила, правда, условия там были не в пример лучше — двойной запас еды, сменное белье, и компания была приличнее. Их поток с филфака такие пятидневные вылазки на природу совершал частенько, пару раз летом, после сессий, и разок осенью, прямо после начала семестра. Песни под гитару у костра, ночные разговоры, поиск земляники и черники в лесах, купание в озере — скучать не приходилось, впрочем, как и нервничать. Заходили они не слишком далеко, в радиусе трех-пяти километров обязательно находился населенный пункт, а здесь — глушь на очень большое расстояние. И полное отсутствие нормальных условий. Нет, в целом все было не так уж и плохо, но Лариса считала себя изнеженной и чересчур привыкшей к городу, поэтому поход оборачивался для нее настоящей катастрофой.

* * *

Ларисе не спалось и причины для этого имелось целых две — громогласный храп Бомбура и скалистый отрог горы, на которой сегодня разместился отряд на ночлег. К земле она более-менее привыкла, но камни… Всему есть предел, даже ее терпимости, воспитанной в течении двенадцати лет брака. Сидя прислонившись к скале в небольшом отдалении от отряда, — спать она всегда укладывалась поодаль — Лариса задумчиво крутила вытрепавшуюся из шва на штанине нитку и разглядывала скалы, расположенные неподалеку. Что ни говори, а природа здесь была отличная, чистая, нетронутая человеком, и от окружающей красоты просто захватывало дух. Лариса жалела, что ее телефон разрядился еще в первую неделю путешествия — изредка включала в надежде поймать сигнал, и вот результат — иначе бы она извела всю память на фотографии.

Мимо прошагал Бильбо, отрывая ее от любования природой. Она проводила его взглядом и вздохнула, пытаясь устроиться поудобнее. Острый скол камня больно впился в спину, Лариса зашипела сквозь зубы и села прямо, понимая, что отдохнуть сегодня точно не удастся, а это значит, что весь завтрашний день она будет клевать носом, спать на ходу и радовать окружающих сонным видом и синяками под глазами. Весело, однако.

Непонятный визг нарушил храп Бомбура под аккомпанемент тихого треска хвороста в костре. Лариса напряглась, прикидывая, водятся ли в этих местах дикие звери, и является ли костер достаточным препятствием для них, или ей стоит подсесть поближе к мужчинам с оружием.

— Что это было? — занервничал Бильбо, отходя от привязанных лошадей. Лариса подалась вперед, покосившись на невозмутимо курящего трубку Гендальфа. Что за привычка вечно курить?

— Орки, — встревоженным голосом отозвался Кили, сидящий эту ночь в дозоре.

— Орки?! — нервно переспросил Бильбо, перепрыгивая через лежащих вповалку гномов. Встрепенулся Торин, который дремал, привалившись к скале. Лариса нахмурилась, пытаясь понять, имел ли в виду Кили тех зеленых уродцев из «Варкрафта», или здесь под орками подразумевают что-то другое.

— Убийцы, — подключился к разговору Фили, — их здесь целые дюжины. Вся долина кишит ими.

— Они нападают ранним утром, когда все еще спят. Быстро и тихо, без криков, только реки крови, — трагичным полушепотом объяснил Кили. Бэггинс вытаращил глаза, с ужасом оглядываясь по сторонам. Братья прыснули и Лариса подавила желание вбить в чьи-то пустые головы капельку здравого смысла.

— Думаете, это смешно? Думаете, ночные набеги орков — это шутка? — поднялся со своего места Торин. Лариса поджала губы, стараясь скрыть непрошенную улыбку. Что-что, а поддерживать дисциплину и распекать провинившихся Дубощит умел, и Фили с Кили сейчас можно было только пожалеть.

Слушая краем уха, как Кили пытается оправдаться, Лариса предприняла еще одну попытку улечься на камнях и практически проморгала тот момент, когда Торин отошел к обрыву, а к разговору подключился Балин. Слушая рассказ о битве, в которой Дубощит потерял деда и отца, Лариса невольно поежилась. Балин был превосходным рассказчиком, его словам она была склонна верить, и, если события, о которых сейчас говорил пожилой мужчина — правда, то Торин в ее глазах поднимался на одну планку выше. Лариса понимала, что значит видеть, как на твоих глазах умирает родной человек — пять лет назад она похоронила отца, умершего от рака легких — но она не могла представить, что значит видеть, как на твоих глазах убивают родного человека. Становилось понятно, почему Торин так замкнут в себе.

К тому времени, как Балин закончил рассказ, проснулись абсолютно все мужчины. Лариса не знала, принято ли у них так или просто они настолько прониклись словами Балина, но на ноги поднялась большая часть присутствующих. Сидеть осталась она, Бильбо, Гендальф и Фили с Кили, которые, судя по всему, либо уже слышали эту историю, либо все еще чувствовали себя виноватыми.

— А Осквернитель? — спросил Бильбо, покосившись на Балина. — Что стало с ним?

— Он зарылся обратно в ту нору, из которой выполз, — с ненавистью сказал Торин, шагая через поляну. — Эта тварь давно уже подохла от своих ран.

Лариса вздохнула и поплотнее закуталась в плащ. Она давно поняла из экшеновых боевиков, что если смерть злодея никто не видел — злодей жив-здоров и обязательно появится в ближайшее время. Судя по вздоху Гендальфа и непонятным взглядам, которыми тот обменялся с Балином, оба думали точно так же.

Прикрыв глаза, Лариса попыталась заснуть и совершенно не придала значения странному шевелению ветвей кустов на противоположном отроге скалы.

С самого утра зарядил сильный дождь, и весь отряд был вынужден мокнуть под косыми струями. Остановиться и переждать непогоду Торин категорически отказался, и в данный момент Лариса — и что-то ей подсказывало, что не одна она — всяческими словами костерила предводителя отряда. Нет, она понимала его нежелание останавливаться на пути к цели, но насколько нужно быть тираном, чтобы заставить свой отряд ехать в такой ливень?

Злая, насквозь промокшая, Лариса готова была душу продать за сухую одежду и зонтик. Ее плащ, являющийся скорее декоративным, промок в первые пятнадцать минут и теперь только мешал. Лариса предпочла бы снять его, вот только сделать это верхом на лошади да еще и под дождем — сомнительное удовольствие, поэтому приходилось оставаться в этой клеенке. Продрогла она основательно — зуб на зуб не попадал — а на теле не осталось сухого места. Одежда промокла вся, вплоть до нижнего белья, и Лариса думала, что белье в сумке постигла та же участь. Волосы, закрученные в тугой пучок, порядком растрепались и мелкие прядки то и дело налипали на лицо, мешая обзору, впрочем, как и градом катившиеся со лба капли воды. Представив, как она выглядит со стороны — точь-в-точь мокрая мышь — Лариса поежилась и вжала голову в плечи.

Дни текли своим чередом, путешествие понемногу превращалось в рутину. Пришлось пожертвовать платьем — пустить его на тряпочки, которые Лариса использовала как временную замену прокладок. Кромсать дорогую и качественную шелковую ткань было жалко, но она засунула это чувство подальше и, вооружившись зловещего вида тесаком, безжалостно разрезала платье на несколько кусков. Разумеется, предварительно распоров его по швам. Получилось три больших отреза ткани — задняя часть, которая представляла собой цельный кусок материи, и перед, поделенный на две части полоской более светлой ткани, являющейся чем-то вроде пояса. Спину Лариса трогать не стала, а юбку передней части разрезала на несколько примерно одинаковых по размеру лоскутов. Дешевая замена привычным для нее гигиеническим прокладкам, но, как говорится, на безрыбье…

Нори, ехавший впереди, затормозил, и Ларисе пришлось резко натянуть поводья своего пони, так же притормаживая. Дождь практически прекратился, из-за деревьев, с запада, тянулись косые лучи солнца, а воздух понемногу начал теплеть. По прикидкам Ларисы было где-то около пяти часов вечера — в обычные дни на ночлег они останавливались ближе часам к семи, но в этот раз, видимо, вышестоящими лицами было решено дать насквозь промокшим путникам пару лишних часов на то, чтобы высушить свои вещи.

К тому времени, как весь отряд оказался на своих ногах, дождь окончательно стих. Пони, привязанные к деревьям, встряхивали мокрыми гривами, окатывая стоящих рядом мужчин холодными брызгами. Лариса, предусмотрительно отошедшая в сторону, перетряхивала свою сумку. Та, на удивление, промокла совсем немного, лишь в районе молнии, а основная часть подкладки и вещей осталась сухой. О самой Ларисе такого не скажешь — мокрое было все, включая белье. Одежда облепила тело, словно вторая кожа, и, если бы не плащ, то она оказалась бы в очень неудобной ситуации. Хотелось поскорее переодеться, но из сменного у Ларисы было только белье и рубашка, одолженные у Бильбо. Понятно, что щеголять перед толпой мужчин практически нагишом решение не самое здравое, и, раз уж солнце начало припекать не на шутку, то нужно было найти местечко поуединеннее и заняться сушкой там.

Над поляной раздалась ругань недовольного Глоина, пытавшегося разжечь костер. Мокрый хворост упорно не хотел заниматься пламенем и был абсолютно равнодушен ко всем стараниям мужчины. Лариса хмыкнула, наблюдая за его действиями, и вытянула шпильки из прически, позволяя мокрым прядям свободно упасть на плечи. Из-за длительного нахождения в пучке волосы завились крупными кольцами, и она с ужасом представляла, сколько времени она потратит на расчесывание.

— Противный дождь, — Бильбо с трудом стянул с себя сюртук и встряхнул им, отчего дождь из мелких брызг тотчас окатил Ларису. Та поежилась и согласно кивнула.

— И не говорите, погода премерзкая, — Лариса все же сняла с себя пальто, понадеявшись, что никто не станет ее разглядывать, и облегченно вздохнула. Обычно легкая ткань весила теперь пару килограммов минимум и избавиться от подобной тяжести было просто благословением для ее уставших мышц.

— Воды с моих вещей хватит на приличную такую речку, — проворчал Нори, выжимая свой плащ. Лариса хмыкнула, перекидывая пальто через ручку сумки.

— Я отойду ненадолго, — обратилась она к находящимся рядом мужчинам, убирая с лица налипшие пряди волос.

— Зачем? — удивился Бильбо, почесывая заостренное ухо.

— Даме нужно привести себя в порядок, — проворчал Глоин под понимающие ухмылки остальных мужчин. Лариса улыбнулась краешком губ и поудобнее перехватила сумку.

Далеко от поляны, на которой разместился отряд, она уходить не стала — наткнулась на довольно большой плоский валун и решила разместиться на нем. Пальто отправилось на ближайший сучок; там, продуваемое ветром, оно сохло бы быстрее. Стянув мокрую насквозь футболку, она расстелила ее на камне, а сама поежилась от прохладного ветра. Кожа покрылась россыпью мурашек, и Лариса поспешила достать из сумки сухое белье. Это была прямо удача, что содержимое сумки не промокло — вряд ли потом получилось бы отстирать светлую подкладку от размытых водой теней или румян. Быстро сменив бюстгальтер, Лариса взяла в руки рубашку, которую ей на время пожертвовал Бильбо, и с сомнением посмотрела на нее. Рубашка представляла собой что-то вроде поло с длинными рукавами и довольно-таки большим вырезом, который шнуровался завязками. Ткань, похоже, была льняной, но она не бралась утверждать точно, впрочем, на ощупь материал был приятным. Надев рубашку, Лариса подметила, что та оказалась тесна в груди и немного не доходила до бедер, но выглядело прилично — так, по крайней мере, она думала, поскольку зеркала поблизости не было.

На очереди были штаны, которые быстро отправились на камень рядом с футболкой. Солнце начинало ощутимо припекать, несмотря на то, что дело шло к вечеру. Воздух, ставший тяжелым из-за испарявшейся с земли влаги, забивал нос, но, не обращая внимания на неудобства, настроение Ларисы медленно поползло вверх. К мокрому бюстгальтеру присоединились трусы, и она с наслаждением вздохнула, когда последняя влажная одежда отправилась сохнуть. Удивительно, но сапоги с носками совершенно не промокли, и Ларисе оставалось только мысленно поблагодарить пройдоху Гендальфа, ведь если бы на ней были туфли…

Усевшись на теплый камень, она подогнула ноги под себя и заправила за уши мешающие обзору пряди. Высыхая, волосы начинали пушиться и виться, постоянно щекотали оголенную шею и всячески нарушали спокойствие Ларисы. За прошедшие полтора месяца они заметно отросли и теперь доставляли еще больше проблем. Мыть их стало сложнее, расчесывать было практически невозможно, так как вместо нормальной расчески в наличии имелся только гребень с уже порядком поредевшими зубчиками. Да, волосы были самой верхушкой проблем, но существенной верхушкой.

Распрямившись, Лариса со стоном схватилась за спину — задумавшись, она просидела неподвижно пару часов, не меньше, и теперь отчаянно ныла поясница. Сделав пару наклонов взад-вперед в надежде размять спину, она подошла к висящему плащу и пощупала ткань рукой. Продуваемый ветром и освещаемый разогревшимся солнцем, плащ практически высох — мокрые участки остались лишь на отвороте воротника, подмышках и манжетах рукавов, да и те досохли бы минут через десять-пятнадцать. Сняв его с ветки, Лариса вернулась обратно к валуну и сняла с нагретого камня белье. Оно отправилось в сумку, вслед пошла аккуратно сложенная футболка. Штаны стояли колом, поэтому пришлось хорошенько встряхнуть ими, чтобы они приняли нормальный вид. Резинка просохла не до конца, но пришлось не привередничать и натянуть брюки на себя, поскольку воздух понемногу становился все прохладнее и прохладнее. Солнце клонилось к западу, медленно окрашивая далекие облака в насыщенный красный цвет.

Собравшись, Лариса окинула взглядом поляну, проверяя, все ли она взяла, и, удостоверившись в этом, направилась обратно к месту, где находился остальной отряд. На поляне вовсю развернулась бурная деятельность — Бофур и Бомбур споро чистили овощи для рагу на сегодняшний ужин, Глоин ворчал на все никак не загорающиеся поленья и с возрастающим интересом косился в сторону Ори, что-то пишущего в своей книге. Лариса кинула свою сумку к одному из деревьев и подошла ближе.

— Помочь? — улыбнулась она Бомбуру и Бофуру. Те активно закивали, и Бомбур протянул Ларисе тесак с немного кривым лезвием.

— Ты даже не представляешь, как нас выручила, — тотчас начал словоохотливый Бофур, снимая с картошки кожуру длинной спиралью. Лариса не отставала, однако жалела, что у нее нет ее любимой картофелечистки — так было бы намного проще.

— Да мне не трудно, — улыбнулась она Бофуру, — хоть чем-то можно себя занять. У вас тут так скучно.

— Верно, ни боев, ни сражений, ни пиров, — подключился к разговору Глоин. Тот все-таки разжился писчей бумагой, отобранной у грустного Ори, и теперь вовсю раздувал занявшиеся слабым огнем грубо нарубленные дрова. — Едем и едем, никакого веселья.

— Тебе лишь бы веселиться, лентяй, — проворчал проходящий мимо Двалин.

Бофур с Бомбуром ехидно захохотали. Лариса весело улыбнулась и неожиданно поймала на себе хмурый взгляд Торина. Они встретились глазами, и мужчина практически сразу отвел взгляд в сторону. Она тоже отвернулась и уставилась на картофель в своих руках, машинально продолжая его чистить.

Разве она что-то сделала не так? Лариса вообще старалась никак не выделяться. Отрабатывала свое пребывание, помогая Бомбуру с готовкой и мытьем посуды, не грубила, разговаривала максимально вежливо и не делала замечаний по поводу отсутствия манер у большей части ее попутчиков. Где она успела перейти Торину дорогу? Они даже не разговаривали толком, и ехала Лариса всегда в конце отряда, тогда как Торин — во главе.

— Эй, ты так всю картошку счистишь, — сказал Бомбур, и Лариса, очнувшись, принялась резать ее кубиками в котел, где уже булькала вода.

— Пойду, помою посуду, — сказала она, собирая ножи в охапку. Бофур кивнул, мешая рагу, и Лариса со спокойной совестью направилась в сторону ручья.

Уже практически стемнело, однако она довольно быстро нашла ручей. Тот весело журчал по камням, убегая куда-то вниз со склона. Лариса набрала воду в руки и немного освежила лицо. Смывая под ледяной водой застывшие разводы крахмала с ножей, она вспомнила свою просторную кухню, оборудованную по последнему писку бытовой техники — с посудомойкой, сушилкой для посуды и прочими приборами, призванными облегчить жизнь домохозяйки — и тоскливо вздохнула. Походы, конечно, дело хорошее, но уют для нее куда важнее.

Стряхнув с уже чистых ножей капли воды, она встала, приготовившись отправиться обратно в лагерь, и едва не налетела на мрачную фигуру Торина.

— Ох ты ж… — от неожиданности она замерла, ножи выпали из рук и приземлились где-то в районе ног Ларисы. Она лишь про себя порадовалась, что не на ноги: лечить раны в таких условиях себе дороже — она еще помнила, с каким скрипом сходила с руки гематома, и заживал порез на лбу.

— Вы слишком тесно общаетесь с некоторыми из мужчин, — заявил ей Торин, пока Лариса поднимала с земли ножи.

— И что? — раздраженно поинтересовалась она. Ее собеседник нахмурился еще сильнее, хотя казалось, что такое невозможно.

— Возможно, вам стоило бы вспомнить, что у вас есть муж. — С постным лицом заявил Торин и невозмутимо удалился обратно в сторону лагеря.

Лариса опешила, ее рот сам собой приоткрылся от удивления. На что это вообще был намек? Что она изменяет Игорю с Бомбуром? А может с Бофуром или Бильбо? Кому такое вообще может в голову прийти? Да даже если это и так, то какое Торину дело?

— Тоже мне, — проворчала Лариса, разворачиваясь к ручью. С чего вдруг такая забота об ее благочестии? Ходят тут всякие. Теперь еще и ножи заново мыть.

— Привал сделаем здесь, — зычно объявил Торин, первым спешиваясь на землю. — Фили, Кили, присмотрите за пони.

Лариса натянула поводья и принялась неуклюже сползать вниз. В нос мгновенно набился конский волос, и она разорилась серией продолжительных чихов. Бофур, с сожалением взглянув на нее, предложил привязать лошадь Ларисы, на что она благодарно закивала, вытирая нос порядком потрепанным платком.

Как Лариса и предполагала, из-за ливня, под который попал отряд, она основательно простыла. Конечно, за пару недель симптомы практически прошли, однако насморк ее всё еще мучил. Правда, если бы не сердобольный Дори с его всевозможными травами и сборами, то отравлять отряду жизнь своим кашлем Ларисе пришлось бы очень долго, поскольку кроме нее — что удивительно! — не заболел никто, и, признаться, она даже завидовала этому.

Мимо нее стремительно прошел — даже скорее пробежал — Гендальф, явно разозленный. Он о чем-то говорил с Торином, и, похоже, разговор не задался. Лариса проводила его растерянным взглядом — почему-то именно Гендальфу она доверяла больше всего.

— Куда это он? — недоуменно спросил Бильбо, подошедший к ней сзади. Его, судя по всему, тоже не прельщала идея оставаться наедине с отрядом. Лариса пожала плечами, раздумывая, стоит ли идти за Гендальфом.

— Не забивай голову, — посоветовал Бофур, нагружая котелок овощами, — волшебники все такие: приходят, когда вздумается, уходят, когда вздумается — никто им не указ. Идем, поможешь лучше.

Похлебка уже кипела, а Лариса, вооружившись кривоватой иголкой, штопала прореху на плаще — правда, грубые черные нитки на светлом плаще смотрелись нелепо. Бильбо ходил туда-сюда, напряженно вглядываясь в ту сторону, куда ушел Гендальф. Остальные мужчины сидели кто где, ужиная, либо же полируя свое многочисленное оружие. Подобный ритуал проводился чуть ли не каждый день, и Лариса успела привыкнуть к топорам, кинжалам, мечами и другим видам оружия, в которых она, признаться, не особо разбиралась.

— Ну почему он так долго? — поинтересовался Бильбо, не переставая расхаживать взад-вперед.

— Вернется, — убежденно проговорил Бофур, наливая еще две миски похлебки, — а пока лучше на, отнеси парням.

Бильбо, повздыхав, взял миски и отправился к небольшому леску, где они привязали пони. Сразу за ним густо росли высокие деревья, но туда заходить не стали — хворост для костра набрали рядом.

Уже стемнело — по идее, уже можно было ложиться спать, однако никто и не думал расстилать постель. Стоянка была на довольно ухоженной поляне, скорее даже на заброшенном огороде, а неподалеку виднелся полуразрушенный бревенчатый дом. Походило на то, что совсем недавно здесь жили люди, и, признаться, Ларисе было не по себе — в голову постоянно лезли дикие мысли, а за каждым деревом чудились уродливые фигуры. Вспомнив россказни Фили и Кили, которыми те пугали впечатлительного Бильбо, она решила, что просто перенервничала. «Да, Лариска, так и до маразма недалеко», — сказала она себе, завязывая на нитке узелок, и решила не забивать этим голову.

Когда Лариса уже собралась укладываться спать, на поляну вылетели Фили и Кили. Видок у них был так себе — взъерошенные, растрепанные, с листьями в волосах и оголенным оружием — это-то зачем? — они мгновенно взбудоражили всех остальных мужчин, и даже сама Лариса, насторожившись, привстала с места.

— Что случилось? — требовательно спросил Торин. — Где Взломщик? — это, кстати, было чем-то вроде прозвища Бильбо, однако, когда Лариса поинтересовалась, почему именно Взломщик, Бомбур с Бофуром предпочли отмолчаться, а подходить к кому-нибудь еще с таким вопросом она не решилась.

— Мы, это…

— Их сначала шестнадцать было, а потом четырнадцать!

— А Бильбо с похлебкой!..

— Он ведь такой тихий…

— Ушел и пропал!

— Мы подумали… — наперебой затараторили братья. Что именно они говорили, никто не понял.

— Тихо! — рявкнул Двалин, и Лариса испуганно дернулась.

— Говорите нормально, — не менее устрашающе проговорил Торин, поглаживая рукоятку своего меча. Лариса поежилась, невольно делая пару шагов назад. Пусть она была выше большинства своих попутчиков, но, похватав свое оружие, они начали казаться чересчур угрожающими — даже тихий и милый Ори со своей рогаткой.

— Тролли! Тролли схватили пони! — выкрикнул Кили.

— И Бильбо, — добавил тут же Фили.

Лариса знала троллей только как псевдоостроумных шутниках в сети, а так же как зеленых и не очень громил в любимых старшим сыном Верочки игрушках, но сомневалась, что речь идет о чем-то подобном. Может, это просто фигура речи? Впрочем, похоже, что мужчины так не думали — они спешно вооружались, а Двалин в довольно грубой манере частил «двух дубин, которые догадались отправить полурослика к горным троллям, мать его!». Фили и Кили виновато кивали.

Лариса подумала, что ей, наверное, тоже стоит вооружиться, и, покосившись на тесак, которым она обычно чистила и резала овощи, проворно его схватила. С опаской потрогав острое лезвие, Лариса задумалась, каким вообще образом она собралась использовать этот нож, особенно учитывая, что до этого она резала только овощи с мясом, и они не шевелились. Да и с чего она вообще решила, что сможет кого-то убить или хотя бы поранить? Видимо, волна всеобщего возбуждения затронула и её.

— Ты! — рявкнул вдруг Торин, подходя к ней. Лариса дернулась и едва не уронила нож, что было бы печально — она бы точно порезалась.

— Я? — с испугом спросила Лариса. В голове пронеслась мысль, что это ее отправят сейчас вызволять Бильбо и пони из рук неведомых троллей. Торин, видя ее испуг, немного смягчился.

— Оставайся здесь, — уже спокойнее сказал он, — присмотри за вещами, — с сомнением продолжил Торин, словно раздумывая, справится ли Лариса с этим, на что она поспешно закивала. Торин окинул её мрачным взглядом и отошел.

Поняв, что никуда идти не придется и убивать никого тоже, Лариса с облегчением опустилась на бревно, рядом с которым лежали её вещи. Отряд собрался вокруг Торина в считанные минуты, и он, что-то негромко сказав, первым углубился в лесок. За ним последовали остальные, и через некоторое время Лариса осталась на поляне одна.

Негромко трещали влажные поленья в костре — Глоин, наверное, целых полчаса жаловался, что те никак не хотели заниматься огнем — зубы Ларисы выстукивали мерную дробь, то ли от холода, то ли от страха. Проходило время, а на поляне все никто не появлялся. Лариса пробовала занять себя чем-нибудь, однако делать, в общем-то, было нечего. Перемыв грязную посуду в котелке с речной водой, она сложила её в сумку и вновь опустилась на бревно. Костер горел все слабее — поленья практически выгорели, а новые Лариса не решилась подбрасывать. Наконец, когда небо уже немного посветлело, она решила, что больше ждать не сможет, и, подхватив злополучный тесак, Лариса направилась в сторону, куда, если она правильно запомнила, удалился вооруженный отряд во главе с Торином.

Она старалась ступать как можно тише, постоянно вздрагивая и озираясь. Казавшийся мирным лесок ночью выглядел пугающе — на ум мгновенно пришли десятки ужастиков, просмотренных ранее. Стараясь не думать об этом, а так же о том, как будет выглядеть её обезображенный труп, который обнаружат спасатели, Лариса ускорила шаг и вскоре увидела мелькающий между деревьев свет от костра. «Может, я нечаянно повернула назад и сейчас выйду к нашей поляне, — подумала она, даже обрадовавшись, — а свет такой яркий потому, что все уже вернулись, и Глоин подкинул в костер дров». Не думая о том, насколько наивно звучат её предположения, Лариса опять ускорила шаг, но перед самой поляной замерла и, действуя скорее по наитию, отошла к густым кустам и, аккуратно раздвинув ветки, осмотрела открывшееся пространство.

Костер действительно горел очень ярко, и весь отряд присутствовал, даже похищенный Бильбо, вот только кроме них на поляне было трое каких-то неведомых Ларисе существ — они были метра четыре ростом, с грубой серой кожей и туповатыми, выкачеными глазками. Часть мужчин — она разглядела Торина, Кили, Бильбо и Оина, кажется, там был кто-то еще — лежали около глыбы камня, связанные и в мешках, а остальные были раздеты до подштанников, привязаны к вертелу, который висел над костром. Двое из громил медленно поворачивали вертел, и мужчины, висевшие над костром, изрядно раскраснелись, а пот катился с них градом. Первой мыслью было то, что тролли вовсе не фигура речи, а натуральные, живые тролли, второй — «кто жарит мясо живым, неразделанным и в штанах?», и только потом она поняла весь ужас сложившейся ситуации. Приоткрыв рот, чтобы громко заорать, Лариса вдруг поймала на себе внимательный и порядком разозленный взгляд Торина.

Тот еле заметно покачал головой. Крик был подавлен, а она посмотрела прямо в глаза мужчине. «Что мне делать?» — шепнула Лариса, надеясь, что Торин поймет. Тот вновь качнул головой. «Уходи», — ответил он. Лариса замялась, но неохотно кивнула. Несмотря на то, что она прекрасно понимала, насколько ограничена в возможностях и, скорее всего, ничего не сможет сделать, бросать в таком положении отряд не хотелось.

За те два с небольшим месяца, что она путешествовала с ними, Лариса привыкла и к неуместным шуточкам Фили и Кили, к ворчливому Оину и стеснительному Ори. Балин рассказывал потрясающие легенды, Нори порой на спор демонстрировал свои способности — незаметно вытаскивал у нее из сумки какую-нибудь мелочь, и Лариса еще ни разу не смогла его поймать. У Дори в сумке были всевозможные травы, а под его чай вечерние разговоры становились просто замечательными; Глоин частенько хвалился своим сыном, даже показывал его портрет; с Бомбуром и Бофуром они стали чуть ли не лучшими друзьями, вежливый Бильбо был прекрасным собеседником — он единственный разделял недовольство Ларисы по поводу отсутствия водопровода, мягкой кровати и нормальной перемены одежды. Зловещий Двалин перестал быть таким пугающим, Торин уже не казался чересчур угрюмым и молчаливым, и даже Бифур с его топором — нет, она решительно отказывалась понимать, каким образом он выжил с таким ранением! — уже не был чем-то странным.

И ей вот так просто оставить их одних, на съедение? Но что она могла сделать? Присоединиться и стать закуской?

«Гендальф!» — ударило Ларисе в голову. Гендальф наверняка сможет что-нибудь придумать! Кинув на отряд прощальный взгляд, — Торин все еще смотрел на нее — Лариса тихонько отпустила ветки и кинулась в обратную сторону.

— Их надо подрумянить и запечь с щепоткой шалфея! — несся ей вслед грубый голос.

До поляны Лариса добежала в мгновение ока, и, на её удачу, меж брошенных вещей прогуливался озадаченный Гендальф, почесывающий свою шикарную бороду.

— Гендальф! — кинулась к нему Лариса и схватила его за широкий рукав. — Гендальф, миленький, скорей!

— Что случилось? — изрядно опешил старик, пытаясь освободить рукав, однако Лариса, воображение которой рисовало огромное блюдо, на котором находился весь отряд, а трое троллей — почему это до сих пор звучит глупо? — подходили к нему с разных сторон, вооруженные вилками, больше смахивающими на садовые вилы, не собиралась отпускать одежду старика. Пытаясь прогнать из головы образ Бильбо с яблоком во рту, она потянула Гендальфа на себя.

— Тролли! — выкрикнула Лариса; паника захлестывала её с головой. — Тролли схватили Бильбо! И Торина! И всех остальных! Скорее, они собираются запечь всех с шалфеем!

На её счастье Гендальф не стал раздумывать, а уверенно двинулся следом, да с такой прытью, что Лариса едва успевала за ним. Даже направление показывать не пришлось — вырванные с корнем деревья сделали это за нее. Они вернулись к поляне, однако вместо того, чтобы просто выйти на нее, Гендальф пошел кругом. Они взобрались на холм и оказались прямо над поляной. Лариса поняла, что за то время, пока она бегала за Гендальфом, ситуация успела поменяться — Бильбо стоял на ногах и, похоже, пытался убедить троллей (нет, она никогда не привыкнет) отпустить отряд.

— Этот хорек держит нас за дураков! — прорычал один из троллей.

— Хорек? — явно оскорбился Бильбо.

— За дураков? — протянул другой тролль, и, судя по всему, у него не было даже зачатков интеллекта.

— Рассвет идет, и смерть вас ждет! — громогласно провозгласил Гендальф, широким прыжком вскочив на глыбу камня — Лариса даже позавидовала, однако после старик резким движением опустил свой посох вниз. Камень раскололся на две неравные части, а сквозь пролом хлынул яркий солнечный свет. Никто не успел заметить, что уже рассвело.

Тролли издали синхронный пронзительный визг и начали покрываться какой-то серой коркой. Их кожа трескалась, каменея, и тролли пытались прикрыться руками, однако это не помогало. Ларисе даже стало немного жаль их, но, вспомнив, что они вообще-то собирались всех съесть, она решила, что любое зло наказуемо.

На ватных ногах Лариса спустилась вниз. Гендальф уже успел потушить костер, и, свалив вертел на землю, освободил Двалина из веревок. Тот принялся помогать остальным, некоторые, ругаясь, благодарили Гендальфа, кто-то кинулся одеваться; Бифур, проворчал что-то себе под нос и злорадно пнул окаменевшую ногу тролля — да, от солнечного света они действительно превратились в камень. Лариса рухнула на поваленное бревно и устало вытянула ноги. Бессонная ночь и все эти события значительно ее вымотали.

Торин, беседовавший с Гендальфом, вдруг направился к ней. Лариса выпрямила спину и попыталась улыбнуться, но вышло не слишком хорошо.

— Полагаю, вы привели к нам Гендальфа, — сказал ей Торин. Лариса бездумно проводила взглядом Нори, пытающегося натянуть рубашку. — Спасибо.

— Это лишнее, — отмахнулась Лариса, — уверена, он бы и сам нашел вас, я, наверное, просто его поторопила.

— Все равно спасибо, — настоял Торин. Лариса кивнула, все же принимать благодарности было приятно. — Вы в порядке? — вдруг поинтересовался мужчина, заметив, похоже, ошалевший взгляд Ларисы.

— Я в шоке, — честно призналась она, — в глубоком шоке. Тролли, похищенные пони, раскалывающиеся от легкого удара посохом камни. Господи! — схватилась за голову Лариса. — Получается, все эти рассказы правда? Вы действительно гномы, а Бильбо — хоббит? Гендальф — волшебник?! — Торин кивнул, почему-то улыбаясь. — Дурдом… — простонала она.

— Привыкайте, — с улыбкой посоветовал ей Торин. Лариса с ужасом выглянула на него, однако он уже отошел. Она поглядела на… гнома — теперь еще и это! — и помассировала виски, пытаясь уложить в голове все то, что случилось за последнюю ночь.

Получалось, что все эти слова Гендальфа — правда. Она действительно умерла в своем мире и оказалась в другом, сильно отличающемся от её привычной Земли. Похоже, она здесь навсегда, и должна — Лариса вспомнила странный сон, приснившийся ей в первую неделю путешествия — спасти род Дурина. Это даже в голове звучало бредово, однако, помятуя о том, что случилось буквально только что, Лариса пообещала, что подумает об этом немного позднее.

— Эй, тут их пещера! — крикнул кто-то из гномов — Господи, она два месяца путешествует с компанией гномов, хоббита и волшебника! — Может заглянем, вдруг что интересное?

Рассудив, что другого шанса увидеть пещеру троллей у нее может не быть, Лариса подхватила свою сумку — она только сейчас заметила, что все это время таскала ее с собой — и направилась в сторону упомянутой пещеры. Запах гнили с силой ударил в нос, и единственное, почему ее не вырвало — прошлым вечером Лариса так и не успела поужинать, а после было не до того. Храбро зажав нос рукавом, она шагнула в пещеру вслед за Глоином.

Смрад, царивший там, резал глаза, однако Лариса упрямо пошла вперед. Проход расширился и они действительно оказались в пещере, засыпанной — нет, правда — золотом. Монеты, кубки, какие-то непонятные украшения — все это, небрежно сваленное в кучу, валялось на камнях. Раздались довольные возгласы, а Лариса, отойдя немного в сторону, подцепила пальцем какое-то колье, валявшееся на полу. С грубой цепочкой и неумело ограненными камнями, оно её совершенно не заинтересовало, а вот аккуратные стопочки монет, вроде тех, что были сложены у нее в кошельке, привлекли внимание Ларисы. Отбросив ненужное колье в сторону, она открыла сумку и принялась сгребать туда монеты.

— Что? — возмутилась она, заметив внимательный взгляд Нори. — Им они все равно не понадобятся, а мне еще неизвестно сколько с вами ехать, так что — пригодится.

Нори, похоже, понравился ее подход, и он, хохотнув, ушел куда-то к выходу. Конечно, воровать было не в принципах Ларисы, однако у этих монет теперь не было владельца, и потом, ей полагалась компенсация за причиненный моральный ущерб — так сказал бы Игорь. Кроме того, она действительно не знала, сколько еще уйдет на дорогу до Ривенделла, куда ее собрался отвезти Гендальф, а тех денег, что она выручила за продажу своих украшений, оставалось совсем немного.

Выйдя наружу, Лариса с наслаждением вдохнула свежий воздух и присела на бревно рядом с Бильбо, который вообще не собирался заходить в пещеру. Тот, похоже, тоже ошалел от всего произошедшего, и теперь просто сидел, бездумно глядя куда-то впереди.

— Поесть бы сейчас, — тоскливо протянул он.

Лариса вдруг вспомнила о мелких огурцах, которых она нарвала на заброшенном огороде около их стоянки, и, открыв сумку, она протянула один огурец Бильбо. Тот взял, и, пробурчав благодарность, принялся бодро жевать уже созревший плод. Лариса тоже взяла себе один, потом пришел Бомбур, пожаловавшийся на синяки, — один из троллей сначала схватил его, а потом довольно сильно бросил обратно — и он тоже взял себе пару огурцов. За ним подошел Бофур, поворчал, и присел на бревно — часть огурцов перекочевала к нему — а под конец к их компании прибился тихоня Ори. Мирно сидя и наслаждаясь теплым солнцем, они бы просидели так долго, но неожиданно был дан приказ вооружаться, потому что «что-то приближается».

Вооружились в рекордные сроки, в том числе Бильбо — он-то где меч взял? — и Лариса, так и не оставившая столовый тесак. Впрочем, их предусмотрительно спрятали за своими широкими спинами гномы, поскольку Лариса с Бильбо на пару смогли бы разве что картошку для супа порезать. Однако, когда на полянку вылетела упряжка, запряженная кроликами, оружие было решено опустить — новоприбывший оказался знакомым Гендальфа.

— Ничего себе кролички, — удивленно протянул Бильбо, невольно делая пару шагов вперед.

— Меня уже ничего не удивит, — махнула рукой Лариса, однако, стоило признать, что кролики и в самом деле были здоровенные.

— Это же сколько жаркого из него получится, — мечтательно вздохнул Бомбур, потирая живот, — огурцы его ничуть не насытили, лишь раздраконили аппетит.

— Да, поесть бы не помешало, — согласился Дори, и они замолкли, лишь Гендальф негромко переговаривался со своим знакомым — пожилым мужчиной в бурой шубе, щедро заляпанной птичьим пометом.

И Лариса порядком удивилась, когда Торин, довольно грубо отшвырнув её в сторону, с силой рубанул шею огромного волка, выскочившего откуда-то из-за спины Ларисы.

— Варг-лазутчик! — прорычал он, стряхивая с лезвия капли крови. — Значит, отряд орков где-то поблизости!

— Орков? — задушенно пискнул Бильбо, и Лариса, потирающая ушибленное плечо, была с ним полностью солидарна. Орков?!

Лариса понимала, что влипла, когда очнулась на поляне с разбитой головой. Понимала, что все идет не слишком хорошо, когда пришлось путешествовать с компанией вооруженных мужчин, и даже частично смирилась с отсутствием нормальных условий для жизни. Стало не по себе, когда она увидела огромных троллей, всерьез собирающихся запечь её спутников с шалфеем, однако, когда ее окружил вооруженный отряд уродцев-орков, гордо восседавших на жуткого вида волках, стало совсем худо.

А началось все с того, что Торин зарубил волка, прыгнувшего на Ларису — похоже, тот счел ее самой легкой мишенью. Отряд мгновенно собрался, а те, кто успел убрать оружие, тотчас достали его вновь.

— Варг-лазутчик! — прорычал Торин, стряхивая с лезвия капли крови. — Значит, отряд орков где-то поблизости!

— Орков? — задушенно пискнул Бильбо, и Лариса, потирающая ушибленное плечо, была с ним полностью солидарна. Орков?!

Не успела она все обдумать, как еще один варг появился на склоне. Кили мгновенно натянул тетиву своего лука, и волк, визжа, покатился вниз по склону, а тяжелый боевой молот Бофура раздробил его голову. От вида вязкой крови, расплывающейся под изуродованной головой зверя, Ларису замутило и она поспешно перевела взгляд.

— Нужно убираться отсюда! — Двалин зыркнул по сторонам, сжимая свою секиру с такой силой, что его татуированные костяшки побелели.

— Не получится! — крикнул ему в ответ Ори — он и еще четверо гномов должны были привести пони и забрать остатки поклажи. — Мы остались без пони.

— Придется пешком, — заключил кто-то. Лариса с ужасом представила, как она бежит по лесу, и за ней гонится вот такая зверюга.

— Нас заметят, — с обреченностью проговорил Балин.

— Я их отвлеку, — храбро вызвался знакомый Гендальфа, запрыгивая на свою упряжку.

— Это гундабадские варги, они нагонят тебя! — возразил ему Гендальф.

— А это — роскобельские кролики! — гордо ответил ему мужчина — Лариса вдруг поняла, что не знает его имени — и как-то предвкушающе улыбнулся. — Посмотрим, кто кого.

Другого варианта не было, и, стоило только оказаться на открытой местности, как старик на упряжке сорвался с места, а их отряд побежал в другую сторону, и вот тогда Лариса порадовалась, что последние десять лет каждый день выходила на пробежку — это спасло её от позорного падения из-за бессилия.

Они добежали до большого булыжника — бедный Бомбур раскраснелся так, что на его лице можно было зажарить яичницу — и Торин знаком показал остановиться. Мужчины облепили камень с одной стороны, прячась за ним, и через пару секунд сверху раздалось рычание. Вжимаясь спиной в твердый булыжник, Лариса зажала себе рот рукой — казалось, будто ее дыхание слышно по всей поляне.

Когда Кили выстрелил в варга, она нисколько не удивилась, однако на этот раз зверь оказался с наездником, и тот, умирая, издал истошный вопль.

— Бежим! — заорал кто-то, и отряд вновь сорвался с места. Лариса скорее интуитивно поняла, что вопль умирающего орка — и нет, они были не такие, как в «Варкрафте» — привлечет сюда остальных.

Бильбо, уже начиная задыхаться, бежал рядом, придерживая свои карманы. Он, видимо, к таким марш-броскам не был привычен, хотя остальная часть отряда держалась хорошо — даже тучный Бомбур и Балин, борода которого могла посрамить даже бороду Гендальфа. Лариса старалась дышать преимущественно через нос и не сбиваться с темпа, однако их импровизированная пробежка закончилась, когда со всех сторон отряд начали окружать варги — кто с наездниками, кто — без.

— Окружают, — прорычал Двалин, вооруженный двумя секирами, поражающими своими размерами, и на месте орков Лариса предпочла бы убежать куда-нибудь подальше. Она же, все рассудив, спряталась за Бофура — его боевой молот внушал доверие, да и помня, с какой легкостью тот раскрошил череп варга, убить еще тройку-другую для него не составит труда.

— Я с тобой постою, — пискнула Лариса, тем более, Бофур находился к ней, похоже, ближе всего. Тот кивнул и задорно улыбнулся, махнув своим молотом так, что Лариса аж присела.

Удивительно, но гномы, похоже, в какой-то степени были рады тому, что на них напали — по крайней мере Глоин, с хохотом снесший голову одного из орков своим топором, явно не испытывал неудобства. Однако, несмотря на то, что мужчины довольно успешно сокращали численность орков, их все сильнее зажимали в кольце, и даже Ларисе, не особо знакомой с тонкостями ведения ближнего боя, стало понятно, что против всадников низкорослые гномы могут не выстоять.

— Ноги, — нервно выкрикнула она, когда на них с Бофуром понесся варг, на этот раз без всадника. Бофур, послушав её — правда, Лариса с практически стопроцентной уверенностью могла сказать, что он бы и сам догадался так поступить — широко размахнулся и вдарил по ногам зверя. Тот рухнул на брюхо и завизжал; его передние лапы были перебиты. Бофур опустил топор вниз, и Лариса поспешно отвернулась.

— Где Гендальф? — крикнул кто-то. Она огляделась — старика и впрямь не было видно, впрочем, некоторых других её попутчиков тоже.

— Он бросил нас, — раздалось в ответ. Кольцо все сужалось, и несмотря на то, что часть варгов с их наездниками лежала на земле, казалось, что меньше их не становится.

— Сюда, безумцы! — Лариса была дико рада внезапно появившемуся Гендальфу. Тот выглядывал из-за большого камня — видимо, смог найти какое-то убежище.

— Давай, к Гендальфу! — крикнул ей Бофур.

Кивнув, Лариса бросилась к Гендальфу и одна из первых скатилась по камням вниз. На ладонях и локтях мгновенно появились мелкие ссадины, однако она решила не обращать на это внимание и, моментально вскочив на ноги, отошла в сторону, давая возможность другим тоже укрыться в пещере.

Отряд оказался в пещере в мгновение ока — последними по склону скатились Кили и Торин. Сгрудившись около пролома, откуда был виден лишь клочок светлого неба, они напряженно глядели вверх. Было ясно, что долго они здесь не смогут высидеть — варги учуят, поэтому Двалин двинулся вперед, к узкому проходу на другой стороне пещеры. Остальные же ждали, сжимая в руках оружие, и неожиданно сверху раздался пронзительный гудок рожка. Лариса прислушалась — раздавались визги варгов и протестующие хрипы орков. На мгновение в проеме мелькнула голова всадника, а потом вниз покатился мертвый орк. Лариса побледнела — вязкая черная кровь, напоминающая мазут, покрыла его тело. Торин выдернул что-то, похожее на обломок тонкого лезвия из шеи поверженного орка.

— Эльфы! — с ненавистью выплюнул он, отбрасывая от себя обломок так, словно это что-то неимоверно мерзкое. Лариса попыталась прикинуть, причем тут помощники Санта-Клауса — если ей не изменяла память, тех называли эльфами — однако вспомнив, что она считала гномами забавных малюток в разноцветных колпачках, а это оказались огромные, до зубов вооруженные мужики, она решила не задумываться об этом.

— Я не вижу, куда ведет этот проход, — объявил Двалин, протискиваясь между камнями. — Мы идем или как?

— Идем, конечно! — за всех ответил Бофур и первый двинулся в сторону прохода. Бомбура пришлось немного подтолкнуть, однако вскоре весь отряд шел по тропинке, с обеих сторон сжатой высокими скалами, и Лариса только надеялась, что этот проход не заведет их в тупик.

* * *

— Да когда уже закончится эта чертова тропа, — в сердцах проворчал Глоин, пиная холодный камень.

За последний час он был не единственным, кто выражал свое недовольство — переодически кто-нибудь из мужчин интересовался у Двалина, идущего впереди, виден ли там конец тропы и, получив отрицательный ответ, выругивался. Лариса тоже не сказать, что была рада тому, что приходится идти по такой дороге, но предпочитала смотреть на все с другой стороны — не будь этой тропы, они бы могли уже быть мертвы. Впрочем, её оптимистичное настроение разделял только Гендальф — непонятно, почему, но, чем дальше они шли по этой тропинке, тем шире становилась его хитрая улыбка, спрятанная в бороде.

— Проход расширяется! — крикнул, наконец, Двалин. Действительно, идти теперь было легче.

— Ну наконец-то! — воскликнул Бомбур. Ему с его комплекцией было сложнее всего.

Вскоре они вышли на широкую площадку, находившуюся на возвышенности — скорее всего, на какой-то горе. Лариса заметила, что вниз убегает узкая тропинка, ведущая к… Она даже не знала, как именно называется такая постройка. Походило на витую беседку, только довольно больших размеров. Выглядело сооружение довольно красиво, но лишь в декоративном плане — жить в такого типа доме Лариса бы не стала.

— Это и был твой план? — услышала она разъяренный голос Торина. — Привести нас к эльфам?!

Лариса решила не вникать во вновь возникший спор — Торин с Гендальфом ссорились буквально по мелочам, но, что удивительно, при этом всегда прислушивались к мнению друг друга. Пройдя немного вперед, она остановилась рядом с Бильбо — тот, приоткрыв рот, во все глаза смотрел на расстилающуюся внизу долину. Лариса задумчиво почесала нос и с тоской подумала, что перекусить и лечь спать было бы неплохо.

— Спускаемся, — объявил Гендальф, возвращаясь к отрядам. Мрачный и недовольный Торин шел следом; похоже, спор закончился не в его пользу. Мужчины переглянулись и, не увидев возражений со стороны своего предводителя, принялись бодро спускаться вниз.

Вскоре они оказались перед бурным речным потоком, через который был перекинут узкий мостик — вряд ли на нем разошлись бы два человека. Отряд растянулся в длинную цепочку — Лариса была между Бильбо и Оином — и вскоре уже в полном составе прошел через витую арку, чтобы оказаться на просторной круглой площадке. На другом конце площадки прямо напротив моста располагалась каменная лестница, возле которой стояли двое стражей — поначалу Лариса даже решила, что это статуи, настолько неподвижно они стояли. «Надо же, доспехи прямо как настоящие», — подумала она, и только потом догадалась, что они действительно настоящие. Тем временем со стороны лестницы на площадку вышел высокий, лишь на какую-то пару сантиметров ниже Гендальфа, мужчина в просторной одежде. Лариса с каким-то удивлением взглянула на его лицо — гладкое, безволосое, оно чем-то напоминало женское, однако, стоило признать, что мужчина был довольно красивым, пусть и не в ее вкусе

Он о чем-то переговаривался с Гендальфом, и, судя по не слишком веселому лицу последнего, разговор явно не задался. Лариса уже с тоской подумала, что придется карабкаться обратно в гору, однако в этот момент раздался гудок рожка — тот, что они слышали еще на поляне. Мужчины мгновенно сбились в кучу, Ларису с Бильбо засунули в центр круга. Воинственно сжимая топоры, они с непонятной ненавистью смотрели на влетевших на площадку всадников — высоких мужчин, закованных в доспехи. Лишь один из всадников был одет в легкий камзол; его статное, красивое лицо озарилось легкой улыбкой, когда он заметил Гендальфа. Плавно соскользнув с лошади — Лариса невольно вздохнула, поскольку она за те два месяца, что приходилось ехать на пони, так и не научилась нормально спешиваться — он направился в сторону ощерившегося оружием отряда и Гендальфа, стоявшего рядом.

— Гендальф! — негромко, но звучно произнес мужчина, подходя к старику. Голос у него оказался певучим, мелодичным — Лариса с интересом подумала, есть ли у незнакомца что-то неидеальное.

— Лорд Элронд, — улыбнулся в седую бороду Гендальф, и они обнялись. Было видно, что этот Элронд — еще один знакомый Гендальфа, и, судя по всему, достаточно давний.

— Мы весьма удивились, увидев у внешних границ вооруженный отряд орков, — сообщил мужчина, многозначительно поглядев в сторону отряда. — И что им здесь понадобилось?..

— О! — воскликнул Гендальф, словно сконфузившись. — Полагаю, они искали нас.

— Торин Дубощит, — обратился мужчина к предводителю отряда. Торин выпрямился, и, несмотря на то, что он не доставал Элронду даже до груди, выглядел при этом довольно представительно.

— Полагаю, мы незнакомы, — мрачно ответил ему Торин на приветствие. Мужчина на его слова лишь улыбнулся, а Лариса только сейчас заметила его необычные уши — вытянутые, с острым концом. Как там говорил Торин? Эльфы? Нет, она представляла их себе немного иначе.

— У тебя манеры твоего деда, — хмыкнул мужчина, заставив Ларису задуматься, сколько же ему тогда лет — больше тридцати она бы мужчине не дала. — Я знал Трора, когда тот царствовал под Горой.

— Надо же? — недоверчиво произнес Торин. — Он тебя не упоминал.

— Ну хватит уже, — сердито сказал Гендальф, а потом заговорил с Элрондом на незнакомом Ларисе певучем языке. Судя по напряженности отряда и их недоуменным лицам, они тоже ничего не смогли понять. Говорил Гендальф недолго, однако после его фразы Элронд вдруг рассмеялся и, кинув лукавый взгляд на гномов, ответил Гендальфу на этом же языке.

— Это что он там сказал? — взъярился Глоин, воинственно потрясая топором. — Он что, оскорбляет нас?!

— Нет, мой уважаемый Глоин, — поспешил пресечь конфликт Гендальф, — он приглашает нас отужинать.

— Ну раз так — ведите, — пожал Глоин плечами, наскоро переглянувшись с остальными мужчинами.

Их привели на площадку, чем-то напоминающую ту, на которой они были раньше, вот только в импровизированной столовой было некое подобие стен. Отряд умостился за широким столом, сделанным из камня, лишь Гендальф и Торин сидели неподалеку, на возвышении. Непонятно, хотели ли им отомстить, или же здесь всегда так ели, однако на столах кроме зелени ничего не было. Лариса, тоскливо вздохнув, отщипнула немного салата и принялась его жевать. Конечно, она была не против подобной еды, но сейчас хотелось чего-нибудь более существенного — она бы не отказалась от похлебки, которую отряд каждый день ел на ужин, хотя бы потому, что там было мясо. Кроме того, тонкие и высокие девушки-флейтистки, ходившие по площадке, лишь раздражали Ларису — на ум невольно пришла вереница приемов, на которые она была вынуждена ходить. Подобные сборища напрочь отвратили у нее желание есть под музыкальное сопровождение. «Да, будь здесь Игорь, он бы не переминул затащить какую-нибудь из этих девиц в свою постель», — с неприязнью подумала она. Кили, Двалин и еще парочка гномов как раз обсуждали достоинства музыканток, но, видимо, здешняя музыка их сильно не прельщала — Бофур вскочил на небольшой каменный столик, скинув оттуда какую-то вазу, и набрал в грудь воздуха.

— Есть трактир, есть трактир, есть веселый трактир… — затянул он, и его выступление отряд сопроводил довольными возгласами. Шаткое спокойствие было нарушено.

После трапезы их сопроводили в гостевое крыло и любезно предоставили комнаты — каждому лично, вот только гномы уверенно отказались и заняли один из широких балконов. Бильбо и Лариса, переглянувшись, отвоевали себе отдельные комнаты с персональными ваннами.

И, первым делом, даже не раздеваясь, Лариса кинулась в ванную. Скинув с себя пропахшую костром и потом одежду, она открутила вентили у немного непривычной для нее ванны, и тугая струя горячей воды ударила в каменное дно. Мгновенно сбросив с себя одежду, Лариса опустилась в еще неполную ванну и застонала от наслаждения. Мелкие порезы и ранки защипало, но она не обратила на это внимания. После двух месяцев мытья в холодных речках, горячая ванна была просто подарком небес.

Она просидела в воде не меньше полутора часов, натирая кожу мылом до тех пор, пока она не покраснела. Волосы тоже пришлось мыть мылом, но, вспоминая то, как она мыла ее во время похода, грех было жаловаться. Вылезя из ванны, Лариса завернулась в мягкую ткань, бывшую чем-то вроде полотенца, и вышла обратно в комнату.

У зеркала она задержалась и внимательно осмотрела себя с ног до головы. Она заметно похудела, и ключицы, ребра и мелкие косточки теперь выпирали еще сильнее, однако мышцы на руках и ногах налились, натренированные ездой на лошадях. Раньше бледная кожа покрылась золотисто-темным загаром, на котором белыми полосками выделялись зажившие царапины. Волосы, бывшие темно-русыми, отросли чуть ниже лопаток и слегка выцвели на солнце, становясь скорее медовыми. Но самым заметным изменением были глаза — тоскливость полностью ушла из них, теперь Лариса выглядела намного счастливее. Казалось, будто она помолодела лет на десять минимум.

Только когда она надела комплект синего белья, Лариса обнаружила лежащую на кровати одежду. Темно-зеленые, практически черные штаны и рубашка на пару тонов светлее. Посомневавшись, стоит ли брать одежду, Лариса предпочла одеться в чистые вещи, и, идя по просторным коридорам, ощущала необыкновенную легкость.

Наткнувшись на балкон, где обосновались гномы, она, подумав, все же зашла. Компания — за исключением Балина и Торина — сидела прямиком на полу, а посреди балкона весело горел костер. Присмотревшись, Лариса поняла, что вместо дров мужчины использовали стулья, и негромко хмыкнула.

— О, — заметил ее Бофур, и протянул ветку с насаженной на нее сосиской, что вовсю исходила жирным соком, — будешь?

Пожав плечами, Лариса взяла предложенную сосиску и села на пол. Ее тут же обдало жаром от костра, а не до конца высохшие волосы слегка зашевелились. На балконе появился Бильбо — он, благоухая душистым мылом, выглядел настолько расслабленым, что становилось даже немного страшно.

И вот, засыпая в мягкой постели, пропахшая дымом, и ощущая во рту острый вкус жареных сосисок, Лариса впервые подумала о том, что не хочет возвращаться домой.

С негромким хлопком вылетела пробка из бутылки, и Лариса растерянно обернулась. Она была в квартире Верочки, а подруга только откупорила бутылку вина и разливала его по бокалам. Негромкая попсовая песня, доносившаяся из динамика ноутбука, ритмично била в уши. Вера пританцовывала, отставив вино в сторону и нарезая теперь какой-то пирог.

— Тала-лала-лалала, — напевала она, смешно дергая ногами, и, только отложив нож в сторону, она заметила Ларису, истуканом замершую на пороге. — Эй, Лариска, чего встала? — весело спросила Вера, подскакивая к подруге и хватая ее за руки. — Слушай, я же говорила — это платье сидит на тебе фантастически!

Продолжая мурлыкать себе под нос песню, Вера подтащила Ларису к дивану и чуть ли не силой заставила сесть. Затем она схватила со столика бокалы и, сунув один ошеломленной Ларисе, уселась рядом с другим. Щелкнув кнопкой пульта, Вера включила телевизор — на экране пошли начальные титры какой-то комедии — и выжидающе посморела на подругу.

— Ну? — Верочка потянула к себе блюдо с пирогом. — В чем дело? Я думала, ты ко мне через часик подъедешь, а ты примчалась чуть ли не метеором.

— Верка! — наконец дошло до Ларисы. Она дернулась вперед и что есть сил сжала подругу в объятиях. Вера засмеялась; кажется, из какого-то бокала пролилось вино, но Лариса даже не обратила на это внимания. Прижимаясь к плечу Верочки и чувствуя щекой ее волосы, пахнувшие яблочным шампунем, она была готова разрыдаться от счастья.

— Ну хватит, — смеясь, сказала Вера. — Как будто несколько лет не виделись.

— Верка! — воскликнула Лариса, отстраняясь от нее. — Я тебе сейчас такое расскажу — упадешь!

И, экспрессивно размахивая руками, перескакивая с одного на другое, Лариса рассказала о тех двух месяцах похода вместе с отрядом. Вера внимательно слушала, охала в некоторых местах и с каждым словом ее глаза все больше загорались. Вино и пирог были забыты.

Наконец Лариса выдохлась — она как раз закончила свой рассказ на том, что отряд пришел в Ривенделл — и практически залпом выпила бокал: в горле пересохло. Вера восхищенно покачала головой, щипая пирог, что стоял у нее на коленях.

— Ну ты, Лариска, даешь… — протянула она, — прямо эпичная фэнтези-сага. И гномы, и волшебники, и эльфы. Как тебе такое вообще в голову пришло?

— Не знаю, Вер, — задумчиво отозвалась Лариса. — Понимаешь, все было так реально, что аж дрожь берет. Я действительно прожила эти два месяца.

— Ладно, не об этом сейчас, — хмыкнула Вера и лукаво улыбнулась. — Говоришь, пятнадцать мужиков? А симпатичные были?

— Вера… — обреченно простонала Лариса.

Вера была противоречива по своей натуре. Высокая, зеленоглазая блондинка — даже несмотря на то, что ей было почти тридцать пять, мужчины все равно вздыхали ей вслед — она бы легко сделала модельную карьеру, но вместо этого избрала своим призванием физику и даже смогла поступить в Бауманку. Собираясь писать диплом, она вдруг влюбилась в капитана полиции, вышла замуж и забеременела. Была прекрасной матерью, но ненавидела домашние дела. И самой ее непонятной чертой было то, что даже с учетом того, насколько страстно Вера любила своего мужа, — вполне взаимно, кстати — она не стеснялась заигрывать с мужчинами и обсуждать их с Ларисой. Правда, изменять Вера бы никогда не стала.

— Что Вера? — невинно осведомилась она, утаскивая со столика бутылку. — Я уже много лет Вера, рассказывай давай.

— Да я как-то не задумывалась об этом… — растерялась Лариса, которая действительно даже не думала рассматривать своих попутчиков в таком плане.

— Тогда задумайся, — весело проговорила Вера. Лариса прикинула — раз она спокойно доехала к подруге, то получалось, что эти два месяца ей приснились, наверное, когда она задремала в такси. Раз так, что плохого в том, что она еще немного пофантазирует?

— Ну хорошо, — развеселилась и Лариса. Верочка довольно хлопнула в ладони. — Четверо мне в отцы или в молодых дедушек годятся, — вспомнила она щедро убеленных сединами Гендальфа, Балина, Оина и Дори.

— Так, еще одиннадцать… — протянула Вера, предвкушающе потирая руки.

— Двое женаты, еще трое младше меня лет на десять минимум, — сказала Лариса, вспоминая Бомбура с Глоином, а так же Фили, Кили и Ори.

— Молодые частенько заглядываются на женщин постарше, — многозначительно произнесла Вера, но, заметив хмурый взгляд Ларисы, примиряюще подняла руки. — Ладно, остаются еще шесть. Этот, как его… Бильбо, ты говорила?

— Ты что, — отмахнулась Лариса, — Бильбо скорее в роли подружки приживется, и потом — он ниже меня на голову.

— А этот, с топором? — припомнила Верочка. Лариса в ужасе замахала руками.

— Ты чего! Нет, не то, чтобы меня пугал его… топор, но мы же поговорить толком не сможем!

— Ладно, а те, с которыми ты есть готовила? — Вера облизала пальцы, испачканные в креме от пирога.

— Бомбур женат, — ответила ей Лариса, — а Бофур…

— Красавчик? — живо осведомилась Вера, придвигаясь ближе.

— Ничего, — кивнула Лариса, — но эта его шапка-ушанка…

— В нем пропадает широкая русская душа, — хихикнула Вера.

— Иди ты, Верка, — обиделась Лариса.

— Да я пошутила, — пожала плечами Вера. — Кто там еще есть?

— Нори. И Двалин. И Торин, — вспомнила Лариса тех, кто еще не был упомянут.

— Имена у них, конечно… — пробормотала себе под нос Верочка. — И что скажешь про первого?

— Он напоминает мне морскую звезду, — честно призналась Лариса. Вера фыркнула и расхохоталась. — У него прическа похожа, — сконфузившись, попыталась объяснить она.

— Ну хорошо, а последние двое? — отсмеявшись спросила Вера.

— Двалин, он… — Лариса на мгновение задумалась, — он такой брутальный мужик, который вечно молчит, злобно зыркает, но на него можно положиться. Правда, его татуировки устрашают. А Торин… — Лариса попыталась вспомнить, чего такого она знает о предводителе отряда. — Он Король. И, кажется, очень несчастный человек. Он тяготится какими-то своими проблемами и потерями, и они настолько велики, что не дают ему вздохнуть свободно. Мне его жаль.

Вера молчала, не зная, что сказать. В какой-то момент шутливый разговор стал слишком серьезным. А Лариса вдруг вспомнила широкие плечи и сгорбленную спину, глубокие синие глаза и седые пряди в аккуратной бороде и темных волосах.

Она прикрыла глаза. Перед ее мысленным взором неожиданно возник Торин, связанный и лежащий в мешке. «Что мне делать? — Уходи». И никакого страха во взгляде. Сердце Ларисы зашлось дробным стуком.

Она распахнула глаза и вгляделась в потолок комнаты, выделенной ей в Ривенделле. Щеки были мокрые от слез.

* * *

Как оказалось, проснулась она еще затемно — небо на востоке даже не начало светлеть. В комнате царил полумрак, однако глаза Ларисы быстро к нему привыкли. Она встала, машинально умылась, порадовавшись, что вода была теплой, а потом принялась надевать любезно оставленные для нее эльфами вещи. Уложить в голове существование гномов, эльфов, волшебников, хоббитов и орков, а так же возможность перемещения между мирами было довольно непросто — она до сих пор была в некотором ступоре от открывшейся правды. Разговор с Верочкой — пусть и случился он во сне — оставил осадок тянущей грусти, вновь напомнив о том, чего именно Лариса лишилась.

Решив прогуляться и проветрить голову, она вышла из комнаты, затворив за собой дверь. Ветерок, гуляющий под высокими сводами коридоров, трепал ее волосы — раньше она никогда не отращивала их ниже плеч, сейчас же они свободно доставали до лопаток. Ноги сами по себе привели ее к балкону, на котором вповалку спали гномы — все, кроме Торина, который, размышляя над чем-то, покуривал свою трубку. В голове вспылили её же слова, сказанные Вере о Торине. «Он тяготится какими-то своими проблемами и потерями, и они настолько велики, что не дают ему вздохнуть свободно. Мне его жаль». — Словно еще раз услышала Лариса свой голос и, тяжело вздохнув, направилась прочь от балкона, так и не окликнув Торина.

Впрочем, когда она присела на каменную скамью в резной беседке, Торин подошел практически следом и остановился напротив, словно не решаясь присесть. Впрочем, может он просто не хотел.

Лариса с интересом взглянула на него — Торин избавился от тяжелой шубы и кольчуги, оставшись лишь в просторной темно-синей рубахе. Пожалуй, если смотреть на него как на мужчину, то он действительно был красив — грубые, но правильные черты лица, глубокие синие глаза, коротко остриженная борода и длинные темные волосы с нотками седины. Лариса с удивлением подумала, что сложись все по-другому и встреться они при иных обстоятельствах, Торин запросто бы привлек ее внимание.

— Мы уходим через полчаса, — сказал ей Торин, складывая руки за спиной, — и, полагаю, вы останетесь в Ривенделле.

— Верно, — даже растерялась Лариса. — Ведь Гендальф говорил, что здесь мне могут помочь вернуться домой. Но разве он не уйдет вместе с вами?

— Он нагонит нас позже, — пояснил Торин, нахмурившись. — Многие не хотят, чтобы наш поход завершился удачно, Гендальф отвлечет внимание от нашего ухода.

— Вот как, — протянула Лариса, понимая, что до сих пор не знает цели похода гномов. — Что же, тогда мне стоит пожелать вам удачи.

— Благодарю, — склонил голову Торин и медленно спустился вниз по ступеням.

— Попрощайтесь за меня с остальными, — окликнув его, попросила Лариса, и мягко улыбнулась. — Мне понравилось то время, что я провела с вашим отрядом.

Торин смотрел на нее сначала недоуменно, но потом тоже улыбнулся — от его глаз побежали лучики морщинок — и кивнул. Лариса сидела на скамейке, наблюдая, как он удаляется в сторону лестницы, ведущей в здание.

Она просидела на теплом камне довольно долго, наблюдая, как солнце медленно появляется из-за горизонта, роняя свои лучи на тонкие, нежные листочки каких-то незнакомых ей кустарников. Грусть, поселившаяся в ней сразу после пробуждения, стала несколько глубже. Лариса невольно вспомнила статью из какого-то журнала, прочитанную ей, казалось бы, еще в прошлой жизни. «Хватает двадцать одного дня для того, чтобы привыкнуть к чему-либо», — говорилось там. Она путешествовала с отрядом Торина Дубощита в три раза больше.

Потом, когда солнце полностью поднялось над горизонтом и начало активно припекать, пришлось освежиться водой из фонтана. Ларису позвал Гендальф и попросил последовать за ним. Они пришли к кабинету владыки Элронда, и на пути к нему Гендальф постоянно напутствовал ее быть вежливее и не болтать по пустякам.

— Гендальф рассказал мне вашу историю, — сказал ей Элронд, когда они обменялись приветствиями, — и я могу с уверенностью вам сообщить — ваш случай не единственный.

— Правда? — с надеждой спросила Лариса. Мысль о том, чтобы вернуться, уже не казалась такой неосуществимой.

— Правда, — кивнул ей эльф, — и я лично встречался с некоторыми такими путешественниками. Зачастую они появлялись перед каким-то крупными сражениями — перед войной за Сильмариллы, и перед битвой Исильдура с Сауроном. В некоторой мере иномирянцы помогали в этих конфликтах, но я никогда не слышал, чтобы они возвращались обратно в свои миры.

— Как так? — растерялась Лариса. Надежда, тусклым огоньком загоревшаяся в ней, тут же потухла.

— Они оставались здесь до самой смерти, — пояснил Элронд. — Создавали семьи, строили себе дома и приживались в новом мире.

— Выходит, я… — Лариса перевела растерянный взгляд на Гендальфа. Тот кивнул ей, и лучистые глаза старика смотрели с искренним сочувствием.

— Боюсь, что так, — подтвердил худшие опасения и Элронд. — И, раз человек из другого мира вновь порвал грань реальности, значит скоро нас ждет кровопролитная битва. Вы можете жить в Ривенделле столько, сколько захотите. Эльфы никогда не отказывают в приюте тем, кто в нем нуждается.

Лариса не помнила, как именно вышла из кабинета Элронда и как шла по коридорам, очнулась лишь тогда, когда вышла к бурлящему водопаду. Прозрачная вода срывалась вниз и пышной пеной разбивалась о скалы. Лариса стояла у самого края, бездумно вглядываясь в бушующую реку, и пыталась осмыслить только что услышанное. Она никогда не сможет вернуться обратно и, скорее всего, так и умрет здесь, в этой чужой для нее Арде. Не увидит Верочку, не придет к матери на яблочный пирог, не сможет прийти на могилу отца, когда станет совсем тяжко. Даже то, что она больше не увидит мужа — раньше для Ларисы это стало бы подарком — казалось катастрофой. Она обречена застрять здесь, в застывшем на уровне Средневековья мирке. Взгляд застлала пелена слез.

— Вижу, вы сильно расстроились, — мягко произнес Гендальф за ее спиной, и теплая старческая ладонь легла на плечо Ларисы.

— Там вся моя жизнь, — тихо сказала она, опустошенная услышанным. Сгорбившись, Лариса опустила голову — со стороны казалось, будто она за минуту постарела на целое десятилетие. — Я никогда не смогу вернуться домой.

— Я не смогу понять, что вы чувствуете, — Гендальф вздохнул, но голос его немного приободрился, — однако я знаю, что, потеряв один дом, всегда можно обрести другой. Да, прежнюю жизнь вы не забудете, но сможете найти здесь, в Арде, совершенно новую.

— Когда я только оказалась здесь, — негромко произнесла Лариса, не в силах оторвать взгляд от искрящейся воды — казалось, сделай она это, и тотчас слезы польются неконтролируемым потоком, — я видела странный сон. Я была в каком-то зале, словно целиком выбитом в скале. Стены, пол, колонны — все было каменным. Я видела мужчину, довольно высокого. Он выглядел вполне обыкновенно, но что-то в нем казалось странным. Он сказал, что перенес меня, чтобы я спасла род Дурина. Это и есть то, о чем говорил Элронд? Моя цель?

— Полагаю, что да, ведь недаром вы встретили на своем пути именно Торина Дубощита и его отряд. Если это правда, то вам не стоит задерживаться в Ривенделле, а нужно поспешить к Мглистым Горам.

— Вы уверены в этом? — спросила Лариса, поворачиваясь. На ее подбородке дрожали слезы.

— Нет, — честно сказал Гендальф, — но что я могу знать? Я ведь просто сумасбродный старик, который любит странствовать. Решение остается за вами, Лариса. Я буду ждать вас завтра на рассвете, у моста, что ведет через реку. Придете — хорошо, если же нет… Теперь вы сами решаете, как поступать.

И, лукаво улыбнувшись уголками губ, Гендальф зашагал обратно. Лариса осталась одна, продуваемая ветром, стоять на обрыве около водопада. Она совершенно не могла себе представить, как именно стоит поступить. Всю сознательную жизнь у нее был свой план, которому Лариса успешно следовала, теперь же… Как можно быть готовым к подобному? И что теперь? Отправиться вместе с Гендальфом вслед за отрядом? Но ведь путешествие не будет длиться вечность, рано или поздно оно подойдет к концу.

Конечно, она задумывалась о том, что может не вернуться обратно, особенно когда становилось понятно, что до России, а особенно до Москвы — довольно далеко, но получить этому подтверждение… Это выбило почву из-под ног.

Лариса медленно направилась обратно. Проходя мимо балкона, где заночевали гномы, она заметила эльфа — того самого, что встречал их вчера. Он, негромко ругаясь себе под нос, пытался оттереть пятно копоти с каменного пола. Лариса невольно улыбнулась — костры Глоин жег на славу. Эльф ее заметил и взглянул прямо-таки уничижающе.

Когда же она зашла в свою комнату, то с удивлением увидела двух темноволосых эльфиек. Те, услышав хлопок двери, подскочили, словно застуканные за чем-то противозаконным. Девушки, удивительно похожие меж собой, виновато взглянули на Ларису.

— Владыка Элронд велел принести вам все необходимое для путешествия, госпожа, — высоким, дрожащим от напряжения голосом сказала одна из девушек и указала рукой на стул, где лежал кожаный рюкзак. Затем эльфийки синхронно присели в реверансе и поспешили удалиться.

Лариса подошла к кровати чтобы посмотреть, что с таким вниманием разглядывали девушки, и негромко усмехнулась. Вчера, выстирав свое белье, она повесила его сохнуть, а с утра сняла и бросила на кровать, собираясь потом убрать в сумку. Видимо, на него и наткнулись эльфийки. «Ну разумеется, у них наверняка еще панталоны и сорочки, вот и изумились, увидев такое белье, — улыбаясь, подумала Лариса. — Хорошо я еще не стринги взяла — тогда их, наверное, вообще удар хватил бы». Этот случай немного поднял ей настроение — уже не так сильно расстроенная, она подошла взглянуть, чего такого принесли эти эльфийки — судя по всему, они были совсем девчонками, вот и испугалась, что гостья нажалуется на них Владыке. «И чего они так испугались? Не съела бы я их», — Лариса покачала головой и взяла в руки рюкзак.

Тот был не сильно большим, однако довольно вместительным — всего один большой отдел — а ткань, хоть и выглядела тонкой, была прочной, выделанной с одной стороны кожей. Рюкзак был частично заполнен, сверху лежала туго свернутая ткань, функция коей пока что оставалась для нее загадкой. Лариса подумала и перевернула рюкзак над кроватью; его содержимое упало на аккуратно застеленное одеяло. Непонятная ткань оказалась широким плащом и по совместительству выполняла функцию одеяла и лежака — хоть и не сильно плотная, она оказалась теплой. Кроме плаща был бумажный сверток, в нем оказались продукты, а конкретно — тонкие сухие лепешки в довольно большом количестве, около десяти яблок среднего размера, довольно объемная фляга с водой, картофель, свекла и морковь, а так же мешочек, как она поняла, со специями. Сверток лежал в небольшом котелке, рядом примостилась железная кружка. Было штук пять отрезов мягкой ткани, вроде той, которой она вытиралась после ванны, а так же небольшой кусок мыла. Последнему Лариса обрадовалась сильнее всего. На самом дне рюкзака лежала одежда, вроде той, что была на ней — узкие штаны из плотной, мягкой кожи, обыкновенные брюки из льняной ткани и пара рубашек, на этот раз синего цвета, а так же кипельно-белые панталоны и что-то, напоминающее майку.

Вся одежда была компактно сложена, а под ней лежал небольшой, не длинее ее ладони, кинжал с тонким, острым лезвием и резной рукояткой. Он находился в кожаных ножнах, к которым был приделан довольно длинный пояс. На проверку Лариса закрепила его на талии, как раз там, где закончилась ткань штанов. Рубашка надежно скрыла ножны, но при этом кинжал доставался очень легко. Не понимая, зачем ей все-таки оружие, Лариса полюбовалась резной рукоятью и решила, что не стоит отказываться от такого подарка.

Подумав, что идти можно будет и в том, что сейчас на ней надето, Лариса упаковала одежду обратно в рюкзак, положив туда так же свои штаны и футболку, аккуратно свернутый плащ, сменный комплект белья — тот самый, который разглядывали эльфийки — и разрезанную на разного размера куски шелковую синюю ткань, бывшую ее платьем. В рюкзак так же отправилась косметичка со всем содержимым, кошелек и куча непонятных мелочей, которые она выгребла из сумки — в том числе неизвестно как попавшая туда мятная сосалка, удивительным образом не найденная ранее. Лариса с сомнением глянула на синие лодочки — здесь в них ходить было негде — но все же сунула в рюкзак и их. Тот, туго набитый, выглядел просто неподъемным. Как можно более компактнее сложив сумку, Лариса положила их поверх всех остальных вещей. Места для плаща-лежака совершенно не осталось, и она решила, что наденет его в дорогу. Взглянув на свои сапоги, она удостоверилась, что выглядят те прилично, и, быстро раздевшись, юркнула под одеяло. Она приняла решение.

На следующий день, еще до рассвета, Лариса стояла около моста, по которому она пришла в Ривенделл, и терпеливо ожидала Гендальфа. Тот появился сразу же, как только косые, пока холодные лучи коснулись крыши Ривенделла. Мягко улыбнувшись в знак приветствия, Гендальф первым прошел по мосту, Лариса направилась следом. Они держали путь в сторону Мглистых Гор — вслед за отрядом Торина Дубощита.

Лариса основательно продрогла, пытаясь заснуть, однако на голых камнях это было трудно сделать. Замерзшие пальцы с трудом удерживали края плаща, плохо защищавшего он пронзительного горного ветра. От разреженного воздуха чесался нос, а зубы выбывали неровную дробь. Гендальф сидел неподалеку, попыхивая трубкой — она до сих пор не видела, как тот ложится спать. Ночью Лариса забывалась сном раньше, чем тот ложился, а утром просыпалась тогда, когда Гендальф неизменно был на ногах.

Они были в пути чуть больше полутора недель, и за это время так и не смогли нагнать отряд, несмотря на то, что шли довольно быстро. Лариса предположила, что они пошли несколько другой дорогой, однако Гендальф заверил её, что идут они буквально след в след за гномами, просто отстают на полутора суток. В самом деле — пару раз Лариса видела угли, оставшиеся от костра. Это вселяло надежду, что рано или поздно они нагонят отряд.

Поплотнее запахнув плащ, данный ей эльфами, Лариса попыталась устроиться поудобнее — ее голова лежала на рюкзаке, однако тот был плохой альтернативой подушке. Несмотря на то, что была середина июля, здесь, в горах, ветер свирепствовал что есть сил. Кончики пальцев, что придерживали плащ, окончательно закоченели — Лариса попыталась согреть их своим дыханием, однако это слабо помогло. С тоской подумав о том, что она могла бы быть сейчас в Ривенделле, нежиться в горячей ванне, Лариса села, и в тот же момент небо прошила яркая вспышка молнии, и вдогонку ей раздались оглушающие раскаты грома. Встрепенулся Гендальф — потухший огонек на его трубке разгорелся сильнее — и, сдвинув шляпу назад, он взглянул на темное небо. Звезд видно не было — всюду, куда хватало глаза, тянулись тяжелые, грозовые облака. Молния вновь сверкнула серебряным, на мгновение ослепив Ларису, и новый раскат грома, сильнее предыдущего, эхом прогремел в горах.

— Вставай! — прикрикнул на нее Гендальф, хватая свой посох. — Бери свои вещи! Нам нельзя здесь оставаться!

Лариса мгновенно схватила рюкзак и сунула руки в лямки под плащом. Вытянув ткань, она прикрыла ей рюкзак и накинула на голову капюшон — что-то подсказывало, что вскоре пойдет дождь. Так и получилось — редкие тяжелые капли ударили по камням, и с каждой секундой они падали все чаще. Гендальф, не оглядываясь на Ларису, быстро пошел вперед, и ей пришлось прибавить шагу чтобы не отставать. Они шли не так уж и долго и, свернув пару раз, оказались у входа в пещеру.

Гендальф стукнул своим посохом о пол, и набалдашник загорелся неярким белым светом. Старик опустился на широкий плоский камень и Лариса, восприняв это как сигнал, присела около стены, подогнув плащ так, чтобы сидеть было не слишком холодно. Она привалилась головой к холодному камню и прикрыла глаза в надежде подремать немного — что-то ей подсказывало, что ночь будет долгой. Ларисе удалось ненадолго забыться тяжелым, неспокойным сном — она металась из стороны в сторону, вздрагивая каждый раз, как снаружи раздавались раскаты грома.

В следующий раз, когда Гендальф растолкал ее, земля тряслась под ногами, словно вдруг началось землетрясение. Гора вздрагивала, а камень вибрировал под пальцами. Они пошли глубже в гору; Гендальф вел Ларису путанными, узкими ходами, и лишь свет от его посоха позволял видеть дорогу. Казалось, что они уходили всё глубже, и уже не было слышно раскатов грома с улицы. Бесконечная вереница ходов слилась в один путанный, каменный коридор, который вывел их к огромной пещере. Похоже, все туннели, пронизывающие гору, вели именно сюда.

Лариса вздрогнула от омерзения — по лазу бежало отвратительное существо, чем-то напоминающее орка. Оно было невысоким, тощим, а его кожа была покрыта какой-то желтой слизью. Разного размера бородавки покрывали кривые плечи, впалый живот и тощие конечности. К горлу Ларисы подкатил горький ком, она невольно сжала пальцы на рукоятке кинжала, который всегда теперь носила с собой — она начала потихоньку разрабатывать кисти, решив, что раз уж она обречена здесь застрять, то стоит научиться хоть как-то себя защищать. Лариса уже подумала, что придется убить это неизвестное ей существо, поскольку оно бы точно их заметило, однако тварь неожиданно промчалась мимо, совершенно не обратив внимания на замершую Ларису и невозмутимого Гендальфа. Лариса проводила существо взглядом и только тогда заметила, что повсюду в пещере, на неумело построенных деревянных мостках находятся эти существа.

— Ты должна молчать, — предупредил ее Гендальф, — и не смей даже дотронуться до кого-либо — заклинание тотчас слетит. Мы должны идти.

Гендальф первым двинулся вперед, ловко огибая непонятных существ. Лариса подавила вопль отвращения и двинулась следом. Идти было сложно — чем дальше они шли по пещере, тем больше встречалось уродцев. Одни бесцельно бродили туда-сюда по хлипким мосткам, кто-то обгладывал мясо с костей — лучше было не задумываться о том, чье именно было мясо — а еще двое дрались за толстую, отъевшуюся крысу. Бой был неравный — один из уродцев был вооружен, второй нет — и вскоре безоружный полетел в пропасть, истошно визжа; брюхо у него было вспорото. Второй, заулюлюкав, впился желтыми острыми зубами в еще трепыхающуюся крысу. Кровь потекла вниз по его подбородку, падая на голую, впалую грудь, а крыса все еще слабо трепыхалась. Горло Ларисы сжалось, она с трудом удержала в себе скудный ужин — лепешку и половинку яблока — и, часто задышав, зажмурилась. Горький привкус желчи остался на языке.

На ватных ногах Лариса двинулась вперед, слабо осозновая, что ей стоит идти за Гендальфом. Стараясь смотреть лишь на спину старика, она держалась на ногах только благодаря упорству. И, случайно отведя взгляд, заметила, что в центре сходящихся мостков, где была шаткая площадка, стоял весь отряд, безоружный и окруженный этими уродцами. Крик застрял в горле — лишь в последнюю секунду Лариса вспомнила, что ей ни в коем случае нельзя говорить.

Она оглядела безоружных гномов, бездумно двигаясь вслед за Гендальфом, который, похоже, шел именно к отряду. Не похоже, что кто-нибудь из мужчин был ранен, все довольно твердо стояли на ногах, но Лариса не могла понять, почему гномы не отбивались. Тогда, когда их настиг отряд орков, они вырезали большую половину нападавших даже с учетом того, что противники были верхом. Здесь же… Вряд ли мелкие уродцы являлись хорошими воинами — у некоторых не было даже самого примитивного оружия, и верх эти непонятные существа одерживали лишь за счет численного преимущества. Но как они смогли справиться с вооруженным отрядом? Похоже, уродцы напали во время стоянки, когда практически все мужчины спали — они с Гендальфом тоже сделали привал, и, по прикидкам Ларисы, ночь еще не закончилась.

— Обыскать их! — раздался в непрерывном шуме визгливый голос и Лариса, отвлекшись от мыслей, глянула вперед.

Новый рвотный позыв подкатил к горлу и пришлось зажать рот ладонью, иначе Ларису вывернуло бы прямо на грязные трухлявые доски. На краю площадки находилось какое-то подобие трона, где восседал еще один уродец, вот только тот был раз в пять, по крайней мере, крупнее и отвратительнее. Огромную голову венчала неаккуратная корона из чего-то, похожего на кости — судя по всему, это был король этих премерзких существ. Глупые, маслянистые глазки обложила жирная кожа, необъятный подбородок, трепещущий от каждого движения, был покрыт огромными кровоточащими бородавками и коростами, впрочем, как и остальное тело. Огромное брюхо — иначе это и не назовешь — колыхалось из стороны в сторону, и было непонятно, одет ли этот «король» вообще, поскольку жир грузными складками стекал вниз; казалось, еще немного — и кожа лопнет от тяжести.

Тем временем, уродцы споро обыскивали отряд — выворачивали сумки, копошились в оружии. Лариса и Гендальф были все ближе, но недостаточно для того, чтобы как-то помочь гномам. С противоположной стороны пещеры уродцы волокли какую-то кособокую постройку, немного напоминающую дыбу. Лариса невольно ускорила шаг и, споткнувшись, едва не пропахала носом пол, но смогла удержаться на ногах.

— Начните с младших! — в возбужденном восторге вскрикнул король уродцев, ерзая на своем «троне». Огромными, грязными ступнями он давил своих мелких подданных, которые выполняли роль подставки для ног.

— Стойте! — голос Торина разнесся под сводами пещеры.

— Посмотрите-ка, кто тут у нас! — уродец пришел в еще большее возбуждение, он нетерпеливо подался вперед, и необъятное тело заколыхалось. — Торин, сын Траина, внук Трора, Король-Под-Горой! Хотя погоди, я совсем забыл, что у вас больше нет никакой Горы, выходит, ты не король, а полное ничтожество!

Уродцы заулюлюкали, обнажая гнилые зубы. Похоже, подобные речи приводили их в дикий восторг.

— Один мой знакомый, — продолжал тем временем главный уродец, размахивая посохом, навершие которого представляло собой козлиный череп, — хорошо заплатит за твою голову, но только голову, ничего лишнего. Уверен, ты знаешь, о ком я говорю, — жирное, лоснящееся лицо светилось предвкушением. — Бледный Орк, верхом на Белом Варге.

— Азог Осквернитель был уничтожен, — глухо отозвался Торин; от ненависти, прозвучавшей в его голосе, Ларису невольно бросило в дрожь. — Он убит в битве много лет назад.

Лариса вспомнила историю, что рассказывал Балин на одном из привалов. Кажется, Фили и Кили подшутили над Бильбо, а Торину сильно не понравилось, как именно они это сделали. Балин рассказал историю о том, как погиб дед Торина. Тогда Лариса посчитала это не больше чем сказкой, правда невольно запомнила имя Азога Осквернителя. Выходило, что та история — правда от и до.

— Его не так просто убить, — ухмыльнулся ему в ответ кривым ртом уродец и повернулся к еще одному такому, но очень мелкому и сидящему в подвесной люльке. — Отправьте весточку Бледному Орку. Скажите, я нашел его трофей.

* * *

Даже несмотря на то, что Гендальф велел ей зажмуриться, на пару секунд Лариса была ослеплена волной белого цвета. Впрочем, неподготовленным уродцам и гномам досталось еще больше. Лариса с опаской приоткрыла глаза, обрадовавшись, что может нормально видеть, и быстрым взглядом окинула пещеру. Все, кроме них с Гендальфом оказались на земле, и уродцы, и гномы лежали вповалку, сбитые с ног волной света, которая, ко всему прочему, не просто ослепила, но и повалила кого на камни, кого на хлипкие мостки. Кажется, кто-то из уродцев не удержался и полетел вниз, в пропасть — истошный визг звенел у Ларисы в ушах.

— Берите свое оружие, — глубоким, трубным голосом сказал Гендальф. Гномы ошалело завозились на земле, уродцы шевелились гораздо медленнее. — Сражайтесь. В бой!

Это и стало для отряда сигналом. Расшвыривая во все стороны уродцев, гномы один за другим оказывались на ногах, беспорядочно вооружаясь. Бомбур, схватив какой-то топор, круто развернулся и своим мощным животом отправил парочку уродцев в пропасть. Торин отбил своим мечом удар посоха с козлиной головой, и король уродцев, не удержавшись, рухнул вниз, увлекая за собой свой трон.

— Чертовы гоблины! — прорычал Двалин, мощным ударом топора сшибая со своего противника голову. Та, подскакивая на кочках, покатилась к концу площадки. Лариса мысленно сказала себе, что сейчас не время для слабости и постаралась прогнать едкую тошноту.

— Бежим! — заорал Глоин и первым ринулся к узкому мостку.

Отряд побежал следом, растянувшись в цепочку. Лариса старалась не отставать от Гендальфа, понимая, что одна долго не продержится. Ори, заметив ее, вытаращил глаза, однако тотчас отвлекся на одного гоблина — вроде так назвал этих уродцев Двалин. Гномы явно воспряли духом и теперь с азартом резали попадающихся на их пути гоблинов. Их оружие уже было испачкано в темной крови, и с каждой секундой на лезвиях было все больше грязных разводов.

Пока что Ларисе удавалось успешно избегать гоблинов, а тех, которые все же бросались на нее, убивал кто-нибудь из отряда. Она надеялась, что удача пробудет с ней подольше, но понимала, что не все так радужно, и вскоре оказалась одна, зажатая между камнем пещеры и пропастью, а в метре от нее находился один из гоблинов. Он был выше тех, кого Лариса видела раньше, но слишком тощим.

— Гномья девка! — ощерился гоблин сломанными зубами — из-за этого его речь была свистящей и невнятной. — Я разложу тебя на этих камнях, а после отрублю голову и сделаю себе ожерелье из твоих зубов, как делал раньше.

Лариса, приглядевшись, с ужасом поняла, что на его шее действительно висит грубый шнурок с десятком пожелтевших зубов. Она покачнулась, пальцами схватившись за острый камень, а потом, заметив, что гоблин приближается, применила исконно женское оружие — истошно завизжала. Гоблин опешил и остановился, сбитый с толку, а Лариса, поняв, что медлить нельзя, сделала первое, что пришло в голову — вскинула ногу и с силой пнула гоблина в живот. Ее спасло то, что мостик был слишком узким, а гоблин оказался довольно тощим и совсем не ожидал нападения. С ужасом наблюдая, как он исчезает в черной пропасти, Лариса все же не смогла сдержаться — ее вывернуло горьким яблоком. Утерев рот рукой, она покачнулась, чувствуя, как слабеют ноги.

— Не отставать! — прикрикнул на нее Гендальф и слегка подтолкнул Ларису вперед. Та по инерции побежала вперед, едва не споткнувшись о неровный камень.

Казалось, что узким извилистым мосткам не будет конца. Трухлявые доски буквально рассыпались под ногами, отчего-то и дело приходилось перепрыгивать через зияющие дыры, стараясь не упасть вниз. Дыхание сбивалось, а перед глазами плавали черные мушки — долгий переход в горах, бессонная ночь и бег по пещере никак не способствовали приливу сил. Ларисе хотелось остановиться и перевести дыхание — даже если учитывать, что к пробежкам она была привычна, а три месяца путешествия отлично развивали выносливость, она чувствовала, что скоро упадет без сил. В боку кололо, пот тек градом, а довольно увесиситый, хоть и порядком опустевший с Ривенделла рюкзак хлестал по спине и бедрам.

Постепенно отряд оказался у самых стен пещеры. Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем они свернули вправо, побежав теперь по неровному камню — приходилось постоянно смотреть под ноги, иначе Лариса бы просто споткнулась и пропахала носом землю. Гоблинов, казалось, стало меньше — они лишь изредка прибегали с мостков или же сзади, однако мужчины довольно резво отправляли их в нокаут — все они летели в пропасть либо с перерезанным горлом, либо со вспоротым брюхом.

По глазам резанула яркая вспышка — Гендальф с помощью своего чудодейственного посоха сбил нависающий над тропинкой валун. Камень, подталкиваемый гномами, грузно покатился вперед, давя зазевавшихся гоблинов. Хруст костей и истошные визги умирающих уродцев слились в единую какофонию, а Лариса впилась взглядом в спину кого-то из бежавших впереди мужчин — кажется, это был Оин — поняв, что картины расплющенных гоблинов ее желудок точно не выдержит.

Валун докатился до поворота и полетел в пропасть — камень под ними в какой-то момент содрогнулся, когда тот упал на дно пещеры. Отряд свернул влево — гоблины довольно сильно отстали и теперь их визги раздавались за спинами отряда, метрах в ста пятидесяти по прикидкам Ларисы. Впрочем, она этого знать не могла -оглядываться не сильно-то и хотелось, однако где-то на краю сознания промелькнула надежда, что эта безумная ночь — а ночь ли сейчас вообще? — может закончиться благополучно.

— Думали, что сможете ускользнуть от меня?! — с насмешкой взвизгнул король гоблинов, сломав хлипкие мостки. Он в буквальном смысле вылез из-под земли, стоило отряду оказаться на широком, однако все таком же неустойчивом мосту. Теперь, помимо омерзения от вида гоблина, Ларису прошибла нервная дрожь — остальные гоблины довольно быстро настигли их, впрочем, не решаясь пока атаковать. Король гоблинов взмахнул своим посохом, целясь в стоявшего впереди Гендальфа —старик постарался увернуться, однако не смог удержать равновесие и завалился назад. Гномы поспешили его поддержать. — И что же ты теперь будешь делать, волшебник?

Гендальф, стремительно кинувшись вперед, ударил гоблина посохом в глаз, а затем, широко размахнувшись мечом, полоснул лезвием по жирному брюху. Гоблин, не удержавшись на ногах, упал на колени, стараясь удержать расползающиеся края раны — крови практически не было, видимо, слой жира мешал добраться до кровеносных сосудов.

— Тоже вариант, — кивнул король гоблинов, похоже, даже удаленный поступком Гендальфа. Меч старика вновь сверкнул в неровном свете факелов, однако теперь удар пришелся на шею гоблина — непонятно, как Гендальф смог достать до нее, скрытой необъятным подбородком. Гоблин покачнулся и рухнул на доски.

Мост угрожающе затрещал — прогнившие опоры с трудом выдерживали вес стоявших на мосту людей и не только, а падение тяжелого тела гоблина стало последней каплей — доски треснули. Лариса в панике схватилась за первого попавшегося гнома.

— Рад тебя видеть, — подмигнул ей Бофур, и в следующую секунду мост рухнул вниз.

— Держитесь! — взвыл кто-то, отовсюду неслась отборная ругань. Лариса заорала от страха, Бофур страдальчески закатил глаза, придерживая на голове шапку, а второй рукой поддерживая Ларису под руку. Мост летел вниз, все скорее приближаясь к дну пещеры.

— Боже, мы все умрем! — взвизгнула Лариса, зажмуриваясь. Едкая волна паники подкатила к горлу. Слышался треск ломающихся досок, в лицо попадали мелкие щепки. От страха у Ларисы подкосились колени и она фактически повисла на Бофуре.

Как все обошлось — непонятно. В живых остались все, однако падающие доски насажали заноз и синяков, а левый бок, на который упала Лариса, пульсировал жгучей болью. Пыль и древесная труха забились в нос и рот; пришлось отплевываться и пытаться прочистить нос.

— Могло быть и хуже, — оптимистично заявил Бофур, уже успевший встать на ноги и помогавший подняться Ларисе. И, словно в насмешку его словам, сверху рухнула туша гоблинского короля. Лариса едва успела отскочить в сторону, однако удушающий смрад, идущий от тела, все же ударил в нос.

— Да вы издеваетесь, — раздраженно застонал Двалин, придавленный необъятным телом.

— Гендальф! — с испугом вскрикнул Кили, пальцем указывая куда-то вверх. Лариса подняла голову и невольно вздрогнула — вниз по нервным камням ползли гоблины, явно мечтающие отомстить за смерть своего горе-правителя. Издалека они походили на пауков, выползавших из растревоженного гнезда.

— Бежим, скорее! — воскликнул Гендальф, помогая Оину подняться. Гномы принялись вскакивать, помогая друг другу вылезли из-под обломков моста. Гендальф уверенно кинулся в сторону узкого прохода, отряд бросился следом. Лариса, не медля, сорвалась с места, понимая, что долго так не сможет бежать — ободранный бок болел постоянно, особенно когда рубашка задевала ранки, да и последние полчаса бега тоже не способствовали хорошему самочувствию.

И уже оказавшись в узком проходе она вдруг поняла, что нигде до этого не видела Бильбо.

Легкие, тонкие листочки, едва налившиеся поздней зеленью, дрожали на ветру, просвечиваемые лучами вечернего солнца. Прохладный воздух оседал на разгоряченных щеках, смешиваясь с горячим, тяжелым дыханием. Лариса обессилено привалилась к широкому стволу и сползла вниз, не сумев удержать подкосившиеся ноги.

Признаться, она с трудом могла вспомнить события прошедшей ночи. Неизвестно, сказалось ли так утомление и то, что ей не удалось нормально выспаться, или же мозг поспешил засунуть страшные картины куда подальше, но Лариса смутно помнила гоблинов, их мерзкого королька и огромную пещеру в недрах горы, и, признаться, была этому очень рано. Лариса никогда не испытывала интереса ко всяким битвам, даже боевики смотрела лишь с Верочкой, которая, напротив, была страстной любительницей экшн-фильмов и реконструкций различных сражений — она даже со своим мужем познакомилась на одной из таких. «Да, ей бы тут понравилось, » — с грустью подумала Лариса.

Жалобно заурчавший живот дал понять, что было бы неплохо восполнить силы, однако кислый привкус рвоты до сих пор стоял в горле, напрочь отбивая аппетит, поэтому Лариса сделала лишь пару глотков воды. Рубашка липла к вспотевшей спине, а в плаще становилось довольно жарко, поэтому, быстро стянув мягкую ткань с плеч, Лариса утрамбовала ее в рюкзак.

— Ты глянь-ка, кто тут! — Бофур, присвистнув, плюхнулся на поваленный ствол дерева и стащил с головы свою порядком потрепанную шапку-ушанку. Бомбур, раскрасневшийся до опасно алых щек, явно пытался отдышаться — воздух с громким сипом выходил из его рта. Он попытался что-то сказать, но из-за частого дыхания прерывался и потом, махнув на это рукой, решил немного прийти в себя. Остальная часть отряда занималась тем же — отходили от марш-броска по пещере, перетряхивали уцелевшие вещи и шумно обменивались мнениями.

— Не такого я ожидала, когда решила согласиться на предложение Гендальфа, — надрывно простонала Лариса, обмахивая себя рукой. Бофур сочувственно покивал, отработанным движением стирая с лезвия темную кровь.

— А чего вообще вдруг с ним пошла? — поинтересовался Бофур, полируя секиру тряпочкой. — Вроде остроухие должны были подшаманить и вернуть тебя обратно в эту, как ее… Москву, вот!

— А, — расстроенно отмахнулась Лариса, — больше языком трепят эти эльфы, никакого толку от этого.

Братья покивали, Лариса немного опечалилась, вспомнив, что для нее пути назад нет. «Неужели теперь этот мир — мой дом?» — с ужасом думала она не в первый раз. «Разве смогу я жить здесь?» Конечно, Арда разительно отличалась от привычной глазу и сердцу России, Лариса скорее сравнила бы этот мир со средневековой Европой годов эдак тысячных. Грязь, антисанитария и непонятные военные походы, затеянные из-за каких-то смутных целей. Может, так ей казалось лишь потому, что большую часть своего пребывания здесь она провела в дороге — Бильбо, вечерами с тоской вспоминая о своем доме, говорил про водопровод и наполненную едой кладовую. Эльфийский Ривенделл тоже был в какой-то мере благоустроен, да и деревня, которую они проезжали в самом начале, хоть и не была сильно развита, но все же напоминала обычные селенья российских глубинок — разве что без телефона в почтовом отделении и ежедневного рейсового автобуса до райцентра. Она с ужасом представляла, как именно будет обживаться здесь, однако лелеяла смутную надежду, что Гендальф сможет как-то помочь ей с возвращением.

Бешенно стучащий в висках пульс наконец успокоился, а ноги медленно наливались свинцовой тяжестью — такой, какая обычно бывает после долгих, изнурительных тренировок. Напряженные, сжатые в тугой комок мыщцы все никак не расслаблялись, и Лариса машинально растерла ладонями гудящие ноги.

Сокрушаясь, что штаны, похоже, собрали на себя всю древесную труху и каменную пыль, потеряв свой первоначальный цвет, Лариса хотела было попытаться отряхнуть их, однако требовательный голос Гендальфа помешал ей. Старик, стоявший в неком отдалении, махнул ей рукой. Рядом с ним стоял хмурый Торин.

* * *

— Ты думаешь, это хорошая идея — брать с собой в поход женщину? — Торин хмурился, сложив руки на груди. Его лицо и часть мехового воротника были заляпаны высохшей темной кровью гоблинов, но, казалось, ему это не доставляло неудобства. — Я согласился тогда, когда ты попросил взять ее в Эриадоре и отвести к эльфам, но то были лишь безопасные открытые равнины, где мы практически весь путь ехали на пони. Но взять ее с собой теперь, когда впереди отрог Мглистых гор,

кишащий гоблинами, а после Лихолесье — поганый эльфийский лес — и долгие лиги пути по выжженной земле? Зачем она нам?

Приготовить еды и обслужить себя мы сможем и самостоятельно. И я не намерен раскрывать тайну своего похода еще кому-либо — хватило хоббита и эльфийского владыки.

— Я не прошу тебя вести ее до самой Пустоши, Торин, — мягко ответил ему Гендальф, опираясь на посох — в дневном свете морщины на его лице проступили еще глубже, превращая недавно бодрого волшебника в уставшего, немощного старика. — Да и я, если помнишь, не собирался идти с вами весь путь. Мы разойдемся недалеко от Лихолесья, однако я еще настигну вас. Один.

— А почему эльфы не отправили вас обратно? — вдруг поинтересовался Торин, переведя взгляд на Ларису. Та нервно стряхнула легкую древесную пыль с плеча, оставшуюся еще с пещеры.

— Боюсь, они и не знали, как мне помочь, — ответила Лариса. На фоне гномы с гиканьем приветствовали Бильбо, наконец нагнавшего их. Торин бросил на отряд короткий взгляд. — Лорд Элронд лишь сказал мне, что мой случай — не единственный, но никому из тех, кто попал сюда из другого мира, не удавалось вернуться обратно. Они оставались здесь. Навсегда, — голос Ларисы потух, и она, моргнув, взглянула Торину прямо в глаза. — Совсем одни. Так что, вряд ли мне удастся вернуться домой.

Повисла тишина, слишком уж тяжелая и неловкая. Торин, как ей показалось, выглядел слегка сконфуженно-удивленным, и даже в какой-то мере пристыженным. Лариса же вновь почувствовала тупую, ноющую боль. «Они оставались здесь. Навсегда. Совсем одни.» — эхом отдался в голове ее же голос. Видимо, ей тоже предстоит эта нерадостная участь.

— Можете идти с отрядом столько, сколько вам потребуется, — отрывисто бросил Торин, и, круто развернувшись, вернулся на поляну, где находились остальные гномы. — Поднимайтесь, до сумерок стоит отойти как можно дальше от гор, иначе в темноте гоблины нагонят нас. Дневной свет хранит нас, но это ненадолго — уже перевалило заполдень. Мистер Бэггинс, рад, что вы нас нагнали, — бросил Торин замершему на месте Бильбо и подошел к стоявшим особняком Двалину и Балину.

Гномы же, отчаянно застонав, принялись активнее собираться, перетряхивая скудные, уцелевшие после гоблинов и в пылу сражения, пожитки. Лариса покосилась на Гендальфа. Тот глядел на отряд светлыми, лучистыми глазами; в уголках губ, скрытых за бородой, мелькнула довольная улыбка.

Вскоре, недовольно причитая, гномы двинулись дальше, вниз по скалам, что были покрыты тонкой, слабой травой. С этой стороны Мглистые Горы были менее крутыми, спуск плавно шел вниз, поэтому идти было легко, и отряд довольно шустро взял высокий темп. Бежать не пришлось — Торин понимал, что все и так измучены погоней в пещере, поэтому и не подгонял обессиленных мужчин. Впрочем, гномы довольно быстро пришли в себя, лишь стоны голодного Бомбура немного портили всем настроение. Лариса сжалилась и поделилась с ним эльфийскими лепешками; гном поворчал, но от еды отказываться не стал. Похоже, больше всего устали Лариса и Бильбо — Бэггинс, нагнавший отряд лишь недавно, выглядел обессиленным и задумчивым, невпопад отвечал на вопросы остальных о том, как ему удалось спастись от гоблинов и постоянно щупал левый карман своего жилета, словно проверяя что-то важное.

Медленно солнце пряталось за острыми верхушками гор, что бросали длинные, мрачные тени на землю. Воздух ощутимо похолодел, пришлось вновь накинуть плащ, однако руки все равно покрылись мелкими мурашками, а пальцы вскоре замерзли. Грея ладони дыханием, Лариса ускорила шаг — с наступлением сумерок отряд невольно ускорил шаг, стремясь отойти как можно дальше от гор. Вот только было поздно — стоило последнему слабому солнечному лучу скользнуть по серым камням и скрыться за горным массивом, как тишину, которая до этого нарушалась лишь шумным дыханием мужчин, прорезал громкий, пронзительный вой.

— Бежим! — взревел Гендальф.

Ему никто не осмелился возразить — гномы мигом сорвались с места, только стучали о камень тяжелые, окованные железом сапоги. Звякали лезвия, вырывающееся изо рта дыхание повисало в воздухе белесой дымкой, которая практически моментально рассеивалась. Бледная луна немного освещала путь, но приходилось изо всех сил напрягать глаза, чтобы не споткнуться о какую-нибудь кочку.

Далеко убежать не получилось — примерно после получаса бега, пока вой раздавался все ближе и ближе, они вылетели на плоскую каменную площадку, по краям которой росли высокие сосны. Площадка заканчивалась обрывом — в сумерках было невозможно разглядеть, что именно таилось на его дне, но было совершено ясно, что вниз им никак не спуститься.

— Лезьте на деревья! — воскликнул Гендальф и первый фактически взлетел на сосну.

Лариса дернулась за ним — дерево, на котором оказался Гендальф, было наиболее старым, его ветви располагались достаточно низко, и она без проблем залезла бы наверх. Кроме того, находится рядом с Гендальфом было вполне безопасно, это Лариса уже успела понять.

Жесткая кора содрала кожу на ладонях, а иголки царапали голые руки. Неудобный рюкзак постоянно шлепал по бедрам, длинный плащ путался под ногами, из-за чего Лариса пару раз чуть не упала. Наконец, оказавшись на пару ветвей ниже, чем Гендальф, но достаточно высоко от земли, Лариса уселась на ветку, стараясь устроиться так, чтобы неровная кора не сильно колола бедра, и, как оказалось, очень вовремя.

На поляну вылетел отряд варгов, на спинах которых восседали орки. Они довольно скалились, размахивая своим нелепым оружием, а варги под ними обнажали желтые клыки. Впрочем, пока что они не нападали — лишь кружили вокруг, отрезая отряду пути к отступлению, и, казалось, словно поджидали кого-то. Гномы нервно переговаривались, но вступать в открытую конфронтацию не решались — орков было раза в два больше, и все они были верхом. Более того, не стоило упускать из виду варгов, что остались без наездников — возможно, они были более глупы, но подрать клыками еще способны.

И вот, на острый выступ, чем-то напоминающий острие копья, медленно взошел еще один варг. Шкура его, в свете бледной, тусклой луны, отливала грязно-седым серебром, мощные лапы оканчивались широкой грудной клеткой, а морду пересекал длинный, розовый шрам, оканчивающийся на носу. На спине варга был всадник — высокий, бледный орк, обнаженный по пояс. Одна из его рук оканчивалась примерно на середине предплечья, а дальше, прямо в затянувшуюся плоть, был вставлен железный крюк, на конце расходившийся на три части. Весь торс орка был испещрен тонкими, длинными порезами — издалека казалось, будто они кровоточат. На уродливом лице орка медленно расплывалась тожествующая улыбка.

— Азог! — разнесся над поляной голос Торина, пропитанный неверием, плотно переплетенным с ненавистью. Орк растянул тонкие, бледные губы еще шире — казалось, что еще немного, и с уголка туго натянутых губ потечет кровь.

Его холодный, высокий голос разнесся по всей поляне — Лариса поежилась, сильнее хватаясь за шершавый ствол сосны. Орк говорил на каком-то непонятном языке — грубом, с большим количеством шипящих, и в абсолютной тишине это звучало довольно пугающе. Единственное, что Ларисе удалось различить в его речи — имя Торина.

Словно повинуясь какому-то сигналу, варги, до этого бродившие под соснами, кинулись на деревья. Мощные зубы перегрызали ветки, лапы откапывали землю с корней. Гномы, опасаясь их, старались забраться повыше, туда, где ветви становились совсем тонкие. Сосны скрипели, шатаясь под тяжестью мужчин и бросающихся на стволы варгов. Вскоре одна из крайних сосен зашаталась, гномы, что сидели на ней, завопили.

— Прыгайте! — послышался крик Торина. Мужчины, не желая свалиться в пропасть, уловив момент, когда падающее дерево оказалось наиболее близко к соседнему, прыгнули.

Повинуясь принципу домино, следующая сосна так же закачалась, и мужчины, уже не дожидаясь приказа, прыгнули. Медленно деревья падали, подрытые варгами, гномы перепрыгивали на соседние, и вскоре Лариса с ужасом поняла, что осталось всего два дерева — то, на котором сидела она сама и Гендальф и другое, где оказался остальная часть отряда, однако последнему не суждено было устоять. Не выдержав тяжести, оно накренилось и гномы, не сговариваясь, прыгнули.

От толчка Лариса не удержалась на ветке и упала, грудью врезаясь в сук, что рос ниже. От падения в пропасть ее спасло лишь то, что невзрирая на исцарапанные ладони, она вцепилась в ствол сосны. Нижняя часть тела свободно болталась в воздухе, грудь наливалась свинцовой болью, дышать было трудно. Сосна, треща, кренилась к пропасти. У Ларисы похолодело в животе.

Ожидала ли она, что умрет вот так, свалившись в пропасть вместе с отрядом гномов, хоббитом и волшебником по вине варгов? Нет, это даже звучало нелепо. Она вообще особо не задумывалась о смерти, поскольку тридцать пять — не тот возраст, в котором обычно умирают. Конечно, бывает всякое, но Лариса почему-то всегда считала, что проживет довольно долго. Слова Гендальфа о том, что она умерла там, в своем мере, воспринимались как что-то эфемерное. Теперь же смерть, казалось, нависла над ней угрожающей тенью.

— Руку давай! — рявкнул ей Глоин, но Лариса испуганно покачала головой, не рискнув отцеплять пальцы от сука, боясь упасть. Глоин выругался и, схватив Ларису за капюшон плаща, затянул наверх. — Порядок?

Она мелко закивала, даже не думая возмущаться таким бесцеремонным отношением. Тело била крупная дрожь, тряслись пальцы, судорожно сжимавшие ветку. Лариса, широко раскрыв глаза, с ужасом наблюдала, как варги подходят все ближе к единственной уцелевшей сосне.

Послышался резкий свист и в сторону варгов полетела крупная шишка, подожженная с одной стороны. Она упала на землю и та, покрытая сухими иголками, моментально вспыхнула. Варги, испуганные высоко взвившимся пламенем, метнулись назад, скидывая своих наездников. А сверху летели еще шишки.

Жаркое, голодное пламя жадно лизало поваленные стволы сосен, сухие иглы и желтую траву, раскаляло камни и опаляло шкуры варгов. Те, визжа, катались по земле, стараясь погасить огонь. Лариса дернулась от жара, ударившего в лицо, и крепче ухватилась за шершавую кору кряжистой ветки. Огонь практически целиком охватил площадку и с каждым мгновением подбирался все ближе к дереву, где находился отряд.

Не выдержав жара, раскалившего камни, сосна затрещала и сильней накренилась над пропастью. Торжествующие возгласы гномов тут же прекратились. Дерево, кренясь вниз, оказалось практически в горизонтальном положении. Ветка под Ори треснула и гном полетел вниз — его спасла лишь быстрая реакция. Ухватившись за ноги старшего брата, Ори закачался над бездонной пропастью. Дори, совершенно не ожидавший этого, едва не разжал руки. Лариса же лежала животом на ветке, судорожно сжимая ее руками. Липкий страх обволок ее плотным коконом.

Неожиданно по стволу рядом с ней простучали окованные железом сапоги. Резко повернув голову, Лариса с изумлением увидела Торина. Тот, вооружившись мечом, уверенно двигался в сторону Азога. Все, кто в данный момент находились на площадке, замерли в ожидании. По лицу Азога расплылась торжествующая улыбка.

Сверкнула сталь, и тяжелая булава орка врезалась в грудь Торина. Тот отлетел назад, рухнув на камни. Протестующий вопль Двалина огласил пространство — гном рванулся вверх, однако сук под ним надломился и мужчина едва не свалился в пропасть, лишь в последний момент ухватив руками обломок сука. Гендальф поднял свой посох, намереваясь помочь Торину.

— Мистер Гендальф! — раздался молящий возглас Дори — он не мог больше держаться. Руки гнома медленно скользнули вниз. Крик двух братьев слился с треском пламени; Гендальф же мгновенно сунул посох фактически в руки Дори. Благодаря витому наконечнику руки гнома не скользили, но было ясно, что долго он так не продержится.

Мощные челюсти белого варга сомкнулись прямо на груди Торина. Без особых усилий зверь поднял его над землей — гном бессильно повис в пасти варга. Стремясь вырваться, Торин взмахнул мечом. Морду варга пересекла глубокая царапина; протестующе взревев, зверь мотнул крупной головой. Гном отлетел на самый край площадки, упал на голые камни. Азог махнул какому-то орку и тот, вытащив из-за спины подобие кривого меча, двинулся к поверженному Торину.

Мимо Ларисы промелькнули широкие мохнатые ноги — Бильбо уверенно бежал в сторону орков. Он, наверное, сам не ожидал от себя такой прыти и наивной уверенности, но, обнажив короткий меч, несся на орка. Тот не успел понять, что именно сбило его с ног, как мешком свалился на землю и Бильбо, короткими взмахами своего маленького, сияющего нежно-голубым клинка, добил орка. С трудом вытянув меч из тела, крошечный хоббит очутился прямо перед Азогом Осквернителем.

По стволу вновь простучали окованные железом сапоги — Двалин, Фили, Кили и Бофур ринулись на помощь к Торину и Бильбо. Они врезались в нестройный ряд орчьего отряда, напрочь сметая их, и все бы ничего, но их пробежка по и без того с трудом удерживающемуся на весу дереву окончательно пошатнула его. Сосна сильнее накренилась вниз, истошно завопил Дори, руки которого больше не могли держать гладкий посох. Наконечник выскользнул из его широких ладоней; братья закричали что есть сил, падая вниз.

Мощный порыв ветра — словно от огромных, сильных крыльев —

ударил по полыхающей площадке, пригнув огонь к земле. Ветви сосны, на которой находился отряд, протяжно заскрипели, обламываясь, и, видимо Лариса была обречена умереть сегодня — и без того непрочный сук, на котором она держалась лишь благодаря своему небольшому весу, надломился, вскоре сломавшись до конца.

Не успев даже пикнуть, Лариса полетела вниз. Жесткие сосновые иголки хлестнули по щекам, глаза обожгло заревом пожара и солеными слезами. Вот и все…