Как друг (гет)

На утро следующего дня в кабинет Рона постучали. Это был Невилл. Вид его был потрепанный, на немой вопрос товарища он ответил, что подрался с одним выскочкой. У Рона невыносимо болела голова, поэтому в подробности он вдаваться не стал. Его больше волновало, зачем в такую рань к нему пожаловал Долгопупс. Тот, словно почувствовав, что ему не особо рады, сразу перешел к делу.

― От коллег я узнал, что вчера в коридоре вы выясняли отношения с Гермионой насчет Малфоя, ― сказал Невилл, лицо Рона мигом напряглось. ― Ты вспылил из-за того, что она вроде как благосклонна к нему…

― К чему ты ведешь? ― поторопил Рон.

― На днях я рассказал Гермионе, что узнал от Милисенты, а та от Пэнси, ― продолжил Невилл, переминаясь с ноги на ногу. ― Так вот, Паркинсон каким-то боком слышала о том, что у Малфоя в доме есть нечто наподобие секретной комнаты с темными артефактами.

― Откуда эта курица может знать такие вещи? ― тут же переспросил Рон, в голове загудело снова.

― Милисента намекнула, что у них с хорьком были шуры-муры, ― ответил Невилл и закатил глаза.

― У Булстроуд и Малфоя? ― скривился Рон. ― Фу!

― У Паркинсон и Малфоя, ― поправил Невилл, но лицо Рона оставалось прежним. ― Хотя согласен, дела это не меняет. Короче я к чему веду, возможно, Гермиона добра к нему именно потому, чтобы узнать об этой комнате подробнее.

― Почему ты не сказал мне об этом? ― Рон был сбит с толку и нервничал.

― Я хотел сказать, но тебя не было на месте, ― пожал плечами Невилл. ― Зато я встретил Гермиону, ну и рассказал ей. Четно говоря, я думал, она тебе передаст, но, видимо, решила проверить сама. Сам понимаешь, верить этим фифам можно пятьдесят на пятьдесят.

― Надо поговорить с министром об этом, ― больше самому себе сказал Рон.

― Возможно он уж знает от Гермионы, ― предположил Невилл. Его слова только разозлили Рона.

― Она не расскажет, пока не проверит, ― что-что, а подругу свою он знал хорошо. ― Но это важные сведения, поэтому министру необходимо их узнать. Визит Малфоя в Азкабан может быть не таким безобидным, они могут о чем-то договориться с отцом, а мы потом узнаем о какой-нибудь диверсии уже по факту. Этого нельзя допустить!

― Я не думаю, что Малфой способен на такое, ― озвучил свое предположение Долгопупс, уже разворачиваясь к выходу. ― Все-таки на вечеринке у Гарри мне показалось, что они неплохо ладят.

― Ты вот сейчас серьезно?! ― Рон еле держал себя в руках, чтобы не разораться. ― Все мигом забыли фамилию этого урода, а я один не потерял память?!

― Ладно, друг, успокойся, ― Невилл выставил руки вперед в качестве примирительного жеста, делая два шага к двери. ― Пойду писать отчет, а то откладывал всю неделю.

― Спасибо за информацию, Невилл, ― Рон вспомнил о вежливости. Тот кивнул. ― Кстати, кто такой бессмертный, что посмел вступить с тобой в драку?

― Нотт-младший, ― ответил Невилл, вмиг становясь злым. ― Пудрит мозги Полумне, как будто влюблен в нее.

― Что?! ― Рон аж закашлялся, этот сценарий напоминал ему другую историю. ― Но она же твоя девушка, правильно сделал, что врезал ему.

― Я уже не знаю, что с нашими отношениями, ― с досадой проговорил Невилл. ― Ну ладно, не буду тебя грузить этой информацией, пойду.

― Хорошо, спасибо! ― буркнул Рон, кипя от злости из-за ситуации в целом. Он знал, почему Гермиона не рассказала об услышанном от Невилла: наверняка хотела проверить все сама. Информация противоречивая, поэтому доносить ее министру сразу может быть чревато провалом, однако положение вещей вынуждало его действовать решительно, ведь он не доверял Малфою и был уверен, что тому есть что скрывать. Почему это не может быть тайная комната с артефактами? Подгоняемый злостью на слова Гермионы о разнице их должностей, ненавистью к Малфою и каким-то бессилием во всей этой цепочке в целом, Рон направился прямо к министру магии.

Кингсли выслушал сбивчивый рассказ Рона молча, затем еще какое-то время не говорил ни слова даже после того, как Уизли закончил повествование и нервно щелкал костяшками пальцев. Учитывая, как долго министр не делал Рону замечаний, можно было понять, насколько глубоко он погрузился в свои мысли. Наконец он заговорил:

― Благодарю за эти сведения, Рон, ― но тот как будто не слышал и продолжал хрустеть пальцами. Министру пришлось привстать с места и стукнуть по руке подчиненного, чтобы тот пришел в себя. ― Уизли, ты тут?

― Да, сэр, ― ответил Рон, выпрямив спину. Впрочем, ненадолго. Груз всей этой непонятной ситуации давил на плечи, и он снова ссутулился.

― Мне нужно подтвердить данные сведения, поэтому, будь добр, найди всех участников твоего рассказа и приходите в мой кабинет через час, ― дал распоряжение Кингсли.

― Сэр, Гермиону тоже звать? ― спросил Рон, направляясь к выходу.

― Нет, пока приходите без нее, ― сказал министр. Он хотел сначала услышать информацию лично, потому что каждое звено в этом повествовании не внушало особого доверия. Он понимал, почему Гермиона не рассказала ему эту информацию, но раз уж Рон пришел и с таким энтузиазмом готов рвать и метать, то ему придется вмешаться и расставить все на свои места, пока подчиненные без его ведома не наломали дров.

Спустя час в кабинет Бруствера постучались. Через минуту напротив министра сидели Милисента и Пэнси, за их спинами стояли Рон и Невилл. Атмосфера напрягала.

― Я так полагаю, мисс Паркинсон и мисс Булстроуд, вы в курсе, зачем я позвал вас? ― начал министр, желая побыстрее покончить с этим.

― Мы в чем-то провинились? ― спросила Пэнси, хлопая глазами. Милисента повторила хлоп-хлоп. Кингсли взглянул на Невилла и Рона, те нервно переминались с ноги на ногу. Министр понял, что эти двое даже не удосужились сообщить своим подопечным о цели визита к министру магии.

― До меня дошли сведения, что вы обладаете важной информацией касательно тайного помещения с артефактами в доме семьи Малфоев, ― проговорил министр, отмечая про себя, как у обеих девушек начали меняться черты лица.

― Я не понимаю, о чем вы, сэр, ― первой ответила Пэнси, вмиг став серьезной и больше не хлопающей глазами.

― И я, и я, совершенно не в курсе, ― заверещала Мили, покраснев, выдавая себя с потрохами. На гневный взгляд Пэнси она ответила виноватым выражением лица.

― Мисс Паркинсон, ― министр больше не смотрел на Милисенту. ― За сокрытие важных сведений наказание может быть серьезнее, чем те санкции, которые уже наложены на вашу семью.

― А разглашение их чего-нибудь стоит? ― спросила Пэнси, глядя министру в глаза. Рон и Невилл переглянулись.

― Договоримся, ― улыбнулся министр. Он был готов, что эти с виду глупые девицы уж точно своего не упустят. Хотя по лицу Милисенты было видно, что она просто не одарена особым интеллектом, Пэнси же знала то, что ей надо было знать, а в остальном была под стать своей подруге.

― Я хочу деньги семьи в полное распоряжение, а также быть реабилитированной, ― озвучила Пэнси свои условия, потом повернула голову на подругу, которая жалобно скулила рядом. ― И для нее тоже.

― Рассказывайте, ― кивнул министр, давая понять, что условия могут быть выполнены. Пэнси выпрямила спину и рассказала, что год назад, находясь в доме Малфоев на какой-то вечеринке для узкого круга, она задержалась после ухода всех гостей. Поскольку Драко был не особо трезв, а она лишь делала вид, что пила, то между ними кое-что случилось. Милисента слушала так, словно впервые ей рассказывают эту историю, она удивленно хлопала глазами, постоянно переводя взгляд на министра, Невилла или Рона, но, не получая от них поддержки, дула щеки. Пэнси продолжала говорить, не сводя глаз с Кингсли. По ее словам, Драко будучи в подпитии начал фантазировать, вспоминать о том, какое влияние раньше имела его семья, на что Пэнси сказала, что те времена давно в прошлом, но он возразил, сказав, что где-то в доме есть комната, в которой его отец собрал массу различных артефактов, что однажды Драко лично слышал разговор отца с одним из Пожирателей о том, что там хранится какая-то вещь, принадлежавшая Тому-кого-нельзя-называть.

― Где эта комната находится и что за артефакт, вы не знаете? ― уточнил министр.

― Нет, сэр, ― ответила Пэнси, но потом добавила. ― Думаю, и Драко не знает.

― Вот откуда такая уверенность? ― вмешался Рон. Министр строго на него посмотрел, тот сразу покраснел.

― Мне тоже не особо нравится, что у них с Грейнджер любовь, но я не буду клеветать на него, ― сказала Пэнси, повернувшись к Рону.

― Какая любовь, Паркинсон?! ― снова вспылил Рон. ― Мозги включи!

― Так, Уизли, Долгопупс, спасибо за сигнал, мисс Паркинсон и мисс Булстроуд, эти показания будут учтены и отражены в вашем личном деле, ― куда же без официальной части. ― Касательно вашей просьбы, мисс Паркинсон, я подниму этот вопрос на совете с членами Визенгамота, так как они решают вопрос реабилитации ваших семей.

― Спасибо, господин министр, ― сказала Пэнси. Милисента тут же закивала в знак поддержки. Кингсли жестом показал, что девушки могут быть свободны, привстал, чтобы проводить их. У самой двери Пэнси шикнула на подругу: ― Вечно не держишь язык за зубами!

― Прости… ― пролепетала Мили. Девушки ушли.

― Ну что ж, нужно решить, что делать дальше, ― вздохнул министр. В дверь постучали, Рон и Невилл обернулись на стук. ― Заходи.

В кабинет вошла Гермиона. Увидев Рона и Невилла, она обо всем догадалась. Взглянув на министра, чтобы понять зол он или нет, она поздоровалась со всеми.

― Я так понимаю, появились новые сведения по делу, ― начала она издалека.

― Только что тут были Паркинсон и Булстроуд, ― рассказал Кингсли. ― Они сообщили о том, что ты итак уже знаешь от Невилла, но мне не рассказала.

― Я не уверена, что этим особам можно верить, ― ответила Гермиона, не глядя на Рона.

― Все же это интересная информация и мне бы следовало сообщить о ней, ― мягко отчитывал министр.

― Простите, сэр, ― сразу сказала Гермиона. ― Я хотела сначала проверить все сама.

― Так он тебе и рассказал, ― вмешался Рон.

― Чтобы что-то узнать, необходимо время, ― ответила Гермиона.

― Да хоть сто лет вокруг него крутись, он все равно скользкий гад, ― Рон снова закипел. ― Ты узнала от Невилла важные данные и даже не поделилась ими со мной. Возможно я смог бы что-то узнать, прищучив этого гада!

― Под давлением он точно не станет сотрудничать, ― сказала Гермиона.

― А никто ему сотрудничать и не предлагает, ― Рон вскочил со стула. ― Речь идет о допросе с пристрастием.

― Это незаконно, ― возразила Гермиона. ― Нужен другой вариант.

― Так вот почему ты так к нему добра? ― спросил Невилл. Глаза Гермионы и Кингсли встретились. Он слегка улыбнулся и еле заметно кивнул, как бы говоря «это твой шанс покончить со спорами».

― Конечно, ― сказала Гермиона. Рон резко на нее взглянул.

― Так ты специально? У вас не любовь? ― спросил он с надеждой.

― Любовь… ― повторила Гермиона и ей стало жарко. О чем он говорит, какая любовь, хотя погодите…а что тогда, почему каждый день начинается и заканчивается с мыслями о Малфое? Гермиона внушала себе, что всему виной работа, ведь она думает о ней постоянно. Между ними не может быть любви, это неправильно. ― Рон, нет никакой любви, есть важное дело, и думать следует только об этом.

― Но твои методы кошмарны, ― озвучил Рон свое главное недовольство. Однако Гермиона даже не хотела его больше слушать.

― Сэр, допрашивать Драко не вариант, если он что-то и знает, то не расскажет, ― она обратилась к министру. ― Сила семьи ― вот что их держит вместе. Я прошу разрешить мне поговорить с Люциусом Малфоем.

― Думаешь, он расскажет хоть что-то? ― спросил министр, не реагируя на жесты Рона, выражающие негодование.

― Нужно будет давить там, где тонко, ― Гермиона говорила, а сама ругала себя за черствость, за такой трезвый ум и хладнокровие в ситуации, где все кричит о том, что будет много пострадавших.

― Ты поражаешь меня с каждым днем все больше, ― министр был восхищен, напористость этой девушки пугала, но в хорошем смысле, ведь они на одной стороне. ― Не хотел бы я быть твоим врагом, Гермиона.

― Всеобщее благо превыше всего, ― отчеканила Гермиона. ― Разрешите завтра допрос в Азкабане?

― Конечно, ― кивнул министр. Гермиона улыбнулась и ушла, следом вышли Невилл и Рон. Последний был слегка воодушевлен, ведь дело сдвинулось в лучшую сторону, да и новость о том, что Гермиона лишь делает вид, что между ней и Малфоем есть что-то общее, поднимала настроение. Эта правда добавляла легкости и затмевала другие вопросы, которые ему, если он еще надеется на какие-то отношения с Гермионой, следовало бы задать.

До конца рабочего дня Гермиона просидела в кабинете с головной болью. Она знала, что Драко виделся с отцом и будет благодарен ей за это, но уже ставшая известной министру информация о наличии какой-то кладовой с древней магией и, возможно, вещью Волдеморта здорово мешала карты и сокращала время на то, чтобы добыть сведения без применения силы. Теперь нужно было идти в наступление, благо к Люциусу Гермиона не испытывала никаких чувств, поэтому собиралась выяснить все любым способом. Вмешательство Рона с его фразами раздражало, но в то же время бесило и то, что все вокруг кроме нее считают, что Драко 100%-ный лгун. Хотелось скорее во всем разобраться и оказаться правой, хотя какую правду она считала своей, она сама не знала. Допрос обещал быть жестким, но это завтра, а сегодня… Ей просто необходимо было увидеть Драко, чтобы дать ему последний шанс рассказать все самому. Она не боялась ранить Люциуса, но знала, что через него ранит Драко, вот это, конечно, доставляло необъяснимый дискомфорт. Едва рабочий день был окончен, Гермиона отправилась в мэнор.

Визит был без предупреждения, но она знала, что хозяин замка дома. Где ему еще быть? С таким списком ограничений особо не разгуляешься. Драко встретил ее на улице, потому что не поверил глазам, когда случайно в окно в холле увидел знакомую фигуру.

― Грейнджер, какими судьбами? ― спросил он, когда она была в паре метров. ― Уже темнеет, приличные девушки в такое время…

― Дождь будет, ― сообщила она, глядя на черные тучи над их головами.

― Крыша рядом, ― ответил Драко, показав на дом. ― Зайдешь?

― А ты думаешь, я мимо просто шла? ― сказала Гермиона с улыбкой.

― Честно? Не думал, что увижу тебя тут так скоро, ― проговорил Драко и слегка улыбнулся. Гермионе вдруг захотелось его обнять, но она понимала, что это будет ошибкой. Какая-то странная ирония судьбы, завтра она вставит ему нож в спину, а сегодня смотрит в глаза и играет в искренность. Играет ли? Нельзя думать. Сегодня никаких самокопаний.

Они вошли в дом и направились в гостиную. Комната была теплой, диван выглядел уютнее, но Гермиона села в кресло. В этот летний зной распахнутые окна в пол, открывающие вид на задний двор, которому не видно конца создавали приятную атмосферу. Сам Драко сел в кресло напротив, на столе появились напитки.

― Это лимонад, ― констатировал он. ― Видимо, вина в доме не осталось.

― В такую жару это лучший напиток, ― сказала Гермиона, взяв стакан. В горле была сухость, руки немного вспотели, холодное стекло немного помогало собраться.

― Вино ― лучший напиток, ― все-таки возразил Драко, разглядывая кувшин с лимонадом. ― В любую погоду.

― Дом такой большой, ― начала Гермиона из такой дали, что сама мысленно закатила глаза. ― Не страшно тут одному?

― Это же фамильный особняк, ― ответил Драко, отпивая свой лимонад. Его настроение после встречи с отцом было не особо веселым, тем более тот просил сблизится с Гермионой ради выгоды. Увидев ее во дворе своего дома, он обрадовался. Выгода не выгода, а провести с ней время он хотел, сблизится тем более, а выйдет ли этого толк, будет видно. Всегда можно сказать, что пытался. ― Я тут всю жизнь живу и знаю каждый уголок.

― Так прям и каждый, ― притворно удивилась Гермиона. ― Неужели нет тайных подземелий, лабиринтов, секретных ходов.

― Есть, ― ответил Драко без задних мыслей. ― И я все их знаю.

― А Министерство знает? ― спросила Гермиона и по тому, как Драко взглянул на нее, поняла, что слишком быстро перешла от пункта А к Б.

― Я не спросил, это официальный визит или в частном порядке? ― от этих серьезных глаз не укрылось, как Гермиона медленно выпрямила спину.

― А какой бы статус предпочел ты? ― Гермиона понимала, что ситуация патовая, не покидало ощущение, что скоро все полетит к чертям, поэтому говорила уже то, что хотела, а не должна была бы сказать.

― Ты знаешь ответ, Грейнджер, ― сказал Драко, его глаза прожигали насквозь, но он все равно не терял бдительности.

― Тогда к чему вопросы, ― она нервно хлопнула в ладоши, но поскольку в одной руке был стакан, часть жидкости вылилась. ― Если только ты не хочешь сообщить нечто важное.

― Ничего неважно по сравнению с тем, что ты здесь, ― проговорил Драко, щеки Гермионы покраснели. ― Я очень благодарен тебе за разрешение увидеть отца, он там в ужасном состоянии, я не хотел, чтобы он думал, будто со мной дурно обращаются.

― А что он может сделать? ― вырвалось у Гермионы, но она быстро поправилась. ― Если бы я не вмешалась, то распоряжение Рона так и действовало бы.

― Он просто козел или все из-за тебя? ― спросил Драко и тем самым ступил на опасную тропу. Оскорблять друзей никто не имел права.

― Рон не козел! ― тут же возразила Гермиона. Драко был удивлен такой резкой смене настроения. Он поздно понял, что сболтнул лишнего. ― Он не доверяет тебе, что вполне понятно. Конечно если у него есть возможность как-то тебе насолить, то он ею воспользуется, потому что помнит все от и до, что связано с тобой…

― А ты помнишь? ― терпение Малфоя трещало по швам, весь визит был каким-то странным, да еще эти разговоры о Уизли, ее гнев, защищает его… Это бесило, очень бесило. ― Может из всех проблем Министерства самая важная та, которая связана с врио помощницы министра? У нее-то, видимо, самая хреновая память.

― Неправда, ― ответила Гермиона, ставя стакан с громким звуком на стол и поднимаясь из кресла. ― Я тоже все помню, но предпочитаю делать выводы здесь и сейчас, а не по тому, что ты творил в детстве.

― Уже уходишь? Так быстро? ― Малфой тоже встал со своего места. Ситуация была идиотская, они орут друг на друга фиг пойми из-за чего, точнее из-за того, что уже миллион раз было предъявлено.

― Хочешь, чтобы я ушла? ― спросила она, подойдя к Драко на расстояние одного шага.

― С тех пор как ты пришла, я вижу, что уйти сегодня не входит в твои планы, ― его голос стал тише, но она слышала каждое слово.

― Но повода оставаться у меня тоже нет, ― Гермиона облизала губы. ― Ты не хочешь сотрудничать, раскрывать какую-нибудь важную информацию, мне тут делать нечего.

― Но ты ведь промокла, ― сказал Драко, выливая лимонад ей на блузку. ― Под дождем. Как джентльмен я обязан что-то с этим сделать.

― На этот случай есть заклинание, Малфой, ― парировала Гермиона, но уже чувствовала, как подкашиваются ноги. ― Я же не сквиб какой-нибудь.

― Ты тоже при слове сквиб сразу вспоминаешь Филча? ― вдруг спросил Драко, и Гермиона расхохоталась. Он никогда раньше не видел, как она смеется. Сейчас сдерживаться самому было сложно, и он тоже улыбнулся во весь рот. Гермиона тут же остановилась, через мгновение замер и он. ― В чем дело?

― Первый раз вижу, как ты смеешься, ― сказала она, изучая его лицо. Драко сразу смутился, отмахнулся, повернулся в другую сторону. Гермиона это заметила, снова встала перед ним. ― Нельзя говорить, что тебе идет смех?

― Можно, ― ответил он. ― Смотреть так не надо.

― Как? ― нахмурилась она.

― Как будто я тебе нравлюсь, ― проговорил Малфой как будто с обидой. Гермиона пару секунд переваривала услышанное, потом посмотрела ему в глаза, ожидая ответного взгляда. Долго сопротивляться Драко не смог и посмотрел на нее.

― Я думала, это очевидно, ― улыбнулась она, улыбнулся и он. ― Можем пропустить этот сентиментальный момент и вернуться к моей мокрой блузке?

― Я не понимаю, почему ты еще в ней, ― его тон стал игривым. ― Заболеть не боишься?

― В адскую жару-то? Ну-ну, ― усмехнулась Гермиона.

― Много болтаешь, ― проворчал он и наклонился к ее губам. В ту же секунду она ответила на поцелуй. Придя в этот дом, она понимала, что Малфой ничего ей не расскажет, ходить вокруг да около, надеясь выяснить хоть что-то было чревато полным провалом. Раз уж она решила, что завтра спросит с другого обладателя этой фамилии, то сегодня просто позволит себе провести время так, как хочет ее душа, да и тело, чего уж греха таить.

Да и сам Драко понимал, что намеки отца дохлый номер, ему просто надо плыть по течению и все само придет. Вряд ли с Гермионой у него просто интрижка, возможно, они будут вместе. Эти мысли были дурацкие, но присутствовали в его голове, когда он фантазировал на тему нормальной жизни. Грейнджер нравилась ему практически всем, кроме того, к какому миру принадлежала, но поскольку ему самому придется стать его частью, то это даже было хорошо. Жизнь изгоя порядком достала, хотелось больше свободы и каких-то действий, а когда ничего нельзя, то одолевает скука, там и до депрессии недалеко. Единственное, чего бы ему не хотелось ни при каких обстоятельствах, это тусить в одной компании с Поттером и Уизли, но на данный момент это был так несущественно, что практически не волновало. Важнее всего была она, та, что рядом здесь и сейчас. С кем он впервые за долгое время смеялся. Это почему-то так волновало, как будто делало ближе, хотя так оно и было. Каждый раз они сближались сильнее, это было опасно, для нее больше, чем для него, но она почти ничего не боялась и этим тоже нравилась.

Драко перешел с губ Гермионы на ее шею, уложил на диван, натыкаясь руками на нечто влажное и липкое.

― Мерлин, эта мокрая хрень до сих пор на тебе?! ― воскликнул он, отрывая пуговицы одним движением.

― Ты что ее порвал? ― Гермиона была в шоке и привстала на локтях, с жалостью наблюдая за полетом любимой одежды. ― Между прочим это одна из…

― О боги! ― взмолился Драко. Гермиона рассмеялась, снова, опять. А он не мог описать свои чувства. Он вернулся к ее телу, одержимый только одной мыслью, что нет ничего и никого в мире кроме них двоих, сегодня никого и пусть завтра как можно дольше не наступает. Знал бы он, что такая же мысль была и в голове у Гермионы. Завтра все изменится, но сегодня пусть будет так и как можно дольше.