ЯРВ: Хроники Корпоративного Целителя 2: "Ведьмин Круг" ver:1.03 (FuLL) (джен)

Я обомлел, когда увидел истинную причину нашей встречи с Догматовым: текст первой записки гласил:

"В моей смерти прошу винить только тот груз грехов, что скопился на душе. Покидаю этот мир с улыбкой на лице, да спасёт вас всех бог".

Текст второй и третьей записки был идентичен первой. У них разный почерк, разная бумага, но каждое слово, вплоть до запятой, как под копирку. Я пришёл в себя только через несколько минут молчаливого лицезрения этой аномалии.

— Ну... может, один повесился, а остальные под впечатлением повторили? — я сделал робкую попытку выдать единственное, что могло хоть как-то всё это объяснить, и Догматов сходу срезал её:

— Ты меня слышишь, Рома?! Они повесились почти одновременно! Я сам узнал о трагедии только через неделю! Они не могли знать, кто что написал, не могли повторить всё букву в букву!

— И что это значит?

Я совсем потерял связь с реальностью, память возвращала меня в те зимние денёчки пятнадцатилетней давности, опять в сырой подвал. По телу пробежал холодок.

— Если бы я знал, я бы с тобой здесь не сидел! — пробубнил следователь, он сгрёб фотографии в охапку, снова перетасовал.

— А следствие что говорит?

В горле пересохло, пришлось опустошить графин ещё на четверть.

— Да что оно может говорить?! — Федорович болезненно хмыкнул. — Следов взлома нет, помещения закрыты изнутри, свидетелей нет. Самоубийство, етить их всех!

Догматов помрачнел, бросил файлы на стол.

— Надо выпить...

— Официант! — я устало махнул рукой человеку у барной стойки.

В этот раз Федорович был прав, жаль, что мне нельзя алкоголь. Вспомнил о Димоне, он тоже расстроится, узнав о преждевременной смерти людей, что когда-то освободили нас из плена Урицкого.

— Стойте, мы тут с Димоном недавно говорили... — я судорожно подбирал слова, вспомнив разговор в лифте и страхах старого друга.

— С каким Димоном? — Федорович брезгливо повёл губой.

— Ну, помните, второй узник! Друг мой, с пулей в ноге!

— А, тот придурковатый? — Догматов оживился, когда официант принёс меню, и, чтобы не тратить время, с ходу озадачил паренька невысокого роста бутылкой горячительного и лёгкой закуской.

— Да-да, придурковатый, вот он не так давно поведал мне важную информацию про Урицкого!

Федорович смотрел на меня с отвисшей нижней губой. Я понял по его глазам, теперь дежавю поймал и Догматов.

— А что с Урицким? Сидит голубчик же...

— А вот уже и не сидит, — я деликатно откашлялся, когда официант принёс заказ, молчал, когда он расставлял на столе наш скромный обед, и продолжил, едва мы снова остались наедине. Ситуация отчётливо дала мне понять, что именно ощущал Хворостов, рассказывая о своих страхах, и это меня пугало. — Выпустили его уже. Не знаю, откуда Димон это узнал, но не верить ему у меня нет причин.

— По УДО, что ли, выпустили? — Догматов задумчиво смотрел в пустоту перед собой. Он потёр руки, коснулся графина. — Ну, если выпустили, значит, заслужил. Надо обмыть!

Я поперхнулся.

— Так, может, Аркадий того? Ну, приложил свою скрюченную руку к этому делу? На месть-то не похоже?

Налив стопку, Догматов задумался.

— Тут дело такое, что на человеческое вообще не похоже. Это что-то извне, Рома, копать нужно в другом направлении.

Федорович залпом осушил стакан, придвинулся ко мне вплотную и неуклюже улыбнулся.

— Помоги мне, Ромка, в знак старой дружбы, уж я не говорю про должок, который с вас причитается!

Федорович едва ли понимал, какие противоречивые слова говорил, но он был слишком напуган, чтобы мыслить рационально. Однако хоть в службу, хоть в дружбу, но мы с Хворостовым действительно обязаны ему очень многим.

— Чем же я могу помочь? Мёртвых воскресить? — я нервно сглотнул, уж не о личной ли охране он попросит? В задумчивости взял стопку с фотографиями, покрутил в руках.

— Ты же вроде экстрасенсом был, — зашептал Догматов.

— Кхм... целителем. Я и сейчас целитель, людей лечу, — я тщетно перебирал в уме варианты, каким образом смогу помочь пятидесятилетнему мужику с отточенными умениями тактического мышления и боя. Наверное, смогу подавать патроны...

Догматов изогнул бровь, глупо смотрел на меня несколько секунд:

— Целитель? И какая разница?

Его вопрос убил во мне любые попытки для сопротивления, я согласно закивал.

— Ну, собственно, да, конечно... И чем же могу помочь?

— Ты сможешь попасть в квартиры и посмотреть там обстановку? — Догматов очень осторожно подбирал слова.

— Это как?

— Ну как по телевизору показывают, когда эти маги и экстрасенсы ритуалы там проводят, свечки зажигают, духов вызывают.

— Мне надо духов вызвать? — я почему-то сразу почувствовал себя некомфортно от этой перспективы.

— Ну, может, что другое сделаешь, я не знаю, может, как-то по-другому пообщаешься с умершими, узнай, что произошло с ребятами! — Догматов наливал очередную стопку. Осушил её залпом вместо того, чтобы чокнуться со мной, игриво подмигнул. Водка начинала своё действие.

— Квартиры можно взломать? Или они открыты?

Второй логический вопрос заставил Догматова яростно блеснуть глазами.

— Взломать? Даже не думай об этом! У нас всё по закону должно быть!

— Ага, по закону, тогда как же мне попасть внутрь? — говорить о законности тут совсем не приходилось, теоретически просьба следователя мне была понятна, но как выполнить всё это практически, да ещё и не нарушить свой собственный закон, оставалось неясным.

— Квартиры опечатаны, ключи изъяты до приезда родственников. Но я точно знаю, что копии ключей от квартир Гаврилова и Иванова есть у их соседей. Ключ от квартиры Кондратьева я тебе добуду сам. Там родственники уже покопались, но разве тебе нужны их материальные вещи?

— Наверное, не нужны... Ключи у соседей, откуда знаете? — я скептически взглянул на старого следователя, но это действительно был глупый вопрос. Следователь бывшим не бывает.

— Ох, Ромка, как был раздолбай, так и остался, хоть и пиджак с галстуком надел. Ты кстати, где работаешь, целитель? — Догматов оценил мой костюм только сейчас, присвистнул: — Вырядился как на презентацию.

— Ага, только слайд-шоу у вас не очень... — я положил фотографии обратно на стол, придвинул к Федоровичу. — Соседи мне ключи дадут за красивые глаза?

— Нет.

Догматов раскинулся в кресле, вальяжным жестом извлёк что-то из нагрудного кармана рубашки и, хлопнув по столу ладонью, оставил на скатерти корочку в глянцевой обложке. Так, этому больше не наливать, хотя раскидываться удостоверениями куда лучше, чем трястись от страха как осиновый лист.

— Что это? Я теперь сотрудник полиции?

Я смотрел на корочку с замиранием сердца. Ну всё, я теперь закон! Наконец прижму эту чёртову старушку в метро по всем фронтам!

— Кто? Ты? Не смеши! — скептически усмехнулся Догматов. — Я заранее раздобыл для тебя удостоверение сотрудника одной газетки. Хех, она хоть и не совсем реальная, но числится во всех реестрах, комар носа не подточит. Много раз выручала, так что пригодится и сейчас.

Федорович официально вручил мне корочку. Приняв сей неожиданный подарок, я уже представлял себе грядущий разговор с Борисычем; ох, как он "обрадуется", узнав, что я тружусь на полставки где-то ещё. Запрет на это прописан в договоре компании, и кажется, я действительно вернусь обратно в Бутово.

— Всё, ты теперь её спецкор! И это тоже надо обмыть! — Догматов потёр руки, налил ещё одну стопку и с досадой потряс графином, что так не вовремя опустел.

— Вы закусывайте, пожалуйста, закусывайте. — я кивнул Федоровичу на его ещё нетронутый салат. Корочка увесистая, сделана добротно. Я с интересом разглядывал печать и название организации.

— "Долг и Честь"? — я откашлялся. — Это что за газета такая?

— Наша, милицейская, мы её с ребятами учредили ещё до вашего дела, — Догматов говорил с набитым ртом. — Стенгазеты делали, даже несколько выпусков удалось напечатать, на конфискатном оборудовании. Оно у нас в подвале стояло, одни вундеркинды для печати денег его приспособили, ну а мы обратно станок тот модернизировали. Вот мы на нём три номера в тираж и отправили, маленький, правда, лишь по районным участкам разошелся, но тогда аж от начальства благодарность получили. Правда, станок после этого пришлось обратно в улики сдать, но ничего. С тех пор "Долг и Честь" и существует. Ну, на бумаге.

— Понятно, я должен обзванивать соседей и просить у них ключи, якобы чтобы написать материал об умерших?

Удостоверение хоть и выполнено на официальной бумаге, заверенное официальной печатью Северо-Западного УВД с моей фамилией, но нет места для фотографии. С собой придётся таскать ещё и паспорт.

— Да, легенда должна быть безупречной! — Догматов оживился, полез в сумку, которую всё это время держал под столом. — Будешь интервьюировать соседей, делать фотографии, вот, кстати, тебе ещё один инструмент для работы.

Он положил на стол фотоаппарат, я с нескрываемым восхищением уставился на четыреста двенадцатый пленочный "Зенит".

— Дайте угадаю, фотоаппарат с тех же времен или из того же подвала что и станок для газеты?

— Не ерничай, — сухо отозвался Догматов, и опять закопался в сумке. Мне страшно представить, что ещё он может извлечь из неё. Повертев раритетную "зеркалку" в руках, я деликатно откашлялся.

— Фотоаппарат я свой возьму, у меня он хотя бы цифровой, а то где я сейчас пленку-то куплю?

— Не ворчи! — Федорович достал из сумки россыпь до боли знакомых кассет. Высыпал их на стол и тихо рассмеялся. — Вот тебе и патроны, тридцать пять миллиметров, это тебе не каких-то девять! Купишь только батарейки и в бой! Когда начнёшь?

Высыпав на меня гору ништяков, которой весьма порадовался бы какой-нибудь ростовщик типа Урицкого, Догматов ожидал моего ответа, сцепив пальцы в замок и пьяно улыбаясь.

— Ну, может, фотоаппарат всё же мой будет? — моя попытка к воззванию здравого смысла отрезалась на корню.

— Ни в коем случае! Фотоаппарат только этот, он у нас счастливый!

— Намоленный, что ли? — я оценивающе крутил технику в руках, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Намоленный или нет, но я ничего необычного в вещице не чувствовал.

— Да, типа того. Его патологоанатом наш, Славка, формалином окропил.

— М-да уж, — я положил фотоаппарат на стол.

Я даже не знал, что чувствовать ко всему этому: интерес или ужас. Картина, которую обрисовал Догматов, вынуждала меня к не совсем честным действиям по отношению и к Борисычу и к самому себе. Да и когда мне таскаться по чужим квартирам? Со своими бы проблемами разобраться... Догматов терпеливо ожидал ответа на вопрос по срокам, и я даже не пытался рассказать ему о всём том, что навалилось на меня за эту неделю. Я откинулся на спинку стула:

— Сегодня пятница?

— Угу, — Федорович доедал салат и хищно покосился в сторону официанта.

Я с ужасом уставился в пространство перед собой. Уже пятница! В субботу и воскресенье курсы по психологии не работали, а я обещал Борисычу что улажу проблемы с дипломом на этой неделе.

— Ну, ты что, умер, что ли? — Догматов шуточно толкнул меня локтем.

Я бы очень хотел умереть в этот момент. Легонько ударив себя по щеке, обратился к следователю:

— Слушайте: есть одна фирма, торгуют дипломами о специальном образовании, прижмём их? Они мне диплом зажали.

От такой наглости Догматов чуть не поперхнулся остатками салата.

— Вот ты шустрый! Ты сначала мне помоги, а потом уж прижмём кого хочешь, связи-то у меня остались.

Федорович хитро прищурился. Старика так просто не разведёшь, придется играть честно.

— В общем, у меня на носу выходные, давайте или в субботу, или в воскресенье.

— Давай. Но сначала исследуй квартиры, к которым есть доступ, а потом, если понадобится, я раздобуду тебе ключ от квартиры Кондратьева. По рукам?

Догматов протянул ладонь. Я очень не хотел влезать в эту авантюру, но ведь иного выхода мне не предоставила жизнь, тем более в перспективе маячила возможность с помощью Федоровича решить одну из своих проблем. Я пожал руку следователя.

— Ну что, теперь обмоем сделку? — Догматов стрелял глазами в сторону подходящего с добавкой официанта. — А салат у вас тут вкусный, такой же принесите ещё! И ты, Ром, не стесняйся, ешь.

— Спасибо, Николай Федорович, но мне уже пора возвращаться к работе.

Я засобирался, не зная, куда девать подаренные вещи. Первым делом убрал удостоверение; спрятать его нужно было как можно дальше! А вот куда прятать фотоаппарат, я даже не представлял, тащиться в компанию с этим обмундированием — полное самоубийство, даже если и Борисыча не было в офисе, у него там всегда оставались глаза и уши. Увидев моё замешательство, Догматов рассмеялся:

— Да не переживай ты, я это пока у себя в машине покатаю, отдам тебе перед вылазкой.

Федорович подмигнул мне, и почему-то от этого жеста по спине снова побежали мурашки. Помнится, совсем недавно я уже имел такого же добродушного и улыбчивого собеседника и ничем хорошим то знакомство не кончилось. Догматов достал из кармана серебряные часы на цепочке и сверил время.

— Ну и я скоро пойду, впереди у нас много дел! — Федорович хлопнул меня по плечу.

Еще долго образ его винтажного хронометра не выходил у меня из головы. Король колёс тоже носил часы. Какое поразительное сходство...

* * *

— Роман Валерьевич? — Дашка коснулась моей руки, чтобы хоть как-то привести меня в чувство.

На рецепции я мило улыбался Моховой уже добрую минуту и остекленевшим, но от этого не менее опытным взглядом оценивал глубину той задницы, в которую по своему обыкновению угодил.

— Да, Дарья, — неважно, что именно я говорил, глаза мои выдавали совсем другие эмоции. Черт! И ведь я на полном серьезе пришел в офис с удостоверением спецкорра "Долга и Чести", я, видимо, точно сошёл с ума... Федорович красиво подводил меня под монастырь.

— С вами всё в порядке? — Мохова оценивала моё состояние с присущей только ей внимательностью и разве что не щёлкнула у меня перед лицом пальцами.

— Абсолютно! — дрогнувшим голосом ответил я. — За время моего отсутствия произошло что-то важное?

Я встряхнул головой, чтобы отогнать лишние мысли. На работе теперь самое главное — никому не проболтаться о полученном от бывшего следователя задании.

— Да вроде нет, — Дашка пожала тонкими плечами, заговорщически добавила: — Фадеева не приходила, минотавр на втором этаже. У неё много дел, скорее всего, докучать вам не будет.

Мохова была довольна собой, но мне не до смеха, я нервно стучал пальцами по стойке рецепции. От Жанны не было никаких вестей почти сутки.

— Фадеева-Фадеева... — повторил я как заклинание, но Жанна не воплотилась у меня за спиной подобно джинну, а Мохова смутилась ещё больше.

— У вас точно всё в порядке?

Я одарил её снисходительной улыбкой. Воистину, это был самый неуместный вопрос, который я сегодня услышал. Откуда взяться этой пресловутой нормальности, когда вокруг творится такое?!

Итак, я должен вызвать призраков умерших людей. И не просто умерших, а суицидников! Я, конечно, не церковный оплот, но не просто так в древности самоубийц хоронили без почестей и на отдельном кладбище. Души их не будут спокойными. Да и сами души... Как же мне их вызвать, если я никогда прежде ничем таким не занимался?! Стоп! Так у меня же есть ручной призрак! Уж кто-кто, а Яр-то сможет вытащить души покойников даже из-под плинтуса. Ну, по крайней мере, из меня он душу вынимал чуть ли не каждый день, и в этом он достиг определённого мастерства. Моя радость быстро сменилась разочарованием, ведь стоило только представить себе этот разговор с Яром, как я уже слышал его возмущенный голос, одаряющий меня тысячью проклятий. Действительно, слишком рано я сделал ставку на своего предка. Подключить его к этой спецоперации будет, мягко говоря, проблематично.

— Роман Валерьевич! — Мирошкина остановила меня у самого кабинета.

Она по своему обыкновению повисла у меня на шее, но в этот раз не встретила какого-либо отпора. Загруженный собственными мыслями, я отстраненно улыбнулся ей:

— Виктория Павловна, если хотите на приём, я начну его минут через двадцать.

Мирошкина едва не поперхнулась слюной от такой учтивости и сама отпустила меня.

— С вами всё хорошо?

Я оставил вопрос Виктории, как и её саму, без каких-либо ответов.

Офис встретил меня прохладой работающего кондиционера, ступни вязли в ковре, я наслаждался каждым мгновением этой идиллии. Правда, от повышенной влажности края моей скотчевой заплатки на окне уверенно отходили от стекла. Я пригладил их рукой и, собравшись с духом, призвал Яра.

Меня прервал стук в дверь, я задумчиво смотрел на своего посетителя.

— Здравствуйте, к вам можно?

Я решил, что на этой неделе приз за самого нерешительного и одновременно настырного пациента точно возьмёт этот программист. Он появлялся на моём пороге уже третий раз и всё никак не решался на сеанс. Впрочем, и сейчас он выбрал не самый подходящий момент.

— Да, конечно, проходите, ложитесь, — я подмёл по сусекам собственного организма и все-таки нашёл ту горстку лишней энергии, чтобы провести сеанс. Я уже закатывал рукава, но мой посетитель обогнул кушетку и занял кресло. Неужели опять?!

— Скажите, но ведь вы должны как-то расплачиваться за то, что помогаете людям?

От этой наглости у меня едва не отпала челюсть. Вот душевных разговоров мне сейчас и не хватало!

— Вы знаете, у меня нет времени отвечать на ваши вопросы, к концу недели все-таки хочется завершить накопленные и отложенные дела. Вы же это понимаете?

— Да, конечно же, понимаю, тем более, до меня дошли слухи о том, что произошло вчера в женском туалете в южном крыле. Вы правда думаете, что там провели магический ритуал и нам угрожает опасность?

— Кто вам такое сказал, это еще доподлинно неизвестно, — я улыбался, стараясь не выдать своего нервяка. Слухи хуже эпидемии, если захватывают разум жертв, сразу же его и отключают. Ну, подумаешь, провели ритуал, ну, пожгли сортиры, да такое сплошь и рядом! Было. В четырнадцатом веке...

— Вы не смогли остановить негодяев? — посетитель заерзал в кресле, с интересом наблюдая за моей реакцией.

— Я не вижу в этом происшествии ничего критического. Да, возможно, мне и вправду не удалось углядеть за человеком, который сотворил это непотребство, но как говорится: ничего не предвещало беды...

Я врал, не переставая беспечно улыбаться. Обстоятельства изо всех сил указывали мне на Фадееву всю прошедшую неделю, но, впрочем, я как обычно не нашёл времени, чтобы среагировать на угрозу. Теперь расплачиваться за это придётся очень долго.

— Вы не смогли почувствовать подготовки к ритуалу?

— А как это почувствуешь? Вы забыли, о чем мы разговаривали на днях? Я не имею к магии никакого отношения, мои методики совсем другие, — и я уже устал повторять это людям, которых ошибочные стереотипы всё время заставляли путать мягкое с тёплым.

— Кстати, о методиках, вы утверждаете, что можете передавать энергию пациенту; опишите, пожалуйста, как вы это делаете? Впадаете в транс? Вот в Рейки это обычно последовательное прикладывание рук к определенным местам на теле пациента. Как это происходит у вас?

Я уже сожалел, что согласился на эти бессмысленные беседы. Каждый раз меня пытались сравнивать с учением Усуи, и каждый раз моему внутреннему возмущению не было предела.

— Я предлагаю вам почувствовать это самому, прямо здесь и сейчас. Возможно, вы поймёте принцип сами, — хитро улыбаясь, я жестом пригласил посетителя к кушетке, но он снова заартачился:

— Простите, я понимаю, что уже утомил вас своими расспросами, но я должен быть уверен, что ваши методы не причинят мне вреда, вы же понимаете меня?

— Ну конечно... — я кивал в такт его словам. Откинувшись на спинку кресла и задрав голову, я начал своё скучное повествование. — Что вы знаете о работе мозга?

— Особо ничего, я не интересовался этой темой, — программист пожал плечами. — У вас есть какие-то секретные знания, которыми вы пользуетесь на сеансах?

— Вы знаете, я уже говорил это, но повторю еще раз: природа дала каждому человеку рычаги влияния на собственный организм, каждый по щелчку пальца может исцелить себя сам.

— Помню-помню, но вы также говорили, что ваша особенность в том, что вы можете передавать энергию другим людям.

— И не только энергию! Смотрите, в отличие от общепринятой классификации, я считаю, что наш мозг состоит всего из двух фундаментальных составляющих. Первое из них — это маленькие участки мозга, такие, как гипофиз, гипоталамус, таламус, мозолистое тело. А вторая составляющая — это непосредственно два огромных полушария. И вот нам как раз интересны именно эти две коры полушарий.

— Чем же они так интересны? Это же те участки, что не заняты на полную мощность.

— Опять заблуждение, наш мозг работает на сто процентов своей мощности, а иногда и на все двести. Какие у вас ассоциации, когда вы видите эти две половинки коры головного мозга?

— Ну, не знаю, грецкий орех! — программист и сам чуть не засмеялся от своей предсказуемости.

— Хорошо, а если копнуть чуть глубже? Они похожи на две частицы, как, например, катод и анод? Как плюс и минус?

— Что вы хотите этим сказать? Что кора головного мозга — это клеммы батарейки?

— Вот именно! И именно между ними происходит генерация нервных импульсов, которые уходят в тело. Вы же работаете с программами? Вот и представьте себе что сгенерированная таким образом частица проходит через определенный участок мозга, забирает с него какую-нибудь программу и уходит в нервный ствол, где идёт по позвоночнику до нужного участка тела или нужных мышц. Вот вы захотели поднять руку. Генерация импульса. Проход через программный участок мозга. Проход через спиной мозг, и вот импульс уже в руке и вы держите её над головой.

Я демонстративно и с замедлением показал весь процесс на себе.

— И? — мой посетитель пожал плечами.

— И то, что лично я могу послать этот волшебный импульс с программой гораздо дальше собственного тела.

— Насколько дальше? — вдруг оживился собеседник.

— Ну, не на полметра, конечно, но достаточно, чтобы, положив руку на тело больного, передать этот импульс ему через кожу.

— Очень интересно. То есть вы таким образом передаете испытуемому сгенерированные в вашем мозгу команды?

— Совершенно верно. Так, например, работают таблетки. Как правило, их фармакологическое действие — это блокировка каких-нибудь процессов в организме или наоборот, возбуждение. Иными словами я делаю то же самое, только не сажая вашу печень. Да и иногда лекарств с нужным эффектом просто не существует в природе.

— Например? — мой собеседник заметно оживился, вслушивался в каждое слово.

— Например, существуют ли лекарства, которые способны точечно ускорить обмен веществ в рамках одного перелома, чтобы он быстрее сросся?

— Врачи рекомендуют пить кальций.

— Ага, девяносто процентов которого тут же вымывается из организма с мочой.

— То есть вы дружите с медициной?

— Конечно! А как с ней не дружить? Процессы, происходящие в организме, описаны наукой, мой подход именно научный. Если вам нужен оккультизм, вы обратились не по адресу.

— Значит, на себя вы болезни не берёте...

Я так и не понял, был это вопрос или утверждение. Программист глубоко задумался, переваривая услышанное. Я решил немного помочь ему.

— Ну вот смотрите: хирург, который вырезает из тела пациента раковую опухоль и тем самым спасает этому пациенту жизнь, берет на себя его болезнь? По-моему, нет. Так же и я, посылая в организм человека команду самостоятельно избавиться от той же раковой опухоли, ничего не беру на себя. Максимум, что я теряю, это часть собственной энергии, но как мы с вами уже выяснили, её запасы восполняемы.

— Вы можете лечить рак?

— Теоретически, — я понимал, насколько громки были мои слова, поэтому пришлось смазать общее впечатление. Да я и не ставил себе целью кого-то чем-то удивить. — У меня еще не было достойной практики, на данный момент я могу только строить теории и догадки о том, как лечить это страшное заболевание. Там много подводных камней.

— У нас же работает куча людей, неужели ни у кого из них не проявлялась эта болезнь? Ни у кого из родственников?

— Может быть, у родственников и проявлялась, но я не помню, чтобы кто-то из сотрудников уходил на больничный с онкологией. А вешать на рецепции объявление и навязывать людям свои услуги как-то не в моих правилах, да и не в правилах компании. Кто захочет обратиться за помощью, знает, как это сделать.

— Разве вы не хотите направить свою силу на большее количество людей? Лечить массово, как делал это...

— Христос? — этот разговор начинал меня забавлять все больше и больше. Я не удержался, налил чаю. Мой посетитель отказался разделить со мной трапезу. — Нет уж, увольте от таких благ. Мгновенные исцеления от прикосновений к одеждам, плевки в глаза незрячим, чтобы они прозрели... Я буду честен, у меня весьма скептическое отношение к религиям и тем историям, которые они описывают. Мой метод сложен, и массово им лечить не удастся. Чтобы помочь человеку, мне нужно знать максимум о его болячке, как, где и почему всё это появилось. Чтобы помочь, я всегда должен докопаться до правды.

— Каждый случай индивидуальный?

— Естественно! Мало того, что одни и те же болезни часто дают разные симптомы, так ещё и каждый организм по-разному реагирует на одно и то же лечение.

— А по каким этапам оно вообще у вас проходит? Вы вливаете энергию, а потом что? Или энергия в чистом виде творит все чудеса?

— О нет! Прежде, чем влить в вас энергию, мне сначала предстоит проверить вашу защиту. Ведь если она надорвана, любое вливание энергии пройдёт в пустоту. Это как пытаться наполнить водой кувшин без дна. Я восстанавливаю защитный барьер человека, потом начинаю вливать энергию, а уж потом в зависимости от ситуации, произвожу, так сказать, тонкие настройки.

— Это вы имеете в виду посыл импульсов-команд в тело пациентов?

— Да, — я широко улыбнулся, но слишком хищнически обнажил зубы, мой посетитель беспокойно заерзал в кресле и поспешил сменить тему:

— А с какими болячками к вам приходят люди здесь?

— Абсолютно с разными, я не вижу смысла рассказывать вам об этом. К тому же, хоть я и не врач в традиционном смысле этого слова, но врачебная этика мне совсем не чужда. Будьте уверены: всё, что будет рассказано мне в этом кабинете, в этом кабинете и останется, — я залпом допил чай, кивнул программисту на кушетку. — Ну, что, надеюсь, я ответил на все ваши вопросы? Давайте с теории перейдем уже к практике.

За время разговора я поднабрался сил и теперь проведу полноценный сеанс, вот только по своему обыкновению мой посетитель опять дал стрекача.

— Вы извините, Роман Валерьевич, но я все еще боюсь вас. Я приду в понедельник, хорошо? — программист просочился между креслом и обоями, не оставив мне ни единого шанса кастануть на него даже самого маленького заклятия. Когда дверь за посетителем закрылась, мои пальцы злобно сжали воздух.

— Этот богобоязливый козлик точно выведет меня из себя!

Я прикусил губу, надеясь что этого не услышал Яр. Теперь, когда я снова остался один и мог проводить свои изыскания в области тёмных материй, мне не хотелось привлекать к себе его внимание. Я пожалел, что в своё время отказался от жалюзи на окна. Создать атмосферу полумрака в кабинете можно было только после заката, но так задерживаться в офисе не входило в мои планы. Я протянул раскрытую ладонь, сфокусировался на печати. Осторожный стук в дверь сбил мой настрой.

— Да, что там?! — мой крик прозвучал слишком раздосадованным и злым. За дверью послышался жалобный голос Моховой:

— Роман Валерьевич, к вам можно?

— Да, конечно, Дарья Максимовна, — я молнией подскочил к двери. Мохова — нечастый гость в моей обители, а я как дурак уже успел необдуманно напугать её. — Проходите, опять болит голова?

— Не совсем, вернее, да, но не по той причине... — Дашка ломала пальцы, стараясь завязать разговор в нужном русле. Я прикрыл за ней дверь.

— Щекотливая ситуация? В чем проблема? — я учтиво помогал Моховой добраться до кресла.

— И чё думаешь? Что её муж при смерти? Я твои мелкие мыслишки насквозь вижу! — Яр уже был тут как тут, кружил перед глазами назойливой мухой. Он злорадно смеялся. — Сбылась мечта идиота?

— Я об этом не мечтаю! — процедил я уголком рта, отойдя к столу. Надеюсь Мохова не услышит этого. Обратился к ней громко откашлявшись: — Так что случилось?

— Матвеева Василиса снова на больничном, — выпалила Дашка на одном дыхании, уставилась на меня взглядом, полным ужаса и скорби.

— А-а — многозначительно протянул я, не совсем понимая, о чем речь. — Это трагично, наверное... А что не так? Она тяжело больна?

Я судорожно перебирал в уме посетителей последней недели, но Матвеевой, а уж тем более Василисы, там не значилось.

— Нет, у нее опять с ребенком проблема, с Дениской.

Я понимающе закивал головой. На самом деле ничего не понимал.

— А что с малышом? Грудничок?

— Да нет, ему десять лет, вот только болеет постоянно, температурит. Она без мужа живёт, из родственников в Москве только престарелая мать, вот ей и приходится брать больничные.

— Печально, но чем я могу помочь? — на самом деле обычная ситуация, вот только я не сразу сообразил, что это Дашка так сильно впряглась за свою подругу.

— Это уже третий больничный за два месяца. За это время она проработала от силы две недели. Я боюсь, Юрий Борисыч очень разозлится, когда узнает об очередном бюллетене, — Дашка перешла на шёпот. — Я уже слышала, как он ругался и хотел уволить Василису, если она снова уйдёт на больничный в разгар сдачи квартальных отчетов...

— Да брось ты! — сама мысль что Борисыч может поступить так бесчеловечно, не укладывалась у меня в голове. Директор хоть и ярый блюститель труда, но увольнять человека за больничные, да тем более по уходу за ребенком... — Да не будет Борисыч так поступать, точно нет! А что с ребёнком-то? Опиши конкретно!

— Я так её и не поняла, температура у него повышается, вроде как, врачи не могут найти причину. Недели две отлеживается, а через неделю опять... — Мохова развела руками.

— Василиса ко мне не обращалась, даже не знаю, что там происходит, — теперь была моя очередь разводить руками. — Я, конечно, с ней поговорю, когда она выйдет на работу.

— Как бы Борисыч не уволил её... — Мохова снова ломала пальцы.

— Ну если что, я, конечно, за нее впишусь, — уж очень не хотелось брать на себя лишние обязательства, но на что не пойдешь ради Дашки. Тем более когда после этих слов её лицо расцвело улыбкой.

— Тьфу ты! Развели как мальчика! — Яр проводил Мохову недобрым взглядом. — Поимеют тебя как-нибудь за твою доброту.

— Дашка? А я и не буду против... — глупо гоготнул я, но уничтожающий взгляд предка отбросил в сторону все шутки.

— Ну, и как твоя встреча с тем следователем? — он упёр руки в бока, а у меня прорезался нервный смешок. Хорошо, что посетителей больше не намечалось. Плохо, что я так и не успел поэкспериментировать с пентаграммой.

* * *

— Ярцев, ты рехнулся! — единственное, что сумел произнести Яр, когда выслушал мой рассказ. Он хотел залиться смехом, но увидев всю серьезность моих намерений, осёкся это делать. — Только не говори, что ты реально пойдешь общаться с душами умерших?! — глаза призрака в очередной раз наливались злостью.

Рабочий день заканчивался, и я уже собирал вещи.

— А у меня есть выбор?! Федорович спас наши шкуры тогда, десять лет назад. Теперь ему нужна моя помощь... Живые помогают друг другу, так принято у живых, представляешь!

Яр неоднократно рассказывал мне про законы мёртвых, пора напомнить ему, что и у живых есть свои правила, вот только это откровение в очередной раз сведёт нас к ссоре.

— Ты пытаешься влезть за грань разумного! — кричал Яр на меня в лифте. — Ярцев! Даже не вздумай делать вид, что ты не слышишь меня!

Призрак кричал в самое ухо, я молчал и глупо улыбался попутчикам. Двум толстым дядькам в похожих костюмах. Рубашка одного из них была мокрая от пота. Они с какой-то конторы этажом выше.

Недоумевая, пассажиры переглядывались между собой.

— Ты хочешь призвать души суицидников! Ты вообще понимаешь, на что ты подписался?

И как же мучительно долго ехал этот лифт. У меня уже кружилась голова от криков; как только кабина достигла первого этажа, я кинулся от Яра наутёк.

— Даже не думай сбежать! — он появился на пункте контроля, а потом встретил меня в дверях Империала. — Ярцев! Я тебя предупреждаю!

— Избавь меня от этих нравоучений, я уже взрослый мальчик! — я тщетно отбивался от предка юношеским максимализмом.

— Ты будешь взрослым, но мертвым мальчиком! Рома! Даже не вздумай влезать в это!

Яр так и остался на стоянке перед Империалом, мне показалось, или он решил больше не преследовать меня? Ловкий трюк, предок знал меня как облупленного: криками и истериками меня не взять. Он доморощенный пройдоха и будет брать измором. Быстрее бы добраться до метро, там хотя бы Яра будет чуть поменьше. Дорога домой обещала стать увлекательным действом. Призрак наверняка подготовит мне самую душещипательную речь минут на тридцать, после чего мы опять будем спорить с ним до самой квартиры. Беда в том, что в наших с Яром спорах рождалась не истина, а проблемы. Еще больше проблем.

В вагоне метро я воровато огляделся по сторонам. Ну что ж, если в офисе мне так и не дали поэкспериментировать с пентаграммой, придется делать это в полевых условиях. Я занял свободное место у двери, моя раскрытая ладонь смотрела в потолок. Линии на коже подёрнулись темной дымкой, печать Чернобожцев вырастала из пустоты, смыкалась на своей вершине. На вид её диаметр всего сантиметров пятнадцать; она вращалась вокруг своей оси, не имея осязаемого контура. Форточки в вагоне открыты, воздух захоложен достаточно, чтобы выделить из него конденсат, вот только...

— Рома, не глупи! — Яр появился за моей спиной и не увидел самой главной глупости, которую я чуть не провернул втайне от него.

— А? — я испуганно сжал пальцы, прогоняя темную дымку. Надеюсь, Яр ничего не заметит и не заподозрит.

— Я понимаю, что тобой движет чувство благодарности и долга, но пойми, ты не можешь в это ввязываться!

— Я, конечно, не могу, зато ты спокойно сделаешь всю грязную работу! — мой нервоз ловко перешёл в форму астрономической наглости, от которой слова застряли в горле Яра и призрак уставился на меня с таким выражением лица, от которого мне сразу захотелось рассмеяться и свести всё к шутке, но внезапный азарт вкупе с природной прямотой заставили развить эту тему дальше:

— Тебя-то суицидники не тронут, ведь так?

Яр до сих пор не мог произнести ни слова, хотя очень старался. Негодование захлебывало его мысли раньше, чем они успевали построиться в конкретное предложение и сорваться с языка.

— Я рад, что ты поможешь мне, ты настоящий друг, — я занёс руку, чтобы похлопать Яра по плечу, но вовремя вспомнил, что это невозможно. Предок злился, но ничего не мог противопоставить мне. Он тряс указательным пальцем, хотел сказать что-то очень обидное, но вовремя остановился.

Кто-то в толпе привлек внимание Яра.

— Ты всё еще проклят, и сейчас самое подходящее время, чтобы избавиться от проклятия! — злобно процедил сквозь зубы предок.

— Ты смеешься? — я развел руками. — Кому прикажешь его передать?

— Хозяйке! Вон она, дурак! — призрак указал мне в другой конец вагона, и я не поверил своим глазам.

Я так увлекся построением пентаграммы, что совсем не заметил своей знакомой ведьмочки. А вот она, похоже, заметила меня, когда я еще вошёл в вагон. Забилась в угол крайней двери и укрыла голову платком, дабы остаться не узнанной. И ведь не испугалась, проехала так уже две или три остановки.

— Стой, ты куда? — гаркнул Яр мне вслед.

— Да куда она из вагона на ходу денется...

Ума не приложу, что делать с ней во время поездки. Бегать по вагону будет не слишком удобно, народа после рабочего дня достаточно, от любого неосторожного движения могут пострадать невиновные люди. Попробовать снова поговорить с ней? Но о чем? Поезд снижал скорость, подъезжая к очередной станции. Старушка зашевелилась, видимо, планируя сойти. Ну что ж, в конце концов, я мог просто проследить за ней...

* * *

— И долго ты собираешься за ней идти? — Яр появился у меня за спиной в очередном переходе.

Как я и думал, старушка сошла на станции Комсомольская и, кажется, не заметила моей слежки. Из складок юбки выглядывал тот самый самодельный посох, что я не так давно сломал. Палка была перемотана изолентой и скотчем настолько небрежно, насколько это вообще было возможно. Я ошибся, думая, что колдунья встала на путь исправления и больше не причинит никому вреда. Она прижалась к стене перехода, там где человеческий поток разделялся на две части, злобно раздувала ноздри. Взглядом, которым она сверлила пассажиров, можно было замазывать трещины в граните.

— Ох, недоброе она что-то затеяла...

Яр качал головой от этой картины. А я уже отчетливо слышал тревожный колокольчик ультразвука. Вызов Инферналов сопровождался легким потрескиванием, кусок стены расплылся овалом, и парочка худосочных тварей пробралась в переход.

— Закроешь их? Я займусь старухой, — я азартно облизнул губы.

Лезть на рожон к Инферналам — плохая идея, тем более с темными подарками, а вот испытать тьму на колдунье будет полезно. Настолько ли она безопасна для рабов Лимба, как и для обычных людей? Колдунья выискивала в проносящемся потоке жертву, самого слабого. Она как волк, вот только не санитар леса, а самый настоящий паразит. Санитаром леса тут возомнил себя только я. Правда, дар мой — это проклятие: нет ничего хуже, чем знать механику происходящих вещей и не иметь возможности её изменить.

— Эй, ты опять тут, хромая?! — я набрался смелости и крикнул ведьме с безопасного расстояния.

Та не оценила моей шутки, на лице колдуньи промелькнула чехарда мыслей и эмоций. В конце концов этот барабан остановился на секторе "страх".

— Уйди, оставь меня в покое! — жалобно завыла она, сжимаясь в комок.

При всём желании я не мог исполнить её просьбу, подходя все ближе, закатывал рукава. Скворчание слева отвлекло моё внимание. Тварь выпрыгнула из стены, но Яр был тут как тут и отправил чудище восвояси.

— Рома, самое главное, отдай проклятие! — он давал мне последние наставления перед решающей схваткой.

Ну да, чего уж проще, вот только хотел ли я этого на самом деле? Уже почти три недели я ходил без защиты и, если честно, не особо-то замечал разницу. Мог бы проходить так еще полгода. Но с другой стороны, малыш-паразит действительно рос, а вместе с ним росли и мои проблемы. Так что же мне делать? Самое противное, когда из двух зол ты не понимаешь, какое твоё...

— Лучше не трогай меня... — хитро прищурилась старуха, когда я оказался на расстоянии удара.

Меня отвлекли собственные мысли, поэтому выпад посоха остался без должного внимания. Я подумал, что она попытается ударить им меня физически, но маневр оказался не таким простым. Описав в воздухе сложный пируэт, ведьма цокнула им по полу, прямо перед моей ногой. Воздух сотряс нехороший стрёкот, который прошелся по полу и перебросился на стены.

— Лимб дал её огромные силы! — Яр у меня за спиной раскрыл от удивления рот.

Пространство вокруг трещало по швам, казалось, вот-вот — и начнёт сыпаться штукатурка. Как я завидовал людям, что скучающе обходили нас стороной. Вот уж действительно: блаженство в неведении.

— Что это? — я сверлил глазами злорадно улыбающуюся старуху.

— Это гости, милок, а ты их добыча, — спокойствие, с которым это произнесла колдунья, почему-то напугали меня.

А ведь она права, я оказался аккурат на линии удара и принял на себя печать вызова. Её контуры переливались на моих брючине, рукаве и животе. Тело тут же обдало жаром. Узор как кислота вгрызался в одежду и застывал на коже.

— Рома, беги! — крик Яра грянул как стартовый пистолет. Но при первом же шаге моя нога, на которой отпечаталось заклятие, подвернулась.

— Ох, зря ты, милок, бегаешь за мной, ох, зря... — старуха цокала языком и постукивала посохом, никак не решаясь подойти ближе.

Я мог бы кинуть в нее проклятием, но это не входило в мои планы. Пока Инфернальные твари выскакивали из стен и подбирались ко мне зловещими тенями, я судорожно соображал: накинуть на всю округу стену из тьмы или пока ограничиться точечными ударами. Моя кровь закипала от концентрации Инферналов на один квадратный метр перехода. Яр больше не прикрывал мои тылы и ушёл с поля боя, но на самом деле именно этого я и ждал. Он думал, я подожму хвост, но я больше не буду бегать от порождений Лимба. На лице моём появилась невольная улыбка.

— И что ты смеешься? — старуха праздновала победу, но абсурдность моего поведения не предвещала ей ничего хорошего.

Липкая черная жижа растекалась по полу, просачиваясь в наш мир сквозь стыки гранитных плит. Я уже не сдерживал призыв: чем больше тьмы я призову, тем быстрее пройдёт наша битва.

— Люблю резню, — я таинственно гоготнул, когда на ум пришли черные корни, которыми я бил Инферналов в морге больницы. — Но жаль, что ты этого не увидишь...

Я обрушил на Инферналов жалящие иглы. Удар с разворота, и десяток шипов, выпрыгнувшие из пола, проткнули ближайших ко мне тварей. Они подступали, рисуя в воздухе кровавые печати, но великий облом хоть и подкрался незаметно, зато с каким пафосом и размахом! Старуха взвизгнула от моего пируэта, вскинула посох, но не смогла использовать заклинание. Тьма заполонила округу и, как я помнил, запрещала любую магию. В ловушке Фадеевой она уничтожила печать запрещения, усиленную Яром, что тут говорить об обычном колдовстве?! Авангард Инферналов лег под тьмой ровным строем; вторая волна оказалась умнее, твари отпрыгивали, проявляя чудеса верткости, и возмущенно скворчали.

— Эй, придурки! Не будите лихо, пока оно тихо! — я ликовал от своего превосходства.

Тьма сочилась из пола, как из рога изобилия, доставляя мне патроны. Я не думая садил с обеих рук, управляя вязким дёгтем и расстреливая тварей как из пулемёта. Колдунья за спиной дала стрекача, почувствовав неладное. Её кураторы валились пачками и расплывались по полу шипящими лужами. И почему Яр говорил, что убийство Инфернала разорвёт его уговор на крови? Твари отступали под натиском более могущественной материи, запрыгивали обратно в червоточины, откуда появлялись.

— Куда пошла?! — злобно окликнул я колдунью и ринулся в погоню.

Тьма нехотя выпустила меня из лужи. Просадка по энергии ощущалась жжением в позвоночнике, слабость расходилась по всему телу. Черт с ним, игра стоила свеч!

— Оставь меня в покое! — взмолилась старуха, но не замедлила шаг.

От такой наглости азарт погони в моей крови только усилился.

— А вот хрен тебе! Брось посох!

Я мог бы заточить Прокла в эту магическую игрушку, но все ещё сомневался в том, что действительно хочу избавиться от питомца.

— Они убьют меня! — колдунья захромала: выпрыгнувший из стены Инфернал присосался к её ауре и оторвал кусок жизненной силы. С паршивой овцы хоть шерсти клок...

Меня корёжило от этого действа, но пищевая цепочка была нерушима. Я замедлял шаг, настигая жертву. Погони со стороны перехода не ожидалось: Инферналы будут долго отмываться после встречи со мной. Еще одна тварь подскочила к старухе и оторвала от неё свой кусок. Бедняжка поплыла и по стене съехала на пол. В этот раз бой с ней был до ужаса коротким.

— Чего тебе надо? — еле слышно прошелестели её потрескавшиеся губы.

Взгляд колдуньи был устремлен в пустоту.

— Тебе нельзя вредить людям.

— Почему ты выбрал меня?

— Это ты выбрала меня, — я горько усмехнулся, призвав Прокла на плечо. — Узнаешь своё проклятие?

— Отпусти меня...

— Я тебя не держу, — я присел на корточки, вглядываясь в лицо поверженного врага.

Малыш присоединился к этому процессу, но не проявлял к старухе особого интереса. Посох выпал из её рук и символично упал к моим ногам. Теперь я мог избавиться от проклятия и порадовать Яра, но я колебался. Посох оказался в моих руках и буквально рассыпался на части, стоило мне только подумать о печати запрещения. Колдунья взвыла от боли.

— Вам плохо? — раздался за спиной робкий мужской голос.

— Нет, сейчас всё пройдёт... — я обернулся на случайного прохожего и не успел среагировать на опасность.

Мужчина лет пятидесяти стоял с округлившимися глазами, и под ними уже очерчивались черные круги. Он выглядел неестественно: выпятил грудь колесом, сверлил меня хищным взглядом.

— Не пройдёт! — голос незнакомца слился со скворчанием Инфернала.

Тетрус вытянул руку и с размаху ударил меня в спину. Холодный нож прорезал мою плоть и коснулся внутренних органов.

— Тварь! — единственное, что успел процедить я сквозь зубы.

Инфернал сурово прошёлся по моему позвоночнику, лишил энергии желудок, потянулся к сердцу. Ледяное дыхание смерти сковало меня, я не мог ничего сделать; жизнь хлынула из тела потоком, как вода устремляется через брешь в плотине.

— Умри, Исключенец...

— Рома! — крик Яра и яркая вспышка за спиной.

Недовольное скворчание Инфернала, треск рисуемой в воздухе пентаграммы: я едва понимал, что происходит, и никак не мог помочь своему предку. Так и стоял на корточках, вскинув руки и изогнув спину. Еще бы чуть-чуть, и Яр провалил бы свою миссию по спасению нашего рода. Когда всё закончилось, я завалился на бок рядом со старухой. Похоже, сегодня у нас была техническая ничья...

* * *

— Вас точно не надо проводить до дома? — прохожий, что волей судеб проникся к моей беде и помог добраться до Красносельской станции, с беспокойством оглядел мою сгорбленную фигуру. Он усадил меня на скамейку автобусной остановки.

— Нет, не надо, — я все еще морщился от боли и держался за живот.

Моё нутро как будто изрезали бритвой, но незнакомец не вызывал во мне доверия, чтобы показывать ему, где я живу. На его доброту мне пришлось ответить наглой ложью:

— Мне сейчас полегчает, и я сам дойду, у меня дома жена, дети, не хочу испугать их. Спасибо вам, огромное...

— Ну смотрите сами, а то, может, и скорую вызвать?

Я уверенно тряс головой, давя очередной болезненный спазм. Чертов Тетрус, все-таки выждал момент для атаки и сделал своё черное дело. Как там говорила Мира? Он не хочет моей смерти? Время не щадит никого, похоже, это коснулось и прорицательницу. Не ожидал от неё осечки, но факты говорили сами за себя. Яр демонстративно не появлялся после того, как спас в метро мою жизнь. Ну что ж, я сам дурак, мне действительно нужна была защита, а я упустил последний шанс избавиться от Прокла. Что теперь с ним делать? Малыш также не спешил мозолить глаза, понимал, чертяка, из-за чего весь сыр-бор. Хорошо, что пока воздерживался от кормёжки. Боюсь, сейчас его укус мог стать для меня фатальным. А ведь еще надо дойти до дома, пройти по подземному переходу. В прошлый раз меня там встретили Чернобожцы. Я точно сдохну от всего этого!

Встать не удалось, мне просто не хватило сил.

— Ну и что ты мне скажешь? — Яр воплотился на скамейке рядом.

Я молчал, поджав губы. Мимо меня проносились машины и по делам спешили люди.

— Так и будешь молчать? — призрак не унимался.

— А что мне сказать? Я сам виноват...

— Ну наконец-то! — Яр поморщился, оценив мой внешний вид. — Инферналы учатся, используешь против них более сильное оружие, они будут придумывать против тебя новые ловушки, всё хитрее и изощреннее. В итоге ты проиграешь. Ты этого хочешь?

— Казино нельзя обыграть, да? — мне даже не удалось улыбнуться.

Яр молча кивал.

— Так как же с ними бороться, если их нельзя победить? Зачем тогда вообще бороться? — я взвыл от бессилия.

— Чтобы жить, — Яр смотрел на меня по-отечески строго. — Вся человеческая жизнь, да и вообще вся жизнь, что зародилась на планете, зародилась не благодаря чему-то, а вопреки всему!

Он вытянул в мою сторону руку, из которой разгоралось свечение. Оно дарило мне теплоту, восстанавливая поврежденные органы и ткани. Лечение длилось всего несколько минут, но после него я смог вдохнуть полной грудью, и боль отошла на второй план.

— Я мог отдать проклятие, но посох той ведьмы рассыпался у меня в руках, я не успел.

Не стоит рассказывать Яру всей правды об участи того посоха и осознанности моего выбора относительно сохранении проклятия.

Я неспешно подбирался к дому. Прогулку не назовешь приятной, но то, что я уже мог двигаться без посторонней помощи, уже существенный плюс. Яр хмурился, но на редкость тщательно подбирал слова.

— Это очень плохо, теперь ты сам увидел, что значит оказаться без защиты во время Инфернальной атаки.

— Да, все прелести просто налицо, — охотно поддакивал я Яру, надеясь, что тот поскорее забудет этот инцидент.

Подземный переход в этот раз не таил в себе какой-то угрозы, но на всякий случай я прибавил шаг, спустившись в него.

— От проклятия в любом случае надо избавляться, атаки Инферналов на тебя всё злее, и поверь мне, тьма тебя не спасёт, подставит в самый неподходящий момент.

Яр читал мне нотации, и я предпочёл не перебивать его. У подъезда вспомнил, что за всей этой суматохой так и не купил Матвею хомяка. Если я сейчас встречусь с пацаном, это будет не самый приятный разговор.

— Тьма уничтожает Инферналов, но мне за это ничего не происходит, почему? Ты говорил, если я убью Инфернала, они разорвут уговор. В чём разница?

Подъём по лестнице займёт у меня целую вечность, но я принципиально не стал пользоваться лифтом. Как там говорил Яр, жизнь происходит не благодаря, а вопреки? Видимо, я еще раз должен доказать своё право на существование. Оставался только один актуальный вопрос: кто всё время требовал этих доказательств и когда он уже ими нажрётся?!

— Разница есть, уговор не действует на посредников, но не надо обольщаться по этому поводу. Тьма коварна, она подставит тебя, даже не сомневайся в этом.

— Охотно верю, — я закопался у двери: скрюченные пальцы никак не хотели вытаскивать ключи из кармана. — Знаешь, а я ведь так и забыл про хомяка. А самое интересное, что и Матвея давно не видно, может, он уже забыл про меня?

— Очень на это надеюсь, — тут же отозвался Яр.

— Хех, я даже не сомневался, что ты так скажешь, вот только странно как-то всё это: я думал, его будет интересовать судьба хомяка, не просто так же он принёс его мне.

Я пропустил Яра вперёд и еще раз оглядел площадку этажа, прежде чем скрыться в квартире. Действительно, Матвей куда-то пропал...

* * *

Телефон звонил как сумасшедший, но я никак не осмеливался принять вызов. Жадно осушая пакет молока, я косился на смартфон левым глазом. Это был Борисыч.

— Ну и чего ты с ним не говоришь?

Яр скептически оценил мой настрой на душевные разговоры с директором. Последний глоток встал комом у меня в горле, я рухнул на стул, обреченно склонил голову.

— Не знаю, каким богам помолиться, кого посоветуешь?

— Очень смешно! — призрак косился на меня черной тенью сарказма.

Деваться действительно было некуда, я приложил телефон к уху.

— Что происходит в офисе, Рома? Что с Жанной? Вчера она ушла с работы раньше времени, сегодня вообще не пришла, и почему ты заблокировал её пропуск?!

Борисыч, как и подобает любому руководителю, зашёл с козырей, минуя предварительные ласки. Настал момент истины. Я мог долго рассказывать ему о тех событиях, которые произошли со мной за последнюю неделю, но пока я не рискнул заливать директору полный бак, лучше подавать информацию дозированно и только по сути.

— Фадеева затеяла какую-то странную игру, её поведение изменилось. И всё за считанные дни!

— Какую игру? Ты о чем?

— У неё какие-то нехорошие изменения на личном фронте... Я не успел разобраться в этом, Жанна отстранилась от меня после первого же сеанса.

— Что за бред?! Ты разговаривал с ней?

— Да, вернее, хотел, но она устроила мне ловушку, после чего сбежала, я ничего не мог сделать!

— Ничего не мог сделать? Почему? Что происходит?! Почему всё так стремительно рушится?! — Борисыч буквально взвыл в бессильной злобе.

— Всё рушится? — я тут же ухватился за это откровение. — Что еще происходит?

— Кое-что... — Борисыч помрачнел. — У организации начались проблемы с одним из подрядчиков, но это не по телефону. Когда ты разберёшься с проблемой Фадеевой?

— Я не знаю, но у меня есть мысли: попробую зайти к ней домой на выходных, но я думаю, всё прояснится в понедельник. Мы разблокируем пропуск Жанны, и когда она объявится в Империале, общими усилиями прижмём её к стенке. По крайней мере, я смогу нейтрализовать угрозу.

— Хорошо, в понедельник я уже буду на работе. Есть о чём поговорить...

Я упал на кровать с остекленевшим взглядом. Вокруг меня точно сжимался какой-то заколдованный круг. Весь вечер я благодарил судьбу за наступление долгожданных выходных. За эти два дня я смогу восстановить силы и еще раз обдумать возникшую ситуацию.

Чтобы заснуть, пришлось закрыть лицо рукой. Похоже, я становлюсь не мил этому свету; интересно, какая развязка ждала меня по ту сторону сна?