Тысяча и один способ раскрыться (гет)

Бражник в ужасе смотрел глазами акумы на то, как его сын летит вниз с башни Монпарнас. Неужели он ошибся?

— Пожалуйста, Адриан, — умоляюще прошептал Бражник, — если ты Черный Кот, трансформируйся.

Но Адриан продолжал падать, с каждой секундой приближаясь к земле. Стиснув зубы, Бражник уже готов был велеть Горидзилле отпустить Ледибаг, когда полыхнуло зеленым, и на месте падающего Адриана возник Черный Кот. Он перевернулся в воздухе, вытащил жезл и, удлинив его до невероятных размеров, остановил падение. Не остановившись на этом, Черный Кот продолжил удлинять жезл, чтобы вернуться к Ледибаг на вершину башни.

Бражник облегченно выдохнул, а потом торжествующе улыбнулся. Все-таки он был прав: Адриан действительно Черный Кот. И это ставило перед ним несколько проблем. Он отозвал акуму, оставив недоумевающих Ледибаг и Черного Кота успокаивать растерянного Гориллу. Свою главную задачу злодей выполнил. И Габриэлю Агресту теперь было над чем поразмышлять.

Велев Натали привести к нему Адриана, как только тот вернется домой, Габриэль устроился за массивным столом в своем кабинете, чтобы подождать сына. Наиболее простым вариантом представлялось попросить Адриана отдать кольцо добровольно. Давно надо было поговорить с ним о матери и возможности ее возвращения, избежали бы многих трудностей.

Адриан не возвращался долго — гораздо дольше, чем рассчитывал Габриэль. А когда появился и вошел в кабинет, Габриэль почти не узнал сына. Всегда сдержанный, спокойный Адриан, в котором неизменно чувствовалась тень меланхолии, сейчас светился неприкрытым счастьем. Оно сверкало в его зеленых глазах, сияло в широкой улыбке, буквально разливалось от него, будто лучи света от солнца.

Габриэль даже забыл, о чем собирался говорить с сыном, вместо этого спросив:

— Я что-то пропустил?

Адриан моргнул, покраснел, явно смутившись, тем не менее не утеряв счастливого сияния.

— Ну-у-у, — он неловко почесал затылок. — Вообще-то еще немного рано, но… Что, если у меня появилась девушка?

Адриан смотрел одновременно с опасением и непреклонным упрямством. Точь-в-точь такое же выражение лица было у его матери, когда она заявила: «Это необходимо сделать, и я сделаю — согласен ты или нет!»

— И давно? — спросил Габриэль, усилием воли отогнав мысли о жене.

— Эм… Около часа?

И тут Габриэль понял. Черный Кот был влюблен в Ледибаг. Черный Кот только что раскрыл свою личность не только перед ним, но и перед множеством зевак. И перед Ледибаг. По-видимому, она сделала ответную любезность, и они пришли к взаимопониманию. Быстро пересмотрев свои планы, Габриэль, не теряя обычной невозмутимости, поинтересовался:

— Я могу с ней познакомиться?

Адриан просиял еще больше:

— Конечно!

Ледибаг оказалась одноклассницей Адриана — Маринетт Дюпен-Чен. Габриэль помнил ее — он никогда не забывал подающих надежды юных дизайнеров, а мадемуазель Дюпен-Чен была несомненно талантлива.

Во время торжественного ужина она краснела и смущалась, заикаясь и едва смея произнести несколько слов. Если не знать, никогда и не заподозришь в ней решительную Ледибаг. Но с какой улыбкой и сияющими глазами она смотрела на Адриана! Как бесконечно нежно звучало ее "Котенок" и было полно недоверчивого восхищения ответное "Принцесса" Адриана...

Когда Адриан ушел провожать свою девушку до ворот, Габриэль поднялся на чердак, чтобы поговорить с Нууру.

— Скажи, Нууру, — задумчиво начал он, глядя на кружащихся под потолком белых бабочек, — какова будет цена возвращения Эмили?

— Вы это знаете, хозяин, — печально ответил сиреневый квами. — Цена за жизнь — другая жизнь.

— Чья? — жадно спросил Габриэль.

Он подозревал ответ — даже почти был уверен в нем: он тщательно изучил в священной книге всё, что смог понять, даже если понять он сумел не так уж много. Просто до сих пор вопрос цены его не слишком волновал. Но сегодня всё изменилось.

— Одного из носителей талисманов — либо Черного Кота, либо Божьей Коровки.

Габриэль тяжело вздохнул и покачал головой. Он собирался спросить, можно ли обеспечить, чтобы жертвой точно стала Ледибаг, но вдруг понял, что не хочет этого делать.

Адриан смотрел на Маринетт точно таким же взглядом, каким он сам когда-то смотрел на Эмили. Адриан за несколько дней буквально преобразился, став живым человеком, а не безропотным манекеном. Габриэль отчетливо понимал, что сын никогда не простит ему смерти Маринетт. Даже ради возвращения матери.

Сжав кулаки, Габриэль вскинул голову и посмотрел на встревоженно зависшего перед ним Нууру. А потом решительно отцепил от рубашки брошь:

— Нууру, я отказываюсь от тебя!

Он не в силах был разрушить счастье сына ради собственного.