Не дай небу погаснуть (джен)

Когда Тони приходит в себя, первое, что он видит — лица остальных Мстителей, склонившихся над ним. Сейчас, когда остаточный адреналин после битвы окончательно выветрился, он чувствует всепоглощающую усталость, хоть и не помнит, как именно уснул — или потерял сознание, неважно. Врачи настояли на том, чтобы провести полное обследование, несмотря на то, что Джарвис уже просканировал его на предмет повреждений. Ровный сигнал кардиомонитора стал уже почти родным, он успокаивает его, и Тони давно привык к тому, что звук иногда сбивается.

Прежде чем он пытается сесть, он замечает, что на его руку снова надели один из этих кошмарных гипсов, которые полностью ограничивают подвижность. Он чуть шевелится, пытаясь рассмотреть его внимательнее, и где-то над его головой слышится смех Клинта. Да, он определенно не один.

— Не могу поверить, что ты снова сломал ту же чертову руку, — комментирует Клинт, даже не пытаясь скрыть злорадную ухмылку.

Он сидит рядом с кроватью Тони, облокотившись о стену, так, что Тони приходится вытягивать шею, чтобы его видеть. Позади него на больничном стуле сидит Наташа, и ее лицо выглядит слишком безразличным, чтобы ему верить. По другую сторону кровати рядом с Тором стоит Стив и напряженно всматривается в кардиомонитор. Глубокая царапина на его лбу затягивается прямо на глазах. Да уж, сыворотка — это нечто.

Они все еще в полной экипировке, их костюмы покрыты пылью и сами они выглядят усталыми, но, очевидно, они находятся здесь не потому, что их заставили. Насколько Тони может судить, на их лицах искреннее беспокойство.

— Вот что случается, если не дать перелому зажить как следует, — говорит Брюс с оттенком неудовольствия в голосе. Он стоит в ногах кровати, не отрывая глаз от медицинской карты Тони.

Тони открывает рот, чтобы возмутиться такому вопиющему нарушению его личных границ — и, следовательно, демонстрации его слабости — но внезапно передумывает. Если бы Наташа буквально силой не притащила его в больничное крыло, он оказался бы в лаборатории Брюса. Неважно, как часто Брюс повторяет, что он не врач, они все доверяют ему достаточно, чтобы позволять заштопать себя после очередного ранения. Тони в этом смысле не исключение, хотя, если у него есть выбор, он предпочитает сам о себе заботиться.

— Но он же зарос, — отвечает Тони, отмечая нетерпение в своем голосе. Его безумно раздражает то, что его собственное тело доставляет ему столько проблем. — Джарвис показывал мне результаты сканирования.

Когда Брюс, наконец, поднимает глаза, в них столько унизительного сочувствия, что Тони почти жалеет, что не отвел взгляд.

— Новая костная ткань не настолько прочная, чтобы выдержать дополнительные перегрузки.

Тони об этом знает. По крайней мере, в теории. Но лучше уж он будет подвергать свой организм перегрузкам и надеяться, что выдержит, чем заранее беспокоиться о последствиях и выполнять работу спустя рукава.

— Ты говоришь так, будто я нарочно планировал сломать себе что-нибудь, — бормочет Тони и, наконец, садится на кровати, слегка шевеля рукой, чтобы проверить, насколько он в состоянии ею двигать, не причиняя себе боли.

— Разумеется, нет. Хотя, думаю, ты мог бы придумать такой план, чтобы ничего себе не сломать, — отзывается Клинт и слегка толкает его обратно на подушки. Его рука остается лежать на плече Тони, чтобы не дать ему снова подняться.

К собственному немалому удивлению Тони ему позволяет. Он никогда не думал, что в присутствии всей команды будет чувствовать себя так спокойно. Как же все изменилось с тех пор, когда они были просто сборищем скандальных незнакомцев.

Как только Тони расслабляется, хватка Клинта на его плече усиливается и он пересаживается ближе к нему. С лица лучника пропадает всякий намек на веселье.

— Раз уж мы заговорили о планах, — начинает он зловеще спокойным голосом, — почему в твой костюм встроен электромагнитный импульс? Это выглядит, как запланированное самоубийство.

И на Тони направлены жесткие, немигающие взгляды всей команды, ожидающей объяснения — как будто электромагнитный импульс в костюме для них действительно причина для беспокойства — или удивления, раз уж на то пошло. Интересно, сможет ли он избежать объяснений по поводу того, что давно защитил дуговой реактор от воздействия такого рода — от любых воздействий такого рода. Единственное, перед чем не устоит эта защита — его же собственное оружие.

— Это же пригодилось, правда? — спрашивает он, ничего не объясняя. — Поэтому совершенно не понимаю, чем ты недоволен.

Конечно, он понимает. Но ему все еще хочется услышать подтверждение. Прямо сейчас они с легкостью дают ему повод. Даже у Наташи собрались озабоченные морщинки вокруг глаз.

— Я недоволен тем, что ты носишь в костюме устройство, которое может уничтожить то, что сохраняет тебе жизнь, — отвечает Клинт самым серьезным голосом, который Тони когда-либо от него слышал.

Тони начинает жалеть о том, что рассказал им о шрапнели, приближающейся к его сердцу. Разумеется, в подробности он не вдавался, но они, в большинстве своем, слишком умные люди, чтобы долго скрывать от них такую серьезную информацию.

Он фыркает, бросив взгляд на руку на своем плече. Как будто они ожидают, что он вот-вот сбежит. Даже если бы все его кости были целы, а в организме было достаточно кофеина, чтобы побороть дикую усталость, он все равно не смог бы уйти далеко. Не от этих людей.

— Можно подумать, никто не сможет при желании пристрелить тебя твоими собственными стрелами, — Тони закатывает глаза, хотя ему больно даже от такой мелочи.

— Разница в том, — ледяным тоном парирует Клинт, — что этому «кому-то» придется подобраться достаточно близко, чтобы…

Какая чушь. На лице Тони автоматически появляется усмешка, когда он с легкостью продолжает фразу:

— … извлечь устройство, создающее электромагнитный импульс из моего суперзащищенного металлического костюма?

Слишком часто его недооценивали, и он давно научился извлекать пользу из этого обстоятельства — во время деловых переговоров, многочисленных похищений и сражений. Он же просто Тони Старк, плейбой, алкоголик, который унаследовал все мало-мальски ценное от великого Говарда. Мстители должны были знать его лучше. Возможно, он обычный человек и большую часть времени проводит в своей мастерской, но у него всегда есть запасной план для запасного плана. Он никогда не делает ничего без предварительной подготовки, и уж если ему случается пострадать, он всегда извлекает из этого урок и в следующий раз готовится лучше.

— Он просто хочет сказать, что это опасно, — мягко замечает Брюс, вечный посредник.

— Вся наша жизнь — одна сплошная опасность, — бурчит Тони, но кивает Клинту, словно принимая извинение, которое тот вряд ли произнесет вслух. — Все прошло гладко?

Если бы это было не так, они бы здесь не стояли, но Тони до сих пор мучает то, что он первым покинул поле боя. Это вопрос гордости, страх того, что сказывается его возраст. А еще, как ни странно, он беспокоится о команде. Конечно, они видали битвы и похуже, и могут сами о себе позаботиться, но ему все еще странно, что он пропустил конец сражения.

— Ты почти ничего нам не оставил, — голос Тора звучит почти удовлетворенно, а не расстроенно, как можно было бы ожидать. Ну разумеется, доблесть в битве, даже проявленная кем-то другим, всегда радует Тора.

— Мы все еще не добрались до источника, — предупреждает Стив, хмурясь над своим признанием как над личной неудачей. Впервые Тони чувствует, что недовольство Стива направлено не на него, хоть он и не сумел взломать программное обеспечение ботов во время битвы.

— Вы принесли мне хоть одного? — спрашивает Тони, выпрямляясь. Чтобы разгадать эту загадку, ему хватит и одной руки.

Стив хмурится еще сильнее.

— Да, — медленно отвечает он. — Но он под замком. Это подождет, пока ты поправишься.

У Тони нет никаких серьезных ранений. Если не считать перелома и нескольких царапин и ожогов, он в полном порядке. Несмотря на жесткое приземление, в этот раз у него нет даже сотрясения. Функции мозга не нарушены, нет ни одной причины, по которой он не мог бы вернуться к работе. Он собирается провести в этой кровати ровно столько времени, сколько необходимо, ни минутой больше.

— Посмотрю вечером, — твердо отвечает Тони, словно предлагая кому-нибудь оспорить его утверждение. Он не может поверить в то, что работа просто будет лежать невыполненной, и не испытывает никакого желания снова подорваться. С этими ботами нового поколения лучше разобраться поскорее.

— Нет, — Клинт говорит с такой уверенностью, словно знает что-то, чего не знает Тони. — Не посмотришь.

Наташ позади него беззаботно кивает. Каким-то образом при этом она умудряется выглядеть угрожающе.

— И что, скажи на милость, — Тони подпускает яда в свой голос, — может мне помешать?

Тони должен был сразу догадаться, что этот вопрос станет вызовом для Клинта, чья ухмылка теперь искрится просто невероятным восторгом. С покровительственным видом он похлопывает Тони по плечу.

— Увидишь, — обещает он.

Тони знает его достаточно хорошо, чтобы испугаться. Но, прежде чем он успевает что-то ответить, Брюс резко опускает медицинскую карту на стол, пытаясь привлечь их внимание. Кажется, он не выглядит сердитым, но ситуация может измениться в любой момент. Таким образом, ему удается призывать их к порядку, ничего особенного не предпринимая. Никто не хочет раздражать Брюса — никому не хочется иметь дело с Халком.

— Надо бы пойти и привести себя в порядок, — замечает Брюс, жестом указывая на их костюмы, покрытые копотью. — Наташа, Тор, зайдите потом ко мне, надо взглянуть на ваши ожоги.

Никто не возражает.

Пока команда медленно покидает больничное крыло, Тони устраивается поудобнее, размышляя о том, до чего же это странно — иметь команду, которая о тебе заботится. Он неделями старался избегать мыслей об этом, но сейчас они все были здесь, они все беспокоились о нем, когда он рухнул на землю после взрыва. Если бы он недостаточно хорошо знал Стива, он бы решил, что суперсолдат в панике, когда снова включил динамики и услышал его голос. Похоже, он все больше и больше готов признать, что все-таки недостаточно хорошо их знает.

Повторяется та же история, что и с Роуди: медленно, но верно они проникают в его жизнь до тех пор, пока жизнь не станет невозможной без них. Это пугает и восхищает одновременно, и Тони позволяет себе надеяться, что это правда. Он не может позволить себе потерять это невероятное чувство.

Когда Тони поднимает голову, он видит, что Стив по-прежнему стоит рядом с его кроватью с прямой спиной и напряженным выражением лица. Ну вот, а Тони так надеялся, что в этот раз ему удастся избежать лекции. Все-таки в последнее время им удалось добиться немалого прогресса в отношениях — Тони очень ответственно подошел к этому.

Клинт задерживается в дверях — без сомнения, в качестве моральной поддержки — как будто Тони нужно защищать от Стива. Они с Клинтом обмениваются взглядами и синхронно закатывают глаза. Тони с трудом берет под контроль выражение своего лица. Он почти уверен, что сейчас Стив не собирается говорить ничего плохого.

Проходит несколько мучительно долгих минут, в течение которых Стив смотрит на все, что угодно — на простыни, гипс на руке Тони, кардиомонитор — и, наконец, в глаза Тони. Он выглядит расстроенным.

— Не делай так больше, Тони, — тихо, но настойчиво произносит он.

Тони не совсем уверен, что означает эта странная настойчивость в его голосе. Как будто это его личные чувства, не имеющие отношения к внутрикомандным связям.

— Ты никогда не называешь меня по имени, если собираешься наорать на меня, — с напускной легкостью отвечает Тони, осторожно прощупывая почву.

Что-то схлопывается в глазах Стива, по его лицу пробегает тень печали.

— Почему ты до сих пор ждешь, что я вот-вот начну на тебя орать? — в его голосе звучит неприкрытая грусть. — Мы стали общаться намного лучше.

Да, Тони этого не отрицает. Но он дует на воду, обжегшись на молоке, и ему не так просто отказаться от старых привычек. Сказывается горький опыт.

— Не знаю, — медленно отвечает он, не снимая маску своей фальшивой жизнерадостности — Наверное, все дело в выражении твоего лица. Или во взгляде.

Словно по команде лицо Стива расслабляется — по крайней мере, он старается его расслабить. Взгляд все еще слишком напряженный, губы сжаты в тонкую черту. И все равно он хотя бы пытается.

— Я просто хочу, чтобы ты был осторожнее.

Где-то на задворках разума Тони признает, что причиной этого напряжения может быть беспокойство. Искреннее «мой-товарищ-который-стал-другом-имеет-привычку-подвергать-себя-опасности-на-операциях» беспокойство. Странно: он искренне верит в то, что остальные члены команды волнуются за него, но что-то в Стиве заставляет его внутренне напрячься и ожидать неприятностей. Возможно, нездоровая смесь собственного опыта и наставлений Говарда.

— У меня такое ощущение, что мы об этом уже говорили, — улыбается Тони, не уверенный, будет ли извинение уместным.

Плечи Стива опускаются, и на его лице тоже появляется улыбка. Эта улыбка сразу делает его в миллион раз ближе.

— Скажи уж сразу, что этот разговор еще не раз состоится и в будущем, — безо всякого веселья отвечает он. — Некоторые люди не умеют учиться на своих ошибках.

Тони чуть сдвигается на кровати, бросив еще один взгляд на неудобный гипс. Он избавится от него сразу же, как выберется отсюда.

— Не знаю, — медленно произносит он, пытаясь вращать запястьем и слегка вздрагивая от болезненного ощущения. — Проверь меня. Прямо сейчас я не испытываю абсолютно никакого желания снова рухнуть с неба на землю.

Конечно, в этот раз его костюм был куда более защищен по сравнению с прошлым. Помимо нескольких царапин и повторного перелома руки с ним все в порядке. Еще пара обновлений — и костюм станет полностью взрывоупорным. Ему просто нужно подготовить испытательную программу, о которой не узнает никто из членов команды. Даже Пеппер и Роуди. И, возможно, даже Джарвис.

— Это потому, что проходит эффект болеутоляющих, — иронично отвечает Стив, и Тони никак не ожидал от него такого чувства юмора. — Как только тебе введут очередную дозу, ты тут же откажешься от своих слов.

Может, это и правда, но слишком большая осторожность — тормоз прогресса. Его серьезные, почти смертельные травмы в лаборатории и последующее усовершенствование костюма могут однажды спасти жизнь Роуди, окажись тот в похожей ситуации. Это стоит и усилий, и нескольких дней на больничной койке.

— Тогда, может, не стоит давать ему еще одну дозу? — отзывается Клинт из дверей. Как только стало понятно, что Стив задержался не для того, чтобы отчитывать Тони, он полностью расслабился. — Пусть страдает как обычный человек.

Тони невольно ухмыляется.

— Я и есть обычный человек, — протестует он. — Не ты ли все время называешь меня гражданским? Так что умолкни и не осложняй ситуацию.

На лице Стива мелькает улыбка, но тут же сменяется серьезностью. Еще один шаг в верном направлении.

— Просто… береги себя, Тони, — тихо, но твердо произносит он. И не отводит взгляд. — Я больше не могу терять дорогих мне людей. Особенно, если этого можно избежать.

— Ты… — дорогих?! Тони едва успевает проглотить остальную часть вопроса, несмотря на недоверие, так и пляшущее на кончике языка.

Он знает, что Стив заботится о том, чтобы спасать людей, о том, чтобы драться с плохими парнями, о том, чтобы быть правильным и добрым, возможно, о большинстве своих товарищей. Но ему даже в голову не приходило, что он дорог Стиву, хотя при нынешних обстоятельствах этот факт не должен его удивлять. А сейчас на лице Стива непривычная мягкость, не омраченная нахмуренными бровями, теплая улыбка, которую он приберегает для редких моментов, которые проводит с командой — и все это направлено на него, Тони.

— Мне жаль, что на это ушло так много времени, — кажется, Стив хочет сказать что-то еще, но бросает быстрый взгляд в направлении Клинта и меняет тему. — В этот раз дождись, пока врач тебя выпишет.

Он не дожидается от Тони очередной банальной шутки и почти выбегает из палаты. Грудь Тони наполняет странная грусть. Они в последнее время так хорошо ладят, они почти стали друзьями. Но иногда ему кажется, что они словно нарочно пренебрегают нормальными возможностями улучшить отношения, вместо этого дожидаясь таких вот драматичных жизненных моментов.

Тони на мгновение задумывается, пошел бы он следом за Стивом, не будь он прикован к кардиомонитору и капельнице. Как ни странно, ему кажется, что пошел бы.

Прежде чем он успевает смириться с осознанием этого факта, Клинт входит в комнату полностью. Его плечи ссутулены, словно на них лежит груз вины. Тони совсем не сложно вернуть на свое лицо улыбку. Стив и его собственные промахи — их вина, и он не позволит Клинту чувствовать себя виноватым.

— Ты что, тайно подсел на морфин? Почему хочешь лишить меня следующей дозы? — шутит Тони и с легкостью вырывает Клинта из раздумий.

— Мой единственный наркотик — еда на вынос, — немедленно парирует Клинт. На его лбу все еще прорезаются морщины, но такая перепалка давно стала для них привычной. — И не будь таким жадным, все равно ты не позволишь ввести себе следующую дозу.

Проследив взглядом трубку ненужной капельницы, Тони пожимает плечами:

— Обезболивающие замедляют работу мозга.

Прищелкнув языком, Клинт просто отвечает:

— Работу твоего мозга невозможно замедлить. Ты — Тони.

— Вау, Леголас, какой комплимент — голос Тони просто сочится сарказмом.

В то же самое время его грудь распирает от радости. Он знает, что Клинт считает его другом, он тоже причисляет Клинта к своим друзьям, но открытое одобрение в его голосе — что-то новое. На свете так мало людей, с которыми он может быть самим собой, и он рад, что Клинт в их числе.

— Знаешь, — произносит Клинт, прислонившись к кровати Тони, — после того, как ты поговорил со Стивом, он извинился передо мной.

Это было несколько дней назад, и Тони был уверен, что эта тема давно закрыта, но что-то в голосе Клинта настораживает его. Он звучит не виновато, но задумчиво.

— Ну… это же хорошо, так? — спрашивает Тони, не понимая, что именно он упускает. — Я хочу сказать, ты же этого и хотел, разве не так?

К его удивлению, Клинт качает головой.

— Нет. Я просто хотел, чтобы он остановился и задумался о том, какие именно вопросы уместно задавать в приличной беседе человеку, с которым живешь в одном доме, — на последнем предложении Клинт слегка запинается, и становится ясно, что он тоже не считает их просто людьми, живущими в одном доме. — Я думал, он просто не умеет извиняться.

— Да, это на него не похоже, ты прав, — соглашается Тони. Они ухмыляются друг другу. Клинт редко хандрит подолгу. А еще он не умеет долго обижаться. — Все-таки в сороковые учили хорошим манерам.

Иногда Тони становится интересно, чувствует ли Стив себя человеком из прошлого. Им тоже странно понимать, что он действительно жил так давно. На уроках истории они изучали Великую Депрессию, Вторую мировую войну, но когда рядом с тобой человек, который видел эти события воочию, начинаешь смотреть на вещи иначе.

— Нет, — ухмыляется Клинт, остатки плохого настроения окончательно слетают с него. — Ты рассуждаешь неправильно. Капитан Америка или нет, но Стив Роджерс извинился передо мной, после того, как ты поговорил с ним.

— Странно, что это тебя так удивляет, — бурчит Тони, хотя уголки его губ сами собой ползут вверх. — В конце концов, это была твоя идея.

— Джарвис сохранил для меня запись, — продолжает Клинт, присаживаясь на кровать рядом с ним. — Посмотрим вместе?

Тони смеется, и бок немедленно вспыхивает огнем — сказываются последствия его падения.

— Смешной ты.

— Как будто я сплю. До сих пор не верится, — Клинт наклоняется к Тони. — Ущипни меня?

— Да с удовольствием!

Поскольку Клинт сидит справа от Тони, он легко уворачивается от его левой руки и заливается довольным смехом.

— Джарвис, — Тони обманчиво-спокоен, но на его лице расцветает дружелюбная улыбка акулы. — Пожалуйста, проинформируй ботов, что Клинту срочно необходимо как можно больше дружеских щипков.

— О нет! — Клинт вскакивает на ноги и беспорядочно размахивает руками, словно пытаясь удержать Джарвиса от исполнения приказа. — Я уже не сплю, не сплю, слышишь? Не надо меня щипать!

— Дубина и Лапа-Растяпа будут просто счастливы, что вы поручили им такое ответственное задание, — услужливо отвечает Джарвис, и даже тот, кто не знаком с модуляциями его голоса, может уловить в его тоне неприкрытое веселье.

— Отзови их! — умоляет Клинт. Правда, его взгляд, которым он одаривает Тони секунду спустя, полностью противоречит его тону.

— Слишком поздно, Бартон, — с самодовольной усмешкой отвечает Тони. — Игра начинается. Надеюсь, твоих навыков в акробатике тебе хватит, чтобы удрать от двух сверхответственных ботов.

— Ты победил, Старк, — раздраженно отвечает Клинт, поворачиваясь к дверям. — Я посмотрю видео один, как только уберусь подальше от твоих смертоносных ботов.

Демонстративно откинувшись на подушки, Тони напоминает:

— От Джарвиса не скроешься. Хотя… удачи. Вот это видео я посмотрю с большим удовольствием.

Выбегая из палаты, Клинт отмахивается от Тони, но ему не удается скрыть широкую ухмылку. Время от времени они все позволяют себе немного веселья, а Клинт обожает прятки, причем постоянно выигрывает. Сейчас же, когда против него играет Джарвис плюс боты, шансы отнюдь не в его пользу.

— Отзови их примерно через полчаса, — обращается Тони к помощнику.

Странно, но он очень доволен тем, как обернулся этот день, даже несмотря на то, что его снова чуть не взорвали. Такие мелочи делают жизнь просто прекрасной. И он начинает наслаждаться этим шедевром.  

Солнце еще не успело окончательно сесть, когда Тони охватывает беспокойство. Он проспал большую часть дня, благодаря усталости, боли и различным медикаментам, поэтому сейчас чувствует себя бодрым и готовым покинуть больничное крыло. Уже полчаса как он попросил Джарвиса пригласить врачей, но до сих пор его успешно игнорируют. Только обещание, данное Стиву, мешает ему прямо сейчас отправиться в свою комнату. Впрочем, его терпение уже на исходе.

Как только он избавляется от электродов кардиомонитора и иглы от капельницы, дверь открывается, и входят Наташа и Клинт. По крайней мере, он предполагает, что это Клинт, потому что лицо вошедшего скрыто за огромных размеров ярким букетом, который он весьма бесцеремонно водружает на столик рядом с кроватью.

— Ты что, принес мне цветы? — изумленно спрашивает Тони, не уверенный в том, как на это отреагировать. Впрочем, есть куда более насущные темы — например, зачем они сюда явились и не хотят ли помешать ему вырваться на свободу.

— Нет, — отзывается Клинт с самой идиотской улыбкой на лице. — Это для той несчастной медсестры, которая обнаружит, что ты снова смылся и которой придется сообщить об этом твоему лечащему врачу.

Наташа в свою очередь осматривает медицинское оборудование и проверяет, все ли датчики отключил Тони. Разумеется, все. Не в первый раз. Потому она поднимает спинку кровати.

— И куда я собираюсь? — осведомляется Тони, запоздало сообразив, что они отнюдь не собираются ему мешать, наоборот, пытаются помочь. Разумеется, в этом деле ему совершенно не нужна помощь, но он ценит этот жест.

— Домой, конечно, — Клинт встает перед кроватью.

— Я дома, — спорит Тони, хотя в душе он безумно рад убраться отсюда куда угодно. — На случай, если ты забыл: это все еще моя башня.

Наташа легонько дергает его за ухо, не обращая внимания на последовавшую за этим гримасу.

— Мы имеем в виду нашу гостиную, — она делает нетерпеливый жест рукой. — А теперь замолчите.

С преувеличенной осторожностью Клинт открывает дверь в коридор и внимательно смотрит в обе стороны, проверяя, нет ли кого поблизости. Потом он возвращается на свое место и вдвоем они выкатывают кровать Тони из комнаты. Они минуют холл и пустующий пост медсестры возле лифта. Как только двери лифта открываются перед ними, Клинт больше не в силах сдерживать свой бурлящий энтузиазм, и наверх они поднимаются под его восторженные вопли.

Короткое путешествие до гостиной слегка разочаровывает Тони отсутствием приключений, но дает время подумать о том, что все-таки происходит.

— Вы в курсе, что я могу идти? — спрашивает он и пытается подняться, но Наташа, не говоря ни слова, толкает его обратно на подушки. Тем не менее, Тони продолжает протестовать. — У меня сломана рука, больше ничего!

Клинт оборачивается и ухмыляется с отчетливо покровительственным выражением лица:

— Ты на постельном режиме. Приказ врача.

Можно подумать, Клинт сам когда-нибудь прислушивался к врачам, если дело касалось его. Но прежде, чем Тони успевает это озвучить, двери лифта открываются и его везут дальше. Очевидно, вопросами секретности они больше не заморачиваются, потому что Клинт обходит кровать и продолжает толкать ее сзади вместе с Наташей. Удивительно, но два опасных шпиона у него за спиной больше не пугают его, даже при том, что он не видит, что именно они делают.

С другой стороны, теперь он знает их достаточно, чтобы предугадывать их действия, по крайней мере, в том, что касается Клинта. Наташа все еще остается загадкой, но он с удивлением понимает, что его это больше не беспокоит. Сейчас он уверен, что не окончит свои дни с одним из ее ножей в спине. По крайней мере, если он ее не спровоцирует.

— Не смей разгоняться в холле! — напоминает Тони Клинту, потому что скорее ощущает, чем слышит его безудержное хихиканье, когда скорость движущейся кровати неумолимо повышается. — Я только что сделал здесь ремонт!

И без всяких сомнений, скоро ему придется делать его снова. Там, где живут Мстители, постоянно что-нибудь ломается и неважно, что тому причиной — безудержный энтузиазм Тора или очередное сражение, включающее метание еды. Жизнь в башне больше никогда не станет скучной.

Кровать ни на секунду не замедляется, когда Клинт ему возражает:

— Я глубоко оскорблен тем, что ты мог такое подумать, — если это самый невинный тон, который стрелок в состоянии изобразить, хорошо, что они не слишком полагаются на него в общении с прессой и политиками.

— Признайся, что ты это спланировал, — парирует Тони, который никогда бы не признался, что в глубине души наслаждается этой поездкой.

Клинт позади него коварно усмехается:

— Ты ничего не докажешь.

Когда они добираются до гостиной, диван и столик уже отодвинуты в сторону, освобождая достаточно места для кровати Тони. Как только они оказываются на месте, Наташа исчезает без единого слова. Разумеется, они действуют по плану, потому что Клинт тут же ставит кровать лицом к экрану телевизора.

Как только он появляется в поле зрения Тони, то считает нужным пояснить:

— Брюс готовит закуски, а Стив и Тор занимаются кроватями. Наташа отвечает за одеяла и подушки.

— Вы что, заставили Стива на это согласиться? — недоверчиво спрашивает Тони.

Клинт только пожимает плечами, при этом усмешка с его лица никуда не исчезает.

— Мы сказали ему, что врачи согласились выпустить тебя при условии, что ты будешь соблюдать постельный режим.

Можно подумать, что в компании Мстителей можно нормально отдохнуть. В груди Тони разливается неожиданное тепло, когда он осознает масштабы этой импровизированной командной ночи кино — которая, без сомнения, поспособствует его скорейшему выздоровлению.

— И он поверил? — скептически спрашивает Тони. Возможно, у Стива есть определенные проблемы в том, что касается общения с другими людьми, но даже он не настолько наивен.

— Брюс сказал, а Наташа его поддержала, — поясняет Клинт, едва сдерживая рвущийся наружу смех. И тут же пожимает плечами. — Никто не осмелится обвинить эту парочку во вранье.

Разумеется, никто — если только он не хочет умереть, или если у него нет сердца, потому что обидеть Брюса приблизительно то же самое, что получить удар ножом в сердце. Несколько раз.

Несмотря на то, что радость и смех так и распирают его, Тони не может игнорировать легкий укол нерешительности.

— Зачем вы…

Взгляд Клинта заставляет его замолчать.

— Мы не дадим тебе пропустить ночь кино из-за пары царапин, — объясняет Клинт с горячностью, которая на корню пресекает любые возможные контраргументы. — Мы остановились на диснеевских мультфильмах, потому что врачи сказали, что какое-то время тебе нельзя волноваться.

Несмотря на тон Клинта, несмотря на то, что Тони абсолютно счастлив находиться там, где он находится, он долгую минуту размышляет над тем, чтобы начать спорить, встать и уйти в свою мастерскую, как он делал на протяжении многих лет после того, как был ранен. Он не одурманен медикаментами, он полностью доверяет им, поэтому если он так поступит, оправдания ему не будет. Несмотря на все это, порой слишком сложно отказаться от старых привычек.

С улыбкой Тони принимает решение, искренне надеясь, что ему приходится делать это в последний раз. Устроившись на кровати поудобнее, он изрекает:

— И это говорит человек, который свалился с дивана в последний раз, когда мы смотрели «Храбрая сердцем».

Вероятно, Клинт знает, о чем Тони размышлял только что, потому что на его лице разглаживаются последние озабоченные морщинки, уступая место искренней широкой ухмылке.

— Это отличный фильм, — жизнерадостно отвечает он. — Ты просто завидуешь, что они до сих пор не сделали мультфильм о летающем роботе, — слегка хлопнув Тони по здоровому плечу, он командует. — А теперь подвинься. Я успел соскучиться по больничной койке, так что надеюсь, ты со мной поделишься. С твоей стороны непростительно занять в одиночку целую кровать.

Прежде чем Тони успевает изобразить хоть что-нибудь помимо ошеломленного взгляда, Клинт уже взгромождается на кровать, слегка пихая Тони в бок, чтобы он освободил место. За долю секунды они оказываются рядом под одним одеялом и Клинт удовлетворенно вздыхает.

Тони не знает, зачем Клинт это делает — то ли для его же пользы, то ли пытается что-то доказать — но обнаруживает, что ему все равно. Клинт редко делает то, что ему не нравится, и этот раз — не исключение.

— Не смей прижиматься ко мне, — угрожает Тони, не в силах скрыть тепло, прозвучавшее в его голосе. И тут же уступает Клинту больше места не подушке, чтобы тому было удобнее лежать.

— Не притворяйся, что тебе это не нравится, — отзывается Клинт, прижимаясь ближе к нему, издавая звуки явно преувеличенного удовольствия, когда Тони оказывается практически в его объятиях и с удивлением обнаруживает, что это ему нравится. Ему все равно, что команда вот-вот застанет их в таком виде. Больше того, он был бы не против, если бы они все присоединились к ним.

— Учти, вокруг тебя будет полно крошек, — предупреждает Тони, просто чтобы сказать хоть что-нибудь и отвлечься от чувства, подозрительно похожего на счастье.

— Кровать-то твоя, — отвечает Клинт, которому, похоже, тоже на все наплевать. — Тебе в них и спать.

— Ты настоящий кошмар, — улыбаясь, произносит Тони.

— Я тоже тебя люблю, — моментально отвечает Клинт. — А теперь заткнись и погладь меня по головке.

Посмеиваясь, Тони проводит рукой по волосам стрелка, заставляя того урчать от удовольствия. Легко забыть, насколько они все сумасшедшие. Но даже если бы у него был шанс выбирать, думает Тони, он не хотел бы оказаться нигде, кроме этого места с этими людьми. После долгих месяцев борьбы и сомнений он, наконец, дома.