Не дай небу погаснуть (джен)

Когда Стив приходит в себя, вокруг него кучи щебня и клубы пыли. Видимо, он терял сознание, потому что в памяти осталась яркая вспышка света — это произошло в лаборатории, где он завершал операцию. Те, с кем он сражался, не состояли в ГИДРЕ, но в данном случае это неважно. С его точки зрения все, кто пытаются улучшить человеческую расу ради выгоды, творят зло.

Он ощутил, как от грохота содрогнулась земля под ногами. Потом был предупреждающий вскрик Наташи, падение и темнота.

И вот сейчас он наполовину засыпан щебнем на том месте, где раньше стояла лаборатория. Воздух кажется вязким, сразу же вспоминается астма и взрывы во время войны, он судорожно кашляет, грудь горит огнем — на ней лежит бетонная плита и каждый неглубокий вдох отдается болью.

Пытаясь успокоиться, Стив заставляет себя лежать неподвижно. Грохот давно стих, можно попробовать освободиться, нужно только действовать осторожно, иначе завалит окончательно. Можно сколько угодно называть его упрямым и импульсивным, но даже он способен притормозить и подумать о последствиях. Иногда.

Двигаясь медленно и осторожно, он прислушивается к себе, пытаясь определить, нет ли переломов. Убедившись, что все в порядке, он осторожно выбирается из-под обломков и позволяет себе отдышаться.

Замкнутое пространство вокруг него отгорожено от остальной части здания обломками рухнувшей лаборатории. Вокруг царит полная темнота, и даже его обостренное сывороткой зрение позволяет видеть лишь неясные контуры предметов. В животе поднимается неприятный холодок, он проверяет гарнитуру в надежде, что та еще работает.

— Соколиный Глаз, Вдова, вы слышите меня? -хрипло зовет он. — Железный Человек? Я в эпицентре взрыва, но ситуация стабилизировалась.

Он очень хочет надеяться на это, но не рискует двигаться с места без полной уверенности в происходящем.

— Меня кто-нибудь слышит?

Ему никто не отвечает, но он не теряет надежды. Гарнитуру изготовил Старк, а Стив уже научился полностью доверять изобретениям гения.

Дальнейшие попытки связи прерывает стон, который доносится не из гарнитуры, а справа. Стив немедленно выпрямляется. В этом подземелье он не один, но пока неясно, кто именно рядом — враг или друг.

— Кто здесь? — как можно тише окликает он, надеясь, что его голос не привлечет лишнего внимания. Сыворотка уже начала свое действие, исцеляя царапины и синяки. Серьезных травм нет, в случае необходимости он сможет сражаться, но этого лучше избежать, потому что в его планы не входит обрушить остатки здания. В случае неожиданной драки может случиться именно это.

— Кэп, — Стив узнает хриплый, задыхающийся голос. Это Клинт.

— Иду! — Стив вскакивает на ноги, совершенно забывая об осторожности. Это простительно, если учесть, как болезненно звучит голос Клинта. Зная, что его специально учили скрывать эмоции, Стив начинает серьезно беспокоиться.

Он пробирается через обломки, ежеминутно рискуя свернуть себе шею — в кромешной темноте почти ничего не видно, поэтому проходит немало времени, прежде чем ему удается найти Клинта. При виде стрелка Стив застывает на месте.

Клинт наполовину придавлен бетонной плитой, на которой виднеются темные пятна. Кровь?

— Статус? — знакомая официальная система оповещений позволяет ему слегка пригасить надвигающуюся волну паники при виде раненого друга.

— Придавлен, — пытается сострить Клинт.

Склонившись над ним, Стив убирает мелкие обломки.

— Как думаешь, сможешь встать?

— Вряд ли. Не смогу вытащить ноги.

Еще бы. Эта бетонная плита выглядит действительно жутко, и Стиву хочется спросить, чувствует ли Клинт свои ноги вообще, но вовремя сдерживается. Позже.

— Попробуй рацию, — приказывает он, пытаясь приподнять плиту. — Моя не работает.

— Вряд ли… — начинает Клинт, и тут же делает резкий болезненный вдох. Непонятно, в чем именно он сомневается: в том, что рация работает, или в том, что Стив сможет его вытащить.

Похоже, не сработает ни то, ни другое.

— Видимо, придется сидеть и ждать, пока нас найдут, — слабым голосом резюмирует стрелок, старательно скрывая панику и боль за иронией.

Стив не собирается так легко сдаваться.

— Я поищу рычаг, чтобы сдвинуть плиту.

— Хорошо, только постарайся не обрушить потолок, — голос Клинта уже едва слышен. Стив всерьез опасается, что стрелок может потерять сознание. Приходится выбирать из двух зол: остаться с ним или попытаться найти выход.

Он нервно озирается вокруг и чуть поодаль замечает слабый отблеск. При виде знакомого голубого свечения в груди поднимается надежда. Если это свет от реактора, значит, где-то поблизости находится Тони. С ним идея выбраться уже не кажется такой безнадежной.

Боль приводит Тони в чувство. Сам по себе этот факт не слишком его удивляет — за свою жизнь ему приходилось испытывать похмелье, получать и наносить удары, поэтому пределы собственной выносливости он знает хорошо. Знает, как ощущается ноющая головная боль после выпивки и мышечные спазмы после долгого сна в неудобной позе — чаще всего за столом в лаборатории. Знает, что такое перелом со смещением и постепенно проступающие кровоподтеки. В этот раз он чувствует все и сразу, и эта сокрушительная боль во всем теле готова поглотить его целиком.

По крайней мере, его костюм все еще на нем. Этот факт радует его ровно три секунды — пока не выясняется, что костюм отказывается выполнять его команды. Броня по-прежнему плотно облегает тело, но сейчас это просто мертвый груз, который тянет его к земле, металл больше не отзывается на движения его мышц — он заперт внутри.

Огромным усилием воли Тони подавляет надвигающуюся волну паники. Ему нужно трезво мыслить, оценить ситуацию и понять, что делать дальше, поэтому он открывает глаза и пытается осмотреться.

Ничего кроме темноты. Ни единого контура, ни даже свечения дугового реактора, ни головного дисплея — ничего.

Паника накрывает его с головой. Если он повредил глаза... Потеря зрения означает конец его работы, конец возможности конструировать собственными руками, и разумеется, конец Железному Человеку... Он больше никогда не сможет увидеть своих друзей.

Сердце начинает биться неровно, Тони открывает рот, но не знает, что сказать. Или кому, потому что Джарвис тоже подозрительно молчалив. Страх сдавливает горло, заставляя крепче стиснуть зубы. Кричать нельзя. Он не хочет, чтобы его голос прозвучал из глубины костюма, как из гроба.

Хотя почему гроба? Существуют аварийные затворы, позволяющие открыть костюм вручную. Аварийные системы — его конек, нужно просто успокоиться и воспользоваться ими…

И тут с глухим металлическим скрежетом оживает костюм.

Тони мог бы поклясться, что никогда не видел ничего прекраснее, чем тусклый свет дугового реактора в собственной груди. Руки и ноги слегка дрожат, когда энергия достигает металлических суставов, дышать становится немного легче. Наконец загружается головной дисплей, и немедленно включает систему цветовых и звуковых тревожных оповещений.

— Костюму нанесен серьезный ущерб, — в голосе Джарвиса слышится некоторая обеспокоенность, но в целом несколько минут молчания, кажется, никак на него не повлияли. Чего не скажешь о Тони, который за эти несколько минут успел навсегда попрощаться со своим помощником.

Нервный смешок, невольно сорвавшийся с губ, сменяется приступом кашля и Тони ощущает металлический привкус во рту. Кровь.

— Да ты сама очевидность, Джарвис, — хрипло отзывается он, пробегая глазами обширный список повреждений. Слово «критический», то и дело вспыхивающее на дисплее, при других обстоятельствах заставило бы его серьезно волноваться. Сейчас он смотрит на него почти с радостью, потому что он может видеть.

Почти неохотно он отключает оповещения. Большая часть звуков и значков перемещается в дальний угол дисплея, чтобы их можно было видеть краем глаза. Не то, чтобы он слишком хотел их видеть — он и так прекрасно помнит весь список повреждений. Вокруг снова воцаряется темнота.

— Джарвис?

Его помощник активирует режим ночного зрения и Тони понимает, что сбылись его худшие опасения.

Подземелье. Ни окон, ни дверей, ни стен. Кучи щебня и бетона. Обстановка до боли напоминает пещеру даже в отсутствие металлической двери, и он чувствует внезапный приступ тошноты.

Закрыть глаза. Сосредоточиться на дыхании. Дышать тоже больно. На броне справа видна впечатляющая вмятина — скорее всего, перелом нескольких ребер. Правое плечо тоже болит — возможно, тоже перелом, возможно, просто вывих. Вдобавок его сильно беспокоит головокружение, которое может означать сильную потерю крови. Или сотрясение мозга.

Тони очень не нравится мысль о том, что он заперт в подземелье в поврежденном костюме и вдобавок ранен. Не рискуя шевелиться, чтобы не усугубить свое и без того плачевное состояние, он пытается оценить полный ущерб.

Сам момент удара ему помнится смутно — взрыв, крик Наташи. Он обернулся, что-то тяжелое ударило его в голову и сбило с ног. Он влетел в стену и тут здание рухнуло.

Он снова запускает пробную диагностику и сосредотачивается на костюме. О своих собственных травмах он предпочитает не думать, если учесть, что с ними все равно ничего нельзя сделать, пока он не выберется из этого подземелья.

— Низкий уровень заряда, — любезно напоминает о себе Джарвис. — Левый ускоритель вышел из строя, мощность правого репульсора — двадцать процентов. Грудная пластина пробита насквозь…

— Я понял, — прерывает Тони. Сквозные отверстия — это всегда плохо. Сквозные отверстия в области торса — плохо вдвойне. Похоже, вовсе не паника мешает ему нормально дышать. — Почему такой низкий уровень заряда?

Лучше заняться механическими проблемами. Их куда проще решить,

Сейчас энергия для него — самое важное. Он может обойтись без полетов и стрельбы, какое-то время может дышать неглубоко, но если энергии не хватит для поддержания костюма в рабочем состоянии, ему придется его оставить, а в его теперешнем состоянии этого лучше не делать.

— Оболочка дугового реактора повреждена, — констатирует Джарвис клинически монотонным голосом, словно пытаясь скрыть тревогу. — Произошел второй взрыв и нас снова ударило об стену.

Джарвис продолжает говорить, но Тони концентрируется на слове «нас», пытаясь унять бешено бьющееся сердце. То, как Джарвис произнес это «нас», разумеется, намного важнее того, что броня, оставшись без источника энергии, в буквальном смысле умрет прямо на Тони. Или он сам умрет внутри брони, потому что без электромагнита шрапнель, наконец, доберется до сердца.

К счастью, он замечает движение сбоку и паника тут же отходит на второй план. Осторожно прижимаясь к краю плиты, он пытается занять как можно более удобную атакующую позицию — над головой все еще тонны бетона и одно неловкое движение может обрушить их прежде, чем он выяснит, что именно происходит. Кажется, из-за проблем с дыханием он периодически теряет сознание на несколько секунд. По левой руке прокатывается легкая вибрация — знак, что Джарвис незаметно начал активировать репульсор.

— Железный Человек, — голос рассеивает туман в голове, помогает ему вернуться в реальность, хоть и отдается пульсирующей болью. — Железный Человек, ответь.

Голос звучит обеспокоенно. Видимо, поэтому у Тони уходит столько времени, чтобы понять, что голос принадлежит Стиву.

Обеспокоенный Капитан Америка — само по себе нехорошо, даже если забыть о ситуации, в которой они находятся.

— Тони, — снова зовет Стив.

В конце концов, Тони понимает, что ответить придется. Он лежит неподвижно, боясь пошевелиться, чтобы не вызвать новый приступ боли. Снаружи не заметно, как он дышит. Сложив два и два, Стив может решить, что его нет в костюме. Вот почему он так встревожен. Разумеется, они друг друга недолюбливают, но оказаться в подземелье в полном одиночестве намного хуже, чем в его обществе.

Движение, шум падающих камней вокруг. Его трясут за плечо — кажется, он опять потерял сознание. Потом Стив зовет его по имени, и Тони решает ответить, пока окончательно не отключился.

Он делает глубокий вдох, старательно игнорируя острую вспышку боли справа.

— Я уже проснулся, — он морщится от звона в ушах. — Незачем так орать.

Беспокойство на лице Стива сменяется более привычными эмоциями — разочарованием и отвращением. Они всегда смотрят на него именно так. Или только Стив? Точно так же на него смотрел Говард, разочарованный и разгневанный тем, что непутевый сын снова не оправдал его ожиданий. Ему кажется, что Говард смотрит на него из-за плеча Стива, но стоит ему моргнуть, видение рассеивается. Кругом снова полная темнота.

— Ты… — лицо Стива расплывается у него перед глазами. — Ты что, нарочно меня игнорировал?

Вот что бывает, когда слегка ослабляешь контроль над ситуацией.

— Я оценивал ущерб, нанесенный костюму, — натянуто отвечает он, удивляясь, почему люди всегда предполагают худшее, когда дело касается его. Он сам тщательно создал свой образ, но его до сих пор удивляет, как хорошо работает его творение.

— Позже, — приказной тон Стива требует отложить все личные потребности до более подходящего момента, который, вероятнее всего, никогда не наступит. Хоть в этом они с ним похожи.

— Клинту нужна помощь, — продолжает Стив. — Он ранен и, в отличие от некоторых, на нем нет защитной брони.

Похоже, Стиву никто не объяснял, что падение с потолка в металлическом костюме приносит больше вреда, чем пользы — особенно если учесть, как много сил и времени Тони вложил в усиление брони и огневой мощи, и как мало заботился о комфорте, например, о смягчающей внутренней подкладке костюма.

Прежде чем Тони успевает собраться с мыслями для ответа — почему-то он сегодня туго соображает — Стив бросает резкое «пошли». Потом встает и растворяется в окружающей темноте, как только покидает конус света, исходящий от ректора.

Страх, что он окажется всего лишь видением, заставляет Тони стиснуть зубы и подняться на ноги. По-видимому, Стив освободил его от большей части обломков, так что теперь его единственными врагами остаются заторможенность и боль.

Тони проверяет, насколько он вообще способен двигаться. Костюм работает как всегда, только механизмы жужжат чуть сильнее обычного. Времени размышлять над этим нет: костюм функционирует, остальное неважно.

Оберегая, насколько возможно, правый бок, Тони следует за Стивом, обдумывая сложившуюся ситуацию. Он рад, что лицевая пластина не повреждена, и ему не нужно контролировать выражение своего лица, можно закрыть глаза, когда одолевает тошнота, и при этом не нужно ничего объяснять.

Идти недалеко, но Тони приходится приложить усилие, чтобы сохранять равновесие на неровной поверхности. Кажется, проходит вечность, прежде чем он видит Клинта и Стива в голубоватом свете реактора. Судя по виду Клинта, он чувствует себя так же паршиво, как и сам Тони. Лицо искажено гримасой боли, он пытается вытащить ноги, все еще зажатые бетонной плитой.

— Тони… — выдыхает Клинт с мольбой в голосе.

— Насколько я помню, тебе было сказано держаться позади, — Тони склоняется над ним, чтобы оценить ситуацию. — Сражаясь дальнобойным оружием, ты зачем-то полез в самое пекло, и посмотри, к чему это привело.

Ироничная, ничего не значащая болтовня — его вторая натура в любой тяжелой ситуации. Прямо сейчас она отвлекает Клинта от боли, а Тони — от травм и нежелательных воспоминаний о пещерах.

— Старк, — резко окликает Стив откуда-то сбоку. — Нам нужно вытащить его оттуда.

Съязвить что-нибудь в ответ было бы намного проще, но Тони удается сохранить спокойствие.

— Работаю над этим, — коротко отвечает он. Если нужно, он умеет работать в команде.

Отметив уровень заряда краем глаза, Тони жестом предлагает Стиву приподнять Клинта и включает ускорители. Разумеется, он забывает, что левый не работает, и едва не впечатывается в противоположную стену. Каким-то чудом ему удается выровнять свой короткий полет и поднять плиту. Освобождение вызывает у лучника резкий вздох боли, Стив оборачивается к нему и не замечает, что Тони опускает плиту на место чуть быстрее, чем требовалось и сам, в свою очередь, опускается на пол. Странно, как такое простое движение отняло у него столько сил, особенно если учесть, что плиту поднимал костюм, а не он сам.

— Похоже на перелом, — комментирует он, как только ему удается выровнять дыхание.

Это очевидно. Ноги Клинта согнуты под неправильным углом, покрыты кровоточащими царапинами, но, к счастью, выступающих костей не видно. Пробираться под землей с открытым переломом было бы намного сложнее. Конечно, ситуация и без того тяжелая, но они справятся, если зафиксируют перелом и выберутся отсюда прежде, чем начнется заражение.

— Вот черт, — бормочет Клинт. Он перестает покачиваться взад-вперед, хочет дотронуться до своих ног, но боится сделать еще больнее. Под взглядом Стива он проверяет карманы в поисках чего-нибудь, чем можно очистить и перевязать раны.

— Ну… зато обе руки в порядке, так что стрелять ты сможешь, — Тони не может удержаться от реплики при виде усилий Клинта. Когда Стив открывает рот, без сомнения, чтобы отчитать его, Тони поднимает руку:

— Я поищу что-нибудь для шины.

— Я уже искал, — Стив в кои-то веки откладывает критику, сосредоточившись на Клинте. Возможно, он просто уязвлен тем, что не сумел выручить Клинта в одиночку. Возможно, он, наконец, начнет признавать, что и от Тони есть польза.

Возможно, Тони просто нравится так думать.

— Никогда бы не стал критиковать твою зоркость, — снова острит он, постукивая по реактору левой рукой, — но у тебя не было фонарика.

Стив ничего не говорит, когда через несколько долгих минут Тони возвращается, держа в руках деревянный обломок. Конечно, не идеально, но сойдет.

Стив наклоняется над Клинтом, чтобы наложить шину, а Тони держится поодаль, даже не пытаясь помочь. Прикусив губу, Стив ничего не говорит. Он слишком хорошо знает манеру Тони работать руками. С его нетерпеливыми, резкими движениями его близко нельзя подпускать к ранам живых людей, у которых нельзя поменять запчасти или купить новые, если старые выходит из строя.

— Как думаете, что произошло? — интересуется Клинт, пытаясь отвлечься от движений Стива, вправляющего кости и накладывающего импровизированную шину.

— Кто-то взорвал здание, — отзывается Тони с непередаваемой смесью раздражения и насмешки. Он выглядит рассеянным, хотя во время операций обычно старается сохранять сосредоточенность.

— Серьезно? — ухмыляется Клинт и тут же стонет от боли. — И как ты догадался?

— Я, конечно, могу быть вечно пьяной скотиной, но я все же гений, или ты забыл?

Тони прислоняется к плите, из-за которой они вытащили Клинта несколько минут назад и поднимает лицевую пластину. Усталая усмешка на его лице выглядит жутковато из-за полузасохшей струйки крови, которая тускло блестит в свете реактора. И, раз он сам ранен, то мог бы и воздержаться от шуток в адрес Клинта, думает Стив.

Прежде чем он успевает остановиться, слова сами вылетают изо рта:

— Ты никогда не ведешь себя как гений.

Стив сожалеет о горечи, прозвучавшей в его голосе, но отнюдь не о самих словах. Он никогда не скрывал, что не одобряет фиглярства Тони.

С некоторым облегчением он замечает, что усмешка уступает место обычному ехидному выражению.

— Умоляю, скажи мне, — обычно этот тон немедленно заставляет Стива насторожиться, но сейчас он занят более насущными проблемами, — как бы повел себя гений?

Кажется, Тони всю жизнь готовился к этому разговору. Возможно, в другой ситуации другому человеку Стив мог бы посочувствовать. Когда твой мозг работает вдвое быстрее, чем у окружающих, когда ты решаешь проблемы, о которых другие даже не задумываются, одиночество становится неизбежным. Но все, что он видит в Тони — многократно увеличенное самодовольство Говарда. Старк выглядит как человек, которому никогда не приходилось упорно трудиться, голодать, бороться с самим собой и выигрывать. Он производит впечатление ребенка, который отказывается взрослеть, и это сходит ему с рук, потому что он может позволить себе делать все, что ему нравится.

Стив проверяет надежность шины и выпрямляется в полный рост.

— Он не будет вести себя так, как будто ему наплевать на окружающих.

Подняв взгляд, он замечает, как каменеет лицо Тони. Словно под маску Железного Человека он надел еще одну.

— Конечно, мне наплевать, — и резкость в его голосе направлена не на Стива. — Я в жизни ни о ком не беспокоился.

Он говорит так уверенно, что Стиву хочется с ним согласиться.

— Я не это имел в виду, — Стив качает головой, пытаясь понять, почему любой их разговор превращается в поединок, где остается или парировать удар, или признавать поражение.

— Именно это, — Тони коротко и резко усмехается, звук рикошетом отражается от стен. — Именно это ты повторяешь каждый раз, когда мы разговариваем. Каждый раз, когда ты меня видишь.

Стиву очень не нравится выражение, промелькнувшее во взгляде Тони. Похоже, гений готов взорваться, и даже в более спокойной ситуации Стив предпочел бы этого избежать.

— Тони, — его голос предельно спокоен, насколько это возможно в сложившейся ситуации, но на спине проступает пот, и все, о чем он сейчас думает — двое соратников, с которыми они застряли в подземелье, отрезанном от окружающего мира.

— О, так я снова Тони? — он делает шаг вперед прежде, чем успевает подумать, но тут же обрывает сам себя. — Неважно. Прямо сейчас меня интересует только одно.

— Пожалуйста, скажи, что это не умопомрачительный секс, — отзывается Клинт. Шутка с треском проваливается, но с хорошо знакомым Стиву упрямством он продолжает:

— Не то, чтобы я собирался тебя останавливать, но я в этом не участвую. Возможно, это пойдет тебе на пользу, — почти неслышно добавляет он.

Стив понимает, что Клинт пытается вернуть их к текущим проблемам. Дракой делу не поможешь. Но взгляд на раненого лучника заставляет его лишь сильнее выпятить подбородок. Клинт никогда не уклоняется от драки, предпочитая игнорировать то, что нельзя изменить прямо сейчас. Вот и сейчас он отвлекся от собственной травмы, пытаясь прекратить ссору.

— Нам нужно выбираться отсюда, — говорит Тони, упуская возможность сказать что-нибудь пошлое. Как правило, это серьезная причина для беспокойства, но Стив сейчас размышляет о другом, и странность остается незамеченной.

— Да неужели, — выходит резче, чем он хотел. Большая часть этой резкости направлена не на Тони, но гений привык, что мир вращается вокруг него и воспринимает эту фразу как критику.

— Я не хочу умереть в пещере, — Тони произносит это с такой горячностью, что Стив замолкает на полуслове. Похоже, Тони параллельно ведет еще один разговор — с Джарвисом или самим собой.

— Это не совсем пе…, — он замолкает, когда Клинт толкает его локтем.

Когда Старк ему не отвечает, Стив подходит ближе. Даже в слабом свете реактора видно, как бледен Тони, пот, выступивший на лбу, смешивается с кровью. Он слегка пошатывается, словно земля под ним дрожит и ему постоянно приходится удерживать равновесие.

Волна возмущения накрывает Стива с головой. Он застрял под землей вместе с гражданским, склонным к паническим атакам в самый неподходящий момент. Им нужно работать вместе, а это сложно даже когда Тони совершенно спокоен. Ему хочется одернуть гения, повысить голос, но нечитаемый взгляд Клинта удерживает его от поспешных решений.

— А мы не можем просто пробить себе путь наружу? — вопрос Клинта заставляет Стива закатить глаза от такой очевидной глупости, но он достаточно быстро понимает, что это очередной прием отвлечения внимания.

Как по команде туман в глазах Тони рассеивается, он снова контролирует выражение лица.

— Нет, — Тони возвращается к прежней едкой манере речи, — конечно, если ты не хочешь быть похороненным тут заживо.

— С чего ты взял? — Стив задает вопрос, чтобы дать Тони пищу для размышлений и отвлечь от спора. — Мне кажется, что ситуация стабилизировалась.

— Потому что чертово здание рухнуло, и это просто чудо, что фундамент остался цел, — нетерпеливо отвечает Тони, рассматривая окружающие их стены и словно ожидая, что они вот-вот рухнут от малейшего дуновения.

— Что ты знаешь о зданиях?

Вопрос вызывает ухмылку.

— Я спроектировал несколько, — лениво протягивает Тони. Ну, еще бы. Наверное, нет ни одной области инженерии, в которой он не работал. — Например, башня, в которой мы живем. Поверь, это куда более сложная конструкция, чем та хижина в Бруклине, где ты вырос.

Этот комментарий не должен был задеть его — но задевает. Стив не стесняется своего происхождения, но слова Старка пробуждают в нем болезненного мальчика, до сих пор сидящего внутри, того самого, который до сих пор робеет перед Тони — его знаниями, властью и невероятным состоянием.

— Слушай, ты не мог бы перестать издеваться? — Стив сдает позиции, потому что всегда теряется в разговорах с Тони, но зарабатывает этим скептические взгляды обоих соратников.

— Ты что, серьезно…, — начинает Тони, но тут же замолкает, словно решив, что Стив не стоит лишних слов.

— Иди размышляй в другом месте, если не можешь сделать ничего полезного!

Они смотрят друг на друга с яростью, знакомой до боли. Вот-вот разразится очередной скандал, но сейчас на него просто нет времени. Стив почти готов извиниться — не потому, что действительно считает себя неправым, просто пытаясь избежать скандала — но Тони вдруг резко выдыхает и отворачивается, как обиженный ребенок.

— Неважно, — бросает он, шагнув в темноту. — Поищи слабые участки стены.

К своему стыду, Стив почти рад, что Тони оставляет их вдвоем. Он привык доверять своей команде, но Тони постоянно доводит его до грани.

— Сиди спокойно. Мы вытащим тебя отсюда, — Стив не смотрит на Клинта, чтобы не видеть красноречивый упрек, написанный на его лице.

Это не так-то просто. Стив понятия не имеет, почему ни у кого из них нет фонаря — хотя там, куда их обычно посылают, фонари не нужны. В данный момент это серьезная проблема, потому что, в отличие от него, Клинт не видит вообще ничего и остается один в полной темноте. Но даже улучшенное сывороткой зрение позволяет Стиву видеть только неясные очертания, когда он пытается добраться до стен и простучать их, надеясь найти то, что им поможет.

Как там Тони говорил — слабые участки? Чем дальше, тем больше Стиву хочется просто постучаться лбом об стену.

Сам Тони в это время опускает лицевую пластину и усаживается на пол примерно посреди помещения. Какое-то время он не двигается, но у Стива нет ни малейшего желания проверять, как он. Если ему нравится строить из себя обиженного ребенка и дуться на всех — пожалуйста, Стиву нужно еще позаботиться о раненом Клинте. По крайней мере, хоть какое-то время ему не придется иметь дело с Тони.

Время от времени он проверяет, как дела у Клинта. Тот раздражен тем, что почти не может двигаться, но держится. Приятно работать с человеком, владеющим навыками выживания.

Во время одной из таких проверок он сурово смотрит на Тони, не в силах сдержать раздражение:

— Ты собираешься что-нибудь делать, или так и будешь сидеть?

В позе Железного Человека ничего не меняется, и Стива только сильнее злит невозможность увидеть выражение лица, надежно скрытого за металлической маской. Мгновением позже с едва слышным вздохом Железный Человек поворачивается к нему:

— Я делаю, — кажется, что он собирается пожать плечами, но останавливается на половине движения. — Я сканирую стены.

— Сканируешь? — скептически переспрашивает Стив, хотя прекрасно знает, как Тони выводят из себя сомнения в его способностях.

— Почему ты не можешь держать свое невежество при себе и хоть раз поверить, что я знаю, что делаю? По-моему, я тут единственный человек с университетской степенью. И не с одной, кстати.

— Ребята, — Клинт прерывает их. — Перестаньте спорить. Я не хочу умереть от удушья, пока вы двое тут ругаетесь вместо того, чтобы вытащить нас отсюда.

— Это не…, — начинает Тони, но Клинт не собирается дать ему продолжить.

— Мне плевать, Старк, — огрызается он. — Просто продолжай сканировать стены и покажи Стиву, куда направить избыток его энергии. Я хочу домой.

Надо отдать Тони должное: он проглатывает ответ, который уже вертится на кончике языка, ждет, пока Стив отвернется, и встает на ноги.

— Здесь, — гений указывает на участок стены, который выглядит точно так же, как и остальные. В его голосе, искаженном динамиками, звучит твердая уверенность, от которой все сомнения Стива тут же испаряются.

Не отвечая, он пробирается к указанному месту и внезапно останавливается. Знать где, еще не означает знать как.

— У тебя еще остались стрелы с взрывными головками? — спрашивает он у Клинта, размышляя, смогут ли они контролировать силу взрыва настолько, чтобы выбраться отсюда живыми.

Когда рядом с ним оказывается Железный Человек, Стив может поклясться, что слышит тяжелый вздох, сопровождаемый неминуемым раздражением в голосе:

— Отойди.

— А я думал, мы не собираемся ничего взрывать, — говорит Клинт ему в спину намного вежливее, чем смог бы сам Стив. Какое счастье, что лучник с ними.

Если бы Стив и Тони застряли здесь вдвоем, дело, скорее всего, кончилось бы преждевременной смертью обоих. Конечно, они еще не выбрались, но Стив все равно рад, как бы сильно ни раздражал его голос разума, исходящий от кого-то другого.

— Во всяком случае, мы не собираемся действовать с помощью грубой силы, — отзывается Тони. Возможно, Стив принимает желаемое за действительное, но и его голос звучит намного вежливее. — Это не несущая стена. Возможно, этот путь не выведет нас на поверхность, но, по крайней мере, даст больше пространства для маневра, чем здесь.

Не давая никому высказать дальнейшие опасения, Тони поднимает руку. Вместо знакомого яркого луча репульсора темноту прорезает тонкая линия лазера из устройства над его запястьем. С шипением лазер прожигает камень, и Стив предвкушает долгожданное освобождение.

Стена медленно рушится. В их временную тюрьму проникает слепящий глаза свет. По сравнению с дневным он выглядит более стерильным, искусственным. Тони был прав, они еще не на свободе, но уже на пути к ней. Стиву сразу становится легче дышать и страх быть похороненным заживо проходит.

Приходится приложить немало усилий, чтобы рука не дрожала. В принципе, не случится ничего страшного, если линия разреза выйдет чуть неровной, но Тони почти физически чувствует на себе тяжелый взгляд Стива. Очевидно, так он выражает недоверие к современным технологиям или к нему лично — неважно. Если бы Тони не умел справляться с дрожью в руках, он не смог бы успешно сочетать употребление алкоголя и изготовление высококачественной брони.

Так что его рука остается твердой, лазер уверенно прожигает бетон, и путь, наконец, свободен. Он слегка разочарован тем, что снова оказался прав — они еще не на свободе, но здесь, по крайней мере, светло и можно держаться подальше от Стива и вечного неодобрения в его глазах.

— Итак, мы выбрались , — абсолютно не впечатленный Стив поворачивается к Клинту. — Что дальше?

Конечно, не стоило бы обращать внимания, но вспыхнувшее раздражение заставляет сердце Тони биться чаще.

— «Спасибо, Тони, что помог нам выбраться, не завалив себя окончательно», — саркастически отвечает он, хотя на самом деле ему хочется просто продолжать путь.

— Твое эго погладим чуть позже, — бросает Стив, не удостоив его даже взглядом, и опускается на колени возле раненого стрелка. — Клинт, как думаешь, сможешь идти?

Услышав это, Тони в очередной раз закатывает глаза в безопасности за лицевой пластиной. Стив что, ожидает, что Клинт будет хромать за ними со сломанной ногой? Как ни странно, Клинт остается спокойным и просто пожимает плечами:

— Если придется, — отвечает он. По-видимому, работа в Щ.И.Т. напрочь выбила из него последние остатки инстинкта самосохранения. С другой стороны, вряд ли Тони имеет право его осуждать. — Но не знаю, как долго.

Пока Стив оглядывается в поисках чего-нибудь, что можно использовать как носилки или костыль, Тони присаживается радом с Клинтом.

— Я тебя понесу.

«Сэр», — начинает Джарвис с ноткой беспокойства в голосе, но Тони, удостоверившись, что их не слышат посторонние, мгновенно его обрывает.

На дисплее вспыхивают новые предупреждения о нестабильности, дополнительном весе и нагрузке на сломанные ребра. Тони решительно закрывает их все. Возможно, Клинт тяжелее, чем кажется, но зачем тогда нужна броня?

— Залезай, Леголас , — Тони поворачивается к спиной, чтобы Клинту было легче забраться к нему на спину. — Только не ткни меня луком в лицо. Я придумал этот костюм, чтобы бороться с плохими парнями, а не получать по морде.

Клинт, по крайней мере, усмехается, забираясь к нему на спину. Поза не отличается ни грацией, ни удобством — на костюме не предусмотрено выступов, за которые было бы удобно держаться, но все получится, если двигаться не спеша. Все это время Стив скептически наблюдает за ними, приподняв руки, словно готовясь поймать Клинта, как только Тони его уронит.

— Нам нужно идти дальше, — говорит он, когда Клинт более-менее удобно устраивается у Тони на спине. — Сомневаюсь, что мы одни в этом здании.

Должно быть, со стороны они смотрятся странно — лучник с неестественно вывернутой ногой, сидящий на спине у робота, но никому не смешно. Тони медленно поворачивается к пролому в стене и делает первый осторожный шаг, давая Клинту время приспособиться.

— Не будь таким пессимистом, Кэп. Лично я надеюсь, что остальных завалило.

Примерно так же, как и их. Тони резко встряхивает головой. Ему не хочется туда идти. Никаких больше сравнений с пещерами, если он хочет оставаться в здравом рассудке.

Стив шагает мимо них к проходу, озираясь вокруг так, словно ожидает новых обломков сверху.

— Мне не нравится надеяться на то, что в этом здании все погибли, — цедит он сквозь зубы, и от этой фразы Тони хочется зарычать. Похоже, капитан Справедливость решил пожалеть плохих парней, которые готовят гадости в подземной лаборатории.

— А мне нравится, — с фальшивым воодушевлением отзывается Клинт, — особенно если эти «все» пытаются меня убить.

Тони с ним совершенно согласен, но отнюдь не собирается отступать.

— Ну что ты, Кэп не такой кровожадный. В норме он желает смерти только агентам ГИДРы и мне.

Продолжать говорить легче, чем концентрироваться на шагах. Дополнительный вес приводит к тому, что каждое движение отдается болью в сломанных ребрах. Чертовски больно, но боль, по крайней мере, помогает ему оставаться в сознании.

— Тихо, — внезапно приказывает Кэп. И, едва бросив на них взгляд, исчезает из виду.

В первом коридоре пусто. Здесь, внизу, обстановка более стерильная, чем на верхних этажах. Под потолком Тони замечает камеры. Если бы ему не приходилось тратить столько сил, чтобы просто держаться на ногах, он бы давно отвлек Стива от разведки и предложил найти компьютер, чтобы выяснить хоть что-нибудь.

Прямо сейчас они издают слишком много шума — от костюма, от лука Клинта, клацающего по броне — и слишком уязвимы, открыто перемещаясь по коридорам. Если Стив таким образом надеется случайно наткнуться на лестничный пролет, ведущий наружу, ему придется жестоко разочароваться. Тони почти уверен, что сейчас они находятся не под основным зданием. Склад был большим, но, если его вычисления верны — а они, как правило, верны — коридор перед ними простирается куда дальше. Стив на мгновение останавливается и прислушивается. Надо же, оказывается, у него есть выдержка.

Справа от них вереница дверей. Стив сначала прислушивается к каждой, а потом вламывается внутрь, чтобы проверить, есть ли там кто-нибудь. Внутри они находят оборудование, спальные комнаты, склады, но ничего необычного.

На первых врагов они натыкаются лишь добрых десять минут спустя: двое вооруженных мужчин, один из которых с кем-то спорит по рации. Значит, другие тут все же есть. Тони думает, что им нужно поговорить об этом, придумать план вместо того, чтобы просто так идти в открытую, но он со вздохом остается на месте, когда Стив поднимает руку, призывая к молчанию, и бросается вперед. У двоих охранников нет ни малейшего шанса. Первого сносит щитом, который с громким звоном ударяется о стену, прежде чем сбить его с ног, второго Стив приканчивает за секунду до того, как тот успевает сообразить, что его товарищ погиб.

Тони любит наблюдать со стороны за тем, как двигается Стив. Сокращения мышц, когда он инстинктивно выбрасывает руки вперед, чистая сосредоточенность и безжалостность на лице — все это настоящее произведение искусства. Тони может оценить вспышку ужаса в глазах второго охранника, прежде чем тот падает на пол со сломанной шеей, издав невнятное бульканье.

Несмотря на все свое восхищение Тони искренне надеется никогда не увидеть такой же холодный и бесстрастный взгляд Стива, направленный на него самого — взгляд, прожигающий любую броню.

Стив, едва дождавшись, когда они подойдут поближе, снова направляется вперед. В линии напряженных плеч — твердая решимость. Похоже, ему срочно нужно выплеснуть накопившуюся энергию, потому что Капитан Америка просто не выносит бездействия.

— Подожди, — Тони благодарен, что Стив все же останавливается и даже слегка оборачивается. — Что ты делаешь?

На лице Стива вспыхивает раздражение.

— Мы должны разобраться со всеми, кто еще остался тут, внизу, — Стив говорит медленно и раздельно, словно объясняя ребенку простейшие вещи. — И если мы не можем найти путь наружу, мы должны обезопасить себя от нападения сзади.

Тони знает. Как знает и то, что ему не хочется тащиться позади Капитана Америка, раздраженного тем фактом, что в его тщательно спланированной операции все пошло не так. И никто бы слова не сказал Стиву, если бы он разорвал пару-тройку груш по возвращении домой, но пока они все еще здесь, им нужно придумать способ выбраться, а не колотить все живое на своем пути, пока это самое живое не перестанет двигаться.

— Ты хоть попытался придумать какой-нибудь план, прежде чем вламываться куда попало?

Тони так зол, что это слышно даже сквозь динамики. Он поднимает лицевую пластину, чтобы посмотреть прямо в глаза Стиву и тот отвечает ему точно таким же вызывающим взглядом.

— У нас есть план, — упрямо повторяет Стив. — Выбраться отсюда.

Если бы не Клинт у него за плечами, Тони воздел бы руки в отчаянии.

— Прекрасно. То есть ты планируешь просто поубивать всех на нашем пути?

Стив выглядит так, будто собирается сделать именно это.

— Не всем же быть такими эгоцентричными трусами, — выплевывает он.

Тони вздрагивает и жалеет, что сейчас его лицо открыто. Действительно, если бы он был трусом, все было бы намного проще. Он не возражал бы Говарду. Он делал бы то, что говорил ему Обадайя. Возможно, тогда в его жизни не было бы Афганистана, а если бы и был, он просто погиб бы там, и возможно, так было бы лучше. Но он не трус. О нем можно сказать многое, но только не это.

Клинт стучит по покрытому броней плечу в попытке успокоить его. Это не помогает. Вместо этого Тони овладевает решимость не сдаваться, убедить Стива перестать бегать по зданию безо всякого плана, ожидая нападения за каждым углом.

— Я тебе не боевая лошадь, — огрызается он. — Если Клинт по-прежнему будет сидеть у меня за спиной, я не смогу помочь в бою, тем более, что мои репульсоры не работают должным образом, — легкая гримаса на лице Стива должна, очевидно, должна означать, что он него в любом случает мало пользы, но Тони предпочитает проигнорировать ее и просто продолжает. — А если я спущу его на землю, одному из нас придется остаться охранять его.

Разумеется, это не проблема. Тони может остаться рядом с ним, и тогда до Клинта никто не доберется, но, к сожалению, рядом с ним постоянно что-то взрывается, и Клинту вовсе незачем попадать в эпицентр. В то же время Стив в битве само движение, и заставлять его оставаться на месте — пустая трата сил и времени.

— Ну да, прикрывать спину боевого товарища ниже твоего достоинства, — усмехается Стив, прерывая череду его мыслей.

Тони почти рычит от негодования, потому что он имел в виду совсем не это. Почему Стив все время переворачивает с ног на голову все, что он говорит? Неужели обязательно подозревать сразу самое худшее, если речь идет о нем? Очевидно, так и есть, потому выражение лица Стива не изменяется.

Тони чувствует, что его мышцы расслабляются, а губы сами собой складываются в горькую усмешку.

— Ты действительно меня ненавидишь, — отвечает он тихо, словно сам себе.

Удивительно, как эта мысль до сих пор причиняет боль. С самой первой встречи он понял, что его детский страх реален, что Капитан Америка, герой его детства, действительно возненавидел его, но Стиву до сих пор удается застать его врасплох и добавить новой боли и разочарования. Когда-то давно он верил, что Капитан Америка может стать его другом. Когда-то…

Совершенно неожиданно Тони делает шаг назад, сам не понимая, зачем. Конечно, он не может уйти. Они привязаны друг к другу, пока он не сможет укрыться в своей лаборатории и в одиночестве попытаться залечить душевные и физические раны.

— Мне, конечно, приятно, что вы двое вот-вот подеретесь из-за меня, — с ноткой стали в голосе замечает Клинт, — но, раз уж я не могу к вам присоединиться, может, сосредоточимся на деле?

Стив выглядит пристыженным. Тони рад, что не видит лицо Клинта, а Клинт, в свою очередь, не видит его. Лучник часто оказывается наблюдательнее, чем остальные, а Тони предпочитает скрывать свои моральные терзания.

Прежде чем Капитан успевает хоть что-то сказать — возможно, извиниться, потому что в этой ситуации было бы нормально извиниться перед любым человеком (кроме Тони), Клинт снова стучит по броне:

— Тони, что предлагаешь?

Вопрос звучит успокаивающе, и неважно, что Стив явно им недоволен.

— Взорвем их ко всем чертям, — с искренней злостью отвечает Тони.

У него чешутся руки устроить здесь настоящий хаос. По-своему он ничем не лучше Стива с его планами убивать каждого встречного по пути наверх. Хотя, с большей вероятностью, это странное ощущение в кончиках пальцев — всего лишь результат повреждения нервных окончаний, потому что рука совершенно онемела. Ну что ж, это лучше, чем боль.

— А где мы возьмем взрывчатку? — нетерпеливо интересуется Клинт прежде, чем это успевает сделать Стив. Правда, в его исполнении вопрос звучит намного вежливее.

— Мы в лаборатории, не забыл? — отзывается Тони, которому не терпится продолжить путь. — Здесь куча электроники. Как удачно, что у вас под рукой есть гений инженерии, правда? — Стив излучает скептицизм, и даже Клинт не проявляет энтузиазма. Тони просто качает головой. — Мне нужно найти компьютер.

Это срабатывает. Конечно, большинство планов Тони срабатывает, если ему позволяют им следовать. Они находят компьютер. Как только Тони опускает руки на клавиатуру, дело начинает идти на лад. Во-первых, он безумно раз возможности сесть. Как только исчезает напряжение, он замечает дрожь в ногах и понимает, насколько выдохся за такое короткое время.

Клинт сидит на стуле справа от него,наблюдая за его работой, и не ждет от него немедленного провала в отличие от Стива, который охраняет дверь. Тони не собирается напоминать Стиву, что первым делом взломал систему видеонаблюдения, поэтому их никто не побеспокоит. Суперсолдат явно не планирует прекращать свое занятие (точно так же, как и он сам), поэтому Тони никак не комментирует происходящее. Он лишь мимоходом думает, что жизнь стала бы намного проще, если бы они все научились быть чуть добрее друг к другу.

— Что ты собираешься делать? — из чистого любопытства спрашивает Клинт, и Тони посылает ему мимолетную улыбку.

— Все, что смогу, — он пожимает плечами, забыв о вывихнутом плече, которое награждает его новой вспышкой боли.

Выясняется, что может он многое. Совсем скоро ему попадаются планы этажей. Он была прав: подземная лаборатория намного больше складского здания наверху. Она состоит из нескольких соединенных между собой помещений. К сожалению, выходов очень мало.

Выведя планы на отдельный монитор, он зовет Стива.

— Взгляни на это, — рассеянно кивает он и, не дожидаясь ответа, возвращается к своей работе.

Он не пропускает ни смущенный взгляд Стива, ни его нерешительность, когда он подходит к мониторам, но не задумывается над этим. Если Стив хочет жаловаться, пусть займется этим позже. С его точки зрения, Стив должен оценить возможность поближе познакомиться с планами лаборатории и получить представление о том, куда им идти. Не он ли все время твердит о важности стратегии?

Дальше Тони занимается разведкой. Выясняет, кто еще есть в здании, вычисляет их точное местонахождение, добавляя его на план здания. Помимо них, здесь находятся еще двадцать три человека, и не все они охранники. Среди них есть и ученые, но Тони знает, что людей в белых халатах нельзя недооценивать. Примерно треть камер после взрыва не работает, и он помечает их на плане.

Он находит и путь наружу. Разумеется, выход завален, иначе все было бы слишком просто. Несколько людей собрались возле лестничной клетки, оживленно дискутируя и пытаясь решить, как выбраться наружу. Они еще не начали копать, но, кажется, собираются.

Большинство других неистово работают, собирая документы, кипы бумаг и блокнотов. Тони блокирует загрузку данных с серверов там, где может, но, раз уж они здесь, нужно позаботиться и о бумажных носителях. И, поскольку сеть не заблокирована, он может скопировать данные для последующего использования.

— Отлично, — заявляет Тони, закончив работу. Он поворачивается к Клинту и Стиву, не обращая внимания на тошноту , подступившую к горлу при резком повороте. Похоже, его состояние снова ухудшилось, но он не осмеливается спросить Джарвиса. Тот наверняка предупредит, если ему будет угрожать потеря сознания. Или смерть.

— Предлагаю идти этим маршрутом, — он показывает на плане комнаты. — Я их отвлекаю. Ты — он указывает на Стива, — заходишь внутрь и вытаскиваешь их из комнат. Таким образом, Клинт избежит непосредственной опасности, при том, что мы точно знаем, где находятся наши враги. Сюрпризов быть не должно.

Тони готов объяснять дальше. С его точки зрения, это хороший план, и не нужно от него отказываться лишь потому, что автор плана именно он. Не хотелось бы обвинять Стива в мелочности, но большинство их споров начинаются как раз из-за того, что Тони осмеливается иметь свою точку зрения.

Это почти весело. Точнее, это могло бы быть весело, если бы у Тони не болело все, что только может болеть, и они не были бы заперты глубоко под землей. Тем не менее, им удается отлично работать в паре. Тони дожидается, когда Стив займет нужную позицию, а затем посылает в динамики пронзительный звук, достаточно громкий, чтобы сбить людей с толку. Потом он включает сигнализацию, взламывает порты связи, заставляет оборудование искрить. Затем внутрь входит Стив. Наблюдать за схватками на мониторе далеко не так зрелищно, как в реальности, но он все равно беззастенчиво любуется движениями Стива. Выражение растущего изумления на лице Клинта служит приятным бонусом. Возможно, стоит показать им, что Тони может в нормальном состоянии, если будет время.

Стив даже возвращается к ним, прежде чем атаковать большую группу, хотя Тони был наполовину уверен, что суперсолдат не будет следовать плану в точности. Так намного лучше, хотя, возможно, небольшой выброс адреналина при виде хорошей драки помог бы ему дольше оставаться на ногах.

Наверное, они представляют собой забавную картину: слегка взъерошенный Стив, глаза которого все еще светятся яростью, хромающий Железный человек, в броне которого больше дыр, чем самой брони, и Соколиный Глаз у него на спине, с мстительным выражением лица сжимающий свой лук и раздраженный тем, что его несут. Несмотря на то, что они идут без прикрытия, их появление оказывается для сотрудников лаборатории полной неожиданностью. Охранники смотрят на них с отвисшими челюстями, прежде чем до них доходит суть происходящего. Схватка заканчивается, не успев начаться. Врагов нет, правда, нет и выхода наружу.

Клинт, рассмеявшись, соскальзывает со спины Тони на пол, и для пущей убедительности тычет луком в одного из поверженных соперников. Внезапная потеря дополнительного веса заставляет Тони пошатнуться.

— Все в порядке? — Клинт замечает, что Тони нетвердо держится на ногах.

Стараясь не шевелить правой рукой, Тони отмахивается от него:

— Пропустил стаканчик в честь победы, — шутит он, мечтая о болеутоляющем, чтобы унять пульсирующую боль в висках.

К сожалению, в этот момент они стоят слишком близко к Стиву, который отходил, чтобы проверить шахту, заваленную щебнем. Беспокойство на его лице тут же сменяется гневом. Словно впервые он замечает, что у Тони дрожат ноги и он не может ровно стоять.

— У тебя что, похмелье? — недоверчиво спрашивает Стив.

Тони не может винить его за эти подозрения, потому что он действительно стал больше пить после ухода Пеппер, и неприглядные фото его пьяных похождений красуются на первых полосах всех газет. Тем не менее, он никогда не позволял своим порокам мешать его работе в команде Мстителей. Он даже создал специальный протокол, который не позволяет ему управлять костюмом в нетрезвом виде. Тони умеет учиться на своих ошибках, но, к сожалению, этого никто не ценит.

— Не-а, — лениво отвечает Тони, прислонившись к стене совершенно не заботясь о том, как при этом выглядит. — Костюм подготовлен к этому.

На лице Стива проступает еще и отвращение:

— Хочешь сказать, что у тебя с собой алкоголь?

— Всегда будь готов к вечеринке, — он цитирует свою мать, хотя они, разумеется, этого не знают. Мария, на чью долю выпал нелегкий труд поддержания репутации семья Старков, научила его производить впечатление. Потому что даже плохое впечатление лучше, чем никакого.

«Спасибо, мам», — вздыхает про себя Тони, видя, как мнение Стива о нем опускается все ниже и ниже. Признавая свое поражение, он отворачивается, чтобы проинспектировать шахту, хотя на самом деле ему просто хочется отвернуться — и поэтому не видит недвусмысленных взглядов, которыми обмениваются Стив и Клинт. На всякий случай он снова опускает лицевую пластину. Всегда можно оправдаться тем, что он сканирует окрестности.

Быть частью команды оказалось сложнее, чем он думал сначала. По большей части все идет хорошо. Частенько они устраивают совместные просмотры фильмов, едят пиццу и засыпают прямо у экрана. Он чувствует себя почти как в семье. Ему действительно не хватало семьи с тех пор, как он отчаялся изменить мнение Говарда о себе. Сейчас ему нравится приходить на кухню после долгих часов работы в лаборатории, ощущая приятную усталость и находить там кого-нибудь из членов команды, перекинуться с ними парой слов, пока готовится его кофе. В битвах они тоже действуют слаженно, и он никогда бы не подумал, что соратник, оставаясь незамеченным, будет отражать пули, предназначенные ему.

А вот в промежутках между сражениями, таких, как сейчас, бывает сложно. Все они ранены, каждый по-своему, но упорно продолжают выполнять свою работу, делая вид, что все в порядке. Они не доверяют друг другу, потому что долгое время могли рассчитывать только на себя.

Тони знает, что он не слишком хороший командный игрок. Тонкости общения не для него. Но, несмотря на все его старания, он всегда читает в глазах Стива, что настоящим членом команды ему никогда не стать.

— Так, через этот ход нам наружу не выбраться, — бормочет Тони, сверяясь с результатами сканирования. Если начать копать, им на головы обрушатся новые массы щебня, а его здесь и так достаточно.

Остальным требуется какое-то время, чтобы отреагировать на его замечание, но Тони не оборачивается. Он дает им возможность остыть. Роуди делает так с ним самим, когда чувствует нарастающее раздражение. Это обычно срабатывает: Тони взрывается быстро, но ненадолго. Капитан Америка, в свою очередь, закипает медленно, копит недовольство годами, особенно если кто-то задел его тонкое чувство справедливости.

— Может, просто посидим здесь и подождем, пока нас откопают? — в конце концов, предлагает Клинт нейтральным тоном. Тони все еще кипит, словно ожидает новых обвинений. — Нат наверху, она знает, что мы здесь. Если мы будем копать вслепую, можем сделать еще хуже.

Тони чертыхается про себя. В словах Клинта есть смысл, но этот смысл ему совершенно не нравится. Тони сейчас не в той ситуации, чтобы сидеть и ждать, пока его спасут. Он чувствует, что его зрение затуманивается, пока он стоит неподвижно, и понимает, что истощение заставит его потерять сознание раньше, чем он рассчитывал. Только костюм и годы опыта в употреблении алкоголя помогают ему стоять на ногах.

— Эй, где твой дух авантюризма? — ухмыляется Тони, добавляя юмора, чтобы сгладить язвительность своих слов. Динамики, к счастью, не улавливают легкую дрожь в его голосе, поэтому фраза звучит почти пренебрежительно.

— Наверное, похоронил где-то поблизости, — сухо отзывается Клинт. Он лениво прислоняется к стене, но не из-за усталости. Он бледен, на его лбу выступил пот, и он очень осторожно пытается пристроить сломанную ногу.

— Я остаюсь с Клинтом, — заявление Стива никого не удивляет. — Возможно, поблизости и есть что-то полезное, но нам нельзя усугублять ситуацию.

Он стоически занимает позицию рядом с Клинтом на случай, если тому понадобится помощь, оставаясь на приличном расстоянии от Тони. Сам Тони даже рад этому. Чем сильнее Стив злится на него, тем больше шансов, что он не будет сильно к нему приглядываться и не заметит то, что Тони старается от него скрыть.

— Ты не должен идти один, — отзывается Тони, несмотря на все доводы рассудка.

Он проверил камеры, и они нейтрализовали всех, кого нашли. Но это секретная подземная лаборатория, где может произойти что угодно. И, несмотря на то, что Стив вполне в состоянии позаботиться о себе, Тони не хочет, чтобы он бродил по ней в одиночестве. Есть еще одно соображение: Тони понятия не имеет, сколько времени он сможет защищать Клинта и себя самого, если до этого вдруг дойдет.

— Предлагаешь оставить Клинта без защиты? — голос Стива становится жестким и на какое-то мгновение Тони сожалеет, что не может подтвердить, что думает о том же. — Он ранен.

Тони хочется закричать в ответ: «Я тоже!», но он молчит, потому что это ничего не изменит, а Стив будет считать его еще большей обузой. Если они выберутся отсюда, все будет в порядке. Как всегда.

— У меня сломана нога, — уточняет Клинт, которого раздражает, что о нем говорят, как о проблеме. — Это не значит, что я дама в беде.

Нет, думает Тони, в беде скоро будет он сам. Но тут он замечает, как напряжена спина Клинта, и ему мгновенно становится стыдно за свои мысли. Стив со своим придирками ведет себя нечестно по отношению к лучнику, учитывая, что Клинт не может двигаться и ему больно. Но Тони в таком же состоянии и у него не хватает сил, чтобы стоять прямо и одновременно выдерживать нападки Стива.

Сопровождаемые тревожными красными вспышками головного монитора, слова и взгляды Стива становятся просто невыносимыми. Тони знает, как жалок он в глазах Стива. Ну, он жалок и в своих собственных глазах тоже, хоть и старается держаться. Действительно старается. И все, что ему сейчас нужно — выбраться на поверхность и увидеть голубое небо прежде, чем он потеряет сознание. Или, желательно, не терять сознание совсем до тех пор, пока он не окажется в своей лаборатории, в безопасности от чужих взглядов. Силы уходят слишком быстро.

«Джарвис, — Тони переключается на канал внутренней связи. — У нас есть еще доза обезболивающего?»

Инъекция обезболивающего — не самое лучшее решение. Сейчас боль помогает ему оставаться в сознании, но, с другой стороны, она же тормозит мыслительный процесс сильнее, чем это может сделать морфин.

«Ваше дыхание уже….» — Джарвис пытается спорить, но у Тони нет сил бороться еще и с ним.

«Я знаю», — не слишком вежливо прерывает он помощника. — «Осколок ребра пробил легкое. Неприятно. Если я потеряю сознание и перестану дышать, начнешь меня реанимировать».

Это означает, что Джарвис использует налоксон как антидот к морфину, который угнетает дыхательную функцию. Конечно, Тони прекрасно понимает, что в этом случае Джарвису не потребуется разрешение, чтобы мгновенно оповестить всех о его плачевном состоянии. Тони не возражает. Несмотря на саморазрушительный образ жизни, он не хочет умирать — только не в этой лаборатории, которая слишком уж напоминает ему афганскую пещеру. Здесь значительно меньше воды, но бесконечные сомнения Стива тоже своего рода пытка.

Никто не знает Тони так, как Джарвис. Несмотря на то, что он все еще слабо воспроизводит человеческие эмоции, его восприимчивость сильно выросла с момента создания, превзойдя самые смелые мечты Тони. Там, где Тони приходилось скрываться от Пеппер и Роуди, Джарвис был с ним, видел все его падения, всегда помогал ему и поддерживал его, несмотря на то, что был всего лишь бесплотным голосом их бывшего дворецкого, компьютерной программой. Он доверяет Джарвису не только потому, что верность ему прописана в коде помощника. Их отношения давно переросли в нечто большее.

Несколько мгновений спустя он ощущает укол инъекции — он встроил эту опцию в костюм еще на ранних стадиях создания, когда проблемы с сердцем могли помешать ему в битве. Он никому не сказал об этом, зная, что ни друзья, ни команда не одобрят портативную аптечку внутри костюма.

Морфин облегчает боль. Но намного легче от осознания того факта, что он сделал хоть что-то, чтобы продолжать идти. И даже наркотик не может ничего поделать с негодованием в глазах Стива, вся тяжесть которого обрушивается на него, стоит лишь Тони поднять голову.

Тони вздыхает, зная, что двое других его все равно не услышат. Что еще он пропустил? Он отключил все внешние звуки на несколько мгновений — он действительно не может сейчас концентрироваться на нескольких вещах сразу, что довольно странно, учитывая обычную скорость работы его мозга, — и, вероятно, пропустил свою реплику в споре. Возможно, это и к лучшему: его молчание Стив ценит куда больше любого язвительного ответа, который он мог бы сейчас придумать.

— Продолжаем идти, — он говорит это не столько другим, сколько собственному телу. Не подведи меня хотя бы сейчас.

Он подходит к Клинту, чтобы тот мог снова забраться ему на спину, но рука Стива на плече останавливает его. Сквозь металл он не ощущает прикосновения, но жест полон раздражения. Как и все, что делает Стив по отношению к нему.

— Мы еще не решили, стоит ли нам куда-то идти, — процеживает Стив сквозь сжатые зубы, глядя на него.

В другой ситуации Тони бы рассмеялся. Мысленно он часто продолжает спор, доводя его до логического разрешения в собственной голове. Стив, разумеется, не оценил.

— Кэп, — почти умоляюще выдыхает он. — Мы в подземной лаборатории, заполненной неизвестным оборудованием и веществами, а здание над ней только что рухнуло. Ничего нельзя сказать наверняка, но может начаться непредвиденная реакция — разлив химикатов, взрыв, и тому подобные мерзости. И мне совершенно не хочется оставаться тут, если это вдруг произойдет.

Разумеется, он слегка преувеличивает, но никакие слова не заставят Капитана Америка сменить точку зрения, раз уж он что-то решил, поэтому Тони приходится приводить новые аргументы. Насколько он знает, некоторые летучие вещества могли остаться в помещениях после взрыва, хотя он не обнаружил непосредственной угрозы, изучая данные видеонаблюдения. Так что это не ложь, а всего лишь легкое преувеличение, которое поможет им выбраться отсюда как можно скорее.

Стив стоически смотрит куда-то поверх плеча Тони, потом в сторону, потом прямо ему в глаза. Затем он дергает шеей, что, очевидно, должно обозначать кивок, потом разворачивается и шагает по коридору, предоставляя Тони идти вслед за ним с Клинтом на спине.

— Не стоит так давить на него, — тихо замечает Клинт, взбираясь Тони на спину.

— Кто-то же должен, — жизнерадостно отзывается Тони, довольный тем, что никто не видит выражения его лица. Половина их споров случаются не по его вине, хотя окружающие, похоже, считают, что крик — единственный доступный им со Стивом способ общения. Но Тони действительно хочет поладить с Капитаном Америка, чтобы осуществить свою детскую мечту и доказать, что его отец ошибался. Жаль только, что мечта так и останется мечтой.

Когда Тони входит в первую же комнату на их пути, Стив лишь вопросительно поднимает бровь, но ничего не говорит. Увы, вряд ли их перемирию суждено продлиться долго. Чем дальше, тем выше поднимается бровь Стива при виде Тони, который жжет кипу бумаг в третьей по счету комнате и вдребезги разбивает компьютер в четвертой.

Сам Тони в это время пытается найти выход наружу. Он знает, что где-то поблизости должен быть технический лифт для тяжелого оборудования и материалов, не обозначенный на планах. Заодно он пытается выполнить основную задачу их миссии, которую прервал взрыв в лаборатории.

— Предполагалось, что это будет простая операция, — бурчит Тони себе под нос, скорее вваливаясь, чем входя в очередное помещение. — Войти, вычистить секретную лабораторию, выйти.

— Да что ты вообще знаешь о миссиях? — бросает ему в спину быстро теряющий терпение Стив. — Ты все равно никогда не играешь по правилам.

И он еще рассуждает о правилах. Насколько Тони помнится, это Стив пытался попасть в действующую армию любыми путями — подделывал документы, врал призывной комиссии и добился своего только потому, что даже армии иногда нужны люди, имеющие собственную точку зрения. Но, прежде чем он успевает указать ему на этот милый факт, его опережает Клинт, который, судя по всему, тоже быстро теряет терпение.

— Стив, оставь уже его в покое. Необязательно принимать за личное оскорбление все, что говорит Старк.

Тони слегка удивлен неожиданным заступничеством.

— Браво, Леголас. Действительно, не обращайте внимания. Идем дальше.

Сейчас он бы отдал все что угодно, лишь бы Стив перестал воспринимать на свой счет каждое его слово.

— Мы бы так и сделали, если бы ты не обыскивал каждую комнату и каждый закоулок у нас на пути, — ворчит Стив, демонстративно отказываясь в этом участвовать. — Мы бы давно уже выбрались.

Тони не отказался бы узнать, каким именно образом Стив планирует это осуществить. Взорвать еще одну бомбу и прикрыть их своим щитом от осколков? Тони не отличается особой деликатностью в выборе средств, но даже он понимает, что разнести вдребезги все стены на их пути — не выход.

— Видишь ли, Кэп, мы должны выполнить свою работу, даже если мы тут слегка похоронены заживо, — он надеется, что напоминание об их миссии немного успокоит Стива. Разумеется, все происходит ровно наоборот.

— Наша главная работа сейчас — доставить Клинта в безопасное место, — кратко отвечает Стив. Очередное молчаливое «Тебя это хоть немного волнует?» повисает в воздухе. Честно говоря, Тони уже устал от этого. Далеко не всем такое поведение сходит с рук так же легко, как Стиву Роджерсу.

Ну что ж, если Стиву так хочется продолжать спорить, он будет только рад помочь.

— Предлагаешь оставить все это здесь, чтобы этими материалами мог завладеть любой бездельник, которому приспичит здесь прогуляться?

С точки зрения Тони это самое важное. В отличие от Стива, которого до сих пор удивляют возможности современной науки, Тони знаком с ними даже слишком хорошо. Есть еще кое-что: он действительно хочет продолжать идти, но медленно. Остановки в каждой комнате на их пути дают ему возможность перевести дыхание.

Они вплотную подошли к этому в разговоре, но Тони не может сказать это вслух, даже если бы хотел. Гордость однажды его погубит. Возможно, очень скоро.

— Мы займемся этим, когда выберемся отсюда, — отвечает Стив пренебрежительно-приказным тоном. Хорошо, что Тони с легкостью игнорирует обе эти интонации.

— Мы можем просто взорвать это здание, когда выберемся отсюда, — Тони пытается объяснить в последний раз. — Но тогда мы лишимся последней надежды понять, что здесь хранится и для чего это применялось.

— Эй, народ, — окликает их Клинт, которого затянувшийся спор порядком достал. — Я ценю вашу заботу, но я в порядке. Тони прав: не стоит пропускать ту часть, где мы надираем задницы плохим парням.

Удивление Тони сменяется горечью при виде того, как быстро выражение лица Стива меняется с раздраженного на озабоченное при взгляде на Клинта:

— Но ты же…

— В порядке, — повторяет Клинт, предотвращая новый виток скандала. — И хватит дразнить его, Тони. Если вы не заметили, убежать от вас я не могу, а вашими скандалами уже сыт по горло, — судя по его тону, он и сам скоро выйдет из себя. — Разумеется, если вы не хотите подраться прямо здесь.

Стив опускает голову, и даже Тони на мгновение становится стыдно. Он и сам предпочитает прятаться от проблем в собственной лаборатории, поэтому разочарование Клинта ему понятно.

— Мы бы никогда не… начинает Стив, но, взглянув на Тони, вспоминает, что все это время они не прекращали ругаться и обрывает сам себя.

— Так я и поверил, — фыркает Клинт.

Клинт гадает, за какие грехи он так наказан. Разумеется, в своей жизни он нагрешил достаточно, так что выбор у него богатый, но оказаться запертым в подземелье с этой парочкой, не имея возможности убежать — чересчур суровое наказание даже для него. С объективной точки зрения он понимает причины этой вражды. Стив превыше всего ценит честность (разумеется, только перед силами добра и высшего блага) — Тони прячется под сотнями масок, скрывая свое истинное «я» глубоко внутри. На поле битвы они прекрасно ладят, потому что у них есть общий враг, с которым нужно сражаться. Но в промежутках между сражениями они совершенно не могут общаться — обоим мешают годы пережитых опасностей и накопленного негативного опыта.

Клинт видит все это, но все равно считает их поведение непростительным. Здесь, внизу, они все на одной стороне, они команда, они ранены и у каждого свои проблемы, с которыми нужно считаться. Но эти двое никогда не смогут поладить.

К своему удивлению, Стива он винит сильнее, чем Тони. Все знают, каким колким становится Старк, если что-то идет не по плану, выбивает его из привычной колеи или пугает. Но Стив — лидер их команды, и он должен быть выше любых злобных препирательств, должен владеть собой, даже когда Тони пытается вывести его из себя.

В том, что произошло, никто не виноват, поэтому взаимные упреки здесь явно не к месту. Они хотят выбраться, но просто не в состоянии работать вместе.

Он беспокоится и о самом Тони. Гений делает все возможное, чтобы скрыть свое состояние, но с ним явно не все в порядке. Он шагает слишком тяжело — ни следа небрежной грации, с которой он обычно двигается даже в металлическом костюме. И Клинту не верится, что причиной всему он сам. Костюм может выдержать намного больший вес, и Клинт никогда не видел, чтобы Тони отклонялся хоть на дюйм, подхватывая его прямо в полете. Мало того — Тони странно молчалив: ни обычного рассеянного бормотания, ни случайных наблюдений и гипотез, которыми он обычно заполняет паузы в разговоре. Любое его слово — или колкость, или защита. И то и другое призваны отвлекать внимание… от чего?

— Ты нашел в компьютере что-нибудь полезное? — спрашивает Клинт, чтобы заполнить чем-то напряженное молчание, которое вот-вот прервется новым спором. В такой ситуации лучший способ успокоить Тони — спросить его о чем-нибудь, связанном с работой.

Тони слегка усмехается, будто Клинт спросил что-то действительно важное, хотя на самом деле не в привычках Тони забывать о таких вещах.

— И когда, по-твоему, я должен бы это сделать? — ответ звучит чуть резче, чем предполагает вопрос и Клинт понимает, что Тони действительно забыл об этом, пока ломал оборудование. — Видишь ли, я был немного занят, пока выяснял, кто может попасться нам по дороге.

— Возможно, нам стоит… — осторожно начинает Клинт, пытаясь не привлечь внимания к просчету Тони, но Стив резко обрывает его:

— Нет времени.

Стив не то, чтобы старается говорить резко — он всегда так говорит. Он все время старается сбежать от реальности к тому, что придает его жизни какой-то смысл — в основном, это их операции — как будто в настоящем его ничто не держит. Сейчас он стоит во главе их разношерстной группы супергероев, и ему еще сложнее, потому что он сам — настоящий герой и ожидает того же от других. Потому что они — команда.

— Мне нужен перерыв, — объявляет Клинт. Это ложь только наполовину, потому что ему действительно больно. С другой стороны, все, что от него требуется — просто держаться на спине Тони и дать Железному человеку сделать все остальное. Тем не менее, он совершенно уверен, что им нужно сесть и перевести дыхание, пусть даже они до сих пор не выбрались из лаборатории.

Внезапно лицо Стива смягчается. Однако Клинт не чувствует облегчения — скорее, удивляется тому, что такая любезность не распространяется на Тони, который зарабатывает очередной недовольный взгляд в свою сторону, когда без промедления опускает Клинта на пол.

Клинт ожидает новой ссоры, но Тони просто отступает назад:

— Я поищу компьютер.

Ни колкостей, ни сарказма. Всего лишь констатация факта.

По пути им попалось несколько компьютеров и, несмотря на то, что Клинту далеко до технического гения Старка, он уверен, что тот мог извлечь нужную ему информацию из любого компьютера. Вместо этого он проходит мимо последней двери и сворачивает за угол, стремясь поскорее скрыться из вида.

— Почему он такой невыносимый? — вскипает Стив, усаживаясь рядом с Клинтом, прислоняясь к стене и продолжая осматривать окрестности.

Он не собирается дожидаться, пока Тони окажется за пределами их слышимости, словно пытается заново разжечь скандал. Эти двое не могут уступить друг другу ни на дюйм. Но Тони, после секундной заминки, продолжает своей путь, словно ничего не слышал.

— Стив, — Клинт хочет, чтобы его голос звучал успокаивающе, но в нем прорываются нервные нотки, которые не имеют ничего общего с его сломанной ногой.

— Что? — резко переспрашивает Стив. — Его не волнуют ничьи жизни, кроме собственной. Как я могу с этим смириться?

Клинт неверяще смотрит на Стива, не в силах подобрать слова. Конечно, Тони прекрасно умеет скрывать свои чувства, но Стив, предположительно, должен уметь видеть в них обычных людей под масками супергероев. Интересно, эта слепота Стива касается только Тони, или он так же воспринимает их всех?

— Он не такой, — твердо отвечает Клинт, сразу отметая все встречные аргументы. — И ему сейчас действительно нелегко.

— Нелегко? Потому что никто поблизости не ждет его с шампанским на подносе? — просто удивительно, что лицо Стива умеет выражать отвращение так же искренне, как и доброту, что его черты так легко складываются в обвиняющую гримасу.

— Потому что он заперт под землей с человеком, который, судя по всему, его ненавидит, — Клинт пытается таким образом охладить гнев Стива, потому что, несмотря ни на что, он уверен, что Стив не ненавидит Тони и не хочет, чтобы кто-нибудь думал иначе.

К его удивлению, Стив лишь фыркает:

— Я не собираюсь с ним нянчиться, если он никогда не слушает, что я говорю.

А, значит путь к сердцу Стива лежит через послушание. Клинт не знает, откуда взялась эта мысль, но от нее его пробирает озноб. Больно осознавать, что герои порой ведут себя как обычные люди со своими недостатками.

— До сих пор он давал хорошие советы, — тихо замечает он, но Стив уже выглядит так, как будто вот-вот начнет орать уже на него.

Не начинает. Вместо этого он прислоняется к бетонной стене, вздыхает и, слегка запинаясь, произносит:

— Все дело в том… как он это делает. Как будто мы все ему обязаны. Ему просто все безразлично.

Клинту кажется, что он никогда не встречал двоих людей, которые бы настолько противоречили друг другу, причем постоянно. Но этот спор лучше не продолжать сейчас, когда они оба на грани срыва.

— Нам нужно работать вместе, — просто говорит он, и в его голосе звучат умоляющие нотки.

Но Стив все равно не сдается:

— Скажи это Старку.

Плюнув на все, Клинт прислоняется к стене и решает больше не отвечать. Ему эта задача явно не по зубам. Краем глаза он замечает за углом красно-золотой отблеск, который может принадлежать только костюму Тони. Он остается неподвижным долгую минуту после того, как их разговор обрывается. Клинт хочет окликнуть его, чтобы убедиться, что с Тони все в порядке хотя бы физически, но он пропадает из виду, и Клинт слышит тихие удаляющиеся шаги.

Значит, Тони все слышал. Не только первую вспышку гнева Стива, но и весь их неприятный разговор. Предупреждение Клинта прозвучит молчаливым согласием, и Тони в очередной раз убедится, что его тайные страхи оказались реальностью.

Клинт почти мечтает о втором взрыве, чтобы рухнувший потолок открыл им путь наверх. После произошедшего хуже уже не будет.

Ему все безразлично.

Сейчас ему отчаянно хочется быть похожим на Говарда — спрятаться от окружающих, заняться своими делами и не беспокоиться о том, что о нем думают. Тогда слова Стива не ранили бы как пули, а молчаливое полусогласие Клинта не ощущалось бы как предательство. Да, у Тони нет права на их преданность, но он не перестает отчаянно мечтать о ней.

Какое-то время он бесцельно мерит коридоры нетвердыми шагами, нигде не останавливаясь. Перед глазами все плывет, но он винит в этом свои расстроенные мысли, а не стремительно ухудшающееся состояние. Он реалист только до тех пор, пока его это устраивает.

У него уходит десять минут на то, чтобы найти серверную комнату. Когда под руками оказывается клавиатура, кабели и тихо гудящая техника, Тони почти успокаивается. Где-то на задворках сознания все еще кипит обида, поэтому он не тратит время на тщательное сканирование системы. Вместо этого он запускает быстрый поиск, призванный отыскать следы других сотрудников и тщательно уничтожает остальные данные. Тони устраивает в системе настоящий хаос, оставляя на серверах полную пустоту. И еще парочку неприятных сюрпризов для тех, кто может туда сунуться.

Эта работа помогает ему успокоить взбудораженные мысли, справиться с глубокой опустошенностью и перевести дыхание.

Когда Тони возвращается обратно, он спокоен, по крайней мере, внешне. Его лицевая пластина опущена, чтобы не тратить драгоценные силы на поддержание нейтрального выражения лица, и он избегает вопросительного-тревожного взгляда Клинта. Вместо этого Тони обращается куда-то в пустоту между Стивом и Клинтом:

— Я нашел выход. Технический лифт позади нас.

Он ничего не объясняет. Чем меньше он скажет, тем меньше поводов для недовольства даст.

Пока они не выберутся, он будет просто выполнять свою работу. А потом сможет запереться в своей лаборатории — до тех пор, пока не прекратится головокружение, пока он не сможет безболезненно дышать. Этому никто не удивится — он часто не выходит оттуда днями напролет, занимаясь починкой и усовершенствованием костюма. Еще пара минут — и они будут избавлены друг от друга. Нужно продержаться совсем немного.

— Как? — резко спрашивает Стив, потому что он просто не может признать, что Тони прав.

— Его не было на плане здания, — отвечает Тони, думая про себя о том, что эти негодяи запрятали план секретной лаборатории чертовски далеко. — Но им нужно было как-то доставлять сюда оборудование, так что я продолжил поиски.

Не желая больше отвечать на вопросы, Тони поворачивается, чтобы забрать Клинта, который, к счастью, ничего не говорит, и уходит, не заботясь о том, следует за ним Стив, или нет.

Их приключение заканчивается слишком просто. Они находят лифт там, где Тони и предсказывал. Он скрыт за фальшивой металлической стеной. Чтобы открыть замок, нужен ключ-карта, но Тони лишь фыркает и попросту сжигает электронный замок. К его огромному облегчению, лифт даже работает. Он уже почти приготовился к полету на двух с половиной ускорителях и очень рад неожиданному подарку судьбы. Ему почти смешно, когда Стив пытается отодвинуться как можно дальше от него в крошечном пространстве лифта, при этом готовясь в любой момент подхватить Клинта. Будто Тони позволит стрелку упасть, тем более сейчас, когда они так близки к свободе.

Небо у него над головой выглядит таким же прекрасным, как после пещеры в Афганистане. Он с наслаждением вбирает в легкие свежий воздух и не замечает приближающуюся Наташу до тех пор, пока она не встает прямо перед ним — точнее, перед Клинтом. Вместо обычной сдержанности на ее лице тревога.

— Все в порядке? — спрашивает она, отмечая взглядом пробоины в броне и снова переводя взгляд на Клинта.

— Просто потрясающе, — выдыхает Тони, от облегчения у него слегка кружится голова. Они свободны. Он может вернуться в свой пентхаус высоко над землей — небо над головой и город под ногами.

— Нет, не в порядке, — резко отвечает Стив, возникая с другой стороны от Тони. Он все еще напряжен, очевидно, потому, что у него просто нет плана действий на случай непредвиденных обстоятельств. — Ты не забыл, что у Клинта сломана нога? Мир не вращается вокруг тебя, Старк.

Яд в голосе Стива заставляет Тони вздрогнуть, но он успешно скрывает это, наклоняясь, чтобы опустить Клинта на землю. Возможно, ему следовало сделать это в другом месте, не прямо посреди улицы, но ему нужно прийти в себя.

— Я помню, — отвечает Тони, выпрямляясь. — Вообще-то именно я нес его всю дорогу.

— Тогда перестань быть таким бессердечным. Ты часть команды, не забывай, — несмотря на обвиняющий тон и жесткий взгляд, Тони почти смеется. Иногда ему кажется, что он часть команды только когда дело касается финансирования и сражений. — Почему ты не можешь вести себя соответственно?

Тони почти готов развернуться и уйти, но тут Клинт изловчается одновременно стукнуть их по ногам концами своего лука.

— Я в порядке, — резко обрывает он. Как будто они поверили ему в предыдущие двенадцать раз, когда он это говорил . — Перестаньте уже скандалить, — он обменивается взглядом с Наташей, и какое-то время они безмолвно разговаривают, используя лишь мимику.

— Прекрасно, — протягивает Тони и решает, что с него хватит. Облегчение от того, что он выбрался на поверхность, постепенно выветривается, он снова чувствует лишь сокрушительную усталость. — Я думаю, тут вы справитесь без меня. Я только…

— Ты никуда не пойдешь, — в голосе Стива звучит недвусмысленный приказ. Он делает шаг вперед, словно собираясь остановить Тони.

— Не думал, что тебе есть дело до моего присутствия, — даже гнев не может больше удерживать Тони в сознании. Его тело словно напоминает ему, что они договорились работать вместе до тех пор, пока не выберутся на поверхность, и свою часть сделки оно выполнило.

— Так и есть, — незамедлительно соглашается Стив. Пожалуй, это действительно так. Тут даже нечего добавить, но Тони настолько плохо, что душевная боль уходит на второй план.

— Тогда увидимся позже.

Ему просто нужно уйти, укрыться в безопасности башни и собственной лаборатории. Там находится усовершенствованная аптечка первой помощи и кровать, там он сможет снять костюм и заняться, наконец, своим здоровьем.

Стив что-то говорит ему в спину, но Тони не слышит его за нарастающим шумом в ушах. Он умоляет свое тело не подводить его сейчас. Он сумел выбраться из-под взорвавшегося здания, конечно, он выдержит обратный путь. Джарвис сумеет направить костюм домой, где Тони может с чистой совестью потерять сознание и разобраться с последствиями позже.

Вдалеке он слышит другие разгневанные голоса, но все его внимание направлено на то, чтобы заставить ноги двигаться. Один шаг, еще один — он спотыкается и чувствует, что падает.

«Сэр», — зовет его Джарвис и Тони улыбается неподдельной тревоге в его голосе. Он не успевает ответить, потому что его тело наконец-то сдается под натиском многочисленных ранений. Свет меркнет перед его глазами еще прежде, чем тело касается земли.

В одну секунду Клинт вскакивает на ноги, морщится от боли, но упрямо игнорирует собственный перелом. Наташа поддерживает его, но, убедившись, что он может держаться на ногах самостоятельно, подбегает к Тони, который неподвижно лежит на земле. Со стороны костюм выглядит, как груда металлолома — никаких признаков живого существа внутри.

Эта картина, наконец, выводит Стива из ступора. К собственному стыду первое, что он чувствует — раздражение. Неужели обязательно превращать все в драму? Тем не менее, он глава команды и, какими бы ни были их разногласия, он спешит вслед за Наташей.

— Железный человек, — он включает рацию, справедливо полагая, что наверху она снова должна работать. — Что происходит?

Стив испытывает чувство дежа вю: он снова вызывает безмолвного Тони. Должно быть, все дело в костюме. Тони говорил, что он неисправен, несмотря на то, что под землей костюм вроде бы работал нормально. Возможно, просто закончился заряд.

— Железный человек? — снова зовет он. Краем глаза он видит Клинта, ковыляющего к ним, и тревога на лице лучника заставляет его усомниться, что дело в простой механической проблеме. — Тони?

— Там, под землей, ему становилось все хуже, — говорит Клинт, как только подходит к ним достаточно близко и опускается на землю рядом с Тони, почти касаясь металла брони. — Я думал, все дело в…

— В том, что он снова оказался заперт в пещере, — замешательство Стива передается и Наташе. — Опять никому ничего не сказал, упрямый идиот.

Стив чувствует, что ему не хватает воздуха. Что скрывал Тони? Он ведь не стал бы скрывать, что ранен? Старк, который не замолкает ни на секунду, который неизбежно комментирует все происходящее совсем не похож на человека, который стиснет зубы и будет терпеть до последнего.

Но от гения до сих пор нет ответа, и Клинт с Наташей начинают искать аварийные затворы, чтобы снять костюм. Наконец, Клинту удается поднять лицевую пластину.

Какая-то часть Стива верит, что под ней их встретит улыбающийся Старк со словами «Попались!», потом оттолкнет их и исчезнет, как и собирался. Но эта часть стыдливо смолкает, стоит ему увидеть бледное, безжизненное лицо Тони.

Его глаза закрыты, под левым опухоль, и он даже не щурится, внезапно попав под яркий солнечный свет. Кровавый потек на правой щеке завершает картину. Хуже того: сейчас, когда лицевая пластина поднята, обостренный слух Стива позволяет ему расслышать многочисленные тревожные сигналы из внутренних динамиков.

Его захлестывает волна паники. Он неправильно оценил происходящее. Это не шутка. Тони ранен, но не сказал ни слова. Стив чувствует, что именно на нем лежит львиная доля ответственности за то, что Тони сейчас лежит без сознания вместо того, чтобы сразу попросить о помощи.

— Как нам снять с него костюм? — голос Стива болезненно отдается в его собственных ушах.

— Вы не сможете, — с готовностью отвечает Джарвис, словно ожидает этого вопроса. Его голос звучит одновременно в динамиках костюма и наушниках Стива, создавая иллюзию вездесущности. — Уровень заряда быстро понижается, но, если костюм снять, кровотечение усилится, так как исчезнет давление на основные раны.

У Стива кружится голова. Он слышит слова Джарвиса и понимает, что как только костюм разрядится полностью, он превратится в металлический гроб. Давление, раны и…

— Кровотечение?

Наташа встает и вытаскивает наушник, не желая слышать ответ Джарвиса. Мгновением позже Стив жалеет, что не сделал то же самое, потому что электронный помощник зачитывает длинный список травм: сотрясение, сломанная правая рука, вывих плеча, тахиаритмия, пониженное кровяное давление, прокол легкого, возможное внутреннее кровотечение.

Стиву знакомо это чувство головокружения — так он чувствует себя в последние секунды перед тем, как ринуться в бой. В этот раз, однако, головокружение и не думает проходить. Он бесцельно прокручивает весь список в голове и спрашивает себя снова и снова: как Тони сумел это скрыть? Как он сам умудрился ничего не заметить?

Вот в чем была причина их яростных стычек там, в лаборатории. Оба были напряжены, у обоих подземелья пробудили тяжелые воспоминания, но сотрясение мозга и кровопотеря Тони лишь усугубили ситуацию. Вся его резкость была лишь уловкой, попыткой скрыть свое состояние. Все это, помноженное на скрытность Тони и их обычные сложности в общении, отнюдь не способствовало командной работе, но и сам Стив далеко не безгрешен.

Наташа возвращается, беспомощно глядя на Тони:

— Скоро за ними приедет скорая.

Смысл ее слов ускользает от Стива.

— Почему он ничего не сказал?

Это глупый вопрос, и вряд ли Наташа сможет на него ответить, но она склоняет голову набок и смотрит на него так, словно в этом нет ничего удивительного.

— Это Тони, — она пожимает плечами, словно этого объяснения вполне достаточно, но потом добавляет. — Он не любит проявлять слабость. И потом, разве ты стал бы слушать?

На ее лице написано безжалостное любопытство, которое глубоко ранит Стива. Значит, вот что они о нем думают? Думают, что ему безразлично? Или что ему безразличен именно Тони?

— Разумеется, я бы… — Стив пытается протестовать, хотя ему отчаянно не хватает внутренней убежденности в своих словах.

В этот момент по телу Тони проходит судорога, милосердно избавляя Стива от необходимости лгать им и самому себе, направляя мысли в другое русло.

— Что происходит? — спрашивает он. Его взгляд перемещается на грудь Тони, и он застывает на месте. — Почему реактор мерцает?

— Взрыв повредил костюм, — Джарвис ничем не выдает своего беспокойства, только речь становится чуть быстрее. — На то, чтобы удерживать мистера Старка в сознании и на ногах ушло слишком много энергии. — После короткой паузы, когда Стив уже готов попросить объяснений, Джарвис неожиданно добавляет:

— Оставшейся энергии хватит еще на один или два разряда.

Вместо того, чтобы избегать опасных ситуаций, Тони предпочел встроить дефибриллятор в собственный костюм.

Стив понимает, что не хочет этого знать. Он пытается найти слова, но его захлестывают противоречивые эмоции — от отрицания до безумного крика. Он не издает ни единого звука, но, когда встречает взгляд Наташи над неподвижным телом Тони, ее лицо смягчается, и это заставляет его взять себя в руки.

— И что это должно означать? — спрашивает Клинт, но Стив почти не слышит его голос за своим собственным сердцебиением.

У Джарвиса уходит какое-то время, чтобы сформулировать ответ, что странно само по себе, потому что обычно помощник отвечает мгновенно.

— Время уходит, — отвечает он. — Врачи могут не успеть.

Эти слова, наконец, выводят Стива из ступора. Он разберется со своими промахами позже, позже подумает, можно ли было что-то изменить и что произошло бы, если бы он засунул подальше свою чертову гордость и внимательнее присмотрелся к происходящему.

— Тогда мы доставим Тони к ним.

Тони находится в критическом состоянии два дня. Все это время Стив отчаянно ругает себя, но так и не может найти ответ на вопрос Наташи. Что бы он сделал, если бы Тони все же сказал ему о том, что ранен?

Я мог бы не давить на него, упрекает он себя, хотя раньше ему никак не удавалось сдерживаться. В действительности, если бы он знал, что оба его товарища ранены, он мог бы сделать что-нибудь непоправимо глупое и похоронить их всех под обломками здания.

Они могли бы поискать там, внизу, медицинское оборудование, могли бы попытаться остановить кровотечение. Джарвис заверил их, что в отсутствие настоящей медицинской помощи, костюм был лучшим вариантом для Тони. Стив слушал его и понимал: он подвел их. Подвел их всех.

Когда из медицинского блока приходит сообщение, что Тони, скорее всего, выживет, Стив начинает осознавать свои действия уже на полпути туда. Он должен увидеть это своими глазами. Должен сам убедиться, что Тони все еще жив.

Дверь в палату ему преграждает медсестра. Он влетает внутрь, наплевав на ее грозный взгляд — возможно, раньше этот взгляд заставил бы его остановиться и заново все обдумать, но сейчас он смотрит на нее с вызовом, словно предлагая попытаться его удержать. Медсестра, чуть помедлив, все же отступает перед этим решительным взглядом, пропуская его внутрь. Возможно, потом ему станет стыдно — глубокое уважение к медсестрам внушили ему мать и болезненное детство. Он извинится. Позже. Когда удовлетворит, наконец, жгучую потребность увидеть Тони живым.

Тони все еще выглядит так, словно находится на грани жизни и смерти. Его кожа пепельно-серого цвета там, где не покрыта кровоподтеками. Из-за них лицо выглядит, как картина абстракциониста, которую начали в приступе вдохновения и забросили. В больничной рубашке, которая не скрывает гипс на руке и многочисленные бинты, Тони выглядит очень хрупким. Но хуже всего то, что он совершенно неподвижен. Обычно Тони — само движение, сама энергичность: он то барабанит пальцами, то отбивает ногой одному ему понятный ритм, то что-то бормочет про себя. Сейчас только слабо поднимающаяся и опускающаяся грудь — неглубокие вдохи и выдохи — напоминает о том, что Тони все еще жив. Реактор в груди цел и ярко светится, как всегда.

— Тони? — тихо зовет Стив. Он не уверен, что хочет услышать ответ, увидеть, как Тони посмотрит на него слегка затуманенным взглядом — он всегда смотрит так, словно ищет и не может найти что-то в его лице.

— Он еще не пришел в себя.

Стив резко разворачивается, инстинктивно принимая боевую стойку. Движение приходится оборвать на середине — перед ним стоит врач с папкой в руках. Должно быть, он вошел сразу после него и сейчас изучает суперсолдата с нечитаемым выражением лица. Вид у него усталый, но решительный, из чего Стив заключает, что надежда все еще есть.

— Он в порядке? — Стив сам удивляется, как хрипло звучит его голос, хотя он в точности соответствует его самочувствию.

— Несколько раз мы почти потеряли его, — врач уклоняется от прямого ответа. — Честно говоря, я очень удивлен, что он вообще еще дышит. Мистер Старк и раньше не отличался хорошим здоровьем.

Стив никогда раньше не задумывался над этим. Это просто медицинский прибор, сказал Тони, когда они впервые увидели его без костюма с реактором в груди. Стив просто принял это как данность, раз Тони говорил об этом так спокойно, почти пренебрежительно. Сейчас он думает о том, сколько напускного безразличия было в этих словах, ведь дуговой реактор находится внутри грудной клетки и занимает там слишком много места. Он защищает сердце Тони, но как он влияет на легкие, на способность передвигаться и еще тысячу разных вещей, о которых Стив даже не задумывается?

Глядя на врача, Стив отчаянно хочет потребовать объяснений. Его невежество чуть не закончилось трагедией, поэтому он хочет — нет, ему нужно знать все как есть. Он едва сдерживает желание отобрать у врача папку с историей болезни, чтобы получить жизненно необходимые ответы. Их с Тони отношения и так далеки от идеальных, не стоит осложнять их своим любопытством. Возможно, он не получит ответа, если спросит Тони, но им нужно с чего-то начать, нужно научиться общаться. Их неумение разговаривать друг с другом едва не привело к трагедии.

— Сколько времени это займет? — спрашивает он врача. Тот даже бровью не ведет, несмотря на очевидную глупость вопроса — откуда, в самом деле, врачу знать, сколько в точности времени займет восстановление Тони?

Стиву стоит огромных усилий не спрашивать, есть ли вероятность, что Тони не очнется совсем.

— Это зависит только от него, — фраза означает, что они сделали, что могли и теперь дело за Тони.

Стив чувствует слабое облегчение. Тони упрямее их всех, упрямее даже него самого, если такое возможно. Он не захочет умереть вот так — прикованным к постели и кардиомонитору, который фиксирует каждое биение его сердца. Тони не умрет, не сострив и не ухмыльнувшись напоследок. Ему не идут молчание и неподвижность. Он не заслужил такой смерти.

Но бледный и неподвижный Тони, лежащий перед ним, выглядит так, словно уже покинул этот мир, и это не дает Стиву полностью поверить в лучшее.

— Позвоните мне, как только что-то изменится, — говорит он и не добавляет к лучшему или к худшему, потому что исход может быть только один.

Даже когда Стив разворачивается, чтобы уйти, он чувствует себя так, словно должен остаться. Тони не может ответить ему но, возможно, он его слышит, а Стиву многое нужно ему сказать. Но если он скажет все бессознательному Тони, то не сможет повторить это еще раз. У них всегда были трудности в общении, этот разговор назрел давно — но при этом оба должны быть в сознании и трезвом уме. А до тех пор ему лучше подумать о том, что сказать, чтобы не свести разговор к очередному спору.

Тони приходят в себя через три дня, которые Стив проводит в написании бесчисленных заметок и уничтожении всего ,что имеет отношение к подземной лаборатории.

Когда приходит сообщение, он все еще не готов.

Когда Тони приходит в себя, Стив не сидит рядом, держа его за руку и обеспокоенно глядя на него. Это было бы слишком шаблонно. Но, несмотря на мимолетное разочарование, Тони рад этому. Не успев открыть глаза, он уже ощущает действие анальгетиков, которые тормозят мысли и эмоции. Сейчас он не в том состоянии, чтобы выдержать еще один словесный поединок со Стивом. Поединок, который, он уверен, не заставит себя долго ждать.

Почему ты мне ничего не сказал и Ты подверг нас всех опасности из-за своей дурацкой гордости, и другие жалящие фразы, которые так любит бросать в него Стив. Как будто он действительно думает, что однажды Тони сможет стать настоящим командным игроком. В норме он не скупится на язвительные ответы, но сейчас, прикованный к кардиомонитору и больничной койке, он чересчур открыт и уязвим.

Должно быть, кто-то позвонил Стиву. Во всяком случае, когда врачи, наконец, удовлетворены его текущим состоянием, а медсестры перестают сновать по палате, меняя пакеты с физраствором и лекарствами, он появляется в палате — слишком быстро для случайного визита и слишком решительно, чтобы сомневаться в том, что сейчас произойдет.

Тони видит, что Стив слегка медлит возле двери. Его лицо сохраняет нейтральное выражение, и Тони гадает, что его ожидает — ругань или жалость. По правде говоря, сейчас у него нет сил выслушивать ни то, ни другое.

— Ты… очнулся, — ровным голосом говорит Стив, но Тони хорошо знает эту потребность набрать воздуха в грудь, чтобы слегка усмирить бушующие нервы.

Нерешительность не идет их Капитану, думает Тони, слегка пожимая плечами в ответ на реплику. И тут же вздрагивает, когда это движение отзывается острой болью в плече.

Обезболивающие не справляются, каждое движение напоминает о полученных ранениях, но Тони уже потребовал уменьшить дозу. Лучше терпеть боль, чем заторможенность.

— Да, я слышал, ты повел себя как настоящий рыцарь в сверкающих доспехах и доставил меня сюда.

Кто-то — наверняка Клинт, судя по нарисованным в уголке сердечкам — оставил на прикроватном столике газетную вырезку. На фото изображен взволнованный Капитан Америка, несущий Железного Человека на руках по улицам Нью-Йорка. Тони не совсем понимает, почему Кэп взволнован. Тони не из тех людей, кто вызывает у других беспокойство. По крайней мере, беспокойство за него.

Ответ Стива совсем не проясняет ситуацию.

— Джарвис сказал, что скорая может не успеть.

Тони смотрит на него, ожидая объяснения, и, не получив его, скептически переспрашивает:

— И тогда ты решил подхватить меня на руки и бежать сюда?

Это звучит нелепо и вовсе не из-за веса брони — Тони случалось видеть, как Кэп поднимал вещи и потяжелее — а потому, что такое поведение свойственно ему только в самых серьезных ситуациях, например, если речь идет об операции. Или о спасении друга.

— Я должен был оставить тебя там умирать?

Голос Стива звучит так непривычно мягко, что у Тони перехватывает дыхание, и заготовленный ответ застревает в горле. Не думал, что тебя это волнует. Должно быть, что-то в лице Тони выдает его, потому что плечи Стива опускаются. Он, наконец, входит в палату, медленно приближается к кровати и нерешительно останавливается возле стула.

— Сядь уже, Кэп, — командует Тони, потому что ему невыносимо видеть их лидера таким нерешительным. Он гадает, услышал ли Стив в его интонации скрытое «спасибо», хотя подозревает, что их способность к телепатии в отношении друг друга распространяется только на негативные мысли. Оба привыкли думать друг о друге лишь самое худшее.

Стив, наконец, садится, и его лицо принимает то выражение, которого Тони ожидал с самого его появления в палате. В глазах мелькает что-то нечитаемое, но Тони предпочитает над этим не задумываться. Откинувшись на спинку стула, Стив целую минуту изучает Тони, его взгляд скользит по кровоподтекам, гипсу на руке и, наконец, возвращается к лицу.

— Как ты себя чувствуешь? — устало спрашивает он.

Тони фыркает. Так у них сначала будет вежливый разговор ни о чем? Стив никогда их не любил, хватаясь за любую возможность продолжить их многочисленные споры.

— Просто потрясающе, — отвечает Тони, надеясь как можно скорее перейти к сути. К счастью, он обладает уникальным талантом выводить Стива из себя за считанные секунды, с чего бы ни начинался разговор. — Конечно, обслуживание оставляет желать лучшего, матрас такой жесткий, что все тело ноет. А еще мне кажется, что в воду добавляют алкоголь, потому что у меня перед глазами все плывет, так что не советую пробовать.

— Как ты на самом деле себя чувствуешь? — спрашивает Стив с тем же раздражающим спокойствием. Он настойчиво смотрит на Тони, словно пытаясь найти в нем что-то. Тони, в свою очередь, убежден, что ничего нового он в нем не найдет. Во всяком случае, никаких новых поводов для ругани — и старых достаточно.

— Жить буду, — вздыхает Тони и с легкой горечью добавляет. — Как всегда.

Ему бы хотелось, чтобы его голос прозвучал уверенно, а не обреченно. До сих пор ему удавалось выживать не благодаря, а вопреки. Сейчас, когда в крови гуляет морфин, легко признаться самому себе: ему бы хотелось, возвращаясь, знать, что его ждут, а не просто выживать назло врагам.

— Однажды ты не выживешь, — тихий голос Стива словно отвечает его мыслям.

Тони не понимает, что звучит в его голосе — сожаление, радость или признание своей вины. Стив берет на себя ответственность за происходящее так же часто и легко, как и сам Тони.

— Это что, намек на мой возраст? — ухмыляется Тони, предпочитая перевести разговор в шутку, вместо того, чтобы разгадывать головоломку, заданную Стивом. — Или ты, наконец, начнешь ругать меня за беспечность?

Он чувствует, что перегибает палку, что снова провоцирует Стива, но ничего не может с собой поделать. Для Тони хуже самого скандала только момент прямо перед ним: стиснутые челюсти и кулаки, гнев, клокочущий в горле, слова, которые тщательно сдерживаются, чтобы потом все равно прорваться наружу. С последствиями скандалов он, по крайней мере, хорошо знаком — они с самого детства горчат во рту. Он хорошо умеет чинить сломанные вещи, но что делать с неуверенностью он не знает.

Взгляд Стива похож на удар под дых. Никогда раньше он не смотрел на него так, но Тони от этого не легче.

— Я пришел не для того, чтобы тебя ругать.

Не в силах сдержаться, Тони усмехается:

— Надо же, это что-то новенькое, — он пытается скрыть удивление, проскользнувшее в его голосе.

Где-то он это уже слышал. Я не хочу ругаться, но ты меня заставляешь. Или Все было бы нормально, если бы не ты. Все вертится вокруг него и его неспособности оправдывать ожидания окружающих. Дело не во мне, а в тебе. Всегда одно и то же.

Тони чувствует облегчение, когда Стив отводит взгляд, виновато опуская глаза.

— Прости меня, — тихо, с раскаянием в голосе произносит он.

До Тони не сразу доходит смысл его слов. Возможно потому, что он никогда не слышал в свой адрес ничего подобного от их бесстрашного Капитана. То, что Кэп каким-то чудом просит прощения — просит прощения у него — полная неожиданность.

Возможно, это просто уловка. Наверняка Стив просто берет на себя часть вины за то, что они не работали вместе как одна команда, но хочет настоятельно попросить Тони больше так не делать. В этом есть смысл. И этот смысл заставляет его поддаться панике, гнездящейся где-то на задворках сознания. Разумеется, все аппараты, к которым он подключен, немедленно реагируют тревожными сигналами.

Стив подпрыгивает на месте, резко оборачивается, в глазах застывает тревога. Тони оценил бы это движение, если бы не был прикован к медицинскому оборудованию. Он заставляет себя сконцентрироваться на дыхании, оберегая, насколько возможно, сломанные ребра, стараясь успокоить бешено бьющееся сердце. Ему хочется закончить этот разговор. Ничего хорошего из него не выйдет.

— За… что… — выдыхает Тони, пытаясь сосредоточиться на боли от кровоподтеков на лице. — Я весьма драматично потерял сознание и чуть не умер, подвел всю команду и…

— Мне очень жаль, что я лидер команды, в которой тебе стыдно попросить о помощи, — слышится такой же тихий ответ.

Первое побуждение Тони — съязвить что-нибудь, выдать какую-нибудь шутку, чтобы поскорее свернуть разговор. Так вот в чем дело. Ты недостоин быть частью команды мстителей, так что брось прикидываться героем. Ты всего лишь богатенький испорченный мальчишка. Успокаивать сердцебиение поздно — чертов Роджерс явился в тот самый момент, когда он практически прикован к детектору лжи. Только у нас — сердце Тони Старка разбивается в прямом эфире, когда его вышвыривают из команды Мстителей.

Кровь стучит в ушах. Воздух не проходит в легкие — и дело вовсе не в сломанных ребрах. Тони кажется, что он вот-вот снова потеряет сознание, когда откуда-то издалека до него доносится голос Стива.

— Тони!

Старк. Шлемоголовый. Парень. Продавец смерти. Железный человек.

У него было столько имен. Каждому он старался соответствовать, и каждый раз его ждал провал.

— Тони, — Стив снова зовет его, и в этот раз Тони откликается. Бесполезно пытаться отсрочить неизбежное. Невероятным усилием воли он возвращает себя в реальность, обратно в свое истерзанное тело, которое болит далеко не так сильно, как душа. Он поднимает глаза на Стива и, чувствуя себя так, словно копает собственную могилу, ждет приговора.

— Я тебя слышу, — резко отвечает он. Слова — последнее средство защиты, которое ему осталось. Сейчас ему будет больно, и, раз так, Стиву тоже несдобровать.

Но, стоит ему бросить взгляд на Стива, весь его гнев испаряется. Стив выглядит таким же измученным, как и сам Тони, и впервые с их знакомства на его лице нет разочарования, смешанного с откровенным отвращением. Несмотря на то, что Тони действительно облажался в этот раз, Стив выглядит обеспокоенным, а не разгневанным.

Очевидно, что он ждет от него хоть какого-нибудь ответа, но Тони впервые не может найти слов. Сейчас у них есть шанс все исправить — или разойтись уже окончательно. Тони знает, чего он хочет — чего хотел с самого детства, впервые услышав от отца о Капитане Америка. О чем мечтал, встретившись с ним вживую, сравнив действительность с рассказами Говарда. Он просто не знает, как осуществить мечту.

— Я…. не облегчаю тебе задачу, да?.. — наконец решается Тони. Потому что это правда. Он так боялся не быть частью команды Мстителей, так боялся быть отвергнутым, что ни разу не давал им повода усомниться в себе.

Тони безумно хочется, чтобы искусственный туман от медикаментов в голове рассеялся, чтобы многочисленные неожиданные повороты их разговора не заставали его врасплох. Правда, в этом случае его навыки маскировки, отточенные годами практики, могут разрушить все надежды на примирение.

— Тебе многое дано, — задумчиво говорит Стив. Он опускает глаза, но тут же поднимает их обратно, не давая Тони времени придать лицу более отстраненное выражение.

— Роуди десятилетиями говорит мне, что деньги не могут решить всех проблем, — вот и все, что он из себя представляет: деньги и желание соответствовать. — За деньги не купишь настоящих друзей.

Тони ожидает увидеть на лице Стива жалость. Что там — даже Роуди жалел его, разгоняя очередную банду желающих пообщаться с наследником Старков. И да, лицо Стива меняется, но становится лишь более решительным.

— Ты купил это здание и сделал его нашим домом, — наконец, говорит Стив. Говорит так, словно это достижение. Как будто указания дизайнеру по интерьеру — признак высоких моральных качеств.

— Эээ… наверное, это хорошо, — Тони замолкает, не уверенный в том, куда клонит Стив, как себя вести, когда его не называют злодеем и негодяем. С самого начала их отношений он был частью команды не благодаря, а вопреки.

Конечно, Стив только все усложняет.

— Я считаю вас всех моей семьей, Тони. Включая тебя.

Стив говорит честно, ни следа нерешительности в его голосе. Эта картина настолько сильно противоречит образу вечно недовольного Капитана в его голове, Капитана, который, кажется, не может взять в толк, почему Тони все еще здесь, что он не в силах удержаться от смеха. Смех выходит задыхающимся, потому что его грудь горит огнем, болят сразу все кровоподтеки, но он не может удержаться.

— Ты хочешь сказать, что у тебя тоже был дядя-пьяница, который…

— Я знаю, что у каждого из нас свои проблемы, — прерывает его Стив голосом, в котором нет и следа сожаления. Тони чувствует, как в нем поднимается горечь. Вот он — первый признак раздражения на лице Стива. — Но ты ценный член этой семьи. Мы не просто миримся с твоим присутствием. Мы не просто остаемся здесь ради бесплатного жилья. И мне очень жаль, что мы заставили тебя так думать.

Слова Стива и выражение его лица противоречат друг другу — фразы раздраженные, лицо почти умоляющее — и, хотя Тони знает, что весь негатив Стива обычно направлен на него, в этот раз он уже не так уверен. Стив не тот человек, который умеет легко лгать, глядя в глаза. Поэтому Тони просто продолжает смотреть на него, надеясь отыскать подсказку, как продолжить этот разговор, и спрашивать самого себя, не является ли его ожившая детская мечта плодом наркотического бреда.

— Хорошо, — нерешительно отвечает он. Если это всего лишь сон, он простит себя за это. — Я тебе верю.

Напротив него Стив выдыхает с видимым облегчением:

— Хорошо.

— Но?

Надежды Тони рушатся, когда Стив чуть медлит с ответом. Во сне он должен был уверить Тони, что все будет хорошо, что вся их взаимная злоба до сих пор была ошибкой и с этого момента все будет по-другому. Где-то здесь кроется уловка, он знает это. Его обдает жаром.

— Ты ранен, — мягко говорит Стив. — Мы обсудим это позже.

Тони усмехается. Синяки совершенно не мешают ему думать. Мешает морфин, но с этим он справится. И он бы предпочел покончить со всеми проблемами здесь и сейчас.

— Обсудим что? — раздраженно спрашивает он, но Стив даже не вздрагивает.

— Мы должны научиться просто общаться, не только орать друг на друга, — объясняет Стив, и на его лице мелькает то же целеустремленное выражение, словно решить эту проблему для него — вопрос чести. — Мы умеем сражаться вместе, но как насчет обычного общения? Я даже не говорю о том, что ты не сказал мне о своем ранении. Ты просто обязан был сказать, но промолчал, потому что не доверяешь мне. Я хочу это изменить.

Даже когда Тони перестал верить в Капитана Америка в далеком детстве, когда на него в очередной раз обрушилась пьяная ярость Говарда, он все равно доверял ему. Их встреча в реальной жизни этого не изменила. Того человека, с которым он все время ругается, он воспринимает отдельно от этого образа, хоть и понимает, что это нечестно. Нельзя злиться на людей за то, что они видят в нем настоящего Старка за образом Железного человека, но на Стива он злится.

— Я бы тоже этого хотел, — очень тихо отвечает он. Но Стив сидит достаточно близко, чтобы расслышать. И когда его плечи расслабленно опускаются, Тони понимает, что сумел найти нужные слова.

Стив откидывается на спинку стула, сразу становясь выше. Теперь, когда спало нервное напряжение, Тони удивляется тому влиянию, которое он оказывает на Стива.

— Еще только один вопрос, — говорит Стив, заставляя Тони снова насторожиться. — Хотя ты можешь не отвечать. Что это за история с пещерой?

Сузив глаза, Тони ищет в лице Стива следы насмешки или гнева, любого доказательства, что он не знает о его афганских приключениях. Разумеется, Наташа знает, а раз знает она, знает и Клинт. Брюс догадался сам. Пеппер удалось скрыть подробности той поездки от широкой общественности, но эти двое состоят в Щ.И.Т.е, и у них нет никаких причин скрывать от Стива причину его нестабильного психического состояния.

— Ты что, не читал мое личное дело? — Тони пытается выяснить, как много знает о нем Стив. Тони совершенно не хочется окунаться в воспоминания о стенах вокруг, о липком воздухе, наполняющем легкие, иначе ему не избежать еще одной панической атаки.

Стив склоняет голову набок и слегка хмурится.

— Там почти ничего нет, — чуть помедлив, отвечает он.

Слабая усмешка трогает губы Тони. После того, как Джарвис впервые стер его данные из архивов Щ.И.Т.а, он делал это постоянно, как только они пытались вернуть файлы на место. Он гордится своим детищем сильнее, чем следовало бы, учитывая, что уничтожение документов государственной важности стало для Джарвиса чем-то вроде спорта.

— Так лучше, — беспечно отзывается Тони, старательно скрывая как свою гордость, так и страх перед удушьем, который всегда поднимается в нем при воспоминании о пустыне. И слегка касается реактора на груди загипсованной рукой. — Там я получил вот это украшение.

Возможно, это лишь плод его воображения, но Тони кажется, что Стив слегка вздрагивает, не отрывая глаз от его руки поверх реактора.

— Прости, — повторяет он. Снова.

Мысль о том, что перед ним извиняется Капитан Америка, наполняет Тони легкостью, и это ощущение не имеет ничего общего с морфином.

— Не извиняйся. Честность — сложная штука, особенно для меня, ты же знаешь, у меня проблемы с доверием. Но я хочу попробовать.

— Я рад этому.

Какое-то время они просто открыто улыбаются друг другу, во взглядах ни следа нерешительности и горького послевкусия, лишь взаимное тепло. Потом Стив встает, и Тони охватывает острое чувство потери.

— Тебе пора отдохнуть, — негромко говорит Стив. — Врач снимет с меня шкуру за то, что я тебя расстроил.

В голосе Стива звучит тот самый добрый юмор, который знаком Тони с командных ужинов и совместных кинопросмотров. Этот юмор редко бывает направлен на Тони но, возможно, теперь все будет по-другому.

— Не уходи, — просит Тони прежде, чем успевает осознать, что говорит. И тут же уточняет, пытаясь исправить свой промах. — Здесь совсем нечего делать, только в потолок смотреть.

— Только ты мог выйти из пятидневной комы и пожаловаться на скуку, — смеется Стив.

Словно вспомнив о произошедшем, Тони чувствует сильную усталость. Чернота клубится где-то на краешке его сознания, глаза закрываются сами собой.

— Нельзя же так просто сдаться, — бормочет он, еще пытаясь бороться со сном и не зная, насколько осознанно прозвучит эта фраза.

— Позже я пришлю Наташу или Клинта, чтобы ты не скучал, — в голосе Стива звучит удивительная теплота. — А сейчас спи.

Прежде чем сон побеждает усталое сознание и истощенное тело, Тони думает, не приснилось ли ему все произошедшее, хотя ему редко снятся такие приятные сны. Сейчас ему не хочется возвращаться в реальность, хочется продлить блаженное неведение. Он будет надеяться, что это не сон. Никогда раньше ему так сильно не хотелось стать частью команды — частью семьи.

Когда Тони просыпается в следующий раз, он один в палате. Возле кровати все еще стоит стул. Тони смутно помнит, что на нем сидел Стив, хотя он уже почти убедил себя, что этот визит был галлюцинацией, навеянной морфином. Иначе объяснить произошедшее невозможно. Они со Стивом не умеют нормально общаться.

Так или иначе, он подумает об этом позже. Насколько он может судить по прошлому опыту, вскоре все снова начнут с ним ссориться и выискивать малейшие ошибки, и вся доброжелательность (вызванная лишь тем, что он чуть не умер) снова исчезнет.

Тони пытается пошевелиться, проверяя, насколько тело ему подчиняется, и у него вырывается сдавленный стон. Результат его мгновенно отрезвляет: все тело по-прежнему болит. Болит рука внутри гипса, бок горит огнем при каждом движении, голова будто завернута в вату, которую изредка пронзают вспышки боли. Приходится признать, что в этот раз он чуть себя не угробил.

Все, пора уходить. Хуже положения несчастного страдальца для него может быть только положение несчастного страдальца в больнице. Дышать становится тяжелее, кажется, что стены сдвигаются ближе. Он гадает, как вообще можно выздороветь в таком стерильном окружении, как это.

Стиснув зубы, Тони садится на постели. Движение вызывает новый приступ тошноты, и он наклоняется вперед, подперев голову единственной здоровой рукой. Придется двигаться очень медленно.

Но прежде, чем он успевает спустить ноги с постели, дверь открывается, и перед ним появляется Наташа. Несмотря на затуманенное зрение, он абсолютно уверен в том, что это она. Рыжие волосы горят, как пламя в темноте.

Не в силах сдержаться, Тони прикрывает глаза, мечтая оказаться за сотни миль отсюда. Он не в том состоянии, чтобы играть в шарады, постоянно опасаясь ловушки. Не то, чтобы он не доверял Наташе, но только на поле боя. В мирной обстановке они по-прежнему чужаки.

— Мы делали ставки на то, как скоро ты попытаешься удрать отсюда, — Наташа едва заметно улыбается, но в ее голосе звучит тень упрека. Тони не понимает, как на это реагировать.

— И сколько поставили? — спрашивает он, чуть поморщившись от царапающей сухости в горле. Дотянувшись до пульта, он приподнимает верхнюю часть кровати и прислоняется к ней. Раз уж приходится находиться в одной комнате с хищницей, лучше прикрыть тыл. — Глупо делать ставки против банка.

Наверняка он до сих пор отвратительно выглядит, иначе бы Наташа отреагировала на этот укол куда жестче. Вместо этого она присаживается на стул возле кровати и внимательно разглядывает его, останавливая взгляд на многочисленных кровоподтеках. Ее откровенно испытующий взгляд нервирует Тони куда сильнее, чем молчание. Наташа не просто смотрит, она словно сканирует взглядом и даже не пытается это скрыть.

— Как ты себя чувствуешь? — наконец спрашивает она.

Откинувшись назад, Тони целую минуту собирается с мыслями. Он не ждал этого вопроса ни от кого из членов команды, тем более от Наташи. Никто не умеет игнорировать потребности своего организма так хорошо, как это делает она.

— Ты что, тоже ударилась головой? — ехидно осведомляется он, добавив в голос деланного беспокойства. — У тебя болит голова? Или кто-то отравил твой коктейль?

— Старк, — обрывает его Наташа.

Наконец-то в ее голосе звучит раздражение, к которому он так привык. В какую бы игру они ни играли, Наташа не станет продолжать ее без веской причины. Тони слегка расслабляется. В голову закрадывается давнишнее подозрение. Проблеск беспокойства на ее лице — неважно, искреннего или нет — вот то, чего он действительно не понимает.

— Я в порядке, как всегда, Романофф, — небрежно отзывается он. Для полной правдоподобности он закатывает глаза, хотя тошнота от этого только усиливается. Он не знает точно, сколько времени провел в чертовом госпитале, но сотрясение за это время должно было пройти хотя бы частично.

Наташа наклоняется вперед, не отрывая от него взгляда:

— Это нормально — быть не в порядке.

— Если ты хотела убедить меня в этом, то опоздала лет на сорок, — ухмыляется Тони, лихорадочно размышляя, что вообще происходит. Время, когда они с Наташей пытались подшутить друг над другом, давно прошло. Возможно, Стив подослал ее, чтобы слегка успокоить его перед неизбежным выяснением отношений.

Слегка вздохнув, Наташа качает головой.

— Я бы хотела, чтобы ты больше заботился о себе, — фраза звучит как цитата из инструкции Щ.И.Т.а, которые Коулсон упорно оставляет на всех видных местах. — Ничего хорошего не выйдет, если ты ринешься в бой, не успев как следует выздороветь.

Внезапно до него доходит. Так вот в чем дело. В таком состоянии он не слишком-то полезен. Если Железный Человек выведен из строя, боеспособность команды существенно уменьшается.

— Не беспокойся, — протягивает он, барабаня по гипсу. Это отвлекает внимание Наташи и позволяет ему слегка расслабиться. — Я не начну работать над твоей новой экипировкой, пока полностью не приду в форму.

Наташа резко вздергивает подбородок:

— Старк, ты идиот.

— Как будто я сам не знаю, — горько усмехается Тони. — Я читал твой отчет. В тот день я лишился многих иллюзий касательно себя самого.

На мгновение она замолкает, изучая его.

— Ты все еще злишься.

— Я все еще…. — Тони обрывает себя, не уверенный, рассмеяться или заорать ей в лицо. — Знаешь что? Нет. Я горжусь собой. Ты, знаменитая Черная Вдова, прошла обучение в КГБ и Щ.И.Т.е, и еще черт знает где, и увидела именно то, что я хотел.

Тони сразу почувствовал, что с Натали Рашман что-то не так, и он до сих пор гордится этим. Его сразу насторожило то, как она незаметно вошла в его жизнь, очаровывая всех вокруг. Когда она находилась поблизости от него, Тони не составляло труда вернуться к прежним привычкам. Теперь ему было, перед кем разыгрывать свои маленькие представления, не задевая чувства близких друзей. Она помогала ему сыграть свою роль, отстраниться от близких и скрыть грядущую смерть. Поэтому тот факт, что она вела свою собственную игру, не слишком его удивил.

— Ну и зачем было врать? — спрашивает Наташа. Кажется, ей действительно нужен его ответ. Тони ни на секунду не верит, что она не знает. Игра как средство самозащиты — одна из ее коронных уловок.

— Я не врал, — Тони стоит на своем, несмотря ни на что. — Я именно такой, каким ты меня описала. И не пытаюсь убедить других, что представляю собой что-то большее.

Он снова ощущает горечь. За ее словами стоит что-то, чего он не в силах разглядеть.

Склонив голову, Наташа тихо произносит:

— Прости.

Тони моргает, уверенный, что ослышался.

— Что? — переспрашивает он, хотя выражение ее лица даже не думает меняться. На ее лице написано раскаяние и ни следа той маски, которую она обычно использует, чтобы дурачить людей. Эта маска куда тоньше, выглядит почти настоящей.

— Прости меня, Тони, — повторяет она все так же искренне. — Мне жаль, что я не изменила свое мнение о тебе, даже когда должна была это сделать.

Не в силах сдержаться, Тони фыркает. На какое-то мгновение ему показалось, что они смогут найти способ нормально общаться друг с другом, но все это просто фарс. В самом начале он искренне пытался сблизиться с Мстителями, подпустить их поближе. Тогда они этого не хотели. Сейчас он сам не хочет, чтобы они сближались с ним из ложного чувства вины.

— А, так вот в чем дело, — едко отвечает он. — Вы все прибежали ко мне извиняться просто потому, что я получил пару царапин?

— Не надо преуменьшать, — она говорит так, словно это что-то меняет в общей картине происходящего. — Это не царапины. А нам следовало извиниться давным-давно, не дожидаясь, когда ты будешь умирать у нас на руках.

В груди Тони ворочается ужасное подозрение. Чего они добиваются? Какофония голосов оживает в его ушах. Говард, Обадайя, совет директоров, десятки безвестных людей, которые хотят его денег, изобретений, времени или тела. Чего еще они хотят?

— Я — Тони Старк, — отвечает он предельно ровным голосом. — И я не верю извинениям.

Наташа печально смотрит на него:

— Но ты веришь в действия. Что ж, мы постараемся доказать свои слова на деле.

После ухода Наташи Тони наслаждается тишиной почти час, прежде чем открывается дверь и внутрь входит Клинт. Хотя слово «входит» здесь вряд ли подойдет — скорее, ковыляет на двух костылях, осторожно вытянув вперед сломанную ногу, украшенную гипсом.

Тони уже собирается поприветствовать его ехидным комментарием насчет тренировки по прыжкам на одной ноге, как его взгляд падает на гипс.

— Что это за мерзость? — ошеломленно спрашивает он, поднимая руку, словно собираясь прикрыть глаза, останавливая движение на середине и, наконец, указывая на гипс.

Широко ухмыляясь, Клинт подходит ближе и усаживается на стул рядом с кроватью, придвигая многострадальную ногу еще ближе к Тони. Его самодовольная маска рушится, когда он начинает неудержимо хихикать при виде искреннего ужаса на лице Тони.

— Не вредничай. Фиолетовый — нормальный цвет.

Фиолетовый — не то слово. Тони бы назвал его розовым, тем ядовито-розовым, который видно за полмили и который отравляет собой все окружающее.

— Мои глаза этого не выдержат, — страдальчески отзывается Тони, хотя не может отвести взгляд от гипса. Будь прокляты люди, которых восхищают настолько ужасные вещи.

Клинт достает откуда-то ручку и помахивает ею перед носом Тони.

— Не хочешь расписаться? — осведомляется он.

При ближайшем рассмотрении выясняется, что на гипсе уже стоит несколько подписей, дополненных рисунками. Множество стрел. Только сердечек не хватает.

— Я бы с удовольствием его сжег, — отзывается Тони, отстраняясь от Клинта. Разумеется, дело не в том, что его собственный гипс еще никто не подписал. — Ты вообще в курсе, что живешь в компании миллиардера? Думаю, что ты мог бы позволить себе что-нибудь получше этого кошмара.

Выражение лица Клинта становится еще более самодовольным, если такое возможно:

— За цвет ты заплатил отдельно.

— Разумеется, — Тони признает поражение, но совершенно не удивлен. — Ты чистое наказание, Бартон.

— Стараюсь.

Внезапно ухмылка Клинта исчезает. Он бесцельно вертит ручку в руках. Похоже, настало время серьезного разговора, хотя вряд ли Клинт тоже начнет его воспитывать.

— Послушай, Старк, я хотел поблагодарить тебя. За то, что ты вытащил меня оттуда.

Их шутливая перепалка почти заставила Тони забыть, что Мстители начали странно себя вести. Сначала Стив, который не стал сразу же на него орать, потом Наташа, которая вела себя искреннее, чем когда-либо. И вот теперь Клинт, который смотрит на него с непривычной заботой.

Если не считать Брюса, с Клинтом Тони ладит лучше всех. Нельзя назвать их отношения настоящей дружбой, но одинаковое чувство юмора позволяет им общаться почти безболезненно. Даже умирая от усталости после четырехдневного рабочего марафона в своей лаборатории, Тони может легко обмениваться шутками с Клинтом, или беззлобно разыгрывать его. У них нормальные отношения. Тони искренне надеется, что Клинт не будет портить их ненужными извинениями или благодарностью.

— Я ничего не сделал, — кратко отвечает Тони, надеясь вернуться к нормальному режиму общения как можно скорее.

К сожалению, Клинт не улавливает намека.

— Конечно, нет, — соглашается он. — Ты всего лишь предостерег Стива и меня от обрушения здания и тащил меня на себе всю дорогу, при том, что сам едва стоял на ногах.

Потому что Клинт сломал ногу, а Стиву нужно было разведывать обстановку и сражаться. Единственным способом решить проблему по-другому было оставить Клинта где-нибудь одного, но этот вариант просто не рассматривался.

— Для этого и нужен костюм, разве нет? — Тони пожимает плечами в полной уверенности, что здесь больше нечего добавить.

— Костюм ничего не значил бы, если бы внутри был не ты, — Клинт сосредоточенно смотрит на Тони.

Прекрасно, размышляет Тони. Теперь они начинают философский спор. Техника против человека. Логика против абстрактного мышления. К несчастью для Клинта, Тони выиграл бесчисленное множество таких споров, причем с обеих сторон в зависимости от того, какую точку зрения поддерживал.

— Джарвис с тобой не согласится,- отвечает Тони, самодовольно думая о том, до какой степени самостоятельности дошло его творение, и как часто Джарвис управлял костюмом, внутри которого никого не было.

— Простите, но я вынужден с вами не согласиться, — отзывается Джарвис, в который раз возражая своему создателю в полном соответствии с кодом, прописанным внутри. В один прекрасный день Тони придется его переписать. Он вносит в его жизнь слишком много здравого смысла.

— Ты не можешь до сих пор злиться на меня, Джарвис, — обращается Тони к электронному помощнику, хотя прекрасно знает, что тот может обижаться бесконечно долго.

— Старк, — Клинт прерывает его попытки сменить тему разговора. — Тони, мы все…

— Нет, — резко прерывает Тони. Его терпение на исходе. — Я не собираюсь больше вести эти слезливые разговоры. Думаешь, если я не бросил тебя там потому, что мы со Стивом в очередной раз выясняли отношения, нужно начать со мной носиться? — Он переводит дыхание, и продолжает, прежде чем Клинт успевает открыть рот. — Если так, лучше не начинай. Я знаю, меня нельзя назвать альтруистом, но я никогда не ждал от тебя ничего подобного. Так что закрой рот и не порть то хорошее, что между нами было.

Несмотря на очевидный здравый смысл в словах Тони Клинт выглядит так, словно проглотил лимон целиком. Они все словно сговорились, и Тони упорно не понимает смысла этой договоренности. Фьюри объединил их, чтобы спасти мир и популярно объяснил, что в случае необходимости им придется сделать это снова. Тони просто облегчил всем задачу, предложив башню в качестве штаб-квартиры. Его можно назвать эгоистичным и добавить еще пару-тройку нелестных эпитетов из отчета Наташи, но он не собирается подвергать опасности весь мир только из-за того, что команда не смогла сработать должным образом.

— Я так не думаю, — возражает Клинт. Тони его почти не слышит: голос Клинта перекликается с тихим голосом на задворках его собственного сознания. Тем самым голосом, который Тони научился тщательно игнорировать. — Я… я видел такое поведение у некоторых сотрудников Щ.И.Т.а, — Клинт указывает на гипс на руке Тони. — Нат и мне повезло, что с нами был Коулсон. Он всегда проверял, чтобы сотрудники не выходили на операции, если не знали, как и когда попросить о помощи. Думаю, тебе об этом никто не рассказал.

Разговор идет слишком быстро, чтобы можно было предвидеть все его повороты, но ответ вырывается у Тони автоматически:

— Мне не нужна помощь.

Эту фразу он повторял как мантру всю свою жизнь — с тех пор, как понял, что никто не предложит ему помощь, даже если она ему нужна.

— Вот здесь я с тобой не согласен, — просто отвечает Клинт. — Ты себя убиваешь.

Раздражение волной поднимается внутри Тони, как всегда, когда кто-то сомневается в его способностях.

— Ты слышишь, что говоришь? — губы сами собой складываются в язвительную усмешку. — Я Тони Старк. Я самовлюбленный эгоист. Я ставлю себя превыше всех других. И я никогда не подвергну себя опасности ради кого бы то ни было.

Пеппер и Роуди знают его дольше, чем любой из Мстителей, но даже они верят в это, потому что он тщательно скрывает мельчайшие доказательства того, что ему не наплевать на других. И тут появляется Клинт, который лезет напролом и срывает его маскировку одним махом.

— Но ты это делаешь. И ты не доверяешь нам, — пожимает плечами Клинт. — И я не виню тебя в этом, учитывая, как мы вели себя по отношению к тебе. Но даже не пытайся сделать вид, что так и должно быть.

Тони все еще прикован к кардиомонитору, и осознает это, только услышав писк прибора. Оба синхронно оборачиваются, услышав, как участилось сердцебиение Тони. С тяжелым вздохом — он как-то забыл, что разговаривает со шпионом и при этом подключен к детектору лжи — Тони дотягивается до монитора и отключает его. В воздухе повисает тишина.

Все еще злой, он поворачивается к Клинту.

— Я не знаю, что за ерунду вы тут несете, но она меня не трогает. Я продолжу финансировать Мстителей и обеспечивать поддержку с воздуха в качестве Железного человека. Не надо передо мной стелиться. Ничего не изменится.

Клинт смотрит на Тони совершенно невозмутимо.

— А мы надеемся, что изменится, — отвечает он. — Мы работаем над этим. Просто чтобы ты знал, — на его лице появляется первый признак беспокойства. — Стив сказал нам, что извинился перед тобой, но это не только его вина. Мы должны стать командой и должны прикладывать к этому больше усилий.

С того момента, как Тони начал планировать создание штаб-квартиры Мстителей, он надеялся, что Фьюри включит его в команду. Не на бумаге. Не как консультанта. Как полноправного члена. И сейчас слова Клинта эхом отдаются у него в ушах.

— Это вы команда, — стальным голосом парирует он. И пусть Клинт только попробует возразить.

— Ты должен быть ее частью, — грустно улыбается Клинт.

Тони с легкостью мог бы перечислить тысячи вещей, которые он должен и не должен делать, но это совершенно бесполезно. Возможно, не стоит больше спорить. Возможно даже, ему стоит принять этот жест доброй воли со стороны других Мстителей, даже если он не уверен в причинах, побуждающих их делать это.

Поэтому он расправляет плечи и произносит:

— Значит, у меня теперь есть право голоса? Тогда я требую, чтобы ты перестал заказывать пиццу с ананасами. Это варварство.

Он ожидает, что Клинт начнет возражать, но тот лишь слегка наклоняет голову, лишая Тони удовольствия от победы.

— Хорошо, Тони. Я не буду на тебя давить. Но имей в виду — мы серьезно, — и после паузы произносит:

— Джарвис, ты не мог бы указывать нам, если мы вдруг облажаемся? — он даже не смотрит в потолок, как обычно, хотя всегда делал это при разговорах с Джарвисом. Тони при этом чувствовал себя так, словно его разыгрывают.

— С большим удовольствием, агент Бартон, — у Джарвиса хватает наглости звучать самодовольно.

— Отмена, Джарвис, — хмуро приказывает Тони.

Он совершенно не удивлен, когда Джарвис возражает.

— Простите, сэр, но я не собираюсь нарушать самое первое правило, прописанное в моем коде.

Защищать Энтони Эдварда Старка. Впервые за много лет эта идея кажется не лишенной смысла. Чем больше людей вокруг, тем больше стычек с ними его ожидает.

— Пока ты тут выздоравливаешь, я съем как можно больше пиццы с ананасами, прежде чем ты присоединишься к нам в пентхаусе, — его голос звучит чересчур жизнерадостно для человека, который проиграл спор, ради которого приходил сюда. — Сладких снов, жестянка.

Уход Клинта выглядел бы куда более драматично, не ковыляй он при этом на костылях. Но Тони все равно смотрит ему в спину, потеряв на мгновение дар речи.

Их разговор мог бы пройти лучше. Прошло несколько дней с тех пор, как Тони очнулся, но Стив так и не смог заставить себя навестить его еще раз. Он понимал, что это чистой воды лицемерие — убеждать Тони, что они должны стать настоящей командой и при этом избегать его, как и раньше. Тони не отличался покладистостью еще до того, как для Стива прозвучал первый тревожный звонок о его собственном поведении. Сейчас ему приходилось решать их общие проблемы, стараясь не усугубить ситуацию.

Стив несколько раз приходил в медицинский отсек и останавливался в нерешительности перед дверью Тони. Он даже спрашивал Джарвиса, не спит ли Тони, но каждый раз отказывался, когда тот предлагал сообщить Тони о его приходе. Да, первый визит был жестом доброй воли, но дальнейшие действия потребуют куда больших усилий.

Им нужно многое сказать друг другу, распутать множество противоречий и дать друг другу много обещаний на будущее. Первый шаг сделан, но Стив полагает, что дальше будет только сложнее.

Неужели Тони действительно думает, что Стив вышвырнет его из команды? За что? За то, что он едва не умер, выполняя задание? За то, что молча терпел колкости Стива и продолжал делать свое дело? За то, что вытащил их оттуда?

Стив знает, что значит иметь команду, которая бы ему доверяла. Его Коммандос не были регулярной воинской частью, и, как только Стив доказал, что он может большее, чем сниматься в агитроликах, они признали в нем лидера. Тем не менее, они были командой задолго до Стива, ему не пришлось ничего для этого делать.

Мстители совершенно другие. Клинт и Наташа друзья, но они не привыкли доверять никому, кроме друг друга. Тони, возможно, не такой интроверт, как Брюс, но оба предпочитают работать в одиночку. Тор привык вести вперед армии, криком подбадривая своих соратников. Они не команда. Они сборище воителей, которые имеют между собой мало общего за пределами поля боя.

Стив не знает, как изменить это, как превратить башню в настоящий дом вместо временной базы, в которой они просто дожидаются следующего вызова или следующей битвы. Он даже не знает, хотят ли этого остальные. Он просто хочет будущего. Хочет найти свое место в этом новом мире. У него есть мысли по поводу всего остального, но нет ни одной конкретной идеи.

За прошедшие дни он провел уйму времени перед дверью палаты Тони, раздумывая, что делать. Каждый раз это заканчивалось тем, что он разворачивался и шел в тренажерный зал. Разбивать боксерские груши всегда легче, чем иметь дело с реальностью. До сих пор он оправдывался тем, что Тони нужно время, чтобы полностью восстановиться. Даже когда он здоров, с ним непросто иметь дело, но если гений болен, или скучает, или с ним еще что-то не так, он и Стив гарантированно сцепятся при встрече. Именно этого Стив и старается избежать.

Стив проделывает половину пути до груши, когда замечает Тора. Тот упражняется с Мьольниром, а Клинт сидит рядом, уплетая клубничное мороженое и отпуская комментарии. Они замечают его, прежде чем он успевает развернуться и уйти. Нет, он не избегает остальных Мстителей, но они смотрят на него в ожидании ответов, которых у него нет.

— Эй, Кэп, — Клинт машет ему, подзывая ближе, и у Стива не остается шансов просто пройти мимо.

В молчании они наблюдают, как упражняется Тор. Его движения полны грации, Мьольнир пушинкой мелькает в руках. Воздух между ними заполняется напряжением, которое не имеет никакого отношения к нервам Стива, зато имеет отношение к Тору, который, закончив тренировку, приближается к ним:

— Ты пришел помериться со мной силой, Капитан?

— Нет, — поспешно отказывается Стив. Он сейчас не в той форме, чтобы защищаться от ударов. — Я просто собирался… — он указывает на груши.

— Понятно, снова сбить руки в кровь, — раздраженно заканчивает его фразу Клинт. — Из чего следует, что ты только что побывал в медицинском отсеке. Поговорил с Тони хотя бы в этот раз?

В тоне Клинта безошибочно угадывается обвинение. С самого возвращения из подземной лаборатории он по большей части молчит и легко раздражается — очевидно, винит себя за то, что не заметил состояния Тони. Как и все они.

— Слышал, он уже пытался сбежать, — говорит Стив, косвенно признавая, что он не видел Тони с того дня, как тот пришел в себя. Всю информацию он получал от врачей и все более холодного и отстраненного Джарвиса.

По лицу Клинта проскальзывает неодобрение.

— Тони не любит сидеть взаперти, — он произносит это так, словно Стив уже сделал из происходящего неверные выводы.

— Медицинский отсек — не тюрьма, — саркастически отзывается Стив.

Клинт обменивается взглядами с Тором:

— Ты уже спрашивал его об Афганистане?

— Да, — отвечает Стив, несколько раздраженный тем, что Клинт явно знает о приключениях Тони больше него. — Его держали в пещере. Но сейчас он дома, так что…

— Такие травмы проявляются по-разному, — голос Тора звучит, как колокол. Удивительно, каким тяжелым может быть его голос, если учесть, что в норме Тор всегда улыбается. — Друг Старк всегда нес тяжкое бремя на своих плечах.

Интересно, что Тор может знать о бремени Тони, и почему все в этой башне осведомлены об этом лучше, чем сам Стив.

— Если бы он только сказал…

— Тебе? — бесцеремонно обрывает его Клинт. — Мы не слишком вдохновляли его на откровенные разговоры, знаешь ли.

— Если мы все виноваты, почему ты обвиняешь только меня? — огрызается Стив. Ощущение неправильности всей этой ситуации раздражает его все больше.

Да, он действительно неправильно оценил состояние Тони там, в разрушенной лаборатории, и вообще мог бы вести себя с ним вежливее. С другой стороны, Тони отчасти сам виноват в произошедшем. Он снисходительно, а чаще нетерпеливо относится ко всем их попыткам выстроить внутрикомандные отношения. Возможно, Стив ошибался, и Тони действительно готов пожертвовать собой во имя общей цели, но при этом ему нужно, чтобы игра шла по его правилам.

— Потому что именно ты начинаешь перепалку со Старком каждый раз, когда появляется возможность, — Клинт расправляет плечи, чтобы казаться внушительнее, даже сидя на земле. — Потому что именно ты старательно выискиваешь его недостатки. Старк, возможно, человек будущего, но он не единственная проблема этого времени.

Сделав глубокий вдох, Стив отвечает сквозь стиснутые зубы:

— А я — не единственная проблема нашей команды.

— Капитан, — примирительно начинает Тор, но Стив уже выслушал достаточно.

Он резко разворачивается и уходит. У него чешутся руки что-нибудь разбить, но ему не хочется снова колотить по грушам под взглядами Тора и Клинта. Возможно, лучше пойти на пробежку. Если он дождется темноты, за ним никто не пойдет. Если ему не придется сегодня ни с кем разговаривать, он вскоре придет в норму.

Увы, ему не убежать от того факта, что Клинт прав. Ему срочно нужно поговорить с Тони. Завтра, решает он. Сегодня он будет бегать до тех пор, пока его легкие не начнут гореть, как раньше от астмы. А завтра он поговорит с Тони.

Проходит четыре дня — для Тони целая вечность. Все это время ему приходится сидеть в стерильной палате, где из развлечений лишь сигналы кардиомонитора, всезнающий помощник и один несчастный планшет, который ему принесла Пеппер. Тони и сам не понимает, почему он так долго медлит, прежде чем сбежать отсюда. Угрозы его больше не пугают. Всю свою жизнь он упорно избегал мест, где ему полагалось находиться. Лежа в кровати, он определенно не выздоровеет.

О, у него множество посетителей — куда больше, чем раньше. К нему заглядывает Пеппер, снова и снова ругая его за то, что он вновь подверг себя опасности, прежде чем перейти к разговору о делах. Он ее не винит — ей нужно отвлечься от постоянных волнений, занимаясь чем-нибудь знакомым. Ему приятно, что она до сих пор волнуется за него, хотя должна была давно привыкнуть видеть его на больничной койке.

Мстители тоже навещают его подозрительно часто — по крайней мере, по разу в день. Брюс приносит еду и новые уравнения, чтобы отвлечь его от скуки, Клинт демонстрирует новые рисунки на гипсе, Наташа садится рядом и читает вслух, пока он работает, чтобы позже он с чистой совестью мог уверить Пеппер, что отдыхал. Тор восхищается боевыми ранениями Тони и рассказывает о своих собственных.

Все хорошо, но в череде посетителей не хватает одного. Несмотря на высокие слова и обеспокоенное выражение лица, Стив больше не появляется. Остальные избегают упоминаний об этом, а выражение лица Наташи и вовсе становится убийственным, но Тони знает, как выглядит правда, и умеет отличать лжецов. Он никогда не думал, что лжецом окажется Стив, но его действия говорят сами за себя.

— Так, Джарвис, — Тони садится на кровати. Головокружение, сопровождавшее каждое его движение, почти прошло. Во всяком случае, он уверен, что сможет добраться до своей лаборатории незамеченным. — Мне нужно, чтобы ты был моими глазами. Предупреди, если кто-нибудь окажется на пути в лабораторию.

Джарвис слегка медлит с ответом. Понятно, что ему не нужно столько времени, чтобы выяснить местонахождение каждого из Мстителей, так он просто выражает свое неодобрение.

— В данный момент все заняты, — наконец, отвечает он. — Я думаю, вы не хотите, чтобы я оповестил их о вашем…

— Нет, — жизнерадостно отвечает Тони. — Никто ничего не должен знать, пока лаборатория не окажется на замке.

Наконец-то он сможет побыть в одиночестве. Да, общество остальных Мстителей странным образом радовало его в последние дни, но он не может отрицать, что сдвиг в их отношениях произошел слишком внезапно. Ему не нужна благотворительность. Он слишком долго заботился о себе сам.

— Что, если вы потеряете сознание по дороге туда? — сухо осведомляется Джарвис. — Будет слишком неблагоразумно дожидаться, пока вы истечете кровью.

Тони ухмыляется, насколько позволяют синяки на лице. Джарвис — его шедевр, несравнимый даже с костюмом Железного человека.

— Не наглей, — напоминает он. — В конце концов, я ранен.

— Вы достаточно здоровы, чтобы пренебрегать здравым смыслом и снова принимать рискованные решения касательно вашего здоровья, — отвечает Джарвис и после короткой паузы добавляет. — Сэр.

— Ты что, совсем меня не знаешь? — выдыхает Тони, тяжело поднимаясь на ноги и не обращая внимания на то, что перед глазами все плывет. — Я никогда не страдал здравым смыслом.

Учитывая богатый опыт побегов из больниц, Тони немного колдует над кардиомонитором, игла от которого по-прежнему находится в его руке, считывая жизненные показатели, заворачивается в больничный халат и идет к двери.

— Джарвис? — он ожидает последнего подтверждения, что путь свободен, прежде чем открыть дверь.

Так и есть, понимает он, подойдя к лифту и начиная путь в лабораторию. Он возвращается домой.

Стив так и не пришел.

Тони скрывается в своей лаборатории два дня. Когда к нему приходят Клинт и Брюс, он уверяет их, что работает, не покладая рук. На самом деле он успевает только закончить починку костюма. Остальное время уходит на то, чтобы наверстать упущенное за время вынужденного заточения в больничном отсеке. А еще он спит — лучше, чем когда-либо, зная, что лаборатория надежно заперта.

Его радовали посещения других членов команды, но они же доводили его до грани нервного срыва. Раньше он целые дни проводил в одиночестве — иногда об этом заботился Джарвис, но чаще всего это происходило само собой — а теперь рядом постоянно кто-то находится, и это сводит с ума. Идея запереться в лаборатории никогда еще не была такой соблазнительной. Здесь он может оставаться наедине со своими мыслями, вместо того, чтобы пытаться подстроиться к внезапно изменившейся реальности.

На третий день звонит Роуди. Джарвис выводит уведомления на все экраны в поле его зрения. Обычно таким образом он дает понять Тони, что обеспокоен его затворничеством. Тони медлит, прежде чем принять звонок, и Джарвис делает это за него.

— Аааа, плюшевый мишка, — подчеркнуто жизнерадостно говорит он, незаметно посылая сердитый взгляд в сторону одной из камер Джарвиса. — Что я могу для тебя сделать?

— Пеппер волнуется, — вместо приветствия отвечает Роуди.

Это они уже проходили. Роуди помогал Тони пережить долгие нотации касательно его безответственности, при этом притворяясь, что верит его обещаниям быть благоразумнее. Еще с университетских времен алгоритм отработан до безупречности.

— То есть она попросила тебя убедиться, что я впущу ее, когда она придет сюда ругать меня? — уточняет Тони.

Он сохраняет результаты своей работы по повышению прочности брони и откидывается на спинку кресла. Если Роуди решит, что Тони его не слушает, разговор займет намного больше времени.

— Тебе здорово досталось, — замечает Роуди, и добавляет, зная, что это бесполезно. — Тебе бы остаться в больнице.

— Остальные вели себя слишком странно, — усмехается Тони. — Так что я оттуда просто сбежал.

Он рад, что в этот раз у него есть приемлемое объяснение. Его обычное оправдание — больничная скука плюс общая нелюбовь к больничной обстановке.

— Что значит «странно»? — скептически спрашивает Роуди. Тони рад, что они хотя бы сменили тему разговора.

Нахмурившись, он пытается подобрать слова, чтобы объяснить свою мысль и не показаться при этом сумасшедшим. Тем более, что произошло именно то, о чем он втайне мечтал.

— Стив сказал, что мы должны стать командой, и теперь все только и делают, что извиняются и пытаются проводить больше времени со мной.

Пожалуй, это прозвучало слишком просто. Дело даже не в том, что к нему постоянно приходят остальные, они еще и упорно пытаются о нем заботиться. Клинт запрятал подальше весь свой сарказм и ни разу не попытался подшутить над Тони, хотя тот был отличной мишенью, пока целыми днями валялся на кровати. Наташа вдруг стала такой деликатной и заботливой, что он начал опасаться ее еще сильнее. Брюс постоянно прерывал их научные споры на самом интересном месте, хотя это его откровенно тяготило. Единственным членом команды, чье отношение не поменялось, был Тор, но и он стал проводить с Тони больше времени.

Все это выглядит, как затишье перед бурей. Тони чувствует себя так, словно стоит на краю невидимой пропасти, а остальные подбадривают его, подталкивая вперед.

Роуди замолкает на какое-то время — то ли тоже обеспокоен, то ли не знает, как объяснить лучшему другу, что тот свихнулся.

— Возможно, они, наконец, поняли, что все это время вели себя как тупые ослы, — многозначительно выдает он.

— Эй, утконос, не говори о них так, — возражает Тони.

— Почему нет? — парирует Роуди. — Мне плевать, что кто-то считает их героями. Они берут многое, но ничего не дают взамен.

Ни Роуди, ни Пеппер не нравится, что Мстители живут в башне, но Тони с ними не согласен. Возможно, команда просто использует его как источник ресурсов и технологий, но это часть их сделки с Фьюри. Тони может в любой момент отказаться от нее, но он действительно хочет помогать Мстителям. Было бы слишком неправильно отказывать супергероям в средствах для спасения мира.

— Они берут только то, что предлагаю я сам, — небрежно отвечает Тони, мечтая вернуться к разговору о том, как рано он покинул больничное крыло. Этот спор, по крайней мере, проще выиграть.

— Это не оправдание. Ты… — Роуди обрывает себя. — Мне приехать?

Приезжай, вертится на кончике языка Тони, но он сдерживается. У Роуди есть работа, которую он любит. Конечно, он приедет, если его попросить, но необычная любезность окружающих — явно недостаточно серьезный повод. К тому же он абсолютно уверен, что при встрече Стив и Роуди просто подерутся, и он потеряет те немногие шансы на восстановление отношений с командой, которые у него были.

— Ты никогда не приезжаешь, если я прошу, — тоном обиженного ребенка отвечает Тони.

— Потому что я работаю, — фыркает Роуди и добавляет намного мягче. — Но ты болен и, судя по всему, расстроен. Поэтому если я тебе нужен — я приеду.

Расстроен. Тони, конечно, чувствует себя не слишком хорошо, но он определенно не расстроен. Он не истеричная девица, в конце концов. Он справится с этим сам.

— Я в порядке, — Тони вкладывает в эти слова как можно больше убедительности. В отличие от Мстителей, Роуди знает его слишком давно и хорошо умеет распознавать ложь.

В их беседе возникает короткая пауза, во время которой Роуди, очевидно, пытается решить, оставить этот разговор, или нет.

— Просто выйди уже из своей лаборатории, хорошо? — наконец, произносит он.

Оба знают, как смешно это звучит. На самом деле, этот вопрос — всего лишь оправдание для Роуди, когда позже Пеппер спросит, не знает ли он, почему Тони снова потерял сознание в лаборатории.

— А кто закончит работу? — интересуется Тони, просто из духа противоречия.

— Тони, — предупреждающе начинает Роуди, но с Тони уже довольно.

— Будь осторожен, утконос, — его тон свидетельствует, что разговор окончен. — Только мне позволено отдыхать в госпитале. Ты оставайся живым и невредимым.

Общение с лучшим другом не приносит особого удовлетворения, но у него накопилась масса работы, и он достаточно отдохнул за последние дни. Учитывая последние события, ему придется придумать, как сделать костюм прочнее. Кроме того, поблизости от Боевой Машины тоже случаются взрывы, и Тони не может позволить Роуди пострадать. Это противоречит самой идее бронированного костюма.

По крайней мере, эту проблему он может решить.

Если бы Стив своими глазами не видел впечатляющий список ранений Тони, он бы не поверил своим глазам. Еще неделю назад было непонятно, сможет ли он вообще выжить. Стоя у кухонного стола, Стив наблюдает за гением, который двигается так, словно ничего не произошло. Вместо гипса на его сломанной руке красуется блестящая металлическая скоба, почти незаметная, если не знать, куда смотреть. Он не оберегает сломанные ребра, даже не опирается о стойку, дожидаясь, пока кофемашина приготовит кофе.

В голову Стива закрадывается страшное подозрение. Небрежность Тони выглядит такой отточенной… это наверняка не первый случай, когда он скрывает от них свои ранения. Железный Человек всегда в самой гуще событий. После каждого боя они видели серьезные повреждения брони. И каждый раз верили Тони на слово, когда он уверял их, что все в порядке.

Именно для этого и существует броня, великан. Так что не пытайся больше поймать меня в свои нежные объятия.

Как часто они не замечали, что Тони ранен? Стива охватывает гнев при этой мысли. Не только на себя, но и на Тони тоже. Они все успешно провалили попытки создать команду, но должны дать друг другу еще один шанс.

Прошло три дня с тех пор, как Тони ускользнул из больничного отсека и заперся в своей лаборатории. За эти три дня его никто не видел. Клинт несколько раз ходил к дверям лаборатории, пытаясь уговорить его выйти. Брюс относил ему еду. А Стив? Стив радовался, что получил еще одну передышку, прежде чем попытаться выяснить отношения с Тони.

Что здесь сложного? Подойти к Тони и сказать: «Слушай, мы оба облажались. Давай попытаемся все исправить?» Можно просто начать сначала. «Привет, меня зовут Стив Роджерс. Будем друзьями?»

На самом деле это НЕ просто. И сейчас, видя Тони с его постепенно исчезающими кровоподтеками и тщательно отрепетированной небрежностью, он решает: с этим нужно что-то делать. Если он не попытается прямо сейчас, это не случится никогда.

— Разве тебе уже можно вставать? — спрашивает Стив. Мгновением позже он проклинает себя за этот резкий и раздраженный тон. Такое начало явно не располагает к доверию, но, увы, когда Стив не в ладах с собой, его голос звучит именно так.

На лицо Тони словно опускается забрало. Прямо на глазах Стива выражение усталости сменяется усмешкой на губах и холодом в глазах.

— О, не беспокойся, я в полном порядке. Я не подведу команду, — Тони абсолютно уверен, что Стив беспокоится исключительно о благе команды. — Я просто закроюсь в лаборатории, чтобы не путаться у тебя под ногами.

Да, так он всегда и делает: запирается в лаборатории, крадется по собственному дому, словно вор. Стив однажды спросил Пеппер и она ответила, что Тони выйдет, если ему понадобится. То есть ради спасения мира, пресс-конференций, случайных перекусов и, в основном, кофе. С другой стороны, если приезжает Роуди, Тони проводит вне лаборатории целые дни напролет, значит, ему все же нужен отдых. Стив думает, что проблема заключается в нем и в остальных Мстителях.

Он не может просто спросить об этом. Похоже, они снова пришли к тому, с чего начали: одна бездумная фраза и оба готовы вцепиться в горло друг другу. Всего один окрик сотрет это невыносимо насмешливое выражение с лица Тони. Но Стив сделал уже достаточно ошибок, и ему пора начать учиться на них. Вместо очередной грубости он тяжело вздыхает и встает.

— Тони, сядь, пожалуйста, — впервые Стив замечает, как странно называть его по имени. — Я возьму твой кофе.

Тони слишком удивлен таким поворотом событий. Только этим можно объяснить то, что он послушно садится на свое обычное место у стола. В другое время его ошарашенное лицо позабавило бы Стива. Сейчас ему просто грустно.

Здесь не время и не место для серьезного разговора, но Стиву не хочется, чтобы Тони снова ускользнул в свою лабораторию, чтобы не показываться наружу еще несколько дней подряд. Если они не знают, как вести себя друг с другом, можно начать с элементарной вежливости. Возможно, все остальное приложится.

— Ты сегодня что-нибудь ел? — спрашивает он, доставая тарелки. — Клинт оставил тесто для блинов в холодильнике, а Брюс нарезал тонну фруктов.

Бросив взгляд через плечо, Стив видит Тони, который уставился на него с открытым ртом, не находя слов. Подозрение на его лице мешается со смущением. Похоже, он просто не верит, что Стив может сделать для него даже такую мелочь.

— Не надо со мной нянчиться, — фыркает он наконец, хоть и без особенного раздражения.

Сохраняя нейтральное выражение лица, Стив кивает:

— Это хорошо, потому что я совершенно не умею обращаться с детьми.

— Я… что?!

Тони выглядит таким изумленным, что Стив не может не рассмеяться. То, что ему удалось дважды подряд застать Тони врасплох, можно считать личным рекордом. Нужно расспросить Клинта на этот счет.

Сполоснув кружку Тони, Стив наполняет ее свежим кофе, но держит ее вне досягаемости, доставая пакет с молоком.

— Брюс говорил, что тебе нельзя черный кофе, пока ты окончательно не поправишься.

На лице Тони застывает выражение искреннего ужаса:

— Не смей добавлять туда это! — он хватает кружку, прежде чем Стив успевает долить молоко. — Ты что, пытаешься меня отравить?

— Наоборот, — Стив наклоняется над столом, но Тони держится за кружку обеими руками, пытаясь защитить ее от Стива. Или от молока.

Это так мило, что Стиву не хватает духа испортить момент и настоять на своем. Отодвинувшись, он преувеличенно тяжело вздыхает и поворачивается к плите, делая вид, что не замечает победной улыбки Тони.

Кухня впечатляет набором суперсовременной техники. Стив понятия не имеет, как пользоваться всеми этими приборами, но надеется, что ему удастся приготовить блинчики и не выставить себя полным идиотом. Тони наблюдает за тем, как он достает сковороду и масло, включает плиту. Но как только он вынимает из холодильника тесто и нарезанные фрукты, позади слышится потрясенный вдох.

— Стой, Клинт что, серьезно написал свое имя на коробке? — в голосе Тони преувеличенный ужас, но в глазах сверкают искорки веселья. — Поставь обратно. Немедленно. Если он узнает, что мы трогали его еду, он нас убьет.

Это серьезный аргумент. Клинт иногда забывает, что живет в доме миллиардера, в котором не переводится еда.

— Все в порядке, — успокаивает его Стив. — У меня благие намерения.

И, видя, что лицо Тони сохраняет скептическое выражение, добавляет:

— Он будет только рад, узнав, что ты, наконец, ешь.

— Ты все-таки хочешь моей смерти, — резюмирует Тони. Он выглядит удивительно беспечно, хотя в линии плеч все еще просматривается напряжение. — Клинт не шутит, когда дело касается еды.

— С Клинтом я сам разберусь, — закатывает глаза Стив. — Возьми клубнику.

И он подносит ягоду к губам Тони прежде, чем успевает понять, что именно делает. К щекам мгновенно приливает кровь. Боже, о чем он только думал?

Тони изумленно смотрит на него, не находя слов. Сначала он вопросительно поднимает бровь, но, к счастью, удерживается от ехидных комментариев. Вместо этого он берет ягоду из рук Стива и отправляет в рот.

— Лучше помешай тесто. Не люблю блинчики с комками, — он указывает на коробку, которую Стив все еще держит в руках. — Ну и чего ты ждешь? Можешь, конечно, продолжать кормить меня ягодами с рук, но мой желудок будет протестовать, пока не получит блинчики Клинта.

Повинуясь внезапному импульсу, Стив берет еще одну ягоду, и бросает ее в сторону Тони, сопроводив бросок искренней улыбкой. Не так уж и трудно, с надеждой думает он. Нужно перестать звать его по фамилии и начать обращаться с ним так же, как с остальными членами команды, постаравшись забыть все, что было между ними раньше.

Разумеется, будет еще немало напряженных моментов, но прямо сейчас Стив может попытаться наладить отношения. Улыбнувшись, он поворачивается к плите, надеясь, что запах свежих блинчиков не навлечет на них немедленный гнев Клинта.

Они обедают, когда в башне раздается громкий сигнал тревоги. Слышатся тяжелые вздохи, команда обменивается взглядами, а затем все приходит в движение.

— Что происходит, Джарвис? — спрашивает Тони. Одним движением руки он выводит голограмму прямо на обеденный стол. На ней мелькают кадры горящего здания, в пламени видны уродливые фигуры роботов.

— Отряд роботов атаковал склад в доках, — отвечает Джарвис, выводя на экран карту района. — О жертвах среди гражданского населения не сообщается.

— Что за склад? — Тони наклоняется вперед, прослеживая маршрут. Неужели нашелся идиот, который додумался напасть на его собственность, используя дешевые копии костюма Железного человека?

— Хаммер Индастриз.

Тони слегка усмехается, но тут же становится серьезным.

— Высылай костюм, Джарвис.

И тут он замечает, что на него смотрит вся команда. Итак, все начинается сначала. Правда, сейчас он не понимает, что опять не так. Возможно, они решили, что он сам послал этих ботов. Или собираются отчитать его за злорадство по поводу Хаммера.

— Тони, — Стив говорит медленно, словно обращаясь к ребенку. — Ты с нами не идешь.

Никто не возражает и Тони чувствует, как сердце в груди сжимается. Это все-таки случилось. После разговора со Стивом в больнице он надеялся, что его оставят в команде.

— Ты еще не поправился после ранения.

Тони чувствует, как его накрывает волна облегчения. Его все-таки не исключили из команды окончательно. Но тут же он чувствует, как внутри поднимается гнев. Может, хватит обращаться с ним, как с хрустальной вазой?

— Слушай, Капитан, — Тони слишком поздно понимает, что не стоило отвечать так резко, но отступать уже поздно. — Ты, конечно, светоч и главная надежда Америки, но это не значит, что ты можешь всеми командовать. Я на ногах уже две недели, и достаточно здоров, чтобы надрать задницу паре паршивых роботов, нравится тебе это, или нет.

Стив стискивает зубы — верный признак того, что его терпение на исходе. Тони почти успел соскучиться по этому за две недели относительного спокойствия.

— Одно дело — пройтись по комнате, другое — участвовать в сражении, — голос Стива звучит твердо. — Кроме того, у тебя все еще сломана рука.

Тони бросает взгляд на свою руку и пожимает плечами, старательно игнорируя вспышку боли в плече.

— Для этого и существует костюм. Могу тебя заверить, он держит куда крепче скобы.

В конце концов, он может не использовать репульсор на правой руке, а Джарвис проследит, чтобы он снова не повредил ее во время полета. Это совсем не проблема, но, к сожалению, остальные думают иначе.

Стив смотрит на него, скрестив руки на груди. Брюс стоит справа, бросая обеспокоенные взгляды на правую руку Тони, но в его взгляде читается отчетливое желание исчезнуть, чтобы никто не вздумал спросить его авторитетного мнения по этому вопросу. Даже Клинт и Наташа остановились, брови одинаково нахмурены. Как будто они сами в таких случаях всегда действовали разумно.

— Тони, ты ведешь себя глупо, — Стив не может не знать, как Тони бесит этот менторский тон, но добавляет масла в огонь. — Иначе мне придется отстранить тебя.

На лице Тони немедленно появляется ядовитая усмешка.

— Прости, что? Отстранить меня? — переспрашивает он. Пожалуй, хорошо, что между ним и Стивом находится кухонный стол. Не будь его, он, не задумываясь, ударил бы Стива. — Это не школьная футбольная команда. Ты не можешь заставить меня делать то, что тебе хочется, угрожая мне отстранением. Если ты случайно забыл, без меня этого шоу вообще не было бы.

Шея Стива медленно краснеет. Роботы отступают на второй план при мысли о схватке, которая начнется здесь прямо сейчас. Но прежде, чем Стив открывает рот, между ними встает Клинт.

— Ну что ты, как мы могли забыть о том, что ты наш главный спонсор, — протягивает он. — Ты не устаешь напоминать об этом.

Разумеется, Клинт прибегает к тактическому приему отвлечения, чтобы не дать им разрушить хрупкое понимание, которое удалось установить в последние дни. Тем не менее, он не может отступить.

— Ты это о чем, Бартон? — резко спрашивает он. — Хочешь побыть в центре внимания в мое отсутствие? Ты же профессиональный шпион, должен радоваться, что тебя никто не замечает.

Выражение лица Клинта не изменяется, но рядом с ним встает Наташа, и Тони понимает, что ступил на опасную тропинку.

— Не хотелось бы прерывать вашу любезную беседу, — ехидно отвечает Клинт. — Но пока вы будете развлекаться я, пожалуй, останусь здесь. — И, проигнорировав недоверчивое хмыканье Тони, добавляет: — Не хотелось бы сломать и вторую ногу.

Всеобщий настрой в комнате едва уловимо изменяется и это не проходит незамеченным для Тони. Лицо Наташи остается бесстрастным. Она бросает взгляд на Клинта и тут же кивает, словно соглашаясь с его словами.

В отличие от нее, Стив совершенно не умеет скрывать эмоции. Сначала он хмурится, словно забыв, что в команде не один, а двое раненых. Потом замешательство — кажется, Клинт впервые проявляет здравый смысл в том, что касается самосохранения.

Принимая во внимание то, что Тони читал о Клинте в архивах Щ.И.Т.а, никакая сила не могла бы заставить его остаться в стороне, вне зависимости от состояния здоровья. Теперь он соглашается остаться, чем ставит Тони в неловкое положение. Если он продолжит стоять на своем, его аргументы будут звучать по-детски. Получается, у Клинта есть здравый смысл, а у него нет?

Все глаза прикованы к Тони, словно взглядом можно заставить его проявить благоразумие. Можно подумать, он не сообразил усилить броню костюма после последних событий. Как будто его обязательно должны ранить в каждой битве. Какие-то роботы на складе вряд ли представляют серьезную угрозу. Он не ребенок, чтобы с ним так нянчились.

— Ладно, — Тони с трудом верится, что эти слова произносит он. — Мы с Леголасом будет следить за вами отсюда. Не стесняйтесь звать на помощь, если понадобится.

На мгновение в комнате воцаряется мертвое молчание. Тони Старк сдается? Немыслимо.

— Если вы, наконец, уладили этот вопрос, я продолжу, — Джарвис звучит слегка самонадеянно. Возможно, Тони даже простит его за это, если он успел запечатлеть на фото выражения лиц команды. Будет чем поднять себе настроение в особо паршивые дни.

Между тем электронный помощник продолжает:

— Огонь распространился на другой склад. Пожарная бригада уже в пути, но сначала вам необходимо нейтрализовать роботов.

Все приходят в движение. Брюс и Тор отправляются за боевым снаряжением. Стив чуть медлит, глядя на них поверх опустевшего обеденного стола. Кажется, он хочет что-то сказать, но передумывает в последний момент.

Вскоре Клинт и Тони остаются в башне одни. Вздохнув, Тони усаживается за стол и взмахом руки расширяет голограмму, выводя на экран кадры с места событий и жизненные показатели команды.

— Не так уж и сложно, да? — замечает Клинт со своего стула. Сейчас, когда все остальные ушли, он выглядит слегка растерянным, не в состоянии поверить, что позволил себе остаться в тылу.

— Осторожно, Бартон, — в голосе Тони слышится сильно преувеличенная угроза. — Вторую ногу тебе можно сломать и в башне.

На лице Клинта расцветает широкая ухмылка:

— Сделаешь мне протезы с репульсорами?

Тони, изо всех сил пытаясь сдержать ответную ухмылку:

— Джарвис, подключи нас к каналу связи.

Помощь Мстителям явно не нужна. Даже без помощи Халка оставшиеся три члена команды легко расправляются с роботами. Тони рад, что никто не комментирует произошедшее. Он сейчас не в том состоянии, чтобы услышать откровенное признание собственной ненужности.

Стив и он дипломатично избегают разговора, чтобы не спровоцировать очередной скандал. Возможно, думает Тони, иногда полезно отпустить ситуацию, хотя ему это редко удается.

Как только становится ясно, что никто не пострадал, он ретируется обратно свою лабораторию. Лучше не испытывать удачу слишком долго. С техникой ему всегда было проще, чем с людьми.

Ночь проходит в раздумьях об очередном споре. Почему Стив настаивал, чтобы Тони остался? Да, он ранен, но раньше это не мешало ему сражаться. Возможно, это просто забота о нем. Правда, более вероятно другое: в таком состоянии Тони является уязвимым местом команды, и по его вине может пострадать кто-то другой. До сих пор Стив не стеснялся высказывать ему это прямо в лицо.

Если они беспокоились об этом, Клинт мог просто присматривать за ним отсюда, вместо того, чтобы заставлять его остаться в башне с помощью неприкрытого эмоционального шантажа.

В глубине души Тони надеется на первый вариант, хоть и безосновательно. То, что для второго тоже нет никаких оснований, его не утешает.

Поздно ночью, выходя из лаборатории, Тони находит на полу перед дверями сложенный лист бумаги.

— Что это, Джарвис? — его бы не удивил розыгрыш или смертельная угроза. Но сейчас у него нет настроения ни на одно, ни на другое.

— Капитан Роджерс оставил это для вас сегодня вечером.

Так, розыгрыш исключается. Возможно, где-то в глубине души их бравого капитана и скрывается намек на юмор, но в отношении Тони он никогда не проявляется. Во всяком случае, не на таком примитивном уровне.

Он осторожно наклоняется, чтобы поднять листок. Все тело протестует против такой жестокости по отношению к себе, и, пока никто не видит, он позволяет себе на мгновение прижать ладонь к ребрам прежде, чем развернуть листок.

Это карандашный рисунок. Более того, на рисунке изображен он сам — Железный человек — и Клинт, сидящий у него за спиной. Костюм поврежден серьезнее, чем в действительности, и даже в черно-белом цвете сквозь пробоины в металле видна кровь. Но куда более удивительна ярость, с которой Клинт натягивает тетиву лука, прикрывая Железного человека. На заднем плане едва виден щит Стива, которым он разбрасывает врагов там, где ни Железный человек, ни Соколиный глаз их не видят.

Этот рисунок воплощает его самые смелые мечты. Втроем они работают вместе, как команда. Железный человек в самом центре картины, что само по себе странно. Интересно, что Стив хотел этим сказать. За рисунком явно скрыто послание, особенно если учесть их предыдущую стычку.

Миссия в лаборатории была поворотным моментом. Но несмотря на то, что все ведут себя с ним непривычно дружелюбно, Тони не уверен, что это поворот к лучшему. Каждая попытка общения приводит к новой неловкой ситуации.

— Он сказал что-нибудь? — Тони переворачивает листок в поисках надписи, хотя никак не мог ее пропустить.

— Ничего. Просил убедиться, что вы его найдете.

В голосе Джарвиса сквозит легкое удивление. Искусственный интеллект не может привыкнуть к тому, что люди не умеют нормально общаться, прибегая вместо этого к многочисленным уловкам. Если он знает что-то еще, то не говорит, а Тони не спрашивает.

Повинуясь внезапному побуждению, Тони разворачивается и идет обратно в лабораторию. Разыскав несколько кнопок, он прикрепляет рисунок к панели над рабочим столом. Возможно, позже он вставит его в рамку. Неважно, в каких он отношениях со Стивом — рисунок все равно хорош. Он олицетворяет то, на что Тони давно перестал надеяться. Будет приятно смотреть на него во время работы.

Всего за несколько недель жизнь в башне становится просто невыносимой. Все ходят на цыпочках вокруг Тони, пытаются включить его в командные дела, заставляют принимать участие в общих ужинах. Клинт даже благодарит его за новые стрелы, вместо того, чтобы молча добавить их в колчан.

Иногда Тони кажется, что он ударился головой и угодил параллельную вселенную — туда, где он не просто спонсирует Мстителей, предоставляет им жилье и оказывает боевую поддержку с воздуха, но и является полноценным членом команды. Несмотря на всю свою подозрительность насчет их мотивов, он боится снова ошибиться и разрушить хрупкий мир, построенный с таким трудом. Он ненавидит свою зависимость от других. Он должен был отвыкнуть от нее многие годы назад. Десятилетия назад.

Кроме того, все словно сговорились надоедать ему. Раньше он мог целыми днями ни с кем не встречаться — сейчас, чтобы сходить за кофе, ему приходится прибегать к услугам Джарвиса, чтобы убедиться, что никто не будет приставать к нему с беседами, пока готовится кофе. Даже в собственной лаборатории ему не дают покоя.

Например, сегодня уже в третий раз за день в дверь лаборатории стучат. Первые два визита были сугубо деловыми: Наташа приходила забрать новые образцы оружия прежде, чем отправиться в штаб-квартиру ЩИТа, а у Брюса были сложности с одним уравнением, и он пришел к нему за свежими идеями, хотя раньше они спокойно общались через Джарвиса, давая Тони поработать в одиночестве.

Сейчас его снова прервали. Пеппер отругала его за то, что чертежи и обновления не готовы к очередному заседанию совета директоров. Фьюри, как всегда, требует готовые проекты для Щ.И.Т.а — желательно, чтобы они были готовы еще вчера. Костюм, как всегда, требует обновлений. Если бы он спросил Джарвиса, возможно, тот ответил бы ему, что его раздражительность — результат двух бессонных ночей подряд. Это далеко не предел — просто раньше ему не приходилось отвлекаться еще и на общение. Сейчас поблизости все время кто-то есть.

Открыв дверь, он обнаруживает за ней ухмыляющегося Бартона, помахивающего в воздухе брошюрой доставки еды.

— Что? — Тони все еще надеется, что у Бартона есть к нему дело поважнее еды.

— Какая пицца стоит у тебя на втором месте? — спрашивает Клинт, то ли не замечая, то ли игнорируя пронзительный взгляд Тони. — Раз уж мне нельзя заказывать пиццу с ананасами, ты тоже не получишь свою любимую.

Прямо сейчас любимым блюдом Тони является молчание с гарниром из оставьте меня, наконец, в покое.

— Мне некогда, — отвечает Тони. Втайне он гордится тем, что не вышвырнул Бартона за дверь немедленно.

— Но нужно же тебе хоть иногда есть. Обед ты уже пропустил.

По Клинту не скажешь, что поведение Тони выводит его из себя. Каким-то образом это злит Тони еще сильнее. Любая резкость с его стороны — и люди мгновенно раздражаются. Обычно он легко избавляется от тех, с кем не хочет общаться, но в последнее время ему все труднее отпугивать окружающих.

— Хватит за мной ходить, — Тони дергает дверь, едва не стукнув Клинта по носу. — Я не инвалид.

— Сейчас нет, — жизнерадостно соглашается Клинт, но тут же слегка хмурится. — Но, учитывая, как наплевательски ты относишься к своему здоровью, скоро снова загремишь в больничный отсек.

Когда Клинт пытается проскользнуть в лабораторию мимо Тони, тот не уступает. У него сейчас нет настроения общаться с кем бы то ни было, особенно с жизнерадостным Клинтом.

— Исчезни, Бартон, — рявкает он. — Со своей жизнью я как-нибудь сам разберусь!

Улыбка Бартона становится еще шире.

— Кое-кто в этой башне с тобой не согласится, — деланно-беспечно отвечает он.

Никто не согласится. Сам Тони не согласился бы — будь он в более миролюбивом настроении. Но прямо сейчас он настроен на войну.

— Знаешь, — издевательски протягивает он, — я не спрашивал твоего мнения.

— С чего ты так бесишься? — Клинт все еще выглядит растерянным, а не обозленным. Тони на его месте давно бы взорвался. — Это всего лишь ужин.

Тони ненавидит свое неумение уступать. Ужин с командой — далеко не самое неприятное, что случалось в его жизни. Пусть его ночные кошмары стали еще кошмарнее, если такое возможно — и как раз тогда, когда его отношения с командой только начали налаживаться. Пусть в голове пульсирует боль от недосыпания, легкого обезвоживания, недоедания и постоянного стресса. Ему следует просто принять предложение Клинта, провести с ними час, а потом ускользнуть обратно в лабораторию.

— Я работаю, — отвечает он вместо этого, проглотив язвительный комментарий насчет бездельников, вконец разучившихся работать.

— Сделай перерыв.

Смех, рвущийся наружу, грозит стать истерическим, поэтому Тони его сдерживает. Он? Перерыв? Он никогда в жизни не делал перерывов в работе, по крайней мере, по доброй воле.

— Ты, конечно, можешь взять перерыв, — нетерпеливо отвечает Тони, — но, раз уж мне приходится содержать эту башню и все, что в ней находится, а еще руководить компанией, то…

— Компанией занимается Пеппер, — прерывает его Клинт, в голосе которого нет и следа раскаяния.

О да, разумеется. Тони миллиардер. Он живет в свое удовольствие, и проводит в лаборатории все свободное время лишь развлечения ради.

— Как ты думаешь, откуда Пеппер берет идеи, которые представляет совету директоров? — спрашивает Тони сквозь зубы. Нужно остановиться. Прямо сейчас.

Клинт напротив него занимает оборонительную позицию, выставив костыли перед собой:

— Успокойся, Старк.

Тони награждает его убийственным взглядом:

— С радостью, если перестанешь ко мне приставать.

— Приставать к тебе? — эхом отзывается Клинт, отступая назад. Постепенно его лицо мрачнеет. — Я думал, мы были к тебе несправедливы. Но, видимо, ты просто заноза в заднице.

— Не удивляйся, — Тони слишком устал, чтобы чувствовать раскаяние. — Я никогда этого не отрицал.

— Тогда почему бы тебе не закрыться в своей лаборатории на веки вечные и не сидеть там, упиваясь тем, какой ты несчастный и непонятый? — фыркает Клинт.

Время для решительного удара.

— Видишь ли, дорогой, — бесстрастно отвечает Тони, — мое главное несчастье — это ты.

Пеппер всегда говорит ему, что он безнадежный идиот, потому что старательно и умело отталкивает от себя тех, кто действительно пытается ему помочь, и подпускает слишком близко всех остальных. И все же, глядя в спину уходящему Клинту, он не испытывает сожаления. Оно придет позже, как только он снова запрется в своей лаборатории и его совсем перестанут беспокоить. И вот тогда он будет проклинать свой длинный язык.

Возможно, милосерднее оборвать все отношения сейчас, не давая им зайти слишком далеко.

Клинт вылетает из лифта, буквально дымясь от гнева. Вот, пожалуйста. Он честно пытался помочь Старку стать частью команды, а его попросту отшвырнули. Он не понимает, что случилось. Еще вчера они соревновались, бросая горошины в капюшон куртки Стива. Если Стив ожидал, что они будут есть горох, он полностью заслужил то, что с ним произошло.

Но сейчас Старк снова стал тем резким, нетерпимым грубияном, каким был в самом начале знакомства. И всего за день такая перемена. Ну да, вчера все было хорошо, но Брюс встал на сторону Стива и начал читать им лекцию о пользе правильного питания. Разумеется, никто не был этому рад.

Ничто не предвещало такой резкой перемены к худшему. По крайней мере, Клинт ничего не знает об этом, поэтому не видит ни единого оправдания поведению Старка. Клинт просто собирался принести ему пиццу. Ее все любят.

Просто по привычке Клинт первым делом идет в комнату Наташи. Он всегда действует на него успокаивающе: или дает ему выговориться, пока не закончится поток слов, или помогает сбросить напряжение в спарринге. В процессе он обычно получает несколько мудрых жизненных советов, которых вряд ли можно было ожидать от бывшей серийной убийцы. Возможно, все дело в том, что она русская.

Наташа сидит на кровати в банном халате, волосы, все еще мокрые после душа, собраны на затылке в небрежный узел. Если Фьюри приспичит отправить ее на операцию прямо сейчас — операция подождет. Неважно, хорошо или плохо идут дела, Наташа, как правило, настороже, но сейчас выглядит удивительно расслабленной.

Разумеется, она замечает его взвинченное состояние, как только он появляется в дверях, и реагирует лишь поднятием брови.

— Старк — козел, — констатирует Клинт, плюхнувшись на кровать рядом с ней. Он даже не собирается ничего объяснять, потому что у него было достаточно времени подумать, и все, что он мог бы добавить, уже давно сказано.

— Ему удалось тебя задеть? — Наташа выглядит удивительно довольной. Такое ощущение, что она уже винит Клинта в произошедшем, даже не зная, что в точности произошло.

— Начинаю думать, что Стив был совершенно прав, — вздыхает Клинт, ловя взгляд Наташи. Она отвечает ему лукавой улыбкой.

— Нет, ты так не думаешь, — легко возражает она. — И Стив был неправ. Старк — сложный, но очень преданный человек.

Клинт понятия не имеет, при чем тут преданность, если Старк просто неприятный и крайне несимпатичный тип.

— Он просто заноза в заднице, — бурчит он, ожидая ответа — согласия или возражения.

Наташа молчит, пока Клинт снова не поднимает на нее взгляд:

— Ты не позволил Щ.И.Т.у добраться до меня.

Это уже нечестно. Да, Наташа была дикой и недоверчивой, но Клинт знал, что за этим фасадом скрывается многое. Со Старком все куда сложнее. Снимаешь одну маску — под ней сразу оказывается еще одна. Возможно, за всеми этими масками он и сам уже забыл, как выглядит его настоящее лицо.

— С ним все по-другому, — возражает Клинт, хотя чувствует, что его раздражение постепенно уходит.

Клинт быстро вспыхивает и так же быстро успокаивается. Возможно, в ближайшие недели Тони станет объектом многочисленных шуток, но сейчас Клинт припоминает, как тот выглядел. Со вчерашнего дня тени под его глазами определенно стали глубже, в лаборатории стоял полумрак, словно Тони не мог вынести яркий свет. И Клинт только сейчас вспоминает, что в лаборатории не играла музыка — еще один красноречивый знак.

— Я не буду извиняться, — Наташа молчит, очевидно, ожидая, чтобы он сам нашел выход.

— Тони все равно не умеет принимать извинения, — Наташа слегка подталкивает его локтем. — Так что или иди и сделай что-нибудь полезное, или помоги мне накрасить ногти. Только перестань хандрить.

— В какой цвет? — Клинт выпрямляется. Неожиданно ему в голову приходит идея. — Погоди минутку. Мне надо кое-что сделать.

У него уходит на это больше времени, чем он думал, но приготовить сэндвичи вручную значительно сложнее, чем попросить Джарвиса заказать пиццу. Он не уверен, оценят ли его усилия, но ему приятно для разнообразия сделать что-нибудь своими руками.

Закончив, он относит плоды своих трудов вниз в лабораторию Брюса, и ожидаемо находит второго гения погруженным в работу.

— Брюс, — Клинт отмечает, что Брюсу так же, как и Тони не нравится, что его отвлекают от работы. Тем не менее, он не собирается отказываться от своего плана. — Ты сегодня что-нибудь ел?

Брюс потирает переносицу.

— Клинт, я работаю.

— Все вы, гении, одинаковы, — бормочет Клинт. Он ощущает укол вины при мысли о том, что слова Брюса не задевают его так же, как слова Тони, и дело вовсе не в тоне. — Я тут озаботился приготовлением ужина для тебя и Старка. Ты не мог бы сделать одолжение и отнести ему его порцию? И проследить, чтобы он ее съел? — он указывает на правую тарелку, где кружочками огурца выложена грустная рожица. — А еще заставь его принять аспирин.

Брюс смотрит на него. Очевидно, он в замешательстве.

— Ты же ничего туда не подложил? Тони не ждет от меня розыгрыша ни с того, ни с сего.

Внутренне Клинт отмечает что, возможно, Брюс будет не против сыграть пару шуток, если его спровоцировать. Пожалуй, следует это обдумать, но позже.

— Нет, — отвечает он. — Это извинение.

Только сейчас Брюс замечает карточку в углу тарелки Тони. Приятного аппетита, балбес. Брюс скептически смотрит на Клинта, но тот просто пожимает плечами.

— У тебя странный способ извиняться, но я отнесу это ему, — он забирает у Клинта тарелки и водружает их на ближайший стол. — А сейчас я должен закончить свой эксперимент.

Клинт рад поскорее убраться из лаборатории. Брюс, конечно, не так часто устраивает взрывы, как Тони, но его эксперименты носят тот же легкий оттенок безумия. Миссия выполнена, пора приступать к другой. Ему все еще нужно помочь Наташе с маникюром.

И снова обстановка в башне накаляется. Клинт и Тони чередуют долгие настороженные взгляды с взаимными розыгрышами, а остальные члены команды едва успевают подстраиваться к внезапным переменам в их настроении. Брюс все чаще и чаще уединяется в своей лаборатории. Вчера, например, они вместе ели мороженое, и тут он пробормотал что-то насчет «другого парня», встал и вышел — справедливости ради, это случилось в тот самый момент, когда Наташа начала сыпать русскими ругательствами в адрес Стива за несоблюдение режима тренировок. Она становится слишком беспокойной, будто Черная вдова снова берет верх над ее настоящим «я», и никто не заметил, когда это началось.

Отношения в команде только начали складываться, и вот словно кто-то снова перемешал кусочки паззла. Стиву казалось, что он начал понимать, как собрать команду воедино — и вот он снова далек от ответа на этот вопрос.

Только Тор не переменился. Он все такой же громкий и жизнерадостный, все так же готов встать на защиту любого. Пожалуй, сейчас даже сильнее, чем раньше.

Стив не может спать. Ему не дают покоя вопросы, на которые нет ответов. Когда его находит Тор, он сидит без сна в общей гостиной, глядя на ночной Нью-Йорк из окна. Уже поздно, небо над городом потемнело от туч — кажется, надвигается гроза. Возможно, это просто совпадение, но наверняка и у Тора есть собственные демоны, которых он привык скрывать при свете дня. В конце концов, он бог.

— Не позволяй своему бремени сломить тебя, Капитан, — тихо говорит Тор, в полутьме его улыбка едва различима. — Тебе не станет легче, если ты разучишься дышать.

Стив давно уже забыл, каково это — дышать полной грудью. С того момента, как он направил самолет в океан — нет, с того, как попрощался с Пегги.

Слова Тора не кажутся банальностью. Глядя на его детскую непосредственность и искреннее любопытство, которые с годами пропадают в обычных людях, легко забыть о настоящем возрасте громовержца.

— Тор, — внезапный порыв заставляет Стива обернуться к нему. — Могу я задать один вопрос?

— Конечно, Капитан, — Тор вовсе не кажется удивленным. С неожиданной для его роста грацией он садится напротив Стива, серьезно глядя на него.

— Ты… тебе приходилось раньше возглавлять команду? Вести войска в бой? — еще не закончив вопрос, Стив понимает, что он прозвучал глупо.

Разумеется, приходилось. Тор был рожден принцем, воином. Вряд ли простое везение помогло ему прожить так долго.

— Конечно, — несмотря на промах Стива, лицо Тора остается спокойным и доброжелательным. — Я вел в бой армии. Я учился, чтобы стать царем Асгарда.

Чуть склонив голову набок, он добавляет:

— И да, среди моих друзей я тоже был лидером.

— Как ты… как я… — Стив готов разбить толстое оконное стекло. Как он может что-то сделать, если не в состоянии задать простой вопрос?

— Ты пытаешься уберечь команду Мстителей от развала, — заканчивает его фразу Тор. В его голосе нет ни осуждения, ни насмешки и это помогает Стиву собраться с мыслями и продолжить.

— Мы не доверяем друг другу, — Стив роняет голову на грудь. Возможно, сейчас он обидел Тора.

Тор тихо хмыкает, глядя на грозовые тучи за окном. Похоже, буря отступает.

— Когда ты рисуешь, о ком ты думаешь в этот момент? — спрашивает он.

Стив теряется, но Тор продолжает настойчиво смотреть на него, и он вынужден ответить, хоть и не понимает, как этот вопрос относится к теме разговора.

— Ну… о том, что рисую.

Обычно он рисует то, что его окружает. Так он пытается привыкнуть к окружающей действительности. Нельзя сказать, что это ему хорошо удается.

— Нет, — возражает Тор. — Когда ты просто позволяешь руке двигаться по бумаге, ни о чем не думая, куда устремляется твой разум?

Ответ приходит быстро и болезненно.

— Домой, — само это слово горечью разливается во рту Стива.- Я думаю о моем лучшем друге, о моей… Пегги, о маме. О моей старой команде.

Перед глазами встают лица. И неизбежная истина:

— Их больше нет.

Он до сих пор не может осознать, как ему удалось пережить крушение самолета. Какая-то часть его до сих пор подозревает, что Щ.И.Т. ведет с ним нечестную игру. Современные технологии ушли так далеко вперед, что он бы не удивился, узнав, что они клонировали его тело и внедрили в него разум наподобие искусственного интеллекта Тони. Да, в его венах все еще течет кровь, но он не чувствует себя по-настоящему живым.

— Почему ты скучаешь по ним?

Сначала Стиву кажется, что Тор над ним издевается, но нет, он выглядит абсолютно серьезным, ожидая его ответа.

— Наверное, потому, что мы были семьей, — он вздрагивает при слове «были». В последнее время он слишком часто его использует. — По крайней мере, Баки и я.

Он гоняется за призраками. Баки погиб прежде, чем Стив попал сюда. Пегги прожила долгую и счастливую жизнь, как и его Коммандос. Все они продолжали двигаться вперед. Только он не смог.

— Что ты знаешь о своих братьях и сестрах по оружию? — спрашивает Тор, снова неожиданно меняя тему разговора. — Что ты знаешь обо мне?

Вопрос застает Стива врасплох. Разумеется, он знает их краткую биографию, читал личные дела. Чтобы выработать эффективную стратегию боя, он выявлял их сильные и слабые стороны. Все они по-своему опасны. Но, разумеется, Тор имеет в виду не это.

— Я… я хочу сказать, мы живем вместе, — медленно отвечает Стив. — Мы должны были узнать друг друга лучше с тех пор, как переехали сюда.

Он знает, что Наташа готовит горячий шоколад по особому рецепту, но не знает, откуда он у нее. Он знает, что Клинт имеет привычку засыпать в самых неожиданных местах, особенно если он устал или расстроен, но понятия не имеет, кто научил его этому. Он знает, что Брюс был вспыльчив еще до Халка, но даже не догадывается, почему он так боится потерять контроль над собой. И, наконец, знает, что Тони ненавидит, когда его сравнивают с Говардом, но никогда не спрашивал, почему.

Тор кивает, словно точно знает, что происходит сейчас в голове Стива:

— Что ты знаешь о том, почему мы здесь? О причинах, по которым мы идем за тобой в битву?

По крайней мере, на этот вопрос Стив может ответить.

— Потому что это правильно, — с облегчением отвечает он.

К его удивлению, Тор выглядит почти разочарованно. Конечно, в темноте нельзя сказать наверняка.

— Мало кто верит в то, что правильно. Но даже если так — это не единственная причина.

В груди Стива поднимается разочарование. Они ходят по кругу. Разумеется, он не ждал от Тора четкого пошагового плана по превращению Мстителей в идеальную команду, но и к философскому дебату он не готов.

— Я не могу как следует узнать их, если они мне не доверяют, — Стив почти готов сдаться. Они и так неплохо работают вместе, возможно, не стоит добиваться большего.

— А мы не сможет доверять тебе, потому что не знаем тебя. Прежде чем попытаться превратить нас в команду, которая без рассуждений пойдет за тобой, возможно, тебе нужно подумать о нас, как о своей команде, — мгновенно отвечает Тор. Его поза и тон не изменяются, но Стиву все равно слышится предупреждение. Потом Тор пожимает плечами и это ощущение улетучивается. — Я не могу дать тебе ответы, Капитан. Я могу лишь предложить правильные вопросы. Приходи ко мне снова, когда сможешь на них ответить.

Он дает понять, что разговор окончен, но Стив не двигается с места. До него медленно доходит, что имеет в виду Тор, но сделать первый шаг не так-то просто.

— Я просто не знаю, что делать с Тони! — с растущим нетерпением восклицает он. Он уверен, что сможет выстроить отношения со всеми остальными. Все, что бы он ни сделал в отношении Тони, оборачивается против него. — С ним так тяжело разговаривать…

Нахмурившись, Тор поднимает на него взгляд.

— Почему ты так думаешь?

Учитывая костюм Тора и его привычку крушить все вокруг огромным молотом, легко забыть, что Асгард владеет научными технологиями, сильно превосходящими земные. Конечно, Тор не ученый, но давно привык к чудесам науки.

Разумеется, Стив тоже привык ко многому с тех пор, как очнулся в будущем. Он вообще быстро учится. Но вот до Старков ему далеко — что в прошлом столетии, что в нынешнем.

— Если бы он только перестал унижать меня за то, что я не разбираюсь в современных технологиях так же хорошо, как и он, — вздыхает Стив, и его реплика подозрительно напоминает жалобу, а не просьбу о помощи.

К его удивлению, Тор хихикает. Возможно, впервые за эту ночь Стив сказал хоть что-то правильное.

— Никто из нас не может угнаться за Тони в том, что он называет «простыми технологиями», — говорит Тор так, словно в этом нет ничего особенного. — Даже Брюс.

Проблема не в том, что он не понимает Тони, проблема в том, как Тони говорит о современных технологиях, хочет возразить Стив. Вечная снисходительность инженера действует ему на нервы. Но, прежде чем он успевает открыть рот, Тор его прерывает.

— Тебя называют гением стратегии, — с искренним интересом произносит он. — Скажи, о чем ты думаешь во время битвы?

Снова не понимая, какое это имеет отношение к разговору, Стив вспоминает, как в битве время словно замедляется, как его мозг автоматически обрабатывает информацию, формируя план действий.

— Это не просто реакция на происходящее вокруг, — медленно отвечает Стив. — Это инстинкт.

Белозубая усмешка в темноте.

— То есть если бы мы просили тебя объяснять каждый отдельный приказ, ты бы тоже был недоволен?

— Это другое, — Стив ругает себя за то, что попался в такую простую ловушку.

— Разве? — спрашивает Тор, наклоняясь вперед. — Ты можешь представить, с какой скоростью работает мозг Тони? То, чего мы не можем понять, для него так же естественно, как дыхание.

Это не объяснение.

— И что? — голос Стива звучит резко. — Мне с ним совсем не разговаривать?

Кажется, Тор совсем не замечает, что Стив вот-вот потеряет терпение.

— Возможно, стоит поискать другие темы для разговора, — спокойно советует он. — Вы спорите, обсуждая дела Мстителей, потому что оба привыкли командовать, хоть и по-разному.

Тони не совсем лидер. Вместо него компанией управляет Пеппер, а в остальном он мгновенно выходит из себя, если его не устраивает происходящее. На поле он контролирует ситуацию через Джарвиса, но он слишком часто и легко готов пожертвовать собой, чтобы его решениям можно было полностью доверять. Тони привык работать в одиночку, а прямо сейчас им нужно объединиться в команду.

Разумеется, в словах Тора главное не это. Скорее всего, он прав: Стив никогда не пытался поговорить с Тони ни о чем помимо текущей работы и экипировки Мстителей. Разумеется, каждый разговор заканчивается скандалом, а потом они избегают друг друга до тех пор, как очередная операция снова сведет их вместе. Так повелось с самой первой их ссоры на хелликарриере. Неважно, был ли скипетр Локи тому виной, но с тех пор ничего не изменилось.

— Я не знаю, что с этим делать, — неохотно признает Стив. — Между нами произошло слишком многое.

— Если бы это было так, — в противоположность мрачному настроению самого Стива, Тор звучит странно жизнерадостно, — вряд ли ты обратился бы ко мне.

Если бы не их нечаянная ночная встреча, Стив бы не обратился к нему совсем. Он не знает, какой смысл в их разговоре, потому что у него появилось еще больше вопросов и ни одного ответа. Тем не менее, Тор, кажется, не считает его затею с командой совсем безнадежной, поэтому Стив выпрямляется и благодарно кивает ему.

— Я должен попытаться, — он надеется, что сделает все правильно, когда представится возможность.

Рука Тора опускается на его плечо.

— Это все, что мы можем сделать.

Подавив тяжелый вздох, Стив встает. Он не знает, сможет ли уснуть, но сидя здесь и глядя в окно, он вряд ли сможет найти ответы на свои вопросы.

— Спасибо, Тор, — он с трудом находит в себе силы улыбнуться.

— Всегда к твоим услугам, Капитан.

В дверях комнаты Стив оборачивается. Темный силуэт Тора напротив окна подсвечен слабыми отблесками уличных огней. Несмотря на поздний час, он явно не собирается спать.

Стив вспоминает: Тор тоже терял близких. Он видел много смертей в сражениях. Недавно он потерял еще и брата. Локи жив, но заперт в тюрьме, а предательство ранит сильнее, чем смерть.

— Почему ты не ложишься спать? — Стив не хочет упоминать Локи, хоть и подозревает, что Тор думает именно о нем. Возможно, знакомство с командой стоит начать именно с этого.

Тор отвечает не сразу. Сейчас он кажется меньше ростом, чем обычно.

— При свете дня недостойно горевать о том, кто причинил столько зла этому измерению, — голос Тора едва на грани слышимости Стива. — Мой брат всегда предпочитал держаться в тени, возможно, лучше думать о нем ночью.

Догадка Стива оказалась верной, но он не знает, что теперь делать со своей правотой. Слова сочувствия прозвучат лицемерно, учитывая, что сам Стив предпочел бы более суровое наказание комфортному заключению в Асгарде.

— Не нужно скрывать от нас свою боль, — в конце концов произносит он.

Тор печально качает головой.

— Вряд ли Клинту будет приятно вспоминать время, проведенное под властью моего брата.

Это правда, и Стив не собирается спорить.

— Хочешь, я останусь с тобой? — говорит он вместо этого. Тор выше его понимания, но он готов провести с ним всю ночь, если нужно.

— Ложись спать, Капитан, — улыбается Тор. — Тебе есть, о чем подумать сегодня ночью.

Тони зарабатывает несколько ошарашенных взглядов в свой адрес, рано утром появившись на завтраке. На его лице ухмылка, а в руках — коробка, которую он довольно бесцеремонно опускает на тарелку Клинта. Брюс готовит у плиты, и Тони с интересом заглядывает ему через плечо. Потом неспешно усаживается на свое место и утыкается в планшет.

Он прекрасно видит, как Тор, который беседует с Брюсом, облокотившись о стойку, хмурится при виде глубоких теней под его глазами. Хуже того, в этот момент входит Стив и застывает в дверях, обозревая происходящее. Впрочем, единственное, что он произносит — «доброе утро», что позволяет Тони облегченно выдохнуть.

Все становится веселее с прибытием Клинта и Наташи.

— Тони! — восклицает Клинт. В его голосе звучит легкая неуверенность, словно он взвешивает риски и прикидывает вероятность очередного скандала. — Когда мы увидели, что в лаборатории пусто, я решил, что ты уехал из страны.

По непонятной причине Тони тронут тем, что Клинт все равно спустился в лабораторию навестить его, несмотря на то, как закончился их последний разговор. Он не привык к этому. Роуди десятилетиями терпит перепады его настроения, но после очередного срыва обычно оставляет его в покое и дает время остыть. Пеппер, в свою очередь, не признает тактических отступлений, ведет себя холодно и профессионально, говорит только о деле и никогда не позволяет просто выгнать себя вон.

Клинт ему ничем не обязан. Просто однажды они вместе спасли мир, а теперь живут в одном здании. Странно, что он беспокоится.

— А, так ты взял с собой Наташу, чтобы принудить меня к послушанию, если я снова откажусь пойти с тобой? — Тони старается, чтобы это не прозвучало слишком ядовито. Нужно перестать срывать свой дурной характер на Клинте.

Лицо Клинта чуть проясняется.

— Так проще для всех, правда ведь? В отличие от меня, она бы точно не стала поднимать шум.

Тони прикусывает язык, чтобы не ляпнуть, что стрела в сердце тоже неплохой способ избежать лишнего шума. Это будет необдуманно. С другой стороны, Клинт здесь единственный, кто сможет оценить эту шутку.

— А еще она надерет задницы вам обоим, если вы не начнете вести себя прилично, — бесстрастно прерывает их Наташа, усаживаясь на свое место. Обещание произносится почти скучающим голосом.

Тони и Клинт обмениваются ухмылками. Похоже, они рождены для дружбы, если бы только их сознательное «я» не мешало любым попыткам в сближению. К своему удивлению, глубоко в душе Тони обнаруживает искреннее желание подружиться с лучником — так сильно, что у него слегка перехватывает дыхание. Ему и так достаточно тяжело дышать — спасибо реактору — но еще никогда у него не захватывало дух, потому что он хотел чего-то и не мог это получить.

Тони действительно хочет этого. Хочет быть в этой команде с этими людьми. Хочет ощущать дух непринужденного товарищества с Тором. Хочет знать, что Наташа не нанесет удар в спину, а, наоборот, прикроет. Хочет, чтобы часы незаметно пролетали в лаборатории с Брюсом. Хочет общаться с Клинтом и не задумываться поминутно, не слишком ли ему комфортно в его обществе. Просто хочет быть другом Стива.

Дело не в том, достоин он, или нет. Дело не в признании и исправлении своих ошибок. Всю свою жизнь Тони искал свое место в этом мире. Он всегда заполнял собой пространство, привлекал всеобщее внимание, был самым ярким, громким и гениальным, но, в конце концов, всегда оставался один. Эта команда не просто его последний шанс на искупление. С каждым днем она все больше напоминает ему настоящую семью. Тони всегда о ней мечтал.

— Что это? — голос Клинта вырывает Тони из его размышлений. Оказывается, Клинт уже обошел стол кругом и приблизился к своему месту, и теперь разглядывает коробку на своей тарелке с опаской человека, который любит розыгрыши и поэтому сам все время ожидает подвоха.

— Новая стрела с взрывным наконечником, — стоит только Тони произнести эти слова, как Клинт в мгновение ока открывает коробку и вертит в пальцах стрелу с искренним ликованием во взгляде. — Леголас, она может сделать очень громкий «бум». Не направляй ее ни на кого из нас, хорошо?

И, разумеется, Клинт в жизни не слушал ничьих умных советов, поэтому тут же направляет стрелу в лицо Тони:

— Ты что, принес мне стрелу извинения?

Тони бы предпочел отдать ее Клинту наедине, но он инстинктивно чувствует, что чем больше подобных действий будет совершаться открыто, тем лучше для команды. Его бы не удивило, если бы Клинт оповестил всех и каждого о том, как он возмущен поведением Тони прошлым вечером. И если он не хочет разрушить с таким трудом выстроенные внутрикомандные отношения, публичное извинение как раз то, что нужно.

— Мне казалось, это порадует тебя больше, чем письмо, — Тони очень старается, чтобы это не прозвучало пренебрежительно. Сейчас на него смотрит вся команда.

— В следующий раз хочу и то, и другое, — бесцеремонно отвечает Клинт. Правда, при этом он чересчур широко и коварно ухмыляется. — Или, знаешь, можно просто сказать. Словами.

Тот факт, что Тони может ранить других людей своим отсутствием, просто убрав собственную величину из уравнения, для него абсолютная новость. До сих пор он думал, что Пеппер и Роуди исключение.

— Я просто предупреждал тебя, чтобы ты не пристрелил меня своей новой игрушкой, — фыркает Тони. Да, разговоры и правда даются ему нелегко.

Клинт бережно укладывает стрелу обратно в коробку и откладывает в сторону, кивком поблагодарив Тони. Его лицо становится чуть более серьезным.

— Может, тебе вешать на дверь табличку, если не хочешь, чтобы тебя беспокоили? — спрашивает Клинт, наконец, усевшись на место.

Ну да, закончить разговор было бы слишком просто. Они поссорились, Тони извинился лучшим доступным ему способом и на этом все.

— Дверь была заперта, Бартон, — сухо отвечает Тони. — По-моему, достаточно красноречивый знак.

В следующий раз он ее просто заблокирует. Проблема в том, что Пеппер рано или поздно все равно обнаружит, что дверь была надолго заблокирована, а у него нет ни малейшего желания объяснять ей причины. Она не любит обсуждать с ним его ночные кошмары — они слишком напоминают ей ее собственные.

— В твоей лаборатории все время что-то взрывается, — Клинт говорит медленно, будто для кого-то за столом это новость. — Так что да, я очень надеюсь, что двери будут заперты. Просто в следующий раз попроси меня уйти без криков.

Тони едва сдерживается, чтобы не сказать что-нибудь особенно ехидное. Он говорил Клинту уйти. Несколько раз.

— Возможно, мне стоит взглянуть на твой слуховой аппарат, — в его голосе достаточно остроты, чтобы предостеречь Клинта, — потому что он, очевидно, не справляется со своей задачей.

На мгновение Клинт напрягается, но тут же расслабляется, на его губах играет легкая усмешка. Он словно демонстрирует, что не собирается начинать очередной скандал. Улыбка Наташи, сидящей рядом, почти незаметна для постороннего глаза.

Как только разговор сходит с опасных рельсов, беседа оживает. Брюс просит их помочь накрыть на стол.

Они все еще учатся угадывать настроение и причуды друг друга. Тони научится держать двери запертыми вместо того, чтобы бросаться на других. Возможно, кто-нибудь сможет отвлекать его в дни, когда настроение будет особенно паршивым. Иногда они упражняются с Наташей. Иногда беседуют с Брюсом.

Мстители будут работать над этим. Хорошо, что Тони не привык сдаваться.

Стив еще никогда так не нервничал. Даже когда стоял перед дверями очередного призывного пункта, прокручивая в голове очередное фальшивое имя, полный решимости попасть, наконец, на фронт. Что-то в Тони Старке пугает его больше, чем перспектива попасть на фронт. Да он и чувствует себя, как на фронте — бесконечное ожидание сражения без видимой перспективы.

Конечно, дела потихоньку идут на лад. Стив не уверен, что это его заслуга: похоже, все они просто решили проявить друг к другу чуть больше терпения. Особенно со времени последней ссоры Клинта и Тони на прошлой неделе. Тогда взрывная стрела помогла погасить конфликт в зародыше.

И снова Стив чувствует себя лишним. Наташа, как и Клинт, смягчилась. Брюс и Тони ладят лучше, чем когда-либо. Стив впервые замечает в глазах Тони осторожность, которая прячется всякий раз, когда они спорят. Он может честно признаться сам себе: Тор был прав. Стив и Тони ссорятся не из-за простой разницы во взглядах. Тони не из тех людей, которые будут спорить просто из злости. Они не умеют общаться. Стив здесь, чтобы это изменить.

Он уже десять минут стоит под запертой дверью. Неважно, что он внутренне решился, ему все равно не хватает смелости постучать. Джарвис предложил сообщить о его приходе, но он отказался от его услуг, так что попросту застрял перед дверью.

Без всякого предупреждения дверь распахивается. Перед ним стоит Тони. На нем рабочая одежда, на лице одна из тех ничего не значащих усмешек, которые он приберегает для прессы — словно готов принимать и отражать нападение. Видимо, причина такой подготовки — само присутствие Стива.

— Что? — огрызается Тони вместо приветствия. Потом нерешительно смягчается. — Что случилось?

Прежде чем спуститься вниз, Стив подготовил и отрепетировал маленькую речь, чтобы избежать очередного недопонимания с Тони. Сейчас она внезапно вылетела у него из головы.

— Ничего не случилось, — быстро отвечает Стив.

Он инстинктивно делает шаг вперед, словно ожидая, что Тони вот-вот захлопнет перед ним дверь. В ответ Тони слегка приподнимает бровь.

— Ну хорошо, — гений скрещивает руки на груди. — Что я на этот раз сделал не так?

Неловкость ситуации почти заставляет Стива сдаться. С самой первой встречи на хелликарриере все их общение сводится к взаимным нападкам, которые они парируют с переменным успехом.

— Все так, — отвечает Стив. И с трудом сохраняет спокойное выражение лица, когда ухмылка Тони становится еще шире:

— Да неужели? Вот это новость!

Стив чувствует, что его провоцируют, и старательно сдерживает поднимающееся раздражение внутри. Он здесь, чтобы проторить новую тропинку в их отношениях, а не шагать в сотый раз по старой.

Стив старательно расслабляет напряженные плечи.

— Мне уже несколько раз советовали спросить тебя про Афганистан, — произносит он.

Стив настолько потрясен своей неспособностью сконцентрироваться на разговоре, который длится меньше минуты, что почти пропускает выражение глубокого страдания, промелькнувшее на лице Тони, прежде чем оно снова становится бесстрастным.

— И ты решил, наконец, отделаться от этой тягостной повинности, — протягивает Тони. — Понятно.

И Стив не может винить его за этот тон. Он уверен, что сам бы отреагировал намного хуже, если бы кто-то внезапно взялся расспрашивать его о том полете на Валькирии. Особенно учитывая, что Стив сейчас последний человек в башне, с которым Тони захотел бы поговорить на эту болезненную тему.

— Нет, я… — Стив в отчаянии качает головой. — Я знаю, что все, что я говорю или делаю по отношению к тебе… все это неправильно. Но мне… мне сложно сделать правильные выводы, если я ничего толком о тебе не знаю.

— А, то есть я должен рассказать тебе свою печальную историю, чтобы в следующий раз, когда ты решишь на меня наорать, можно было бы ударить по самому больному? — издевательски спрашивает Тони. Его лицо ожесточается, кажется, еще одно неверное слово, и дверь прилетит прямо Стиву в лицо. Гений продолжает уничтожающим тоном. — Я думаю, ты мог бы попытаться выяснить это раньше. Ну, знаешь, до того, как начал предполагать обо мне самое худшее просто исходя из факта моего существования.

Это правда, и Стиву приходится ее признать. Он все время предполагает о Тони худшее, и неважно, что тот делает в этот момент: отступает от официального релиза во время пресс-конференции, меняет план прямо посреди сражения или просто занимается своими собственными делами в своем собственном доме. Стив любит жаловаться, что будущее невыносимо из-за таких людей, как Тони Старк, но, по иронии судьбы, Тони стал для него якорем, тем, что удерживает его в новом веке, пусть и оскорбляет его чувства.

Стив делает глубокий вдох.

— Я хочу узнать об этом, чтобы быть готовым, если с тобой будет что-то не так, даже если ты не захочешь ничего говорить, — и добавляет, вспомнив произошедшее в лаборатории. — Желательно, заранее.

— Тогда почитай мое дело, — пренебрежительно отзывается Тони. На его лице все та же обескураживающая гримаса, но поза уже не такая угрожающая. — Его писала Наташа. Поверь, это крайне увлекательная история.

Стив знает, что Наташа шпионила за Тони и отклонила его кандидатуру в качестве одного из Мстителей. Это не главная причина, по которой он с самого начала невзлюбил Тони, но тот отчет определенно сыграл в этом роль. Если тренированная шпионка сочла Тони неподходящей кандидатурой, он решил, что вполне может доверять собственным аналогичным чувствам на сей счет.

— Я хочу, чтобы ты рассказал мне то, что сам сочтешь нужным, — тихо отвечает Стив. Вряд ли стоит сейчас упоминать, что он уже читал личное дело Тони. — Я не хочу все усложнять, особенно для тебя. Хочу, чтобы мы научились доверять друг другу.

Наступает гробовая тишина. Тони таращится на Стива так, словно у него внезапно выросла вторая голова. Внутренне Стив совершенно согласен с недоверием, которое излучает гений. Для нынешнего уровня их отношений доверие — это чересчур. Умение не набрасываться друг на друга при каждой встрече куда более достижимая цель. Но отступать уже поздно, поэтому Стиву остается только сохранять искреннее выражение лица и не двигаться с места.

— Раз уж это будет разговор по душам, — в голосе Тони явно звучит насмешка, — может, ты тоже кое-что о себе расскажешь?

Судя по его самонадеянному виду, он считает, что выиграл спор, что Стив сейчас стиснет зубы, развернется и уйдет. И Стив действительно очень близок к этому — развернуться, уйти и сказать Тору, что он пытался, но ничего не вышло. Вместо этого он кивает, признавая справедливость предложения Тони. Возможно, это так и есть. Доверие — вещь обоюдная.

— Что ты хочешь узнать? — Стив не отрывает взгляда от Тони, пытаясь доказать серьезность своих намерений и в то же время уловить выражение его лица.

Тони его не разочаровывает. Его глаза сначала расширяются от удивления, потом сужаются. Он бросает взгляд на пустой коридор за спиной Стива, словно ожидая, что сейчас из-за угла выскочит кто-то и завопит: «Попался!» Но ничего не происходит, и выражение его лица снова становится жестким.

— Насколько близки вы были с моим отцом?

Теперь очередь Стива потрясенно смотреть на Тони. Он многого ожидал: обвинений, завуалированных оскорблениями, тонких и точных ремарок по поводу своих глубинных страхов, но только не этого. Тем не менее, почти болезненное выражение лица Тони доказывает искренность его вопроса.

Стив прекрасно знает, что стоит на самом виду. Конечно, коридор перед мастерской Тони нельзя назвать оживленным местом, но у Клинта в последнее время появилась привычка возникать в самых неожиданных местах словно из ниоткуда. Вряд ли коридор подходящее место для личных разговоров, но Стив не может попросить Тони впустить его. Этот вопрос — проверка.

— Мы не были… — Стив полон решимости ответить на вопрос Тони со всей полнотой и честностью, на какие способен, хотя это не так-то просто. — Я хочу сказать… он многое сделал для меня. Он создал мой щит. Он помог мне добраться до зоны боевых действий. Предложил мне убежище. Он был хорошим человеком.

Несмотря на то, что в течение первых недель общения со Старком-младшим Стив искал в нем черты Старка-старшего, они не были особенно близки с последним. Годы на фронте были настоящем вихрем борьбы за правое дело и за выживание. Да, у него были друзья на фронте, но Говард определенно не был тем человеком, с которым можно было бы посидеть у костра, делясь байками из жизни. Он все время старался произвести впечатление, и, по большей части, ему это удавалось. Стив многим ему обязан, но это, пожалуй, все, что их связывает.

— Всю жизнь он сравнивал меня с собой. Разумеется, сравнение всегда было не в мою пользу, — произносит Тони с яростным блеском в глазах. — Он говорил о вас, как о неразлучных друзьях, которые вместе спасают мир. Он всегда был разочарован тем, что я всего лишь человек. В тебе же, по его словам, не было ни одного недостатка.

Первое побуждение Стива — защитить память Говарда. И все же, глядя на Тони, он понимает, что это вполне могло быть правдой. Говард хорошо знал цену вещей, но никогда не был искренним человеком. Они несколько раз говорили о любви и отношениях, и большую часть этого времени Стив рассказывал о Пегги, хоть и не упоминал ее имя. Говард не проявлял к этой теме большого интереса, но Стив помнит, как однажды в разговоре всплыло слово "наследие". Они были на войне и у него не было времени как следует поразмыслить над тем, что это должно было означать.

— Я не знал об этом, — тихо отвечает Стив. — Мне жаль.

Он старается погасить возможный спор в зародыше, но Тони не выглядит удовлетворенным, словно ожидал другого ответа.

— Не надо извиняться за грехи моего отца, — с легким раздражением отвечает Тони. — Видишь ли, он все время говорил, как я не похож на тебя. И что происходит при первой же встрече? Скандал. Мы ругаемся и делаем все возможное, чтобы дойти до откровенной драки. Если бы Локи не подоспел так вовремя, думаю, так бы и было.

— Это произошло под влиянием скипетра, — медленно отвечает Стив. Тем временем его разум лихорадочно пытается понять, почему Говард пытался посеять вражду между своим сыном и человеком, который, предположительно, погиб. Звучит как полная бессмыслица, но эта бессмыслица, судя по всему, глубоко ранит Тони.

— Разве? — спрашивает Тони. Он шагает вперед, словно подводя черту под их спором. — Я был уверен в том, что ты меня возненавидишь, а ты искал во мне черты Говарда. Мы были обречены с самого начала.

Да, если взглянуть на ситуацию с этой точки зрения, все так и было. Они ни разу не встречались в нейтральной обстановке. Личное дело Тони из архивов Щ.И.Т.а сделало Стива пристрастным.

— Это не значит, что ничего нельзя исправить, — Стив искренне хотел бы поверить в то, что говорит. Это единственная причина, по которой он здесь. — Ты не твой отец, а я не только Капитан Америка.

Стив уверен, что Тони скажет «нет». Кажется, отказ уже готов сорваться с его языка, что он развернется, захлопнет дверь и вычеркнет Стива из своей жизни. Впервые мысль об этом вызывает у Стива сожаление.

Но, к его глубокому изумлению Тони на мгновение прикрывает глаза, затем кивает.

— Хорошо, — его голос все еще выдает явное нежелание делиться личными переживаниями, но Стив рад уже тому, что Тони согласился. — Джарвис, включи в расписание пересказ моей печальной истории сегодня вечером. В моей комнате. Хорошенько отдохни, Кэп, и прихвати попкорн. Это займет какое-то время.

Не дожидаясь ответа, Тони все-таки захлопывает дверь перед носом Стива, но делает это достаточно вежливо. Какое-то время Стив стоит неподвижно, размышляя над произошедшим. Их разговор прошел лучше, чем он ожидал, но худшее все еще было впереди. Потирая переносицу, Стив понимает, что ему придется найти в себе достаточно смелости, чтобы прийти к Тони еще раз сегодня вечером. Как будто одного раза было недостаточно.

Еще вчера он вошел в гостиную и увидел смеющихся Клинта, Тони и Наташу, уютно расположившихся на диване. Он ушел прежде, чем они его заметили, но выражение их лиц отпечаталось в его памяти. Когда он думает об улыбающемся Тони, он мгновенно представляет широкую ухмылку акулы бизнеса, полную безграничной уверенности в своем высшем предназначении, которой Тони пользуется перед репортерами. Эта улыбка была другой — с искренне блестящими глазами и веселыми морщинками у глаз.

Стив знает, что вечером он пойдет в комнату Тони и сделает все возможное, чтобы найти с ним общий язык. Он хочет, чтобы однажды Тони улыбнулся ему так же.

Что-то не так. Клинт замечает это раньше, чем успевает войти в кухню. Там сейчас только Стив, который с отрешенным видом готовит завтрак.

— Доброе утро! — громкое приветствие заставляет Стива вздрогнуть. В любой другой день Клинт был бы доволен — еще никому кроме Наташи не удавалось застичь врасплох Кэпа с его усиленными органами чувств — но сейчас тот просто бормочет что-то неразборчивое, продолжая механически взбивать яйца.

Клинт предчувствует, что эта тайна не сулит команде ничего хорошего. Они только начали понемногу сближаться, еще один кризис может уничтожить все достигнутое с таким трудом. Тем не менее, Клинт удерживается от расспросов. Не сейчас. У людей бывают ночные кошмары и просто неудачные дни. Это вовсе не означает конец их хрупкого перемирия.

Медленно подтягиваются остальные. Бесшумно появившаяся Наташа опустошает чашку Клинта с кофе прежде, чем налить себе свою. Она, разумеется, мгновенно замечает настроение Стива, но тоже ничего не говорит, просто бросает вопросительный взгляд в сторону Клинта. Брюс с Тором появляются вместе, обсуждая асгардские технологии. То, что эти двое подружились — полная неожиданность по причине тихого нрава Брюса и буйного характера Тора. Но чем дальше, тем очевиднее становится, как они подходят друг другу.

Место Тони остается пустым. Сам по себе этот факт никого не удивляет. Их гениальный гостеприимный хозяин явно не слышал о необходимости ночного сна или трехкратного приема пищи. Иногда он появляется на кухне, взвинченный и истощенный после очередного ночного марафона, чтобы налить себе кофе. Клинт абсолютно уверен, что после кофе он направляется обратно в мастерскую. Или спит до обеда, и очень недоволен, если кто-то смеет его разбудить.

Короче, гений абсолютно непредсказуем и в обычной ситуации Клинт не обратил бы никакого внимания на его отсутствие — вчера Тони обедал с командой, и, видимо, вполне насытился и едой, и лекциями на свою голову. А вот поведение Стива проливает немного света на происходящее. Его глаза то и дело устремляются к пустому месту Тони, остальных участников команды, которые сидят прямо тут, он полностью игнорирует. В промежутках между этими взглядами он механически закидывает еду в рот и запивает ее кофе, очевидно, не чувствуя вкуса.

Клинт понимает, что дело действительно скверно. Сам он предпочитает решать свои проблемы с помощью стрел, но это не значит, что при необходимости не умеет действовать деликатно. Поэтому он терпеливо ждет, пока все разойдутся, потом со значением смотрит на Наташу, слегка кивая в направлении Стива. Она совершенно не меняется в лице, но, спустя несколько минут Тор и Брюс поддаются ее настойчивым уговорам пойти и потренироваться перед новой операцией. Клинт не особо прислушивается — он сверлит взглядом Стива, который, кажется, совсем не замечает, что остался наедине со шпионом.

— Что с тобой происходит? — Клинт поворачивает стул так, чтобы оказаться со Стивом лицом к лицу. Стив резко поднимает голову, явно удивленный тем, что к нему кто-то обращается.

— В смысле? Я в порядке, — Стив хмурится, осознав, что в кухне они остались вдвоем.

Клинт нетерпеливо прищелкивает языком. Он бы с удовольствием обошелся без этих дурацких игр. Учитывая, что в их команде два профессиональных шпиона, полубог, человек, привыкший жить в бегах и человек, умеющий манипулировать людьми, хранить секреты в этой башне практически невозможно.

— Ты сегодня какой-то дерганый, — медленно и раздельно объясняет Клинт. — И все время косишься на дверь, как будто ждешь, что сюда сейчас ворвется орда думботов и сожрет нас с потрохами.

Стив выглядит так, будто предпочел бы орду думботов разговору с Клинтом.

— Это довольно жуткое зрелище, — сухо отвечает он. — И потом, я уверен, Джарвис предупредил бы нас о вторжении.

— Плевать, — отмахивается Клинт. — Не меняй тему.

И снова взгляд Стива устремляется к пустому стулу Тони. Да уж, вряд ли стоит ожидать хитростей от человека, который одет в цвета американского флага.

— Я… — Стив прикусывает нижнюю губу, старательно избегая взгляда Клинта. — Я говорил с Тони вчера вечером.

Клинт чувствует, как его подозрения превращаются в уверенность. Эти двое никогда не разговаривают, чаще просто оскорбляют друг друга.

— И каким чудом башня до сих пор стоит на месте?

Стив снова хмурится.

— Мы не ругались, просто говорили. Я спросил его об Афганистане, как ты и советовал. Мы просто… разговаривали.

Клинт искренне надеется, что Стив не начал разговор со Старком с упоминания о том, кто его надоумил, иначе отношения с Тони неминуемо испортятся. Снова.

— И?

— И что? — Стив выглядит слегка раздраженно. Не слишком многообещающее начало разговора.

— Как все прошло? — интересуется Клинт. — Тебе пришлось на него надавить? Как он выглядел после разговора? — с каждым вопросом Стив мрачнеет все больше, и Клинт рискует добавить немного юмора. — Неужели мамочка и папочка наконец перестанут ссориться?

— Я поверил ему, — твердо отвечает Стив.

Клинт разочарованно откидывается назад. Ответ неверный. Когда он пытался заставить Стива проявить интерес к жизни остальных членов команды, он и не думал подвергать сомнению правдивость их историй. Наоборот, это должно было помочь им лучше понять друг друга.

— Я надеюсь, это не все, что ты извлек из произошедшего?

— Нет. Я хочу сказать… он такой хороший актер. В его личном деле ничего об этом нет, и Наташа описывает его таким, каким он был раньше, — ага, значит, беспечным дегенератом-миллиардером. — Но то, как он об этом говорил… ему должно быть хуже, чем он старается показать.

— Он — Старк, — Клинт не совсем уверен, что он имеет в виду: то, что беды Старка имеют наследственный характер или то, что он просто не может показать окружающим, насколько ему плохо на самом деле. Да, он уходит с каждой вечеринки пьяным в обнимку сразу с двумя моделями и на следующе утро все газеты пестрят скандальными заголовками. Но от человека с фамилией Старк все именно этого и ждут. Настоящие травмы, посттравматический синдром широкую общественность не интересуют. Да что там общественность, Тони наверняка не признается в этом даже самому себе.

Стив сосредоточенно рассматривает пустую тарелку, в десятый раз перекладывая столовые приборы.

— Откуда ты знаешь? — потерянно спрашивает он.

Клинту почти жаль его.

— Никто не знает всего, — подчеркивает он. — У меня никогда не было откровенного разговора с Тони. Просто это же очевидно — с ним явно произошло что-то плохое.

Возможно, он неправ. Стив жил так все время, но у него не было ни единого шанса вернуться домой. Вряд ли в сороковые люди вообще задумывались о психологических травмах. Солдаты просто возвращались домой с войны и пытались жить дальше. И если у них не получалось, тем хуже для них.

— Ты же не знаешь, каким он был раньше, — продолжает Клинт, понимая, что правда о тех временах, когда Тони был настоящим плейбоем, всплывет рано или поздно. — Конечно, сейчас он по большей части пускает пыль в глаза, но раньше он развлекался по полной программе. И дело не только в том, что он внезапно закрыл производство оружия Старк Индастриз. Тони — разносторонняя личность. Да, кое-что можно списать на причуды богача, но, поверь, далеко не все, что он делает — причуды.

Клинт размышляет, какова вероятность того, что Стив сейчас вспоминает все мельчайшие свидетельства того, что с Тони не все в порядке, неважно, как хорошо тот притворяется. Все эти фальшивые улыбки, которые с каждым днем становятся все язвительнее, то, как в пылу спора он инстинктивно прикрывает рукой реактор на груди, то, как всегда рвется навстречу сражению, хотя давно должен был понять, что в схватке лучше не давать врагу такого преимущества, как лобовая атака.

Судя по тому, что Стив все еще хмурится и напряженно размышляет, снисходительности по отношению к Тони от него ждать не приходится.

— Тогда почему он никому не рассказал? — спрашивает Стив. — Если он переменился, почему не изменит свое поведение?

Фраза звучит настолько лицемерно, что Клинту хочется что-нибудь разбить. Можно было бы прямо сейчас напомнить Стиву, что он и сам не слишком любит рассказывать о своих проблемах. Все знают о фотографии Пегги Картер, которую он иногда вынимает перед боем, о том, как он любит сидеть на крыше небоскреба чересчур близко к краю и то, как он старается не смотреть на изменившийся ландшафт Нью-Йорка.

В их команде никто не умеет справляться с последствиями душевных травм. О них просто никто не говорит. Да, большая часть жизни Тони открыта широкой публике, пресса не прощает ошибок — но это не значит, что он должен терпеть давление еще и со стороны собственной команды. Никого не волнует то, как они справляются со своими сложностями до тех пор, пока они способны нормально функционировать на поле боя. А Тони помимо этого приходится постоянно общаться с прессой. Никто не говорил, что быть Старком легко.

— Тони больше, чем он сам о себе думает, — в конце концов говорит Клинт, не зная, как заставить Стива понять. В том времени, откуда родом суперсолдат, пресса не была серьезной силой. Сейчас все по-другому: одно неверное слово — и труд всей его жизни обратится в прах. — От того, как он ведет себя на публике, зависит судьба его компании и тысяч людей, которые на него работают. Он не может просто взять перерыв и стать на время кем-то другим.

— Но он же стал другим, — упрямо возражает Стив. — Он прекратил производство оружия.

— Да, и Старк Индастриз не обанкротилась только потому, что Тони вкалывал дни и ночи напролет, пытаясь удержать ее на плаву, — нетерпеливо поясняет Клинт.

Когда Наташа вернулась в Щ.И.Т. после своего задания в компании Старка, она было просто потрясена его невероятной работоспособностью на благо компании (иногда граничащей с суицидом), несмотря на очевидные недостатки его характера.

— Если бы Тони круто поменял свой имидж, компания бы рухнула, и он вместе с ней. В сознании большинства людей Старк Индастриз должна производить оружие, а Тони Старк — неисправимый бабник.

Клинт прекрасно знает, что такое носить маску — в конце концов, он вырос в цирке. Это искусство дается ему с трудом — он не умеет притворяться и слишком нетерпелив, но признает, что частенько это бывает полезно и даже необходимо. И Тони в его присутствии притворяется все меньше и меньше, что не может не радовать.

— Клинт, — голос Стива внезапно становится настойчивым. — Чего ты боишься?

Вопрос застает Клинта врасплох. Вроде бы они говорят о Тони, а не о нем, и уж тем более не о том, чего он, теоретически, может бояться.

— Надеюсь, ты не с этой фразы начал разговор, когда пришел поговорить с Тони? — сухо осведомляется Клинт, надеясь выиграть время с помощью шутки. — Хотя, знаешь, ты задаешь этот вопрос так… в общем, позови меня, когда надумаешь спросить об этом Нат. Хочу посмотреть, как она тебя отделает.

Стив даже не улыбается.

— Сейчас. Тони не нравился тебе сильнее, чем остальным, а сейчас ты защищаешь его громче всех.

Клинт едва удерживается от ругательства, глядя на Стива. Он уже устал повторять одно и то же. Конечно, решение Фьюри свести их вместе никого поначалу никого особенно не обрадовало, но они спасали мир вместе чертову уйму раз и пора бы уже засунуть гордость подальше и стать, наконец, командой.

— Да, Тони, возможно, и выглядит как мудак, — медленно и раздельно произносит Клинт. — Но на самом деле он самый добрый и верный человек на свете, и заслуживает нашей поддержки.

Клинт старательно не обращает внимания на реакцию Стива, потому что если он заметит на его лице хоть тень сомнения, дело может дойти до драки. Вопреки расхожему мнению, он не такой идиот, чтобы затевать поединок с суперсолдатом без лука в руках и Наташи за спиной, поэтому он просто поднимается с места и накладывает в тарелку оставшиеся после завтрака блинчики.

— Куда ты? — спрашивает Стив, явно удивленный неожиданным окончанием разговора. Клинт, в свою очередь, считает, что они и так проговорили достаточно. Он терпеть не может разжевывать все по двадцать раз.

— К Тони, — отвечает Клинт, удивляясь тому, как это не пришло Стиву в голову. — Он все еще переживает, и пустой желудок не лучшее средство справиться со стрессом, — еще бы, он по себе знает.

— Я не думал… — начинает Стив, но Клинту это уже осточертело.

— Вот для этого и существуем мы, — фальшиво жизнерадостным голосом отвечает Клинт. — Ты создаешь проблему, а мы потом прибираемся за тобой.

ПО изменившемуся выражению лица Стива он понимает, что явно перегнул палку. Да, дела пока не слишком идут на лад, но Стив старается, даже Клинт не может это не признать. Им всем сейчас тяжело. Клинт, разумеется, не будет извиняться, но в следующий раз ему определенно лучше придержать язык.

К его глубочайшему изумлению, Стив тоже встает.

— Можно мне с тобой? — тихо спрашивает он. — Я хочу сказать, нам и правда нужно проверить, как он там, и я должен…

…Прилагать больше усилий, думает Клинт, но не произносит этого вслух. Вместо этого он лишь пожимает плечами:

— Да на здоровье. Может, это и неплохо, если в этот раз я побуду подушкой безопасности между двумя вашими непомерными эго. Добавь блинчиков. Я возьму яйца.

Выходя из кухни с двумя тарелками в руках, Клинт налетает на Брюса. Ему удается спасти еду, хотя неожиданность и заставляет его громко выругаться. Смеющийся Брюс помогает ему восстановить равновесие.

— Все в порядке? — Брюса изрядно веселит произошедшее. Еще бы, это ведь не его еда была под угрозой.

— Если уничтожишь наш обед, заставлю готовить самого, — мрачно обещает Клинт.

Брюса совершенно не впечатляет угроза — еще бы, если учесть милого зеленого сторожевого песика, который живет в его теле и всегда готов вырваться наружу — поэтому он просто поднимает брови.

— С чего это ты постоянно носишь еду в лабораторию? — интересуется он.

Не так уж и сложно догадаться, что он частенько обедает с Тони, думает Клинт.

— Кто-то же должен следить за тем, чтобы он хоть что-то ел, — пожимает плечами Клинт. Конечно, дело не только в этом. Большую часть времени они просто дурачатся. А еще он проводит небольшой эксперимент, пытаясь выяснить, удастся ли заболтать Тони настолько, чтобы он отвлекся от работы. До сих пор гений многозадачности не отвлекся ни разу, хотя активно принимал участие в разговоре.

— Он может приходить на кухню, как остальные, — в голосе Брюса больше любопытства, чем раздражения, но Клинт все равно считает нужным защитить Тони.

— То есть ты не знаешь, что это такое — заработаться и забыть о времени? — насмешливо спрашивает он.

— Ну, мне ты тарелки не носишь, — спокойно парирует Брюс.

Клинт рад, что Брюс не обижается. Он ему нравится, но проводить время с Тони намного веселее. Брюс просто игнорирует окружающих, когда работает, и не слишком вежливо реагирует на попытки его отвлечь.

— Ну… ты хоть пытаешься прислушиваться к своему организму, — Клинт смягчает слова улыбкой. — Хотя бы чтобы не крушить все вокруг. А Тони полностью игнорирует естественные человеческие потребности.

Теперь об этом все знают — а должны были бы знать до того, как он потерял сознание в лаборатории. Одно дело игнорировать боль, и совсем другое — преодолевать все пределы человеческой выносливости в ущерб самому себе. С едой, конечно, все не так печально, но Тони и тут постоянно умудряется забывать о нормальном питании.

— Думаешь, если ты будешь кормить его с рук, он поумнеет? — интересуется Брюс, указывая на одну из тарелок. Еда нарезана на мелкие кусочки, каждый как раз на один укус, чтобы можно было взять одной рукой, не отвлекаясь от работы. Опытным путем Клинт выяснил, что Тони проще сунуть кусок в рот не глядя, даже не обращая внимания на вкус.

— Какие-нибудь возражения, док? — чуть более воинственно отзывается Клинт. Он, разумеется, ничего не имеет против легкого поддразнивания, но, если Тони их услышит, он может понять все неправильно и снова закроется. — Большая часть работы, которую он выполняет, напрямую относится к нам, а остальное помогает ему зарабатывать миллиарды, с помощью которых он дает нам жилье, оплачивает восстановление всего, что мы разрушаем в процессе спасения мира, и попросту обеспечивает нам комфортную жизнь. — Клинт неосознанно делает шаг вперед, хотя его поза пока не выглядит угрожающей. — Да, он заноза в заднице, но он наша заноза. И пора бы нам всем это признать.

Брюсу хватает совести выглядеть пристыженным. Как же сложно подстроиться под характер каждого, живущего в этой башне.

— Я не имел в виду, что ты не должен…

— Как только речь заходит о Тони, у нас всех наготове куча оправданий, — перебивает его Клинт. Возможно, Брюс и не имел в виду ничего такого, но это он начал разговор. — Мы готовы обвинять его просто потому, что он — это он.

Брюс явно собирается скрестить руки на груди, но обрывает движение на середине.

— Иногда он бывает слишком грубым, — уточняет он. Сложно определить, собирается ли он спорить дальше. — И ты сам регулярно проклинаешь его существование, когда он срывается на тебе.

Да, так и есть. Это ни для кого не секрет. Если Клинт чем-то недоволен, он не стесняется высказать это Тони прямо в лицо. Для профессионального шпиона он не слишком любит обходные пути. Честный разговор — отличное средство для решения проблем, а у Мстителей их слишком много, чтобы пренебрегать этим средством.

— Между прочим, док, ты тоже не лучший собеседник, особенно после очередного рабочего марафона, — информирует его Клинт. — У меня в Щ.И.Т.е не самая лучшая репутация. Нат все боятся. Тор держится за свои привычки крепче, чем за свой молот. Стив не умеет нормально разговаривать с людьми, если их точка зрения отличается от его, — Клинт пожимает плечами. Все они — просто ходячая мечта психотерапевта, и от этого факта никуда не деться. — Вряд ли кого-то из нас можно назвать душой компании, а мы еще и живем вместе.

Он мог бы сказать больше. Мог бы перечислить еще сто причин, по которым им стоит быть добрее друг к другу, даже если один из них упорно игнорирует общепринятые нормы вежливости. Вместо этого он отступает назад и ждет ответа Брюса. Нельзя просто внушить человеку свое мнение, сколько ни старайся.

— Думаю, ты прав, — медленно отвечает Брюс с выражением искреннего сожаления на лице.

— Никаких «но», — предупреждает Клинт, потому что Брюс снова открывает рот, очевидно, собираясь продолжить. — Мы команда. Вот и давайте будем вести себя соответственно.

Конечно, его проповедь о командной работе звучит слегка лицемерно, если учесть, что в Щ.И.Т.е Клинт напрочь отказывался работать с кем-либо, кроме Наташи или Фила. Доверие дается ему нелегко. Слишком долго и упорно жизнь выбивала из него умение доверять.

— Стив тоже работает над этим, — задумчиво произносит Брюс. — Он приходил ко мне вчера. Спрашивал о моей работе над сывороткой и о Халке.

— Да, работает, — вздыхает Клинт, раздумывая над тем, в чем причина этого внезапного интереса и как скоро Стив окажется на пороге его собственной комнаты. Он не уверен, расскажет ли он что-нибудь. Он не слишком любит вспоминать собственную историю. — Нат вырубила его примерно через секунду после того, как он пришел к ней. Я попросил Джарвиса показать мне запись, это было забавно.

Не то чтобы Клинт считает плохим желание узнать друг друга получше. Другое дело, что Стив касается слишком болезненных тем — точнее, просто тех, о которых знает. Спустя несколько месяцев работы в одной команде он внезапно решил, что им пора стать лучшими друзьями.

— Почему? — вопрос Брюса отражает мысли Клинта.

Поскольку у Клинта нет подходящего ответа, он отвечает ухмылкой.

— Нат не отвечает на вопросы, к которым не готова. Бесполезно пытаться что-то выяснить, нужно подождать, пока она сама захочет рассказать.

Брюс кивает головой, констатируя очевидное.

— Я не о том. Зачем Стив это делает? — конкретизирует он.

Потому что он думает, что разговоры могут решить любые проблемы. Потому что кто-то, по-видимому, наконец открыл ему глаза на то, что они всего лишь чужаки, собранные Фьюри вместе, чтобы спасать мир, и сейчас, в отсутствие непосредственной угрозы, понятия не имеют, как обращаться друг с другом.

— Наверное, он понял, что мы можем — и должны — стать ближе друг к другу, — вслух отвечает Клинт.

— Узнавая друг друга поближе? — на лице Брюса смесь недоверия и веселья.

— Ну надо же с чего-то начинать, ведь так? — как только попытку Стива начинают так открыто критиковать, Клинт начинает думать, что, в конце концов, это не такая уж плохая идея. — А теперь пропусти, мне надо разогреть это.

Когда Клинт оборачивается, он замечает краем глаза какую-то тень, но, присмотревшись повнимательнее, не видит никого кроме Брюса и пустого холла за его спиной. Пожав плечами, он разворачивается к микроволновке. Тони, возможно, и не заметит, холодную или горячую еду он ест, но у Клинта свои принципы. Возможно, им стоит почаще применять их друг к другу.

Кажется, впервые за все это время Тони встречает Клинта. Обычно он занят настолько, что едва замечает его присутствие, но сегодня Тони задумчиво смотрит прямо на дверь, словно ожидая прихода Клинта. На мониторе напротив него мерцает уведомление о входящем сообщении, но он даже не смотрит на него.

От такого странного приветствия Клинт застывает на пороге, лихорадочно соображая, уж не пропустил ли он сегодня какую-нибудь особенную дату. С минуту они с Тони пристально смотрят друг на друга, пока Тони жестом не приглашает его войти. Жест выглядит нетерпеливым, но на лице Тони тут же появляется искренняя улыбка.

— Что? — спрашивает Клинт, опасливо входя внутрь. — У меня что-то на лице?

— К несчастью, полагаю, это и есть твое лицо, — немедленно отвечает Тони, широко ухмыльнувшись. — Я что, не могу просто обрадоваться твоему приходу?

— Не припомню, чтобы мой приход хоть раз тебя обрадовал, — Клинт немедленно настораживается, готовясь к очередному розыгрышу. Он никогда еще не видел Тони в таком хорошем настроении. Не то, чтобы Клинт жаловался, но такая резкая перемена настроения для него все равно, что сигнал тревоги. Хорошо, когда люди улыбаются, но когда это происходит настолько неожиданно — жди беды.

В любом случае Тони явно собой доволен. Сжалившись над растерянным Клинтом, он забирает у него тарелки и ставит их на рабочий стол, который, по какой-то таинственной причине, почти пуст. На памяти Клинта еще ни разу Тони не освобождал целый стол для тарелок с едой.

— Всегда пожалуйста, Леголас, — понижает голос Тони. — Теперь ты мой любимчик, и я сделаю для тебя все, что угодно.

Клинт медленно идет следом за Тони, обдумывая его слова.

— А раньше кто был? — возможно, он пропустил еще один командный скандал, который добавил ему очков популярности в глазах Тони.

Тони тщательно раскладывает столовые приборы (как будто кому-то из них есть дело до правильной сервировки) и, чуть помедлив, отвечает:

— Брюс.

Его голос звучит чуть виновато, и Клинт понимает, что тень в коридоре была не плодом его воображения, а вполне реальным Тони, который, очевидно, подслушал их разговор с Брюсом.

— Ты же знаешь, что подслушивать неприлично? — интересуется Клинт. Впрочем, если учесть его карьеру до команды Мстителей, вопрос, скорее, риторический. Он и сам не помнит, сколько раз подслушивал разговоры сотрудников Щ.И.Т.а прямо в штаб-квартире, и это не считая других мест.

— Я же не виноват, что вы разговаривали прямо перед кофемашиной, — фыркает Тони, в его оправдании звучит легкий упрек. — Если трижды произнести перед ней мое имя, я тут же появляюсь.

Клинт хихикает, усаживаясь на один из предложенных стульев.

— Не удивился бы, если бы так оно и было, — он размышляет над тем, как это было бы весело. Вернув лицу серьезное выражение, он добавляет. — Несмотря на то, что это было грубо, надеюсь, ты понимаешь, что это все чистая правда.

Тони почти падает на свободный стул и придвигает к себе одну из тарелок. Поигрывая вилкой, он явно пытается сформулировать ответ. Подняв глаза, он встречает взгляд Клинта.

— Думаю, — он говорит медленно, явно взвешивая каждое слово, — я начинаю в это верить.

Клинт почти хочет повторить сначала всю свою пламенную речь — о том, что считает их всех не просто напарниками, а друзьями, которые стремительно превращаются в лучших друзей; что Тони ценят; что без него Мстители не были бы Мстителями, и вовсе не потому, что им пришлось бы довольствоваться на редкость дрянным оборудованием — но передумывает и просто радостно кивает.

— Вот и отлично. Раз так, приходи сегодня на ужин. Ровно в половине седьмого, — командует он.

Тони, который уже собирается утвердительно кивнуть, смотрит на него, подозрительно сузив глаза.

— Чересчур рано.

Клинт ухмыляется без единого следа раскаяния на лице.

— Одна птичка напела мне, что ты не только наполовину итальянец, но и неплохо готовишь. Так что сегодня у тебя наряд по кухне.

Тони остается лишь изумленно моргать.

— Кто это решил? И, что куда более интересно, кто тебе рассказал? — Тони не выглядит рассерженным, но Клинт замечает в его взгляде настороженность. Кто-то узнал некий факт из жизни Тони, о котором он сам никому не рассказывал, и о котором совершенно точно не писали в газетах.

Поскольку Клинт не собирается раскрывать своего информатора, он снова ухмыляется.

— Неважно, — в конце концов, не его вина в том, что Роуди, когда выпьет, любит поговорить, а Клинт умеет слушать. — Но я настолько добр, что постараюсь помочь тебе на кухне, потому что я совершенно уверен, что ты никогда ничего не готовил на ней, кроме кофе.

Разумеется, это закончится катастрофой, потому что кулинарные умения самого Клинта сводятся к приготовлению бутербродов и разогреванию готовой еды.

— Ты хочешь отравить всех Мстителей и свалить все на меня? — нерешительно спрашивает Тони, без сомнения, гадая, не спятил ли Клинт.

— Ровно в половине седьмого, Тони, — жизнерадостно отзывается Клинт. — Возьми свои лучшие рецепты. Будет весело.

Тони какое-то время изучает его взглядом, потом со вздохом берет в руки вилку. Он не поднимает головы от тарелки, поглощая еду с видом человека, который не знает, когда ему удастся поесть снова. Возможно, слухи о кулинарных талантах Тони сильно преувеличены. Возможно, Клинту не придется провести много времени на кухне. Возможно, ему пора уже перестать озвучивать свои дурацкие мысли, как только они приходят ему в голову.

Ну что же, одно из главных преимуществ жизни в одной башне с миллиардером в центре Нью-Йорка — круглосуточная доставка готовой еды. Могло бы быть хуже.

— Эй, Тони, — Клинт окликает его, когда он уже собрался выскользнуть из кухни после обеда с дежурной кружкой кофе в руке. — Мы хотели устроить сегодня ночь кино.

Тони вздрагивает от неожиданности, припоминая, как Брюс пытался заманить его на эти посиделки пару раз в самом начале их совместного проживания. Несколько раз по утрам он натыкался на последствия: коробки с пиццей, разбросанные по гостиной, попкорн, рассыпанный на диване и Мстители, уснувшие в разных позах вокруг телевизора.

На самом деле ему понравилась эта мысль, они с Роуди часто устраивают совместные кинопросмотры, но, стоило ему однажды появиться в гостиной, как он почувствовал, что атмосфера в комнате мгновенно накалилась. За весь фильм не прозвучало ни единой реплики, словно просмотр кино был единственной причиной, по которой они собрались. И, раз уж у Тони все равно была масса дел, в дальнейшем он упорно уклонялся от посещения до тех пор, пока остальные не перестали его звать.

— Замечательно, — медленно отвечает Тони, размышляя над тем, с каких пор его начали информировать о том, что происходит в его доме. — Постарайтесь не заляпать пиццей диван, хорошо?

Клинт открывает рот, без сомнения, чтобы доказать, что он не имеет ни малейшего отношения к пятнам, которые то и дело возникают на различных поверхностях в башне, но Брюс его перебивает.

— Это приглашение, — серьезно объясняет он. — Как насчет семи?

Если бы не присутствие Стива и легкое любопытство на лицах всей команды, Тони решил бы, что его разыгрывают.

— Боюсь, сегодня вечером я не смогу, — Тони придает лицу выражение искреннего разочарования. — Но я уверен, вы неплохо повеселитесь и без меня.

Он поворачивается к двери, готовый сбежать. Он не совсем понимает, почему. Учитывая все произошедшее за последние несколько недель, возможно, это приглашение от чистого сердца, да и проводить время в компании Клинта всегда весело.

— Да нет, — коротко отвечает Клинт, останавливая Тони на полпути. — Когда ты освободишься?

— Никогда, — оглянувшись через плечо, отвечает Тони. Не слишком вежливый ответ, но ему нужно знать, будут ли они настаивать, если он откажется. Возможно, это было сказано просто из жалости к нему, или все дело в том, что они стараются быть вежливыми по отношению друг к другу, поэтому им приходится пригласить и его.

На самом деле Тони так не думает. После их разговора со Стивом они пришли к молчаливому соглашению думать, прежде чем что-то говорить, и общаться стало намного проще. Чудеса все еще случаются, хотя Тони никогда не думал, что его персональное чудо придет к нему в виде задушевного разговора с Капитаном Америка.

— Как насчет следующей недели? — спрашивает Наташа, умудряясь добавить оттенок угрозы в очевидно жизнерадостный тон своего голоса.

Тони бросает на нее быстрый взгляд.

— Пришли сообщение и я посмотрю, что можно сделать.

Сразу ясно, что этот ответ никого не устраивает. Даже Стив недовольно поджимает губы.

— Видишь ли, так больше не пойдет, — объясняет Клинт, выпрямляясь на стуле и глядя на Тони. — Я не совсем понимаю, почему ты все время отказываешься, но мы не примем никаких отговорок, пока ты не попробуешь еще хотя бы раз. Поэтому если ты не можешь сегодня вечером, мы соберемся в пятницу, ничего страшного.

Ухмылка Наташи рядом с ним придает ей несомненное сходство с акулой.

— Я позвоню Пеппер и уточню, знает ли она о том, что у тебя ночь отдыха.

Это, конечно, не аргумент. Пеппер далеко не единственная, кто нагружает Тони работой. Есть еще Фьюри, исследовательский отдел, сами Мстители, наконец, личные проекты Тони. Если бы не всякая ерунда вроде потребности в еде и сне, Тони мог бы проработать остаток своей жизни без перерыва и все равно не выполнить все до конца.

— Почему? — спрашивает Тони, прислонившись к двери.

Клинт закатывает глаза.

— Потому что это командная ночь кино, — он растягивает каждое слово, словно объясняя очевидное. — Поэтому ты, как член команды, должен присутствовать.

Лицо Наташи становится еще более угрожающим, в то время как остальные члены команды кивают с разной степенью интенсивности. Тор полон энтузиазма. Между прочим, после обеда прошло уже немало времени, и странно, что команда до сих пор сидит на кухне в полном составе. Это больше похоже на хорошо спланированную засаду.

— Я… хорошо, — наконец, сдается он, ощущая странный трепет внутри. Он — Тони Старк, и он не взволнован тем, что команда приглашает его посмотреть кино вместе. Да, его команда. Уголки губ невольно приподнимаются в улыбке, которую он немедленно превращает в ухмылку. — Но смотреть мелодрамы Брюса я не буду.

То, что Брюс — романтическая натура, никого особенно не удивляет, даже если учесть, что в глубине его мозга гнездится Халк. Правда, Халк, напевающий мотив из «Титаника» в разгар битвы, здорово отвлекает.

— Вообще-то сегодня очередь Клинта выбирать, — мягко отзывается ничуть не обиженный Брюс. — Но, учитывая, что даже Стив успел три раза посмотреть «Храбрая сердцем», лучше уж ты сам выбери.

— Эй, — Клинт, разумеется, протестует, — мне нравится этот фильм!

Ни при каких обстоятельствах Тони не признается, что ему тоже. Идея пойти наперекор желаниям своих родителей и воспитать себя самостоятельно находит в его душе глубокий отклик.

— Обещаю, что бы я ни выбрал, стрел там не будет, — протягивает он и подмигивает Клинту.

Правда, какая-нибудь псевдонаучная фантастика тоже не подойдет. Его никто больше не пригласит, если он весь фильм будет кричать в экран «так не бывает!». Это он прибережет для Роуди, который может понять его прочувствованные тирады об издевательствах над физикой и даже присоединиться.

— Прекрасно, — заключает Наташа и по ее лицу видно, что никаких отговорок она не примет. — Тогда встретимся в пятницу.

Повинуясь внезапному импульсу, Тони качает головой. Незачем тянуть.

— На самом деле… Думаю, я смогу и сегодня.

Клинт широко и самодовольно ухмыляется с видом а я вам говорил, в то время как остальные согласно кивают.

— Я приготовлю закуски, — с этими словами Тор удаляется, хотя до семи еще немало времени. Тем не менее, никто не удивляется, из чего Тони заключает, что Тор либо слишком медлительный, либо чересчур ответственно подходит к делу. В конце концов, половина здесь присутствующих обладает ускоренным обменом веществ.

Все еще озадаченный, хоть и довольный Тони направляется в мастерскую. Оказавшись за пределами слышимости для остальных, он командует:

— Джарвис, напомни мне, когда пора будет идти.

— С удовольствием, сэр, — похоже, Тони пора убрать из кода Джарвиса веселье, которое совершенно очевидно звучит в голосе его помощника, когда кто-то заставляет Тони делать то, что ему делать не хочется. Хотя… не сегодня. Лучше заняться этим после сегодняшнего вечера, который, весьма вероятно, безвозвратно разрушит команду Мстителей.

— Прибыл полковник Роудс, — объявляет Джарвис в сонной тишине гостиной. Его голос будит Тони в кресле, где он и задремал.

Тони окончательно просыпается и широко улыбается. Вскочив на ноги, он спешит навстречу Роуди, хотя ноги держат его не слишком твердо. Планшет, с которым он планировал поработать вчера вечером, падает на пол, но ему все равно.

— Плюшевый мишка! — радостно приветствует он, едва завидев Роуди, выходящего из лифта. Не обращая ни малейшего внимания на спящие тела вокруг, он бросается навстречу Роуди, зная, что друг обязательно поймает его в полете. Как всегда.

— Тони, — голос Роуди словно согревает его изнутри. Это теплое чувство всегда напоминает ему о доме.

Как только они расцепляют объятия, Роуди с удивлением осматривается, и Тони делает то же самое. Надо признать, сцена получилась живописная: словно гигантский ребенок в порыве гнева разбросал свои игрушки. В роли игрушек выступает мебель и сами Мстители.

На диване устроена настоящая крепость из подушек. В норме это обычный диван, стоящий лицом к стенной панели телевизора, но где-то в середине ночи его спинка оказалась разобранной и подушки с одеялами перемешались в огромную кучу. На ее вершине возлежит Тор, и от его храпа сотрясаются стены. Клинт посапывает у него в ногах, нежно прижимая к себе коробку с пиццей. Только Наташа умудряется сохранять хоть какое-то подобие достоинства, полулежа в кресле рядом. На полу валяются коробки из-под пиццы и рассыпанный попкорн. Из стены возле экрана торчит стрела.

— Ну, заходи, — голос Тони звучит так радостно, словно в царящем вокруг хаосе нет ничего необычного. — Надеюсь, небольшой беспорядок тебя не отпугнет. К сожалению, быть супергероем не значит быть аккуратным.

Роуди открывает рот, без сомнения, чтобы задать десяток вопросов — в конце концов, не каждый день удается увидеть спасителей Земли в таком виде — но потом просто пожимает плечами, принимая все как должное.

— Помнишь, как мне приходилось прибираться за тобой в МТИ?

Если честно, их комната в общежитии всегда была в состоянии слабо контролируемого хаоса — из-за постоянных ночных посиделок и деталей, разбросанных, где попало. За годы учебы Тони устраивал множество вечеринок, но никогда не приглашал гостей в их спальню. Каждая уборка превращалась в испытание, и, по большей части, заканчивалась тем, что он зависал над очередным проектом, найденном в процессе самой уборки где-нибудь на полу или за шкафом.

— Тебе надо было сделать робота специально для уборки, — и да, Тони игнорирует тот факт, что Дубина, как раз для этого и построенный, только добавлял беспорядка.

— Знаешь, два маньяка-изобретателя машин-убийц на одну комнату — уже перебор, — Роуди смотрит на Тони с явственным упреком, но в уголках губ таится улыбка. Да, жизнь была прекрасной, пока не стала слишком сложной.

В лучших традициях их многолетнего спора Тони немедленно бросается на защиту своего творения.

— Он не убийца! Он же не виноват, что ты никак не приучишься не брать в рот то, что он готовит, — Тони и сам частенько пробует коктейли Дубины, но у него, похоже, уже выработался иммунитет. — В любом случае, — он еще раз окидывает взглядом гостиную, — пошли в пентхаус, пока остальные маньяки не проснулись.

— Слишком поздно, — бурчит Клинт прежде, чем они успевают сделать хоть один шаг. — Вас что, никто не учил говорить потише?

Он забавно выглядит — волосы в беспорядке, на щеке отпечатался след смятого одеяла. Тем не менее, он старается придать лицу убийственное выражение. Сонно моргая и щурясь от яркого света, заполняющего гостиную, он похож на крота, вылезшего из норы.

— Тогда как бы ты меня услышал? — смеется Тони. Давным-давно он не чувствовал себя так хорошо.

Внезапно из кресла, в котором свернулась Наташа, прилетает вилка. Судя по тому, что она пролетает всего в паре сантиметров от головы Тони, это было сделано нарочно.

— И тебя с добрым утром, Нат, — совершенно невозмутимо приветствует ее Тони. Живя в одном доме с парой профессиональных убийц, привыкаешь и не к такому.

Наташа отвечает ему сердитым взглядом.

— Три часа дня, — сухо намекает Роуди.

— У нас была киноночь, которая плавно перешла в киноутро, — объясняет Тони. Из-за затемненных штор он понятия не имеет, во сколько на самом деле они уснули. — Мы с Брюсом давно уже встали.

Так и есть. Тони, правда, дошел только до кофемашины, прежде чем уютно устроиться в кресле. Брюс вышел принять душ и больше не появился. Тони готов поспорить, что он уснул прямо в душе — в конце концов, такое уже случалось.

— Ты вообще спал? — спрашивает Роуди.

Тони не совсем в этом уверен. Он не любит засыпать, когда в комнате есть кто-то еще, но с недавнего времени команда перестала регистрироваться в его сознании как угроза. Кроме того, он уже смотрел все эти фильмы и, возможно, уснул во время одного, а проснулся уже на следующем.

— Стив ушел к себе примерно в четыре, — продолжает Тони. — Остальные совершенно забыли о времени.

Лицо Роуди освещает улыбка, и Тони чувствует себя так, словно сделал что-то правильное, что Роуди гордится им. Но прежде, чем он успевает что-то сказать, взгляд Клинта становится еще суровее.

— Иди отсюда, Старк, — рычит он, указывая на дверь с праведным гневом безвременно разбуженного человека.

— Но… — Тони не удается закончить фразу, потому что к Клинту присоединяется Наташа, а спорить с ней — себе дороже.

— Иди уже, — ворчит она, — иначе в следующий раз я брошу нож и уже не промажу.

Даже полусонная и явно невыспавшаяся, Наташа обязательно выполнит свою угрозу, если они не поторопятся убраться.

— Это такой намек, — объясняет он, беря Роуди за руку. — Мне пришлось отремонтировать гостиную после последней игровой ночи. Здесь иногда бывает очень жарко.

Все это время Тор не двигается и продолжает храпеть, пока Тони и Роуди торопливо покидают комнату. В холле они чуть замедляются, но разговора не возобновляют. Роуди навещает его не так часто, и Тони просто наслаждается моментом.

Двери лифта автоматически открываются перед ними, и в молчании они поднимаются в пентхаус. Уже там Роуди спрашивает, обернувшись через плечо:

— Завтрак?

В ответ Тони счастливо вздыхает и кивает. Как же давно это было. Он усаживается на один их стульев возле бара и просто смотрит.

— Ты в порядке? — спрашивает Роуди, ставя перед Тони чашку кофе.

— Я что, так плохо выгляжу? — протестующе отвечает Тони. Он знает, что должен подумать о своем здоровье. Правда, в последнее время дела идут настолько хорошо, что это даже пугает. Он не помнит, когда в последний раз в его жизни присутствовал вменяемый распорядок дня. Клинт каким-то чудом заставляет его нормально есть как минимум дважды в сутки.

— Наоборот, — поправляется Роуди. — Впервые за два месяца я вижу тебя без мешков под глазами.

— Да, это серьезный аргумент, — Тони неосознанно тянется к глазам, чтобы проверить. — Серьезно, я в порядке. У меня такое чувство, что все медленно, но верно встает на свои места.

Тони не смог бы признаться в этом никому другому. Посторонним лучше не знать, что Мстители совсем не то нерушимое единство, которым они предстают перед широкой общественностью. Даже те, кто находится совсем рядом и способны что-то заметить, не знают всей правды. Пеппер, например, знает, что у Тони постоянные проблемы, но если бы она знала, насколько выбитым из колеи он ощущал себя с тех пор, как в башне поселились Мстители, она бы взялась за решение проблемы собственноручно. Разумеется, она бы справилась, но вряд ли это помогло бы укреплению команды. В бою они действовали вполне успешно, но этого было недостаточно, чтобы стать единым целым. А Пеппер, защищая своих друзей, не признает преград.

— Значит, вы с Роджерсом больше не ругаетесь по любому поводу? — спрашивает Роуди, повернувшись к холодильнику и изучая его содержимое.

Самая серьезная проблема с лучшими друзьями заключается в том, что они знают все твои слабые места. Правда, иногда эта проблема оборачивается самым большим преимуществом.

— Скажем так, мы больше не воюем, — к его собственному удивлению, в голосе Тони не звучит ни тени сомнения. Конечно, до идеала далеко, но он все чаще получает удовольствие от общества Стива.

Хмыкнув, Роуди достает из холодильника коробку яиц, лук и помидоры, и кладет все это перед Тони, вручая ему нож. Очевидно, завтрак ему придется отработать. Без единого возражения Тони берется за нож и отточенными движениями нарезает лук.

— Не жалеешь, что пригласил их? — каждое слово Роуди сопровождает звук бьющейся скорлупы, когда он выливает яйца в миску.

— Никогда не жалел, — их времяпровождение заставляет Тони чувствовать себя в безопасности, а в таких случаях его всегда тянет на откровенность. — Но сейчас я чувствую, что это не только необходимо, но и правильно.

Они оба знают, что Тони не привык отступать. Если Мстители однажды смирились с его присутствием, он останется в команде, игнорируя собственные чувства. Пеппер и Роуди годами пытались его перевоспитать, но у них так ничего и не получилось.

— Я рад, — просто отвечает Роуди, хотя, разумеется, все далеко не так просто.

— Конечно, ты рад, балбес, — с улыбкой отвечает Тони. Он придвигает нарезанный лук к Роуди, который высыпает его на сковороду. — Знаешь, — мечтательно продолжает он, — ты мог бы войти в команду в любой момент. Ты отлично подойдешь, а Стив будет просто счастлив заполучить человека, который имеет хоть какое-то представление о дисциплине.

Конечно, Роуди, никогда не согласится, пока служит в армии. Какие бы соблазнительные предложения Тони ни делал ему с самого их выпуска из МТИ, он ни разу не соглашался свернуть с однажды выбранной дороги. Такая целеустремленность восхищает Тони, и она же его расстраивает.

— Я рад быть там, где я есть, — добродушно отзывается Роуди. — И, раз уж не похоже, чтобы тебя срочно нужно было спасать…

— Я знаю, — прерывает его Тони, чересчур пристально разглядывая помидоры перед собой. Он ничего не может с собой поделать — ему хочется, чтобы все друзья были рядом.

— Да? — переспрашивает Роуди, стукнув по скорлупе последнего яйца чуть сильнее, чем необходимо. — Пеппер волнуется.

Пеппер всегда волнуется, а Тони всегда дает ей массу поводов.

— Это, вроде как, часть ее работы, — нахально отзывается Тони, втайне мечтая, чтобы разговор свернул на более безопасные рельсы. Обсуждение эмоций всегда заставляет его чувствовать себя отвратительно.

— Очень мило с твоей стороны не давать ей расслабиться.

На самом деле Тони нечего сказать. Все началось с того, что он слегка переоценил свою способность оставаться в сознании после ранения. Он совершенно об этом не жалеет, потому что в результате этого происшествия он, наконец, чувствует себя как дома, но до сих пор толком этого не осознал.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — великодушно отзывается Тони, даже не пытаясь скрыть ухмылку. — Я не босс, а мечта.

— Ну разумеется, — Роуди покровительственно похлопывает Тони по плечу. — Сейчас поедим и пойдем в мастерскую. Я хочу посмотреть на обновления для костюма Боевой машины. У меня есть пара идей.

Клинт видит, как к нему идет Стив. Нет, конечно, его предупреждает Джарвис, но тут это примерно одно и то же. Это просто предосторожность. Не то, чтобы он не чувствовал себя в безопасности в этой башне, но после переезда он первым делом убедился, что будет узнавать о своих визитерах заранее — чтобы иметь достаточно времени для побега. От Стива он убегать не собирается.

Он дожидается стука в дверь, затем неторопливо встает с кровати, словно не знал заранее о своем посетителе. Незачем срывать маскировку.

Клинт едва удерживается от непечатных выражений, когда открывает дверь и видит лицо Стива. Уж лучше бы он сбежал. Помимо обычной целеустремленности, которую так и излучает их лидер, на лице Стива выражение сомнения мешается с пониманием, и это может означать только одно.

Клинт совершенно не расположен разговаривать со Стивом о том, почему он стал таким, какой есть. Несмотря на то, что у него было время морально подготовиться к этому разговору, его решимость слабела с каждым днем. Чтобы стать командой, им не нужны такие разговоры, нужно просто быть добрее друг к другу. У них с Тони прекрасно получается ладить и без игры в вопросы-ответы.

— Нет, — Клинт обрывает Стива прежде, чем тот успевает открыть рот. — Мы не будем об этом говорить.

Если бы не кипящее внутри раздражение, Клинт посмеялся бы над выражением лица Стива, когда дверь захлопывается прямо перед его носом. Он мимоходом думает о том, чтобы удрать через вентиляцию, но от целеустремленного Капитана Америка никуда не скроешься. Поэтому он остается на месте и терпеливо ждет аргументов, понимая, что между ним и Стивом сейчас находится только простая деревянная дверь.

— Клинт, — страдальческий вздох только укрепляет его решимость стоять до последнего. — Открой дверь.

Как много людей до Стива путали его обычную жизнерадостность с ребячливостью и думали, что достаточно использовать властный тон в разговоре, чтобы привести его к повиновению. Клинт не против согласиться, если с ним при этом не обращаются как с пятилетним малышом. Именно поэтому никто в Щ.И.Т.е не знает, как вести себя с ним теперь, после смерти Фила. Никто не ожидал, что строгий и чопорный агент Коулсон прислушивался к мнению своих непокорных подчиненных.

— Ты говоришь прямо как мой отец, — Клинт даже не сразу осознает, что эта фраза сама по себе говорит о нем больше, чем он хотел бы показать — по крайней мере, тому, кто умеет слушать. Он не совсем уверен, что Стив относится к этой категории людей.

— Я просто хочу поговорить, — отвечает Стив с ноткой нетерпения в голосе, совершенно не обращая внимания на подтекст слов Клинта.

Теперь еще хуже — голос Стива напоминает ему о людях в цирке, чьи лица сливаются в одно серое расплывчатое пятно, которое часто преследует Клинта в кошмарах. Они все просто хотели поговорить, но разговоры всегда заканчивались ударами или нежелательными прикосновениями. Скорее всего, это просто совпадение, потому что Клинт уже на грани, но все, что говорит Стив, бьет прямо по больному.

— Я думал, после нокаута Нат до тебя дошло, что это не самый лучший подход, — Клинт опирается о стену, чтобы руки были на виду, и он не мог сделать ими какую-нибудь глупость — например, стукнуть кулаком в эту самую стену, чтобы выплеснуть растущее раздражение.

— Ты не мог бы открыть дверь? — снова спрашивает Стив с куда большей неуверенностью в голосе.

Гнев Клинта вскипает бурной волной. Пожалуй, немного ребячливости в нем все же есть.

Инстинктивно глаза Клинта находят лук, прислоненный к стене возле кровати. Сама мысль о том, чтобы использовать его, выглядит смешной — и не потому, что в ближнем бою лук бесполезен. Это же Стив, их Стив, который хочет все сделать правильно, но не знает, как. Стив, безжалостный и неумолимый по отношению к врагам и беззаветно преданный своим друзьям. Стив, который не умеет принимать отказы.

Сдвинув брови, Клинт распахивает дверь, но при этом встает так, чтобы не пропустить Стива внутрь. Это для него тоже внове — иметь личное пространство и иметь возможность решать, кого туда впускать.

— Спаси… — начинает Стив, но Клинт не в том настроении, чтобы его слушать.

— Хочешь услышать мою историю? — почти рычит Клинт, оскалив зубы. — Ну, слушай. Моя мать умерла, отец алкоголик, а брат — преступник, — в его усмешке нет и намека на веселье. — В цирке совершенно не смешно, если тебя принуждают там жить, а планы уйти на покой из Щ.И.Т.а тоже ни капли не греют, потому что их пенсионная политика не подразумевает смерть агентов от старости. Доволен?

На самом деле жизнь Клинта действительно сводится к этим малоприятным фактам. Конечно, картину можно дополнить множеством уродливых деталей, но всю свою жизнь он каким-то сверхъестественным образом умудрялся попадать из одной дерьмовой ситуации в другую, при этом находясь в постоянной зависимости от других. Работа в Щ.И.Т.е была сносной, в основном, из-за Фила, а позже — благодаря Нат. Команда Мстителей для него совершенно новый опыт, здесь больше волнения, и свободы, и несомненная реальность всего происходящего его слегка пугает. Он не хотел бы тащить свое прошлое в новую жизнь, которую пытается здесь построить.

— Клинт, — снова пытается Стив. Что-то хрупкое и беззащитное впервые проскальзывает в его взгляде. Клинт не хочет этого видеть. Не хочет, чтобы этот взгляд был направлен на него.

— Что? — огрызается он. Иногда ему хочется быть таким, как Наташа. Никто не осмеливается спрашивать ее о том, о чем она не хочет говорить. С другой стороны, ее жизнь была куда хуже его собственной, так что, возможно, лучше каждому остаться при своем. — Думаешь, если будешь говорить таким расстроенным тоном, сможешь меня разжалобить? Предупреждаю: ты слишком часто используешь этот прием, и он уже теряет эффективность.

Губы Стива сжимаются в тонкую линию. Отлично. Чем скорее они оба потеряют терпение, тем скорее закончится этот разговор.

— Я не хотел…

— Да нет, хотел, — снова обрывает его Клинт. Он подступает ближе и смотрит Стиву прямо в глаза. — Может, другие и будут терпеть твое поведение, но я не собираюсь делиться с тобой самым сокровенным потому, что ты с чего-то решил, будто я обязан.

Наверное, Стив вовсе так не думает, он просто выбрал неправильный способ заслужить их доверие, но у Клинта нет ни сил, ни терпения добираться до сути. Он просто хочет, чтобы его оставили в покое до тех пор, пока он сам не будет готов рассказать что-нибудь о себе.

Он уже собирается снова захлопнуть дверь, но ему в голову неожиданно приходит идея, и он ядовито добавляет:

— И не ходи к Наташе снова. Конечно, было забавно увидеть тебя на полу, но, если ты попытаешься еще раз, я помогу тебе там и остаться.

С этими словами Клинт окончательно захлопывает дверь и решительно поворачивается к ней спиной. Он раздумывает, не лучше ли вытащить слуховые аппараты, чтобы не слышать возможных попыток Стива снова заговорить с ним. С другой стороны, он будет куда сильнее гордиться собой, если будет слышать его, и при этом все равно игнорировать.

Клинт не может толком понять, почему он так рассержен. Он знал, что Стив пытался поговорить со всеми членами команды и разговор с ним был лишь вопросом времени. У него было время подготовиться, придумать вежливый отказ. Но ему все равно не нравится то, что Стив считает себя вправе приходить в любое время и задавать любые вопросы, и ему хватает наглости выглядеть обиженным, когда ему отказываются отвечать.

Первое, чему он научился в жизни — хранить секреты. Он научился никому не говорить о том, что его отец — пьяница, который мог рыдать, сидя на диване и тут же тянуться за ремнем, чтобы преподать урок своему неблагодарному сыну. Он научился никому не говорить о своей матери, хотя временами ему отчаянно хочется вспомнить ее. Он научился справляться с шумными соседями и слишком настойчивыми учителями в школе. И все это происходило задолго до того, как ему пришлось врать, чтобы вытащить брата из тюрьмы и стать шпионом.

Клинт вырос с пониманием того, что некоторые вопросы лучше оставлять без ответа. Похоже, Стива этому никто не научил. Ну что же… рано или поздно, все учатся.

— И почему мне кажется, что здесь зреет заговор? — спрашивает Тони, входя в гостиную.

Шторы опущены, и комната погружена в полумрак, хотя солнце только начинает клониться к закату. Мстители сидят вокруг журнального столика, уставленного разнообразной едой, и выражения лиц у всех одинаково кислые.

Хотя нет, здесь не все. Стива нет; его любимое кресло пустует. Над столом мерцает голограмма: Стив опять избивает грушу в спортзале.

Когда Джарвис объявил о срочном собрании Мстителей, Тони надеялся, что повод будет более значимым, чем наблюдение за очередной тренировкой их лидера. Тем не менее, чтобы придать лицам всех членов команды такое озабоченное выражение, требуется что-нибудь похуже, чем вид полуобнаженного Стива.

— Что происходит? — спрашивает Тони, опускаясь в свободное кресло. Он игнорирует свое обычное место рядом с Клинтом, потому что ситуация может потребовать срочного бегства... то есть, стратегического отступления. Это куда проще сделать, если рядом нет стрелка, который может его удержать. Постоянные упражнения с луком сделали хватку Клинта железной.

— Стив, — мрачно отвечает Клинт, указывая на голограмму.

Непохоже, что Стив серьезно расстроен и тренируется в попытке успокоить расшалившиеся нервы. Его движения слегка замедлены, словно он просто выполняет упражнение, а не срывает злость.

— Выглядит он вполне нормально, — замечает Тони, словно предлагая остальным оспорить его слова. — Джарвис, сколько груш сегодня пострадало?

Как это ни парадоксально, количество разорванных боксерских груш прямо пропорционально настроению Стива. Чем больше груш он уничтожает за день, тем хуже его дела.

— Ни одной, — удивительно довольным голосом сообщает Джарвис. — Капитан Роджерс выполняет стандартную тренировку.

— Ну да, — притворно-тяжело вздыхает Тони. — Наш добрый Капитан уничтожает груши только если очень нервничает.

Удовлетворенный своей оценкой ситуации, Тони поворачивается к остальным, все еще недоумевая, зачем они тут собрались. Никто даже не улыбается его откровенно слабой шутке. Им всем приходилось испытывать на себе гнев Стива, но, по сравнению с грушами, они хотя бы до сих пор живы.

— Мы обсуждали его настойчивое желание больше узнать о нас, — коротко объясняет Брюс. Его взгляд прикован к впечатляющим мышцам Стива; несомненно, камера не отдает им должное.

Со времени их разговора об Афганистане прошло какое-то время. Тони слышал о происшествии с Наташей, но думал, что этим дело и ограничилось. Очевидно, Стив обладает еще меньшим инстинктом самосохранения, чем сам Тони.

— Боюсь, в этом виноват я, — прочистив горло, произносит Тор. Его слова удерживают Тони от вопроса о том, с каких пор настойчивое любопытство Стива стало всеобщей проблемой. — Но я имел в виду простое общение, а не расспросы о прошлом.

Тони не уверен, стоит ли ему спрашивать, с чего это Стив перепутал посыл «поговори с ними» с идеей «поговори с ними об их горестях». Уж слишком это похоже на Стива.

— Просто скажите ему «нет», — пожимает плечами Тони, когда становится ясно, что остальные ждут от него хоть какой-нибудь реакции. — Вас он послушает.

Удивительно, что Тони удается произнести последнюю фразу без следа горечи. Возможно, причина в том, что они со Стивом неплохо ладят в последнее время. Или в том, что остальные стали чаще прислушиваться к нему самому.

— Если мы говорим «нет», он отвечает этим дурацким щенячьим взглядом, — немедленно отзывается Клинт, словно ждал от Тони именно этих слов, — как будто именно мы в ответе за каждый отказ, который он получил в своей жизни.

— Не думаю, чтобы ему пришлось получать много отказов, — задумчиво произносит Тор, — учитывая то, как он выглядит.

Хихикнув, Наташа склоняется к нему.

— Напомни мне показать тебе пару фото Стива до сыворотки, и ты изменишь свое мнение, — со сложным жестом, призванным отмести в сторону любые упоминания о соотношении плеч и талии Стива, она продолжает. — Только представь себе его характер без впечатляющей внешности.

Тони старательно игнорирует их болтовню, несмотря на то, что в душе согласен с Наташей, и вместо этого смотрит на Клинта.

— Ты что, боишься недовольной физиономии Капитана Америка?

В этом действительно есть что-то пугающее, словно они расстраивают само олицетворение своей родной страны, золотое американское чудо.

Клинт открывает рот, чтобы возразить, но Брюс снова становится голосом разума.

— Мы отвлекаемся от темы, — эти слова заставляют всех выпрямиться и снова сосредоточиться на голограмме.

— Так значит, революция? — Тони чуть повышает голос, с нетерпением ожидая вариантов приведения Стива в чувство. Теперь, когда башня стала, наконец, их общим домом, жизнь в ней стала невероятно увлекательной. — У вас есть план?

— Мы надеялись, что ты поговоришь с ним, — слова Клинта звучит в тишине, словно колокол.

У Тони вырывается неожиданный смешок. Слегка успокоившись, он замечает, что больше никто не смеется.

— Это, конечно, очень забавная мысль, — он делает ударение на каждом слове, чтобы придать им больший вес, но с растущим отчаянием замечает, что никто даже не улыбнулся. — Вы… вы же не серьезно, да? Вы хотите чтобы я… я? Тони «ты-никогда-не можешь-ничего-сделать-правильно» образумил Капитана Америка?

— Если он скажет это еще раз, я дам ему по морде, — торжественно обещает Клинт. И больше ничего. Ни объяснения, ни извинения за дурацкую шутку — ничего.

— Это отличное предложение, но вынужден отказаться, — рассеянно отвечает Тони, переводя глаза с одного лица на другое. Под его взглядом им становится неуютно, но глаз никто не отводит.

— Если однажды Стив вытащит голову из задницы, он будет ценить тебя больше всех, — беспечно объясняет Наташа, словно это каким-то образом может примирить его с их дурацкой идеей. Слишком уж в ней много если и вдруг.

— У меня нет привычки спорить с дамами, которые могут убить меня одним пальцем, — едко возражает Тони, — но это полная чушь. Стив с трудом меня выносит.

Конечно, они далеко продвинулись по сравнению с тем, что было на хелликарриере, когда они начали ругаться с первой же встречи. В то время Тони никак не мог подумать, что сможет сидеть за Стивом за одним столом несколько раз в день и избежать при этом полного или частичного обрушения башни.

— Наш Капитан высоко ценит твой вклад в работу команды, — торжественно объявляет Тор. Он выглядит так, словно читает свои реплики в разговоре с заранее приготовленной карточки. — И он восхищается твоей личностью.

Пытаясь проглотить очередной приступ неконтролируемого смеха, Тони поворачивается к Брюсу, ожидая его мнения.

— Вы, по сути, совместно руководите командой, — почти извиняющимся тоном произносит Брюс, но не отводит глаз под пристальным взглядом Тони.

Совместно, какой фарс. Тони всего лишь оплачивает счета и следит, чтобы у всех было лучшее оружие из возможного. Еще он иногда пересматривает планы Стива и превращает их в нечто более приемлемое, или корректирует в зависимости от текущей ситуации. Это называется инициативой, а не лидерством.

— Понятно, — медленно отвечает Тони, сузив глаза. — Это не попытка остановить Стива, а попытка заставить меня сделать за вас грязную работу.

Мысль настолько смехотворная, что Тони не понимает, как четверо людей с интеллектом, предположительно, выше среднего, смогли ее сгенерировать и не заметить в ней ничего предосудительного.

— Одно не исключает другое, — Тор говорит почти застенчиво. Ему, по крайней мере, хватает совести выглядеть виноватым. Его комментарий привлекает к нему внимание Тони, и под его тяжелым взглядом Тор опускает голову — в исполнении легендарного бога это выглядит забавно.

— Почему не ты, Тор? — резко спрашивает Тони. — Раз уж ты подал ему эту замечательную идею.

К его удивлению, Тор обдумывает эту мысль, но, к сожалению, отказывается.

— Боюсь, если я возьму свой совет назад, то причиню еще больше вреда в других областях, о которых мы с ним говорили.

Тони испытывает немалое искушение расспросить его поподробнее, и краем глаза отмечает проблеск интереса на лице Наташи, но сейчас у них куда более насущные проблемы.

— Ты сделаешь это лучше всех, Тони, — повышает голос Клинт. Несмотря на его серьезное лицо, Тони знает его слишком хорошо, чтобы пропустить скрытую усмешку.

— Лесть вам не поможет, — бормочет Тони, жалея о том, что вообще покинул сегодня мастерскую. Когда его в следующий раз пригласят на тайное собрание, он заблокирует двери минимум на несколько дней.

А сейчас они, похоже, услышали в его голосе то, в чем Тони не готов признаться даже самому себе, и на всех лицах немедленно расцветают улыбки.

— Так ты согласен? — радостно спрашивает Тор, и у Тони не хватает духу его разочаровать.

— Черт бы вас побрал, — рычит он, потирая переносицу. Он уже предчувствует надвигающуюся мигрень. — Вы испортили мой двухнедельный период относительного мира.

По комнате проносится тяжелый вздох, и Тони кажется, что это уже чересчур, учитывая, что они все еще говорят о Капитане Америка. Да, Стив умеет долго дуться, но при этом он высоко ценит большинство членов команды.

— Если он снова начнет на тебя орать, значит, он так ничему и не научился, — отзывается Брюс, словно это что-то меняет.

— Можно подумать, он хоть раз позволял здравому смыслу остановить его, — Тони спорит уже из чистого принципа. В конце концов, не каждый день его просят поговорить с кем-то. Сам он обычно решает свои проблемы, взрывая что-нибудь — в лаборатории или в бою.

— Ты справишься, — сухо говорит Наташа, поднимаясь на ноги. Теперь, когда он уже согласился, они снова начинают вести себя нахально. Могли бы быть с ним повежливее хотя бы до тех пор, пока он не поговорит со Стивом.

— Требую блинчиков с черникой в качестве компенсации, — объявляет Тони, наслаждаясь возможностью потребовать что-то у этих людей, хотя бы в шутку.

— Это мой конек! — восклицает Клинт. — Будут тебе блинчики.

Поскольку блинчики — это единственное, что Клинт в состоянии приготовить, не превращая кухню в дымящиеся руины, Тони благодарно кивает.

Он наблюдает за тем, как все расходятся: Клинт следует за Наташей, Тор забирает одну из тарелок к себе в комнату. Глядя на голограмму, Тони отмечает, что конец их стратегического совещания совпал с концом тренировки Стива, и теперь он идет в душ, понятия не имея о заговоре, зреющем прямо у него под носом.

Ну ничего, скоро он все узнает. Другое дело, будет ли слушать.

С точки зрения Тони, лучше всего сделать так, чтобы Стив ничего не заподозрил, поэтому он собирается изобразить полное неведение относительно произошедшего. Хорошо, что Тони умеет убедительно врать. Он дожидается конца ужина и задерживает Стива за столом короткой фразой:

— Кэп, можно с тобой поговорить?

Остальные в это время один за другим выходят из кухни. За спиной Стива Клинт, дьявольски ухмыляясь, показывает Тони большой палец, прежде чем исчезнуть за дверями.

Обхватив ладонями дымящуюся чашку кофе, Тони усаживается обратно на свое место и пристально смотрит на Стива, словно он загадка, которую Тони не в состоянии разгадать. В действительности, это не так уж и далеко от истины. Несмотря на то, что он с детства слушал истории о Капитане Америка, его личность до сих пор остается для него тайной за семью печатями.

Как и ожидалось, глаза Стива возмущенно сужаются. Впрочем, если приглядеться, в их глубине можно разглядеть легкий оттенок стыда.

— Почему я…

— Не извиняйся, капитан Сосулька, — обрывает его Тони. Возможно, он слишком сильно наслаждается наконец подвернувшейся возможностью попытаться призвать их лидера к моральной ответственности. Такой шанс действительно выпадает раз в жизни.

— Ты весь вечер смотрел на него так, словно ударил его любимого щенка, — информирует его Тони. — Которого, вероятно, звали бы Счастливчик, и который готов был бы сожрать нас всех за кусочек пиццы, поэтому не смешно.

Стив действительно пялился на Клинта, из чего следует, что их разговор состоялся не так давно. Это также может означать, что именно Клинт был инициатором их общего собрания. Это… удивительно, чтобы не сказать больше. Клинт обладает поистине ангельским терпением в том, что касается чужих недостатков, иначе он вряд ли смог бы так долго выносить присутствие Тони. Значит, Стив и правда задел его за живое, и эта мысль заставляет Тони выпрямиться. Так, где дело касается Клинта, у него срабатывают защитные инстинкты.

— Я не хотел выводить его из себя, — тихо отвечает Стив, изучая поверхность стола прямо перед собой. Что, в свою очередь, навевает подозрения в том, что он сожалеет о том, как он начал расспрашивать Клинта, но отнюдь не о самом факте расспросов.

— Выво… — резко начинает Тони, но внезапно решает, что попытки выудить ответ из Стива займут слишком много времени. — Ах, так ты пытался устроить еще один сеанс беседы «расскажи-мне-о-дерьме-в-своей-жизни». Я мог бы тебя предупредить, что ничем хорошим это не кончится.

Он никак не может удержаться от издевки в голосе. Посторонние люди постоянно копаются в его личной жизни и он давно к этому привык. Клинт, в свою очередь, приложил массу усилий, чтобы навеки похоронить в прошлом свою историю. Не так уж сложно предположить, что прямые вопросы от коллеги ни к чему не приведут.

— Почему? — с искренним интересом спрашивает Стив, словно действительно не понимает. Ну разумеется, ему в жизни редко приходилось иметь дело со сложностями человеческих взаимоотношений. Если все байки о нем правдивы, Стив Роджерс даже до сыворотки предпочитал решать проблемы кулаками вместо того, чтобы просто поговорить. Возможно, это замечательная черта для солдата, но Тони по-прежнему свято верит, что они не солдаты.

— Потому что, — начинает Тони, решив, что немного честности не повредит, — Клинт никогда не принадлежал сам себе. Никогда не мог распоряжаться своей жизнью. Даже сейчас, потому что Фьюри постоянно дышит нам в спину, — они никогда не говорили об этом, но для Тони надзор Фьюри — очевидный факт. И чем больше Тони узнает Клинта, тем крепче в нем желание хоть как-то облегчить ему жизнь. — И сейчас, когда у него, наконец, появился шанс на частную жизнь, появляешься ты и требуешь рассказать тебе все, чтобы тебе было удобнее нами руководить.

Неудивительно, что эта попытка ударила по Клинту сильнее, чем по любому из них. Тор принц и бог, поэтому не отвечает на вопросы, если сам того не пожелает. Брюс умеет избегать нежелательных разговоров — и нежелательных людей. Наташа при необходимости сумеет притвориться кем угодно, но и безо всякого притворства может прекратить неприятный ей разговор. Тони тоже умеет играть в эти игры — собственно, этим он и занимается с самого рождения.

Клинт — боец, который хочет выкарабкаться из кошмара, в который превратилась его жизнь. А еще он слишком сильно чувствует. Жизнь любит бить под дых, а он не желает прятаться от ее ударов. Он принимает их и пытается обратить себе на пользу. Тем не менее, иногда они причиняют боль.

— Я просто пытался узнать его получше, — голос Стива по-прежнему тих, но упрямство в его голосе подсказывает Тони, что он до сих пор ничего не понял.

— И ты решил, что лучший способ познакомиться поближе — расспросить поподробнее о петле на его шее, — странно, но Тони совсем не чувствует удовлетворения, когда Стив вздрагивает. Он притягивает поближе свою кружку с кофе и внимательно изучает ее. — Скажи, — чуть мягче продолжает он, — ты знаешь, какую пиццу Клинт любит больше всего?

Стив слегка хмурится, но тут же отвечает:

— С ананасами. Он никому не дает об этом забыть, — чуть поколебавшись и неуверенно улыбнувшись, он добавляет: — Ты тоже.

Ананасы на пицце — кулинарное варварство, и Тони не собирается защищать вкусовые предпочтения Клинта, но разговор сейчас идет о другом.

— А знаешь, почему?

Тони совершенно не удивлен, когда Стив качает головой. Он и не ожидал ответа. Большинство людей любит то, что любит, потому что им нравится вкус, вот и все. К сожалению, иногда не все в жизни так просто.

— Из-за своего брата он попал в цирк, — тихо начинает Тони, зная, что Клинт рассказал ему лишь малую часть случившегося. — Несмотря на то, что он отлично управлялся с луком, он был самым молодым и бесполезным членом труппы, поэтому никто не собирался делиться с какой-то мелюзгой экзотической едой, даже в виде консервов.

Клинт никогда не говорил этого, но даже в самых красочных историях о цирке он редко упоминал себя самого. Возможно, Тони просто сделал слишком далеко идущие выводы, но, по сравнению с другими членами команды (не считая Наташи), он общается с Клинтом больше всех. Возможно, поэтому, ему удалось краем глаза заглянуть в уголки души Клинта, полностью закрытые для незнакомцев.

Стив не отвечает, просто смотрит на Тони, словно ожидая продолжения.

— О таких вещах можно узнать, обсуждая пиццу, — просто говорит Тони. — Не обязательно для этого брать за горло и допрашивать о том, как мы дошли до такой жизни.

Позже он собирается извиниться перед Клинтом за то, что использовал его как пример. Если они хотят, чтобы Стив, наконец, остановился, Тони сделает это единственным доступным ему способом — попытается воззвать к его лучшим качествам.

— Почему тогда ты рассказал мне об Афганистане?

А вот этого Тони совсем не ожидал. Он-то готовился защищать свою точку зрения — почему-то люди не склонны доверять его мнению там, где речь заходит о человеческих эмоциях. Но Стив его понял, понял, что своими расспросами приносит больше вреда, чем пользы, а сейчас его беспокоит реакция Тони — и это действительно невероятно.

— Я не рассказал и половины всего, что произошло, — признается Тони. — И не собираюсь. Никто не знает всего. Даже Роуди, — только мертвец знает все, и Тони предпочитает, чтобы так все и оставалось. — Но ты мне не доверяешь, и если бы я отказался поговорить с тобой, стало бы только хуже, — заканчивает он, слегка пожав плечами.

Лицо Стива искажается болью, но Тони упорно отгоняет от себя сострадание. С самого начала они знали, что им будет нелегко ужиться вместе. Сейчас они, по крайней мере, общаются, а не пытаются выдержать удары и зализать раны в одиночестве.

— Но ведь ты не хотел говорить об этом? — нет, он не будет, не будет поддаваться мольбе, звучащей в голосе Стива.

Вместо этого он безрадостно усмехается и качает головой. Пора нанести решающий удар.

— Я не думаю, что ты захотел бы рассказать о том дне, когда сержант Барнс упал с поезда. Или о том, как говорил с Пегги, направляя Валькирию в океан.

С лица Стива исчезают последние краски, и он смотрит на Тони так, словно видит привидение. Тони знакомо это чувство — словно удар под дых. Только что они сидели в уютной кухне, и тут же воспоминания выбрасывают их в худший момент их жизни.

— Откуда ты знаешь? — безжизненным голосом спрашивает Стив, стиснув край стола так, что Тони начинает всерьез опасаться за сохранность своей мебели.

Невыносимо, когда кто-то еще знает о твоей боли — но Тони этого не говорит. Он хочет все исправить, а не создавать новые проблемы.

— Пегги — моя крестная мать, — объясняет он, не понимая, как Стив мог об этом забыть. Он знает, что Стив навещает ее. — Она рассказывала мне истории о тебе. В отличие от Говарда, который всегда превращал тебя в небожителя, она говорила о тебе, как о живом человеке. Ее истории мне нравились больше.

Тони не успевает прикусить язык прежде, чем непрошеное признание вырывается наружу. Ничего хорошего не выйдет, если Стив узнает, как Тони обожал его в детстве. Разумеется, многие дети были фанатами Капитана Америки, но Тони всегда чувствовал себя ближе к нему, учитывая то, кем был его отец.

Стив не поднимает глаз, но его челюсть непроизвольно двигается, словно он пытается подобрать слова. Тони ему не мешает. Его все еще удивляет то, что им больше не надо бросаться друг на друга при каждой встрече, но Тони все равно не готов обсуждать со Стивом свои отношения с Пегги. Это неминуемо приведет к разговору о Говарде и ничего хорошего из этого не выйдет. К счастью, Стив тоже не горит желанием развивать эту тему.

— Итак, — наконец, медленно произносит Стив. — Ты хочешь сказать, что я снова все испортил?

В его голосе звучит печаль, и на мгновение Тони хочется дотронуться до него. Он не слишком хорошо умеет утешать людей, понятия не имеет, как утешить Стива, и поэтому благоразумно остается на месте. Все, что ему остается — слова.

Поэтому Тони чуть улыбается, прежде чем ответить.

— С Клинтом? Он знал, что ты к нему придешь. С ним все будет в порядке, не успеешь оглянуться, — Тони уверен, что об этом можно и не упоминать, но на всякий случай добавляет. — Если ты, конечно, снова к нему не полезешь.

— Это, конечно, хорошо, — Стив все еще не выглядит убежденным. — Но я имел в виду всю команду.

Учитывая, что команда организовала целое собрание, чтобы решить эту проблему, вопрос щекотливый. Разумеется, Тони не позволяет Стиву заметить свое смущение. Если бы Стив, с точки зрения команды, совершил что-то совсем уж непростительное, вряд ли они попытались бы спасти ситуацию с помощью дипломатии — если, конечно, идею отправить Тони к Стиву можно назвать дипломатией.

— Вряд ли я тот человек, с которым имеет смысл это обсуждать. Пеппер говорит, что мне недоступны человеческие эмоции, — скорчив гримасу, отвечает Тони, пытаясь немного поднять настроение. Стив не реагирует и Тони снова возвращается к серьезности. — Мы стараемся. Ты, я, мы все. И у нас понемногу получается стать теми, кем мы должны стать, — твердо отвечает он.

— Надеюсь, — тихо отвечает Стив. И почти беззвучно добавляет:

— Я очень этого хочу.

Несмотря на внушительные габариты и суровость, которую Стив обычно демонстрирует миру, сейчас он выглядит странно хрупким.

— Мы все этого хотим, — подчеркивает Тони, пытаясь заставить Стива понять. Как бы странно эти ни звучало, они больше не одиноки.

Тони решает, что на этом лучше остановиться. Ему удалось предотвратить надвигающийся кризис, никто ни на кого не наорал, все хорошо. Тем не менее, плечи Стива все еще напряжены, и непонятная жесткость в его взгляде не дает Тони просто встать и уйти.

— Итак, кэп, — продолжает Тони с лукавой полуулыбкой, наклонившись к нему, — ты, случайно, не затем расспрашивал нас о наших жизненных историях, чтобы заставить нас заинтересоваться твоей собственной?

Он понятия не имеет, что Стиву говорили в Щ.И.Т.е о посттравматическом синдроме и других видах психологических травм; знает ли суперсолдат, что ему необязательно держать все в себе, раз уж ему не повезло оказаться в команде людей, которые не слишком хорошо умеют справляться с плохими воспоминаниями.

— Мне не нужно… — протестует Стив, предательская краска выступает на его шее. — В смысле, я в порядке.

Конечно, люди, которые не в порядке, первым делом говорят именно это. Отрицание помогает держаться… какое-то время. Но иногда нужно позволить себе сломаться, чтобы суметь собрать себя заново.

— Клинт — моя палочка-выручалочка, — признается Тони. Ему до сих пор странно это осознавать — и не только ему. Еще у него есть Роуди, но иногда ему хочется общения немедленно, а с Клинтом они хорошо ладят. — Но Наташа — замечательный слушатель. Правда, если твои проблемы яйца выеденного не стоят, она может тебя стукнуть. Может и без повода. Мне иногда кажется, что ей просто нравится бить людей.

Странно, откуда он все это знает, при том, что еще недавно чувствовал себя совершенно потерянным. Но, раз уж Мстители смогли заставить его почувствовать себя как дома, со Стивом они тоже справятся.

— Я подумаю над этим, — отвечает Стив с видом человека, который просто успокаивает собеседника, но совершенно не собирается прислушиваться к его совету.

— Стив, я действительно так думаю, — ему до сих пор странно произносить имя Стива, он слишком редко его использует, и это ощущение заставляет его временно отвлечься от роли утешителя, которую он сейчас должен играть. — Ты можешь прийти к любому из нас, если тебе это нужно. И необязательно по рабочим вопросам. Мы прежде всего люди.

Когда взгляд Стива немного смягчается, Тони внутренне поздравляет себя. А еще он удивлен тем, насколько верит в собственные слова. Это не просто банальные фразы утешения, которые люди обычно говорят в таких ситуациях. Тони действительно хочет, чтобы у Стива все было хорошо, и чтобы у него все было хорошо именно с ними. Сейчас жизнь в башне стала намного приятнее, но ему хочется, чтобы и Стив был ее частью.

— Спасибо, Тони, — Стив все еще не полностью убежден, но, кажется, не собирается взорваться.

Поднявшись на ноги, Тони выливает остывший кофе в раковину и наполняет кружку свежим из кофемашины.

— Скажи спасибо, что я уберег этот тостер от Тора, — усмехается он. — Мне он нравится, а Тор к тебе прислушивается.

Стив слабо улыбается его шутке, хоть она и не совсем удалась. Тони это ценит.

— Стараюсь.

Проходя мимо Стива, Тони ненадолго опускает руку ему на плечо, гадая, не вышел ли этот жест чересчур самонадеянным. Стив улыбается чуть шире — очевидно, он не возражает.

— Это все, что мы можем сделать, — Тони делает мысленную заметку спросить Джарвиса, когда он успел превратиться в ходячее клише, цитирующее банальности на каждом шагу.

Ну и ладно. Эти банальности выполнили свою задачу. Это самое главное.

С самого начала они обречены на неудачу. Горькая ирония заключается в том, что атакуют их как раз самые неудачные творения доктора Дума, и Тони смеется над этой игрой слов. Но прежде, чем он успевает озвучить ее вслух, чтобы остальные тоже посмеялись, одна из этих чертовых штуковин взрывается прямо перед его лицом. Мало того, что этих взрывоопасных консервных банок значительно больше, чем Мстителей, они еще и летают.

Вдобавок они редкостные уродцы. И, несмотря на то, что это никак не улучшает их боевые характеристики, их внешний вид оскорбляет его чувство прекрасного. Он привык к плавным изгибам и закругленным углам. Эти боты обладают удивительно нескладной конструкцией и мертвыми глазами. Настоящее издевательство над эстетикой.

— Осторожнее, обломки падают! — он высматривает, есть ли кто-нибудь прямо под ним, пытаясь уберечь соратников от возможных травм.

— Ну так не позволяй им взрываться прямо у нас над головой! — напряженно отзывается Клинт.

С его стороны это большое преувеличение, потому что в данный момент стрелок притаился на крыше одного из соседних зданий, обозревая невеселую картину происходящего. Оттуда он отстреливает ботов. Разумеется, обзор у него замечательный, но из-за значительного расстояния ему приходится довольствоваться лишь теми ботами, которые остаются в стороне, иначе в пылу сражения он легко может подстрелить кого-нибудь из своих.

Халку глубоко наплевать на фейерверки, которые периодически устраивают боты-камикадзе. Взрывы, кажется, раззадоривают его еще сильнее и заставляют драться еще ожесточеннее — как будто это возможно. Тор и Тони сеют хаос и панику всеми доступными им способами — кажется, они находятся сразу везде и поливают врагов шквальным огнем репульсоров и молний.

С Наташей и Стивом все сложнее. Ближний бой для них слишком опасен — неизвестно в какой именно момент очередной бот решит взорваться. Разумеется, те из думботов, которые находятся на земле, становятся их жертвами сразу же, но некоторые из этих адских машин, очевидно, запрограммированы строго на взрывы. Наташе, по крайней мере, хватает ума держаться подальше от взрывов, исподволь нанося удары. А вот Капитана Америка никто и никогда не мог заставить оставаться в стороне от сражения, и, разумеется, Мстители в этом тоже не преуспели.

— У тебя получится их взломать? — коротко спрашивает Стив.

Глянув вниз, Тони обнаруживает, что их лидер укрывается за щитом и упрямо несется в самую гущу сражения. С тяжелым вздохом Тони концентрируется на показаниях головного дисплея. Он позволяет Джарвису выполнять основную работу по поиску слабых мест в программном обеспечении ботов, чтобы полностью сосредоточиться на сражении.

— Нет, — хмуро отвечает Тони. — В этот раз Дум постарался, — в другой ситуации он бы оценил вызов, но не сейчас, когда его друзей может разорвать на кусочки очередная запрограммированная летающая бомба.

— Тогда нам тоже нужно постараться, — мрачно замечает Стив. Это нечестно, учитывая, что сейчас от него меньше всего пользы, но они все расстроены. — Это занимает у нас слишком много времени.

— Кто бы говорил, Кэп, — обрывает его Клинт. Кажется, он шестым чувством научился предугадывать, когда Тони взорвется, и вовремя вмешиваться, чтобы предотвратить скандал.

Тем не менее, Стив прав. Кажется, что с каждой минутой ботов становится все больше. В идеале им нужно найти источник, место, откуда они прилетают, а потом уничтожить достаточно ботов, чтобы добраться до этого источника. Сейчас же они просто сражаются за выживание и пытаются свести к минимуму сопутствующий урон.

— Есть идеи? — спрашивает Стив.

Краем глаза Тони отмечает, что Стив бросает щит, чтобы отогнать от Наташи особенно назойливого бота, оставляя самого себя без прикрытия. Без раздумий Тони бросается вперед и вступает в схватку с двумя ближайшими ботами, оттесняя их от Стива.

— Несколько, — отвечает он в перерывах между выстрелами репульсора. — Но ни одна из них тебе не понравится.

Сейчас главная проблема — вывести из сражения Наташу и Стива. Разумеется, они не уйдут совсем, но охранять периметр будет куда безопаснее, чем находиться в непосредственной близости от ботов.

На то, чтобы разобрать одного из ботов, уйдет слишком много времени, но если бы Тони удалось выяснить, как именно они общаются между собой, и каким образом их заставляют взрываться, это могло бы очень сильно им помочь.

Еще они могли бы использовать электромагнитный импульс. Тони нравится эта идея. Достаточно согнать вместе как можно больше ботов и уложить их одним ударом. Поскольку они не знают, будут ли боты взрываться даже после воздействия электромагнита, это должен сделать Тони. Кроме него, пожалуй, только Халк сможет пережить мощный взрыв сразу сотни ботов и остаться невредимым, но, несмотря на то, что Тони полностью доверяет Халку на поле сражения, будет несколько неразумно выдать ему высокотехнологичное устройство и ожидать, что он будет покорно следовать приказам.

— Позволь перефразировать, — голос Кэпа в наушниках прерывает галоп его мыслей. Даже посреди сражения он готов к очередному нравоучению. — Есть ли у кого-нибудь идеи, которые не приведут к новым разрушениям?

Это как раз беспокоит Тони меньше всего. По крайней мере, одно из близлежащих зданий восстановлению уже не подлежит, но сейчас они находятся в нежилой зоне, а полиция уже эвакуировала отсюда всех мирных жителей. Джарвис просканировал оставшиеся здания и сообщил, что в них никого нет. Поэтому мысль Стива, конечно, благородна, но не слишком уместна. С другой стороны, это означает, что идеи Тони не так уж и плохи.

— И никаких идей, включающих очередное самопожертвование, — предостерегает Клинт.

Два точных выстрела уничтожают очередного бота, и Тони, увернувшись от взрыва, поднимается повыше, чтобы оценить обстановку на поле боя.

— Мы — Мстители, — саркастически заявляет он. — Летающие бомбы с часовым механизмом с нами не справятся.

— Замечательно, что ты пытаешься поднять командный дух, — Клинт выпускает несколько стрел подряд с почти неуловимой для глаза скоростью, — но я имел в виду как раз тебя.

Тони мог бы ответить. Мог бы даже дать несколько обещаний, которые позже ему пришлось бы нарушить. Но в этот момент он видит группу ботов, направляющихся к тому месту, где находится пост Клинта. Он уничтожает двоих, но остальные продолжают двигаться, не обращая никакого внимания на взорвавшихся компаньонов. Еще немного — и Клинт окажется в ловушке.

Пожалуй, пора его вытаскивать. Подлетев к укрытию Клинта, Тони легко подхватывает его, не переставая отпугивать ботов выстрелами. Вместо него сейчас целится Джарвис — ему самому не до того. Он приземляется на другую крышу и опускает Клинта только для того, чтобы тут же стиснуть его плечи, проверяя стрелка на предмет ранений. А еще этим коротким объятием он пытается заранее извиниться за то, что собирается сделать прямо сейчас. Слова подождут до тех пор, пока он не окажется вне зоны досягаемости стрел.

— Все в укрытие, — произносит Тони в динамик, снова поднимаясь в воздух. — Джарвис, продолжай попытки взломать ботов.

Сам он в это время описывает круги над полем сражения, обозначая местонахождение каждого бота, проводя вычисления и прикидывая шансы на успех.

— Что ты делаешь? — подозрительно спрашивает Стив. Ничего страшного — их лидер находится слишком далеко и ничего не успеет сделать.

— Решаю проблему.

Как только Тони произносит эти слова, множество миниатюрных ракет вылетает из-под пластин, прикрывающих его плечи — словно волоски на шее встали дыбом. Каждая из ракет поражает свою цель, каждая выводит из строя по одному боту. Падающие обломки представляют серьезную угрозу для тех, кто находится внизу, и это, наконец, привлекает их внимание.

— В укрытие! — рявкает Тони, отметив, что с первого раза его никто не послушал.

У него нет больше времени отслеживать местонахождение других Мстителей, потому что оставшиеся боты устремляются за ним — похоже, теперь он привлекает их, как огонь мотыльков. Чувство триумфа после первой победы приглушает тревога — боты оказываются быстрее, чем предполагалось. Разумеется, Тони и сейчас намного быстрее и легко может уйти от погони, но план заключается не в этом. Ему нужно, чтобы они продолжали следовать за ним и при этом держались все вместе. Пора сыграть в кошки-мышки.

Самое сложное сейчас — использовать электромагнитный импульс с достаточно безопасного расстояния, чтобы костюм не оказался поврежден. День и так протекает достаточно паршиво, и свободное падение вкупе с остановкой сердца определенно не сделают его лучше. Разумеется, он все еще надеется на героическую смерть, но надеется, что заслуживает большего, чем погибнуть от взрывов летающих бомб с механическими тентаклями.

Поэтому он не спеша поднимается все выше, а за ним следует толпа разъяренных ботов. Глянув вниз, он обнаруживает несколько отставших ботов, которые, в основном, сгруппировались вокруг Халка. Тони продолжает свой полет, уверенный, что Халк сумеет о себе позаботиться. Но, обернувшись назад, он замечает, как какой-то полоумный бот приближается к Наташе.

— Вдова, — зовет он. — Сзади.

Тони лихорадочно ищет способ помочь ей, не подвергая ее опасности из-за своей свиты, которая неотступно следует за ним.

— Сейчас разберусь, — кратко отвечает она.

Но она не сможет укрыться или как-то смягчить удар, если бот взорвется прямо перед ней.

— Не сможешь, — горячо возражает он. Хуже того, он замечает, как к ней приближается размытое синее пятно. Его всегда поражало, как Стив умудряется прикрываться своим относительно небольшим щитом, вряд ли он сможет прикрыть и Наташу. — Спрячьтесь. Оба.

Насколько Тони знает обоих, вряд ли они его послушают. С тяжелым вздохом он описывает широкую петлю, чтобы не врезаться в своих преследователей, и слегка снижается.

— Джарвис, давай поймаем ублюдка, — Тони выпускает небольшой крюк, который подтягивает бота ближе к нему. Бот беспорядочно размахивает механическими конечностями, но ничего не может поделать. Хорошо уже то, что он не отреагировал на неожиданный захват взрывом, который мог убить и Наташу, и Стива.

Позаботившись о боте, Тони снова начинает подниматься выше, преследуемый ордой думботов. Сейчас ему просто нужно подняться на безопасную высоту и найти место, где падающие обломки никого не заденут и ничего не разрушат. Он поднимается медленно, по временам поддразнивая ботов выстрелами, чтобы они не потеряли к нему интерес. В этом и заключается самая полезная черта ботов — они не способны распознать ловушку, даже когда летят прямо в нее.

— Что ты творишь?! — орет в динамики Клинт, как только Тони исчезает из поля зрения остальных Мстителей.

Находясь на крыше здания Клинт, разумеется, увидит то, что произойдет — и это хорошо, потому что если план Тони не сработает, оставшиеся боты снова атакуют Мстителей. Но Тони все равно внутренне готовится к очередной лекции о неоправданном риске. Этот риск, по его мнению, вполне оправдан, если они хотят успешно завершить операцию и не оказаться в больничном крыле всей командой.

Наконец под ним оказываются руины разрушенного склада, и Тони решает, что пора. Он поворачивается лицом к своим преследователям и начинает активировать электромагнит. Но он не учел того, что некоторые боты прицепились к тросу, которым он притянул бота, угрожавшего Наташе. Таким образом их скорость автоматически увеличилась за счет скорости самого Тони, а это означает, что сейчас они слишком близко. Он без труда может различить пробоины в их обшивке даже без помощи Джарвиса. Хуже того, один из ботов уже мигает, значит, вот-вот взорвется.

Принимая мгновенное решение, Тони изменяет направление, поднимаясь еще выше, чтобы меньшая группа ботов не загораживала более крупную. Одним плавным движением Тони активирует электромагнитный импульс и одновременно перерезает трос, надеясь, что сможет уничтожить всех одним ударом.

Похоже, это сработало. Группа летающих ботов превратилась в группу падающих. Падая, их корпуса сталкиваются друг с другом. Тони как раз собирается отдать приказ держаться подальше от разрушенного склада, как один из ботов взрывается.

Возможно, он оказался вне зоны действия электромагнита. Возможно, его пусковой механизм оказался защищен лучше, чем у остальных. Все это неважно, потому что прежде, чем Тони успевает как-то отреагировать, взрыв одного из ботов запускает цепную реакцию. Боты взрываются один за другим, и в воздухе наступает настоящий огненный ад.

Взрыв отшвыривает Тони в сторону, вспышка ослепляет его. И, как будто этого мало, взрывная волна швыряет ботов, все еще вцепившихся в трос, прямо на него — они легче, чем костюм Железного человека, соответственно, их скорость больше, и они врезаются прямо в него. И разумеется, именно в этот момент мигающий бот решает, что ему пора взорваться.

Мир вокруг Тони вспыхивает языками пламени. Он чувствует, что падает, бесконтрольно кувыркаясь в воздухе; металл его костюма невыносимо нагревается.

— Джарвис! — отчаянно кричит он, но едва слышит собственный голос.

Если Джарвис и отвечает, Тони его не слышит. Он пытается вслепую активировать репульсоры, чтобы выровнять свой полет, но не знает, где земля, а где небо, и может сделать только хуже.

После своего предыдущего падения Тони усилил броню, но, несмотря на это, он уже чувствует боль. Если он не сумеет проконтролировать свое приземление, он серьезно пострадает.

Дым перед его глазами рассеивается как раз вовремя, чтобы он мог увидеть землю, приближающуюся с угрожающей скоростью.

— Джарвис, — снова пытается он, но уже слишком поздно.

Удар вышибает воздух из его легких, в глазах темнеет.

Боль приходит чуть позже, пульсируя где-то в глубине тела и усиливаясь по мере того, как он прислушивается к этому ощущению.

Необъяснимо, но первое, что приходит в голову Тони, пока он лежит в куче обломков — необходимость все-таки встроить смягчающую подкладку в костюм.

— Сэр, — в голове Джарвиса звучат одновременно вопрос и тревога.

Предупреждения и тревожные сигналы, мелькающие на головном дисплее, объясняют эту тревогу. Ему пора перестать дырявить собственный костюм. А еще, вероятно, ему стоит перестать падать с неба на землю — в буквальном смысле.

— Есть переломы? — хрипло спрашивает Тони. Во рту ощущается привкус крови. Удивительно, что это его почти не волнует. Он уже так привык к этому чувству, что едва обращает на него внимание.

— Вы снова сломали правую руку, — в голосе Джарвиса звенит упрек.

Это неприятно, потому что он едва избежал очередного столкновения со Стивом, который считал, что и в этот раз ему нужно остаться в башне. Тем не менее, сейчас, очевидно, ситуация была куда серьезнее, чем в прошлый раз, им были нужны все доступные ресурсы, поэтому Клинт незамедлительно встал на его сторону. И, поскольку Тони абсолютно уверен, что нога Клинта осталась целой, пока он уводил ботов за собой на буксире, можно только гадать, какую прочувствованную речь по его душу приготовили Клинт и Стив. Хотя, конечно, он не желает Клинту травм, чтобы избежать нравоучений.

— Отлично, — бурчит Тони, с трудом подавляя желание пошевелить рукой, чтобы убедиться в словах Джарвиса. — Что еще?

— Учитывая ваш безрассудный трюк, вы сравнительно невредимы, — отвечает Джарвис, выводя на дисплей жизненные показатели Тони. — У вас несколько ссадин, незначительная кровопотеря. Согласно данным сканирования, внутренних повреждений не выявлено.

Несмотря на боль, уголки губ Тони приподнимаются в довольной усмешке.

— Отлично. Обновления сработали как надо.

— Я бы на вашем месте не стал тестировать их так скоро после ваших предыдущих ранений, — мягко журит его Джарвис. И добавляет с некоторым опозданием. — Сэр.

Если Джарвис так нахально ведет себя с ним, его дела не так уж и плохи, хотя он по-прежнему чувствует себя так, словно его поджаривают на медленном огне. У него мелькает мысль остаться лежать там, где он находится, но на поле могут оставаться еще боты. Если его снова собьют, нужно, по крайней мере, постараться забрать с собой всех врагов. Иначе все зря.

— Открыть динамики? — спрашивает Джарвис.

Только сейчас Тони осознает, что от его товарищей не доносится ни звука. Он рад, что Джарвис заблокировал каналы связи за какое-то время до — а может, и после его падения, потому что если Мстители все это слышали, его не ожидает ничего хорошего. А еще это означает, что он был вне доступа, когда они увидели взрыв в небе. Его ждет еще одна адски невыносимая лекция, и чем дольше он остается недоступным для них, тем хуже она будет.

— Открывай, — приказывает Тони, с трудом поднимаясь на ноги. Слушая остальных, он, по крайней мере, отвлечется от боли.

— …езный человек, ответь, — громкий голос Стива врывается в наушники. Несмотря на то, что его голос звучит так же четко, как и всегда, слышно, что Стив не вполне его контролирует. Возможно, на поле остались еще боты.

— Ответь, Тони, — рычание Клинта звучит почти обреченно. — Клянусь, если ты погиб, я сам тебя убью!

Тихий голос на задворках сознания шепчет, что, возможно, Мстители беспокоятся не о битве, а о нем самом. После всего, что произошло за последние месяцы, эта мысль не должна слишком удивлять его, но старые привычки забываются с трудом.

— Я в порядке, — отвечает Тони, вкладывая в свой голос как можно больше убежденности, пытаясь принять сидячее положение, не беспокоя при этом травмированную руку. А ведь Джарвис предупреждал его, что еще слишком рано полностью нагружать руку — и переживать очередное падение с едва сросшимся переломом.

— О, он снова говорит этим «у-меня-все-хорошо» голосом, — голос Клинта внезапно становится злым. — Какого черта произошло?!

Несмотря на то, что он лишь оттягивает неизбежное, Тони отвечает голосом, полным фальшивого веселья:

— Я покончил с роботами.

Оглядевшись вокруг, он не замечает поблизости ни одного целого робота. Заброшенный склад стал братской могилой для очередных взрывоопасных научных ошибок доктора Дума. Некоторые из них все еще горят. Тот, кому нужны электродетали, сможет собрать здесь неплохой урожай.

— Что с тобой случилось? — Стив перехватывает нить допроса, его голос звучит так же рассерженно.

— Ничего, я в порядке, — Тони все еще сидит, пытаясь контролировать дыхание. Сейчас он встанет. Сейчас. — Давайте уже покончим с этим.

Справа мелькает копна рыжих волос и, прежде чем Тони успевает это осознать, Наташа опускается на колени рядом с ним. С абсолютно непроницаемым лицом она легонько стучит по его шлему. Джарвис немедленно поднимает лицевую пластину, не давая Тони времени возразить. Пора ему что-то сделать с тем, что его собственные творения восстают против него.

— Я нашла его, — оповещает Наташа, критически осматривая его. — И он не в порядке.

Рассерженный ее дерзкой, хоть и абсолютно справедливой оценкой, он отталкивает ее руку, которая скользит по его щеке, стирая кровь. Он, наконец, находит в себе силы встать, хотя ноги держат его не так твердо, как ему хотелось бы. В действительности его тело терзает острая боль.

Наташа делает неуловимое движение, словно пытаясь заставить его опуститься обратно. Она отказывается от своего намерения и вместо этого поднимает руку к уху:

— Я вижу кровь сквозь пробоины в броне.

Предатель, обиженно думает Тони, но все равно осматривает себя. Она права, в костюме несколько глубоких трещин, сквозь которые явно сочится кровь. Тем не менее, кровотечение незначительное, а Джарвис уже предупредил его, что серьезных внутренних повреждений нет. Его просто слегка помяло, ничего страшного.

— Просто несколько царапин, — небрежно отвечает Тони. Он вызывающе смотрит на Наташу, ожидая, что она начнет спорить, и, судя по ее виду, она начнет. — Как у нас дела? Куда мне направляться?

За его вопросом следует потрясенное молчание. Кто-то должен был что-то ответить и на мгновение Тони кажется, что его наушники отключили. Он бы не удивился, если бы Джарвис взял на себя смелость сделать это, особенно после прошлого раза, когда Тони был ранен и отказывался это признать вопреки голосу разума.

— Мы справимся, — Стив удивительно краток.

На лице Наташи мелькает раздражение — Стив выбрал неправильный способ, чтобы заставить его остаться в стороне. Возможно, правильного не существует вообще.

— Я могу… — Тони неуверенно шагает вперед.

— Тони!

Тони не уверен, что именно останавливает его — рука Наташи на груди или голос Клинта, в котором предупреждение мешается с неподдельной тревогой.

— Ты храбро сражался, Человек из Стали, — добавляет Тор, за его голосом слышен свист Мьольнира, вращающегося в воздухе. — Позволь нам закончить.

Где-то на заднем фоне слышится рев Халка. Хоть Тони и кажется невероятным, что и он начнет уговаривать его побыть в стороне, ему все равно чудится, что Халк каким-то образом присоединяется к хору голосов здравого смысла, которым он пытается противостоять. Они не понимают, что говорят. Тони может справиться и не с таким. Как только боль немного утихнет, он ни в коем случае не позволит себе отсиживаться в стороне.

— Ладно, — произносит Тони, с трудом веря, что это говорит он. Как только он признает это, остатки сил покидают его, и он неловко опускается обратно на землю. — Я остаюсь здесь, — рявкает он, злясь на себя самого. — Буду сидеть тут и смотреть, как эти боты взорвут вас ко всем чертям. Довольны?

Как будто он недостаточно унижен своим ранением и необходимостью сидеть тут без дела, Наташа еще и улыбается ему, словно он делает что-то правильное. Тони бы с радостью опустил лицевую пластину, чтобы гримасничать в свое удовольствие, если бы этот жест не выглядел настолько оборонительным.

— Да, — отвечает Стив. Судя по звукам позади него, он уже расправляется с оставшимися ботами. — Вдова, отведи его в безопасное место.

Тони чувствует, как внутри поднимается глубочайшее удовлетворение, потому что он абсолютно уверен в том, что Наташа откажется. Пропустить все веселье? Никогда. А потом Наташа подтверждает выполнение приказа и машет рукой в сторону квинджета.

— Ты… — Тони сужает глаза, пытаясь прожечь ее взглядом насквозь, пока она просто дожидается, чтобы он следовал за ней. — Мне не нужна нянька! — рычит он в рацию. — Даже если я сам не справлюсь, мне поможет Джарвис.

Ответа он не получает. Наташа просто делает шаг вперед. Каким-то образом она выглядит сейчас совсем юной, почти уязвимой.

— Мы же об этом говорили, — произносит она, положив руку на плечо Тони. Он, сам того не желая, прислоняется к ней. — Ты нам доверяешь?

Тони отвечает не сразу. При чем тут доверие? Да, он получил пару вмятин, но может с легкостью сражаться дальше. Быть Мстителем не означает, что можно бросить команду, получив всего несколько царапин. С другой стороны, битва уже закончилась, а у него болит все, что только может болеть.

Оглянувшись назад, Тони видит груду поверженных ботов, которых он уничтожил, видит их разбитые, плавящиеся детали. Разумеется, он верит в то, что команда сумеет справиться с остальными. Он просто не хочет, чтобы они думали, что он перекладывает на них всю ответственность, что неспособен просто самостоятельно передвигаться. Ну что ж, возможно, он выполнил свою часть работы. Возможно, они действительно беспокоятся о нем, а он своим упрямством попросту осложняет им жизнь.

— Об этом поговорим позже, — отвечает он, потому что он не был бы Тони Старком, если бы вдруг прекратил спорить. — А сейчас я хочу убраться отсюда.

Игнорируя самодовольную улыбку Наташи, он следует за ней, старательно избегая комментариев на тему их вынужденно медленной ходьбы. Сейчас, когда он понимает, что скоро сможет отдохнуть, он чувствует, как усталость овладевает его телом. Он ничего не говорит, но Наташа без лишних слов придвигается ближе, принимая на себя часть его веса.

Когда Тони приходит в себя, первое, что он видит — лица остальных Мстителей, склонившихся над ним. Сейчас, когда остаточный адреналин после битвы окончательно выветрился, он чувствует всепоглощающую усталость, хоть и не помнит, как именно уснул — или потерял сознание, неважно. Врачи настояли на том, чтобы провести полное обследование, несмотря на то, что Джарвис уже просканировал его на предмет повреждений. Ровный сигнал кардиомонитора стал уже почти родным, он успокаивает его, и Тони давно привык к тому, что звук иногда сбивается.

Прежде чем он пытается сесть, он замечает, что на его руку снова надели один из этих кошмарных гипсов, которые полностью ограничивают подвижность. Он чуть шевелится, пытаясь рассмотреть его внимательнее, и где-то над его головой слышится смех Клинта. Да, он определенно не один.

— Не могу поверить, что ты снова сломал ту же чертову руку, — комментирует Клинт, даже не пытаясь скрыть злорадную ухмылку.

Он сидит рядом с кроватью Тони, облокотившись о стену, так, что Тони приходится вытягивать шею, чтобы его видеть. Позади него на больничном стуле сидит Наташа, и ее лицо выглядит слишком безразличным, чтобы ему верить. По другую сторону кровати рядом с Тором стоит Стив и напряженно всматривается в кардиомонитор. Глубокая царапина на его лбу затягивается прямо на глазах. Да уж, сыворотка — это нечто.

Они все еще в полной экипировке, их костюмы покрыты пылью и сами они выглядят усталыми, но, очевидно, они находятся здесь не потому, что их заставили. Насколько Тони может судить, на их лицах искреннее беспокойство.

— Вот что случается, если не дать перелому зажить как следует, — говорит Брюс с оттенком неудовольствия в голосе. Он стоит в ногах кровати, не отрывая глаз от медицинской карты Тони.

Тони открывает рот, чтобы возмутиться такому вопиющему нарушению его личных границ — и, следовательно, демонстрации его слабости — но внезапно передумывает. Если бы Наташа буквально силой не притащила его в больничное крыло, он оказался бы в лаборатории Брюса. Неважно, как часто Брюс повторяет, что он не врач, они все доверяют ему достаточно, чтобы позволять заштопать себя после очередного ранения. Тони в этом смысле не исключение, хотя, если у него есть выбор, он предпочитает сам о себе заботиться.

— Но он же зарос, — отвечает Тони, отмечая нетерпение в своем голосе. Его безумно раздражает то, что его собственное тело доставляет ему столько проблем. — Джарвис показывал мне результаты сканирования.

Когда Брюс, наконец, поднимает глаза, в них столько унизительного сочувствия, что Тони почти жалеет, что не отвел взгляд.

— Новая костная ткань не настолько прочная, чтобы выдержать дополнительные перегрузки.

Тони об этом знает. По крайней мере, в теории. Но лучше уж он будет подвергать свой организм перегрузкам и надеяться, что выдержит, чем заранее беспокоиться о последствиях и выполнять работу спустя рукава.

— Ты говоришь так, будто я нарочно планировал сломать себе что-нибудь, — бормочет Тони и, наконец, садится на кровати, слегка шевеля рукой, чтобы проверить, насколько он в состоянии ею двигать, не причиняя себе боли.

— Разумеется, нет. Хотя, думаю, ты мог бы придумать такой план, чтобы ничего себе не сломать, — отзывается Клинт и слегка толкает его обратно на подушки. Его рука остается лежать на плече Тони, чтобы не дать ему снова подняться.

К собственному немалому удивлению Тони ему позволяет. Он никогда не думал, что в присутствии всей команды будет чувствовать себя так спокойно. Как же все изменилось с тех пор, когда они были просто сборищем скандальных незнакомцев.

Как только Тони расслабляется, хватка Клинта на его плече усиливается и он пересаживается ближе к нему. С лица лучника пропадает всякий намек на веселье.

— Раз уж мы заговорили о планах, — начинает он зловеще спокойным голосом, — почему в твой костюм встроен электромагнитный импульс? Это выглядит, как запланированное самоубийство.

И на Тони направлены жесткие, немигающие взгляды всей команды, ожидающей объяснения — как будто электромагнитный импульс в костюме для них действительно причина для беспокойства — или удивления, раз уж на то пошло. Интересно, сможет ли он избежать объяснений по поводу того, что давно защитил дуговой реактор от воздействия такого рода — от любых воздействий такого рода. Единственное, перед чем не устоит эта защита — его же собственное оружие.

— Это же пригодилось, правда? — спрашивает он, ничего не объясняя. — Поэтому совершенно не понимаю, чем ты недоволен.

Конечно, он понимает. Но ему все еще хочется услышать подтверждение. Прямо сейчас они с легкостью дают ему повод. Даже у Наташи собрались озабоченные морщинки вокруг глаз.

— Я недоволен тем, что ты носишь в костюме устройство, которое может уничтожить то, что сохраняет тебе жизнь, — отвечает Клинт самым серьезным голосом, который Тони когда-либо от него слышал.

Тони начинает жалеть о том, что рассказал им о шрапнели, приближающейся к его сердцу. Разумеется, в подробности он не вдавался, но они, в большинстве своем, слишком умные люди, чтобы долго скрывать от них такую серьезную информацию.

Он фыркает, бросив взгляд на руку на своем плече. Как будто они ожидают, что он вот-вот сбежит. Даже если бы все его кости были целы, а в организме было достаточно кофеина, чтобы побороть дикую усталость, он все равно не смог бы уйти далеко. Не от этих людей.

— Можно подумать, никто не сможет при желании пристрелить тебя твоими собственными стрелами, — Тони закатывает глаза, хотя ему больно даже от такой мелочи.

— Разница в том, — ледяным тоном парирует Клинт, — что этому «кому-то» придется подобраться достаточно близко, чтобы…

Какая чушь. На лице Тони автоматически появляется усмешка, когда он с легкостью продолжает фразу:

— … извлечь устройство, создающее электромагнитный импульс из моего суперзащищенного металлического костюма?

Слишком часто его недооценивали, и он давно научился извлекать пользу из этого обстоятельства — во время деловых переговоров, многочисленных похищений и сражений. Он же просто Тони Старк, плейбой, алкоголик, который унаследовал все мало-мальски ценное от великого Говарда. Мстители должны были знать его лучше. Возможно, он обычный человек и большую часть времени проводит в своей мастерской, но у него всегда есть запасной план для запасного плана. Он никогда не делает ничего без предварительной подготовки, и уж если ему случается пострадать, он всегда извлекает из этого урок и в следующий раз готовится лучше.

— Он просто хочет сказать, что это опасно, — мягко замечает Брюс, вечный посредник.

— Вся наша жизнь — одна сплошная опасность, — бурчит Тони, но кивает Клинту, словно принимая извинение, которое тот вряд ли произнесет вслух. — Все прошло гладко?

Если бы это было не так, они бы здесь не стояли, но Тони до сих пор мучает то, что он первым покинул поле боя. Это вопрос гордости, страх того, что сказывается его возраст. А еще, как ни странно, он беспокоится о команде. Конечно, они видали битвы и похуже, и могут сами о себе позаботиться, но ему все еще странно, что он пропустил конец сражения.

— Ты почти ничего нам не оставил, — голос Тора звучит почти удовлетворенно, а не расстроенно, как можно было бы ожидать. Ну разумеется, доблесть в битве, даже проявленная кем-то другим, всегда радует Тора.

— Мы все еще не добрались до источника, — предупреждает Стив, хмурясь над своим признанием как над личной неудачей. Впервые Тони чувствует, что недовольство Стива направлено не на него, хоть он и не сумел взломать программное обеспечение ботов во время битвы.

— Вы принесли мне хоть одного? — спрашивает Тони, выпрямляясь. Чтобы разгадать эту загадку, ему хватит и одной руки.

Стив хмурится еще сильнее.

— Да, — медленно отвечает он. — Но он под замком. Это подождет, пока ты поправишься.

У Тони нет никаких серьезных ранений. Если не считать перелома и нескольких царапин и ожогов, он в полном порядке. Несмотря на жесткое приземление, в этот раз у него нет даже сотрясения. Функции мозга не нарушены, нет ни одной причины, по которой он не мог бы вернуться к работе. Он собирается провести в этой кровати ровно столько времени, сколько необходимо, ни минутой больше.

— Посмотрю вечером, — твердо отвечает Тони, словно предлагая кому-нибудь оспорить его утверждение. Он не может поверить в то, что работа просто будет лежать невыполненной, и не испытывает никакого желания снова подорваться. С этими ботами нового поколения лучше разобраться поскорее.

— Нет, — Клинт говорит с такой уверенностью, словно знает что-то, чего не знает Тони. — Не посмотришь.

Наташ позади него беззаботно кивает. Каким-то образом при этом она умудряется выглядеть угрожающе.

— И что, скажи на милость, — Тони подпускает яда в свой голос, — может мне помешать?

Тони должен был сразу догадаться, что этот вопрос станет вызовом для Клинта, чья ухмылка теперь искрится просто невероятным восторгом. С покровительственным видом он похлопывает Тони по плечу.

— Увидишь, — обещает он.

Тони знает его достаточно хорошо, чтобы испугаться. Но, прежде чем он успевает что-то ответить, Брюс резко опускает медицинскую карту на стол, пытаясь привлечь их внимание. Кажется, он не выглядит сердитым, но ситуация может измениться в любой момент. Таким образом, ему удается призывать их к порядку, ничего особенного не предпринимая. Никто не хочет раздражать Брюса — никому не хочется иметь дело с Халком.

— Надо бы пойти и привести себя в порядок, — замечает Брюс, жестом указывая на их костюмы, покрытые копотью. — Наташа, Тор, зайдите потом ко мне, надо взглянуть на ваши ожоги.

Никто не возражает.

Пока команда медленно покидает больничное крыло, Тони устраивается поудобнее, размышляя о том, до чего же это странно — иметь команду, которая о тебе заботится. Он неделями старался избегать мыслей об этом, но сейчас они все были здесь, они все беспокоились о нем, когда он рухнул на землю после взрыва. Если бы он недостаточно хорошо знал Стива, он бы решил, что суперсолдат в панике, когда снова включил динамики и услышал его голос. Похоже, он все больше и больше готов признать, что все-таки недостаточно хорошо их знает.

Повторяется та же история, что и с Роуди: медленно, но верно они проникают в его жизнь до тех пор, пока жизнь не станет невозможной без них. Это пугает и восхищает одновременно, и Тони позволяет себе надеяться, что это правда. Он не может позволить себе потерять это невероятное чувство.

Когда Тони поднимает голову, он видит, что Стив по-прежнему стоит рядом с его кроватью с прямой спиной и напряженным выражением лица. Ну вот, а Тони так надеялся, что в этот раз ему удастся избежать лекции. Все-таки в последнее время им удалось добиться немалого прогресса в отношениях — Тони очень ответственно подошел к этому.

Клинт задерживается в дверях — без сомнения, в качестве моральной поддержки — как будто Тони нужно защищать от Стива. Они с Клинтом обмениваются взглядами и синхронно закатывают глаза. Тони с трудом берет под контроль выражение своего лица. Он почти уверен, что сейчас Стив не собирается говорить ничего плохого.

Проходит несколько мучительно долгих минут, в течение которых Стив смотрит на все, что угодно — на простыни, гипс на руке Тони, кардиомонитор — и, наконец, в глаза Тони. Он выглядит расстроенным.

— Не делай так больше, Тони, — тихо, но настойчиво произносит он.

Тони не совсем уверен, что означает эта странная настойчивость в его голосе. Как будто это его личные чувства, не имеющие отношения к внутрикомандным связям.

— Ты никогда не называешь меня по имени, если собираешься наорать на меня, — с напускной легкостью отвечает Тони, осторожно прощупывая почву.

Что-то схлопывается в глазах Стива, по его лицу пробегает тень печали.

— Почему ты до сих пор ждешь, что я вот-вот начну на тебя орать? — в его голосе звучит неприкрытая грусть. — Мы стали общаться намного лучше.

Да, Тони этого не отрицает. Но он дует на воду, обжегшись на молоке, и ему не так просто отказаться от старых привычек. Сказывается горький опыт.

— Не знаю, — медленно отвечает он, не снимая маску своей фальшивой жизнерадостности — Наверное, все дело в выражении твоего лица. Или во взгляде.

Словно по команде лицо Стива расслабляется — по крайней мере, он старается его расслабить. Взгляд все еще слишком напряженный, губы сжаты в тонкую черту. И все равно он хотя бы пытается.

— Я просто хочу, чтобы ты был осторожнее.

Где-то на задворках разума Тони признает, что причиной этого напряжения может быть беспокойство. Искреннее «мой-товарищ-который-стал-другом-имеет-привычку-подвергать-себя-опасности-на-операциях» беспокойство. Странно: он искренне верит в то, что остальные члены команды волнуются за него, но что-то в Стиве заставляет его внутренне напрячься и ожидать неприятностей. Возможно, нездоровая смесь собственного опыта и наставлений Говарда.

— У меня такое ощущение, что мы об этом уже говорили, — улыбается Тони, не уверенный, будет ли извинение уместным.

Плечи Стива опускаются, и на его лице тоже появляется улыбка. Эта улыбка сразу делает его в миллион раз ближе.

— Скажи уж сразу, что этот разговор еще не раз состоится и в будущем, — безо всякого веселья отвечает он. — Некоторые люди не умеют учиться на своих ошибках.

Тони чуть сдвигается на кровати, бросив еще один взгляд на неудобный гипс. Он избавится от него сразу же, как выберется отсюда.

— Не знаю, — медленно произносит он, пытаясь вращать запястьем и слегка вздрагивая от болезненного ощущения. — Проверь меня. Прямо сейчас я не испытываю абсолютно никакого желания снова рухнуть с неба на землю.

Конечно, в этот раз его костюм был куда более защищен по сравнению с прошлым. Помимо нескольких царапин и повторного перелома руки с ним все в порядке. Еще пара обновлений — и костюм станет полностью взрывоупорным. Ему просто нужно подготовить испытательную программу, о которой не узнает никто из членов команды. Даже Пеппер и Роуди. И, возможно, даже Джарвис.

— Это потому, что проходит эффект болеутоляющих, — иронично отвечает Стив, и Тони никак не ожидал от него такого чувства юмора. — Как только тебе введут очередную дозу, ты тут же откажешься от своих слов.

Может, это и правда, но слишком большая осторожность — тормоз прогресса. Его серьезные, почти смертельные травмы в лаборатории и последующее усовершенствование костюма могут однажды спасти жизнь Роуди, окажись тот в похожей ситуации. Это стоит и усилий, и нескольких дней на больничной койке.

— Тогда, может, не стоит давать ему еще одну дозу? — отзывается Клинт из дверей. Как только стало понятно, что Стив задержался не для того, чтобы отчитывать Тони, он полностью расслабился. — Пусть страдает как обычный человек.

Тони невольно ухмыляется.

— Я и есть обычный человек, — протестует он. — Не ты ли все время называешь меня гражданским? Так что умолкни и не осложняй ситуацию.

На лице Стива мелькает улыбка, но тут же сменяется серьезностью. Еще один шаг в верном направлении.

— Просто… береги себя, Тони, — тихо, но твердо произносит он. И не отводит взгляд. — Я больше не могу терять дорогих мне людей. Особенно, если этого можно избежать.

— Ты… — дорогих?! Тони едва успевает проглотить остальную часть вопроса, несмотря на недоверие, так и пляшущее на кончике языка.

Он знает, что Стив заботится о том, чтобы спасать людей, о том, чтобы драться с плохими парнями, о том, чтобы быть правильным и добрым, возможно, о большинстве своих товарищей. Но ему даже в голову не приходило, что он дорог Стиву, хотя при нынешних обстоятельствах этот факт не должен его удивлять. А сейчас на лице Стива непривычная мягкость, не омраченная нахмуренными бровями, теплая улыбка, которую он приберегает для редких моментов, которые проводит с командой — и все это направлено на него, Тони.

— Мне жаль, что на это ушло так много времени, — кажется, Стив хочет сказать что-то еще, но бросает быстрый взгляд в направлении Клинта и меняет тему. — В этот раз дождись, пока врач тебя выпишет.

Он не дожидается от Тони очередной банальной шутки и почти выбегает из палаты. Грудь Тони наполняет странная грусть. Они в последнее время так хорошо ладят, они почти стали друзьями. Но иногда ему кажется, что они словно нарочно пренебрегают нормальными возможностями улучшить отношения, вместо этого дожидаясь таких вот драматичных жизненных моментов.

Тони на мгновение задумывается, пошел бы он следом за Стивом, не будь он прикован к кардиомонитору и капельнице. Как ни странно, ему кажется, что пошел бы.

Прежде чем он успевает смириться с осознанием этого факта, Клинт входит в комнату полностью. Его плечи ссутулены, словно на них лежит груз вины. Тони совсем не сложно вернуть на свое лицо улыбку. Стив и его собственные промахи — их вина, и он не позволит Клинту чувствовать себя виноватым.

— Ты что, тайно подсел на морфин? Почему хочешь лишить меня следующей дозы? — шутит Тони и с легкостью вырывает Клинта из раздумий.

— Мой единственный наркотик — еда на вынос, — немедленно парирует Клинт. На его лбу все еще прорезаются морщины, но такая перепалка давно стала для них привычной. — И не будь таким жадным, все равно ты не позволишь ввести себе следующую дозу.

Проследив взглядом трубку ненужной капельницы, Тони пожимает плечами:

— Обезболивающие замедляют работу мозга.

Прищелкнув языком, Клинт просто отвечает:

— Работу твоего мозга невозможно замедлить. Ты — Тони.

— Вау, Леголас, какой комплимент — голос Тони просто сочится сарказмом.

В то же самое время его грудь распирает от радости. Он знает, что Клинт считает его другом, он тоже причисляет Клинта к своим друзьям, но открытое одобрение в его голосе — что-то новое. На свете так мало людей, с которыми он может быть самим собой, и он рад, что Клинт в их числе.

— Знаешь, — произносит Клинт, прислонившись к кровати Тони, — после того, как ты поговорил со Стивом, он извинился передо мной.

Это было несколько дней назад, и Тони был уверен, что эта тема давно закрыта, но что-то в голосе Клинта настораживает его. Он звучит не виновато, но задумчиво.

— Ну… это же хорошо, так? — спрашивает Тони, не понимая, что именно он упускает. — Я хочу сказать, ты же этого и хотел, разве не так?

К его удивлению, Клинт качает головой.

— Нет. Я просто хотел, чтобы он остановился и задумался о том, какие именно вопросы уместно задавать в приличной беседе человеку, с которым живешь в одном доме, — на последнем предложении Клинт слегка запинается, и становится ясно, что он тоже не считает их просто людьми, живущими в одном доме. — Я думал, он просто не умеет извиняться.

— Да, это на него не похоже, ты прав, — соглашается Тони. Они ухмыляются друг другу. Клинт редко хандрит подолгу. А еще он не умеет долго обижаться. — Все-таки в сороковые учили хорошим манерам.

Иногда Тони становится интересно, чувствует ли Стив себя человеком из прошлого. Им тоже странно понимать, что он действительно жил так давно. На уроках истории они изучали Великую Депрессию, Вторую мировую войну, но когда рядом с тобой человек, который видел эти события воочию, начинаешь смотреть на вещи иначе.

— Нет, — ухмыляется Клинт, остатки плохого настроения окончательно слетают с него. — Ты рассуждаешь неправильно. Капитан Америка или нет, но Стив Роджерс извинился передо мной, после того, как ты поговорил с ним.

— Странно, что это тебя так удивляет, — бурчит Тони, хотя уголки его губ сами собой ползут вверх. — В конце концов, это была твоя идея.

— Джарвис сохранил для меня запись, — продолжает Клинт, присаживаясь на кровать рядом с ним. — Посмотрим вместе?

Тони смеется, и бок немедленно вспыхивает огнем — сказываются последствия его падения.

— Смешной ты.

— Как будто я сплю. До сих пор не верится, — Клинт наклоняется к Тони. — Ущипни меня?

— Да с удовольствием!

Поскольку Клинт сидит справа от Тони, он легко уворачивается от его левой руки и заливается довольным смехом.

— Джарвис, — Тони обманчиво-спокоен, но на его лице расцветает дружелюбная улыбка акулы. — Пожалуйста, проинформируй ботов, что Клинту срочно необходимо как можно больше дружеских щипков.

— О нет! — Клинт вскакивает на ноги и беспорядочно размахивает руками, словно пытаясь удержать Джарвиса от исполнения приказа. — Я уже не сплю, не сплю, слышишь? Не надо меня щипать!

— Дубина и Лапа-Растяпа будут просто счастливы, что вы поручили им такое ответственное задание, — услужливо отвечает Джарвис, и даже тот, кто не знаком с модуляциями его голоса, может уловить в его тоне неприкрытое веселье.

— Отзови их! — умоляет Клинт. Правда, его взгляд, которым он одаривает Тони секунду спустя, полностью противоречит его тону.

— Слишком поздно, Бартон, — с самодовольной усмешкой отвечает Тони. — Игра начинается. Надеюсь, твоих навыков в акробатике тебе хватит, чтобы удрать от двух сверхответственных ботов.

— Ты победил, Старк, — раздраженно отвечает Клинт, поворачиваясь к дверям. — Я посмотрю видео один, как только уберусь подальше от твоих смертоносных ботов.

Демонстративно откинувшись на подушки, Тони напоминает:

— От Джарвиса не скроешься. Хотя… удачи. Вот это видео я посмотрю с большим удовольствием.

Выбегая из палаты, Клинт отмахивается от Тони, но ему не удается скрыть широкую ухмылку. Время от времени они все позволяют себе немного веселья, а Клинт обожает прятки, причем постоянно выигрывает. Сейчас же, когда против него играет Джарвис плюс боты, шансы отнюдь не в его пользу.

— Отзови их примерно через полчаса, — обращается Тони к помощнику.

Странно, но он очень доволен тем, как обернулся этот день, даже несмотря на то, что его снова чуть не взорвали. Такие мелочи делают жизнь просто прекрасной. И он начинает наслаждаться этим шедевром.  

Солнце еще не успело окончательно сесть, когда Тони охватывает беспокойство. Он проспал большую часть дня, благодаря усталости, боли и различным медикаментам, поэтому сейчас чувствует себя бодрым и готовым покинуть больничное крыло. Уже полчаса как он попросил Джарвиса пригласить врачей, но до сих пор его успешно игнорируют. Только обещание, данное Стиву, мешает ему прямо сейчас отправиться в свою комнату. Впрочем, его терпение уже на исходе.

Как только он избавляется от электродов кардиомонитора и иглы от капельницы, дверь открывается, и входят Наташа и Клинт. По крайней мере, он предполагает, что это Клинт, потому что лицо вошедшего скрыто за огромных размеров ярким букетом, который он весьма бесцеремонно водружает на столик рядом с кроватью.

— Ты что, принес мне цветы? — изумленно спрашивает Тони, не уверенный в том, как на это отреагировать. Впрочем, есть куда более насущные темы — например, зачем они сюда явились и не хотят ли помешать ему вырваться на свободу.

— Нет, — отзывается Клинт с самой идиотской улыбкой на лице. — Это для той несчастной медсестры, которая обнаружит, что ты снова смылся и которой придется сообщить об этом твоему лечащему врачу.

Наташа в свою очередь осматривает медицинское оборудование и проверяет, все ли датчики отключил Тони. Разумеется, все. Не в первый раз. Потому она поднимает спинку кровати.

— И куда я собираюсь? — осведомляется Тони, запоздало сообразив, что они отнюдь не собираются ему мешать, наоборот, пытаются помочь. Разумеется, в этом деле ему совершенно не нужна помощь, но он ценит этот жест.

— Домой, конечно, — Клинт встает перед кроватью.

— Я дома, — спорит Тони, хотя в душе он безумно рад убраться отсюда куда угодно. — На случай, если ты забыл: это все еще моя башня.

Наташа легонько дергает его за ухо, не обращая внимания на последовавшую за этим гримасу.

— Мы имеем в виду нашу гостиную, — она делает нетерпеливый жест рукой. — А теперь замолчите.

С преувеличенной осторожностью Клинт открывает дверь в коридор и внимательно смотрит в обе стороны, проверяя, нет ли кого поблизости. Потом он возвращается на свое место и вдвоем они выкатывают кровать Тони из комнаты. Они минуют холл и пустующий пост медсестры возле лифта. Как только двери лифта открываются перед ними, Клинт больше не в силах сдерживать свой бурлящий энтузиазм, и наверх они поднимаются под его восторженные вопли.

Короткое путешествие до гостиной слегка разочаровывает Тони отсутствием приключений, но дает время подумать о том, что все-таки происходит.

— Вы в курсе, что я могу идти? — спрашивает он и пытается подняться, но Наташа, не говоря ни слова, толкает его обратно на подушки. Тем не менее, Тони продолжает протестовать. — У меня сломана рука, больше ничего!

Клинт оборачивается и ухмыляется с отчетливо покровительственным выражением лица:

— Ты на постельном режиме. Приказ врача.

Можно подумать, Клинт сам когда-нибудь прислушивался к врачам, если дело касалось его. Но прежде, чем Тони успевает это озвучить, двери лифта открываются и его везут дальше. Очевидно, вопросами секретности они больше не заморачиваются, потому что Клинт обходит кровать и продолжает толкать ее сзади вместе с Наташей. Удивительно, но два опасных шпиона у него за спиной больше не пугают его, даже при том, что он не видит, что именно они делают.

С другой стороны, теперь он знает их достаточно, чтобы предугадывать их действия, по крайней мере, в том, что касается Клинта. Наташа все еще остается загадкой, но он с удивлением понимает, что его это больше не беспокоит. Сейчас он уверен, что не окончит свои дни с одним из ее ножей в спине. По крайней мере, если он ее не спровоцирует.

— Не смей разгоняться в холле! — напоминает Тони Клинту, потому что скорее ощущает, чем слышит его безудержное хихиканье, когда скорость движущейся кровати неумолимо повышается. — Я только что сделал здесь ремонт!

И без всяких сомнений, скоро ему придется делать его снова. Там, где живут Мстители, постоянно что-нибудь ломается и неважно, что тому причиной — безудержный энтузиазм Тора или очередное сражение, включающее метание еды. Жизнь в башне больше никогда не станет скучной.

Кровать ни на секунду не замедляется, когда Клинт ему возражает:

— Я глубоко оскорблен тем, что ты мог такое подумать, — если это самый невинный тон, который стрелок в состоянии изобразить, хорошо, что они не слишком полагаются на него в общении с прессой и политиками.

— Признайся, что ты это спланировал, — парирует Тони, который никогда бы не признался, что в глубине души наслаждается этой поездкой.

Клинт позади него коварно усмехается:

— Ты ничего не докажешь.

Когда они добираются до гостиной, диван и столик уже отодвинуты в сторону, освобождая достаточно места для кровати Тони. Как только они оказываются на месте, Наташа исчезает без единого слова. Разумеется, они действуют по плану, потому что Клинт тут же ставит кровать лицом к экрану телевизора.

Как только он появляется в поле зрения Тони, то считает нужным пояснить:

— Брюс готовит закуски, а Стив и Тор занимаются кроватями. Наташа отвечает за одеяла и подушки.

— Вы что, заставили Стива на это согласиться? — недоверчиво спрашивает Тони.

Клинт только пожимает плечами, при этом усмешка с его лица никуда не исчезает.

— Мы сказали ему, что врачи согласились выпустить тебя при условии, что ты будешь соблюдать постельный режим.

Можно подумать, что в компании Мстителей можно нормально отдохнуть. В груди Тони разливается неожиданное тепло, когда он осознает масштабы этой импровизированной командной ночи кино — которая, без сомнения, поспособствует его скорейшему выздоровлению.

— И он поверил? — скептически спрашивает Тони. Возможно, у Стива есть определенные проблемы в том, что касается общения с другими людьми, но даже он не настолько наивен.

— Брюс сказал, а Наташа его поддержала, — поясняет Клинт, едва сдерживая рвущийся наружу смех. И тут же пожимает плечами. — Никто не осмелится обвинить эту парочку во вранье.

Разумеется, никто — если только он не хочет умереть, или если у него нет сердца, потому что обидеть Брюса приблизительно то же самое, что получить удар ножом в сердце. Несколько раз.

Несмотря на то, что радость и смех так и распирают его, Тони не может игнорировать легкий укол нерешительности.

— Зачем вы…

Взгляд Клинта заставляет его замолчать.

— Мы не дадим тебе пропустить ночь кино из-за пары царапин, — объясняет Клинт с горячностью, которая на корню пресекает любые возможные контраргументы. — Мы остановились на диснеевских мультфильмах, потому что врачи сказали, что какое-то время тебе нельзя волноваться.

Несмотря на тон Клинта, несмотря на то, что Тони абсолютно счастлив находиться там, где он находится, он долгую минуту размышляет над тем, чтобы начать спорить, встать и уйти в свою мастерскую, как он делал на протяжении многих лет после того, как был ранен. Он не одурманен медикаментами, он полностью доверяет им, поэтому если он так поступит, оправдания ему не будет. Несмотря на все это, порой слишком сложно отказаться от старых привычек.

С улыбкой Тони принимает решение, искренне надеясь, что ему приходится делать это в последний раз. Устроившись на кровати поудобнее, он изрекает:

— И это говорит человек, который свалился с дивана в последний раз, когда мы смотрели «Храбрая сердцем».

Вероятно, Клинт знает, о чем Тони размышлял только что, потому что на его лице разглаживаются последние озабоченные морщинки, уступая место искренней широкой ухмылке.

— Это отличный фильм, — жизнерадостно отвечает он. — Ты просто завидуешь, что они до сих пор не сделали мультфильм о летающем роботе, — слегка хлопнув Тони по здоровому плечу, он командует. — А теперь подвинься. Я успел соскучиться по больничной койке, так что надеюсь, ты со мной поделишься. С твоей стороны непростительно занять в одиночку целую кровать.

Прежде чем Тони успевает изобразить хоть что-нибудь помимо ошеломленного взгляда, Клинт уже взгромождается на кровать, слегка пихая Тони в бок, чтобы он освободил место. За долю секунды они оказываются рядом под одним одеялом и Клинт удовлетворенно вздыхает.

Тони не знает, зачем Клинт это делает — то ли для его же пользы, то ли пытается что-то доказать — но обнаруживает, что ему все равно. Клинт редко делает то, что ему не нравится, и этот раз — не исключение.

— Не смей прижиматься ко мне, — угрожает Тони, не в силах скрыть тепло, прозвучавшее в его голосе. И тут же уступает Клинту больше места не подушке, чтобы тому было удобнее лежать.

— Не притворяйся, что тебе это не нравится, — отзывается Клинт, прижимаясь ближе к нему, издавая звуки явно преувеличенного удовольствия, когда Тони оказывается практически в его объятиях и с удивлением обнаруживает, что это ему нравится. Ему все равно, что команда вот-вот застанет их в таком виде. Больше того, он был бы не против, если бы они все присоединились к ним.

— Учти, вокруг тебя будет полно крошек, — предупреждает Тони, просто чтобы сказать хоть что-нибудь и отвлечься от чувства, подозрительно похожего на счастье.

— Кровать-то твоя, — отвечает Клинт, которому, похоже, тоже на все наплевать. — Тебе в них и спать.

— Ты настоящий кошмар, — улыбаясь, произносит Тони.

— Я тоже тебя люблю, — моментально отвечает Клинт. — А теперь заткнись и погладь меня по головке.

Посмеиваясь, Тони проводит рукой по волосам стрелка, заставляя того урчать от удовольствия. Легко забыть, насколько они все сумасшедшие. Но даже если бы у него был шанс выбирать, думает Тони, он не хотел бы оказаться нигде, кроме этого места с этими людьми. После долгих месяцев борьбы и сомнений он, наконец, дома.