Холодная весна 27-го (джен)

Всё складывалось не в пользу аугментированных. Несмотря на то, что ближе к концу мая был пойман Мариус Свободка, известный как Жнец, лишения аугов не закончились. Новый президент пришёл к власти на анти-аугских настроениях, пообещав решать проблему аугментированных одним махом. Никто и представить себе не мог, что недостроенный комплекс Утулек, построенный когда-то для временного проживания мигрантов из других стран, станет самым настоящим адом для аугментированных. Людей туда просто выселяли, отнимая у них всё имущество и все права. Вацлав не мог смотреть на это без содрогания души, когда слушал новости по радио, куда успела перебраться диктор с канала Пик — Элиза Кассан, эта богатая дама с пышной причёской заверяла, что всё это нужно для блага аугментированных граждан Чешской республики.

— Мда, плохо дело, — сказал Камил, слушая эту новость.

— Мир окончательно слетел с катушек, — печально вздохнул Вацлав.

— Послушай, тебе лучше не выходить на улицу, хотя бы в дневное время, а то ведь могут замести так просто, — предложил Камил.

— Не беспокойся, Кам, я давно перестал выходить на улицу, вот только больно смотреть, во что превратился мой родной город и люди, живущие в нём.

— И не говори, мне жаль, что Лучина поддалась и…

Да, Лучина Хорал не выдержала давления на неё родителей и сдалась, хотя говорила, что будет отстаивать свою позицию. Но девушка оказалась не настолько сильна и сдалась, получив письмо от своего отца, который просил её вернуться домой, сказав, что жизнь с аугом не красит её и что её босса могут переселить в Город Големов, так отец девушки окрестил комплекс Утулек. У Вацлава осталась только Петра, с которой он переписывался по электронной почте, он говорил Пэтти, чтобы она тоже не появлялась днём на улице, люди могут заметить, что у неё есть аугментация, и настучать в полицию.

«Не переживай за меня, Вац, я заказываю еду по интернету, ещё остались люди, готовые обслуживать нас», — ответила девушка по почте.

«У меня есть пистолет, если хочешь, то могу его тебе отдать»

«Откуда он у тебя?»

«Когда Мариус Свободка только начал свои злодеяния, то Камил — мой сотрудник и друг отдал мне его для самообороны»

«Он тебе нужнее».

«Я пацифист, Пэтти, меня мутит от того, что я держу оружие в руках».

«Понятно. Как там твой бизнес?»

«Лучше не спрашивай».

В городе почти не осталось аугментированных жителей, одних забирали в Утулек под предлогом временного проживания, а потом они оттуда не возвращались, другие просто исчезали прямо посередине улицы, о них даже в новостях не говорили. Вацлав подумал, что их похищает прописавшаяся в Праге грузинская мафия, которая прибыла в город сразу вместе с новым президентом. Это была группировка Двали, а точнее, одна из её ветвей, которая теперь негласно управляет Прагой, до этого по ошибке полицейского отпустили из-под стражи Радича Николадзе, и теперь этот тип планирует полностью подмять под себя весь город. Но вместе с тьмой появился и свет надежды, некто по имени Талос Рукер возглавил «Коалицию по защите прав аугментированных» и решил бороться с несправедливостью. Вацлав в это не верил, не может один человек противостоять системе, и если он не лишён прав на свои аугментации, то почему живёт в Утулеке? Пусть лучше переедет в Прагу и вещает оттуда, если не боится. Камил тоже не верил Рукеру, он, как только о Талосе заговорили, сказал, что однажды хотел попасть на приём к этому врачу, когда тот ещё им был.

— И? — спросил Вацлав.

— Не поверишь, мне сказали, что он не принимает, угадай почему?

— Почему?

— Он жуткий пьяница.

— Я слышал, он стал таким после того, как потерял жену и детей в катастрофе, — заявил Вацлав.

— Ага, но после этого он выпивку не оставил, до сих пор, наверное, выпивает, — заявил Камил.

— Да уж. Я тоже пережил утрату, хоть я знаю, что они живы, на душе всё равно тревога, но я же не утоляю свою боль выпивкой.

— Мне пить религия запрещает, когда на душе скребут кошки, я молюсь.

— И что, помогает?

— Когда как, — ответил Камил.

Холодная весна завершилась и началось жаркое лето. Грузинская мафия уже вовсю командовала в городе, говорили, что часть полиции негласно поддерживает этих Двали, и скорее всего это они якобы совершили ошибку, из-за которой Радич оказался на свободе. Вацлав вообще перестал выходить на улицу. Он решил отпустить на время Камила, так как в магазин всё равно никто не заходил, но тот не хотел оставлять друга, а продолжал работать в его магазине. Вацлав, сидя у себя в подпольной клинике, готов был выть от всего, что обрушилось на его плечи, а ещё одиночество и тоска по дому сгущали краски, ему казалось, что он вот-вот сойдёт с ума, и чтобы не сойти, он начал наносить на стены разные записи: имена родителей, клиентов, даже случайных, дату, с которой начались все лишения для аугментированных, называя её днём крушения Панхеи. Сложив всё произошедшее и все слухи в городе, он понял, что именно с потопления Панхеи всё и началось.

«Не стоило называть это сооружение так. Когда Панхея первый раз распалась, начался новый мир, а когда эта заглохла, начались лишения аугов», — думал Вацлав, нанося очередную запись на стену.