Определение дома (The Definition of Home) (джен)

В среду днём Лондон был до отказа заполнен гуляющими семьями и снующими повсюду людьми, и Гарри ощутил приближение клаустрофобии. Так же, как и в Амстердаме, он заметил, что неосознанно жмётся ближе к профессору и цепляется пальцами за боковой карман его свитера. После того, как они посетили несколько магазинов деликатесов, Снейп решил, что обед будет следующим в списке необходимых дел.

Желудок Гарри одобрительно заурчал, когда они вошли в маленький французский ресторанчик, о котором Снейп рассказывал ему раньше, и, пока их вели к столику, он с удовлетворением втянул в себя воздух. В нём витало множество восхитительных ароматов, и Гарри не терпелось сделать заказ. Ресторанчик с названием «Инкогнико» был отделан старинными деревянными панелями, со столиков ниспадали крахмальные скатерти, а спинки и сиденья солидных кожаных стульев были туго обтянуты ярко-красной тканью. Крепкий деревянный пол прекрасно контрастировал с кремовыми стенами и потолком, покрытым серебристыми узорами. Гарри с восторгом огляделся вокруг: заведение явно подражало стилю арт-деко тридцатых годов, периоду, о котором он читал в учебниках истории в библиотеке своей старой школы, где он прятался от Дадли во время перерывов на обед.

Тем временем сидящая в другом конце комнаты женщина средних лет с землистым цветом лица внимательно следила за мужчиной и мальчиком, которые вошли в ресторан и заняли свои места. Увидев ребёнка, она издала резкий вздох и побелела, осознав, что перед ней вовсе не двойник. Темноволосый мужчина казался пришельцем из прошлого, что как нельзя лучше подходило к интерьеру ресторана. Он выглядел несовременно, но отнюдь не казался смешным, и его бледные заострённые черты невозможно было не узнать. Мальчишку же она узнала бы где угодно; он был одет в нарядную рубашку с воротничком и галстук и выглядел очень ухоженным. Было довольно странно снова увидеть его ребёнком, но она никогда бы не забыла эту неопрятную шевелюру и дикарское выражение глаз. Однако она не помнила, чтобы он был настолько худым, и решила, что мерзкий трюк, с помощью которого мальчишку снова сделали маленьким, явно преувеличивал щуплость его фигуры.

Женщина наблюдала, как они сели, и старший заказал себе бокал вина, а младший — шоколадное молоко, едва заметно глянув через стол, будто спрашивая разрешения. Ему ответили лёгким, почти неуловимым кивком, и мальчишка с улыбкой сделал заказ.

Мужчина встряхнул салфетку и, прежде чем положить её себе на колени, выразительно посмотрел на мальчишку. Тот повторил его движения, хотя и был увлечён разглядыванием комнаты. Затем они придвинулись к столу и стали просматривать меню, при этом мужчина пояснял мальчишке значение некоторых французских слов. Это был довольно дорогой ресторан с изысканным выбором блюд и высокими оценками во всех правильных журналах, собственно, именно поэтому её семья его и выбрала. Похоже, официант немного скептически отнёсся к присутствию здесь ребёнка, однако мужчина явно считал совершенно нормальным привести его сюда. Она была не согласна, она никогда не привела бы заморыша в столь престижное место, и её возмущало, что они имеют наглость демонстрировать свою противоестественность и безупречные манеры в людном Лондоне и что мужчина очаровывал официантку своим совершенным английским, словно какой-то аристократ.

Она ненавидела его ребёнком и испытывала те же чувства к нему взрослому.

Женщина перевела взгляд на свой столик, где её спутники непрерывно трещали о каком-то дурацком футбольном матче, который смотрели чуть раньше по телевизору. Салфетки лежали нетронутыми, и оба её мужчины умудрились пролить пиво на скатерть. Она слегка покачала головой и снова принялась сканировать комнату, изучая других посетителей ресторана.

Спустя десять минут принесли их заказ, и она предпочла не замечать, как её компаньоны с жадностью набросились на еду. Петуния давно уже оставила попытки внушить сыну, как важно есть медленно, вместо этого давая ему возможность на собственном опыте познакомиться с изжогой и язвой, в точности как его отец. Она снова отвернулась от них, остановив взгляд на паре, сидящей напротив.

Мужчина, судя по всему, заказал лёгкий горячий бутерброд и в данный момент пытался уговорить мальчишку попробовать одну из маслин, которые принесли вместе с заказом. Мальчишка, заказавший сэндвич поменьше, сморщился при виде предложенной маслины. Мужчина всё равно уронил её ему на тарелку, насмешливо сверкнув глазами. Петуния заметила, что мальчишка подождал, пока мужчина не примется за свой бутерброд, и лишь затем приступил к еде.

Она снова глянула на свой стол. Дадли не только почти закончил есть, устроив вокруг себя свинарник, но и свистнул официантке, чтобы та принесла ему ещё пива. Вернон бегло просматривал заголовки газеты «Таймс», оставленной им на краю стола, взбудораженный неким политическим заявлением. Петуния ковыряла вилкой салат, раздосадованная, что ни сын, ни муж не проявили никакого желания побеседовать с ней.

Дадли, по крайней мере, заговорил, как только насытился. Петуния провела десять невыносимых минут, пытаясь расспросить сына о том, как он проводит лето и что делает весь день с друзьями. Разговор прервался, когда Дадли заказал себе большой десерт, а Вернон принялся допрашивать его о занятиях боксом. Петуния вздохнула и, снова оглядевшись, заметила, что парочка напротив тоже была готова к десерту. На этот раз она могла их слышать, поскольку в ресторане стало меньше людей.

— Можно мне что-нибудь на десерт? — спросил Гарри, и Петунию сразила вежливость мальчишки. Вернон мог заставить его быть вежливым только с помощью угроз, и было странно не слышать вызова в голосе Гарри.

— «Можно ли мне, пожалуйста», и нет. Нам ещё нужно сделать несколько остановок. — Строгий мужчина встал, потянувшись за курткой, но заметил слегка надутые губы Гарри. — Продолжай в том же духе, и десерта не будет вообще, — сказал он, выразительно сдвинув брови.

Гарри медленно поднялся из-за стола с глуповато-невинным выражением лица.

— Простите, сэр, — произнёс он, широко улыбнувшись, следуя за мужчиной к кассиру у входа.

Петуния увидела, как мужчина положил руку на затылок Гарри, легонько стукнув по нему пальцем, и могла поклясться, что услышала тихое «молодец».

Она снова перевела взгляд на свою семью, выглядевшую сыто и счастливо и, наверное, желавшую только одного: провести остаток дня в полном расслаблении. Она твёрдо решила, что им необходимо чаще выходить в свет, бывать в более изысканных ресторанах, дабы приобщиться к культуре и впитать в себя манеры подобных заведений. Это не ее семье, а волшебникам полагалось быть неотёсанными дикарями.

* * *

Гарри сидел за маленьким столом в своей комнате, слушая, как дождь долбит по стеклу и окно тихонько дребезжит ему в спину. Он работал над эссе по чарам, поскольку ливень не дал ему продолжить обследовать окрестности, а эссе всё равно надо было написать. Не успел он закончить третий абзац, как внизу раздался стук в дверь, и Гарри пролил чернила, подпрыгнув от внезапного жжения в запястье. Часы на руке стали слишком горячими, циферблат накалился докрасна, а цифры изогнулись и сплелись в слова «Оставайся в укрытии».

Увидев предупреждение, Гарри аккуратно поднялся со стула, не сдвинув его с места, и неслышно заскользил босыми ногами вдоль кровати. Он услышал, как Снейп отпер входную дверь, и тут же понял, отчего часы забили тревогу: Нарцисса Малфой явилась с визитом и, судя по звукам, доносившимся снизу, прихватила с собой сестру.

Как можно тише Гарри вытащил из кармана джинсов палочку и направил на стол, удаляя пролитые чернила, а затем призвал из рюкзака один из удлинителей ушей, подаренных Фредом. Немного подумав, Гарри накинул на голову мантию-невидимку и осторожно прокрался к двери, стараясь не издать ни звука, пока тонкий проводок удлинителя уха, изгибаясь, пробирался через перила. Наконец ухо шлёпнулось на лестницу и принялось улавливать беседу.

Пока Гарри слушал доносившиеся снизу обвинения Беллатрикс, он медленно считал на ломаном голландском, почерпнутом от Йеруна и Эммы, чтобы успокоиться. Больше всего на свете он хотел бы ворваться в гостиную и… в общем… он и сам не совсем понимал, что именно сделал бы с Беллатрикс, но это было бы нечто ужасное. Он ненавидел её больше, чем всех Малфоев вместе взятых, и страстно желал, чтобы она заплатила за смерть Сириуса, но никак не мог представить, что же он предпримет, когда они столкнутся лицом к лицу. Он едва смог швырнуть в неё Круциатус в Министерстве, а тогда он просто пульсировал гневом. Теперь же он испытывал бессильную ярость, сознавая, что Беллатрикс совсем рядом и у него есть прекрасная возможность отомстить, но в то же время понимая, что подобный поступок никоим образом не поможет ни ему, ни Снейпу.

Внезапно голос Снейпа достиг лестницы, и Гарри с ужасом услышал, как ловко тот манипулировал Беллатрикс, мастерски играя на струнах этой неуравновешенной психопатки. Снейп был очень спокоен, и его тон представлял из себя смесь скуки и веселья, тогда как Беллатрикс плевала в него оскорблениями, а его неопровержимые доводы, казалось, выводили её из себя всё сильнее.

Снейп принялся объяснять, каким образом ему удалось сохранить доверие Волдеморта, и Гарри напрягся, стараясь не упустить ни слова, слушая, как профессор чуть ли не с гордостью рассказывает о своём служении Тёмному Лорду. По телу Гарри пробежала дрожь, когда Снейп стал восхвалять своего «хозяина», дрожь, причиной которой был вовсе не сырой холодный воздух, проникавший сквозь приоткрытое окно в коридоре. Гарри гадал, сможет ли он когда-нибудь научиться так убедительно врать и не верил ли профессор временами в свою собственную ложь.

Внезапно Снейп поставил в заслугу Беллатрикс убийство Сириуса, и Гарри почувствовал, что ему становится физически плохо. Снейп в самом деле так считал? Видимо, отчасти да, ведь он всегда ненавидел Сириуса. Даже если Снейп всего лишь говорил то, что Беллатрикс и Нарцисса хотели услышать, в его словах скрывалась доля правды. Гарри дослушал беседу до конца в режиме автопилота, гадая, был ли этот Снейп-манипулятор частью настоящего или же это была всего лишь игра.

Деревянный пол кабинета протестующе скрипнул, когда Нарцисса бросилась к ногам Снейпа, умоляя дать Непреложный обет помочь её сыну. Гарри мог различить едва скрытое отвращение в голосе профессора, когда тот попытался освободиться от неё, сообщив шёлковым тоном, что Люциус и Драко уже посетили его, дабы высказать несколько иное пожелание. Нарцисса разрыдалась, поскольку Снейп отказывался помочь, подтвердив теорию, что Лорд, видимо, решил таким образом наказать Люциуса за то, что тот не смог добыть пророчество.

Гарри содрогнулся, вспомнив надменного бледного мальчишку, встреченного им в Косой аллее, казалось, сто лет назад, и которому, возможно, грозил такой же смертный приговор, как и ему.

— А какому наказанию Лорд подверг тебя, дорогой Северус, после того, как ты вручил ему пророчество, отнявшее у него тринадцать лет жизни? — поинтересовалась Беллатрикс певучим голосом, но с едва скрываемой злобой. Гарри чуть было не выронил палочку, но успел молча подхватить её, чтобы не выдать себя.

— Ты намекаешь, что у меня хватило бы наглости отдать Лорду приказ напасть на Поттеров? У меня — девятнадцатилетнего Пожирателя, которому всего лишь повезло оказаться в нужном месте в нужное время? О, Беллатрикс, боюсь, что время, проведённое в Азкабане, повлияло на твои… умственные способности.

Глаза Гарри чуть не вылезли из орбит как от неожиданного откровения, так и от издевательского тона профессора. Одно из двух: либо Снейп прекрасно знал, за какие ниточки дёргать Беллатрикс, чтобы получить желаемый результат, либо же имел некоторую склонность к самоубийству. Беллатрикс злобно зашипела, однако Снейп прервал её скучающим тоном, прежде чем та успела швырнуть в него проклятьем:

— Я не был склонен к театральным сценам и пафосным речам и не любил тратить время зря. Как только меня вывели из бара, я тут же отправился к Тёмному Лорду, чтобы рассказать о пророчестве и ждать дальнейших приказаний. Как поступил бы любой верный слуга.

Хоть Гарри и не видел, что именно происходило внизу, он был уверен, что Снейп стоял у стола в кабинете, брезгливо глядя на обеих женщин. Гарри мог уловить нотку отвращения в голосе профессора, и, хотя Беллатрикс и Нарцисса наверняка принимали её на свой счёт, она скорее была направлена на юную версию Снейпа, по крайней мере, Гарри так казалось.

— Ты тоже винишь Люциуса, — всхлипнула Нарцисса, — но Драко всего лишь ребёнок.

— И к тому же глупый, — добавил Снейп. — Я дам клятву, чтобы помочь ему, но я не пойду против Тёмного Лорда и не возьму на себя миссию Драко.

Видимо, все трое переместились ближе к коридору, поскольку ликующее кудахтанье Беллатрикс стало довольно громким и заставило Гарри поморщиться.

— Видишь, Цисси? Ему наплевать, умрёт Драко или нет.

— Конечно, дорогая Белла, — промурлыкал Снейп необычно опасным голосом. — Но опять же, он твой племянник, а не мой, и тебе точно так же плевать. Учитывая твоё признание, что ты бы принесла в жертву Тёмному Лорду собственных детей.

Ветер за окном усилился, и сквозняк, гулявший в коридоре, заставил волосы на затылке Гарри встать дыбом, но он не сдвинулся с места, пока звучали слова Непреложного обета. Клятва представляла из себя довольно обтекаемое обещание помочь Драко, при этом не мешая ему исполнить свою миссию. Гарри выдохнул с облегчением, осознав, что ни одно из условий обета не было достаточно определенным, чтобы представлять реальную опасность для Снейпа.

Он чуть не пропустил последние слова, которые прошипела Беллатрикс по пути в прихожую:

— Если бы это был мой сын, Дамблдор был бы уже мёртв.

Видимо, она обращалась к Нарциссе, но Гарри не смог расслышать больше ничего, поскольку уши неожиданно заложило. Он страшно побледнел и слегка согнулся от ощущения, будто его ударили в живот. Снейп захлопнул входную дверь так, что затряслась дверная рама, но Гарри даже не вздрогнул.

Дамблдор. Всего лишь за двадцать минут мир Гарри полностью перевернулся. Две женщины проникли в дом, одна умоляла о помощи, другая подозревала в предательстве. Мужчина скрыл свои истинные убеждения, и убийство было спланировано.

Мантия-невидимка немного сползла с плеча Гарри, пока он размышлял над услышанным, и, поскольку он дрожал от холода, продолжала сползать всё ниже и ниже. Задание касалось Дамблдора, но Снейп слишком уж легко согласился помочь Драко, что-то здесь было не так. Гарри знал, что Снейп был слишком привязан к Дамблдору, чтобы хладнокровно содействовать его убийству. Он никогда даже не обращался к директору по имени, хотя и проработал в Хогвартсе больше пятнадцати лет, — знак уважения, замеченный Гарри за время учёбы в школе. Может быть, Снейп знал что-то, чего не знала Нарцисса, что-то, что заставило бы посмотреть на всё иначе…

Что-то неизбежное. Внизу зажегся свет, и Гарри услышал, как Снейп прошёл на кухню и принялся с раздражением хлопать дверцами шкафов. Зловещие тени, падавшие с крошечного светильника на потолке, окутали темнотой правую руку Гарри, и он закрыл глаза, сознавшись себе в том, о чём не хотел думать большую часть лета. Он видел почерневшую руку Дамблдора, но по какой-то детской причине принял нежелание директора говорить о ней за стариковскую причуду или стремление отложить рассказ до лучших времён. И Гарри, всегда считавший своего наставника неуязвимым, перестал задавать себе вопросы.

Должно быть, рука Дамблдора была поражена проклятьем, но он не желал говорить об этом. Гарри помнил, как в первые выходные в доме Снейпа тот в панике понёсся в кабинет директора, прихватив с собой кучу зелий. А спустя несколько дней профессор сделал то странное замечание, что гораздо хуже заранее знать о чьей-то смерти, при этом не имея возможности ничего сделать. Замечание, смысл которого Гарри понял только сейчас.

Дамблдор умирал.

Зад Гарри давно онемел от долгого сидения, дом погрузился в тишину. Если Снейп что-то и делал, Гарри не слышал. Он медленно поднялся и, накинув на плечи мантию, спустился вниз по лестнице. В кабинете было темно, дверь слегка приоткрыта, и пока он пересекал комнату, где недавно находилась Беллатрикс, Гарри почувствовал, что его накрывает ощущение легкой брезгливости. В камине библиотеки догорал огонь, в углу светилась одинокая лампа, проигрывая тёмному небу за окном.

Снейп сидел за столом на кухне с бутылкой и небольшим стаканом, который, похоже, трансфигурировал из старого кобальтового пузырька для зелий. На столе догорала свеча, а на плите стояли остатки рагу, пахнущие не слишком аппетитно. Гарри приблизился к столу, глядя, как его ноги то появляются, то исчезают с каждым взмахом мантии. Он тяжело опустился на стул, с любопытством взглянув на бутылку.

— Ты слышал, — неожиданно произнёс Снейп, слегка взбалтывая жидкость в стакане.

— Каждое слово, — подтвердил Гарри, рассеянно глядя на стакан.

Некоторое время они сидели в тишине, не считая тиканья часов в гостиной, но оно не мешало. Снейп сделал ещё глоток, а Гарри принялся изучать написанную от руки этикетку на бутылке, на которой читалось «Магратея». Это был не алкоголь. Гарри смог распознать аромат мокрой весенней травы, мяты, клевера и безошибочно резкий, терпкий запах успокоительного зелья.

— Для чего это? — Гарри поднял бутылку, будто бы собираясь отпить, но Снейп подтолкнул к нему свой стакан.

— Чтобы навести порядок в душе.

Снейп кивнул, и Гарри сделал глоток на удивление приятного на вкус зелья. Он почувствовал, как напиток пошёл по жилам, давая ощущение тяжести и равновесия, будто наполняя кровь маленькими якорьками, удерживающими его от падения.

— Он никогда не говорил мне, что это вы, — пробормотал Гарри, не поднимая глаз от стола. — Он рассказал мне о пророчестве и что Волдеморт отметил меня из-за него. Но он никогда не говорил, что именно вы его услышали.

— Разумеется, — ответил Снейп с ноткой сарказма в голосе. — Хотя, полагаю, ещё один повод подпитать твою ненависть ко мне не помешал бы.

— Он не сказал мне много чего. — Гарри положил правую руку на стол и постучал по нему кончиками пальцев. По мимолётной вспышке недовольства в глазах Снейпа он понял, что тот уловил смысл сказанного.

— Я не умею утешать, Поттер.

Снейп провёл рукой по волосам, и внезапно Гарри осознал, что каждый день, проведенный в Хогвартсе, Снейп должен был испытывать горечь и злость, пытаясь отгородиться от ролей, которые играл. Он кивнул:

— Я знаю.

Гарри встал, подошёл к плите и снял с неё рагу. Все обвинения, упрёки и споры, на которые он настроился, спускаясь по лестнице, замерли на губах, когда он заметил Снейпа, сидящего за столом, с видом не то обречённого, не то преданного человека. Едва Гарри вошёл в комнату, лицо профессора тут же приняло бесстрастное выражение, но ему хватило увиденного.

Гарри сбежал обратно в спальню и принялся ходить по ней взад-вперёд. Окно было открыто, холодный ветер врывался комнату, пытаясь истребить тепло, которого и так почти не было. Гнев курсировал по венам Гарри, пока он прокручивал в голове злосчастный визит, вспоминая отчаяние Нарциссы и ликование Беллатрикс. И то, как быстро согласился Снейп… Видимо, профессор уже знал о намерениях Волдеморта, и если это было так, то Дамблдор знал тоже. И что же это значило для Гарри? Он был всего лишь пешкой в этой игре, и мысль о том, что ему придётся подхватить факел борьбы, когда Дамблдора не станет, начисто лишала его самообладания.

Гарри бессмысленно пялился в книгу уже примерно час, когда услышал шаги на лестнице. Он подошёл к двери и слегка её приоткрыл, встретившись глазами с проходившим мимо Снейпом. Он молча наблюдал, как профессор быстрым шагом подошёл к двери своей спальни и открыл её, давая Гарри возможность мельком увидеть массивные деревянные столбики кровати, постель тёмно-синего цвета, плотные тёмные шторы и пару блестящих звоночков старомодного магловского будильника, стоящего, как он полагал, на прикроватной тумбочке. Дверь закрылась, и Гарри остался один на один с тёмным коридором. Неожиданно он почувствовал себя запертым в замкнутом пространстве с кучей энергии, которую необходимо было сбросить. Он достал из шкафа один из вязаных свитеров Снейпа и, надев его и спрятав палочку в задний карман джинсов, сунул ноги в кроссовки и взобрался на письменный стол. Окно было достаточно большим, и, дёрнув его вверх, Гарри открыл его ровно настолько, чтобы пролезть, аккуратно пронеся ногу над часами, лежащими на столе рядом с оконной створкой.

Гарри потребовалось напрячься чуть больше, чем он рассчитывал, чтобы спуститься по скошенной крыше кухни, а затем по шпалерной решётке в сад с ядовитыми растениями, но не прошло и минуты, как он уже открывал засов двери, ведущей из сада на улицу, после чего скрылся в узком проходе между домами. Воздух был холодным, ночь ясной, и Гарри без труда погрузился в свои мысли, пытаясь упорядочить события вечера. Дождь закончился час назад, и в воздухе витал тяжёлый запах торфа, который Гарри хорошо чувствовал, пока пересекал мост, ведущий к улице, где когда-то жила его мать.

Видимо, именно на случай таких ситуаций Снейп и хотел, чтобы Гарри хорошо подумал, прежде чем принять решение об усыновлении. Снейп был Пожирателем смерти, тут уж никуда не деться, и он останется им до тех пор, пока не закончится война. Без сомнения, шёлковая манера, с которой Снейп общался с Беллатрикс Лестрейнж, вызывала у Гарри омерзение и тошноту, но ведь в этом и заключалась работа шпиона — брататься с врагом. Гарри только хотел, чтобы Снейп не был до такой степени убедительным. Однако, судя по тому, с какой досадой Снейп глянул на него на кухне, похоже, профессор и сам испытывал отвращение к своей убедительности. Гарри неосознанно двинулся в сторону парка, где его когда-то нашёл Снейп, по пути поддевая носком старые жестянки от пива и не обращая внимания на крики и взаимные издёвки, доносившиеся с расстояния пары сотен метров и издаваемые, похоже, группой подростковой шпаны. Он старался держаться в тени, не позволяя себе заранее скорбеть о директоре, и в том, что его глаза слезились, виноват был, конечно же, только холодный ветер. Снейп говорил, что у Дамблдора остался год, а значит, у Гарри всё ещё было достаточно времени узнать всё необходимое и попрощаться с директором как положено. Но он по-прежнему чувствовал себя обманутым.

Он несколько раз свернул за угол, всю дорогу пиная жестянку и гадая, какого рода глупый и ничтожный повод заставляет группу подростков устраивать такой гвалт. Но так было всегда, Гарри знал. Неважно, насколько ужасно он чувствовал себя в тот или иной момент, всегда находилось как минимум двадцать человек, которым было абсолютно плевать на него и на его проблемы. Поравнявшись с жестянкой, Гарри в бешенстве раздавил её. Почему он должен потерять Дамблдора именно сейчас? И почему директор не сказал ему о пророчестве раньше? Гарри, наверное, ещё сильнее разнёс бы его кабинет, но теперь, когда у него было время подумать, он понял, что Снейп заплатил за свой поступок сполна. При всём желании Гарри просто не смог бы разозлиться на Снейпа настолько, чтобы наорать на него за то, что тот пересказал непонятно что непонятно о ком больше пятнадцати лет назад. Гарри помнил слепую преданность Дамблдору, проявленную им самим в Тайной комнате, и знал, что, будь он на месте Снейпа, он поделился бы пророчеством точно так же.

— О, зацени, свежая срань на районе.

Гарри вскинул голову, услышав грубый голос, и его рука автоматически потянулась к заднему карману, где была спрятана палочка. Видимо, он таки наткнулся на группу громкоголосых подростков или, скорее, они наткнулись на него. Четверо мальчишек, двое мускулистых и тупоголовых, один тощий заморыш и один толстяк-коротышка, который, вероятно, фигурировал в отчётах по успеваемости как учащийся «плотного телосложения», дабы не уронить его самооценку. С ними была долговязая девчонка, чьи длинные грязные волосы когда-то заплели в дреды и оставили без внимания, что придавало её внешности нечто крысиное и плохо сочеталось с отсутствующим выражением лица. Гарри затруднялся сказать, была ли она просто пьяной или же под действием наркотиков.

Гарри продолжал держать руку у заднего кармана, однако не стал доставать палочку, сохраняя голову холодной. Такой расклад был хорошо ему знаком, но, по крайней мере, никто из группы не был таким же огромным, как Дадли. Он рефлекторно принял бойцовскую позу, невольно вспомнив хогвартских Мародёров.

— Хочешь сказать, что ты срань несвежая? — протянул Гарри, всем видом давая понять, что не собирается отступать. Он превратился в сгусток энергии, которую необходимо было выплеснуть, энергии и гнева, предназначавшихся для Беллатрикс.

— Слушай, козёл. Если хочешь пройти через наш парк, придётся заплатить.

Один из качков, которого Гарри назвал про себя Попай Первый, угрожающе приблизился к нему. Гарри, в памяти которого всплыл кровожадный василиск, шипящий на него сверху, знал, что такое настоящий страх, и не сдвинулся с места. Он даже изобразил презрительную усмешку, которая могла бы посоперничать со снейповской.

— Я это учту, Робин Гуд. Но сейчас, будь добр, отвали.

Гарри не хотел поворачиваться к группе спиной, но был избавлен от необходимости делать трудный выбор, когда им в глаза ударили яркие бело-синие огни, и подростки спешно ретировались, оставив Гарри стоять под фонарём у входа в парк. Огни слепили его, и рука, которую он всё ещё держал за спиной, будто собирался почесаться, тихо накрыла палочку. Ожидая, пока откроются двери машины, Гарри отчаянно надеялся, что чары, брошенные Снейпом на его джинсы, скроют палочку от магловских глаз.

Когда стало очевидно, что пятеро подростков никогда раньше не видели Гарри, но собирались на него напасть, полиция, не теряя времени, развела противников. Оказывается, компания уже давно буйствовала на улице, и несколько жильцов позвонили в полицию, что и привело полицейский патруль в обычно спокойный жилой квартал Стокпорта. После того, как подросткам вынесли строжайшее предупреждение и приказали разойтись, Гарри остался стоять рядом с седеющим полицейским с забавными усами и фуражкой, выглядящей ярче остальной униформы, видимо, потому что не была так застирана. Его напарницей была женщина крепкого телосложения и примерно одного с ним роста, её волосы были довольно коротко подстрижены, а карие глаза подозрительно вглядывались в Гарри. Женщина, похоже, была ведущей в паре, и Гарри не удивился, когда она стала задавать ему наводящие вопросы, пытаясь установить, почему Гарри находился на улице после одиннадцати вечера и вдобавок в скверном расположении духа.

* * *

— Он скоро умрёт. Я не мог оставаться дома, поэтому решил пройтись.

Гарри сидел на заднем сиденье машины, уперев ноги в раму открытой двери, пока полицейские стояли рядом и слушали его рассказ. Он наврал в деталях, превратив директора в старого дядюшку, а проклятую руку в рак лёгких, но Гарри считал, что объяснение вышло весьма правдоподобным, и почему-то почувствовал себя лучше, когда выговорился и облегчил душу. Похоже, полицейские ему сочувствовали, поскольку лишь слегка его пожурили, прежде чем закрыть дверь машины и отвезти домой в Тупик Прядильщика. Внезапно ощутив внутреннее опустошение, Гарри не мог представить для себя лучшего места.

Снейп открыл дверь по первому стуку, и у Гарри была секунда, чтобы осознать, насколько это неудобно — иметь дело с полицией, поскольку полицейские принялись ломиться в чёртову дверь, даже не дав ему возможности объяснить, почему вообще полиция появилась на пороге. Женщина-полицейский была весьма обескуражена внешним видом Снейпа, который предстал перед ними, завернувшись в тяжёлый ночной халат и скрестив руки под чёрными складками.

— Кажется, полчаса назад я видел тебя в твоей комнате. — Снейп выпрямился во весь свой впечатляющий рост, смутив полицейских и заставив Гарри чувствовать себя виноватым. Несколько мгновений профессор гневно взирал на троицу, в конце концов остановив взгляд на Гарри.

— Прости, папа, — промямлил Гарри, заходя в дом. — Мне нужно было выпустить пар.

— Ничего страшного не произошло, мистер Снейп. Мы обнаружили Эллиота у входа в парк, ему угрожали несколько подростков, но с ним всё в порядке.

На лице женщины застыла искусственная улыбка, тогда как её напарник, не стесняясь, разглядывал прихожую за спинами Гарри и Снейпа, словно изучая внутренности дома. Её попытки выказать симпатию были довольно неловкими, но Снейп подыгрывал ей в надежде избавиться от пришельцев как можно скорее. Он коротко кивнул в знак признательности.

— Не забудь, о чём мы говорили, Эллиот, на всё есть время и место. В следующий раз, если не сможешь заснуть, поговори со своим папой, прежде чем отправиться блуждать одному среди ночи. — Полицейская говорила с ним, будто с маленьким ребёнком, и это безумно раздражало, но Гарри знал, что со Снейпом, стоявшим у него за спиной, будет лучше держать рот на замке. Он молча кивнул и заморгал, пытаясь удержать дурацкие слёзы, которые не нашли более удачного момента, чтобы дать о себе знать.

— С ним всё будет в порядке. — Руки Снейпа сомкнулись на плечах Гарри.

Полицейские повернулись и ушли, быстро покинув крошечную улочку и оставив Гарри и Снейпа стоять в маленькой прихожей. Дверь захлопнулась и была заперта быстрым заклинанием, пока Гарри стоял как вкопанный, не сводя с неё глаз. Рука легла ему на грудь и потянула назад, так что Гарри оказался прижат спиной к Снейпу и полностью обездвижен.

— Если тебя ещё хоть раз, — произнёс Снейп низким голосом, от которого сквозь Гарри пошла вибрация, — привезёт домой полиция, ты будешь сидеть под домашним арестом, пока тебе не исполнится двадцать семь.

Гарри издал смешок вовсе не от того, что ему было весело, и, повернувшись, кивнул в знак согласия. Снейп смотрел на него со странным выражением, словно пытаясь понять, не нанёс ли он себе какого-нибудь вреда. Гарри внимательно следил за Снейпом, но не заметил в его глазах ничего, кроме досады и беспокойства. Он знал, что вскоре им предстоит разговор о том, что случилось и что случится в будущем, но сейчас он был рад, что Снейп всего лишь указал на лестницу и чуть ли не силой отвёл его наверх. Гарри залез в постель, пытаясь думать о чём-то приятном и слушая, как Снейп возится в ванной комнате, наполняя ванну обжигающе горячей водой и заставляя старые трубы недовольно ворчать.

* * *

Утром Гарри спустился вниз и обнаружил пустую кухню и холодный кофейник. По его подсчётам, ему удалось поспать в общей сложности не более трёх часов, при этом несколько раз ему снились гнетущие сны о Пожирателях смерти, руках, поражённых гангреной, зловещем смехе и профессоре Трелони с отёками под глазами, сыпавшей лживыми пророчествами. Ловко передвигаясь по кухне, Гарри включил кофеварку и быстро расколол над сковородкой несколько яиц, пока ароматы кофе и бекона пытались соперничать друг с другом. Пока Гарри нарезал дыню, которую нашёл в холодильнике, в окно постучала сова, и ему потребовалась минута, чтобы выудить необходимые монеты из конфетницы на кухонной стойке и расплатиться за газету.

Бросив газету на стол и предложив птице кусочек бекона, Гарри рассеянно перевернул яичницу, чтобы та не подгорела. На первой странице «Пророка» он заметил статью о себе и не глядя перевернул газету лицом вниз. Яйца были почти готовы, так что Гарри выложил их на тарелку, прислушиваясь к шагам из ванной в спальню Снейпа. В эту минуту звякнула крышка почтового ящика, объявив о вброшенной в щель корреспонденции, и Гарри устремился к входной двери.

Два счёта для Снейпа, один официальный, другой — с именем вместо адреса, и сюрприз в самом низу под листками с рекламой — письмо из больницы Стэппинг Хилл для Эллиота Ф. Снейпа. Гарри вскрыл конверт, испытывая некоторое любопытство, и достал из него брошюру об аллергических реакциях, несущих угрозу жизни, и рекомендацию пройти тест на аллергены у одного из врачей больницы. Он спросит Снейпа об этом позже.

Снейп появился спустя несколько секунд после того, как из тостера выскочил подсушенный хлеб, и плавно скользнул на своё место. Профессор был в привычном черном одеянии, придававшем ему весьма внушительный вид, и выглядел так, будто накануне не случилось ровным счётом ничего. Он внимательно просмотрел почту и, прежде чем налить себе кофе, плеснул немного молока в свою кружку — ритуал, которому он следовал каждое утро.

— Сегодня должны прибыть результаты твоих СОВ, Поттер. Хочу надеяться, что ты все сдал.

Слова звучали угрожающе и несли в себе скрытый смысл, который Гарри теперь замечал во всём: в появлении ежедневной газеты, в почтальоне с его неуклюжей доставкой и в жужжании работающей кофеварки. Мир начинал вращаться с бешеной скоростью.