Положительный результат (джен)

— Ты ещё спрашиваешь! — возмутился Вернон. Слегка сбавив тон. — Почему миссис Тэлбот жалуется, что ты поломал её камелии?

Я??? От такого наезда я малость подрастерялся и даже испугался. Это же какая тварь меня подставила? Неужели по приказу Светлейшего? И что теперь делать? Дурсли ни одному моему слову не поверят, особенно Вернон... Вот же гадство, только отношения с родственничками малость нормализовались — и тут этакая подстава...

— Извините, дядя Вернон, — ответил я, стараясь сохранять спокойствие, — но я вижу эту достойную леди первый раз в жизни и уж точно не ломал никаких камелий. Я розы обрезал. И вообще сегодня никуда не выходил — только котиков миссис Фигг покормить.

— Ты хочешь сказать, — зашипел Вернон, — что почтенная жена викария говорит неправду?

— Я хочу сказать, — спокойно ответил я, — что почтенная миссис Тэлбот что-то путает. Я не единственный темноволосый мальчик в Литтл-Уингинге.

Но тут в разговор вмешалась сама миссис Тэлбот, выглядевшая весьма смущённой и растерянной:

— Ой... Прошу прощения, уважаемый мистер Дурсль, но мальчик прав. Я действительно перепутала. Сейчас, когда я близко рассмотрела вашего племянника, я точно могу сказать, что это не он. Тот мальчик... он, кажется, был ростом повыше... и не выглядел таким истощённым... да и одет был гораздо лучше...

Ой... Мне кажется, или эта мадам просто троллит Дурслей? Вон, как Петунью перекосило. А миссис Тэлбот, беспомощно хлопая глазами, продолжила:

— Да, и волосы у того мальчика были другого оттенка... Не чёрные, а тёмно-русые. Простите меня мистер и миссис Дурсль, мои камелии поломал не ваш племянник. Это совершенно точно.

Петунья явно вздохнула с облегчением, Дадли тоже смотрел на меня без злорадства, даже к Вернону возвратился нормальный цвет лица.

— Хорошо, что это недоразумение разъяснилось, — наконец выдавил он. — Может быть, чаю, миссис Тэлбот?

— Я бы с удовольствием, — отозвалась дама, — но у меня через полчаса собрание кружка пожилых леди, любительниц проповедей... Вы ведь читали сборник проповедей пастора Спарджена? Вот где глубокий смысл и потрясающее знание Библии! О, так интересно их читать и толковать! Не желаете присоединиться?

— Боюсь, что нет, миссис Тэлбот, — вежливо отказалась Петунья. — Мы только прибыли из гостей и несколько устали.

— Да, да, — подхватил Вернон. — А то бы непременно...

— О да, дорога утомляет, — согласилась миссис Тэлбот. — Тогда мне стоит откланяться. Но прежде... я хотела бы обратиться к Гарри. Вашего племянника зовут Гарри, не так ли?

Вернон и Петунья машинально кивнули.

— Дорогой Гарри, — обратилась ко мне миссис Тэлбот, — я приношу тебе извинения за то, что обвинила тебя несправедливо. Поэтому я приглашаю тебя завтра на чай. Викарий Тэлбот будет рад познакомиться с тобой.

— Но... — вырвалось у Петуньи.

— Дорогие мистер и миссис Дурсль, — заулыбалась миссис Тэлбот, — разумеется, вы тоже приглашены, как и ваш очаровательный сын.

— Кхм, — высказался Вернон, — благодарю вас. — Увы, но завтра я буду занят на работе допоздна. Но, думаю, Петунья с мальчиками с удовольствием вас посетят.

— О, буду рада, — ласково промолвила миссис Тэлбот и поспешила откланяться, оставив всех Дурслей и меня в полной растерянности.

— Странная дамочка... — пробормотал Вернон. — Ты действительно не трогал её камелии? — обратился он ко мне.

— Нет, — ответил я. — Я её вижу второй раз в жизни.

— Мы не можем отказаться от приглашения, — медленно произнесла Петунья. — Пойдут слухи...

— Ничего страшного, — неожиданно спокойно сказал Вернон. — Просто сходите на чай. Надеюсь, вы понимаете, что важно создать у викария и его жены хорошее мнение о нашей семье?

Петунья и Дадли закивали. Я лишь чуть улыбнулся. В таких местах, как Литл-Уингинг, общественное мнение — страшная сила. Недаром Дурсли в каноне изо всех сил старались показать себя нормальными. То есть среднестатистическими, ничем не выделяющимися, такими же, как все. Да, англичанам нравится эксцентричность, но быть эксцентричными позволено далеко не всем. Даже для знатных особ и любимцев публики это может плохо закончиться... Когда бывшая принцесса Диана всерьёз засобиралась замуж за богатого араба, то всё закончилось очень кстати произошедшей автомобильной аварией. Ибо женщина вполне могла родить ещё детей своему новому мужу... и какие могли появиться у английских принцев единоутробные братишки и сестрёнки, причём вполне законные? А вот если бы Доди аль-Файед так и остался бы её любовником... что ж, посудачил бы высший свет об эксцентричности леди Ди, да и успокоился бы. Дело-то насквозь житейское... Это как отпрыска знатной семьи, чья репутация голубее безоблачного неба, именовать убеждённым холостяком. Все всё знают, но пока соблюдаются хотя бы минимальные приличия — всё в порядке. Такая вот норма... с вариациями.

И да, викарий и его супруга в местном сообществе — весьма уважаемые персоны априори. Не зря же дорогие родственнички забеспокоились. Внешне они это не показывают, но я-то вижу.

— Гарри, — обратился Вернон ко мне, — я могу надеяться на то, что ты не выкинешь ничего... этакого?

Я медленно покивал головой. Сливать дорогую родню я пока не планировал. А вопрос с Верноном лучше решить самому, если уж приспичит. Пока с ним можно договориться — я ничего предпринимать не буду.

— Да, сэр, — озвучил я. — Надеюсь, что и вы помните о наших родственных связях.

Вернон взглянул на меня как-то растерянно и медленно кивнул. Обстановку разрядила Петунья, прощебетав, что сейчас займётся ужином, а Вернону и Дадли стоит отдохнуть с дороги. После этого Вернон занёс в дом несколько сумок с пакетами из машины — видно, что на обратном пути Дурсли заехали за продуктами. Я же выразил желание помочь в готовке, но Петунья только отмахнулась:

— Мардж дала нам с собой пастуший пирог и часть торта, так что я сейчас быстро приготовлю что-нибудь простенькое. А тебе тоже стоит отдохнуть, Гарри, я заметила, как хорошо выглядят розы.

— Да, тётя, — ответил я и отправился наверх, в комнату. Следом за мной увязался и Дадли с большим бумажным пакетом в руках.

— Тётя подарила мне пятьдесят фунтов! — похвастался он.

— Поздравляю, — безразлично ответил я.

— Но это не главное, — неожиданно выдал кузенчик. — Смотри, что она мне подарила!

И вывалил из бумажного пакета несколько... книг? Ну да, похоже, красивые книги в ярких обложках Дадли дарили не только родители.

— Я ей рассказал про то, что сам прочитал, — пояснил братец, — а она обрадовалась, и сказала, что папа тоже любил читать в детстве. И вот это подарила... Ты ведь со мной почитаешь?

— Почитаю, — согласился я, — но у тебя и так неплохо стало получаться.

— Ну... — замялся Дадли, — мне и самому нравится читать, но у тебя это гораздо лучше получается.

— Ладно, — согласился я. — Дочитывай «Оливера Твиста» и начнём что-нибудь новенькое. Что хочешь?

Дадли перебрал книги, которые вывалил из пакета на мою кровать. Я лишь улыбнулся: «Хоббит», «Хижина дяди Тома», «Остров сокровищ», «Хроники Нарнии», «Приключения Робинзона Крузо», «Принц и нищий», «Виннету — сын Инчу-Чуна»... Никогда бы не подумал, что у тётушки Мардж такой хороший литературный вкус. Или ей просто в книжном попалась грамотная продавщица? Книги были великолепные — на дорогой бумаге, с цветными иллюстрациями, потрясающе пахнущие свежей краской. Чудо что за книги.

И я впервые подумал, что Мардж действительно любила Дадли и понимала его проблему. Книги в Англии дорогие, а вся эта подборочка стоила куда больше, чем подаренные Дадли фунты. И ведь не поленилась же — съездила, выбрала... И при такой любви к племяннику... почему в ней не нашлось ни капельки сочувствия для бедного сироты? Или это тоже действие артефакта?

Дадли же уже раскрыл книгу про Виннету, совершенно очаровался картинкой скачущего индейца и с некоторой робостью в голосе спросил:

— А можно — эту?

— Конечно, — ответил я. — Это же твои книги. Какую выберешь — такую и читать будем.

— А ты тоже себе... выбери, — предложил Дадли. — Тебе ведь нравится.

— Не думаю, что дядю и тётю сильно обрадует, если я возьму подаренную тебе книгу, — ответил я.

— Но ведь это мои книги, — набычился Дадли. — Я тебе разрешил.

— Нет, — решительно ответил я. — Сам знаешь, что мне сначала влетит, а потом твои родители будут разбираться. Но ты не переживай, у меня есть что почитать. А про Виннету почитаем вместе.

— Ладно, — согласился Дадли. — И... и спасибо тебе, Гарри. Я тут подумал... Если бы со мной обходились так же, как я обходился с тобой, я бы ненавидел этих людей всю жизнь. А ты стараешься мне помочь. Ты...

Я покачал головой:

— Не делай из меня святого, Дадли. Я просто хочу жить спокойно. Без скандалов, криков и наказаний. Без «охоты на Гарри».

Дадли покраснел:

— Такого больше не будет!

— Вот и хорошо, — ответил я. — Прости, но я что-то устал немного.

Дадли кивнул и вышел из комнаты. Нет, всё-таки артефакт и на него действовал. Просто детская психика более пластична. Прекратилось негативное воздействие, включилось логическое мышление... и кузенчик стал умнеть на глазах. Да, он и Петунья опасности для меня не представляют. А вот Вернон... Не уверен я в нём, ох, не уверен. Не сомневаюсь, что дорогой дядюшка избавится от меня при первой возможности. Сейчас его держат деньги и страх перед магами. Точнее, скорее страх, чем деньги. В целом Вернон — мужик неплохой. Семью любит, о сестре заботится — один разговор о подарках с Петуньей чего стоит. Он ведь искренне хотел, чтобы сестра получила не дежурный презент, а то, что ей точно понравится. А я... Я — досадная помеха для его семейного счастья. Вернон боится магов, и этот страх у него трансформировался в желание отомстить — вообще-то в каноне Джеймс с дружками что-то нехорошее на их с Петуньей свадьбе учинили. И то, что он после такого не свинтил от невесты с сомнительной роднёй, говорит только в его пользу. Так вот — страх, желание мести... А до взрослых магов не дотянешься, да и обратка от них может прилететь нехилая. Значит, будем гнобить того, кто в шаговой доступности. Гарри то есть. Причём у Вернона настолько сносило крышу, что он не думал об удалённых последствиях — например о том, что мальчик вырастет. И захочет выразить благодарность за столь «хорошее» к нему отношение.

Вернону повезло — канонный Гарри оказался на редкость незлобивым парнем, правда, как там складывались отношения МКВ с родственниками, Роулинг не написала. Хотя была у неё задумка сделать дочь Дадли волшебницей. Но в книгу она не вошла.

Но вернёмся же к нашим баранам... В этой реальности вместо Гарри появился я... и дал понять, что вытирать об меня ноги не стоит. То есть, агрессия Вернона по отношению к магам перестала получать хоть какой-то выход. И пусть артефакта, вызывающего ко мне неприязненное отношение, сейчас нет, но дорогой дядюшка ненавидел племянника и без всякого внешнего воздействия. А это опасно. Это — как паровой котёл, который лишился возможности выпускать лишний пар. Рано или поздно — рванёт.

Так что опасен для меня Вернон, опасен, и с этим ничего не поделаешь.

Пока я раздумывал об этом, из-за шкафа выбрался Санчо. Паучок снова подрос, этак он у меня скоро с птицееда вымахает... Однозначно возьму в Хогвартс. Хотя бы от Уизли наличие такого питомца меня точно убережёт. Насчёт Гермионы не знаю, а вот здешнего Рона мне точно попробуют в друзья навязать. А с такими друзьями, как Шестой Уизли и врагов не надо. Впрочем, об этом я точно позже подумаю. Меня сейчас другое волнует — с чего это Вернон так спокойно отнёсся к нашему завтрашнему визиту к викарию? По идее, интерес миссис Тэлбот к племяннику-сироте он просёк сразу... А если я в гостях ляпну что-нибудь не то? Ну, ребёнок ведь, мало ли что могу по простоте своей великой выболтать. А он о том, как вести себя в гостях ни слова не произнёс. Подозрительно всё это, ой, подозрительно...

Санчо между тем забрался мне на плечо и потёрся бочком о шею. Я вновь ощутил его радость и удовольствие... и грусть от того, что ему так много времени нужно проводить за старым пыльным шкафом... и нотку оптимизма «зато там вкусные мухи»... А потом я совершенно неожиданно уловил вопрос: «Укусить большого-толстого?»

Я не сразу понял, что Санчо имеет в виду Вернона, а когда понял — удивился. Разве Санчо настолько ядовит?

« Я теперь сильный... — пояснил паучок. — Могу укусить — и большой-толстый заснёт. Надолго».

«Он умрёт?» — спросил я.

«Нет, только заснёт, — пояснил Санчо. — Слишком большой. Но спать будет долго... долго...»

Ой, как соблазнительно... Но что в понимании Санчо долго-долго? Сутки, неделю, месяц, год? Или десять лет? Нет, это вряд ли. Но идея богатая. Если будет необходимость нейтрализовать Вернона хотя бы на время — можно и попробовать.

«Умница, Санчо, — похвалил я паучка. — Но пока не надо. Я скажу, когда будет нужно».

В ответ от Санчо пришло кроткое согласие ждать столько, сколько мне будет угодно. Ну, разве не милашка? Поэтому после ужина я потихоньку спёр из холодильника перепелиное яйцо и угостил обрадованного таким вниманием питомца.

* * *

На следующее утро Вернон за завтраком произнёс для нас с Дадли пространную речь о необходимости хороших манер и отбыл на работу. Петунья тут же развила бурную деятельность по приведению в порядок нашей с Дадли выходной одежды. Поскольку день стоял жаркий, то Петунья ограничилась рубашками с короткими рукавами и брюками. У Дадли они были красивые серые, с искрой, у меня — простые чёрные с распродажи. Но, слава Богу, они были мне по размеру и новыми, как и кремового цвета рубашка с отложным воротничком. А вместо кроссовок пришлось надеть выходные туфли. Тоже чёрные. Но я не спорил.

Дадли же весь изнылся, не желая надевать брюки, белую рубашку и дурацкую плюшевую бабочку. Насчёт бабочки я его вполне понимал — пухлый кузен просто в рубашке и брюках выглядел вполне терпимо и даже в чём-то симпатично, а вот галстук превращал его в нечто нелепое и карикатурное. Но Петунья этого не замечала, напротив, умилялась и ахала. Ну да, красота в глазах смотрящего...

Но к назначенному времени мы были готовы. Я привычно укротил шухер на голове, и зеркало послушно показало мне милого маленького мальчика с яркими зелёными глазами. Немного худенького, но всё в пределах нормы. Синяки и прочие украшения моего тела прошли, я ещё и загорел, и теперь выглядел очень смуглым по сравнению со светлокожими Петуньей и Дадли. Воронёнок, подкинутый домашним курам, подумалось мне. А ведь воронята вырастают в сильных, хитрых и хищных птиц. И, в отличие от кур, они могут летать.

Впрочем, долго раздумывать на эту тему я не стал, Петунья, в последний раз прихорошившись у зеркала, заявила, что опаздывать на чай неприлично, и мы отправились в путь.

Миссис Тэлбот приняла гостей с подобающей случаю элегантностью, но без пошлой роскоши. Похоже, у этой дамы был хороший вкус и неплохие деньги. Интересно, какой доход у священника англиканской церкви? Как-то никогда этим не интересовался, но вроде как всё зависит от прихода. Не знаю, насколько богат приход в Литтл-Уингинге, но сама церковь — современное здание, построенное в готическом стиле — выглядела ухоженной, при ней был разбит красивый садик (не такой шикарный, как у Петуньи, но тоже ничего). Рядом с церковью располагалось более скромное здание — что-то вроде зала. Собственно говоря, это и был зал, в нём после службы прихожане могли выпить чаю или кофе и пообщаться. Петунья и её заклятые подруженьки по очереди пекли печенье к такому чаепитию.

Чтобы попасть в дом священника, нужно было пройти мимо церкви и зала, а потом по посыпанной белым песком дорожке. Дом был аккуратным и вполне современным, пусть и небольшим. Миссис Тэлбот встретила нас весьма радушно, проводила к накрытому столу и предложила располагаться, поскольку викарий Тэлбот немного запаздывал.

Она успела разлить чай, предложить булочки и завести с Петуньей разговор о садоводстве (перед тем, как сесть за стол, мы прочли краткую молитву и перекрестились. Хорошо, что я вспомнил, что англикане крестятся двумя пальцами слева направо, а то бы спалился с православным троеперстием). Так вот, миссис Тэлбот завела разговор с Петуньей, было немного скучновато, но мы с Дадли изо всех сил изображали правильных воспитанных мальчиков, скромно попивая действительно вкусный чай, когда пришёл викарий, извинившись за опоздание.

Преподобный Джон Тэлбот был мужчиной средних лет — высоким, густоволосым и широкоплечим, с обаятельной улыбкой и хорошо поставленным голосом. Он присоединился к разговору о садоводстве и совершенно очаровал Петунью. Мне он не понравился. Совершенно не понравился, сам не знаю почему. Но интуиция просто вопила об опасности, и я насторожился. С другой стороны — вряд ли священник способен причинить мне вред...

Между тем, разговор с садоводства плавно перешёл на подрастающее поколение, священник вовлёк в разговор Дадли и тот сумел вполне внятно рассказать о прочитанной книге и о том, как ему понравился «Оливер Твист». Преподобный Тэлбот благосклонно покивал и переключился на меня:

— А ты, Гарри, тоже любишь читать?

— Да, сэр, то есть, простите, преподобный Тэлбот, — ответил я.

— И тебе тоже нравится Диккенс?

— Да, — ответил я. — И Киплинг, особенно его стихи.

— Да ты начитанный молодой человек, — улыбнулся викарий. — Порадуешь нас чем-нибудь?

— Да, преподобный Тэлбот, — ответил я. — Что вы хотите услышать?

— А ты много стихов знаешь наизусть? — снова улыбнулся викарий.

— Не то, чтобы очень, — ответил я. — Несколько.

— Тогда прочитай самое любимое, — предложил викарий.

Пришлось вставать из-за стола и подойти к окну. Читать стихи сидя было против правил хорошего тона. К тому же я перебирал в голове стихи, которые помнил. Вряд ли священнику понравится баллада про четыре цвета глаз... да и не по возрасту она мне... и про пыль от шагающих сапог не очень уместно будет... а вот это подойдёт... И я начал:

— Ты возьми земли в горсти,

Сколько сможешь унести,

Помяни ты тех потом,

Кто уснул в ней вечным сном,

Но не рыцарей-дворян,

А безвестных англичан,

Чей суровый скорбный путь

Некому и помянуть.

Землю в ладанку сложи,

Ближе к сердцу положи.

И земля с тебя сведёт

Лихорадки липкий пот,

Руку сделает сильней,

Зорче глаз и слух острей,

Обострит твою борьбу,

Облегчит твою судьбу.

Чёток для тебя и прост

Станет ход небесных звёзд.

Ты сорви с земли родной

Примулы цветок лесной;

Летом розу взять изволь,

Осенью — желтофиоль,

А зимой — плюща цветок:

Всякому цветку свой срок.

Если правильно хранить,

Если верно применить —

Выручат тебя цветы,

Лучше видеть станешь ты.

Пелена исчезнет с глаз,

И отыщешь ты тотчас

На знакомом месте клад,

Спрятанный сто лет назад:

В поле, иль у входа в дом,

Или в очаге твоём.

И поймёшь тогда ясней:

Главный клад — в душе твоей.⁽¹⁾

— Хорошо, — похвалил викарий. — Молодец, Гарри. Кстати, миссис Дурсль, а почему я не видел Гарри на воскресных службах? У него хорошая память и неплохой голос, он мог бы петь в хоре...

— К сожалению, — отмерла Петунья, — Гарри не слишком крепок здоровьем.

— А хулиганить ему слабое здоровье не мешает? — поинтересовался викарий. — Во всяком случае, о нём говорят, как о хулигане.

Петунья аж пятнами пошла. Ну что, тётушка, каково пожинать плоды, посеянные своими руками?

— Понимаете... — начала она, но викарий только головой покачал.

— Понимаю. Я могу побеседовать с Гарри?

Петунья явно было не в восторге от этого предложения, я, кстати, тоже, но поводов отказываться не было. Поэтому она согласилась.

— Дорогая, — обратился викарий к жене, — развлеки наших гостей. А я покажу Гарри церковь. Он ведь там не бывал, не так ли?

Петунья и с этим согласилась, и преподобный Тэлбот провёл меня по дорожке к зданию церкви.

Ну что сказать... красиво, конечно. Большие стрельчатые окна, витраж со святым Георгием, мягкий свет свечей, два ряда скамей, словно светящихся изнутри полированным деревом, яркие вышитые подушки на скамьях. Они, кстати, не для того, чтобы сидеть было мягче, а для того, чтобы класть на пол, когда становишься на колени во время молитвы. Я не большой знаток англиканской церкви, но такие подробности помнил.

— Красиво, — вежливо сказал я.

— Пойдём, — заулыбался священник, — я покажу тебе ещё кое-что. От моего предшественника осталось несколько редких рукописных книг — они называются инкунабулы. Думаю, тебе понравится.

— Да, преподобный отец, — согласился я, и священник провёл меня в небольшую комнатку в боковом приделе церкви. Там действительно было несколько полок с книгами, но почему-то не было окон. И посреди комнаты стоял стул с высокой спинкой и подлокотниками — резной, деревянный, явно старинный.

— О, — заулыбался священник, — это антикварная вещь. Редкая. Хочешь прикоснуться к духу времени? Присядь, Гарри... А я сейчас покажу тебе книги.

Только тем, что мне резко захотелось уйти из этой комнаты и побыстрее, можно объяснить мою глупость. Я послушно уселся на стул... и тут же что-то щёлкнуло, и мои руки оказались притянуты к подлокотникам металлическими обручами.

— Преподобный... — испуганно произнёс я. — Что вы делаете?

— Ничего, Гарри, — улыбка священника стала ещё шире, и меня просто затрясло, — я просто поговорю с тобой и кое-что проверю. Скажи, мальчик, давно ты одержим демоном? Твой дядя утверждает это.

1) Стихи Редьярда Киплинга

Вернуться к тексту