Положительный результат (джен)

— Всё просто, — ответил Снейп, — решил выбраться в Литтл-Уингинг, чтобы познакомить тебя с делами нашими скорбными, а там Дадли и Петунья в полном расстройстве от твоей пропажи. А тут как раз и Питер позвонил. Здесь-то мне приходилось бывать раньше, вот я и успокоил Петунью, а затем аппарировал прямо сюда. Так что, Гарри, погостил — пора и честь знать.

Поскольку Северус исключительно мило улыбался, произнося эту тираду, что говорило о его большом желании крепко пожать мою шею, я тут же принял самый невинный вид и согласился с ним целиком и полностью. Но напоследок всё-таки спросил, нет ли какой-то возможности исцелить Римуса от проклятия.

Снейп, обезоруженный моим подражанием коту из «Шрека», тут же купился и сказал, что зелье такое имеется, и что для него требуется масса редких ингредиентов, таких как добровольно отданный свежий яд василиска, родовой пот девственницы, лепестки эдельвейса, выросшего строго на юго-западном склоне горы Брокен в Гарце, и пофиг, что в горах Гарца эдельвейсы не растут по определению… и ещё масса других миленьких штучек. В числе прочих Снейп упомянул и рог старейшего единорога Запретного леса, отданный добровольно.

— И если всё остальное я достал, — вздохнул Снейп, — то с рогом явная проблема.

— В смысле? — поразился я. — Родовой пот девственницы достал?

Снейп смущённо кашлянул и чопорно заявил, что мне пока рано знать о таких вещах. Я впечатлился, потому как ничего, кроме маггловской операции по восстановлению девственности у уже беременной девушки мне в голову не пришло. Видимо, я думал слишком громко, поскольку Снейп слегка покраснел.

— А эдельвейс? — продолжил я. — Как ты мог его достать, если они в Гарце не растут?

— О, тут всё просто, — ответил Снейп. — По моей просьбе, подкреплённой пятью флаконами Феликс Фелицис, горные гномы из Гарца посадили эдельвейс на нужном склоне и ухаживали за ним, пока он не вырос. Так что технически это именно выросший на склоне Брокена эдельвейс.

— Лихо! — восхитился я. — А с рогом-то в чём проблема? Я думал, что Хагрид может достать в Запретном лесу всё, что угодно. Да и оборотни…

— Проблема в том, — вздохнул Снейп, — что именно этот единорог редко показывается кому-либо, а уж рог свой добровольно не отдавал никому. Говорят, что только королю Артуру в молодости…

— В чьей молодости? — удивился я. — Артура или единорога?

— Обоих! — фыркнул Снейп, медленно приходя в то состояние, в котором явился. — Это весьма древнее и своенравное создание и не снисходит к просьбам смертных.

— Да? — я достиг предела наива. — А мне нормальным показался…

— Что? — удивился Снейп. — Ты видел вожака единорогов?

— Когда меня перебросило в Запретный лес, — пояснил я, — я увидел, как акромантулы нападают на детёныша единорога. Я… я попытался помочь ему, а в это время подоспели взрослые. Один прогнал акромантулов, а второй предложил доставить меня к оборотням. Как я понял, это и был вожак. И он… он на прощание подарил мне вот это. Сказал, что пригодится.

И я достал спрятанный в рюкзачок рог единорога. К моему удивлению, он не перестал светиться. Рог словно наполнен был изнутри тёплым золотистым светом, приносящим радость и успокоение, он смотрелся в моей руке, как самая редкая драгоценность…

Судя по участившемуся дыханию Снейпа, он считал именно так.

— Мерлин мой… — вырвалось у него. — Это действительно тот самый рог… И ты, несомненно, получил его добровольно. Это просто потрясающе, Гарри…

— Этого хватит, чтобы спасти Римуса? — спросил я.

— Хватит, — уверенно кивнул головой Снейп. — Теперь я не сомневаюсь в успехе. Но, Гарри, ты хоть представляешь себе, сколько это стоит?

— Неважно, — отрезал я. — Жизнь — это не та вещь, которую можно измерить галеонами.

И я протянул рог, продолжавший мягко светиться, Снейпу. Тот хотел что-то сказать, но, взглянув на меня, закрыл рот и молча спрятал рог в небольшой мешочек с завязками, который добыл откуда-то из недр своей мантии.

* * *

В Литтл-Уингинге мы оказались только к утру, Петунья ожидаемо не спала, а когда мы появились прямо в прихожей, она торопливо подошла ко мне и стала вертеть и ощупывать, словно желая убедиться, что со мной всё в порядке. И только когда тетя в этом убедилась, она высказала всё, что думает по поводу безответственных мальчишек, имеющих привычку исчезать неизвестно куда.

Мы со Снейпом выслушали эту страстную филиппику, не перебивая, — понятно же, волновалась женщина, пусть успокоится. Спустя пятнадцать минут Петунья действительно успокоилась, напоила нас чаем с пирогом и отправила меня спать. А Снейп с тётушкой ещё довольно долго разговаривали на кухне, но насколько долго — понятия не имею, ибо заснул.

В общем, оставшиеся несколько дней до школы пролетели быстро — Петунья ещё разок протащила нас по распродажам и обеспечила всем необходимым, викарий настоял на том, чтобы я посещал репетиции церковного хора и на этом основании освободил меня от работы в саду… лучше бы я в саду работал, честное слово… но я уже понял, что спорить с этим представителем англиканской церкви — себе дороже. К тому же мои очки репутации среди взрослых обитателей Литтл-Уингинга взлетели вверх со страшной силой, особенно после воскресной службы. Похоже, моя сольная партия произвела на достопочтенных горожан неизгладимое впечатление. Так что из «хулигана» и «задиры» я мигом превратился в «милого воспитанного мальчика». Стоило потерпеть. К тому же, петь мне понравилось, я только опасался насмешек одноклассников. Сверстники правильных мальчиков не любят, это я помнил чётко.

Впрочем, мой старый-новый класс встретил меня настороженно, но без враждебности. Тем более что Дадли, который раньше стремился делать пакости прежнему Гарри и отваживать от него всех потенциальных желающих подружиться, теперь был на моей стороне. К тому же я изменился внешне — из маленького и худенького мальчика в старых круглых очках и одежде не по размеру я превратился во вполне себе обычного английского школьника в аккуратно пригнанной форме с симпатичным рюкзаком и новыми канцелярскими принадлежностями. И с заполненной картой летнего чтения, да…

Я, кстати, заметил, как удивилась учительница, когда мы с Дадли вошли в класс. Похоже, до неё не сразу дошло, что я и есть Поттер — она взглянула так, словно в дверь должен был войти кто-то третий. Потом, правда, опомнилась и ответила на наше приветствие, но взгляд её ещё какое-то время оставался растерянным. Так, кое у кого шаблон треснул… И эта тётка, похоже, Гарри не любила, вот теперь и не понимает, как вести себя со мной. Ничего, тётенька взрослая, справится. А у меня сейчас задача — перекантоваться этот год перед Хогвартсом с наименьшими потерями. Так что, мадам, не цепляйтесь ко мне, и я не буду вам доставлять лишние хлопоты.

Учиться мы начали с седьмого сентября — в Англии дата начала учебного года не является строго фиксированной. Дети могут начать учиться первого сентября, как у нас, могут и на неделю, к примеру, позже. И в первый учебный день никакой парадной формы, линеек, первых звонков и прочего. Просто пришли в класс, прослушали поздравление от учительницы, миссис Чизвик, сдали летнее задание… и учебный день пошёл своим чередом.

Кстати, в первый же день мы должны были отчитаться за летнее чтение… и тут мы с Дадли произвели фурор. Дадли — потому что он вообще сдал лист с наклейками, ну и я… по этой же причине. И ещё потому что мой лист был заполнен до отказа. И если Дадли миссис Чизвик спрашивала довольно формально и расхвалила за старание, то у меня она цеплялась к каждой прочитанной книге. Зря. Пусть добрейший мистер Уилер давал наклейки не только за книги, которые можно было взять в библиотеке, но и те, которые ученик прочитал в другом месте, о содержании он всё равно выспрашивал весьма тщательно. В памяти его хранились тысячи всевозможных сюжетов детских книг, и обмануть его, что-нибудь соврав, было невозможно. Так что все свои наклейки я получил честно, даром что читал большинство из них в другой жизни.

Так что пришлось миссис Чизвик похвалить и наградить и меня, хотя сделала она это с таким лицом, словно вместо выдержанного виноградного вина хлебнула уксуса. И чем ей бедный Гарри так насолил? Ой… а не та ли это учительница, которой Гарри нечаянно покрасил волосы в синий цвет? Тогда всё понятно, мало кому приятно оказаться посмешищем в глазах собственных подопечных… Кстати… да нет, не может быть… а нет, всё-таки может… А у тётеньки-то парик. Хороший такой, качественный, но всё равно парик. Интересно, почему? Волосы после химиотерапии выпадают? Тогда я готов простить ей стервозность… но слишком хорошо она выглядит для онкобольной. Стоп. Северус как-то говорил, что стихийные детские выбросы магии могут приводить к таким последствиям, что нейтрализовать их крайне сложно… или вообще невозможно без помощи специалиста.

То есть… а если у неё до сих пор синие волосы? Поэтому она вынуждена брить голову и носить парик, вряд ли консервативное британское общество нормально воспримет синеволосую учительницу. До времён всеобщей толерантности ещё далеко.

И если она понимает, кто сотворил это безобразие с её волосами, то понятно, почему она ненавидит Гарри… то есть теперь уже меня. А это нехорошо. Мне и других проблем хватает.

В течение дня моя догадка подтвердилась. Миссис Чизвик цеплялась ко мне так же упорно, как репьи к собачьей шерсти. И не будь я в душе взрослым человеком, которому программа четвёртого класса даже британской школы была нипочём, вредная тётка точно довела бы меня до нервного срыва. Причём всё делалось с гаденькой улыбочкой и явной надеждой на мой провал. К сожалению для леди, провалов не случилось. Пусть я не был идеален, но все остальные одноклассники, основательно подзабывшие за каникулы школьную программу, отвечали гораздо хуже. А явно занижать оценки мегера всё-таки не решалась. Но я всё равно вздохнул с облегчением, когда последним уроком у нас оказалась физкультура.

Физкультуру вели два преподавателя. С девочками занималась мисс Коуч, а с нами, мальчиками, мистер Спарк. И вот тут я немного отошёл. Мистер Спарк был добродушен, как бывает добродушен всякий сильный человек с крепкими нервами, которому не нужно самоутверждаться за счёт своих подопечных. Он хорошо относился ко всем ученикам, если и отмечал их ошибки, то замечания делал необидные, а если у учеников всё получалось — не стеснялся хвалить. Меня он за один урок похвалил столько раз, сколько мне не досталось от миссис Чизвик за весь день.

— Я рад, Гарри, что твоя анорексия перестала быть для тебя проблемой, — заявил он под конец урока. — Теперь ты можешь серьёзно заняться спортивной подготовкой или вступить в клуб, как твой кузен Дадли.

— А… анорексия? — удивился я. Ах вот, как Дурсли это объясняли. Видно не все учителя смотрели сквозь пальцы на худобу и запущенность Гарри, а тут такой удобный диагноз. Поэтому я слегка запнулся и бодро продолжил:

— Да, сэр, у меня больше нет проблем с этим. Спасибо.

— Тогда предлагаю тебе взять дополнительные уроки бега или плавания, правда за плавание придётся доплатить, но это потому, что в нашей школе нет бассейна, и мы вынуждены на время уроков арендовать городской. Или ты выберешь бег?

Нет уж. Бега мне и так хватает. А вот поплавать я люблю, к тому же у пловцов неплохие мышцы, может за год и удастся что-то нарастить к Хогвартсу. И да, плавание в Чёрном озере во время Треклятого… то есть Тремудрого турнира никто не отменял… пока.

— Нет, сэр, — ответил я. — Мне больше нравится плавание, думаю, что тётя Петунья согласится на это. А на уроки я смогу заработать, помогая миссис Тэлбот в церковном саду.

— Да, — улыбнулся Спарк. — Я видел, как шикарно разросся сад при церкви. Неужели это твоими усилиями?

— Мне ещё Дадли помогал, — застенчиво похлопал глазами я.

— Ну, тогда вы оба молодцы, — подытожил тренер. — Плавание, так плавание.

Так что последний урок, в отличие от всех предыдущих, прошёл для меня не без удовольствия.

А что касается одноклассников… Ну да, они были удивлены тем, что я сильно изменился за лето, а также моими внезапно прорезавшимися способностями к учёбе. Но до этого Гарри прожил три года в этом классе в атмосфере всеобщего невнимания, а то и пренебрежения. Дадли и его компания успешно отбивали у одноклассников охоту подружиться с Гарри, к тому же он и учился не слишком хорошо, и выглядел не очень… Слишком большая одежда, стоптанные кроссовки, ломаные-переломаные и заклеенные скотчем очки… Это у Марка Твена Том Сойер мог дружить с Геком Финном, да и то тайно, ибо общественность бы не одобрила, а из здешних детишек из семей верхушки среднего класса никто дружить со странным оборванцем желанием не горел. А теперь многие были не прочь познакомиться поближе, но теперь желанием не горел уже я. Что мне делать с детишками? Мне и одного Дадли хватает.

Нет, это не значит, что я буду отгораживаться от всех, буду вести себя ровно и дружелюбно, но дружить… Увольте. Хотя, в качестве тренировки это пригодится. В Хогвартсе тоже придётся общаться по большей части с ровесниками этого тела, надеюсь, что за год попривыкну. Хорошо бы попасть на Равенкло, этот факультет описывается как вещь в себе, воронята погружены в учёбу и лишний раз друг к другу и к остальным не лезут, но тут уж как фишка ляжет. Подозреваю, что к Гриффиндору меня будут подталкивать со страшной силой, а вот смогу ли я этого избежать — не знаю.

В общем, первые несколько недель я прожил вполне тихо и мирно — ходил в школу, выполнял задания, помогал Дадли, который чем дальше — тем становился умнее. А помогать ему пришлось потому, что знаний за прошлые годы у него было, мягко говоря, маловато. И каким Божьим попущением он вообще переползал из класса в класс, мне было совершенно непонятно. Но надо отдать Дадли должное — став учиться всерьёз, он быстро навёрстывал упущенное и нуждался в моей помощи всё меньше и меньше.

С прошлыми своими друзьями он разошёлся окончательно. Дадли некогда было больше таскаться по улицам и задирать малолеток. Он учился, занимался боксом, читал, да и домашних обязанностей с нас никто не снимал. Общаться он теперь предпочитал со мной и с ребятами из боксёрского клуба. Ну, и с парочкой вполне приличных ребят из класса — тех, что готовились к поступлению в хорошие частные школы. Вонингс, куда собирался отдать Дадли ещё Вернон, относился к таковым, так что с этой стороны всё было в порядке.

У меня тоже всё было неплохо. Я по-прежнему пел в церковном хоре, помогал с садом миссис Тэлбот — уже по собственной инициативе, отправлялся почти каждые выходные в Малфой-мэнор для дополнительных занятий (Снейп с Малфоем своё слово сдержали и мне доставалось по полной). Но в моей учебной жизни были серьёзные проблемы. Первая — это бывшие дружки Дадли. Да-да, те самые, ровно по канону: Пирс Полкисс, Малькольм Стоун, Гордон Лоу и Деннис Смит*. Двое из нашего класса, двое — из параллельного.

Все четверо отличались крепким телосложением и крайне непривлекательной внешностью. Пирс Полкисс вообще смахивал на вставшую на задние лапки мелкую крысу. Впрочем, дело не в этом. У троих из четвёрки были весьма состоятельные родители, у Пирса отец был заместителем начальника полиции Литтл-Уингинга, так что в школе они чувствовали себя царями горы. Благо, что всех четверых родители баловали немилосердно, не желая замечать, что сами подращивают для себя огромные проблемы.

Дадли в своё время приняли в эту шайку-лейку за физическую силу… и за возможность безнаказанно поиздеваться надо мной. Эти малолетние крысята совсем не были дураками и не трогали в школе тех, за кого могло влететь… Ну, а самым беззащитным до недавнего времени был Гарри Поттер, которого считали ненормальным и изгоем и за которого не вступался никогда и никто. Поэтому «охота на Гарри» сильно скрашивала досуг банды малолетних садистов.

А тут… Дадли разругался с бывшими дружками и ушёл из банды, более того, стал защищать своего ненормального кузена, да и сам помянутый кузен уже не выглядел ненормальным и смотрел на своих бывших мучителей, как на грязь под ногами.

Этого их душеньки вынести не могли, и они вновь попытались устроить охоту на Гарри. То есть уже на меня. Ну, что сказать… В первый раз они огребли от нас с Дадли. Хорошо так огребли, но, видимо, не поняли и организовали охоту во второй раз. Убегающий ненормальный завёл их в лесок… где все четверо и очнулись к вечеру. И если в первый раз от нас с Дадли пострадала только их гордость, то на сей раз новенькая школьная одежда была порвана, на лицах и прочих частях тела у всех красовались огромные синяки и ссадины, ранцы тоже были приведены в полную негодность, а тетради, учебник и вся прочая канцелярия тонким слоем покрывали полянку, на которой очнулись страдальцы.

Увы, премия Дарвина, на которую вся четвёрка претендовала, приближалась к ним с неумолимой силой, и бывшие дружки Дадли, вернувшись домой, не нашли ничего лучше, как пожаловаться мамочкам на страшного психованного Поттера, который ни с того ни с чего на них бедняжек набросился.

Мамаши, загоревшись праведным гневом, прихватили лохмотья, в которые превратилась одежда детишек и помчались на разборки к Петунье. Тётушка их встретила неласково и на вопли про обращение в полицию подсказала им короткую дорогу. А потом ещё раз подсказала. Короче и по-русски. Откуда Петунья знала словосочетание «poshli na khui» я так и не понял.

А дальше начался цирк. Полиция не могла не реагировать и попробовала взяться за меня. Но тут доблестных служителей закона посетила птица Обломинго. Как выяснилось, в помянутый день я после занятий отправился в библиотеку писать доклад о мифах Древней Греции и просидел там три часа подряд, что подтвердили библиотекарь и несколько детей, которые тоже готовили доклады. Потом я отправился в церковь и ещё пару часов пел с другими хористами, что клятвенно подтверждали сам викарий, его супруга и весь церковный хор, а потом ещё час подрезал розы. Поскольку уже почти стемнело, миссис Тэлбот подвезла меня домой на машине и сдала с рук на руки тётушке. Так что совершить то, в чём меня обвиняли, я просто не мог физически… а представить себе, что столько людей врали без всякой выгоды для себя полицейские просто не могли. Поэтому передо мной и тётушкой извинились, меня в очередной раз назвали «хорошим мальчиком», а из парней попытались вытряхнуть имя настоящего виновника, но так и не преуспели.

Как мне это удалось? Так Юдит же! Я вовсе не собирался подставлять этим малолетним мерзавцам вторую щёку и решил использовать собственные преимущества на полную катушку. А когда у вас в хороших знакомых и по соседству обретается целый оборотень-метаморф, в силу очень молодого возраста скучающий в нашем сонном городке, это, я вам скажу, плюшка из плюшек. Узнав о том, что меня хотят обидеть нехорошие мальчики, Юдит тут же согласилась мне помочь. И да, Гарри Поттер, отправляясь в библиотеку, раздвоился. Я туда и пошёл, а Юдит вроде как случайно привлекла к себе внимание банды. И… сами нарвались, короче. А уж вырубить троих подростков, наставить им синяков и ссадин, порезать одежду и рюкзаки и раскидать школьные принадлежности — это для оборотня вообще детская забава.

Проделав эту пакость. Юдит тут же ушла с полянки и приняла вид молодой девушки, которую уже весь Литтл-Уингинг знал, как сиделку миссис Фигг, которую «наняли для неё дальние родственники из Йоркшира».

Никто ничего не видел, никто ничего не слышал, а бывшие дружки Дадли впервые в жизни серьёзно огребли от родни за глупое враньё. Но, увы, им так и не хватило ума остановиться.

*В каноне упоминается только фамилия Пирса — Полкисс. Но было бы странно, если бы Гарри, учась в одной школе с этими милыми детишками, не знал их фамилий. Поэтому пришлось выдумать.