Методы культивации колючки (гет)

Пэнси усталым взглядом наблюдала за тем, как ночные тени на потолке становились прозрачнее. Ей сильно хотелось спать, но стоило закрыть веки, и тут же живой мрак жадно раскрывал свою голодную пасть, затягивая в ужасающие недра. С криком девушка просыпалась через час-полтора. И всё начиналось по кругу.

Днём, кроме недосыпа, Пэнси мучась от тоски, которая усиливалась по средам и выходным дням. В дни визитов Невилла в Липовую Аллею. Каждый раз, когда он пытался с ней заговорить, девушка заставляла себя молчать — либо сказать ему что-то односложное и крайне грубое — и уходить в комнату. Закрывшись в своем убежище, Пэнси не могла не думать о том, чего она желала на самом деле: ей так хотелось обнять Невилла, рассказать о том, как скучала минувшие дни без него. Нередко в её мыслях они целовались. Но так же в голове девушки воскресали с болезненной точностью воспоминания о печали в его глазах, когда она отказывалась идти с ним на контакт.

А ещё были письма от Невилла… Каждый день сова из Хогвартса приносила по пухлому конверту для неё. Как же они искушали Пэнси вскрыть их и узнать, что же он написал ей, что у него на душе. Злится ли он? Обвиняет ли её за холодность?

«Сломай печать или надорви край, — словно нашептывали они своей получательнице, — и ты перестанешь терзаться от незнания».

Но в то же время Пэнси боялась узнать, о чём писал ей Невилл. Девушка боялась, что найдет в этих письмах повод заговорить с ним. Она боялась, что проявит слабость и отступится от своего решения отказаться от него. Послания так и оставались непрочитанными на её письменном столе. По-хорошему ей стоило сжечь их до единого, но у неё просто рука не поднималась обратить его слова и чувства в серый пепел.

Сейчас, в предутренний час, взгляд Пэнси с потолка переместился ниже и заскользил по обстановке, пока не задержался на столе, где возвышалась кривоватая стопка писем от Невилла. Они, словно сирены, манили к себе, и девушка поддалась соблазну. Встав с кровати, она зажгла свет и босиком прошлась по холодному полу к столу. Она взяла в руки верхний конверт, нервно облизнула пересохшие губы и уже собиралась открыть его, чтобы наконец-то утолить свой голод. Но за долю секунды до того, как плотная бумага с трескучим звуком должна была разойтись, Пэнси остановилась. Бросив письмо, словно оно было ядовитым растением или стеблем крапивы, к остальным, девушка с тихим и жалобным стоном крепко обхватила себя руками.

«Если отступлю сейчас от своего решения, то позволю проникнуть ему глубже себе под кожу и занять в сердце место… и тогда мне будет гораздо больнее, чем в данный момент, — закусив до боли нижнюю губу, с горечью подумала Пэнси. — Во мне нет столько благородства, чтобы сдерживать боль и не укусить в ответ. Из-за своего эгоизма я обязательно заставлю его сильно страдать. Я не хочу, чтобы это случилось ни с Невиллом, ни со мной».

Девушка села за стол и притянула к себе листок бумаги и писчие принадлежности. Макнув кончик пера в чернила, она, не задумываясь ни на секунду, быстро написала холодное и безоговорочное:

«Прошу, не беспокой меня!»

Солёная слеза незаметно проскользнула по её щеке и упала на «не». Она размыла чернила до фиолетового цвета, исказив границы букв. Прочитав получившееся предложение, Пэнси пылко прошептала:

— Прошу, беспокой меня, Невилл. Не слушай меня и не оставляй. Я очень сильно этого хочу… Очень-очень…

Подавив всхлип, она вытерла щёки и глаза о край пижамной рубашки, затем взяла новый листок и написала заново записку, после чего смяла старую, кинув её в корзину. Девушка вынула из верхнего ящика моток с бечевкой, отрезала нитку необходимой длины канцелярским ножом, сложила ровной стопкой письма Невилла и перевязала её, вкладывая в свои действия разбавленную грустью нежность. Завязав крепкий узел, Пэнси прикрепила под бечевку к письмам сложенную треугольником записку.

— Через пару часов я отправлю их и убью опасные для нас надежды, — поглаживая края верхнего конверта, тихо прошептала девушка.

Несмотря на твердость своего решения, она про себя искренне сожалела, что так и не прочла ни одного его письма.

* * *

Наслаждаясь первым весенним теплом, Невилл неторопливо шёл на встречу в «Джози». Внутреннее чутье подсказывало ему, что он опаздывает. Мужчина же отмахнулся от этой мысли тем, что сама Луна всегда опаздывает на встречи и, вполне возможно, ему ещё придется ждать её. Сейчас хорошая погода напомнила ему о Пэнси, точнее о том времени, которое они могли бы провести вместе — воображение с извращенной детальность рисовало яркие и счастливые картины, — если бы она не сторонилась и не отталкивала его. Прошло три недели с того злосчастного вечера, когда с ней произошёл расщеп. Именно столько времени они нормально не говорили друг с другом. Невилл пытался узнать, что же произошло тогда и о причинах её отчуждения, внезапной холодности. Возможно, что весна в их отношениях оказалась лишь краткосрочной оттепелью, в которую он наивно поверил и открыл для новых чувств своё сердце.

Всё ещё находясь во власти своих размышлений, Невилл открыл дверь кафе. Оказавшись в зале, он испытал крайнее удивление, когда увидел сидящую за их постоянным столиком Луну. Чуть склонив голову и крутя кружку с чаем, она с явным увлечением читала письмо.

— Привет, Луна, — заняв стул напротив, поприветствовал подругу Невилл и с улыбкой добавил: — Прости, что опоздал.

— Не стоит извиняться, Нев, — отмахнулась девушка. — Тебе постоянно приходится меня ждать. Думаю, что для меня даже полезно самой попробовать кого-нибудь подождать.

Он сделал заказ, затем с поддразнивающими интонациями в голосе поинтересовался у Луны:

— Ты получила любовное письмо?

— Гораздо лучше, Нев, — отрицательно покачав головой, с загадочной улыбкой уклончиво ответила та.

— Правда?

— Да, оно с извинениями.

— Честно говоря, я тебя не понимаю.

Подруга посмотрела на него с особой грустью в глазах и с мягкой улыбкой начала объяснять:

— Ну, просто передо мной редко извинялись и ещё реже искренне. Я стараюсь делать вид, что меня не задевают насмешки и колкие замечания и что мне совершенно не обидно. И всё же яд обиды, хоть и в совершенно крошечных дозах, но остается здесь, — она положила ладонь на себе грудь. — Поэтому мне гораздо приятнее получить такое письмо, чем любовное.

Слова Луны заставили его задуматься на несколько минут. Помимо сочувствия, что-то в них вызвало у Невилла тревожные чувства. За этот временной промежуток ему принесли заказ: мятный чай и лимонный пирог. И вот в голове всплыла неприятная догадка, а в ушах у него зазвучал голос Пэнси: «…Тео всегда мне пишет длинные письма с извинениями…», — которую он сразу же озвучил:

— Автор твоего дорогого письма, случайно, не Нотт?

— Почему тебя это так заинтересовало? — уклончиво ответила Луна вопросом на вопрос.

— Что он сделал тебе? — серьёзным тоном спросил Невилл, чувствуя, как в нем просыпается злость.

— Ничего такого, чтобы ты так злился.

Он потянулся за листком в её руках, чтобы самому узнать, в чём дело, ведь хорошо знал подругу и не сомневался, что сама она ничего не расскажет. Луна оказалась быстрее его и спрятала письмо к себе в карман кофты и, густо покраснев, строго сказала:

— Невилл, пожалуйста, уважай мои личные границы!

— Но я же переживаю за тебя…

— Я же не маленькая и могу справиться с личными проблемами, если они у меня появляются, — насупившись, произнесла она.

— Понимаю, что ты не ребёнок, просто я не хочу, чтобы тебе…

— А ты не думал, что, может, из-за твоей опеки нас с тобой считают парой, Нев?

— Честно говоря, мне это вообще в голову не приходило, — растерялся от её вопроса он.

— А вот другим приходит, — сказала Луна и, поставив локти на стол, опустила голову на руки. Слегка надув губы, она вздохнула: — Это так удручает. Не хочу, чтобы меня считали твоей девушкой, только подругой…

— Не думал, что я настолько ужасен… — с притворной обидой в голосе возмутился друг.

— Нет, ты хороший и милый, но у тебя есть большой минус — твоё сердце постоянно кем-то занято. Я не хочу, чтобы мой парень был влюблён в другую.

— Вот только мои чувства опять не нужны, — признался ей Невилл и отпил свой мятный чай, который уже остыл и начал горчить.

— Пэнси сама тебе об этом сказала?

— Она со мной вообще не разговаривает.

— А письма пробовал?

— Конечно, Луна, пробовал, — кивнул он. — На протяжении двух недель я каждый день писал ей и не получал ответ. И всё же это давало мне надежду. А неделю назад сова принесла мне стопку невскрытых писем с короткой запиской: «Прошу, не беспокой меня!», — сделав короткую паузу и покачивая из стороны в сторону головой, добавил: — Я такой дурак, Луна. Ведь только дурак может тосковать по фантазиям.

Луна потянулась к другу и ласково погладила его по голове. С тёплой улыбкой она сказала:

— Ты просто любишь, Нев, — затем убрала руку и со вздохом добавила: — Из-за чего такого хорошего человека обижают, не пойму. Ты, главное, не отчаивайся.

— Спасибо тебе за поддержку, Луна, — печально улыбнулся он.

Каждый из них погрузился в свои мысли, и между ними повисло комфортное молчание, которое нарушила Луна неожиданным восклицанием:

— У меня есть блестящая идея для тебя!

— Какая? — спросил Невилл, недоумевающе посмотрев на её сверкающее энтузиазмом лицо.

— Попробуй сделать ей подарок. Такой, который покажет Пэнси, что она для тебя особенная.

— Думаешь, поможет? — с надеждой в голосе спросил он.

— Определённо. Даже если она отвергнет его, то тогда тебе будет ясно, что… — девушка оборвала фразу на середине.

— …я должен проявить уважение к чувствам Пэнси и оставить еë в покое, — закончил за неë друг.

— Ну, я всё же верю в оптимистичное для вас будущее. Ведь после дождя всегда приходит хорошая погода.

* * *

В среду, выполнив на скорую руку свои обязанности, Пэнси скрылась в комнате до появления Невилла. Устроившись в кровати поудобнее, девушка планировала переждать его визит с новым романом, который она приобрела, когда последний раз посещала Косой переулок. Пэнси от чтения отвлёк тихий, но всё-таки уверенный стук. Прежде чем девушка успела ответить, дверь в комнату распахнулась и в комнату вошёл Невилл. Сердце в её груди забилось часто-часто. Пэнси столько раз представляла этот момент в своей голове. Пусть девушка и возводила между ним и собой стену, но в этой ограде была щель. Этой прорехой была дверь в спальню, которая хоть и захлопывалась громко за спиной хозяйки, но не закрывалась на замок. В глубине души Пэнси надеялась, что Невилл последует за ней, но до него явно не доходила такая элементарная, с её точки зрения, вещь. И вот теперь, спустя столько времени, он наконец-то пришёл в еë комнату. Пэнси охватили одновременно страх и радость. Делая вид, что его внезапное появление нисколько её не смутило, она резким холодным тоном спросила:

— Ты чего здесь забыл?

— Я кое-что тебе принёс, — спокойно ответил Невилл.

— Мне ничего не нужно, Долгопупс, — нахмурив лоб и не отрывая взгляда от страниц книги, пробурчала девушка.

— Я считаю наоборот, Пэнси, — мягко возразил он.

— И я тебя вообще сюда не звала.

Мужчина промолчал в ответ. Пэнси продолжила смотреть в книгу и даже перелистнула страницу, имитируя свою заинтересованность повествованием. Но её внимание переключилось на слух. По звукам его шагов она поняла, что он подошёл к кровати, и по её телу, словно разряд электрического тока, пробежало напряжение. Не удержавшись от любопытства, Пэнси бросила косой взгляд из-под опущенных ресниц на него. Невилл тем временем поставил на прикроватную тумбочку небольшой керамический горшок, в котором росло растение, очень похожее на кактус с разноцветными иголками с крючками на концах и бледно-золотистыми бутонами цветов, и с интонациями, которые использовал во время занятий, произнёс:

— Это Somnia Venator. Растение редкое, но полезное. Особенно для тех, у кого непереносимость сонных зелий. Оно питается психоэнергией, которую выделяет человек во время сна. Эта разновидность любит кошмары и вдобавок, насытившись, источает приятный аромат. В уходе нетребователен. Полив раз в месяц мягкой водой. Рыхлить и подкармливать не надо. Пересадка тоже не нужна, по крайней мере, ещё пять лет.

Когда он закончил с объяснениями, в комнате повисло короткое напряженное молчание.

— У вас всё, многоуважаемый профессор? — наградив его ледяным взглядом, спросила Пэнси.

— Да, если, конечно, ты не хочешь…

— Единственное, чего я хочу — продолжить читать в полном одиночестве.

— Хорошо, как пожелаешь, — вздохнул Невилл, переборов острое, почти злое желание вытянуть Пэнси на разговор, который, без всяких сомнений, окончился бы шумной ссорой. Её холодность кривым ножом терзала его сердце. — Ещё увидимся, Пэнси, — и направился к двери.

— Угу, профессор, — безэмоционально произнесла в ответ та.

Когда Невилл уже был в дверном проеме, с едва заметной на губах улыбкой Пэнси бросила ему:

— Я постараюсь не загубить твой редкий экземпляр.

— Спасибо, Пэнси, — улыбнулся он в ответ и ушёл из комнаты со смешанными чувствами и мыслью:

«Что это сейчас было? Та самая хорошая погода после дождя, о которой говорила Луна, или кратковременная оттепель?!»