О птицах, тенях, героизме и живых сновидениях (джен)

Ольга в сотый раз поворошила рукой в сумке и, повернув голову, крикнула вглубь квартиры:

— Саш, ты ключи от машины не видел?

— Они у зеркала на столике, мам! — донеслось откуда-то из гостиной.

— Отлично, — она сунула ключи в сумку. — А очки?

Ответа не последовало. Ольга вошла в комнату.

— Саш, я с кем разговариваю?

На диване, вытянувшись во весь рост, лежал парнишка лет примерно шестнадцати. Не отрываясь от планшета, на котором увлеченно гонял в NFS, он медленно повторил:

— Они у зеркала на столике.

Ольга подошла к дивану и молча нажала на планшете кнопку блокировки. Саша поднял на нее возмущенный взгляд.

— Нормально поговори со мной.

Мальчик отложил планшет в сторону, сел на диване и, как примерный мальчик, сложил на коленях ладошки.

— Да, мамочка.

— Не паясничай, — Ольга мягко стукнула его по лбу. — Солнечные очки мои где?

— В коридоре. На столике у зеркала.

— Ты сказал, там ключи от машины.

— И очки.

— Нет их там, — Ольга повысила голос, как видно, начиная закипать. Сын с глубоким вздохом поднялся с дивана, сунул ноги в серые тапочки и направился в коридор.

— В ящике смотрела?

— Смотрела, — Ольга шла следом.

— А на крючках?

— И на крючках. И в сумке. Может, я их на работе забыла?

Саша вышел в коридор, где у высокого, в пол, зеркала стоял узенький столик, вешалка и маленькая тумбочка. Пошарил глазами по крючкам на вешалке, выдвинул верхний ящик тумбочки. Наконец взглянул на столик, где в беспорядке были разбросаны мелочевка, брелоки, какие-то бумажки, скомканные и исписанные ручкой. Ещё раз глубоко вздохнув, он вытащил из всего этого барахла темные полукруглые очки в коричневой оправе и протянул их матери:

— Я не слышу возгласов восхищения.

Ольга поджала губы, усмехнулась и покачала головой.

— Что бы я без тебя делала.

— Пропала бы, — Саша отдал очки матери, и та надела их на лоб.

— Значит так. Ещё раз, — она принялась загибать пальцы. — Есть захочешь — суп на плите, с вечера ещё теплый, но лучше прогрей. Хлеб в холодильнике. Масло, молоко там же. В общем, если что ещё надо будет — деньги я перевела — возьми себе. На доставку только не налегай — придержи лучше, чтобы на конец недели хватило. Что-то ещё...

— Ма-ам, на работу опоздаешь.

Ольга махнула рукой:

— Да уже опаздываю. Все из-за этих очков.

Она ещё раз перетрясла сумку, проверяя, все ли на месте. Застегнула ее и закинула на плечо.

— Да. Бабушка вечером приедет — не забудь отдать журнал, который на подоконнике лежит — она просила.

— Отдам, отдам, — Саша чмокнул мать в щеку. — Беги, а-то будешь ворчать потом, что поздно вышла и опять попала в пробку.

— Ну-ну, — Ольга принялась обуваться и вздохнула с притворным сожалением. — Хоть бы раз попросил: «Мамочка, останься дома, пожалуйста, я так по тебе скучаю».

— Ага, а кто нас с бабушкой кормить будет? Я ещё несовершеннолетний.

Ольга расхохоталась в голос.

— Зато, я смотрю, умный слишком. Кстати, чтобы три варианта из сборника сегодня прорешал. Вечером проверю. Экзамены через год. Я за тебя платить не буду.

Сын закатил глаза:

— Да, да, да. Разумеется.

— Саш, я серьезно. У тебя поступление на носу, а ты вон — с игрушками.

Ольга, наконец, справилась с непослушной застёжкой, поцеловала сына в лоб и выскочила на лестничную клетку. После ее ухода Саша повернул в замке ключ, вернулся в гостиную и снова упал на диван, закинув ногу на ногу.

Спускаясь в лифте на первый этаж, Ольга Исаева устало прислонилась плечом к стенке кабины. День обещал быть непростым. Впрочем, когда бывало по другому? Но хуже, чем сейчас, определенно, быть уже не могло.

Ольга посмотрела на себя в зеркало, висевшее тут же в кабине лифта. Взбила рукой волосы. Слой косметики уже не скрывал слишком ранние морщины, усталость и тяжёлый взгляд главы Рос-Гарант-Банка. А ведь ей всего только тридцать шесть лет. Ольга закрыла глаза. Может, стоит прислушаться к совету подруги и записаться на операцию в ближайшую клинику? Крис уверяла, что буквально пары уколов будет достаточно. Легко ей говорить. Подруге вообще все давалось легко, сколько Исаева ее помнила. Правда Кристине никогда не приходилось управлять банковскими вкладами, подсчитывать прибыль и убытки. Для этого у нее был обеспеченный муж с бизнесом, кажется, где-то в Германии. Если конечно можно назвать мужем человека, с которым в ЗАГСе они не расписались и только жили попеременно — то тут, то за границей. Ольга вздохнула и, открыв глаза, снова взглянула на себя в зеркало.

«Детей у Кристинки тоже нет, — подумала она. — А в клинику не пойду. Не до того».

Машины гудели в пробках. Ольга сняла очки и поглядела в окно. Солнце скрылось за плотным слоем туч, но жара не спала, город душил сыростью. В туманном мареве поток автомобилей двигался как ложка в густом киселе. Исаева почувствовала вдруг сильное желание выйти на полпути из машины, вернуться домой, не ходить сегодня на работу, где, как она знала, ее ждало только одно: долгие разборки со вкладчиками и проверяющими. Не то чтобы эти разборки происходили не по ее вине. Скорее уж, наоборот. Но ведь легче от осознания этого не становилось.

Толпу с транспарантами у дверей Рос-Гарант-Банка Исаева увидела издалека. Про себя усмехнулась: «Как же примитивно». Но ближе подъезжать не стала, свернула в переулок, бросила машину на первой попавшейся парковке и к банку подошла с другой стороны. С недавних пор ключ от черного входа приходилось держать при себе.

Ей показалось, или, может, зрение подводило, что из-за угла здания появилась и тут же пропала чья-то высокая тень. По всей вероятности, мужская, в черном брючном костюме. Но ничего больше Ольга разглядеть не успела. Ещё один из митингующих? Пожав плечами, она вошла в здание банка и больше о странном видении не думала.

— Эти идиоты скоро заставят меня входить на работу через крышу, — Исаева кивнула девочке-секретарше у входа в кабинет. — Звонили?

Такой вопрос она задавала изо дня в день. Звонить могли откуда угодно, чаще всего с ругательствами и угрозами. Правда подобные звонки Ольгу Исаеву уже не пугали. Она давно не брала трубки на незнакомые номера и приказала делать то же самое своей секретарше. Не это волновало больше всего. Существовали другие, более насущные проблемы.

До полудня дела шли относительно благополучно. Ольга заперлась у себя в кабинете, пытаясь разгрести горы текущих задач. Ровно в двенадцать ее отвлёк от компьютера настойчивый стук в дверь. Ольга открыла дверь и пропустила в кабинет неожиданного посетителя.

— Не помешал? — поинтересовался тот, всем своим видом изображая крайнюю степень учтивости.

— Помешал, но ты же знаешь, для тебя все что угодно.

Посетитель представлял собой высокого, метра под два ростом, мужчину, худощавого, с хитрыми карими глазами и модной стрижкой. Все в нем было непропорционально: узкое лицо, длинные, вытянутые руки, острые плечи. Может быть, поэтому одеться он стремился изящно, даже чересчур. И мягкий серый костюм, и белая рубашка, и тёмно-серый, в тон костюма, галстук — все выглядело идеально, утонченно, дорого. Вслед за мужчиной в кабинет проник тонкий шлейф элитного одеколона.

— Я бы зашёл позже, но имею дело, не терпящее отлагательств.

Он улыбнулся и наклонился к Ольге с высоты своего двухметрового роста. Тонкими пальцами взял ее за плечи и привлек к себе. Губами коснулся шеи, левого уха и виска, вдыхая запах тонких волос, затем взял лицо Ольги в свои ладони, а она подняла голову. После долгого, с минуту, поцелуя Исаева мягко отстранилась.

— Ты сказал — у тебя что-то срочное.

— Да, — он почему-то огляделся по сторонам. — У тебя никого?

Ольга отошла к рабочему столу. Взяла в руки высокий стакан и бросила туда дольку лимона.

— Кто у меня может быть сейчас, Кеш? Разве что прокуратура.

— А помощница твоя? — мужчина, которого, как оказалось, звали Иннокентием, на мрачную шутку не отреагировал, но продолжал вежливо улыбаться.

— Леночка? Я ее отпустила пораньше. Она увольняется сегодня, что девочку зря мучить? Правда вот, — Ольга налила в стакан воды из стеклянного графина, — замену где бы теперь найти...

— Хорошо, — Ольгин знакомый кивнул, и улыбка шире раздвинула его тонкие губы. — Я рад, что мы остались наедине.

— Что случилось? — Ольга посмотрела на него с некоторой опаской.

Иннокентий подошёл к ее рабочему столу и положил на него белый лист бумаги, на котором что-то было написано аккуратным косым почерком.

— Подпишешь?

Исаева вопросительно изогнула бровь. Отставила стакан с водой в сторону и взяла лист в руки. Некоторое время она сосредоточенно разглядывала написанное и хмурилась больше и больше.

— Прости, не поняла, что это?

— А что непонятного? — мужчина продолжал улыбаться, но на этот раз в его улыбке Ольге почудился яд. — Мое заявление.

— Нет, подожди, ты шутишь. Какое заявление? — она ещё раз вгляделась в строчки, будто видела их впервые или никак не могла вникнуть в суть написанного. — Прошу уволить меня по собственному... Кеш, это правда не смешно.

— Согласен, — кивнул мужчина. — Какой уж тут смех? Я попрощаться пришел. Давай без лишних слез, черкани подпись, пожалуйста, и разбежимся.

— Погоди, погоди, — Ольга раз за разом менялась в лице. Непонимание, осознание, удивление, изумление, страх. — А я? Ты меня решил бросить? Вот с этим?

Иннокентий пожал плечами:

— Я в тюрьму садиться не собираюсь.

Листок выпал у Ольги из рук.

— Как? Ты же говорил, что все схвачено...

— Почти, — мужчина обогнул стол и подошёл к Исаевой ближе. Теперь он возвышался над ней на целую голову. — Я сказал — почти. Но появились некоторые дополнительные данные, и мне нужно будет срочно скрыться. Прости.

Он протянул к Ольге руки, будто хотел обнять ее, но Исаева отшатнулась и посмотрела на него, сверкая глазами.

— Прости? И ты так легко об этом говоришь? А обо мне ты подумал? Кто меня втянул во все это...

Ольга повела кругом рукой в попытках найти приличное слово для нынешней ситуации. Не нашла и, облизнув пересохшие губы, исподлобья взглянула на своего гостя:

— Нет, Кеш, так не пойдет. Ты не можешь меня теперь бросить.

— Не поверишь, но — могу, — мужчина вдруг перестал улыбаться и из его глаз на Ольгу пахнуло холодом. Лицо стало равнодушным. Таким равнодушным, как у преступника, который заранее знает, что его жертве некуда от него деться. — Я тебя за руку в это дело не тянул. Предложил — да. Обеспечил. Но за отчётами и цифрами следила у нас ты как самая лучшая единица класса банковских рабочих.

Он все же протянул руку и провел длинными пальцами Ольге по бледной щеке:

— Я — лишь техническая составляющая, скромный исполнитель. Ты — руководитель всего процесса. А помнишь, какие грандиозные планы ты предлагала в тот день, когда мы остались вдвоем в гостиничном номере?

Губы Иннокентия снова искривились в ухмылке, нехорошей, насмешливой и очень ядовитой. Ольге стало жутко.

— О, ты была хороша в тот вечер. Чудо как хороша. Так близко... близко...

Тонкие пальцы застыли на подбородке. Исаева отшатнулась. Потом сделала быстрый шаг вперёд и ударила гостя по лицу. Потом ещё раз. Ей хотелось разбить в кровь эту наглую, сладострастную ухмылку. Но крови не было. Удары оказались слишком слабы. И гость все так же продолжал усмехаться на попытки Исаевой расправиться с ним.

— Пошел вон, — прошипела Ольга.

Мужчина вздохнул, наклонился, поднял упавший на пол листок с заявлением и вежливо подал его Ольге.

— Пожалуйста.

Она схватила ручку. Не глядя, чиркнула подпись и быстрым движением протянула листок Иннокентию. Внутри у нее все дрожало от гнева, обиды и боли. Но тому, как видно было все равно. Он взял листок, внимательно просмотрел заявление, кивнул с благодарностью и вышел из кабинета.

Ольга упала в кресло. Пустым, бессмысленным взглядом оглядела свою камеру с зарешеченным окном, за которым все кричала и буйствовала толпа. Потом закрыла лицо руками и разрыдалась.

* * *

Новый рабочий день ознаменовался для Игоря Грома неожиданным визитом.

Ближе к полудню, когда коллеги уже подумывали о долгожданном обеденном перерыве, к столу майора подошёл молодой человек и спросил:

— Простите, вы майор Игорь Гром?

Игорь оторвался от экрана компьютера, повернулся в кресле и с изумлением уставился на незнакомца:

— Ну допустим, я.

Парень лучезарно улыбнулся:

— Меня к вам Федор Иванович направил. Дмитрий Дубин, рад знакомству, — и протянул ладонь для рукопожатия.

На вид ему было чуть больше двадцати лет. Стриженые соломенные волосы, серые глаза за стеклами квадратных очков. Все это вкупе с наивной и невероятно светлой улыбкой произвело на Грома малость ошарашивающее впечатление. Учитывая тот факт, что Фёдор Иванович ни о каких посетителях майора не предупреждал.

— А... Прошу прощения?

Парень неловко опустил руку.

— Дима Дубин, — повторил он. — Стажёр. Фёдор Иванович сказал, я под вашим руководством теперь.

— А-а, — протянул Игорь, начиная понимать. — Вот оно что. Так ты новенький?

— Ну, да. Почти коллега, получается, — Дима рассмеялся, пытаясь скрыть неловкость.

— Ну-ну. В команде, значит, будем работать, — Игорь, памятуя недавний разговор с генерал-полковником, сделал многозначительное ударение на первое слово. Дима же воспринял это как шаг к содружеству и радостно подхватил:

— В команде — это хорошо. Фёдор Иванович так и сказал, что вам очень нужен напарник.

Игорь хмыкнул и, не говоря больше ни слова, вернулся к своим файлам на компьютере. Дима Дубин потоптался на месте, потом подвинул ещё одно кресло на колесиках и сел рядом с майором.

— Может быть, перейдем на «ты»? — предложил он. — Как-то на «вы» не совсем удобно... тебе не кажется?

Игорь промолчал, продолжая водить мышкой по рабочему столу компьютера. По правде говоря, он надеялся, что назойливый стажёр соскучится и покинет его через несколько минут. Не то, чтобы Дима слишком уж раздражал своим неожиданным появлением, но на Прокопенко Гром был зол.

«Значит, в команде, — думал он. — Напарника мне подыскали, Федор Иванович. Очень хорошо. И как оперативно».

— Ты уже слышал об Ольге Исаевой? — выдернул из размышлений голос Дубина. — Говорят, там крупные махинации.

Майор скользнул глазами по строчкам текста на экране. Новостные заметки под строкой поиска пестрили фамилией главы Рос-Гарант-Банка.

— Кто это говорит, интересно? — поинтересовался Гром.

— Ну как кто, — оторопел Дубин. — Все.

— Все не могут говорить одно и то же, — усмехнулся Гром. — Я вот скажу тебе, что состава преступления ещё нет, а значит, все написанное не более, чем пустая болтовня. Видишь, уже один голос против обвинения.

— Да нет, я не это имел в виду, — пробормотал бедный стажер. — Я вообще... В целом.

— А в целом, друг мой, пока на стол не легло заявление, в котором указано, что такой-то гражданин совершил по отношению к такому-то гражданину неправомерное действие, мы и пальцем пошевелить не сможем. Бюрократия, чтоб ее, — Игорь с притворным сожалением развел руками. — Смекаешь? Так что вот тебе первое задание...

В это время на столе у майора завибрировал мобильный телефон. Игорь поднял трубку, пару раз коротко ответил «Да!», затем «Еду!» и поднялся с места.

— Подождите, а я, — Дима недоуменно захлопал светлыми ресницами.

— Ах да...

Игорь достал из ящика стола и положил перед Дубиным толстую пачку бумаг.

— Вот. Разбери, и к моему приходу под отчёт — кто, куда и для чего приходил, кому что говорил. Дело свежее, уже раскрыли, осталось подшить и в архив. Справишься?

Не дожидаясь ответа, Гром широкими шагами направился к выходу. Но не успел он отойти далеко, как его нагнал оклик:

— Игорь!

Гром обернулся. Стажёр встревоженно глядел на него:

— Игорь, тут...

— Ну что?

Майор вернулся к столу.

— Я же сказал подшить и...

Дима молча ткнул пальцем в экран компьютерного монитора.