Клон (гет)

— Альбус! У нас проблема.

— Минерва, три часа назад всё было нормально! — Дамблдор недовольно поморщился.

— А теперь стало ненормально! Он отказывается проводить уроки!

— Почему?

— Говорит, что никуда не пойдёт без волшебной палочки. Альбус, где я возьму для него палочку?!

— У меня.

— Что? — удивилась Макгонагалл.

— Подойдите к моему портрету. Так. Теперь назовите своё имя и дотроньтесь ладонью до рамы.

Минерва так и сделала. Под рамой появилась небольшая дверца, за которой обнаружилась... палочка.

— Какая старая, — заметила Минерва.

— Не мудрено. Ей много лет.

— Чья она?

— Моя.

— А как же та, что в могиле?

— Это другая. Будет время, я вам расскажу. А теперь спешите. Скажете Игнотусу, что сами её купили в день его одиннадцатилетия.

* * *

Палочка была принята с восторгом и тут же опробована. С первой же попытки ночной горшок вполне удачно превратился в китайскую вазу, а Сибилла несколько неуклюже полетала над потолком.

— Ну как, доволен?

— Да, — клон сделал ещё несколько движений в направлении стола, и тот поскакал по комнате, издавая дикое ржание.

— Хватит озорничать. Пошли на завтрак. И не забудь, что ты не должен со мной разговаривать.

Официально между нами — тихая конфронтация, — предупредила Макгонагалл.

Они сидели в главном зале. Кэрроу находились справа от Игнотуса, Минерва — чуть поодаль слева, остальные учителя теснились с другой стороны. Алекто и Амикус поглощали пищу с быстротой оголодавшего кролика и ничего вокруг не замечали. Игнотус, сделав вид, что хочет взять соль, повернулся к «маме» и почти испуганно прошептал:

— Сколько детей!

Она сжала кулачок и ободряюще посмотрела на него, мол, держись, всё будет хорошо. Он увидел профессора Синистру и улыбнулся ей, та подавилась и закашлялась, а Минерва зашипела:

— Не улыбайся!

Игнотус тяжело вздохнул и досадливо насупился.

После завтрака все разошлись по классам. Возле кабинета зельеварения столпились первокурсники в ожидании учителя. Игнотус, с опаской приблизившись к ним, поднял палочку. Дети затихли…

— Аллохомора, — выдохнул он, и дверь распахнулась с такой силой, как будто её вынесли два озверевших бугая. Ученики на цыпочках прошелестели мимо него в класс и там затихли. Немного потоптавшись, Игнотус стремительной походкой вошёл вслед за ними. Он намеревался эффектно развернуться и взмахнуть мантией, (не зря же вчера тренировался!) но запнулся на ровном месте и потерял равновесие. Малыши дружно ахнули, когда грозный профессор зельеварения и по совместительству директор школы грохнулся на пол, нелепо взмахнув руками. Он сидел на полу, широко расставив ноги, и с тревогой смотрел на детей. Те с не меньшей тревогой взирали на него вытаращенными глазами и, видимо, готовились к худшему. Наконец он встал, отряхнулся и пробормотал что-то вроде: «Понаставили тут, пройти негде». Первокурсники молча приняли его версию на веру, хотя все прекрасно видели, что на полу ничего не было.

— Что ж, ребята, давайте начнём урок, — бодро сказал Игнотус и тут же почувствовал возросшее в классе напряжение. «Что я говорю! Надо не так», — опомнился он.

— Минус пять баллов с Пуффендуя за… за… за грязные руки! — нашёлся псевдо-Снейп и сразу услышал, как по классу прокатился тихий вздох облегчения, — сегодня вы приготовите зелье Забывчивости, и, если что-нибудь забудете, значит, зелье удалось! — Игнотус улыбнулся, как бы предлагая детям оценить каламбур, но те лишь испуганно начали рыться в учебниках и деловито готовить к работе котлы и другие принадлежности. «Какие умные, — подумал он, — и молчаливые!»

В целом, всё шло хорошо: ребята работали, он скучал, изредка позёвывая. Наконец, ему это надоело, и он решил пройтись по классу. Когда Игнотус шествовал между рядами, дети старались пригнуться ниже к своим котлам.

— А кто мне расскажет рецепт зелья? — громко спросил он, и ученики, что находились к нему ближе всего, подскочили от неожиданности. — Ну, никто не хочет?... Вот вы, мистер… Э-э, Стракер?

Мальчишка встал и затарабанил:

— Настойка белладонны, порошок высушенной шляпки африканского гриба, собранного в первый день полнолуния, толчёные семечки райского плода первого урожая и молоко дикой ослицы.

— Браво! Десять баллов Гриффиндору! — Игнотус похлопал мальчика по спине.

Последовавшее за этим недоумённое молчание напомнило ему о его роли, и, нахмурившись, «Снейп» продолжил:

— И минус пятнадцать баллов за грязную мантию и… плохую дикцию.

В целом, урок прошёл нормально. После звонка дети быстро собрали свои вещи и ушли, оставив на его столе склянки с готовым зельем Забвения, а в душе у Игнотуса — смутную тревогу и разочарование. Прибежала Макгонагалл.

— Ну как?

— Нормально… Только скучно, — вяло ответил он.

— Я прошу тебя, никакой импровизации. Действуй по намеченному плану.

— Хорошо… мама.

— Тс-с, не называй меня так. Вдруг кто-нибудь услышит. Я побежала.

Следующий урок у второго курса прошёл без эксцессов. Игнотус дал задание, потом сидел, хмуро наблюдая за тем, как дети пытаются сотворить зелье Радости. На третьем уроке произошло нечто удивительное. Он было совсем затосковал, как вдруг почувствовал, как аморфный шум в голове, преследовавший его ещё с завтрака, сформировался в довольно чёткие звуки. А затем появились и образы! Он начал озираться — вокруг ничего необычного не происходило. Только девочка с первой парты внимательно смотрела на него, и он отшатнулся оттого, что на одно мгновенье проник в её мысли! Правду сказать, ничего интересного там не было, но профессор даже ухнул от необычных ощущений и откинулся на спинку стула. «Как здорово! Ну-ка, попробуем ещё».

В оставшееся от урока время он развлекался тем, что копался в мозгах у студентов. Получалось не очень, и Игнотус сделал вывод, что нужен зрительный контакт. После звонка опять прибежала Минерва с набившими оскомину указаниями о том, что нельзя отходить от утверждённого плана. Игнотус посмотрел на неё, готовясь с размаху «запрыгнуть» в её голову, и почти физически ощутил, как «стукнулся» о непробиваемую кирпичную стену. От неожиданности он не смог скрыть эмоции, а она понимающе хмыкнула и ушла, гордая и непонятая. «Как она это делает?! Надо будет научиться».

Наконец, начался последний урок: седьмой курс, Слизерин и Гриффиндор. Накануне «мама» все уши прожужжала о том, как вести себя с Малфоем и компанией. Мальчишка явно был подавлен и озлоблен, а два здоровяка рядом с ним, напротив, излучали довольство жизнью, задирались к угрюмым гриффиндорцам и даже, кажется, что-то жевали. Мысли их были просты и понятны и вертелись вокруг сладких булочек, спрятанных в карманах мантии, и других, столь же аппетитных — в декольте мисс Пэркинсон. На взгляд Игнотуса булочки мисс были очень даже ничего, и он вдруг почувствовал сладкое томление, досадно мешавшее ему сосредоточиться. Подойдя поближе, и сделав вид, что проверяет у Пэнси её варево, он заглянул поглубже как раз в то место, где её перси образовали волнующую складочку. Захотелось запустить туда руку и погладить гладкую девичью кожу. Рот наполнился слюной, а внизу живота стало совсем горячо. С трудом сдержав себя, Игнотус очнулся от греховных помыслов и оглядел класс. Все были заняты приготовлением зелья, и никто не заметил произошедшей с ним метаморфозы. Никто, кроме… Малфоя! Тот внимательно и хмуро наблюдал за ним и даже, кажется… «Ути-пусеньки! Хочешь покопаться у меня в голове? Ага, как там она делала? Стена? А что если не стена, а кувалда?» Он представил, как огромное орудие кузнеца с грохотом опускается на наковальню, и мальчишка от неожиданности вздрогнул и опустил взгляд. Игнотус внутренне возликовал. Оказалось, что он мог не только читать мысли окружающих, но и сопротивляться чужому вторжению.

На обеде он поочерёдно «просканировал» головы брата и сестры Кэрроу и узнал много нового о Северусе и о пресловутом Тёмном лорде. Оказалось, что Алекто неровно дышит к первому и даже изредка пытается домогаться. Глядя в её похотливые глаза, Игнотус представил, как это ходячее недоразумение со свиным рыльцем лапает бедного зельевара за задницу, и ему стало нехорошо. Тот-кого-нельзя-называть был личностью страшной, загадочной и, судя по мнению Кэрроу, несколько бесноватой. Ещё он узнал, как Пожиратели издеваются над полукровками и магглорождёнными, и был поражён жестокостью, с которой это происходило. «Неужели Северус тоже в этом участвует? Нет. Не может быть».

После обеда он догнал вечно куда-то спешащую Минерву и потребовал немедленно объяснить значение новой для него информации.

— Не сейчас, Игнотус, я тороплюсь, — отмахнулась Минерва.

— Я с тобой!

— Нет.

— Да!

— Поверь мне, это плохая идея. Знаешь что, лучше подожди меня у Сибиллы. Я буду через полчаса.

Он кивнул и пошёл по коридору. Завернув за угол, клон притаился и заглянул назад. Макгонагалл ходила туда-сюда возле стены до тех пор, пока в ней не образовалась дверь, и Минерва, оглянувшись по сторонам, юркнула внутрь.

Через полчаса, стоило ей шагнуть через люк кабинета прорицаний, он набросился на неё с вопросами.

— Стоп. Сейчас я тебе всё объясню по порядку, — Минерва была как всегда хладнокровна и рассудительна. — Ты знаешь, почему чистокровные волшебники так не любят маглорожденных и полукровок?... Несколько столетий назад, когда магам грозило вырождение от постоянных близкородственных браков, было решено привлечь свежую кровь, то есть нам разрешили заводить детей от магглов. Это была вынужденная мера, но она привела к непредсказуемым последствиям. Во-первых, к разнузданному разврату, ведь никому из волшебников и в голову не приходило закрепить отношения с маггловскими девушками священными магическими узами. Тем не менее, эти внебрачные связи были достаточно крепкими. В итоге, ведьмы, чьи мужья развлекались на стороне, оказались не у дел. Оскорблённые, они объединились и начали мстить и мужьям, и их любовницам. Началось то, что в последствии получило легкомысленное название «Война полов», в которой, кстати, было немало жертв. Но это были только цветочки.

Народилось целое поколение полукровок, детей военного времени, воспитанных в ненависти к так называемым «истинным» магам. Повзрослев, они развязали настоящий террор. Это была гнусная резня, бессмысленная и беспощадная. В современных учебниках по истории магии о ней почти ничего не написано. Однако в чистокровных семьях до сих пор вспоминают страшные рассказы о том, как озверевшие «магглорождённые ублюдки» врывались в дома, ломая защитные заклинания и убивая всех подряд. Но было бы несправедливо оголтело обвинять их в этих преступлениях, ведь в своё время их матери пострадали не меньше, а может, и больше. Месть полукровок коснулась многих древних родов: Блэков, Малфоев, Мраксов, Фламелей и других. Некоторые из них так и не оправились от потрясения и пронесли свою ненависть через века. До недавнего времени её не афишировали, поскольку уже сто лет как в нашем сообществе пропагандируется лояльность к происхождению. И это правильно! Потому что, как бы ни хвалились носители так называемой «чистой крови», никто не может с уверенностью утверждать, что среди его предков нет магглорождённых! И сегодня мы наблюдаем странную картину: потомки древних родов, объединившись со всякой мразью, сплотились вокруг Тёмного лорда и пытаются установить новый порядок, в котором нет места так называемым «грязнокровкам». Разумеется, борьба за чистоту рядов не более чем лозунг, под которым скрыты истинные мотивы их поступков: разделить наше магическое сообщество, чтобы захватить власть.

Ты наверняка видел, что происходит в Хогвартсе. Алекто и Амикус Кэрроу при попустительстве твоего брата создали в школе целую группу тех, кто издевается над магглорождёнными и теми, кто пытается сопротивляться новому режиму. В той комнате, куда я сегодня ходила, прячутся наиболее пострадавшие дети. Естественно, о ней никто не должен знать. Ты понимаешь меня?

— Да. Но почему Северус просто не прогонит этих двоих? — спросил Игнотус.

— Мотивы поступков Северуса всегда оставались для меня загадкой. С этим вопросом тебе лучше обратиться к отцу… Теперь вот что. Я заметила, что ты сегодня пытался применить легилименцию, удачно?

— В отношении тебя — нет, но ты научила меня, как закрывать свой разум от других.

— Это замечательно. Но помни главное — если ты кому-то лжёшь, ты должен лгать и в своих мыслях, иначе тебя раскусят.

— Учту. А ты тоже так делаешь?

— Ну что ты! Я никогда не лгу! — возмутилась Минерва.

— Ой ли?

— Ну… Почти никогда. В основном, я… не договариваю, — Минерва поспешила сменить тему, — Ну что ж, день продолжается. Сейчас ты должен походить по Хогвартсу с грозным видом и помни: ты — директор, а, значит, можешь вмешаться во всё, что происходит в школе, но только, умоляю, не выходи из образа! Если что, я всегда рядом.

Они разошлись по одному, чтобы не вызвать подозрений, и отправились в разных направлениях, однако крики, раздавшиеся на втором этаже, заставили их изменить маршрут.

Амикус Кэрроу держал за шкирку испуганного подростка и со злорадством спрашивал у толпившихся рядом студентов:

— Кто ещё хочет испытать на этом щенке заклятье Круциатус? Ну?!

Из толпы медленно вышел здоровяк, в котором подбежавший Игнотус узнал Крэбба.

— Кру…

— Стойте! — лже-Снейп хмуро оглядел присутствующих и размеренным шагом подошёл к Амикусу. — Что происходит? — тихо спросил он.

По лицу Кэрроу пробежала волна неприязни, как будто его оторвали от любимого занятия, и он, ссутулившись, прохрипел:

— Этот гадёныш болтал в коридоре насчёт Поттера и Дамблдора!

— Мы не наказываем учеников за то, что они разговаривают вне уроков, — холодно сказал Игнотус. — Если каждому из тех, кто болтает всякую чушь в коридорах школы, воздавать должное, то придётся подвергать экзекуции всех подряд.

— Но Северус… — начал было Амикус.

— Этот ученик будет наказан, но не за разговоры… А за глупость. Я думаю, три дня отработки у Хагрида в компании флоббер-червей будет достаточно.

— У этого верзилы уже и так целая орава помощничков! Он их даже чаем поит! — возмутился Кэрроу.

— Вы сомневаетесь в моём праве выбирать способ наказания? Может быть, вы и в моей компетенции сомневаетесь? — тихо, но очень чётко произнёс Игнотус, глядя на коротышку в упор; и тут же почувствовал его страх.

— Ладно, ладно, Северус, я же так… для наглядности, — примирительно пробурчал Кэрроу. — Ну, чего вылупились? Расходитесь, давайте! — крикнул он уже на учеников.

Те поспешили уйти, а Макгонагалл, которая молча наблюдала за произошедшим, одобрительно кивнула «Северусу» и улыбнулась одними глазами.

Довольный Игнотус отправился дальше. «Быть директором довольно занятно. Поттер, Поттер… Что-то знакомое». Он решил зайти в круглый кабинет и узнать у Дамблдора всё об этом загадочном человеке. Он бодро шагал, пока не увидел впереди профессора Синистру. Сразу же в его груди радостно затрепетало сердце, а в походке появилось что-то кошачье. Поравнявшись с колдуньей, Игнотус обратился к ней низким, бархатистым голосом:

— Мисс Синистра. — Она взглянула на него настороженно и слегка посторонилась, — я давно наблюдаю за вашей работой. Мне чрезвычайно импонирует… ваш стиль преподавания, — он подошёл к женщине настолько близко, что мог почувствовать её дыхание.

— Большое спасибо, мистер Снейп, — она отступила назад и приткнулась спиной к стене.

— Вы не представляете, как мне нравятся все эти ваши… планеты… и… звёзды, — он наклонился к её уху и продолжил шёпотом. — Я бы хотел когда-нибудь поговорить с вами о влиянии Марса на… Венеру… наедине, — он погладил её по виску и заложил выпавшую из причёски прядь волос ей за ушко. — Что вы думаете о этом? — Игнотус приподнял её подбородок и заглянул ей прямо в глаза.

Она была поражена, конечно, она была поражена! И всё же, стало понятно, что иногда эта женщина думала о нём. Не о нём, естественно, а о Северусе Снейпе. И тогда у неё возникали очень интересные желания… Прочитав её мысли, Игнотус понял, что всё у них получится. Она судорожно вздохнула и облизала губы, он проследил за этим движением, а потом снова посмотрел в глубину серо-зелёных глаз и вкрадчиво спросил:

— Что вы скажете?

— Я… я посмотрю свой график. Кажется, завтра у меня есть «окно».

— Это замечательно, мисс Синистра, — он взял её ладошку и погладил то место, которое хироманты обычно называют кольцом Венеры, а потом, не отрывая взгляда от расширенных от удивления глаз, поцеловал её запястье. — Я буду ждать, — он отпустил её руку, потом резко развернулся, взмахнув полами мантии (на этот раз без эксцессов), и ушёл.

Профессор Синистра постояла немного, потом резко выдохнула и отправилась своей дорогой, пряча счастливую улыбку.

Игнотус подходил к круглому кабинету, как вдруг его окликнули. Он обернулся и, увидев, кто это сделал, слегка поморщился.

— Алекто?

— Северус, мне нужно поговорить.

— Да? — он перешёл на официальный тон.

— Зайдёшь ко мне? — она осклабилась, обнажив жёлтые зубы.

— Нет. Я спешу.

— Всегда нет! Ну, хоть на минуточку, — девица обняла его толстыми руками и рывком прижала к себе. «Северус» крякнул, едва не потеряв равновесие. «Сильная!» — подумал он, пытаясь восстановить баланс. Чтобы не упасть, пришлось вцепиться ей в плечи. Она восприняла этот жест как проявление чувств, и прижалась к нему всем телом.

— Севушка, возьми меня! Прямо здесь!

— Что вы делаете, женщина?! — Игнотус опешил от такого напора, высвободился из цепких объятий и попытался убежать.

— Стой! На энтот раз не уйдёшь! — она схватила его за мантию и стала тянуть с недюжинной силой. Раздался треск разрывающейся ткани. Игнотус вывернулся, выхватил палочку и закричал:

— Обливиэйт!

Пока она безуспешно пыталась восстановить цепь событий, он успел забежать в круглый кабинет, благо, Минерва загодя снабдила его паролем.

— Северус? — Дамблдор спросонья потёр глаза.

— Нет. Игнотус, — тяжело дыша, проговорил клон.

— Что с тобой, на тебя напали?!

— Нет, нет. Это так… поклонники, — Игнотус плюхнулся на стул и расстегнул ворот мантии.

— А, понимаю. Ты что-то хотел узнать, мой мальчик?

— Да. У меня два вопроса: кто такой Гарри Поттер, и как он связан со всей этой катавасией с Тёмным лордом?

После долгого и поучительного рассказа Дамблдора, в котором, на удивление, не было ни слова лжи, Игнотус почесал затылок и проговорил:

— Да, не сладко парню пришлось. И где он сейчас?

— Выполняет одно важное поручение, о котором я не могу тебе сейчас рассказать.

— Понятно. Выходит, бедный Северус ведёт двойную жизнь и вынужден терпеть присутствие Кэрроу, потому что иначе его разоблачат, и школа останется на растерзание этим мерзавцам?

— Всё верно, Игнотус. Это тяжёлая ноша — быть незаслуженно ненавидимым всеми — выпала твоему брату, и он с честью её несёт. Ты не представляешь, насколько серьёзна его миссия и глубок героизм…

— Ну всё, всё. Я понял. Он — герой, а я — тупица.

— Нет, сынок, ты очень хороший. Просто некоторые ошибки сложно исправить, а иногда за них приходится расплачиваться самым ценным — родными людьми.

— Северусу не придётся платить за мои ошибки! Это я тебе обещаю! Папа! — Игнотус резко встал и решительно зашагал к выходу.

Когда хлопнула дверь, на одном из самых древних портретов очнулся седобородый старец и скрипучим голосом проговорил:

— Я не понял, а что, у Дамблдора есть дети?

— Да, двое — мальчик и… мальчик, — ответил ему ещё более старый коллега.

* * *

На выходе Игнотуса поджидала Макгонагалл.

— Поговорил с отцом?

— Да! — излишне эмоционально ответил Игнотус.

— Тс-с, не кричи. Пойдём, у нас рейд.

— Это что ещё?

— Я не говорила? Каждый вечер Северус обходит все закоулки Хогвартса и выявляет нарушителей дисциплины, — не без сарказма объяснила Макгонагалл.

— То есть?

— То есть, находит парочки… целующиеся и не только, — Минерва многозначительно закатила глаза, — разгоняет их и снимает баллы.

— Зачем?

— Потому что он — директор! — раздражённо произнесла она.

— А отец тоже так делал?

— Альбус?! Хо-хо! Конечно, нет! Для этого есть Филч! Э-э, — опомнилась она, — видишь ли, — продолжила Минерва сочувственным тоном, — у Северуса было тяжёлое детство… и юность… Да и сейчас ему нелегко. Вероятно, он находит в этом мстительное удовольствие.

— Мудрёный парень, этот ваш Северус… — с усмешкой заметил Игнотус.

— Я вмешиваться не буду. Просто встану неподалёку. А ты не жалей никого, кроме слизеринцев, а с гриффиндорцев спускай по три шкуры. Образно, разумеется.

* * *

— Минус пять баллов с Пуффендуя, мисс Тренд, и минус десять — с Гриффиндора, мистер Биллз.

— А почему с Гриффиндора — десять?

— За несдержанность порывов, ещё вопросы? Кстати, ещё минус пять баллов с Гриффиндора. За дерзость.

— Минус пять баллов с Когтеврана, мисс Стоунз, и минус пятнадцать — с Гриффиндора, мистер Криви.

— Минус пять баллов с Когтеврана, мисс Риндел, и плюс два — Слизерину, мистер Гойл.

— А за что ему два балла?

— За настойчивость, мисс Риндел, а с вас — ещё два балла. За упрямство.

— Ну как ты, Игнотус? — Минерва, улучив минутку, подошла к нему с вопросом.

— Уф! Устал.

— Ещё третий этаж и всё.

— Эти глупые дети совсем ничего не умеют, — тут он заметил ещё одну парочку и направился к ней. — Кто же так целуется…

— Ну, думаю, здесь он в своей стихии, — тихо пробормотала Макгонагалл и ушла по своим делам.

Поздно вечером, насмотревшись на романтически увлечённых студентов, Игнотус подумал, что не стоит ждать милостей от Синистры, и решил навестить её прямо сейчас. После требовательного стука в дверь, девушка открыла, стоя в голубом домашнем халате и мягких тапочках.

— Мистер Снейп? Что вы здесь делаете?

Ответом ей послужил бесконечно долгий поцелуй, который начался на пороге и завершился на кровати. Не разрывая объятий, они вслепую прошли через всю комнату, попутно сбив два стула, на одном из которых сидел профессор Флитвик. Пять минут назад он мирно пил чай и увлечённо беседовал с профессором Синистрой об астрономии, а теперь, потирая ушибленные бока, спешил убраться подальше от этой обезумевшей парочки. Выскочив за дверь, он покачал головой и пробормотал:

— Да-с, раздвоение…

Между тем, в комнате страсти накалились до предела. Голубой халатик был небрежно откинут в сторону, тапочки потерялись ещё на момент приближения к ложу, а белоснежный кружевной пеньюар привёл Игнотуса в такой восторг, что был зацелован им до самого подола. Дойдя в своих тактильных исследованиях до щиколоток мисс Синистры, «мистер Снейп» запустил руки под её ночную рубашку, и одним движением открыл всё то, к чему стремился последние полчаса. При этом девушке пришлось самой снимать пеньюар с головы, чтобы не задохнуться. Пока она была занята этим, безусловно, важным делом, он раздвинул ей ноги и кончиком языка принялся ублажать ту самую чувствительную точку, о которой разогнанные им давеча студенты, наверняка, немало слышали. Когда стоны мисс Синистры перестали быть просто томными, он встал, скинул мантию, разоблачился ниже пояса, и, медленно поглаживая её сияющие белизной ноги, опустился на неё сверху, как чёрная ночь на снежные поля. Он входил в неё столь же медленно, наслаждаясь тембром её хриплого голоса, просившего: «Ещё, ещё!» Дождавшись, когда она обнимет его всеми четырьмя конечностями, он, наконец, перестал мучить бедную девушку и перешёл на более быстрый темп. А потом Игнотусу, что называется, снесло башню, он придавил её к кровати и стал вбиваться в неё с такой силой, как будто хотел навсегда раствориться в своей нечаянной любовнице. Достигнув кульминации, он почувствовал, как из него вытекают все тревоги минувшего, очень длинного, дня, а тело заполняет блаженная истома. Откинувшись назад, он тут же уснул.

Профессор Синистра лежала, глядя в пространство широко раскрытыми глазами. Она никак не могла поверить в случившееся. Если бы утром ей кто-нибудь сказал, что она проведёт ночь с Северусом Снейпом, то рассмеялась бы тому в лицо или покрутила бы пальцем у виска. Недоверчиво посмотрев на сопящее рядом тело, она вновь убедилась, что произошедшее — не сон.

Спустя пару часов, Игнотус проснулся, и, нащупав в темноте характерные выпуклости, вспомнил, что накануне занимался любовью, и решил возобновить это чрезвычайно трудоёмкое, но весьма полезное и приятное занятие. Профессор Синистра, очнувшись от тревожного сна, почувствовала, как кто-то ощупывает её обнаженную грудь, и хотела спросонья испугаться и закричать, но тут требовательный рот накрыл её губы, а наглые руки схватили её и прижали к чужому, явно мужскому телу. Тут она вспомнила, что в её кровати находится Северус Снейп, и то, как отдалась ему вечером, и ужаснулась своим воспоминаниям. Но мужчина не дал ей погрузиться в неуместную рефлексию, и они вновь сделали то, о чём многие ученики школы могли лишь мечтать в беспокойных юношеских грёзах.

* * *

— Как там наш клон?

— Нормально. Провёл уроки, научился легилименции и окклюменции, спас пятикурсника от Круциатуса, стёр память у Алекты, соблазнил Синистру… Ну, в общем всё.

— Нет, не всё. Он узнал много нового и полезного для нашего дела, — заметил Альбус.

— Да. Это вы внушили ему мечты о героической жертвенности? — иронично спросила Минерва.

— Конечно. Больше ж некому. Вас что-то смущает?

— Вы действительно собираетесь скормить его Тёмному лорду?

— А вы бы предпочли, чтобы умер настоящий Снейп?

— Я бы предпочла, чтобы оба остались живы. Это возможно?

— Вряд ли, — покачал головой Альбус.

— Жаль…

— Но не исключено. А зачем вам это нужно? — поинтересовался он.

— Не знаю. Просто Игнотус — такой... такой живой, что ли. Он совсем не похож на Снейпа.

— Вы не правы. Игнотус — и есть Снейп. То есть, Северус мог бы стать таким же, как его клон, если бы не та ноша ответственности, которую он взвалил на себя, связавшись со мн… С Томом Риддлом.

— Хотите сказать, что Северус был бы таким же любознательным и непоседливым ловеласом, как Игнотус?

— Очень точная характеристика, — Дамблдор улыбнулся в усы.

— Что-то не верится.

— Подождите, вот закончится вся эта история, он себя ещё покажет!

— Жду с нетерпением, — Минерва иронично ухмыльнулась.

* * *

Утром Игнотус чмокнул Синистру в припухшие от жарких поцелуев губы и направился к Сибилле, которая вероятно, вся извелась, ожидая возлюбленного в своей башне. С другой стороны замка усталой походкой отпахавшего смену трудяги шагал Северус Снейп. Они неумолимо приближались друг к другу. И они, конечно же, встретятся. Но не в этой главе.