Сборник гетных драбблов (гет)

Эта вещичка давным-давно живет у тебя в нагрудном кармане. Этот совсем маленький клочок ткани надежно скрывает вещичку от чужих глаз, обеспечивая ей уютное жилище. В кармане будто бы был целый мирок, со своими обитателями, кипящей, но в тоже время размеренной и тихой жизнью. Иногда кажется, что вещичка стучит, бьется, как второе сердце. Тихо так. Тук-тук, тук-тук.

Любовь, ведь она какая — раз была и уже не покинет. Останется в сердце пятнышко, большое или маленькое, и будет и щипать, и колоть, и ныть, чуть что вспомнишь. И не пройдет, ни через год не пройдет, ни через два, даже через десяток лет тебя не отпустит. А если не так все, то и не любовь это была — так, развлечение.

Любовь — слово громкое. Слишком. Вот ты же любишь свою жену, Гарри? Любишь. Миловидная, но ничем непримечательная шатенка сначала не привлекла твоего внимания — ты подвез ее на обычной маггловской машине до обычного маггловского дома, слушая ее воодушевленные рассказы об обычных маггловских вещах. Тебе этого не хватало. Обычности. Поэтому ты не упустил возможности сбежать в этот мир, цепляющийся за электричество. К палочке своей не прибегал столько лет! А вещичка жила в твоем кармашке своей жизнью. Тук-тук, тук-тук.

Жене ты рассказал о себе, она поверила, конечно, но все равно не воспринимала это всерьез, даже не просила ничего наколдовать. Тебя это устраивало.

Гермиона все поняла и даже не пыталась помешать. Умная и чуткая. Слишком. Рон злился, кричал и пинал мебель, а потом остановился вдруг и посмотрел так серьезно-серьезно. И кивнул. Миссис Уизли плакала. Прощаться с ней было, должно быть, тяжелее всего — эта женщина стала ему матерью за все это время и оставлять ее тогда, когда она потеряла сына, было ужасным поступком. Но нет. Еще была Джинни.

Вот она не плакала, не кричала. Не утруждала себя утешениями, бессмысленными объятиями и прощальными поцелуями. Ей было больно, даже слишком, но она все равно сказала эти жестокие слова: «Ты сам от меня отказался». Они слетели с ее мягких губ, растянутых во всепрощающей улыбке шепотом, тихим звоном падающего в траву кната. А в янтарных глазах томилась грусть.

Именно тогда она дала тебе эту вещичку, которая согревала тебя везде и всегда, нашептывая утешения, когда это нужно, своим еле уловимым стуком. Тук-тук, тук-тук.

Но вот ты ведешь своего единственного сына за первой в его жизни волшебной палочкой. Он с щенячьим восторгом разглядывает все, что попадается ему на пути. Конечно, он и раньше знал, что он, как папа, волшебник, но только почему-то не бывал в этом месте раньше. Может, мама не пускала?

Ты, так же, как и сын, разглядываешь все вокруг, будто в первый раз. Изменилось что-то или нет, сказать трудно. Все слишком чужое и слишком родное одновременно. Знакомые и чужие лица смешались в толпе зевак, тычущих пальцем и кричащих: «Это Гарри Поттер! С наследником! Они вернулись!»

Нет, вернуться уже невозможно. Сейчас ты и палочку не поднимешь, тебе это и не нужно, а вот сын пусть наслаждается вниманием, ему, кажется, нравится, тут он в маму.

И тут лицо. Такое родное, теплое, согретое солнечными лучами. Лучшее. Главное. От которого он сам отказался. И сердце устремляется галопом, стучит громко, оглушительно. А колечко с ее инициалами, ее подарок, вторит почти неслышно. Тук-тук, тук-тук.