Звери (гет)

Истинные единомышленники не могут надолго рассориться; когда-либо они снова сойдутся.

Тёмный, едва освещённый несколькими тяжёлыми подсвечниками зал произвёл на Эридес крайне неприятное впечатление. То ли были виноваты подсвечники, по виду которых место им было в фамильном склепе, а никак не в столовой, то ли почерневшие потолки, теряющиеся где-то вверху, то ли длинный стол со столешницей, покрытой паутиной царапин; а может, и не они виноваты, а дело всё было в людях, сидевших на резных стульях с высокими спинками и вставших с них, чтобы поприветствовать вошедших молодожёнов — Эридес точно не могла сказать.

Одно Эридес поняла прекрасно: столовая Лестранж-Холла была полной противоположностью столовой в особняке Эйвери с её жёлтым светом, проникающим сквозь тонкие занавески, с хрустальными вазочками, наполненными пушистыми абрикосами и сочными яблоками, с накрахмаленной скатертью, по которой бегали солнечные зайчики и радужные полосы от хрусталя.

Лестранж помог ей сесть, пока она теряла голову от охватившего её ужаса и от липких взглядов, которые бросали на новоявленную миссис Лестранж завтракающие. Вечно изящная Нарцисса чуть кивнула и улыбнулась ей, сверкнув бриллиантами серёжек-пауков, Люциус Малфой, бледно-серый, непривычно скромный, вымученно последовал примеру жены. Эстюс, немного помятый и, по всей вероятности, страдающий похмельем, отреагировал немного радостнее, а вот Руди Лестранж как всегда даже бровью не повёл и продолжал находиться в состоянии невозмутимости, в то время как его дражайшая супруга гнусно облизнулась, продемонстрировав испорченные Азкабаном зубы.

Имена остальных Эридес знала только из газет, вернее, из объявлений о розыске. Немолодой мужчина с искривлённым лицом явно и был тот самый Антонин Долохов — вспомнив вчерашний разговор, Эридес слегка покраснела и почувствовала себя крайне неудобно. Ужасных, с толстыми рябыми лицами, похожих друг на друга, но всё-таки разнополых Пожирателей она идентифицировала как Амикуса и Алекто Кэрроу. Другого мужчину, примерно возраста Лестранжа, со светлыми глазами и обаятельной улыбкой, Эридес смутно припоминала со школьных времён: кажется, это был мастер Империуса Мальсибер, старинный друг Эстюса и оживший кошмар мистера Эйвери.

За столом сидело ещё несколько человек, среди них — Яксли и Руквуд, но никого из тех, кто был бы близок Эридес, никого из её круга или друзей. Не было даже Хелены, которая после замужества на полукровке стала отдаляться от общества. Вернее, её отдаляли от него.

Эридес совсем погрустнела: не очень-то приятно осознавать, что твоим связям в высшем свете предпочитают отношения с Пожирателями Смерти. Хотя это довольно логично, если учитывать "профессию" жениха.

Который, кстати, поразил Эридес необычайной серьёзностью и невозмутимостью. Она так привыкла к хамоватой наглости Лестранжа, так привыкла видеть в нём большую дикую кошку с ленивыми движениями, что нынешнее состояние каменной безэмоциональной статуи было для неё действительно странным и необычным. Да, она помнила, каким он стал при встрече с Тёмным Лордом, помнила его сосредоточенность, столь отличную от обычной живости. Но сейчас здесь нет Лорда, а Лестранж будто и не знал этого и оттого так внимательно наблюдал за сидящими, словно ожидая от них какого-то подвоха.

— Мы как раз обсуждали перед вашим приходом прошедшую свадьбу. Это было восхитительно, — протянул Мальсибер, неотрывно глядя на Эридес. Ей вдруг показалось, что он знает, что она никакая не миссис Лестранж, что кровь на постели из её ладони, а ночью они с Лестранжем занимались, мягко говоря, нестрастными разговорами. Эридес почувствовала себя пойманной на месте преступления. Она соврала, но они поймут, они узнают... Они уже знают.

— Благодарю, мистер Мальсибер, но она такой не была бы без неоценимой помощи миссис Малфой, — Эридес была жалкой и жалкими же были её слова, будто она была испуганной скромной девочкой-отличницей, списавшей в первый раз чужую работу и теперь выслушивающей за неё похвалу от строгого учителя.

— Что ты, Эридес, можно подумать, что это было мне в тягость, — улыбнулась Нарцисса. — Устраивать свадьбы кузин — дело приятное и душеспасительное, — тонкий, но вежливый намёк на сложность и хлопотность устройства свадьбы был принят, и Эридес издала вежливый же смешок. Этот обмен любезностями ненадолго нарушил тишину, но все усилия двух кузин и Мальсибера разбились о непробиваемое молчание остальных участников завтрака. Лестранж играл в гляделки с братом и невесткой, Мальсибер неотрывно глядел на Эридес, а Кэрроу громко жевали.

Постукивание приборов о тарелки, скрежет ножей по глазури, причмокивания, чавканье, звон задетых за края тарелок хрустальных ножек — Эридес всерьёз казалось, что только лишь она и чета Малфоев ограничивали себя правилами приличия за столом, а остальные о них совершенно забыли. Более того, даже звучное рыгание Амикуса Кэрроу посреди трапезы осталось совершенно незамеченным; разве только миссис Малфой вдруг резко захотелось промокнуть губы салфеткой. Эридес же больше не чувствовала желания продолжать завтрак: она с тоской посмотрела на маленький кусочек хлеба, который как раз собиралась окунуть в апельсиновый джем, и отложила его.

— Как поживает ваш дражайший батюшка, миссис Лестранж? — грубый голос Яксли отвлёк Эридес от отрешённого созерцания миссис Малфой. Эстюс, сидящий рядом с ней, поперхнулся и давясь закашлялся.

Эридес едва не удержалась от того, чтобы вздрогнуть, и почти перестала дышать. Вдруг это не её спрашивают? Она же мисс Эйвери и сидит за одним столом с настоящей миссис Лестранж. Вдруг он спрашивает об её отце.

Глупости. Дедушка давно умер.

— Миссис Лестранж, по-видимому, ещё не привыкла к своему новому статусу, — фыркнула Беллатрикс по прошествии минуты.

Эридес молчала. Чтобы сгладить неловкость, она зацепила кончиками пальцев отложенный хлеб, но съесть его не успела.

— Не рановато ли было, Баста, в первый же раз использовать методы Азкабана? — хохотнул Мальсибер, наконец-то отводя взгляд от Эридес.

Пламя свечей замерло, дрогнуло и радостно заплясало от громыхнувшего над столом гнусного хохота, напоминая этим старых салонных сплетниц, почуявших назревание скандала.

Щёки и шея вчерашней невесты покраснели, а кусочек хлеба оказался раздавлен, измазав джемом ладонь, — поверх низкого мужского смеха отдавался от сводов чей-то визжаще-истерический. Эридес подняла глаза: Алекто Кэрроу хихикала, периодически причмокивая животно-первобытными губами и подмигивая в сторону бледнеющего Малфоя. Но хихикала тихо. Это была не она.

Это была Беллатрикс.

Всё поплыло, скрылось за сероватой дымкой, а рука сама потянулась куда-то к желудку. Эридес тяжело взглотнула.

Ей определённо просто необходимо выйти.

Эридес чуть повернула голову в сторону Лестранжа; на губах того играла злая весёлая улыбка. Эридес вспомнила, что ей говорила Беллатрикс. Он долго отказывался... долго отказывался быть с ней.

— Уйдём, — едва слышно прошептала Эридес, даже не удосужившись придать интонации чуть больше вопросительности. Беллатрикс, отхохотавшись, удовлетворённо стукнула кулаком по столу:

— Как в старые добрые времена!

Лестранж удивлённо глянул на Эридес и приподнял бровь, тут же вернувшись к наблюдению за разворачивающимся обменом своеобразными комплиментами между Мальсибером и миссис Лестранж.

Эридес возмущённо втянула воздух в нос и отвернулась от него. "Спасибо большое за неоценимую помощь, мистер Лестранж, какой же вы чуткий, разорви вас горгулья," — подумала Эридес и стала искать другого союзника. 

Нашла она его довольно быстро: кузина Нарцисса сидела с самым невозмутимым выражением лица, разве чуть сморщив носик, будто на роскошном приёме перед ней поставили тарелку со сгнившими улитками в протухшем соусе.

— Так и что же? — фыркнул Мальсибер.

Нарцисса на долю секунды прикрыла глаза.

— Разочарую тебя, Мальс, но я консервативен в подобных вопросах и предпочитаю, чтобы женщинывспоминали меня с удовольствием, — лениво протянул Лестранж, а Эридес осознала, что хочет сейчас только одного: залезть под стол и просидеть там весь день, до самого вечера.

— Ну не знаю, мне всегда было положить на них. Главное, чтоб я помнил, — Мальсибер сузил светлые, какие-то призрачные глаза, и Эридес внезапно поняла, что Лестранж и Мальсибер на дух друг друга не выносят. 

И по-видимому, её догадка была верна.

Нарцисса остекленевшим взором глядела на булавку в галстуке сидящего напротив Яксли и молчала; Малфой, совсем скисший от внимания Алекто Кэрроу, тоже молчал; Беллатрикс села поудобнее и положила подбородок на кулак, словно собралась смотреть интреснейший спектакль, а Эстюс, открыв рот, в полном ужасе глазел на неё. Ни у кого явно и в планах не было прерывать завязавшийся диалог. Все вдруг стали невероятно воспитанными.

— Спасибо за напоминание, Мальс, — Лестранж откинулся на спинку стула, — но позволь спросить, как же ты тогда в Азкабане обходился без палочки?

Беллатрикс опять засмеялась.

— Обходился, обходился. Вполне терпимо причём, — фыркнула Алекто и присоединилась к совсем развеселившейся Беллатрикс.

— Терпимо! — проорал какой-то лысый мужчина со сломанным носом и вызвал этим бурную реакцию сидящих за столом.

Мерлин, что смешного? Эридес захватило то самое малоприятное чувство, возникающее, когда сидишь себе в шумной компании незнакомых людей, а тут они начинают травить какие-то одни им понятные анекдоты сомнительного содержания. Вроде бы можно изобразить смех, но смутные догадки насчёт смысла всех этих блистательных шуточек не дали ей это сделать.

— Если вам, миссис Лестранж, надоест консерватизм вашего мужа, то я всегда к вашим услугам, — перекрыл шум голос красного как луч Круциатуса Мальсибера, изобразившего при этом шутовской полупоклон.

Так же внезапно, как начался, гомон прекратился.

Эридес с удивлением обнаружила, что ещё минуту назад безэмоционально сидевший во главе стола Рудольфус Лестранж оказался уже на ногах. Его серое лицо продолжало оставаться невозмутимым, но невозмутимость эта была какая-то жутковатая, из тех, что страшнее открытой ярости.

— Господа, я бы хотел попросить вас воздержаться от подобных шуток в моём доме. Не забывайте, что у Эридес сегодня первый день в качестве полноправного члена нашей семьи, — поблагодарив гостей, Рудольфус тяжело сел обратно на стул и вновь ушёл в себя.

Если бы сегодня рано утром Эридес не убила бы целый час на наведение марафета (и на то, чтобы скрыть следы бессонной ночи), она обязательно бы пустила слезу благодарности и лёгкой жалости к мужу кузины.

Ей всегда было грустно видеть Рудольфуса рядом с Беллатрикс: спокойный, молчаливый, основательный, ему больше бы пошло быть каким-нибудь охотником на великанов, чем Пожирателем, убивающем безоружных магглов. Они были красивой парой, но маленькой Эридес всё равно казалось, что это неправильно, что кузина Белла дурно влияет на своего мужа. Вернее, так казалось миссис Эйвери.

— Бедный Руди, — сокрушалась миссис Эйвери, перебирая шёлковые ленты, — Белла совсем не та женщина, что подходит наследнику рода. Совсем не та.

— Красивая, но для счастливой семейной жизни не это главное. Тебе нужно это пораньше понять.

Да, уже тогда Эридес Эйвери была полнее своих ровесниц. Мама как в воду глядела. Вот стала Эридес красивее — и что же? Где оно, это счастье?

Вон Алекто Кэрроу — урод уродом, а вид имеет самый довольный из возможных.

— Как дела в Хогвартсе, Амикус? — спустя несколько минут поинтересовалась миссис Малфой.

— Плохо, Мерлин меня дери. Мелкие гадёныши отказываются тренировать заклятия на одногруппниках. Калякают на стенах какие-то тупые слова.

— Для тебя все написанные слова тупы, Ами. Неудивительно, ты же не умеешь читать, — скорчил рожицу уже отличившийся ранее лысый мужчина. 

— Селвин, не называй меня Ами! — прорычал Кэрроу под смешки завтракающих.

Селвин возвёл глаза к потолку. Эридес едва удержалась от улыбки: про обвинение в неумении читать Кэрроу благополучно забыл.

Миссис Малфой же была, по всей вероятности, готова к нечто подобному и спокойно продолжила:

— А кто тогда остался в замке? 

— Снейп, — выплюнул Амикус Кэрроу. — Но мы всё равно сегодня вечером вернёмся в Хогвартс.

Какая жалость. А всех остальных вы с собой случаем не заберёте?..

Оставшееся время все просидели в глубоком молчании.

* * *

Сказать, что Эридес не была удивлена, значит, не сказать ничего.

Эридес была поражена. 

Ещё в Хогвартсе многие считали её дурочкой, милой и безобидной девчушкой без каких-либо талантов, слабо учившейся и вечно витавшей в облаках. Да, с учёбой мисс Эридес Эйвери никогда не дружила, но вот откровенной дурой она точно не была.

Не нужно уметь разливать смерть по склянкам, сотворять котят из ёжиков и заниматься прочей лабудой, чтобы понять, что организация Пожирателей Смерти, пугало для всего волшебного мира, переживает не лучшие времена. Да, Министерство в их руках, Хогвартс под их контролем, сопротивления почти никакого нет, но в самом "дружном коллективе" всё очень и очень печально.

Эридес не могла понять, как вообще Пожиратели Смерти существуют уже столько времени. Духом товарищества даже и не пахнет, единения нет и в помине, зато вполне достаточно склок, взаимного недоверия и даже презрения друг к другу. Эридес не видела силы, которая может бить как кулак. Кулака не было, были лишь свободно двигающиеся пальцы рук.

Рудольфус Лестранж находился в параллельной вселенной, Рабастан смотрел (и плевал) на всех с Астрономической башни, Беллатрикс вообще окончательно сошла с ума, покажи ей вилку — зальётся истерическим хохотом, Кэрроу никто не уважал и даже не пытался скрыть это, Яксли, явно себе на уме, внимательно вслушивался в каждое произносимое слово, а в Малфое и вовсе ничего от Малфоя-то и не осталось, одни только платиновые волосы. Долохов весь завтрак мрачно просидел над тарелкой и даже не притронулся к еде, а во взгляде Руквуда явно читалось жалостливое пренебрежение умного человека к окружающим его безмозглым несчастным.

Эридес такого не ожидала. Мерлин, как же они умудряются ещё оставаться у власти? Наверняка на собраниях творится подобное сегодняшнему бардаку на завтраке.

Размышляя о том, как такие разные люди оказались в одной, настолько крепкой лодке, Эридес шла рядом с Нарциссой Малфой, которую она пригласила на прогулку по Лестранж-Холлу.

Нарцисса, словно проглотив метлу, прямо, с высоко поднятым подбородком, ловко переступала через грязные лужицы растаявшего снега и влажно-блестящие корни деревьев. Каблуки маленьких кожаных туфелек тихо вязли в мягкой земле, а пальцы в тонких белых перчатках нервно теребили ручку небольшой сумочки, что немного нервировало новоявленную миссис Лестранж, которая старалась не отставать от кузины. Однако несмотря на все её усилия, именно уверенно идущая Нарцисса Малфой казалась со стороны хозяйкой и тёмной громады дома, и густого запущенного леса, и целого комплекса зданий непонятного назначения, стоящих в стороне от главного дома.

Давно Эридес не чувствовала себя настолько не к месту.

Наконец потемневшие от дождей и времени каменные стены исчезли за резким поворотом — и Нарцисса остановилась.

— Милая кузина, — миссис Малфой, неожиданно для Эридес, обняла её, — милая Эридес, позволь попросить у тебя прощения за то, что случилось сегодня.

От Нарциссы пахло ландышами, и для Эридес не составило труда, закрыв глаза, на секунду представить себя в одном весеннем лесу, где когда-то маленькая мисс Эйвери собирала вместе с мамой такие хрупкие с виду белые цветы, чтобы составить из них букет для отца. Сквозь ветки высоченных деревьев, кончавшихся где-то высоко в небе, прорывались лучи солнца, и ландыши тихонько качали своими жемчужными головками-колокольчиками, вызывая у мисс Эйвери мечты о том, что это невидимые феи играют беззвучную лесную песенку.

— Нарцисса, — прошептала Эридес. Как же она похожа на маму, мама тоже тёплая, цветочно пахнущая, с нежным голосом... 

— Тебе не надо обращать на них внимания, Эридес, они не стоят того, правда, — Нарцисса посмотрела в глаза Эридес, ещё чуть влажные от минутной слабости воспоминаний.

— Они... они всегда такие? — слишком жалобно спросила Эридес. Нарцисса моргнула и грустно улыбнулась.

— Да, почти всегда. Беллатрикс и Алекто... Не вини их, мы не имеем права на это, ты же это понимаешь?

Эридес кивнула. Конечно, они не имели права винить Беллатрикс и Алекто или обвинять в чём-то; при одном только упоминании с их стороны об Азкабане Эридес хотелось заплакать. Как Эридес и Нарцисса могут их винить? Они, все эти годы проведшие в тёплых и изящных особняках, ходившие на светские рауты, на которых обсуждали последние сплетни с бокалом шампанского в руках, пока Беллатрикс и Алекто заживо гнили в тюрьме, среди дементоров, периодически поддерживая мужскую сущность других узников? Нет, они не могут их винить. Лишь только попытаться понять.

— А Рабастан и Мальсибер... Они никогда не любили друг друга. С некоторых же пор Мальсибер просто возненавидел Рабастана, — увидев, что Эридес хочет поподробнее узнать причины такого отношения, Нарцисса быстро продолжила. — Когда-нибудь ты узнаешь причину этого, но думаю, на сегодня тебе вполне достаточно впечатлений. Тем более, что впереди ещё один совместный приём еды, — Эридес застонала. Мерлин, точно, а она уже решила, что самое страшное позади.

Тяжёлое серое небо, спрятанное за массой облаков, давило на плечи, а промозглый ветер тревожил голые ветви, которые заунывно поскрипывали над головами двух кузин, изящно одетых, причёсанных, выглядящих инородным элементом посреди дикости и запущенности парка Лестранж-Холла.

— Не волнуйся, я думаю, что просьба Рудольфуса отрезвила их; он редко говорит в последнее время, но к нему всегда прислушиваются, — как Эридес надеялась, что Нарцисса права!.. — Пойдём лучше в дом, кажется, сейчас снова пойдёт снег.

Гулкая прихожая, которую язык иначе как залом и не повернётся назвать, встретила их тишиной и сумрачной прохладой. Фигуры на мозаичном полу сонно шевелились, оборотни зевали, а драконы расправляли крылья после сна; змеи на дверях негромко шипели о чём-то друг с другом, а крошечный сморщенный домовик, помогая кузинам снимать уличную обувь, бормотал себе под нос слова благодарности "за величайшую оказанную честь". Эридес же ощутила острую тоску по лондонскому особняку Эйвери.

— Тебе следовало бы осмотреть свой новый дом, — мягко заметила Нарцисса, увидев, что Эридес продолжала сидеть на бархатном диванчике, хотя домовик с обувью уже исчез.

Свой новый дом. Какая ирония. Любопытно, а миссис Малфой знает про её первую небрачную ночь?

Но отказываться от логичного предложения кузины Эридес не стала. Действительно, довольно глупо так и не узнать дом, в котором ей предстоит провести, как минимум, несколько недель. Не будет же она вечно ходить из спальни в столовую и назад?

Нарцисса позвала Вики, который оказался слабеньким худым эльфом-домовиком в старой наволочке от подушки. Огромные синие глаза домовика с неприкрытым восхищением смотрели на молодую хозяйку, и Эридес грустно подумала, что в глазах своего возлюбленного супруга никогда ничего подобного не увидит. Вики бесшумно открыл левую дверь, пропуская вперёд дам, и начал своеобразную экскурсию.

Странно пустой дом поражал своей грандиозностью и старостью. Длинные коридоры в резных дубовых панелях, перемежавшихся нишами, в которых безмолвно стояли рыцарские латы с алебардами и мечами, будто готовые по первому же зову спрыгнуть со своих постаментов и обрушиться всей мощью оружия на несчастного врага; гостиные, стены которых были завешаны потемневшими блёклыми гобеленами с едва угадывающимися фигурами в роскошных мантиях; множество массивной резной мебели, портретов гордых магов и ведьм, взирающих на ещё одну Лестранж с любопытством и даже одобрением, изящных безделушек навроде старинных часов с сюрпризом или венецианского зеркала в золотой раме — Лестранж-Холл производил впечатление великолепного музея, в котором есть всё. Те же Эйвери выглядели на фоне Лестранжей совершенными бедняками, и теперь Эридес поняла, почему эта фамилия всегда обладала таким уважением среди чистокровных волшебников.

— Мерлин, они такие богатые, — не удержалась от восклицания Эридес напротив огромного напольного сундука, крышка которого была усыпана полудрагоценными и драгоценными камнями. От Нарциссы не укрылось восторженное восхищение в голосе кузины, и миссис Малфой лукаво улыбнулась:

— Ну Малфои-то считаются богаче Лестранжей, зачем скрывать, — эта лукавость позабавила Эридес, и та с удивлением обнаружила, что отвечает на выпад с наигранным возмущением чрезвычайно довольного человека.

— И кто же так считает? Не Люциус случаем?

Нарцисса тихо рассмеялась и покачала головой.

— Малфои действительно богаче, если считать главным богатством монеты, но в плане культурных ценностей, тех же ювелирных украшений, оружия, золотой посуды, Лестранжи дадут фору всем.

Эридес чувствовала, как её рот растягивается в улыбке, и ничего не могла с этим поделать.

* * *

В комнате никого, кроме домовика, не было. Нет, не то, чтобы у Эридес было желания встретиться с Лестранжем, просто ей показалось это странным: мужу следовало бы также переодеться к обеду. Но с другой стороны, Эридес только порадовалась, что одна, всё-таки Лестранжу не следовало видеть её возбуждённо-приподнятое настроение.

Будуар был тих и тёмен, и Эридес зажгла один из светильников, желая подготовиться к испытанию совместной трапезой с десятком Пожирателей Смерти. Она очень устала за эти дни, безумно хотела спать, но просто лечь на кровать и обойтись только лёгким ужином молодая миссис Лестранж не могла. Во всяком случае, не в первый же день супружеской жизни.

Хрупкие флакончики с духами и зельями, золотистые пудреницы, крошечные баночки с гелями томно поблёскивали, обещая исправление всех недостатков лица, тела, волос; красивая тёмно-синяя шёлковая мантия приятно легла на плечи, прохладными волнами падая до пола. Домовик помогла Эридес заколоть локоны на бок и разобраться во всём великолепии пузырьков на туалетном столике.

— Ах, какая вы красавица, хозяйка! — всплеснула руками домовуха. Впрочем, Эридес была уверена, что точно такие же слова говорит своей хозяйке и домовик Алекто Кэрроу (если он у неё вообще был, конечно, в чём лично Эридес сильно сомневалась). Все домовики всегда так говорили, даже когда у Эридес было полтора подбородка и толстые ляжки.

Но сегодня она была мила, да. Не настолько, чтобы вызвать домовухино восхищение у собственного мужа, но всё же мила. Очень мила. Ей хотелось сиять, показать всем, что она достойна жить в таком богатом, таком прекрасном, таком загадочном доме — оттого и бросали радужные блики длинные серьги и заколка, сплошь покрытые бриллиантами, и радостно мерцали глаза, и винно-красные губы манили к себе.

Они ещё будут ей руки целовать, а не шутки шутить. Будут. Все. До одного.

Эридес чуть приподняла уголок губ и подмигнула самой себе через зеркало.

Она специально опоздала, чтобы разозлить своего мужа и вынудить его войти в столовую без неё. И когда миссис Лестранж вошла, моментальный шум отодвигающихся стульев обнадёжил её; она заметила, как сощурил светлые глаза Мальсибер, как очнулся от вечного полусна Рудольфус, как смотрел на неё раскрыв рот Селвин, как ободряюще улыбнулась Нарцисса и как резко помрачнела Алекто Кэрроу.

Но Рабастан Лестранж ничего не сказал. Совсем ничего. Мазнув ленивым взглядом по разрумянившемуся лицу жены, он просто помог ей сесть за стол и вернулся обратно к прерванной её появлением беседе с Руквудом.

Вечер был малость подпорчен.

Но всё же окончательно испортиться он не сумел: обед прошёл на удивление спокойно, общались между собой только сидящие рядом, а общих разговоров не было. Сидевший рядом Люциус Малфой шептался о чём-то с женой, а Яксли в этот раз не наблюдал за всеми вокруг, предпочитая думать о чём-то своём.

Эридес было скучно.

От нечего делать она принялась разглядывать сидевших за столом. И обнаружила, что никто из них, за исключением собственно самой Эридес и Нарциссы, не удосужился не то, что переодеться, даже просто причесаться. Например, Беллатрикс была совершенно растрёпана, вернее, растрёпана больше, чем обычно. Все что-то обсуждали, и Эридес решила прислушаться к негромкому разговору Лестранжа и Руквуда.

— ...да, эта мысль тоже приходила мне в голову. Уверен, что он обязательно захочет навестить свой дом. Я бы на его месте поступил бы именно так.

— Подозрительно, что он до сих пор не побывал там. Но это нам только на руку, — изрытое оспой лицо Руквуда было предельно серьёзно, а утреннее пренебрежение совершенно отсутствовало в его сосредоточенном взгляде.

— Когда мы этим займёмся? — Лестранж был не менее серьёзен и даже не приступил ещё к еде.

— Тебе решать, — хмыкнул Руквуд, чуть кивнул головой в сторону Эридес, которая очень натурально изображала внимание к своей тарелке и ещё натуральнее — к бокалу с вином.

Лестранж впервые за вечер прямо глянул на увлечённую глотком Эридес.

— Завтра.

— Договорились, — и Руквуд присоединился к Эридес, отпив прилично из своего бокала.

Значит, завтра она Лестранжа не увидит. Вот и чудесно. Жаль, что Руквуд не может взять Лестранжа чем-то там заниматься сегодня же ночью — тогда ужасно начавшийся день завершился бы триумфально.

Люциус очень вежливо стал расспрашивать Эридес об её впечатлениях о доме, периодически бросая красноречивые взгляды на Лестранжа, который, однако, предпочитал их не замечать.

Эридес подумала, что не стоит делать Лестранжу приятно и расхваливать его дом, поэтому отвечала очень сдержанно, заметив только между делом:

— Здесь столько прекрасных портретов! Мы с кузиной очень мило пообщались со многими из них, я даже немного удивлена, что они оказали мне столько внимания, — скромно сказала Эридес, мысленно от души наступив Лестранжу на ногу.

Вечер продолжился в плохо освещённой гостиной, заставленной диванчиками и креслами. Рудольфус Лестранж грузно сел в одно из них и устало прикрыл глаза, Беллатрикс увела в сторону Руквуда, а брат и сестра Кэрроу плюхнулись на диван, вызвав этим целый водоворот поднимающейся пыли. Эридес составила компанию чете Малфоев и уже намного искреннее выразила своё восхищение Лестранж-Холлом.

— К сожалению, о территории вокруг главного дома я ничего подобного сказать не могу. Очень уж всё дико и неухожено, — бледный Люциус, оказавшийся вблизи совсем постаревшим, согласился с ней.

Кто-то ойкнул, и Эридес поморщилась, узнав в этом ойканье своего брата. Эстюс пролил на себя вино и теперь смущённо благодарил Яксли, который успел мигом осушить мантию Эстюса прежде, чем жидкость окончательно впиталась бы в ткань. Селвин что-то рассказывал Амикусу Кэрроу, на что тот то и дело кивал и вставлял свои реплики.

Стояла такая благостно-сосредоточенная атмосфера, что Эридес стали мучить подозрения; не могли все эти люди так быстро помириться и начать нормально общаться, когда ещё утром они готовы были глотки перегрызть друг другу. Что-то тут было не то.

— Мистер Малфой, а где вы сегодня были? Мы весь день провели с Нарциссой, гуляя по дому, но никого не встретили! И вас в комнате мы не нашли, — Нарцисса на самом деле зашла к себе, чтобы припудрить носик, и Эридес ради интереса заглянула внутрь: Люциуса там не было.

Нарцисса чуть нахмурилась, а Люциус заметно напрягся, явно не горя желанием раскрывать свой секрет. Эридес даже приготовилась к тому, что так ничего и не узнает, но всё же расстроиться не успела.

— Да, мы сегодня всей компанией отправились... эээ... — неуверенный ответ Малфоя прервала Беллатрикс, словно выросшая из-под ковра:

— К Тёмному Лорду, — Беллатрикс подняла подбородок и, взмахнув палочкой, перенесла одно из кресел прямо к дивану, на котором расположились Малфои и Эридес. Она величественно села и продолжила, сверкая, как обсидианом, тёмными глазами. — Свадьба свадьбой, но самые верные сторонники Тёмного Лорда должны забывать обо всём личном и всегда быть рядом с ним, — миссис Лестранж так выделила это "с ним", что Эридес, мысленно усмехнувшись, представила, как Беллатрикс на письме выделила бы "ним" заглавной буквой.

Вот и причина того, что никто не переоделся. Вот и объяснение внезапно возникшему единению.

Пока они с Нарциссой слушали рассказы старого домовика о доме, звучавшие как воспоминания престарелого джентельмена о юной возлюбленной, первой его любви; пока Эридес красила губы винной помадой, жмурясь от отражающегося в зеркале света свечей, а Нарцисса у себя накручивала тугие локоны, хозяева Лестранж-Холла и их гости находились у своего хозяина.

Эридес словно заново поняла, где, а главное, с кем находится в одном помещении.

Вон Долохов, посаженный за пытки десятков магглов, а рядом с ним Мальсибер, прославившийся тем, что прекрасно накладывал сильнейший Империус, а на другой стороне комнаты Амикус и Алекто Кэрроу, в чьём послужном списке несколько убийств замученных людей. Вот и Рабастан Лестранж, возвышающийся над креслом, в котором сидел его старший брат Рудольфус, — они известны в первую очередь зверской пыткой двух авроров, мистера и миссис Лонгботтом, от которой молодые родители сошли с ума. Да и сколько других преступлений висит на душах вечно молчаливого Рудольфуса и Рабастана с его злой улыбкой?

А она была так счастлива, так рада сегодня днём, с детским восхищением подмечая каждую деталь величественного Лестранж-Холла, в которого она так наивно влюбилась. Что ж, считала, что не дурочка? Нет, не дурочка. Полная идиотка.

— Её нельзя брать в Пожиратели, — сипло-визглявый, неприятный до отвращения голос Алекто Кэрроу словно окатил Эридес ледяной водой. — Она будет хныкать и давиться соплями над каждым мугродьем.

Амикус расхохотался, но остальные пока сохраняли молчание; Беллатрикс с вниманием человека, разглядывающего раздавленного зверька, следила за полуопущенным лицом Эридес, только наполовину скрытым волосами.

— Буду, — неожиданно для себя твёрдо, упрямо произнесла Эридес, чувствуя, как душа уходит в пятки от ужаса и взявшейся откуда-то бессмысленной, лихой, гриффиндорской храбрости.

Даже Амикус перестал хихикать. Тишина стояла, как в храме, переполненном глубоко верующими людьми, в котором один из прихожан вдруг взял и высказал совершенно еретическую мысль о Боге.

Да, теперь она, кажется, поняла, почему организация Пожирателей Смерти существует так долго.

— Буду? — наконец охнула Беллатрикс, опустив голос почти до шёпота.

— Как тебя воспитывали, бедняжка? — покачал головой Селвин, чуть отодвигаясь от разбухающего Амикуса.

— В уважении ко всем живым существам, — Эридес встала. — Прошу меня простить, господа, но мне нездоровится. Удачного продолжения вечера и спокойной ночи.

Эридес осторожно, но довольно быстро вышла вон из гостиной и, выйдя, принялась бежать.

Ещё с детства у неё осталась привычка бегать или подпрыгивать, когда эмоций накапливалось столько, что начинало казаться, что просто лопнешь от их числа. А так пробежишь пару метров — сердце бешено стучит, отдаваясь в ушах, дыхание сбито, но голова чистая, словно бы все эти эмоции и чувства вылетели от скорости бега.

Эридес взлетела вверх по ступеням и позвала Вики, забыв имя приставленного к себе домовика. Вики с звонким хлопком явился и с удовольствием аппарировал хозяйку в её комнату.

Эридес тут же направилась в ванную, желая успокоить дрожащие ноги. Храбрость спала, и остался только ужас от осознания того, с кем она живёт в одном здании, за кого она вышла замуж и кому она наговорила про уважительное отношение ко всем людям.

Эридес, отказавшись от помощи домовухи, сама потёрла себе тело жёсткой губкой, а домовуха вылила на неё целый ушат очень тёплой, почти горячей воды. Она вдыхала пар, пахнувший сиренью, и ощущала свой страх каждой клеточкой. Что же она наделала, Мерлин, что.

Но сирень, жар и неловкое, но мелодичное пение домовика постепенно успокоило Эридес, и к тому моменту, когда домовуха щелчком пальцев осушила её и одела в длинную ночную рубашку и халатик, бывшая мисс Эйвери была спокойна, как принявший Поцелуй дементора узник.

Она забралась под одеяло, подумав про себя: "Как же я устала. Я так устала, что точно не засну". И конечно же, едва успев закрыть глаза, провалилась в темноту.

* * *

Ей снилось, как она бежит по длинному бесконечному коридору, уставленному рыцарскими латами; латы хохотали над ней, то и дело пытаясь подставить подножку, а она уворачивалась и всё бежала и бежала, сама не зная куда, пока из-за угла не выпрыгнула Алекто Кэрроу, заоравшая "Мугродье!", что вызвало истерический смех одного из рыцарей. Она споткнулась и мешком рухнула на зелёный пол, а рыцарь поднял забрало, оказавшись Беллатрикс. Рыцари окружали её, ставшую такой маленькой и настолько толстой, что не могла даже сдвинуться с места. Один из рыцарей поднял меч, и она ухнула куда-то вниз.

И проснулась.

— Что за?.. — комната, большей частью погружённая в сумрак, освещалась только слабым свечным светом, идущим откуда-то слева. Эридес, с дурнотой человека, резко изменившего положение после внезапного пробуждения, и нездоровой головой только что пережившего ночной кошмар, не сразу догадалась повернуться на свет.

Собственно, лучше бы она вообще не догадывалась. Потому что обнаруженная чья-то голая спина, а затем осознание того, что эта спина какого-то мужчины, севшего на вторую половину кровати, заставило Эридес сначала завопить не своим голосом, а потом умудриться завалить подсвечник со своей тумбочки в попытках нащупать волшебную палочку.

— Десс, намного умнее хранить палочку под подушкой. Хотя в твоём случае имеет смысл вообще заменить её ножом, — устало протянул хриплый голос, который Эридес узнала бы из десятков других, являвшихся в её кошмарах.

Она бы съязвила в ответ, но была настолько напугана, что изо рта выходили лишь какие-то неясные звуки, а духа хватило только на то, чтобы лечь обратно. Ей потребовалось около минуты, чтобы немного прийти в себя и понять, что Лестранж стаскивает с ног сапоги. "Даже странно, что он не позвал домовика или не снял их с помощью заклинания", — пронеслось в голове раздражившейся Эридес.

— Вон из моей комнаты, — прошипела она.

— Сегодня у тебя прямо день твёрдых и решительных реплик, не так ли? — Лестранж мигом стянул брюки, заставив Эридес зажмуриться, и залез под одеяло. — И позволь тебе напомнить, Десс, — Эридес почувствовала на своём лице тёплое дыхание и испуганно распахнула глаза, обнаружив Лестранжа, нависшего над ней, — это комната моя, как и все другие комнаты, залы и коридоры. Моя и моего брата. Так что это тебя следовало бы выгнать отсюда за такой тон, но, — он отодвинулся от Эридес и лёг, — я добрый. Поэтому можешь остаться.

Эридес остановила свой взгляд на одном из завитков на ткани балдахина: завиток изящно лился между другими до тех пор, пока не закончился змеиной головой с раздвоенным языком, вылезающим из раскрытой пасти; её колотило.

Нет. После такого не остаются.

Эридес скинула с себя одеяло и собралась уже слезть с кровати, как вдруг что-то перехватило её за талию, выбив воздух из лёгких, и почти швырнуло обратно. Лестранж невозмутимо повёл палочкой — и одеяло прикрыло обнажившиеся ноги Эридес.

— Спокойной ночи, жёнушка, — с ещё одним взмахом палочки свет погас, и наступила тьма.

Комментарий

Искренне прошу прощения за эту главу у вас, дорогие читатели! Она очень тяжело мне далась (и не в последнюю очередь из-за Эридес, ПОВ которой тянет меня совсем не туда, куда хотелось бы). Героини "было скучно", автор плакал горючими слезами от тоски xD Торжественно обещаю, что следующая глава по степени тоскливой скукоты определённо проиграет этой) *и уже проигрывает на радость автора*

Советую послушать Backyard восхитительной группы Of Monsters and Men, в голове у меня это мелодия стала своеобразной главной темой фанфика.

И ещё раз спасибо вам всем за то, что читаете!)