Сборник грехов (гет)

Резко распахнув глаза, Лили поняла, что это был лишь один из кошмаров, что заставляли просыпаться по два-три раза за ночь и какое-то время не спать. Она подождала, пока дыхание нормализуется, и только потом заметила, что в комнате довольно светло. До подъема оставалось шесть минут.

Откинув одеяло, она поднялась с кровати и прошла к зеркалу. Круги под глазами с каждым днем становились все отчетливее — выспаться не получалось. Лили не нравилось, как она выглядела в свой шестнадцатый день рождения. Безрадостное лицо отражалось в зеркале. Во взгляде лишь усталость и отвращение к самой себе.

Комната пуста. Клара не разбудила ее с веселым криком, а Хьюго не встретит в гостиной, чтобы поздравить одним из первых. Вся надоедавшая еще неделю назад обыденность сегодня стала бы лучшим подарком. Рядом с ней были бы верные друзья, которые, как всегда, поделились бы новостями и обычными планами на день. Они бы вместе сходили на завтрак и занятия, после которых разбрелись бы по своим делам, а к вечеру встретились бы в гостиной у камина для обсуждения какой-нибудь ерунды перед сном.

Лили плотно сжала челюсть. Почему все это происходило именно с ней? Почему в один миг из жизни исчезло все хорошее, оставив пустоту внутри и лишь кошмарные сновидения? Ей хотелось, чтобы все вернулось на свои места, чтобы из глаз Клары исчезли голод и безумие, чтобы Хьюго не искал новых способов умереть, чтобы сама Лили забыла о внезапно появившейся в ее жизни книге. Будто «Сборника» никогда и не было…

Громкий и короткий стук в дверь заставил вздрогнуть и вмиг встревожиться. Сердце Лили забилось чаще. Это было одним из многочисленных кошмаров — в комнату сначала громко и долго стучат, заставляя забиться в угол и выкрикивать, как мантру, «нет!» каждую секунду, пока дверь не распахивается и в комнату не врываются все преподаватели, директор МакГонагалл, мама и папа, Альбус и Джеймс. Все они смотрят осуждающе, пока растущее сияние не заставляет их исчезнуть, являя перед ней Клару и Хьюго, которые без устали повторяют, что все ей прощают, в то время как внутренний голос терзает, крича, что она не заслужила ничего такого, что должна гореть в аду за их боль…

Лили съежилась от воспоминаний. Собравшись, она зашагала вперед. В дверь больше не стучали, а когда она осторожно открыла ее, то никого перед собой не увидела и с облегчением выдохнула. Лишь собираясь закрыться, она заметила на полу бумажный сверток. Высунув нос в коридор и посмотрев по сторонам, Лили по-прежнему никого не наблюдала. Признаться, после случая со «Сборником» любопытства в ней изрядно поубавилось. Хотя было глупо отрицать, что сверток предназначался именно ей.

Она аккуратно подняла его и занесла в комнату. Внутри было что-то мягкое, совсем легкое. В душе теплилась надежда, что это всего лишь чей-то подарок на день рождения, а не что-нибудь ужасное. Присев на кровать, она сразу же разорвала обертку. Поверх струящейся полупрозрачной ткани лежала записка.

«Сегодня. За час до обеда в запретной секции. Надень это».

Конечно, это не был подарок, а всего лишь первое указание от Малфоя! Надо же подпортить настроение еще больше. Под запиской лежала мантия-невидимка. Как ни крути, Лили бесконечно раздражала мысль о том, что этот слизняк раздает ей приказы и вообще решил вмешаться, не объяснив причин. Книга у Малфоя — он может вертеть Лили, как пожелает. Ей останется лишь подчиняться ему. Подчиняться!

Она опомнилась, поняв, что с остервенением рвет на маленькие клочки обертку, а заодно и записку.

На кой черт ему это понадобилось?! Чего он добивается, а?!

Зарычав, она вскочила с кровати, начав собираться к завтраку. Лишь перед выходом Лили вспомнила про мантию и вынула ее из кучки бумажек, отряхнув и запихнув со злобой в сумку.

— О Мерлин! — воскликнул Альбус с широкой улыбкой, встречая ее в гостиной. — Кто через год станет совершеннолетней? Не подскажешь, Лилс?

Он распахнул объятья, держа в одной руке небольшую коробочку с пышным оранжевым бантом. Лили чуть не расплакалась, поспешив обнять Ала. Как она могла забыть про настолько родного человека, находящегося в Хогвартсе вместе с ней? Она уткнулась брату в плечо, не хотя отпускать. Он всегда готов прийти на помощь и защитить от всех бед. Вот бы и сейчас все было именно так! Но… что-то мешало — Лили не доверила свои проблемы никому, кроме Малфоя, который вынудил это сделать. Альбус и не догадывался, что творилось в жизни Лили. А она же до смерти боялась, что однажды он узнает и будет смотреть так же, как и в ее сне — осуждающе и презренно. Так, будто она и не сестра ему. Впредь.

— С днем рождения, — сказал он, когда Лили, наконец, отстранилась. Она обратила внимание, что рана на его щеке почти затянулась, и вспомнила, что не так давно Ал желал покинуть команду. Ей хотелось спросить об этом, но все мысли сбились с толку. — Возьми. Это тебе, — он откашлялся. — От нас с Лекси.

Лили едва не закатила глаза, вспомнив о кошке брата, которая когда-то была ее.

— Что это? — она взглянула на коробку.

— Позже откроешь. Сейчас ступай завтракать, а не то опоздаешь, — строго, но с улыбкой парировал он.

— Спасибо, Ал, — сказала Лили, чувствуя, как слезы подступают к глазам. Она коротко обняла его еще раз, а затем поспешила к гобелену.

— Не забудь про почту от родителей! — крикнул вслед он.

Лили казалось, что она не заслуживает внимания и подарков. Она давно не чувствовала себя настолько подавленной. Больше всего на свете хотелось, чтобы сегодня люди забыли об ее дне рождении, чтобы не поздравляли из чувства долга или еще хуже — от всей души. Она не заслуживала добрых слов. Все, чего ей хотелось, — спрятаться, чтобы преследующее чувство вины себя исчерпало, чтобы она уснула, а наутро все было бы по-прежнему. Без книги, без грехов и без страданий. Без той неизвестности, что ждала впереди.

* * *

В надежде, что девчонка-второкурсница ничего не перепутала и доставила Поттер «посылку», Скорпиус вошел в библиотеку и, не обратив никакого внимания на мадам Пинс, направился к приоткрытой двери запретной секции. Большая любезность — отдать Поттер мантию-невидимку, при этом не рассчитывая ни на каплю благодарности. Общение с ней — последнее, что приносило удовольствие. Впрочем, он сам за каким-то чертом повесил этот груз на свою шею. Он так и не успел рассчитать цену собственного вмешательства в дело.

Запретная секция, как он и ожидал, оказалась не пуста. Более того, он догадался, кто мог находиться здесь еще. Скорпиус увидел спину и светлые распущенные волосы Катрины до того, как она повернулась, чтобы узнать, кто вошел. Она прошлась по нему прохладным взглядом, а затем отвернулась обратно к стеллажу, не сказав ни слова.

Скорпиус дернул бровями.

На столе лежали сложенные в небрежную стопку книги, что попадали под недостаточно яркий свет, лившийся из окна. В секции было душновато и пыльно. Присутствие Харпер только раззадорило Скорпиуса. С того вечера, когда она отказала ему в помощи, они даже не здоровались, а когда пересекались в гостиной, то лишь обменивались презрительными взглядами. Конечно, ему скоро наскучил этот по-детски несерьезный бойкот, но Харпер не спешила идти на мировую. А Скорпиус при таком раскладе быстро отказался от любой инициативы.

Он подошел и потянулся к лежащей на самом верху стопки книге. На потрескавшейся черной обложке едва различалось название. «Зельеварение в древности: опыты с ядовитыми растениями». Скорпиус хмыкнул и бросил книжку, не представлявшую для него никакого интереса, рядом и посмотрел на название следующей, боковым зрением заметив, что Харпер повернулась в его сторону и сложила руки на груди.

— «Редчайшие проклятия: действие и противодействие», — прочитал вслух Скорпиус, дернув уголком губ. — Неплохо.

— Дай сюда, — требовательно и со злобой сказала Катрина, когда он прошел к стулу, уже открывая страничку с содержанием.

Харпер не двинулась с места, но грозный взгляд, которым она одаривала Скорпиуса, ничего хорошего не предвещал.

— Скоро Хогсмид, ты помнишь? — намекая на собственную важность, с невозмутимостью произнес он, когда уже успел удобно устроиться за столом, пробегаясь глазами по содержанию.

— Я не нуждаюсь в твоей помощи, — громко сказала Катрина, в то время как Скорпиус незаметно поднял взгляд на дверь, что приоткрылась еще на несколько дюймов. Увидев мелькнувшую на секунду ногу в женской туфле, он еле сдержался, чтобы не закатить глаза и не фыркнуть, тем самым выдав присутствие Поттер. — Не в моих планах унижаться перед тобой и о чем-то просить.

Во имя великих волшебников древности! Скорпиуса раздражала тупая гордость Харпер, манипулирование, которое, к слову, на него не действовало. По факту: она действительно разочаровала его тогда. Ни капли преувеличения. Еще бы он чувствовал себя виноватым за правду. Да хоть за что бы то ни было. Это он должен злиться, что та оставила его с носом, из-за непонятной прихоти не поделившись информацией о «Сборнике».

Но, надо признать, было не место и не время устраивать дебаты, когда в секции находилась Поттер и все слышала. Любой конфликт всегда оставался лишь между ними двумя, за какие бы цивилизованные рамки он не выходил.

— У тебя зелья не стынут, Харпер? — сосредоточенно глядя на нее, спросил Скорпиус.

— Что? — переспросила она. На лице тут же отразилась растерянность.

Катрина резко развернулась и просканировала взглядом всю секцию, так никого и не обнаружив. Она вновь вопросительно посмотрела на Скорпиуса, но тот ответил лишь прохладным взглядом.

— Хорошо, Малфой, — жестко бросила она, положив какую-то книгу в сумку и забирая ее со стула, стоявшего у стеллажа. — Я проверю зелья. Именно сейчас. Только помни о цене просьб.

Скорпиус постарался пропустить язвительный тон, но «цена» ударила по ушам. Да, сейчас Харпер уйдет, следуя прозрачному намеку, понятному только им. Но цена просьбы — ответная просьба. Так у них было всегда. За проявленную с ее стороны послушность ему придется заплатить. Скорее всего, это будет Хогсмид. Ведь это станет возвращением долга, а не унижением, как она совсем недавно тут преподнесла.

— В тебя невыгодно инвестировать, Поттер, — хмыкнул Скорпиус, когда Харпер, наконец, покинула запретную секцию. Он даже не поднял на нее взгляда, открывая нужную страницу в «Редчайших проклятиях».

Боковым зрением он заметил, что она скинула с себя мантию, появившись перед ним. Не удержавшись, он все же поднял глаза, увидев слегка растрепанные рыжие волосы и недовольную мордашку, которую она охотно состроила. Можно подумать, ее бесит дышать с ним одним воздухом.

Скорпиус глянул на наручные часы.

— Пунктуальности гриффиндорцев не учат.

— Я бы посмотрела, как ты смылся с занятия! У Талли!

«Сколько экспрессии», — подумал Скорпиус и усмехнулся, возвращаясь к книге. Поттер молчала, все еще стоя перед ним. Ему одновременно хотелось засмеяться и закричать, чтобы та оживилась. Для пятикурсницы она слишком глупа, слишком труслива для гриффиндорки и слишком капризна даже для Поттеров с их непомерными амбициями. Вспомнить хотя бы ее братца и толки о великой несправедливости, когда тот вдруг не стал капитаном сборной Гриффиндора. Скорпиус зевнул. Какая жалость.

— Что мне делать? — резко спросила она.

— Можешь станцевать стриптиз, — пожал плечами Скорпиус, — а то мне скучно.

Он усмехнулся, заметив, как ненадолго вытянулось ее лицо.

— Малфой, ты…

— Садись и грызи все эти талмуды, — уже раздраженно ответил Скорпиус, нахмурившись. — Не в буквальном смысле, а то с тебя станется.

Она издала звук, похожий не то на фырканье, не то на рычание. Он даже мог счесть его сексуальным, не вырвись он из уст именно Поттер, чей истеричный характер с каждым разом выводил из себя все больше. Да и опыта у нее никакого, а девственницы его мало интересовали.

Бросив на Скорпиуса испепеляющий взгляд, она схватила сверху две книги и, присев на стул, положила себе на колени. Поттер быстро и с грохотом отложила первую книгу обратно на стол, принявшись за другую. Скорпиус, как мог, пытался не обращать внимания на громкость и демонстративность, с которыми она это делала. В миг, когда он хотел задуматься о невыносимости женщин, Поттер вдруг вскрикнула и резко вскочила со стула, отбросив книгу подальше от себя. Та с чудовищным грохотом упала к стеллажу.

Скорпиус посмотрел Поттер в глаза, крепко сжав челюсть.

— Под мантию. Живо, — сквозь зубы произнес он.

Когда явилась мадам Пинс, пришлось ляпнуть какую-то оправдательную чушь, в надежде, что сегодня ползамка не будет обсуждать, что Скорпиус Малфой испугался чего-то в запретной секции, да и к тому же закричал, как девчонка. Он закатил глаза, когда старуха, убедившись, что все нормально, пошла и дальше следить за порядком в общей секции.

— Еще одна выходка идиотки, и в следующий раз увидишь «Сборник» на столе у Талли.

Скорпиус стряхнул с жилетки несуществующую грязь, прежде чем присесть обратно. Глупая маленькая девчонка.

— Если бы ты это видел! — со страхом в глазах заговорила она. — Книга просто кишела громадными и противными червями! Это было ужасно, мерзко…

Брюзгливое лицо Поттер одухотворенности перед предстоящей работой не прибавило. Скорпиусу больше в жизни не хотелось работать с ней. В этот момент он ценил Харпер больше, чем когда-либо — она понимала, что такое время, изворотливость и качество выполненной работы. От капризов же Поттер хотелось послать ее куда-нибудь подальше и попросить зелье от головной боли у Помфри.

— Научись читать то, что написано на обложке, — раздраженно посоветовал он, когда встал и прошел к той «страшной» книге. — Ты должна была поклясться, что не откроешь никому вычитанных из нее секретов. Какое огромное усилие, правда?

Скорпиус чувствовал себя мамкой, в то время как не собирался ни заводить детей, ни менять пол.

— С чего бы мне в этом клясться, да еще и какой-то книге? — упрямо сказала она, дернув плечами.

Если представить, что терпение Скорпиуса — это шарик, который надувает Поттер своими словами, то это был последний выдох перед тем, как ему лопнуть.

— Проваливай из секции, Поттер, — ледяным голосом произнес он. — Понадобится твоя тупость — я тебя найду. И да, надеюсь, жизнь не заставит меня испытать подобную нужду.

Гнев, как пожар, за считанные секунды разгорелся внутри. Скорпиусу хотелось, чтобы Поттер как можно скорее убралась отсюда и не появлялась на глазах как минимум всю жизнь. Он видел, как ошеломленно распахнулись ее глаза, после чего в них мгновенно закралась злоба.

— Отлично! — воскликнула она, разворачиваясь.

— Оставь мантию, — бросил Скорпиус перед тем, как ей уйти.

Поттер чуть не задохнулась от бешенства. Смяв и бросив мантию-невидимку, она резко распахнула дверь и вылетела из секции. Скорпиус, в свою очередь, сел за стол и, усмехнувшись, вернулся к «Редчайшим проклятиям».

* * *

Вечерело. На Хогвартс опускался густой сумрак, дарующий радостное ощущение того, что этот день подходит к концу. Лили шагала по коридору первого этажа, в надежде оказаться незамеченной. Еще никогда день рождения не проходил настолько ужасно! Она коснулась браслета из кошачьего глаза на левом запястье. Наверное, Альбусу хотелось, чтобы он стал ее оберегом. Какие глупости.

Малфой назначил встречу в запретной секции, а потом сам же прогнал оттуда! Лили была вне себя. Но больше всего злило, что видеться больше он не собирался. Что будет со «Сборником», не ясно совершенно! Что будет с Кларой и Хьюго — тоже.

— Стой, — раздался голос позади.

На секунду Лили зажмурила глаза, чувствуя, что еще чуть-чуть и она заработает нервный срыв. Повернувшись, она увидела Кэндис, сложившую руки на груди и зорко и презрительно смотрящую на нее. Темные и слегка волнистые волосы продолжали аккуратно лежать на плечах даже тогда, когда она делала шаги к Лили, после чего очень близко остановилась, продолжая сверлить тем же взглядом.

Что ей было нужно, пока оставалось загадкой.

— Не хочешь сказать, что чувствуешь себя виноватой? — вдруг спросила Кэндис, высокомерно подняв подбородок.

У Лили перехватило дыхание. Что бы значил этот намек? Никто не мог узнать о «Сборнике». Нет. Это единственное, за что она ощущала вину в последнее время.

— За что, прости? — вырвалось у Лили, прежде чем обдумать ответ.

— Не строй из себя дуру, Поттер. Только моя глупая сестра никогда не замечала, какая ты на самом деле, — жестоко произнесла она. — Твои друзья на пороге Мунго, и лишь ты одна разгуливаешь по Хогвартсу как ни в чем не бывало. Тебе в любом случае следует бояться.

— Не понимаю, о чем ты, — сквозь зубы произнесла Лили, отвечая ненавидящим взглядом.

— Не понимаешь… — наигранно улыбнулась Кэндис, кивая, но вскоре сделавшись очень серьезной. — Только ты будешь виновата, если Клару запихнут в Мунго. И только ты должна отвечать за это.

Слова ударили, как гром среди ясного неба, нанося Лили духовное поражение, окончательно втаптывая в землю всю надежду. Это было горькой правдой. Она виновата. Только она. Беспомощность обрушилась на нее — язык не поворачивался, чтобы ответить хоть что-либо. Эти ядовитые слова словно парализовали. Кэндис была удовлетворена тем, что увидела в ее глазах и лице. Она посмотрела на нее сверху вниз, а затем повернулась, чтобы уйти.

Она не могла знать о «Сборнике», черт возьми.

— Ты никогда ее не любила! — крикнула вслед Лили. — Ты беспокоишься только о себе!

Кэндис развернулась и фыркнула, смотря надменно.

— Если и так, то мы с тобой похожи, Поттер, — бросила она и зашагала прочь.

Лили стояла, задыхаясь от возмущения и злобы. Как эта бессовестная девчонка могла сказать такое?! Они похожи не больше, чем василиск и карликовый пушистик. Мерлин!

На глаза навернулись слезы. От обиды, вины, от всего этого гребаного дня и будто вымышленной реальности, в которую она угодила. Лили больше не могла держать это в себе. Она отвернулась к стене, из глаз вырвались слезы.

Все плохо!

Лучше не будет. Малфой не отдаст «Сборник». Что будет с Кларой и Хьюго? Как им исцелиться от грехов? Кэндис будто знает, что происходит. Кто еще может знать? Откуда? Как прекратить все это? Как остановить происходящее безумие? Как?

Лили совсем отчаялась. Это никогда не кончится.

— Мисс Поттер?

Она поспешила вытереть слезы рукавом мантии и повернулась, невольно шмыгнув носом. К ней подходила профессор Кроссман, чьи шаги она даже не слышала из-за слез.

— С вами все в порядке? — подойдя, осторожно спросила она. Лицо выражало волнение.

Лили закивала, дергая плечом и продолжая шмыгать носом. Кроссман выпрямилась, не прекращая обеспокоенно смотреть. Мягкость, что всегда была в ее взгляде, успокаивала.

— Я понимаю, — сказала она тихо и положила ладонь на плечо Лили. — Я сегодня разговаривала с мисс Фергюсон. Ей страшно и, вероятно, хуже, чем нам всем. Но мы не должны отчаиваться, понимаете?

Утешения Кроссман становились бальзамом на душу. Она была единственным преподавателем, которая не могла пройти мимо личных бед студентов. То ли из-за своей молодости и искреннего понимания, то ли из-за чего-то еще.

— Да, — ответила Лили, кивнув. — Спасибо, профессор.

Кроссман грустно улыбнулась.

На улице раздались звуки, похожие на гром, но приобретающие определенную частоту. Лили переглянулась с Кроссман, но та выглядела озадаченно. Обе поспешили к окну.

Через широкие проемы оказались видны разноцветные искры, после каждого грохота появляющиеся на небе. Кто-то затеял фейерверк у озера, заставляя Лили слабо улыбнуться. В Хогвартсе такого не устраивают, да и повода не было.

— Вряд ли Кристоферу это понравится… — задумчиво произнесла Кроссман.

— Что, профессор? — переспросила Лили, не расслышав.

— Я думаю, Талли и МакГонагалл это не одобрят, — повторила она, вздохнув. — Хотя это весело, не так ли?

Она ободряюще подмигнула, заражая Лили улыбкой. Снова взглянув на небо, они увидели, как искры начали быстро вырисовываться в слова прямо в воздухе, пока не сложились во фразу, поразившую Лили до глубины души. Как неожиданно!

«С днем рождения, Лили».

Не описать того, как на душе вдруг потеплело. Она знала, кто мог такое придумать. Только Хьюго и Клара. Только они способны так удивить ее в этот день. Но как они могли, находясь в Больничном крыле?

Лили продолжила завороженно смотреть на искрящиеся в небе буквы. Главный смысл для нее был в том, что они дарили ей надежду. Все может стать как прежде. Это единственное желание на день рождения. Она успела подумать о нем прежде, чем буквы, наконец, погасли, оставляя темное небо.