Сборник грехов (гет)

Лекси нашла Альбуса, когда он без дела слонялся по замку. Он взял ее на руки и погладил за ухом, тяжело вздыхая. Не то тоска, не то усталость охватила его: весь день он размышлял, что делать со всем, что навалилось. Все мысли сводились к одному человеку, которого Ал хотел видеть. Сильно. Лекси, словно почувствовав его рвения, выпрыгнула из рук и повела своего хозяина к Выручай-комнате.

Войдя, Альбус застал Катрину сидящей на софе. Сердце кольнуло. Она обнимала подушку и тихо всхлипывала. Ее короткая коса слегка растрепалась. Он осознал, что больше не чувствует ненависти к ее тайнам и загадочности. Он ненавидит все, что причиняет ей боль и заставляет плакать. И Ал задумался, плакала ли она, когда он ударил в нее Круциатусом, и тут же испытал отвращение к самому себе. Катрина не повернулась, когда он прошел в комнату и не спеша зашагал к ней. Ал не знал, нужен ли ей сейчас, хочет ли она, чтобы он видел ее слезы. Что у нее на душе на самом деле?

Все чаще и чаще он убеждался, что Кэт не такая сильная, какой кажется, и что она не просто малфоевская собачонка, как он с предубеждением считал раньше. Она не такая, какой сделала себя в глазах других. Она заслуживала того самого незримого, чего заслуживает каждый человек. Она заслуживала…

— Кэт, — тихо сказал Альбус, осторожно вынув из ее рук подушку. Катрина не сопротивлялась и покорно положила голову ему на грудь, когда он прижал ее к себе.

Ее хрупкие и обычно напряженные плечи расслаблены. Катрина молчала и лишь иногда всхлипывала.

— Я бесполезна, — прошептала она, подняв голову и посмотрев на него. — Бесполезна, Альбус.

— Почему ты так думаешь? — спросил он, аккуратно стирая слезы с ее щек. Ее глаза темнее, чем обычно, и оттого кажутся теплее. Плачущаяся Катрина — такая настоящая.

Она уткнулась в его шею и вздохнула, обдавая кожу теплым дыханием. Альбус нашел на подлокотнике плед и укрыл ее, но она тут же поделилась с ним.

— Когда мне было три, папа ушел от нас. Мама долго мучилась, потому что любила его. По-настоящему, знаешь? Тогда я поняла, что не должна привязываться к людям. Друзья, которых мама любила, бросали ее. Мужчины, которых она любила, бросали ее. В конце концов, она ушла с головой в работу, строила карьеру в Министерстве. На меня у нее не было времени. В какой-то момент я поняла, что могу делать все, что хочу, за ее спиной. Но я не зацикливалась на глупых детских выходках, я хотела чем-то отличаться от остальных.

Катрина крепче обняла Альбуса. Он чувствовал, как она нуждалась в нем. Как она нуждалась в том, чтобы ее выслушали.

— Когда мама нашла у меня книжки по темным искусствам, она разозлилась. Она кричала на меня, чуть не ударила. Но внутри я радовалась, что она обратила на меня внимание, что я смогла вызвать у нее хоть какие-то эмоции. Я радовалась, пока она не сравнила меня с отцом. Она сказала, что я вырасту такой же глупой, черствой и жестокой, как он, и что ей за меня очень стыдно. Она запретила мне поступать в Дурмстранг, а когда Шляпа распределила меня на Слизерин, сказала, что ничего другого не ожидала.

Альбус поражался такой «заботе». Будучи такой разбитой, Катрина говорила негромко, но четко и не торопясь. Он прекрасно осознавал, что был единственным, кому она решилась рассказать свою историю, и ценил это. Наконец она успокоилась, пока говорила с ним.

— Мне немного странно, что тебе приходится слушать мое нытье.

— Мне кажется, это не совсем подходящее слово. Ты хочешь, чтобы я понял тебя. И я хочу понять тебя, Кэт.

— Хорошо… Знаешь, потом… На первом курсе меня заметил Малфой, и мы частенько, но ненадолго пересекались…

Катрина явно почувствовала, какую реакцию у Альбуса вызывала эта фамилия, а потому подняла голову и заглянула ему в глаза.

— Ты когда-нибудь была влюблена в него? — спросил Ал, прежде чем она что-либо сказала. Он не представлял, как кому-то может нравится этот подлый никчемный кретин.

— Я считала его крутым, пока не поняла, что я гораздо круче. — На лице Катрины проскользнула тень улыбки, но ненадолго. — Только полная дура может влюбиться в Малфоя. — Катрина закатила глаза. — Просто каждый день он заставлял чувствовать меня полезной и был полезен сам. Может быть, я не хочу в этом признаваться, но для меня очень важно чувствовать себя нужной.

Катрина резко вдохнула и отвернулась.

— Мерлин, я такая жалкая…

— Ты не жалкая, Кэт, — рассердился Ал. — Перестань бояться открыться.

— Сколько же в тебе терпения, Альбус Поттер. Даже Малфой сдулся.

— О чем ты?

Катрина сжала кулаки и повернулась обратно к нему.

— Помнишь, я говорила, что нашла себе приключение?

— Да. И ты имела в виду «Сборник грехов», не так ли? — Альбус насторожился.

— Сначала я не знала, что все это из-за «Сборника», но я все равно заинтересовалась. А когда узнала… В общем, это стало тем, что заставило меня почувствовать себя, как никогда, полезной и нужной. Я вообразила себя той, кто может спасти всех ребят, угодивших в книгу.

— Думаешь, ты спасешь нас зельем? — безрадостно спросил Ал.

— Нет. Но я не из-за этого чувствую себя бесполезной.

— Из-за чего тогда? — Ал одной рукой снял резинку с волос Кэт и начал расплетать косу.

— Я самонадеянно вообразила себя спасителем. Все это время я думала, что именно я спаситель, что это от меня так много зависит, что я буду той, кто покончит со «Сборником». И я потеряла все из-за своей глупой самонадеянности! Малфой ненавидит меня и думает, что я хозяйка книги.

— Погоди, кто такой спаситель? — сердце Альбуса застучало чаще, предчувствуя, что это очень важное понятие.

— Тот, у кого есть шанс спасти всех, когда «Сборник грехов» закончит жатву. Когда соберет всех семерых. Но кто-то может погибнуть до этого момента, поэтому для меня было очень важно сдерживать грехи. Именно поэтому я за короткий срок придумала это зелье.

— Иди сюда. — Альбус не выдержал и притянул Катрину обратно к себе, и крепко обнял. — Ты не бесполезна, Кэт. Запомни это. Ты не бесполезна. Не смей думать, что все зря.

— Альбус…

На какое-то время оба замолчали. Казалось, для Альбуса не было ничего естественнее и приятнее, чем обнимать Катрину, чем быть тем, кто разрушает многочисленные стены, которые она воздвигла вокруг себя. Может, сейчас он нашел то, чего всегда хотел?

— Сегодня помнишь… Ты спрашивал, что мне вообще нравится, — напомнила Катрина. — Мне нравится, когда ты обнимаешь меня вот так.

Альбус усмехнулся и отстранился, чтобы взглянуть на нее. Он вытер слезу, приютившуюся в уголке ее глаза. В какую-то секунду он осознал, что ему хочется поцеловать ее. Но Ал пытался подавить это разбушевавшееся чувство. Но стоило ему коснуться, провести большим пальцем по ее щеке, оно выиграло. К черту.

Ему казалось, будто это происходит в первый раз, или он просто осторожничает. Он точно знал, что это что-то особенное, не как с другими. Альбус неторопливо коснулся губ Кэт, и когда она подалась вперед, соглашаясь, напряжение рухнуло.

Катрина переместилась к нему на колени, ему нравилось, как властолюбиво она вела себя — ничего другого он и не ожидал. С каждой секундой она распаляла его все сильнее и сильнее. Альбус обвил ладонями ее талию и, забравшись под свитер, провел по нежной коже на спине. Катрина невольно выгнулась, забирая у него последние остатки выдержки.

— Кэт. — Еще чуть-чуть и он к черту сорвется.

— Ты же не из тех, кто останавливается на полпути, Альбус? — расстегнув уже половину пуговиц на его рубашке, прошептала она.

— На слабо берешь, Кэт? — ухмыльнулся Альбус. Он хотел сказать что-то еще, но она заткнула его поцелуем, покончив с пуговицами и принявшись за ремень на брюках, в которых было уже невыносимо тесно. — И почему у меня ощущение, будто трахнешь меня ты.

Она усмехнулась ему в губы.

— Фантастическая интуиция.

* * *

С тех пор как Лили обнаружила у себя книгу, она обрела уверенность, некую холодность, помогавшую думать более изворотливо. Она понимала, что ей нужно стараться в учебе, которую она изрядно запустила за все эти дни пустого страдания. Поэтому весь вечер она провела в библиотеке, прямо как тогда… Когда обрела «Сборник грехов». Лили могла много думать о том, как он вдохновлял ее, как это чувство собственности помогло ей обвести вокруг пальца даже Малфоя.

Если подумать, люди, оказавшиеся в «Сборнике», заслужили это. За свое безволие.

Лили бросила взгляд на свою сумку, а затем коснулась ее, проверяя. Она больше ни за что не отдаст этому паршивому слизеринцу книгу. Ни за что.

Даже когда в библиотеке почти никого не осталось, Лили продолжила упорно работать над эссе по Трансфигурации.

Она тихо засмеялась в ладошку, почему-то вспомнив удивленную физиономию Малфоя. Потрясающе. Зря он возомнил себя тем, кто может прилежно стеречь «Сборник». В ее руках он будет в большей сохранности, и уж точно никто не сможет увести его у неё из-под носа, как это случилось с Малфоем.

Когда Лили собрала сумку и собиралась разносить книги по стеллажам, она увидела, как в библиотеку вошел Скорпиус, осматриваясь. Она распахнула глаза и тут же бросилась прятаться за стеллажи. Конечно, над трусостью девчонки еще работать и работать. Слабости бесили, как сейчас бесила тупая надежда, что Малфой не заметил ее.

Разнеся все книги, Лили задержала дыхание. Прежде чем выйти к своему столу, она должна собраться, на случай если Малфой все еще там и захочет вновь поныть о ненайденном «Сборнике». Она не должна оступиться. Только не тогда, когда она только обрела его.

— Поттер.

Лили пот прошиб от раздавшегося позади голоса.

— Что?

Не успела она повернуться, облачившись в непроницаемость, как Малфой схватил ее за руку и повел к окну за самым дальним стеллажом.

— Что ты дела…

Лили даже лица его толком не разглядела, как он резко повернул ее к окну, заставив упереться ладонями в подоконник. Мерлин, он все знает. Черт…

— Заткнись, — ядовито прошептал Малфой на ухо. Она пришла в ужас, понимая, в каком настроении он пребывает. — Может, сыграем по-твоему, Поттер? Или, может, немного переиграем?

— О чем ты вообще? — тихо и неубедительно вырвалось у Лили. Она попыталась повернуться, но он без особых усилий удержал ее. Стекло нечетко отражало его зловещее хитрое лицо.

— Как часто ты думала, что хочешь меня, Поттер?

Она опешила от такого вопроса.

— Я не…

— Тихо, — приказал он.

Лили почувствовала, как его рука заскользила по бедру, забираясь под юбку.

— Нет, Малфой… — Голос едва не дрожал. — Убери руку…

— Тсс, ты же не хочешь, чтобы старуха застала тебя в таком положении.

— Малфой…

Но он безжалостно следовал задуманному, на этот раз заходя дальше. Гораздо дальше. Его пальцы…

— Прекрати, — молила Лили. — Пожалуйста.

Когда он начал двигать ими…

— Могу поспорить, что обмануть меня было так приятно, что ты кончила.

Быстрее…

Лили опустила голову, стиснув зубы и еще сильнее упираясь ладонями в подоконник. Перед глазами едва не плыло.

— Я же когда-нибудь снился тебе, Поттер?

— Малфой… — выдохнула Лили. Зачем он говорит это? Зачем заставляет вспоминать… и делает…

Быстрее…

С губ Лили сорвался стон, за который ей было стыдно.

— Наконец-то.

Малфой усмехнулся.

— Сдавайся, Поттер.

Ни за что. Ни за что… Но гребаное тело поддалось, и Лили зашевелила бедрами, желая, чтобы это поскорее закончилось. Но Малфой только больше подливал масло в огонь, забравшись под свитер Лили, проведя вверх по животу и добираясь до груди.

— Черт… — вырвалось у Лили. Дыхание напрочь сбилось, и тихие стоны то и дело вырывались из нее. Вот-вот все закончится. Ну же.

Но Малфой, как назло, замедлился.

— Я не дам тебе кончить, пока ты не скажешь.

— Пожалуйста, Малфой. — Лили не верила, что так унижалась перед ним. Отвратительно.

— И еще что, Поттер? — Горячий шепот Малфоя коснулся шеи.

Быстрее… Да…

— Я… я… — Лили даже выговорить ничего не могла. — Я отдам ее… Отдам…

Она не знала, как в таком состоянии смогла услышать, как Малфой победно выдохнул. Всё. В следующую секунду ему пришлось зажать Лили рот и поддержать, потому что она даже стоять толком не могла. Ни руки, ни ноги не слушались. В глазах потемнело.

Лили пыталась отдышаться и как можно быстрее прийти в себя. Как только она обрела почву под ногами, то рванула от Малфоя, на ходу поправляя юбку и свитер. Она достала «Сборник» и швырнула ему, после чего поспешно покинула библиотеку, чертыхаясь про себя и ненавидя все на свете. И больше всего — Скорпиуса Малфоя, чтоб он сдох.

* * *

Катрина лежала на животе, повернув голову в бок и закрыв глаза. Вряд ли она уже спала. Простынь едва покрывала ее поясницу, и Альбуса так влекло дотронуться до голой спины, очертить пальцем изгиб позвоночника, чувствовать кожу под своим ладонями, но он сдержался, ведь даже мысль об этом приводила в возбуждение. С учетом того, какой трудный был день и как много они попробовали этой ночью, ей нужно отдохнуть и набраться сил.

— Альбус… — хрипло сказала она, не открывая глаз. — Я так хочу тебя.

Он усмехнулся и убрал светлую прядь волос, упавшую на ее лицо. Такая прямота от девушки казалась ему странной, но в то же время притягательной.

— Но еще столько дел.

— Сейчас три утра, Кэт.

Она едва заметно улыбнулась.

— Я сплю по четыре часа в сутки. Раньше ложилась в одиннадцать, а вставала в три. Но когда заварилась вся эта каша со «Сборником», весь режим к чертям полетел.

Альбус все же не удержался и провел ладонью по ее спине.

— Ты знаешь, кто спаситель?

Катрина приоткрыла глаза и нахмурилась.

— Вот и дела подоспели, — хмыкнула она. — Знаешь, чтобы уничтожить «Сборник» недостаточно одного спасителя. Если спаситель станет одним из грехов, то есть попадет на страницы книги, то все будет гораздо сложнее. Останется только один путь — найти создателя. Настоящего хозяина книги. Даже мне не кажется это выполнимой задачей. Ужасно, что такое глупое проклятие, как «Сборник грехов», существует. Поэтому я и люблю, и ненавижу темные искусства.

Катрина поймала его взгляд и тут же запротестовала:

— Мерлин, только не считай меня хорошей или, и того хуже, добродушной или что-то в этом роде.

— И в мыслях не было, — с серьезным лицом сказал Альбус, и Катрина фыркнула, пристального взглянув на него. — Ладно, помню, ты что-то говорила про мою добродетель.

— А, это… — Катрина натянула на себя простынь, будто воздвигая привычный барьер между собой и остальным миром. — На каждый грех есть своя добродетель. Логично? У тебя это доброта. У Клары Фергюсон, например, воздержание. То зелье, которое я использовала, взывает к добродетели. Конечно, сначала оно взывает к греху, чтобы как раз таки активировать добродетель…

— Грубо говоря, грех никуда не девается, просто добродетель перекрывает его, — понял Ал. — Он по-прежнему внутри нас, по-прежнему бушует.

— Звучит не так уж и радостно, верно?

Альбус задумался, пытаясь все скомпоновать, но не выходило. Голова начинала болеть от мыслей о книге и самих грехах. Столько вопросов крутилось вокруг всего этого, но они не рвались наружу. Их становилось все меньше и меньше, будто все они потихоньку растворялись, и приходилось прилагать немыслимые усилия, чтобы ухватиться за них, но они ускользали, как вода сквозь пальцы. Словно Ал был опьянен или пребывал в дикой усталости, когда уже все равно, что творится вокруг. И как же прийти к ответам, если даже вопросы ускользали из головы?

— Ты выглядишь рассеянным, — заметила Катрина. Она привстала и обняла его. — Не поддавайся иллюзиям, которые зелье может тебе подкидывать. Ты нужен мне, Альбус.

Почувствовав ее прикосновения, Ал будто смахнул с глаз пелену.

— Я вспомнил, — обрадовался он, приподнявшись. — Я хочу знать, кто хозяин «Сборника». Я имею в виду не создателя, а второго хозяина. Ты говорила, что знаешь.

Катрина подняла на него глаза, выглядя огорченно и взволнованно.

— Знаю, — коротко ответила она. — Но мне кажется, что тебе понадобится еще пару стаканчиков зелья, когда ты узнаешь.

— Почему я должен разозлиться?

Ал требовательно смотрел на нее. Будь это сто раз горькой правдой, он должен знать.

— Ты, правда, уверен насчет этого?

— Кэт, пожалуйста.

— Что ж, мне тебе не отказать, — словно оправдываясь, сказала Катрина и на несколько секунд опустила глаза, ничего не говоря. — Это… Твоя сестра, Альбус.

* * *

Скорпиус сидел на полу в одном из заброшенных кабинетов замка, листая «Сборник грехов». Да, книга вновь у него, хоть и задумываться о том, как пришлось ее отвоевывать он категорически не желал. Не потому, что ему было совестно за унижение Поттер, а потому, что в какой-то момент он понял, что, возможно, не хочет останавливаться на этом. Это выносило мозг.

Он тяжело выдохнул.

На столе стояли чернила и лежал пергамент, на котором он выписал все, что ему известно. Он долго ходил по кабинету, размышляя. Он даже не мог придумать, куда спрятать книгу. Скорпиуса сводило с ума, что он ничего не может. Абсолютно ничего. Особенно сейчас, когда он точно остался один в этом сражении, когда даже на Поттер он уже не рассчитывал. Хотя от нее никогда не было пользы. Но он не знал, насколько во всем этом виновата истинная Лили, а не та, что находится под властью книги.

Если подумать, он никогда и не знал истинную Лили.

Прислонившись затылком к прохладной стене, Скорпиус закрыл глаза. Он давно потерял счет времени. На самом деле ему, как никогда, хотелось увидеться с Харпер, потому что сам он ни за что не приблизится к разгадке без нее. Нужно было давно признаться в поражении. Но этой ночью Харпер было не до Скорпиуса. Он увидел не так уж много, войдя в Выручай-комнату, поэтому быстро исчез. Если бы его заметили, это бы уж точно не помогло в дальнейшем. В конце концов, может, любовник Харпер, кто бы он ни был, как-то повлияет на ее категорический настрой?

Скорпиус понял, что засыпает, и уже не в силах побороть сон. Он слышал голос Харпер из своих воспоминаний. «Ты окажешься на страницах «Сборника», стоит тебе не угодить ей». Картинки во сне так быстро сменяли друг друга, что у Скорпиуса не получалось ухватиться ни за одну из них.

Он проснулся, когда в последнем сне ему в голову полетела книга. Разлепив веки, Скорпиус почувствовал дрожь в затекшем теле. Больше всего болела шея. Свеча, должно быть, давно дотлела и в кабинете царил кромешный мрак. Услышав неподалеку не то шуршания, не то скрежет, Скорпиус ринулся шарить рукой рядом в поисках палочки. И самое главное — он перестал чувствовать тяжесть книги у себя на коленях, хотя и заснул, держа ее.

— Люмос, — хрипло произнес он, от волнения не успев сосредоточиться на невербальном.

Кто-то сидел за дальним столом и что-то старательно писал. Силуэт принадлежал девушке с растрепанными волосами. Скорпиус поднялся с пола и, чем ближе он подходил, тем знакомее она казалась. Конечно. Пижама и рыжие волосы принадлежали Лили Поттер. Без сомнения.

— Поттер, — стальным голосом произнес Скорпиус. — Какого черта ты…

Он потерял дар речи, когда она повернула голову и посмотрела ему в лицо. Ее глаза были стеклянными, из-за расширенных сосудов налитые кровью. Зрачок заполнил радужку, и теперь они были черными. Блики от света палочки играли на них, навевая жуть. Сама Поттер бледная как смерть. Казалось, она совсем не видела перед собой Скорпиуса. Она, как бездушный робот, отвернулась от него, продолжив то, чем занималась.

Перед ним сидела Лили Поттер, но как бы не так. Это точно не та Поттер, которую Скорпиус привык видеть. В конце концов, той Лили Поттер, которую он знал, понадобился бы хотя бы маломальский свет, чтобы написать что-то. Эта Лили сидела во тьме и успела исписать целую страницу.

Скорпиусу не нужно было смотреть, чтобы убедиться, что на столе перед ней лежал раскрытый «Сборник грехов». И именно так вершилась судьба тех, кто в нем оказывался.

И именно так Лили Поттер вершила чью-то судьбу прямо сейчас.

В начале страницы была большая надпись: «ПОХОТЬ».

Скорпиус опустил глаза, едва не пошатнувшись и не уронив палочку. По-другому не могло и быть. Он играл с огнем и, наконец, доигрался.

Надписью ниже были его собственные фамилия и имя.