Сборник грехов (гет)

Связаться с Лили Поттер. В этой праздной жизни он вообще совершал поступок опрометчивее? Скорпиус не имел ни малейшего понятия, как она и книга застряли в его голове, не собираясь выметаться. Они сделали его чувства и поступки столь порывистыми и бессознательными, что даже самому себе хотелось вправить мозги. Скорпиус был так потрясен, не обнаружив «Сборник грехов» на месте, что целый день пребывал не то в бешенстве, не то в задумчивости. Он не мог сосредоточиться ни на чем полезном. Ко всему прочему, Альбус Поттер разозлил его сильнее, чем Лили, его безрассудная и жалкая сестрица. Эта тупая поттеровская импульсивность, по большей части продиктованная предрассудками, просто убивала.

Вся эта ситуация выбивала почву из-под ног: Скорпиус не узнавал себя. Что-то словно ставило барьер в его сознании, сбивая с верных мыслей.

— Ты не видела Альбуса сегодня? Он обещал мне один хороший материал для эссе… Он должен был…

— Послушай, Рози. Я не знаю, где Ал, хорошо? Мне плевать, насколько важен для тебя этот материал или что там тебе еще надо.

Лили Поттер, выглядя устало и раздраженно, развернулась к Большому залу и пулей покинула свою кузину Розу Держу-Нос-Кверху Уизли, которая тут же напустила на себя непонимание и возмущение. Скорпиус прошел мимо, сделав вид, что ничего не заметил. Он не видел Лили с разговора, прерванного ее братом, и, войдя в уже украшенный к Рождеству зал, невольно проследил, как она присаживается к своим не так давно пришедшим в себя друзьям и пытается натянуть на лицо улыбку.

Как только она заметила Скорпиуса, то тут же застыла, не спуская с него взгляда. Поттер выглядела такой затравленной и беспомощной, что Скорпиусу захотелось защитить ее от всех напастей. Прекрасно! Еще не хватало записаться в рыцари и спасать принцессу Лили от злобных огнедышащих драконов.

Скорпиус отвернулся и, незаметно тряхнув головой, двинулся к своему столу, заметив сидящую в одиночестве Харпер. Не то чтобы он хотел составить ей компанию (он ведь совсем не хотел), просто в этот самый момент в его голове что-то громко щелкнуло, открывая дорогу к очевидным вещам. Он присел рядом, спокойно принявшись за еду. Катрина сохраняла сногсшибательную невозмутимость.

— Есть что сказать?

— Понятия не имею, о чем ты, — ответила она, не отвлекаясь от приема пищи.

Катрина единственная, кто видел, где он прятал «Сборник», и единственная, кто вел себя настолько странно.

— Как насчет разговора? — предложил Скорпиус. Неразумно обсуждать это за ужином.

— У меня уже есть планы. Извини. — Она отодвинула тарелку и взяла в руку кружку. — Не думаю, что ты сообщишь мне что-то важное.

— В моих планах нет сообщать тебе что-либо. Я собираюсь потребовать.

Какое-то время Катрина молчала, выводя пальцем полукруг на столе. Скорпиус старался набраться терпения, которым всегда мог похвастаться, хотя в последнее время оно просто кануло в небытие. Харпер неожиданно нахмурилась и резко повернулась к нему.

— Если ты не собрался вновь спрашивать о… о книге, тогда… Тогда книга пропала. Требовать означает, что ты думаешь, что это я забрала ее.

Катрина отвернулась и забегала глазами по столу и Большому залу, не зная, за что зацепить взгляд. Скорпиус никогда не понимал, что творится в ее голове, а сейчас подавно. Если она взяла книгу и только делает вид, что неприятно удивлена, то выходит весьма убедительно.

— Как давно, Малфой? — взволнованно спросила она. — Как давно она пропала?

— Вчера, Харпер. Считаешь, я несправедлив?

— Нет, Малфой, — быстро заговорила Катрина, собираясь выйти из-за стола, — ты не то чтобы несправедлив, ты слеп. Я не знаю, в кого превращает тебя эта верность к грешкам Поттер, но уж точно не в здравомыслящего человека. И да, — добавила она, еще не уйдя, — на всякий случай узнай, кто затеял вчерашнюю вечеринку. Уверена, твоя «карьера» детектива пойдет в гору.

Скорпиус посмотрел вслед уходящей Харпер, тяжело выдохнув. Самое правдивое и досадное, что он вынес из разговора, так это то, что Катрина заметила, как он изменился. Хотя разве у него когда-то было время на самокритику? Скорпиус не побрезговал советом Катрины и после ужина узнал, кому принадлежала идея закатить вечеринку.

Бертина Вайс — лучшая подруга Кэндис Фергюсон и соседка Катрины. Очаровательно.

Скорпиус не настолько глуп, чтобы поверить, что именно Вайс решила взяться за вечеринку. Такую ношу, скрупулезно посчитав все бонусы, могла свалить на себя лишь ее верная подружка.

Именно тогда, когда он думать забыл про Кэндис, она напомнила о себе. Точнее, напомнила Катрина. Это ее заслуга. Впрочем, стоит нарываться на огонь, если потерял свою огнеупорность? Но Скорпиусу даже заставлять себя не пришлось. Пропажа «Сборника» вынуждала искать его, а не торчать в библиотеке, тщетно пытаясь узнать о нем больше.

Кэндис стояла возле камина в гостиной Слизерина, шушукаясь с Арлин Пьюси. Как только они заметили Скорпиуса, то сразу же принялись говорить громче. Естественно, об обыденных вещах, наподобие туфель Кроссман, безупречный стиль которой могли критиковать только слизеринки вроде них. Скорпиус прервал их на слухе о том, что Кроссман к тому же зачастила ходить в кабинет Талли. Как, впрочем, и целитель Кэйн. У Арлин, как только она поймала взгляд Скорпиуса, тут же нашлись дела поважнее. Кэндис чмокнула ее в щеку, а затем наконец-то посмотрела на него. Она сложила руки на груди и ухмыльнулась. Что-то изменилось.

— Неплохой урожай, не так ли? — спросил Скорпиус, и Кэндис лукаво поправила волосы.

— Вечеринка не удалась, Малфой?

Скорпиус посмотрел вслед Арлин и обвел взглядом полупустую гостиную. Раньше он чувствовал себя иначе, разговаривая с Кэндис, и думал явно не о тех вещах, которые выбешивали. Раньше он хотел ее. Еще раньше — не мог остановить свои фантазии при одном взгляде на нее. Но сейчас все рассеялось, как неплотный дым. Теперь Скорпиус лицезрел пустые расчетливые глаза, хитрую усмешку и жеманные девчачьи жесты. В Кэндис не было ничего естественного, как у доброй половины их факультета. В ней никогда не было яркого и убедительного. Она как фальшивое солнце, не несущее тепла. Вот, что всегда видела Катрина и не видел он.

Что-то изменилось, да. Сейчас Скорпиусу не все равно.

— Знаешь, Кэндис, не в обиду, но я так заинтересовался твоей подружкой… в последнее время.

— Как будто мне должно быть дело до твоих интересов, — ровно произнесла она, но вспыхнула. — Но если хочешь знать, то Бертина не такая.

— Прости, думал, в этом мире не осталось людей, на которых тебе не плевать, — хмыкнул Скорпиус. — Но да, речь о Бертине Вайс, у которой слишком длинные уши, огромная преданность тебе и совсем малопривлекательная склонность к пакостям.

Кэндис побледнела.

— Что тебе нужно, Малфой?

— Верни то, ради чего устраивала вечеринку.

— Не понимаю, о чем ты, — заюлила она, невольно делая полшага назад и едва не натыкаясь на ограду у камина.

— Твоя подружка подслушала наш разговор с Харпер в коридоре, и не делай вид, будто не понимаешь, о чем он был. Не вернешь книгу до утра, узнаешь, что галеоны не единственная ценность.

Скорпиус последний раз равнодушно глянул на нее, а затем развернулся и пошел в свою комнату, оставляя Кэндис с распахнутыми от страха глазами.

Отныне мысли о «Сборнике» не станут барьером, оттесняющим его ясный разум.

* * *

Мрак. Очень тихо, и неравнодушная ко всему девочка, живущая внутри нее, не узнает стены родного Хогвартса. Двери Большого зала заперты, но как только Лили приближается, они медленно раскрываются перед ней. Оттуда веет холодом, но, словно дурманом, тянет вперед. Девочка не чувствует себя Лили. Она чувствует себя холоднокровным охотником, часть целей которого выполнены, но другие по-прежнему существуют и напоминают о себе.

Снег неторопливыми хлопьями опускается на пустые столы в Большом зале. Лили ступает по тонкому слою на полу, оставляя следы. Она видит две неподвижные темные фигуры между двумя центральными столами и, будто плывя, приближается к ним. Они расступаются перед ней и снимают капюшоны, обнажая лица. Лили поворачивается, когда замечает копну темных волос, и предполагает, что сейчас должна испытать теплые дружеские чувства. Но Лили, которая она сейчас, не испытывает. Ей вообще не хочется знать, кто эта бледная девушка с темными волосами или кто этот рыжеволосый парень, стоящий с другой стороны. Лили шагает дальше.

Впереди лежит человек в мантии, на которую уже нападал снег. Лили перешагивает через его ноги и уже хочет продолжить путь, но та надоедливая маленькая девчонка, что живет в ней, бунтует и не позволяет бросить его. Лили злится. Это борьба внутри продолжается целую вечность, и в конце концов она все-таки разворачивается и опускается к неподвижному человеку.

Она долго не решается поднять его капюшон, но когда протягивает руку, яркие вспышки света появляются в этом полумраке, практически ослепляя и мешая сосредоточиться на той реальности, в которой она находится. Лили успокаивается, и все возвращается на свои места. Она резко отодвигает капюшон с лица человека и видит его.

Маленькая девчонка внутри окончательно берет верх, и Лили истошно кричит, не в силах видеть мертвенно-бледное лицо своего брата, но в пустоте и полумраке никто не слышит ее… Снег продолжает опускаться на его бездыханное тело.

— Альбус, Альбус, мой брат, Ал… — забормотала она сквозь сон.

Одинокая свеча дотлевала на тумбочке в их с Кларой комнате. Лили не выдержала тревогу, с которой проснулась, и заплакала навзрыд. Сердце болело так сильно, будто кто-то безжалостно пронзил его кинжалом. Лили долго рыдала, била матрац, осознавая, что не в силах ничего изменить.

Альбус! Альбус! Альбус… И его она потеряла….

В какой-то момент Лили затихла и вскочила, принявшись переворачивать вверх дном всю комнату. Она чуть не снесла с тумбочки свечу, когда сбросила библиотечные книги и разлила чернила. Когда она выбрасывала из сундука вещи, в комнату вошла Клара.

— Лили? — опешив, позвала она. — Что случилось? Что ты делаешь?

Клара достала палочку, и огонек света появился на ее конце, как только она произнесла «Люмос». Лили не отвечала и только смахнула с щек слезы, прежде чем выбросить последнюю вещь из сундука и осмотреть пустое дно. Она ударила по нему и встала, хватаясь за голову и не зная, что делать.

— Лили… — Клара ошеломленно наблюдала за хаосом, который она устраивала в их комнате.

Но Лили даже плевать, где Клара гуляла почти полночи. Она схватила подушку и бросила на разлитые на полу чернила, следом полетело одеяло и простынь. Она с дури подняла матрац и тут же опустила. Лили рухнула на колени и закрыла ладонями лицо.

— Мерлин… — горько протянула она. — Мерлин.

Клара бросилась к ней, но она отпрянула. Сейчас Лили не нужен никто и ничто, кроме «Сборника».

— Отойди от меня, Клара, — приказала Лили, и подруга отступила к двери, испуганно смотря и нечаянно роняя палочку.

Лили вдруг озарило, она отшвырнула одеяло, лежащее рядом, и заглянула под кровать. Она была права! То, что ей нужно, здесь. «Сборник грехов» покоился под кроватью, пока сегодняшние кошмары терзали ее. Мерлин, и если бы все это так и осталось кошмарами…

— Что это, Лили? — спросила Клара, по-прежнему боясь приблизиться. — Лили?

Но ее вопросы походили на надоедливый шум. Лили на секунду коснулась шершавой обложки, а затем быстро пролистала страницу с Чревоугодием и ненадолго замерла, не решаясь перевернуть страницу с Унынием. В глубине души она знала, что увидит.

Набравшись духу и перевернув ее, Лили увидела еще одну исписанную страницу. Но она не знала, почему вместо боли и досады, чувствовала самоуверенность и торжество.

* * *

Тело затекло, и малейшее движение причиняло боль. Альбус никак не мог очнуться. Это хуже, чем после вечеринки в конце шестого курса, когда он расстался с девушкой, которая почти сразу кинулась в объятья Маклаггена. Или, может, эти сволочи давно встречались? Ал не понимал, почему вдруг вспомнил об этом. В свое время ему потребовалось немало самообладания, чтобы суметь справиться с этим, потому что мысли о предательстве пробуждали в нем необъяснимо звериные чувства. И сейчас он чувствовал нечто похожее.

Он раскрыл глаза, но тут же часто заморгал от боли, несмотря на то, что комната окутана мягким светом. До него донесся едва уловимый запах фиалок. Так пахнет Катрина. Ее волосы.

Альбус все вспомнил.

Вспомнил, как потерял сознание и как перед этим Харпер порезала ему руку. Он хотел взглянуть на порез, но понял, что привязан к решетке, закрепленной на стене над диваном.

— Какого… — тихо вырвалось у него.

Оглядевшись, Альбус обнаружил в углу просторной комнаты высокий стол. На нем стояло несколько котлов, над одним из которых клубился дым. Над ним и хлопотала Катрина. Она повернулась, как только услышала Альбуса, и прошлась по нему прохладным взглядом. В этот миг он уловил боковым зрением движение, и на ноги прыгнула кошка.

— Что ты тут делаешь, Лекси? — произнес он. Кошка забралась к нему на грудь и, радуясь, начала тереться об подбородок. — Уйди, Лекси. Кэт, какого черта происходит? Что ты делаешь? Кэт!

Но Харпер больше не поворачивалась.

Альбус слышал лишь кипящий котел и свое тяжелое дыхание. Едва хватало воли, чтобы не взреветь от безумной злости. Лекси устроилась на диване рядом и лизала лапу. Ал кое-как запрокинул голову, рассматривая перебинтованную руку. Он ясно помнил, как именно Катрина рассекла его ладонь своей палочкой перед тем, как ему потерять сознание. Теперь запястья связаны между собой и привязаны к решетке.

— Ты можешь сказать, что происходит? Зачем ты привязала меня? Какого черта вырубила?! Ты можешь хоть что-нибудь сказать?! Ты так и будешь молчать?!

Но Катрина игнорировала все вопросы, сосредоточившись лишь на зелье. Альбус с дуру дернул руками и пожалел: запястья заныли с новой силой. Из горла вырвался рык.

— Если ты сейчас же ничего не скажешь, тебе несдобровать, Харпер. Будь в этом уверена.

Голос принадлежал словно не ему. Ал чувствовал себя злым бешеным зверем на цепи.

На этот раз она повернусь. Она смотрела на него с подобием улыбки на лице.

— Катрина. Меня зовут Катрина, Альбус, — ее спокойный голос словно речная гладь, которую хочется разрушить, забросав грузными камнями. — Но ты зовешь меня Кэт.

Она подошла очень близко и, не боясь, положила ладонь на его щеку.

— Мне это нравится, — с доброй улыбкой призналась Кэт.

— Я готов уничтожить тебя!

— Я знаю, — грустно кивнула она. — Отчасти ты сам виноват. Я ведь предупреждала тебя, если ты помнишь. Но ты не справился… — она поджала губу и отошла к котлу. — Хотя я не виню тебя.

— Который час? Сколько я уже тут?

— Почти утро, — ответила Катрина, наливая в стакан зелье из котла. — Ненавижу жаловаться, но с тобой я провозилась долго. Вдобавок пришлось сходить на ужин, чтобы никто ничего не заподозрил.

— Что это значит? — не понял Ал. Если он выберется, то придушит ее — вне всякого сомнения. — Ты что, кайфуешь от своего тупого ореола таинственности? Расскажи мне все! Ну!

Катрина медленно перевела взгляд со стакана на него, а затем зашагала к дивану.

— Выпьешь зелье, и я попытаюсь.

— Попытаешься? — Альбус едва не сплюнул. — Ты сказала, что если я узнаю, то возненавижу тебя. Так вот, можешь не переживать, я уже терпеть тебя не могу. Тебя и твои тупые тайны. Я ненавижу тебя, Харпер. Ненавижу.

Она нахмурилась и выпрямилась еще больше, смотря на него сверху вниз и теперь выглядев грозно и благородно, как человек, вершащий правосудие.

— А знаешь, что самое неприятное, Альбус? Что ты мне нравишься и что все полетело к чертовой матери, когда ты появился у меня на пути. Я знала, чего хочу и к чему стремлюсь. Но ты зачем-то не такой, как все. В тебе зачем-то есть то, что нужно мне. И я потянулась к тебе. Как идиотка! Я не должна была… Но знаешь, что самое отвратительное для тебя? Что я тебе нравлюсь тоже.

— Ты, похоже, меня не слышишь, — сквозь зубы процедил Альбус. — Совсем не слышишь.

— Выпей, — сказала она, устало вздохнув. — Не выпьешь сам, я заставлю по-другому.

Альбус уставился на стакан, который она протянула.

— Но я не хочу по-другому, — заверила Катрина, но он все равно коротко покачал головой, смотря исподлобья.

Она отложила стакан на пуф, стоящий рядом с диваном, и нагнулась к Алу, упираясь ладонями в его колени и пристально глядя. Между их лицами лишь несколько дюймов.

— Посмотри мне в глаза, Альбус, — зашептала она. — Посмотри и скажи, если видишь, что я могу причинить тебе вред.

Он невольно отпрянул к спинке дивана, когда Катрина подалась вперед и присела на его ноги. Ал удивился тому, как вдруг стало спокойнее. Кэт провела рукой вниз по его груди. Он чувствовал прохладную ладонь сквозь рубашку. В один миг Харпер стала еще ближе, и Ал мог вновь вдохнуть запах ее сводящих с ума волос. Казалось, она вот-вот коснется его губ, но вместо этого она чуть приподнялась и потянулась к его запястьям, чтобы расправиться с веревками.

— Если я об этом пожалею… — пробормотала она, но Альбус уже схватил Кэт за талию, игнорируя боль в руках, и повалил на диван. Лекси едва успела спрыгнуть.

Волосы Катрины раскинулись по сиденью золотистой россыпью. Она тяжело дышала, смотря Альбусу в глаза. На ее лице он увидел страх. И понял, что меньше всего хотел видеть именно это.

— А я ведь пожалею, — выдохнула она и сглотнула.

— Я так зол, — честно признался он, хотя не заметить было бы трудно. Однако Альбус нашел в себе самообладание и подозревал, что во многом благодаря Кэт. Он говорил, по-прежнему нависая над нею. — Зачем мне пить это зелье?

Катрина немного расслабилась, но не сводила с него глаз.

— Ночью с тобой кое-что произошло. Ты же почувствовал это?

— Что именно?

— Теперь ты… — Катрина прикусила губу, собираясь с силами. — Теперь ты ходячий гнев. Вот в чем дело.

— Я гнев?

— Ты Гнев с большой буквы, Альбус. Теперь ты на многое способен… — Она сглотнула. — Я боялась тебя. И сейчас боюсь…

Ал нахмурился, не зная, что сказать. Эти слова просто вырвались из него:

— Но я не хочу, чтобы ты боялась меня.

— Значит, сейчас я вижу тебя настоящего, — с облегчением вымолвила она. — Слушай меня, Альбус. Я хочу, чтобы ты за все меня простил, понимаешь? Я… Я просто устала. И не знаю, что делать дальше. В голове все перемешалось, я запуталась.

Ал впервые видел ее такой несосредоточенной. Он отстранился и сел на диван, Катрина тоже поднялась и продолжила говорить.

— Ты, скорее всего, не знаешь, но существует такое мощное оружие как «Сборник грехов». Наитемнейшая магия. Это книга, которая превращает людей в грехи. Их всего семь. У книги два хозяина. Тот, кто ее создал, и тот, кому она подчиняется. Создатель не должен касаться книги, иначе она убьет его. Поэтому все зависит от второго хозяина. Хотя он всего лишь пешка.

— Не понимаю. Ты хочешь сказать, что в Хогвартсе завелось такое оружие?

Катрина медленно закивала.

— Да, и оно коснулось Клары Фергюсон и твоего кузена. Поэтому они оба бросались в крайности в последнее время. Это не их вина.

Альбус смотрел на Кэт, не мигая. Ему сложно переварить то, что он только что услышал. Все это время он винил Хью за бездумность, и оказалось, во всем виновата какая-то там книжка.

— Быть не может.

— Я не лгу, Альбус. Мне так страшно, что я просто не могу лгать!

Случилось то, чего Ал вообще никогда не ожидал: по щекам Катрины заструились слезы.

— Эй, — сказал он, протягивая к ней руку, — Кэт. Успокойся, прошу.

— Мерлин, Альбус. Ты все еще ты, — уткнувшись ему в грудь, говорила она. — Ты такой сильный, раз можешь бороться.

— Ты уверена, что я Гнев?

— Да, — тихо ответила она. — Ты…

— Что я?

— Ты сделал кое-что, из-за чего стал им. — Катрина немного отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза. — Обещаю, я все расскажу тебе. Но я не могу, пока ты не выпьешь зелье. То, что ты узнаешь, тебя разозлит. Это недопустимо, потому что ты станешь очень опасен для всех.

— Я? Опасен для всех? Что ты несешь?

— Вот видишь, это уже начинается.

Катрина покачала головой и взяла с пуфа стакан с зельем.

— Это зелье — тестируемая министерская разработка против буйных заключенных в Азкабане. Я немного подправила состав и испытала его на Кларе и Хьюго, и оно сработало, Альбус. Зелье притупляет грех. Ты должен выпить его.

— Ты поэтому порезала мне руку? — недовольно спросил Ал, принимая стакан.

— Кровь потребляющего — один из ингредиентов, так что да.

Альбус еще раз взглянул на зелье у себя в руке. Не сглупит ли он по-крупному, доверившись Катрине? Что, если она вовсе не помогает, а всего лишь внушает какой-то бред?

— Я не желаю тебе зла, Альбус. Не делай это для меня, а сделай это ради окружающих. Ты же видел, что было с Кларой и Хьюго, представь, что будет с тобой.

Он сжал от злости стакан и залпом опустошил его. Зелье безвкусно, как вода.

— Это все? — спросил Альбус, внезапно почувствовав жар.

— Нет, не все… — настороженно прошептала Катрина и поднялась с дивана, медленно отступая от Альбуса спиной вперед. Она побледнела.

— Не все?! — рыкнул Ал, сам того не хотя. Он чувствовал, как кровь бежит по венам и артериям, как она стучит в висках. Чувствовал, как пробуждаются инстинкты и он становится бешеным зверем, не контролирующим себя. — Что со мной происходит, Харпер?!

— Тише, Ал, тише… Успокойся.

— Успокойся?! Ты идиотка, Харпер! Ты жалкая тварь!

Катрина уперлась спиной в стену, не зная куда деться. Альбус хотел придушить ее собственными руками или сломать ее нежную шею, чтобы слышать громкий хруст и видеть оборванную жизнь. Но он знал, что более изобретателен. Харпер должна страдать, она должна мучиться и кричать.

Альбус резким движением развернулся к столу. Сучка так разозлила его, что он готов вылить на ее голову кипящее зелье. Но вдруг на глаза попалась палочка, и Альбус схватил ее, направляя на Харпер, которая вся сжалась у стены. Она смотрела не умоляюще, а самоотверженно. Это бесило еще больше, потому что она не понимала урок.

— Круцио! — безжалостно произнес Альбус, и Харпер подкосило.

Она камнем упала на пол и закричала. Но это не возмещало его гнева и не приносило удовольствия. То ли крик Харпер, то ли чужой крик, вдруг раздавшийся в голове, остановил его. Это сводило Альбуса с ума. Палочка выпала из руки, когда ему самому стало больно. Словно кто-то бил его булавой, а кто-то продолжал истошно кричать. В глазах потемнело, и он, как и Харпер, тяжело свалился на пол и потерял сознание.