Орфей (гет)

— Ну что ж, — заметил Северус, как только они материализовались у ворот Хогварца, — если не это называют полным провалом…

— Пустая трата времени и денег, — пробурчала Гермиона.

— Я не о времени и уж тем более не о деньгах. Честно говоря, эта загадка и меня заинтересовала, — Северус взял жену за руку, и они неспешно направились в замку. — Я уже начинаю сомневаться в том, что Лили действительно спрятала записи.

— Нет-нет, — Гермиона так бурно замотала головой, что споткнулась. — Я абсолютно уверена, что тетрадь существует. А то, что ее настолько трудно найти, доказывает, что Лили была хитроумной женщиной.

— Что-то очень уж хитроумной, на мой вкус. И замкнутой. Я никогда не думал… — вдруг он замолчал и чрезвычайно заинтересовался собственными туфлями.

Потом он слегка сжал ее руку, и Гермиона внимательно посмотрела на него. Казалось Северус полностью ушел в себя. — О чем ты никогда не думал?

— Ни о чем особенном, — он слегка улыбнулся. — Просто… столько похожего. Странно вдруг понять это, через столько лет…

— Похожего? — Удивилась Гермиона. — Между…

— Лили и мной. Никогда не думал, что у нее нет друзей.

— Это и понятно — ведь ее магическое дарование проявилось очень рано, и все вокруг были страшно напуганы. Хотя, Петуния может и преувеличивать.

— Хммм… — Северус снова задумался, и снова заговорил уже перед дверью в замок. — Утверждая, что Лили была одинока, она вряд ли преувеличивала. Хотя мне немного трудно привыкнуть к мысли о Лили, целыми днями читающей в своей комнате. И как там выразилась эта кошмарная женщина?

— Она сказала, что Лили постоянно чистила перышки перед зеркалом, расчесывая свою невозможную рыжую гриву. — Гермиона хихикнула. — Похоже, Петуния ей ужасно завидовала.

— Определенно. Лили была очень красивой девочкой. Представляю себе, как злилась сестра. — Северус открыл дверь.

Гермиона глубоко вздохнула, переступая через порог. — Да будут благословенны эти стены! Я чуть не умерла от жары. — Они, по-прежнему держась за руки, начали подниматься в кабинет Снейпа. — Но как ни забавна была временами Петуния, мы не узнали абсолютно ничего.

— Верно. Но раз инстинкт тебе подсказывает, что записи существуют, у нашей задачки должно быть решение. О, кстати, пока я не забыл, — Северус подошел к столу и взял с него лист пергамента. — Это письмо от Малфоя. Девочка прибудет завтра, в три часа дня, ко входу в магазин "Флориш и Блоттс"

— Замечательно, — голос Гермионы был пропитан сарказмом. — Именно так я и представляла себе летние каникулы.

— Это же всего несколько часов, Ежик. А послезавтра мы отправляемся в Италию. Согласись, что это приятная перспектива.

* * *

Той ночью Люцертола спала плохо. Точнее, она дремала, то и дело просыпаясь — ей не давали покоя картины, которые хоть и нельзя было назвать ночными кошмарами, все же оставались достаточно неприятными. Ей представлялись портключи, доставляющие в неправильное место; портключи, тающие в руках, как только к ним прикоснешься; директор Снейп, орущий на нее; директор Снейп, превращающийся в ее деда; книги, которые пытаются ее задушить. Она была рада, когда рука на магических часах переместилась на "пора вставать". Ночная рубашка и волосы прилипли к коже, поэтому под душем Люси простояла дольше, чем обычно. Потом она потеряла кучу времени, стоя перед гардеробом. Выбранная с вечера одежда вдруг показалась ей слишком детской — в какой-то момент она чуть было не решилась попросить мать одолжить ей что-нибудь. Но от этой идеи пришлось отказаться — чем отвечать на лишние вопросы, лучше надеть мантию, которая не очень нравится.

В результате, она завтракала одна, чему была даже довольна. Ей не хотелось выслушивать наставления и советы, она и без того чувствовала себя очень неуверенно. Люси даже специально прошла мимо двери в библиотеку, даже не взглянув на нее, и решила немного полетать. Это был лучший способ скоротать время, оставшееся до путешествия на ДиагонАллею. Как всегда, оказавшись на метле, она забыла обо всем остальном, а время уступило свою позицию "важнейшей вещи в мире", сместившись на второй план.

После ланча неприятные мысли снова начали одолевать девочку. Кто будет ждать ее на ДиагонАллее? Вдруг они забудут или перепутают место встречи? Что, если это будет сам директор Снейп? Ближе к трем ее состояние вплотную приблизилось к истерике. Люси разрывалась между желанием встретиться с объектом мечтаний и надеждой, что встречающим окажется кто-то другой.

В холле на полочке около зеркала ее ждал увесистый кошелек с галеонами и портключ — обычная на вид записная книжка. Отец объяснил, что портключ активируется ровно в три, а чтобы вернуться домой, ей нужно будет указать на него палочкой и произнести "Оушент". Она отсчитывала секунды, глядя на портключ так, будто в нем заключались ответы на все вопросы, потом вдруг посмотрела на себя в зеркало и еле удержалась от искушения убежать в свою комнату и больше никогда оттуда не выходить. Без двух минут три. Она взяла в руки записную книжку. Удивительно, до чего медленно тащится время, когда счет идет на секунды…

А потом было странное ощущение в области пупка — будто ее тянут назад и вперед и во все стороны одновременно, волна обрушившихся на сознание звуков и красок, и Люси обнаружила, что стоит перед витриной книжного магазина и колени у нее слегка дрожат.

Новизна окружающего заставила ее забыть о тревогах. Конечно, в Париже был свой магический район, даже два. На острове Сити и в районе площади де Вогез. Эти древнейшие кварталы Французской столицы были совершенно не похожи на тесную и шумную ДиагонАллею. Люцертола решила, что ей нравится эта улица, со слегка хаотично и кривовато расположенными домами, маленькими магазинчиками, неровной булыжной мостовой и вывесками, поскрипывающими на ветру. Сама того не замечая, девочка медленно поворачивалась, чтобы рассмотреть все вокруг. Описав полный круг, она врезалась в кого-то.

— Красиво, не правда ли? — Произнес женский голос.

— Да, очень… — И Люси так резко закрыла рот, что стало больно зубам. Сердце сжалось от ревности, потому что она сразу узнала женщину, стоящую перед ней с приветливой улыбкой, протягивая руку. Люцертола пожала руку, испытывая страшное желание сжать ее так, чтобы сломались пальцы. — Добрый день, — произнесла она холодным снисходительным тоном. Люси бесчисленное количество раз наблюдала нечто подобное в поведении родителей. Улыбка, которая оставалась лишь движением губ, короткое рукопожатие, которое демонстрировало отвращение лучше оскорбительных слов. — Я Люцертола Малфой.

— Гермиона Снейп, — ответила женщина, которая, очевидно, поняла ее абсолютно правильно. — Рада познакомиться. — Фраза прозвучала фальшиво, и глаза женщины стали холодными. — Вы взяли с собой список книг?

— Конечно, вот он. Но… — Люси наклонила голову и принялась демонстративно разглядывать непослушные волосы миссис Снейп. — … не могли бы мы начать с менее тяжелых покупок?

— Не думаю, что вес имеет значение. — Гермиона мощным усилием воли не позволила себе пригладить волосы. — Мы можем уменьшить книги и наложить на них облегчающие чары. Точнее, я могу. — Она сама не понимала, почему эта девочка так ее раздражает. Да, в ее глазах заметна враждебность, но в пятнадцать лет подростки все такие, так почему Гермиона так реагирует на ее поведение?

— Я неплохо подготовлена и умею накладывать основные чары. Но все равно, спасибо за вашу любезность.

Гермиона сглотнула и сделала глубокий вдох, стараясь, чтобы со стороны ничего не было заметно. Нет, она не позволит себе резкого ответа, мисс Малфой не заслужила такой чести. Она любыми силами сохранит спокойствие. — Я не сомневаюсь в вашей подготовленности, мисс Малфой. Но использование магии несовершеннолетними строго запрещено. Следуйте за мной. — Она повернулась и пошла к двери магазина — борясь с неприятным ощущением опасности. Да, девочка невзлюбила ее с первого взгляда, но она же не собирается пырнуть ее в спину ножом. По крайней мере, не здесь, не на самой людной улице.

Пока продавец, которому был вручен список книг, сновал между полками, выбирая то, что требовалось, а Люцертола разглядывала магазин изнутри, Гермиона стояла, облокотившись на стойку, погруженная в довольно неприятные раздумья. В первый момент она была сбита с толку — не поведением Люцертолы, которое легко объяснялось историей ее семьи, а собственной реакцией. Девочка была почти полной копией матери, Чоу Чанг, теперь Чоу Малфой, которую Гермиона всегда втайне терпеть не могла. Нос у девочки был немного крупнее, а глаза светло-серые — влияние Малфоевской крови. Но в остальном сходство между матерью и дочерью было очень сильным. Гермиона надеялась, что девочка не собирается изучать маггловедение, но эта надежда умерла, когда продавец с услужливой улыбкой положил на стойку первую стопку учебников. Гермиона мысленно вздохнула. Черт побери! Как каждый уважающий себя учитель, она просто обязана побороть предубеждение девочки против ее предмета. Но что, если Люцертола начнет открыто демонстрировать враждебность? С этим будет нелегко справиться, особенно если учесть, что характер у девчонки, сразу видно, стальной.

Поход по магазинам продолжился в полном ледяном молчании. Поначалу Гермиона собиралась пригласить юную мисс Малфой в заведение Флориана Фортескью и угостить фирменным мороженным, но теперь об этом не могло быть и речи. Она уже с трудом выносила присутствие девочки и ее чуть заметные презрительные усмешки, и ни за что не согласилась бы оставаться в ее обществе хоть на секунду дольше необходимого. Судя по всему, Люцертола также мечтала как можно быстрее покончить с визитом на ДиагонАллею. В результате, они разделались с закупками в рекордно короткое время и Гермиона почувствовала себя просто счастливой, когда вручила девочке портключ, предназначенный доставить ее первого сентября на вокзал, обменялась сдержанным рукопожатием, пронаблюдала за активацией старого портключа и вернулась в Хогварц.

* * *

— Это так… Почему слово "красивый" кажется таким банальным? — Гермиона, бросила возмущенный взгляд на мужа. — Ведь это красиво, и другого слова не подберешь. — Она обвела широким жестом окружающие их невысокие холмы и стройные очертания кипарисов, устремленные в вечернее небо. Сейчас они напоминали пальцы руки, воздетой к небесам в знак восхищения красотой заката.

Она вздохнула и взяла Северуса за руку. — Кажется, я могла бы остаться здесь навсегда. Такая тишина, и такая гармония… — Даже мысли об ужине — овечьем сыре, хрустящем белом хлебе, помидорах, брызжущих соком и красном вине — казались кощунственным в этот восхитительный вечер.

Северус хмыкнул и слегка сжал ее пальцы. — За те пять дней, которые мы провели здесь, ты три раза аппарировала в Хогварц, дорогая. Твои слова о желании остаться здесь навечно, слегка… противоречат действиям.

Он, конечно же, был прав. Гермиона вела себя до ужаса беспокойно. Хотя у нее была причина наведываться в замок. — Во всем виновата Лили. — Мрачновато ответила она.

— Знаю, Ежик, знаю. — Он погладил ее руку большим пальцем. — Я знаю, и сожалею, что все твои идеи, какими бы интересными и многообещающими они ни были, оказались неверными.

Буйство оранжевого, розового и пурпурного ближе к западу начало заменяться глубоким индиго. В вышине пел жаворонок, и голос птахи звучал умиротворяющее, особенно в сравнении с ярким закатом и эмоциями Гермионы. — Я хотела только… — Она вздохнула. — Я так хочу найти разгадку. Вариант со статуями казался таким интересным.

— Хммм… Я знаю, знаю, какое впечатление производят фразы, начинающиеся с "я же говорил…". Но сомневаюсь, что Лили в своем дневнике стала бы писать о статуях, как о людях.

— Когда-то они были людьми. Так что смысл в моей догадке был.

— Да, причем заметно больше, чем в варианте с домовыми эльфами.

— Иногда ты бываешь просто невыносимым, директор. На самом деле, это очень остроумно. Упивающиеся Смертью ни за что в жизни не подумали бы, что она называет домовых эльфов людьми.

— Или книги, — добавил он, еще крепче сжимая ее руку.

— Книги, это почти тоже самое, что и статуи.

— Да что ты?

— Северус, ты говоришь как ужасно приземленный человек! Они похожи на статуи, потому что были написаны людьми. Слегка натянутый намек, но вполне возможный. Мы же часто разговариваем о книгах, как о людях. Мы говорим "ты прочитал последнего NN", вместо того, чтобы сказать "ты прочитал последнюю книгу NN". Так что смысл есть.

— Что-то очень уж путано.

— Ох, заткнись! — Рявкнула она, но без злобы в голосе. Да, бесплодные поиски разочаровывали, но красота природы и все укрепляющееся чувство к мужу не давали ей погрузиться в печальные мысли. — Я уверена, — добавила она, — что это окажется настолько элементарным, что разгадав загадку мы почувствуем себя полными идиотами.

— Очень может быть, — согласился Северус. Он зевнул и повернул голову к Гермионе. — Этруски Этрусками, а я устал. Наверное, старею. Двадцать лет назад мне ничего не стоило бы подняться в четыре часа утра.

— Я тоже хочу спать, если это тебя успокоит. А двадцать лет назад мы считали тебя вампиром.

— Тогда я бы ложился в четыре утра, — заметил Северус. — А уроки зелий проводил бы глубокой ночью. Кстати, как-то раз я судил квиддичный матч. Был бы вампиром — сразу же рассыпался бы в пыль.

— Можешь поверить, мы очень на это надеялись и были страшно разочарованы. И в конце концов решили, что не рассыпался ты только из вредности.

— То есть, вы думали, что моя злоба оказалась сильнее законов природы? — Он ухмыльнулся и поднялся из плетеного кресла.

— Что-то в этом роде. Дай руку. Что-то у меня не осталось сил даже на то, чтобы подняться.

— У тебя нет сил только на приседания?

— Это был намек? — Гермиона ухитрилась бросить на мужа многообещающий взгляд, одновременно убирая со стола.

— Да, намек, причем его трудно назвать тонким.

— Мне будет позволено сначала принять душ?

— Разумеется, — Северус привлек к себе жену и поцеловал. Бросив прощальный взгляд на пурпурное пятно заходящего солнца на темнеющем небе, они зашли в дом.

* * *

Дом был старым, очень старым — Северус говорил, что его построили в пятнадцатом веке — но в нем было все, к чему привыкли люди в новом тысячелетии. Он был обставлен антикварной мебелью, которую веками собирали Снейпы, но большой кухонный шкаф был зачарован так, что его содержимое оставалось свежим и при необходимости замороженным. Огромная ванна на птичьих лапах по легкому взмаху палочки наполнялась горячей водой, половицы не скрипели и были обработаны специальным заклинанием против паразитов. Гермиона с первого взгляда влюбилась в этот дом, и за последние несколько дней чувство это лишь окрепло. Очарования особняку только прибавили обнаружившаяся в нем богатая библиотека и кристально-прозрачный бассейн в саду за домом. Они могли аппарировать в церковь сразу после рассвета или среди ночи, или осмотреть древние развалины при призрачном свете луны. Этим утром они встречали восход в древнем поселении этрусков, среди полуразрушенных стен и вековых деревьев.

Гермиона уселась перед большим зеркалом и начала расчесывать волосы. Конечно, она могла справиться со спутанными прядями с помощью магии, но в неспешных движениях, в прикосновениях расчески к коже головы, в скольжении ее вдоль мягких прядей было нечто успокаивающее, настраивающее на ночной отдых. В эти минуты она в последний раз вспоминала события дня. Она задумчиво посмотрела на свое отражение и подумала, что для наблюдающего из-за плеча оно показалось бы немного не похожим на нее настоящую. Как будто это вторая Гермиона, похожая и не-похожая на первую…

Она резко вскочила, уронив щетку на флакон с туалетной водой. Мгновенно заполнивший комнату запах лаванды и лимона заставил ее сморщить нос, но не смог отвлечь. Она бегом бросилась к ванной, шумно постучала кулаком в дверь и, когда Северус не ответил, ворвалась в заполненную паром комнату без разрешения.

— Северус?

Он высунул голову из-за занавесок душевой. — Что случилось, дорогая? Мне казалось, что ты хотела сначала принять душ… но присоединяйся, если хочешь…

— Нет! Я не о том! Северус, мне кажется…

Но она необдуманно подошла слишком близко. У Северуса были длинные и сильные руки, и не успев договорить, она оказалась в душе, а волосы и пеньюар прилипли к телу. До этого они занимались любовью очень бережно, неторопливо. На этот раз все было по-другому, подумала, точнее почувствовала Гермиона (способности думать она лишилась довольно быстро). Это было абсолютно новое и очень приятное ощущение — его все еще контролируемая сила, сила, которую он до сих пор не использовал, и которая теперь помогала ему держать ее прижатой к холодному кафелю, в то время как его руки жадно исследовали ее тело — так решительно, как до сих пор не осмеливались. Она слегка посопротивлялась, в основном чтобы продлить удовольствие, пока не почувствовала, как в нее вторгаются сильные пальцы и упругое, горячее тело вжимает ее в стену.

— В следующий раз, — сообщил Северус, помогая Гермионе вытирать волосы, — нужно будет сначала отрегулировать температуру воды. А то так недолго умереть от перегрева.

Она со счастливым вздохом прижалась к его груди. — Не самая плохая смерть.

— Да, — сухо признал он. — Но я хотел бы проделать это еще несколько раз, прежде чем отправиться на Елисейские поля. Спасибо, что составила компанию. Я прекрасно провел время.

— Всегда в вашем распоряжении, — хихикнула Гермиона. — Но скажи, ты будешь очень разочарован, узнав, что я пришла в ванную, не думая о сексе?

— Я был бы разочарован, если бы секса под душем не получилось. Ведь главное — результат, ты не считаешь? Так что заставило тебя нарушить мое одиночество?

— Я разгадала головоломку Лили.

Северус выронил полотенце. — Ты уверена?

— На этот раз — абсолютно. Помнишь, что рассказывала Петуния? — Гермиона протянула мужу лосьон для тела, который Северус начал послушно втирать ей в спину. — О том, что Лили вечно сидела перед зеркалом? Понимаешь, я расчесывала волосы и думала о том, что для кого-то другого мое лицо, отраженное в зеркале, покажется не совсем похожим на меня. Можно сказать, две Гермионы…

— Великолепно, — пробормотал Северус. — Просто гениально. Да, весьма вероятно, что это решение задачи. Как ты думаешь — она имела в виду зеркало в Лощине Годрика или в доме ее родителей? — Он набросил на плечи халат и покрутил головой, пытаясь обнаружить шлепанцы.

— Мне кажется, что в доме родителей, но это как раз всего лишь предположение, — Гермиона протянула ему шлепанцы.

— Спасибо. Что ж, если твоя интуиция не ошибается, адрес мы сможем найти в списке выпускников Хогварца. А потом нам предстоит освоить профессию мелких воришек. Кражу со взломом, точнее говоря. Ты согласишься отложить все это до завтра?

К удивлению Северуса, Гермиона кивнула. Ее ответ был еще более неожиданным. — Все равно на следующей неделе мы собирались возвращаться в замок. Тогда и займемся, если ты не возражаешь.

— Что это с тобой? Неужели ты потеряла интерес… — спросил он, выходя из ванной.

— Нет, что ты. Просто я абсолютно уверена, что тетрадь там. И ничего не мешает ей дождаться нашего возвращения. А пока… — она остановилась и обняла мужа — … у нас начинается настоящий медовый месяц.

— Обязательно напишу Папе Римскому и попрошу канонизировать это зеркало, — пробормотал Северус.

* * *

Люцертола с сомнением смотрела на портрет деда. — И… ты действительно считаешь, что у меня это получится?

— Ты моя… внучка, — медленно произнес он, внимательно вглядываясь в лицо девочки и проверяя, не среагировала ли она легкую заминку. Реакции не было. — Конечно, ты сможешь это сделать.

Ее пальцы нервно теребили нитку, выдернутую из края рукава. — Там может ничего не оказаться. Ничего важного. Не все…

— Люцертола! — Резко перебил ее Люциус. — У людей — как не противно мне использовать это слово, говоря о магглокровке — у людей всегда есть тайны, которые они не желали бы раскрыть. Безгрешных просто не существует. Или… — он наклонился вперед, и в серых глазах заиграли искорки, — … или ты хочешь сказать, что у тебя за душой ничего нет? Никаких тайн?

— Ну, я… — было просто невозможно отвести взгляд. Даже хуже — было невозможно сопротивляться их магнитному притяжению. Люси часто спрашивала себя, мог ли кто-нибудь сопротивляться воле деда, когда он был еще жив, если даже его портрет обладал такой властью над людьми.

— Я жду. — Он удерживал ее взгляд, будто стальными щипцами.

— Да, конечно, у меня есть секреты. Как и у всех.

— Например, твое чувство к Директору Хогварца? — Эти слова слетели с его губ с такой легкостью, как будто речь шла о чем-то совершенно незначительном.

Люси почувствовала себя так, будто в ее грудь вонзился невидимый скальпель, обнажил душу, и теперь она оказалась как на ладони перед спокойным и твердым взглядом деда. Но несмотря на шок, девочка постаралась собрать остатки смелости и ответила, стараясь, чтобы слова прозвучали как можно уверенней. — Понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Тогда ты глупее, чем я думал, — жестко парировал Люциус. — Или ты боишься, что я не одобрю твоего выбора?

— Ну… да, я думаю, что ты не… после всего того, что ты мне о нем рассказывал… — Сейчас она чувствовала себя абсолютно беспомощной. Она-то считала себя такой хитрой, она выжидала целых две недели, прежде чем задать ему вопрос, хотя внутри все горело от нетерпения поделиться с дедом ненавистью к магглокровке. Оказывается, все ее ухищрения бесполезны. Он давно обо всем догадался.

— Моя дорогая девочка, — Люциус скрестил руки и откинулся на спинку кресла. — Я надеюсь, у тебя не настолько плохая память, чтобы успеть забыть о прошлом твоей матери? — Она покачала головой. — Твоя мать была предателем, как и Северус Снейп. Помельче рангом, конечно, потому что она была молода и не сумела добиться высокого положения среди соратников Волдеморта. Но я же позволил сыну оставить ее в доме. У предателей, моя милая, есть одно удобнейшее качество — они слабые и доверчивые люди. Они бросаются из стороны в сторону от неуверенности. И в глубине души всегда чувствуют вину. Это их уязвимое место. Ты легко можешь поймать их, как рыбку на крючок, и делать с ними все, что заблагорассудится. — Он улыбнулся внучке, которая теперь заворожено слушала его слова. — Тебе может показаться странным, но я не стану возражать против того, чтобы Северус Снейп стал твоим мужем, если буду уверен, что ты сумеешь держать его в руках. Не могу не признать, что он очень сильный колдун, но ты, дорогое дитя, обещаешь стать столь же сильной ведьмой. Вместе вы могли бы совершить то, что не удалось твоему отцу.

Люси вытаращила глаз. — Что, дедушка?

Он усмехнулся. — Могут же у меня быть маленькие секреты? Сначала нужно разобраться с магглокровкой. Потом убедиться, что Северус Снейп — твой покорный слуга. А потом, дорогая, продолжим разговор. В Хогварце тебя ждет весьма увлекательная жизнь. Ты занимаешься? — Вдруг спросил он очень деловым тоном.

— Да, конечно.

— Просто замечательно. Значит, у тебя найдется достаточно времени для нашего маленького плана. Сколько осталось до твоего отъезда?

— Две недели. Точнее тринадцать дней.

— Тринадцать дней… — Люциус мечтательно улыбнулся. — Думаю, ты заслужила награду — за честность, — Малфой ухмыльнулся, увидев, как покраснела девочка. — Поднимись на чердак и найди там небольшую деревянную шкатулку, отделанную серебром. Ключ от нее в столе у твоего отца — он тоже серебряный, сделан в виде двух змей, пытающихся заглотать хвосты друг друга. Думаю, содержимое этой шкатулки покажется тебе интересным. И полезным, крайне полезным.