Не так страшен драккл, как его бабка (джен)

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Тина, а скажи...— Рон даже затаил дыхание, подходя к самому больному для него вопросу. — А я здесь и сейчас — реально живу или все это...— он повел рукой перед собой, — только моя галлюцинация?

Тина дернула плечиком.

— По галлюцинациям — это тебе надо к Джулии. Она у нас специалист по всяческим галлюцинациям и наваждениям. А я тебе ничего не скажу — все мы здесь специалисты в разных профилях и стараемся друг другу дорогу не переходить.

— Жаль... — погрустнел Рон. — А ты по какому профилю работаешь? — полюбопытствовал он

— Я — по наведению бардака во время пожаров и наводнений, — хихикнула Тина. — Хотя нет, этим у нас, скорее, Вельхеор увлекается. Он любит, чтобы так масштабненько работалось, с размахом. Мне же больше по вкусу тихая офисная жизнь.

— Это как? — не понял Рон.

— Ну, как тебе объяснить... — призадумалась Тина. — Ты в министерстве часто бываешь?

— Частенько, — кивнул Рон.

В Министерстве магии он, действительно, бывал не раз.

Рон до сих помнил, как, впервые оказавшись в Атриуме, почувствовал себя чужим и одиноким, несмотря на присутствие отца. Наверное, так могла бы чувствовать себя длинная ржаная соломина, которую воткнули в муравейник. Трудолюбивые хозяева бегают, суетятся вокруг нее, досадуют на неожиданно свалившуюся помеху, а к делу пристроить не могут. Маленький Рон с открытым ртом наблюдал, как сотрудники министерства выходят из каминов, деловито и целеустремленно пересекают зал и скрываются в лифтах, чтобы немедленно разойтись по кабинетам и заняться работой на благо всех магов Британии, а, значит, и на его собственное благо. И Рон очень боялся, что кто-нибудь сейчас натолкнется на него и спросит: «А это еще кто здесь без дела болтается? Министерство занимается решением очень важных государственных дел, и всяким зевакам здесь не место. А ну-ка, мистер Рональд Биллиус Уизли, пожалуйте на выход, и больше никогда не приходите сюда и не путайтесь у занятых людей под ногами». Поэтому Рон был очень благодарен Альбусу Дамблдору, когда тот попросил его помочь донести до отцовского кабинета какие-то документы. Бережно обхватив обеими руками старый, пахнущий пылью пергамент, Рон нахмурил брови, выпрямил спину и деловито зашагал за отцом. Теперь и он имел полное право здесь находиться. Теперь и у него было очень важное государственное дело.

С течением времени, конечно же, все иллюзии развеялись, как дым. И даже Отдел тайн после известных событий навсегда потерял для Рона и его друзей свою притягательность. А уж как потрепали им нервы на заседаниях Визенгамота...

— Почему не была оказана первая помощь Северусу Снейпу?

— Почему из огня Выручай-комнаты вытащили только Гойла, и даже не попытались вытащить оттуда Крэбба?

— Каким именно образом без знания парселтанга ни разу не наследнику Слизерина Рону Уизли удалось открыть Тайную комнату?

А ведь еще были ограбленные гоблины, применение непростительных, кража чужих палочек... Несколько месяцев, изо дня в день допросы, рассмотрения, слушания... Даже чей-то дорогущий арманьяк, извлеченный новым министром магии из недр огромного шкафа, не смог растворить тот кислый привкус, который устойчиво поселился во рту будущего Героя войны после первого заседания суда. Пришлось Шеклболту наплевать на протокол и вытащить из-под стола бутыль ирландского стаута (1) — черного, как хогвартский пепел, и горького, как вкус победы. И даже Гермиона не стала хмуриться и морщить нос — так же, как и Гарри, и Рон, она молча опрокинула в себя стакан пенной чернильной жидкости, и только утерев выступившие слезы, произнесла то, чего друзья никогда не слышали от нее до того, и никогда не услышат после:

— Гребаные чинуши. Не с теми мы, оказывается, ребята, воевали...

— Тогда ты видел всех этих чопорных тетенек-дяденек в одинаковых серых мантиях, туфлях на низком каблуке и с одинаковым казенным выражением лица, — задорный голос Тины, ворвавшись в сознание, вмиг развеял неприятные воспоминания. — Вот я бы именно их назвала невыразимцами, а не тех чудаков, что хранят свои мозги в аквариумах и запирают любовь под замок.

— Меткая характеристика, — согласился Рон, с некоторых пор питающий непреодолимое отвращение к лицам с казенным выражением лица. — А ты-то здесь при чем?

— Как это при чем? — удивилась Тина. — Должен же кто-то разнообразить их рутину яркими и незабываемыми впечатлениями.

— Например? — Рон заинтересованно повернулся к ней.

— Например... — Тина ни миг задумалась. — Например, в Секторе борьбы с неправомерным использованием магии, где сидят одни взяточники, можно установить простенькую сигналку, которая при попытке вымогательства громко кричит «Сюрприз!», посылает вопиллер в аврорат и обсыпает обалдевшую физиономию чиновника конфетти и прыщами.

Рон только головой покрутил. Именно эту шуточку взяла за основу Гермиона, когда готовила клятву о неразглашении для членов ОД. Так вот, откуда, отказывается, у этой «Ябеды» ноги растут. Тесен мир, однако...

— В Бюро магического законодательства можно слегка подправить писчие перья, чтобы они в присутствии министра громко комментировали каждую грамматическую ошибку чиновника и каждую неправильную ссылку на то или иное уложение статута, -рассказывала дальше Тина. — А в бюджетно-финансовых документах, где велика вероятность случайных ошибок, пергамент просто скручивается и бьет чиновника по голове, приговаривая голосом министра: «Арифмантику, арифмантику надо было учить, бестолочь!»

Рон рассмеялся, представив, как над Перси и Пенелопой незримо витает дух Кингсли Шеклболта и попеременно стучит пергаментом то по одной, то по другой прилизанной макушке.

— А еще можно на рассмотрении дела в Визенгамоте расшевелить даже вечно дремлющих в последнем ряду старичков. Любой проснется, когда к его носу подлетит пергамент и пронзительно заорет: «Меня все видят? Я хорошо просматриваюсь? Рассматривайте меня тщательно, со всех сторон, ни одного абзаца не пропустите!»

— А еще можно заколдовать трибуну Визенгамота, чтобы она томно стонала после каждой фразы выступающего... — Рон тоже вставил свои пять кнатов, вспомнив одно из финальных заседаний по делу Малфоя.

Тина скромно улыбнулась.

Рон подозрительно посмотрел на нее. Судя по рассказам отца, в двадцати пяти процентах расследований истинный виновник происходящих в министерстве безобразий так и не был выявлен. Неужели во всех этих проделках, доводящих министерских ищеек до белого каления, действительно виноваты не внутренние враги государства, как считал Фадж, и не компания одуревших от безделия недоучек, как до сих пор думает Шеклболт, а сидящая рядом с ним симпатичная девушка?

— А вот эта надпись — «Корни любит Долли», проявляющаяся на всех документах вместо подписи министра — это тоже твоя работа? — поинтересовался Рон. — Представители Министерства магии Аргентины очень впечатлились.

— Ну я же девушка... — Тина захлопала глазками. — Капелька романтики среди серых будней так освежает. Тем более что в Аргентине министр магии — женщина. Думаю, ей этот лирический момент пришелся по душе. Да и внутренней переписке не мешало бы иногда добавить огонька.

— Только не говори, что это то, о чем я думаю...

Рон в шутливом ужасе зажмурил глаза.

Тина торжествующе улыбнулась:

— Достаточно пары абзацев с описанием прекрасных глаз сеньоры Долориты — и нудный отчет о котлах неподобающей толщины тут же превращается в пылающий страстью мадригал.

— Значит, это все-таки была ты... — Рон поднялся с камня и церемонно поклонился. — Ну что ж, поздравляю. Перси был невероятно впечатлен. А уж как бурно «радовалась» Пенелопа — ты даже представить не можешь.

Тина в ответ изящно раскланялась.

— А над Джозефиной Флинт тоже ты поиздевалась? — спросил Рон, снова усаживаясь на камень. — Там впечатленных зрителей было гораздо больше. Жаль, меня тогда еще на свете не было — я бы тоже не отказался посмотреть.

— На что именно посмотреть? — нахмурилась Тина, пытаясь вспомнить, о ком идет речь. — Какая еще Жозефина?

— А ты не помнишь? — деланно удивился Рон. — Джозефина Флинт, министр магии в начале прошлого века, милая старушка, которая требовала переименовать Сектор борьбы с незаконным использованием маггловских изобретений в Сектор уничтожения маггловских изобретений. И, естественно, реорганизовать его в соответствии с названием. Целый год все министерство на ушах стояло, пока какая-то добрая душа не колдонула над воинственной старушкой так, что той пришлось скоропостижно уйти в отставку.

— Не припомню такой, — покачала головой Тина. — А что именно с ней сделали?

— Да Мерлин знает, что с ней сделали, — пожал плечами Рон. — Только эффект оказался просто сногсшибательным: всем мужикам казалось, что Джозефина выглядит, как девица из непристойного заведения: мантия с разрезами по самое никуда, черные чулки с красной резинкой, эти самые... — Рон обрисовал перед собой нечто округлое, — из декольте чуть не вываливаются.

— Я поняла, поняла... — в глазах Тины запрыгали лукавые огоньки. — Предел мечтаний каждого мужчины. А женщины что видели?

— Да что они видели...— Рон поскучнел. — То, что и было на самом деле: старую серую мышь в нудном балахоне. Так ты говоришь, это не твоя работа?

Тина изобразила на лице полнейшее непонимание и Рон, не удержавшись, расхохотался.

— И это до сих пор помнят...— с ностальгической теплотой в голосе произнесла Тина. — Сколько лет прошло, а они все еще помнят....

— А как же! — Рон даже пирожок отложил. — Да министерские про эту Джозефину и правнукам будут рассказывать, не то что детям и внукам. Там настолько скучно, что они каждой проделке радуются, как дети. Особенно, если объект розыгрыша им малосимпатичен. Знала бы ты, как он радовались, когда нашу Долли ДСП-шные самолетики чуть не заклевали, когда она попыталась перехватить один из них.

— Самолетики — это уже не я, — открестилась Тина. — Это кто-то из ваших решил наконец-то соблюсти инструкцию и как следует засекретить документацию.

— А заколдованные статуи в фонтане, это ты или наши? — допытывался Рон. — Отец рассказывал, что у них даже самые злостные опоздальщики целую неделю приходили на работу чуть ли не с рассветом. Всем хотелось увидеть, как при появлении Фаджа статуи начинают хором распевать:

А за шкафом у министра

Виски спрятана канистра.

— Но ведь это чистая правда! — возмутилась Тина. — Если собрать все алкогольные презенты, хранившиеся у Фаджа в шкафу, и слить их в одну посуду, как раз стандартная маггловская канистра получилась бы. Литров на десять так точно.

— А про бани кто сочинял? — Рон поднапряг память и процитировал:

А в отделе Страшной Тайны

Теперь общественные бани.

— Ха! — сказала Тина. — Если у невыразимцев где-то что-то рвануло, затопило и теперь парует на три этажа, то общественность должна об этом знать.

— А вот это, — торжествующе сказал Рон, — уже поклеп! — и процитировал:

Грюм в отделе аврората

Подорвал вчера гранату.

Пострадали двери, шторы,

Сейф и двадцать два стажера. (2)

— И в чем поклеп? — Тина невинно подняла брови. — Факт имел место? Имел. Граната была? Была. И Грюм действительно, подорвал ее посреди аврората. Случайно, правда — тот, кто ему ее продал, наверное, и сам не знал, зачем на ручку такую ненадежную висюльку привесили.

— Про двадцать два стажера поклеп! — уперся Рон. — Там у них сроду за один раз больше четырех-пяти стажеров не водилось.

— Вот и видно, что ты в душе не поэт, — Тина надула губки. — Иногда ради красоты строки можно слегка и погрешить против истины. И вообще... — она мстительно прищурилась. — Никогда не смей критиковать то, что сочиняет девушка, иначе она может рассердиться, и тогда...

— Что тогда? — подначил ее Рон.

— Твой отчет в Визенгамот не прочтет и полиглот! — пригрозила Тина. — И ответит: «На санскрите вы нам больше не пишите. Чаттагонгу и марати тоже мы не очень рады. Ни непали, ни телугу не советуем, как другу. А за и кхо и кохистани светит год вам в Азкабане.» Уяснил?

— Все-все, уяснил! — Рон выставил руки в защитном жесте. — Больше никогда не буду критиковать твои стихи, только пирожки не отбирай!

— То-то же! — Тина забавно задрала носик. — Учись, студент, и девушки к тебе потянутся!

И Рон потянулся. Правда, не к Тине, а к корзине с пирожками: первым делом, как известно, надо хорошенько пообедать, ну а девушки — потом.

— А в Хогвартсе... — поинтересовался Рон, уминая очередной пирожок. — Это тоже все ты? Пивз там и всякие прочие проделки?

— Пивз — это не она, — вдруг раздалось из-за его спины. Рон взвился с валуна и ошарашенно посмотрел на стену, о которую только что опирался спиной. Из нее высунулась чья-то рука, цапнула пирожок и утащила в стену. — Пивз — это я.

— Я — это кто? — глупо переспросил Рон.

— Я — это я, — из стены снова высунулась рука и ухватила еще один пирожок.

— Жора, вылезай! — Тина постучала по стене. — Хватит прятаться, ты же не в Хогвартсе!

— Сейчас, только халат сниму!

Через несколько мгновений Рон обалдело смотрел, как из стены медленно проявляется самый настоящий, знакомый до боли и почти родной хогвартский полтергейст. Просачивается сквозь каменную кладку и, превратившись в кудрявого Жору, усаживается рядом с Тиной.

— И... И... что это? — Рон указал пальцем на жующее пирожок явление.

Тина шутливо потрепала того по кудрявой макушке

— Это Жора, — отрекомендовала она. — Мы с ним, можно сказать, коллеги: Жора занимается примерно тем же, что и я, только они изводит не клерков и всяческих руководителей, а школьных учителей.

— И Жора — не что, а кто! — уточнил Жора, поправляя очки. — Шумный дух — это одушевленное существительное, бестолочь ты неграмотная.

— Но... Как? — Рон все еще никак не мог четко выразить в мыслях свое недоумение. — Пивз — это дух! Шкодливый дух! Он и в класс залетал-то только для того, чтобы испортить что-нибудь или преподавателю гадость сказать. А ваш Жора, насколько я понял, — типичный заучка.

Жора флегматично пожал плечами.

— Что касается шкодливости — так с этим, по-моему, и ежу должно быть понятно: школьнику по возрасту положены маленькие радости. Не все же ему химию учить да над алгеброй страдать. И не говори, что тебе не нравилось мое появление на уроке. На истории магии, например.

С этим утверждением Рону невольно пришлось согласиться — ему самому иногда проделки Пивза были только в радость. Особенно, если после этого урок превращался в балаган.

— А ты попробуй, например, без специальных знаний посреди коридора болото соорудить! — вступилась за Жору Тина. — Или эксклюзивный фейерверк для нашей дорогой Долли взорвать так, чтобы ни один ученик при этом не пострадал.

— Но ведь это Фред и Джордж все сами сделали! — возмутился Рон. — Сами, понимаете? И при чем здесь вообще Пивз, то есть, Жора?

Тина и Жора переглянулись.

— Сделали-то они все сами сделали, — сказал Жора. — А вот идея была моя, и формулы были мои. И даже некоторые ингредиенты. Прости, Рональд, но ваша школьная программа не настолько хороша, а твои братья далеко не «принцы-полукровки», чтобы научиться самостоятельно разрабатывать такие сложные составы.

Рон гневно засопел. Еще никто в его присутствии не осмеливался усомниться в талантах близнецов.

— Рон, твои братья — действительно, талантливые волшебники, — мягко сказала Тина. — однако, сам подумай: откуда у них такие фундаментальные знания по зельеварению, трансфигурации и другим предметам, необходимым для столь масштабных проказ? Откуда у них лаборатория, оборудование и дорогие ингредиенты? Уж не думаешь ли ты, что свои шипучки и тошнилки они варили в святая святых профессора Снейпа или в туалете плаксы Миртл? Конечно же, Жора нашел для них уютное местечко в одном из заброшенных уголков Хогвартса — там, где даже лапа миссис Норрис не ступала.

— Правда, пришлось немного поработать, чтобы окружить обоих оболочкой равнодушия, — добавил Жора, — чтобы ваш любознательный профессор не докопался до правды . Хорошо еще, что у него своих дел по горло было, иначе не миновать бы нам проблем.

С такой аргументацией Рон вынужден был согласиться. Он и сам иногда задавался вопросом, откуда у близнецов что берется, но тут же забывал об этом и начинал думать о чем-нибудь другом. А оно вон как оказывается — оболочка равнодушия. Сильная штука, наверное, раз даже на профессора Снейпа подействовала..

— А вот насчет заучки... — Жора широко улыбнулся, и Рону вдруг почему-то стало не по себе, — мы на эту тему с тобой отдельно поговорим. Что-то давненько я не заглядывал в вашу академию. Надо бы упасть нашему вояке на хвост и немного пожить курсантской жизнью. У вас там ведь химию тоже изучают? Взрывчатые вещества, например?

Рон прикрыл глаза и застонал. Вот только Пивза им в академии и недоставало...

— Хорошие пирожки... — похвалил тем временем Жора, запуская руку в корзину.

— Хорошие... Рон тут же забыл об академии и поспешно заглянул внутрь. — Жаль только, корзинка маленькая. Днище видно.

— Тс-с! — вдруг зашипел Жора. Он пригнулся, словно ожидая удара, и огляделся по сторонам. Лицо у него вдруг сделалось испуганное-испуганное.

— Фто? — Рон так и застыл с пирожком в зубах. — Фто слуфилось?

— Никогда не произноси вслух этого слова! — тоже шепотом проговорила Тина. — У нас на него наложено табу.

Мерлиновы штаны... Рон невольно тоже пригнулся. И здесь табу. Как будто ему мало было Динского леса с его егерями...

— Почему на этом слове табу?— спросил Рон, спешно дожевывая то, что оказалось во рту. — Что в нем такого страшного?

— Потому, что оно находится везде, — пояснил Жора. — Ты думаешь, почему наша бабуля знает о нас все и даже больше? Потому что во всех предметах, которые нас окружают, прячется ОНО.

Тина интенсивно закивала, подтверждая сказанное.

— Тихо! — Жора поднес палец к губам и сторожко оглянулся. — И сейчас оно может наблюдать за нами. Например, из вон той бочки, что стоит в углу!

Рон повернул голову. Действительно, в углу двора стояла старая деревянная бочка. И у нее наверняка тоже было днище.

— Оно — везде, — зловеще проговорила Тина. — В той кружке, из которой ты пьешь...

Рон, который в этот момент как раз отхлебнул воды, чтобы запить застрявший в горле пирожок, поперхнулся и закашлялся.

Жора заботливо постучал его по спине и подхватил тем же зловещим тоном:

— Оно в тарелке, из которой ты ешь свой скудный ужин. В сундуке, который стоит в углу кухни. Оно есть у стола, за которым мы собираемся во время обеда...

Рон вдруг представил себе голос, доносящийся из-под стола, и его передернуло.

— У кровати, на которой ты спишь....

И Рон понял, что эту ночь он проведет на полу.

— В общем, мы все у него под колпаком! — подытожил Жора.

— Погодите-ка, — Рон потряс головой. — Не может такого быть. У стола нет никакого... ладно, я понял — этого самого, на букву Д. У него есть столешница. У кружки есть донышко, у тарелки — дно. Что вы мне тут сказки рассказываете!

— Для сказок у нас имеется специальное зеркало! — прогудело вдруг из корзинки. Рон шарахнулся в сторону так, что чуть не вывернул остатки пирожков на землю. — А у днища — совершенно иные функции. Оно наблюдает за порядком в данном сообществе, для чего в имеющуюся в наличии субкультуру и была введена определенная терминология, именуемая в молодежной и профессиональной среде просто сленгом. Вам предоставить дополнительные пояснения относительно данного выражения?

— Не надо! — в один голос произнесли все трое. Тина показала на пальцах, что пора уходить, Рон поставил корзину на камень, и они осторожно, на цыпочках двинулись прочь от овчарни.

— Далеко ли собрались? — ехидно поинтересовалась вдруг другая корзина, благополучно забытая Элоизой у входа в овчарню.

Беглецы разочарованно вздохнули и остановились.

— Жора, бросай все и мигом беги в лабораторию! — раздалось вдруг из бочки. — Там Ося снова в кислоту вляпался.

— Кто же на родственников такие ловушки ставит? — донесся издали приглушенный вопль. — Изверг бесчувственный!

— А нечего всяким родственникам у меня по шкафах с дистиллятами лазать! — огрызнулся Жора и, не попрощавшись, скрылся в стене.

— А еще он открутил трубку от кондиционера, — наябедничала корзина, — и пытался соорудить из нее змеевик.

— Жора уже ушел! — проинформировала Тина.

— Вот и молодец! А вы чего тут расселись? Работать, дети мои, идите работать! — корзина с остатками угощения закачалась, сползла с камня и и вперевалку направилась к дому. — Обеденный перерыв закончен. Всем встать к труду!

— Но... как же это? — Рон с тоской посмотрел на убегающие из-под носа пирожки.

— Ты не наелся? — удивилась Тина. — Прости, но больше у меня ничего нет.

— Да ладно... — Рон махнул рукой. Если честно, то он впервые за последние два дня наелся от пуза и просто хотел припрятать несколько штук на ужин: мало ли когда теперь придется нормально поесть.

— Спасибо тебе! — он протянул Тине руку. — И за пирожки, и за все остальное. Ты здесь единственный человек... вернее, не человек...

Он запутался и, смущенно тряхнув головой, продолжил: — В общем, единственная отнеслась ко мне по человечески.

— Не хочу тебя разочаровывать... — Тина тщательно разгладила подол рубашки. — Но я не совсем не такая как ты себе представляешь. Просто сейчас нам с тобой нечего делить. А вот когда мы с тобой встретимся где-нибудь в кабинетах аврората — не обессудь.

— Напугала... — усмехнулся Рон. — Я же тебе не кабинетная крыса, а будущая боевая единица. А нас в кабинеты даже на аркане не затащишь.

— Тогда, надеюсь, что, даже если мы с тобой и и встретимся, то разойдемся без увечий, — засмеялась Тина.

— Ой, только не говори при мне этого слова, — скривился Рон. — Тут у меня недавно одна специалистка по этим самым увечиям пробегала. Я ее чуть метлой не огрел, таких гадостей мне наплела.

— По чему, по чему специалистка? — заинтересовалась Тина.

— По увечиям. Вернее, по их увековечиваниям.

— А-а-а, — догадалась Тина. — Это, наверное, Элоиза была. Если по увековечиваниям увечий, тогда точно Элоиза. Она у нас известная поклонница прекрасного. Очень любит походить по музеям, потолкаться среди богемы. Причем в прямом смысле, — девушка фыркнула, видимо, припомнив что-то забавное.

Рон вопросительно поднял брови.

— Что, интересно? — лукаво прищурилась Тина.

Рон кивнул. Не то, чтобы ему была интересна жизнь какой-то богемы, но знать, чего можно ожидать от этой местной версии Беллатрикс Лестрейндж, не помешает.

— Тогда я позову Рину. — Тина поднялась с камня и отряхнула подол рубашки. — Она у нас ближе к искусству, и такие вещи рассказывает намного интереснее.

_____________________

1. Ирландский стаут — разновидность темного крепкого «жженого» пива.

2.Стихи Vye, идеи Tina Triksi