Сумасшествие без всех (часть II) (гет)

Хочу я память вытеснить

И думать о своём,

Но всё же тянет видеться

И быть с тобой вдвоём.

Когда всё это кончится?!

Я мучаюсь опять -

И брать любовь не хочется,

И страшно потерять.

Е.А. Евтушенко

Темнота отступает не сразу — сперва возвращаются звуки и запахи. Не выдавая своего пробуждения, я пытаюсь определить, что происходит вокруг. Пахнет влажной землёй, травой и немного дымом. Слышна ночная перекличка птиц и треск пламени.

Все эти мирные образы порождают ужас. Видимо, Пожиратели уволокли меня в свой бивак в Запретном лесу. И дела мои плохи, потому что я уже наполовину раздета. А спина горит, как от ударов бичом. Правда, меня никогда не били бичом. Но всё впереди. Поскольку я лежу на животе, и волосы падают на лицо, можно приоткрыть глаза. Хорошо, если удастся использовать эффект внезапности. Только надо понять, где волшебная палочка.

Облегчению нет предела — я вижу только камин и Северуса. Камин в несколько раз больше обычных каминов. Северус, не глядя на меня, держит руки над огнём, хотя ночь вовсе не холодная. Кажется, в пламени под его ладонями мелькают какие-то картины, но чётко они видны лишь тому, кто их создаёт. Время от времени мой друг делает короткие движения волшебной палочкой, словно перелистывая страницу. Вся его худая фигура выражает глубокую сосредоточенность, даже не хочется отвлекать. Мне становится так тепло и спокойно, что я смотрела бы не один час — и на огонь, и на Северуса.

Но любопытство побеждает. Я всё ещё не знаю, где мы, и чем всё кончилось у Чёрного Озера. Я осторожно озираюсь по сторонам, но вижу только каменные руины, обгоревшие, как Выручай-комната. Камин тоже стоит под открытым небом, и дым из его сломанной трубы поднимается непосредственно к звёздам. Звёзды. Значит, всё ещё ночь. И полнолуние.

— Это всё, что осталось от Хогвартса? — произношу я неожиданно тихим голосом.

Северус бросает своё занятие и подходит ко мне.

— Это не Хогвартс. Мы совершенно в другой части Британии, — сообщает он, внимательно изучая моё лицо.

Хорошо, что хотя бы в Британии.

— А где именно? — уточняю я, стараясь отвлечься от боли.

— Какая разница? Здесь мощная защитная магия. Нас не поймают, и можно колдовать. Как ты себя чувствуешь?

Жива и ладно.

— Как полноправный член Ордена.

Он скупо улыбается и протягивает мне флакон с обезболивающим. Очень вовремя, иначе я не выдержала бы. Что там он втирает мне в спину? Знакомая баночка из-под чёрной мази — уже пустая — падает рядом в траву. Всё так плохо, да? Пока меня пытаются исцелить, не до разговоров. Я впиваюсь зубами в одеяло, на котором лежу. И одеяло, и кушетка, видимо, трансфигурированы из чего-то подручного. Вряд ли тут сохранилась настоящая мебель. Судя по силе отбушевавшего пожара. Обдумать всё связно не получается, пока Северус не оставляет меня в покое.

— Тебя не покусали? — задаю я главный вопрос, ловя его руку.

Он отвечает мне долгим и странным взглядом.

— Не шевелись. Пожалуйста. Никого не покусали. По тебе он прошёлся когтями. На мне ни царапины.

— Не врёшь?

Просто я знаю за ним тягу замалчивать всё, о чём не спросят напрямую.

— Зачем мне врать? Я умею готовить антиликантропное зелье. Тысячу раз варил для… Мазь ядовитая! Я предупреждал.

Я помню. Я только прижимаю его руку к своей щеке. Я не знаю, что со мной было бы, если бы он погиб. То есть, знаю — я бы тоже погибла. Но не в том дело. Сегодня нам повезло, а что будет завтра, неизвестно.

Северус очищает руки магией, но не отходит, а продолжает заниматься моей спиной, читая нараспев какие-то заклинания. Свои собственные или тёмные, или и то, и другое. Ясно одно — освещать этот раздел ЗОТИ он не собирается. Не глядя в глаза, он просто вручает мне новый пузырёк — на этот раз с кроветворным. И молча усаживается рядом на землю.

— Что дальше? — спрашиваю я, машинально распутывая его волосы.

— Не знаю. Надо подумать, — он всё ещё напряжён, как струна, но позволяет себе короткий выдох. — Я часто ошибаюсь в последнее время.

— Не думаю, что посетить Хогвартс было ошибкой, — боль уходит, и пережитый кошмар уже сливается в моей памяти с чередой других более или менее удачных схваток. — Конечно, на дальних островах мы бы не встретили Пожирателей. Но мне показалось, что и в школе они нас не ждали. Непонятно только, как они смогли подобраться вплотную к замку.

— Тут вообще много непонятного, — кивает Северус. — Авроры явились только перед нашей аппарацией. Хотя сигнальные чары должны были сработать неоднократно. И Пожирателей было слишком много. Но я с тобой согласен — они никого не ловили. Они искали кое-что в лесу. За этим и притащили Сивого с его человеческим умом и волчьим нюхом.

— Камень, — роняю я, морщась от неловкого движения. — Маленький чёрный камушек в дремучем ночном лесу. Думаешь, найдут?

— Уже нашли. Те, что были со мной, обсуждали это, пока мы не… расстались. Не лучше ли тебе немного поспать? Через пару часов сможешь аппарировать.

Поспать — это забавное предложение. Аппарировать ещё забавнее.

— Что? На самом интересном месте?! Как ты отделался от тех, что тебя схватили?!

Он пожимает плечами.

— Они стали снижаться на мётлах в Запретном лесу и запутались в гигантской паутине. Попали прямо к потомству Арагога — представляешь?

Меня передёргивает.

— А ты?

— А меня свои не трогают, — на секунду я узнаю юного Сева, но секунда быстро проходит. — Бывает польза и от беспалочковой магии. Я скатился на землю, пока они пытались выпутаться. Отправился плутать по лесу, а тут твой патронус. Спасибо. Очень кстати.

— Спасибо за палочку, — отвечаю.

— Пустяки. Теперь у меня их две.

— Случаются же чудеса! — восхищаюсь я.

В мире магии это особая редкость.

— Случаются, — соглашается Северус. — И одно из них называется Феликс Фелицис. Прости, что не поделился. Зелье Удачи не сочетается с Живой Смертью.

— От Живой Смерти я отказалась.

— В самом деле? — он кажется поражённым. — И как же ты теперь…

Но я не дослушиваю. Меня душит смех.

— И это… — восклицаю я. — Это нам ещё повезло?! Ты отвратительный зельевар, Сев!

Он тоже улыбается, но слабо.

— Я — лучший зельевар, — это не обида, не бахвальство, а сухая констатация факта. — Действие Феликс Фелицис ослабевает, сталкиваясь с чарами Книги. Думаю, в поединке с Волдемортом моя удача свелась бы к нулю. Как, собственно, оно и было.

Северус говорит мрачные и серьёзные вещи, но я уже не могу стать серьёзной — наверное, сказываются усталость и стресс. Он выжидает с минуту, а потом молча ловит губами губы, обрывая мой дурацкий смех. То, что нужно. В этот раз я совсем не ощущаю перехода. Я только глубже запускаю пальцы в его волосы и заранее задерживаю дыхание. И мы целуемся.

— Пощади, — улыбаюсь я минут через пять. — Мне ведь нельзя шевелиться.

Он ещё пару раз припадает к моим губам — коротко и жадно — и возвращается к камину.

— Ты сбрасывал воспоминания на пламя? — спрашиваю я, чуть помедлив.

— Пытался. За неимением Омута, — отвечает он, восстановив дыхание. — Не очень-то удобно, но мне хотелось понять, остались ли свидетели. Как считаешь, кто-то может о тебе рассказать?

— Сивый...

— Сивый не расскажет.

Я сосредотачиваюсь, мысленно перебирая всех.

— Тогда никто, — мне даже делается не по себе. — Вначале я хотела обойтись Обливиэйтом и Конфундусом, но Пожирателей оказалось слишком много. А потом тебя уволокли, и нельзя было терять время. И ещё я испугалась. Я стала гораздо больше бояться за свою жизнь. Не хочу ещё раз подвести Гарри.

— Пока что он может только гордиться матерью, — пристально на меня глядя, замечает Северус. — Ты приняла верное решение. Если бы наши враги прознали, что мы связаны, это очень осложнило бы ситуацию.

А если бы прознали авроры, мне осталось бы только удариться в бега вместе с ним.

— Патронуса мог видеть кто угодно.

— Не беда, — отмахивается Северус. — Решат, что это был мой патронус.

— А твой визит в Хогвартс разве не надо скрывать? — я пытаюсь приподняться, но тут же понимаю, что не стоит.

— Боишься, что это повредит моему амплуа Пожирателя Смерти? — спрашивает он насмешливо. — Или думаешь, что Пожиратели теперь убьют меня дважды, если изловят?

— Боюсь, что новые убийства в мирное время вызовут вопросы в Визенгамоте, — сознаюсь я честно. — Что, если там были люди под Империо? Или безмозглые мальчишки, как Драко Малфой? Или сам Драко?

— Я тебя уже предупреждал — не такой он безмозглый. Туда ему и дорога, если взялся за старое, — неожиданно резко отвечает Северус.

— Постой-ка! — спохватываюсь я. — Пока мы вспомнили о патронусах. Я понимаю, что они похожи, но, согласись, присылать говорящую лань не всегда удобно!

— Особенно по пять раз, — припоминает он из вредности. — Извини, другого патронуса у меня для тебя нет.

— А у меня для тебя есть, — заявляю я, ловя на себе недоумённый взгляд. — В правом кармане мантии, если я их не потеряла.

На самом деле я заколдовала монеты от кражи и от потери. Когда меняла наложенные на них чары так, чтобы по первому зову не сбегался весь Отряд Дамблдора. В своё время Гермиона наделала их впрок, предвидя, что ряды студенческой армии будут пополняться. А после закрытия Хогвартса весь запас хранился в запертом шкафу, в штаб-квартире Ордена.

Пришлось одолжить пару галлеонов. Я могу навести Протеевы чары на любой предмет, но в случае чего заколдованная монета вызовет меньше вопросов. Северус мог отобрать её у кого-нибудь из студентов ещё в прошлом году.

— Дети придумали. Чтобы прятаться от тебя, — сообщаю я, пока он с усмешкой разглядывает новое средство связи.

— Мисс Грейнджер, по-видимому. У остальных мозгов бы не хватило, — проницательно отмечает бывший директор Хогвартса. — Так и знал, что у них свои каналы! Болваны — что ещё сказать? Волдеморт был бы в ярости. Его ничто так не бесило, как насмешки.

— Когда станет можно, я передам Гермионе твои восторги. Лучше поздно, чем никогда, — обещаю я ласково. — Сообразишь, как это работает, или объяснить тебе?

— Соображу, — отвечает он скромно. — У меня есть похожая штука. Вот только не знаю, будет ли что сообщать. Все концы обрываются.

— А настоящая шкатулка? — подсказываю я, отпивая снадобье. — Раз Пожирателям теперь известен пароль, надо найти её раньше них. С другой стороны, если наши враги только этого и ждут, есть опасность самим навести их на след.

— Я бы с большей охотой поискал Книгу. Как первоисточник зла. Но теряюсь в догадках, с чего начать, — хмуро признаётся Северус, выволакивая что-то из-под кушетки.

Я невольно настораживаюсь — вдруг всё это время подо мной лежал злосчастный крестраж? Но нет — там всего лишь корзина с провиантом.

— Не глотай эту гадость на голодный желудок, — предупреждает Северус, вручая мне хлеб с сыром.

И то верно — всё время забываю поесть.

— Какой ты запасливый!

— Прихватил из «Кабаньей Головы». Не бойся, Аберфорт не обидится. Я заплатил.

Где он берёт деньги, видимо, отдельный вопрос.

— Ты по-прежнему думаешь, что сторонники Волдеморта нарочно вытащили тебя из Азкабана? — осторожно спрашиваю я, прожевав первый кусок.

— Или пытаются обернуть мой побег себе на пользу. Какая, в сущности, разница? — отвечает он с гримасой неприязни. — Главное, что меня заставляют действовать в одном направлении — искать то, что нужно Пожирателям. И надо признаться, я достаточно им в этом помог.

— У тебя не было выбора, если ты о пароле, — замечаю я.

— И я про то же. Про отсутствие выбора. Надо было последовать твоему совету и бежать сразу.

Я обмираю — он всё-таки услышал! Или прочитал по губам...

Но нет, попытайся он сбежать, завязалась бы драка, пострадали бы ученики. В этом и состоял расчёт. Если бы Северуса действительно считали Пожирателем, его не решились бы арестовывать в Большом Зале. Когда хочешь незаметно провернуть заговор, не станешь начинать с массового убийства детей, в том числе чистокровных.

— Так что вызвало у тебя подозрения? — спрашиваю я, сосредоточившись.

Северус со вздохом извлекает из корзины бутыль вина, наполняет наколдованный стакан и отдаёт мне.

— Подозрения — это ты про…

— Я про настоящий побег. Сев, я не смогу пить в таком положении.

— А ты через трубочку… Да, я же тебе ещё не рассказывал! Всё было подозрительно, — он прислоняется к кушетке и, едва пригубив вино, начинает нервно постукивать пальцами по стакану. — Идея принадлежала Люциусу. Они с Нарциссой продумали план заранее. Но у этого плана имелись слабые стороны. Например, то, что после прощального свидания ты остаёшься в камере наедине с цепями и дементорами. А пергамент и, главное, карандаш забирают. Зато надо мной суда ещё не было.

— Для побега из Азкабана вам нужен был… карандаш?

Я размышляю, не много ли выпила. Вроде, пока немного.

— И допрос, — кивает Северус, следя за пляской огня в камине. — Только на допросах, кроме дементоров, присутствуют волшебники с палочками.

— Боюсь, для меня это слишком сложно, — признаюсь я с сожалением.

— А тебе это и не нужно, — заверяет он, оборачиваясь ко мне. — Дементоры — это для настоящих преступников. Но тебе совершенно незачем попадать в Азкабан.

— Я не стала бы зарекаться, — я перехожу на шёпот, подхватывая игру. — Боюсь, я сегодня нарушила пару правил, Сев.

— Не шути так, — предупреждает Северус, снова становясь взрослым. — На самом деле всё просто. Прощальное свидание подразумевает личную встречу с родственниками. Без двойных решёток. Нарцисса, вся в слезах, обнимает Люциуса. Люциус отправляется на очную ставку со мной. При определённой сноровке легилименцию нетрудно скрыть от посторонних глаз. Особенно от дементоров, которым чужда человеческая магия.

— Люциус владеет легилименцией?

— Люциус способен на многое, — ухмыляется Северус, допивая вино. — Была бы выгода. Так вот, мы ждём очной ставки. Не дождавшись, бросаемся друг на друга — в Азкабане это случается.

— И что, все стоят и смотрят? — я заканчиваю с перекусом и обращаюсь в слух.

— Нет, принимают соответствующие меры, и очную ставку переносят на следующий раз.

Северус поднимается на ноги, машинально разминая кисть руки. Опять читает свои тягучие заклинания. Опять прячет палочку в карман, ничего не объясняя про странную магию. И продолжает, словно не прерывался:

— В следующий раз мы дожидаемся, когда войдут волшебники. А дальше от меня требуется одно-единственное Империо. Этого достаточно, чтобы запустить цепочку. Авроры накладывают Империо друг на друга, а мы получаем палочки. С некоторыми осложнениями, конечно.

— И при чём здесь карандаш?

Пока он прохаживается по тому, что когда-то было парадным залом, я осторожно сажусь, придерживая на груди одеяло. Северус спотыкается и смотрит на меня одним из тех пристальных взглядов, которые я пока не до конца понимаю. Как будто он впервые видит меня не вполне одетой, или ему больно, или он хочет что-то сказать, но не решается.

— Я же просил не двигаться! — напоминает он тихо.

Кто бы говорил?! Мои царапины, видимо, выглядят устрашающе.

— Какая разница — лежать или сидеть? Теперь уж будь что будет, — отвечаю я, не желая заострять внимание на неприятностях. — Так что там с карандашом?

— С каким? Ах, да… Считается, что карандаши безопасней перьев с чернильницами. Так вот, вынимаешь из карандаша грифель, вставляешь волос вейлы и получаешь волшебную палочку. Дрянную, конечно. Ломается после первого заклятия. Поэтому так важно подгадать момент.

Я бы ему не поверила, но тут мне вспоминается мастер Олливандер, некогда причисливший моего друга к изготовителям палочек. Настоящие мастера, конечно, не любят использовать в качестве сердцевины капризные волосы вейл, но… Я щёлкаю пальцами:

— Нарцисса!

Не зря мне почудилось в ней что-то общее с Флёр.

— Не чистокровная вейла, понятное дело, — признаёт Северус. — Но лучше, чем ничего. Вся сложность состояла в передаче её волоса. От Нарциссы к Люциусу, и от Люциуса ко мне.

— Слизерин это что-то с чем-то! — признаю я, покачав головой. — Как вы выбрались с острова без метлы, я теперь тоже догадываюсь.

— Да, мне не нужна метла, чтобы летать. И моих чар вполне хватает на двоих, — признаёт он невозмутимо.

— Что может очень пригодиться. Поскольку вторжение в чужие владения карается законом, — предупреждаю я, озираясь с нового ракурса.

Дом, похожий на скелет Малфой-мэнора, никак не пригоден для жилья и не первый десяток лет в одиночку борется с дождём и холодом. Лес уже заслал первые побеги в одичавшие помещения, но земля наверняка чья-то.

— Сколько ж тут было комнат? — прикидываю я поражённо.

— Понятия не имею, — сдержанно отвечает Северус. — Я в первый раз внутри. И, надеюсь, в последний. Мне просто нужно было безопасное место. Срочно. И подальше от Хогвартса.

Оригинальный выбор.

— Хотя бы что это?

По-моему, законный вопрос, но Северус объясняет неохотно:

— Просто развалины. Когда-то здесь жил старый волшебник, который на склоне лет повредился рассудком. Ещё в первую войну он пожертвовал всё состояние на борьбу за чистоту крови, а когда его кумир развоплотился, сжёг себя вместе с домом. В знак протеста, — на губах Северуса мелькает ядовитая усмешка.

До чего жуткие легенды остаются от магических войн!

— То-то были рады наследники этого приятного человека! — не могу я не отметить, оценив масштабы пепелища.

— Наследников не осталось. С его точки зрения, — поясняет Северус равнодушно. — Так что нас никто не прогонит.

Я так понимаю, что продолжения не будет. Будет ещё одна необсуждаемая тема. Впрочем, что тут обсуждать? К счастью, упоминание старых волшебников подсказывает мне поворот со скользкой дорожки.

— Да, выходит, прав был Аберфорт — нечего нам было соваться в Хогвартс! — резюмирую я, прикидывая, можно ли взять ещё бутерброд. Или пора устыдиться и оставить что-нибудь Северусу.

— Ну, так уж и нечего! — обижается он. — А пленник?

Я забываю про еду.

— Ты захватил пленного? И молчал?!

Других слов у меня просто нет. Но Северус, кажется, наслаждается эффектом. Или любуется моими расширенными глазами.

— Ему не к спеху. А я хотел, чтобы ты сначала собралась с силами, — объясняет он без тени смущения. — Собственно, это ты его поймала! Он не смог полностью закрыться от твоего Петрификуса и в итоге свалился с метлы. Его палочка нас и спасла — помнишь?

Смутно.

— Ты с ним разговаривал? — всё, я сфокусирована, как Люмос.

— Нет. Был занят тобой. Могу поговорить сейчас, если тебе не терпится, — предлагает он, поколебавшись. — Но не лучше ли отдохнуть до утра?

— К Годрику отдых, — обрубаю я. — Надо узнать, что они замышляют.

Северус глядит на меня с сомнением:

— Это будет непросто сделать. И вряд ли тебе понравится мой план.

— Если не понравится, я скажу, — отвечаю я, выпутываясь из одеяла. — Помоги мне одеться.

Он, наконец, подходит и со вздохом набрасывает мне на плечи остатки мантии. Осторожно предупреждает:

— Следы всё равно останутся.

— Не на лице, и на том спасибо, — я уже устала от этой темы. — Надеюсь, тебя я не отпугну.

— Меня ты не отпугнешь, даже став оборотнем.

Знаю.

— Ещё посмотрим, что будет на следующее полнолуние, — отзываюсь я, приглаживая волосы. — Лучше ко мне не приближайся.

Если раны наносит оборотень, это всегда оставляет след, и не только внешний. Впрочем, до следующего полнолуния ещё надо дожить, размышляю я, оглядывая свою одежду. Юбка-то ещё ничего — просто мокрая и грязная, но от верха мало что осталось.

Не беда — я нахожу в кармане волшебную палочку с пером феникса и исправляю ситуацию колдовством. На первое время хватит, но не забыть бы потом выбросить этот наряд. Не дай Мерлин, Гарри наткнётся дома на мои лохмотья! Северус одобрительно кивает, оценив результат. Ещё бы! Как-никак, я преподавала трансфигурацию. Пока мы не остались без работы. А дети — без образования. Нет, я должна посмотреть в глаза хотя бы одному из этих уродов!

— Тебя левитировать или как?

— Ещё чего! Просто дай руку.

Я поднимаюсь на ноги, цепляясь за его рукав. В глазах темнеет, но ненадолго. Дойду.

* * *

По длинному коридору, больше напоминающему дорогу среди древних руин, мы отправляемся в другой конец дома, в небольшую комнату, сохранившую три стены и часть потолка. Здесь нет настоящего огня, и я создаю волшебный, заключив его в подобие керосиновой лампы. Ярко-синее пламя бледно озаряет закопченные стены, но я подкручиваю вентиль, и свет становится ярче. Теперь видно, что в углу кто-то неподвижно лежит.

— Я его связал и усыпил, — поясняет Северус, рисуя для меня кресло. — Полюбуйся пока, как выглядит мой человек из Отдела Тайн. Невинный мальчик под Империо.

Я вглядываюсь в худое, изъеденное драконьей оспой лицо волшебника в чёрном плаще, но пока что не узнаю его.

— Не удивительно, что ты его не помнишь, — отмечает Северус. — В первую магическую войну он числился невыразимцем, а их мало кто видит — сама знаешь. Перед второй войной он работал там же. И рассказывал Волдеморту всё, что знал, об Отделе Тайн.

— Август Руквуд, — выдыхаю я. — Это он намекал Люциусу Малфою на то, что надо искать Дары Смерти.

— Август подчас излишне разговорчив, — соглашается Северус. — Но только когда это надо для дела. И ещё одно — человек он крайне опасный. Я бы сказал, на редкость. Если дойдёт до легилименции, не пугайся и не вмешивайся, что бы ни происходило. Он, скорее всего, будет… кусаться. Устанешь — просто уйди.

Мне не очень нравится тон предупреждения, но надо хотя бы попытаться побеседовать с этим Руквудом. Кивнув, я осторожно опускаюсь в кресло. Главное — не откидываться на спинку.

Северус пристраивается на краю обвалившейся стены, произносит «Энервейт!», и мы оказываемся втроём.

— Доброе утро, — мягко произносит мой друг.

Руквуд распахивает глаза, напрягаясь в путах, потом прищуривается и выдаёт кривую усмешку.

— Прокляни вас Салазар! А я надеялся, что загремел к аврорам! Ладно, сам виноват. Угораздило же так глупо попасться!

— Видимо, старость, — говорю я ему.

— Или фатальное… невезение, — поправляет пленник, переводя пристальный взгляд с меня на Северуса. — Какое неожиданное сочетание членов Ордена!

— Не будем обсуждать состав Ордена, Август. Время позднее, — судя по бесстрастному голосу, Северус поднимает щит окклюменции. — Лучше расскажи нам про состав Пожирателей Смерти. Откуда вдруг вас столько набралось?

Руквуд расплывается всё в той же отталкивающей ухмылке.

— А набор никогда и не прекращался! Хочешь, и тебя вернём на истинный путь?

— Кто же раздаёт Метки? — вставляю я, нарочно глядя на огонь в лампе, а не в глаза Пожирателя.

— Ребята работают за идею, — отвечает он с деланной вежливостью. — Хозяин в свой срок отметит самых достойных. И покарает предателей.

По его словам можно подумать, что Волдеморт курит тут, в кустах. Кстати, о сигаретах! Я обшариваю карманы, но с горечью вынуждена признать, что где-то обронила пачку. Уж если вечер не задался… И спина опять начинает болеть. Но я не хочу радовать врага, глотая обезболивающее.

— Но ведь ты, Август, должен знать, кто всем заправляет, — не менее вежливо предполагает Северус. — Ты всегда держался в первых рядах!

— Убей меня василиск, если я знаю, — отзывается тот, не моргнув глазом.

Северус понимающе кивает.

— Хорошо. Тогда поступим следующим образом: я наложу на тебя Империо, а ты найдёшь этого человека и вернёшься ко мне с докладом. Так пойдёт?

— Не пойдёт, — огрызается Руквуд, но в его глазах читается страх. — Только зря потратите время. Просто так Он никому не показывается.

Чудесно, теперь это называется — Он.

— Ну, хотя бы не «она». Круг заметно сузился, — говорю я Северусу.

— Попробуем ещё его сузить, — предлагает он, покручивая в руках волшебную палочку. — Ты сказал, Август, что нужен повод? Вот тебе повод — пустишь слух, что знаешь кое-что о Книге Мерлина. Мы сочиним для тебя легенду. Но говорить согласишься лишь с Ним. А когда получишь аудиенцию — и только тогда — сообщишь, что Книга найдена. И уничтожена.

Руквуд вздрагивает:

— Что за кни...

Но я накладываю Муффлиато, не дав ему договорить.

— А как же Партридж?! — резко спрашиваю я у Северуса. — Его ты списал со счетов?

— Разве я называл имена? — удивляется он. — И разве Партридж поведал тебе про Книгу просто для справки?

На самом деле, невыразимец не запрещал мне рассказывать о наследии Мерлина. Но вряд ли он имел в виду Пожирателей.

— Руквуд работал в Отделе Тайн! — напоминаю я, вскочив с кресла. — Он знает там всех! Он догадается. И мы потеряем друга.

— Всегда хотел спросить, Лили, не много ли у тебя друзей? — как бы между прочим интересуется Северус.

И он ещё намекает на мою неразборчивость в знакомствах?!

— А у тебя их не слишком мало? — осведомляюсь я.

— Зато какие!

— Я не мешаю? Не лучше ли мне удалиться? — предлагает Руквуд, и я насылаю на него такое Силенсио, что он давится языком.

— Будь по-твоему, — соглашается Северус, не обращая внимания на пленника. — Твоё одобрение для меня важнее, чем интересы Магического Мира. Но день был трудный, и уже за полночь. Давай решать. Другой приманки у нас нет, да и эта блеф. Оставлять Руквуда у себя бессмысленно и опасно. Отпускать без Империо преступно. Просто убьём?

— Просто? — я никогда не любила такие шутки.

— Можно и непросто, но зачем тратить силы?

Под окклюменцией ничего не поймёшь, но я всё-таки надеюсь, что остатки здравого смысла восторжествуют.

— Половина твоих бед, Северус, происходит от твоего языка, — сообщаю я устало. — Разве нельзя, к примеру, подкинуть его под двери Аврората?

— Нельзя, — отрезает он. — Я не доверяю аврорам. После сегодняшней проверки особенно. И Партридж не доверяет. Мы отдадим им Руквуда, а он через две недели загадочным образом сбежит из Азкабана. Думай, какие ещё есть варианты!

С минуту я сосредоточенно вглядываюсь в голубой огонёк лампы.

— Хорошо, — отвечаю я, наконец. — Надеюсь, что Империо его сдержит. Мы не должны упускать такую возможность и терять время.

Северус молча сбрасывает чары помех и немоты, и пленник мгновенно оживляется.

— Не надо Империо! — умоляет он с неизменной ухмылкой. — Северус, я выложу тебе всё по доброй воле. Только позволь рассказать нашим, что кроется за твоим патронусом!

— Я хотел ограничиться на сегодня двумя Непростительными. Не вынуждай меня вспоминать третье, — проникновенно просит Северус. — Пока я надеюсь обойтись Обливиэйтом.

— Тогда за чем дело стало? — теряет терпение Руквуд. — К чему эта прелюдия?

— Хотел увидеть твою естественную реакцию. Чтобы точнее навести чары.

— Увидел? — осведомляется Руквуд, прожигая его взглядом.

— Конечно. Продолжай смотреть мне в глаза.

Я замечаю, как что-то начинает происходить, на секунду раньше Пожирателя, но и он быстро спохватывается. Ухмылка, как морок, сползает с его лица.

— Не смей этого делать, Снейп, — предупреждает он сурово. — Не прикасайся к моему разуму или пожалеешь.

Но Северус уже соскальзывает со своего места и одним гибким движением оказывается рядом с пленником. Садится напротив в каком-то шаге от Руквуда, но тот даже не пытается до него дотянуться. Только цедит сквозь зубы:

— Уж лучше б ты выбрал Круцио, тварь! О, как я порадуюсь, когда до тебя доберётся Хозяин! Даже на том свете пора…

На этом его речь обрывается. И сперва будто бы ничего не происходит. Они просто глядят друг на друга в призрачно-голубом свете, в резких тенях, колеблемых волшебным пламенем. Я помню, что меня просили не вмешиваться, но всё-таки подхожу ближе. Я ещё сердита на Северуса за его сомнительный юмор, но это не значит, что я позволю Руквуду выйти из-под контроля. А через минуту я уже не сержусь на Северуса. Потому что вижу, как его лицо начинает стремительно меняться, словно старея на глазах. С Руквудом таких метаморфоз не происходит — только пот градом катится по лицу.

Я понимаю, что сейчас связь между волшебниками нерасторжима, и помню, как оглушает внезапный разрыв такой связи. Но всё-таки мне хотелось бы знать, когда вмешаться, потому что Северус… Я словно вижу его в возрасте Дамблдора. Волосы белеют, черты лица заостряются, глаза проваливаются и гаснут. Я уже не уверена, что он вообще вынырнет.

К чёрту благо Магического Мира! Я поднимаю палочку, решая: применить заклятие или просто оттолкнуть Северуса. Но в этот момент он сам закрывает глаза — на полсекунды, не больше — и Руквуд, тяжело дыша, приваливается к стене.

— Будь ты проклят, — бросает он совершенно бесцветным голосом.

Северус, не вслушиваясь в слова, изучает его лицо ещё пару мгновений и молча отходит. Я направляюсь следом, решив, что пора вмешаться. Он устраивается на прежнем месте — в проломе стены — и обращается ко мне негромко, но твёрдо:

— Сейчас. Подожди полминуты. Мне надо уложить всё в голове и сформулировать.

Вообще-то, я ни о чём не спрашиваю. Я касаюсь дрожащей рукой его волос, наплевав на Руквуда. Медленно пропускаю сквозь пальцы длинные пряди, глядя, как к ним возвращается цвет. Накладываю пару исцеляющих заклятий, хотя он и сам неплохо справляется. И, наконец, решаюсь заговорить.

— Сев, так нельзя, — произношу я хрипло. — Ты играешь с огнём.

— Соваться под Аваду — вот это означает играть с огнём, — парирует он с привычной молниеносностью.

С ним уже всё в порядке — и руки не дрожат, и седины не видно. Остаются только бледность и чёрные тени под глазами. Но в приглушённом свете этого почти не заметно.

— Что ж, попробую изложить суть дела, — начинает он, озабоченно потирая подбородок. — Я думаю, наш дорогой Август меня поправит, если я что-то понял не так. Не правда ли, Август?

Руквуд отвечает злобным молчанием.

— Но, думаю, я всё уяснил верно, — благодарно кивает Северус. — Итак, план по воскрешению Волдеморта действительно существует. И Август имеет к нему самое непосредственное отношение. В течение многих лет он передавал Хозяину всё, что знал, об Отделе Тайн. И когда три года назад туда пробрались Пожиратели, их целью являлось не только Пророчество Трелони. Пророчеством занимался Люциус, а другим слугам — Августу и Беллатрисе — было дано совсем другое поручение. Правда, Август? Молчание — знак согласия.

Пока Северус облекает образы в слова, я внимательно разглядываю Руквуда, и понимаю, что если он сорвётся с Империо, то будет мстить до смерти. Своей или нашей. Но Северус не интересуется появлением заклятого врага. И даже не сбивается, поймав на себе испепеляющий взгляд.

— Как ты помнишь, Лили, Волдеморт неутомимо жаждал бессмертия, — продолжает он чётко, как на уроке. — А в Отделе Тайн существует особая комната, называемая залом Смерти. Там стоит Арка Смерти — мощнейший магический феномен. Древний, как Дары Смерти. Ты чувствуешь связь?

Я чувствую, что у меня холодеет кровь.

— То, что Арка связывает мир живых с миром мёртвых, понять несложно, — констатирует Северус. — То, что в этом должен быть какой-то смысл — тоже понятно. Иначе, зачем её строили? Но смысл — вот беда — давно утерян! И вот Волдеморт посылает своих верноподданных разведать, нельзя ли как-то приспособить эту штуку под его скромные нужды. И впрямь — зачем же ей зря пылиться? Но в зал Смерти не пускают никого, даже нашего дорогого Августа. Хотя он и числится в Отделе Тайн… Петрификус, мой друг!

Руквуд затихает, сделав бессмысленную попытку вырваться из Инкарцеро. Насколько помню, он впервые за сегодня начисто утратил хладнокровие.

— Что же происходит дальше? — взгляд Северуса становится ледяным, его чёрные глаза неотрывно смотрят в лицо окаменевшего пленника. — А дальше начинается самое интересное. Пожиратели с боем прорываются в зал Смерти. Август как специалист по тайнам оценивает магию Арки. Беллатриса как… практик выталкивает в иной мир Сириуса Блэка — посмотреть, что будет. Волдеморт тоже прибывает своим чередом, но, как мы помним, ему не дают развернуться в Министерстве во всю мощь. К слову, всё это происходит восемнадцатого июня. Если ты помнишь про цифру «восемнадцать», Лили.

— Я помню. Но при чём тут Дары? — спрашиваю я хмуро.

— Ну как же! Тёмный Лорд считал, что надо собрать их все. Тогда откроется проход через Врата, — сумрачно цедит Северус. — Большего мы с Августом не смогли понять — Хозяин не посвящал его в детали. Но когда Министерство подчинилось Волдеморту, они несколько раз возвращались к этой теме. Так что у Августа есть все основания полагать, что Волдеморт, благодаря своему таланту или Книге Мерлина, всё-таки воссоздал древнее знание. К слову, о Книге Август ему тоже поведал. И Хозяин был весьма и весьма… раздосадован. Что-то мне надоел этот Август, а тебе? Давай дадим ему отдохнуть.

И правда! Ненавидящий взгляд этого мерзавца и меня стал немного раздражать. Недобро улыбнувшись пленнику, Северус забирает лампу, и мы уходим. Но идти тут особенно некуда — влево и вправо одни развалины. Поэтому через десять шагов я слышу разумное предложение снова прилечь. А то я бледна, как смерть. Не лучший комплимент. Даже из уст Северуса. Я приостанавливаюсь, чтобы всё-таки допить лечебное зелье, и отрицательно качаю головой.

— Лучше прогуляемся. Это отвлекает.

Он соглашается, хотя и без одобрения, я опираюсь на его руку, и мы отправляемся гулять среди разрушенных стен. Холодный свет голубоватого пламени и сумрачный шелест ночного леса — то, что надо для нашей беседы. Подслушивать некому, но мы всё равно говорим вполголоса. Я в основном молчу и стараюсь не отчаиваться.

— Так вот, Волдеморт продумал ритуал или заклинание, — повторяет Северус, — но до ума всё это не было доведено, ибо Дары он так и не собрал. Тем не менее, был обозначен круг доверенных лиц, которым предстояло задействовать новый механизм воскрешения. Август в этот круг не входил. Он знает лишь, что таких людей было четверо — трое мужчин и женщина. Женщина — почти наверняка Беллатриса, и она мертва. Из мужчин двое оказались предателями — я и Люциус. Один пока неизвестен. Или мёртв, если верить слухам.

— Или заправляет заговором, — прибавляю я, стараясь не отвлекаться на боль. — Ты можешь хотя бы предположить, кто это? Ты ведь знаешь многих, и вряд ли речь идёт о рядовом Пожирателе. Если это не ты, не Люциус, и не Август, то кто?

— Что толку гадать? — отзывается он. — Надо знать точно.

Какое-то время мы молчим, думая каждый о своём. Или об одном и том же. Просто подбираем слова.

— Хорошо, что хотя бы крестражи не имеют к этому отношения! — произношу я, когда мы спускаемся по разбитой лестнице во мглу одичавшего сада.

— Имеют, — разочаровывает меня Северус. — Загвоздка в том, что душа Волдеморта не томится за завесой Арки с другими душами. Она была разбита на крестражи, а крестражи либо убиты, либо всё ещё в этом мире.

— И что, если найдётся целый крестраж, он опять воплотится? — спрашиваю я обречённо.

— Да. Но иначе, чем в прошлый раз, — осторожно разъясняет мой друг. — Арка Смерти действительно возвращает к жизни, но не так, как хотелось бы каждому. Просто взять и возродить кого-то нельзя. Это противоречит законам вселенной. Это одно из магических исключений, как ты знаешь.

— Не уверена, что я знаю всё о Тёмной магии.

Северус усмехается моей наивности.

— Все беды от Тёмной магии, так? Нет, боюсь, даже это не помешало бы Арке стать самым популярным аттракционом. Но тут другое.

Полузаросшая дорожка, по которой мы идём, огибает искусственный пруд, ставший естественным болотом. Синий огонёк лампы дрожит в чёрной воде и точно так же отражается в глазах моего спутника. Павлины, видимо, передохли — некому было кормить. Впрочем, что-то мне подсказывает, что тут никогда не было павлинов. Я не сразу замечаю, что Северус замолк на полуслове и внимательно всматривается в моё лицо, прежде чем продолжить.

— Насколько я понял, — произносит он медленно и как бы через силу, — магия Арки сродни заклятию Жертвы. Тебе это должно быть лучше понятно. Ты можешь вернуть кого-то к жизни, только отдав свою. Фактически, одна душа выходит из Арки, а другая заходит. Конечно, это страшная и запретная магия, которую не стоит будить.

— Всё равно нашлись бы желающие, — медленно отвечаю я, разглядывая утонувшую в зарослях чудовищную горгулью.

Кажется, что она следит за всеми проходящими. Такие садовые скульптуры ставятся с единственной целью — отпугнуть гостей.

— Вот поэтому Арка заперта в подземелье, а сверху выстроено Министерство магии, — Северус любезно подносит лампу, чтобы я могла рассмотреть статую во всей красе.

Горгулья поднимает веки. Её неподвижные чёрные глаза ловят синеватый отсвет и на мгновение зажигаются радостью узнавания.

— Самопожертвование — вещь коварная, — рассуждает мой друг, переглядываясь с чудовищем. — Человек может добровольно предпочесть мгновенную смерть в Арке бесконечным пыткам. Или подвергнуться заклятию Империо. Или пострадать от обмана. Всё перечислять долго, но смысл, думаю, ясен. Вернёмся в дом?

Да, пожалуй, я нагулялась.

— То есть, в своём теле Реддл не воплотится? — уточняю я, когда мы вновь оказываемся перед камином.

Огонь уже догорел, лишь отдельные угли посверкивают, как глаза Волдеморта. Словно он постоянно наблюдает за нами откуда-то… с той стороны. Ненавижу Тёмную магию!

— Нет, в собственное тело он не вернётся. Для этого не хватает кости его отца, — шёпотом соглашается Северус. — Но это слабое утешение. Волдеморт просто вселится в достаточно сильного волшебника, сохранив собственную память и все Дары. Включая Бузинную палочку.

— В тебя, например.

Он усмехается.

— Да, это не худший вариант. Зря только Реддл поторопился с Нагайной. И всё же, твой сын подошёл бы больше. Правда, по другой причине. Это была бы лучшая месть. Потому за ним и охотились.

Я прислоняюсь щекой к его плечу, переплетаю пальцы с его пальцами. Обнять меня сейчас проблематично, так что мы просто стоим рядом, глядя, как ветер уносит из золы последние искры.

— Но нужна не только Бузинная палочка, — говорю я спокойно. — Ещё кольцо и мантия. Кольцо у них, но мантию мы в силах уничтожить. И дело с концом!

— Это не так легко сделать. И вообще, не спеши разбрасываться уникальными артефактами, — морщится Северус. — Сперва дождёмся возвращения Руквуда.

По-моему, ему сейчас не до Руквуда. Ему бы поесть и отдохнуть. Особенно, после легилименции.

— Если хочешь, я наложу Империо, — предлагаю я, когда мы возвращаемся к пленнику.

— В таком состоянии? — изумляется Северус. — Нашла время увлечься Непростительными! Нет уж, я лучше знаю Пожирателей, а тут важно предусмотреть все тонкости, — теперь его тон становится предельно серьёзным. — Уверяю, Лили, ты уже достаточно сделала. Больше никого не ищи и нигде не мелькай. Мне нужен полный штиль. Тогда я смогу ответить на оставшиеся вопросы.

— Не помню, в какой момент ты сделался главой Ордена! — удивляюсь я. — С учётом того, что мы услышали, в опасности все, кто боролся с Волдемортом! Не лучше ли им узнать правду, пока кого-нибудь не убили, как Аврору?

— Поэтому пусть лучше убьют меня? — уточняет он, резко остановившись. — Лили, Руквуд будет знать, где меня найти! И без того нет гарантии, что он не сбросит Империо!

— Ничего с тобой не случится под защитой Ордена.

— Ты не поняла? Я не доверяю Ордену, — резко обрывает Северус.

Хорошие новости!

— Ты говорил, что не доверяешь аврорам.

— Я говорил, что доверяю только тебе, — поправляет он, глядя мне в глаза.

Я прижимаю ладонь ко лбу, пытаясь сдержаться.

— Так не может продолжаться вечно! — заявляю я наконец. — Нельзя хранить всё в тайне от всех! Ты повторяешь ошибку Дамблдора!

Северус и не пытается сдержаться.

— Куда уж мне до величайшего чародея! Главы Ордена. Директора Хогвартса. Хозяина Бузинной палочки, — перечисляет он с самой ядовитой усмешкой.

— Может быть, прекратим тревожить его память? — спрашиваю я сухо.

— Нет уж, пусть ему икается по ту сторону Арки! — в голосе Северуса слышится неприкрытая злость. — Больше он не заставит меня плясать под свою дудку. И никто не заставит. Даже ты.

— Конечно. Куда мне до Дамблдора! — вырывается у меня.

С полминуты мы в упор глядим друг на друга, потом Северус бросает отстранённо и коротко:

— Поступай, как знаешь. А я пальцем не шевельну.

Видимо, это окончательное решение. Не припомню, чтобы я когда-то могла его разубедить. И спина опять начинает болеть. Что я здесь делаю?

— Мы просто устали, — произношу я негромко. — Давай решим, как лучше для дела. И не будем обсуждать, кто кому доверяет.

— Почему же? — вопрошает он, прислонившись к закопчённой стенке. — Это ведь ты повторяешь ошибку Дамблдора! Ты не доверяешь мне!

Мне становится смешно.

— Меня только что чуть не задрал оборотень. Похоже, что я тебе не доверяю?

— Прости, — его глаза непроницаемы, как ночь.

— Не прощу, — отвечаю я, улыбаясь.

— Не прощай.

Мы ипочём не договоримся. Ни за что. Даже когда я пытаюсь его поцеловать, он только хмурится:

— А это сейчас к чему?

— Обнаглел? Неприятно тебе? — удивляюсь я, продолжая греться.

— Приятно. Ты всегда будешь использовать этот способ?

Лампу поставить некуда, и Северус просто бросает её на пол, чтобы взять меня за плечи. Ничего — лампа волшебная, она не разбивается и не гаснет. Но теперь мне почти не видно его лица. Я лишь ощущаю его губы на своей шее, когда он целует меня и вдыхает запах моих волос.

— Не… надейся… что я… передумаю…

— Я и не надеялась. Просто не сердись. Я боюсь за тебя. Неужели неясно?

Северус отстраняет меня — очень мягко, чтобы не потревожить спину.

— Я скажу, когда начинать бояться, — обещает он, направляясь к Руквуду.

У него отвратительный характер, у моего лучшего друга. У моего… Но что поделать, если он прав? Я подбираю лампу и иду следом.

Северус сразу снимает с пленника парализующие чары, но тот намеренно игнорирует наше возвращение, невозмутимо глядя в одну точку. Значит, уже взял себя в руки и готовится к обещанному приключению. Или замышляет побег. Или и то, и другое — по обстоятельствам. До чего мерзкий тип! А ведь работал в Министерстве Магии!

— Подожди секунду. Сначала я хочу с ним поговорить, — прошу я Северуса.

— Да ради Мерлина! Я бы тебе их побольше наловил, если б не спешка.

Северус с облегчением падает в кресло, но продолжает страховать меня взглядом. Я чувствую это, даже отвернувшись. Я теперь всегда чувствую его взгляд.

Собравшись с мыслями, я подхожу вплотную к Пожирателю и поднимаю лампу, чтобы ясно видеть его лицо.

— Выслушайте меня внимательно, Руквуд, — произношу я негромко. — Мы отпускаем вас живым и невредимым. Но если вдруг вас угораздит снять Империо, и вы окажетесь на свободе, я хочу чтобы вы помнили — не смейте приближаться к моему сыну. Пеняйте на себя, если причините ему вред.

Рябое лицо Руквуда искажает саркастическая гримаса.

— Ограничения касаются только Гарри Поттера? — уточняет он с издевкой. — На моей совести много прегрешений!

— За все прегрешения вас будет судить Визенгамот, — обещаю я без тени сомнения. — Но за Гарри я спрошу лично. Со всех вас. И с каждого по отдельности.

В глазах бывшего сотрудника Отдела Тайн вспыхивает ярость, но с его точки зрения тема не стоит того, чтобы рисковать жизнью.

— Чёрт с ним, — бросает он мрачно. — Ты довольна, грязнокр…

По-моему, это не простое Силенсио — у него начисто исчезает язык. Даже я замечаю это не сразу — только по ужасу в глазах Руквуда. Северус бесшумно откладывает палочку на подлокотник. А мне приходится поразмыслить, каким заклинанием возвратить несчастному дар речи. Но даже после этого он продолжает молчать, плотно сжав зубы.

— Нет. Я не довольна, — объясняю я, убедившись, что всё в порядке, и оборачиваюсь к Северусу. — Пожалуйста, подойди, если тебе не трудно.

Северус со вздохом потягивается и рывком поднимается с кресла. Руквуд замирает, следя за ним остекленевшим взглядом.

— Я доверяю только друзьям, — объясняю я Пожирателю без тени иронии. — А ты дашь мне Непреложный Обет.