Избыточная реакция (джен)

Дэну не снились кошмары. Наверное, просто потому, что ему вообще не снились сны. Ни разу, сколько он себя помнил.

Случайно подслушанная информация о том, что люди ночью, с закрытыми глазами и с работающим в спящем режиме мозгом (спящем! ха. удачная шутка) иногда что-то видят, его в свое время просто заворожила. Впрочем, люди всегда казались ему странными, одной странностью больше, просто запомнить. Такая вот особенность, киборги обладают имплантатами и процессором, а люди видят сны. Обычное дело. Да и потом он довольно долго считал сны исключительно человеческой особенностью, еще одним отличием людей от киборгов — до тех самых пор, пока на борту «Космического Мозгоеда» не появился Ланс. Уверенный, что ночные кошмары, доводящие его каждый раз до перезагрузки, — это нормально для бракованного киборга. Да и как же может быть иначе? Он же бракованный. Тоже обычное дело.

И вот тогда-то бракованным себя впервые почувствовал именно Дэн. Которому не снилось ничего и никогда. И который тоже не представлял, как может быть иначе. Но, понаблюдав за Лансом некоторое время, пришел к твердому убеждению, что отсутствие снов вообще — не такая уж большая плата за отсутствие кошмаров в частности. Не такое уж это интересное дело — видеть сны самому. Не о чем и жалеть.

Куда интереснее наблюдать за тем, как сны снятся кому-то другому…

* * *

Внешний коридор на любой станции — самый длинный. И самый прямой, изгибается почти незаметно. А значит, когда ты бежишь, тебя отжимает инерцией к внешней стене. Особенно, если бежишь быстро.

Элли бежала быстро. Очень быстро. Только вот катящийся за ней огненный вал был быстрее. Совсем на чуть, но быстрее, и с каждой секундой на ту самую «чуть» сокращал расстояние, припекая спину все сильнее. По прямой от него не удрать. Безнадежно. Нужна развилка. И, желательно, с дверью, которую можно за собой захлопнуть, преграждая путь огню.

Двери были. Слева, довольно часто. А вот времени останавливаться и проверять, а не открыта ли случайно хотя бы одна из них, — не было. Да и вряд ли. Во время пожара на станции все двери блокируются автоматически.

А в спину дышало близким жаром все горячее, все ближе, обжигало горло при каждом вдохе, и было понятно, что не убежать, что скоро все кончится, и когда из-за поворота клубящийся огненный шквал рванулся ей еще и навстречу, зажимая в обжигающие клещи, Элли даже не удивилась...

Кошмары командора Куинн, при всем их разнообразии, объединяло одно: в них всегда был огонь. Чаще всего этот огонь был неотъемлемой частью боя — разрыв плазменного зеркала, прямое попадание торпеды в рубку флагмана, взрыв реактора или просто короткий плевок плазмы в лицо, после которого свет нарастает до нестерпимого и превращается в тьму. Реже огонь был другим, бытовым и поначалу вроде бы мирным — как, например, в первом послеоперационном сне, в котором Элли, еще совсем зеленый стажер, пыталась заварить пробоину в станционной переборке, а обычная безопасная вакуумная горелка вдруг выстрелила длинной режущей струей и перерубила трубу подачи сжатого кислорода. Пламя тогда встало стеной, обхватив Элли жгучим коконом, волосы затрещали, скручиваясь, и... она проснулась за секунду до того, как жидкий огонь хлынул в легкие.

Кошмары были редкие и короткие, и, как правило, Элли успевала проснуться вовремя. Ее научили еще в реабилитационном центре, да и прием был нехитрый: когда тебя накрывает пламенем, просто задержи дыханье, зажмурься, а потом резко открой глаза. Ничего сложного.

Элли резко открыла глаза и села на койке. Бок обожгло болью, сердце ударило в ребра раза два и вернулось к нормальному ритму — задержка дыхания одинаково хорошо выравнивает пульс как наяву, так и во сне. Хозяин каюты, на койке которого она расположилась, устроился на полу в углу и теперь сидел, опираясь спиной о стену и подтянув к груди правое колено. Когда Элли села, он чуть шевельнулся, обозначая в полумраке свое присутствие и то, что не спит. Но ничего не сказал. Лишь смотрел выжидательно, чуть приподняв левую бровь, и Элли показалось, что в глазах его медленно гаснет алое пламя из ее сна.

Элли тряхнула головой.

Показалось, конечно же. Наверняка это из-за той дряни, которую он ей вчера вколол, стандартной аптечки на борту, конечно же, не нашлось (да и откуда бы?), а ее собственная осталась в брошенной в гостинице сумке, так что пришлось воспользоваться их медотсеком. Устаревший, как и все оборудование тут, с огромной регенерационной камерой и сомнительными лекарствами. Но выбирать не приходилось, бок как раз начало припекать всерьез. Кто его знает, что за отравы было понамешано в тех ампулах. Хорошо что только красные глазки мерещатся, а не что похуже.

Вообще-то Элли никогда не путала явь со сном. Просыпалась резко, словно выключателем щелкали, и всегда с самого момента пробуждения отлично помнила, где находится и что происходило вчера.

Вот и сейчас она отлично помнила и вчерашнюю глупую перестрелку, чуть не закончившуюся весьма неприятным образом, и этого рыжего флегматичного парня с его флайером, так вовремя подвернувшегося в самый нужный миг (случайность? ха! мы же договорились, что случайностей не бывает). И то, как они тихо крались по темному коридору из грузового отсека сначала в медицинский, а потом в каюту рыжего — он сказал, что будить капитана сейчас не стоит, завтра утром вылет, перед ним обо всем и можно будет переговорить. Элли не возражала, размышляя о том, что лучше бы обойтись вообще без капитана. Этому рыжему она доверяла, а капитан... кто его еще знает, что у них там за капитан?

Звали рыжего Дэксом. И сам себя он самокритично именовал здешней шестеркой.

Забавный парень.

* * *

Женщина была странной.

Начать с того, что она заставила Дэна несколько раз подвиснуть при попытке анализа ею сказанного, а такого с ним не случалось уже довольно давно. Да и говорила она вроде бы не так уж и много. К тому же не врала (не более 15,4%, а это чуть ли не ниже минимального содержания лжи в обычном человеческом разговоре), но при этом Дэн чувствовал себя, словно в первый свой месяц на «Мозгоеде», когда он понимал не более трети сказанного, и это в самом лучшем случае. А ведь ему казалось, что он за прошедшие годы научился неплохо понимать людей. Но, как выяснилось, есть люди и... люди.

Снова пришлось молчать и загадочно улыбаться. И записывать странности, чтобы потом попытаться проанализировать и понять. Новая головоломка. Интересная. Давно такого не было.

Загнать флайер на его обычное место в углу грузового отсека, активировать крепления (заодно отсигналив Маше не высовываться и не будить Станислава Федотовича) было легко. Провести гостью незамеченной по спящему кораблю до медотсека тоже удалось без проблем: ночные вахты на «Космическом Мозгоеде» и в космосе-то несли лишь на самых опасных участках, а уж во время стоянок на космодромах даже капитану в голову не приходило требовать от команды чего-то подобного. Диагностику Дэн провел и сам, еще по пути (ничего серьезного: трещина двух ребер справа, незначительный ожог второй и третьей степени, поражение плеча и грудной клетки в области спины и боковой поверхности торса), оставалось только обработать регенератором наиболее поврежденные области, наложить пласт-повязку и ввести общеукрепляющий и обезболивающий комплекс. Все это Дэн тоже вполне мог сделать и сам — почему-то сделать именно самому, а не разбудить Вениамина Игнатьевича, препоручив ему заботы о пострадавшей гостье, казалось более правильным. В конце концов, это же Дэн ее вытащил из-под огня, значит, включил в свою сферу ответственности. В стандартную прошивку любого DEX’а входит блок оказания первой помощи при несложных ранениях, тут именно что несложное. И не надо никого беспокоить. Все логично. Никаких сложностей.

Сложности начались потом.

Для начала она не стала надевать предложенную Дэном чистую футболку, мотивируя это тем, что все равно хочет сперва умыться, что вся провоняла потом и копотью, а теперь еще и дезинфектантами. Запах действительно имел место быть, Дэн подтвердил его наличие, когда она задала прямой вопрос. Не потому, что не смог бы соврать или уклониться от ответа, просто не счел вопрос настолько значимым, ведь и уровень запаха был далеко не критическим, он это тоже отметил. Только вот она почему-то не обратила на это уточнение ни малейшего внимания.

На совершенно резонное замечание Дэна, что при совершении помывочного мероприятия она может намочить или повредить пласт-повязку, она почему-то предложила ему не учить отца заниматься любовью. И Дэн несколько секунд перегревал процессор, пытаясь проследить логические взаимосвязи между этими двумя высказываниями и ситуациями. Но так и не сумел, отложил на будущее за недостаточностью данных для точного анализа.

— Общий душ?! — переспросила она с недоверием и нехорошим восторгом в голосе (нет, не ошибка, Дэн трижды перепроверил показания датчиков, это был именно восторг, хотя и какой-то странный). — С ума сойти!..

Пришлось дать ей свою футболку и штаны, старые, но чистые («Это что? Джинсы? Настоящие?! А-фи-геть!!!»), а потом стоять у двери и караулить на тот случай, если кто-то из экипажа все-таки проснется не вовремя. И ежесекундно перерассчитывать линию собственного поведения в таком хотя и маловероятном, но, однако, вовсе не совершенно невозможном случае. Дэн никак не мог с достоверной точностью определить, как именно он тогда поступит. Предупредит о гостье? Попытается скрыть факт ее появления на борту еще хотя бы на какое-то время? Формула расчета сильно зависела от переменной личности проснувшегося и еще от нескольких менее значимых переменных, а потому результат оказывался неоднозначным и не мог считаться окончательно верным без проверки эмпирическим путем. Это тоже был интересный опыт.

Интересным оказался и тот факт, что отсутствие реализации этой проверки на практике (никто так и не проснулся и не вышел в коридор с резонным вопросом: «Что тут, собственно, происходит?») доставило Дэну не меньше положительно окрашенной информации от рецепторов, чем предполагаемая реализация и получение однозначного ответа. Пожалуй, даже и больше. Дэн еще некоторое время поанализировал общую ситуацию и собственный гормональный фон, а потом вдруг понял, что с самого момента возвращения на борт «Мозгоеда» старательно пытается думать на давно отброшенном программном языке. И что это с довольно большой вероятностью... стоп. Никаких вероятностей, есть отличное человеческое выражение «скорее всего». Так вот, скорее всего это — проявление защитной реакции. Попытка отстраниться и спрятаться за машинным канцеляритом. Попытка не полезная и лишняя, он ведь не для того заблокировал процессорный контроль над гормонами, чтобы заменить его каким-нибудь другим контролем, например — терминологическим.

Удовольствие, вот как это называется. То, что никто не проснулся и ночная гостья по крайней мере до утра осталась его персональной гостьей, доставляло ему удовольствие. Странное, тревожное, но — приятное. Интересное наблюдение.

А наиболее интересной, пожалуй, была ее реакция на самого Дэна.

— Кстати, а ты кто? — спросила она уже в душевой (Дэн решил усложнить эксперимент и сунулся со стопкой чистой одежды как раз после того, как она разобралась со стиральной машинкой и запихнула туда свою). — Ну, как тебя зовут и вообще. А то даже неудобно как-то.

Это, наверное, была ирония — она ведь стояла на кафельном полу голышом (ну если не считать пласт-повязки), и неудобно ей должно было быть совсем от другого. Однако анализаторы не улавливали ни смущения, ни недовольства, скорее даже наоборот, насмешливое удовлетворение. Наверное, именно поэтому Дэн и ответил так, как ответил:

— Дэн, здешний навигатор. — И добавил почти без паузы (и самую чуточку с вызовом): — Но вообще-то я DEX. «Шестерка».

Он сам толком не мог бы сказать, чего хотел больше — то ли стереть с ее лица эту снисходительно удовлетворенную улыбочку, то ли просто сразу расставить все точки на свои места.

— Самокритичненько. — Ее улыбка стала лишь шире, в глазах прибавилось насмешливого сочувствия. — А я королева. Впрочем, можно и просто Элли. А душ у вас тоже только водный, да? С ума сойти! А управляется рукояткой, без голоса? А-фи-геть!

*