Rat Races - Крысиные бега (джен)

Дождь лил третий день, нудный, словно лекция Биннса. Было не то чтобы холодно, но промозгло, сыро, и Питер с утра натянул на рубашку свитер: так было и теплее, и… надёжнее. У рубашки рукав тоже, конечно, не задерётся случайно, но он всё равно ощущал себя более уверенно, зная, что его руку закрывает не один слой ткани, а два. Потому что если кто-нибудь это увидит…

Как он это получал, Питер изо всех сил старался забыть. Или, по крайней мере, не вспоминать. Ну есть и есть. В принципе, удобно, но вот что он будет делать, если его вызовут, а он в это время будет в Ордене, к примеру? Или просто у Поттеров в гостях? Или вообще в бою? Его так мучил этот вопрос, что он даже как-то раз набрался смелости и задал его — и, как ни странно, получил ответ, что никто не требует от него мгновенного появления. Как освободится — так появится. Лорд всё понимает.

Это… льстило. Питер ощущал себя особенным. Он знал, что другие Пожиратели должны появляться сразу же, когда их позовут, а ему можно было самому решать, когда прийти, потому что у него обстоятельства. Даже если он и не единственный такой особенный, всё равно он отличался от других — от большинства, по крайней мере, точно. Он был в некотором роде уникален, и это признавали. Даже Тёмный Лорд. И чего его все так боятся? Нет, конечно, Питер понимал, почему, но вот раньше он сам боялся Лорда до полуобморока, но привык же постепенно! И даже, кажется, начал понимать его. И соглашаться. Кое в чём. В конце концов, тот говорил совсем неглупые вещи — по крайней мере, иногда. Ведь магглов же и вправду было очень много, и у них было немало опасных вещей — одни пистолеты чего стоили! Нет, пожалуй, кое в чём Лорд прав, а то, как он ведёт войну… ну а как ещё её вести? Если люди не желают понимать его и слушать? Может, ему тоже убивать не нравится — стараются же Пожиратели не трогать чистокровных, вот того же Сириуса, например. И Джеймса. Хотя Джеймса поди тронь — он всё больше торчит дома. Интересно, почему?

Питера не просто это интересовало: его это почти обижало. Почему он, Питер, должен драться, постоянно опасаясь в каждой драке, что его узнает кто-нибудь с той стороны и как-то выдаст их обоих, а Джеймс просто сидит дома? Чем он так уж ценен? Тем, что у него есть Гарри? Но ведь есть ещё и Лили — вот она бы пусть сидела с сыном, а Джеймс мог бы воевать. Как они все. Они все рискуют жизнью, а он там сидит! Да ещё и ноет постоянно, как, мол, это всё невыносимо, прятаться тут, словно трусливый кролик в своей норке. Что он знает о невыносимости? Невыносимо — это когда ты мечешься меж двух огней и боишься каждого ареста Пожирателей, потому что вдруг среди них будет кто-то, кто знает его тайну? А ведь сам Питер знать не знает, кому о ней известно.

Их было двое — Розье, старший и младший, те, кто тогда говорили с ним до того, как пришел Темный Лорд. Младший Розье сгинул в стычке с аврорами еще в прошлом году. И как было бы здорово, если бы и старший, Эван Розье, тоже исчез бы с лица земли. Питер очень хотел загадать такое желание. Чтобы обо всем знали только двое: он и Темный Лорд.

Вот это — да, это — невыносимо. А сидеть в уютном доме с малышом — да это же мечта! Но Поттеру, конечно, мало — как обычно. Ему же все вокруг должны! Всегда были должны — и, кажется, всегда и будут.

Питер недовольно выдохнул. За последние недели он слишком часто злился на Джеймса и Сириуса. Это было… непохоже на него, а значит, и неправильно. А сегодня Джеймс написал ему и настойчиво просил зайти — и уже было совсем пора, но приходить в таком вот настроении было… неразумно. Нужно было успокоиться. Он — Питер, просто Питер, милый незаметный «Хвостик», как порою зовёт его Лили. А нравится это ему или нет — ей неинтересно! «Хвостик». Прямо как «малыш». Питер передёрнул плечами. Может, она ничего такого в виду и не имеет, сказал он сам себе. Может, это просто ласковое прозвище, не больше. Может, попросить её не делать так? Но это тоже глупо… Ладно, он потерпит. Может, Лили это надоест.

Однако надо было собираться и идти. Питер посидел ещё немного, пялясь в стену, потом подошёл к окну и некоторое время рассматривал своё отражение в тёмном стекле. Почему-то он в последнее время совсем разлюбил зеркала — он и прежде-то не слишком любил разглядывать собственное отражение, а теперь и вовсе делал это, только чтобы причесаться и побриться, да и то старался сделать побыстрее.

И аппарировал.

Сириус был уже на месте, и в доме Поттеров царило непривычное в последнее время оживление.

— Хвост, ну где ты ходишь? — воскликнул он. — У нас тут новости, а ты…

— Погоди, — оборвал его Джеймс. — Пит, у нас и вправду новости. И серьёзный разговор. Садись, — он кивнул ему на кресло, в котором мирно дремала кошка. Джеймс шумно выдохнул, переправил её на стул и опять кивнул Питеру на кресло — мол, садись.

Питер занервничал. Какой серьёзный разговор может быть у них к нему? Что они задумали? А если… если они догадались? Потому и сажают его в это кресло — поди выберись оттуда, сядешь — а они тебя раз и…

— Да оставь его в покое! — нетерпеливо сказал Сириус. — Не хочет он сидеть — пускай стоит. Я бы тоже не усидел на месте, — добавил он, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.

— У нас был недавно Дамблдор, — проговорила Лили, которой, кажется, совсем не улыбалось слушать эту перепалку. — Он сказал, что Тот-кого-нельзя-называть нас ищет. Лично нас, — подчеркнула она и посмотрела сперва на Питера, потом на Джеймса, а потом опять на Питера. — Чтобы убить, — добавила она негромко.

Питер сглотнул, пытаясь унять вспыхнувшую панику. Убить? Их? Тёмный Лорд? Зачем? Почему? Как же… что же ему теперь делать? Он же знает, что Питер знает… он же ведь потребует… но как…

Да и зачем Джеймс и Лили Темному Лорду? Кто они, что они могут? Да еще и сам Темный Лорд. Это было не просто странно — невероятно. Он лично убил только одного из них — Доркас Медоуз, но Доркас была… фигура. Мало кто мог сравниться с ней, разве что, может, сам Дамблдор.

— Дамблдор нам рассказал об одном способе, — сказал Джеймс.

— Я когда-то читал о таком, — вставил Сириус. — Но забыл и вообще не помнил толком.

— Называется Фиделиус, — продолжил Джеймс. — Скрывает людей так, что их нельзя найти. Вообще никак. Никакой слежкой. И войти в их дом без разрешения нельзя. Дом видно, но... Только один дом, и все.

— Здорово, — с искренним облегчением выдохнул Питер. Если они наложили такое заклинание на дом, то Тёмный Лорд просто не сможет стребовать с него адрес… хотя тогда он может просто приказать ему убить их самому — и что тогда Питер будет делать? Разве он…

— Заклинание не очень сложное, — продолжал Джеймс. — Назначается Хранитель, и с этого момента впустить в дом может только он. Или они — их может быть несколько. Дамблдор предложил в Хранители себя.

— Это здорово, — повторил Питер, стараясь удержать на лице обрадованное выражение. Да, наверно, это правда хорошо. Против Дамблдора Тёмный Лорд его, конечно, не отправит. И вообще, зачем ему Поттеры? И почему он сразу не спросил Питера, где их искать?

— Я сразу предложил, — продолжил Джеймс, хитро заулыбавшись, и улыбка эта Питеру совершенно не понравилась, — что Хранителем будет Бродяга! Ну, а кому еще быть, как не ему, верно? И это, конечно же, очень опасно.

— Опасно, разве? — на всякий случай уточнил Питер. — А кто узнает, кто именно Хранитель? И если узнает, сможет ли он с ним что-то сделать?

Ему хотелось спросить, при чём тут тогда он, Питер, раз все и так уже решили, но он осторожничал. Не в жертву же его принесут. Сами все скажут. Не выдержат.

— Кажется, смогут, — поморщился Джеймс. — Но дело не в этом, выдать тайну Хранитель может только добровольно. Фиделиус запечатывает тайну в его сердце, и, как бы его ни пытали...

Питер сглотнул.

— Дамблдор все равно настаивал на себе. Но я уперся, что Хранителем будет Сириус, — продолжал Джеймс.

— Всё равно мне ничего не делается, — весело сказал Сириус.

— Ну, — Питер сглотнул еще раз — в горле пересохло. — Наверное, это…

— Погоди! — воскликнул Джеймс. — Это тоже не всё! Мы так сказали, но на самом деле… — он сделал паузу. — Хранителем станешь ты.

— На тебя никогда никто и не подумает! — добавил Сириус.

Питер молчал.

— Эй, ну, я про пытки сказал просто так, — Джеймс наконец-то понял, что начал не с того, и надо теперь как-то выкручиваться. — На самом деле все знают… ну, кому надо, конечно, что Фиделиус так не работает. В этом и вся его сила, понимаешь. Так что тебя никто не станет пытать.

— А еще, — серьезно добавил Сириус, — тебе легче скрыться, чем кому-бы то ни было. Юркнешь в дыру, а потом аппарируешь. И все, никаких концов.

— Добровольно, — пробормотал Питер. — А если Пожиратели поймают мою мать?

— При чем здесь она? — спросил Джеймс с некоторым раздражением.

— А при том, — тихо сказала Лили. — Ты уверен, что если бы пытали твою мать, ты не выдал бы эту тайну — добровольно?

— Я никогда не выдал бы своих друзей! — выкрикнул Джеймс. — Никогда!

— Да ладно, — махнул рукой Сириус. — Все равно ты сказал Дамблдору, что Хранителем буду я. Я и буду, как мне положено, прятаться. Пусть ищут. Если найдут. А что касается моей матери… — Он пожал плечами. — Мне без разницы.

Лили поморщилась.

— Мне все равно не нравится твоя идея.

— Твоя? — переспросил Питер. — Так разве это был не Джеймс? Это ты решил, что Хранителем должен стать я?

Сириус и Джеймс переглянулись.

— Да, если честно. Но Дамблдор об этом не знает. Он уверен, что все это только мое решение. Понимаешь, Хвост, чем меньше людей знает правду, тем больше шансов, что все получится. План Бродяги идеален. Если у кого-то возникнут сомнения, охотиться будут за ним. А ты — ты будешь в абсолютной безопасности.

— Я никогда не пошла бы на это, — объявила Лили, — если бы не Гарри. Но если они нападут на нас, я не знаю, что будет с моим сыном. Питер, пожалуйста.

До этого момента Питер хотел отказаться. Так проще: он вообще ничего не сможет. Простите, милорд. Вы же знаете, что такое Фиделиус? Темный Лорд, конечно, мог спросить, кто Хранитель. Выдал бы тогда Питер Сириуса?

И подумал, что — да, выдал бы. Потому что Сириус не спрашивал его мнения — сейчас он тоже все решил без участия Питера. Поставил перед фактом, так надо, и никаких возражений.

А Лили просит — Питер, пожалуйста, ради Гарри.

— У меня есть одно условие.

— Сколько хочешь! — радостно проорал Джеймс. — Тебе что, деньги нужны?

— Нет. — Питер затряс головой и поискал взглядом… — Как вы собираетесь питаться? У вас достаточно еды?

Все посмотрели на Лили. Та неопределенно пожала плечами.

— На неделю нам хватит.

— На неделю, — сказал Сириус и сел. — А потом?

— А потом — придумаем что-нибудь.

— Это не дело, — возразил Питер. — Но вы разберетесь сами. А вот как… ваша кошка?

— А что кошка? — удивленно переспросил Джеймс.

— Лили покупала ей еду в маггловском магазине, так?

Лили вздохнула и тоже села на диван.

— Да. Но мне все равно придется выходить.

— Нельзя, — тряхнул головой Джеймс и взъерошил волосы. — Выходить нам будет нельзя… Хвост прав. Надо что-то придумать.

— Мы сейчас аппарируем куда-нибудь, вскроем магазинчик и принесем вам еды, — предложил Сириус. — Ну и потом я могу наведываться по ночам. А что?

— Я не позволю вам обворовывать магазин, — строго сказала Лили. — Купишь что-нибудь дней через пять и пришлешь нам. С голоду мы не умрем. А кошка…

— А кошку, — твердо сказал Питер, — я заберу. Это мое условие.

Повисло молчание. Вероятно, все ожидали чего угодно, но только не этого.

— Зачем она тебе? — наконец спросил Сириус. — Она же тебя может… ну, ей же не объяснишь.

— Я не собираюсь при ней превращаться. Потом, когда все кончится, я верну ее вам.

Джеймс махнул рукой.

— Да забирай, — разрешил он, не слишком вообще беспокоясь об этом. Питер мог только гадать, какие условия он себе напридумывал, и сейчас Джеймс был очевидно сбит с толку. — А с едой что?

— На углу, — откликнулась Лили, — есть магазинчик. Он всегда работает допоздна.

В магазин они отправились вдвоем — Питер и Сириус. Несмотря на то, что Сириус настаивал, что справится и один, Лили совершенно не верила в то, что он может адекватно вести себя с магглами, так что Питер был придан ему для улаживания возможных проблем.

— Ого, — восторгался Сириус, — смотри, какая прелесть! Быстро… растворимая лапша. Она что, совсем растворяется? Давай возьмем!

— Положи, — скомандовал Питер. — Гадость какая. Вон обычные макароны. И еще — консервы. Можно взять колбасу. Нет, эта быстро испортится. У них ведь не будет работать электричество… наверное. И это еще возьмем — это такой сахар. Места занимает мало.... Нет, Бродяга, мы не будем колдовать на глазах у магглов и потащим это все на себе, как будто мы обычные местные жители. Туристы.

Питер откровенно развлекался, глядя на то, как беспрекословно слушается его Сириус. Потом они расплатились на кассе и вернулись домой — почти в темноте, шлепая по лужам, оставшимся от недавно прошедшего дождя.

— Да чтобы я хоть когда-нибудь стал жить у магглов! — проворчал Сириус, сгружая пакеты возле порога. — Таскать это все на себе. Ну к акромантулу в задницу.

— Заицу! — повторил Гарри, крутившийся на коленях у Лили. — В заицу!

— Мы еще детское питание взяли, — сказал Питер, потому что Лили была уже готова обрушиться на Сириуса с воплями. — Если только Бродяга его не побил, пока нес.

Полчаса они ждали, пока Лили покормит Гарри. Тот капризничал, отворачивался от ложки и с тоской смотрел на грудь Лили. Джеймс развлекался с палочкой, Сириус скучал.

Питер сидел и старался ни о чем не думать.

Само заклинание он запомнил плохо. Сириус приволок какую-то древнюю книгу, которую, как он сказал, он купил, когда готовился к ТРИТОНам. Там было несколько довольно полезных заклинаний, в том числе и Фиделиус, только вот написано было все так коряво и непонятно, что к делу приступили далеко за полночь.

— Хвост, ты как? — спросил Джеймс, когда все закончилось. — Живой?

— А что мне будет? — удивился Питер. — Пока ничего.

— Ты что-нибудь чувствуешь? — полюбопытствовал Сириус.

— Ничего.

Он и правда ничего не чувствовал — даже страха. Все ушло, наступила какая-то пустота.

Кошка не сопротивлялась, когда Питер взял ее на руки, но на всякий случай он все-таки обездвижил ее, чтобы не поранить при аппарации. В Рединге он снял с нее заклинание и осмотрел — на первый взгляд она прекрасно перенесла дорогу и совершенно не возражала против перемены места жительства.

Питер шел, как помнил: в конце улицы, дом под красной крышей, и там ему всякий скажет. Правда, он не рассчитывал, что это будет в третьем часу утра, но надеялся, что ему повезет.

Так и вышло. Питер смотрел на единственное светящееся окно, не сомневаясь, что оно — именно то, которое ему нужно.

Дверь была заперта, но Питер отпер ее без труда и поднялся на третий этаж, постоял немного и позвонил. Услышал тихие шаги, потом дверь открылась.

— Мистер Фолкс? — глухо спросил Питер очевидное. — Это, конечно, не Эбигейл, но, думаю, она не будет возражать, если вы назовете ее именно так.

Он протянул Фолксу кошку, прямо с порога, не заходя в квартиру, а тот, не веря своим глазам, дрожащими руками бережно принял дар. Кошка довольно муркнула.

— Вы сто раз могли бы купить себе кошку, — продолжал Питер, — но, раз вы не сделали этого, наверное, у вас были причины. Она — не Эбигейл, но ей вы сейчас очень, очень нужны. Она могла погибнуть, поэтому я принес ее вам.

Мистер Фолкс не отвечал ничего, только прижимал к себе кошку и беззвучно плакал. Это было так странно — неслышные слезы немолодого человека, без остановки, ручьем катившиеся из глаз.

— Позаботьтесь о ней, — попросил Питер. — Она теперь ваша. Насовсем. И я думаю, что вы ей понравились.

Он повернулся и сделал шаг, как вдруг мистер Фолкс подал голос.

— Подождите, — взмолился он, — погодите. Что вы так… проходите! Проходите в дом, я все равно не сплю! Я…

— Спасибо, сэр, — почтительно отозвался Питер. — Но я, пожалуй, все же пойду. — Он развернулся и теперь смотрел на Фолкса в упор. — Пообещайте, что вы ее никогда не бросите.

— Никогда, — Фолкс затряс головой и заплакал еще сильнее. — Никогда, клянусь вам, я никогда!..

Питер удовлетворенно кивнул и стал спускаться по лестнице.

Это было едва ли не единственное данное ему обещание в его жизни, которому он поверил сразу, безоговорочно и без малейших сомнений.