Подполковник Снейп (гет)

Малфой-мэнор

Палыч, эльфы и Нарцисса Малфой в эпизодической роли Нарциссы Малфой

Над розами Нарциссы Малфой парил пятибашенный танк.

— … меня в… через… крупнокалиберным…! — восхитился Палыч и стал обходить диво дивное.

Приоткрытый люк подсказал толщину брони, размеры были перед глазами, вес… тонн тридцать, пожалуй.

По опыту Снейпа, такой груз можно подлевиосить. Толпой. С полгода потренировав синхронизацию. Тем не менее, вся наличная волшебная сила была представлена единственным эльфом в камуфляже из наволочки. Беззаботно разметавшись, он дрых на жалюзи неработающего двигателя.

Палыч ладонью смахнул росу с садовой скамейки и сел ждать.

После жизни в инвалидной коляске он впадал в нирвану от самых простых действий. Закинул ногу на ногу — удовольствие. Почесал щиколотку ¬- мурашки в позвоночнике. Огляделся — поцелуй в глаза. Втянул как будто полосатый запах то роз, то драконьего дерьма… А все равно хорошо! Когда он встречал утро среди роз? Никогда! Облегчим тактико-технические требования: когда он встречал утро с чувством счастья? Было разок в Афгане. Пришел вызов в академию, и он поверил, что не погибнет в ближайшие два года и три месяца.

Перед Афганом был сумасшедше счастливый отпуск с будущей женой. Приехал один под Алушту, списавшись с хозяйкой, а его садовый домик еще не освободила курортница, поезд у нее только вечером. Убивая время, пошли вдвоем на пляж, она показывала дома, где недорого продают вино и фрукты. Обоим нравилось, что скоро разъедутся, и не нужно пыжиться.

— Приехал погулять, — с солдатской прямотой доложил Палыч.

— И я погулять, но слишком разборчива оказалась.

— Я бы тебя соблазнил.

— Мечтай. У меня еще четыре часа.

— Потом будет мерзко. Обоим. Не кошки — потыкаться и разбежаться.

— Если б ты предложил вернуться, я бы тебя продинамила. А теперь — не знаю. И так плохо, и этак плохо, а как правильно?.. Меня муж побоялся обидеть торопливостью. Сыграли свадьбу, чтоб закуски не пропали, а у ресторана его ждала машина, и в Чернобыль военным бортом. Так и не обидел.

Переглянулись, Палыч поймал такси, скомандовал на вокзал. Обменяли ее билет, она отбила телеграмму на работу. Подсмотрел адрес:

— Ого, Академгородок!

— Мэнээс, капаю из пипетки в пробирки.

И по гарнизонам из Академгородка, от папы профессора. По госпиталям лаборанткой, считать какие-то фитюльки в крови, до судорог в пальце стуча по рычажку механического счетчика. Чтобы только рядом с ним.

Когда Палыч выгнал ее, расставшись с надеждой встать с коляски, приехал мириться тесть. Раньше видеть его не желал.

— Ты мужик, — сказал.

Палыч подтвердил: что есть, то есть.

— И Толик был мужик.

Палыч кивнул: верю.

— Там первое время не хватало дозиметров, носили кусок фотопленки в пенальчике. Вечером проявляли и по степени засветки определяли дозу облучения. У Толика пленка оказалась черная. Это, чтоб ты понимал, медленная смерть. Он подменил пленку на чистую и остался на вторую смену.

— Нам с ним будет о чем поболтать при встрече, — кивнул на небо Палыч.

— Он тебе морду набьет.

— Подеремся, делов-то. Выпьем, помиримся.

— Думаешь, там тебе нальют?

— На арфе тренькать я не стану.

— Почему она западает на таких, как вы?! — с мукой спросил тесть.

Хотя все понимал.

* * *

Откуда-то из-за спины появилась Арахна, молча села на скамейку, поставив между собой и Палычем картонную коробку.

— Позер, — заметила, кивнув на спящего эльфа.

— Все бойцы позеры, — сказал Палыч. — Думаешь, откуда на военной форме блестяшки, тренчики? Жизнь опасная, хочется внимания не на поминках, а сейчас.

— А повозка серьезно выглядит, милорд. Хорошо, что Змею не досталась.

— Он бы не справился, даже с магией вместо механики. Покатался бы до первого решительного человека с бутылкой бензина. Может, раздавил бы десяток машин.

— Милорд, но зачем делать повозку, если ее легко сжечь?

— Я не сказал, что легко. Тут смотря кто командует и кто пытается сжечь. Хотя конкретно этой повозкой невозможно командовать в полной мере.

— Оно сразу видно, — согласилась домовуха.

— Ну-ну! И что же тебе видно?

— Из башенок палят, верно? Пятеро каждый в свою цель. Шестой правит.

— И у всех отвратительный обзор, — добавил Палыч. — Командир обязан давать целеуказание и указывать направление движения.

— Это я и хотела сказать, только не так четко, как вы, милорд. «Целеуказание»!.. Командир будет не успевать, даже волшебник.

— А как же командуют боевыми кораблями? Там еще больше огневых средств, — спровоцировал Палыч.

— Так не знаю, а если по уму, то делятся на бригады, у каждой свой командир, а над ними самый главный... Милорд, — для порядка добавила Арахна.

— Да, этому танку нужно три командира.

— Танку? Забавное название для боевой повозки, милорд.

Палыч на секунду завис, для него танк был танк. Ничего забавного.

— Ты, когда слышишь «танк», представляешь бочку, а я боевую машину. Самые первые танки назвали бочками, чтобы не раскрыть тайну раньше времени.

— Этот танк из первых, милорд, — утвердительно сказала Арахна.

— Второго поколения, но тоже очень старый.

— Сейчас у танков одна башня.

— И пушка значительно больше, и броня толще, и еще много всего… Будь ты человеком, я б на тебе женился, на умнице такой.

— У вас есть хозяйка Беллатрикс, милорд.

— Это был комплимент.

— Сказать по правде, неудачный комплимент, милорд. Люди недолго живут, слабо колдуют и варварски аппарируют.

— Тем не менее, вы служите людям.

— Стратегия выживания, милорд. В нас нет вашей жестокости. Этот мальчик, который играет в бойца и украл для вас танк, не сможет выстрелить в разумного. Даже если будут убивать его родных.

— Плата за силу? — предположил Палыч.

— Видимо, да. Боюсь представить, на что способно существо с жестокостью людей и силой эльфов.

Бог знает, что выражали нечеловеческие глазищи Арахны. Палыч не разбирался в мимике эльфов, а память Снейпа отказалась дать подсказку. Еще чего не хватало — великому зельевару интересоваться эльфийскими мордами.

— Что ж ты подарками не хвалишься? — Палыч кивнул на коробку.

— Это не подарки, — не приняла легкого тона домовуха. — Милорд приказал, я исполнила. Сомневаюсь, что исполнила хорошо.

И Арахна открыла коробку.

Под крышкой, на подстеленном, чтоб не гремел, китайском полотенчике с розами, лежал ПМ.

Друг на чужбине. Палыча пробило на слезу. Взял — как жену обнял. Когда схлынула эйфория, обнаружил, что какой-то козел сцарапал звезды на рукоятке, а из ствола тянет застарелой пороховой гарью. Выщелкнул магазин, не хватало двух патронов.

— Откуда?

— Из полиции, как вы приказали, милорд. Только там нет оружейной комнаты. Много случайных вещей: деньги рядом с елочными игрушками, гантели с битыми бутылками, некоторые в засохшей крови.

— Так ты склад вещдоков обнесла, — заключил Палыч. — Этот пистолет был у какого-то бандоса. Теперь доказательство пропало, и его отпустят.

— Прикажете вернуть на место, милорд?

— Вот еще! Показывай остальное.

Остальное не впечатлило: начатая пачка парабеллумовских патронов, россыпь охотничьих, граната без взрывателя, фильтр от противогаза и армейский телефон.

Палыч отодвинул коробку:

— Верни на место, если тебе нетрудно.

— И патроны?! — горестно возопила домовуха.

Акцентируя каждый жест, как лаборант на лекционном опыте, Палыч поставил на скамейку «макаровский» патрон и рядом парабеллумовский:

— Восточная Европа, западная Европа.

— А наш-то подлинней будет! — с довольным видом объявила эльфа.

Палыч прикусил губу, чтобы не заржать.

— Я что-то не так сказала?

— Это я не то подумал… Арахна!

— Милорд?

— Что любят эльфы?

— Работать, милорд.

— Я о поощрении. Аттракционы, лакомства…

— Орехи. Предпочтительно фундук или грецкие.

Палыч пошарил по чужим карманам, нашел сломанную спичку. Представилось, как вызванный на правеж Снейп бережливо выкладывает на подзеркальник в прихожей кошелек с карманными деньгами. Подзеркальник и кошелек были московские и теперь принадлежали Снейпу. Ну-ка, ну-ка… Вторая попытка докопаться до наследства вновь вернула Палыча в Москву, к пластмассовому кейсу на антресолях, имеющему сейчас ценность как аргумент в споре на пиво. Четверть миллиона сизыми четвертными с Лениным — девять кило. Сколько он там пролежал, откуда взялся, неизвестно, у Палыча кто только ни бывал. Пионеры бывали, во как!..(1)

С недвижимостью носатый не обманул: память с готовностью показала зеркало в профессорских покоях, из-под которого выпадали ключи от дома в Коукворте. Выдал припрятанный под кроватью бочонок виски и три распиханных по разным тайникам фиала феликс фелицис. Но едва доходило до денег, как память начинала дурковать.

А пускай, решил Палыч, будет у меня хрестоматийный старт карьеры крестного отца. Пистолет и доброе слово.

— Арахна! Добудь лично для меня орехов. Только не у Малфоя.

— Тут в сотне ярдов бензоколонка, милорд. Отсюда не видно, потому что мы в скрытых землях.

Палыч подивился, что на бензоколонке растут орехи, но решил, что местной эльфе виднее.

— Исполняй… Стой! Раз бензоколонка, то и дорога. Глянь по обочинам, может, попадется велосипедная камера. Любой обрывок длиннее трех дюймов.

Арахна исчезла, и спустя секунду, как будто ждал момента, на танк выпал эльф в наволочке с гербом и в разноцветных носках. Щеголь крепко держал в лапках набитый чем-то подол, открывая миру мужское достоинство… Нет, в данном случае скорее недостаток. Угодив на башню, он съехал по скату и с разгона врезался ногами в спящего бойца.

Боец вскочил, увидел Палыча, охнул и пропал.

Танк обрушился на розы, громыхнув, как гигантский ящик с инструментами.

Теперь Палыча заметил щеголь.

— Профессор Снейп, сэр! Вы же видели! Это все Квазик!

Добби. К изумлению Палыча, в Снейповом рейтинге опасных личностей он стоял за Волдемортом, хотя и с большим отрывом.

Опасный эльф молитвенно заломил лапки, высыпав из подола горку игрушек, как решил Палыч. А игрушки вдруг стали увеличиваться с треском, с разными интервалами, как поп-корн. Щелк — винтовка… Щелк, щелк — винтовка, винтовка. Т-р-р-р — автомат-автомат-автомат. Гр-рум — «максим» на треноге, знакомый (почему говорят «до боли»?) и чем-то неправильный. Тощий. «Виккерс».

Дополняя картину «Дурдом на выезде», рядом со скамейкой Палыча плюхнулось два мешка из крафт-бумаги и покатились, заскакали, увеличиваясь на глазах, автомобильные покрышки.

— Прошу прощения милорд, мне нужно переодеться, — доложилась невидимая домовуха.

— Арахночка! — завопил почуявший любимую опасный эльф. — Смотри, что у меня!

Палыч, меланхолично провожавший глазами фестиваль покрышек (хотел камеру. Велосипедную. Вот такой кусочек), обернулся на крик и увидел, что у него.

«Почему, почему, почему оружейники любят автоматические предохранители?! — размышлял подполковник, скатываясь со скамейки. — Вот у меня на «макаре» флажковый. Разве я хоть миг потратил на отключение? Нет, я перекинул рычажок, пока доставал пистолет. Зато ни один юродивый…»

Юродивый с любопытством потерзал рубчатую пимпочку предохранителя на спусковом крючке и открыл огонь. Куцый полицейский автоматик, сделанный как будто специально для лапок эльфа, заплевался часто, но неожиданно тихо. Палыч уже с полсекунды мог уверенно снять стрелка, но это было все равно, что убить ребенка. Да и нужда отстреливаться пропала. Если опасный эльф не попал сразу, то уже не попадет: ствол задерет отдачей, потом он испугается и бросит каку.

Автоматик трещал, как будто зачарованный в Голливуде на бесконечный заряд, ствол не задирало, опасный эльф завопил:

— Профессор Снейп! Что с вами?!

И кинулся на помощь, продолжая давить на спуск.

Очередь ударила в сантиметрах от головы Палыча, скосила пучок травы и рассыпалась пластмассовыми шариками.

Потом он держал стрелка за ухо и бережно пинал по тощей жопенке. Перепугался: еще бы чуть и убил… Грызла уязвленная профессиональная гордость. Все было ясно после первого выстрела. Например, Сурку было бы ясно, он что видит, о том поет. Но мы старший офицэ-эр! Начитан-най! Видим несоответствие, а мозг ученый, поправив пенснэ-э: «Ну и что же, что тихо и без огня? Есть же бесшумные и беспламенные патроны. Помнится, приказ был по ОКСВА (2): не подбирать незнакомые гильзы, не пытаться разобрать. Там, в гильзе, запираются пороховые газы, а пулю выталкивает поршенек»… Главное, незадолго до переноса читал Палыч про этот эйрсофт, (3) мол, идут общечеловеческие ценности в медвежий угол, хотите совсем как настоящий пулемет за полторы тыщи уёв? Вот именно этого не хватало стране, которая не успела доесть макароны, запасенные на антресолях в годы галопирующей инфляции.

Добби вякал при каждом пинке и рыдал беззвучно и обильно, переживая не наказание, а крах кумиров и надежд. Реальный кокни Дин Томас с «сорок пятым» под подушкой, благодарность Арахны… Дым, видимость, как игрушки, притворившиеся смертоносным оружием.

Арахна, приодетая в махровое полотенце с желтой птичкой, наблюдала за экзекуцией, сочувствуя милорду. Вот ужо, освободится воспитуемый, она ему уши-то пообрывает!

Танк попирал розы. Укоряющей тенью бродила Нарцисса Малфой.

Остальные, видимо, спали, кто не прятался.

(1) После роспуска Всесоюзной пионерской организации пионеры самозарождались, как микроорганизмы в опытах Лепешинской. Впрочем, и разваливались, настучавшись в барабаны и не найдя общего дела. Факт тот, что социальную и педагогическую дыру на месте пионерии ощущали и дети, и взрослые. Потом притупилось. Кто не знает, чего лишился, тот и не страдает без него.

В десять-двенадцать лет детей привлекает атрибутика: галстуки, знамена, хождение строем. Исподволь воспитывается умение считаться с мнением других, без которого комфортно только в пустоши акридами питаться. Хотя в наши дни яркие личности, застрявшие в развитии на детском эгоизме, повествуют в сети, какие они яркие и как ужасна была организация, превращавшая детей в оловянных солдатиков.

(2) Ограниченный контингент советских войск в Афганистане.

(3) Airsoft у нас называется страйкбол. Бойцы тренируются (или офисный планктон развлекается) с пневматическими макетами оружия, имеющими специальное название — привод. Вариантов правил море, от строгих (убили — не воскресай) до пострелушек без правил.