Тёмная королева Самайна (гет)

Что-то мутно пыталось пробиться в сознание. Эмили закрыла на миг глаза и прислушалась к себе. Голос, знакомый, неприятный, терялся в переплетении разрозненных мыслей. Он словно отчаянно пытался пробиться к ней издалека, донести какое-то послание… Удивление было недолгим. Для той, кто мог вызвать из прошлого и заставить прожить во всех нюансах жуткие мгновения перехода из жизни в нежизнь, вряд ли слишком сложно влезть в чужие мысли даже на расстоянии. Хватит!

Эмили решительно открыла глаза и резким, дисгармоничным аккордом оборвала далёкий голос. Она не хотела его слышать. Она уже смогла укрыться от него в чужом доме, не хватало ещё, чтобы он преследовал её в голове.

Джек ушёл, оставив Эмили наедине с пианино, памятью чужой мелодии, как будто отравившей воздух к комнате, и комком противоречивых чувств в горле. Играть давнюю пьесу уже не хотелось. Эмили будто враз утратила интерес к музицированию, звуки отдавались сухо и пресно.

Неужели она готова забыть Виктора ради другого?! В первый раз Эмили осознала это с ужасающей чёткостью. А если и так, то и это не принесёт счастья… Он слишком предан Королеве.

А если она погибнет? Если она уже погибла? -

шепнул подлый голос в голове. -

Никто не помешает… оказаться рядом с одиноким Повелителем тыкв.

Отдай живую кость… -

снова прорвался слабый голос. Ненавистный голос.

Эмили со стуком захлопнула крышку пианино, встала и стремительно подошла к окну. Уже рассвело, но оскал солнца-тыквы, на который почему-то так хотелось взглянуть, скрыли серо-фиолетовые тучи. Только по контуру округло вилось оранжевое свечение, подчёркивая тени.

Голос в голове то приближался, то отдалялся. И требовал, просил, умолял, убеждал… Эмили сердито потрясла головой. Голос не ушёл совсем, только слегка примолк.

— Я не хочу тебя слышать! — громко произнесла Эмили вслух. — Оставь меня! — Голос горестно вздохнул.

Эмили крутанулась на месте. Захламлённая комната, осколки бутылки, пепел дневника в камине… С уходом Джека здесь сразу стало неуютно, даже страшновато.

Эмили в несколько быстрых шагов пересекла спальню и сбежала вниз по винтовой лестнице. Джека не было и здесь. Наверное, снова ушёл искать свою Тёмную — внутри поднялось глухое раздражение и… зависть. Вспомнился собственный самоуверенный обет. "Её к жизни вернёт лишь большая любовь!" Но, кажется, никто и никогда не любил её саму. Один был с ней из-за золота и собственного сумасшествия. Другой — из жалости. А Джек просто спасает ей жизнь и принимает из чувства долга. Как приютил бы любого пострадавшего гостя своего города.

Что-то белело на пороге у входной двери — наверное, Джек выронил, уходя. Эмили нагнулась и с волнением подняла то самое фото Джека и неизвестного ей потомка Виктора. С минуту она переводила взгляд с одного на другого. Они улыбались, как давно знакомые заговорщики — хитровато и будто с оглядкой. Хотя оба были вымазаны землёй и явно измучены, грим на лице живого поплыл, придавая ему вид зомби. Эмили подумала, не вернуть ли фото… Но рука сама положила его в карман платья. "Как воровка", — почему-то подумала Эмили о себе. Она поспешно вышла из дома Повелителя тыкв и застыла, не зная, куда пойти. Теперь это безопасно. Ни Оборотня с жадным взглядом, ни Тёмной королевы, которая унижала её и грозилась порезать на лоскутки. А Мэр, кажется, вообще относится к гостье города очень хорошо. Его завуалированные и не очень намёки и вытащили на поверхность глубоко запрятанные и не вполне осознаваемые смелые мысли.

На той стороне улицы Эмили увидела музыкантов. Спросить у них дорогу в ведьмину лавку? Навестить Зельдаборн, вот, что нужно! Ведьма отнеслась к ней по-доброму, хотя Эмили и жалела, что на эмоциях рассказала ей свою историю. А потом можно набраться храбрости и повидать бедную Джуэл, которая пострадала из-за неё, Эмили…

Музыканты приветливо поздоровались с Эмили и с готовностью указали ей путь в лавку. От неё не укрылись их взгляды: на Эмили, на дом Джека, между собой… Удивлённые и… одобрительные. Эмили не хотела думать, что это значит. И всё равно — думала. В сознание рвался чужой голос, а она усилием воли заставляла себя не замечать его. Она уже достаточно сделала для других. И уже один раз отказалась от возможности быть со своим избранником в пользу другой. Настал её черёд бороться за счастье!

Эмили быстро отыскала пристанище ведьм. На плоской крыше громоздилось множество труб, но сейчас ни из одной из них не поднимались струйки дыма. Лавка бездействовала. Только бы у ведьм всё было хорошо…

Эмили уже хотела постучать, но из-за двери донеслись громкие крики, и рука замерла.

— Да дай ты мне гульнуть напоследок! — крикливо требовала Зельдаборн. — Ты что, не видишь, что мне осталось с джеков нос жить?!

Хельгамина монотонно увещевала разбушевавшуюся сестру. Слов Эмили не смогла различить.

— Да! — взвизгнула Зельдаборн. — И пойду! По самым злачным местам! Поздно себя беречь!! Ты это видела?!

Видимо, она что-то продемонстрировала Хельгамине, и та надолго примолкла.

Эмили почувствовала, что холодные ладони будто стали ещё холоднее. Стук вышел каким-то придушенным, но почти сразу дверь распахнулась, и на пороге возникла всклокоченная Зельдаборн.

— А-а, — сладко улыбнулась ведьма. — Ты вовремя, дорогуша! Я тут как раз думаю прошвырнуться в большой мир по рецепту из книжечки, ну ты знаешь. Мигни мне одним глазом — и я возьму тебя с собой!

Эмили с изумлением распахнула глаза. Да, она знала... Так она ненадолго вернулась в мир людей с Виктором. Он обещал познакомить её со своим родителями, а сам побежал к Виктории. Но Эмили быстро затащила его обратно в город мёртвых...

Хельгамина устало сжала виски и явно уже не в первый раз сказала:

— Мы не должны выходить в большой мир вне Хэллоуина. А он только прошёл. И не вздумай тащить туда Эмили! — Её взгляд стал предупреждающим.

— А то что? — нахально усмехнулась Зельдаборн. — Отшлёпаешь? Не советую лицезреть мои телеса.

Хельгамина потерянно замолчала. А Эмили заметила, что Зельдаборн надела на руку, которая в прошлый раз была здорова, перчатку, а на вторую — рукавицу. Мантия была глухо застёгнута под шею. Только лицо ещё выглядело, как прежде.

— Ну и что ты там будешь делать? — обречённо спросила Хельгамина.

— Да уж найду что. — Зельдаборн подмигнула Эмили. — Хочется, знаешь ли, сменить картинку, расширить горизонты... Не всё же Джеку!

— Ну хоть Эмили оставь в покое! Она и так натерпелась...

— А это уже ей решать, правда? Она свободная, взрослая нежить! Может пить, голосовать и выходить замуж! Ой, простите...

Отдай...

— прошелестел корябающий шёпот.

Эмили обхватила голову руками. Может там, в мире людей, этот голос её не достанет...

— Я поеду! — звонко воскликнула она, только бы заглушить голос.

— Вот и чудненько! — обрадовалась Зельдаборн. — У меня всё на мази́! Только чур хорошенькой подружкой буду я!

И правда, на горелке остывало в котле какое-то зелье. Зельдаборн подошла к пустой клетке, вытащила оттуда чьё-то жёлтое перо и кинула в зелье. И тут же из него взвился огромный пузырь и втянул в себя Эмили и Зельдаборн. Так быстро?! Даже не успеть подготовиться... Эмили закрыла глаза от страха и успела уже усомниться в своём решении, как всё кончилось. Пузырь лопнул и жестковато бросил путешественниц на землю.

Эмили встала, стряхнула с себя бурые иголки и полуистлевшие листья и посмотрела по сторонам. Это что, и есть большой мир? Похоже на обычный лес. И тут её взгляд натолкнулся на знакомый древесный силуэт. Это же... Он стал гораздо толще, но это же тот самый старый клён, под которым её убил Баркис! Внутри тоскливо похолодело. Ну почему из всего большого мира зелье перемещения забросило её именно сюда... Старый, скорее уже дряхлый клён скупо шелестел почти голыми ветвями.

Рядом поднялась и тщательно отряхнулась Зельдаборн — будто ей нужно было привести себя в порядок перед толпой встречающих. Заинтересованно повела длинным носом из стороны в сторону.

— Никогда не попадала сюда таким способом. А где все? Где оркестр? У тебя тут знакомых нет?

Эмили покачала головой. Если она правильно поняла, время её знакомых в мире живых давно прошло. Хотя... Она вспомнила о фотокарточке. Где-то здесь живёт потомок человека, которому она когда-то отдала своё небьющееся сердце. И этот потомок когда-то очень хотел её увидеть... Правда, по человеческим меркам это было давно, у него, наверное, уже своя семья, и он забыл юношескую мечту. Нет, не стоит ворошить прошлое. Она слишком долго была ему верна.

— Хм-м, — задумчиво проговорила рядом неугомонная ведьма. — Ведь, если верить болтуну-Мэру, где-то здесь должен мотаться Зиро! Я бы его повидала, а он, возможно, приведёт нас в какое-нибудь интересненькое местечко!

Эмили вздрогнула. На обороте фото было написано: "Позови Зиро!", и она не поняла, что это значит. Это какое-то существо?

А Зельдаборн вдруг залихватски свистнула и постучала рукой по бедру. Эмили пристально вглядывалась в густой подлесок, ещё тёмный в неуверенных утренних лучах, и через несколько минут кусты засветились, и на поляну вылетел призрачный пёс. Нос-тыковка ярко светился оранжевым, а когда Зиро узнал Зельдаборн, то два раза обрадованно тявкнул, и нос засиял ещё ярче. Пёсик обвился вокруг ведьмы и застыл в полной готовности слушаться хэллоуинку.

— Ах ты проказник! — рассмеялась Зельдаборн, потрепав Зиро по полупрозрачной макушке. — Не забыл Зельди!

Зиро весело описал мёртвую петлю в знак того, что не забыл.

— А это Эмили. — Ведьма показала рукой в перчатке.

Эмили улыбнулась, а Зиро приветливо её обнюхал и чихнул.

— Вот и славно! — подытожила Зельдаборн. — Ну, веди нас в город! В этот, как его, стриптиз-клуб!

Зиро вопросительно завис в воздухе.

— Ой ладно, сами найдём! — махнула рукой ведьма. — Ты тут с кем вообще? Собака не может без хозяина.

Зиро неуверенно заметался, словно не зная, вести ли к хозяину или нет. Но потом встрепенулся и призывно гавкнул.

— Да, может, и с хозяином дружбу сведём, — удовлетворённо усмехнулась Зельдаборн.

"Это не обязательно будет он, мало ли людей в большом мире", — пыталась успокоить себя Эмили, чувствуя необъяснимое волнение. А Зельдаборн схватила её за руку и потянула вслед за юрким призраком. Полчаса быстрой ходьбы — и над гостями мира живых навис город. Знакомый город. Эмили узнала и горбатый мостик над почти высохшей речкой, и невысокий шпиль церкви. Чуть дальше светлеющее небо протыкали узкие пеналы новых зданий, но это место осталось таким же, как ей запомнилось. Город Виктора. Её город.

* * *

Финис ван Дорт, названный так в честь самого неуважаемого им предка, вернул смартфон на тумбочку и прикрыл глаза. Ещё только утро, а он уже устал. Чёрт его дёрнул просмотреть почту. Говорят же на умных психологических вебинарах: проведите первый час после пробуждения без гаджетов. Иначе весь день вы будете несвободны. Как будто он бывает свободен в свои сорок с небольшим... Вот в том возрасте, когда впервые можно получить права, он ещё верил, что его жизнь сложится как-то иначе, чем у скучных взрослых. Что он избран... для чего-то. Не каждый подросток, даже неформал, может сказать о себе, что встречался с живой нежитью. "Живая нежить". Финис хмыкнул. Живее всех живых.

А теперь он сам — скучный взрослый с ворохом очень важных и очень срочных дел. И каждый из этих очень занятых и серьёзных людей хочет, чтобы его делом занимались в первую очередь.

Финис откинулся на подушку своей односпальной кровати и невольно посмотрел на стену над электрокамином последней модели. Минус у камина был всего один — отсутствие настоящего огня. А так очень стильный... суррогат. "Как и вся моя жизнь", — мрачно подумал Финис. Ничего, надо вытащить себя из постели, пробежка, контрастный душ и в свою собственную юридическую контору "Финис ван Дорт и партнёры". У партнёров как раз есть что-то похожее на жизнь. По крайней мере, семьи. Но на работе до вечера думать уже ни о чём не получится — очень удачно. А потом он свалится от усталости, и только сны будут возвращать его в то время, когда он ещё верил, что Санта существует, а Джек-Повелитель тыкв — не шизофренический бред длиною в год. Зиро исчез чуть позже, для этого понадобился ещё год посещения психотерапевта и кое-какие лекарства, но родители настаивали... Может, они были и правы. Юридический колледж — надёжное вложение, а мечты о мёртвых синих девушках — не особо.

Финис изо всех сил старался не смотреть на стену, где раньше висел детский рисунок, изображающий Джека в костюме Санты, теперь уже взрослого племянника. И собственные посредственные эскизы. Её одной — Эмили... На крайнем верхнем слева она улыбалась. Чуть ниже — задумалась. По центру Финис постарался изобразить её в полный рост в облаке из голубых бабочек.

"Я понимаю, что ваша семейная легенда могла произвести слишком сильное впечатление на неокрепший ум... Но лучше это не поощрять". И рисунки пришлось снять. Однако Финис до сих пор смотрел на пустую стену и видел их мысленным взором. Он не выбросил их, нет, и даже не убрал на чердак. Вот они, здесь, в верхнем ящике. Психотерапевт сказал, что у него должен быть выбор. И каждый день, раз за разом, он должен выбирать реальную жизнь, а не свои фантазии.

Утро обещало самый обычный день. Просто кошмар. Финис гигантским усилием воли соскрёб себя с постели. Ничего, эндорфины от бега приведут его в ресурсное состояние. Надо только сделать над собой усилие и преодолеть инерционность...

И тут он услышал лай. Давно, давно он его не слышал. Он узнал бы этот лай из тысячи. В груди болезненно сжалось. Значит, снова визиты к психотерапевту, курс три-шесть месяцев... Разговоры о прошлом, выворачивающие душу, хотя вроде бы всё уже рассказано. О том, насколько реален был Джек. И Зиро, чей лай сейчас отчётливо раздавался за окном. И которого он выставил из дома, сказав, что призраков не существует.

Финис вздохнул. Ну раз всё равно потом с этим работать, сейчас-то можно немного дать себе волю... Он набрал в лёгкие побольше воздуха и распахнул окно. В лицо дунуло промозглой ноябрьской сыростью — запахом Хэллоуина, который Финис уже много лет старался не замечать. Зиро висел напротив окна и казался ну очень довольным.

— Привет, — безрадостно поздоровался Финис, словно они расстались час назад.

Зиро взволнованно взвился, глянул вниз, потом снова на бывшего хозяина и нетерпеливо гавкнул.

— Тише, тише, соседи... — Финис, презирая сам себя, свесился из окна и посмотрел по сторонам. И тут он увидел.

Внизу стояли две женщины. Сердце гулко ударилось о рёбра. Они что, проспали Хэллоуин? Одна по виду вылитая ведьма. А вторая, вторая... Финис решительно зажмурился и потёр лицо руками. Это пройдёт. "Возможны рецидивы..."

Девушка с голубым лицом никуда не пропала. Одета она была иначе, чем он себе представлял, но лицо — как на том портрете, который удалось отыскать и выкупить прабабушке Виктории у убитых горем родителей двух сестёр — Эмили и, кажется, Люсиль. А это значит... Галлюцинации.

Тем временем та, что походила на ведьму, задрала голову и показала целый ряд неровных зубов. Финис только потом сообразил, что это улыбка.

— Ну что, ты собираешься нас пускать или нет, дорогуша? У нас времени в обрез.

Финис едва взглянул на неё. На него смотрели огромные глаза Эмили из его снов. "Ну и пусть галлюцинации! — решил он вдруг с вызовом. — Какая разница..."

Он сбежал вниз по лестнице с юношеской резвостью. А вдруг гостьи исчезнут, если он замешкается? Но они были там, у порога... Дрожащей, как от Паркинсона, рукой он повернул старинный ключ. Они никуда не делись. Они были потрясающе реальны, как щемящий запах прелых листьев, который впустила открывшаяся дверь.

Ведьма — он решил называть её так — не дожидаясь приглашения, переступила порог.

— Так-так-так, миленько, уютненько! — заключила она, осмотрев гостиную фамильного дома Эверглотов, который тоже отошёл к ван Дортам. Финис машинально огляделся. Да, мрачновато.

— Кто вы? — каким-то жалко умоляющим тоном спросил он. Знакомая незнакомка за плечом у ведьмы не сводила с него взгляда удивлённых глаз. Зиро уже возбуждённо сновал по всему дому, обнюхивая памятные углы.

— Зельдаборн, — со вкусом представилась ведьма. — А это моя спутница Эмили. Она даже не хэллоуинка, что с неё взять, но мордашка...

Финис всё равно её не слушал. Как только слово "Эмили" достигло сознания, шум в ушах перекрыл монолог ведьмы. Неверие, юная радость, послушное отрицание... Но это, несомненно, была она. Такая, какой он представлял её в своих полузабытых мечтах. Лучше. Каждый дюйм голубой кожи словно светился изнутри. Полные губы цвета венозной крови. Тонкие косточки пальцев левой руки. Всё, как с благодарностью описывала добрая прабабушка Виктория. Прадедушку Финис уже не застал.

Эмили застенчиво опустила длинные блестящие ресницы в ответ на восхищённый взгляд. И это покорило Финиса ещё больше.

— Очень рад, Финис ван Дорт, — как издалека, услышал он свой голос, выговаривающий стандартную формулу приветствия. — Просто счастлив! — добавил он от себя.

— Ну это естественно, — самодовольно кивнула Зельдаборн. — Ты просто счастливчик! Ну а теперь, дорогуша, сопроводи нас в самое злачное место сего захолустья! — Она царственно выставила руку, чтобы её сопроводили.

Злачное место?

— Что бы вы ни имели в виду, — сказал Финис, впервые порадовавшись ситуации в мире, — сейчас всё закрыто. — И добавил, будто это всё объяснило: — Пандемия.

Не отпускать. Он слишком долго ждал...

— Эпидемия? — сразу скисла ведьма. — Чума? Холера? Оспа?

— Почти.

— Да, мы видели на улицах людей в масках, не знаю, от чего защитит такая тоненькая голубая тряпочка, прежние чумные маски выглядели посолиднее... Деградируете помаленьку...

Финис с готовностью кивнул. Пусть будет чума. Лишь бы они не ушли... Она!

Эмили пока не произнесла ни слова, но Финис не сомневался, что голос у неё — нежный и мелодичный. Он едва сдерживался, чтобы откровенно не пялиться на неё всё время. Особенно когда почувствовал, что Зельдаборн перехватила этот взгляд и расплылась в хищной усмешке, как будто что-то для себя решив.

— Вы знакомы, — заметила она, посмотрев сначала на Эмили, потом на Финиса.

— Не совсем, — одновременно начали говорить они и оба замолчали. Финис приглашающе поднял ладонь.

— Дело в том, — продолжила Эмили, и голос у неё оказался точь-в-точь, как ожидал Финис, — что вы были на фото вместе с Джеком...

— Джек добрался до дома?! — взволнованно перебил её Финис. — Он нашёл свою Салли?!

Что-то погасло у неё во взгляде, и Финису сразу стало как-то безнадёжно.

— Он добрался до дома и встретился с... Салли, — договорила Эмили, глядя на пустую стену. Там тоже когда-то висели рисунки. — А вас я сначала приняла за Виктора ван Дорта. — Быстрый взгляд Финису в лицо.

— Да, мне все говорят, что мы на одно лицо, ну, то есть, с его портретом. Особенно в молодости. А я слышал историю о мёртвой невесте с самого детства и...

— А где портрет? — не дослушав, спросила Эмили, и взгляд метнулся по комнате.

— Мать отнесла на реставрацию, а потом и они закрылись. Но я могу показать портрет прабабушки Виктории... — поспешно предложил Финис и тут только сообразил, какую сморозил глупость. Эмили пришла не к нему. И любила она не его. Он просто похож.

А Зельдаборн, пока длился этот диалог, осматривала гостиную и тщательно делала вид, что изучает невнятные пейзажики на стенах. А когда под высоким потолком повисла тишина, она развернулась и решительно заявила:

— Ну вот что, дети мои! Пришла пора раскрыть вам тайну цели моего путешествия в этот хиреющий мир!

Финис и Эмили невольно переглянулись. Она тоже удивлена...

— Так вот! — продолжила ведьма. — Я... умираю!

Эмили скорбно покачала головой и хотела что-то сказать, но Зельдаборн повелительно вскинула руку.

— Я ещё не закончила! Возможно, — она подчеркнула голосом это слово, — мои скоротечные дни поможет продлить, хм-м, дыхание живого!

Эмили вопросительно посмотрела на Финиса. Но он-то что мог знать... Жалко ведьму, только вид у неё какой-то подозрительно хитрый. Профессия научила его разбираться в людях. И даже в нелюдях.

— Посему тебе, юная дева, следует приять в свои уста дыхание живого и пронести его сквозь небытие в потусторонний мир, где мы изольём его в котёл и... — пафосно изрекла ведьма.

— Вы ничего такого не говорили! — Эмили прижала руку к губам, догадавшись, как и Финис, что́ ей предлагают сделать. — Мы вообще здесь случайно!

— Нет ничего случайного, — нараспев возразила Зельдаборн.

— Ну так возьмите дыхание живого сами! — Эмили сжала кулаки.

— Я — не могу. Я уже заражена...

Финис с трудом отогнал мелькнувшие в голове столбики статистики. Ну не может же нежить болеть тем же самым...

— И раз клуб отменяется, где у тебя, дорогуша, был бы выбор... — Зельдаборн развела руками и указала всей ладонью на Финиса. — Уж потрудись.

Эмили нерешительно посмотрела на него. А у самого Финиса дыхание почти прервалось, словно он тоже заболел тем самым.

— Я не могу... — прошептала Эмили. — Это не то...

— Да, конечно, совсем не то! — саркастически оскалилась ведьма. — Сидеть в башне у Тёмной королевы, откуда мы тебя вытащили с большим уроном в наших рядах, — вот это дело по тебе! Своими руками отдать жениха сопернице, когда он уже почти стал твоим, и потом страдать всю послежизнь — дайте две! Пассивно ждать большую любовь, которая вернёт тебя к жизни — как два пальца!..

От каждой фразы Эмили ощутимо вздрагивала. Финис мог бы прервать Зельдаборн, но вместо этого лицемерно притих и ждал. Выдержка иногда решала самые сложные дела... А ведьма, распалясь, стянула с руки перчатку, за ней полетела рукавица... Финис резко выдохнул. Её руки походили... пожалуй, на руки дементоров из "Гарри Поттера". А она уже рвала мантию на груди.

— Показать? Показать?! — надсаживалась ведьма.

Эмили, бледная, как весеннее небо, молча присела у её ног и подобрала перчатку и рукавицу. Помогла ведьме надеть их и осторожно обняла.

— Я так понимаю, это "да"? — сварливо осведомилась та.

Эмили склонила голову. На Финиса она не смотрела.

— Вот и чудненько! — прощебетала Зельдаборн как ни в чём не бывало. — Я отвернусь. — Она демонстративно развернулась спиной и стала громко и фальшиво насвистывать модный попсовый мотивчик, который сейчас нёсся из каждого окна.

Финис боялся пошевелиться. Даже посмотреть на Эмили прямо боялся — вдруг исчезнет, разлетится неуловимыми бабочками, и он никогда её больше не увидит, гадая, был ли это бред наяву или затянувшийся сон. А она тоже стояла неподвижно, он фиксировал это боковым зрением. Громко тикали часы, синкопируя песню ведьмы.

Прошло ещё несколько минут, если минуты могут быть такими долгими, Зельдаборн замолчала и прислушалась.

— Я не слышу характерных звуков, — пожурила она. — Учтите, молодые люди, у нас с Эмили время ограничено. Иначе большому миру бы слишком повезло. Часики-то тикают.

Эмили встрепенулась, мельком взглянула Финису в лицо и шагнула к нему. Руки невесомо порхнули ему на плечи. Когда он в последний раз обнимал кого-то? Но сейчас мысль о так и необретённой собственной семье совсем не тяготила. Его руки сами собой сомкнулись у Эмили за спиной, и он наконец вгляделся в её измученное и прекрасное лицо. Сама она смотрела вниз, но губы чуть приоткрылись, а грудь часто вздымалась. Финису вдруг подумалось, что, возможно, первый и последний, кто её целовал — негодяй Баркис. И это словно толкнуло его вперёд. Он нежно коснулся губами холодных губ своей Эмили — как он долго звал её в своих мечтах.

Её холод не отталкивал. Прохладные, бархатистые лепестки роз такие же на ощупь. И её запах — высохших цветов. Она тихо стояла в его объятиях, только один раз губы шевельнулись ему навстречу, один пленительный миг — и Эмили сделала полшага назад. Зельдаборн уже не пела, она повернулась к ним лицом, чтобы проконтролировать. Только что состоявшийся поцелуй стремительно отодвигался в прошлое вслед за частыми ударами живого сердца.

— Достаточно? — безжизненно спросила у ведьмы Эмили, по-прежнему глядя в пол.

— Глупая ты нежить! — с чувством посетовала Зельдаборн. — Я печёнкой чую тут настоящую любовь, а ты... — Она в сердцах махнула рукой. А потом достала из складок мантии не кристально чистую колбу и подала Финису.

— На вот. Дыхни для галочки. Вдруг сгодится. — И Финис понял, что не зря вид ведьмы показался ему хитрым.

— Так вы меня обманули! — задохнулась Эмили. Она тоже поняла. — Соврали, надавили на жалость! Да вы просто... — Казалось, у неё не хватало слов, чтобы выразить своё возмущение. Она вырвала у ведьмы колбу и забросила в дальний угол — послышался тихий звон, с которым та прокатилась по паркету.

— Для тебя старалась! А на долгие ухаживания времени нет! — не осталась в долгу Зельдаборн. — Да между вами притяжение — хоть ножом режь! Надо только поддать жару...

— Старая сводня! — вне себя выкрикнула Эмили. — Я вам не кукла! Мэр усиленно сводит меня с Джеком (Финиса словно ударили под дых), вы — с первым встречным!.. (Второй удар).

На крики прилетел Зиро и, оглашая комнату тревожным лаем, кружился вокруг спорщиц. Слова о "первом встречном" болезненно резонировали с этим лаем.

Зельдаборн сумрачно посмотрела на Эмили.

— Ну да, приятно, когда твои усилия так высоко ценят! — Она помолчала. — Пойдём-ка домой, дорогуша. Большой мир вскружил твою очаровательную, но пустую головку.

Эмили непокорно вскинула подбородок и повернулась к двери, даже не взглянув на Финиса. Совершенная и равнодушная. Удержать её?! Не имеет смысла, если она не видит причин остаться сама... Бабочка в неволе погибает.

И вдруг Финис во внезапном порыве бросился к комоду, в который каждый день выбирал не заглядывать. Он достал оттуда стопку рисунков и вложил в руки изумлённой Эмили.

— Возьми — на память. Я рисовал... тебя. Всю жизнь.

Эмили опустила глаза на рисунки и слегка улыбнулась.

— Спасибо, — сказала она потеплевшим голосом и прижала рисунки к груди.

— Пойдём уже, — ворчливо поторопила Зельдаборн. — Мне ещё в церковь заскочить — грехи замаливать.

Невозможно было понять, шутит ли она или говорит серьёзно. То злачные места, то церковь… Финис не знал, что иссушающая паника, которую Зельдаборн привычно маскировала за сарказмом и солёными шутками, вот-вот выплеснется наружу. Путешествие в большой мир, любимое сводничество, поиск могилы давно пропавшего жениха — она была готова хвататься за всё, лишь бы не оставаться неподвижно в слишком хорошо знакомом маленьком мирке. И не проверять поминутно, куда ещё продвинулось проклятие, сжиравшее её тело.

Зиро хотел последовать за нежитью. Но Зельдаборн покачала указательным пальцем перед его светящимся носиком.

— Останься тут, мало ли... — и бросила пристальный взгляд на Финиса.

— Да, Зиро, пожалуйста, останься, — задушенно попросил он. Кажется, призрачный пёс — всё, что ему останется от мира за гранью. Но теперь он не откажется хотя бы от памяти о нём.

Прощания, можно сказать, не получилось. Эмили и Зельдаборн ступили за порог, даже не заботясь о маскировке. Направо высилась старинная церковь. Налево — улица, ведущая в новые предместья, где, при желании, можно было таки отыскать какое-нибудь злачное место. Финис обнаружил, что с интересом наблюдает, куда направится ведьма — та крутила головой, и решение явно вызревало в муках. Эмили потерянно стояла рядом — будто ей всё равно. Но они не успели сделать шаг. Из воздуха сконцентрировался огромный — в два человеческих роста — пузырь и охватил их. А когда он с хлопком исчез, на месте, где они стояли, остались только следы двух пар ног, напоминая, что нежить ступала на эту землю. Финис с рыком слишком долго сдерживаемых чувств саданул кулаком по стене. Боль показалась такой приятной... На тумбочке сердито вибрировал смартфон на беззвучном режиме, напоминая, что время не ждёт. Финис рывком засунул его в ящик. А из другого достал блокнот, карандаш и быстро набросал на листе новый портрет. Теперь он был уверен, что рисунок соответствует оригиналу.

* * *

Тишина в лавке оглушала. Будто репетиция того момента, когда она воцарится там навсегда. Разговаривать сама с собой — этого Хельгамина никогда не умела. На горелках скисали несколько особенно трудных зелий. Бесполезных зелий... Хельгамина прошерстила все справочники в лавке, сходила в библиотеку и даже тронула злокозненную книгу Алхимика. Она уже была неопасна — проклятье получает первый открывший. Ведьма просмотрела всё. Только несколько страниц, как будто вшитых позже, никак ей не давались. Там были какие-то... формулы. Если она правильно поняла. Конечно, маловероятно, что это именно то,что поможет Зельдаборн, но нельзя упускать ни малейшего шанса.

Решительно взяв проклятую книгу под мышку, Хельгамина вышла из лавки. Если это действительно формулы, ей поможет Финкельштейн. Если кто и разберёт математические каракули какого-то Эйнштейна, то только он.

* * *

Джек вышел из дома, и грустные, молящие звуки пианино остались за закрытой дверью — как и взгляд, которым проводила его Эмили. Но Джек не мог и не хотел давать ей беспочвенные надежды. А ведь она почти стала его другом… С самого начала он почему-то чувствовал в ней родственную душу. Но сейчас важно совсем другое.

Он готов был перевернуть весь Хэллоуин-таун и окрестности вверх дном, похитить кого угодно, снова попасть под обстрел, лишь бы появилась хоть одна зацепка! Некоторое время ушло на то, чтобы растолкать только что улёгшихся на дневной сон вампиров — Джек даже испытал мстительное удовольствие при виде их заспанных, недовольных физиономий. Пусть разбирают завал в ходе, ведущем из дома Алхимика. А то они явно думали, что искупили свою вину двухчасовым пребыванием в игровой Уги, которое ни к чему не привело. Библиотекарь Шон, зомби Нед и Берта как самые сообразительные разбирали старые планы города. Но почему-то Джеку казалось, что всё это ничего не даст.

Впрочем, была ещё одна зацепка. Послания Алхимика через зелье. И если он так хорошо спрятался, значит, надо выманить его из логова, и там уже ясно будет, кто тут самый хитрый. А наживка есть — та самая кость, которая ему так нужна. Вон, их целая грудная клетка.

Подумав так, Джек направился в ведьмину лавку. Пусть ведьмы составят ответное послание. Охота начинается.

* * *

Она по-прежнему ничего не могла сделать физически. Всё так же мутил разум тошнотворный запах вербены. Всё так же были скованы над головой руки. Всё так же повязка закрывала обзор. Только нити слегка колыхались, когда она касалась их сознанием.

Та ничего не хотела слушать. Салли повторяла раз за разом одно и то же послание, но Эмили упорно игнорировала её. Даже сопротивлялась. Салли и сама не была ни в чём уверена. Но иначе — бездействие, сводящее с ума и полное самых безрадостных мыслей о собственном будущем.

Откуда вообще пришла к ней эта бунтарская мысль? Обмануть. Подсунуть не тот ингредиент. Хотя и самой результат неизвестен. Но слишком уж Алхимик заострял внимание на этой кости, слишком давно добивался. Выдержанная, невыдержанная... Какая разница? Но Салли как зельевар знала, что порой самое дикое указание в рецепте таит в себе всю суть зелья. Нарушь его — и получишь прямо противоположный результат. Если останешься жив.

Оттого она и взывала сквозь равнодушное пространство к единственной, до кого смогла дотянуться. Сколько ни пробовала Салли цепляться к нитям других хэллоуинцев, они обрывались, стоило ей прикоснуться к ним. Хотя Док или Хельгамина вполне могли бы понять... Но Салли не могла к ним пробиться.

Однако и Эмили оставалась глуха. Неудивительно, после всего того, что она пережила от Тёмной королевы. Салли уже с трудом воспринимала себя ею. Но безжалостная память услужливо показывала картины, где полуобнажённая Эмили безучастно смотрит прямо перед собой, а рука Королевы — рука Салли — готова выломать у неё ребро. И только случай, точнее, авантюрная выходка ведьм и самопожертвование Джуэл не дали всему свершиться ещё тогда... Салли закрыла глаза, хотя это и не требовалось. Не стыд, но что-то очень похожее, неприятно сдавило грудь. Она попыталась распалить в себе гнев. Да! И эта же ангельская Эмили сейчас с Джеком, её Джеком! Играет на пианино... Обнимается. Или ещё хуже... С Джеком, книги которого Салли так самозабвенно жгла. Память о котором преследовала. А когда он вернулся, говорила ему такое... Нет, помнить всё — это не благо. Если деяния такие, как у неё.

Но сейчас ей не хватит сил передать ему всё то, что она хочет сказать. Салли тихонько и сухо всхлипнула. Эми. Упрямая, слишком красивая и женственная, раздражающая. Единственная надежда.

Неизвестно, сколько Салли лежала так в полубеспамятстве, повторяя всего лишь две фразы. В какой-то момент она почти потеряла нить Эмили, словно та исчезла из этого мира. Проносились в голове лоскуты чужих мыслей и чувств. Которые Салли совсем не нравились. Да как она смеет?! А тьма, слабая, но оттого ещё более злая, раздувала гневную неприязнь.

Краем уха Салли слышала какой-то подземный гул, который шёл словно сразу со всех сторон. А ещё в пещере (она уже не сомневалась, что это пещера) было тепло. Как... в обиталище Бугимена. И будто в ответ на её невысказанные подозрения раздался рядом бархатный голос, который она теперь ненавидела всей душой. Она вздрогнула — Алхимик подошёл совершенно бесшумно.

— Не хотят твои друзья пожертвовать костью ради твоего спасения, — грустно заметил он. — Впрочем, если подумать, я твой единственный друг...

Салли дёрнулась от такой наглости, словно её ударили. А Алхимик продолжал:

— Может, если прислать им твою руку, они будут более сговорчивыми? — И он замолчал, будто всерьёз обдумывая эту идею.

Невозможность считать выражение лица добавляла нервозности.

— А может, — снова заговорил Алхимик, и Салли почти увидела, как он расплылся в мерзкой усмешке, — твой несостоявшийся супруг уже нашёл тебе замену? Поверь мне, там есть на что посмотреть.

Он замолчал, явно ожидая реакции, но Салли с усилием сжала зубы. Она не доставит ему такого удовольствия. Она и сама видела, что там есть, на что посмотреть.

Алхимик разочарованно хмыкнул и сделал пару шагов в сторону от Салли.

— Возможно, сообщение надо повторить. Может, они не получили. Ведьмы достаточно глупы, и могли просто не заметить его в своей неряшливой лавке. К тому же, пора указать им точное место...

Обострённым слухом Салли расслышала, как Алхимик помешал что-то в котелке. Запах не давала различить вездесущая вербена. Потом он что-то нашёптывал, скорее всего, над булькающим зельем. Так он и передаёт свои послания? Умно. И безопасно. И она не может понять, где находится, и попросить о помощи через нити. Да и стал бы Джек искать её — теперь, после всего, что она бросила ему в лицо? Пыталась окрутить его нитями, заставить повиноваться себе… Может, и он теперь радуется, что она исчезла? Доказательство тому — ускользающие фрагменты подслушанного, подсмотренного…

— Готово, — снова раздался рядом насмешливо-довольный голос. — Правда, я тут подумал… Весь мой шантаж основывается на предположении, что ты там ещё кому-то нужна. И это слабое место всего плана.

Салли закрыла глаза и постаралась ни дрожью, ни вздохом себя не выдать. Хотя больше всего хотелось в крике выплеснуть свою ядовитую ненависть к этому выродку. Она жгла изнутри, как пламя, но была абсолютно безвредна для мучителя. И потому Салли снова потянулась к нити Эмили. Боль и шум в ушах помогут ей уйти в забытьё.

Ты же ненавидишь его так же, как и я…

Глухая стена. Отрицание, пренебрежение, упрямство.

Ненавистный голос пробился и в то полубеспамятство, в котором пребывала Салли.

— Ты моя восьмая невеста, мне приятно так думать, моя Королева, — вещал он. — Красивое число, по количеству лепестков розы ветров, по числу праздников Колеса года. Знак бесконечности… Мне нравится. Эмили вот была седьмой — счастливое число, правда? — Алхимик усмехнулся, а потом добавил с досадой: — Жаль, с Викторией не вышло, там тоже было, на что посмотреть. Но ты...

— Я замужем, — сквозь сжатые зубы проговорила Салли. — За Повелителем тыкв.

Незачем Алхимику знать о её терзаниях.

Он убил семь невест… Таких, как ты.

— Вовремя ты об этом вспомнила! — оживился тот от возобновления диалога. — Ничего, это легко поправить. Если станешь вдовой. Они там сейчас наверняка будут устраивать засаду на меня. Но я-то давно подготовился. Подсунут обманку или попытаются подловить — доподлинно узнают, есть ли смерть после смерти.

Салли почувствовала, как паника накрывает удушьем. Бросив бесполезную нить Эмили, она судорожно схватилась за другую, невыносимо жгучую. И только шёпот пробивался через расстояние и кроваво-красные разводы боли. Салли почти не слышала сама себя.

Засада… Береги… себя. Я…

С треском, только Салли и слышимым, оборвалась нить. А она, качаясь на волнах красного океана, взывала и взывала к обрывкам. И говорила такие запоздалые слова… И из глаз медленно и неуверенно стекали такие непривычные ей слёзы. Хорошо, что Алхимик их не видел, иначе его триумф был бы ещё слаще.

И тогда Салли в отчаянии вернулась к тонкой, но прочной нити Эмили.

Ты же тоже любила… Помоги...

* * *

— Ну что там? — Зельдаборн нетерпеливо заглянула через плечо Хельгамины, склонившейся над замысловатым зельем. Сама она больше не способна была на точные движения. Даже сжать рукой лёгкую костяную ложку — не в состоянии. Эмили подавила дрожь, стараясь не представлять себе, что́ чувствует Зельдаборн.

— Уже почти… — пробормотала Хельгамина, внимательно сверяясь с листком, выдранным из книги Алхимика.

Когда Эмили и Зельдаборн вернулись в лавку ведьм после своего странного и какого-то бесцельного путешествия, они обнаружили там Повелителя тыкв. Он как раз просил Хельгамину передать его "приглашение" Алхимику с помощью зелья. И когда Зельдаборн узрела, что́ осталось от книги, которую она уже считала кровной собственностью, она едва не вцепилась сестре в волосы. Но не смогла — руки бессильно соскользнули. Ведьма неприязненно посмотрела на них, как на чужие, и сжала потемневшие губы.

— Я просто дала Доку её поизучать, — примирительно сказала Хельгамина. — Но я догадывалась, что этот рецепт нам пригодится. А Док… может, он сможет тебе помочь. Мы же не знаем, что в той части, где формулы...

— Он уже "Док", — язвительно заметила Зельдаборн. Но развивать тему не стала — не было времени. Возможно, это последнее зелье, в приготовлении которого она хотя бы косвенно поучаствует. Эмили чувствовала это так остро, что было почти больно. Голос у неё в голове всё взывал к ней. Но Эмили тщательно не обращала на него внимание. И он как будто отдалялся, гас, отчаивался… В какой-то момент он замолк. Эмили вздохнула с облегчением.

И тут заверещала Зельдаборн.

— Смотрите! Опять! — Она всей рукой указывала на тёмную, маслянистую поверхность зелья, на которой медленно вырисовывались слова: "Принесите кость в подземелье Бугимена и положите в центр рулетки. Иначе там будет лежать рука Королевы. Если условия не будут выполнены, Королева — то, что от неё останется — сгорит в лаве. Даю вам два часа".

Ты же ненавидишь его так же, как и я…

Эмили резко тряхнула головой, словно это могло помочь. Остальные не обратили внимания — читали и перечитывали послание, которое постепенно таяло на глади зелья.

Он убил семь невест…

Таких, как она. Юных, влюблённых и невинных. И это уже была не игра, когда просыпаешься и, глядя в пугающе тёмные глаза сестры и жадно раскрытые — мальчика из приюта, сбивчиво рассказываешь, что видела там, куда они тебя отправили. Снов ей тогда хватило на всю жизнь. И где они, те, другие жертвы? Эмили никогда о них не задумывалась. Вот если бы… Она посмотрела на Джека. А тот словно был не здесь. Прислушивался к чему-то внутри себя. Но потом зашипел и схватился рукой за грудь. И во взгляде мелькнула такая горечь… Эмили с убийственной чёткостью поняла: Тёмная королева обращалась сейчас к нему. Салли. Для него — всегда Салли.

Незаметно в сознание снова влился голос. Робко и беспомощно.

Ты же тоже любила… Помоги…

"Всегда невеста и никогда жена", — насмешливо бросил ей тогда Баркис. Всегда любит и никогда не любима. Всегда соединяет чужие руки и уходит. Но кто же возьмёт её руку?..

Из окна потянуло свежестью. Эмили, которая стояла к нему ближе всех, оглянулась. И чуть не вскрикнула. Снаружи ветер волновал безбрежное море полуистлевших листьев, закручивал их в спирали, играл ими, рассыпа́л и снова крутил. Несколько листочков он забросил в окно. И один из них упал не сразу, потеряв воздушную опору. Эмили поспешно подставила ладонь, и на неё опустилась маленькая синяя бабочка с поврежденным крылом. Зельдаборн рядом присвистнула.

— Ты ведь что-то говорила про однокрылую бабочку... — повернулась она к Хельгамине, но та цыкнула на неё.

А Эмили смотрела на хрупкое, трепещущее создание, и на каждый взмах маленьких крыльев в груди отзывалась тёплая волна.

— Я отдам живую кость, — шепнула Эмили так тихо, что услышал, наверное, только голос в её голове. Услышал и обессиленно замолк.

— Что? — переспросила Хельгамина.

— Я дам ему то, что он просит, — сказала Эмили спокойно и громко.

Джек сразу отмёл такое решение.

— Я положу своё ребро, куда он требует, — решительно заговорил он. — А там…

— Нет. — Эмили старалась говорить убедительно и ровно. — Это важно. — Она посмотрела Джеку в глазницы. — Ты дважды спас меня. Позволь мне отблагодарить тебя. — Она взяла его руку и положила себе на рёбра — не в том месте, где их скрывала лишь тонкая ткань платья, а с другой стороны. — Королева пыталась забрать у меня кость силой. Но тебе я отдам её добровольно. Только сделай это сам.