Тёмная королева Самайна (гет)

Король исчез — да здравствует Королева!

Со стороны ворот снова потянуло гарью. Частички пепла, как чёрные снежинки, поднялись над лабораторией, делая город похожим на большой гриб с тёмной шляпкой. Громыхнуло. Но Королева кошмаров лишь кинула лениво-равнодушный взгляд в ту сторону. Спешить ей некуда. Когда она вернётся, чокнутый учёный получит своё… Как и идиот градоначальник.

А здесь — единственное, что её ещё влечёт. Тишина, пустота и ночь. И яркая, белая до голубизны луна, напоминающая о том, о чём давно бы следовало забыть за все эти годы. Только здесь, на Холме, и пробуждаются похороненные воспоминания о другой жизни. Хорошо, что бархатная тьма надёжно упокоила все ненужные мысли и чувства.

Королева давно переименовала этот холм. Теперь он просто Холм. И никаких спиралей. Он ведь давно обвис и потерял былые очертания — после того, как она своими руками подрезала питающие его жилы. И нелепый титул "Повелитель тыкв" канул в прошлое — как нырнула и не вынырнула из озера эта раздражающая подводная Гал. С камнем на шее. И её уже поросшая сухой травой могилка вместе с другими холмилась на месте бывших тыквенных полей.

Каменные лица давно почивших монстров смотрели осуждающе. Ну и пусть смотрят! Вот прикажет она, Королева, все их разбить!..

Она кинула тоскливый взгляд на обугленные останки деревьев Чёрного леса. Иногда ей хотелось уйти туда и не вернуться, как ушёл кто-то почти забытый. Но теперь на этом пепелище не затеряешься, а то, что было скрыто в потаённой чаще — исчезло, будто было только сном.

Хэллоуин… Королева давно запретила это слово, как всё, что могло всколыхнуть под грудой праха в её душе мысли об истлевшем прошлом. Древнее название Самайн гораздо уместнее. И это вовсе не праздник, а время, когда тьма становится особенно густой, чернее самой безлунной ночи, чернее провала могилы. И город теперь — просто Город.

На воротах свою королеву, несомненно, дожидался свирепый и по-звериному верный Оборотень. Она едва помнила, когда предыдущий привратник, бесполезный ворон, стал бесформенной кучей перьев у того в пасти. А Оборотень — её армия, её защита и карающая десница, ведь у неё нет… Королева подняла раскрытую ладонь, а потом со злой досадой сжала её в кулак. Длинные красные ногти вонзились в кожу. Рука была пуста и холодна. Всегда пуста и холодна. И если бы там, в этом чёртовом переплетении миров, тот, предыдущий, умер, сгинул, околел, то Пламя Самайна перешло бы к ней. Она ведь короновала себя — и в тот же день приказала всем забыть своё имя. Много лет назад. И это не надежда на возвращение скребла сейчас в груди. Надежда умерла незадолго до того, как наступила тьма. Но нечто невыносимо тянущее и одинокое, как медленно замерзающая бабочка.

Кинув последний взгляд на луну, Королева отвернулась от Сожжённого леса и хотела уже спуститься с Холма, но краем глаза вдруг заметила движение меж почерневших стволов. Какая-то тоненькая фигурка петляла среди остовов деревьев, приближаясь к Холму. И вскоре Королева увидела довольно красивую мёртвую девушку в свадебном платье. Голубизной кожи девушка неприятно напомнила Королеве её саму, и тут же шевельнулось ревнивое негодование. А платье… Где сейчас её собственное свадебное платье? Ах да, она же изрезала его на куски и разметала по ветру в приступе яростного отчаяния — давным-давно.

Мёртвая невеста приближалась. Из прорех её платья торчали рёбра, и Королева уже разглядела белеющие кости левой руки, хотя вторая рука, лицо, шея, грудь — всё было обтянуто голубой, будто атласной кожей. Только на щеке в одном месте тонкая кожа истлела, и там зияла дыра. Вздёрнутые домиком брови, испуганный взгляд по сторонам, неуверенные движения… Королева осталась стоять на Холме с высоко поднятой головой.

Мёртвая невеста остановилась в нерешительности, с опаской глядя снизу вверх на величественную Королеву. Но всё же заговорила первой.

— Вы мне не подскажете, куда я попала? — робко спросила она.

Королева скрестила руки на груди и усмехнулась:

— Считай, что это последнее пристанище заблудших душ.

— Понимаете, — доверчиво подалась вперёд незнакомка, — я разлетелась бабочками. Я думала, моя душа упокоится навсегда. Но зачем-то она собралась снова, в этом ужасном месте… — Невеста показала изящной костяной рукой в сторону Сожжённого леса, и Королева невольно вздрогнула. Но эта секундная слабость ожесточила её ещё больше.

— И кто же ты… девица? — Она постаралась вложить в свой вопрос максимум сарказма. Эта мёртвая девушка будила какое-то неприятное беспокойство в душе.

— Меня зовут Эмили. — Та, казалось, не замечала ничего.

— Красивое платье… Эмили. — Королева придирчиво оглядела невесту с головы до ног.

— Да… — грустно вздохнула та. — Понимаете, мой жених убил меня прямо в день свадьбы… Правда, я тогда не знала, что это он. Но гораздо позже — узнала…

— Так ты хочешь отомстить? — Тонкая, словно вышитая чёрным шёлком бровь Королевы издевательски поднялась. — Это вполне можно устроить.

— Нет! — в испуге вскинула руку Эмили, и снова Королеву пробрала дрожь от вида костяных пальцев. Пробрала и исчезла, как фантомная боль. — Нет… Он уже… То есть… Я…

— Ты уже отомстила? — Королева взглянула на неё с хищным интересом. — Думаю, ты неплохо впишешься в наш мир.

Она сделала несколько шагов вниз. Прямая спина, гордая осанка. Учёный долго сопротивлялся. Но когда к его коляске уже подвели ток, быстренько согласился вставить стальной скелет в это никчёмное, сделанное из старых тряпок и подножного мусора тело.

Мёртвая невеста покорно ждала внизу. И вот они встали друг напротив друга, глаза в глаза. Королева оказалась выше, но ни стальной скелет, ни ощущение собственной власти не дали ей желанной грации. Она ненавидела своё тело, которое никогда не было человеческим. А эта Эмили… Поворот головы, изгиб губ, округлая грудь в открытом вырезе, точёные ключицы, тонкая талия — это было недосягаемо прелестно. Впрочем… Королева схватила красотку за острый подбородок и приблизила своё лицо к её.

— Расскажи мне о себе, девочка. Я люблю послушать истории чужой смерти.

Эмили попыталась вырваться, но сильные пальцы Королевы держали её крепко.

— Я… — пролепетала она.

— Смелее, — подбодрила Королева, отпуская её подбородок. — Если, конечно, хочешь, чтобы я позволила тебе войти в город, а не оставила здесь на корм нежити, которая бродит на пепелище Сожжённого леса. — Она отступила на шаг и с удовлетворением увидела мелькнувший в глазах Эмили страх.

— Был один человек… — промямлила та. — Живой… Я думала, он моя судьба. — Она вскинула и сразу опустила взгляд, а по голубым щекам пробежал призрак румянца.

— Дай-ка угадаю. — Королева с деланной задумчивостью возвела глаза к небу и постучала пальцем по щеке. — Он выбрал живую!

— Да, — грустно сказала Эмили, глядя в землю. — Его звали Виктор ван Дорт.

— Что ж, — изогнула бровь Королева. — Если ты мне понравишься, я думаю, мы сможем затащить его сюда, и любящие сердца воссоединятся! — Она свела большие и указательные пальцы, как кольца.

— Нет! — с неожиданной страстью вскрикнула Эмили. — Я рада, что он обрёл своё счастье, и не хочу ему мешать!

— Ты меня тронула, дорогая, — скривила губы в улыбке Королева. — Думаю, нам с тобой не будет скучно. Можешь звать меня Королевой. — Она развернулась и пошла к воротам города — не оглядываясь и не сомневаясь, что новая прислужница последует за ней.

* * *

Эмили, дрожа, шла за грозной королевой этого унылого мира. Она незаметно смотрела по сторонам, и то, что она видела, вызывало отчаяние и ужас. Казалось бы, прожив столько лет среди мертвецов, она должна была привыкнуть… Но в Городе мёртвых Эмили чувствовала себя как дома, и весёлые, хоть и озорные скелеты никогда её не обижали. А здесь будто само небо давило своей чернотой, которую не мог разогнать даже холодный свет огромной луны. Яркие краски Города мёртвых казались сном перед этой ледяной и безжизненной темнотой.

Как она, Эмили, тут очутилась? Последнее, что она помнила — Виктор и Виктория, стоящие рука об руку. А дальше воспоминания разлетелись взмахами крыльев синих бабочек, летящих к луне. Зачем она здесь? Её враг и убийца мёртв, так почему её душа не упокоилась? Эмили посмотрела на луну и вздохнула. Впереди, впечатывая каждый шаг в седовато-чёрную землю, шествовала королева этого города. Шлейф длинного платья почти сливался с землёй. Странного цвета волосы спадали на спину — вроде рыжие, но очень уж много было в них чёрных прядей.

Ворота выплыли из туманного мрака в сотне шагов, и Эмили вдруг захотелось развернуться и побежать обратно в лес. В то, что осталось от леса. Должно же быть что-то за ним! Но Королева, будто почувствовав движение за своей спиной, резко повернула голову и так посмотрела на Эмили, что её буквально пригвоздило к месту. Что-то колыхнулось в зрачках-точках Королевы, словно расплескался чёрный огонь или расплылась чернильная клякса. Эмили вскрикнула от испуга, миг — и всё прошло. Зрачки снова стали точками, и Королева отвернулась. Но теперь ни о каком побеге Эмили не могла и помыслить. Пытаясь унять противную дрожь, она неуверенно пошла вперёд, в неизвестный город. Может, всё не так плохо… Может, эта Королева не такая, какой показалась на первый взгляд… И всё-таки в глубине души Эмили знала, что тёмная муть, заполонившая глаза Королевы — не обман зрения.

Вблизи ворота напоминали густое переплетение колючих веток, только из металла. Но за несколько шагов до приближения Королевы они медленно поползли вверх. Рядом с подъёмным механизмом Эмили увидела жуткого волка с огромной пастью, полной острых зубов. Волк стоял на двух лапах — значит, это оборотень. При виде Королевы он почтительно склонился в полупоклоне, взгляд горел восхищением и желанием. Та лишь слегка улыбнулась и небрежно провела ладонью у него за ухом и по шее — тот аж вздрогнул от этого прикосновения.

— Моя Королева, — хрипло выдохнул он.

— Мой верный Оборотень, — отозвалась та. — Вот, посмотри, кто бродит за воротами Города. — Она указала пальцем на Эмили. Волк, недобро скалясь, зыркнул на неё, и она сжалась, отступила на шаг… Но лишь упёрлась спиной в ворота и почувствовала кожей остроту железных шипов. Никогда ещё платье не казалось ей таким чересчур открытым.

— Тебе некуда деваться, Эми. — Казалось, Королева так же плотоядно следит за её реакцией, как Оборотень.

У Эмили хватило сил только кивнуть. Она не пробыла в этом мире и часа, но уже отчаянно жалела, что вновь обрела плоть. Вот бы снова разлететься бабочками, крылатыми, лёгкими, свободными... Но она не знала, как это получилось у неё в тот раз. Тяжёлый груз повис на груди и пригвоздил к земле.

Оборотень с видимым удовольствием — только что слюни не закапали — схватил Эмили за плечо когтистой лапищей. То, которое не было костяным. И они втроём двинулись в глубь города. Ставни в домах, мимо которых они следовали, были наглухо заперты. А если нет, то закрывались с поспешным стуком. Королева только с удовлетворением щурилась. Эмили украдкой оглядывалась, но кроме встающих по бокам однообразно серых стен, ничего не замечала. Ни одного жителя не встретилось им по пути. Скупо тлели мертвенно-зеленоватые кристаллы в каменных нишах, почти ничего не освещая.

Через несколько кварталов дома почтительно разошлись, и над Эмили нависло высокое нескладное здание. Или это больше походило на за́мок?

К входной двери вела высокая, крутая лестница, но видно было, что ей не пользовались уже очень давно — кое-где ступени обвалились, а целые покрывали груды полусгнивших листьев. С одного бока строения торчала узкая кривая башня.

— Вот ты и дома, — с притворной ласковостью сказала Королева.

Эмили со страхом рассматривала мрачный дом. Почему-то он казался темницей, хотя башенный шпиль устремился в небеса. Если она туда попадёт… Обратно её уже не выпустят, поняла она.

— Отпустите меня! — взмолилась Эмили. — Я уйду и не вернусь! Я ничем вам не помешаю! — Королева только смерила её насмешливо-холодным взглядом. Оборотень шумно и жарко дышал над ухом. — Пожалуйста… — Из глаз Эмили полились слёзы.

Но Королева вцепилась в её вторую — костяную — руку и потащила в обход заброшенной лестницы.

Оборотень остался снаружи, а Королева втолкнула ослабевшую от страха и потрясения Эмили в железную клетушку под центром дома и зашла в неё сама. Нажала на мощный рычаг, и клетушка с лязгом и дребезжанием медленно поползла вверх.

— Всегда ненавидела эту лестницу, — прошипела Королева сквозь зубы, видимо, самой себе.

Взгляд Эмили упёрся прямо в перекрестие швов на её длинной тонкой шее, и она попыталась отвернуться, но, к несчастью, Королева заметила, и уголок тёмных губ саркастически дёрнулся.

— Некрасиво? — обманчиво мягко поинтересовалась она.

— Нет, просто я… — пролепетала Эмили и сжалась у стены, мечтая исчезнуть.

— Я расскажу тебе, каково это. — Королева нависла над ней, и тускло-чёрные пряди коснулись лица Эмили, холодные, как пальцы покойника.

Клетушка остановилась, и стало тихо, только раздавались два дыхания — тяжёлое и прерывистое.

Королева отвернулась от пленницы, со скрежетом откатила железную дверь и вышла. Эмили обречённо последовала за ней, пока тесная клетушка не рухнула вниз.

Она оказалась в просторной гостиной, даже слишком просторной — так пусто в ней было. Эмили почему-то охватило болезненное ощущение, что кто-то пытался стереть все следы обитания прежнего владельца этого дома. Стены зияли рядами отверстий, будто там раньше висели книжные полки, но сейчас по периметру стояли монументы каменных монстров, явно перенесённые с кладбища. Пол в чёрно-белую клетку, давно потухший камин, а ещё шаткое деревянное кресло с полусферой на уровне головы¹. Одна винтовая лестница вела в башню, а другая — куда-то вниз. Куда — Эмили думать не хотелось.

Королева прошла к одному из монстров и устроилась на его постаменте, как на троне. Взгляд её скользил по Эмили, которая нерешительно остановилась в центре зала.

— Я расскажу тебе, каково это, — повторила она. Её ладонь легла на перекрестие швов на груди. — Никогда не быть живой. Может быть. Потом.

Эмили вздрогнула, но собралась с духом и осторожно заметила:

— Какая разница, если теперь мы все в одном положении… — Она мельком взглянула на свою костяную руку.

— О нет! Разница есть, — неприятно улыбнулась Королева. — Я заперта в этом мире, как заперта в этом теле! — Она яростно сжала руку в кулак и с силой ударила по лапе каменного монстра.

Эмили молчала. А Королева, всё так же впиваясь в неё взглядом, процедила:

— Я не могу открывать порталы, хоть я и короновала себя. И никто здесь не может. По моему приказу в портал мира людей сбросили уже многих жителей. Но все они в лучшем случае сломали ноги. Никто не смог выйти отсюда. Я и сама пыталась… — Она со свистом выдохнула сквозь зубы. — Но портал остался просто старым заброшенным склепом. А другие порталы… — Королева нахмурила лоб, словно пытаясь что-то вспомнить, но потом резко распрямилась и отчеканила: — Нет никаких других порталов!

Эмили стояла неподвижно. Зачем Королева ей это рассказывает...

— И я подумала… — медленно заговорила та. — Ты как-то здесь оказалась.

Эмили непроизвольно отступила на шаг. Так вот, что нужно от неё королеве этого тёмного мира! Секрет, как покинуть его! Это можно понять, но проблема в том, что она, Эмили, не знает никакого секрета. Она просто соткалась из сотен сине-голубых бабочек где-то посреди сгоревшего леса…

Она вновь ощутила на себе пугающе цепкий взгляд.

— Я не знаю, как я здесь очутилась. — Эмили постаралась, чтобы голос звучал уверенно и твёрдо, но он подвёл её и дрогнул. — Я думала, моя душа отлетела…

— Как видно, твоя душа оказалась не так легка, как ты о ней думала, — оскалилась Королева. — Что ж. Добро пожаловать в город. Скоро Самайн. И можешь быть уверена: я использую все способы, чтобы с помощью тебя открыть портал! Даже если мне придётся изрезать тебя на лоскутки! — Эмили попятилась к стене, но натолкнулась на лапищи каменного монстра и со вскриком отскочила. — Ты попала сюда не случайно. И просто так я тебя не отпущу.

Эмили в панике забыла обо всём и кинулась к входной двери, за которой, она знала, должна быть полуобвалившаяся лестница. Но дверь оказалась заперта. Эмили в отчаянии подёргала тугое кольцо. И почувствовала, как на длинный шлейф платья кто-то наступил — понятно кто. В волосы вцепились миниатюрные, но сильные пальцы и запрокинули голову. Теперь Эмили смотрела на тёмную Королеву снизу вверх. Глаза той клубились неровной чернотой, и от этого страх подкатил к горлу.

— А если попытаешься скрыться, — ласково сказала она, — то я отдам тебя моему верному Оборотню. — Эмили судорожно вздохнула, вспомнив огромные челюсти, хваткие лапы и алчный взгляд. — А ещё лучше — чокнутому учёному. Он положит тебя на стол и сделает всё то, что не успел сделать со мной! — Королева отбросила Эмили от себя, и она чуть не ударилась лицом о колени изваяния. — Так что, надеюсь, теперь ты примешь моё гостеприимство. — Издевательский реверанс. — А пока иди. У тебя есть время вспомнить, как ты сюда попала. Джуэл! — громко крикнула Королева.

По ступеням винтовой лестницы тут же торопливо зацокали каблучки, и Эмили увидела ещё одну местную жительницу — некрасивую нежить с крупной головой и заметным швом на черепе. Во взгляде Джуэл застыли страх и покорность, когда она подняла глаза на Королеву. Но что-то у них было общее, словно обе они вышли из-под скальпеля одного хирурга. Только одной досталась миловидная внешность, а другой — Эмили вгляделась в Джуэл — кроткий нрав.

— Запри нашу гостью в башне, — велела Королева Джуэл. Та суетливо кивнула и нерешительно протянула руку к Эмили. — И учти. — Королева задержала Эмили за костяное предплечье. — Окно заперто надёжно и находится высоко.

И, потрясённая событиями этого дня, Эмили позволила себя увести. Джуэл аккуратно, почти нежно поддерживала её под руку. Эмили так хотелось расспросить её, но едва они вошли в комнату, Джуэл, не говоря ни слова, скользнула назад и оставила пленницу одну. Повернулся в замке ключ.

Эмили медленно подошла к зарешёченному окну и выглянула наружу. Опустошение — оно жгло глаза непролитыми слезами. Мрачный город постепенно выплывал из предрассветных сумерек. А чуть поодаль высилась каменная башня с заваленным набок куполом. Над ним медленно таяло облако тёмного дыма на фоне светлеющего неба. Бесконечная ночь, начала которой Эмили не помнила, подходила к концу — край неба налился зловеще-оранжевым.

В крошечной комнатёнке была только железная кровать и тонкое одеяло. Эмили с рваным вздохом отошла от окна, рухнула на неё и залилась слезами. Она не могла обратиться и бабочками улететь между прутьями решётки. Не могла.

Примечания:

¹ Не знаю зачем, но в мультике у Джека дома стояло это подобие электрического стула, он на него потом гирлянду намотал в песне)) Наверное, для красоты)

И снова ветер в лицо, упругий, свежий. Отчаянный блеск алмазных снежинок. Сужающийся водоворот. Немного страшно, но восторга больше. На том конце синей бездны — тот самый волшебный город, который она наконец увидит, о котором столько слышала… Костяная рука сжимает её пальцы чуть крепче. Да, она знает: там, внизу, снега столько, что в нём можно утонуть. Но тот, кто летит сейчас рядом с ней и так нежно держит её за руку, не даст увязнуть в сугробе.

Уже мерцают на дне ярко-красные, зелёные, золотые искорки. Снежинки сильнее щекочут лицо. Ветер становится плотнее, замедляется падение… Она поворачивает голову, чтобы встретить улыбку того, почти забытого…

И вдруг… Резкий толчок! Оглушающий свист. Вспышка, темнота, вспышка… Ветер затвердевшей струёй отбрасывает её куда-то в сторону. И пальцы пустеют.

Держи меня!..

Ледяное щупальце ветра безжалостно крутит её лёгкое, хрупкое тело. И несёт вверх, обратно.

Нет!..

Внизу уже почти не видна долговязая фигура её спутника, только мелькают в воздушной воронке тонкие руки и ноги…

Не отпускай!

Поздно. Она теряет его из виду. Одна в крутящемся во всех направлениях сразу мире…

Не оставляй меня!..

Пожалуйста…

А сверху, совсем близко, брезжит до боли знакомый, но уже нежеланный оранжевый свет. Приоткрытая дверь висит прямо в пустоте.

Нет! Я должна попасть вниз, за ним!

Я не...

— Моя Королева?.. — Дрожаще-угодливый голос разорвал кошмар.

— Да?! — Она резко села на постели, и склонившаяся Джуэл испуганно отпрянула — так, что чуть не упала.

— Я услышала, как ты кричала… — пролепетала она.

Желание ударить Джуэл развеялось вместе с сонным наваждением. Опять этот кошмар… Навязчивый, как полусгнивший лист на каблуке. Почему он преследует её? Ведь в реальности ничего подобного быть не могло… Она всегда была той, кем является сейчас. Грозной королевой этого города. Всегда… Прошлое теряется в тумане, но это было так давно...

Королева вспомнила, что Джуэл исподлобья за ней наблюдает, встала и подошла к окну.

— Иди. Посмотри, как там наша красотка, не улетучилась ли, — приказала она, стараясь, чтобы не дрогнул голос.

Джуэл кивнула и торопливо вышла.

— Мне нужен ключ к порталам, — прошептала Королева и стиснула пальцами подоконник. — Нужен.

* * *

Кто-то ласково провёл ладонью по плечу Эмили. Она улыбнулась во сне. Всё хорошо. Мир, в котором она очутилась вчера, был просто страшным сном. И она снова в родном Городе мёртвых, и, может, Виктор действительно наденет ей на палец кольцо и повторит свои клятвы, которые вначале сказал по ошибке…

Эмили распахнула глаза. Неуютная комната. Решётка на окне. Виктор счастливо женат на Виктории. Это не Город мёртвых. И она, Эмили, здесь пленница. Это не сон... Щёки ещё щипало от ночных слёз.

Рядом с кроватью стояла печальная Джуэл и вертела в пальцах ключ, которым накануне заперла Эмили.

— Королева хочет тебя видеть, — сказала она тихо и виновато.

Эмили села и спустила ноги на пол. Он был каменным, как и почти всё здесь. Тень оконной решётки разрисовала его на квадраты лунного света.

— Я просто скажу Королеве, что ничем не смогу ей помочь, потому что не знаю, как сюда попала, — успокоила Эмили то ли себя, то ли Джуэл.

Та только грустно хмыкнула и покачала головой.

А Эмили решила воспользоваться случаем и расспросить её.

— Что это за место, Джуэл?

— Когда-то здесь всё было другим… — прошептала та. — Но это длилось недолго. А меня тогда только создали, и я не понимала всего… — Она горько вздохнула и бросила взгляд в окно, где подсвечивалась во тьме башня с заваленным набок куполом. — Я успела застать всего один только Хэл… — Джуэл прижала пальцы в губам и испуганно оглянулась.

— Хэллоуин? Праздник? — подсказала ей Эмили. — Да, когда я жила на земле, мы его тоже отмечали.

— Он под запретом! — еле слышным шёпотом проговорила Джуэл и в страхе расширила глаза. — Не дай создатель, она услышит! — Ещё один боязливый взгляд назад. А потом, подавшись почти вплотную к Эмили, Джуэл быстро зашептала: — Хуже только сказать про Рождество! — Она отступила, казалось, ужасаясь собственной смелости.

— Рождество? — тоже шёпотом переспросила Эмили. — Но почему?

— Не спрашивай! — Джуэл затрясла уродливой головой. — Это оно, Рождество, во всём виновато! По крайней мере, так говорит мой создатель… Если бы не эти порталы… — Она опять зажала себе рот руками, будто слова рвались наружу против её воли.

Снизу послышался какой-то шум.

— Спускайся вниз, Королева ждёт тебя! — нарочито громко сказала Джуэл — так, чтобы её было слышно с первого этажа.

Эмили сочувственно покачала головой. Как мог светлый праздник Рождества так испортить жизнь в этом городе? Какая-то здесь неувязка.

Сегодня Эмили почти не боялась. Она предложит тёмной Королеве свою помощь, но что в силах сделать гостья этого мира, которая не пробыла здесь и суток? Но она может рассказать свою историю, как это ни больно. И про свою жизнь в Городе мёртвых и про то, как из него попадали в мир живых… Возможно, это окажется полезным. Наверное, местным жителям и правда очень нужен выход из их мира, и Королева просто переживает за них…

Ободрённая этой мыслью, Эмили заранее улыбнулась и грациозно сошла по винтовой лестнице.

Королева сидела там же, где и вчера — у изножия каменного монстра. Эмили почти чувствовала сумрачные взгляды его собратьев, которыми они будто провожали её. Но она всё равно заставляла себя улыбаться. Она умерла, и давно. Так чего же ей страшиться?

Но ответная улыбка Королевы резанула, как кинжал.

— Доброй ночи, Эми, — проворковала она. — Надеюсь, комната пришлась тебе по душе.

Эмили мысленно содрогнулась, вспомнив жёсткую кровать и прочную решётку на окне. А ещё — обещание Королевы изрезать её на лоскутки. Но быстро взяла себя в руки.

— Спасибо, я выспалась и хотела бы осмотреть город, — со всей возможной доброжелательностью ответила Эмили.

— Что ж, — Королева откинулась на ноги статуи, как на спинку, — я устрою тебе увеселительную прогулку. — Внезапно она соскочила со своего возвышения, три шага — и холодящие внутренним металлом пальцы обхватили плечо Эмили. Она ещё пыталась вымученно улыбаться, но вчерашний страх нахлынул по проторенной дорожке и обездвижил. Эмили смотрела в глаза Королевы и боялась увидеть в них нечто… Но пока они по-прежнему оставались просто чёрными точками.

— Не будем дожидаться Самайна! — прошелестела Королева с каким-то неистовым нетерпением в голосе. — Я покажу тебе портал прямо сейчас! И посмотрим, как он среагирует на чужачку.

Эмили слабо дёрнулась — бесполезно. Пальцы Королевы держали её, как клещи. Но ведь посмотреть на так называемый портал — не так уж и страшно. Хотя Эмили предпочла бы более дружелюбное обращение. Наверное, это оттого, что она здесь чужая…

Снова тесная, скрипучая клетушка — и каблуки стукнули по брусчатке, которой был замощен весь город. Королева не отпускала плеча Эмили, будто подозревала, что та сбежит сразу, как окажется на воле. Они пошли к воротам, Эмили смутно запомнила вчерашний путь.

Сегодня город не был так пуст. Видимо, наступившая ночь выгнала из домов их обитателей, и они собирались кучками, шептались. Но завидев Королеву, жители сразу умолкали и прятали глаза. Эмили заметила, что никто не хочет встречаться взглядом с Королевой.

Через несколько домов навстречу попался самодвижущийся катафалк — Эмили никогда не встречала таких без лошадей. Похоже, что им управлял всего один человек — толстенький, какой-то весь короткий и нескладный. Зато цилиндр возвышался чуть ли не на рост этого человечка. Эмили никогда не видела такого грустного лица.

— Мэр, — негромко произнесла Королева, и тот весь сжался за рулём катафалка. — Всё готово к ритуалу Самайна?

Мэр мелко закивал, старательно пряча взгляд. Королева посмотрела на здание с кривыми колоннами за его спиной — всё в трепещущих стягах — и коротко кивнула.

— Возможно, это наш пропуск в большой мир, — добавила она, подтолкнув Эмили вперёд.

Мэр кинул быстрый взгляд на Эмили, явно удивился, но промолчал.

— Ты хочешь что-то сказать, градоначальник, — ровно заметила Королева.

Тот рьяно затряс головой.

— Хочет, хочет! — Эмили даже не обратила внимания, как сзади к ним подскочили три низкорослые фигуры.

— А мы всё видели! — сказала девочка-зомби в остроконечной шляпе и сиреневом платьице.

— И слышали! — добавил мальчик с красными рожками и хвостиком, как у чёрта.

— И… пронюхали! — поддакнул второй мальчик, переодетый скелетом.

— Шито, Крыто и Корыто. — Королева благосклонно кивнула и сложила руки на груди. — И что же говорит наш многоуважаемый Мэр? — поинтересовалась она.

Тот почти сполз под сиденье, только цилиндр ещё выдавал его присутствие.

А маленькая ведьмочка, Крыто, прошлась перед Королевой, как актриса перед выступлением, и направила обвиняющий перст в сторону градоначальника.

— После четвёртой кружки самогона из пауков у Старого упыря, — начала доклад она, — этот начал обливаться слезами и вспоминать, как мы готовились к… ну, тому самому…

— К Хэллоуину… — прищурилась Королева. — Ах ты!.. — Она нависла над сидящим градоначальником, а тот совсем скрылся из глаз.

— Хуже! — деловито поправила Крыто. — К…

— … Рождеству, — выдохнула Королева ею же запрещённое слово, скользнула в салон катафалка и присела на сиденье рядом со спрятавшимся Мэром.

Шито, Крыто и Корыто приготовились жадно глазеть на экзекуцию. А градоначальник лишь испуганно пискнул, когда Королева взялась за воротник его пиджака и вытянула несчастного из-под сиденья.

Что было дальше, Эмили не очень уловила. Только Мэр вдруг неистово забился, будто испытывал неслыханную боль. Глаза его остекленели и налились кровью.

— Пожалуйста, не надо… — взмолился он. — Только не опять!.. Я больше не буду, клянусь!..

Королева отпустила его не сразу. Она словно смаковала изысканный букет редкого вина — губы подрагивали в зловещей улыбке, а глаза… Эмили догадывалась, что в них. Но почему от этой рваной тьмы так корчится Мэр?

Градоначальник дёрнулся особенно сильно, и голова его упала на грудь. А Королева с видом крайнего омерзения отпустила воротник его пиджака и отряхнула руки.

— Каждый раз пустые обещания, — пожаловалась она троице своих прихвостней.

Те злорадно заухмылялись.

— Идите, — велела им Королева. — В преддверии Самайна многие начинают забываться. Доносите мне на всех.

Шито, Крыто и Корыто низко поклонились и брызнули в разные стороны — Эмили даже глазом моргнуть не успела.

— Нас прервали, — с издевательской учтивостью произнесла Королева, обращаясь к ней. — Продолжим.

И они опять двинулись по направлению к воротам. После расправы над безропотным градоначальником Эмили стало совсем не по себе. Хоть бы на воротах не было жуткого Оборотня… Но нет, привратник встретил свою Королеву глубоким поклоном, что совершенно не вязалось с его горящим взглядом. Она в ответ слегка улыбнулась.

— Мы с нашей гостьей совершим небольшой променад. А ты оставайся здесь, мой Вервольф. — Она, не касаясь, провела рукой над холкой Оборотня, и шерсть того вздыбилась навстречу её ладони. Но Королева с лёгким смешком уже убрала руку.

Оборотень страдальчески рыкнул, но послушно открыл ворота и проводил вышедших голодным взглядом. Эмили поспешила отойти от него подальше и теперь снова озирала унылое кладбище. Некоторые статуи были разбиты, некоторые перекочевали в дом Королевы. Зияли чёрными ртами разрытые могилы. На других росли и шевелили голубоватыми листьями какие-то растения. Где-то поскрипывала от неощутимого ветерка висящая на одной петле дверь склепа. Пусто и безжизненно.

Петляя между могилами, Королева вела Эмили в сторону бесформенного холма. И там, недалеко от его подножия, притулился очень старый на вид склеп. Королева рывком распахнула его тяжёлую дверь.

— Вот и посмотрим, на что ты сгодишься, — пробормотала она и дёрнула Эмили за руку, чтобы она заглянула в чёрный провал.

И волей-неволей ей пришлось посмотреть внутрь.

— Что ты видишь?! — жарким шёпотом спросила Королева. Острые ногти впились в руку.

Эмили вгляделась в бархатную тьму. Нет, не совсем тьму! Что-то сверкнуло внутри. Раз, другой...

— Я вижу… Звёзды! — прошептала она, зачарованная видом. Она даже на миг забыла, где находится — настолько неожиданным и прекрасным оказалось зрелище. Словно небо поменялось с землёй местами, и она смотрела сквозь распахнутое окно в иссиня-чёрную бездну неба. У Эмили даже закружилась голова, ей почудилось, что она падает вверх, и она инстинктивно подалась назад, спиной натолкнувшись на грудь Королевы.

— Звёзды, — повторила та, и в её глазах зажёгся какой-то новый огонёк, совсем не похожий на распухающую тьму. Но лишь на мгновение.

Резким движением она сорвала с головы Эмили венок с длинной фатой и бросила прямо в это звёздное небо. Не ожидавшая этого Эмили попыталась перехватить руку Королевы, но не успела.

— Что вы делаете?! — горестно воскликнула она. — Это же мой талисман, фата моей матери!

Но Королеве не было дела до её воплей. Она горящим взглядом провожала исчезающую в закрытом для неё портале лёгкую ткань. Эмили тоже посмотрела. Фата словно нехотя развернулась во всю ширь и летела, как странная птица, вниз. Или вверх. И вскоре стала совсем далёкой, едва различимой серой тенью на фоне мерцающих звёзд.

Эмили будто вышла из оцепенения.

— Да как вы могли?! — яростно спросила она. — Кто вам позволил?! — Неуверенность, страх, непонятные муки градоначальника — всё отошло на второй план. Эта фата так много значила для неё… Её она надела в день своей смерти, в ней стояла у алтаря с Виктором, ещё полная радужных надежд…

Но Королева лишь насмешливо вскинула тонкие брови, словно недоумевая, как такая безделица может кого-то волновать.

Пальцы Эмили скрючились в когти, и она с рыком кинулась на Королеву, не успев подумать, что, собственно, собирается сделать. Ей просто хотелось вцепиться в это ненавистно-красивое лицо, погасить самоуверенность в глазах, намотать на кулак чёрные пряди волос… Но одна секунда, взрыв темноты в зрачках Королевы — и перед глазами Эмили всё поплыло. Она почувствовала на шее прикосновение сильных рук, хотя Королева к ней не приближалась. Холм превратился в старый клён, а луна над ним засветилась ещё ярче и обрела кроваво-красный оттенок. И воздух… Эмили особенно остро ощутила запах прелой листвы — словно упала в неё лицом. Тускло блеснуло на пальцах золото колец… Которые с неё сняли в день смерти. И вдруг наваждение прошло. Королева ссутулилась и тяжело дышала. Глаза её были нормальными.

— Тебе тоже не повезло в день свадьбы, — хрипло прошептала она. С усилием выпрямилась. — Мы с тобой похожи, — заметила она неприязненно и провела пальцем по голубой щеке Эмили. — Но это ничего не меняет. На Самайн ты откроешь для меня портал. — Королева с грохотом захлопнула дверцу склепа, и Эмили успела кинуть лишь последний взгляд на далёкие звёзды. Будто в ответ на шум со стороны Сожжённого леса раздался заунывный вой, ему вторил другой, третий...

Эмили вздрогнула и невольно сделала шаг в сторону хорошо защищённого города за шипастыми железными воротами и высокими каменными стенами. А Королева повернулась к Эмили спиной и пошла назад. Она знала, что Эмили последует за ней. И Эмили знала, что она знает.

Она стала вспоминать. С каждым Хэл… Самайном она вспоминает всё больше и больше. Это становится опасным. И вроде тебе удалось убедить, что тот бросил её и отправился в свой любимый мир Рождества, но… А ну как она решит возобновить глупые поиски? И тот ведь наверняка тоже ищет путь назад, если правда всё то, что удалось про него разузнать. А сомневаться нет никаких причин. Горько-восторженные рассказы, перемежаемые потоками слёз, которые тебе приходилось сочувственно утирать и понимающе вздыхать при этом… Яркие воспоминания других горожан. Его собственный дневник, найденный Салли после памятного для всего города Хэллоуина 1994 года, когда бесследно пропал их обожаемый Повелитель тыкв…

Уже наступил 1994 год! Как быстро и незаметно летит время, когда ты мёртв. А значит, те, кому так хотелось отомстить, давно уже истлели. Что ж, в таком случае, просто везение не рассыпаться вместе с ними, а продолжить существование. Нигде в мире мёртвых ты не встретил никого из этих троих. Значит… Они исчезли навсегда. А ты нет. Жаль только, что двое из них, по всей видимости, прожили долгую и счастливую жизнь. Но этого уже не поправить. А вот куда делась ещё одна… Хорошо бы провалилась в ад, в который так настойчиво посылал восставших мёртвых пастор.

Минуло ещё двадцать шесть лет. Точнее, двадцать пять и один. Потому что всё изменилось на тот Хэллоуин 1995 года. И следующего Хэллоуина не случилось — случился Самайн. Идиоты-горожане сами виноваты — не надо было её провоцировать. Но кто знал… Ты и сам не знал. И вышло даже неплохо, хотя твой привычный, неоднократно испытанный план дал трещину… Ты остался единственным, кому она доверяет. Ты остался единственным, кто может звать её по имени. Единственный друг… Она забыла о прошлом, и это тебе на руку. Но эти сны… Она начинает вспоминать. Каждый раз, когда приближается Самайн… Хэллоуин. И с каждым годом всё больше.

* * *

Фата — лёгкая, длинная, полупрозрачная. Как в ней не запутаться с непривычки? И открытое платье в пол вместо удобного по колено.

Она всегда была неуклюжа. А сегодня рискует стать посмешищем на виду у всего города. Впрочем, так ли это важно? Если кто-то сейчас посмотрит в её глаза, то найдёт там только искрящееся, почти невыносимое счастье.

Свадьба на Хэллоуин! Главное событие её жизни в главный день их мира! Это так символично… Что? В город Рождество? Но почему именно сегодня? Нет, не против, но… Да, конечно. Убежать от всех. А в большом мире всегда побывать успеется…

Не склеп у подножия Спирального холма, ведущий в мир людей, где скрылись все остальные хэллоуинцы. А дерево с украшенной ёлкой на двери. Туда!

Ветер развевает фату и треплет волосы. И снежинки в лицо — как острые звёзды. Звёзды внизу, звёзды вверху, звёзды везде.

Ты здесь?

А потом звёзды гаснут — как закрываются навсегда глаза. Пальцы отчаянно хватают холодную пустоту. От скорости не вдохнуть. Шёлковое касание ткани по лицу — и озверевший ветер срывает фату и уносит в беззвёздную ночь.

Нет!

Вернись!

Возьми меня с собой!..

— Моя Королева? — Снова опостылевший голос Джуэл рассёк сужающуюся черноту. — Ты опять кричала во сне. — Она потупилась, боясь встретить взгляд тьмы.

— Ничего, — с досадой проговорила Королева, приподнимаясь. — Это скоро пройдёт. Каждый год в преддверии Самайна… Впрочем, забудь об этом! — Она смерила сжавшуюся Джуэл недобрым взглядом.

— Наша гостья… Эмили, — нерешительно начала Джуэл. — Может, её отпустить? — И, видимо, прежде, чем смелость покинула её окончательно, быстро договорила: — Она же не сделала ничего плохого!

Королева схватила Джуэл за руку и рывком усадила рядом с собой на постель.

— Только попробуй её освободить! Я вытащу твой мозг из черепа и скормлю крысам!

Джуэл рефлекторно накрыла свободной ладонью стык черепа. Глаза её округлились и замерли.

— Иди, — отпустила её Королева. — Головой отвечаешь за пленницу. — Она встала, скинула ночную сорочку и отвернулась к окну. Рыже-чёрные волосы рассыпались по плечам. — Принеси мне платье с вороньими перьями.

Она почти чувствовала, как Джуэл молча изучает её обнажённое, покрытое швами и шрамами голубое тело, и гордо распрямилась. Швы достались ей от создателя. Шрамы — от добрых сограждан.

— Мне кажется, ему не стоит верить, — тихо заметила Джуэл.

— Это не твоё дело, — холодно отрезала Королева, слегка повернув голову. — Он единственный вступился за меня, когда…

— Ты же говорила, что ничего не помнишь, — виновато пробормотала Джуэл.

— Почти… — Королева свела тонкие брови и коснулась пальцами висков. Смутные образы из разрозненных снов расплывались при малейшей попытке присмотреться к ним и различить детали. — Но это я помню чётко! Ни ты, ни твой — наш! — создатель, — Королева выплюнула это слово, как пожелание скорейшей смерти, — не заступились за меня! Ни весь из себя законопослушный Мэр! И только один Алхимик!.. Что, не было такого?!

Она не знала, что хочет сейчас услышать. То, что это просто очередной кошмар. Или что это было наяву, и весь город… Что ж, тогда они сейчас получают по заслугам. Но почему Джуэл молчит и малодушно рассматривает носки своих туфель?!

— Ты права… — едва слышно произнесла та. — Я и доктор не смогли тогда обуздать взбесившуюся нежить. Признаться, мы и подумать не могли, что так всё обернётся… У тебя есть все причины на нас злиться. Но ты же знаешь, доктор изначально был против...

Значит, это не сон! Королева прерывисто выдохнула. И всё остальное — тоже не сон?..

— Против чего?! — резко спросила она, развернувшись к Джуэл всем телом.

Взгляд той заметался по комнате.

— Ты же сама запретила поминать предыдущих Повелителей…

— Довольно! — выкрикнула Королева с яростью. — Быстро неси мне платье! Не хочу заставлять Алхимика ждать!

И Джуэл больше не стала испытывать судьбу и стремглав вылетела из спальни. Королева тяжело дышала.

Джуэл что-то знает обо мне… Мне иногда кажется, что любой в этом городе знает обо мне больше, чем я сама… Так зачем же я изживаю эту память? Расспросить её, расспросить всех… Узнать, кем я была до того Самайна...

Тебе это не нужно. Не нужно. Твоя жизнь была никчёмной. Ты была никчёмной. А ещё беспомощной. Да, да, совершенно беспомощной! Любой в этом городе мог сделать с тобой всё, что угодно. И они почти сделали это! Посмотри на своё тело. И посмотри на себя теперь! Тебя все боятся! И теперь ты — мы! — в безопасности...

— Да… — прошептала Королева, задумчиво намотав на палец чёрную прядь. — Надо попросить Алхимика. Вдруг в его книге найдётся зелье против ненужных снов.

* * *

— Она начинает что-то вспоминать. Кажется… — Джуэл поболтала на дне чашки остатки чая из волчьего лыка и внимательно посмотрела на Хельгамину. Ведьма ответила ей пристальным взглядом серо-стальных глаз.

— Ой, да ты и год назад, и два, и три так говорила! — Вторая ведьма, Зельдаборн, недоверчиво хмыкнула. — Но знаешь, я бы не отказалась. Торговлишка совсем захирела после того, как она стала продвигать своего протеже! — Зельдаборн с возмущением ткнула указательным пальцем в сторону мастерской, где почти все котелки для зелий покрылись вековой паутиной двадцатилетней давности. Пауки в городе знали своё дело. — Да и вообще, раньше тут было гораздо веселее! А сейчас слова лишнего не скажи, носа из дома не кажи… Ну психанули один раз — так это давно было! Что, теперь всю оставшуюся послежизнь в четырёх стенах куковать?! — Ведьма обвела взглядом собеседниц, словно ожидая бурного одобрения своей речи.

Джуэл посмотрела в чашку. Чаинки на дне упрямо не желали складываться во что-то удобоваримое. Хельгамина вообще не трепала языком зря. Зельдаборн протяжно вздохнула.

— И все интересные мужчины на неё клюют! Даже этот Алхимик — да знаю я, что конкурент! — отмахнулась она от сестры. — Ну, интересный же? Да и Оборотень такой, что можно бы¹… А уж что говорить про Дж… — Джуэл среагировала мгновенно. Она вскочила, опрокинув чашку, и зажала ведьме рот рукой. Несколько секунд они стояли в такой позе, потом Джуэл села на место. Зельдаборн отёрла губы и тоже села.

— Да ладно, кто услышит-то? — проворчала она, неодобрительно посмотрев на осколки чашки, валявшиеся на грязноватом полу.

— Мне иногда кажется, что она слышит всё, — прошептала Джуэл, беспокойно оглядывая углы ведьминой лавки, где гнездилась тьма. — Гал тоже возмущалась при своих…

Все замолчали. За прошедшие двадцать пять лет погибли немногие. Но смерть подводной Гал почему-то потрясла горожан сильнее всего. Все видели, как Рейвена разорвал Вервольф, как демонессу первой принесли в жертву на ритуале Самайна — от неё остались только рога да копытца, — как исчезли один за другим скелеты с Дерева висельников… Но только Гал так рьяно ратовала за продолжение поисков Повелителя тыкв. Зельдаборн потом шепнула Джуэл, что Гал давно питала к нему тайную страсть. Даже не очень тайную. Но как могла узнать о том, что Гал говорила, Королева… Джуэл ещё раз опасливо оглядела углы, где затаилась тьма. Иногда ей казалось, что вся тьма бывшего Хэллоуин-тауна служит только одной нежити — Королеве.

— Почему тебе кажется что она вспоминает? — Спокойный голос Хельгамины вырвал Джуэл из задумчивости, и она вздрогнула.

— Ну… — Ей уже и самой казалось это неубедительным. — Она кричит во сне. Зовёт кого-то… И плачет. Я бужу её на пике сна — всё надеюсь, что в этом состоянии она лучше запомнит то, что было во сне. Или не во сне.

— И как успехи? — поинтересовалась Зельдаборн.

— Сегодня она спрашивала меня про тот… праздник 1995 года. И почему я и доктор не защитили её от вас… — Джуэл, чтобы не глядеть осуждающе, присела и стала собирать осколки чашки.

— М-да, — протянула Зельдаборн. — Не самые жизнеутверждающие воспоминания у неё остались. Но мы уже были такие подогретые… И тут такой облом. Понятно, что мы… ээ… расстроились. Её же сам объявил Повелительницей… ладно-ладно — королевой! А больше некому было открывать порталы! — Зельдаборн оглянулась на сестру в поисках поддержки. Та лишь сокрушённо покачала головой. Джуэл, позвякивая, собирала осколки.

— Что?! — взвилась Зельдаборн на неё. — Да я по твоей спине вижу, что ты нас осуждаешь! Да ты… вообще не нежить, а непонятно кто! Никаких инстинктов! И молодая слишком! — выпалила она, как страшное оскорбление. — А тут раз в году не дали порезвиться…

Джуэл выбросила осколки в ведро и выпрямилась. Она молча смотрела на ведьму.

— Что, обижаешься? — без былого задора спросила её Зельдаборн.

Джуэл нетерпеливо махнула рукой.

— У Королевы в башне томится пленница. Она неместная, появилась буквально вчера. И я боюсь, что Королева принесёт её в жертву в Самайн.

— Хм-м… — Зельдаборн постучала загнутым ногтём по выступающему клыку. — Ну если это поможет, идея-то стоящая… Тем более, чужачка…

— Нет, нестоящая! — неожиданно для самой себя закричала Джуэл. — И даже вы двадцать пять лет назад такими не были! Я помню, это ведь был первый год моей жизни!

— Эй-эй, потише. — Зельдаборн похлопала Джуэл по плечу. — Сама же говорила, что она всё слышит. Да и мы неглухие.

Джуэл несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, прикрыла глаза и заговорила тихо и проникновенно:

— Да, вы правы. Я не совсем нежить. Я искусственное существо. Даже мой создатель больше нежить, чем я. И Королева тоже не была нежитью. Но вы её такой сделали. И самой страшной.

Зельдаборн скривилась, словно вдохнула пары зелья Мёртвого сна. Но возразить ей было нечего.

— А почему ты так переживаешь за чужачку? — серьёзно спросила Хельгамина.

— Я просто не хочу, чтобы ещё кто-то пострадал, — сдержанно ответила Джуэл.

Ведьмы переглянулись, и было почти заметно, как обе слегка пожали плечами в духе "что с неё взять". Джуэл вздохнула. Они с ведьмами не поймут друг друга, как Средневековье и двадцатый век. Но она всё равно была благодарна сёстрам, что они взяли её в свою компанию. Хотя поначалу они и испытывали взаимную неприязнь. Но когда Королева забрала её, свою сводную сестру, у создателя, Джуэл получила даже больше свободы, чем у того в башне. По крайней мере, во время частых отлучек Королевы к Алхимику. Кстати…

— Который час?! — Джуэл отыскала взглядом часы. — Ох-х, наверное, она уже вот-вот вернётся домой! Мне надо бежать! Спасибо за чай! — Она торопливо накинула плащ и выскочила за порог.

Зельдаборн заперла дверь на засов — все горожане приучились это делать — и повернулась к сестре.

— И что ты об этом думаешь, Хельга?

Та неспешно поболтала чаинки на дне своей чашки.

— Думаю, есть шанс, что скоро всё изменится, — изрекла она.

Чаинки почти идеально сложились в однокрылую бабочку.

* * *

— Моя Королева, — бархатным голосом и изящным полупоклоном приветствовал её Алхимик. — Моя дорогая Салли…

Королева чуть вздрогнула от звучания отвергнутого имени. В её сознании оно было как-то связано со снами. А от них она хотела бы избавиться… Но это же Алхимик…

Она улыбнулась ему — не деланно, как Оборотню, не ехидно, как всем остальным, а искренне и тепло — если осталась в её душе ещё теплота. Её единственный близкий друг в этом городе. Всегда понимающий, готовый поддержать и выслушать. Он же был с ней ещё до того Самайна, когда всё изменилось, она смутно помнила это…

— Что-то стряслось, Салли? — участливо спросил он и за руку подвёл её к строгому кожаному дивану, усадил, а сам опустился на одно колено, как рыцарь, ожидающий посвящения. — Ты словно сама не своя…

Королева в который раз разглядывала Алхимика. Как не вязался его образ с этим словом! Ни прожжённой мантии в звёздах, ни остроконечного колпака, ни запачканных реактивами пальцев. Идеально подогнанный костюм, всегда без пятнышка, учтивые манеры, ухоженные ногти. Идеально прибранный стол. Ни колб, ни взрывов. Не то что у нерях-ведьм или эксцентричного Финкельштейна. И сколько угодно времени — для неё одной. Но зато у Алхимика была книга. И благодаря этой книге или каким-то тайным знаниям Алхимику удавались такие зелья… Королева мстительно прищурилась, вспомнив, как объявляла зарвавшимся ведьмам, что Город больше не нуждается в их услугах.

Алхимик смотрел на неё прямым и открытым взглядом и ждал ответа. И, казалось, был готов ждать вечность.

— Опять сны… — Она склонила голову и позволила своим волосам коснуться рук Алхимика. — Перед Самайном они начинают меня одолевать.

Алхимик сочувственно вздохнул и сжал её пальцы.

— Может, в твоей книге есть какое-то зелье, чтобы избавить меня от этого наваждения? — спросила она почти робко.

Алхимик молчал. Он молчал так долго, что Королева тревожно вскинула голову и буквально натолкнулась на взгляд его светло-серых, почти белых, глаз.

— Я и сам думал об этом, — медленно, словно подбирая каждое слово заговорил он. — Так хочется избавить тебя от страданий, моя милая Салли, тебе и так пришлось слишком многое пережить, слишком многое…Ужасное предательство... — Алхимик печально опустил голову и нежно провёл большими пальцами по раскрытым ладоням Королевы. А она вздрогнула от этого слишком интимного жеста. Было что-то неправильное в этом. Но прежде, чем она осознала, что именно, Алхимик поднялся с колена и подошёл к книжному шкафу. Королева знала: книга лежит внутри. Но Алхимик не стал её вынимать. Он положил ладонь на бронзовую ручку шкафа и упёрся лбом в стекло. Голос его зазвучал горько и прерывисто.

— Я изучил свою книгу вдоль и поперёк. Но в ней нет ничего, что могло бы дать тебе полное забвение и безмятежность. Я пытался искать сам, но… — Королева с изумлением увидела, что широкие плечи Алхимика дрогнули, и она поспешно встала и подошла к нему.

— Ничего… — Она успокаивающе положила руку ему на плечо. — Пройдёт Самайн, вернётся и моё спокойствие…

Он и так сделал для неё слишком много. Даже сквозь ткань сорочки и сюртука прощупывался грубый шрам от зубов Оборотня. А на шее — Королева знала — чернеют скрытые воротником следы его когтей. И почему Вервольф до сих пор не на кладбище?! Глаза Королевы сузились и полыхнули тьмой. Ничего… Пусть сидит на воротах, питает бесполезные надежды и истекает слюной. Она ещё найдёт достойное применение его животной страсти, которая вспыхнула в ответ на пробудившуюся тьму и силу…

А Алхимик, оказывается, повернулся к ней и, нахмурившись, наблюдал за изменениями её лица.

— Мне жаль, что это с тобой случилось, — тихо сказал он.

— А мне нет, — жёстко отчеканила Королева. — Пепел к пеплу.

Алхимик отвёл взгляд. Когда она становилась такой, он всегда предпочитал отступать. Шаткая почва… Он никогда ещё не испытывал на себе взгляд тьмы. Но на других его действие видел достаточно. Да, пока он ходит в фаворитах, но кто знает, что на уме у этой нежити… Вот если бы его зелье сейчас было готово, можно было бы выдать его за то, которое она просит… Но какого чёрта она извела всех скелетов в городе?! Алхимик тайком перерыл все могилы на кладбище, но не нашёл там ни одной человеческой кости — только останки каких-то далёких от людей монстров. А для зелья надо именно человеческое ребро, желательно, которое долго было на воздухе, хотя бы лет десять… Даже золотое кольцо с рядом условий очень удачно подвернулось под руку (делай свою удачу сам), но дело застопорилось на этом проклятом ребре! Из ныне живущих в Городе мало кто напоминал людей. Хоть своё ребро вырезай и выдерживай. Для такого дела, конечно, не жалко, но…

Алхимик не успел завершить этот спор сам с собой. Лицо Королевы смягчилось, и она сказала с заметным волнением:

— Но я же пришла поговорить не только насчёт снов! В этом году у нас есть шанс открыть портал!

Пришлось срочно изображать неподдельную радость.

— Правда?! Но каким же образом? — Он даже осмелился обхватить её плечи в дружеском объятии. Она доверяла ему. Но телесного контакта почему-то за все эти годы наладить не удалось. А сейчас она будто не заметила, только лукаво улыбнулась.

— Провидение послало к нам в город нежданную гостью из другого мира! И для неё портал открывается!

— Но это же здорово! — с воодушевлением проговорил Алхимик. Пора ускорять воплощение своего плана. — А кто она? Человек? Точнее, зомби, конечно… — Он растянул тонкие губы в понимающей улыбке. — Вампир? Может, скелет? — Ну, на такую удачу рассчитывать не приходилось…

— Она скелет примерно на третью часть, — ответила Королева, и по её лицу скользнуло какое-то странное выражение. А улыбка Алхимика застыла, как приклеенная.

— На какую часть? — Он за плечи притянул Королеву к себе.

А та словно очнулась и стряхнула с себя его руки. Взгляд стал холодным.

— У неё одна костяная рука и одна нога, — сказала она неприязненно. — Одна щека разъедена и рёбра торчат.

— Рёбра торчат… — повторил Алхимик в пространство. А потом посмотрел на ту, которая его пугала, но кого он так давно жаждал подчинить. — Ты получишь своё забвение, моя Королева!

Примечания:

¹ Никто не узнал фразу Хлестакова из "Ревизора"? :) "Да и маменька ещё такая, что можно бы…"

— А если она действительно Повелительница тыкв, тогда почему портал не открывается?! — гнусаво каркает ворон-привратник. Он вцепился когтями в голову каменного монстра и подначивает толпу хэллоуинцев, которые уже недобро и вопросительно посверкивают глазами. И все они смотрят на неё. Ждут от неё, хотят от неё — того, чего она, видимо, не в силах им дать.

Год прошёл, как во сне. Самом страшном кошмаре, который только можно вообразить. И снова в уши вкручиваются эти невыносимые теперь песнопения: "Это Хэллоуин, это Хэллоуин…"

— Лучше бы он выбрал Повелительницей тыкв меня! — густо басит подводная Гал и угрожающе потрясает у лица мёртвой головой.

— Или меня! — визгливо поддакивает Демонесса. — Что может сделать эта кукла?! Она даже не нежить! — Зловещий оскал в тридцать четыре треугольных зуба рассекает её красную рожу надвое.

— Да! Да! — раздаются из толпы несколько голосов.

— Дамы, — пытается увещевать их Мэр, — вы должны уважать выбор Повелителя тыкв. — В душе поднимается волна благодарности к Мэру, но… — В конце концов, это единственное, что у нас осталось от него… — неуклюже завершает свою защитную речь он.

Это. Что. У нас. Осталось. Вот так. Она — просто памятная вещица, сама по себе не очень ценная.

Почему они так несправедливы по отношению ко мне? Неужели они не понимают...

Нет. Они видят в тебе лишь средство для исполнения своих желаний. Средство, которое не сработало.

Кто это?..

— Да если бы Джек не провозгласил её во всеуслышание Повелительницей тыкв и своей преемницей, мы бы давно выбрали нового Повелителя тыкв! — Чёрные глазки мистера Рейвена горят возмущением, будто он сам метил в короли.

— Выбирайте… — бессильно выдыхает она. — Мне не нужен этот титул…

— На это требуется время, а его, моя дорогая, у нас нет. Ведь Хэллоуин уже сегодня! — ядовито замечает ворон, слетает со своего возвышения и садится на землю рядом с ней. Вальяжно прохаживается взад-вперёд. На гладком клюве и щеголеватых перьях играет бликами полная луна.

Даже этот ворон меня не боится.

Тебя никто не боится. И не уважает.

Кто это говорит?!

— Пусть попробует ещё раз, — нервно предлагает Мэр. Кажется, он сам готов молиться, чтобы у неё всё вышло — лишь бы план не нарушился.

А она не знает, что делать. Только сегодня вечером толпа хэллоуинцев без предупреждения ввалилась в так и не ставший родным дом, в котором она одиноко проживала своё горе, и потащила к выходу из города. Лишь на полпути она поняла, чего от неё хотят и какой сегодня день. Нет, только не этот ужасный день снова!..

И вот она стоит напротив старого склепа, а горожане с вожделением смотрят на закрытые дверцы.

— Открой, открой! — душным шёпотом подсказывает ей Мэр. — Ты же Повелительница тыкв. Вроде как...

Открыть? Если её после этого отпустят… Она берётся за ржавую ручку, с трудом приоткрывает скрипучую дверь… И первый вампир с нетерпеливым воплем бросается в тёмный проём. А через несколько секунд изнутри доносится его обиженный вой. Но остальные не успевают затормозить и на всех пара́х влетают в тесный склеп. Крики, катавасия, ругань… Только через несколько минут из мешанины рук, ног и чёрных плащей выбирается Вампир-принц и, потирая царапину на щеке, оставшуюся от чьего-то клыка, указывает скрюченным пальцем на неё.

— У неё не вышло! Она не смогла открыть портал!

Она испуганно отступает на шаг от озлобленных кровопийц. Но лишь упирается спиной в мощную грудь Оборотня. Над ухом раздаётся его жаркое, хриплое дыхание.

Тебе не убежать от них. Их слишком много. А ты — одна. И совершенно беспомощна, как и всегда. Только на этот раз некому тебя спасти.

Незримый голос говорит правду. Всё так и есть...

— Пусть попробует ещё раз, — отчаянно повторяет Мэр. И по его боязливому виду ясно: ещё один недовольный, и он сдастся. И пустит всё на самотёк. Он не привык принимать решения сам.

Она снова нерешительно приближается к злополучному порталу, уже зная, что обречена. Заглядывает внутрь. Из чёрного провала веет затхлостью.

Она спускается вниз. За спиной повисает настороженная, недружелюбная тишина. Взгляды сотен глаз сверлят спину. Одна ступенька, две, три… Нога нащупывает каменный пол. Дно. А должна быть пустота… Ветер и звёзды.

В беспомощном отчаянии она делает несколько быстрых шагов вперёд — и руки натыкаются на холодную каменную кладку противоположной стены. Она бьёт по ней кулаками — бесполезно. Эту стену ей не пробить. Она прислоняется к ней лбом и вспоминает, как весь год искала другие порталы — такие нужные ей…

А позади — крики. Нетерпеливые, рассерженные, остервенелые. Она едва различает, кто именно говорит.

Оставьте меня здесь.

Они тебя не оставят.

— Джек не имел права оставлять город на неё! Это кощунство!

— И что теперь?

— Он нарушил закон! И мы теперь не можем выйти! И не можем выбрать нового короля!

— Надо принести куклу в жертву! Может, это вновь откроет портал! — А вот это гнусавое карканье она узнаёт.

Она волей-неволей начинает прислушиваться внимательнее. Только минуту назад ей было почти всё равно, а теперь вопли разъярённой толпы будят остывшие чувства.

— Да! Прольём её кровь! — Совсем рядом со входом кричит Вампир-граф, и его горячо поддерживают остальные вампиры.

— Вряд ли у неё есть кровь. — Это пьяно-насмешливый голос Маленькой ведьмы, Зельдаборн. — Обломаешься ты с этим, Графчик, ещё и листьев налопаешься! Давно ты стал травоядным? Тебе сенца надо запасать с лета?

Толпа гогочет. А Зельдаборн, видимо, наслаждается этим низкопробным вниманием.

— Крови нет, зато сухие листья прекрасно горят! — расплывается в зубастой улыбке Демонесса. — На костёр её! Джек всегда поджигал себя на Хэллоуин! Пусть его пассия докажет, что достойна этого титула!

— Да! — шлёпает губищами Гал.

— Тащите куклу из склепа, чего она там засела! — Раздаётся у самого входа голос Демонессы.

И в склепе опять становится тесно и шумно. В восемь лап её выволакивают наружу. И снова над головой — скалящаяся морда Оборотня. Капелька слюны падает из раскрытой пасти прямо на щёку. Когти больно впиваются в кожу. Ей виден каждый кривой, острый зуб, жадный блеск глаз, подрагивание ноздрей, когда Вервольф со свистом втягивает воздух рядом с её лицом и грубо говорит:

— А может, мне её инициировать прямо здесь, у портала? Мне кажется, первая брачная ночь у куколки пропала!

— Я бы радовалась, — вставляет Зельдаборн.

А она задыхается от ужаса и пытается вырваться из крепких когтей.

Они уже всё за тебя решили. А что выберешь ты? Зубы вампира, сожжение или лапищи Оборотня?

Не надо! Они не могут!..

Но такие вроде бы знакомые хэллоуинцы придвигаются ближе. Плотоядно горят красными точками глаза вампиров. Демонесса перешёптывается с Гал — сейчас они даже готовы объединиться. А Оборотень уже буквально пожирает взглядом. Тянутся руки и щупальца, скалятся зубы. Мэр отступает назад и отворачивается. То, чего он не видит, не должно его беспокоить.

Впусти меня… Забудь прошлое… И я смогу нас защитить.

Кто...

Но где же создатель?! Неужели ему всё равно, что его творение сейчас разорвут на части, развеют?! И словно в ответ:

— Катитесь отсюда, Док. — Рейвен садится тому на колени и щёлкает клювом у него перед носом. — Это вас Джек продвигал и даже пускал везде без очереди, а сейчас времена изменились.

Финкельштейн сердито спихивает ворона с коленей, но подъехать к ней не может — Шито, Крыто и Корыто заблокировали колёса его коляски во время минутной заминки. Джуэл с беспомощным ужасом смотрит на драму, что развёртывается у портала, но подойти не решается. Да и что она может сделать? Такая же полунежить...

И тут сквозь плотное кольцо озверевших хэллоуинцев незаметно пробирается он, Алхимик. Белые волосы, как всегда, красиво зачёсаны назад, манишка сияет белизной. Зельдаборн провожает его томным взглядом и нарочито громко вздыхает.

Зачем он здесь? Тоже хочет поднять на меня руку?

Но Алхимик подходит ближе и… невзначай становится между ней и толпой.

— Зачем же доводить дело до крайности, друзья мои? — широко улыбается он, разводя пустые руки в стороны.

— Отойди, — сумрачно велит Вервольф и подкрепляет слова рыком. — Ты тут не свой.

— Я уверен, что расправа над этой несчастной вам ничего не даст. — Алхимик продолжает приятно улыбаться, как будто пришёл на светский раут.

— Откуда тебе знать?! — язвительно спрашивает Демонесса. — Ты, конечно, Алхимик, и зелья у тебя получше ведьминых — да пошла ты к эльфам! — но сейчас это не твоё дело. Уйди.

— Я знаю только то, что речь идёт о жизни и чести, — изящный кивок в сторону Оборотня, — вашей Повелительницы тыкв и просто прелестной… м-м… девушки. — Он расправляет и без того широкие плечи. — И я готов вызвать на дуэль любого, кто посмеет на неё покуситься! — Из ножен вылетает серебряный стилет и ладно ложится Алхимику в руку.

Нежить невольно подаётся назад. Для половины из них серебро сулит мало хорошего.

А она не верила Алхимику… Весь год он готов был прийти по первому её зову, но она не звала его. Она забилась в чужой дом, как в нору, и не желала никого видеть, не желала ничего слышать… А ведь Алхимик тоже вырван из какого-то своего мира, она смутно помнила, что он появился в Хэллоуин-тауне в тот же день, когда её жизнь раскололась надвое. Наверное, он тоже пережил потерю…

Демонесса заливисто хохочет.

— Кто-кто нам угрожает? Какой-то новичок?

— Р-разорвать его! — рычит Оборотень, взбешённый тем, что его оттеснили от вожделенной жертвы. И первым кидается на Алхимика.

Она кричит. Вервольф только смотрится тупой горой мускулов, а на самом деле по-звериному ловок. Он не знает, что такое честная дуэль. Он ныряет под вытянутый в запоздалом выпаде клинок и хватает Алхимика за шею когтистой лапой. А другой быстро выкручивает тому руку, и стилет падает на землю. Острые зубы вонзаются в плечо, оставляя глубокие борозды. Алхимик кричит от боли. И в следующий миг Вервольф со всей своей немалой силой швыряет его головой в каменный крест. Алхимик остаётся лежать неподвижно, раскинув руки, сам, как тряпичная кукла. Толпа одобрительно шумит:

— Так его! Размахался тут серебром!

Она не может на это смотреть! С воплем бросается вперёд, на это бешеное животное, но откуда возьмётся сила в мягких пальцах? Оборотень отбрасывает её, как пушинку, и она падает на землю. Перед лицом — острый клюв. Неуловимое движение — ворон клюёт её в плечо. А потом ещё и ещё — твёрдый клюв легко разрывает тонкую кожу. И их этих рваных ран медленно, неохотно начинает сочиться то, что заменяет ей кровь.

— Ага! — Вампир-принц оказывается за спиной и почти нежно приподнимает. — У её всё-таки есть кровь! — И шипит ей ласково: — Ты заменишь нам выход в большой мир сегодня, моя сладость.

Впусти меня…

— настойчиво стучится в голове.

Спереди надвигается разгорячённый Оборотень, а Демонесса хватает её за волосы, открывая шею для вампиров, и её острый коготь распарывает шов на груди вместе с платьем…

— Принесите масло! — вопит Демонесса остальным горожанам. А ей шепчет: — После вампиров и Оборотня мы тебя всё же сожжём, милая. Тройная жертва за выход в большой мир! Даже масло не нужно — ты и так прекрасно сгоришь!

Перед лицом мечется Рейвен, задевая крыльями. Беспощадный клюв — в опасной близости от глаз… Один удар…

Ты не верила?

Из груди вырывается отчаянный крик…

Ты не хотела?

… И всё покрывает тьма.

* * *

Она резко распахнула глаза и тут же положила трясущиеся пальцы на веки. Какое же это счастье — видеть… Из уголков глаз по щекам пролегли солёные дорожки.

Дрожь постепенно стихала, как вода уходит в песок. "Как уходит в песок кровь", — мелькнуло в голове. Да, это больше подходит для такого сна.

Королева заставила себя повернуться набок и снова закрыла глаза, чтобы поймать ускользающий кошмар, прожить его целиком, до последней капли. Нет, это не сон. Сон не может быть таким. Теперь она точно уверена в этом. Увиденное, наконец, объяснило те хаотичные обрывки воспоминаний, которые у неё остались — самые ранние.

Она лежала с закрытыми глазами и вспоминала.

Тьма. Сначала ей показалось, что мерзкий ворон действительно выклевал ей глаза. Но боли не было, а Королева, тогда ещё просто Салли, знала, что такое боль. Не совсем бесчувственной создал её Док.

Ничего не было. Только мягкая, обволакивающая тьма. Совершенно бесшумная. Безбрежная. Безликая. Не тьма космоса, где мерцают искорки звёзд. Но абсолютная. Как… вороново крыло?

Она раскрыла глаза снова — тогда, на кладбище у портала. Она могла видеть. Она видела их всех насквозь: их страхи, их тайные желания, даже их смерть, навсегда отпечатавшуюся в глубине зрачков.

Оборотень до безумия примитивен — она даже усмехнулась. Хорошая собачка. Верный пёс. Он ей ещё пригодится. Мэр глуп и труслив. Ведьмы отступят, они слишком умны, но самодостаточны. Гал… с ней могут возникнуть проблемы, но позже. Вампиры — вечные рабы свежей крови, даже почти непротивные. Демонесса. Рейвен. Она сузила глаза.

Словно сотни липких чёрных нитей протянулись между хэллоуинцами, и она видела их все. Она даже могла их коснуться. А что если…

Она протянула руку. Ухватила конец нити, отходящей от Оборотня — он так и не напал, когда она на краткий миг потеряла сознание. Честная собачка — чурается падали. Нить обожгла ладонь, не жаром и не холодом, а как крапива жжёт кожу. Но Салли не выпустила тёмную нить. И могучий Вервольф неловко качнулся и впервые взглянул ей в глаза, как человек человеку. Зрачки его расширились и застыли. А перед её глазами проносились самые страшные моменты его жизни — и было их предостаточно. Вот, например, этот…

Она вгляделась пристальнее в жёлто-серые глаза. А Оборотень, не в силах отвести взгляд, жалобно заскулил и сжался в половину своего роста.

Салли медленно поднялась с земли. И теперь уже она возвышалась над ним, смотрела сверху вниз, решала, закончить ли безмолвную пытку…

Да! Теперь ты решаешь их судьбу! Теперь ты в безопасности... Теперь только мы.

Кто ты?

Я — это ты. Навсегда.

Она отвлеклась и на мгновение выпустила из рук тёмную обжигающую нить, Оборотень дёрнулся, Салли привычно отпрянула… Но он подошёл к ней, склонив голову, и опустился на колено. А когда снова встретился с ней взглядом, хрипло прошептал:

— Моя Королева… — А в глазах огонёк пробудившейся страсти, восхищения и покорности.

Она с тех пор держала в руках много нитей. Но порождала лишь угодливый страх и — она была уверена — затаённую ненависть. И только признавший чужую силу и власть Оборотень оказался истинно предан ей.

А он вдруг заметил на её теле кровоточащие раны от клюва Рейвена. Утробно зарычал, распрямляясь, как пережатая пружина. Королева поняла, что будет за секунду до этого — колыхнулись тёмные нити. Прежняя Салли попыталась бы это остановить. Прежняя Салли была слаба… Кто это такая?.. Вечная жертва. Воспоминания заволакивало клубящейся тьмой. Даже самые счастливо-болезненные воспоминания.

И в следующий миг Оборотень с животной грацией прыгнул к ничего не подозревающему ворону, и зубы-бритвы схлопнулись поперёк его туловища. Из пасти брызнула кровь, раздался хруст костей и ломаемых перьев… И последний истошный вопль умирающего Рейвена:

— Ты что?! — Клюв дёрнулся в сторону Королевы. — Она… — И стало тихо.

Вервольф отбросил дохлую птицу и стал с отвращением отплёвываться от перьев.

А Королева подошла к нему и положила ладонь ему на загривок.

— Мой верный Вервольф.

— Моя Королева! — Он крутанулся к ней, попытался обхватить лапищами, но она легко высвободилась из этих жадных объятий.

— Ты будешь стоять на воротах. Раз уж мы теперь остались без привратника, — со смешком велела она.

Оборотень стоял, опустив лапы, как нашкодивший пёс, и тяжело дышал. Остальные хэллоуинцы застыли неподвижно, ошарашенные ужасной кончиной Рейвена, поступком Оборотня и какой-то незримой мощью, исходящей от простой куклы. Вампиры под шумок отползли от неё подальше и растворились в тени.

— Хотя подожди, — прищурилась Королева. — Я думаю, горожане желали бы попасть в большой мир.

Те неуверенно и нестройно зашумели. Их страх приятно сгустился в воздухе — тёмные нити налились весом и блеском, как струны.

— Кажется, вы предлагали принести жертву. — Она обвела притихшую толпу взглядом, в котором расплёскивалась властная чернота. — Я поддерживаю эту идею!

Будто протрезвевшие хэллоуинцы все как один отводили глаза. По правую руку стоял послушный Оборотень со стеклянным взглядом. Королева подняла руку и коротким тычком указала на Демонессу.

— Ты.

— Я?! — взвизгнула та и огляделась в поисках защиты. Но остальные, видимо, не успели решить, на чьей они стороне.

А Оборотня не надо было просить дважды — он жаждал исполнить любое желание своей Королевы как можно быстрее. Он сорвался с места, как серая тень, схватил Демонессу за горло сзади и бросил её на колени перед Королевой.

— Как?! — прорычал он.

Королева смотрела в красные глаза Демонессы, не мигая.

— Тройная жертва за выход в большой мир? — спросила она со злой улыбкой.

— Нет! — завопила Демонесса и попыталась вскочить. Но Оборотень снова бросил её на колени.

— Я ограничусь всего одной жертвой, — усмехнулась Королева. — Так что твоя кровь и твоя "честь" останутся при тебе.

Демонесса уже струсила не на шутку и пыталась задом отползти под прикрытие толпы. Но Оборотень придавил её к земле мощной лапой.

— Пусть встанет, — приказала Королева. Оборотень отошёл, и Демонесса несмело поднялась, не веря своему счастью. Но длилось оно недолго.

— Дайте ей факел, — оскалилась Королева и повернулась к порталу. — И облейте маслом. Пусть традиция будет соблюдена. — Она с силой потянула за нить — будто плеть полоснула по ладони.

Оборотень щедро окатил Демонессу принесённым маслом, а она, как послушная марионетка, трясущимися руками приняла горящий факел у безучастного ко всему зомби Бегемота с топором в голове. А потом медленно, словно борясь сама с собой, поднесла факел к себе. Кто-то в толпе дико заверещал. Но Демонесса вонзила острые зубы в нижнюю губу и не издала ни звука, когда огонь объял её тело прямо у дверей портала.

И никому уже не было интересно, открылся он или нет. Хэллоуинцы с криками ужаса отшатнулись от живого костра, кое-кто кинулся бежать обратно в город... А Демонесса с истошным воплем рухнула в провал склепа и догорела уже там.

Королева единственная заглянула внутрь. Всё то же тесное помещение, освещаемое теперь тлеющими останками. И никакого пути куда-то…

Куда они хотели попасть? А куда хотела попасть я?..

Теперь — никуда. Твоё королевство здесь. И ты здесь Королева. Отсеки прошлое. Забудь.

— Жертва не помогла, — громко возвестила она. — Есть ещё добровольцы?

Она могла бы дёрнуть за нити… Но как нестерпимо жжёт руки! К тому же, такие смелые и кровожадные хэллоуинцы побросали факелы и ринулись к воротам, поджав хвосты. Ведьмы лихо оседлали мётлы, и только их силуэты виднелись где-то вдали на фоне разгорающегося неба. Док с Джуэл всё ещё нерешительно мялись поодаль и явно не знали, куда им двигаться — к ней или от неё. А Мэр забрался в катафалк и трусливо поглядывал оттуда. Он всегда чувствовал, когда меняется власть. И ждал, когда его невмешательство будет оценено.

И вдруг Королева вспомнила о том единственном, кто пытался её защитить. Нити потускнели и осы́пались, когда она кинулась к бесчувственному Алхимику — тот так и лежал, раскинув руки, у каменного креста. На виске запеклась тёмная струйка крови. На плече, где пропахали зубы Оборотня, крови было гораздо больше — раны оказались глубокими.

Она упала над ним на колени, осторожно пригладила белые волосы — Алхимик застонал, но глаз не открыл.

Этого я не забуду.

На этот раз тьма не спорила. Пожала плечами и хмыкнула: решай сама.

Королева прекрасно видела глухую, тягучую ревность Вервольфа, но велела уверенно и властно:

— Отнеси его в мой дом. И можешь идти охранять ворота города.

Тот ощерился. Но возразить не посмел. Неприязненно подняв Алхимика, Оборотень легко донёс его до дома, где жила Королева — теперь её дома — и, порыкивая про себя, отправился к воротам.

И едва за ним захлопнулась дверь, Королева осела на пол, словно сломался внутри какой-то стержень. Королева или просто Салли?

Не просто.

Что со мной было?! Кто я теперь?..

Шум в ушах. Стоит закрыть глаза — мертвенное сияние сотен нитей. Ужас от того, что с ней хотели сделать. Ужас от того, что сделала она сама. Вопросы. Молчание в ответ. Словно ей позволили побыть самой с собой наедине. Побыть просто Салли. Но только, пока никто не видит — Алхимик ещё не очнулся.

Салли с трудом встала, подошла к нему — Оборотень небрежно свалил соперника на диван в гостиной — и долго сидела над его ложем. Она вглядывалась в точёные, породистые черты, которые едва замечала до этого. Холёные тонкие пальцы аристократа явно чаще держали перо, чем оружие. Но он всё же вступился за неё — один из всего города… Жалкие потуги Мэра и Дока с Джуэл не в счёт. Выходит, Алхимик — её единственный… друг? Такой же чужак, как и она сама. Он — потому что совсем недавно здесь, она — по своей сущности.

Весь этот год она держала его на расстоянии, впрочем, как и всех остальных. Хотя он не раз приходил к её дому, видимо, чувствуя родственную душу. А ещё она иногда встречала его во время своих одиноких вылазок в Чёрный лес, где искала, искала до полусмерти, до состояния, когда уже кончались слёзы — их. Деревья-порталы. Но только безликие чёрные стволы с седыми мхами на коре вставали вокруг привидениями, тянули кривые сучья... Ничего не золотилось среди этой черноты сплошного отчаяния.

А что искал в лесу Алхимик? Кто знает, может, то же самое, его, наверное, забросило в этот мир случайно… Он всегда пытался её развлечь, улыбался, был мил и остроумен. Но она смотрела сквозь него. А теперь всё изменилось?

Алхимик на диване пошевелился, и Салли легонько тронула его здоровое плечо. Если бы она могла потянуть за нити и помочь ему… Но они не были созданы для этого, она чувствовала. Ладони до сих пор саднило от их склизко-жгучих прикосновений. Она с опаской поднесла руки к лицу: наискось пролегли иссиня-бордовые полосы. Тёмное волшебство не даётся просто так… Распоротый шов на груди сочился сукровицей, стреляли болью проклёванные Рейвеном раны. Но взять сейчас иголку и зашить себя казалось выше всяких сил.

Впрочем, не она одна пострадала. Широкая грудь Алхимика вздрогнула — и он открыл глаза. Тут же схватился за ушибленную голову. На лице промелькнули непонимание, удивление, радость и, наконец, торжество — когда он увидел, где находится.

— Салли! — воскликнул он. — Ты жива! Как ты спаслась?!

Она помедлила с ответом.

— Они выбрали себе другую жертву, — сказала она наконец.

А остальное не очень понятно ей самой. Алхимик, наверное, ослаб и не стал выспрашивать подробности.

— Ты ранена, — заметил он, оглядывая её с головы до ног.

— И ты ранен. — Салли, несмотря ни на что, слегка улыбнулась. — Но я постараюсь тебе помочь, если позволишь.

Алхимик осторожно кивнул. И она, не обращая внимания на боль в ладонях, извлекла катушку ниток и иглу.

— Потерпи немного, — произнесла она как можно увереннее. — Раны глубокие, нужно зашить.

Она аккуратно разрезала рукав сюртука и сорочки, чтобы добраться до рваных укусов. Алхимик был бледен, но не проронил ни звука, пока Салли быстро и аккуратно стягивала полосы кожи на его плече.

— Вот так, — сказала она, закончив. — А следы от когтей заживут сами.

Алхимик, сморщившись, потрогал пальцем свежий шов.

— Спасибо… — поблагодарил он.

— Тебе спасибо. — Салли опустила глаза. — За то,что пытался мне помочь.

— Сожалею, что не сделал больше. — Уголки тонких губ дёрнулись. — Но некоторые дикие звери совершенно не знают правил честной дуэли. — Он помолчал. — Но ты ранена. Позволь мне тоже помочь тебе. — Алхимик протянул руку за иглой.

Салли почему-то не хотелось позволять ему себя касаться. Но вот тут, у основания шеи, ей самой совсем неудобно… Она затаила дыхание и закрыла глаза, пока Алхимик орудовал иглой, зашивая раны от клюва ворона. Но когда он попытался взяться за шов на груди, Салли резко вырвала у него иглу и отскочила.

— Не смей меня трогать! — прошипела она с неожиданной для самой себя злостью. Проявилась в воздухе и снова погасла тёмная нить.

Алхимик примирительно поднял ладони, и только в глазах его пронеслось досадливое сожаление. Но лишь на миг.

— Прости, я не хотел показаться бестактным. Я понимаю, воспитание, манеры… Всё это выгодно отличает тебя от других. — Обезоруживающая улыбка.

А Салли, желая загладить вспышку гнева, спросила:

— Почему тебя называют Алхимиком? Откуда ты вообще взялся?

Он снова улыбнулся, вполне самодовольно, но ему это шло.

— Я долго был на подхвате у одного мастера зелий. Правда, он был слегка не в курсе этого… — По губам Алхимика зазмеилась ухмылка. — Зато у него имелась замечательная книга. И в какой-то момент я понял что книга знает куда больше, чем этот мастер.

— Ты украл книгу? — недоверчиво уточнила Салли. А ей уже начинало казаться, что ему можно доверять…

— Нет, конечно! — поспешно возразил Алхимик. — Просто однажды мой бедный старый мастер, — на его лице появилась неподдельная скорбь, — упал со стопки книг и больше не встал. — Алхимик закрыл лицо руками.

— И ты взял эту книгу, — закончила за него Салли.

— И я взял книгу, — твёрдо договорил Алхимик. — Я не мог позволить, чтобы пропали тысячелетние знания мастера.

— А потом?

— А потом… — Алхимик удобно откинулся на спинку. Видимо, время скорби прошло. — Потом меня не поняли местные жители. Они, по правде, никогда меня особенно не любили... — Он вновь подался вперёд и пристально посмотрел Салли в глаза. — Ты ведь знаешь, каково это — быть непохожим на остальных. А ещё — когда завидуют твоему положению, незаслуженному, как они полагают. — Салли вздрогнула. — До такой степени, что готовы сжечь.

Она отвела взгляд. Алхимик понимал её. Может быть, даже слишком хорошо.

С тех пор Алхимик стал единственным её близким другом — ближе, чем другом. Только он теперь видел Салли, остальным хэллоуинцам являлась беспощадная, жестокая и мстительная тёмная Королева. Трусливый Мэр всецело встал на её сторону, и бандитская троица, которая мыкалась без вожака со дня гибели Бугимена, быстро смекнула и стала шпионить для Королевы. Док и Джуэл держались особняком, но от воспоминаний о башне веяло такой беспомощностью, что Королева велела Доку не высовываться, а Джуэл забрала себе в услужение — в отместку им обоим.

А ещё она теряла память — стремительно и безвозвратно, — словно что-то высасывало её в обмен на силу и власть. Только пробуждение спасительной тьмы на кладбище ещё брезжило где-то на краю сознания. Но остальное будто ушло под слой ила, и только приближение очередного Хэллоуина — Самайна — иногда поднимало что-то из этой пучины в виде обрывочных сновидений. И тогда она чувствовала ненависть, болезненную, живую и тяжёлую, которая, как цепями скручивала грудь и мешала дышать. Ненависть к покусившимся на неё хэллоуинцам. С ними нетрудно: вот оно, переплетение их нитей, только ей и видимое. Но она нечасто касалась их: ладони располосовало незаживающими ожогами. Обычно хватало и взгляда, он один заставлял жертву вновь проживать худшие моменты жизни. Королева узнала об этом случайно — когда Финкельштейн заартачился и не захотел отпускать Джуэл. И потом, глядя на него, скрючившегося в коляске, она вновь услышала тот голос.

Ты больше не жертва. Бери, что тебе надо.

И она брала, и наказывала, и изживала саму память о том, что будило тревожную боль и жгучую ненависть, самую сильную — к тому, кто исчез, когда был так нужен. К тому, кто не вернулся, когда она оказалась на волосок от гибели. И не было в спутанном клубке ведущей к нему нити.

Она уже не искала деревья-порталы. Наоборот, Чёрный лес запылал, подожжённый сразу с четырёх сторон. Пал Спиральный холм. Слова "Хэллоуин" и в особенности "Рождество" стали запретными. Она тщательно выискивала и выкорчёвывала малейшие ростки памяти о прошлом — так она разделалась с подводной Гал, слишком яро выступавшей за поиски того, кого Королева хотела забыть. Лишь со своими снами она ничего поделать была не в силах. И даже милосердная тьма, которой она отдавалась всё больше и больше, не могла полностью укрыть её, когда оскал солнца-тыквы проявлялся всё отчётливее. Приближался Хэллоуин.

Примечания:

Арт от Anariana

https://vk.com/wall230101_5214

Дорогие читатели, ставьте, пожалуйста, ждущих, мне интересно!

Эмили не знала, куда себя деть. Небольшая комната, где её заперли, имела в длину семь шагов и пять — в ширину. Один, два, три, четыре, пять… И так, пока сплюснутое оранжевое солнце пересекало небосвод с востока на запад.

Джуэл больше не заходила, и Эмили уже совсем потеряла надежду узнать от неё что-то ещё — то, что, возможно, поможет выжить в этом мире.

Вначале в душе ещё кипела ярость из-за отобранной фаты. Но то, что проносилось перед глазами там, у портала, было гораздо реальнее и страшнее. И хоть Королева не тронула её и пальцем, Эмили до сих пор помнила, как шею сдавили руки, те руки… Из далёкого прошлого, которое разделила на две части смерть.

Зачем она вернулась в город и в этот дом? Почему позволила себя запереть? Почему покорно ждала сейчас своей участи, как овца, приготовленная на убой? Словно кто-то привёл её сюда за ниточку, как безвольную марионетку.

Но сейчас — один, два, три, четыре шага — она чувствовала, что надо что-то делать — пять, шесть, семь. Поворот. Решётка на окнах — один, два, три… Запертая дверь — четыре, пять. Тишина… Шесть. А раз тишина, значит в доме никого нет. Семь. Поворот.

Эмили ещё раз осмотрела комнату. Пусто. Подёргала ручку двери, прутья решётки… И с досадливым вздохом прислонилась к стене. И тут же ощутила дуновение ветра правым плечом. Повернулась, провела по стене ладонью… Это же шов! Здесь оказалась неприметная дверь, камни выглядели в этом месте новее. Из шва тянуло сквознячком. Эмили, недолго думая, навалилась на дверь, та подалась вперёд неожиданно легко, и Эмили чуть не упала вперёд на пол соседней комнаты. Ох-х…

Это, несомненно, была спальня Королевы. Эмили сама не поняла, откуда она это знает — просто знала. Здесь было полутемно — винно-красные портьеры почти полностью скрывали свет уходящего дня. По стенам висели разодранные, почерневшие полотна, на которых ещё смутно угадывались тыквы. По центру комнаты расположилась широкая неубранная кровать, у стены сиротливо приткнулась швейная машинка, на которой лежало недошитое чёрное платье. На туалетном столике вразнобой были навалены какие-то бутылочки, коробочки и пузырьки. Тут же на подставке стоял небольшой котелок, но паук уже успел сплести там паутину.

Эмили подошла и прочитала надпись на одной из коробочек: "Ведьмин корень". Открыла, понюхала — резкий, пьянящий запах ударил в ноздри, и она закашлялась. И тут же с тревогой огляделась. Если Королева застанет её здесь… Но пока всё было тихо. Эмили ещё раз окинула взглядом комнату, уже внимательнее. Следы отчаяния, следы ярости и запустение…В узком луче света, проникающем между портьер, бесшумно танцевали пылинки.

Эмили заметила другой выход из комнаты и поспешила к нему, но нет — и эта дверь оказалась закрыта. Окно? Те же запертые решётки… Похоже, так просто этот дом её не отпустит.

Эмили уже хотела вернуться в свою "темницу" и попробовать найти иной путь к спасению, может, дождаться всё-таки Джуэл… Находиться в этой комнате было тягостно и, если честно, страшновато. Но вдруг она заметила, как в свете солнца что-то блеснуло среди пепла в давно потухшем камине. Эмили подошла и присела на корточки перед каминной решёткой. Это же бутылка! Что она тут делает? Большая бутыль из тёмно-зелёного стекла тускло блестела закопчёнными боками.

Эмили потянула за горлышко. Бутылка нехотя подалась, разбрасывая частички пепла рядом с камином. Эмили поднесла её к глазам. Внутри что-то лежало, как записка о кораблекрушении! Напрочь забыв, где находится, Эмили перевернула бутыль вверх дном и потрясла. Свёрнутые в трубочку, опалённые по краям листки выпали на пол. Эмили поспешно развернула их.

Это был какой-то список, видимо, неоднократно исправленный — листки пестрели зачёркнутыми строками. Эмили попыталась вчитаться в мелкий и аккуратный почерк. Ведьмин корень… Чёрный мак… Сушёные гусеницы… Она перевернула листок. Тут был рисунок — быстрый, но очень живой набросок бабочки. И какая-то схема внизу. Эмили с грустью рассматривала бабочку, а потом провела по рисунку кончиками пальцев — словно встретила старого друга… Но что это? Она вгляделась в записи внимательнее. Ага, вот изображена эта самая бутыль и бабочка внутри неё. А вот она уже снаружи¹. Похоже на какое-то волшебство. Старейшине Гуткнехту бы понравилось...

Эмили вздохнула и поставила бутыль на пол. Но потом, подумав, разрыла руками золу и хотела уже пристроить бутыль на прежнее место… Дно ткнулось во что-то твёрдое. Эмили погрузила пальцы в пепел и нащупала какую-то книгу в кожаной обложке. Наверное, поэтому она и не сгорела. Эмили ещё раз беспокойно оглянулась — ей уже начинало казаться, что её возня у камина продолжается бесконечно долго. Но всё же она вытащила уцелевшую книгу из камина и стряхнула с неё золу.

Конечно, страницы по краям почернели и скрутились. Но на каждой остался белый овал, где можно было разобрать записи. Эмили перелистнула несколько страниц. Почерк тут был другой — твёрдый, местами размашистый, мужской почерк. Кое-где стояли даты, а ближе к концу появилось множество рисунков. Эмили поняла: перед ней дневник. Но чей? Она бегло стала читать записи.

30 октября 1993 года

Завтра очередной Хэллоуин. Горожане предвкушают яркое шоу, Мэр так и лучится оптимизмом — смешно, он каждый год боится, что мы не успеем. А я… Мне осточертел Хэллоуин! Все эти вечные летучие мыши, тыквы, тёмные краски, крики ужаса — весь этот унылый мир². Это как порочный круг, который я мечтаю, но никак не могу разорвать. Я бы отдал всё — и корону, и известность, лишь бы сбежать из него. Но, похоже, для меня надежды нет…

31 октября 1993 года

Всё изменилось в одночасье!!! Случайно я попал в самый чудесный, волшебный, чарующий город в мире — город Рождество! Ни призраков, ни монстров, ни страхов и тревог! Идиллия! Не передать словами, как бы я хотел остаться здесь… И хоть листья не истлевайте!

1 ноября 1993 года

В чём же секрет?! Я чувствую это родство между Хэллоуином и Рождеством… Будто это две стороны одной медали. Может, зря я рою вглубь? Это просто маскарад! Мы тоже можем насладиться Рождеством. Я могу! А значит, надо подготовить...

Дальше было обуглено, Эмили перевернула страницу и увидела на следующей рисунок ёлки на всю длину листа, а рядом — фигуру какого-то очень толстого старика в шубе и колпаке. Рядом вилась взволнованная запись:

Надо его похитить! Тогда никто не помешает мне провести Рождество самому!

P.S. Шито, Крыто и Корыто.

P.P.S. Проследить за Уги!

Шито, Крыто и Корыто Эмили уже встречала. А кто такой Уги?..

1 декабря 1993 года

Нет времени писать, столько дел! Приходится по сто раз объяснять всем, что подходит, а что нет для моего Рождества… Хотя моё Рождество наполнено смехом и весельем… А для жителей пришлось сгустить краски.

Попросил Салли сшить мне костюм Санта Клауса. Она ведёт себя как-то странно. Говорит, что всё выйдет ужасно… Скромничает? Кстати, на днях она приходила, принесла очень изящный подарок: из бутылки с зельем вылетела призрачная бабочка. Я хотел поблагодарить, но Салли исчезла. Может, хоть она поняла, что я рассказывал на городском собрании? Салли милая… Когда я попытался превратить Хэллоуин в маскарад и увидел её впервые, мне даже показалось³… Но это всё сейчас неважно. Главное — моё Рождество всё ближе!

Дальше шло много эскизов, схем, каких-то организационных моментов… Эмили пролистала довольно много страниц. Почему-то ей хотелось вновь увидеть упоминание о Салли среди этих восторженных строк о Рождестве, и только о нём. Кто это такая — Салли?.. Но больше о ней не было ни слова.

25 декабря 1993 года

Настал этот день!!! Я весь в предвкушении! Едва могу дождаться ночи! Ещё несколько часов — и я полечу! Прощай, постылый Хэллоуин-таун!

На этом записи оборвались. Эмили разочарованно долистала дневник до конца. А какой сейчас год?⁴ А Хэллоуин-таун — это здесь?

Она ещё некоторое время сидела на полу у камина и задумчиво перелистывала страницы, может, она что-нибудь пропустила? Отчего-то она чувствовала к хозяину дневника симпатию, буквально через строки заражаясь его энтузиазмом, бурлящей энергией, жаждой неизведанного… Интересно было бы с ним познакомиться. Неужели Королева извела и его? Судя по всему, он был тут непоследним существом. И, кажется, жизнь в городе тогда текла совсем другая… Не то, что сейчас — Эмили вздохнула.

И тут она увидела то, что должна была заметить в первый же миг. В нише за камином темнело старинное пианино. Эмили встала и подошла к инструменту, нетерпеливо положила обгоревший дневник на край низкого столика и провела по холодному дереву пианино рукой. Кажется, оно было единственным предметом в комнате, который не покрыл слой пыли. Эмили, опять воровато оглядевшись, осторожно подняла тяжёлую крышку и коснулась клавиш. Нестерпимо захотелось сыграть любимую мелодию, которую они играли вместе с Виктором… Пальцы даже повторили знакомые движения, но… Тишина клубилась в воздухе, как удушливый дым. Нарушить её — всё равно что растревожить змеиное гнездо. Эмили со вздохом погладила клавиши. Не в этот раз. Зачем здесь пианино? Королева — играет? Разрывая тяжёлую тишину этого огромного дома, отдаваясь музыке, прячась в ней — от чего-то…

Эмили прикрыла глаза и слегка улыбнулась, пытаясь вспомнить, как играла сама. Пальцы костяной руки непроизвольно скользнули по клавишам…

Резкий звук прорезал тишину, как лезвие — рука, казалось, жила своей жизнью. Эмили распахнула глаза, отдёрнула руку от клавиш и испуганно прислушалась. Звуки постепенно вязли в густой тишине, она опутывала липкими сетями, оглушала, давила...

И внезапно взорвалась. Ударила в стену дверь, и на пороге очертилась высокая фигура Королевы. Эмили рефлекторно отпрянула и налетела спиной на пианино — оно издало жалобный негармоничный аккорд. Дневник! Бутыль у камина! Может, она не заметит…

Королева не спеша пересекла порог.

— Музицируешь от скуки, Эми? — спросила она вкрадчиво, прислонилась к косяку и скрестила руки на груди.

— Я попала сюда случайно, через вон ту дверь… — Эмили показала рукой и тут же почувствовала себя жалкой. Почему она всё время боится и оправдывается?! У этой "королевы" нет никакой власти над ней!

Эмили вскинула подбородок.

— Думаю, я достаточно наслаждалась гостеприимством этого дома, — сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Отпустите меня, и я уйду в Город мёртвых. Запирать гостей — это варварство.

Королева насмешливо смотрела на неё, и Эмили не понравился её взгляд. Казалось, она видит насквозь. Стало по-настоящему страшно. Промелькнули воспоминания о корчах Мэра, о собственном виде́нии близ портала… Эмили отшатнулась от пианино и кинулась к двери в "свою" комнату — как будто это могло ей помочь. И неловко задела лежащий на краю столика дневник. Он гулко упал на пол, выпустив тёмное облачко пепла. Эмили остановилась, досадливо оглянулась… Бутыль тоже выдавала её с головой.

Королева встала прямо и прищурилась. Она, не отрываясь, смотрела на дневник, словно пытаясь что-то вспомнить. Эмили стояла неподвижно. Губы Королевы шевельнулись, глаза расширились, она медленно подошла, наклонилась и подняла обгоревший дневник с пола. Долго держала его в руках, не раскрывая — Эмили не смела шелохнуться.

— Значит, это было… — прошептала Королева, невидяще глядя перед собой. И решительно открыла дневник.

Она яростно перелистывала страницы, подчёркивала ногтями какие-то фразы, горько усмехалась… Эмили молча ждала, уже не порываясь сбежать. Может, она помогла сейчас Королеве вспомнить что-то важное?

Наконец, та долистала злосчастный дневник до конца и снова вернулась к началу.

— А тебя так же ценили, когда ты была жива, Эми? Или в твоей первой смерти? — поинтересовалась она с кривой усмешкой. И быстро, рывком переворачивая страницы, стала читать вслух:

— "Я бы отдал всё — и корону, и известность, лишь бы сбежать". Всё, слышишь, всё! — Эмили, хоть и читала уже эти строки, заворожённо слушала. — "Не передать словами, как бы я хотел остаться здесь…" Остаться здесь

— повторила Королева, глядя в одну точку. — "Здесь" вовсе не значит в этом городе. — Она резко указала пальцем на пол и снова перевела взгляд на страницу. — "И хоть листья не истлевайте!" А ты знаешь, — Королева доверительно оскалилась и склонила голову набок, — листья и правда перестали истлевать на Самайн. Двадцать шесть лет назад. А ещё они перестали гореть. Учёный всё пытается понять причину, поливает их кислотами и сжигает в своей лаборатории. И чадит на весь город. Почти бесполезно. Зато теперь бездельникам-жителям есть, чем заняться. Сгребают и выбрасывают листья за ворота. Было бы легче просто вырубить все деревья… Но проблема в том, что в Городе их нет и не было. А листья есть, и с каждым годом их становится всё больше.

Эмили почему-то пробрала дрожь, когда она представила себе Город, буквально захлёбывающийся в листьях, которые не гниют и не горят. Она слушала и пыталась понять, зачем Королева ей всё это рассказывает, читает вслух, несомненно, очень личный дневник… кого-то. А та снова подняла книгу.

— "Салли милая…" — прочитала она, и столько яда было в голосе, что Эмили вдруг осенило: это же она! Королева и есть Салли. М-м… "Милая"?.. А Королева сказала всё с той же горькой язвительностью: — "Когда я попытался превратить Хэллоуин в маскарад, мне даже показалось…" Показалось! — выплюнула она. — "Но это всё сейчас неважно". Конечно, неважно! И никогда не было! "Главное — моё Рождество всё ближе!" Главное. Единственное. То, ради чего можно всё бросить! "Разорвать порочный круг!" — Королева с ненавистью цедила слова, обращаясь уже только к дневнику, словно забыв про Эмили… — О, я нашла твой дневник почти сразу! Какой удар для покинутой невесты! Я ещё сомневалась, целый год мучительных сомнений… Но Алхимик всё для меня прояснил, когда я ему показала! Доказал с присущей ему чёткостью и неоспоримой логикой! Которой тебе всегда не хватало! Город Рождество, конечно! Как я могла не догадаться?! Едва появился шанс сбежать туда насовсем, ты его не упустил! "И хоть листья не истлевайте!"- Королева с силой захлопнула дневник и швырнула его в камин. — "Прощай, постылый Хэллоуин-таун!"

И только тогда она увидела бутыль и листки у каминной решётки. Дико посмотрела на Эмили, будто только что её заметила.

— Не знала, что ты любительница рыться в чужом нижнем белье, — тихо и зловеще проговорила она, подошла к бутыли и перехватила её, как оружие, за горлышко. Эмили сделала шаг назад и в панике огляделась. Чем отбиться? И вместе с тем она знала, что сила Королевы — не физическая. А та вдруг размахнулась и бросила бутыль в чёрное пианино — оно протестующе загудело. На корпусе осталась заметная вмятина. А бутыль сотней стеклянных брызг окатила Эмили — она успела только повернуться спиной и прикрыть лицо. Королева приблизилась на шаг и сделала странное движение рукой — будто вытянула из воздуха видимую только ей нить — и лицо её исказилось. Эмили стало трудно дышать. Но, может, ей напомнить…

— Салли! Ты — Салли! — выпалила она. — Что с тобой случилось?!

Королева крутанула кистью — Эмили упала на колени — и прошипела:

— Салли умерла много лет назад. И прежде, чем ты последуешь за ней… — Она крутанула кистью в другую сторону, и в рёбра перестал впиваться невидимый корсет. Эмили судорожно вдохнула. А Королева подошла к камину и вылила туда остатки керосина из лампы, кинула горящую спичку — огонь прополз по кожаной обложке пережившего одно сожжение дневника — и обернулась к Эмили. Контур статной фигуры подсвечивался пламенем.

— Раздевайся, — сказала она. — Алхимику нужна твоя кость.

Примечания:

¹ Кто не помнит (не знает), Салли подарила Джеку бутыль с зельем. Когда он вытащил пробку, пары́ зелья сгустились в бабочку, потом она растаяла. Такое изящное зельеварение.

² Разные фразы из канонных песен Jack's Lament, What's this, Jack's Obsession.

³ Приквел "Это просто маскарад". Пусть остаётся неприкосновенным :)

⁴ А год-то у них там 2020-ый, ахахах)) Тяжёлый для всех.

— Раздевайся, — повторила Королева уже жёстче. — Хочу посмотреть, где у тебя плоть, а где — кость.

Мёртвая невеста успела встать с колен и только сильнее прижала к груди руки — одну нормальную и одну костяную. Огромные глаза смотрели с неверием и страхом.

Королева отчётливо видела идущую к ней нить — она антрацитово переливалась в воздухе. Отчаянно хотелось унизить, сломить чужачку. За то, что проникла в самую сердцевину, прочитала то, что не должна была читать… А потом — краткий миг, когда её лицо осветилось осознанием — смела глядеть с таким понимающим сочувствием. Тёмной королеве не нужно сочувствие! Пусть сочувствуют тем, кто оказался на её пути.

И она без всякий жалости дёрнула за обжигающую нить. Многократно повреждённая ладонь полыхнула знакомой болью. Взгляд тьмы мог пугать. Но чтобы заставить кого-то что-то сделать против воли — тут нужны были нити.

Взгляд Эмили остановился, а сама она будто оцепенела.

— Р-раздевайся! — прорычала Королева. Эмили медленно потянулась к шнуровке платья.

За спиной раздался задушенный всхлип. Королева резко обернулась и увидела застывшую в ужасе Джуэл.

— Салли… — пролепетала она. — Не надо…

Забылась?! Отвергнутое имя обожгло сильнее нитей.

Королева зашипела и стремительно вскинула другую руку. Вот она, плавает в воздухе чёрная нить. Схватить. Намотать на руку. Затянуть. Джуэл схватилась за горло и захрипела. Ладонь горела, но Королева не отпускала.

— Уйди, — тихо приказала она. — Защищала бы ты так меня тогда, на кладбище. Но ты даже побоялась подойти.

И с болезненным наслаждением увидела на лице Джуэл раскаяние и неуверенность. И только тогда она наконец бросила жгучую нить. Джуэл перестала хрипеть, неловко встала и, покачнувшись, бесшумно скрылась за дверью.

Бежать. Прятаться. Бояться. Вот всё, на что они способны. Или растерзать всей толпой — если их много, а жертва слаба…

Скрипнул лифт, но Королева вновь обратила всё внимание на свою жертву. Один на один. Это честно.

Эмили уже стянула с обеих рук митенки и вновь взялась за шнуровку непослушными пальцами. В глубине её глаз плескались ужас и беспомощность. А ещё — почти невозможная надежда на пощаду. От кого? От Тёмной королевы? Это почти смешно. Почти… Гладкие белые рёбра в прорехе платья приковывали взгляд. Алхимик сказал, что для зелья от ненужных снов требуется человеческое ребро. Он получит его!

Королева одной рукой нетерпеливо крутанула заторможенную Эмили спиной к себе — второй она всё ещё держала колючую нить. Подобрала с пола один из осколков бутыли и полоснула по шнуровке. Ветхая верёвка подалась легко, а Эмили тихо вскрикнула, на мгновение очнувшись. Корсаж теперь ничего не держало. Королева вновь развернула безвольную жертву лицом к себе и остановилась. Почему-то она не чувствовала привычного удовольствия, которым всегда сопровождались расправы над горожанами. Теперь ей было ясно почему. Они чуть было не разорвали её, и месть им — как возврат долга с процентами. А сейчас… Ей хотелось побыстрее разобраться с этим делом, отдать кость Алхимику и забыть… И тогда всё станет неважным. Сможет ли он заставить её забыть и это?

Эмили подняла на неё бездонные глаза. Королева, силясь распалить в себе прежнюю злость, резким движением опустила корсаж с груди и положила ладонь на обнажённые рёбра. Эмили не шелохнулась, будто не почувствовала. А вот саму Королеву словно пронзило током. Руку, держащую нить, жгло огнём, но кости были холодны, как камень. Как кости скелетов-висельников с Дерева, которых она сжигала на каждый Самайн. Но пальцы, выводившие ненавистные строки в дневнике, были теплы, она точно это помнила! И поэтому ей поскорее нужно это зелье...

Нить провисла, натяжение ослабло. На голубую кожу Эмили падали отблески пламени из камина, где догорал проклятый дневник. Жертва смотрела в глаза и не делала ни малейшей попытки защититься.

Королева не знала, сколько прошло времени, словно загипнотизированная своими же чарами. Только блики огня становились всё слабее, и комната погружалась во тьму. Надо с этим кончать.

Пальцы, царапнув ногтями по неприятно холодным рёбрам, сомкнулись вокруг одного. Прямо вот так, выломать? Она усилила нажим. Эмили качнулась навстречу и только выдохнула: "Виктор…" Королева почувствовала, как ослабели пальцы, словно не было внутри прочной стали.

Бери то, что тебе надо,

— шептал внутри привычный голос.

А ещё она смутно слышала, что из чрева дома раздался скрип лифта-клетушки. Джуэл? Неважно. Королева усилием воли сжала пальцы как можно сильнее и приготовилась к рывку.

И вдруг стукнула об стену дверь и на пороге возникла Джуэл, бледная и решительная. За её спиной маячил Док, а рядом топтались ведьмы, словно сами не зная, зачем они здесь оказались.

— Тебя мы не спасли, но эту жертву спасём! — запальчиво выкрикнула Джуэл.

* * *

Джуэл, пятясь, выскользнула из комнаты, где Королева затеяла сделать что-то недоброе с бедной Эмили. Ну почему, почему они с Доком не вмешались на тот судьбоносный Хэллоуин?! Тогда, может, ничего этого и не было бы! Док в своей ворчливой манере иногда мог быть довольно красноречив. Им надо было привлечь внимание нежити к себе и говорить, убеждать, увещевать… Но Джуэл, хоть и созданной с половиной мозга взрослого человека, тогда было всего два года, а Док никогда не принимал свирепые замашки хэллоуинской нежити всерьёз…

Джуэл стремглав бросилась к лифту.

События двадцатипятилетней давности снова мелькали перед глазами яркими вспышками. И затравленный взгляд Эмили до боли напомнил взгляд той Салли, которой Джуэл всегда втайне восхищалась — за непокорность и волю. Но сейчас нужно её остановить! Привести создателя! Если не исправить ту ошибку, то хотя бы спасти эту несчастную мёртвую невесту…

Джуэл почувствовала, как клетушка ударилась о землю и вылетела наружу. Скорее! Королева быстра на расправу. Джуэл скинула туфли и босиком понеслась по холодящим октябрьской сыростью камням мостовой. Но ей было жарко. Светлые волосы выбились из аккуратной причёски и прилипли к выпуклому лбу. Только бы успеть… А вдруг Эмили тоже станет умертвием?! Джуэл чуть не подпрыгнула от этой мысли и припустила ещё быстрее.

И чуть не споткнулась, когда сверху её окликнул знакомый голос.

— Ах, какие гладенькие, белые пяточки! Признавайся, дорогуша, чем мажешь? Болотной слизью?

Джуэл подняла взгляд: прямо над ней зависла Зельдаборн на метле. Хельгамина безмолвно витала поблизости.

— Вечерняя пробежка? — безмятежно осведомилась Зельдаборн. — У нас тоже. — Она описала небольшой круг.

— Нет... времени… — задыхаясь, выговорила Джуэл. — Пока… — И опять сорвалась было с места, но Зельдаборн, которая, видимо, пребывала в игривом расположении духа, быстро нагнала её и толкнула на метлу позади себя.

— Поедем, красотка, кататься! — заверещала она, поднимаясь вместе с Джуэл в воздух. — Давно пора приобщить тебя к нормальному досугу!

Та хотела возмутиться, объяснить в простых и ясных (и пусть извинит её создатель) словах, что очень спешит, но потом сообразила, что метла — самый быстрое средство передвижения. Поэтому она крепко обхватила ведьмину талию и крикнула наезднице в ухо:

— Гони к лаборатории!!

Ведьма, заложив вираж, охотно сменила курс и весело спросила:

— Пошалим?

— Заберём Дока и обратно! — прокричала Джуэл.

— Куда? — Хоть она и смотрела Зельдаборн в затылок, но всё равно увидела, как у той вытянулось лицо.

— Ладно, не хотите, можете не участвовать! — с досадой выдохнула Джуэл. — Только скорее отвезите меня в лабораторию!

— Да я-то за любую заварушку, кроме воздержания, — хмыкнула Зельдаборн. — А что у нас по плану? Государственный переворот?

— Мы не сможем… — Хельгамина поравнялись с ними. — Она уложит любого, помните, как тогда?..

— Я только хочу спасти Эмили, — упрямо проговорила Джуэл.

— Эмили? Мэр что-то говорил о новенькой красотке, — сказала Зельдаборн. — Но при чём здесь мы? — Она пошла на снижение. Они прилетели.

— Да как вы не понимаете?! — Джуэл соскочила с метлы перед дверью башни Финкельштейна и обхватила ладонями голову. — Мы не спасли Салли тогда! — Она не стала уточнять, что ведьмы оказались скорее среди тех, от кого спасать и надо было. — А теперь можем спасти другую невинную жертву!

Зельдаборн посмотрела на сестру — та поджала губы — и заключила:

— Не возбуждает. — И отвернулась, чтобы улететь восвояси.

Джуэл закатила глаза и сделала вдох-выдох. Спокойно. Это ведьмы. И после этого вкрадчиво спросила в спину Зельдаборн:

— А если и она станет умертвием?

— Что? — Та крутанулась вместе с метлой. Хельгамина встревоженно расширила ноздри. А Джуэл позволила себе краткий миг торжества.

— Салли стала умертвием и Тёмной королевой, — спокойно продолжила она. — Док почти сразу это понял, сопоставив некоторые факты и подняв литературу в библиотеке…

— Детали излишни, ближе к сути, — оборвала её Зельдаборн. — И?

— А что если и Эмили станет такой же? Мало вам одного умертвия в городе?

— Ну, может, они порешат друг друга… — неуверенно почесалась ведьма.

— Нет. — Джуэл со вздохом покачала головой. — Скорее усилят. Это в их природе.

Скорее всего, ничего не произойдёт. Как будто мало нежити приняло вторую смерть — пройди только по кладбищу… Тот же Рейвен или Демонесса. То, что случилось с Салли — уникально, как и многое, что кажется невозможным, пока не случится. Может, не до конца переданная ей власть Повелительницы тыкв, неизведанная пророческая сила её самой, энергия нераскрывшегося портала — всё это соединилось в гремучую смесь в измученной отчаянием и горем душе. А страх, самая сильная эмоция на свете, вылепил из этого тьму, которая отличает умертвие от всей остальной нежити. Кто знает. Док строил разные предположения — Джуэл слушала с открытым мозгом. Пока Королева её не забрала к себе…

Повторение такой метаморфозы маловероятно — чертовски маловероятно. Но пусть сёстры пока не знают всех этих нюансов.

Зельдаборн пожевала губу и глянула на Хельгамину. Безмолвная связь у них была на зависть.

— Так чего же мы ждём?! — Зельдаборн встрепенулась. — Полетели спасать соплячку!

Джуэл на мгновение задумалась. Если сейчас выколупывать сварливого создателя, они могут опоздать. Но ей всё ещё казалось, что только к нему Салли и может прислушаться — поэтому она его и избегала. Силой Королеву не победить.

И Джуэл решительно позвонила в громовой звонок лаборатории.

Но уговаривать своенравного учёного не пришлось. Оказывается, завидев приближающуюся кавалькаду, он приготовился и слышал каждое слово разговора у двери через внешний динамик. Дверь распахнулась сразу, и Док выкатился за порог.

— Опять возиться с несносными девчонками, — проворчал он. Но и только. Видимо, для него "чертовски маловероятно" всё ещё оставалось вероятно.

— Хельги, — расплылась в масляной улыбке Зельдаборн, — не хочешь взять пассажира? Мне с Джуэл как-то приятнее. Мягче.

Док даже не снизошёл ответить. Он нажал что-то на подлокотнике своей коляски, и она, выбросив струю синего пламени, рванула вперёд.

— Ого! — восхитилась Зельдаборн. — Какой скорострел! А ну, живо, нагоним дорогушу! — скомандовала она.

Джуэл торопливо села позади ведьмы, и мётлы тут же взмыли вверх.

Команда спасения прибыла практически одновременно. Джуэл кое-как втиснула Дока с его коляской в лифт и влезла сама. А ведьмы залетели прямо через окно гостиной. И вот перед ними оказалась дверь спальни Королевы, из-под неё пробивался оранжевый свет, но не доносилось ни звука. У Джуэл пересохло в горле. Она обернулась, посмотрела на остальных и кивнула сама себе.

— На счёт три…

* * *

Эмили рывком очнулась. Сбоку стояла Королева, около входа застыла Джуэл — её глаза лихорадочно блестели — а позади неё толклись две ведьмы в остроконечных шляпах и мантиях и сидел в коляске зомби в лабораторном халате. И все, кроме Королевы, смотрели на Эмили. Только через мгновение она осознала, в каком она виде, и со вскриком прикрыла грудь корсажем. Прижала руки к бокам, окинула себя взглядом… Вроде все рёбра были на месте. Но, как видно, не Королеву стоит благодарить за эту милость. Эмили снова посмотрела на вошедших. Зомби в коляске пересёк порог и решительно подъехал к Королеве.

— Это уже перебор, Салли, — сказал он без всякого страха или почтения в голосе. — Всем, кому надо было, ты уже отомстила. Кроме Оборотня.

— А как же вы? — насмешливо оскалилась Королева.

— Я создал тебя этими самыми руками… — начал закипать учёный.

— Чтобы я прислуживала и подвергалась всяческим экспериментам! — зло прервала его Королева. — А когда я стала неудобной, вы создали себе ущербную копию! — Она резко кивнула на Джуэл.

— Когда ты стала подсыпать мне яд в чай и сбегать дважды в месяц, чтобы поглядеть на… хм-м…

— Трижды¹! — язвительно поправила его Королева.

— Ты вспомнила это! — Учёный посмотрел на неё с чисто научной заинтересованностью, и та, казалось, даже растерялась. — А что ещё ты помнишь? — спросил он хищно.

Эмили сделала незаметный шаг в сторону от увлечённой обменом любезностями Королевы, но, вот беда, хрустнул под каблуком осколок бутылки. Королева вздрогнула и повернула голову. И её взгляд снова остановился на прорехе платья. Эмили постаралась прикрыть рёбра и попятилась, когда увидела, что Королева снова поднимает руку.

— Салли, нет! — вскрикнула Джуэл.

— Что ты хочешь сделать? — прищурился учёный.

Та ведьма, которая пониже ростом, крутила носом туда-сюда, глядя то на Салли, то на Эмили, а потом громко крякнула и заявила:

— Да вы похожи, как мы с сестрицей Хельгой!

Совершенно непохожая на неё ведьма проницательно посмотрела сверху вниз. А первая невозмутимо продолжила:

— М-м, да. Глазки, небесная голубизна кожи, аппетитные фигурки — я всё успела разглядеть, что вы думаете? Док, а ты оценил? Хотя ты у нас тот ещё ледник… — Теперь на говорливую ведьму смотрели все. — Только у одной есть скелет, — заметила она, как бы между прочим подойдя почти вплотную к Эмили, — а у другой, хм, был… — Ведьма обернулась к сестре и слегка ей кивнула.

Джуэл в ужасе прижала руки ко рту. Эмили почувствовала, как рядом с ней медленно распрямилась Королева, почти оттолкнув её невидимой мощью. И руки, способные подчинять, уже начали свой танец, но потом всё произошло очень быстро.

Молчаливая ведьма рванула учёного из коляски на метлу, а другая обхватила Эмили за талию, увлекая к себе. Второй рукой она тоже держала метлу. Мгновение — и пол ушёл из-под ног. Эмили едва не стукнулась головой о притолоку, когда они вылетали из спальни. Чуть не свалился с метлы позади второй ведьмы учёный. Раскрытое стрельчатое окно гостиной — и в лицо дунул ветер, такой свежий и пахнущий листьями после дней заточения.

— Джуэл, терпи, дорогая, это была твоя затея! — крикнула на прощание мелкая ведьма, полуобернулась к Эмили и чинно представилась: — Зельдаборн.

Они летели прочь от дома-тюрьмы. Дух захватывало от незримого ветра и скорости, щекотали нос волосы ведьмы.

— Есть чем забаррикадироваться? — деловито спросила Зельдаборн у Дока, словно каждый день похищала пленниц из-под носа Тёмной королевы.

— Дверь под током, она не пройдёт… — выдавил тот, провожая диким взглядом летящие назад крыши и огоньки окон.

— Ты мне уже нравишься, дорогуша, — довольно осклабилась ведьма. — Хельги, махнёмся седоками? — Вторая ведьма что-то промычала. — Это, кстати, Хельгамина, моя скучная сестра, — словоохотливо пояснила Зельдаборн. — А это, — она вальяжно оторвала одну руку от метловища, — учёный свет всего Хэллоуин-тауна, доктор тысячи наук, профессор Финкельштейн. Отзывается на "Док". — "Док" тоже выдал нечто нечленораздельное, но такая характеристика ему явно понравилась. — Но мы зовём его Финки, между собой, — шепнула Зельдаборн Эмили, чтобы слышала только она. — А ещё, — продолжила светскую беседу, точнее монолог, ведьма, — он создал милую Джуэл, а до этого — не менее милую Салли, более известную сейчас как Королева.

Док поперхнулся, и Хельгамина с беспокойством обернулась к нему. Оно и понятно: упадёт с метлы с такой высоты, и понадобится ему уже не коляска, а каталка. Или гроб.

Эмили изумлённо рассматривала своих спасителей и никак не могла выдохнуть — слишком быстро всё произошло. Но скорость будила озорство, и Эмили вдруг рассмеялась от облегчения, закрыла глаза и подставила лицо ветру. И почти тут же почувствовала, что метла идёт на снижение.

Они приземлились прямо у двери той башни с заваленным набок куполом, которая была видна из окна дома Королевы. Хельгамина зависла у входа, Док приложил к кругляшку размером с монету какой-то плоский ключ, и дверь открылась.

— Жалко коляску, — буркнул он, переезжая через незаметный порог. — Хорошо, что у меня есть запасная. Гарик!

Из полутьмы прошаркало кособокое существо.

— Тащи запасную коляску! — велел ему Финкельштейн.

— А по-моему, вы очень органично смотритесь вместе, — похлопала ресницами Зельдаборн. А Док, кажется, только сейчас заметил, что одна его рука всё ещё придерживает Хельгамину за талию. Метла — опасный транспорт.

Побухтев, учёный перебрался в привычное средство передвижения и заблокировал дверь.

— Всё, — обернулся он к остальным. — А теперь, может, наконец, подумаем, что же мы сделали? — Док обвёл присутствующих осуждающим взглядом. И вся радость полёта и освобождения вмиг слетела с Эмили. Она вновь ощутила, что шнуровка на платье разрезана.

Но вдруг Док дёрнулся и схватился за голову.

— Проклятье, — прошипел он. — Она мучает Джуэл.

Хельгамина сочувственно посмотрела на него и с некоторой неприязнью — на Эмили. Зельдаборн причмокнула губами и тоже прямо посмотрела на Эмили. Уже без всякой весёлости, которая делала её почти добродушной.

— Ну и что ты за птица? — поинтересовалась она, обходя вокруг. — Зачем мы тебя вытаскивали, рискуя собственными зад… шеями? За что сейчас страдает Джуэл?

— Я не знаю… — У Эмили вышел только сдавленный шёпот. — Я ничего не знаю в этом проклятом городе… — Перед глазами снова запрыгали строчки из дневника, острые брызги разбивающегося стекла кольнули спину, стянули грудь обжигающе холодные липкие нити, лишающие воли… А теперь и эти существа хотят её убить, искалечить или ещё как-то использовать?

Ноги неожиданно подкосились, и Эмили бы упала, если бы её не подхватила резвая Зельдаборн.

— Ладно-ладно, отбрехаемся как-нибудь от Королевы, — утешительно пробормотала она. — Видно, у тебя был не лучший денёк. В конце концов, последняя воля Джуэл…

— Последняя воля?! — подскочила Эмили. — Вы хотите сказать…

— Ну прикончить не должна. По идее. Но вообще она вроде как обещала скормить мозги Джуэл крысам, если она попытается помочь тебе бежать.

— О боже! — простонала Эмили. — Мы должны за ней вернуться!

— Да! — с деланным воодушевлением подхватила ведьма. — Так и будем туда-сюда мотыляться! Туда-сюда-обратно, тебе и мне приятно!

Эмили безнадёжно оглядела остальных. Финкельштейн скрючился в коляске и обхватил руками голову. Хельгамина пыталась что-то объяснить Гарику и показывала на пальцах. Почувствовав взгляд, она выпрямилась и спросила:

— Зачем Королеве нужна была твоя кость?

— Не знаю, — бессильно выдохнула Эмили. — Она говорила про какого-то алхимика…

Ведьмы быстро переглянулись.

— Алхимику нужна кость? — прищурившись, переспросила Хельгамина.

— О-о, если мы что-то увели из-под носа дорогуши Алхимика, то я снова не жалею об этом захватывающем приключении! — проворковала Зельдаборн.

— А зачем? — Хельгамина подошла к Эмили и провела пальцами по обнажённым рёбрам. — Давно без плоти… — вполголоса проговорила она самой себе. Посмотрела прямо в глаза Эмили и пояснила: — Сильный ингредиент для зелья. Знать бы для какого…

Зельдаборн шумно посопела.

— Нам бы в мастерскую за книгами...

— Знаю, — кивнула Хельгамина. — Но опасно.

— И книгу Алхимика бы прибрать…

Хельгамина только вздохнула.

— Придётся на какое-то время остаться здесь, — сказала она.

— А я вас вообще-то сюда не звал, — проскрипел из коляски Финкельштейн. Глаза его были закрыты, словно он наслаждался минутой покоя после пережитой му́ки.

— Ну, Док, ты же не выгонишь трёх очаровательных девушек навстречу лютой расправе? — заискивающе спросила Зельдаборн. — Тем более, если в деле замешан Алхимик… — Она подмигнула сестре. — Блестящий муж, объединивший в себе науку, зельеварение, расположение Салли… красоту, изящество, храбрость, изысканные манеры, прекрасный костюм… Нет, ну а что, я неправду говорю?

— Чёрт с вами, оставайтесь! — махнул рукой Док. — Только без вольностей у меня тут! Это лаборатория, а не третьесортная аптечная лавка!

— Спасибо за гостеприимство, за ласковое слово, за мягкую перину...

— Угомонись, — тихонько попросила Хельгамина.

— Ладно, — совершенно не обиделась Зельдаборн. — А Хельги тебя, Док, ещё на метле покатает, тебе ведь понравилось, признайся!

Хельгамина закатила глаза. Док предпочёл промолчать.

— У нас же тут настоящий лагерь повстанцев! — не унималась Зельдаборн. — И для поднятия боевого духа предлагаю хряпнуть! Док, ты ж учёный, у тебя наверняка должно быть что-то для протирки оптических осей! Эми, пойдём я тебе зашью платье, пока ниткой в иголку могу попасть, нечего моих мужчин тут своими прелестями соблазнять… — Ведьма увела оторопевшую от этого словесного потока Эмили куда-то за угол.

— И что теперь? — в упор спросила Хельгамина у Дока.

Тот с силой потёр лицо, содрав с глаз тёмные очки, в которых ходил постоянно.

— Нам бы только пережить этот Самайн, — ответил он. — Потом она немного теряет силу. А главное, эта девчонка уже не будет так ей нужна.

— Она правда умертвие? Джуэл сказала…

— Настоящий учёный никогда не может быть в чём-то уверен на сто процентов, — важно начал Док, — но… очень похоже по описанию, — закончил он со вздохом.

— А можно ли её победить? Убить? Или вернуть? — Ведьма подставила табуретку и села рядом с учёным.

— Такая практика в литературе не описана, — хмыкнул Док.

— А сам ты что думаешь? — Она подчеркнула голосом последнее слово.

— Не знаю, это всё слишком насыщено магией, я не могу строить какие-то гипотезы на таком шатком материале...

— Но?

— Но я думаю, что Алхимик не зря затеял эту возню с костью и зельем. Это я говорю сугубо как человек, обладающий логикой... Чёрт, как же хорошо без болтовни твоей сестрицы! У меня от неё мозги трещат.

Хельгамина слабо, но понимающе улыбнулась.

— Работай. А Зельдаборн я беру на себя. И спасибо за… как она там говорит? — Она оглядела гулкие металлические стены башни. — Мягкую перину?

— Чем богаты, — насупился Док.

— Всё в порядке. — Хельгамина похлопала по затянутой в перчатку руке учёного. Помолчала и добавила: — Может, однокрылая бабочка ещё полетит…

— Оставь эту метафизику, — отмахнулся Док. — Мне вот гораздо интереснее, что там с Джуэл… Такой ценный конструкт, моё собственное полушарие… — Он откинул крышку черепа и почесал ополовиненный мозг.

— Только конструкт? — подняла одну бровь Хельгамина. Вид внутренности чужой головы она перенесла стоически.

— М-м…

— А ты не можешь заглянуть в Джуэл? — поинтересовалась она. — Мы могли бы знать, что делает Королева.

— М-м, — снова замялся Док. — Вообще-то это не очень приятно, да и видится всё довольно размыто. Давно хотел удалить мозолистое тело², но раньше Джуэл постоянно находилась при мне, а потом несносная девчонка забрала её себе.

Хельгамина не стала настаивать и вздохнула — вышло почти по-зельдаборновски.

— Но тогда покажи мне, над чем ты сейчас работаешь.

Финкельштейн по-молодому встрепенулся и расправил плечи.

— Тебе правда интересно? Я как раз собирался сжечь очередную партию листьев в водородной атмосфере… И ещё один проект… В общем, пойдём в лабораторию! Мне нужен свежий взгляд, Гарик, как ты понимаешь, тут не помощник.

Когда он отвернулся, Хельгамина усмехнулась сама себе — недаром она сестра Зельдаборн — и охотно проследовала за учёным в лабораторию. И уже через час, когда листья почернели, но не сгорели в водородной атмосфере, а Хельгамина высказала своё ценное (и, конечно, положительное) мнение о новом проекте, Финкельштейн сдался.

— Ладно! Попробую заглянуть, что там происходит.

Он сжал зубы и зажмурился. Кожа на лице собралась морщинами, на лбу выступил пот. Пальцы яростно сжали подлокотники коляски. И дышать он, кажется, перестал. Хельгамина молча ждала, боясь прервать нестабильный контакт двух полушарий мозга. И через пять минут Док выдохнул и расслабился. Устало потёр лицо руками.

— Это всегда так тяжело… — слабо проговорил он. — Джуэл жива. Королева, видимо, бросила её в подвал — там абсолютно темно. Она чуть не свела её с ума, а Джуэл только и думает, удалось ли вызволить чужачку! — с горделивым возмущением воскликнул Док. — Вот запало ей это в мозг!.. Начиталась умных книжек про гештальты…

— Надо ждать, — заключила Хельгамина. — И верить в твой ток.

— А чего в него верить? — снисходительно улыбнулся Док. — Он просто есть. Это не магия, которую нельзя доказать. Хочешь, покажу?

— Ну… давай, — с опаской согласилась ведьма.

* * *

Злость перекипала через край. Распирала изнутри, изливалась из глаз и рук.

Выглянешь в окно — шевелятся на мостовой, как рассерженные змеи, тёмные нити. Тянутся к запертым ставням и дверям. Но ставни для них — не помеха. Потяни за любую нить — и какой-нибудь горожанин со стеклянным взглядом тут же выскочит следом и будет делать то, что она захочет.

Но она упустила те нити. Две метлы окатили воздушной струёй, и это заставило на миг потерять контроль. И пленница, с которой было связано столько надежд, улизнула сквозь неосмотрительно раскрытое окно. Проклятье.

Ты слишком много думаешь о прошлом. Ты ослабела. Иди и расквитайся с виновницей! Для начала.

Королева отвернулась от окна и посмотрела на съёжившуюся на полу Джуэл.

— Я тебя предупреждала, золотце, — процедила она. И крутанула рукой, не обращая внимания на то, как опять резануло ладонь. — Стой спокойненько, — прошелестела Королева и впилась взглядом тьмы в беспомощную сводную сестру. Нащупала её страхи. Вытащила их на поверхность сознания, дала им силу, запах, цвет, звук, телесность...

Джуэл истошно закричала, когда крысы стали царапать острыми коготками по шву на черепе. Р-раз! Он распахнулся сам собой. И десятки длинных жёлтых зубов вонзились в драгоценный мозг, раздирая его на серо-склизкие ошмётки, навсегда стирая личность... Джуэл пыталась отрывать крыс от себя, но как избавишься от того, чего нет?

В какой-то момент она перестала сопротивляться и застыла. Полуприкрытые глаза уставились в одну точку. И Королева, даже не касаясь, потянула её к винтовой лестнице в подвал. Джуэл шатко переставляла ноги. И когда из света для неё остался только серый прямоугольник двери наверху, она смутно расслышала и осознала остатками разума, как Королева бросила:

— В следующий раз это будут настоящие крысы.

Дверь с грохотом захлопнулась.

* * *

Алхимик перевернул её руки ладонями вверх и озабоченно покачал головой. Губы скорбно сжались в неподдельном сочувствии.

— Ну я же предупреждал, милая Салли, что слишком частое касание нитей будет очень болезненным. А ты…

Королева только упрямо отвернулась. Они вышли из-под контроля. Все вышли. Она готова была опутать их с ног до головы и задушить в давящих тисках тёмных сетей — лишь бы не упустить! Но всё же упустила… Проклятье!

На обожжённые ладони пролилось охлаждающее зелье — Королева вздрогнула и зашипела. Но потом пришло желанное облегчение. Она посмотрела на Алхимика с благодарностью. Почти двадцать пять лет назад, когда Королева укрепляла свою власть и доказывала последним недовольным, кто в городе повелитель, она тянула за нити слишком часто. Тогда-то Алхимик и сварил для неё зелье, снимающее боль, в первый раз. И когда он ласково и участливо выспрашивал у неё о природе её увечья, осторожно накладывая на саднящие ладони смоченные зельем повязки, она рассказывала и рассказывала, буквально захлёбываясь словами, обо всём. О том, что, сто́ит прищурить глаза, она видит сотни блестящих чёрных нитей. О своих ощущениях. О боли. О власти. И о том, как другие теряют волю и делают то, что она захочет. Алхимик слушал её очень внимательно — как никто и никогда. А его чуткие пальцы нежно врачевали её раны. И когда рассказ был окончен, и пауза в разговоре подчеркнула тишину, он попытался её поцеловать — в первый раз. Она тогда не призвала тьму на свою защиту. Слишком измождена была стычками с горожанами. Слишком поражена неуместностью такого порыва. Она только объяснила Алхимику — искренне и откровенно — что не может… Почему? Она и сама не знала толком. Что-то скрывалось по ту сторону грани, которая пролегла на кладбище на тот Хэллоуин.

Алхимик тогда отступил, клятвенно заверив, что не пожертвует такой дорогой для него дружбой. Но он не сдержал слова. Ещё два раза он пытался сблизиться с ней. Один раз прямо перед сожжением Чёрного леса, когда Королева в последний раз бродила там, сама не осознавая зачем. А другой — в день коронации. Она тогда испытала краткий миг триумфа, а, может, не она, а сущность, которая её поглотила. И Алхимик, видимо, принял вибрацию зрачков за сигнал. А зря. Она сдержалась и тогда — в память о его помощи — но решительно заявила, что ещё одна попытка, и он ощутит на себе то, что утихомирило жителей Города. И в дальнейшем Алхимик был безупречен. Всегда готовый выслушать и помочь, галантный, деликатный, он залечивал шрамы на её ладонях, развеивал сомнения, доказывал очевидное… Королева, поколебавшись, показала ему найденный дневник. Она ещё смутно помнила, что он стал причиной тяжких сомнений и горьких слёз. И Алхимик, в присущей ему блестящей манере, убедил её, что хозяин дневника — самовлюблённый эгоист, который стремился сбежать, как только представится такая возможность. А зачем устраивал всю эту катавасию со свадьбой? Ну, наверное, хотел оставить Город на слабое и верное себе существо — вдруг придётся вернуться.

— Это очень грустно, моя дорогая, — говорил Алхимик и страдальчески хмурился. — Тебя предали и бросили в самый важный день твоей жизни. А потом эта жуткая история на Самайн, когда ты стала сильной и воздала по заслугам всем виновным. Всем, кроме одного...

И она верила ему. Потому что то же нашёптывала и тьма внутри неё.

Но теперь он не пожелал прийти к ней, своей Королеве, на помощь!

— Прости, Салли. Я случайно, признаться, видел, как пролетели мимо моего дома ведьмы с профессором и нашей гостьей. Это… просто беззащитная девушка. Испуганная и несчастная. Я не могу взять у неё кость. Даже ради тебя. — Алхимик выпрямился и подтвердил свои слова решительным кивком.

Королева с раздражением отняла у него руки.

— Но ты же сам говорил, что тебе нужно ребро! А мне нужна вся она, чтобы открыть портал!

— Но не такой ценой, моя дорогая, — покачал головой Алхимик. — Эта девушка так же прекрасна, как ты. И так же беспомощна, как ты… тогда. Поднять на неё руку — всё равно, что покуситься на тебя, когда ты была беззащитна и одинока. Это противоречит моим принципам. — Он встретил взгляд Королевы и не отвернулся. Истинный джентльмен. Проклятье.

— Значит, ты не пойдёшь со мной, Алхимик, — чужим голосом сказала она. — Что ж… Когда от лаборатории останутся одни развалины, а я положу перед тобой не одну кость, а весь скелет, ты, возможно, передумаешь… — Остаток фразы больше походил на скрежет.

— Да пойми ты, Салли! — воскликнул Алхимик. — Отнятая против воли кость забирает жизнь того, у кого она взята! Совсем или нет, трудно сказать, но точно сокращает!

— А мне всё равно, — деревянно отозвалась Королева. — Это чужая кость. — И, желая задеть его, добавила: — Я обращусь за помощью к Оборотню. Всего хорошего. — Она повернулась к Алхимику спиной и, сердито тряхнув волосами, пошла к двери. Поэтому она не увидела, как он слегка улыбнулся ей вслед.

* * *

Грубая сила и беспрекословное подчинение порой лучше изысканных манер и ценных умений. Разозлённая Королева впечатывала шаги в камни мостовой, а за ней по пятам стелилась ночь. Всё не так. Сама судьба послала ей эту мёртвую девку, но той удалось сбежать! А башня Финкельштейна легко становилась крепостью, когда тот этого хотел и успевал подготовиться. Даже нити перерубало пополам невидимое излучение, которым окружал лабораторию Док. Но на одну науку всегда найдётся другая.

Королева уже дошла до ворот, и всегда готовый ей услужить Оборотень стремительно склонился в поклоне.

— Моя Королева, — хрипло выдохнул он.

Она посмотрела на него сквозь полуопущенные ресницы и многообещающе усмехнулась.

— Жди здесь. Скоро мы пойдём проведать нашего затворника. Мне понадобится тюремщик понадёжнее, чем моя прислужница.

Оборотень с готовностью оскалился и клацнул зубами, устрашающий вид которых Королева с удовлетворением отметила. Эми оценит.

Она покинула город. В некотором отдалении высился кривой домик бывших сподручных Бугимена, а теперь — её. Она могла бы послать за ними, а не ходить самой, но отчего-то, когда она ступала за ворота, тьма ощущалась особенно остро. Неподалёку она зародилась, и здесь был её эпицентр.

Королева подошла к разлапистому дереву, на котором расположился домик троицы, и дёрнула за сигнальную верёвку. Тут же сверху из окна высунулась нечёсанная голова в ведьминой шляпе. А через мгновение — ещё две. Лёгкая неуверенность во взглядах, которыми ребята перекинулись — и они нацепили привычные нагловатые усмешки.

— Есть работа? — сразу по-деловому спросила Крыто.

— Есть, — приподняла один уголок губ Королева. — Возьмите весь динамит, который у вас есть. Жду вас у башни Финкельштейна. Сейчас.

* * *

Эмили снова ходила из угла в угол. Казалось бы — мало что изменилось. Такая же комната, только не каменная, а металлическая. Кровать с тонким одеялом. Решётка на окне. Только вид другой — теперь она видела перед собой ту башню, из которой только что сбежала. И дверь была не заперта. Вроде бы… Хотя мощный засов позволял. Кого здесь держали?..

Зельдаборн кое-как зашила ей платье и ушла вниз, предложив гостье сего уютного местечка наслаждаться блаженным бездельем. Наверное, они там сейчас обсуждают план действий. А её — отстранили. Эмили чувствовала себя вещью. Королеве и какому-то Алхимику нужна кость, а то и всё тело. Тем, кто её спас, она, кажется, не нужна вовсе. Как она устала от всего этого безумия… Как бабочка, замурованная в бутылке без солнца и цветов.

Эмили уже хотела спуститься вниз и даже приоткрыла дверь, как внезапно в коридоре дробно простучали шаги, отдаваясь эхом от металлических стен. Ей навстречу неслись обе ведьмы, ковылял Гарик и, жужжа, ехал в коляске хозяин башни.

— Отсюда лучше обзор! — на ходу пояснила Зельдаборн и влетела в комнату, чуть не сбив Эмили с ног. Хельгамина скользнула внутрь гораздо изящнее. А её сестра уже распахнула решётчатую створку и свесилась из окна по пояс.

— Вашу ж ведьму! Она не брешет! — Зельдаборн оглянулась на остальных, и её глаза округлились от ужаса.

— Что случилось? — спросила Эмили и тщетно попыталась пробиться к окну.

— Королева сказала, что взорвёт лабораторию, если ты не выйдешь, Эмили, — серьёзно сказала Хельгамина.

Док сзади издал булькающий звук, а Гарик тоненько заскулил.

— Что, айда?! — воскликнула Зельдаборн, изображая, как садится на метлу.

— А куда? — рассудительно спросила Хельгамина. — Что ей наша лавка, если даже лабораторию может взорвать… — Она украдкой виновато посмотрела на Дока.

— Да чёрт вас всех дери! — возмутилась Зельдаборн. — Я не собираюсь пока на вторую смерть из-за вот неё! — Она ткнула скрюченным пальцем на Эмили. — Одно дело — весёлое приключение, Алхимику нос утереть, это я понимаю! Но сейчас тут пахнет жареным, как от горящей Демонессы!

Она отошла от окна, и Эмили смогла выглянуть наружу. Рядом с башней стояла Королева, и Эмили вздрогнула, натолкнувшись на её взгляд. По правую руку возвышался жуткий Оборотень. А чуть поодаль шептались те трое детей-зомби, которые доносят Королеве на всех. Они сидели на забитой до отказа динамитом ванне на четырёх ножках.

— Именем Королевы! — прорычал Оборотень. — Выдайте нам чужачку, иначе мы взорвём лабораторию!

Эмили с отчаянием огляделась на обитателей башни. Ведьмы ведь могут улететь! И взять с собой остальных… Кого-то двоих. Но лаборатория с её бесценным оборудованием… Будет ли Королева мстить пустому — или почти пустому — зданию? Останки леса говорили, что будет. И, словно отвечая на незаданные вопросы, Королева негромко — но услышали все — сказала:

— Лаборатория будет взорвана в любом случае, если вы сейчас не выдадите мне Эмили. А ещё, Док, я пришлю вам вторую половину вашего мозга. В компенсацию.

Финкельштейн застонал. Гарик чесался и дико вращал выпученным глазом. Зельдаборн, забыв о своём решении не вмешиваться, умчалась на поиски расплавленного свинца, чтобы вылить его на головы захватчикам. Хельгамина в упор смотрела на Эмили. И она вдруг ощутила себя точно так же, как тогда, перед алтарём, когда Виктор уже готов был выпить отравленное вино и стать её истинным супругом. Только сейчас она, кажется, выбирала не между своим счастьем и чужим, а между несчастьем в одиночку или в компании. Эмили обвела взглядом присутствующих. Странные (но не более, чем её друзья из Города мёртвых), интересные, разные… Ей нравилась молчаливая и спокойная Хельгамина, задорная Зельдаборн, да и с учёным вполне бы можно было найти общий язык. Но Джуэл уже пострадала и, возможно, ей будет ещё хуже… Так или иначе Королева добьётся своего. А Эмили просто может снизить число жертв до одной явившейся непонятно откуда и зачем мёртвой невесты.

Решение было принято, но оно сдавило грудь, как слишком тугой корсет. Эмили больше не надеялась, что под жестокой маской Королевы может скрываться милосердие. Она прерывисто выдохнула и снова посмотрела в окно. Королева неспешно раздавала указания бандитской троице и с усмешкой поглядывала наверх. Те обкладывали основание башни динамитом и тянули шнур, деловито переругиваясь и хихикая. В комнату бочком вошла всклокоченная Зельдаборн в обнимку с кучей всевозможных сосудов с разноцветными жидкостями.

— Вот! — брякнула она. — Всё, что удалось собрать в этой никчёмной лаборатории!

Финкельштейн окинул взглядом принадлежащее ему богатство и скривился.

— Всё равно не поможет. Слишком мало…

— А твой ток? — вмешалась вдруг Хельгамина. — Или он годен только на то, чтобы высекать, не спорю, очень красивые молнии? Можно направить генератор наружу?

Неужели горожане начнут убивать друг друга из-за неё? Хватит медлить! Эмили мимолётно улыбнулась ведьмам и учёному.

— Спасибо вам всем, но мне кажется, у нас только один выход, — тихо сказала она и, обогнув коляску, переступила порог комнаты.

Не оглядываться! Но всё равно она невольно услышала за спиной звон — наверное, у Зельдаборн выпала из рук одна из колб — и возглас:

— И вот это всё, да? Конец славного сопротивления? А я только вошла во вкус…

Эмили, всё убыстряя шаги, сбежала по винтовому пандусу. Она втайне надеялась, что дверь заблокирована и не откроется, но ручка легко повернулась, и в лицо дунуло прохладой и вездесущим запахом листьев. Сначала Эмили не увидела никого. Но через секунду на предплечье сомкнулись мохнатые лапы и пахнуло жаром из раскрытой волчьей пасти. А подошедшая Королева прошелестела, как шелестели вокруг охапки неопалимых листьев:

— Я испортила твоё платье, Эми. Пойдём, я дам тебе другое. — Эмили вспомнила почти готовое траурно-чёрное платье в спальне Королевы. — Ты должна хорошо выглядеть. Завтра тебя примет Самайн.

Примечания:

¹ Такая милая отсылочка к канону.

Док: — Ты уже дважды за этот месяц подсыпала мне яд в чай и сбегала!

Салли: — Трижды!

² Мозолистое тело служит для связи между полушариями мозга.

Часы до Самайна промелькнули, как вода просачивается между костяными пальцами. Эмили надеялась, что её хотя бы посадят в подвал вместе с Джуэл, но Королева не отпускала её от себя. И Оборотень всё так же жарко дышал в ухо и сдавливал лапищей плечо. Так Эмили побывала в ратуше, которую до этого обозревала лишь снаружи, и посмотрела на горожан воочию. Они её не особенно напугали — мало ли она общалась с зомби и скелетами в Городе мёртвых? А здесь вдобавок были ещё и монстры, но какие-то зашуганные и не особо радостные, хотя вроде бы приближался их день.

Королева взошла на помост и остановилась у трибуны. В зале повисла такая тишина, что, казалось, было слышно, как колышется пламя в подсвечниках по стенам. Эмили обратила внимание, что зрители смотрят на сцену не напрямую, а украдкой — лишь бы не поймать случайно взгляд Королевы. На чердачке Мэр возился с прожектором, вполголоса ругаясь на летучих мышей, которые там опять засели. А Королева шарила взглядом по залу и словно не находила кого-то.

Наконец, яркий луч прорезал полутьму зала и высветил высокую фигуру Королевы — та гордо подняла голову. А жители слегка расслабились и зашептались: с освещённой сцены их уже было не так легко разглядеть.

Оборотень усадил Эмили в первом ряду и сел рядом. Она скосила на него взгляд — он, не отрываясь, жадно смотрел на сцену. Эмили хотела отодвинуться, но Оборотень сидел на подоле её платья, и она чувствовала грудной клеткой его неровно вздымающийся, горячий бок.

Королева слегка подняла руку, и шёпот умер. Эмили спиной ощутила, как горожане затаили дыхание.

— Жители Города! — сказала Королева, не повышая голоса, но Эмили была уверена, что мелодично-ледяные нотки докатились до последнего ряда. — Все вы знаете, что сегодня ночь Самайна. — Она сделала паузу, и по рядам пролетел вздох. — Двадцать пять лет мы были заперты в этих стенах, но теперь мы выйдем в большой мир! — Шёпот перекатами разлился по залу, кто-то заёрзал, скрипнула скамья… Эмили оцепенела. Вот сейчас Королева всем укажет на неё… Но та даже не взглянула в её сторону.

— Все вы знаете, — Королева недобро прищурила глаза, — по чьей вине мы столько лет сидим в заточении, по чьей вине задыхаемся в листьях! — Её голос взлетел и зазвенел, а тишина в зале стала абсолютной. Даже Оборотень рядом с Эмили перестал шумно дышать. Взвились и погасли огоньки свечей на стенах. Только холодный белый луч прожектора рассекал подступившую тьму.

И в этой осязаемой, гулкой тишине все услышали, как зомби-ребёнок с зашитыми глазками звонким шёпотом спросил у толстушки-зомби:

— Это она про Джека? — Та из зелёной стала серой и бросила затравленный взгляд на сцену: заметила ли Королева?

А её глаза на миг расширились, по лицу пробежало болезненное выражение, и она ещё раз отчаянно оглядела зал. И явно не нашла кого-то, кто мог бы её поддержать. Но потом лицо снова зачерствело, и Королева шагнула со сцены — никто не рискнул заметить, как она неловко покачнулась.

Она подошла к зомби-мальчику, склонилась над ним и с притворной ласковостью промурлыкала:

— Да, Итан, ты прав. Ты вслух назвал то имя, которое боятся произнести твои родители и всё это сборище тру́сов. Имя предателя! — Она возвысила голос и обвела взглядом застывший зал.

Зомби-мама тревожно крутила головой то в сторону грозной Королевы, то своего несмышлёного сына. Зомби-папа вскинул руки в защитном жесте, но так и остался на месте, как и все остальные. А Королева будто забыла про незадачливую семью. Она неспешно пошла между рядами, негромко, даже доверительно обращаясь к случайно выбранным горожанам:

— Он ведь вас бросил! Он вас предал — ваш обожаемый Джек-Повелитель тыкв! — Имя вылетело, как плевок. — Он променял вас на свой драгоценный город Рождество! Прямо в ваш — наш! — день! — Она впивалась взглядом в каждого, а они отводили глаза, но упрямо сжимали челюсти. Эмили чувствовала, как воздух наэлектризовался несогласием. Даже возмущением. Сверху посыпались щепки — это Мэр на чердачке завозился и нервно переступил с ноги на ногу. А Эмили никак не могла избавиться от чувства, что Королева повторяет чьи-то слова и горько-насмешливые интонации.

— Что, не верите? — Та крутанулась на месте в центре зала. — А я читала его дневник! И там не было ни слова, ни слова про вас, кроме того, что вы его не поняли! Он называл Город унылым местом и писал, что отдал бы всё, лишь бы сбежать отсюда! И хоть листья не истлевайте! — передразнила она.

— А доказательства… — очень тихо проговорил зомби-папа, глядя в пол, словно не был уверен, что это сто́ит произносить вслух. Его с опаской поддержали несколько голосов с дальних рядов.

— Доказательства… — Королева пошевелила миниатюрными пальцами, треть длины которых составляли ногти. — Доказательства я уничтожила. Сожгла. И если вам мало моего слова, у меня есть свидетель. Даже два! — Она вновь с досадой обвела взглядом зал. — Всё это читал Алхимик… — Вроде бы никто не раскрыл и рта, но враждебный гул повис в воздухе. — И она. — Королева резко развернулась к застигнутой врасплох Эмили и указала на неё длинным красным ногтем.

Все взгляды обратились к ней, и Эмили привычно сжалась, когда Мэр со скрежетом повернул прожектор, и луч выхватил её из полумрака. Королева со стуком каблуков подошла и встала напротив, глядя сверху вниз.

— Но уже сегодня ночью с помощью этой нежити, — прошипела она, — я открою для вас порталы. Можете не сдерживать свою кровожадную натуру. — Королева усмехнулась, но в глазах не было веселья. — И перед тем, как я навсегда запрещу этот титул, вы признаете меня истинной Повелительницей тыкв, — договорила она жёстко.

Оборотень восторженно взревел и вскинул лапы вверх. Остальные неохотно захлопали. А Королева повернулась к ним спиной и скрылась за кулисами. Собрание было окончено. Эмили в первый раз позволила себе оглянуться назад. Жители выглядели недовольными, испуганными, сердитыми — но только не жаждущими крови. Но всё меняется, когда над кладбищем всходит полная луна в ночь Хэллоуина.

* * *

Док бездумно поглаживал рычаг на подлокотнике коляски. Глаза его скрылись за тёмными очками, но Хельгамина была уверена, что смотрит он в одну точку. Она подошла к окну и выглянула наружу. Шито, Крыто и Корыто, оставленные сторожить пленников Королевы, сидели у подножия башни и играли в ножички. Почувствовав взгляд, Крыто подняла голову, потрясла коробком спичек и мотнула головой в сторону обвязанной шнурами и динамитом стены. Очень красноречиво.

— Ты думаешь, она действительно взорвала бы лабораторию? — Раздался у Хельгамины за спиной надломленный голос.

Хельгамина обернулась и пожала плечами.

— Не знаю. Я уже ни в чём не уверена. — Она вздохнула. — Но до Самайна и правда, наверное, лучше не высовываться. Пусть всё как-то уляжется...

— Но я же создал её здесь… — Казалось, обида за прошлое волнует Дока гораздо больше, чем нынешнее плачевное заточение в собственной лаборатории. — Здесь она провела первые двадцать лет своей жизни! — Он с возмущением свёл брови. — Неблагодарная девчонка!

Хельгамина покачала головой и опустилась рядом с учёным на корточки.

— Это же не она. Умертвие лишено сентиментальных воспоминаний. Хотя и может что-то помнить. Но оценивает это уже по-другому. — Она помолчала и добавила: — К тому же, непохоже, что Салли была здесь счастлива. — Ведьма выразительно оглядела комнату.

— Ну а что, я должен был потакать прихотям несносной девчонки?! К тому же ещё и куклы! — закипел праведным гневом Док.

— Какая, в сущности, разница… С тех пор, как она стала мыслить, с ней следовало считаться, — прохладно ответила ведьма и встала.

— А потом ещё и эта дурацкая связь с Повелителем тыкв! А я сразу знал, что ничего хорошего из этого не выйдет! — ещё больше распалился учёный.

— Мы на земле называли это любовью, — хмыкнула Хельгамина и посмотрела на возвышающийся за окном дом Джека. Теперь — Королевы.

Тяжело повернулась на петлях толстая дверь, и через порог переступила Зельдаборн.

— Что? Здесь говорят о любви? — мечтательно пропела она и сложила ладони лодочкой. — Тогда я тут эксперт! Позвольте вас слегка просветить, дети мои…

Но Хельгамина не слушала её болтовню. В ратуше зазвонил колокол. Ведьма напряжённо считала удары, загибая пальцы. А когда звон прекратился, она обернулась к Доку и сестре.

— Погребальный звон. — Зельдаборн раскрыла рот. — Док. Из башни есть ещё один выход? Мне кажется, жертв уже было достаточно.

* * *

Королева ясно дала понять, что, если ведьмы попытаются вылететь из башни на мётлах, троица тут же подожжёт фитиль. Поэтому идея с побегом по воздуху была отброшена сразу.

И вот сейчас Док после минутного замешательства скомандовал:

— Вниз! Подземный ход ведёт под городом на кладбище.

— И кого она там собралась прикопать? — рассуждала на ходу Зельдаборн. Мётлы цеплялись за низкие своды подземного хода, но оставить их в башне ведьмы отказались наотрез. У Дока в руках ядовито-жёлтым светом тлела керосиновая лампа.

— По-моему, двух мнений быть не может, — обронила Хельгамина. — Эмили.

— Нам же было всё равно на неё, — искренне удивилась Зельдаборн. — Это миазмы Джуэл так действуют, а, Док? Или надо в лаборатории что-то исправить?

— Думаю, мы слишком долго молчали и соглашались, — пробормотала Хельгамина. — Джек тоже получил свою власть силой, как ты помнишь — отобрал у Уги.

— Что, Хельги-Повелительница тыкв? — хихикнула Зельдаборн. — Финки, присмотрись. У моей сестры большие амбиции!

И Хельгамина, и Док одинаково косо на неё посмотрели и переглянулись. Зельдаборн ничуть не смутилась.

— А вообще мне даже стало жалко девчонку, — призналась вдруг она. — Знаете, какую проникновенную историю любви она мне рассказала, пока я возилась с чёртовым платьем? Я чуть не расплакалась! Вот уж кто жил недолго и несчастливо — так это наша Эми.

— Наша? — усмехнулась Хельгамина.

— Ну а куда её теперь девать… — вздохнула Зельдаборн. — В общем, слушайте.

Эмили повернулась лицом к стене, чтобы скрыть смущение. Ведьма за её спиной сильно дёргала за обрезанную шнуровку, вытаскивая бесполезные ошмётки.

— Ничего, ничего, — приговаривала она. — Главное, что шкурка цела осталась. Гладенькая такая шкурка...

Эмили прислонилась лбом к холодному металлу. Отчего-то ей вспомнилось, как служанка затягивала ей корсет перед побегом, оказавшимся роковым…

— Красивое платье, — заметила Зельдаборн, и Эмили вздрогнула всем телом, будто та задела её иглой. — Ну ты чего? У тёти Зельди умелые ручки. — На обнажённую спину ласково легла огрубевшая ладонь.

— Просто… вспомнила, — произнесла Эмили неохотно.

— Облегчи душу, — предложила ведьма. И замолчала.

Эмили уже успела достаточно хорошо её узнать, чтобы удивиться. И все тягостные дни и ночи, страх, отчаяние, неотболевшие воспоминания вдруг породили спонтанный порыв высказаться. К чему скрывать? Ей уже не будет хуже, чем сейчас¹.

— Виктор надел мне на палец кольцо, он поклялся, что будет моим супругом, будет освещать мне путь свечой, будет моим вином… — сбивчиво начала Эмили.

— Стоп-стоп-стоп, — перебила её ведьма. — Я ничего не понимаю. Можно сначала? Вот ты была крошечным розовощёким младенцем…

Эмили повернула голову, чтобы понять, шутит ли Зельдаборн или издевается. Но та была само неподдельное внимание. Эмили вздохнула.

— Виктор ван Дорт — живой — по ошибке произнёс свадебный обет и надел мне на палец обручальное кольцо. Я подумала, это моя судьба… Я ведь поклялась, что меня воскресит только истинная любовь. И я действительно…

— Влюбилась в него? — с готовностью подсказала ведьма.

Эмили обвела пальцем заклёпку в стене.

— Да… Я думала, это по-настоящему.

— Оно всегда так думается, — наставительно сказала Зельдаборн. — Ну-ну? И что дальше?

— А дальше… Оказалось, что у него есть живая невеста! И его сердце принадлежит ей.

— Но ты боролась за свою любовь? — с азартом спросила Зельдаборн. — Нет ничего более скоротечного, чем вечная любовь живых.

— Я пыталась. — Эмили закрыла глаза, и из-под ресниц выкатились две слезинки. — Я хотела дать ему отравленное вино, чтобы он стал моим истинным супругом в смерти… — Зельдаборн одобрительно крякнула. — Но потом я увидела глаза его возлюбленной… Он думал, что она вышла замуж, но она была там, в этой церкви… И я не смогла отобрать счастье у другой, как отобрали когда-то у меня. Виктор ведь никогда не любил меня, просто пожалел…

— М-да… — протянула ведьма. — И как ты дошла до послежизни такой? — посетовала она. — То есть, в свадебном платье-то…

Эмили выпрямилась так резко, что игла чуть не впилась ей в спину.

— Это всё он! — прошипела она незнакомым голосом.

— Кто?

— Лорд Баркис! Сначала он соблазнил меня сбежать из родительского дома, чтобы выйти за него замуж. Я украла платье и фату моей матери… взяла всё фамильное золото. И когда я пришла в условленное место под старым клёном, он убил меня! И снял с меня золото… Оно и было его целью. — Эмили замолчала, пытаясь унять дрожь. — А потом он женился на Виктории, невесте Виктора, в надежде на богатое приданое. Но он прогадал — у её родителей не было ни гроша. Он бы и её убил…

— И что же случилось с героем-любовником? — хищно поинтересовалась Зельдаборн. — Вот попадись он мне… — Она яростно проткнула толстую ткань корсажа иглой.

А Эмили впервые за всё пребывание в этом городе позволила себе недобрую усмешку.

— Он выпил отравленное вино. Случайно. За наше здоровье.

Ведьма торжествующе сжала кулак.

— Есть ещё в подлунном мире справедливость! Но что же твой паренёк?

— Я сама соединила их руки, Виктора и Виктории… — печально вздохнула Эмили. — Так правильно. А сама надеялась упокоиться… Но не пришлось.

Шитьё было окончено, но Эмили всё стояла лицом к стене.

— М-м… Хорошая ты нежить! — с чувством сказала Зельдаборн. — Жаль, глупая. — Эмили фыркнула. — Ладно, отдыхай пока, дорогуша. — И Баркиса твоего откопаем, убьём и снова закопаем.

— Вот так, — подытожила Зельдаборн свою историю, а точнее — чужую.

— Просто не будет, — выдала, наконец, Хельгамина. — Тут самим бы не поддаться Хэллоуинскому угару. А то с Салли тогда неловко вышло...

Ход заметно пошёл вверх и ещё больше сузился. Ведьмам пришлось согнуться до роста сидящего Финкельштейна.

— Не галдите, — велел он, обращаясь преимущественно к Зельдаборн.

Та, конечно, могла бы ответить, но была вредной, а не глупой. Все трое замедлили движение и остановились перед замаскированным выходом. Справа от него из стены торчал рычаг и гнездились кнопки.

— Дайте наберу код, не смотрите. — Док обогнул тихо ойкнувшую Зельдаборн.

Он нажал какие-то три кнопки, прикрыв комбинацию второй ладонью, и толкнул металлическую дверь вперёд. Она подалась не сразу, ведьмам пришлось вдвоём навалиться на неё плечами, чтобы дверь сдвинулась с места.

— Не думал, что придётся ещё пользоваться этим ходом после свержения Уги, — ворчливо оправдался Финкельштейн.

Но щель расширилась, пахну́ло взрытым дёрном, а ночь показалась серебряной после затхлой тьмы подземного хода.

Ход вывел на окраину кладбища близ Сгоревшего леса. Ведьмы, пригибаясь, выскочили наружу и в четыре руки помогли выбраться недовольному от смущения учёному. Они подоспели как раз к началу праздника. Если это был праздник.

* * *

Где же Алхимик? Почему так странно вёл себя — только из-за этой чужачки! Почему не пришёл на собрание? Она же дважды посылала за ним Мальчика-мумию!

Королева то и дело бросала на дверь незаметные взгляды, и каждый опоздавший поневоле вызывал гнев только за то, что оказался не тем.

Она не собиралась говорить о злосчастном дневнике перед всем городом — теперь, когда из забвения всё отчётливее проступали воспоминания, как сквозь заляпанное грязью стекло. Теперь уже и наяву. Но неоднократно слышимые от Алхимика слова вырвались наружу сами собой, подогреваемые тьмой. И обмолвка зомби-мальчика выплеснула на поверхность то, что сама Королева и запрещала.

А до этого, у башни создателя, она чуть было не отступила, когда оказалась прямо под тем окном, из которого когда-то летела навстречу мостовой. Но неизменно злая и неумолимая тьма искривила губы усмешкой и раздала голосом Королевы приказы троице и Оборотню.

Я расколота…

Ты расколота. И твоё спасение — в слиянии со мной. Тебе не простят твоих дел. Смирись. Забудь...

А суливший забвение верный и понимающий Алхимик как будто присоединился к подводной Гал! Надёжный союзник, преданный друг, незаменимый советчик…

Если и он тебя бросил, то присоединится,

— пообещала тьма безжалостно.

Королева невесело усмехнулась. И останется прилипчивый Оборотень, кучка ненадёжных горожан и одна наивная девчонка. А ещё — тьма.

— Не будет никакой девчонки, — прошептала она вслух и сжала кулаки. — Я открою портал, попаду в междумирье и как-нибудь… узна́ю… и…

Раньше болезненная тяга к порталам была непонятна ей самой. Но сейчас, когда сначала сны, а потом воспоминания, порождённые дневником, воскресили события прошлой жизни, страсть проникнуть внутрь лишь усилилась. Алхимик обещал помочь… Только где он, когда так нужен?!

— Моя Королева. — Мягко подступивший Оборотень неожиданно дыхнул над ухом. Чёрт бы его побрал. — Всё готово к выходу.

Она обернулась. Жители с факелами подпирали стены. Им же обещали выход в большой мир, впервые за двадцать пять лет! Почему такие кислые рожи?! Только вампиры стояли особняком и зубной нитью полировали и без того белые до голубизны клыки. Мэр щеголял мрачным лицом — Королева и вовсе забыла, как выглядит другое.

Оборотень держал за плечо бледную и несчастную Эмили. До того бледную и несчастную, что хотелось то ли разрыдаться и отпустить восвояси, то ли замучить до смерти, а то, что останется сжечь.

Расколота...

— Пойдём, — отвернулась от жертвы Королева.

И вся процессия, на вид очень напоминающая траурную, медленно потянулась за ворота. Первой гордо шествовала Королева. За ней Оборотень вёл очень прямую Эмили с окаменевшим лицом. Следом ехал Мэр на катафалке, а за ним выстроились все остальные жители, притихшие, понурые… Факелы чадили и гасли вместо того, чтобы победно освещать праздничную ночь.

Впрочем, в этом не было нужды. Луна заливала окрестности таким ярким светом, что можно было различить самый дальний склеп на окраине кладбища. От статуй и крестов падали резко очерченные густо-чёрные тени. А луна была огромной, застывшей, холодной… По рядам горожан прошло волнение, одновременный вздох прошелестел порывом ветра. Одинаково расширились круглые и вертикальные зрачки, и лунный свет затёк в них. Связанные давней клятвой на мёртвой крови, хэллоуинцы не могли никого убить в большом мире. Но именно в эту ночь нежить сильнее всего приближалась к тьме.

Королева оглянулась на своих подданных. Они перестали пугливо пресмыкаться, вспыхнули громкие разговоры, грубый смех… Оборотень резко задрал морду к луне и завыл — рядом стоящие подскочили от неожиданности, а Эмили со вскриком отпрянула. Только она не поддалась луне Самайна и настороженно поглядывала на Оборотня, который её отпустил и даже отвернулся, но, несомненно, ощущал каждое движение звериным шестым чувством, сейчас ещё более обострённым. И не поддалась Королева. Она уже была по ту сторону тьмы.

Повеселевшая толпа докатилась до склепа-портала у основания Холма и замерла. Наверное, многие вспомнили, как горела на этом самом месте дерзкая Демонесса, как валялся окровавленной кучей перьев Рейвен… И как они чуть не растерзали ту, которая сейчас повелевала ими.

Королева подошла к дверям склепа и со стуком их распахнула. Изнутри повеяло знакомой — теперь она помнила — затхлостью и холодом. Перед глазами красными сполохами замелькали события двадцатипятилетней давности, когда её саму, беспомощную и несчастную, затолкали в этот каменный мешок и потребовали дать им то что, она не могла. А теперь она может отомстить. Но кому?.. Вот они скалящиеся морды за спиной. Они виноваты — все, как один. Но никто из них не пострадал, наказанный только страхом и повиновением. А расплатится сейчас непричастная мёртвая девица, которая взялась непонятно откуда.

Королева не дала этой мысли пустить корни, стремительно развернулась и схватила Эмили за костяную руку — рука была холодной, как камень.

Соберись воедино, Тёмная королева Самайна!

Вокруг возбуждённо вибрировали сотни нитей, но сейчас почему-то особенно не хотелось их касаться, и дело было даже не в нежелании боли. Королева рывком потянула мёртвую невесту к дверям.

-Ты видишь звёзды? — прошептала она той на ухо. — Видишь?!

— Нет! — выдохнула Эмили в страхе и попыталась отшатнуться. — Я вижу огонь! — Королеве показалось, что она видит отражение языков пламени в огромных глазах своей жертвы. Но сама она не видела ничего, кроме чернеющего провала.

— Мне всё равно, что будет с тобой… — Королева почти касалась губами уха Эмили. Голос срывался и не слушался. — Даже скорее всего ты сгоришь в пламени портала, ты ведь не хэллоуинка… — Запрещённые слова вырывались сами собой. — Мне всё равно, что будет с ними. — Она оглянулась на нетерпеливо ожидающих сограждан. — Но я буду держать тебя крепко!

Она дёрнула Эмили за руку и поставила перед собой — прямо напротив входа. Грудь мёртвой невесты часто вздымалась, новое чёрное платье туго обтянуло талию и прикрыло рёбра. Королева уже готова была толкнуть Эмили свободной рукой в открытую спину и полететь следом — туда, в огненно-звёздную бездну, в большой мир, где должны были таиться другие порталы… Недаром же он зовётся большим? Старые пергаментные свитки в библиотеке на этот счёт были очень туманны, она изучила их все, пока память о прошлом ещё оставалась с ней.

И вдруг её за запястье властно обхватила сильная рука. Королева дико оглянулась, желая пригвоздить взглядом тьмы любого, кто ей помешал. А потом опутать нитями и придушить для верности. Но на неё сквозь прорези маски смотрели до боли знакомые светлые глаза.

* * *

— Алхимик! — воскликнула Королева то ли в гневе, то ли с радостью. — Где ты был?!

Эмили опасливо обернулась на того, кому нужна была её кость. Статная фигура, широкие плечи, светлый костюм времён её жизни. И маска.

— Почему ты в маске? — Королева с подозрением прищурилась и чуть склонила голову набок. Но руки Эмили не выпустила. — Почему ты не пришёл на мой зов?

Оборотень взревел и сверкнул бешеным глазом, но никто на него не обратил внимания, даже Эмили. Она сверлила взглядом Алхимика.

Тот склонился к руке Королевы, но она отдёрнула её.

— Моя Королева, — Алхимик с достоинством выпрямился, — искренне прошу меня простить, но лишь загадка, заданная мне книгой, помешала мне прийти вовремя.

Голос из-под маски звучал глухо, но Эмили вся подобралась. Это голос… Где же она слышала его?

— Ты говорил, что изучил книгу вдоль и поперёк, — с прохладцей заметила Королева.

— О, вы не знаете всех тайн, которые скрывает в себе книга, — усмехнулся Алхимик.

Эти бархатно-ленивые интонации…

— И что же она таит в себе? — поинтересовалась Королева саркастически.

— А то, что вам не сто́ит так легкомысленно распоряжаться гостьей, что попала к вам в руки по счастливой случайности.

Этот чарующий тембр...

— Она нужна мне, чтобы открыть портал! — процедила Королева и хотела снова повернуться к Эмили и входу в склеп, но Алхимик опять её удержал. — Пусти меня! — Она вырвала руку.

Хэллоуинцы со всей своей вновь обретённой свирепостью словно исчезли, поглощённые сценой. Только Оборотень злобно ударил себя хвостом по боку. Но и он не смел вмешаться без прямого приказа. А Эмили буквально ощутила волну тьмы, исходящую от Королевы.

— Выслушай меня, Салли, — проникновенно начал Алхимик, понизив голос. На Эмили он не обращал внимания, а она жаждала поймать его взгляд — как тянет посмотреть вниз над пропастью. — Я прочитал… Если просто бросить её в портал, это не поможет.

— Почему? — резко спросила Королева, и Эмили почувствовала, как на запястье сжались пальцы.

— Её надо принести в жертву здесь, с помощью серебра, — печально сказал Алхимик и опустил глаза. — Иначе портал не откроется.

— Но ты сам так трогательно её защищал! — сардонически рассмеялась Королева и удержала вздрогнувшую Эмили на месте.

Алхимик шумно вздохнул под маской и прижал руку к груди.

— Поверь, я не хотел лишней крови. Но книга никогда не лжёт. И теперь, — он вынул из ножен серебряный стилет, — я готов сделать это вместо тебя. Раз ты так стремишься туда… — Клинок качнулся в сторону входа в склеп.

На Эмили Алхимик по-прежнему не смотрел.

Эти манеры настоящего джентльмена…

— Как благородно! — восхитилась Королева. — Ты поэтому надел маску?

— Жертва не должна видеть лицо палача, — смиренно произнёс Алхимик.

— Что ж, раз ты так уверен… У меня нет причин тебе не доверять. — Королева испытующе посмотрела ему в глаза — он выдержал взгляд, не дрогнув — потом обернулась к Эмили. И подтолкнула её к зловещему Алхимику ближе. — Жертва ждёт.

Он отвёл глаза. Но стилет направил Эмили в грудь.

* * *

— Ну что, будем спасать или как? — с сомнением поинтересовалась Зельдаборн. — Тут нехило так погореть можно.

Ведьмы с Доком засели за тем, что осталось от Спирального холма, и уже некоторое время наблюдали за происходящим.

— Без плана… — как-то беспомощно скрипнул Док.

— Сырая была затея, — шёпотом согласилась Хельгамина.

— Можно, конечно, ударить с воздуха, схватить красотку и покрасоваться на фоне полной луны, — подняла глаза вверх Зельдаборн. — Но боюсь, Тёмная накинет нам петельку на шею. А Финки скажет "прощай" своей кузнице существ.

В тишине послышался отчаянный крик Эмили — Оборотень заломил ей руки за спину, чтобы она не сопротивлялась своей казни.

— Чёрт, чёрт, чёрт! — Зельдаборн взглянула на неподвижную, равнодушную луну и припала спиной к крутому боку Холма. Тот словно вздохнул в ответ. — Луна в этом году какая-то не такая… Зовёт не на кровопролития и оргии, а на какие-то дурацкие подвиги... Кажется, я сейчас пошлю всё к эльфам и…

— Подожди! — раздельно и страшно проговорила Хельгамина. Она, прищурившись, смотрела куда-то, где раньше кончалось тыквенное поле. К ним, пошатываясь от усталости, приближался кто-то. Кто-то очень высокий и худой.

* * *

Эмили не смотрела на острие клинка, почти упёршегося ей в грудь. Она по-прежнему ловила взгляд палача, словно от этого зависела её жизнь. Оборотень сзади железной хваткой зажал локти. Один вздох… На рукояти напряглись тонкие белые пальцы, Эмили ощутила холодное и острое прикосновение серебра напротив небьющегося, но по-своему живого сердца. И тут Алхимик, наконец, поднял на неё взгляд — он горел злорадством и торжеством. Эмили задохнулась от ужаса. Где же она его видела?! Так же близко и неотвратимо.

Она не заметила, как всё переменилось. Только что толпа со смесью кровожадности и гадливой жалости наблюдала за действом, но вдруг отвернулся один, другой… Неуверенный шёпот, удивление вполголоса, окрепший возглас… Жёсткая хватка лап, сжимающих локти, исчезла. Мэр приложил пухлую ладошку ко рту и неверяще помотал головой. А потом с застарелым скрежетом его голова развернулась на сто восемьдесят градусов и явила своё радостное лицо. Он поднёс к губам мятый рупор и хорошо поставленным, но дрожащим от восторга голосом прокричал что есть мочи:

— Джек! Это Джек! Джек вернулся!!

* * *

А он шёл и не узнавал родные места. За двадцать шесть лет Джек успел много где побывать. Он привык попадать не туда, ошибаться, отчаиваться, начинать снова. Но всегда — искать, идти вперёд и надеяться, что очередной путь приведёт его домой. Если, конечно, туда смогла попасть она…

И теперь он с волнением и трепетом различал поодаль знакомые очертания Хэллоуин-тауна, округлые контуры башни Финкельштейна, ломаные линии собственного дома. Неужели… Добрался! Но почему пусты тыквенные поля? Почему за спиной — почерневшие головешки вместо могучих стволов Чёрного леса? Что случилось со Спиральным холмом, который, сколько Джек себя помнил, гордо и упруго возвышался над кладбищем, а теперь поник бесформенной горкой? И что там за сборище у портала-склепа? А луна — яркая и зловещая, как на Хэллоуин. Или сегодня и есть?.. Поверить в такое совпадение просто невозможно!

От близости дома многолетняя усталость чуть отпустила, Джек пошёл бодрее и уже разглядел старый добрый катафалк, а на его крыше — светящегося от радости Мэра… И тут что-то узко сверкнуло в свете луны. Джек прищурился и прибавил шагу. Нехорошие предчувствия взметнулись, как тени. Тонкий женский крик, серебристый блеск клинка — да, это был клинок!.. А вдруг это кричит Салли?!

Уже не пытаясь что-то понять, Джек бросился к порталу — и вовремя. Откуда ему было знать, что он опоздал на двадцать пять лет? Острие стилета только царапнуло грудь незнакомой девушки-нежити, как Джек схватился за него костяными пальцами. Серебро! Губительное для нежити, имеющей плоть! Прирученное за эти годы Хэллоуинское пламя разгорелось в груди жаром и гневом и стремительно стекло по пальцам на холодный металл. Тот, кто держал стилет, вскрикнул и отдёрнул руку.

Джек быстро обернулся на девушку — всё ли в порядке? — невольно отмечая её красоту. Но это была не Салли. Спасённая тяжело дышала, на груди слева остался порез, и струйка тёмной крови стекала за корсаж, но в целом была невредима. И тогда он повернулся к её обидчику. Маска скрыла лицо, и по фигуре Джек никак не мог определить, кто это. Новый хэллоуинец? Тот, держась за руку, подался за спины горожан. Ничего, далеко не уйдёт.

А толпа словно отмерла. Все разом кинулись с объятиями к своему долгожданному Повелителю тыкв, и каждый причитал, как ему нелегко жилось все эти годы и как он надеялся на возвращение… Многие плакали. Но всё чаще то один, то другой опасливо поглядывал в сторону склепа, вход в который терялся в густой тени.

Здесь собрался, кажется, весь город — значит, действительно хэллоуинская фортуна привела Джека домой в тот самый день. Повелитель тыкв невпопад отвечал на восторги горожан, а сам искал взглядом ту, к которой так стремился. Где же она?! Неужели её забросило в другое место?

Откуда-то принеслась неугомонная и навязчивая Зельдаборн и защебетала что-то про мечту любой ведьмы. Джек её не слушал. Только отметил, что Гал куда-то запропастилась, рядом смахивает слезу Хельгамина и — что странно — чешет мозг Док. Обычно учёный не покидал башню без крайней необходимости.

Джек огляделся и обнаружил Мэра. Вот, кто знает всё, всегда и обо всех.

— Где Салли? Она вернулась?! — воскликнул он нетерпеливо, продираясь к катафалку, скидывая с себя многочисленные руки...

— Э-э… — протянул градоначальник, и его глаза забегали.

— Что?! — Джек резко остановился. — Вы не видели её столько же, сколько меня?

— М-м… — промычал Мэр и метнул быстрый взгляд в сторону склепа.

Джек тоже посмотрел туда, но увидел только тёмный прямоугольник приоткрытой двери.

И тут его за ногу кто-то дёрнул.

— Джек, а мы пойдём в большой мир? Мы так давно так не были! — Это слепой малыш-зомби с надеждой поднял голову на голос Повелителя тыкв.

— Да, конечно… — рассеянно ответил Джек. Будет даже лучше, если лишние уйдут.

Он подошёл к дверям и закрыл их. Сомкнул глазницы. Как же приятно снова чувствовать биение хэллоуинской силы… Как давно он этого не испытывал — даже Пламя, казалось, горело не так жарко вдалеке от дома. И когда Джек распахнул двери снова, изнутри вырвался сноп огня. Хэллоуинцы ахнули от восхищения — они уже и не чаяли это увидеть. И все, как один, ринулись к порталу — с весёлым гиканьем и залихватским рычанием.

Джек им не препятствовал. Толпа редела за счёт отбывающих (хорошо бы и Зельдаборн улетела развеяться, но она, кажется, была полна решимости остаться). Он знал, что Мэр точно останется, просто не сможет не отчитаться и не пожаловаться. А ещё кое-кто тоже останется — тот, кого уже не скрывали чужие спины.

Он уже успел подобрать своё остывшее оружие. Лицо по-прежнему закрывала маска.

— Ты кто?! — поинтересовался Джек с угрозой. В глазницах полыхнуло Пламя, и незнакомец отшатнулся. Клинок в его руке мелко подрагивал, словно не зная, какой урон он может нанести живому скелету с обжигающим Пламенем внутри.

— Кто устраивает кровопролитие в мой день?! — Джек наступал на чужака, а тот пятился и суетливо прижимал маску к лицу.

И тогда Повелитель тыкв протянул руку и резко сорвал маску с незнакомца.

Два ответа прозвучали одновременно, как выстрел дуплетом.

— Это мой друг Алхимик. — Знакомый и до боли желанный голос с незнакомо холодными интонациями.

И отчаянный крик спасённой незнакомки:

— Лорд Баркис!!

Когда блеск клинка отразился в глазах Эмили, а острие нацелилось ей в сердце, Королева чуть было не отдала приказ всё это остановить. Пусть бы катилась восвояси эта мёртвая невеста, так похожая на неё саму — раньше. Но тьма словно обмотала нитями её собственные руки, которым до сих пор давала силу и власть. И этими же нитями зашила рот.

Оборотень и Алхимик уже действовали сами, на удивление слаженно, если принять во внимание их вражду. Первый обездвижил жертву, второй занёс серебряный клинок...

И вдруг Королева ощутила дрожание видимой только ей паутины. Что-то изменилось. В сеть вплелась ещё одна сильная и прочная нить. И она вела в сторону леса, туда, где когда-то, в другой жизни, праздничные деревья открывали дорогу в другие миры.

Королева повернула голову и пригляделась. Но не успела ничего увидеть — перед глазами сгустилась тьма, а внутри зашелестел знакомый голос, который она уже привыкла считать своим:

Отступи. Отступи. Отступи… На время. Мы ещё дёрнем за эту нить…

Королева яростно закрыла глаза, надавила ладонями, открыла… Это не помогло. Даже яркая, как прожектор, луна казалась лишь размытым пятном. Факелы тлели предрассветными светлячками.

Ощущая неприятную, леденящую слабость, Королева почти вслепую протянула руки вперёд — пальцы зарылись в жёсткую шерсть Оборотня.

— Отведи меня… в укрытие… — хрипло прошептала она, стараясь скрыть позабытый страх. И не увидела, только услышала, как Оборотень шумно выдохнул и, обхватив её за плечи, увлёк куда-то назад и вниз по ступеням. В лицо дохнуло каменным холодом. Королева поняла, что снова очутилась в злосчастном склепе-портале. Нет! Она рванулась к выходу, но мощная лапа удержала её за талию, а грубый голос раздался в непозволительной близости от лица.

— Моя Королева… Я ждал так долго! — Она ощутила, как шевельнулись волосы, когда Оборотень с силой втянул воздух над её головой.

Вот и вся его верность — поджидающая удобного случая в тёмном закоулке и минуты слабости. Королева не была слабой ни разу за эти годы. И никогда не просила — только приказывала.

Никогда не проси этих тварей. Бери то, что тебе надо.

Оборотень отволок её подальше от входа, в самый тёмный угол, но ей уже не нужно было видеть глазами. Темнота распалась, а нити оплели пространство бледно светящимися паутинками.

— Это второй раз, Вервольф, когда ты на меня покушаешься, — прошелестела Королева, но тот был слишком занят и не обратил внимания. — И последний.

Найти нужную нить — сущий пустяк. Руки были свободны — жарко дышащего Оборотня интересовали не руки.

Боль показалась почти приятной, когда режущая кромка нити легла в раскрытую ладонь. Интересно, что он почувствует? Удушье, жар, боль? Страх? Поймёт ли он? Будет ли просить пощады и скулить? Будет ли потом ластиться и виновато заглядывать в глаза, как побитая собака? И будет ли у него это потом?

Королева слегка потянула, чтобы понаблюдать за реакцией — Оборотень зарычал сквозь зубы, но ещё сильнее притиснул её к стене. Ну что ж… Она оскалилась, хотя никто и не мог увидеть в темноте оскала Тёмной королевы, и потянула сильнее. Оборотень запыхтел и откинул голову назад. А Королева взмахнула рукой и накинула на его тело ещё один виток. Дёрнула. Ноги Оборотня подкосились, и он упал на колени. Ещё один оборот нити — и пасть сковало подобие намордника. Ещё, ещё — вокруг шеи — и "поводок" оказался в руках.

Она потянула, и сильно — Оборотень вынужден был встать на четвереньки, а ладони Королевы полыхнули болью. Но это того стоило…

Добей его, -

сладострастно шепнула тьма.

Нестерпимо засияли нити. У ног извивался укрощённый Оборотень. Не рычал, не выл, не просил пощады… Только прерывисто дышал и зубами пытался достать до невидимых пут.

— Раскаиваешься? — Королева ногой нащупала переднюю лапу и придавила её каблуком. — Будешь клясться мне, что больше никогда? — спросила она с насмешкой. — Нерушимым словом Оборотня?

Тот только хрипел, а она даже не видела его глаз — только контур опутавших его нитей.

— Не буду, — услышала она наконец упрямый ответ. — И, если представится случай, ты всё равно будешь моей! Я тебя выбрал… раз и навсегда…

Вот и всё. Он сам решил свою судьбу. А она ему уже почти доверяла… Нет у неё никого. Кроме Алхимика.

Она не удостоила его ответом. Нить глубоко вошла в запястье, когда она намотала её на руку и резко дёрнула на себя. И Оборотень, издав короткий клокочущий звук, затих неподвижно. Нити, обвивающие его могучее тело, засветились ярким мертвенно-голубым светом и медленно погасли, поглощая оборвавшуюся жизнь. А потом контур фигуры задрожал и сломался, нити обвисли, и Королева поспешно затянула их сильнее — неужели Оборотень выжил?! Тело у её ног вытянулось и обрело человеческие очертания. Только после смерти Оборотень оправдал своё имя. Но ей было даже неинтересно взглянуть ему в лицо.

Королева прислушалась к себе. Ни торжества, ни сожаления, ни раскаяния. Лишь усталость, боль в обожжённых руках и горькое осознание, что её опять предали.

Она даже почти не заметила, как вернулось зрение — прямоугольник выхода выплыл из тьмы оранжевым мерцанием невидимых факелов. Что там — откуда она сбежала? Там, куда вела прямая и гордая нить. Королева не удержалась — протянула к ней дрожащую руку… И тут же отдёрнула. Нить жгла сильнее, чем все остальные, даже на расстоянии. А снаружи доносились восторженные вопли горожан и ещё один голос… Королева непроизвольно вжалась спиной в стену, когда с грохотом захлопнулась дверь склепа. Её заперли здесь? Или она опять ослепла? Но дверь скрипнула снова. Для хэллоуинцев в этот момент открылся огненный портал в большой мир. А для неё — только выкрошившиеся каменные ступени наверх¹. И снова голос…

Королева крадучись пошла к выходу и едва не наступила на мёртвого Оборотня. Надо же, она уже успела забыть о нём. Голос из прошлого, из другой жизни, из полных горечи и отчаяния ночных кошмаров звучал — там, наверху.

Королева неслышно поднялась по ступеням. И тут же услышала напористое и дерзкое:

— Кто устраивает кровопролитие в мой день?!

Твой день?! Ярость заполнила пустоту в душе.

Она успела лишь мельком увидеть отступающего Алхимика и спину того, другого… Тьма залила мир густой чернотой. Зато нити снова засияли, как росчерки падающих звёзд. Контуры существ и предметов высветились плоскими штрихами. Алхимик пятился, уже без маски, а тот всё наступал, и внутри его силуэта пугающе тлел уголёк Хэллоуинского пламени. Враг тьмы. А значит, и её враг.

Но вопрос повис без ответа. Королева переступила порог склепа и выпрямилась.

— Это мой друг Алхимик. — И поморщилась, когда её перебил крик девчонки "Лорд Баркис!". — И это мой день. И мой город.

Тот стремительно развернулся к ней. А она даже не могла понять, близко он или далеко — в плоском мире абсолютной черноты и белых силуэтов не существовало расстояний. Его нить сияла не призрачно-голубым, а огненно-жёлтым. Рука так и тянулась к ней, хотя Королева знала, что эта нить обожжёт её очень сильно. Как загипнотизированная, она подняла руку… И вздрогнула, когда услышала — близко, слишком близко — голос:

— Салли!!

И словно залили воском уши — от этого имени, произнесённого этим голосом. Тьма не хотела такой встречи. Тьма страшилась потерять своё телесное пристанище. И встретиться с Хэллоуинским пламенем в ночь его силы — нет, не хотела. Хотя и сама была сильна сегодня. Но пламя гаснет быстро — и тогда со всех сторон начинает подбираться тьма.

* * *

И подозрительный незнакомец со своим серебряным клинком, и спасённая нежить, и оставшиеся хэллоуинцы вдруг отодвинулись куда-то очень далеко. Из склепа, слегка покачнувшись, выбралась она, Салли! Один самый счастливый на том и этом свете миг — она здесь! Она жива! И Джек бросился бы к ней навстречу, сжал бы в объятиях, зарылся бы лицом в густые, пахнущие сухими листьями волосы… И повторял бы: "Салли, Салли, Салли…" — пока не уверится, что это не один из тех смутных снов, который оставляет лишь тягостное разочарование по пробуждении. Алхимик? Неважно. Всё потом…

— Салли!!

Но она смотрела как будто сквозь него расфокусированным взглядом. Слепо подняла руку… И Джек замер. Это была она и не она. Лицо, волосы, фигура — вроде бы те же, но глаза… Зрачки расширились и потеряли круглую форму. Да и в волосах появились чёрные пряди. Тёмное платье в пол оставило плечи открытыми, и Джек увидел, что шрамов на теле Салли прибавилось — тут он ощутил прилив жара в груди. И как она смотрела… Она никогда не смотрела так ни на кого раньше, даже на своего создателя, который, как мог, пытался её усмирить. Даже на Бугимена. А сейчас из глаз исходила такая ненависть и злоба, что её практически можно было потрогать. На весь мир.

— Салли? С тобой всё в порядке? — тише, чем хотел, спросил Джек.

Она будто не услышала, только сжала и разжала пальцы, словно хотела взять что-то из воздуха. — Я вернулся… — прошептал он, подходя ближе.

Она не отреагировала.

Джек в смятении почти коснулся её беспомощно протянутой руки. И вдруг чужак, о котором он уже и думать забыл и которого назвала лордом Баркисом незнакомая нежить, незаметно подошёл со спины и уверенно перехватил руку Салли. И она, посмотрев на него пустыми глазами, как будто даже выдохнула с облегчением.

— Моя Королева, с вами всё в порядке? — мягко и заботливо осведомился он. Белёсые брови сочувственно изогнулись.

Этого Джек стерпеть не мог. Он схватил этого Баркиса или Алхимика за запястье и с силой сжал. Тот выпустил руку Салли, но довольно неспешно.

— Кто ты такой, чтобы её трогать?! — прорычал Джек.

Алхимик быстро глянул на Салли. Казалось, что с её появлением, его страх перед Джеком если не исчез, то сильно уменьшился.

— Я Алхимик, друг Салли, — ответил он с достоинством. — А вы, как я полагаю… — И выжидательно поднял бровь.

— Я — Джек-Повелитель тыкв!

— Да, я так и подумал, — снисходительно усмехнулся Алхимик, словно это был его город и его день. И его… Королева?!

— Салли? — с нажимом сказал Джек и обернулся к ней. Она страдальчески сощурилась и прижала руки к ушам. — Что ты с ней сделал?! — Джек крутанулся к Алхимику. Пальцы кололо — Пламя жаждало вырваться наружу и пощекотать этого гада. Отмечать долгожданное возвращение домой убийством не хотелось, но этот так и нарывается… — Околдовал? Приворожил?! — Он двинулся на Алхимика, и тот снова начал отступать.

— То же, что и всегда! — Раздался вдруг тонкий голосок девушки-нежити. Её глаза излучали ненависть, и смотрела она на Алхимика. — Ложь и предательство — его орудия на пути к богатству и власти! — яростно выкрикнула она. — Это он убил меня! И хотел убить ещё раз! Его зовут лорд Баркис! Биттерн Баркис!

Алхимик беспокойно взглянул на Салли — та стояла, как изваяние, и только изредка поводила руками перед собой — словно гладила что-то. И тогда он фальшиво-непринуждённо рассмеялся и проговорил:

— Моя дорогая Эмили, это всё — просто недоразумение!

— Недоразумение?! — вскрикнула та. — Расскажи об этом своей жертве! Я видела!..

— А что, собственно, ты видела, моя дорогая? — Баркис-Алхимик невзначай отошёл от Джека и, раскрыв ладони, приблизился к Эмили. Она настороженно следила за ним взглядом. — Тёмный лес? Старый клён? Какая-то тень? А потом всё покрыл мрак²…

— Ты слышал мою историю от скелетов, — процедила Эмили неприязненно.

— Как я мог не слышать? — очень правдоподобно удивился Алхимик. — Мне кажется, это коронный номер местной нежити.

— Но они теснили тебя, когда ты выпил отравленное вино! Я видела! Они должны были убить тебя!

— Милая моя Эмили, ну мы же не дикари, чтобы устраивать самосуд! — ласково, как ребёнку, объяснил Алхимик. — Меня судил сам Старейшина Гуткнехт со всеми присяжными…

— Что?!

— … и оправдал по всем пунктам. Остались, конечно, несогласные, хм-м…

— Потому что там не было главного свидетеля! Меня! — Казалось, Эмили готова сама вцепиться ему в глотку. — А я уверена...

— Бедняжка, — сказал Алхимик с состраданием, — ты помутилась в рассудке, в момент смерти такое бывает, к сожалению… Ты так мечтала о нашем счастье, что моё лицо и лицо убийцы слились для тебя в одно.

Эмили часто заморгала, словно впервые усомнилась в своей версии. Джек был уверен, что Алхимик лжёт. Но теперь ему хотелось дослушать историю до конца и получше узнать, с кем он имеет дело. А тот развивал успех.

— Мой конь, к несчастью, подвернул ногу и сильно хромал. Роковая случайность… — Алхимик прижал ладонь к глазам. — Я так спешил к тебе, моя дорогая! И опоздал совсем немного. Но это решило всё! — закончил он трагически.

Зельдаборн издала неприличный звук. Она тоже была прирождённой актрисой. Остальные слушали эти излияния молча. Одна Эмили смотрела спектакль, поставленный специально для неё, со всем вниманием.

— То есть? — спросила она, сузив глаза.

— Я опоздал, — повторил Алхимик, с самым несчастным видом опустив голову. — Какой-то негодяй нашёл тебя раньше и… Единственное, что я смог сделать — это отомстить. — Он вздёрнул подборок и положил ладонь на рукоять стилета, который убрал в ножны да там и оставил. — Но лицо, которое ты так жаждала увидеть, осталось у тебя в памяти. — Смотреть на эту холёную и самодовольную физиономию было просто противно. А вот Эмили явно пребывала в смятении.

— А Виктория… — проговорила она с подозрением. — Ты же хотел погубить её!

— С чего ты взяла, Эмили? — оскорбился Алхимик. — Да, я долго горевал о тебе и нашем несбывшемся счастье, но я живой человек… Был. Мужчина… И я смог полюбить снова. Надеюсь, ты простишь меня за это. — Он прижал руку к груди и слегка поклонился. — Я женился на Виктории от всей полноты моих чувств и хотел жить долго и счастливо с чудесной девушкой, но потом явился соперник, которого все считали пропавшим. И я стал сражаться за свою любовь. Ты меня осуждаешь, Эмили? Ты меня осуждаешь, Салли? — Алхимик возвысил голос.

Джек посмотрел на Салли. Она по-прежнему безучастно слушала и смотрела, и непонятно было, доходит ли что-то до её сознания или нет.

А Эмили потрясла головой, будто хотела избавиться от наваждения.

— Но ты пытался убить меня сейчас! — воскликнула она. — Ты требовал мою кость и едва не пронзил меня серебром! — Она приложила ладонь к кровоточащей ране на груди.

— Только… — Алхимик закрыл глаза, словно собирался с духом в чём-то признаться. — Ради любви к Королеве, — закончил он решительно.

Да как он смеет!..

— А ты любвеобилен, дорогуша, — заметила Зельдаборн. — Что ж нас-то не оделил? Рожей не вышли?

Алхимик посмотрела на неё с досадой и проигнорировал вопрос.

— Я хотел помочь Королеве — Салли — осуществить её стремление. Найти… — Он искоса посмотрел на Джека. — И я не узнал тебя, моя дорогая. — Снова всё внимание на Эмили. — Смерть многое стирает из памяти… как ни прискорбно. Но сейчас твои слова пробудили во мне горький стыд, и я раскаиваюсь… Простишь ли ты мне эту чудовищную вереницу недоразумений, где я не всегда был прав, но и не совсем виноват? — Алхимик просительно протянул обе руки Эмили. Этот вопрос, очевидно, застал её врасплох. Но руки она спрятала за спину.

А Джек для себя уже всё решил.

— Скажи, что ты сделал с Салли, и я позволю тебе покинуть Хэллоуин-таун в целости, — сказал он холодно.

Алхимик как-то криво оскалился.

— Да в том-то и дело, что не я… — Он с предвкушением обвёл взглядом оставшихся хэллоуинцев. А Док, ведьмы и особенно Мэр тут же стушевались. — Думаю, Повелителю тыкв лучше спросить об этом своих верных подданных. — Изящный жест в сторону горожан. — О! — Алхимик поднял палец вверх, словно вспомнил нечто важное. — И с особенным пристрастием я рекомендую расспросить Оборотня, — добавил он доверительно, и уголок его рта дёрнулся вверх. А Джек вдруг понял, что не видел Оборотня ни среди отбывших, ни среди оставшихся. — Он весьма настойчиво пытался склонить Повелительницу тыкв к… гм... связи прямо здесь, у портала.

Джек тряхнуло изнутри так, словно в ребро опять попали пулей, как в большом мире во время долгих скитаний. Это не может быть правдой! Все жители были тогда на свадьбе, все видели, как Джек объявлял Салли королевой Хэллоуина и своей женой…

— Мэр? — не выпуская из поля зрения Алхимика, позвал Джек. — Он лжёт?

Резкий щелчок заставил обернуться — мрачное лицо градоначальника снова смотрело вперёд. Джек похолодел.

— Ну… — промямлил Мэр. — Тогда вышел странный Сам... Хэллоуин.

— Странный?!

— Зельдаборн очень остроумно зубоскалила, когда вампиры думали продегустировать кровь Салли, — охотно поделился воспоминаниями Алхимик. Ведьма притихла и нерешительно поглядывала на Джека из-за плеча сестры.

— Но я же ничего не сделала, — пробормотала она в оправдание. — Вот ворон чуть не выклевал ей глаза, а Демонесса и Гал едва не сожгли…

— Сожгли?! Салли?!

Джек смотрел то в одно лицо, то в другое, будто видел их впервые.

— Им не понравилось, что она не смогла открыть портал через год после бесследного исчезновения Повелителя тыкв, — с удовольствием пояснил Алхимик. — И недовольные монстры решили отыграться на бедной Салли.

Джек выдохнул сквозь зубы. Казалось, ещё немного, и Пламя вырвется само собой.

— Где. Они. Все? — резко спросил он у Мэра. Впрочем, вампиров он пропустил в большой мир сам.

— Демонессу С… Салли заставила поджечь себя ещё тогда, она сгорела, — боязливо затараторил Мэр. — Гал вскоре утонула при невыясненных обстоятельствах. Рэйвена сжевал Оборотень… А сам Оборотень… — Мэр стрельнул взглядом на вход в портал. — Кажется, я видел, как он завёл туда Королеву перед тем, как ты отпустил остальных. — Он понурил голову в ожидании самого худшего.

Может, поэтому Салли сама не своя?! Джек пропустил мимо внимания и упоминание о том, что Салли могла кого-то поджечь и что все звали её Королевой с каким-то пугливым придыханием. Он рванулся к тёмному провалу и слетел по ступенькам вниз. Не сразу сообразил, что можно посветить себе. А когда на ладони взвился яркий огонёк, Джек сразу увидел на полу распростёртое тело незнакомого мужчины. Впрочем, нет, знакомого. Даже в человечьем обличии какие-то неуловимые черты позволяли узнать в мёртвом Оборотня. Но что могла сделать с этим сильным и свирепым существом робкая, хрупкая Салли?!

Не зная, что и думать, Джек с некоторым трудом поднял тяжёлое тело, вынес наружу и положил у входа. Неподвижные серо-золотые глаза Оборотня отразили свет ко всему равнодушной луны. Что бы он ни сделал или пытался сделать, теперь он вне досягаемости, как тёмная сторона луны.

Зельдаборн взвизгнула, Хельгамина вздохнула, Эмили в ужасе прижала руки ко рту, Финкельштейн хладнокровно скользнул пристальным взглядом учёного... А Алхимик на миг прищурился в явном злорадстве.

Только Салли по-прежнему стояла, словно запертая сама в себе, и вид мёртвого Оборотня её, похоже, нисколько не трогал. Это было уже слишком. С ней явно что-то не так! В глазах пульсировало нечто отталкивающе-тёмное, неровное. Джек осознал, что так и не подошёл к ней — постоянно кто-то или что-то мешало, как будто мало было этих лет разлуки. Два широких шага — и он уже рядом. Видит каждый знакомый шов, каждый новый шрам, каждую ресничку… Он поднял руку, чтобы коснуться её лица, которое так часто видел во снах. И вдруг тьма из глаз Салли словно метнулась ему навстречу, а сам он потерял опору. Будто снова летел в портал, только картины, проносящиеся мимо в пустоте, вселяли страх и отчаяние. Но это закончилось быстрее вспышки молнии. Джек почувствовал в глазницах Пламя, и ужасные видения исчезли. А Салли, очнувшись, с хрипящим криком отшатнулась от него.

Теперь она смотрела прямо на Джека, и тьма в глазах пульсировала в такт тяжёлому дыханию.

— Салли… — Джек попытался к ней приблизиться, но его упруго оттолкнуло что-то невидимое и непроницаемое.

— Не приближайся ко мне! — прошипела она. Диким взглядом обвела остальных, остановившись на Алхимике и Финкельштейне… И стала медленно отступать к краю кладбища. Руки Салли держала так, словно в любой момент хотела что-то схватить прямо из воздуха.

— Подожди! — крикнул Джек. — Что бы с тобой ни случилось, теперь мы вместе, и всё будет хорошо!

Она зашлась в истерическом хохоте — на белых зубах блеснул лунный свет.

— Ты опоздал на двадцать пять лет, Джек Скеллингтон! — Несмотря на то, что в голосе слышалась неприкрытая злоба, он, казалось, дрогнул. Джек сделал ещё шаг ей навстречу… А Салли вдруг резко крутанула кистью — в грудь словно вкрутился бур, перед взором всё поплыло… Сама Салли закричала, как от сильной боли, но всё же выдохнула по слогам: "Алхимик…" — и показала головой в сторону леса. Алхимик мгновенно подлетел к ней и повлёк её дальше, дальше от Джека, который боролся со странной обездвиженностью. Словно угодил в сеть. И только Хэллоуинское пламя разорвало невидимые нити. Джек бросился было вдогонку за беглецами… Но где они? Как под землю канули! Он не знал, а Финкельштейн не догадался, что Салли за первые двадцать лет своей жизни успела хорошо изучить его секреты.

* * *

Зрение и слух вернулись рывком. Тьма не могла позволить коснуться себя извечному врагу — обладателю Пламени. Она столкнула свою не до конца покорённую оболочку с места и сделала всё, как до́лжно.

Салли, поддерживаемая Алхимиком, быстро отыскала запрятанный ход. В лабораторию! Ей нужно убежище… Убежище от того, кто вернулся.

Код она знала — когда-то Док не скрывал от неё никаких бумаг. Что солнечно-жёлтая нить порвалась, Салли почувствовала сразу и чуть не упала. Но Алхимик её подхватил, и сам потащил вперёд по ходу. Руки нестерпимо жгло, гораздо сильнее, чем раньше, и Салли боялась даже взглянуть на них. Впрочем, света под землёй всё равно не было. Но Салли знала, что не заблудится. Ход нигде не разветвлялся и вёл прямо в башню Финкельштейна. А там… Она знает, как самоизолироваться от создателя. Восстановить силы, собраться воедино, исцелить руки… Вернуться в тот дом теперь невозможно.

Мысли в голове сталкивались и сгорали. Дерзко вспыхивающие звёздочки острой радости так быстро и безжалостно гасились тьмой, что Салли не успевала их осознавать. Но тьма волновалась… А когда тьма волнуется, она предпочитает действовать наверняка.

* * *

Опустошение. Неверие. Шок. Не таким он представлял своё долгожданное возвращение домой. Не такую рисовал встречу в своём воображении...

Джек ещё раз окинул взглядом пустое поле. Никого. Тишина, ночь и затвердевший свет луны. Эта ночь будет длиться долго.

Сзади послышался скрип. К Повелителю тыкв подъехал по колдобинам Финкельштейн и тихо проворчал:

— Она наверняка подалась по подземному ходу в лабораторию. Больше некуда. Ох, зря я не подтёр ей память, пока ещё можно было…

Джек беспокойно оглядел ближайшие надгробия.

— Ну так ведите скорее! Её надо догнать! И…

Выяснить, что с ней произошло. Достучаться, проникнуть за панцирь тьмы. И постараться всё как-то исправить. Если это возможно… Наполненный ненавистью взгляд не шёл из памяти.

— Не выйдет, — отрезал Док. — Я уверен, они подорвут ход, если мы пойдём следом.

Они. Слово неприятно резануло.

— Но это же ваша лаборатория! — напомнил нетерпеливо Джек. — Вы точно должны знать, как в неё проникнуть!

Он уже направился быстрым шагом к городу, в уверенности, что Док последует за ним и даст ему ключи от своей башни.

— М-м… — скептически протянул учёный. — Я хорошо готовил свою помощницу.

Джек остановился.

— Вы хотите сказать, что, если Салли запрётся в лаборатории, мы не сможем проникнуть внутрь? — спросил он требовательно.

— Именно это я и хотел сказать, — кивнул Док с досадой.

— Проклятье! — Джек слепил на ладони огненный шар и с силой запустил его в ближайшего каменного монстра. Лицо того на миг осветилось, а потом почернело и оплыло.

— Интересно, — заметил Док, подняв бровь. — Помнится, раньше у тебя наблюдались какие-то зачатки пирокинеза, но сейчас стало гораздо показательнее. Жаль, лаборатория занята…

— Так. — Джек по очереди указал на каждого из присутствующих. — Прежде, чем мы все пойдём к лаборатории, я хочу, чёрт возьми, знать, что здесь произошло! Что вы сделали с Салли? Почему за эти годы покойников больше, чем за предыдущие сто пятьдесят? Кто такой этот Алхимик?! И, — тут он смягчился, — наша гостья. — Лёгкий поклон в сторону Эмили.

Все, не сговариваясь, посмотрели на Зельдаборн.

— Да что я вам, парламентёр и летописец в одном лице?! — возмутилась ведьма. — Вон, пусть Мэр отчитывается, город в его ведении остался, как никак. А у меня и память плохая, и вообще я тогда самогона из пауков перебрала!..

Мэр слегка позеленел. Док упрямо сжал губы. И тогда Хельгамина хмыкнула и заговорила.

Никто бы не рассказал лучше. Страшные события тёмных лет развёртывались перед Джеком, как наяву. Ведьма не сглаживала углы, не причитала, не оправдывала себя и других. Она поведала, как появился в городе Алхимик, вскоре после того, как пропал Повелитель тыкв. Как Салли весь первый год избегала кого бы то ни было, и только иногда Хельгамина с сестрой с воздуха видели её одинокую фигурку, бродящую меж голых стволов Чёрного леса. Рассказала, как на следующий Хэллоуин толпа выволокла Салли из дома и пыталась заставить открыть портал в большой мир. И про всё, что произошло потом: поползновения Оборотня, аппетит вампиров, кровожадные нападки Рейвена, жестокую расправу, которую хотела учинить над ней Демонесса… И что стало потом со всеми ними.

Джек слушал и даже Пламя, казалось, не могло его согреть. Неудивительно, что Салли так возненавидела их всех. У неё было право.

— Алхимик действительно пытался спасти Салли от… нас, — неохотно сказала Хельгамина. — Правда, Оборотень его быстро уложил.

— Я что, должен благодарить Алхимика? — Этот скользкий тип вызывал у Джека жгучую неприязнь.

Хельгамина неопределенно пожала плечами.

— Но с тех пор он стал самым доверенным лицом Королевы. Единственным, потому что Оборотня она держала заместо сторожевого пса. Только пёс вдруг вспомнил, что он волк.

— Королевы? — переспросил Джек. Это слово звучало непривычно, хотя он сам объявил Салли Повелительницей тыкв на свадьбе.

— Она короновала себя вскоре после того, как пришла тьма, — кивнула Хельгамина.

— Что это за тьма? Неужели?.. — Джек догадался за миг до того, как прозвучало слово. Он тоже когда-то читал старые свитки в библиотеке, и сейчас воспоминание вспыхнуло, как костёр в ночи.

— Да, — подтвердил Док. — Она стала умертвием.

— О, Хэллоуин!..

— Она может вызывать в памяти жуткие, ужасные вещи одним своим взглядом, — неожиданно проговорил Мэр. Он смотрел куда-то в пространство перед собой. — А ещё она может заставить тебя делать то, что ты не хочешь… — добавил он шёпотом. — Словно дёргает за ниточки.

— И что можно с этим сделать? — поинтересовался Джек после паузы. — Как мне вернуть прежнюю Салли? —

Он посмотрел на Дока, на ведьм… И то, что он увидел, ему не понравилось.

— Ты говоришь с такой уверенностью, как будто её можно вернуть, — фыркнул Док.

— Но не могло же в ней не остаться ничего светлого! — упрямо воскликнул Джек. Он не хотел замечать, как безысходность цепкими лапами затаскивает его в болото, в котором остальные хэллоуинцы жили уже двадцать пять лет.

Док невесело усмехнулся.

— Но, может, моё возвращение разрушит это наваждение… Да! Я должен с ней поговорить ещё раз! — Джек развернулся в сторону ворот. — Она же не могла всё забыть!

— Она забыла всё… И делала всё, чтобы убить в себе память, — тихо сказала Хельгамина. — Но потом начала вспоминать опять, против воли. Джуэл говорила, что каждый Хэллоуин Салли начинали одолевать сны о прошлом.

— Да, и я, кстати, был бы не против, если бы ты вытащил вторую половину моего мозга из подвала, куда её кинула несносная девчонка! — ощетинился Док.

Хельгамина искоса взглянула на него и покачала головой.

— Не половина мозга, а Джуэл, — неодобрительно поправила она.

— Сначала в лабораторию! — отчеканил Джек и пошёл было вперёд, но тут его взгляд упал на Эмили.

— Прошу прощения, мне искренне жаль, что вам пришлось столько пережить в нашем городе. — Он виновато приложил ладонь к груди. — Если вы сочтёте возможным остаться, Эмили?.. Я приложу все усилия, чтобы сгладить впечатления и показать Хэллоуин-таун и его жителей с лучшей стороны.

Эмили широко раскрыла глаза, будто удивилась такому учтивому обращению.

— Ты ещё не знаешь, как твоя благоверная собиралась выломать ей ребро для каких-то тёмных делишек с Алхимиком, — наябедничала Зельдаборн.

А Эмили робко улыбнулась и благодарно кивнула.

Ей показалось, что этот незнакомый и неласковый город стал чуть благосклоннее к ней. В город вернулся король.

* * *

Опоздал на двадцать пять лет…

Она ещё смутно помнила, как слова слетали с её губ, как вырывался из груди хриплый смех… Но всё это словно было не с ней. Тьма уже заволокла совсем недавние события дремотной иллюзорностью. Как будто это снова всего лишь сон, который прервётся криком и резким пробуждением.

Салли застонала, когда на ладони пролилось что-то жгуче-ледяное и зашипело, испаряясь.

— Это что, жидкий азот?! — вскрикнула она сердито.

— Простите, моя Королева, но в лаборатории вашего создателя нет необходимых ингредиентов для того, к чему вы привыкли, — язвительно отозвался Алхимик. Поставил дюар на верстак и устало прикрыл глаза. — Извини, Салли, я не в себе. Слишком много всего произошло…

Она со вздохом кивнула и подула на дёргающие болью ладони. Наискосок пролегли широкие багровые полосы.

Сейчас Салли видела лицо Алхимика чётко. Слышала бархатный голос. А тогда, у портала, слова преломлялись, как свет в призме. Смысл дробился на тысячи осколков. И теперь Салли пыталась собрать из кусочков единую картину — и она получалась какой-то неправильной.

Алхимик будто догадался.

— Не знаю, слышала ли ты, что говорилось у портала… — начал он осторожно, беря её за кончики пальцев — это хотя бы было не больно…

— Слышала. — Она подняла голову и прищурилась. — Кое-что.

Алхимик скривил красивые губы и пренебрежительно заметил:

— Эмили всё поняла превратно. Ты же слышала, как всё было на самом деле! А если нет, я готов повторить…

Салли покачала головой. Минуты убегали вслед за ушедшей луной, и рассказ Алхимика всё подробнее вставал в памяти.

Пальцы мелко подрагивали в его руках, и Салли аккуратно высвободилась и посмотрела в светлые глаза Алхимика, всегда такие искренние. Обманчиво искренние? Есть ли ей дело до того что Алхимик — пусть лорд Баркис — когда-то убил незнакомую ей девушку? Даже если это действительно так. Не из ревности, не по случайности, а из-за золота? Она прислушалась к себе. Да, есть. Люди или нелюди меняются только в худшую сторону, она это точно знала. И если он уже тогда был таким…

А Алхимик вдруг припал на одно колено перед сидящей Салли.

— Самое главное для меня — не потерять твоё расположение. Моя Королева! — проговорил он жарко. — Верь мне! Неужели между нами встанет какая-то пришлая нежить? И её сомнительные обвинения перечеркнут всё, что между нами было, всё что мы пережили вместе? — Он помолчал и продолжил полушёпотом: — После слов любви, которые невольно вырвались у меня на кладбище?..

Салли вздохнула и закрыла глаза. Нет. Эмили для неё ничего не значит. Алхимик же — единственный близкий друг. Но зря он опять поднял запретную тему. Она не может дать ему того, чего он жаждет.

Если бы она знала, чего он хочет на самом деле… Но зелье в подвале его дома ждало обласканной ветрами кости. И теперь, кажется, появился интригующий выбор, у кого эту кость взять.

* * *

Джек хмуро взирал на неприступную лабораторию. Его первый порыв уже был наказан разрядом тока, который отбросил его на несколько метров. И даже Пламя обтекало невидимую преграду.

— Но это же ваша башня, неужели вы не знаете какой-нибудь трюк, чтобы войти?! — в пятый раз обратился он к Доку.

Тот устало сгорбился в коляске.

— В пятый раз тебе отвечаю: это и её башня. Она знает все ходы-выходы не хуже меня.

— А может, это, нам её выкурить? — Шито с готовностью потряс коробком спичек и кивнул на бикфордов шнур.

Но Джек так посмотрел на троицу, что они быстренько и без разговоров смотали шнур и покидали динамит в обратно в ванну.

Шито, Крыто и Корыто недолго дивились внезапному появлению Повелителя тыкв. Они тут же клятвенно заверили Джека в своей преданности и готовности к любым миссиям. Видимо, надеялись, что им под шумок простят служение не той стороне.

— Салли! — снова крикнул Джек так, что все, кроме Финкельштейна, подпрыгнули. — Нам надо поговорить!

Молчание. И через минуту створка сверху лениво открылась. Это же окно бывшей комнаты Салли! И оттуда выглянул не кто иной как Алхимик. Он с высокомерной усмешкой оглядел стоящих у подножия башни.

— Королева сейчас не настроена на аудиенцию, — растягивая слова, проговорил он.

Джек бы с удовольствием засветил в эту самоуверенную физиономию огненным шаром, но проклятый барьер всё отразит.

— Позови Салли, — приказал он. — Сейчас же!

— Моя Королева сейчас, м-м, приводит себя в порядок, — с явным наслаждением ответил Алхимик и отполировал ногти о край пиджака.

Джек одарил его злобным взглядом. Но тут же, кое-что вспомнив, рванулся к столбу и нажал на кнопку звонка. Башню сотряс громовой звук.

— Хм, и как я сам не догадался? — одобрительно оскалился Док. — Не завидую тем, кто внутри.

А Джек всё нажимал, и лабораторию разрывал бой колокола, усиленный электрически. Алхимик, потеряв наглую ухмылку, исчез внутри. И Джек оставил кнопку. Салли же тоже там… Чем бы она ни занималась. Мэр, зажимая одной рукой ухо, завёл катафалк, чтобы отъехать подальше. Рядом с ним сидела безмолвная Эмили.

И вдруг дверь башни резко хлопнула, и на пороге возникла она, Салли. Джек не успел ничего сказать или сделать. Глаза Салли были черны. Она хлёстко крутанула рукой, и Мэра выволокло из катафалка. Он упал на мостовую и захрипел. Эмили с глазами, полными ужаса, соскочила с сидения и отбежала к ведьмам.

— Убирайтесь! — прошипела Салли. — Иначе я убью этого идиота! — Она расхохоталась, как одержимая.

Зельдаборн дёрнула Джека за рукав.

— Дай ей опомниться и переварить радость встречи. Даже я предпочитаю на втором свидании. Так что предлагаю стратегически отступить.

— И оставить её наедине с этим?! — возмутился Джек.

— Она была с ним наедине двадцать пять лет и, как видишь, ничего не произошло, — успокоила его ведьма. И тут же всё испортила: — Ну, наверное… Я свечку не держала.

— Уходите! — велела Салли жёстко.

— Ну, мы всегда можем вернуться… — шепнула Хельгамина примирительно. — Всё равно сейчас разговора не получится. — И тоже мягко потянула Джека назад.

Джек взглянул ещё раз на Салли. На тёмный проём за её спиной. На корчащегося Мэра. Поднял ладони и сказал:

— Хорошо, я уйду, если ты этого хочешь. Но я вернусь. Один. Отпусти Мэра.

— Я отпущу эту падаль, он нам не нужен, — скрежетнула Салли. Если это была она… Джек с болью отметил это "нам". — Если ты уйдёшь.

Она следила за ним пристальным взглядом, пока он не отошёл достаточно далеко. В глазах подёргивалась и трепетала безжизненная, безжалостная тьма. И, видимо, когда Салли убедилась, что ей больше ничего не угрожает, она словно отбросила что-то в воздухе, и незримая сила толкнула Мэра к катафалку. Тот резво заскочил внутрь и газанул прочь отсюда. Хлопнула треугольная дверь. Сильнее зажужжал незримый купол.

Джек стоял поодаль и смотрел на решётчатую створку окна бывшей комнаты Салли. Он мог предположить (хоть и старался об этом не думать), что не найдёт Салли в Хэллоуин-тауне, что её забросило в один из бесчисленных чужих миров. Но к такому он оказался не готов. Найти после всех скитаний — и обнаружить, что от образа, который вёл его столько лет, осталась лишь наполненная тьмой оболочка. Есть ли в ней хоть искра прежней Салли?..

Зельдаборн за плечом деликатно кашлянула. Джек механически повернул к ней голову, но мыслями был далеко.

— Тебе бы тоже не мешало привести себя в порядок, дорогуша, — заметила ведьма, скептически окинув взглядом Повелителя тыкв с макушки до пят. — Пообтрепался ты за эти годы, нет в тебе былого лоска. Похудел, осунулся...

Джек даже не усмехнулся шутке. Пообтреплешься тут…

— Ничего, летучие мыши быстро это исправят, — заверил он. — Это такая!..

Он вдруг, как впервые, увидел свой город. Какой может быть вотчина короля кошмаров? Жутким, мрачным, зловещим местом. Но теперь тьма, укоренившаяся в закоулках, казалась не укрытием, а угрозой. Она будто шпионила за ними. Раньше оранжевый свет тыквенных фонариков уютно оттенял тёмный камень стен и мостовых. Теперь мертвенно-зелёное мерцание кристаллов придавало всему трупный оттенок, даже далёкой, почти белой луне. Она уже стояла высоко в небе, а значит, скоро должны были начать возвращаться загулявшие хэллоуинцы. К которым у Джека тоже появился ряд вопросов.

Он бегло оглядел себя. Костюм тут и там зиял дырами, особенно в области грудной клетки, где его прошили людские пули. Из прорех проглядывали кости. Бабочка-летучая мышь лишилась половины правого крыла. Да, наверное, и правда следовало принять привычный горожанам вид, подходящий для Повелителя тыкв. И…

— А что с моим домом? — вырвалось у Джека.

И прежде, чем кто-то успел ответить, Джек уже нашёл взглядом собственную башню — самую высокую постройку в Хэллоуин-тауне.

— Она жила там до сего дня, — недовольно скрипнул Док. — Надо пойти и вытащить из каземата Джуэл. Хотя куда нам идти теперь… — Он как-то беззащитно глянул на лабораторию, из которой его выгнали.

— Ко мне, конечно! — тут же среагировал Джек. — Не могу же я вас оставить на улице! Хоть у нас и были разногласия…

Зря он это сказал. Финкельштейн, до этого потерянно смотрящий на свою башню, сразу подобрался и свёл брови на переносице.

— Вот именно! — строго сказал он. — Не надо было лезть к девчонке! Служила бы мне и служила! Нет, разбудил лихо!

Джек открыл было рот, чтобы возразить… Но потом передумал. Какая разница, кто виноват? Он и сам не раз и не десять проклинал себя за то, что не утерпел и позвал Салли в тот роковой полёт, и именно в день их свадьбы… И в день Хэллоуина, когда неизвестно какие силы напитывают всё вокруг.

— Финки с Джуэл мы возьмём к себе! — бойко заявила Зельдаборн. — У тебя, Джек, в доме, стало, ээ, не очень-то уютно. Но больше мест нет! — И она выразительно глянула на Эмили.

Охх, у них же гостья. Эмили нерешительно поглядывала на хэллоуинцев. Казалось, вся её энергия ушла на те горячие обвинения, которые она выкрикивала на кладбище. А сейчас вид у неё был измождённый и несчастный. Джеку даже стало её жаль.

Он подошёл к ней и вежливо предложил руку.

— Прошу принять приглашение временно остановиться в моём доме. Думаю, там всё ещё есть, где разместиться. — А сам неосознанно посмотрел на окно, из которого выглядывал Алхимик. Проём был пуст. Никто за ним не наблюдал.

Эмили бледно улыбнулась и приняла руку.

— Спасибо, — робко сказала она. — С радостью!

Зельдаборн показала большой палец, но Джек только отмахнулся. Старая сводня.

Собственный дом встретил Джека заваленной листьями лестницей, словно ей никто не пользовался уже много лет. Он, оскальзываясь, взбежал по ступеням и дёрнул за ручку.

Он вернулся домой. Но это уже был не его дом.

Забытье накатывало и откатывало, как ленивая волна, которая не желает отпускать несостоявшегося утопленника — выдохшегося и измождённого. Салли резко повернулась в полусне, но не вынырнула из этого тягучего забытья.

Картина сменяла картину.

Спиральный холм, Рождество и падающий снег.

Пронёсшиеся радужным вихрем месяцы до Хэллоуина.

Свадьба — её свадьба. Салли до этого не видела само торжество ни разу — только последовавшую сразу после разлуку. А теперь…

Светящиеся радостью глазницы Джека — и не только радостью. Хэллоуинское пламя, ещё не совсем послушное, но уже вполне укрощённое, озаряло лицо Джека всякий раз, когда он смотрел на неё…

Жар Пламени в поцелуе после произнесения свадебных обетов…

Но никогда не спящая тьма не дала насладиться осколками счастья. Взметнулась, отсекая опасные для себя воспоминания. И совсем иные картины сложились из её частичек.

Холод, когда она, дрожащая и сломленная, выбралась из портала в одиночестве.

И… что-то ещё. Салли нахмурилась во сне.

Острое чувство, что за ней следят.

Незакрытая дверь с ёлкой скрипнула за спиной, Салли быстро обернулась… Краткий миг надежды — Джек! Но лишь какая-то тень мелькнула между стволов, стремительно удаляясь.

Она решилась в ту ночь остаться в доме Джека — который должен был стать и её домом с этого дня. Возвращаться к создателю — невыносимо и представить. Сжалась в комочек на кровати и не сомкнула глаз, всматриваясь в темноту, вслушиваясь в шорохи, надеясь…

А на следующее утро в дверь кто-то постучал. В голову ударила отчаянная радость, но нет… Джек бы не стал стучаться в свой дом. Салли с опаской приоткрыла дверь. На пороге стоял незнакомец, и она тут же захлопнула дверь перед его носом. Успела только заметить у него под мышкой толстую потрёпанную книгу. У них в городе не может быть незнакомцев!

— Я не вовремя? — раздался из-за двери приятный голос. — Мне сказали, что здесь я могу найти Повелительницу тыкв.

Повелительница тыкв… Как это непривычно звучит. А если Джек не вернётся — она проглотила ком в горле — ей что, придётся стать той, кто достойна носить этот титул? Королевой кошмаров? Королева кошмаров никого не боится. Не должна.

Она глубоко вздохнула и снова открыла дверь. Гость терпеливо ждал, и вежливая улыбка не сходила с его тонких губ.

— Да? Кто вы? — с подозрением спросила Салли.

— О, прошу меня простить, что нарушаю утренний сон столь прекрасной леди. — Незнакомец прижал руку к груди и виновато склонил голову. — Но дело в том, что я очутился в этом странном месте совершенно случайно. По правде сказать, я даже не знаю, где я очутился… — Он с обезоруживающе улыбнулся.

— Прямо здесь и очутились, у этой двери? — поинтересовалась Салли. Ей вспомнилась мелькнувшая у дерева тень. Стало не по себе. Город отсыпа́лся после праздника, улицы были пусты. Пока докричишься до кого-нибудь... Если кто-то вообще пожелает прийти к ней на помощь.

Салли хотела отступить в глубь дома, но подумала, что незнакомец может это воспринять, как приглашение войти.

— Может, продолжим разговор внутри? — непринуждённо осведомился он. — Признаться, я едва помещаюсь на этой узкой ступеньке, и вниз сорваться ничего не стоит. — Он показал глазами на крутую лестницу.

Но Салли ещё больше прикрыла дверь, оставив лишь небольшую щель.

— Откуда вы взялись? — спросила она требовательно.

— Это долгая история. — Казалось, гость ни капли не смутился от такого холодного приёма и даже готов эту самую историю ей поведать, словно к его услугам — всё время потустороннего мира. А Салли, наоборот, вдруг ощутила, что время утекает сквозь пальцы. Зачем она вообще вернулась? Ей ли бояться ночи и темноты?! И какой-то тени в ней. Надо вернуться в Лес, отыскать Праздничную рощу… Страхи отступили, и уже верилось, что сто́ит сделать лишь шаг в ту сторону — и всё будет, как прежде. Всё обязательно будет, как прежде! Она с неудовольствием посмотрела на загораживающего дорогу чужака.

— Прошу прощения, но я сейчас ухожу, — как дань гостеприимству проговорила Салли. — Зайдите в ратушу, там найдёте Мэра, он вам всё объяснит… — Она переступила порог и обогнула незнакомца, стараясь его не коснуться. Но чёртова лестница подвела её. Неловкий шаг — Салли покачнулась и загремела бы вниз, если бы гость цепко не удержал её за предплечье.

— Я бы подумал над альтернативным способом попадать в этот дом, — лучезарно улыбнулся он, помогая Салли сойти к подножию лестницы, и только там отпустил её руку. — Если позволите, я бы хотел вас сопровождать. Разрешите узнать ваше имя?

Салли неохотно назвалась, скорее из благодарности, что он избавил её от нелепого падения.

А потом — она даже сама не поняла, как — он уже действительно сопровождал её в Чёрном лесу. Ему даже иногда удавалось отвлечь её от мрачных и тревожных мыслей какими-то незапоминающимися, но забавными историями земной и посмертной жизни. Да и сама она, кажется, наговорила лишнего… Но гость оказался внимательным слушателем и ярким рассказчиком.

— … За это меня и прозвали Алхимиком, — со смехом договорил он. — Надо думать, желая задеть. Но с кем не бывает в первые годы практики… Я принял это прозвище, как знамение. — Алхимик сжал книгу, с которой так и не расстался. — Зато потом я многому научился. Но одно я запомнил железно с тех пор, — поделился он, понизив голос, — к ингредиентам нужно быть очень внимательным. Мелочей здесь нет. Ты ведь и сама это знаешь, Салли. — И дружески кивнул, как один зельевар другому.

Салли внимательно посмотрела в его светлые глаза. Короткий день поздней осени угасал, а они с Алхимиком всё ходили по Чёрному лесу. И он ни разу не пожаловался и не выразил желания уйти. Но Праздничная роща как под землю провалилась. От корней деревьев начала подниматься ночь, хотя верхушки ещё цеплялись за уходящее солнце. А луна после Хэллоуина всегда отдыхает. Тёмный лес, какая-то тень… Мелочей здесь нет. А она, слабая и беспомощная, бродит в компании едва знакомого существа.

— А что мы, собственно, ищем? — тем временем беззаботно спросил Алхимик, словно только теперь осознал, где находится и сколько прошло времени.

— Я вчера вышла замуж. — Салли испытующе глянула на него. — За короля кошмаров. — Может, это его отпугнёт?

— О! Прими мои самые искренние поздравления! — Показалось, или по лицу Алхимика пробежала тень досады? Мало ли, что покажется в сумерках... Но, помолчав, он добавил: — А я ведь тоже женился… почти.

Салли слегка подняла брови. А Алхимик скорбно сжал губы и продолжил:

— К несчастью, мою милую невесту унесла чахотка, мы даже не успели поклясться другу быть вместе в горе и в радости… В здравии и в болезни… — Салли с изумлением поняла, что широкие плечи её спутника дрогнули, когда он закрыл лицо ладонями и глухо проговорил: — А теперь ещё и попал неизвестно куда, очнулся прямо в этом лесу, вместо того, чтобы последовать за моей любимой в жизнь вечную… — Голос сорвался на хриплый шёпот, и Салли ошарашенно поняла, что Алхимик, который казался таким мужественным, плачет.

Она нерешительно коснулась его подрагивающего плеча.

— Я тоже не знаю, где Джек… — призналась она неожиданно для себя.

— О Салли! Как можно было бросить такую потрясающую девушку, как ты?! Мы с тобой два одиночества! — воскликнул Алхимик надломленным голосом и хотел заключить её в объятия, но она отпрянула и отошла за ближайшее дерево.

С тех пор она целый год сторонилась Алхимика, хотя он неоднократно подходил к её — с каждым днём всё больше её — дому. И только иногда ему удавалось поймать её на пути в Лес. Именно он в первый раз сказал, что её бросили, заронив эту мысль… Салли тогда отвергла её, уверенная, что произошло несчастье, но тьма терпеливо взращивала этот сорняк, поливая его ядом.

Но не это сейчас заставляло Тёмную королеву беспокойно вздрагивать во сне. "Унесла чахотка"... "Убили в лесу"... Слишком много мёртвых невест было у её друга Алхимика.

* * *

Эмили робко поднялась вслед за Повелителем тыкв по высокой и крутой лестнице. Неудивительно, что Королеве было неудобно тут ходить. Каблуки, длинный подол — так и свалиться можно. Но она бы ни за что не променяла опасный подъём на ещё одну поездку в дребезжащей клетушке.

Эмили несмело переступила порог. Повелитель тыкв стоял к ней спиной, и его напряжение чувствовалось и в скованной позе, и в повороте головы… Он медленно обвёл взглядом гостиную, где громоздились тёмные статуи каменных монстров, и горестно покачал черепом. Видимо, раньше здесь всё было по-другому. Лежащая на боку библиотечная лестница наводила на мысль, но до этого по стенам высились книжные шкафы. А сейчас их не было.

Джек потерянно прошёл по комнате, рухнул на деревянный электрический стул и уронил голову на сцепленные руки. И вся энергия и властность, которую он излучал, улетучилась под гнётом страшной усталости и всего, что свалилось на него здесь.

— Что же она сделала… — различила Эмили шёпот хозяина дома. — Что же с ней сделали…

Эмили тихо прикрыла дверь, а он вскинул голову и словно только теперь вспомнил о гостье. А через пару секунд вспомнил ещё кое о чём.

— Джуэл! — Джек вскочил со стула, будто не сидел без сил минуту назад, и кинулся по винтовой лестнице вниз.

Эмили не решилась последовать за ним. По правде, она боялась увидеть, что могла Королева сделать с Джуэл. Но Джек вскоре вернулся, неся ту на руках. Она жива?! Эмили опустилась на колени рядом с Джуэл, которую Повелитель тыкв бережно опустил на пол. Она негромко застонала, но не очнулась.

— Жива… — с явным облегчением выдохнул Джек.

Он раскрыл ладонь, и на белой кости взвился из ничего крохотный огонёк. Эмили залюбовалась. Казалось, что этот огонь — ласковый, как солнечный лучик, и никому не причинит вреда. Джек поднёс ладонь к виску Джуэл, и через мгновение та глубоко вздохнула и открыла глаза. Несколько раз мигнула, фокусируя взгляд. Кажется, ей это не очень удалось. Но Джек ободряюще улыбнулся ей.

— С возвращением! Твой создатель очень за тебя переживал, Джуэл, — сказал он мягко. — И сейчас ждёт тебя у ведьм в лавке.

— У ведьм? — заторможенно переспросила Джуэл и потёрла стык черепа.

Джек нахмурился.

— Салли и… Алхимик забаррикадировались в вашей башне. — Салли и Алхимик… — задохнулась Джуэл, выходя из транса, и посмотрела Джеку в глазницы. У неё в глазах плескалась паника. — Повелитель тыкв!

Джек кивнул. Джуэл перевела диковатый взгляд на Эмили.

— Тебя удалось спасти! — воскликнула она и медленно вдохнула и выдохнула. Словно сбросила какую-то тяжесть с себя. — Значит, всё было не зря. Или нет… — Лицо Джуэл как-то странно скривилось, и Эмили заметила, что зрачки у неё разного размера.

— Джуэл, что она с тобой сделала? — прошептала Эмили, боясь услышать ответ.

Джуэл нервно всхлипнула и посмотрела куда-то вбок.

— Физически… ничего, — с усилием проговорила она. И провела ладонью по черепу.

— А не физически? — Джек обхватил её за плечи. — Посмотри на меня! Я должен знать!

Джуэл мелко затряслась и беззвучно зашептала:

— Крысы… Крысы. Они сожрали мой мозг…

Джек и Эмили переглянулись.

— Мне кажется, твой мозг на месте, — осторожно заметил Джек. — Но тебе лучше вернуться к Доку и…

— Ты ничего не знаешь!! — выкрикнула вдруг Джуэл. — Взгляд тьмы! Тёмные нити! Тьма в углах!! Подслушивает, подглядывает, ШПИОНИТ! Она везде!! — Джуэл с громким щелчком распахнула крышку черепа и принялась судорожными движениями стряхивать что-то невидимое. — Крысы… Крысы… — одними губами шептала она, и по щекам катились слёзы.

Джек схватил её за запястья, чтобы она не повредила мозг, и потащил несчастную к создателю.

А Эмили взбежала по лестнице наверх, в комнату, которую поневоле занимала, и умостилась на подоконнике. Утро после затянувшейся хэллоуинской ночи не спешило изгонять тьму из углов. Эмили, обхватив себя руками, сидела на подоконнике, в страхе косилась на враждебно тёмные закутки и ждала солнца.

* * *

Я должна знать…

Ну так узнай! Воспользуйся мной!

Это больно…

Всякая сила требует платы.

Салли сидела на кровати в своей бывшей комнате, запустив руки в волосы. Лишь дважды она слушала тьму. В первый раз — сразу после своего перерождения. И второй раз — когда подводная Гал едва не сорвала её коронацию. Всякий раз раскалённая боль сдавливала голову, будто через неё шли миллионы вольт от генератора Тесла. Но она должна узнать… Каждый неосвещённый закоулок города станет ей виден. Как провода, протянутся между ними тёмные нити. И все разговоры, шепотки, затаённые помыслы будут как на ладони. Если удастся что-то разобрать в колышащейся красноватой пелене боли.

Салли глубоко вздохнула. Ей не привыкать к боли. Док предложил ей предоставить своё тело для какого-то эксперимента, и она согласилась. В обмен на свободу. Но всё пошло не так…

Салли закрыла глаза. Тьма с готовностью заполонила сознание, пока ещё обволакивающе нежная. По комнате протянулись нити. Они уходили по всем направлениям, терялись за окном, просекали стены… Тёмные, поблёскивающие холодными сполохами электрических разрядов и болотных огней. Но другая нить огнисто сверкнула в воздухе, затмевая собой все остальные. Салли повернула лицо с закрытыми глазами к окну, даже сквозь веки ощутив возвращение солнца. Она знала, куда ведёт другая нить. Туда, куда Салли так часто смотрела в своей прежней жизни. Рука потянулась к этой нити, веки дрогнули…

Ты забыла, как она обожгла тебя? -

одёрнула её тьма.

Мне всё равно… Я хочу… послушать её.

Ну что ж…

Салли почти увидела внутренним взором усмешку безликой тьмы. Быстро коснулась янтарно мерцающей нити… Из-под ног словно выдернули опору. Салли перестала существовать в башне Финкельштейна, её столкнуло с места и понесло вдоль нити — все её шесть чувств. Руку снова жгло, в голове расходились красные круги боли, но она услышала, как издалека, голоса. Очень размытые, еле слышные обрывки разговора, словно сквозь шум пожара. Но один голос точно принадлежал ему… вернувшемуся. А второй — Эми. А ведь Салли даже видела, что ушли они вместе!

А сейчас она смутно различала их фигуры в воронке тьмы. По краям её обрамляло постепенно подступающее Пламя, грозя скрыть видение. Но Салли успела увидеть, как он заключил её в объятия, а потом и вовсе... Непонятно откуда взявшиеся едкие слёзы заволокли обзор окончательно. Салли со стоном отпустила нить, но вряд ли кто-то услышал её стон. И тут же снова очутилась в постылой комнате.

Ты этого хотела?

Салли не ответила. Дыхание хрипло вырывалось из груди. Слёзы капали с подбородка на горящие ладони, не охлаждая, а делая только хуже. Образ увиденного впечатался в память, как клеймо.

Утешься тем, что мы можем, когда едины, -

равнодушно посочувствовала ей тьма.

Да. Узнать всё за один раз. Уличать и наказывать. Что замышляют против неё те, кто всегда был неблагонадёжен?

Она с шипением обхватила пучок идущих в одно место нитей — одна из них, тоненькая, еле дышала и грозила оборваться от неосторожного прикосновения. Толчок, тошнотворный полёт — и разговор, очень чёткий по сравнению с предыдущим, как будто она сидит рядом. Знакомые голоса.

— Вашу гулящую ведьму! Джек не врал! Джуэл, дорогуша, это я, Зельди! Не узнаёт… Финки, твою душу в генератор Тесла, да сделай ты с ней что-нибудь!

— Да я пытаюсь! Нейронные связи необратимо разрушены! Я чувствую, это же и мне слегка зеркалится. Голова дурная, никакой прежней кристальной ясности!

— Да подожди ты со своей хрустальной башкой!

— И что с ней будет?

— Не знаю! Наверное, останется, как зомби Бегемот.

— Ох-х… С-с…

— Тише! Джуэл всегда нас предостерегала!..

— Крысы… Крысы...

Правильно, пусть сидят тихо. Салли злорадно отпустила пучок нитей и чуть не упала. В голове будто шарили те самые прожорливые крысы, как в мороке, которые она навела на Джуэл. Но ещё немного… Деталь, которая не давала ей покоя.

Салли выскользнула из комнаты. Чем ближе к объекту, тем чётче ви́дение — когда хочешь заглянуть не только через расстояние, а сквозь само время. Она неслышно приотворила дверь в спальню доктора, где обосновался Алхимик. Он не заперся, в отличие от самой Салли. Нить вела сюда — тёмная без блеска и какая-то ломаная. Салли подошла к изголовью кровати — сама невесомая и бесшумная, как тьма. Алхимик спал, и это было удивительно. Неужели такие, как он — спят? Мерно вздымалась и опускалась широкая грудь. Салли присела рядом.

"Поведай мне свою историю", — велела она мысленно. И стала слушать.

Жизнь Алхимика неспешно развёртывалась перед ней, как разматывается катушка с нитками. От настоящего момента всё дальше в прошлое. Жизнь, неравномерно размеченная убийствами. Салли смотрела его широко раскрытыми глазами, ощущала его кипучие эмоции.

Дряхлый скелет с разбитой, как глиняный горшок, черепушкой распростёрся у ног среди груды книг. Но нужна лишь одна. Прискорбна судьба "старого мастера", который учил его. Но он зажился и стал мешать. Если бы эту картину увидела глупышка Эмили, она ужаснулась бы судьбе главы своего города — Старейшины Гуткнехта.

Металлическое послевкусие вина. Спазм в горле. Нечем дышать!.. Они… Она!.. Ненавистное голубое лицо расплывается перед глазами.

Но было и наоборот! Тонкая шейка хрустнула под пальцами, и глаза невидяще уставились в небо. Нет, не в небо — в ветви старого клёна. Как в их детской игре… Только взаправду.

И отражениями — застывшие лица других девиц, сто́ящих ровно столько, сколько на них надето золота. Но не в золоте дело… Не только в нём. Само это чувство… Будто сливаешься с тьмой в глазах той.

… Салли задушила в себе крик и отбросила нить, как ядовитую змею. Так это всё правда! Её друг Алхимик — действительно хладнокровный убийца! Нет, не хладнокровный — ей хотелось искупаться в Кислотном фонтане, чтобы смыть с себя липкое ощущение того, что составляло его главное наслаждение. И Эми убил тоже он, та не врала и не ошибалась...

Салли, как в первый раз, посмотрела на спокойное во сне лицо — красивое и мужественное.

А ведь я в состоянии его убить… Как Оборотня.

Сейчас. Или в любой другой момент, если он только даст хоть повод… А его прошлая жизнь — не повод?

Алхимик, как все существа с нечистой совестью, видимо, ощутил взгляд, едва спа́ла поволока тьмы. Он глубоко вздохнул, открыл глаза и остановил удивлённо-хищный взгляд на Салли. И тут же — улыбка, которую Салли всегда считала искренней.

— Салли! Какой приятный сюрприз! Ты пришла… — Он выжидательно поднял брови и даже поднял руку, чтобы притянуть её к себе. — Ко мне. Наконец-то...

Она отстранилась и холодно взглянула ему в глаза.

— Ты убийца, — процедила она.

Алхимик моргнул. Улыбка сползла с его лица, но тут же вернулась усмешкой.

— Ты тоже, — осклабился он и встал напротив неё — уверенный, даже горделивый.

Салли возмущённо выдохнула.

— Ты делал это из удовольствия, а я только защищалась!

— Правда? — невинно поинтересовался Алхимик. — Мне показалось, что ты была рада утопить несчастную Гал. И с удовольствием крутила горожанам страшные картинки. Напомни, что ты грозилась применить к Джуэл? — Он постучал пальцем по подбородку, будто действительно забыл. — Впрочем, наверное, мне показалось. Такое светлое создание, как ты, не способно наслаждаться злодейством. — Алхимик сделал благопристойное лицо.

— Я не… — хотела возразить Салли, но осеклась. Перед самой собой она не могла отрицать, что в какой-то момент жаждала увидеть в глазах жертвы ужас и боль. Да, он прав. Она такая же, как и он. Наверное, потому она и заперлась с ним в башне...

А Алхимик, не мигая, смотрел ей в глаза, которые могли источать сам страх. Только так и можно было общаться с этой нежитью — напрягая все умственные способности. Постоянно на грани. И тогда она могла принимать его нахальство за искренность, идущую из самой глубины души. Только тогда она хоть немного ему доверяла… А это — залог будущего успеха. И сейчас это доверие висело на волоске тоньше паутинки. Он понял это по обращённому на него взгляду. Тёмная всё слышала и всё понимала, несмотря на аморфный вид у портала. И прекрасная импровизация пропала втуне. Слишком запальчиво вещала глупая Эмили, чтоб ей провалиться глубже Города мёртвых! Недаром Алхимик избегал её, как только с ужасом обнаружил, что она заявилась сюда. Она могла сорвать весь план, если бы узнала его как своего убийцу. А она бы узнала с первого взгляда… И Алхимик даже пытался повлиять на Тёмную, чтобы та отпустила Эмили к чёрту, лишь бы не встречаться со своей бывшей жертвой и не бросать на себя тень. А заодно явить неслыханное благородство в глазах Королевы. Но потом судьба подбросила ему шанс выйти из ситуации с присущим ему изяществом. Жаль, вернувшийся Повелитель тыкв спутал все карты! Почему они всегда так не вовремя возвращаются? Пусть бы бродил в междумирье, пока не истлел! Алхимик сжал челюсти в бессильной досаде.

А ведь придётся теперь рассказать Тёмной красивую историю. Самое забавное, что в ней нет ни слова лжи — в отличие от того, что он говорит обычно.

— Выслушай меня, Салли, — начал он проникновенно. — Выслушай, а потом уже суди… — Он покаянно склонил голову. — Я часто сбегал из приюта. — Да-да, я рос в приюте для сирот. Скудная еда, строгие надзиратели, жестокие забавы мальчишек из низших слоёв… Мне всегда претило находиться в компании этой шпаны. Я видел себя в обществе, хотя и не помнил чётко своего происхождения. Наверное, это впитывается с молоком матери. Но изысканность и утончённость не ценятся в таких компаниях. Жизнь моя там была… ужасной, что и говорить. Поэтому я и сбега́л, чтобы хоть издали поглядеть на равных себе. Я залезал на толстый каменный забор ближайшей усадьбы, как на стену крепости, и смотрел на другую жизнь.

А там, по ту сторону неприступной преграды, часто играли две девочки. В лёгких платьицах, воздушные и беззаботные, любимые дочери богатых родителей. Я мог наблюдать за ними часами, лёжа наверху широкой стены. А у них был укромный уголок как раз в этом месте сада. И чем больше я за ними наблюдал, тем более странными и менее невинными мне казались их игры.

Так, старшая девочка сначала изредка, а потом всё чаще прислоняла сестру к мшистым булыжникам стены и шёлковым платком пережимала ей горло, пока девочка не теряла сознание. А потом всё дольше и дольше. Я лежал наверху, и моё дыхание учащалось и замедлялось синхронно с дыханием маленькой жертвы. Да, в этом что-то было. Мальчишки в приюте тоже порой развлекались подобным образом — когда пережимаешь человеку сонную артерию он как бы засыпает. Я испытал это как-то не себе — весьма любопытные видения, похожие на сны. Но быть с другой стороны мне ещё не доводилось. А глаза старшей каждый раз лихорадочно блестели — похоже, ей это доставляло удовольствие.

И однажды, когда старый клён уже ронял медвяные листья по обе стороны от стены, девочки меня заметили. Из-под ноги предательски вырвался камень и чуть не попал по ним, и они одновременно подняли головы. Я мог быстро ретироваться, и никто бы не узнал, что я там был, но вместо этого я решительно спрыгнул внутрь.

Младшая вскрикнула и хотела убежать, но старшая лишь презрительно фыркнула:

— Оборванец! Как будто из сиротского приюта сбежал. Пойдём, Эмили.

Я тут же вскипел. Ведь я всегда считал себя сыном обедневших аристократов.

— Да я буду богаче и знатнее всех вас! И… и я всем расскажу про ваши "игры"!

Девчонка прищурилась и посмотрела на меня оценивающе.

— Ты можешь поиграть с нами, если хочешь. Как тебя зовут?

Я невольно оглянулся на её застенчивую сестру. Но решала тут не она. Взгляд старшей пугал и притягивал, лишь тонкое колечко радужки обрамляло огромный и какой-то некруглый зрачок.

— Биттерн… — проговорил я уже без былого напора.

— Очень хорошо, Биттерн, — усмехнулась девочка. — А теперь спиной к забору встанешь ты. Считай это вступительным испытанием.

Я облизнул губы и кивнул.

А она намотала на руку ткань и приблизилась. Глаза возбуждённо пульсировали, я видел их очень близко, когда она прижала ткань к моей шее. Момент паники, чувство удушья, тёмный взгляд… И я потерял сознание. Никаких видений я не увидел. А когда очнулся, что-то сломалось во мне навсегда. Наверное, девица передержала, и мозгу перестало хватать кислорода... Ты же знаешь, Салли, каково это, когда в тебе что-то ломается? — вкрадчиво спросил Алхимик и с удовлетворением отметил, как она вздрогнула. — И с тех пор тьма всегда влекла меня, — продолжил он. — Старшую сестру, имени которой я так и не узнал, вскоре принудительно отправили в лечебницу. Я никогда её больше не видел. А Эмили осталась. И когда мы оба выросли, и я уже немало продвинулся на своём пути к богатству и знатности… Я всего лишь доделал дело её сестры. Сделал то, о чём умолял её тёмный взгляд. Как у тебя, Салли. И умолял снова и снова, преследуя меня во снах. Эмили — не первая моя жертва. И не последняя. Золото приятно и полезно для моих целей. Но вторично. — Алхимик замолчал и невольно отдался воспоминаниям о тех далёких днях.

Он искал ту девушку, взгляд которой манил больше всего на свете. Но, пока вырос, обрёл достаточно влияния — от неё осталась только сухая запись в книге учёта умерших в лечебнице, где оборвалась её короткая и неправильная жизнь. Тьма слишком невыносима для живых и быстро сжирает их. А Эмили осталась… Нежный и прекрасный цветок. Который невозможно было не срезать в память о её сестре.

Салли долго молчала. Но Тёмная не могла не понять. И осудить не посмела бы.

— Ты и меня хочешь задушить? — тихо спросила она. Страха в ней не ощущалось — возможен ли он для неё? Только болезненное любопытство.

Алхимик был почти готов видеть в ней ту девочку, которая сделала его таким, каким он стал. Но для этого она всё ещё оставалась слишком светлой, хотя и сама этого не осознавала. Поэтому его план должен осуществиться.

— Нет, — мягко ответил он. — Перед тобой хочется только преклоняться. Раз мою любовь ты отвергла. — Он жестом отмёл готовые сорваться у неё возражения. — Не бойся, я больше не упомяну об этом, моя Королева. Скажи мне только одно: ты по-прежнему ищешь забвения? Хочешь, чтобы всё было так, как раньше? Без мучительных воспоминаний о предательстве, без боли?

Тёмная — недостаточно тёмная — молчала слишком долго, Алхимик даже начал волноваться. И ответ её не порадовал:

— Я не знаю.

* * *

Джек вернулся домой незадолго до солнца. Доку пока не удалось привести Джуэл в чувство, но это, наверное, временно?.. О другом исходе думать не хотелось.

К его досаде, у лестницы дежурил Мэр. Наверняка ему не терпелось объясниться тет-а-тет. И точно…

— Джек! Я же ничего не делал Салли, даже раз или два попытался урезонить остальных, — ожидаемо начал он.

Джек жестом остановил этот поток оправданий.

— Всё, что следовало, я уже слышал. Можете добавить что-то ещё?

Мэр уныло покачал головой. Но потом встрепенулся.

— Ты не знаешь, какая она! — выпучил глаза он.

Да, это ещё предстоит узнать. И изменить.

— Сейчас уже поздно. — Джек прищурился на полоску зари на востоке. — И горожане разбрелись по домам. Но вечером жду всех на городском собрании. Всех без исключения, — подчеркнул он.

Мэр обречённо кивнул.

А Джек оставил его и тяжело поднялся по лестнице.

— Тебя, кажется, ждут, — заметил ему вслед Мэр.

Джек поднял голову и увидел, как в окне мелькнули голубое лицо и тёмные волосы. В суете он даже толком не познакомился в гостьей Хэллоуин-тауна… Но сейчас он слишком устал.

Джек снова вошёл в полутёмный, мрачный холл. Куда Салли дела его бережно собираемые на протяжении полутора веков книги? Спрятала? Выбросила? Сожгла? И Шекспира тоже?

Он хотел подняться в свою комнату (а что изменилось там?), но услышал лёгкие торопливые шаги по лестнице. Эмили спорхнула с последней ступеньки и застыла в нерешительности. Вид у неё был испуганный и одновременно радостный. Возможно, она боялась, что вернётся вовсе не он.

— Повелитель тыкв! — воскликнула она.

— Просто Джек, — поправил Джек привычно. — Как твоя рана? — поинтересовался он и прислонился к одной из статуй.

— Джек?.. Хорошо. — Эмили мимолётно улыбнулась и скосила глаза на грудь. Запёкшаяся кровь стала совсем чёрной. — Неплохо вроде…

— Нужно промыть и зашить, — заметил Джек. И замолчал, вспомнив, кто бы сделал это лучше всех. — Давай я провожу тебя к ведьмам, наверное, они ещё не легли… — через силу предложил он.

Но Эмили нетерпеливо махнула костяной рукой.

— Что значит какая-то рана для той, кто наполовину выглядит, как скелет?

— Ну, по мне, это неплохо, — слегка усмехнулся Джек.

Эмили, кажется, смутилась.

Как же она похожа на Салли, ту Салли! Не внешне, хотя голубая кожа их роднит. Добрые глаза, открытый взгляд, ласковая улыбка… А Салли и её прихвостни едва не принесли её в жертву! Джек почувствовал, что, несмотря на усталость и шок, в нём закипает гнев.

— Что они от тебя хотели? Как ты сюда попала? — спросил он чуть резко.

Эмили опустила глаза.

— Тёмная королева говорила, что, если ей понадобится изрезать меня на лоскутки, чтобы открыть портал, она сделает это. А как я оказалась здесь… Я и сама не знаю. Что-то позвало меня из небытия.

— Тёмная королева! — повторил Джек и ударил кулаком по боку каменного монстра. Вылетели искры, Эмили вскрикнула, а Джек тут же пожалел о том, что сорвался. Эта нежить ни в чём не виновата.

— Прости, — тихо извинился он. — Расскажи мне, пожалуйста, об этом Алхимике.

И тут Эмили вспыхнула, как если бы сама могла извергать Хэллоуинское пламя.

— Это самый ничтожная гадина на том и этом свете! — яростно выкрикнула она. — Я чуть было не поверила ему — снова! Но, слава богу, я уже не та наивная живая дурочка!..

— Это он убил тебя?

— Он! И скорее всего не меня одну!

Джек упёрся лбом в холодный камень и закрыл глазницы.

— И сейчас он рядом с Салли… В неприступной башне.

Злость тут же сбежала с лица Эмили, уступив место если не сочувствию, то пониманию.

— Она может за себя постоять, — проговорила она неуверенно.

— Да, видимо… Но, насколько я понял, против него она свои чары не применяет.

Эмили вздохнула. А потом несмело заговорила:

— Я хотела спросить… Что было после того Рождества?

Джек тут же распахнул глазницы и повернулся к ней.

— Того Рождества? Что ты имеешь в виду?

Эмили прижала руки к вискам, заметно нервничая.

— Я нашла в камине обгоревший дневник… В спальне Королевы. И прочитала. Я не должна была и прошу прощения, но… Королева тоже его читала. — Она вскинула глаза и тут же снова опустила, словно взглядом хотела донести невысказанное.

Джек слушал и всё ещё ничего не понимал. Да, неприятно, что кто-то прочёл твой личный дневник, но это казалось такой ерундой по сравнению со всем остальным…

— После Рождества мы с Салли часто виделись, — пожал плечами он, — и на Хэллоуин решили сыграть свадьбу. И эльф меня дёрнул отправиться показывать ей Крисмас-таун именно в этот день!.. — гнев, теперь уже на себя, вспыхнул с новой силой.

— Значит, ты не… оставлял её? — с надеждой спросила Эмили.

— Что?! Нет, конечно!

Так вот, что скрывалось в горьких словах Салли!

— Она зачитывала вслух, что ты отдал бы всё, лишь бы сбежать отсюда… "И хоть листья не истлевайте", — процитировала Эмили таким звенящим голосом, что Джек даже вздрогнул.

— Нет, конечно, просто… — непроизвольно начал он. А что "нет"? Там было написано именно так. И именно его рука, подрагивая от недовольства, нетерпения, досады, выводила строки, в которых был совсем не тот смысл… Или тот — но в совершенно иной этап его послежизни, далёкий и почти нереальный.

А что же ещё она могла там прочитать? Джек, по правде, и не помнил, что писал в порыве сиюминутных настроений… И теперь побаивался, как могла истолковать это Салли.

— А… Хм… Ты не помнишь, что там было ещё? — спросил Джек почти виновато.

— Помню. — Эмили подошла поближе и пристально посмотрела ему в глазницы. — "Салли милая. Но это всё сейчас неважно. Главное — моё Рождество всё ближе. Прощай, постылый Хэллоуин-таун!"

— Ох-х… — Джек обессиленно опустился на постамент статуи, на котором — он не знал этого — раньше царственно восседала Тёмная королева. Эмили теперь возвышалась над ним, как богиня правосудия.

— Это последняя запись? — Она спрашивала так словно имела на это право. И быть откровенным с ней — почему-то так легко…

— Да… — Джек опустил голову. Но потом горячо заговорил, словно защищаясь: — Потом стало не до этого! На меня свалилось гораздо большее счастье, чем Рождество! Только глупец бы тратил время на дневниковые записи! Ты меня понимаешь? Ты веришь мне?! — Почему ему так важно, чтобы эта едва знакомая нежить перестала смотреть так испытующе?

А Эмили выдохнула с явным облегчением.

— Ну, значит, это всё козни Баркиса.

— Так это он настроил Салли против меня?! — воскликнул Джек, вскакивая. — Да я сейчас пойду к башне Финкельштейна и… — Он с хрустом сжал кулаки.

И что? Можно, конечно, попробовать пробиться через подземный ход, Док покажет…

— Мне кажется, ты очень устал от своего странствия, — деликатно заметила Эмили, оглядывая его с головы до ног, как до этого оглядывала Зельдаборн. Видимо, и правда, жалкое зрелище. — А Королева… очень сильна. И по-настоящему страшна. — Эмили обняла себя руками, словно ей стало холодно. — Она пыталась выломать у меня кость, — добавила она тише, и голос её дрогнул. — Прямо в этом доме, там… — показала глазами наверх.

Одна фраза вылетела, а за ней, как лавина, как сель, всё нарастая, понёсся поток жалоб — Эмили, казалось, просто не могла держать больше в себе весь ужас своего недолгого пребывания в мире Хэллоуина. Она сбивчиво говорила, захлёбываясь словами и слезами — про всё. Про все унижения, которые ей пришлось вытерпеть от Королевы и Оборотня. Про заточение. Про стеклянный дождь от разбитой бутылки, распоротую шнуровку на платье, царапающие прикосновения Королевы… Неожиданное спасение ведьмами ценой разума Джуэл и снова — плен. Про сорванную фату… Про воспоминания о смерти, навеянные взглядом тьмы, и стягивающие невидимые нити... И лицо злейшего врага под маской, и занесённый клинок…

Она ещё что-то лепетала, постепенно затихая — Джек подошёл к ней и осторожно обнял. Инстинкт подсказывал: это лучшее, что он может сделать в утешение. Что-то полупрозрачное пронеслось перед лицом — как привидение, только мутновато-тёмное. Обдало ультразвуком, словно летучая мышь наконец-то прилетела на зов. Джек потряс черепом… Показалось? А Эмили прерывисто вдохнула и выдохнула ему в грудь. Джек погладил её по голове. Эмили всхлипнула ещё раз и замерла.

— В первый раз мне спокойно после возвращения из небытия, — тихо призналась она.

— Ну вот и хорошо. — Джек отстранил её от себя и посмотрел в глаза. — Теперь всё будет по-другому!

Эмили улыбнулась, стирая ладонями слёзы, но вдруг уставилась испуганным взглядом на пятно на и без того грязной рубашке Джека. А потом, догадавшись, — на собственную грудь.

То ли её энергичные движения, то ли ядовитое влияние заговорённого серебра — рана открылась вновь. Джек с тревогой посмотрел на неё, а потом в лицо Эмили.

— Кажется, это серьёзнее, чем я полагал! — Он секунду подумал. — Но это должно помочь…

— Что?

— Извини, наверное, это больно…

Джек зажёг небольшой огонёк — такой же, каким приводил в чувство Джуэл — и, не спрашивая позволения, прижёг им рану. Эмили закричала от неожиданной и резкой боли, но Джек был готов, и удержал её второй рукой. И когда он отпустил дрожащую Эмили, на месте кровоточащей раны остался лишь тёмный шрам. Эмили ошарашенно провела по нему пальцем.

— Спасибо… — Она подняла изумлённый взгляд на Джека.

— Не стоит, — еле слышно выдохнул он. Солнце взошло, а с ним и Хэллоуинская ночь растаяла безвозвратно. А вне её Пламя всегда сжигало силы, как сухую траву. И Джек, теперь уже полностью истощённый, осел прямо на пол, спиной прислонившись к основанию монумента. Эмили встревоженно опустилась рядом.

— Чем я могу помочь? — спросила она робко.

Джек с трудом перевёл на неё затуманенный взгляд.

— Мне нужно... время… — прошептал он. — И Пламя… И брешь в башне Дока… И… — Он не договорил. Тяжёлый беспамятный сон накрыл его тёмным крылом.

Эмили осторожно приблизилась к Повелителю тыкв — кажется, единственному, кто мог её защитить в этом негостеприимном городе. Да он уже спас ей жизнь! Она не могла не заметить, как реагировали на него другие жители, как отступал в страхе негодяй Баркис. Как взвивалось с ладони загадочное исцеляющее Пламя.

Он такой необычный! Совсем не похож на развязных скелетов из бара "Коленная чашечка", где она часто коротала свою послежизнь. Эмили невесомо провела ладонью по щеке Джека — он будто впал в забытье. А для неё что-то изменилось за этот день — неуловимо, как предчувствие весны. Словно те бабочки, в которые она обращалась, развернули крылья и приготовились начать свой полёт, но… Эмили заметила, что из кармана пиджака Джека торчит уголок. Не думая о том, пристойно ли это — дыхание почему-то стало прерывистым — Эмили потянула за уголок и вытащила фотокарточку. Слева был снят Джек, а справа…

— Виктор!

— Эй! Это же тот парень в костюме скелета с прошлогодней рождественской заварушки! — крикнул кто-то.

Джек уже несколько часов метался по кладбищу, силясь отыскать в каком-нибудь склепе проход в свой мир. И делал он это совсем не тихо и без всякой системы. Громко стучал дверьми, лихо расплавлял замки́, если таковые имелись… Почему он очутился здесь, а не в Крисмас-тауне?! Куда пропала Салли после того, как он потерял её руку в водовороте хлёсткого ветра? Надо срочно вернуться домой, и, если её нет там, искать, искать по всем мирам и порталам!..

Но склепы никуда не вели. Кажется, вот этот — последний… Джек тщательно ощупал булыжную стену и даже постучал по ней костяным пальцем. Бесполезно. На этом кладбище прохода нет. Тяжело дыша, он оглядел учинённый им разгром. С постамента строго и осуждающе взирал каменный ангел. Поискать другое кладбище? Хотя это первый раз, когда любой случайно выбранный склеп не вёл в мир Хэллоуина, повинуясь воле Повелителя тыкв.

Тут-то Джек и услышал крик про рождественскую заварушку со стороны ворот.

— Вандал! Там вандал! Это я вызвал полицию, он громит кладбище! — просипел старческий голос.

— Руки вверх! Вы можете хранить молчание… — Как будто Мэр сказал через рупор, громко, механически.

Джек поднял было руки, но тут же с досадой опустил. Нет времени на эти глупости! Надо найти другое кладбище, портал и Салли!

Ничуть не скрываясь, Повелитель тыкв подошёл к людям в форме. За воротами празднично перемигивались красные и голубые огни на их машинах.

— Счастливого Хэллоуина! — поприветствовал их Джек, игнорируя наставленное оружие. — Скажите, пожалуйста, где тут ближайшее кладбище?

— Хочешь и там всё разгромить? Ты нам ещё за то кошмарное Рождество не ответил, ряженый! — процедил чернокожий полицейский. — Давайте, ребята, проводим его в участок и там побеседуем.

В другое время Джек с удовольствием бы прошёл побеседовать. И даже попытался бы всё объяснить и принёс извинения. Но сейчас он слишком спешил.

— К сожалению, я вынужден отказаться, — вежливо, но твёрдо ответил он. — Меня ждут. — И повернулся спиной к полицейским.

А в следующий миг на его запястьях лязгнули наручники. Руки сковало за спиной. Кто-то дёрнул его за предплечье.

— Пойдём. Там разберёмся, кто тут Санта Клаус.

Джек прекрасно помнил и горячо поддерживал пакт о непричинении вреда живым — Мэр перед каждым Хэллоуином всегда проводил инструктаж и заставлял всех расписываться в длинном свитке — но он не мог терять ни минуты. Пламя, едва освоенное, но в Хэллоуин особенно послушное, стекло по рукам и расплавило наручники. Тот, кто держал Джека, испуганно вскрикнул и отдёрнул руку.

— Я никому не причиню вреда, — сказал Джек, примирительно показывая освобождённые ладони. — Только дайте мне пройти.

Но ему в лицо непримиримо смотрели четыре дула. Он вздохнул. А потом выдал свой самый устрашающе-праздничный оскал и замогильный вой.

Трое полицейских отшатнулись от неожиданности. Но чернокожий, наверное, главный, остался на месте.

— Качественно, — согласился он. — Но теперь на Хэллоуин каких только ухищрений не придумают. А вот за огнемёт в рукаве придётся ответить. Если там не что-то похуже.

Джек даже опешил. В первый раз на его эффектное появление настолько вяло реагировали. А может, все эти годы люди боялись его просто потому, что хотели немного побояться в этот день?..

— К машине. — Ствол пистолета недвусмысленно показал направление.

— Ну уж нет! — Джек зажёг на ладони Пламя и повёл им в сторону полицейских, надеясь, что они отступят.

— Кэп, посмотрите на его руки… Они вроде как без плоти!

— Отставить! Неизвестное оружие! И сопротивление при аресте! Стреляем без предупреждения!

Джек по наитию очертил между собой и полицейскими полукруг и бросился в другую сторону. Вслед ему понеслись крики и пули.

Он хорошо помнил прямое попадание снаряда на Рождество. Как он тогда не принял вторую смерть — загадка. Пострадали сани, скелеты-олени и мешок со страшными подарками, но сам Повелитель тыкв уцелел. И даже падение с огромной высоты (уж не на это ли самое кладбище?) не нанесло ему серьёзного урона.

Пламя за спиной опало, и пули прошивали воздух совсем рядом. Джек вилял между надгробий, но не такое уж оно и большое — это кладбище. Совсем рядом отлетел осколок камня. Дальше — высокий забор и огни города. И никакой уверенности, что найдётся дорога домой. Но главное сейчас — стряхнуть эту несвоевременную погоню.

Джек промедлил лишь секунду, примериваясь, как лучше перемахнуть через забор — выстрел раздался в двух шагах. У людей тоже было своё пламя. Оно сверкнуло яркой вспышкой, и в следующий миг Джек почувствовал, как острой болью прожгло раздробленное ребро. Проклятье!

— Вы же убили его, Кэп! — услышал он ошарашенный крик. — Прямо в грудь, клянусь богом!

Стрелявший сердито хмыкнул в наступившей вдруг тишине и опустил оружие.

И тут из-за ближайшего надгробия Джек услышал шёпот.

— Эй, скелет! Стена за твоей спиной не сплошная, там есть щель. Отвлеки внимание копов своей зажигательной смесью и ныряй туда. Я тебя подберу. — И с этими словами таинственный советчик скрылся, видимо, в ту сторону, где был лаз.

Времени на раздумье не было, полицейские заметили, что раненный в грудь не упал, и опять поднимали пистолеты. Джек снова оградил себя огненной преградой и ринулся туда, куда указал неизвестный помощник. В стене и правда оказалась щель, и Джек без труда протиснулся в неё. А по ту сторону уже неровно гудел мотор.

— Быстрее! — поторопил неизвестный.

Джек рывком открыл дверцу и заскочил на сидение, и в ту же секунду водитель дал газу. Машину затрясло на ухабах, и Джек зашипел — ребро ныло и стреляло.

— Жив? — весело спросил человек. Джек задумался над ответом. — Ну вот и хорошо! — Водитель мельком глянул на своего попутчика и слегка поднял брови. — И правда, качественно. Как зовут?

— Джек, — ответил Повелитель тыкв с запинкой.

— Подходяще, — одобрил парень. Очевидно, молодой, несмотря на скелетный грим. — А меня Финис. Фин. Назвали в честь предка. У нас в семье вообще выбирают из трёх мужских имён, тупо, да?

— Очень приятно, Финис, — вежливо ответил Джек, хотя его нещадно болтало на сидении. Мэр водил гораздо бережнее. — Спасибо ты мне помог. Кстати, почему?

Финис молчал некоторое время, сосредоточенно выворачивая руль то вправо, то влево. Полицейские сирены завывали где-то далеко — видимо, тут оказалась какая-то заброшенная дорога. Скорее, её не было вовсе.

— Надо залечь на дно. Я знаю местечко, — наконец сказал Фин. — Пересидишь там до утра, потом легавые потеряют след.

Джек хотел было возразить, что ему нужно на кладбище, но потом передумал. Не зря же судьба послала ему этого человека в сам Хэллоуин? Острый подбородок, чёрные волосы, худощавая фигура — а на руках перчатки с прорисованными белыми косточками. И тёмные круги вокруг глаз, подчёркнутая краской бледность лица…

— Похож на настоящего? — криво усмехнулся Фин, почувствовав взгляд.

— Похож, — признал Джек. И не стал спрашивать, похож ли он.

Машину ещё некоторое время швыряло по колдобинам. Потом дорога под уклон, фонтанчики грязи из-под колёс и старинный горбатый мост над тем, что раньше было рекой, а теперь — мелким ручейком. Двигатель фыркнул в последний раз и затих.

— Приехали, — сказал Фин и вынул ключ из замка зажигания. Повернул голову и стал задумчиво рассматривать Джека. Очень внимательно. — Я тебя узнал.

— Узнал? — удивился Джек.

— Ты подарил моему племяннику мёртвую голову на Рождество, — усмехнулся Фин. — Дядя с тёткой реально упали в обморок! Но мелкий молодец! — Он показал большой палец. — Нарисовал рисунок, и я тебя сразу узнал, даже в другом прикиде.

Джек со смешанными чувствами слушал этот рассказ. Он никогда не задумывался о тех людях — о тех детях — к которым его занесло в рождественском угаре.

— Ну и как… твой племянник? — осторожно спросил он.

— Всё пучком! — легкомысленно махнул рукой Фин. — Ему было весело! Может, станет неформалом, как я…

Джек предпочёл не уточнять значение незнакомого слова.

— Но ты! Настоящий! — взволнованно продолжил Фин и жадно впился взглядом в руки Джека, потом в его лицо... — А значит, потусторонний мир существует!

— Существует, — подтвердил Джек, помедлив. — Но попасть туда никогда не поздно. "А вернуться не так уж просто", — договорил он про себя. — Кстати, где здесь другое ближайшее кладбище?

— Неблизко. Да и выезжать опасно. Ты же не хочешь, чтобы тебя загребли? Да и меня заодно как пособника.

— Покажи мне направление, и я уйду один. Мне нужно… Пока Хэллоуин ещё не закончился!

— А потом ты не сможешь попасть обратно? — серьёзно спросил Фин.

"Я не знаю…" Любой склеп на любом кладбище уже должен был привести в родной мир! Но этого не случилось. А что будет завтра? Сидеть здесь и ждать неизвестно чего — худшее из зол!

— Я пошёл, — решительно сказал Джек, со второй попытки открыл дверцу и вылез из машины. Рёбра болезненно хрустнули, но он постарался не согнуться.

— Хорошо, тогда я с тобой, — не стал спорить его странный знакомый и тоже вылез.

— Если в грудь попадут тебе… — попытался урезонить его Джек.

— Ну и что? — ухмыльнулся Фин. — Я же скелет! Бу! — Он растопырил пальцы, которые в темноте и правда походили на костяные. И, не слушая возражения, пошёл вперёд. — Пойдём через лес. Там где-то есть кладбище. Я покажу.

Джек с сомнением посмотрел ему в спину, но последовал за своим проводником в этом слишком большом мире.

Лес оказался дальше, чем думалось вначале. И когда они дошли до первых деревьев, восточный край неба уже начал светлеть. Неужели это всё та же ночь? Которая началась со свадьбы у Кислотного фонтана, а закончилась в мире людей со смутной возможностью вернуться. Хэллоуин-таун, такой надоевший и примелькавшийся, стал вдруг уютным и до боли желанным. Джек шёл и чувствовал, как наваливается усталость. Что это с ним? Он не знал тогда, но в ту ночь ощутил впервые, как истощает использование Пламени. Вопросы вставали один на другой, кружили вокруг, как непослушные летучие мыши. Что случилось в портале? Где Салли? Удастся ли вернуться?

Из тяжёлой задумчивости его вывел голос Фина.

— Смотри, старый клён. Ему больше трёхсот лет. Он и тогда уже был старым… — Последняя фраза почему-то шёпотом.

Джек поднял взгляд на крону. Клён как клён. Рассохшийся и кривой.

— В нашей семье есть история… — медленно заговорил Фин, не отрывая взгляда от корней дерева. Он будто хотел поделиться чем-то. Но вдруг тишину разорвал нарастающий треск.

— Ни хрена себе! — ошарашенно воскликнул Фин. — Они послали за тобой вертолёт! Неужели так злятся за то Рождество?! Бежим! Надо где-нибудь залечь!

Джек понял, что уже совсем светло, а осенний лес расстался с листьями. Гул разносился уже совсем близко.

— Чёрт! — выругался Фин, то и дело посматривая вверх. — Я не успел ни черта узнать! У вас там тусуются все умершие? За всё время?

— Нет, — ответил Джек, а сам выискивал позицию поудобнее, чтобы отбиваться, когда их наконец обнаружат. Спиной к толстому старому клёну — самое то. — Иначе одним Хэллоуином они бы не ограничились. Не знаю, кто к нам попадает, никто толком ничего не помнит.

— А нет ли у вас…

Грохнул выстрел.

— Да неужели они и вправду будут стрелять на поражение?!

— Они уже стреляли в меня, — устало пожал плечами Джек и поморщился от боли в рёбрах. А потом добавил: — Лучше отбеги подальше и заройся в листья. Раз они здесь не истлевают… — Вертолёт завис прямо над ними. — Быстро! Они тебя не видели!

К счастью, парень на этот раз не стал спорить и загадочным образом скрылся из поля зрения. А Джек, не дожидаясь жалящих пуль, окружил себя Пламенем. Он почувствовал, как несколько металлических комочков не долетели до него, растаяв в колдовском огне. Но это и стало последней каплей — огненный щит побледнел и погас. А Джек покачнулся, словно от сильного порыва ветра. Зря он, похоже, так уверовал в недавно обретённое Хэллоуинское пламя. Оно даётся на время и берёт свою плату — сейчас бы просто устоять на ногах, не то, что отбиться…

С вертолёта упал трос. Не иначе, сейчас по нему спустятся очень рассерженные люди… Джек привалился спиной к старому клёну. Руки дрожали и были холодны. Ситуация хуже некуда, видимо, теперь придётся вступить в весьма недружественные переговоры… По тросу из вертолёта заскользил первый человек. Джек следил за ним взглядом. И вдруг он ощутил рывок за ноги. Миг — и его втащило в незаметный лаз под корнями клёна. Вокруг сомкнулась темнота, обняло запахом земли, сырости и тлеющих листьев.

— Ч-ш-ш, — услышал Джек шёпот неизменного Фина.

Джек закрыл глазницы, чтобы внутрь черепа не сыпалась земля. Лежал на спине и слушал, как перекрикиваются снаружи люди.

— Где он?! Как сквозь землю провалился!

И шаги, то приближающиеся, то отдаляющиеся. По ощущениям, прошло несколько часов, прежде чем всё стихло.

— Пойдём, — коротко сказал молчавший всё это время Фин.

Джек пошевелился и почувствовал, что силы постепенно возвращаются. Кажется, он может теперь встать и пройти достаточно, чтобы добраться до дома — если только туда найдётся путь. Почему-то Джек был уверен, что Салли удалось вернуться.

Они с Фином выбрались из-под корней и огляделись. Пусто, только ковёр тронутых тлением листьев изорван ногами преследователей.

— Через лес — окрестности Солсбери, там есть кладбище, — сообщил Фин. "Солсбери". Слово отозвалось чем-то в памяти, словно почти выветрившийся сон. — Тебе точно нужно на кладбище?

Джек не знал. Но других идей просто не было.

— Да, — ответил он уверенно.

— Хорошо, — кивнул Фин. — Только зайдём на заправку, окей? Там есть фотоавтомат. Накинешь мой плащ с капюшоном… Я прошу тебя… — Тут он сложил руки в молитвенный жест. — Мне нужно потом убедиться, что я не был под чем-то. А то предки считают, что я сдвинулся на той истории и на всяких таких делах. — Фин пошевелил пальцами и ткнул указательным вверх. Потом подумал и ткнул вниз. Скелетный грим после всех перепитий ночи почти стёрся, остались только чуть заметные тёмные круги вокруг глаз.

— Какой истории?

Они уже шли через лес друг за другом.

— Истории мёртвой невесты! — выпалил Фин.

* * *

Эмили неверяще поднесла мелкую фотокарточку поближе к глазам и прищурилась. Острый подбородок, тонкие черты, чёрные волосы, глаза… Глаза — другие. Странно подведённые, что создавало сходство с глазницами, но тоже почему-то знакомые… Необычная одежда. Нет, это не Виктор. Но кто-то ужасно на него похожий.

Эмили села прямо на пол и уставилась в одну точку. Небьющееся сердце, казалось, вот-вот начнёт свой ритм. А ведь она успела многое забыть… Не разумом, а чувствами. Воспоминания поблекли и отодвинулись, потеряли остроту и жизнь. Эмили посмотрела на спящего Повелителя тыкв. А ведь она сейчас опять чуть было не подарила своё глупое сердце не тому. Он не отступится от своей Тёмной королевы — Эмили украдкой вздохнула. Но потом взглянула на фотокарточку, разгладила её костяными пальцами… Вовремя судьба вручила ей напоминание. Она здесь чужая.

Эмили подошла к окну и раскинула руки. Но груз несделанного дела словно склеил бабочкам крылья.

А ведь я могу уйти. Теперь никто меня не запирает...

Куда?

Нет. Здесь её враг. И… Эмили оглянулась на Джека. Здесь её друг.

* * *

— Сладкая парочка! — бодро приветствовала остальных выспавшаяся Зельдаборн. — У меня к вам предложение самое неожиданное!

Хельгамина и Док подняли головы от раскрытой черепной коробки Джуэл. Та лежала на кушетке в ведьминой мастерской и бессмысленно смотрела в потолок.

— Н-ну? — без энтузиазма осведомилась Хельгамина. Она так и не ложилась и вместе с Доком провела остаток ночи над Джуэл. Только вот всё без толку… Та всё меньше реагировала на внешние раздражители, а руки ей пришлось привязать, чтобы не стряхивала всё время с нежной нервной ткани мозга воображаемых крыс.

Зельдаборн несколько потухла, взглянув на Джуэл, но всё же выдала:

— А давайте, пока наш дорогуша Алхимик и душечка Салли приходуют собственность Финки, сгоняем в гости к Алхимику и поизучаем его книжонку? Давно я хотела наложить на неё ручки!

Док презрительно хмыкнул и вновь согнулся над Джуэл, но Хельгамина задержала взгляд на сестре.

— А ты знаешь, — медленно проговорила она, — мне кажется, это лучшая из всех твоих безумных идей.

— Спасибо, дорогая! — Зельдаборн показала кривые зубы и раскланялась. — В путь? Пока голубки не проснулись?

— В путь, — коротко кивнула Хельгамина и успокаивающе погладила подёргивающуюся Джуэл по руке. — Мы тебя не бросим.

* * *

Салли обошла всю лабораторию с чердака до подвала — бездумно и методично. Зачем — она и сама не знала. Смотрела, касалась, сравнивала… Здесь не изменилось ничего. Она даже нашла скрючившегося от страха Гарика в его обычной каморке. Открыла дверь, смерила презрительным взглядом это жалкое существо и снова закрыла. Как это Финкельштейна угораздило создать нечто столь уродливое? И тупое.

Но мысли Тёмной королевы были заняты совсем другим. Алхимик задал ей тот вопрос, на который у неё не было ответа. Совсем недавно она искала забвения и избавления от воспоминаний и снов, а теперь ответила ему так неуверенно. Так чего же она на самом деле хочет? А чего хочет тьма?

Салли зашла в свою бывшую комнату, открыла решётку и долго смотрела расфокусированным взглядом вдаль. При попытке всмотреться в башню, где она провела последние годы, на глаза словно накидывали мутную тёмную плёнку. При попытке вспомнить — болезненно сжимало виски и начинало шуметь в ушах. Тьма не пускала её в прошлое.

Салли опустила голову и взглянула на мостовую, о которую ей когда-то пришлось разбиться. Может, выпрыгнуть снова? Поможет ли это? Стальной скелет не даст ей рассыпаться. Только мозг может пострадать — она выпытала у Дока правду и узнала, что мозг у неё всё-таки есть… А зачем тьме безмозглая кукла? Может, это и есть выход?

Салли взялась за оконную раму крепче, поставила ногу на подоконник… И уже качнулась, навстречу короткому спуску сквозь ветер, как вдруг что-то упруго толкнуло её назад. Тьма не хотела потерять тело. Даже этой свободы у Салли не было.

А в следующий миг лязгнула незапертая дверь — в комнату вошёл Алхимик. Одна секунда промедления и непонимания — и он сорвался с места, обвил руки вокруг её талии и оттащил подальше от окна.

— Тебе стало душно, моя Королева? — вкрадчиво шепнул он ей на ухо, прижимая к себе. А у неё уже даже не было сил сопротивляться. Барьеры, которые она воздвигала между собой и Алхимиком все эти годы, казалось, остались за пределами этой башни и той правды, которую она о нём узнала. Тьма внутри ликовала и подначивала.

Салли повернула голову, впервые увидев его лицо в такой близости от своего. Чужое дыхание коснулось виска, обдав неожиданным холодом. А она — тоже источает этот ледяной холод?

Долгий — интимно долгий контакт глаз — Салли ощутила, как руки на её талии дрогнули и больно сжались.

Тебе ведь не хватало прикосновений? Наслаждайся. Пока можешь хоть что-то ощущать.

А Алхимик, словно почуяв слабину каким-то внутренним чутьём, рывком развернул её к себе и впился в губы неистовым поцелуем. Салли перестала дышать и замерла, холодная и безжизненная, как статуя с кладбища. В памяти вспышками мелькали видения — о других, тёплых, поцелуях. Воспоминания, которые тьма не успевала гасить.

Салли почувствовала, что её увлекают к кровати. Слабо попыталась высвободиться… Нити расплывались перед глазами, она никак не могла найти нужную в этом спутанном клубке. Он же обещал больше не навязывать ей свою любовь… И тьма словно решила ей изменить в отместку за непослушание.

— Моя Тёмная королева... — в каком-то забытьи прошептал Алхимик, оторвавшись на мгновение от её губ. Салли ответила только слабым стоном, не в силах ни вырваться из крепких рук, ни схватиться за одну из ускользающих нитей.

Ты хотела от меня избавиться?

Нет… Вернись! Я не хочу...

И тут дверь стукнула о стену и на пороге возник тот, кого Салли меньше всего могла ожидать.

— Хозяйка! — взвизгнул Гарик, дико вращая выпученным глазом.

Алхимик от неожиданности даже выпустил Салли. А у неё будто прояснилось в голове. Расплывчатые штрихи нитей перестали двоиться в глазах. Она без труда нашла нужную и привычным жестом намотала на руку. Плевать на боль! Алхимик со всхлипом втянул воздух и схватился за горло.

— Нет! — прохрипел он.

— Спасибо, Гарик, — медленно проговорила Тёмная королева. — Возьми собачью печеньку. Хороший мальчик. Можешь идти. — Но смотрела она не на него. Светлые глаза напротив подёрнулись греющим душу испугом. — Итак. Тебе рассказать о судьбе Оборотня? — прошипела она.

Глаза Алхимика расшились от ужаса, но вдруг Салли поняла, что он смотрит ей за спину, в раскрытое окно.

— Книга… Книга… — просипел он.

Салли обернулась, не выпуская из рук нити. И успела увидеть неряшливый хвост ведьминой метлы. Без сомнения, ведьма летела в сторону стоящего на отшибе дома Алхимика.

— Пусти! — со злой досадой в глазах выдавил Алхимик.

Салли чуть ослабила натяжение, сама не зная зачем. Алхимик суетливым движением попытался сбросить невидимую удавку с шеи, но не преуспел. Салли усмехнулась. А он глубоко вздохнул — насколько позволяла нить — успокаиваясь, и заговорил проникновенно и убедительно:

— Мне нужно попасть в мой дом и забрать книгу.

— Зачем? — сузила глаза Салли.

— Если она попадёт в руки к моим врагам — к нашим врагам — может случиться нечто невообразимо ужасное.

— Например? — Она любовно погладила второй рукой ведущую к Алхимику нить.

— Я даже не хочу оскорблять твой слух, моя милая Салли, описанием всех тех злодеяний, которые может принести эта книга в неправильных руках! — воскликнул Алхимик, явно теряя терпение.

— Хуже, чем твои? Хуже… чем мои? — Салли изогнула бровь.

— Хуже для нас! — раздражённо выкрикнул он, неосознанно царапая себе шею в поисках петли. — С книгой ведьмы могут сделать так, что ты лишишься своей силы! А что сделает с тобой разъярённая толпа в первую очередь? Ты не забыла? — Салли резко выдохнула. А Алхимик заговорил увереннее: — Они будут мстить. Так что радуйся, что ты вовремя избавилась от Оборотня.

Нить обвисла и выпала из руки. Если он говорит правду… Он вообще когда-нибудь говорит правду? Салли беспокойно сжала нить снова и мельком послушала хаос чужих мыслей — в голове разнёсся болезненный гул. Да, что-то такое есть… Он не врёт на этот раз. Силу она терять не хотела. Особенно теперь, когда прочувствовала позабытую беспомощность.

— Пойдём, — велела она, отпустив нить и стараясь не тереть саднящую руку. — А потом вернёмся к остальному.

Алхимик коротко кивнул и бросил на неё непонятный взгляд. Но Салли уже как можно быстрее шагала вперёд, про себя проклиная своё неудобное тело. Пока она доберётся до места, ведьмы могут и улететь… Вместе с этой чёртовой книгой. Жаль, что она сама не владеет метлой. Была у Салли мысль напроситься в подмастерье к ведьмам, чтобы перенять их искусство, ещё до того злосчастного Хэллоуина, но она не успела. Ничего она не успела…

Зато ты обрела гораздо больше,

— предостерегающе мурлыкнула тьма.

Салли только упрямо сжала зубы и пошла быстрее. Позади на полшага молчаливо шествовал Алхимик с внешне покорным выражением лица. Он тоже, как Оборотень, ждал минуты слабости? Она его проучит. Она всех проучит, кто посмеет покуситься на неё и её силу!

Да! Бери, что тебе нужно!

Навстречу тряско ехал катафалк Мэра. Заметив Королеву, он постарался вжаться в противоположную стену вместе с автомобилем, но это бесполезно, если ты не призрак. "А почему я хожу пешком, когда этот ездит на катафалке?" — подумалось вдруг Салли.

— Отвези меня к дому Алхимика, — приказала она.

Мэр втянул голову в плечи, но послушно развернул машину (это отняло минут пять) и, мелко семеня, выбежал из салона, чтобы открыть дверь для своей Королевы.

Путь занял ещё минут пятнадцать — против ожидания получалось не намного быстрее, чем пешком. Салли даже оставила идею отобрать у Мэра прыгающую по булыжникам колымагу.

И вот над ними вырос строгий особняк Алхимика, который недовольные жители построили двадцать пять лет назад специально для него по приказу Королевы. Салли ступила на мостовую и пристально оглядела дом. Никаких следов вторжения. Может, она уже опоздала?

Мэр поспешно развернул катафалк и ретировался — Салли уже не было до него дела. И назад он рванул, кажется, гораздо быстрее. А Салли толкнула дверь — она оказалась не заперта. Прислушалась. Нет, она не опоздала. Алхимик непрост. Наверху явно выворачивали ящики и простукивали стены. Им не найти его главное сокровище так легко. Салли позволила Алхимику войти в дом и заперла дверь на засов.

* * *

Джек очнулся от того, что на грудь села летучая мышь. Резко вздрогнул, мгновенно подобрался по многолетней привычке… Некоторое время пытался понять, где его на этот раз встретило пробуждение. И — болезненным рывком — накрыло осознание. Он вернулся, он дома. Только дом изменился.

Оглядевшись, Джек заметил, что на электрическом стуле — единственном предмете мебели в опустевшей гостиной, если не считать каменных монстров — задремала его гостья. Почему она не пошла в отведённую ей комнату? Джек подошёл к Эмили поближе и увидел, что из разжавшихся в полусне пальцев выпала фотография. Слегка улыбнулся, вспомнив, как это было, но тут же нахмурился.

Ни следующее, ни пятое, ни десятое кладбище не привели его тогда в Хэллоуин-таун. Джек с гложущим нетерпением дожидался следующего Хэллоуина, надеясь, что врата откроются (не считая ежедневных и еженощных бесплодных попыток). И в тот самый день, когда тьма овладела Салли, год спустя после вынужденного расставания, Джек решил искать другой путь домой — долгий, но верный. Где-то на краю света, видимого только нежити, начинались, по легендам, Ничьи земли. А за этой почти бесконечной пустошью должен таиться его город…

Летучая мышь капризно пискнула ультразвуком. Прилетели ещё две.

— Да, вы правы, — согласился Повелитель тыкв. — Давно пора. Жаль, вы не могли прилететь туда. — Он оглянулся на спящую Эмили. — Пойдём лучше наверх.

А там его уже ждала целая стая. Они с неслышимым человеческим ухом писком окружили Джека, заметались, щекоча крыльями, заскребли короткими острыми коготками… И когда спустя пять минут летучие мыши выпустили его из своего цепкого кокона, никто из хэллоуинцев бы не усомнился, что перед ним — истинный Повелитель тыкв в идеально сидящем свежем костюме.

— Спасибо, — поблагодарил мышек Джек. — Как это приятно!..

Летучие мыши довольно запищали и вылетели в окошко — спать.

Снизу послышались быстрые лёгкие шаги, и по винтовой лестнице взбежала встревоженная Эмили. Наверное, боялась снова остаться одна. Она замерла, глядя на Джека во все глаза, но потом посмотрела на зажатую в руке фотографию и стушевалась.

— Ты взяла мою фотографию, — без злобы заметил Джек. — Зачем?

Эмили почему-то выглядела очень взволнованной. Грудь под лифом тёмного платья высоко вздымалась.

— Кто это? — спросила она с такой мольбой, будто от этого зависела её жизнь.

— Со мной на фото? Это…

Он не успел договорить — тишину пронзил женский крик. Джек даже не сразу вспомнил, что это его собственный дверной звонок. И тут же до боли узнаваемый голос раздался из рупора:

— Дже-ек! — Словно не было этих лет и тяжёлых событий.

Повелитель тыкв за две секунды слетел на первый этаж, а потом на мостовую. Вряд ли Мэр пришёл обсуждать праздник. Нет, в обычное время с него бы сталось… Даже на следующее утро после Хэллоуина. Но не с такими паническими нотками в голосе.

— Да?! — Джек чуть не поскользнулся на липких листьях на лестнице и не налетел на Мэра.

— Королева, она… — простучал зубами тот, словно его всё ещё трясло по мостовой.

— Что?!

— Она покинула лабораторию… Вместе с Алхимиком… Они направлялись в его дом, я их подвёз…

— Показывайте! — велел Джек и энергично запрыгнул на подножку. От прежней усталости не осталось и следа. Но перед тем, как катафалк с хорошей скоростью рванул с места, на пассажирское сиденье рядом с Мэром запрыгнула Эмили. Джек посмотрел на неё и не стал останавливать. Если в деле замешан её убийца, как она может остаться в стороне?

Мэр правил и искоса поглядывал на Повелителя тыкв. Джек чувствовал этот взгляд. Вот сейчас Мэр решится задать тревожащий его казённую душу вопрос… И точно.

— Джек, — миролюбиво начал градоначальник, — понимаешь, сложилась такая щекотливая ситуация… — и замолчал выжидающе. Джек не хотел ему помогать. Тогда Мэр тяжко вздохнул и продолжил: — Понимаешь… С… Салли короновала себя по всем правилам… И я в замешательстве! — Он всплеснул коротенькими ручками, катафалк вильнул, и Мэр поспешно схватился за руль.

— И? — повернул в его сторону череп Повелитель тыкв.

Мэр поёрзал.

— Двоевластие — хуже проделок бандитской троицы, — пожаловался он плаксиво. — Не знаешь, кому подчиняться! И кругом виноват… — Мэр мрачно замолчал, но потом, словно защищаясь, воскликнул: — И ты же сам ясно сказал, что в случае чего город останется на неё! Что она Повелительница тыкв!

— Сказал, — медленно проговорил Джек. — Но я вернулся. А Салли… Видимо, оступилась. И я в лепёшку разобьюсь, чтобы вернуть всё на свои места, можете быть уверены!

Мэр просиял, словно для него разрешилась какая-то внутренняя дилемма.

— Конечно, Джек! Кстати, — он деятельно огляделся, — а где Зиро? Помнится, он был с тобой, когда… — Неловкое молчание.

Этот вопрос снова погрузил Джека в воспоминания, которыми оказалось наполнено это позднее утро. Он вспомнил прощание с Зиро.

Оказалось, что для призрачного пёсика не существует преград. Когда и на втором, и на третьем кладбище не нашлось входа в мир Хэллоуина, Джек устало присел на надгробную плиту и без всякой надежды постучал себя по ноге. Финис стоял рядом с виноватым (почему-то) видом. И вдруг из-под камня вылетел Зиро! Светящийся нос-тыковка как всегда разгонял мрак и грусть, весёлый призрак радостно тявкнул и обвился вокруг хозяина. Фин удивлённо-радостно рассмеялся.

— Зиро! — воскликнул Джек. Он и сам не ожидал, что получится призвать питомца. — Ты можешь показать мне путь домой?!

Но тот лишь беспорядочно закружился и понурил ушастую голову.

— Ничего… — упавшим голосом сказал Джек. — Доберёмся как-нибудь… Ты ещё погоняешь Чёрного кота.

Зиро неуверенно тявкнул. Но Фин был в полном восторге.

— Это же один в один мой погибший под колёсами пёс! Я так плакал по нему в свои десять лет! Только звали его по-другому. Я пытался его оживить, но у меня ничего не вышло… Зато с этим точно ничего не случится! — И он ласково потрепал призрака по голове. Тому, кажется, понравилось.

Так и получилось, что год спустя Джек, опустившись на колено, говорил Зиро:

— Останься пока с Фином, малыш. Не знаю, где я буду следующие годы, но если ты мне понадобишься, я тебя позову. А когда он… хм-м… Вы всё равно оба вернётесь.

Зиро согласно гавкнул и облетел вокруг нового друга. Фин выглядел грустным и счастливым одновременно.

— Всё-таки обещай мне… — попросил он.

Джек кивнул.

— Если встречу кого-то похожего…

— А тебе желаю найти свою Салли! — с чувством сказал Фин.

Так они и расстались. Джек ушёл в безвестные земли. Финис остался в мире людей — где ему пока и положено было быть.

— Зиро… далеко, — ответил Джек ожидающему Мэру. — А вы поддайте газу.

Тот хмыкнул и выполнил указание.

Вскоре они подъехали к незнакомому Джеку дому. Дверь была заперта.

А внутри Тёмная королева уже накрутила на запястье нить Зельдаборн.

Алхимик отступил в угол, выжидая удобного момента.

Книга ещё безмятежно покоилась в тайнике.

Бессмысленно вскрикнула в тишине ведьминой лавки Джуэл.

А здесь засов порыжел и стёк крупными каплями на пол.

Тьма и Пламя посмотрели друг другу в глаза.

Не Салли — тьма, обретшая форму, втекла на порог дома Алхимика. Тьма стелилась по ступеням, тьма кралась наверх — туда, где орудовала мелкая ведьма. Она уже не успеет ничего найти. Не сможет лишить силы.

Весь пол был завален бумагами, пробирками, инструментами… И если бы в Королеве осталось сейчас хоть что-то от Салли, она бы ужаснулась от одного их вида. Крючья, щипцы, тиски…

Зельдаборн даже не обернулась, когда Королева оказалась у неё за спиной — словно тело потеряло вес и плотность. Ведьма ругнулась вполголоса, упёрла в бока перемазанные в чернилах руки и оглядела разорённую комнату. Королева бесшумно склонилась к её уху и прошептала:

— Привет, дорогуша. Прилетела в гости?

Зельдаборн подскочила на добрых полметра и приземлилась уже лицом к ней. В глазах промелькнула приятная паника. Но ведьма сориентировалась на удивление быстро. Метнулась к окну, где была прислонена метла… Но Королева удержала её — просто рукой за руку. Она чувствовала, что лучше поберечь ладони для другой, более важной схватки… Развернула воровку к себе. Взгляд тьмы мгновенно проник сквозь зрачки Зельдаборн. И в глазах Королевы отразилось пламя, пожравшее когда-то земные тела ведьмы и её сестры — тоже ведьмы.

Зельдаборн завопила — музыка для ликующей тьмы — и, скорчившись, упала к ногам Королевы. А она брезгливо отпихнула её носком туфли.

— Отдохни. Дорогуша.

Но где же её напарники? Вторая ведьма и снюхавшийся с ней создатель?

Королева неспеша подошла к окну и выглянула. И тут же чуть не получила торцом метлы в лицо — Хельгамина пошла на таран, без воинственных кличей, надёжно и молча. Она всегда казалась опаснее своей не в меру говорливой сестрицы. Но сейчас она промахнулась.

— Что ты сделала с Зельдаборн? — прошипела она, отлетев на два метра от окна.

— То же, что сделаю с тобой! — процедила в ответ Королева и так же легко проникла взглядом тьмы в разум этой жертвы.

Пронеслись обломками метлы картины чужой жизни. Так вот, что пугает её сильнее всего… Переломы судьбы.

Хельгамина не закричала, когда видение рикошетом вернулось к ней. Только побледнела и выпустила метловище из ослабевших рук. Королева кровожадно проводила взглядом её тело в лохмотьях старой мантии. Но звучного хруста о мостовую не дождалась. А когда выглянула из окна, с неудовольствием увидела у стены создателя, на которого упала потерявшая сознание ведьма. Тот поднял голову и с ненавистью посмотрел наверх. А Королева подтянула к себе потерявшую наездницу метлу. Она всегда мечтала о полёте… Но эта метла не будет ей служить.

Поставив метлу враспор между стеной и полом, Королева переломила рукоятку пополам и выбросила теперь уже бесполезные деревяшки вслед за хозяйкой. Пусть теперь попробует полетать.

Док едва успел увернуться — один из обломков задел его плечо.

— Всё, Салли. Сначала Джуэл, теперь Хельгамина… Попадись ты мне!.. — И он потряс кулаком с чёрной перчатке.

— Сначала Джуэл, теперь Хельгамина и Зельдаборн, а потом вы? — приглашающе развела руки Королева. — Заходите. На огонёк.

Док что-то неразборчиво прорычал и бросил наверх ещё один бессильно-злобный взгляд. Это было почти смешно. В воздухе чётко темнела ведущая к создателю нить.

Пощупаем его ниточку?

— предвкушающе.

Нет, руки нам ещё понадобятся.

— С сожалением.

И Королева, и тьма чувствовали это. Или она и была тьмой?.. Иногда ей казалось, что это так. Иногда… Но не всегда. А где…

Упруго натянулась паутина, разорвав мысль.

Он пришёл.

* * *

Осторожный (трусливый) Мэр предусмотрительно остался снаружи. Но Эмили незаметно скользнула вслед за Повелителем тыкв в дом. Посмотреть? Помочь? А она сумеет или только помешает?

Она вошла в полутёмный холл и не глядя метнулась в ближайший от двери угол, чтобы оценить ситуацию. И со всего маху налетела на кого-то, кто занял наблюдательную позицию раньше её. Эмили чуть не задохнулась, когда глаза привыкли к сумраку, и она поняла, что угодила прямо в объятия Баркиса-Алхимика. И слишком быстро изумление в его заблестевшем взгляде сменила плотоядная усмешка.

— Попалась, моя хорошая! — щурясь, как кот, промурлыкал он, и лицо исказила зловещая радость.

Эмили судорожно вздохнула. Ужас заставил промедлить буквально секунду. Она начала поворачиваться, с губ почти слетел крик о помощи ("Джек!")... Но Баркис молниеносно развернул её и впечатал в стену. Одной рукой он зажал ей рот, а другой надавил на шею.

— Продолжим наши игры? — шепнул он, холодные губы противно коснулись уха. — Мне точно понравится, а тебе — может, и нет. — Баркис скользнул наглым взглядом по затянувшемся шраму на груди.

Эмили трепыхнулась, но он был слишком силён. Она попыталась заглянуть ему за плечо. Может, Джек заметит, что она попала в лапы своего мучителя? Но увиденное заставило её плотнее вжаться в стену. На верху лестницы стояла Тёмная королева и смотрела на Повелителя тыкв. А он смотрел на неё и только на неё.

Баркис чутко уловил перемену, быстро глянул назад. И не выпуская шеи Эмили, тоже развернулся спиной к стене.

— А вот теперь мы подождём и посмотрим, кто из сильных этого мира кого уложит, — нежно просуфлировал он. — Если обещаешь помалкивать, уберу руку ото рта. Кивни.

Что ещё оставалось делать? Эмили кивнула. Укусить напряжённую узкую ладонь было невозможно.

Баркис действительно убрал руку от её лица и вальяжно приобнял.

— На кого ставишь? — осведомился он, будто они обсуждали скаковых лошадей перед забегом.

Эмили кинула вбок гневный взгляд.

— А что? — усмехнулся Баркис. — Признаться, сложный выбор… И теперь даже не уверен, за кого я болею больше.

Эмили нахмурилась, пытаясь осознать услышанное. Он же был правой рукой Королевы! Что успело измениться за эти несколько часов? Она в непонимании тряхнула волосами и снова посмотрела на "поле боя". Она-то знала, за кого болеть.

Никогда ещё Королева не казалась ей такой страшной и красивой одновременно. Тёмные пряди шевелились, как змеи, будто их трогал неощутимый ветерок. Вся фигура — готовность, зажатая энергия и… ненависть. Кобра перед броском. А глаза… Эмили никогда бы не забыла этих глаз. Словно вся тьма потустороннего мира собралась в них и выплёскивалась теперь из слишком тесного вместилища.

— Хороша, правда? — выдохнул над ухом Баркис. — Иногда мне даже хочется передумать и пойти по старой схеме. — Эмили скосила глаза — он с собственническим восхищением смотрел наверх. — Но слишком уж несговорчива! Что я только ни пробовал! — пожаловался он доверительно.

Неизвестно, какой реакции Баркис ожидал. Эмили промолчала, и он разочарованно хмыкнул. А она посмотрела на Повелителя тыкв. Заметила, как дрогнули его пальцы. Сможет ли он?.. Захочет ли?

На кладбище Королева вела себя, будто не видела и не слышала. Но сейчас её взгляд не блуждал. Она уверенно ступила вниз — рука не шарила по перилам слепо, а вытянулась в сторону Повелителя тыкв… Воздух словно загустел от напряжения — тяжёлый, вязкий… А само время замерло, стараясь предотвратить столкновение двух непостижимых сил. И когда уже казалось, что до следующего вдоха — вечность, Джек негромко позвал:

— Салли…

И предгрозовая тишина взорвалась!

Королева дико закричала — наверное, так вопят банши — и молниеносно дёрнула скрюченными пальцами на себя. Повелителя тыкв бросило вперёд, он почти упал на колени внизу пандуса, но в последний момент схватился за перила и устоял. Прищурился, словно пытаясь разглядеть перед лицом нечто неразличимое. А потом крутанул кистью сам, и огненный след вязью прочертил воздух.

Королева отшатнулась назад, будто её что-то толкнуло. Но только оскалилась сильнее и снова бросила руку вперёд. На этот раз Джек был готов. Он стремительно провёл рукой с зажатым в ней Пламенем перед грудью — Королева зашипела и схватилась другой рукой за ладонь. Глаза её расширились, и смотреть на это стало совсем притягательно невозможно…

— Прекрати это, Салли! — громко прозвучал голос Джека.

— Однако, — заинтересованно хмыкнул над ухом Эмили Баркис. — Он что, тоже их видит?

Хватка ослабла, и Эмили даже подумала мельком о побеге, но сверху раздался безумный смех Тёмной королевы, и Эмили снова осталась лишь зрителем.

Но и сама Королева молчала. Почему? Эмили помнила, с какой горькой ненавистью выплёвывала она слова обвинения перед тем, как сжечь дневник окончательно. И даже в Самайн она сказала Повелителю тыкв несколько слов. А сейчас — безмолвие. Хлёсткое движение рукой. Оборот кисти, хриплый возглас. Рывок. Задушенный стон.

А с другой стороны — вспышки, в ответ на каждую незримую атаку. Да, похоже, Джек и правда что-то видел — что-то, что Эмили видеть было не дано. Он даже начал медленно подниматься по лестнице, держа руки перед собой. Готовый ежесекундно отразить удар. Королева тяжело дышала, обхватив одной рукой другую. Эмили увидела, что из ладони сочится что-то, похожее на кровь.

— Салли.

Та затравленно вскинула голову и резко подняла руки в защитном жесте. А Джек всё приближался.

— А если они споются… — проговорил Баркис — уже обеспокоенно — следя за властителями этого мира.

Джек протянул руки к Королеве. Шаг. Ещё шаг. Эмили затаила дыхание.

— Я так стремился к тебе все эти годы… И раньше¹...

Последнее слово ещё затихало под сводчатым потолком, а Эмили уже поняла, что оно было лишним. Королева рывком распрямилась. Тёмные пряди взметнулись над головой, а руки описали круг — Джек едва успел отразить невидимый выпад. Он даже покачнулся и чуть не упал спиной назад.

— Прекрати это! — В его голосе впервые прорезалась ярость. — Я ни в чём перед тобой не виноват! Во что ты себя превратила?!

Джек тоже тяжело дышал, и Эмили вдруг поняла, что исход схватки совершенно неясен. Рука Баркиса, лежащая на плечах, показалась какой-то особенно тяжёлой и холодной. А что если победит не Джек? Что будет с ней?.. Как же помочь им договориться… Или — заскреблась подлая мысль — помочь Повелителю тыкв. Он спас ей жизнь. И бог с ней, с фотографией… На ней изображён даже не Виктор. Да и тот… давно сделал свой выбор.

А Джек, видимо, распалясь от собственного Пламени, одним прыжком преодолел полпролёта и очутился лишь на одну ступеньку ниже Королевы. С силой обхватил её за плечи. Её руки обвисли, как плети, она зашипела и распахнула абсолютно чёрные и пустые глаза.

— Во что ты превратила себя?! Мой дом? Книги? Город? Праздник?! Сколько народу ты убила?! Кем ты окружила себя?! — Джек демонстративно обвёл взглядом дом, в котором они находились. — Салли?! — Он тряхнул её за плечи.

Королева молчала. И лишь смотрела, словно переливая тьму из глаз в глазницы.

— Окружить — окружила, но хранила тебе верность, — шёпотом прокомментировал Баркис. — К сожалению. Но тебе этого лучше не знать. — Он мерзко усмехнулся.

А Эмили подумала: может, извернуться и вытолкать его из тёмного угла? Пусть Повелитель тыкв с ним разберётся!

Она незаметно глянула на Баркиса. Тот, казалось, полностью погрузился в созерцание схватки. Но действовать постепенно нельзя — он заметит. У неё лишь один шанс. Нужен рывок.

Ей в бок неудобно упиралось навершие стилета. Вот бы выхватить его… Отплатить ему тем же — смертельным серебром.

Эмили почувствовала, как задеревенели руки. Ощущая предательскую дрожь и покалывание в пальцах, она завела правую руку за спину и опустила ладонь на холодный металл. Но вдох-выдох перед решительным движением выдал её. На её руку легла чужая и заломила запястье за спину. Эмили не сдержала крик.

— Я доведу твою встречу с серебром до конца, моя дорогая, — прошипел Баркис ей на ухо. — Немного терпения. Хотя раньше ты, кажется, предпочитала золото. — Издевательский смех.

Эмили распахнула глаза — озарение пронзило, как клинок. Золото. Безымянный палец словно обожгло раскалённым кольцом. Золото. То, которое он с неё снял. То которое, очевидно, сохранил. Первое воспоминание по возвращении из небытия. Она вернулась вслед за своим ненадетым обручальным кольцом.

— Оно у тебя? Что ты с ним сделал?! — Эмили попыталась вывернуться из захвата. — Моё кольцо?!

Баркис слегка удивился, но потом самодовольно осклабился.

— Да, весьма признателен за этот ингредиент для моего зелья. Кольцо с пальца мёртвой невесты — редкий товар! Хорошо, что у меня целая коллекция. Но для такого дела я выбрал твоё — цени.

Эмили бросила на него ненавидящий взгляд. Ах, если бы у неё была сила… Как у тех, кто сейчас прожигал взглядами друг друга. Её душу вызвало осквернённое кровью и тёмной магией обручальное кольцо! А её миссия — избавить мир Хэллоуина от того, кто это сделал?.. Отдать долг. Не зря они встретились вновь.

Эмили выпрямилась, насколько смогла. Левая рука была пуста, но свободна. Разве не оружие — крепкие и острые костяные пальцы? Эмили вытянула указательный, как гвоздь, и со всей силы ткнула себе за спину, целясь чуть повыше своего лица. Она угадала. Баркис завопил от боли и ярости. Толкнул её на пол так, что она упала, закрыл ладонью один глаз. А Эмили, вытирая руку о подол тёмного платья, мстительно наблюдала, как из-под его пальцев вытекает смешанная с кровью слизь. Но вот он занёс над ней клинок, сверкая безумием в оставшемся глазе... Она вскинула руку — бесполезный защитный жест — и зажмурилась. Наверху что-то взорвалось, полетело им на головы... Эмили закричала.

* * *

Видеть.

Слышать.

Помнить.

Всё не как в тот раз, когда она была защищена панцирем слепоты, глухоты и беспамятства. Теперь Королева вполне осознавала, кто перед ней стоит, что их связывало в прошлом, что могло бы быть в будущем… Если бы не...

Тьма.

Говорить ты не будешь. Говорить буду я.

И тьма говорила на языке натягивающихся и лопающихся нитей. Едкая боль в ладонях — не её боль. Ей бы только не допустить до себя обжигающий свет Пламени… Или погасить его.

И когда тот подошёл слишком близко, она ощутила возбуждение. Вот бы поработить его… Но, обжёгшись о Пламя в глазницах, тьма отступила, свернулась жгутом и выставила шипы.

Слова? Невысказанное рвалось из её беспокойной оболочки наружу.

Ну что ж, говори. А я позабочусь о содержании.

Слушай. Смотри.

* * *

Джек встряхнул её за плечи. Ну почему она молчит?! Лучше бы она обвиняла, неистовствовала, плакала… Проявляла бы хоть какие-то живые чувства. А сейчас… Она выглядит так, словно её полностью поглотила тёмная сущность. Может, если поцеловать её, она всё вспомнит? Безумная мысль.

Джек всмотрелся в незнакомо чернеющие глаза, и в какой-то миг ему показалось, что в его голову попытался кто-то проникнуть. Полыхнуло в глазницах Пламя, отразившись в космически-тёмных глазах Салли, и это что-то или кто-то издал короткий скрежет и затаился. Но момент ушёл безвозвратно. Салли словно очнулась. Сузились холодные, злые глаза, губы искривил демонический оскал. Тьма рванулась навстречу, заволокла мир. И прежде, чем Джек призвал Пламя на свою защиту, перед его мысленным взором успело пронестись несколько пугающих, безрадостных картин. Презрительный взгляд красивой женщины, смотрящей на него сверху. Грязное, злобное лицо незнакомца, прижатый к шее кинжал и чувство удушья². Отчаяние скитаний…

Но видения быстро растворились в очищающей струе Пламени. Так вот, что испытывал на себе Мэр и другие горожане… Только им нечем было себя защитить.

Салли вырвалась, пока он боролся со взглядом тьмы — осталась только пустота и ожившая от этого недолгого контакта память прикосновений.

— Я любил тебя все эти годы... — Джек, словно впервые, посмотрел на Салли.

Он уже не ждал ответа, ему нужно было произнести это самому. Услышать. Понять, кто он и кто она.

Но Салли… Тёмная королева… наконец заговорила. Голос скрежетал металлом по стеклу.

— Я уничтожила всё, что ты любил! Твои книги, твой Холм, твой лес… Если бы нашла, уничтожила бы и деревья-порталы! — С каждой фразой Джека будто обдавало порывом холодного ветра. Не того, который предвещает скорую встречу с городом Рождество, но пробирающего насквозь, ледяного, безжалостного… — Я уничтожу девку, которую ты пригрел — с превеликим удовольствием! И всех, кто ей помогал! — Неужели она каким-то образом узнала о том дружеском объятии-утешении с Эмили? Там же никого не было, кроме них двоих… И это ровным счётом ничего не значит. Но желание что-то объяснять оказалось погребено под смыслом того, что говорила эта Салли-не Салли.

Переведя дыхание, она свела скрюченные пальцы в кулак.

— Я порабощу и тебя, никто не может мне противиться! И с твоей помощью я проникну в другие миры… А там… — Королева прикрыла глаза в предвкушении — остались только узкие чёрные полумесяцы под длинными ресницами. — Ты будешь служить мне, безукоризненный Повелитель тыкв! — выдохнула она сладострастно. — Я специально опоила тебя зельем, чтобы приворожить, замаскировав его безобидной бабочкой. Да, ещё тогда! И ты пошёл за мной, роняя челюсть! — Тёмная королева низко и грубо расхохоталась. Чужой голос, чужое лицо, чужой смех. И каждое слово резало, расширяло пропасть между ними…

Сомнения, беспросветные, как её взгляд, сдавили череп. Джек ведь правда тогда что-то почувствовал… Восторг, лёгкость, надежду. Зарождающаяся привязанность или действие зелья? Он на своём веку избежал многих приворотов. Могла ли она оказаться хитрее? Могла ли быть такой вероломной? Или сейчас — наваждение?

— А потом я, как примерная девочка, ждала, когда ты, наконец, решишься, — сквозь сжатые зубы цедила она. — Широкая свадьба на Хэллоуин. Хэллоуин! Ты сам отдал себя мне в руки! Мне надо было только оттолкнуть тебя там, в портале…

Джеку показалось, что в него снова попала пуля. Она? Сама оттолкнула его?! Чтобы избавиться навсегда?! И править Хэллоуин-тауном в одиночку?

— Я надеялась, ты не вернёшься. — Королева спокойно и насмешливо смотрела ему в глазницы, хотя руки её дрожали, а с ладоней, незамеченные, срывались красноватые капли. — Но ты вернулся. Что ж, я найду тебе применение. Ты будешь моим самым преданным слугой. Сильнее Оборотня, надёжнее Алхимика. Ты убьёшь за меня. Ты за меня умрёшь. И ты склонишься передо мной. Сейчас!!

Стремительное движение голубой руки — едва уловимый след чего-то в воздухе. Сильный толчок незримой силы в грудь. Ярость нападения. Ярость отражения. Мимолётные горько-отчаянные мысли.

Не целовать её надо, а…

Но она может погибнуть!

Она уже погибла как Салли…

А если нет?

Её голосом говорит умертвие!

Но говорит о прошлом — их прошлом, буквально перечеркнув его.

Она была настоящая тогда или теперь?

Если душа ещё теплится в этом теле…

Но риск...

Сама Салли была неопалима.

Джек в последний раз посмотрел на искажённое злобой и ненавистью лицо — выражения, к которым он уже начал привыкать. И, не давая себе передумать, призвал самое жаркое, очищающее Пламя.

В одно мгновение он преодолел разделявшее их расстояние, обхватил Салли длинными руками, привлёк к себе… И вложил в это объятие всю мощь подвластной ему стихии.

Обжигающий холод. Тьма под ладонями собралась в плотный шар и запульсировала, как бьющееся в агонии животное. Вокруг что-то рушилось, сверху полетели обломки балок, лестница задрожала под ногами…

Миг — у Джека успела промелькнуть мысль, что он одержал эту сомнительную победу — и шар расширился, вобрал в себя Пламя. Он бы затянул и самого Джека, но он успел отскочить, и только Пламя ещё несколько секунд изливалось из его груди.

Шар распался и потерял форму. Протянул похожие на щупальца отростки вслед. Но те бессильно повисли, не дотянувшись до Джека. Глаза Салли побелели — ни злобы, ни жизни, ничего. Неровное облако тьмы съёжилось, скрылось внутри её тела — только дымка ещё некоторое время клубилась вокруг, словно поддерживая. А когда и она растворилась, Салли упала. Голова со стуком ударилась о перила — Джек не успел бы её подхватить, даже если бы сам был в нормальном состоянии. В груди зияла леденящая дыра — след вырванного Пламени. Костяные пальцы судорожно обхватили деревянные перила, оставив на них глубокие отметины.

Но, может, сейчас она очнётся по-настоящему? Он не успел проверить. Внизу отчаянно закричала Эмили. Джек оглянулся — она сжалась на полу, а над ней навис Алхимик с занесённым серебряным клинком. И Джек сделал свой выбор. В последнем усилии он перекинул ногу через чудом уцелевшие перила, оттолкнулся и буквально рухнул на Алхимика сверху. Стилет звякнул о каменный пол, слава Хэллоуину, не задев Эмили. Но в следующий момент Алхимик уже скинул с себя лёгкого Повелителя тыкв, перекатившись на спину.

— Беги! Быстро! — успел крикнуть Джек Эмили.

Упрямый (ах, какой знакомо упрямый!) взгляд — и он понял, что она не уйдёт. Вот... самоотверженная.

А Алхимик, уже не зажимая окровавленный глаз, подхватил оброненный стилет. Но он не стал больше угрожать Эмили или Джеку. Он на удивление быстро вскарабкался по полуобвалившейся лестнице и... приставил клинок к горлу своей бесчувственной Тёмной королевы. Джек так и замер с наполовину поднятыми руками. С кончиков пальцев сорвалась холодная искра.

— Убирайся!! — прорычал Алхимик с перекошенным, наполовину залитым кровью лицом. — Или я перережу ей горло серебром! И никто уже её не сошьёт! — Он с силой дёрнул Салли за волосы. Острие подрагивало прямо над шейным швом.

Ядовитые слова Салли ещё звучали у Джека в сознании. Но бросить её на растерзание тому, кому она по ошибке, а, может, от отчаяния доверилась... Сначала вытащить её, а потом добиться всей правды. И если от его Салли в этом существе не осталось ничего… Он сам изгонит её из города.

Джек повернул голову и мельком взглянул на Эмили — теперь она вне опасности. От резкого движения мир качнулся, и этого хватило сосредоточенно наблюдавшему врагу. Алхимик быстро закинул свою ношу на плечо и нырнул в комнату на втором этаже. Гулко хлопнула дверь. Джеку казалось, прошла вечность, пока он взобрался по шаткой лестнице и обречённо стукнул кулаком в запертую дверь. Магический огонь остыл. Если он вообще хоть когда-нибудь ещё пробудится.

Джек прислушался. За дверью что-то сдвинули, потом взвизгнула, судя по всему, Зельдаборн… Раздался звук удара, ругани, борьбы… Потом что-то упало прямо около двери. Ещё один удар — и всё стихло. А потом — оживлённый голос ведьмы, она явно кого-то звала с улицы.

Джек снова стал долбиться кулаком в дверь. Щёлкнул замок, и на пороге возникла побитая, но удивительно довольная Зельдаборн. Под мышкой она держала толстую, потёртую книгу.

* * *

Они никого не нашли. Ни на втором этаже, ни на первом, ни в подвале, ни на чердаке. Алхимика и Салли словно никогда здесь и не было — только остались разводы крови в форме ладоней, несколько тёмных прядей и разрушения от схватки тьмы и Пламени.

Зельдаборн указала на место в стене, где открылся тайный лаз.

— Сюда он и юркнул. С этой на плече.

— Так что же ты…

— Эй-эй, полегче, дорогуша! — вскинулась ведьма. — Я тут, между прочим, полудохлая валялась от ручонок твоей благоверной! Когда Алхимик приоткрыл тайник, и я вполглаза увидела его сокровище, я… — Глаза Зельдаборн жадно блеснули. — Сам посуди: кого мне было спасать? Тёмную или книгу? На двоих бы меня не хватило — годы не те! Конечно, я выбрала книгу!

Джек промолчал. У неё было право ненавидеть Салли. У всех них было. А у него в черепе звенели колокола и расплывались причудливые узоры. Никто из них с Салли не победил — оба проиграли, судя по её обмороку и его ощущениям. Зато они позволили победить Алхимику. Но это ненадолго?..

Лаз тоже никуда не привёл. Сначала он просто не открывался, а потом, когда за дело взялся Док, тайная дверь поддалась. Но преследователи почти сразу упёрлись в свежий завал. А куда дальше? Изворотливый Алхимик мог прорыть ход куда угодно. И времени у него было достаточно.

Зельдаборн в поисках участия не принимала и с вожделением листала заветную книгу. Хельгамина, скрывая интерес, поглядывала через её плечо.

— Ка-ак занятно! — причмокивала Зельдаборн, зловредно хихикая и почёсывая ладони. — Оказывается, у нашего сладенького Алхимика есть проблемы с мужской силой! Вот и рецептик отмечен! Это многое объясняет!

Джек взглянул. На одной из страниц и правда значился мудрёный состав, но вчитываться в чужой старомодный рукописный текст не было никакого желания. Ещё и буквы расплывались, стоило попытаться сфокусировать взгляд. Эмили сжала губы в линию.

А Зельдаборн снова поскребла покрасневшие руки.

— Да что ж такое… Как муравьи пожрали.

Хельгамина вдруг побледнела и схватила её за запястье. Там, всё явственнее выделяясь на коже, расходилась крестом тёмная метка. Хельгамина перевела взгляд расширившихся глаз на сестру.

— Проклятье от воров… — шевельнулись её губы.

Взгляд Зельдаборн, до этого ретиво бегающий по строкам, замер. Она молчала долго, будто ей впервые было нечего сказать. По лицу пробежали отрицание, страх, гнев… А потом она со стуком захлопнула книгу и излишне громко и беззаботно провозгласила:

— Ну тогда к Старому упырю — устраивать пышные поминки! А потом по вампирам! Гулять так гулять!

Хельгамина бросилась ей на шею и в первый раз на памяти Джека разрыдалась. А Зельдаборн рывком вскинула руки, словно боясь прикоснуться и навредить. Когда она думала, что на неё никто не смотрит, лицо её застывало смертной маской. Она тоже знала, что значит принять наложенное на ценную вещь проклятье от воров. И оставшимися ей днями она точно распорядится в своём неподражаемом стиле.

Прервать этот затянувшийся кошмар — вот единственное оставшееся у Джека желание. Эмили, словно почувствовав что-то, ласково коснулась его плеча. А Джек вздрогнул, будто очнувшись. Сказал что-то бодро-утешительное Зельдаборн. И покинул этот дом, в котором нечем было дышать.

Терпеливо дожидавшийся на улице всё это время Мэр упомянул что-то про назначенное городское собрание… Но, присмотревшись к Повелителю тыкв, хмыкнул и повёз его прямиком к дому. На прощание он что-то долго шептал склонившейся Эмили на ухо и указывал в сторону Джека. Та кивала, розовела и снова кивала. Чем-то довольный градоначальник, посвистывая, укатил прочь. А Джек, с превеликим трудом осилив лестницу собственного дома, рухнул практически замертво. И во сне он снова видел наполненные тьмой глаза и слушал убийственные откровения. Эмили встревоженно брала его за руку, когда он особенно сильно метался во сне.

А совсем недалеко отсюда открыла глаза Салли. Но ничего не увидела — глаза стянула повязка, а руки… Её что, снова положили на стол?! Она дёрнулась. Запястья и лодыжки оказались прикованы к холодной металлической поверхности. Всё, как тогда, когда она ещё подчинялась создателю. Только…

— А теперь, моя милая Салли, мы приступим к осуществлению моего плана! — прозвучал у самого уха до боли знакомый голос. Голос её друга Алхимика.

Тяжёлый, терпкий запах настойчиво затекал в ноздри. Знакомый запах.

Вербена¹… Ты знал. И сам, наверное, принял противоядие.

Знала и сама Салли. Она оставила тонкое мастерство зельеварения и травничества, когда обрела иную власть. А может, просто забыла, как и многое другое. Но свежий лимонный запах не забыть. Тем более, если знаешь, что за растение его издаёт и чем оно опасно для любой нечисти потустороннего мира. Сначала — лёгкое головокружение, потом пугающие видения и венец всему — беспамятство, пока не уберут подальше эту чёртову траву. Салли как не вполне нежить только читала об этом. Но то, что сделало её тело своим обиталищем, беспокойно шелохнулось в груди и принюхалось. Она, тьма, тоже ослабла в схватке. А тут ещё эта вербена… Нити мёртво повисли в пустой черноте — на глазах по-прежнему ощущалась повязка. Повелевающий голос замолк, и это было непривычно одиноко.

Сколько прошло времени? Сейчас день или ночь? Салли ничего не помнила с тех пор, как огненный шар застил взгляд, обжигая и ослепляя.

Глаза и ладони жгло до сих пор. Салли страстно хотелось посмотреть на руки — насколько они пострадали? Но скованные запястья были где-то над головой. Никто не шептал ей утешающие слова. Никто не лил на повреждённые ладони охлаждающее зелье.

Салли попыталась пошевелиться — бесполезно. Где она? С новой болью накатило воспоминание о предательстве её мнимого друга Алхимика. Что он собирается с ней делать? А что стало с тем? А с остальными?

Сейчас, когда тьма тихо возилась за грудиной, Салли не испытывала былой ненависти — только бесконечную усталость и горечь. Теперь она помнила всё, и обессилевшая тьма не в состоянии была очернять эти воспоминания. Почему-то сильнее всего резанула мысль об изуродованном Спиральном холме. А ведь на нём… Салли почувствовала, как посолонели глаза. Очень глупо плакать с повязкой! Борясь с бесполезными слезами, она не сразу услышала тихие шаги. И только когда ей на лоб легла узкая ладонь с холодными пальцами, Салли дёрнулась и боднула головой. Алхимик сухо рассмеялся, но руку убрал.

— Всё такая же упрямица, моя милая Салли, — усмехнулся он и провёл ладонью по рассыпавшимся по поверхности стола волосам.

Салли повернула лицо на голос.

— Как ты смеешь? — процедила она. — Сейчас же отпусти меня! — Но не услышала в своём приказе привычной властности. Рефлекторно сжала пальцы, крутанула запястьем… Только ожоги от касания нитей напомнили о себе жжением. Но сами нити остались инертны и неподвижны. Тьма недовольно зашипела, но снова затихла. Ей не нравилось быть слабой.

А Алхимик, видимо, уловил этот непроизвольный жест и насмешливо хмыкнул.

— Не сейчас, моя дорогая. Подожди ещё немного, и я избавлю тебя от этого гнёта.

Салли раздосадованно сжала пальцы в кулак.

— Что тебе от меня надо? Ты посмел коснуться меня своими грязными... — Она была слишком зла, чтобы бояться. Только не этого.

— Ах, какие громкие слова! — деланно возмутился Алхимик. — Прибереги их для другого.

— Я…

Непрошенно перед глазами возник ужасающе чёткий образ Дж… Джека. Возник и пропал в огненно-чёрном вихре. Салли чуть не вскрикнула. Но привычка скрывать слабость закаменила лицо.

— Сними с меня повязку, я хочу видеть твои глаза! — выговорила она как можно жёстче.

— Ну раз моя Королева так приказывает… — Обманчиво елейный голос приблизился. Не ожидавшая послушания Салли удивлённо вскинула брови. Движение воздуха — и невидимая рука опустила повязку с глаз на рот. Может, это и помогло сдержать возглас.

Красивое, породистое лицо Алхимика было изуродовано. Он не потрудился надеть повязку на себя, и отсутствие одного глаза придало ему не героический, а побеждённый вид. Кто же это…

— А это наша милая Эмили, — предупредил он вопрос. — Своим изящным костяным пальчиком.

Салли стало не по себе. Алхимик не выглядел страдающим. Наоборот — довольным. А она сейчас так беззащитна… С дрожью подавила она мысль о его "плане". И о том, что прервал поход за книгой. Кстати…

— Ты достал книгу? — спросила Салли как можно равнодушнее. Говорить повязка мешала, но всё равно это было возможно.

— И да, и нет, — загадочно ответил Алхимик. — Дорогуша Зельдаборн, надо думать, уже успела оценить всю прелесть ситуации. А мне в общем книга уже и без надобности. Главное, что ты́ со мной, моя красавица. В самой удачной кондиции. — И Алхимик, хорошее настроение которого не смог испортить даже выколотый глаз, нежно положил руку на тройной шов Салли на груди. — А косточки Эмили мы пустим в дело, да? — обратился он к Салли, будто для того, чтобы она разделила его воодушевление. — Или её самоотверженного спасителя — Повелителя тыкв? — Алхимик стрельнул насмешливым взглядом. — Кого бы ты выбрала?

Салли закусила такую кстати подвернувшуюся повязку. А Алхимик продолжил:

— Впрочем, пусть они сами решат, кто кого. — Ухмылка сделала его перекошенное лицо ещё страшнее. — А в моём деле мелочей нет, как я уже говорил тебе когда-то. На этот раз мне действительно нужна выдержанная кость.

— На этот раз? — переспросила Салли, нахмурившись. Кажется, тут крылось нечто важное…

Алхимик отполировал обломанные ногти о край сюртука и с досадой посмотрел на них.

— Да представляешь, в тот раз я в спешке взял не ту кость. Дело в том, что за убийство Старейшины и кражу книги никто бы меня уже не оправдал. Так что я позаимствовал кость у него самого, чтобы проткнуть грань мира мёртвых и сбежать. Но вот беда — для того состава нужна была живая, то есть, только что извлечённая кость, а мне некогда было её вырезать. Да и не у себя же?.. Надо было успеть, пока все на празднике.

— На каком празднике? — внезапно осипла Салли. Грудь тоскливо сжало предчувствием разгадки.

— На Хэллоуине, — широко улыбнулся Алхимик. — Или правильнее было бы сказать Самайн? Моя Королева.

Салли закрыла глаза.

— Двадцать шесть лет назад? — одними губами прошептала она, уже зная ответ.

— Двадцать шесть лет назад, — подтвердил Алхимик и замолчал.

Тишина обрывалась каплями, падающими в каком-то углу.

Так это был…

— … ты! — С новой силой и новой ненавистью Салли распахнула глаза, в которых, увы, пока не было тьмы.

Алхимик не спеша обошёл вокруг её ложа, ведя пальцем по краю.

— Видишь ли, — начал он медленно. — У меня не было цели попасть в ваш славный, но слишком маленький городок. И уж тем более расстроить свадьбу одной очаровательной куколки. — Алхимик показал ровные белые зубы. — Всему виной один ошибочный ингредиент. — Он протяжно вздохнул. — Признаться, я нацеливался дальше... — Алхимик посмотрел куда-то в пространство. — Но в междумирье, куда открываются все порталы, меня забросило не туда.

— Ты ворвался в нашу жизнь… — Салли теперь смотрела в потолок, не в силах справиться с подступившей к горлу едкой горечью, не обращая внимания на вылетевшее слово "нашу"... Взгляд бесцельно блуждал по камням какой-то пещеры, где они с Алхимиком находились. — И разрушил её.

— Ну, если тебя это утешит, — пожал плечами Алхимик, — этого я не планировал. К тому же, по субъективным ощущениям, я провисел в ничто целую прорву лет. Там время течёт как-то иначе. А может, мне только так кажется. У меня даже костюм вышел из моды, — посетовал он, придирчиво оглядев себя.

Салли молчала. Тёмная её часть, та, которая даже не была связана с живой тьмой, требовала выколоть Алхимику второй глаз, уложить на стол и испробовать на нём его собственные пыточные инструменты, мельком увиденные в разворошённой комнате. И вместе с тем она понимала, что он не виноват. В том. Он даже пытался спасти её от озверевших хэллоуинцев, за что она и отдала ему своё расположение. Так почему же сейчас?..

— Да… — протянул Алхимик. — Но сейчас эти детали уже не имеют значения. — Салли вспыхнула и постаралась незаметно крутануть запястьем. Ничего. — А главное — то, зачем я оборудовал это уютное пристанище. — Алхимик резко обхватил запястье Салли и с силой прижал к столу. — Потерпи, любовь моя, скоро я избавлю тебя от лишних ниточек. — Он навис над ней, и пустая глазница невольно приковала взгляд. А ещё холодные тонкие губы в опасной близости. Салли стоило больших усилий не отвести взгляд. Она затаила дыхание, боясь пошевелиться. И как она могла считать это злобно-надменное лицо красивым и мужественным?.. Но в целом глазе мелькнуло выражение зловещей усмешки, и Алхимик отстранился от неё и встал прямо.

— Не переживай. То, чего ты так боишься, мне неинтересно. — Он небрежно махнул аккуратной кистью и отвернулся.

Салли напряжённо следила за ним глазами. Но он же добивался её все эти годы. И совсем недавно… А он заговорил вновь, всё так же стоя к ней спиной.

— Спасти жизнь. Завоевать доверие. Завоевать любовь.

— Что?..

Алхимик стремительно обернулся к Салли, и в единственном глазе горело вожделение. Но оно относилось не к ней.

— Рецепт, — промурлыкал он. — Конечно, только его часть, — и выжидающе замолчал.

— Рецепт… — пробормотала Салли, пытаясь осознать услышанное. Сознание цеплялось за каждую из брошенных фраз, и каждая по-своему причиняла боль. Но самая первая…

— Ты спас меня, точнее, пытался спасти только потому, что следовал рецепту?! — воскликнула она.

— Не совсем. Тогда это был последний шанс на успех, чтобы втереться в доверие к Повелительнице тыкв. Которая, кстати, весь год только и делала, что разочаровывала меня как властительница этого захудалого городка. А иначе зачем мне было рисковать своей послежизнью? Она мне слишком дорога, — презрительно скривился Алхимик. — Но потом всё вышло на редкость удачно, когда ты приняла в себя тьму, и один компонент точно можно было вычеркнуть из списка. — Он лучезарно улыбнулся.

Салли сжала губы, стараясь приглушить колкое разочарование в нём самом. Она ведь так ценила тот его поступок. Так на многое закрыла глаза из-за него…

— Но ты же не преуспел, — заметила она, стараясь говорить ровно. — А рецепты любят точность. Мелочей здесь нет. — На лице Алхимика промелькнуло беспокойство, но он решительно отмахнулся.

— Я дал тебе время. И главное, что ты сама верила, что я спас тебе жизнь.

Салли горестно выдохнула. Да, это было так. И доверие он завоевал, в полной мере. Но последнее…

— Ты не завоевал мою любовь! — получилось дерзко, это не подходило к её положению, но ей было всё равно.

— А там было пояснение, — с готовностью пояснил Алхимик. — Что достаточно получить один поцелуй жертвы… Как ты помнишь, он у нас недавно состоялся. — Салли захотелось сплюнуть. Желательно ему в лицо. — Доверие-то уже есть, значит, это не насильный поцелуй. Старинные рецепты такие наивные! Каждый поцелуй приравнивают к большой и чистой любви! — Он блеснул наглой улыбкой. — Но они работают.

— А другая часть рецепта? — поинтересовалась Салли, изо всех сил стараясь сдержать рвущееся негодование. Пока он говорит, нужно узнать...

— Другая часть — ужасающе сложное зелье из ингредиентов, от списка которых у опытного зельевара волосы дыбом встанут! — Алхимик самодовольно рассмеялся. — Там и кольцо с пальца мёртвой невесты, и выдержанное под солнцем и ветром ребро человека… Последнее-то и стало грандиозной проблемой, моя дорогая, из-за твоей несдержанности по отношению к скелетам. Ты же их всех уничтожила! — осуждающе покачал головой он.

— Рецепт чего?! — Салли потрясла головой, не давая себя сбить подробностями.

Алхимик хищно оскалился.

— Пусть это станет для тебя приятным сюрпризом.

* * *

Сколько Хельгамина ни упрашивала Зельдаборн отдохнуть, та только отмахивалась. Не пошла она и к Старому упырю пропустить стаканчик самогона из пауков, как громко заявляла. А про вампиров забыла, едва вышла из полуразрушенного дома Алхимика. Её, очевидно, занимала только книга — та, за которую она так дорого заплатила.

Пальцы правой руки уже почернели, поражённые проклятием. Её-то ведьма и использовала, чтобы, послюнявив указательный, перелистывать ветхие страницы.

Много достойного внимания нашла она там. Хельгамина не единожды слышала её восхищённый возглас и только горестно качала головой, быстро толча в ступке высушенный Ведьмин корень. Тёмная королева исчезла, значит, и её запрет на зельеварение потерял силу. И можно как-то помочь сестре…

А Зельдаборн восклицала:

— Нет, ну прелесть же! Можно отправить нежить в большой мир без шума и пыли! Ненадолго, правда²… Но не суть. И никакие порталы не нужны! Или вот это! Вечное приворотное зелье без побочных эффектов и привкуса! Всю жизнь мечтала! Так, запишем… — И она скребла пером, словно собиралась жить долго. — Так-так-так, что это тут у нас? — Зельдаборн вся скрючилась, едва не уткнувшись длинным носом в пожелтевшие страницы. Хельгамина невольно насторожилась. — "Перенос… сущности", — прочитала Зельдаборн, с трудом разбирая старинные руны. — Смотри, Хельги, они думали, я не прочитаю этот старо-кельтский, — похвасталась она. — "Спасти жизнь. Завоевать доверие. Завоевать любовь". Не хило! А ещё волосы жертвы и чертовски замороченное зелье… Кольцо с пальца мёртвой невесты, выдержанное ребро скелета, каково? Ребро…

Хельгамина выронила пестик.

— Хельги!! — заорала Зельдаборн. — Так вот, что он хочет сделать!! Он сам хочет стать умертвием!! — Она вскочила и забе́гала кругами.

Хельгамина зажмурилась и медленно-медленно выдохнула. Но быстро взяла себя в руки.

— Надо сказать Джеку. И… что будет с жертвой? — Джек уж точно захочет это узнать.

Зельдаборн резко остановилась. Схватила брошенную книгу и впилась взглядом в требующие расшифровки строки. Некоторое время её губы беззвучно шевелились. А потом она нерешительно посмотрела на Хельгамину.

— Но нам-то ведь всё равно… Так даже лучше…

— Пойдём! — Хельгамина вцепилась в её здоровую руку и уже потащила к выходу... Но вдруг в полупустом котелке на выключенной горелке что-то булькнуло. Зельдаборн вытаращила глаза. На поверхности начатого зелья высветилось каллиграфически выведенные слова.

* * *

Взгляд никак не желал фокусироваться. Словно… Нет, Повелителю тыкв была неведома расплата за перебор самогона из пауков. Поэтому он сполна насладился новыми ощущениями. А ещё — странный, непривычный холод, как холод вековых камней окруживших его монстров. "Надо их всех отсюда убрать и вернуть на законные места — на кладбище", — отстранённо подумал Джек.

Над ним склонилось голубое лицо, обрамлённое тёмными волосами. Эмили, которая теперь почему-то всегда поблизости.

— Джек! — воскликнула она радостно. — Ты очнулся! Я так переживала!

Джек потряс черепом, пытаясь восстановить ясность мыслей — это не очень помогло. Но понял, что в этот раз он отключился не на полу гостиной, а в спальне — уже прогресс. Только выглядела эта комната совершенно чужой. По стенам висели обрывки знамён с тыквой, рядом с кроватью — грязный котелок, на тумбочке вразнобой свалены травы, пузырьки и дохлые насекомые. Видно, здесь варили зелья. На полу — осколки. И чёрное лаковое пианино с трещиной поперёк крышки жалостливо притулилось в нише. Почему-то Джеку вспомнилось, что, когда он был не в духе, тоже раскидывал в беспорядке книги. А теперь их нет… А чего ещё — нет?

Он чувствовал себя высосанным. Прикрыл глазницы, снова и снова проживая схватку с Салли. Свои сомнения. Победу или поражение?

Ощущая пустоту в том месте, где раньше теплилось уже такое родное Пламя. Но больше всего мучили слова Салли, ледяным звоном отдаваясь внутри. Приворожила... Оттолкнула. Уничтожила всё, что он любил. Та Салли, которую он успел узнать, не могла такого сделать. Или он плохо её знал? Или тьма пустила ростки раньше, чем он думал? Или — единственная светлая мысль — это всё ложь засевшей в Салли тёмной сущности? И как всё-таки её оттуда извлечь? Повредит ли это самой Салли…

Джек уже не был уверен в правильности своего решения — попытаться выжечь тьму Хэллоуинским пламенем. Они как будто погасили друг друга или, как минимум, сильно ослабили. И этот гад получил преимущество. И теперь — снова искать и надеяться вернуть… Или изгнать, если вернуть невозможно.

— Джек? — Голос Эмили выдернул его из тяжёлых мыслей. Она смотрела с сочувствием и пониманием. Конечно, она же всё слышала… А он опять упустил Салли, спасая ей жизнь. Но в этом она не виновата. Хотя, если бы она осталась здесь или не заходила в дом Алхимика, всё могло бы быть по-другому…

Джек приподнялся и оглядел Эмили — внешне она не пострадала — а потом себя. Только припылённый цвет костюма напоминал о произошедшем. Встать на ноги — целый подвиг. Но, покачиваясь, он всё же подошёл к окну. В лунном свете полукругло изгибалась башня Финкельштейна, теперь — пустая. Точнее, без тех, кто занял её на время. Наверное, Док уже вернулся в свои законные владения, забрав с собой Джуэл. А ещё это значило, что прошло часов двенадцать, и наступила ночь. Полсуток пребывания беспомощной теперь Салли у душителя невест. И его полуразрушенный дом отсюда не просматривался. Да и нет там никого, Мэр, оставленный на карауле, сообщил бы…

— Джек? — опять негромко позвала Эмили, стоящая за его плечом. — Ты в порядке?

— Да, — коротко ответил он. Вдаваться в подробности незачем. Но тут же скрутил вопрос: оно ещё здесь?..

Джек, украдкой оглянувшись на Эмили, щёлкнул пальцами. Холодная голубоватая искра, похожая на разряд тока, бледно мелькнула и ушла в камень. Джек сосредоточился и попытался призвать всё тепло, которое ещё осталось внутри — несколько таких же искр. Бледное подобие того, что было… Почти ничто для борьбы с опасным врагом.

Джек метнулся к столу и, уже не обращая внимания на Эмили, взял первый попавшийся свиток. Стряхнул на него безвольные искры… Несколько тёмных пятен легло на бумагу, но не появилось даже красновато мерцающих кромок тления. Такое пламя не раздуешь… Джек потерянно смотрел на слегка испорченный лист. Но потом решительно скомкал его и бросил в дальний угол. Ничего, с Уги он разделался без Пламени, справится и здесь. И если так же ослабла тьма Салли… Останется только решить проблему Алхимика. Физически.

— О-о, Джек… — пролепетала Эмили, зачарованно глядя туда, где исчезли голубые искры. — Мне так жаль…

— Ничего, — деревянно отозвался он и снова отвернулся к окну. На самом деле потеря Пламени иссушила его больше, чем он хотел признаваться даже самому себе. Словно лишился близкого друга... И холод, от которого он совершенно отвык, уже начинал запускать шипастые щупальца под рёбра.

Вдруг какое-то движение привлекло взгляд. Из темноты переулка — даже зеленоватые кристаллы не разгоняли мрак — вынырнули две ведьмы. У Джека нехорошо зашлось в груди. Зельдаборн хуже? Кажется, то проклятие, которое она получила, действительно опасное. Или Джуэл? Или…

Не дожидаясь звонка, он спустился вниз, к двери, и распахнул её прямо перед лицом опешевшей Зельдаборн.

— Что?..

— Мы получили послание от слабосильного мерзкого гада! — выпалила она с ходу.

Уточнять, о ком речь, не требовалось.

Джек приглашающе махнул, чтобы они побыстрее зашли в дом. И как только неяркий свет керосиновой лампы упал на правую руку Зельдаборн, он с ужасом увидел, насколько эффективным может быть проклятие. Пальцы почернели и слиплись, как у мумии. Ведьма держала руку неестественно, словно боялась кого-то задеть.

Зельдаборн заметила взгляд и только поморщилась. Похоже, запас шуток вышел даже у неё.

— Чем я могу… — начал Джек.

— Нет, я, конечно, могу испросить в качестве последнего желания незабываемую ночь с Повелителем тыкв… Но не буду. Извини, Джек, но ты сегодня какой-то незажигательный. Зайди в другой раз. — Она покровительственно взмахнула чёрной рукой. Тихо вскрикнула неслышно спустившаяся Эмили. Джек слабо улыбнулся. Нет, запас не иссяк. Значит, не всё потеряно. Они все обязательно что-нибудь придумают. И для Зельдаборн, и для Джуэл… И для почти потерянной Салли.

— Но мы тут собрались не сочинять мне эпитафию, — продолжила Зельдаборн, посерьёзнев. — Скажи им, Хельги.

— В нашем котле на зелье появилось послание, — заговорила Хельгамина.

— Послание?

— Это такая разновидность магического зельеварения, — пустилась ведьма в объяснения. — Обычно нужно, чтобы в двух котлах был определённый состав. Так можно передавать послания мгновенно и на любые расстояния… Но видно, тот знает какую-то хитрость.

— Вот его хитрость! — Зельдаборн постучала ногтем по книге, с которой не расставалась.

— Так что там было? — нетерпеливо спросил Джек.

Сёстры переглянулись.

— Ну, в общем, он требует кость.

— Кость?!

— Ребро. Кого-то из вас. — Хельгамина посмотрела сначала на Джека, а потом на Эмили.

Они переглянулись, и Эмили рефлекторно прикрыла ладонью грудную клетку — в том месте, где раньше торчали рёбра из прорехи старого платья.

— Этого не будет, — отрезал Джек.

— Или… — начала ведьма.

— Или? — прищурился Джек.

— Или он сбросит твою Салли в лаву, — закончила Хельгамина и не выдержала — опустила глаза.

Джек закрыл глазницы. Вдохнул и выдохнул через носовые отверстия. Только не лава… Салли, наверное, снилась она в кошмарах после недолгого, но очень насыщенного плена у Бугимена.

— А если мы выполним его условия? — Даже тихий вопрос показался громом, так замерли все в гостиной.

— Ну… Об этом ничего не говорилось, — осторожно ответила Хельгамина. — А спросить мы не можем, хотя… — Она глянула на сестру.

— Хотя можем, — понимающе кивнула Зельдаборн и раскрыла было книгу, чтобы погрузиться в поиск, но Хельгамина положила руку сверху.

— Подожди. Мы шли не за этим. Изначально.

У Джека внутри что-то оборвалось. Не дождавшись вопроса, Хельгамина сказала:

— Он хочет перенести сущность.

— То есть?

— Он хочет сам стать умертвием. Алхимик. Владеть этой силой. Этим взглядом тьмы… — Она страдальчески оскалилась. — Этим… Чем она принуждала нас повиноваться.

— Нитями, — внезапно понял Джек. — Я… почти видел их. Тогда, в противостоянии с… Салли.

Он обхватил череп ладонями и стал наворачивать круги по комнате. Эмили застыла на месте и расширившимися глазами смотрела в пространство. Наверное, представляла, что́ может сотворить ненавистный ей Баркис с такой силой… Но если перенести сущность… Джек остановился.

— Перенесётся тьма, а сама Салли останется? — воскликнул он с острой надеждой.

— Душа Салли останется при ней, она неотрывна, пока нетленно тело. Можно перенести только вторичную сущность, каковой и является… тьма.

— Так это же… хорошо? — Но интуитивно Джек чувствовал, что ничего хорошего.

— М-м… — ответила Хельгамина в лучших традициях Дока. Джеку такой ответ не понравился. — Ну, в общем, в книге написано, что жертва очень редко переживает перенос. — Она прямо посмотрела Джеку в глазницы.

— И заметь, что мы тебе это сообщаем со скоростью сломанной метлы не потому, что пылаем любовью к Тёмной, а потому, что эта тварина Алхимик ещё гаже! — добавила Зельдаборн. — И помахала у лица изувеченной рукой.

Если бы Пламя ещё было с ним, Джек бы попытался исцелить ведьму. Но… Он возобновил своё движение по кругу — безнадёжность подгоняла, грозя раздавить.

Лава. Смерть. Круг.

Кость. Ритуал. Смерть. Круг.

Лава… Стоп!

Джек чуть не подскочил на месте. Догадка, блеснувшая, как лунный луч в бесконечной ночи, придала сил.

— Если Алхимик пишет о лаве, значит, ясно, где его искать! В подземелье Уги!

— Вот это идиот! Выдал себя с потрохами из-за дешёвых угроз! — презрительно усмехнулась Зельдаборн. — Так чего же мы ждём?! Сцапать дорогушу, и я тоже на него чего-нибудь наложу! — Она воинственно потрясла книгой. Рукав её мантии задрался, и все увидели, что чернота уже дошла до середины предплечья. Времени не было. Зельдаборн хмыкнула и как ни в чём ни бывало опустила рукав.

— Я пойду. — Джек решительно направился к двери. И когда ведьмы и Эмили последовали за ним, он резко обернулся и сказал: — Не надо мне помогать. — Эмили в смущении замерла. — Я всегда был один.

Да, всегда один. Даже без Пламени. Оно появилось гораздо позже — одновременно с Салли…

Зельдаборн ещё возмущённо ворчала насчёт сладкой, как сок мандрагоры, мести, но Джек уже её не слушал. К счастью, Хельгамина нашла слова, чтобы удержать сестру. А он несколькими широкими шагами преодолел лестницу и шёл к городским воротам. На пути то и дело попадались проспавшиеся хэллоуинцы, радостно приветствовали, пытались его остановить… С ними он поговорит позже. И о другом.

У портала всё ещё лежал застывший, будто каменный, Оборотень, и свет луны делал его похожим на поверженный монумент. И это потом.

Шито, Крыто и Корыто высунулись и сразу же нырнули обратно, когда увидели, что в подземелье под их домом спускается Повелитель тыкв.

Джек как можно тише приник к решётчатому окну. Повторится ли то, что он однажды уже видел? Колодец с лавой, а на платформе — прикованная Салли. Но зал был пуст и тёмен. Диафрагма колодца плотно закрыта. Джек прыгнул и мягко приземлился на пол — никаких признаков, что здесь кто-то есть. Он прошёлся по залу. Рулетка, смертельные игровые автоматы Уги — всё пыльное, покинутое, неживое.

Джек разочарованно обошёл пещеру ещё раз. Даже летучие мыши покинули её, а неоновые лампы давно перегорели. Пиковый король на рулетке недружелюбно отставил заевший меч. Здесь явно никого не было последние годы… Где же ещё течёт лава под Хэллоуин-тауном? Мэр должен знать, у него есть карты города и окрестностей.

Джек кинул последний взгляд на зал. Если бы он не привык всегда быть один, Док, который здесь всё монтировал, подсказал бы ему, что под полом этой пещеры скрыта ещё одна. Гораздо более обжитая другим негодяем.

* * *

А прямо под тем местом, где совсем недавно стоял Джек, под многометровой толщей камня, лежала Салли, скованная путами, вербеной и собственным бессилием. Она пыталась слушать тьму. Всё, что ей оставалось. Глаза были завязаны. Наверное, лживый друг всё ещё боялся её взгляда…

Раз за разом Салли пыталась скользнуть вслед за видимой только ей нитью. Но нить истончалась и рвалась. И (бывшая?) Королева оставалась в плену обездвиженного тела. Раз за разом. Раз… Наконец, она разглядела в переплетении другую, бледно светящуюся нить. Не огненно-оранжевым, как раньше, а голубоватым, как призрак. Но это должна быть та… Вот бы дотянуться до неё, вот бы послушать её… Салли сосредоточилась изо всех сил. Веки под повязкой были плотно сжаты, но она видела… Коснулась сознанием нити… И полетела за ней вслед. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда! В виски словно вкручивали свёрла, и образы расплывались, как пытаешься разглядеть их заплаканными глазами. Голоса резонировали от невидимых стен. Слов было почти не различить. Но громоподобный, будто заполняющий всё пространство голос — это Дж… Джек. Суровый, требовательный тон. Кто-то ещё… Испуганный. Какие-то вскрики… Вздох. Тишина.

Салли, наверное, ненадолго отключилась от боли и потери сил. Слушать тьму всегда было невыносимо при всей её терпеливости, иначе она бы злоупотребляла этим… А когда очнулась, нить, к её удивлению, всё ещё не оборвалась. И до Салли донеслись тихие и печальные звуки пианино. Она забыла, как дышать. Это же её пианино! Ну, изначально пианино Джека. И мелодия — та, которую она сочинила и пела, когда оставалась одна или когда грустила… Джек как-то услышал её и наиграл — Салли даже не знала, что он умеет. Вышло здорово. Салли здесь и сейчас даже слегка улыбнулась, словно вернулась в потерянное прошлое, где ещё не было тьмы. А та заворчала в груди, не в силах заглушить или исказить это воспоминание. Салли растворялась в далёкой музыке… Вот бы слушать её вечно. Она даже начала подпевать осипшим голосом. А мелодия разливалась, набирала мощь, волнами пронизывала тело… Сошла вниз, в нижние регистры клавиатуры. И внезапно диссонирующий высокий звук оттенил басы. Салли под повязкой распахнула глаза. Играли в четыре руки.

* * *

Джек возвращался к воротам. Найти Мэра. Взять у него карты подземной лавовой реки. Подумать, где с наибольшей вероятностью засел Алхимик. Постараться не поверить тому, что́ говорила та Салли — Тёмная…

Но до ворот ему дойти не дали. Прямо на кладбище его поджидала целая делегация хэллоуинцев, которые, видимо, не могли дождаться встречи со своим пропавшим и счастливо вернувшимся Повелителем тыкв. И отвлечь их на целые сутки мог только состоявшийся Хэллоуин. Мэр тоже был здесь. Он уже что-то слышал, что-то понимал и о чём-то догадывался, поэтому радостное лицо держалось не совсем прочно. Но, по обыкновению, он надеялся, что всё как-то рассосётся само. Рядом с ним сидела Эмили с бледным, застывшим лицом. А возглавлял шествие Вампир-Принц. Его товарищи клубились тенями рядом. Ну и хорошо. Они сами избавили Джека от необходимости созывать городское собрание, на которое сейчас ни сил, ни времени. А тут как раз собрались самые активные.

— Ты велик и ужасен, Джек! — приветствовал его вампир своей любимой фразой, расплываясь в зубастой улыбке.

— Ты даже не представляешь насколько, — оскалился Повелитель тыкв.

Вампир вылупился от неожиданности.

— Не понял…

Джек, не говоря ни слова, сгрёб его за плащ и потащил к тому месту, где темнело у склепа тело Оборотня. Вампир не сопротивлялся, вяло перебирая ногами и что-то ошалело бормоча. За ним, как пришитые, потянулись его сподручные. И следом качнулась толпа остальных. Мэр очень медленно поехал следом. Он вроде как и следит за порядком и не лезет на рожон.

Джек подтащил Вампира-Принца к порталу, выпустил его плащ и сложил руки на груди.

— Теперь, кажется, все деятельные участники в сборе, — холодно сказал он. — Из тех, кто остался в живых. Или нет. — Он кивнул на Оборотня.

Вампир тоже посмотрел на Оборотня, и красные глаза расширились от ужаса. Почти все хэллоуинцы ушли в большой мир до того, как Салли убила Оборотня, до схватки тьмы и Пламени, до исчезновения этого самого Пламени… Джек едва не споткнулся. Аргументов у него теперь меньше, чем он привык. Но ничего, хэллоуинцы-то вообще не видели его в деле. Не то, что твари в Ничьих землях… И тут Джек ужаснулся сам себе. С каких это пор он стал думать, как бы приструнить сограждан силой? Да ещё при помощи Пламени… Силой держал власть Бугимен, силой держала их в повиновении Тёмная королева. Но Джека всегда слушались просто так — из уважения или хорошего отношения или чего-то ещё, что он завоевал до своего становления Повелителем тыкв. А сейчас он буквально готов был начать жечь их Пламенем направо и налево за события, которые для остальных уже потускнели и забылись. Но не для него. Не для Салли. Поэтому придётся быть жёстким.

— Что… Что всё это значит? — простучал зубами Вампир-Принц, и остальные трое вампиров вторили ему такой же зубной чечёткой. А зомби Нед, кажется, понял и виновато сжал губы. Мэр сидел с грустным лицом спереди. — Что с Оборотнем? — глупо спросил вампир, хотя побелевшие глаза того давно надо было закрыть.

— То же, что и с вороном? — предположил Джек. — И с Демонессой?

Вампиры переглянулись, начиная соображать, и отступили на пару шагов. Но там стояли Нед, Берта и катафалк.

— Тебе рассказали про недоразумение с Тёмной… с Салли? — натянуто рассмеялся Вампир-Принц. — Так она уже давно не в обиде…

— Зато я в обиде, — процедил Джек, сверля их злым взглядом.

— Да это было так давно, — в деланном недоумении развёл руками вампир, а остальные вампиры дружно закивали и загалдели.

— Что такое двадцать пять лет для нежити? — прошелестел Джек. Но его шёпот перекрыл все другие голоса на кладбище. Перед лицом снова пронеслось что-то мутное, как привидение, только тёмное. Пролетело и повисло где-то за левым плечом на границе зрения.

— Это ты убил Оборотня? — Глаза Вампира-Принца выкатились от страха, он всё косился на безжизненное тело и старался отойти подальше. Да и остальные вампиры испуганно сбились в кучу.

Джек на секунду задумался над ответом. Для его целей было бы лучше согласиться. Но он никогда не врал тем, кто когда-то единогласно его выбрал. Лишь иногда немного приукрашивал.

— Его убила Повелительница тыкв. — Назвать Салли Королевой он не смог, хотя все они уже к этому привыкли.

Вампиры съёжились под своими просторными плащами.

— И… где она? — суетливо оглядываясь, спросил Принц. Наверное, уже готовился ощутить на себе взгляд тьмы, удушающие нити или чего похуже.

— Об этом я и хотел вас спросить. — Джек пригвоздил его взглядом к месту, а в черепе начал складываться план. — Она исчезла. И, возможно, не без вашей помощи.

Он заметил, как Мэр потряс головой, как прижала пальцы к губам Эмили… Она-то видела, кто́ на самом деле похитил Салли. Но хэллоуинцы не будут искать Тёмную королеву и стараться вернуть её в целости, если не будут кровно заинтересованы доказать свою невиновность. А дополнительные глаза, руки и зубы против Алхимика не помешают.

— Мы тут ни при чём! — взбалмошно возмутился Вампир-Принц. — Кто знает, куда её чёрт унёс. Или, — он как будто ухватил спасительную мысль, — Алхимик! Да! — Вампир шустро закивал. — Она же часто бывала в компании этого хмыря! Он даже пытался за неё заступиться тогда… Хм-м... Значит, его и надо спросить! — победоносно закончил он.

— Да-да! — как из бочки, пробасил толстый Вампир-Барон и с силой ударил мясистым кулаком в раскрытую ладонь.

— Вот и спроси́те, — вкрадчиво сказал им Джек. — Если найдёте.

— И это всё? — с облегчением обмахнулся надушенным платком Вампир-Граф.

— Не всё, — охладил его Джек. Обвёл взглядом остальных вышедших за ворота. — Все, кто двадцать пять лет назад поднял руку на Повелительницу тыкв, пусть спускаются в подземелье через пещеру Уги и ищут следы её и Алхимика. Это и будет вашим наказанием. Остальным я приказывать не могу. Это может быть опасно. Вы похоро́ните Оборотня.

Он думал, что все, кроме вампиров, вина которых была известно точно, развернутся и пойдут обратно в город — взять лопаты, а потом обсудить последние события за кружечкой у Старого упыря. Но зомби Нед, библиотекарь Шон и ещё десятка два существ выступили вперёд.

— Мы вроде ничего не сделали тогда, но… не сделали ничего, — сокрушённо сказал Нед, и, несмотря на косноязычие, Джек его понял. — Так что… — Берта посмотрела на супруга с умилением.

А Джек почувствовал, что рано он разочаровался в своих хэллоуинцах, и на душе у него немного потеплело…

Атмосфера разрядилась, и вампиры, деловито дополняя друг друга, уже строили разные предположения, куда могла деться Повелительница тыкв — да-да, именно Повелительница тыкв — как Принц догадался спросить:

— А где её видели в последний раз?

Джек невольно переглянулся с Эмили и Мэром и взглядом попросил их молчать.

— Мы получили послание, что она недалеко от подземной лавовой реки, — пояснил он вампиру.

— Ну так прочешем её от истока до русла! — преувеличенно бодро проговорил Вампир-Барон. Видимо, ему не терпелось уйти отсюда подальше и поскорее. Как и остальным. Радостная встреча с Повелителем тыкв определённо прошла не так, как задумано.

— Но карты… — нерешительно поднял руку Мэр.

— Ничего-ничего, — отмахнулся Вампир-Лорд. — Мы самые большие знатоки подземелий! — И они поспешно удалились в сторону входа в пещеру. Туда же направились и остальные добровольцы. Хотя на лицах у них читалось весьма противоречивые чувства.

Джек знал, что далеко они не уйдут. Дальше пещеры Уги хода не было. Точнее, он был очень хорошо спрятан. Поэтому…

— Так что с картами, Мэр?

Тот помялся.

— Понимаешь, Джек… Незадолго до своего свержения Уги приказал их уничтожить. Наверное, боялся.

— И вы не сняли копию для своего архива? — недоверчиво уточнил Джек.

— Он был королём, — удивился вопросу Мэр. — А я только чиновник, выбранный горожанами...

— Ясно.

Джек вздохнул и пошёл догонять знатоков подземелий. Те уже успели основательно изучить игровую пещеру Бугимена. Когда Джек к ним присоединился, вампиры как раз обсуждали, на что бы они поставили на этой рулетке: на красное или на чёрное. Зомби слонялись по обширной пещере и то простукивали стены, то, когда им это надоедало, щёлкали ручками одноруких бандитов. Шито, Крыто и Корыто соизволили вылезти из своего корявого домика и давали ужасно ценные советы.

С приходом Повелителя тыкв все подобрались, но всё равно поиск ни к чему не привёл. Два часа простукивания стен — у имеющих плоть опухли костяшки пальцев — и Джек вынужден был признать, что либо они неправильно истолковали послание, либо Алхимик не так прост. В любом случае здесь больше делать нечего.

На кладбище было пусто. Те, кто сочли себя невиновными, давно разошлись, а поисковый отряд, кажется, счёл свою миссию выполненной и тоже потянулся к воротам. Дальше искать "Тёмную" они явно не горели желанием. Катафалк Мэра тоже укатил. Темнела вывороченной землёй свежая насыпь, под который навсегда упокоился импульсивный Оборотень. И вдруг из-за уцелевшей статуи тихо вышла Эмили.

— Ты осталась, — заметил Джек и устало прислонился к памятнику. Морда монстра чем-то неуловимо напомнила ему Алхимика. И тут его посетила свежая мысль.

— Расскажи мне поподробнее об этом Алхимике. Пожалуйста, — обратился Джек к Эмили. Может, это поможет разгадать эту загадку…

Эмили стушевалась.

— Ну… — начала она. — Он негодяй.

— Это я уже понял. Есть у него слабые места? Пристрастия?

— Он влюбляет в себя девушек, а потом душит их перед свадьбой. Вот его пристрастие! — со жгучей ненавистью воскликнула Эмили.

— Зачем? Какова его цель?

— Он крадёт золото, которое на них надето… — Эмили по инерции договорила фразу и как будто сама поняла, насколько слабо выглядит подобное объяснение. Есть гораздо более незамысловатые способы грабежа.

Казалось, этот простой вопрос застал её врасплох. Она приоткрыла рот, а её взгляд словно устремился куда-то внутрь неё самой. Джек молча ждал. И через некоторое время взгляд Эмили снова обрёл осмысленность. Она поднесла обе руки к шее и с силой сжала. На лице появилось страдальческое выражение, и она с ужасом посмотрела на Джека.

— Я вспомнила… Я поняла. Теперь я знаю, почему очутилась здесь. — Она обвела указательным пальцем правой руки безымянный палец левой. — И почему он меня преследует даже после смерти. — Притронулась к шее. — Возможно, у него и была предрасположенность… Но это моя сестра сделала его таким.

— Твоя сестра?! Кем же она была?

Эмили зябко обхватила себя руками.

— Моя сестра Люсиль была… странной. Она… — Эмили смущённо глянула на Джека, и голос упал до шёпота. — Она заставляла меня терять сознание… через удушение. Часто. Я была мала и, хоть и чувствовала, что что-то не так в наших играх, не решалась сказать родителям. — Эмили снова прижала ладони к шее, будто слова причиняли ей боль. — И он это видел. И потом тоже… участвовал. Я не помню всего. И когда я встретила его уже романтической девушкой, я его не узнала. А он, видимо, узнал. — На её губах появилась горькая усмешка. — И я не помню, куда делась моя сестра. Но я ни разу не видела её в Городе мёртвых. И здесь… наверное, тоже. — Она боязливо огляделась.

— Её здесь нет, — успокаивающим тоном проговорил Джек. — И никогда не было. Я бы знал.

Он тут же вспомнил, сколько лет он отсутствовал, но Эмили задышала ровнее, и это главное. А тему Алхимика при ней лучше больше не трогать. Джек предложил Эмили руку, и она чуть робко опустила ладонь на его предплечье.

— Ты, кажется, хотела узнать, кто был со мной на той фотографии? — вернулся Джек к прерванному, казалось, в другой жизни разговору.

— А? — встрепенулась Эмили. — Да, конечно…

— Это мой друг из большого мира, его зовут Финис. Сейчас, наверное, он не радовался бы так нашей встрече, ему уже за сорок…

— И кто же он?

— Он рассказал мне историю, — Джек внимательно посмотрел на Эмили, — о мёртвой невесте. И я сначала не понял, ведь на тебе не было свадебного платья и фаты, как он описывал. Но теперь я уверен, что это именно ты.

— И что же? — опустила ресницы Эмили.

— У них в семье мальчиков называют только тремя именами. Уильям — так звали отца Виктора. Финис — так звали отца Виктории. И… Виктор. Моему приятелю выпало второе имя.

На голубых щеках Эмили вспыхнул румянец.

— Так это…

— Да, это потомок Виктора ван Дорта и Виктории Эверглотт. И он был одержим историей мёртвой невесты. Твоей историей, Эмили.

— Как бы я хотела увидеть его хоть на пять минут… Виктора, — с чувством прошептала Эмили и закрыла глаза.

А Джек вдруг схватил её за руку и развернул к себе.

— Но это возможно! — воскликнул он.

— Что? — округлила глаза Эмили.

— Или я не Повелитель тыкв? — блеснул оскалом Джек и сделал вид, что засучил рукава. Давно забытый азарт охватил его. И, ничего не пояснив изумлённой Эмили, он разразился великолепным воем на зависть банши, если бы кто из них вдруг подслушивал.

Минута, две… Эмили часто дышала рядом и смотрела туда же, куда и Джек — в сторону Сгоревшего леса. Ни колыхания, ни шелеста, ни вздоха, с которым обычно появляется призванная душа. Если она не упокоена. А значит… Джек виновато посмотрел на Эмили.

— Значит, он ушёл навсегда… — тихо сказал он.

— Как видно, его здесь ничего не держало, наверное, они упокоились вместе… — Эмили опустила глаза. — Спасибо, что попытался, — с грустной улыбкой поблагодарила она.

Джек раздосадованно выдохнул.

— Но, может, ты бы хотела встретиться с его правнуком?

— Успеется… Наверное, — равнодушно пожала плечами Эмили. — Он же ещё жив. Ты же не собираешься…

— Конечно, нет! — энергично заверил Джек. — Но потом, когда я найду Салли и всё здесь придёт в норму… — Джек обвёл взглядом окрестности и зрелище изуродованного Спирального холма болезненно резануло. — Ты можешь отправиться с нами на Хэллоуин.

— Да, возможно… — Эмили повернулась в сторону города.

Джек и сам решил, что пора возвращаться. Всё обдумать, посоветоваться ещё раз с ведьмами, вытрясти из них все подробности про это загадочное послание. Может, это ложный след, чтобы выиграть время?

Разобрать завал, который отрезал их от Алхимика. Поискать в библиотеке старые карты окрестностей… Выполнить требования похитителя Джек не рассматривал ни на миг. Не так жаль ребра, но зачем оно нужно ему?..

Неопределённость навалилась, угрожая превратиться в отчаяние.

— А знаешь… — проговорила вдруг Эмили, такая далёкая от всех джековых проблем. — Когда мы с Виктором играли вместе на пианино, мне даже показалось… Но, видимо, я лишь обманывала саму себя. В любом случае, это осталось одним из самых лучших воспоминаний моей послежизни. — Она помолчала. — Я видела пианино в твоём доме.

— Хотела бы поиграть? — спросил Джек. Они не спеша шли к воротам.

— Да… Если можно. — Пальцы Эмили погладили воздух, словно уже наигрывая мелодию на невидимых клавишах.

— Пианино в твоём распоряжении. — Джек чувствовал некоторую вину за то, что так самоуверенно внушил ей надежду.

— Спасибо, — благодарно улыбнулась Эмили. — За всё. За то что спас меня от Баркиса… Уже второй раз.

Джек только кивнул.

Ведьмы уже покинули его дом. Эмили, взглядом попросив разрешения, отправилась наверх, где стояло пианино. И вскоре оттуда полились мелодичные звуки, нежные и печальные. Как нельзя лучше соответствующие состоянию самого Джека. Он невольно заслушался. Наверное, она рассказывала в музыке свою историю, но такая история найдётся у многих. Оттого так и западают в душу грустные мелодии.

Джек поднялся по лестнице и неслышно приоткрыл дверь, чтобы послушать. Эмили играла, она полностью погрузилась в музыку и даже, кажется, закрыла глаза. Но пальцы уверенно скользили по клавишам, и разбитое пианино сильно и стройно отзывалось, словно благодарило.

Наконец, мелодия, казавшаяся бесконечной, как сама жизнь, оборвалась на высокой звонкой ноте. Эмили вернулась в реальность и, наверное, почувствовала взгляд. Обернулась. Смущения не было. Только радость, что он разделил эти мгновения с ней. Ей не требовалась похвала — она и сама всё знала, это читалось во взгляде.

— А ты играешь? — спросила Эмили, нарушив тишину, в которой ещё струились последние ноты.

— В какой-то период послежизни мне казалось это хорошим лекарством от скуки. — Джек вошёл в комнату. — Но потом я оставил и это. К сожалению.

— Сыграешь? — Эмили с готовностью встала.

— Не уверен, что… — Но она уже мягко потянула его за руку на скамью рядом с собой. Игра словно придала ей смелости. А Джек неуверенно положил длиннопалые руки на клавиатуру и понял вдруг, что в голове у него вертится одна-единственная вещь. Мелодия Салли. Вспомнят ли руки? И прежде, чем он успел усомниться, пальцы сами пробежали по клавишам, а то тёмное, что висело за плечом, почти забытое, взволнованно колыхнулось. А Джек, уже не раздумывая, доверился памяти движений. Закрыть глазницы. Вернуться назад. На эти злосчастные двадцать шесть лет, когда судьба свернула не туда. Вот бы возвратиться и прожить их по-другому…

Пальцы иногда оступались, но мелодия вела их вперёд. Она нарастала и затихала будто сама собой, мягко и грустно. И когда зазвучали последние тихие ноты перебора, в верхнем регистре кто-то повторил основную тему. Джек словно очнулся. За левым плечом запульсировало и лопнуло что-то почти невидимое. Он быстро обернулся, но там было пусто. А Эмили, которая попыталась ему подыграть, смотрела увлажнившимися глазами. И ждала. Чего? Кажется, она слишком погрязла в сентиментальных воспоминаниях. Это не её мелодия.

Джек убрал руки с клавиатуры и встал.

— Если хочешь, можешь играть дальше. Я не буду тебе мешать.

Эмили непонимающе покачала головой и даже хотела его удержать... Но костяная рука бессильно повисла в воздухе. Она тоже понимала, что это не её мелодия.

* * *

А Салли, прикованная под игровой пещерой Бугимена, закрыла глаза. Ни смотреть, ни слушать она больше не хотела. Только забыть. Пусть Алхимик совершает свой ритуал.

Она лежала и вспоминала, как приходило забвение. Забылась свадьба и поцелуй на Спиральном холме. Забылись мечты и надежды. Отчаянный побег из лаборатории... Первые дни после создания… Искусство зельеварения. Лицо, голос, руки… Порталы, Рождество… Нападение хэллоуинцев. Мелодия.

Только что-то размытое, как вчерашний сон, иглой сидело в душе, рождая глухую тревогу и раздражение. Нет, не бывает этого блаженного забвения, словно ничего не было. Всегда остаётся след.

А Алхимик обещал ей забвение, уже давно. Только он всё время лгал — клялся в любви и готовил в жертву. И сейчас наслаждается её беспомощностью, помешивая одной рукой своё заковыристое зелье. В котором так важен каждый ингредиент. И нет мелочей.

Рано она оставила нити. Собрав всю свою волю, всю терпеливость и остатки сил, сбросив дурманный аромат вербены, Салли мысленно потянулась к одной из нитей. Ни разу она не пробовала кому-то что-то передать таким образом. Но пусть тьма покажет свою мощь.

Ты ненавидишь его так же, как и я.

Отдай живую кость.

Примечания:

¹ Вербена считается травой от нечисти.

² Эмили в "Трупе невесты" ненадолго отправилась в мир живых с помощью рецепта из книги.

Что-то мутно пыталось пробиться в сознание. Эмили закрыла на миг глаза и прислушалась к себе. Голос, знакомый, неприятный, терялся в переплетении разрозненных мыслей. Он словно отчаянно пытался пробиться к ней издалека, донести какое-то послание… Удивление было недолгим. Для той, кто мог вызвать из прошлого и заставить прожить во всех нюансах жуткие мгновения перехода из жизни в нежизнь, вряд ли слишком сложно влезть в чужие мысли даже на расстоянии. Хватит!

Эмили решительно открыла глаза и резким, дисгармоничным аккордом оборвала далёкий голос. Она не хотела его слышать. Она уже смогла укрыться от него в чужом доме, не хватало ещё, чтобы он преследовал её в голове.

Джек ушёл, оставив Эмили наедине с пианино, памятью чужой мелодии, как будто отравившей воздух к комнате, и комком противоречивых чувств в горле. Играть давнюю пьесу уже не хотелось. Эмили будто враз утратила интерес к музицированию, звуки отдавались сухо и пресно.

Неужели она готова забыть Виктора ради другого?! В первый раз Эмили осознала это с ужасающей чёткостью. А если и так, то и это не принесёт счастья… Он слишком предан Королеве.

А если она погибнет? Если она уже погибла? -

шепнул подлый голос в голове. -

Никто не помешает… оказаться рядом с одиноким Повелителем тыкв.

Отдай живую кость… -

снова прорвался слабый голос. Ненавистный голос.

Эмили со стуком захлопнула крышку пианино, встала и стремительно подошла к окну. Уже рассвело, но оскал солнца-тыквы, на который почему-то так хотелось взглянуть, скрыли серо-фиолетовые тучи. Только по контуру округло вилось оранжевое свечение, подчёркивая тени.

Голос в голове то приближался, то отдалялся. И требовал, просил, умолял, убеждал… Эмили сердито потрясла головой. Голос не ушёл совсем, только слегка примолк.

— Я не хочу тебя слышать! — громко произнесла Эмили вслух. — Оставь меня! — Голос горестно вздохнул.

Эмили крутанулась на месте. Захламлённая комната, осколки бутылки, пепел дневника в камине… С уходом Джека здесь сразу стало неуютно, даже страшновато.

Эмили в несколько быстрых шагов пересекла спальню и сбежала вниз по винтовой лестнице. Джека не было и здесь. Наверное, снова ушёл искать свою Тёмную — внутри поднялось глухое раздражение и… зависть. Вспомнился собственный самоуверенный обет. "Её к жизни вернёт лишь большая любовь!" Но, кажется, никто и никогда не любил её саму. Один был с ней из-за золота и собственного сумасшествия. Другой — из жалости. А Джек просто спасает ей жизнь и принимает из чувства долга. Как приютил бы любого пострадавшего гостя своего города.

Что-то белело на пороге у входной двери — наверное, Джек выронил, уходя. Эмили нагнулась и с волнением подняла то самое фото Джека и неизвестного ей потомка Виктора. С минуту она переводила взгляд с одного на другого. Они улыбались, как давно знакомые заговорщики — хитровато и будто с оглядкой. Хотя оба были вымазаны землёй и явно измучены, грим на лице живого поплыл, придавая ему вид зомби. Эмили подумала, не вернуть ли фото… Но рука сама положила его в карман платья. "Как воровка", — почему-то подумала Эмили о себе. Она поспешно вышла из дома Повелителя тыкв и застыла, не зная, куда пойти. Теперь это безопасно. Ни Оборотня с жадным взглядом, ни Тёмной королевы, которая унижала её и грозилась порезать на лоскутки. А Мэр, кажется, вообще относится к гостье города очень хорошо. Его завуалированные и не очень намёки и вытащили на поверхность глубоко запрятанные и не вполне осознаваемые смелые мысли.

На той стороне улицы Эмили увидела музыкантов. Спросить у них дорогу в ведьмину лавку? Навестить Зельдаборн, вот, что нужно! Ведьма отнеслась к ней по-доброму, хотя Эмили и жалела, что на эмоциях рассказала ей свою историю. А потом можно набраться храбрости и повидать бедную Джуэл, которая пострадала из-за неё, Эмили…

Музыканты приветливо поздоровались с Эмили и с готовностью указали ей путь в лавку. От неё не укрылись их взгляды: на Эмили, на дом Джека, между собой… Удивлённые и… одобрительные. Эмили не хотела думать, что это значит. И всё равно — думала. В сознание рвался чужой голос, а она усилием воли заставляла себя не замечать его. Она уже достаточно сделала для других. И уже один раз отказалась от возможности быть со своим избранником в пользу другой. Настал её черёд бороться за счастье!

Эмили быстро отыскала пристанище ведьм. На плоской крыше громоздилось множество труб, но сейчас ни из одной из них не поднимались струйки дыма. Лавка бездействовала. Только бы у ведьм всё было хорошо…

Эмили уже хотела постучать, но из-за двери донеслись громкие крики, и рука замерла.

— Да дай ты мне гульнуть напоследок! — крикливо требовала Зельдаборн. — Ты что, не видишь, что мне осталось с джеков нос жить?!

Хельгамина монотонно увещевала разбушевавшуюся сестру. Слов Эмили не смогла различить.

— Да! — взвизгнула Зельдаборн. — И пойду! По самым злачным местам! Поздно себя беречь!! Ты это видела?!

Видимо, она что-то продемонстрировала Хельгамине, и та надолго примолкла.

Эмили почувствовала, что холодные ладони будто стали ещё холоднее. Стук вышел каким-то придушенным, но почти сразу дверь распахнулась, и на пороге возникла всклокоченная Зельдаборн.

— А-а, — сладко улыбнулась ведьма. — Ты вовремя, дорогуша! Я тут как раз думаю прошвырнуться в большой мир по рецепту из книжечки, ну ты знаешь. Мигни мне одним глазом — и я возьму тебя с собой!

Эмили с изумлением распахнула глаза. Да, она знала... Так она ненадолго вернулась в мир людей с Виктором. Он обещал познакомить её со своим родителями, а сам побежал к Виктории. Но Эмили быстро затащила его обратно в город мёртвых...

Хельгамина устало сжала виски и явно уже не в первый раз сказала:

— Мы не должны выходить в большой мир вне Хэллоуина. А он только прошёл. И не вздумай тащить туда Эмили! — Её взгляд стал предупреждающим.

— А то что? — нахально усмехнулась Зельдаборн. — Отшлёпаешь? Не советую лицезреть мои телеса.

Хельгамина потерянно замолчала. А Эмили заметила, что Зельдаборн надела на руку, которая в прошлый раз была здорова, перчатку, а на вторую — рукавицу. Мантия была глухо застёгнута под шею. Только лицо ещё выглядело, как прежде.

— Ну и что ты там будешь делать? — обречённо спросила Хельгамина.

— Да уж найду что. — Зельдаборн подмигнула Эмили. — Хочется, знаешь ли, сменить картинку, расширить горизонты... Не всё же Джеку!

— Ну хоть Эмили оставь в покое! Она и так натерпелась...

— А это уже ей решать, правда? Она свободная, взрослая нежить! Может пить, голосовать и выходить замуж! Ой, простите...

Отдай...

— прошелестел корябающий шёпот.

Эмили обхватила голову руками. Может там, в мире людей, этот голос её не достанет...

— Я поеду! — звонко воскликнула она, только бы заглушить голос.

— Вот и чудненько! — обрадовалась Зельдаборн. — У меня всё на мази́! Только чур хорошенькой подружкой буду я!

И правда, на горелке остывало в котле какое-то зелье. Зельдаборн подошла к пустой клетке, вытащила оттуда чьё-то жёлтое перо и кинула в зелье. И тут же из него взвился огромный пузырь и втянул в себя Эмили и Зельдаборн. Так быстро?! Даже не успеть подготовиться... Эмили закрыла глаза от страха и успела уже усомниться в своём решении, как всё кончилось. Пузырь лопнул и жестковато бросил путешественниц на землю.

Эмили встала, стряхнула с себя бурые иголки и полуистлевшие листья и посмотрела по сторонам. Это что, и есть большой мир? Похоже на обычный лес. И тут её взгляд натолкнулся на знакомый древесный силуэт. Это же... Он стал гораздо толще, но это же тот самый старый клён, под которым её убил Баркис! Внутри тоскливо похолодело. Ну почему из всего большого мира зелье перемещения забросило её именно сюда... Старый, скорее уже дряхлый клён скупо шелестел почти голыми ветвями.

Рядом поднялась и тщательно отряхнулась Зельдаборн — будто ей нужно было привести себя в порядок перед толпой встречающих. Заинтересованно повела длинным носом из стороны в сторону.

— Никогда не попадала сюда таким способом. А где все? Где оркестр? У тебя тут знакомых нет?

Эмили покачала головой. Если она правильно поняла, время её знакомых в мире живых давно прошло. Хотя... Она вспомнила о фотокарточке. Где-то здесь живёт потомок человека, которому она когда-то отдала своё небьющееся сердце. И этот потомок когда-то очень хотел её увидеть... Правда, по человеческим меркам это было давно, у него, наверное, уже своя семья, и он забыл юношескую мечту. Нет, не стоит ворошить прошлое. Она слишком долго была ему верна.

— Хм-м, — задумчиво проговорила рядом неугомонная ведьма. — Ведь, если верить болтуну-Мэру, где-то здесь должен мотаться Зиро! Я бы его повидала, а он, возможно, приведёт нас в какое-нибудь интересненькое местечко!

Эмили вздрогнула. На обороте фото было написано: "Позови Зиро!", и она не поняла, что это значит. Это какое-то существо?

А Зельдаборн вдруг залихватски свистнула и постучала рукой по бедру. Эмили пристально вглядывалась в густой подлесок, ещё тёмный в неуверенных утренних лучах, и через несколько минут кусты засветились, и на поляну вылетел призрачный пёс. Нос-тыковка ярко светился оранжевым, а когда Зиро узнал Зельдаборн, то два раза обрадованно тявкнул, и нос засиял ещё ярче. Пёсик обвился вокруг ведьмы и застыл в полной готовности слушаться хэллоуинку.

— Ах ты проказник! — рассмеялась Зельдаборн, потрепав Зиро по полупрозрачной макушке. — Не забыл Зельди!

Зиро весело описал мёртвую петлю в знак того, что не забыл.

— А это Эмили. — Ведьма показала рукой в перчатке.

Эмили улыбнулась, а Зиро приветливо её обнюхал и чихнул.

— Вот и славно! — подытожила Зельдаборн. — Ну, веди нас в город! В этот, как его, стриптиз-клуб!

Зиро вопросительно завис в воздухе.

— Ой ладно, сами найдём! — махнула рукой ведьма. — Ты тут с кем вообще? Собака не может без хозяина.

Зиро неуверенно заметался, словно не зная, вести ли к хозяину или нет. Но потом встрепенулся и призывно гавкнул.

— Да, может, и с хозяином дружбу сведём, — удовлетворённо усмехнулась Зельдаборн.

"Это не обязательно будет он, мало ли людей в большом мире", — пыталась успокоить себя Эмили, чувствуя необъяснимое волнение. А Зельдаборн схватила её за руку и потянула вслед за юрким призраком. Полчаса быстрой ходьбы — и над гостями мира живых навис город. Знакомый город. Эмили узнала и горбатый мостик над почти высохшей речкой, и невысокий шпиль церкви. Чуть дальше светлеющее небо протыкали узкие пеналы новых зданий, но это место осталось таким же, как ей запомнилось. Город Виктора. Её город.

* * *

Финис ван Дорт, названный так в честь самого неуважаемого им предка, вернул смартфон на тумбочку и прикрыл глаза. Ещё только утро, а он уже устал. Чёрт его дёрнул просмотреть почту. Говорят же на умных психологических вебинарах: проведите первый час после пробуждения без гаджетов. Иначе весь день вы будете несвободны. Как будто он бывает свободен в свои сорок с небольшим... Вот в том возрасте, когда впервые можно получить права, он ещё верил, что его жизнь сложится как-то иначе, чем у скучных взрослых. Что он избран... для чего-то. Не каждый подросток, даже неформал, может сказать о себе, что встречался с живой нежитью. "Живая нежить". Финис хмыкнул. Живее всех живых.

А теперь он сам — скучный взрослый с ворохом очень важных и очень срочных дел. И каждый из этих очень занятых и серьёзных людей хочет, чтобы его делом занимались в первую очередь.

Финис откинулся на подушку своей односпальной кровати и невольно посмотрел на стену над электрокамином последней модели. Минус у камина был всего один — отсутствие настоящего огня. А так очень стильный... суррогат. "Как и вся моя жизнь", — мрачно подумал Финис. Ничего, надо вытащить себя из постели, пробежка, контрастный душ и в свою собственную юридическую контору "Финис ван Дорт и партнёры". У партнёров как раз есть что-то похожее на жизнь. По крайней мере, семьи. Но на работе до вечера думать уже ни о чём не получится — очень удачно. А потом он свалится от усталости, и только сны будут возвращать его в то время, когда он ещё верил, что Санта существует, а Джек-Повелитель тыкв — не шизофренический бред длиною в год. Зиро исчез чуть позже, для этого понадобился ещё год посещения психотерапевта и кое-какие лекарства, но родители настаивали... Может, они были и правы. Юридический колледж — надёжное вложение, а мечты о мёртвых синих девушках — не особо.

Финис изо всех сил старался не смотреть на стену, где раньше висел детский рисунок, изображающий Джека в костюме Санты, теперь уже взрослого племянника. И собственные посредственные эскизы. Её одной — Эмили... На крайнем верхнем слева она улыбалась. Чуть ниже — задумалась. По центру Финис постарался изобразить её в полный рост в облаке из голубых бабочек.

"Я понимаю, что ваша семейная легенда могла произвести слишком сильное впечатление на неокрепший ум... Но лучше это не поощрять". И рисунки пришлось снять. Однако Финис до сих пор смотрел на пустую стену и видел их мысленным взором. Он не выбросил их, нет, и даже не убрал на чердак. Вот они, здесь, в верхнем ящике. Психотерапевт сказал, что у него должен быть выбор. И каждый день, раз за разом, он должен выбирать реальную жизнь, а не свои фантазии.

Утро обещало самый обычный день. Просто кошмар. Финис гигантским усилием воли соскрёб себя с постели. Ничего, эндорфины от бега приведут его в ресурсное состояние. Надо только сделать над собой усилие и преодолеть инерционность...

И тут он услышал лай. Давно, давно он его не слышал. Он узнал бы этот лай из тысячи. В груди болезненно сжалось. Значит, снова визиты к психотерапевту, курс три-шесть месяцев... Разговоры о прошлом, выворачивающие душу, хотя вроде бы всё уже рассказано. О том, насколько реален был Джек. И Зиро, чей лай сейчас отчётливо раздавался за окном. И которого он выставил из дома, сказав, что призраков не существует.

Финис вздохнул. Ну раз всё равно потом с этим работать, сейчас-то можно немного дать себе волю... Он набрал в лёгкие побольше воздуха и распахнул окно. В лицо дунуло промозглой ноябрьской сыростью — запахом Хэллоуина, который Финис уже много лет старался не замечать. Зиро висел напротив окна и казался ну очень довольным.

— Привет, — безрадостно поздоровался Финис, словно они расстались час назад.

Зиро взволнованно взвился, глянул вниз, потом снова на бывшего хозяина и нетерпеливо гавкнул.

— Тише, тише, соседи... — Финис, презирая сам себя, свесился из окна и посмотрел по сторонам. И тут он увидел.

Внизу стояли две женщины. Сердце гулко ударилось о рёбра. Они что, проспали Хэллоуин? Одна по виду вылитая ведьма. А вторая, вторая... Финис решительно зажмурился и потёр лицо руками. Это пройдёт. "Возможны рецидивы..."

Девушка с голубым лицом никуда не пропала. Одета она была иначе, чем он себе представлял, но лицо — как на том портрете, который удалось отыскать и выкупить прабабушке Виктории у убитых горем родителей двух сестёр — Эмили и, кажется, Люсиль. А это значит... Галлюцинации.

Тем временем та, что походила на ведьму, задрала голову и показала целый ряд неровных зубов. Финис только потом сообразил, что это улыбка.

— Ну что, ты собираешься нас пускать или нет, дорогуша? У нас времени в обрез.

Финис едва взглянул на неё. На него смотрели огромные глаза Эмили из его снов. "Ну и пусть галлюцинации! — решил он вдруг с вызовом. — Какая разница..."

Он сбежал вниз по лестнице с юношеской резвостью. А вдруг гостьи исчезнут, если он замешкается? Но они были там, у порога... Дрожащей, как от Паркинсона, рукой он повернул старинный ключ. Они никуда не делись. Они были потрясающе реальны, как щемящий запах прелых листьев, который впустила открывшаяся дверь.

Ведьма — он решил называть её так — не дожидаясь приглашения, переступила порог.

— Так-так-так, миленько, уютненько! — заключила она, осмотрев гостиную фамильного дома Эверглотов, который тоже отошёл к ван Дортам. Финис машинально огляделся. Да, мрачновато.

— Кто вы? — каким-то жалко умоляющим тоном спросил он. Знакомая незнакомка за плечом у ведьмы не сводила с него взгляда удивлённых глаз. Зиро уже возбуждённо сновал по всему дому, обнюхивая памятные углы.

— Зельдаборн, — со вкусом представилась ведьма. — А это моя спутница Эмили. Она даже не хэллоуинка, что с неё взять, но мордашка...

Финис всё равно её не слушал. Как только слово "Эмили" достигло сознания, шум в ушах перекрыл монолог ведьмы. Неверие, юная радость, послушное отрицание... Но это, несомненно, была она. Такая, какой он представлял её в своих полузабытых мечтах. Лучше. Каждый дюйм голубой кожи словно светился изнутри. Полные губы цвета венозной крови. Тонкие косточки пальцев левой руки. Всё, как с благодарностью описывала добрая прабабушка Виктория. Прадедушку Финис уже не застал.

Эмили застенчиво опустила длинные блестящие ресницы в ответ на восхищённый взгляд. И это покорило Финиса ещё больше.

— Очень рад, Финис ван Дорт, — как издалека, услышал он свой голос, выговаривающий стандартную формулу приветствия. — Просто счастлив! — добавил он от себя.

— Ну это естественно, — самодовольно кивнула Зельдаборн. — Ты просто счастливчик! Ну а теперь, дорогуша, сопроводи нас в самое злачное место сего захолустья! — Она царственно выставила руку, чтобы её сопроводили.

Злачное место?

— Что бы вы ни имели в виду, — сказал Финис, впервые порадовавшись ситуации в мире, — сейчас всё закрыто. — И добавил, будто это всё объяснило: — Пандемия.

Не отпускать. Он слишком долго ждал...

— Эпидемия? — сразу скисла ведьма. — Чума? Холера? Оспа?

— Почти.

— Да, мы видели на улицах людей в масках, не знаю, от чего защитит такая тоненькая голубая тряпочка, прежние чумные маски выглядели посолиднее... Деградируете помаленьку...

Финис с готовностью кивнул. Пусть будет чума. Лишь бы они не ушли... Она!

Эмили пока не произнесла ни слова, но Финис не сомневался, что голос у неё — нежный и мелодичный. Он едва сдерживался, чтобы откровенно не пялиться на неё всё время. Особенно когда почувствовал, что Зельдаборн перехватила этот взгляд и расплылась в хищной усмешке, как будто что-то для себя решив.

— Вы знакомы, — заметила она, посмотрев сначала на Эмили, потом на Финиса.

— Не совсем, — одновременно начали говорить они и оба замолчали. Финис приглашающе поднял ладонь.

— Дело в том, — продолжила Эмили, и голос у неё оказался точь-в-точь, как ожидал Финис, — что вы были на фото вместе с Джеком...

— Джек добрался до дома?! — взволнованно перебил её Финис. — Он нашёл свою Салли?!

Что-то погасло у неё во взгляде, и Финису сразу стало как-то безнадёжно.

— Он добрался до дома и встретился с... Салли, — договорила Эмили, глядя на пустую стену. Там тоже когда-то висели рисунки. — А вас я сначала приняла за Виктора ван Дорта. — Быстрый взгляд Финису в лицо.

— Да, мне все говорят, что мы на одно лицо, ну, то есть, с его портретом. Особенно в молодости. А я слышал историю о мёртвой невесте с самого детства и...

— А где портрет? — не дослушав, спросила Эмили, и взгляд метнулся по комнате.

— Мать отнесла на реставрацию, а потом и они закрылись. Но я могу показать портрет прабабушки Виктории... — поспешно предложил Финис и тут только сообразил, какую сморозил глупость. Эмили пришла не к нему. И любила она не его. Он просто похож.

А Зельдаборн, пока длился этот диалог, осматривала гостиную и тщательно делала вид, что изучает невнятные пейзажики на стенах. А когда под высоким потолком повисла тишина, она развернулась и решительно заявила:

— Ну вот что, дети мои! Пришла пора раскрыть вам тайну цели моего путешествия в этот хиреющий мир!

Финис и Эмили невольно переглянулись. Она тоже удивлена...

— Так вот! — продолжила ведьма. — Я... умираю!

Эмили скорбно покачала головой и хотела что-то сказать, но Зельдаборн повелительно вскинула руку.

— Я ещё не закончила! Возможно, — она подчеркнула голосом это слово, — мои скоротечные дни поможет продлить, хм-м, дыхание живого!

Эмили вопросительно посмотрела на Финиса. Но он-то что мог знать... Жалко ведьму, только вид у неё какой-то подозрительно хитрый. Профессия научила его разбираться в людях. И даже в нелюдях.

— Посему тебе, юная дева, следует приять в свои уста дыхание живого и пронести его сквозь небытие в потусторонний мир, где мы изольём его в котёл и... — пафосно изрекла ведьма.

— Вы ничего такого не говорили! — Эмили прижала руку к губам, догадавшись, как и Финис, что́ ей предлагают сделать. — Мы вообще здесь случайно!

— Нет ничего случайного, — нараспев возразила Зельдаборн.

— Ну так возьмите дыхание живого сами! — Эмили сжала кулаки.

— Я — не могу. Я уже заражена...

Финис с трудом отогнал мелькнувшие в голове столбики статистики. Ну не может же нежить болеть тем же самым...

— И раз клуб отменяется, где у тебя, дорогуша, был бы выбор... — Зельдаборн развела руками и указала всей ладонью на Финиса. — Уж потрудись.

Эмили нерешительно посмотрела на него. А у самого Финиса дыхание почти прервалось, словно он тоже заболел тем самым.

— Я не могу... — прошептала Эмили. — Это не то...

— Да, конечно, совсем не то! — саркастически оскалилась ведьма. — Сидеть в башне у Тёмной королевы, откуда мы тебя вытащили с большим уроном в наших рядах, — вот это дело по тебе! Своими руками отдать жениха сопернице, когда он уже почти стал твоим, и потом страдать всю послежизнь — дайте две! Пассивно ждать большую любовь, которая вернёт тебя к жизни — как два пальца!..

От каждой фразы Эмили ощутимо вздрагивала. Финис мог бы прервать Зельдаборн, но вместо этого лицемерно притих и ждал. Выдержка иногда решала самые сложные дела... А ведьма, распалясь, стянула с руки перчатку, за ней полетела рукавица... Финис резко выдохнул. Её руки походили... пожалуй, на руки дементоров из "Гарри Поттера". А она уже рвала мантию на груди.

— Показать? Показать?! — надсаживалась ведьма.

Эмили, бледная, как весеннее небо, молча присела у её ног и подобрала перчатку и рукавицу. Помогла ведьме надеть их и осторожно обняла.

— Я так понимаю, это "да"? — сварливо осведомилась та.

Эмили склонила голову. На Финиса она не смотрела.

— Вот и чудненько! — прощебетала Зельдаборн как ни в чём не бывало. — Я отвернусь. — Она демонстративно развернулась спиной и стала громко и фальшиво насвистывать модный попсовый мотивчик, который сейчас нёсся из каждого окна.

Финис боялся пошевелиться. Даже посмотреть на Эмили прямо боялся — вдруг исчезнет, разлетится неуловимыми бабочками, и он никогда её больше не увидит, гадая, был ли это бред наяву или затянувшийся сон. А она тоже стояла неподвижно, он фиксировал это боковым зрением. Громко тикали часы, синкопируя песню ведьмы.

Прошло ещё несколько минут, если минуты могут быть такими долгими, Зельдаборн замолчала и прислушалась.

— Я не слышу характерных звуков, — пожурила она. — Учтите, молодые люди, у нас с Эмили время ограничено. Иначе большому миру бы слишком повезло. Часики-то тикают.

Эмили встрепенулась, мельком взглянула Финису в лицо и шагнула к нему. Руки невесомо порхнули ему на плечи. Когда он в последний раз обнимал кого-то? Но сейчас мысль о так и необретённой собственной семье совсем не тяготила. Его руки сами собой сомкнулись у Эмили за спиной, и он наконец вгляделся в её измученное и прекрасное лицо. Сама она смотрела вниз, но губы чуть приоткрылись, а грудь часто вздымалась. Финису вдруг подумалось, что, возможно, первый и последний, кто её целовал — негодяй Баркис. И это словно толкнуло его вперёд. Он нежно коснулся губами холодных губ своей Эмили — как он долго звал её в своих мечтах.

Её холод не отталкивал. Прохладные, бархатистые лепестки роз такие же на ощупь. И её запах — высохших цветов. Она тихо стояла в его объятиях, только один раз губы шевельнулись ему навстречу, один пленительный миг — и Эмили сделала полшага назад. Зельдаборн уже не пела, она повернулась к ним лицом, чтобы проконтролировать. Только что состоявшийся поцелуй стремительно отодвигался в прошлое вслед за частыми ударами живого сердца.

— Достаточно? — безжизненно спросила у ведьмы Эмили, по-прежнему глядя в пол.

— Глупая ты нежить! — с чувством посетовала Зельдаборн. — Я печёнкой чую тут настоящую любовь, а ты... — Она в сердцах махнула рукой. А потом достала из складок мантии не кристально чистую колбу и подала Финису.

— На вот. Дыхни для галочки. Вдруг сгодится. — И Финис понял, что не зря вид ведьмы показался ему хитрым.

— Так вы меня обманули! — задохнулась Эмили. Она тоже поняла. — Соврали, надавили на жалость! Да вы просто... — Казалось, у неё не хватало слов, чтобы выразить своё возмущение. Она вырвала у ведьмы колбу и забросила в дальний угол — послышался тихий звон, с которым та прокатилась по паркету.

— Для тебя старалась! А на долгие ухаживания времени нет! — не осталась в долгу Зельдаборн. — Да между вами притяжение — хоть ножом режь! Надо только поддать жару...

— Старая сводня! — вне себя выкрикнула Эмили. — Я вам не кукла! Мэр усиленно сводит меня с Джеком (Финиса словно ударили под дых), вы — с первым встречным!.. (Второй удар).

На крики прилетел Зиро и, оглашая комнату тревожным лаем, кружился вокруг спорщиц. Слова о "первом встречном" болезненно резонировали с этим лаем.

Зельдаборн сумрачно посмотрела на Эмили.

— Ну да, приятно, когда твои усилия так высоко ценят! — Она помолчала. — Пойдём-ка домой, дорогуша. Большой мир вскружил твою очаровательную, но пустую головку.

Эмили непокорно вскинула подбородок и повернулась к двери, даже не взглянув на Финиса. Совершенная и равнодушная. Удержать её?! Не имеет смысла, если она не видит причин остаться сама... Бабочка в неволе погибает.

И вдруг Финис во внезапном порыве бросился к комоду, в который каждый день выбирал не заглядывать. Он достал оттуда стопку рисунков и вложил в руки изумлённой Эмили.

— Возьми — на память. Я рисовал... тебя. Всю жизнь.

Эмили опустила глаза на рисунки и слегка улыбнулась.

— Спасибо, — сказала она потеплевшим голосом и прижала рисунки к груди.

— Пойдём уже, — ворчливо поторопила Зельдаборн. — Мне ещё в церковь заскочить — грехи замаливать.

Невозможно было понять, шутит ли она или говорит серьёзно. То злачные места, то церковь… Финис не знал, что иссушающая паника, которую Зельдаборн привычно маскировала за сарказмом и солёными шутками, вот-вот выплеснется наружу. Путешествие в большой мир, любимое сводничество, поиск могилы давно пропавшего жениха — она была готова хвататься за всё, лишь бы не оставаться неподвижно в слишком хорошо знакомом маленьком мирке. И не проверять поминутно, куда ещё продвинулось проклятие, сжиравшее её тело.

Зиро хотел последовать за нежитью. Но Зельдаборн покачала указательным пальцем перед его светящимся носиком.

— Останься тут, мало ли... — и бросила пристальный взгляд на Финиса.

— Да, Зиро, пожалуйста, останься, — задушенно попросил он. Кажется, призрачный пёс — всё, что ему останется от мира за гранью. Но теперь он не откажется хотя бы от памяти о нём.

Прощания, можно сказать, не получилось. Эмили и Зельдаборн ступили за порог, даже не заботясь о маскировке. Направо высилась старинная церковь. Налево — улица, ведущая в новые предместья, где, при желании, можно было таки отыскать какое-нибудь злачное место. Финис обнаружил, что с интересом наблюдает, куда направится ведьма — та крутила головой, и решение явно вызревало в муках. Эмили потерянно стояла рядом — будто ей всё равно. Но они не успели сделать шаг. Из воздуха сконцентрировался огромный — в два человеческих роста — пузырь и охватил их. А когда он с хлопком исчез, на месте, где они стояли, остались только следы двух пар ног, напоминая, что нежить ступала на эту землю. Финис с рыком слишком долго сдерживаемых чувств саданул кулаком по стене. Боль показалась такой приятной... На тумбочке сердито вибрировал смартфон на беззвучном режиме, напоминая, что время не ждёт. Финис рывком засунул его в ящик. А из другого достал блокнот, карандаш и быстро набросал на листе новый портрет. Теперь он был уверен, что рисунок соответствует оригиналу.

* * *

Тишина в лавке оглушала. Будто репетиция того момента, когда она воцарится там навсегда. Разговаривать сама с собой — этого Хельгамина никогда не умела. На горелках скисали несколько особенно трудных зелий. Бесполезных зелий... Хельгамина прошерстила все справочники в лавке, сходила в библиотеку и даже тронула злокозненную книгу Алхимика. Она уже была неопасна — проклятье получает первый открывший. Ведьма просмотрела всё. Только несколько страниц, как будто вшитых позже, никак ей не давались. Там были какие-то... формулы. Если она правильно поняла. Конечно, маловероятно, что это именно то,что поможет Зельдаборн, но нельзя упускать ни малейшего шанса.

Решительно взяв проклятую книгу под мышку, Хельгамина вышла из лавки. Если это действительно формулы, ей поможет Финкельштейн. Если кто и разберёт математические каракули какого-то Эйнштейна, то только он.

* * *

Джек вышел из дома, и грустные, молящие звуки пианино остались за закрытой дверью — как и взгляд, которым проводила его Эмили. Но Джек не мог и не хотел давать ей беспочвенные надежды. А ведь она почти стала его другом… С самого начала он почему-то чувствовал в ней родственную душу. Но сейчас важно совсем другое.

Он готов был перевернуть весь Хэллоуин-таун и окрестности вверх дном, похитить кого угодно, снова попасть под обстрел, лишь бы появилась хоть одна зацепка! Некоторое время ушло на то, чтобы растолкать только что улёгшихся на дневной сон вампиров — Джек даже испытал мстительное удовольствие при виде их заспанных, недовольных физиономий. Пусть разбирают завал в ходе, ведущем из дома Алхимика. А то они явно думали, что искупили свою вину двухчасовым пребыванием в игровой Уги, которое ни к чему не привело. Библиотекарь Шон, зомби Нед и Берта как самые сообразительные разбирали старые планы города. Но почему-то Джеку казалось, что всё это ничего не даст.

Впрочем, была ещё одна зацепка. Послания Алхимика через зелье. И если он так хорошо спрятался, значит, надо выманить его из логова, и там уже ясно будет, кто тут самый хитрый. А наживка есть — та самая кость, которая ему так нужна. Вон, их целая грудная клетка.

Подумав так, Джек направился в ведьмину лавку. Пусть ведьмы составят ответное послание. Охота начинается.

* * *

Она по-прежнему ничего не могла сделать физически. Всё так же мутил разум тошнотворный запах вербены. Всё так же были скованы над головой руки. Всё так же повязка закрывала обзор. Только нити слегка колыхались, когда она касалась их сознанием.

Та ничего не хотела слушать. Салли повторяла раз за разом одно и то же послание, но Эмили упорно игнорировала её. Даже сопротивлялась. Салли и сама не была ни в чём уверена. Но иначе — бездействие, сводящее с ума и полное самых безрадостных мыслей о собственном будущем.

Откуда вообще пришла к ней эта бунтарская мысль? Обмануть. Подсунуть не тот ингредиент. Хотя и самой результат неизвестен. Но слишком уж Алхимик заострял внимание на этой кости, слишком давно добивался. Выдержанная, невыдержанная... Какая разница? Но Салли как зельевар знала, что порой самое дикое указание в рецепте таит в себе всю суть зелья. Нарушь его — и получишь прямо противоположный результат. Если останешься жив.

Оттого она и взывала сквозь равнодушное пространство к единственной, до кого смогла дотянуться. Сколько ни пробовала Салли цепляться к нитям других хэллоуинцев, они обрывались, стоило ей прикоснуться к ним. Хотя Док или Хельгамина вполне могли бы понять... Но Салли не могла к ним пробиться.

Однако и Эмили оставалась глуха. Неудивительно, после всего того, что она пережила от Тёмной королевы. Салли уже с трудом воспринимала себя ею. Но безжалостная память услужливо показывала картины, где полуобнажённая Эмили безучастно смотрит прямо перед собой, а рука Королевы — рука Салли — готова выломать у неё ребро. И только случай, точнее, авантюрная выходка ведьм и самопожертвование Джуэл не дали всему свершиться ещё тогда... Салли закрыла глаза, хотя это и не требовалось. Не стыд, но что-то очень похожее, неприятно сдавило грудь. Она попыталась распалить в себе гнев. Да! И эта же ангельская Эмили сейчас с Джеком, её Джеком! Играет на пианино... Обнимается. Или ещё хуже... С Джеком, книги которого Салли так самозабвенно жгла. Память о котором преследовала. А когда он вернулся, говорила ему такое... Нет, помнить всё — это не благо. Если деяния такие, как у неё.

Но сейчас ей не хватит сил передать ему всё то, что она хочет сказать. Салли тихонько и сухо всхлипнула. Эми. Упрямая, слишком красивая и женственная, раздражающая. Единственная надежда.

Неизвестно, сколько Салли лежала так в полубеспамятстве, повторяя всего лишь две фразы. В какой-то момент она почти потеряла нить Эмили, словно та исчезла из этого мира. Проносились в голове лоскуты чужих мыслей и чувств. Которые Салли совсем не нравились. Да как она смеет?! А тьма, слабая, но оттого ещё более злая, раздувала гневную неприязнь.

Краем уха Салли слышала какой-то подземный гул, который шёл словно сразу со всех сторон. А ещё в пещере (она уже не сомневалась, что это пещера) было тепло. Как... в обиталище Бугимена. И будто в ответ на её невысказанные подозрения раздался рядом бархатный голос, который она теперь ненавидела всей душой. Она вздрогнула — Алхимик подошёл совершенно бесшумно.

— Не хотят твои друзья пожертвовать костью ради твоего спасения, — грустно заметил он. — Впрочем, если подумать, я твой единственный друг...

Салли дёрнулась от такой наглости, словно её ударили. А Алхимик продолжал:

— Может, если прислать им твою руку, они будут более сговорчивыми? — И он замолчал, будто всерьёз обдумывая эту идею.

Невозможность считать выражение лица добавляла нервозности.

— А может, — снова заговорил Алхимик, и Салли почти увидела, как он расплылся в мерзкой усмешке, — твой несостоявшийся супруг уже нашёл тебе замену? Поверь мне, там есть на что посмотреть.

Он замолчал, явно ожидая реакции, но Салли с усилием сжала зубы. Она не доставит ему такого удовольствия. Она и сама видела, что там есть, на что посмотреть.

Алхимик разочарованно хмыкнул и сделал пару шагов в сторону от Салли.

— Возможно, сообщение надо повторить. Может, они не получили. Ведьмы достаточно глупы, и могли просто не заметить его в своей неряшливой лавке. К тому же, пора указать им точное место...

Обострённым слухом Салли расслышала, как Алхимик помешал что-то в котелке. Запах не давала различить вездесущая вербена. Потом он что-то нашёптывал, скорее всего, над булькающим зельем. Так он и передаёт свои послания? Умно. И безопасно. И она не может понять, где находится, и попросить о помощи через нити. Да и стал бы Джек искать её — теперь, после всего, что она бросила ему в лицо? Пыталась окрутить его нитями, заставить повиноваться себе… Может, и он теперь радуется, что она исчезла? Доказательство тому — ускользающие фрагменты подслушанного, подсмотренного…

— Готово, — снова раздался рядом насмешливо-довольный голос. — Правда, я тут подумал… Весь мой шантаж основывается на предположении, что ты там ещё кому-то нужна. И это слабое место всего плана.

Салли закрыла глаза и постаралась ни дрожью, ни вздохом себя не выдать. Хотя больше всего хотелось в крике выплеснуть свою ядовитую ненависть к этому выродку. Она жгла изнутри, как пламя, но была абсолютно безвредна для мучителя. И потому Салли снова потянулась к нити Эмили. Боль и шум в ушах помогут ей уйти в забытьё.

Ты же ненавидишь его так же, как и я…

Глухая стена. Отрицание, пренебрежение, упрямство.

Ненавистный голос пробился и в то полубеспамятство, в котором пребывала Салли.

— Ты моя восьмая невеста, мне приятно так думать, моя Королева, — вещал он. — Красивое число, по количеству лепестков розы ветров, по числу праздников Колеса года. Знак бесконечности… Мне нравится. Эмили вот была седьмой — счастливое число, правда? — Алхимик усмехнулся, а потом добавил с досадой: — Жаль, с Викторией не вышло, там тоже было, на что посмотреть. Но ты...

— Я замужем, — сквозь сжатые зубы проговорила Салли. — За Повелителем тыкв.

Незачем Алхимику знать о её терзаниях.

Он убил семь невест… Таких, как ты.

— Вовремя ты об этом вспомнила! — оживился тот от возобновления диалога. — Ничего, это легко поправить. Если станешь вдовой. Они там сейчас наверняка будут устраивать засаду на меня. Но я-то давно подготовился. Подсунут обманку или попытаются подловить — доподлинно узнают, есть ли смерть после смерти.

Салли почувствовала, как паника накрывает удушьем. Бросив бесполезную нить Эмили, она судорожно схватилась за другую, невыносимо жгучую. И только шёпот пробивался через расстояние и кроваво-красные разводы боли. Салли почти не слышала сама себя.

Засада… Береги… себя. Я…

С треском, только Салли и слышимым, оборвалась нить. А она, качаясь на волнах красного океана, взывала и взывала к обрывкам. И говорила такие запоздалые слова… И из глаз медленно и неуверенно стекали такие непривычные ей слёзы. Хорошо, что Алхимик их не видел, иначе его триумф был бы ещё слаще.

И тогда Салли в отчаянии вернулась к тонкой, но прочной нити Эмили.

Ты же тоже любила… Помоги...

* * *

— Ну что там? — Зельдаборн нетерпеливо заглянула через плечо Хельгамины, склонившейся над замысловатым зельем. Сама она больше не способна была на точные движения. Даже сжать рукой лёгкую костяную ложку — не в состоянии. Эмили подавила дрожь, стараясь не представлять себе, что́ чувствует Зельдаборн.

— Уже почти… — пробормотала Хельгамина, внимательно сверяясь с листком, выдранным из книги Алхимика.

Когда Эмили и Зельдаборн вернулись в лавку ведьм после своего странного и какого-то бесцельного путешествия, они обнаружили там Повелителя тыкв. Он как раз просил Хельгамину передать его "приглашение" Алхимику с помощью зелья. И когда Зельдаборн узрела, что́ осталось от книги, которую она уже считала кровной собственностью, она едва не вцепилась сестре в волосы. Но не смогла — руки бессильно соскользнули. Ведьма неприязненно посмотрела на них, как на чужие, и сжала потемневшие губы.

— Я просто дала Доку её поизучать, — примирительно сказала Хельгамина. — Но я догадывалась, что этот рецепт нам пригодится. А Док… может, он сможет тебе помочь. Мы же не знаем, что в той части, где формулы...

— Он уже "Док", — язвительно заметила Зельдаборн. Но развивать тему не стала — не было времени. Возможно, это последнее зелье, в приготовлении которого она хотя бы косвенно поучаствует. Эмили чувствовала это так остро, что было почти больно. Голос у неё в голове всё взывал к ней. Но Эмили тщательно не обращала на него внимание. И он как будто отдалялся, гас, отчаивался… В какой-то момент он замолк. Эмили вздохнула с облегчением.

И тут заверещала Зельдаборн.

— Смотрите! Опять! — Она всей рукой указывала на тёмную, маслянистую поверхность зелья, на которой медленно вырисовывались слова: "Принесите кость в подземелье Бугимена и положите в центр рулетки. Иначе там будет лежать рука Королевы. Если условия не будут выполнены, Королева — то, что от неё останется — сгорит в лаве. Даю вам два часа".

Ты же ненавидишь его так же, как и я…

Эмили резко тряхнула головой, словно это могло помочь. Остальные не обратили внимания — читали и перечитывали послание, которое постепенно таяло на глади зелья.

Он убил семь невест…

Таких, как она. Юных, влюблённых и невинных. И это уже была не игра, когда просыпаешься и, глядя в пугающе тёмные глаза сестры и жадно раскрытые — мальчика из приюта, сбивчиво рассказываешь, что видела там, куда они тебя отправили. Снов ей тогда хватило на всю жизнь. И где они, те, другие жертвы? Эмили никогда о них не задумывалась. Вот если бы… Она посмотрела на Джека. А тот словно был не здесь. Прислушивался к чему-то внутри себя. Но потом зашипел и схватился рукой за грудь. И во взгляде мелькнула такая горечь… Эмили с убийственной чёткостью поняла: Тёмная королева обращалась сейчас к нему. Салли. Для него — всегда Салли.

Незаметно в сознание снова влился голос. Робко и беспомощно.

Ты же тоже любила… Помоги…

"Всегда невеста и никогда жена", — насмешливо бросил ей тогда Баркис. Всегда любит и никогда не любима. Всегда соединяет чужие руки и уходит. Но кто же возьмёт её руку?..

Из окна потянуло свежестью. Эмили, которая стояла к нему ближе всех, оглянулась. И чуть не вскрикнула. Снаружи ветер волновал безбрежное море полуистлевших листьев, закручивал их в спирали, играл ими, рассыпа́л и снова крутил. Несколько листочков он забросил в окно. И один из них упал не сразу, потеряв воздушную опору. Эмили поспешно подставила ладонь, и на неё опустилась маленькая синяя бабочка с поврежденным крылом. Зельдаборн рядом присвистнула.

— Ты ведь что-то говорила про однокрылую бабочку... — повернулась она к Хельгамине, но та цыкнула на неё.

А Эмили смотрела на хрупкое, трепещущее создание, и на каждый взмах маленьких крыльев в груди отзывалась тёплая волна.

— Я отдам живую кость, — шепнула Эмили так тихо, что услышал, наверное, только голос в её голове. Услышал и обессиленно замолк.

— Что? — переспросила Хельгамина.

— Я дам ему то, что он просит, — сказала Эмили спокойно и громко.

Джек сразу отмёл такое решение.

— Я положу своё ребро, куда он требует, — решительно заговорил он. — А там…

— Нет. — Эмили старалась говорить убедительно и ровно. — Это важно. — Она посмотрела Джеку в глазницы. — Ты дважды спас меня. Позволь мне отблагодарить тебя. — Она взяла его руку и положила себе на рёбра — не в том месте, где их скрывала лишь тонкая ткань платья, а с другой стороны. — Королева пыталась забрать у меня кость силой. Но тебе я отдам её добровольно. Только сделай это сам.

Примечания:

Но больше всех эмоций

Игра на жизнь даёт.

(с) Бугимен

Два часа. Стучало в черепе, как табло на ратуше бездушно отмеряет дни до очередного Хэллоуина. Только теперь счёт шёл на минуты. Два часа — именно столько дал им Алхимик. И бесполезно убеждать себя, что потеря руки для Салли безопасна и почти безболезненна. Джек с трудом подавил в себе желание заметаться по лавке ведьм, низкой и захламлённой. Слишком тесной, чтобы вместить разрывающие изнутри чувства. Как ловушка.

Засада… Береги… себя.

Пусть засада! Лишь бы не бездействие и не эта ненависть в незнакомо чёрных глазах. А теперь она, Салли, пытается предупредить его?! Джек даже не сразу осознал, что голос в голове — не плод фантазии. Попытался поймать его… Но что-то звонко лопнуло внутри, отдавшись в груди обжигающе холодной болью, — и снова лишь одинокая тишина. Только Эмили смотрела на него понимающе и печально.

Несколько драгоценных минут утекло безвозвратно — почему он ещё здесь? Захлестнуло в окно листьями, словно напоминая. Как издалека, всё ещё в плену отчаянно родного голоса Салли, Джек расслышал, что Эмили тихо сказала про живую кость. Зачем? Это важно? Для чего?.. Конечно, он возразил. Эмили здесь ни при чём. Это чужой для неё город, и после всего, что она вытерпела от Салли, она не должна...

— … Только сделай это сам, — выдохнула Эмили, опустив глаза.

Что?.. Рука Эмили лежала поверх его руки внизу её грудной клетки справа.

— Эм-м, — протянула Хельгамина и невзначай прошла между Джеком и Эмили, разрывая контакт. — Вот так наобум менять ингредиенты даже неизвестного нам зелья — это может привести к катастрофическим последствиям, — заметила она со всей серьёзностью.

— Но Королева говорит, надо это сделать… — попыталась возразить Эмили.

— Салли — уже давно не зельевар, — отрезала Хельгамина. — Достаточно одного взгляда на её комнату. Я говорю вам: может выйти гораздо хуже!

— Хуже, чем перенос сущности на эту сволочь? — скептически хмыкнула Зельдаборн. — Я ведь только сейчас допёрла: Салли в сущности неплохая была полунежить, мирная, скромная… А что из неё выросло?! А если умертвием станет законченный психопат?

— Я не знаю… — Хельгамина неуверенно поджала губы. — Я просто сказала, что результат может получиться самым непредсказуемым.

— Куда уж хуже, — осклабилась Зельдаборн. — Но тогда нам вовсе нет резона нести эту кость. — Она в упор посмотрела на Джека. — Пусть всё идёт, как идёт. А через два часа всё либо кончится, либо дорогуша опять осчастливит нас письмецом.

Джек почувствовал, как возмущение, сметающее все остальные чувства, готово поглотить ведьму. Слова, более ядовитые, чем все ползучие компоненты их зелий, почти сорвались с губ. Но для ведьм жизнь Салли ничего не значила. Когда-то, до катастрофы, Салли вроде бы хотела пойти к ним в подмастерья. Но теперь ведьмы, наверное, только порадуются — хорошо, если без диких плясок — если она исчезнет из их жизни.

Зельдаборн, видимо, прочитала всё по лицу Джека.

— Да ты не журись, — похлопала она его по плечу. — Гадёныш не расстанется с такой ценной добычей. Пусть угрожает на здоровье.

Джек скосил взгляд на охваченную перчаткой руку ведьмы. Ей ведь гораздо хуже… А он справится и один. Надо только узнать, что́ слышала Эмили.

— Спасибо за помощь, если что, сразу сообщайте мне, — наспех попрощался Джек, даже не подумав, где его, в случае чего, искать. — Эмили?..

Та отрешённо направилась к выходу.

— Не вздумай брать у неё кость! — строго напутствовала Джека Хельгамина. Но что она сможет сделать, если уж Повелитель тыкв что-то решил?

Джек завернул с Эмили за угол, остановился и посмотрел по сторонам. Улицы были пусты.

— Что говорила Салли?

— "Отдай живую кость". — Эмили прерывисто вздохнула. — Она пыталась пробиться ко мне весь день, но я не хотела её слушать.

— А сейчас? Почему ты готова пойти на это? — Джек правда не понимал. И сама Эмили, казалось, тоже.

Она задумчиво посмотрела в небо, куда ветер уносил спиральные вихри листьев, и медленно заговорила:

— Ты читал "Айвенго"?

— "Айвенго"? — удивился Джек. — Читал. — Ему казалось, что всё его тело — один часовой механизм, созданный лишь для одного. Отсчитывать секунды. Самое время обсуждать книги.

— Да… — Эмили опустила взгляд на костяную ладонь, за которую всё ещё цеплялась тонкими лапками синяя бабочка. — Храбрые рыцари, прекрасные дамы… — Джек нетерпеливо переступил. Какое это имеет отношение к тому, что говорила Салли? А Эмили продолжила: — Дуб, вырванный с корнем, на гербе. Я чувствую себя именно так, Джек. — Она подняла голову.

— Ты можешь остаться в городе, когда всё кончится, — быстро предложил Джек. — И пустить здесь новые корни… Так что ещё говорила Салли, Эмили? Она не сказала, где её искать?

Эмили будто не слушала. Казалось, она полностью погрузилась в события выдуманного романа.

— Я всегда думала о себе, как об избраннице Айвенго, леди Ровене… Нежной и беззащитной. Но, видимо, у меня другая роль. И хотя Ревекка тоже любила Айвенго, она смогла отпустить его…

"Тоже", хм-м.

А Эмили вдруг словно проснулась.

— Скорее! — воскликнула она. — Надо спешить! Делай, что должен, и будь что будет!

— Но зачем брать твою кость? Для приманки достаточно моей!

— Не знаю… — Эмили прижала дрожащие пальцы к виску. — Но она была так уверена… Будто это единственное спасение.

— Салли в чём-то уверена? — Это меняло всё. Больно кольнули воспоминания о том, как она уговаривала его остаться на то Рождество. — Если Салли в чём-то уверена, обычно это сбывается.

— Но Хельгамина…

— У Салли есть дар, — перебил Джек. — Она видит будущее. И если она в чём-то уверена… Значит, так оно и есть. Подумай! Замена кости ведь может привести к тому, что тьма перенесётся, но сама Салли останется жива! — Мысль настолько захватила Джека, будто он увидел это вживую.

Эмили нерешительно кивнула. А Джек, чувствуя себя последним подонком, уточнил:

— И ты согласна пожертвовать своей костью? Ради неё? — Он всё ещё не мог в это поверить. Изумление, восхищение, неловкость боролись в нём с настойчивым пульсом внутренних часов. — Чем я смогу тебя отблагодарить?

— Ради тебя, — грустно улыбнулась Эмили. — Ты уже дважды спас меня и один раз исцелил. Так что это я в долгу перед тобой. И ты пытался призвать для меня душу Виктора… — добавила она и закрыла глаза, словно безмерно устала. Как и все они.

— Ох-х… — Предстоящее дело вызывало стыд и отвращение к самому себе, но Джек постарался запихнуть их подальше. Потом… потом он подумает, что ещё можно для неё сделать… — Пойдём! — решительно сказал он.

Если бы Джек знал, что дар предвидения Салли тоже поглотила тьма… Он бы, возможно, прислушался к Хельгамине и собственной совести. Но время неумолимо перемалывало минуты жерновами — только вперёд.

* * *

— Потерпи, моя Королева, остался всего час. — Салли ощутила, как невидимая рука провела по волосам. Резко повернула голову. — Ай-ай, — поцокал языком Алхимик. — Лучше лежи смирно, дорогая, а не то у меня, упаси тьма, дёрнется рука, и я тебя порежу — случайно.

Салли замерла, не в состоянии побороть бессильный страх. Нити высосали её до предела, ей казалось, что ещё одна язвительная фраза — и она просто расплачется. Или будет умолять о милосердии. Даже ясно осознавая всю бесполезность этого. Тьма робко вибрировала в груди, как злой маленький паук. Она не могла защитить. Но она и не отпускала.

Салли снова почувствовала прикосновение к волосам. Натяжение одной пряди. Сухой хруст лезвия. И снова ничего. Алхимик, отрезав локон, отошёл на несколько шагов. А Салли судорожно начала вспоминать, для каких же зелий нужны волосы. Но премудрости, которые в былое время мгновенно западали в память, сейчас словно заволокло туманом.

— Ну вот у нас почти всё и готово, куколка, — ласково сказал Алхимик. — Осталось выиграть джек…пот на рулетке.

Так вот, где будет засада! Салли, забывшись, попыталась сесть на своём жёстком ложе. Не пустили и привязи на запястьях, и собственное бессилие. Перед глазами набухали и лопались красно-чёрные пятна. Нет, не надо бесполезно дёргаться. Надо лечь, закрыть глаза и сосредоточиться. Не на обжигающе яркой нити, а на надёжной, хоть и неподатливой. Она передаст…

И уже почти не испытывая эмоций — не осталось на это душевных сил — Салли увидела, как Эмили распускает на платье шнуровку.

* * *

Джек отвернулся, хотя прекрасно понимал, что эта отсрочка ничего ему не даст. Руки слегка подрагивали. Даже время, казалось, замедлило свой бег — впрочем, это не более, чем опасная иллюзия.

Эмили тоже отвернулась. Так они и стояли спинами друг к другу в неприбранной спальне, где так долго проводила одинокие ночи Тёмная королева.

— Скажешь, когда будешь готова, — громко сказал Джек, не оборачиваясь.

По их уговору, Эмили должна была расшнуровать корсаж и прикрыться простынёй. Все платья Салли куда-то исчезли, так что резать то, которое сейчас было надето на Эмили, они не решились. Надо только освободить часть грудной клетки, где под голубой кожей скрыты не знавшие солнца рёбра. А потом… У Джека даже не было Пламени, чтобы залечить будущую рану. Но он приготовил иголку с ниткой, они чудом нашлись в одном из ящиков…

Пианино тускло блестело туманным лаком крышки, трещина искажала отражения. Джек отвернулся и от пианино, чтобы ненароком не увидеть то, что ему не предназначено. Успел только заметить, как Эмили завела руки за спину, чтобы взяться за шнуровку. Затягивала её, наверное, ещё сама Салли перед Самайном. Туго и безжалостно. И платье шила Салли. И выломать ребро тоже пыталась Салли, прямо в этой комнате. А теперь её невинная жертва сама готова пойти на этот вандализм, зная, что не выиграет ничего. Джек судорожно вздохнул, ощущая болезненно острую, почти невыносимую смесь благодарности и сожаления. Он готов был подарить Эмили всё — кроме того, о чём она обмолвилась и о чём лучше всяких слов говорили её глаза.

— Я готова, — послышался тихий голос.

Джек медленно обернулся, давая ей и себе эти последние мгновения.

Эмили стояла напротив, опустив глаза в пол и прижимая к груди измятую простыню так, чтобы открытыми остались нижние рёбра справа. Джек шагнул к ней. Он чувствовал, что должен в последний раз спросить, уверена ли она, не передумала ли… Но вместо измученного, посеревшего лица Эмили видел перед собой манящий образ Салли — какой она была в их битве. Опасная, притягательная, дерзкая… Совсем не жертвенная. Такой Салли он не знал, но очень хотел узнать. Надо только… переступить через боль и унижение этой мёртвой невесты.

Эмили вздрогнула, когда заранее прокалённый скальпель коснулся её кожи. Теперь она старательно смотрела чуть выше плеча Джека, чтобы не видеть, что происходит с ней самой. Губы плотно сжаты — наверное, чтобы не слетел невольный крик. Дыхание прервалось. Пальцы неистлевшей руки, держащие простыню, побелели от напряжения. Невозможно было смотреть, как она мучается. Тяжело упала очередная минута. Быстрее! Не длить страдания Эмили — он всё равно сделает это, хоть и будет себя презирать — и спасти Салли!

Скальпель рассёк кожу и плоть напротив верхнего плавающего ребра. Эмили не выдержала — вскрикнула, пошатнулась... Рёбра Джеку ломать приходилось, но о боли плоти он уже успел забыть. По боку Эмили потекла тёмная струйка — меньше, чем было бы у живого, но всё же. Эмили закусила губу. А Джек, стараясь изгнать все мысли и чувства, левой рукой придержал Эмили за обнажённое плечо. Правую он занёс над разрезом. Последняя секунда промедления… И узкая костяная ладонь проникла в глубь тела Эмили. Та совсем побелела, но больше не издала ни звука. На ощупь Джек нашёл ребро — тонкое и гладкое. Крепко сжал его пальцами. Надо всё сделать быстро, чтобы не причинять ей лишней боли. Возрастающее усилие. Сопротивление. И наконец — приглушённый треск. Невольно Эмили подалась вперёд, но Джек удержал её второй рукой. И ещё через несколько секунд — он постарался как можно аккуратнее извлечь кость, чтобы хотя бы ещё больше не ранить Эмили острым концом — потемневшее от крови нежити ребро увидело тусклый свет потустороннего мира.

Эмили ошарашенно опустила взгляд на свою кость, словно не веря, что ещё минуту назад это было частью её тела. Джек бережно положил ребро на столик и посмотрел на окровавленную руку. Ну вот теперь и он стал таким, как Салли и Алхимик. И почти неважно, какая цель.

— Всё? — почти беззвучно шевельнулись бледные губы Эмили.

— Прости… — только и смог сказать Джек. — Я…

— Не надо… — оборвала она и зажмурилась, словно и видеть Джека было ей невыносимо. Край простыни с правой стороны медленно темнел от крови. — Я сама на это пошла. Только это… — Она осторожно, боясь сделать лишнее движение, вдохнула и выдохнула. — Гораздо больнее, чем я думала.

— Давай я зашью разрез. — Джек уже взял нитки и иголку, желая хоть как-то искупить свою вину перед Эмили. Жаль, что нет Пламени… Он украдкой попытался найти внутри искру тепла — но нет, ничего.

Эмили не сопротивлялась, когда Джек быстро и аккуратно стянул края раны ниткой, только продолжала цепляться за простыню, как за спасательный круг.

— Я сейчас уйду, ненадолго ("Ровно на столько, чтобы взять Алхимика за накрахмаленную манишку"), — как можно ласковее сказал Джек. — Отдыхай. Я навеки твой должник. — Он прижал руку к груди, и на белой рубашке остался тёмный отпечаток.

Несчастье словно повисло в воздухе, делая его горьковатым на вкус. Губы Эмили задрожали — ещё немного, и пережитое потрясение выльется потоком слёз. Джек не решился её обнять и утешить — казалось, любое прикосновение сейчас причинит только лишнюю боль.

Слишком дорого полученная кость темнела на столике. Джек нахмурился: она не похожа на ту, что требовал Алхимик. Даже если её омыть — серо-жёлтая, а не белая. Сто́ит тому приглядеться, он обязательно обнаружит подмену. И тут Джека осенило. Кислотный фонтан! После него кости становились особенно белыми и блестящими.

Кинув прощальный взгляд на Эмили, Джек сжал ребро в кулаке и бросился прочь из дома, по щиколотку утопая в листьях, которых было слишком много. Извилистые улицы, площадь… Фонтан. Каменная горгулья, безучастная ко всему, изливала зелёные струи в чашу. Не раздумывая, Джек опустил руку с костью в пенящуюся жидкость. Она забурлила ещё сильнее, и когда он вытащил руку, "вода" омыла и пальцы Джека, и выломанное ребро. Теперь оно выглядело так, словно пролежало под ветром и солнцем десяток лет. Теперь Алхимик не заподозрит обман. И теперь Джек точно знал, куда идти.

Он не заметил пути к воротам — быстро мелькали мимо дома. Дорога от ворот до входа в подземелье Бугимена тоже осталась в памяти размытым серым пятном. И Джек снова заглянул внутрь, сам не зная, что он может увидеть.

Что-то изменилось здесь. Не было больше ощущения безопасной пустоты, которая воцарилась тут после смерти Уги. Мерцали подрагивающим светом лампы. Огромная напольная рулетка в центре зала выглядела так, словно её провернули. Джек прищурился, пытаясь вспомнить… Точно! Символы располагались на ней по-другому! Значит, кто-то действительно был здесь и повернул её. Надо было тогда остаться здесь и продолжать поиски… По краям рулетки карточные короли с настоящими мечами скрестили руки на груди и закрыли глаза. Как будто выжидая удобного случая.

Тянущее чувство ловушки неприятно обдало холодом. И Салли предупреждала о засаде… Сейчас как раз минули отпущенные два часа. Было бы странно, если бы Алхимик, назвав точное место, не подготовился. Но он не видел, как пищал, погибая, предыдущий владелец этой пещеры.

Глубоко вздохнув, Джек соскользнул вниз. Мягко и почти бесшумно приземлился. Никого. И механизмы всё так же неподвижны и как будто мертвы. Не мертвы — затаились.

Джек быстро оглядел всю пещеру. В дрожащем свете ламп казалось, что тени пульсируют, как живые. Пол ровно гудел — Джек знал, что под мембраной в центре рулетки лавовая река подходит особенно близко к поверхности.

Он приблизился к краю рулетки — там с притворным прищуром дремал пиковый король. Гнетущее ощущение лишь усиливалось от этой тишины и мнимой безопасности. Словно противник только и ждёт, чтобы ударить из укрытия, начать эту игру. Игра на жизнь? Они начали?..

Джек ещё раз оглядел стены и потолок и громко проговорил:

— Я сделал то, что ты просил. Я принёс кость! — Он высоко поднял руку с ребром, чтобы невидимый шантажист мог хорошо её рассмотреть, если он наблюдает. А когда тот придёт за трофеем, тут-то они и сыграют. Сколько бы ни пришлось ждать.

Молчание в ответ — только голос самого Джека причудливо переотразился от сводов пещеры, постепенно затихая. Сорвалась с опоры где-то вверху разбуженная летучая мышь и с писком вылетела через окно. И тогда Джек поставил ногу на рулетку. Что ж, он сыграет этот кон по правилам Алхимика. Джек прошёл по чёрному сектору и опустил кость в центр. Резко развернулся, ожидая реакции… Ему показалось, или подземный гул стал громче?.. Джек посмотрел себе под ноги и тут только заметил, что из-под рулетки сочится плотный белый туман — совершенно как тот, который едва не сорвал Рождество. Только что его почти не было, а теперь Джек стоял по колено в мутных клубах. Уже не поставишь на красное или чёрное.

Что-то с растяжкой скрипнуло под ногами. Туман быстро поднимался всё выше, заволакивая зал. Показалось, что рулетка дрогнула. И тут же лязгнуло у самого лица — Джек мгновенно вскинул взгляд и с трудом успел увернуться от клинка пикового короля, когда тот со свистом рассёк воздух. Рулетка дёрнулась и с застарелым дребезжанием начала своё вращение. Карточные короли обнажили мечи, но почти непроглядный туман скрадывал движения, замедлял реакции Джека… Ступи на шаг неправильно — и получишь удар клинком.

А рулетка раскручивалась всё быстрее. Инерция, как на карусели, бросала прямо в стальные объятия королей. Джек бы оценил красоту засады, если бы всё внимание не уходило на то, чтобы не угодить под удар. Свист! Стремительное движение. Едва успеть уклониться. Влево! Вниз! Кувырок… В прошлый раз и то было сложно. А сейчас из тумана молниеносно вылетало лезвие, и лишь интуиция каким-то чудом отклоняла тело в сторону.

Наконец Джек изловчился и поднырнул под чей-то клинок. Почувствовал, как сталь сре́зала одну фалду его фрака. Но, слава Хэллоуину, он очутился на неподвижном полу вне досягаемости от мечей чёртовых королей.

— Алхимик! Или как там тебя! — выкрикнул Джек в сердцах. — Выйди и сразись со мной, если ты не трус!

Но этот яростный призыв потонул в волнах тумана. Ни Алхимика, ни ответа, ни даже злодейского хохота… Джек был один, только рулетка вертелась, как чёртово колесо, всё ещё натужно скрипя. И этот скрип почти заглушил стремительно приближающийся вой. Джек еле успел отпрыгнуть, когда по месту, где он только что лежал, прокатился диск диаметром с его рост. Джек даже успел заметить пятна ржавчины. Зубчатое колесо, как циркулярная пила, с визгом пропахало каменный пол, оставив глубокие борозды. Проклятье! Оно бы раздробило кости на мелкие кусочки! Вой затих в отделении и снова начал нарастать. Где оно? Туман размывал направление звука.

Джек сделал ещё шаг назад, вслушиваясь, вглядываясь… Он чувствовал себя слепым, словно лицо залепил снег. Ещё шаг — споткнулся о невысокие рельсы. И тут же слева грохнули выстрелы. Игровые автоматы Уги с настоящими пулями! Джек упал на пол — это же механизмы, не догадаются… Пуля ударила в рельс рядом с черепом, расплющилась. Как в компьютерных играх, о которых рассказывал Фин. Джек тогда так и не понял до конца, зачем люди тратят на них своё время, когда вокруг — целый большой и интересный мир. Алхимик хочет поиграть с Повелителем тыкв в качестве персонажа?

Едва не получив пулю в ребро, Джек отскочил с линии огня. В опасной близости рассерженно гудел зубчатый диск — с какой стороны, непонятно. Джек посмотрел наверх. Туман заволок пещеру до потолка. Как же Алхимик управляет механизмами? Слишком прицельными были его действия. Значит, он где-то неподалёку. Вот бы где пригодился светящийся нос давно покинутого Зиро... На пробуждение Пламени Джек уже не рассчитывал.

Зубастый диск внезапно вылетел справа — Джек отскочил. А тот резко развернулся и, как загонщик, направлял его всё ближе и ближе к рулетке. Мелькнула мысль: забрать кость обратно?! Джек с запоздалым сожалением понял, что вообще не следовало её там оставлять. И брать не следовало.

Он вскочил на рулетку, едва не упал от вращения, проскользнул мимо вертящихся клинков… Но в центре уже не было рёбра. Пока Джек изображал из себя персонажа компьютерной игры, Алхимик прошмыгнул и забрал свой трофей. А сейчас из центра рулетки на Джека глянуло огненное око. Лепестки мембраны ушли в пазы, и сноп света от лавовой реки вертикально пронзил туман. Джек почувствовал, что рулетка замедляет вращение. Но дрогнул под ногами сектор, стал наклонным. И вот это не рулетка, а воронка, сужающаяся к центру, к раскалённой лаве! Сектора уже поднялись на сорок пять градусов и продолжали подъём. Они могут закрыться, как цветок?! Джек повис на краю своего сектора. Почти девяносто градусов… Клинок короля неритмично рассекал воздух над головой. Джек уже хотел рискнуть и попробовать проскочить мимо короля вслепую. Окно лавы обдавало жаром ноги, сверкая, как солнце-тыква или нос Зиро. Зиро… Как он раньше не подумал?!

Освободив одну руку, Джек постучал себя по бедру и громко позвал:

— Зиро! Малыш! — И замер. Сектор начал закрываться внутрь.

Но буквально через несколько секунд призрачный пёсик возник прямо над головой. Только сверкающий нос-тыковка позволил его заметить в сплошном тумане. Но сразу стал виден и пиковый король с озлобленным лицом, и его хаотично вращающийся меч. Он разрывал тело Зиро, но тому не могло это повредить.

Ещё немного, и лепестки бы сомкнулись над головой — Джек едва успел выскочить из смертоносного бутона. Совсем не мягко приземлился на пол. Зиро радостно вился вокруг него и возбуждённо тявкал.

— Ох-х, как я рад тебя видеть, мой маленький путешественник между мирами! — с чувством произнёс Джек, поглаживая прохладного призрака. — Ты очень вовремя! — Он окинул взглядом пещеру. — Где-то здесь засел один чужак с незнакомым тебе запахом. Найди его! Или Салли… Ты знаешь Салли!

Зиро с готовностью ринулся выполнять поручение любимого хозяина. Хотя нового хозяина он тоже успел полюбить.

Джек отступил к стене. Надо перевести дух… перед следующим раундом. Туман поредел. По центру зала всё так же летало зубчатое колесо, словно рыскало в поисках жертвы. Рулетка вновь раскрыла свои лепестки — хищный цветок в ожидании добычи. А Зиро всё не возвращался.

Джек убеждал себя, что призраки практически неуязвимы, но липкое беспокойство всё равно клубилось за грудиной. Зиро может проникать сквозь камень. И никакое оружие его не возьмёт. Поиски затянулись?

Неизвестно, сколько прошло времени. Джек не сразу заметил, что механизмы, которые едва не лишили его жизни, начали останавливаться. Диск перестал вертеться и завис в нескольких метрах от пола. Замедляла своё вращение рулетка. Движения королей стали ленивыми и неточными. И воздух почти очистился от магического тумана — будто мастер игры потерял к ней интерес.

Наконец где-то в отдалении раздался приглушённый лай. Джек встряхнулся. Лай стремительно приближался, булькающий, захлёбывающийся. И вот из-под камня вынырнул Зиро.

— Что, малыш?..

Но Зиро даже не оглянулся. Он улепётывал наверх, к выходу из пещеры.

— Зиро! — требовательно позвал Джек.

Призрачный пёсик завис в воздухе, а потом, стыдливо поскуливая, вернулся к Джеку.

— Что там? — почему-то шёпотом спросил Джек, гладя питомца по голове. Пальцы натыкались на какие-то травяные крупинки.

Зиро жалобно тявкнул и повернул носик к выходу.

— Ты испугался?

Зиро вдруг заволновался и попытался схватить Джека за полу пиджака и потянуть наверх.

— Ты думаешь, нам туда? — с сомнением уточнил Джек. Ему показалось, или тёмные глазки Зиро смотрели в разные стороны? И всё же он так уверенно и нетерпеливо тянул Джека к выходу… Никогда пёсик не подводил его. Может, заполучив кость, Алхимик покинул пещеры? Это выглядело вполне логичным: забрать трофей и убраться подальше, раз не удалось порешить опасного врага (да, Джек всё ещё считал себя опасным, даже без Пламени).

— Чужак и Салли ушли отсюда? — спросил он у Зиро.

Тот дёргано подался кверху. И Джек принял решение. Всё ещё досадуя на себя за то, что расстался с нужной Алхимику костью, он быстро вскарабкался по стене к окну наружу. А Зиро, нашпигованный вербеной, едва бы сейчас отличил Джека от Мэра.

* * *

Ей позволено было видеть. Больше того — Алхимик нацепил Салли на глаза что-то вроде толстых очков, внутри которых переливалась мутноватая жидкость, и установил прямо рядом с её ложем котёл с зельем ви́дения. С щемящим чувством Салли вспомнила, что именно с помощью такого хэллоуинцы наблюдали за путешествием Повелителя тыкв в большом мире на то Рождество. А теперь на поверхности зелья отразился пугающе знакомый зал. Тот самый, где Бугимен едва не сбросил её в кипящую лаву.

Изображение расплывалось по краям из-за очков. Зачем они? И только слегка сдвинув их движением головы, Салли поняла, что без них ничего невозможно разглядеть в непроглядном тумане.

— Туманное зелье, — довольно подтвердил её догадку Алхимик, поправляя такие же очки на собственном лице. — Не упрощать же твоему благоверному игру. Он оказался настолько глуп, что поверил в то, что мы как-то договорились. — Он мерзко хихикнул.

Салли со страхом вгляделась в то, что происходило "на экране". И правда, Джек положил что-то в центр рулетки. Салли впилась взглядом в небольшой продолговатый предмет. Это же… Несомненно, ребро. Эмили. Она услышала. Она сделала… Ревность и неприязнь потонули в стыдливо-жаркой волне благодарности. Вечная жертва Эмили… Но в следующий миг рулетка пошла набирать ход, ожили стальные короли, и Салли стало не до страданий мёртвой невесты. Ногти оставляли глубокие борозды на ладонях в ответ на каждый пролёт зубчатого диска. А Алхимик, вместо того, чтобы дальше выдавать язвительные комментарии, куда-то исчез. И через некоторое время Салли увидела его в том же зале, где был Джек. С губ сорвался бесполезный крик — предупредить! Но Алхимик не стал приближаться к Джеку, хищно схватил кость и пропал в одному ему известном ходе. И вскоре снова возник рядом с Салли.

— Фух… — Она заметила, как он тщетно пытается унять дрожь в руках, снимая противотуманные очки.

Салли мельком взглянула на кость в его руке, но её занимало сейчас только то, что происходило в игровой Уги. Каждый раунд игры на жизнь, которую вёл Джек, отзывался внутри ударом колокола. И когда он выбрался из почти сомкнувшейся пасти рулетки, Салли облегчённо выдохнула и так счастливо улыбнулась, как не улыбалась все двадцать шесть лет. А Алхимик рядом злобно зашипел — тоже музыка для ушей.

— Не спеши радоваться, — процедил он. — Твой скелет на волколаке всё равно не прискачет и не спасёт тебя. И эта псина… ему не поможет.

Салли только теперь разглядела крошечный клочок тумана — Зиро! Ощущение постепенно возвращающейся к норме жизни пьянило сильнее самогона из пауков. Очки сползли на нос.

Но Алхимик не терял времени. Он схватил одну из связок вербены и наскоро перемолол несколько стебельков в ступке. Получившийся крупный порошок зажал в кулаке и приготовился.

Зиро действительно нашёл логово довольно быстро. И одновременно с предостерегающим возгласом Салли "Зиро! Приведи Джека!" в нос пёсику полетели ошмётки вербены.

Зиро завис в воздухе. Нос-тыковка лихорадочно мерцал, но глаза невидяще уставились в одну точку.

— Зиро! — в отчаянии вскрикнула Салли. — Очнись!

Но Зиро парил в воздухе, как облачко пара над котлом — безвольно и безучастно.

— Зиро!!

— Зря стараешься. — Алхимик обошёл вокруг призрака и брезгливо тронул его длинным пальцем. — Чем бесплотнее сущность, тем полезнее вербена. — Он потряс кистью, словно можно было запачкаться о привидение. — Вот и твою тьму было безопаснее сдержать… До поры до времени.

— Тьму можно побороть обыкновенной вербеной?! — в смятении воскликнула Салли.

— Побороть — нет. Только слегка ослабить, когда она и так слаба… Ничто не может укротить полностью разбуженную тьму. Ни эта ваша любовь, о которой спето столько лживых песен, ни даже Хэллоуинское пламя. Вы чуть не уничтожили друг друга. Но тьма восстанавливается в тебе, я чувствую. А Пламя? Что-то я не видел, чтобы всемогущий Повелитель тыкв сейчас помог себе им!

— Но он жив! — упрямо возразила Салли. — А значит… — Она зло сузила глаза. — Джек распорет тебе брюхо, как Бугимену, и сожжёт твою требуху в лаве! И ему для этого не нужно Хэллоуинское пламя!

— Ах, какая у меня смелая Королева! — издевательски восхитился Алхимик и театрально прижал руку с ребром к груди. А Салли невольно затаила дыхание. Удалось ей провернуть свой сомнительный план? Она с опаской скользнула взглядом по чужой кости. Выглядит… правильно. И один край неровно обломан. Она чуть было не сделала это сама… А теперь заставила это сделать Джека. Но пусть мёртвая невеста радуется, что отделалась только костью! Никто её сюда не звал.

Противоречивые чувства накрывали с головой, как солёные волны слёз. А как всё просто и понятно было под пологом ласковой тьмы… Салли прислушалась к себе. Алхимик был прав. Тьма оживала. Росла и крепла в груди. И запах вербены, нестерпимый поначалу, теперь почти не ощущался.

Салли вздрогнула, когда услышала резкие команды, которые Алхимик кидал Зиро.

— Ищи! Лес! Ищи! Пошёл!

Зиро заторможенно уставился на кость.

— Лес! — повторил Алхимик. — Салли! Лес! — И сделал несколько пассов руками от себя.

Салли хотела позвать Зиро. Но Алхимик молниеносно прижал к её рту узкую, холодную ладонь. И одурманенный Зиро, так и не заметив Салли, встрепенулся и нырнул в камень. Алхимик убрал руку от лица Салли, перехватил краденое ребро поудобнее и с хищным предвкушением промурлыкал:

— А вот теперь, моя Королева, нам точно никто не помешает.

* * *

Джек углублялся всё дальше в Чёрный лес, петляя меж обгоревших остовов деревьев. И с каждым шагом он больше и больше осознавал, что уйти из пещеры было ошибкой. Зиро молчаливо летел прочь от города и не реагировал на окрики. И наконец Джек остановился.

— Зиро! — позвал он твёрдо.

Пёсик покорно завис в воздухе. Нет, это не тот весёлый, непоседливый и верный Зиро, которому Джек был готов доверить свою жизнь. Что-то произошло с ним за краткое отсутствие в пещере. Джек провёл сквозь призрака рукой, и пальцы вновь ощутили чужеродные вкрапления. Он поднёс крупинку к лицу. Какая-то отрава, лишившая Зиро разума? А значит… Алхимику очень нужно было отправить его подальше, чтобы остаться наедине с Салли и последним ингредиентом для зелья переноса.

Джек сорвался с места. Быстрее обратно! Если ещё не поздно…

Он уже преодолел почти половину пути до подземелья, как вдруг что-то натянулось в груди… Словно невидимый инквизитор пробовал рёбра на сгиб. До этого Джек видел тёмные нити лишь однажды — во время схватки с Салли. И это стоило ему Пламени. Но сейчас ему показалось, что он видит, как прежде незримая нить отходит от него и теряется где-то за гранью видимости. Джек подался вперёд, чтобы уменьшить натяжение. Но нить с тонким звоном лопнула, и конец её растаял без следа.

В этот момент под многими метрами пустоты и камня тьма покинула тело Королевы — вместе с жизнью.

Ребро — блестящее, белое — удобно легло в руку. Обломанный край так и притягивал взгляд.

Надеюсь, тебе было больно… седьмая невеста.

Бывшая Тёмная королева распласталась на столе, как кукла с обрезанными нитями — Алхимик усмехнулся такому тонкому сравнению. Ни слова неправды! Лишённая сил, но не манящей сердцевины. Самый лакомый приз.

Алхимик давно обнаружил пещеру, где они находились. Точнее, ему помогли. Бойкие хулиганы оказались на удивление полезны в этом деле — а он ведь всегда терпеть не мог детей, что живых, что мёртвых. Но со свежеиспечёнными прислужниками Тёмной королевы нужно было подружиться, и привычные губы послушно расходились в дружелюбной улыбке. Немного лести, немного наигранного интереса к их шалостям — зомби-деткам явно не хватало настоящего внимания — и троица, подвирая и приукрашивая, посвятила нового взрослого друга в подземные тайны. Они гордились тем, что проникали туда, где не бывал сам — ха-ха! — Повелитель тыкв. В самое секретное место, откуда можно легко и безопасно управлять всеми механизмами верхнего зала. Ребятам, правда, бывать тут было не положено. Корыто при воспоминаниях потёр мягкое место, хотя, как знал Алхимик, после смерти Бугимена прошло уже больше года. И всё же они пронюхали, как открыть тайный проход. А со всем остальным: пультом управления, тумблерами и рычагами — Алхимик постепенно разобрался сам. Ему повезло: спроектировал здесь всё Финкельштейн, просто и надёжно. Но увечья, которые он получил от Уги, не только приковали его к инвалидной коляске, но и лишили части памяти. Он забыл многое из своих прошлых изобретений и почти не высовывался из лаборатории. Хорошо, что рухнувший как снег на голову Повелитель тыкв оказался слишком узколобым, чтобы остановить хоть на миг свою идиотскую погоню за вчерашним днём и порасспрашивать с пристрастием своих же сограждан. Всё хорошо…

Шито, Крыто и Корыто Алхимик потом от себя отвадил. Наплёл им что-то и перестал обращать внимание, как и все в городе. А сам начал потихоньку обустраивать подземелье для себя. Троица его не беспокоила — была поглощена слежкой и подслушиванием для Королевы, хотя, наверное, и затаила обиду. Но что ему до чувств малолетних сопляков?

И вот теперь остался последний компонент, который он, Биттерн Баркис, обладатель ещё шести забытых имён, Алхимик, держит в руках, последний шаг, отделяющий его от всемогущества и… Люсиль. Да, он иррационально верил, что тогда он встретит её снова. Он на пороге тьмы, которая клубилась и в её глазах.

Алхимик бросил пристальный взгляд на распростёртое тело бывшей королевы. Рыжие волосы в беспорядке разметались по столу. Чёрные пряди потускнели и затерялись, и когда пришла пора отрезать локон, Алхимик долго и педантично выбирал, хотя в рецепте об этом ничего не было сказано. Просто ему так хотелось.

Даже в жалком положении упрямица всё ещё умудрялась смотреть вызывающе. Будто она и вправду — королева. Она угрожала ему так, словно и правда верила, что её спасут. Что она кому-то нужна. Хотя и за собой он порой замечал… Иногда она восхищала его — силой духа, которая жила в этом мягком, слабом теле. Но это же всё тьма? Сама Салли — он наблюдал её в течение целого года до того, как сошла тьма — не смогла пережить свою потерю. Значит, всё, что его притягивает в этой красивой кукле — порождение тьмы. И стоит лишить её этого — останется лишь пустая оболочка.

Алхимик подошёл к нише, которая была скрыта от глаз жертвы. Там, в котле на подставке, мерцало изумрудным светом и пенилось, как вода в Кислотном фонтане, драгоценное зелье. Салли, нахмурившись, ловила каждое движение — растеряла гонор наконец-то. Уголок рта Алхимика непроизвольно дёрнулся. Он так долго ждал… Незачем тратить время на разговоры. Рука вытянулась над котелком, разжались пальцы… И кость Эмили упала в зелье. "За тебя, Люсиль…" Ни всплеска, ни брызг. Зелье словно разошлось, принимая подношение, и безмятежно сомкнулось над упавшим ребром. Алхимик затаил дыхание. По рецепту, который он выучил наизусть, цвет должен был измениться на пурпурный. Время шло. Гудела подземная река лавы. Зелье оставалось зелёным. Салли — он чувствовал это — жадно ловила выражение его лица. Казалось, прошла вечность, прежде чем зелье нехотя, будто сопротивляясь самому себе, начало менять цвет. Высветились синим контуры ребра, разорвались, стали растекаться в стороны… Алхимик поймал себя на том, что ему видится бабочка в этой неровной плёнке синевы. Он осадил себя. Просто Эмили доставила ему слишком много хлопот, вот и чудится всякая дрянь…

Алхимик, сохраняя на лице натужную улыбку, с затаённой тревогой всматривался в меняющуюся поверхность зелья. Но прошло несколько страшных минут, и из центра начал расходиться вожделенный пурпур. Королевский пурпур! Контуры проклятой бабочки размылись, как теряют свою форму облака в небе, и ты уже не понимаешь, как минуту назад видел в этом расплывчатом силуэте напугавший тебя символ. И когда зелье стало монотонно пурпурным, Алхимик бросил в котёл волосы предназначенной в жертву. Не долетев до поверхности жидкости, они искристо вспыхнули и, словно нити расплавленной меди, исчезли в сверкающем пурпуре. Алхимик повернулся к Салли. Торжество распирало изнутри — так и хотелось его с кем-то разделить. Она поняла — сжала упрямо губы, сузила наглые глаза. Но на каждые стиснутые зубы найдётся отмычка. Слово или лезвие.

— Всё готово, моя Королева. — С издевательской почтительностью он изобразил поклон. Пародией на свои прежние манеры. Слишком долго он за ней увивался — внезапная злоба и жажда отомстить за унижение и подчинённое положение ударили в голову. — Ваше зелье забвения. Уверяю, ты забудешь всё.

— Что это?! На самом деле? — Алхимик с удовольствием отметил, как дрогнул её голос. Тёмная королева боится своего верного друга?

— То, что ты так жаждала получить — избавление от снов о прошлом. С небольшими побочными эффектами. — Он взял два заранее подготовленных кубка и наполнил их зельем. — Выпьешь сама или мне придётся тебе помочь? — Угроза в голосе не ускользнула от Тёмной — пока ещё тёмной — хорошо. Её глаза расширились, и она неосознанно подалась назад, беспокойно оглядываясь. "Всё ещё веришь, что тебе кто-то или что-то поможет?"

Алхимик с жадностью впитывал её образ единственным глазом. Терпкое знание — это в последний раз — придало особую сладость моменту. Измученно прекрасная. Трогательно непокорённая. Возмутительно бесстрашная. Тёмная. Светлая. Тёмная…

Салли безнадёжно крутанула запястьем — скорее обозначила, чем сделала настоящее движение, как будто уже отчаялась. Что-то толкнуло Алхимика в грудь. Несильно, но и такого ещё не должно было быть! С вербеной, с тем, как она вымотала себя схваткой… Надо спешить.

Алхимик быстро и резко поднёс бокал с зельем к губам Салли, вынуждая её сделать глоток. Она дёрнула головой, отвернулась. Жидкий пурпур двумя струйками стёк по подбородку, оставил неровные дорожки на шее… На голубой коже он смотрелся почти фиолетовым, как разбавленные чернила. "Не сдастся она", — с досадливым восхищением подумал Алхимик. Он бы мог применить силу, прямо сейчас. Но отказать себе в удовольствии в последний раз обмануть свою королеву?..

— Я могу избавить тебя от тьмы, — вкрадчиво прошептал он над самым её ухом.

Слова достигли цели. Салли громко вдохнула и посмотрела на него почти с надеждой.

— Избавить от тьмы? Как?.. — Она взглянула ему в лицо, потом на бокал в его руке. Надежда и недоверие сменились пониманием. — Ты хочешь забрать тьму себе. Стать тёмным властителем. Вот, что это за рецепт. — В голосе прозвучала горькая усмешка. — Поэтому ты преследовал меня все эти годы… — Она прикрыла глаза, беззвучно шевельнулись губы. Не стала проговаривать очевидное и сыпать обвинениями? Ну и умница. Он всегда терпеть не мог истеричек.

— Так что? — Алхимик приподнял бокал, словно предлагая тост.

— Нет, — спокойно ответила Тёмная королева.

— Нет? — Проклятье, он уже почти поверил, что она поддалась на уловку.

— Если это нужно тебе… Я говорю — нет.

— После всего, что я для тебя сделал?

— Особенно после всего, что ты мне сделал. — Ему показалось, что по краям её зрачков прошла рябь — по его собственному телу пробежала противная дрожь. Нет времени на эти расшаркивания!

— Что ж… У тебя был шанс принять свою чашу с ядом достойно. — Алхимик одним точным движением сжал нос Салли. Хорошо, что и нежить вынуждена дышать. То ли застарелый рефлекс, то ли закон потустороннего мира.

Несколько секунд она ещё сопротивлялась. Но потом губы раскрылись, и зелье отравленным поцелуем влилось ей в рот. Алхимик не отпускал её, пока она не проглотила. Без свойственного ему изящества, зато действенно.

Салли закашлялась и попыталась выплюнуть зелье, но было уже поздно. Алхимик, не выпуская из поля зрения её сверкающие ненавистью глаза, взял свой бокал. Пусть и возникла у него неприятная ассоциация с тем моментом, когда он случайно выпил отравленное вино, он быстро осушил бокал. Зелье куснуло за язык и колючей многоножкой ушло внутрь. Всё.

Чувствуя странную деревянность во всём теле, Алхимик шагнул к Салли и опёрся руками о её ложе. Ему казалось, что их глаза пульсируют в унисон. Зрачки Тёмной сужались и расширялись — словно дышали. И он прерывисто вдыхал и выдыхал, следуя за этим ритмом. Её лицо, шея, руки казались вытесанными из светящегося голубого льда. Черты истончились и поплыли — как и всё в пещере. Зато волосы обрамили лицо пылающим ореолом. Чёрные пряди, как змеи, шипели и извивались, пока не издохли. И сквозь полупрозрачную плоть Королевы Алхимик увидел желанный сгусток тьмы у неё в груди. Шипастый клубок, ежесекундно меняющий очертания, выбрасывающий тонкие нити-миазмы. Такой… Красивый. Как экзотический цветок. Небывалый, словно росток на сухой ветке. Шелестящий слова, которые Алхимик так жаждал слышать в своей голове.

Он протянул руки. Плоть Салли остановила их не более, чем водяная завеса. И пальцы коснулись живой тьмы. Будто сотни ледяных иголок проткнули кожу, но Алхимик не разжал пальцев и даже не поморщился. Слишком давно… С самого детства он откуда-то знал, как это будет. Медленно, осторожно он потянул. Клубок сделался плотнее, усилился многоголосый шёпот… Но он покидал тело той, которая так и не смогла оценить бесценный дар по достоинству! Несколько наполненных шелестом и вибрацией мгновений — словно через руки шёл ток с большим напряжением — и Алхимик остался наедине с тьмой, своей тьмой. Больше никого лишнего между ними! Только он и… С хриплым придыханием Алхимик прижал шар к груди. Лишь сейчас он заметил, что и сам как будто стал просвечивать. Салли потянулась было всем телом вслед за своей сердцевиной… Но потом бессильно упала назад, словно лопнула последняя нить, которая приводила её в движение.

А тьма вливалась Алхимику внутрь, как охлаждающее зелье, которое он варил от ожогов Салли… Теряла форму, растекаясь по всему телу. Пронзала шипами, ввинчиваясь в каждую кость, в каждую мышцу… Алхимик не выдержал — застонал, обхватил себя руками. Боль пройдёт, никто не обещал, что перенос — приятная процедура… Тёмная магия вообще редко бывает приятной даже для того, кто ею управляет. Какие гримасы корчила Уже-не-тёмная, когда слушала нити… Но это того сто́ит.

С трудом разогнувшись, Алхимик вновь подковылял к Салли. Что стало с ней? Книга была очень неподробна в этом моменте. Но Алхимику хотелось полного триумфа. Пусть разум и говорил, что беззащитная и живая Салли может ему пригодиться в борьбе с Повелителем тыкв, но вся его сущность жаждала покончить с ней без остатка. Выпить её. Вскрылась неожиданная, но очень острая ревность — Салли столько лет владела тьмой! А он, он ходил со смиренно опущенной головой и осмеливался только коснуться кончиков её пальцев. А теперь она лежала перед ним, и сияние льда, в который превратилось её тело, постепенно тускнело. Пурпур изливался из приоткрывшегося рта, из уголков глаз… Пустых глаз. Она лежала неподвижно, волосы прикрыли часть лица. И только пульсация света ещё создавала иллюзию жизни. Но скоро она прекратится, и останется только кукла с обрезанными нитками. Как он и обещал ей.

Зачем он уделяет столько внимания этой пустой оболочке? Алхимик прислушался к себе. Боль понемногу отпускала. Он выпрямился и поднял подбородок. Теперь все узнают, что такое настоящий Тёмный король. Но прежде всего…

— Давай проведаем одну старую знакомую, — вполголоса проговорил Алхимик, дрожа от предвкушения. — Некогда мы были весьма близки.

И в первый раз ему ответил голос, который так мечтал услышать.

Она заждалась нас.

* * *

Эмили удалось привести себя в порядок с огромным трудом. Каждое движение причиняло боль, каждый вздох. Кое-как она завязала сзади шнуровку, гораздо слабее, чем та была затянута Тёмной королевой. И после руки бессильно повисли. Свежий шов дёргало и саднило. Внезапно подумалось: вот она и стала чуть ближе к Салли, тело которой сплошь покрыто швами, гораздо более грубыми, и никто не считал это некрасивым… Но те швы подарили ей жизнь, соединив мёртвые части тел, а Эмили… Словно что-то сломалось в ней вместе с ребром. Будто она утратила веру во что-то важное. Погас в душе волнующий свет. Сначала Эмили пыталась не замечать эту мысль. Но не получилось скрыться от осознания: в глубине души она до последнего надеялась, что Джек этого не сделает. Остановит это безумие. Выберет её. Эмили тряхнула волосами и тут же пожалела о резком движении. Виктор тоже выбрал не её… Её выбрал только Баркис — чтобы убить. Нет, она не винила Джека. Она ведь сама озвучила эту мысль, передавая послание Тёмной королевы, к которой вдруг прониклась ненужным сочувствием. Но сама, казалось бы, невозможность для неё такого же отношения, с каким Джек рвался к своей Салли… удручала.

Она, уже не обращая внимания на боль, устремилась к лестнице вниз. Не было никаких сил находиться в этой комнате — с этим пианино, осколками бутылки, окровавленной простынёй… И в доме тоже. Эмили приоткрыла дверь и остановилась на пороге. Куда идти? Одна мысль о Зельдаборн причиняла не меньшую боль, чем рана на боку. Взгляд упал на неровную пачку листков, которые она рассеянно бросила при входе — рисунки Финиса ван Дорта. Эмили взяла верхний, и невольная улыбка тронула губы. Какая она здесь милая… И как будто счастливая. И на следующем. А здесь — грустит. Но всё равно радостных рисунков больше. Словно художник дарил ей то, чем обделили жизнь и посмертие.

Эмили перебирала рисунки, вглядывалась в них… Может, зря она была так неприветлива. Но это всё равно, она больше никогда не совершит такой ошибки — подарить сердце живому.

Вдруг среди рисунков попался совершенно другой. Маленький и явно сделанный детской ручонкой. Но всё же легко было узнать, чей это портрет. Внутри болезненно захолонуло. Джек в костюме Санты оскалисто улыбался и держал в одной руке коробку с бантом, а в другой — мёртвую голову. Да, Эмили уже слышала обрывки этой истории… Очаровательный рисунок. Непохоже, что его автор сильно испугался.

Остальные листы были слишком большие, и Эмили, сама не зная зачем, быстро сунула рисунок с Джеком-Сантой в карман платья.

Но теперь она знала, куда ей отправиться. Стараясь обогнуть ратушу (с Мэром почему-то встречаться не хотелось), она наконец отыскала дорогу к лаборатории. Наверное, там её примут, а Джуэл была так добра к ней и так пострадала из-за неё, что просто преступление её не навестить.

Эмили робко позвонила в громовой звонок.

* * *

Джек домчался до пещеры быстрее, чем тогда, когда спешил спасти Санту от Уги. Только теперь за ним не следовал верный Зиро — тот остался безучастным клочком тумана посреди головешек Чёрного леса. Джек не думал о том, что не нашёл секретный ход, когда времени было ещё достаточно. Главное — происшествие с Зиро ясно дало понять, что где-то неподалёку и правда затаился враг. И теперь он, Повелитель тыкв, точно никуда не уйдёт, пока не отыщет его. А отыскав… Впрочем, когда Джек, с трудом переводя дыхание, остановился у провала перед подземельем, то сразу почуял неладное.

Одного взгляда в игровую пещеру хватило, чтобы понять: случилось непоправимое. Перекорёженные механизмы усеяли пол. Махина рулетки была выворочена, в неё воткнулось искривлённое зубчатое колесо. Короли растеряли боевой вид и, как кривые зубы, торчали из плоскости под разными углами. Их мечи заклинило навсегда. В неверных отсветах чудом уцелевших ламп медленно оседали клубы каменной пыли. Будто всё здесь разметал сильнейший взрыв. Но что же тогда стало с тем местом, где заточена Салли?.. Странное чувство пустоты неотступно владело Джеком. Он словно знал: здесь никого нет. Ни Салли, ни Алхимика... Как одно существо всеми шестью чувствами ощущает присутствие или отсутствие себе подобного.

Но Джек, наплевав на интуицию, упрямо спрыгнул вниз. Слишком часто он отступался и уходил после своего возвращения. И терял, и упускал… И постоянно отставал. Будто никак не мог нагнать упущенное время.

Он подошёл к уже не смертоносной рулетке и потрогал костяным пальцем клинок поникшего пикового короля. А вот кинжал ещё мог пригодиться, раз на возвращение Пламени не стоит и рассчитывать — даже в критической ситуации оно никак не проявило себя.

Джек с силой нажал на металлическую руку, и клинок послушно упал к его ногам. Хороший клинок, острый, совсем неигрушечный. Джек подобрал его, ощутив себя гораздо увереннее. Искать путь вниз?..

Но в этот момент со стороны города донёсся тревожный бой колокола. Что-то случилось там. А здесь — только мёртвая, пыльная пустота, которая навсегда останется в таком виде.

Джек повернул голову к воротам: колокол разрывался дребезжащим звоном. Он там. Он осуществил свой план! И город звал на помощь.

Гибкой, ломаной тенью Джек скользнул в ворота. Никто их не охранял. Кинулся к ратуше — Мэр с побелевшими от ужаса глазами дёргал и дёргал за верёвку, раскачивая колокол. Джеку пришлось трижды окликнуть его, прежде чем тот отреагировал. Мэр со скрипом повернул к Повелителю тыкв осунувшееся лицо и, перекрывая им же созданный гул, прокричал:

— Этот Алхимик! Он был здесь!! — Мэр обхватил ладошками голову, словно та разваливалась на куски. — Он такой… — Мэр стукнул зубами и выкатил глаза. — Какой была она, Королева… Я видел в его глазах свою смерть… И щупальца… Они как будто душили! — Тон его стал плаксивым.

Щупальца?..

— Он сказал, что сначала наведался в твой дом, искал её.

Её — это Эмили? Проклятье!..

А Мэр продолжал под постепенно затихающий звон:

— Но, видно, она уже ушла. — Джек выдохнул. — Выглядела она не очень. Кто это её так, интересно...

Я её так. Но куда она пошла в таком состоянии? И…

— А Салли? С ним не было Салли? — Краткий миг оголтелой надежды канул в прошлое. Мэр опасливо покачал головой.

— Нет, он был один. Он выспросил у меня всё, что я знал… И я сказал… ну… что она, Эмили, скорее всего, пошла к Джуэл. Там и обе ведьмы сейчас отираются, я видел… И как только он ушёл, я стал звонить в надежде, что ты вернёшься и… спасёшь ме… всех нас. — Мэр на глазах обретал привычную солидность.

Значит, Эмили. Мёртвая невеста, притягивающая неприятности. Сейчас её ищет ставший умертвием Алхимик — довершить начатое много лет назад. И только он знает, где Салли… Не может же она быть погребена под тоннами камней глубоко в земле… Это невозможно! После стольких лет...

Всё это вспышками мелькало в черепе, пока Джек преодолевал путь до башни Финкельштейна. Ему повезло. Алхимик сначала решил наведаться в лавку ведьм и, не найдя там никого, со вкусом устроил пожар. Окрашенные зельями во все цвета радуги языки пламени ещё поглощали имущество ведьм, отражаясь в единственном глазе Алхимика, когда Повелитель тыкв добрался до лаборатории.

Там действительно оказались и ведьмы, и Эмили в пропитанном тёмной кровью платье. На лабораторном столе лежала Джуэл. Никакого признака мысли в безумно вращающихся глазах. Док, видимо, устав изображать неодобрение, выглядел печальным и растерянным. Джек только взглядом осмелился спросить у Эмили: "Как ты?" Она отвернулась, отошла… Надо будет с ней поговорить — потом. Но сейчас все были относительно спокойны, не бегали, не паниковали, не готовились к осаде… Хельгамина подошла к Эмили, коснулась слегка её бока и нахмуренно посмотрела на Джека.

— Алхимика ещё нет?! — Он поочерёдно оглядел всех.

— Мы его вроде как не звали на мои поминки. А ты? — откликнулась Зельдаборн. Она надвинула шляпу на самое лицо и почти полностью спряталась за спутанными волосами. Виднелся только кончик носа, да сверкали глаза.

Эмили будто окаменела.

— Баркис идёт сюда? — задушенно проговорила она.

— Да! Он тебя ищет! И… — Джек посмотрел на ведьм. — Кажется, ему удался его план. — Не выдержал, опустил голову, чтобы не видеть "я же тебе говорила", написанное на лице Хельгамины. — Да, я не должен был брать у Эмили кость! — воскликнул он почти с вызовом. — Но я хотел выманить Алхимика из логова и покончить с этим! И спасти… хм.

— … Салли, — прошелестела Эмили.

— Позвольте, дорогуша стал умертвием?! — всплеснула руками Зельдаборн. Волосы всколыхнулись, и открылась взору почерневшая, мокнущая щека. Ведьма поспешно прижала к ней ладонь.

— Зельдаборн… — Джек чувствовал себя так, словно его огрели по черепу огромной тыквой. — Я не думал, что…

— Занимайся своими делами, — резковато перебила его ведьма. — Кстати, я тут подумала на досуге: может, убьёшь для меня тварину? И проклятие улетучится. А если нет, то хоть изображу напоследок злодейский хохот. — Она прочистила горло.

— Да… Да! — твёрдо пообещал ей Джек.

— Вот и славненько. Долго ждать не придётся. — Зельдаборн кивком указала на окно, к которому Джек стоял спиной. Он обернулся. Да, (почему-то подумалось) Пиковый король собственной персоной.

Алхимик неспешно шёл к лаборатории. Внешне — всё такой же, но властная уверенность, которая сквозила в каждом его движении, Джеку не понравилось. И почему он, Повелитель тыкв, прячется, как крыса в мусорный бак, когда враг спокойно идёт навстречу?! Джек со свистом выпустил воздух сквозь сжатые зубы. Самое время потрясти "дорогушу" и узнать, что он сделал с Салли. И что у него самого внутри. А потом исполнить просьбу Зельдаборн.

Джек уже почти выпрыгнул со второго этажа — наконец-то честная и прямая схватка! Добытый в подземелье клинок удобно лёг в правую руку. Однако Док, словно вышедший из транса, хрипло окликнул его:

— Стой, чёрт тебя дери! Отвлеки Алхимика, а я подсоединю кабель к генератору Тесла и… Пусть отведает науки!

— Жареный Алхимик? — оживилась Зельдаборн. — Мне, пожалуйста, филейную часть!

Эмили выглядела так, словно её сейчас стошнит.

— Я лучше его убью! — оскалился Джек, перекидывая вторую ногу через подоконник.

— Давай-давай… Попробуй. Ты не видел толком... — рассеянно откликнулся Финкельштейн, при этом его руки уже стремительно порхали над приборами.

И Джек, не приняв эти слова всерьёз, спрыгнул вниз. С негромким стуком он приземлился на три конечности под насмешливым взглядом Алхимика и тут же распрямился во весь рост. Кинжал указал тому в лицо.

— Меня встречает лично Повелитель тыкв, я польщён. — Алхимик склонил голову, изобразив непринуждённое приветствие равному. Никакого внимания к угрозе оружием. Ни следа того страха, который Джек видел в нём при их первой встрече — на Самайн.

— Где Салли?! — прорычал Джек, приставив острие к груди Алхимика. Тот даже не шелохнулся, только продолжил самодовольно улыбаться.

— Полагаю, некоторая её часть сейчас там, куда упирается этот кинжал, — лучшая часть! Хотя вряд ли ты успел узнать её с этой стороны так же, как я.

Он о… тьме?

— Остальное же покоится глубоко под землёй, — продолжил Алхимик с притворным сожалением в голосе. — И поверь, я устроил ей шикарный поминальный салют. Мы ведь были так близки!

Так, значит, это правда… И в пещере действительно осталась лишь мёртвая пустота… Знание попыталось просочиться в разум, но тот с негодованием отторг его, как нечто чужеродное.

Джек бы мог не поверить, это же враг, который будет лгать, пока ему это выгодно. Но все чувства кричали о том же. Вибрация от последней лопнувшей нити, казалось, до сих пор ощущалась в груди. А это значит, что…

Острие вздрогнуло и рванулось вперёд. Отомстить. А потом — бесконечная и пустая жизнь в освобождённом от тьмы мире.

Джек мысленно уже слышал треск разрываемой плоти и костей. Увидеть боль и страх в единственном наглом глазе! Но с изумлением понял, что кинжал не вошёл в тело ни на дюйм, словно упёрся в невидимую прозрачную стену. Тусклый металл обвили змеями тени. Джеку едва удалось вырвать клинок, будто его держали цепкие щупальца. Это и есть тьма?.. Он сделал шаг назад, размахнулся и рубанул, целясь в не защищённую ничем, кроме пышных кружев, шею. И снова удар увяз в неподатливой трясине. Что-то невидимым куполом окружало Алхимика. И позволяло ему так надменно усмехаться.

— Ну что, будешь дальше махать краденым ножичком или поговорим? — осведомился он.

Джек опустил кинжал. С неприязнью спросил:

— Что тебе ещё надо?

— Для начала — проведать свою милую невесту. Мы толком и не успели пообщаться. Смерть разлучила нас. — Он состроил благопристойно-скорбное выражение лица.

— Ну уж нет! — Джек снова поднял неопасный для умертвия кинжал. Второй раз он Эмили не предаст.

Алхимик презрительно хмыкнул и поднял руку. Тени сорвались с пальцев, как ленты — смутно различимые, но всё же Джек видел их. Рванулись к лицу. Джек неосознанно попытался закрыться, но вёрткие тени легко обогнули вскинутые руки и втекли прямо в глазницы. И те видения, которые вызывала Тёмная королева, показались Джеку волшебным сном. Алхимик не жалел красок. Даже те события, которые помнились отчётливо, обрели в его интерпретации новые подробности, оттенки и смыслы. А полузабытое прошлое — как полотно для самых изощрённых фантазий.

Далёкая, как земная жизнь, высокая и красивая женщина ранит его не только колкими словами. В её руках — нож для писем.

Бугимен пользуется беззащитностью лишённой конечностей Салли и только после этого сшивает её и привязывает к платформе для казни.

Алхимик… Да, Алхимик преданно служит своей Королеве. Днём и ночью.

И сам Джек… Эмили…

Возмущение и ярость вырвали из вязкого наваждения. Никогда он не делал ничего такого с Эмили и даже не думал! И всё остальное тоже просто морок!

Джек наискось ударил Алхимика клинком — и на этот раз достиг цели, прочертив полосу вдоль тела. Потерявший концентрацию Алхимик схватился за грудь и отступил. В глазе мелькнула искра страха. Добить его, пока не спрятался за тьмой вновь! Кинжал описал свистящий полукруг и туго вошёл во что-то плотное в середине груди Алхимика. Надавить… Клинок уходил внутрь с гораздо бо́льшим усилием, чем нужно, чтобы проткнуть тело нежити. И скрежетом. Но вот уже острие вышло из спины… Алхимик широко раскрыл единственный глаз, неподвижный и затуманенный, и задрал голову, уставившись Джеку в глазницы. И вдруг взгляд снова обрёл осознанность. Джека отбросило на несколько шагов, и следом стрелой вылетел его кинжал. Из сквозной раны в груди Алхимика вытекала тьма — она шипела и свивалась в плотный, зримый шар, очень похожий на тот, что Джек видел в схватке с Салли. Жидкая тьма повисла недвижимо, только внутри у неё что-то потрескивало и гудело на грани инфразвука. Джек поднял кинжал — лезвие почернело и покрылось выжженными дырами, как от кислоты — и осторожно коснулся остриём слегка колышущегося сгустка. В ответ тьма зашипела громче, а по руке Джека через металл прошёл болезненный разряд. И тьма медленно начала наплывать на Повелителя тыкв. А он застыл, как приворожённый, не в силах отвести взгляда от постоянно меняющейся путаницы антрацитово сверкающих чёрных нитей.

Алхимик весь сразу как-то съёжился и потерял самонадеянность.

— Куда?! — простонал он, протягивая руки вслед за тьмой.

А Джек в первый раз так явно услышал в голове голос, который, казалось, знал всю жизнь.

В твоей груди уже подготовлено место для меня. Ты ждал…

Звуки окружающего мира отдалились, посерели и без того мрачные пейзажи. Зато нарастал шелестящий шёпот, и шар тьмы приближался, рос, наливался мощью… И совсем другие картины теперь пробуждала в черепе живая тьма. Всемогущества, величия, свершившейся мести… Но мести за что?! Ясное и обжигающе холодное воспоминание пронзило разрядом тока, возвращая из тёмных грёз в реальность. Эта... субстанция и есть причина гибели Салли! Причина того, что Салли стала такой… А теперь тьма хочет завладеть ещё и им!

Позади клубящегося шара Алхимик, стиснув зубы, держался за грудь. Как жаль, что Пламя погасила эта дрянь… И всё же Джек отчаянно призвал все подвластные ему искры и вложил в удар покорёженным клинком. Лезвие обломились, но и тьма взметнулась с шипяще-скрипучим воем — хотелось лишиться слуха — и резко рванулась к тому, кто жаждал её всем сердцем. Скрутившись в жгут, она втекла обратно в грудь Алхимика и отразилась в его вмиг почерневших глазах.

— Хорошо, что ты оказался таким глупцом, — процедил он.

— Я не желаю быть оболочкой для паразита! — яростно парировал Джек.

Алхимик наверняка собирался ответить что-то колкое, но тут прямо к ногам Джека упал оголённый конец кабеля. Другой его конец шёл в окно лаборатории.

— Жги, Джек! — азартно выкрикнула Зельдаборн. — Там миллион… этих… ваттов!

— Вольт. — Это невидимый отсюда Финкельштейн не мог не поправить ведьму.

Джек, недолго думая, отбросил обломок кинжала и схватил кабель в том месте, где была изоляция. Конец потрескивал, и казалось, будто держишь в руках ядовитую змею.

— Н-ну! — потребовала зрелищ Зельдаборн.

Джек молниеносно метнул искрящийся конец в Алхимика — тот увернулся. Подтянуть обратно. Не коснуться оголённого провода. И снова неживая змея готова сделать смертельный укус!

Длины кабеля пока хватало, хотя Алхимик отошёл подальше. Но ему явно не хотелось отпускать вожделенную добычу.

— Да-а! — надсаживаясь, вопила из окна болельщица Зельдаборн. — Испробуй-ка нашей с Доком науки, дорогуша!

Хоть Джек и был сейчас немного занят — Алхимик в очередной раз избежал встречи с разрядом — он не мог не восхититься юмором и жизнелюбием ведьмы.

Толстый и негибкий от слоя изоляции кабель не раскрутишь, как лассо, не прицелишься. А Алхимик словно вспомнил, чем владеет. Скользкие тени метнулись по воздуху и окружили Джека кольцом. Но и им не нравился искристый блеск электричества. Джек очертил круг — они зашипели, как хищные твари не смеют подступить, пока горит факел. Алхимик встал позади круга, и отражения теней клубились в его неровном зрачке. Прямо как у Салли — тогда…

Тени подползли ближе. Каждое щупальце стремилось коснуться, впиться, каждое несло в себе мерзкие, страшные видения… Каждое называло имя, от одного звука которого всё внутри взрывалось болью.

Тени уже почти заполонили обзор. А за этой стеной — их повелитель… План родился спонтанно. Хватило бы инерции… Джек перехватил кабель ближе к тому месту, где была наспех срезана изоляция. Одно стремительное движение — через частокол теней — и правая рука дотянется до Алхимика. А левую просто перенести немного ближе к концу… Кость — плохой проводник, но не для тех токов, которые исходят из генератора Тесла. Алхимику хватит.

Не дав себе времени передумать — имя Салли шелестело опавшими листьями со всех сторон — Джек прыгнул вперёд. Скрюченные пальцы сильно сжали запястье врага. Вторая рука соскользнула на оголённый провод. Мир полыхнул и погас.

* * *

Блуждать среди теней. Видеть своё льдисто-прозрачное, неподвижное тело. Слышать голоса, шелест, стрёкот, свист и вой. Ощущать — отсутствие границ. Полёт или растворение в ничто?

Освободиться. Или потерять. Осязать будущее и прошлое одним клубком спутанных нитей, где каждый конец может стать и началом.

Всё-таки полёт… Вслед за светящейся бабочкой, ввысь, прочь… Только бабочка летит неровно, трепыхая единственным крылом. И — падает. В развёрстую зелёную муть, отдавая свой свет... Только от её падения, наоборот, расплываются чернильные контуры, и они обретают объём, растут, пульсируют...

И из этого родится — тьма. Заключённая в живой кости боль не отдаст тьму, оставит себе ниточку.

Пузырится позабытое зелье. Истекает тенями. Пустой сосуд — вот он, рядом. Выдохлась вербена.

* * *

Хельгамина стояла дальше от окна и видела только пританцовывающий зад сестры. Ободранные пальцы саднило, Док-то в перчатках, а вот она — нет. Но времени не было. Зато теперь Повелитель тыкв, возможно, разделается с этим выродком… Если будет достаточно ловок.

От раскуроченного с одной стороны, низко гудящего шара генератора шёл толстый, длинный кабель — за окно. Рядом боязливо стояла Эмили, сложив на груди руки. "А ведь это из-за неё Алхимик сюда пожаловал", — с неожиданной злостью подумала Хельгамина. Она вовсе не питала к мёртвой невесте пиетета, как почему-то Зельдаборн. А теперь Док отвлекается от расшифровки формул в книге. А ведь там — Хельгамина чувствовала это тем чувством, которое порой помогало увидеть в хаосе чаинок на дне чашки конкретный образ, — сокрыто что-то важное… Впрочем, если Джек сейчас убьёт Алхимика, эту шавку при Тёмной королеве, все только выиграют. Только вот получившая могущество, дорвавшаяся до власти шавка — самая опасная скотина.

— Да-а! — заверещала Зельдаборн в азарте.

Джек побеждает? Хельгамина подошла к окну и выглянула. Но увидела лишь, что Повелитель тыкв замер, словно окружённый невидимым кольцом. Кабель поник в его руках.

— Да что же он… — напряжённо проворчала Зельдаборн. — Гадёныш ведь совсем близко… Давай, задай жару, Джек, ты же можешь! Я бы и сама оприходовала дорогушу! — И она потрясла увесистым разводным ключом, который умыкнула с верстака.

Несколько минут продолжалось подозрительное затишье. Если противники и говорили о чём-то, то звуки тонули в гудении генератора.

И вдруг неподвижность взорвалась стремительным броском. Джек метнулся вперёд и схватил Алхимика за руку. А другая сдвинулась на оголённый провод. Секунды непонимания… Но Хельгамина уже достаточно общалась с Доком, чтобы догадаться.

— Вырубай!! — Она бросилась к генератору и замерла, не зная, что делать. — Контакт!!

Даже Док замешкался. Соединения на живую нитку по типу "не влезай — убьёт" — опасная штука.

За окном с оглушительным треском и снопом искр произошёл пробой, и ток заструился дальше, через Джека… Зельдаборн тоже что-то поняла. Потянула за их конец кабеля… Но рука Джека словно приросла к нему. А другая — к Алхимику. И этот монолит никак не сдвинуть и не разорвать.

Зельдаборн отвернулась, наверное, не выдержала. Хельгамина встретилась с ней взглядом. Но та уже смотрела на Эмили.

— Хватит уже глупить и страдать, дорогуша! — Зельдаборн сорвала с головы шляпу, стянула перчатки… Перехватила ключ и вскарабкалась на подоконник. — Дай себя любить! А я — хочу красиво, а не… — Она взялась за ключ обеими руками и понеслась по кабелю, как по фуникулёру, — вниз. — Буду же-е-ечь! — раздался, отдаляясь, её победный клич.

— Стой! — закричала Хельгамина. Но успела лишь уцепиться за край ветхой мантии. Кусок материи остался в руке, а Зельдаборн, сестра, летела навстречу электрическому костру. Почти как тогда…

Короткое падение — долгая жизнь.

Юркая, быстроглазая девочка.

Худощавая, остроносая девушка.

Одарённая и рисковая ведьма.

Пепел костра рядом…

И снова вместе — уже в потустороннем мире.

Идеальная противоположность.

Вечный двигатель, хоть Док в них и не верит…

Хельгамина до боли, до хруста сжала пальцами камень подоконника. Минул вдох-выдох, которые она не сделала. Зельдаборн на полном ходу врезалась в Джека. Извернувшись, отбросила в сторону. Но слишком сильное напряжение не отпустило её руку.

— Да вырубай же! — со злыми слезами, которые сама не осознавала, Хельгамина тряханула Финкельштейна. А тот наконец нашёл в путанице проводов нужный контакт и разорвал его.

Ведьма кинулась к окну. Лицо Алхимика покрылось уродливыми бордовыми волдырями, глаз побелел, рука обуглилась, но он лишь упал на колени. Рядом распростёрся Повелитель тыкв — не понять, насколько он пострадал. Только почернели руки. А на земле дымился ворох тряпок — Зельдаборн. Её не защищало ничего. Ни тьма, ни слабое, но не до конца убитое Хэллоуинское пламя.

Гул генератора затих. Не было и криков. Писклявых причитаний Эмили. Витиеватая техноругань Дока отодвинулась куда-то далеко… Только звон в ушах — словно грянул колокол, а потом время остановилось, и протяжная нота повисла в застывшем воздухе.

Хельгамина бессильно прислонилась к стене. Слышимый только ей звон начал пульсировать, одна звуковая волна накатывала на другую. Ведьма не могла больше смотреть на то, что внизу. Но надо же довершить дело Джека и Зельдаборн! Добить гадину! Иначе всё было зря… Хельгамина огляделась с панической решимостью. Что может стать оружием?! На верстаке и лабораторном столе призывно поблёскивали инструменты. Хельгамина схватила нечто, она и сама не поняла что, но острое и зазубренное. Рванула к окну. Обесточенный кабель повис, как мёртвая змея, теперь по нему можно безопасно спуститься… Она уже почти последовала путём сестры, но вдруг замерла. Алхимика не было. Остались на земле неподвижные Джек и Зельдаборн, но Алхимик исчез. Хельгамина со стоном осела на пол, уже не в силах даже оттолкнуть Эмили, которая со слезами в глазах бросилась её поддержать. Хирургическая пила выпала из разжавшихся пальцев. Бессмысленно вскрикнула Джуэл.

* * *

А в душной, отрезанной от мира пещере распахнулись абсолютно чёрные, неотличимые от тьмы вокруг глаза.

Примечания:

Ох.

Примечания:

Не хотела выкладывать ничего до написания финала, но не выдержала)

Финис не находил себе места. Пытался работать, но, когда понял, что перечитывает письмо в восьмой раз, а смысл уловить не получается, вздохнул и со стуком захлопнул ноутбук. Может же он, в конце концов, заболеть… Сейчас все болеют и смотрят друг на друга со скрытой тревогой и подозрением.

Готовый рисунок Эмили висел на стене, наспех посаженный на двухсторонний скотч, — один угол выше другого. Стремительность и точность линий — как будто отражение их краткой и яркой встречи. Давно Финис не ощущал такого вдохновения, давно рука так уверенно не водила по листу, не боясь ошибиться. Совсем как в юности. А теперь этот рисунок — всё, что у него осталось. Другие Эмили унесла в потусторонний мир, впрочем их не жаль. Не нашёл Финис и детского рисунка своего племянника с Джеком-Сантой. Зато осталось совместное фото с Джеком…

Финис осознал, что смотрит в одну точку в центре портрета, только услышав знакомый лай. Не сразу сообразил, что́ это значит. А когда до него дошло, вскочил, опрокинув стул. Зиро! Он же исчез вскоре после ухода Эмили и ведьмы! А теперь как ни в чём ни бывало парит за окном.

Финис поспешно распахнул ставни. Зиро мог бы проникнуть и сквозь них, как путешествовал из одного мира в другой, но у них так было не принято. Умный пёсик!

Зиро залетел в комнату.

— Хороший мальчик! — Финис почувствовал почти такую же радость, как тогда, когда убедился, что потусторонний мир существует.

Но Зиро невидяще пролетел по комнате, петляя, как пьяный.

— Что с тобой?.. — опешил Финис. Он никогда не видел, чтобы призрак так себя вёл.

Зиро жалобно тявкнул. Финис коснулся его прохладной зыби. Бред, но, кажется, Зиро дрожал. Нос-тыковка неровно пульсировал, как в лихорадке. Щупальца тревоги скользнули по груди Финиса. Но вместе с тем — и волнующего предвкушения, такого, с каким мальчишки мечтают о приключениях. Мир за гранью не простился с ним?..

Финис провёл ладонью сквозь тело Зиро, и пальцы встретили какие-то крупинки. Что это? Финис сжал одну и поднёс к глазам. Какая-то трава… Зиро заскулил. Финис прищурился. Странно, что трава застревает в призраке…

— Знаешь, — проговорил он медленно, — мне кажется, тебя давно никто не вычёсывал.

И сам удивляясь нелепости происходящего, Финис взял со стола расчёску и в несколько движений вытащил из Зиро всё травянистые вкрапления.

— Лучше? — спросил он с улыбкой.

Зиро с воодушевлением тявкнул, и даже нос-тыковка засиял ярче. Хороший знак! Финис осторожно снял травинки с расчёски и сложил в ту самую колбу, которую в сердцах швырнула Эмили. Может, пригодится. Всё-таки привет из того мира…

— Ну, и что там с тобой произошло? — поинтересовался Финис у пёсика. Конечно, ответа он не ждал. Но ощущение внимательного собеседника Зиро умел создавать прекрасно.

А тот вдруг заволновался. Увидел на электрокамине фотографию Финиса с Джеком и испустил такой редкий для себя тоскливый вой. Прозрачные уши уныло повисли.

— С Джеком беда? — с тревогой спросил Финис.

Зиро крутанулся на месте и зарычал.

— А Эмили?..

Призрак вдруг попытался схватить Финиса за край свитера и устремился к выходу.

— Ты хочешь, чтобы я шёл за тобой? Туда?..

Но даже Джек много лет не мог попасть домой…

А Зиро вернулся к фото и подцепил его зубами. С совсем лёгкими предметами, сосредоточившись, он так сделать мог.

— Это что, пропуск? — недоверчиво усмехнулся Финис.

Но Зиро уже летел вниз. Финис медлил несколько секунд. Он знал, что́ оставляет здесь — привычную и опостылевшую, хоть и налаженную жизнь в одиночестве. А что встретит его там?.. Но точно что-то, чего он ещё не испытывал. Если он останется сейчас, то будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь, это он тоже знал.

С собой — новый рисунок, фото, хэллоуинская колба, английская маска (вновь нажитый рефлекс)... Даже телефон остался лежать на столе. Там, куда его ведут, сети нет. И слава богу… Посомневавшись несколько секунд, Финис открыл потайной ящик и извлёк оттуда пистолет. Голливуд учит, что если выстрелить нежити прямо в голову...

Открытые Повелителем тыкв с той стороны порталы снова работали в полную силу. Пока никто больше не покусился на их энергию.

* * *

Хельгамина затихла, скукожившись на полу. Ни движения, ни звука — холодная и безжизненная, как каменная горгулья. Дикий взгляд серо-стальных глаз, и руки Эмили, пытавшейся утешить ведьму, разжались сами собой. Той не нужны её объятия. Она её ненавидит сейчас. Как и весь мир. Но не может же всё быть так…

Эмили кинулась к окну — почти упала на подоконник. Там, внизу, ветер шевелил обгоревшую одежду павших и заметал их листьями, создавая иллюзию жизни. Эмили смотрела долго. Вот сейчас, кто-то из них шевельнётся… Вздохнёт, откроет глаза… Или глазницы.

Не в силах выносить груз убывающей с каждой минутой надежды, Эмили тихонько взялась за обесточенный кабель. Никто её не остановил. И тогда она, ежесекундно рискуя сорваться в своём длинном, не предназначенном для такого платье, сползла вниз. Боль в ране туманила взгляд, и Эмили схватилась рукой за стену башни, чтобы прийти в себя. Можно было бы выйти через дверь, но она не хотела просить.

Сперва она подошла к Зельдаборн. С содроганием перевернула её на спину… И в ужасе отпрянула. Неведомая голубоватая энергия, выходившая из того гудящего шара, довершила то, что не успело сделать проклятие Баркиса. Ведьма… Наверное её бы не узнала даже сестра. Практически прах… Рассыпающийся от чужого дыхания.

От башни раздался пронзительный крик — это Хельгамина всё-таки встала и теперь летела к земле тем же путём, что и Эмили. И через три секунды она уже стояла рядом. Эмили отошла, давая возможность сёстрам проститься.

Она долго не решалась приблизиться к поверженному Повелителю тыкв. Неужели и он теперь только ещё сохранивший форму пепел?.. Эмили с трудом пересилила себя и тронула его за плечо. По крайней мере, оно было твёрдым. Джек лежал, разметав руки, и длинные почерневшие пальцы были хищно скрючены, словно ещё сжимали провод и запястье врага. Но череп смотрелся целым, его просто присы́пало землёй и вездесущими листьями! И Эмили, собравшись с духом, тихонько позвала:

— Джек… — Ничего. Она позвала громче: — Джек!

Он весь содрогнулся, словно выпуская из себя последние разряды.

"Салли" — услышала Эмили не то вздох, не то хрип. Конечно, а чего она ожидала? Наверное, последнее, о чём он думал до… Но по крайней мере, он жив, хотя ему досталось гораздо больше, чем несчастной Зельдаборн.

— Хорошо, что моя сестра погибла не зря. Хотя ей всё равно оставалось не больше пары дней. — Это Хельгамина подошла сзади, да так неслышно, что Эмили вздрогнула. Лицо единственной теперь ведьмы Хэллоуин-тауна походило на бесстрастную маску. Только несколько частичек пепла прилипло к щекам в тех местах, где они увлажнились.

— Вы… — несмело начала Эмили. — Я очень...

Хельгамина жестом оборвала её.

— Алхимик выжил.

Джек словно не слышал. Не сменил позы. Невозможно было понять, в сознании ли он или снова блуждает где-то за гранью потустороннего мира. Не распознать, куда направлен взгляд. Поэтому, когда он отчётливо произнёс: "Что бы ты выбрала: Рождество или День Святого Валентина? Я предлагаю Рождество!" — Эмили от неожиданности отдёрнула руку. Он улыбнулся — отстранённо и страшно. Эмили с ужасом смотрела на этот оскал. Ей вспомнилась Джуэл, которая день ото дня всё больше теряла разум… А Джек будто вернулся в прошлое, и злополучные годы стёрлись из его памяти.

Хельгамина опустилась на корточки и пощёлкала пальцами перед лицом Повелителя тыкв. Эмили ожидала худшего — на Джуэл она уже насмотрелась и убила не один час, пытаясь достучаться до потерявшей рассудок. Но взгляд Джека, на удивление, быстро обрёл осмысленность. Он вздрогнул ещё раз, очень сильно, согнул и разогнул застывшие пальцы. И прежде, чем он задал первый вопрос, Хельгамина чётко ответила, словно доложила:

— Где Салли, мы не знаем. Алхимик сбежал. Зельдаборн погибла.

Джек перевёл взгляд на Эмили, словно прося её опровергнуть жестокие слова. Эмили опустила глаза.

Джек прикрыл глазницы и ещё некоторое время лежал неподвижно, словно осмысливая всё, что тут произошло. Но когда попытался встать, то не упал, только покачнулся. И в первую очередь подошёл к тому месту, где лежала Зельдаборн.

Хотя та и любила последние дни порассуждать о пышных похоронах, на которых три аккордеона порвут, погребать здесь было практически нечего. Фигура постепенно теряла объём — ветер вымывал частички праха из одежды, унося их в далёкие края, играя и куражась.

— Может, донесёт до огнерождённого ясеня к Эостре… — прошептала рядом Хельгамина. Присела и взялась за остатки мантии. А потом тряхнула разлетающуюся материю изо всех сил — пепел взметнулся тёмным облаком и, оседлав ветер, полетел куда-то ввысь… Эмили показалось, что она видит очертания ведьмы на метле, которая на прощание махнула им рукой. Джек обнял Хельгамину за плечи, но она и тут не дрогнула — осталась стоять, прямая и словно закаменевшая, с сухими глазами и тонкой линией сжатых губ.

Они постояли ещё немного, осознавая, всё ещё не веря. Эмили понемногу начала дрожать. От холода, от потрясения, от вновь разнывшейся раны…Она общалась с Зельдаборн немного, но погибшая ведьма успела занять в небьющемся сердце тёплый уголок… Как и Джуэл, о которой опять все забыли. Только неуклюжее существо Гарик иногда стирало испарину с её бледного широкого лба.

Джек так и стоял с Хельгаминой, и Эмили даже начала подозревать, но он держится за неё, чтобы не упасть. Растрёпанные и обгоревшие фалды его фрака развевались на ветру, как паруса корабля-призрака. Эмили хотелось вернуться в башню, спрятаться от ветра, но почтительная благодарность заставляла стоять рядом с хэллоуинцами. Это же за ней, седьмой невестой, пришёл сюда Баркис! И конечно, добился бы своего, если бы не самоотверженность Джека и Зельдаборн. Сообразительность Дока. Помощь Хельгамины. Снова хэллоуинцы рисковали из-за неё, хотя она им вроде бы чужая. А теперь… Эмили заставила себя посмотреть на пепелище, где лежала Зельдаборн, на чёрные пальцы Джека (он лишь чудом остался жив!), на окно лаборатории, где мучилась лишившаяся личности Джуэл… И отданное ребро показалось ничтожной мелочью. Эмили готова была… Но что она может сделать? Такая жалкая и беспомощная, что это её постоянно приходится спасать… И уже не против изворотливого, но вполне обычного мертвеца Баркиса, которому она выбила глаз пальцем, а против настоящего тёмного властелина. Она не должна чувствовать вину за него. Но почему-то чувствует, словно это именно она виновата, что он испортил послежизнь стольким жителям этого места. Ведь она знала его с детства и могла бы предотвратить… Да что там, она и за себя-то не могла постоять! Даже перед Люсиль. Мысли закружились в привычном колесе страхов.

Неужели той удалось упокоиться?.. Но душу своей старшей сестры Эмили никогда бы не попросила Джека призвать. Теперь, познакомившись с тьмой, она поняла многое. И отдала бы каждый год из не прожитых ею лет, чтобы больше никогда не встретиться ни с Люсиль, ни с тьмой.

Сзади зажужжала коляска, неуместно буднично в этом безвременье, когда каждый, казалось, забыл, предрассветные царят сумерки или вечерние. А может, просто осенние. Финкельштейн покинул башню и присоединился к скорбящим. Все знали, даже Эмили, что учёный и Зельдаборн друг друга недолюбливали, и их пикировки отличались ехидством и скрытыми и явными оскорблениями. Но сейчас Док тихо подъехал к Хельгамине и молча остановился. Ведьма, не глядя, сжала его руку и тяжко выдохнула. Он не предложил ей уйти, и в этом молчании было столько уважения и понимания…

Джек будто невзначай переложил руки на коляску Дока, и Эмили окончательно уверилась, что Повелитель тыкв вовсе не так легко отделался, как хочет показать. Док, прищурясь, посмотрел на него снизу вверх. Оценивающе посмотрел. И вполголоса сказал:

— А я расшифровал те каракули в книге, Хельги. — Ведьма вздрогнула. — Это бы ей не помогло… Это никому не поможет, ибо антинаучный бред. Да и вообще о другом…

Все помолчали, то и дело бросая взгляды в небо, которое стало пристанищем ведьмы.

— Поехали, — вздохнул Док и сложил руки на животе, позволяя Джеку везти (держаться за?) свою коляску. Хельгамина осталась, и никто бы сейчас не решился потревожить её уединение. Эмили тоже поспешила к башне.

Неизвестно, сколько прошло времени, пока собранные в этом гулком помещении нелюди бродили под его сводами, сталкивались, неловко расходились, отводя взгляды, думали каждый о своём, заново проживали потери… Прежде чем снова смогли мыслить ясно. По крайней мере, Джек, который так и ходил, придерживаясь за стены, негромко спросил у Дока:

— А что там? В книге?

Эмили прислушалась. Каждое слово эхом отдавалось благодаря хорошей акустике. Тени гротескно передавали движения фигур.

— Нет, как теория это, безусловно, интересно, — тут же включился Док. — Я бы даже сказал, изящно. Но практика… — Он развёл руками, как бы показывая, что безвестный автор — легкомысленный мечтатель.

— В любом случае, уже поздно, — горько заметил Джек.

— "Поздно" — понятие относительное… Впрочем, как и всё у этого автора, — хмыкнул Финкельштейн. — В любом случае такого количества антиэнергии… Просто не существует. Как и самого понятия.

Джек помолчал. Но потом снова раздался его голос:

— А я хотел бы посмотреть, Док.

— На что? — удивился тот. — На этот бред полоумного учёного?!

— Да.

— Да смотри, только не говори потом, что я тебя не предупреждал, — непонятно на что обиделся Док. — Хотя сомневаюсь, что тебе вообще хватит знаний разобраться.

— С вашими пояснениями…

Эмили было холодно среди камней и металла. Рана ныла и дёргала, не переставая. А разговоры о чём-то далёком от жизни вроде математики всегда навевали на неё скуку. Она обхватила себя руками и чуть не вскрикнула от боли. Никто не заметил этого. Джек пошёл вслед за учёным в лабораторию, и шаги его вновь казались лёгкими, хотя кто знает…

Эмили украдкой зашла вслед за хэллоуинцами — никто не обратил внимания и не остановил её. Там она слушала какие-то заумные разговоры между Джеком и Финкельштейном, пыталась понять и не понимала почти ничего.

Впав в оцепенение, Эмили не сразу заметила, что тон обсуждения изменился. Перешёл в спор.

— Порталы! — воскликнул Джек. — Вы об этом подумали?!

— Энергия — не спорю, — с раздражением согласился Док. — Но я уже, кажется, два раза упомянул, что нужна антиэнергия, ты невнимательно слушал? Если верить этому авантюристу… И потом как её оттуда извлечь, ты не задумывался? Как инициировать выплеск? — Он явно увлёкся, несмотря на собственный скепсис. — Я просто теоретически рассуждаю, — заверил он, как будто не желая демонстрировать заинтересованность.

Джек на минуту задумался. А потом медленно произнёс:

— Жизнь?

— Это какое-то язычество! — возмутился Док. — Хватит с меня этого! Тот хочет принести жертву, этот хочет принести жертву!.. — Он отъехал от Повелителя тыкв, энергично жестикулируя. — И всё это без опытного образца! — словно ябедничая, добавил он.

— Но взгляните... — возразил Джек, и Эмили увидела, как тонкий чёрный палец резко прочертил линию по замызганному листу книги. Словно углём.

Она отвернулась. Слушать было непонятно, смотреть — в животе поднималось чувство, близкое к тошноте, она уже так привыкла к благородному белому цвету своих и чужих костей… Эмили подошла к окну. Джек и учёный ещё некоторое время спорили, занятые лишь своими ненужными сейчас делами. Недалеко от башни одиноко стояла Хельгамина.

Наконец, Джек довольно сухо подытожил:

— А я всё-таки попробую.

— Пробуй, раз себя не жаль, — сварливо отозвался Финкельштейн. — По мне, так жертв уже хватит. Но тебя же разве остановишь!.. Даже мой генератор… — Он любовно погладил шарообразный кожух, и Эмили подумала, не жалеет ли учёный, что его агрегат не смог превратить в пыль и Повелителя тыкв заодно. Ради торжества чистой науки.

— Но что для этого ещё нужно?

— Предмет другого мира для разности потенциалов. Точнее, несущий в себе вторую пару координат. Граничные условия… У тебя он есть?

— М-м… — Джек принялся задумчиво ходить по лаборатории. — Сувениры из Крисмас-тауна?

— Хотелось бы что-то более удалённое. К тому же, сомневаюсь, что Салли их все не порешила.

— Хм, да… — Джек снова задумался. И вдруг начал хлопать себя по карманам. — Проклятье, было же здесь! Хотя всё равно, наверное, сгорело от тока… Эмили, ты не видела?.. Может, выпало.

Почему-то Эмили сразу поняла, что он говорит про своё фото с Финисом. В груди пробежал холодок. Она явственно вспомнила, что оставила карточку в большом мире — на полке этого странного камина. Эмили испуганно замотала головой и отступила на шаг. Джек выглядел расстроенным и обескураженным.

— Мы же столько раз бывали в большом мире… Должно же хоть что-то остаться! — пробормотал он. — Док! Может, поищете в ваших закромах?

А Эмили вдруг осенило.

— Подожди! — звонко воскликнула она. Дрожащие пальцы не сразу нащупали тонкий листок в кармане платья, и она уже успела испугаться. — Вот! Рисунок неизвестного ей мальчика выпорхнул из рук и, кружась, упал на пол. — Предмет большого мира!

Джек наклонился и, неловко царапнув пальцами пол, подобрал листок. Удивление, недоверчивая улыбка, тёплый огонёк к глазницах…

— Да, — вздохнул он, бережно сжав рисунок с собой-Сантой. — Как это было давно… И славно.

Док цепко глянул на предмет другого мира.

— И кого нам не жалко? — деловито осведомился он.

— Того, ради кого мы всё это затеваем. Алхимика. Я сам скину его в портал, — жёстко сказал Джек, посмотрев на свои руки. — И моя или его смерть инициирует этот всплеск антиэнергии.

— Она-то, конечно, высосет и поглотит тьму, не поперхнувшись, — фыркнул учёный, забыв, что ещё десять минут назад насмехался над фантазиями неизвестного коллеги. — Если верить этим записям.

— Недаром они вшиты рядом с рецептом переноса сущности! — с горячностью подхватил Джек.

— Всем так и не терпится геройски погибнуть, — проворчал Док. — Почему мне-то нет?

— Баркис вернётся… за мной, — тихо проговорила Эмили. Хэллоуинцы обернулись к ней с таким удивлением, словно заговорил предмет мебели. — А я… — продолжила она, силясь не растерять решимость. Посмотрела на Джуэл, на одинокую Хельгамину на улице. — Отведу его к порталу, если так нужно. Только… я не знаю, получится ли у меня.

— Ну уж нет! — решительно провозгласил Джек. — Я и в тот раз не должен был…

А Эмили вдруг окончательно осознала, что это и есть путь. Она осторожно положила руки на обожжённые пальцы Джека.

— Ты знаешь, что такое постоянно жить в страхе? — спросила она тихонько. Краем глаза взглянула на Дока — тот нахмуренно черкал химическим карандашом в своих записях.

— В страхе? — с недоумением переспросил Джек. — Когда меня отбросило в портале, и я не мог вернуться домой, это было жутко. Это раздражало, выбивало из колеи, порой заставляло впадать в отчаяние… Но я верил в лучшее и — нет, пожалуй, не боялся.

Эмили понимающе кивнула. Да, так она и думала.

— А я всю жизнь живу в страхе. Моя сестра Люсиль пугала меня, сколько я себя помню. Не так, как пугают на Хэллоуин, а по-настоящему. Без искры веселья и задора. Одним своим взглядом она вызывала такие мысли… Какие не зародятся сами собой у маленького ребёнка. А потом появился он… Её самый преданный почитатель. И мне стало совсем плохо. Когда Люсиль ушла от нас, я многое забыла… Даже его. Так что попала под его чары и согласилась выйти за него замуж. Но этот страх, зажатый где-то внутри, не оставлял меня. — Эмили положила руку на грудь, где молчало её сердце. — Ты знаешь, что было дальше… Когда я снова осознала себя, уже здесь, не было ни минуты, чтобы я не испытывала страха. Меня пугала Тёмная королева — так, как раньше Люсиль. И Баркис, её — их! — верный прихлебатель. А когда он сам заполучил тьму… Я устала вечно бояться, Джек. Я хочу уничтожить тьму. Я готова рискнуть — не только ради тебя, Джуэл и Зельдаборн. Ради себя самой.

Джек весь сжался, как от зубной боли. Эмили почти воочию видела борьбу чувств в его душе. И легонько, но настойчиво потянула его за руку к выходу. Уже на ходу Джек сунул рисунок в сохранившийся карман и, вздохнув, тихо сказал:

— Хорошо. Если Алхимик тебя чувствует, пойдём к порталу, прямо сейчас. Чтобы он не успел подготовиться. А потом ты спрячешься, нет, лучше вообще уйдёшь как можно дальше! А я его встречу. И… спасибо тебе за всё.

Эмили поспешно кивнула. Ноги угрожающе дрожали, но она сделает, сделает… Док тоже, казалось, был не против избавиться от чужачки, из-за которой его башня уже не первый раз подвергалась осаде. Но, пожевав губу, воззвал вслед Повелителю тыкв:

— Ты бы оставил преемника посмышлёнее и похрабрее, чем Мэр. На случай…

— Я вернусь! — фальшиво бодро заверил Джек. Но потом тоном ниже добавил: — Пусть будет Хельгамина. И вы.

— М-м, — недовольно промычал Док.

Но Джек уже был на первом этаже. Эмили сама толкнула дверь. Снова стоять у портала — приманкой... Как раньше стояла жертвой, только теперь по своей воле. Совсем недалеко от того места, где она на беду воплотилась в этом мире.

И ни она не знала, ни Джек, что они всё-таки опоздали к порталу.

* * *

Кто она? Где-то глубоко, в бархатной, свитой внутрь воронке ещё мерцает искорка чужой души, издавая слабые, отчаянные стоны. Тёмная королева снисходительно усмехается. Такая мелочь. Её будоражит другое. Обострённый слух доносит звуки битвы. Нечеловеческие глаза видят отсветы далёких вспышек. А чувствительные пальцы улавливают дрожание сотен невидимых нитей. Он там, он пострадал. Тот, кто её убил и породил одновременно. Она может спасти его или уничтожить. Иметь такой выбор — это прекрасно. Иметь возможность исполнить собственный приговор — прекраснее вдвойне.

Каменная гробница подземелья не способна остановить живую тьму. Королева в задумчивости останавливается на поверхности. Она чувствует зов — оттуда, куда рано или поздно попадают создания, подобные ей. Но она пока может противиться ему. А ещё она чувствует жажду — сначала еле заметную, когда чуткие пальцы распознаю́т значение того, что́ происходит далеко отсюда, у подножия башни бывшего создателя. А потом всё сильнее и сильнее… Она должна заполучить того. Он достоин разделить с ней тьму, стать её тёмным рыцарем. А этот, который пытался украсть сокровенное — лишь жалкий червяк. Даже полученная таким трудом тьма чуть не сбежала от его мелкой душонки — как забавно. Но для Королевы его предательство оказалось полезным. Взращённая на чужой кости, которую с болью вырвали из тела, тьма сильнее, устойчивее. Она надёжно держит в крепких щупальцах непокорную душу обладательницы этого тела. Душу, которая доставила столько хлопот, — и почти осязаемыми воспоминаниями, и постоянными сомнениями… А теперь ничто не распыляет силу. Королева вдыхает полной грудью до краёв полный запахами листьев воздух.

Ей сто́ит только позвать. И все они прибегут к ней. Королева с хищной улыбкой касается нити — нежно, как струны́, чтобы сыграть тихую мелодию. Очень скоро её друг Алхимик к ней придёт.

* * *

Он и вправду почувствовал нечто. Словно повеяло чем-то забытым и родным, охлаждая огнём горящие лицо и руки. Его звали, два голоса далёкий и близкий, сливаясь в дисгармоничный дуэт. И сущность внутри рвалась им навстречу. Там его любовь, его Королева и его тьма. Но это не одно существо.

Неровные поначалу шаги Алхимика стали увереннее, тьма приглушила боль и заживила раны. Он преодолел никем не охраняемые ворота и взял курс на руины Спирального холма. Там ждёт та, в чьих руках другой конец нити. Знает ли она, чувствует ли?.. Изумления не было. Ещё там, у лаборатории, он ощутил знакомое дразняще противоречивое чувство в груди. Раздражающее восхищение, зависть, желание сломить… "Его Королева" выжила и освободилась. И ждёт его для решающей встречи.

Земля древнего кладбища словно стала прозрачной для того, кто больше не нуждался ни в именах, ни в прозвищах. Зачем он тратил время на месть глупой Эми, если там, под Холмом, ждала её сестра. Это как быть слепым и прозреть. Люсиль и Салли. Они обе ждут.

Он не знал, как и почему сестра Эмили попала сюда, так близко от него, все эти годы… Но теперь, с тьмой в груди, он сможет наконец с нею воссоединиться.

А ещё он не знал, что ослабевший Спиральный холм обнажил вход в омут — место, куда попадает самая зловещая нежить. Алхимик сам создал это ответвление — когда по преступному незнанию искривил пространство порталов в день неудачного побега из Города мёртвых двадцать шесть лет назад.

* * *

Королева увидела его издали. Крепкая фигура Алхимика выплыла из сумерек и остановилась в десяти шагах. Всколыхнулись в предвкушении тысячи нитей. Королева склонила голову набок.

— Итак, ты пришёл. Мой добрый друг.

Алхимик улыбнулся одним уголком рта.

— А ты слишком живучая. Моя Королева!

Ничуть не удивлён. Что ж, вероятно, причина тому — тьма, связавшая их. Где-то под спудом мстительно взметнулась бунтарская душа.

Убей его!

Королева, не потакая ей, а просто из любопытства слегка повела рукой — сотни послушных нитей взлетели ему навстречу. Алхимик едва успел выпустить им наперерез такие же невидимые, но такие же смертоносные щупальца. Они были толще и мощнее, но каждое обвило множество нитей, и они в судорогах пали на землю, словно отрезанные. И других у Алхимика не нашлось, будто у него отсекли конечности. Он испуганно отступил, пошатнулся. Но потом остервенело впился взглядом в глаза Королевы.

С тем же успехом можно было играть в гляделки с чёрной дырой. Королева с лёгкостью вернула ему взгляд тьмы, приправив ещё более ужасающими подробностями, нежели он послал ей. А ему и правда несладко жилось в том приюте… Хорошо. Есть, с чем работать. Он не выдержал взгляда, отвернулся, закрыл лицо руками… А нити, вальяжно и не торопясь, обвили растерявшего самоуверенность бывшего соратника. Безмолвный и незримый поединок кончился слишком быстро. Единственный глаз Алхимика, такой уродливо человеческий, распахнулся и теперь с ужасом взирал на неё.

— Почему… ты сильнее?.. — прохрипела полупридушенная жертва.

— Дай подумать… — Королева неспешно прошлась вокруг него, неподвижного, скованного невидимыми путами. Обвела длинным ногтем зияющую пустотой глазницу. — Наверное, ты слишком низок и труслив даже для тьмы? — Память Салли была в её полном распоряжении. — Тьма не снисходит к тем, кто жаждет её всем своим существом. Её желанная добыча — сильные, непокорные души. И то, что ты у меня украл — лишь отражение, жалкий ошмёток, лоскуток.

Алхимик трепыхнулся в удушающих объятиях, а они в ответ сжали его ещё сильнее.

— Я буду служить тебе… — едва смог выдохнуть он.

— Не сомневаюсь, — прошипела почти равнодушно Королева. — Твоя верность не знает границ и не нуждается в доказательствах.

— Я… ты… мы могли бы быть вместе… теперь. Одна тьма…

Королева недоверчиво усмехнулась. Старый друг казался ей теперь таким удручающе скучным и мелким… Она прикрыла бездонно-чёрные глаза. А у того в глазницах тоже тьма… Надо только её приручить.

Натяжение опутывающих Алхимика нитей ослабло — Королева не обратила внимания. Оставшееся щупальце коварно скользнуло по белёсой земле среди клочков тумана, но не с тем, чтобы навредить Королеве. Умертвия не вредят друг другу. Они могут сливаться, могут усиливать друг друга, могут безучастно существовать бок о бок¹. И Королева уже отпускала пленённого собрата из западни, обретя новый интерес. Но в этот момент бестелесный сгусток его тьмы нырнул под Спиральный холм. Безошибочно, ведомый зовом и чутьём, он проник меж скрытых почвой переплетений, по которым Холм когда-то питался магией этого места. Миг — и из-под земли брызнули мертвенно-зелёные лучи. Омут приоткрылся, и из него выплыла фигура в серебристом плаще. Королева прищурилась, пытаясь угадать, кто под ним скрывается. Но свет недолго слепил глаза. Фигура гибко развернулась и резко взмахнула рукой. Лучи померкли мгновенно, как и вспыхнули. И только после этого она с достоинством опустила капюшон на плечи.

Королева издала смешок — одно лицо с вечной страдалицей Эмили. Только гораздо жёстче взгляд и выше подбородок. И тёмное безумие в глазах — вот эта достойна. Алхимик с жадным восторгом взирал на новую нежить.

— Люсиль… Я тебя нашёл!

Она пристально посмотрела на него, потом на Королеву.

В этом городе стало тесно от умертвий. Королева посочувствовала бы его жителям, если бы была способна. Пусть голубки воркуют. А у неё своё дело и свой путь.

И тут она увидела, что тот, кого она так хотела заполучить, открыл ворота на кладбище. У его плеча — голубеет опостылевшее испуганное лицо.

И скорее почувствовала, чем услышала чужака. Где-то за надгробиями прятался живой, излучая волны бравурной решимости и животного страха.

Алхимик протягивал руки к Люсиль.

Люсиль сверлила тёмным взглядом с детства любимую сестру — Эмили.

Эмили, изумлённо распахнув глаза, инстинктивно зашла Джеку за спину.

Джек смотрел на Салли, не отрываясь.

Салли не было или почти не было.

А Тёмная королева по биению нитей точно знала, где прячется приведённый Зиро в Хэллоуин-таун Финис ван Дорт.

Примечания:

¹ Мне не даёт покоя, что в МиП и МТО у меня было Умертвие. А здесь его как бы нет. Считаем, что то Умертвие обретается у себя в лечебнице и носа не кажет :)

Кто это ещё?

Джек с трудом оторвал взгляд от Салли, которая, кажется, была уже совсем не Салли.

Картинка начала двоиться после поражения током? Вдобавок к нарушенному равновесию, иссушающему жжению во всём теле и опасной хрупкости костей. Джек недоверчиво прищурился, глядя вперёд. Потом обернулся. Две похожие, как один Хэллоуин на другой, нежити сверлили друг друга взглядами. Эмили и… очевидно, Люсиль, её милая сестра. Не призрак — вполне материальна. А Эмили боялась даже её неупокоенной тени.

Джек твёрже упёрся ступнями в землю. Снова это ощущение, что он не успевает за временем, которое ушло на четверть века вперёд, а он, он остался законсервирован в прошлом. Со своими реакциями, принципами, ви́дением знакомых нелюдей. Будто он и Хэллоуин-таун разошлись в точке невозврата двадцать шесть лет назад и, даже воссоединившись физически, остались в параллельных реальностях. При нём монстры не убивали и не порабощали друг друга. И в городе было только одно умертвие — его так и звали Умертвием с большой буквы — оно почти не высовывалось из своей лечебницы и никак не влияло на жизнь города.

А теперь уже трое тёмных сущностей хотят вернуть Хэллоуин-таун в старые недобрые времена, которые, как надеялся Джек, окончательно канули в омут со смертью Бугимена. И начнут эти существа, видимо, с многострадальной мёртвой невесты. Но он не позволит… Проклятье, его, видимо, слишком сильно поджарили! Даже не подумал взять у Дока хоть какое-то оружие. Да и на ловкость сейчас особо рассчитывать не приходится.

Что-то серебристо-белое мелькнуло между надгробий. Зиро! Не успел Джек порадоваться, как из-за камня осторожно выглянул бледный остролицый мужчина. Джек узнал его мгновенно, хоть годы и наложили печать на человеческое лицо Фина. Только миг Джек изумлённо смотрел на него — человек? здесь? он умер?! — и поспешно отвёл взгляд. Слишком большая концентрация нежити, чтобы кому-то не захотелось убедиться, насколько жив этот пришелец. Но по крайней мере — он невесело усмехнулся — теперь силы уравнялись. Трое на трое. Только… на их стороне нет никого, отягощённого тьмой. И получается, он сейчас отнёс Салли к врагам?..

Занятый размышлениями, как сюда попал Фин, Джек упустил момент. Эмили, которая до этого пряталась за спиной, незаметно обогнула его и вышла вперёд. Решила взглянуть в глаза своему страху? Но не так же буквально! Джек сделал отчаянное движение удержать, прикрыть её — но ноги словно приросли к земле. Алхимик бросил пожирать взглядом сестру Эмили и повернулся к Повелителю тыкв. Воздел руки, осклабился... А он почти не пострадал, с досадой подумал Джек. На ещё одну схватку точно не хватит сил…

Люсиль плавно шагнула навстречу сестре — словно плыл серебристо-чёрный лебедь. Эмили застыла, как изваяние чудом сохранившегося на кладбище каменного монстра. Джек попытался сойти с места — бесполезно. Перевёл злой взгляд на Алхимика — и прочёл в его глазах неуверенность, почти панику. Тот ещё выделывал руками всякие пассы, но Джек понял: его сковал не Алхимик. И тогда он снова медленно повернул череп в сторону Тёмной королевы. Да, это была она — немыслимо могучая, нечеловечески красивая, но далёкая, как Хэллоуин от настоящего страха. Не Салли — ни в горделивой позе, ни в царственном развороте головы, ни в бездонно-чёрных глазах. Абсолютно и безвозвратно. И именно эта нежить сейчас небрежным движением кисти обездвижила его.

Вспомнилась их последняя встреча — схватка, в которой Джек лишился Пламени. Даже в ранящих словах, которые она с ненавистью бросала ему в лицо, ещё оставалась часть Салли — её эмоции, боль, обида… Но не сейчас. Она сделала шаг к нему — и зрители невольно замерли, даже Люсиль остановилась и изучающе всмотрелась в Королеву этого места.

А та шла прямо к Джеку, не сводя с него чёрных глаз. Только проходя мимо Эмили, она замедлила шаг. Приподняла тонкие шёлковые брови, оглядев её бок, словно могла видеть сквозь одежду, провела по нему пальцем.

— Мне не удалось выломать твою мёртвую кость, невеста, — прошелестела она. — Но всё к лучшему. Большая боль — большая сила. А ты мне подарила свою боль. Я этого не забуду. Моя рука и моя тьма тебя больше не коснутся. — И не дожидаясь реакции оторопевшей Эмили, Королева прошествовала мимо неё. Подошла к Джеку и заглянула ему в глазницы.

Не выплыть из этого тёмного омута, в который превратились когда-то родные, лучащиеся теплотой огромные глаза. Из последних сил он пытался пробудить в себе искры сопротивления и просто здравого смысла, но слишком много ушло их на первую битву. На смертельную игру в пещере. На противостояние жутким видениям от Алхимика. На то, чтобы не рассыпаться в прах под воздействием электричества… И сейчас, глядя в две чёрные вселенные, в которые превратились глаза Королевы, Джек почти желал поддаться ей. Разве это не наслаждение — исполнять её волю? Быть с ней единым целым. Он чувствовал и в себе эти зачатки тьмы, они всегда гнездились на дне его души. Только пробудить их, выпустить на свободу…

— Я не успела стать твоей. Стань же теперь моим, — маняще шепнули тёмные губы Королевы совсем близко.

Там, за границей мира, который принадлежал только им двоим, что-то пришло в движение. Но всё это было так мелко, так неважно… А важно лишь то, что происходило здесь и сейчас — между ними.

Руки сами собой поднялись, привлекая Тёмную ближе. Только полумесяц её хищной улыбки, только затягивающая пропасть глаз…

Далеко-далеко раздался женский крик, с трудом продираясь сквозь оцепенение Джека. Эми...ли — так её зовут. Залился злобный лаем Зиро — Джек вздрогнул. Сбросить помутнение… Там же его друзья — Эмили, Фин… С усилием, словно вытягивая ногу из трясины, Джек закрыл глазницы. Не смотреть ей в глаза. Слишком многое она будила в душе… Руки соскользнули с талии Королевы. Но её хватка — усилилась, как же вырваться из неё… Сотни нитей обвили волю. Уже не соблазняя, а принуждая.

Мой… Мой!

— обволакивал властный голос.

В следующий миг грянул выстрел. Это почти помогло… Джек дёрнулся, но вслед за ним упруго качнулись опутавшие его нити.

И только крик, призывающий его отдать долг — сильнее выстрела.

* * *

Чувствовать себя как никогда живым — что за парадокс в мире нежити! Но Финис ощущал себя именно так.

Портал пропустил их с Зиро, как родных. Финис удивлялся этому, пока они пересекали кладбище, на котором явно похозяйничал какой-то вандал. И украдкой трогал шершавые камни, чтобы телесные ощущения помогли убедиться в реальности всего происходящего. Вглядывался вдаль, где, без сомнения, высился загадочный и желанный город — Хэллоуин-таун. Полной грудью вдыхал запахи потустороннего мира — сырых, замшелых листьев, которых здесь непомерно много, больше, чем в лесу, непонятно откуда. Кашлянул с непривычки.

Он бы сразу пошёл в город — побежал бы, полетел, но кладбище не пустовало. Финис нырнул за ближайший надгробный камень и наблюдал схватку, невидимую, но жестокую, призыв какой-то нежити из-под земли и только сильнее сжимался в своём укрытии, шёпотом умоляя Зиро молчать. А сам вспоминал чертовски своевременную фразу из "Гарри Поттера": "Не все волшебники добрые". Не вся нежить такая, как Джек или Эмили.

И хотя одна из них походила на Салли, как её описывал Джек — голубая кожа, грубые швы, рыжие волосы… Но Финис её представлял себе совсем иначе: мягкие черты, добрые глаза... Острая, отталкивающая красота этой Салли вызывала желание с криками убежать. От всех троих исходила такая атмосфера ужаса, что впору было начать рыдать, как маленький мальчик, или закопаться в могилу от страха — вон их сколько, разрытых. В Джеке он никогда такого не замечал, а они общались целый год.

Но он забыл обо всём на свете, когда скрипнула дверь калитки кладбища, и он увидел самого Джека. А за ним следовала она, бледная, но решительная — Эмили. Финис чуть не взлетел от радости, увидев их в "живых", и только на задворках души колыхнулась ревность. Нет, наверное, он тогда что-то неправильно понял…

Но он остался сидеть за надгробным камнем. Запах листьев, казавшийся поначалу таким приятным, щекотал горло коготочками.

Джек заметил Финиса, но потом пугающая Салли приблизилась к Повелителю тыкв почти вплотную, а он стал так странно недвижим… Похоже тут происходит что-то нехорошее. Даже по местным меркам. Чёрт, Фин, где твоя подростковая безбашенность, почему так трясутся коленки?! Стар стал… Рядом же твоя Эмили!

Эмили и ещё одна нежить, жутко на неё похожая. Но спутать их было бы невозможно. Чёрные глаза двойницы мёртвой невесты излучали всепоглощающую ненависть. Она коротко глянула на одноглазого зомби с белыми волосами и сладко прошипела:

— Биттерн… Ты скучал по нашим играм.

— Люсиль… — подобострастно отозвался тот.

Биттерн… Баркис?! Финис чуть не подпрыгнул из положения на четвереньках. Убийца Эмили?!

Джек всё стоял, как загипнотизированный, весь во власти этой странной Салли. Баркис и Люсиль начали медленно приближаться к Эмили — пальцы хищно загнуты, руки расставлены. Недвусмысленно приближаться. Финис сморгнул жжение в глазах, борясь с чувством, что смотрит хоррор (и лишь бы не оказаться в нём второстепенным героем), подобрался… И тут ему в бок упёрся пистолет, заткнутый за пояс. Как он мог забыть! Вот и проверим, прав ли Голливуд. В "Обители зла" достаточно было высадить мозги зомбаку.

С трудом совладав с дрожью в руках, Финис извлёк пистолет и прицелился. В Баркиса!

Отдача неожиданно сильно толкнула его в плечо, а звук, казалось, должен был докатиться до мира живых. Слегка оглушённый, Финис помотал головой, чтобы отогнать звон в ушах, и впился взглядом в свою жертву. Ч-чёрт! Промазал… Пуля чиркнула Баркиса по щеке, оставив тёмную полосу. Эмили вскрикнула и посмотрела в ту сторону, где, уже не таясь, стоял в полный рост Финис. Баркис с изумлением распахнул единственный глаз.

— Ван Дорт?! — воскликнул он. — Здесь?!

— Ван Дорт, — кивнул Финис. Как он надеялся, с холодным достоинством. — Финис ван Дорт.

По лицу Баркиса скользнуло понимание.

— А-а, потомок… — Он нахмурился и вперил взгляд в Финиса. — Тем хуже для тебя. Ты мне ответишь за предка. Ван Дорт.

И всё потемнело перед глазами. Как тогда, когда он валялся в депрессии, уткнувшись лицом в стену. А до и после этого — неудачные попытки суицида. И жизнь, такая пустая, такая правильно-скучная, бесконечно серая…

Финис слепо поднял трясущуюся руку с пистолетом. Плохая идея, наверное, но он должен спасти Эмили… Не видел он, и как Люсиль пригвоздила её взглядом тьмы к месту. Почувствовал только, как тисками обхватили запястье холодные пальцы.

— Ты не умеешь играть со смертельными игрушками, мальчик, — шепнул у самого уха голос, похоже-непохожий на голос Эмили. Люсиль потянула пистолет из ослабевшей руки. Финис не мог противиться. И когда она отошла, тёмная пелена перед глазами немного поредела, отчаяние отпустило, оставив только ноющую боль в груди. Он увидел, как Люсиль направляет пистолет на Эмили.

— Внесём разнообразие, сестричка?

Финис бросился вперёд, не раздумывая. Точнее, думал, что бросился. Баркис, будто не надеясь больше на свои потусторонние штучки, крепко схватил его сзади за локти, как какой-нибудь громила-телохранитель. Люсиль даже не обратила внимания на порыв Финиса, поглощённая расправой.

— Скажешь что-нибудь напоследок, моя нежная, со всех сторон идеальная сестрёнка? — с усмешкой поинтересовалась она. Пистолет казался продолжением её руки.

— Да… — выдохнула Эмили, без страха глядя прямо в лицо сестре. — Ты убивала меня каждый день. Понемногу. Отрывала от моей души кусочек доверия, наивности, радости. Но они не хотели покинуть меня и вились вокруг, как стая бабочек… Ты не сможешь сделать бо́льшее. — Люсиль оскорбительно фыркнула. А Эмили вдруг обратила горящий взгляд на Баркиса. Финис с восхищением впитывал её образ — решительный, смелый, чарующий...

— А ты! — заговорила Эмили. — Скольких ты убил невест! Я вижу за твоей спиной их тени! Они жаждут возмездия! — И она, не сводя глаз с Баркиса, громко крикнула: — Джек! Ты спрашивал, что ты можешь для меня сделать. Призови сюда души погибших невест!

Финис скосил взгляд на Повелителя тыкв. Предыдущие крики, даже выстрел, не вывели того из оцепенения, что может сделать ещё один возглас? Баркис сзади обеспокоенно дёрнулся, оглядываясь. А Джек, который стоял неподвижно с плотно закрытыми глазницами, вдруг резко распахнул их. Быстро оценил обстановку, сделал шаг в сторону от Салли и издал леденящий сердце вопль. Финис скрючился в захвате Баркиса от невыносимого звука. Нет, не так он себе представлял потусторонний мир в юношеских мечтах. Молодости свойственно романтизировать смерть.

Воздух тяжко врывался в лёгкие — его словно не хватало, чтобы вольно дышать. Финис с трудом распрямился в ответ на сухой шелест и трепетание теней со всех сторон. Он почувствовал, как на него дохнуло холодом, насколько мог, повернул голову и обомлел. Вокруг Баркиса парили призраки. В их очертаниях ещё угадывались девушки в оборванных, развевающихся свадебных платьях. Фата ближней невесты прохладным и каким-то неприятно-сырым прикосновением заставила Финиса вздрогнуть.

Эмили обвела подруг по несчастью горящим взглядом и подняла руки им навстречу. Но этот приветственный жест быстро сменился.

— Вот он! — Палец костяной руки твёрдо указал прямо на Баркиса. — Ваш убийца!

Привидения зашипели. Как нежная Эмили проходила сейчас на богиню возмездия — высокая, стройная, с высоко поднятой головой…

Баркис презрительно хмыкнул над ухом у Финиса — и правда, что могут сделать призраки… Но Салли, которая до этого лишь молча наблюдала, негромко произнесла:

— Ты можешь забрать свою кость назад, невеста. Она в нём. В его краденой тьме… И зелье распадётся. Прямо внутри него. — Она тонко улыбнулась. — Умертвия не вредят друг другу напрямую.

— Что?.. — Эмили изумлённо перевела взгляд на неё. Но та не снизошла до объяснения. И тогда Эмили, незнакомо оскалившись, резко вскинула руку и воскликнула:

— Верни мне всё, что было у меня отнято по твоей вине!

Усмешка Баркиса захлебнулась, а Финис почувствовал, что руки свободны. Из горла Баркиса вырвался клокочущий звук. А потом он обхватил себя руками, словно пытаясь удержать сам себя. Но в следующий миг из его рта выплыло тёмное облачко — отлетело на некоторое расстояние и… растаяло. А из пустой глазницы выпорхнула раненая бабочка и, отчаянно взмахивая целым крылом, полетела к Эмили. Баркис рванулся было за растаявшим облачком тьмы, потом попытался прихлопнуть лёгкую бабочку… Но опоздал везде. И только блеснуло раскалённым золотом на безымянном пальце кольцо, которого там раньше не было. Баркис ошарашенно поднёс его к лицу.

— Проклятое золото… Кольцо с пальца мёртвой невесты! — и оголтело начал стаскивать его.

Пока он боролся с кольцом, призраки придвинулись ближе.

И когда он швырнул кольцо в Эмили, первая невеста-призрак провела ладонью по его щеке, словно проверяя.

Касание призрака обычно холодит кожу и не причиняет вреда — Финис знал это по общению с Зиро — но Баркис заорал, будто его ужалили. На щеке остался кровавый отпечаток. И вслед за первой другие невесты плотно облепили своего убийцу, и сквозь их полупрозрачные тела видно было искажённое смертным ужасом лицо. Баркис запоздало отмахивался от них, как от злых насекомых, но каждое касание их бесплотных рук наносило ему новые раны. Он же не мог сделать ничего — удары пролетали сквозь призрачные тела. Финис заворожённо наблюдал, как лицо и руки обидчика Эмили превращались в кровавое месиво. Джек, кажется, был ошарашен не меньше. В чёрных глазах Салли почти осязаемо клубилось мстительное удовлетворение. Одна только Эмили из всех невест не принимала участие в расправе. Руки её опустились, а по глазам невозможно было прочитать, что она ощущает.

И даже Люсиль, к которой, как понял Финис, Баркис стремился, как Джек к Салли или как сам Финис к Эмили, сощурила глаза в ледяном презрении.

— Никакой ты не лорд, приютский оборвыш, — процедила она.

Баркис ошарашенно посмотрел на неё, и его губы скривились в гримасе горькой обиды.

А невесты всё летали вокруг него и жалили студёными касаниями. Люсиль как будто было всё равно, что тот, кто поклонялся ей столько лет, подходит всё ближе и ближе… к той дыре в земле, из которой она вышла! Невесты с визгом кружились вокруг Баркиса, вынуждая его делать шаг за шагом. И когда он оказался одной ногой у подножия Холма, врата гостеприимно раскрылись. Оттуда хлынул мертвенно-зелёный свет, и что-то — Финис предпочёл бы не видеть что — начало затягивать Баркиса внутрь.

— Люсиль! — завопил он в горестном отчаянии, протягивая к ней руки.

— Прощай, друг детства, — махнула ему рукой та. — С тобой бывало весело разделять забавы. Раньше. Но ты оказался слаб и не смог удержать тьму. И теперь у тебя будет новая компания. Они тебе понравятся. И ты им. Особенно… Личу.

— Прощай, мой верный друг Алхимик, — с усмешкой вторила ей эта жуткая Салли.

— Люсиль… — Голос Баркиса обречённо дрогнул. Его голова уже была на уровне земли. Казалось, что вниз его тянут сотни склизких рук.

Пальцы Баркиса сорвались, оставив на чёрной земле глубокие борозды, и обманутый в собственных ожиданиях предатель канул под землю под торжествующие вопли роя призраков. И когда он исчез, свет погас, и невесты закружились в победном танце. Они поднимались всё выше, и в конце концов тёмное небо поглотило их.

Даже Эмили, казалось, была поражена ужасной кончиной своего убийцы. Она не заметила, как Люсиль мягко подошла к ней и направила пистолет прямо в голову.

— Теперь только ты и я. Как раньше, — прошелестела она.

Ещё секунда — и раздастся выстрел, Финис прочитал это на лице нежити.

Но теперь-то его никто не держит! Он попытался шагнуть вперёд и чуть не упал. Посмотрел вниз: от Люсиль по земле растекался извивами тёмный туман, и ноги вязли в нём, как в трясине.

— Джек! — с отчаянием позвал Финис и зашёлся в кашле. Дёрнул ногу и только повалился на руку, больно ударившись локтем о землю — лишь бы не погрузиться в эту мерзость. Если она накроет с головой… От одной мысли по телу пробежала дрожь. Лёгкие жгло, будто он подцепил страшный вирус.

Эмили же смотрела в дуло пистолета, не отрываясь. Без страха — только застарелая боль и отстранённое любопытство были в этом взгляде. Подол её тёмного платья казался одним целым с колышущейся мутью на земле, а волосы мягко развевались от невидимого ветра.

Время словно превратило секунды в минуты. Как в замедленной съёмке, Финис видел, что Джек выдернул ногу из вязкого тумана, и клочки потянулись следом, как щупальца. Он успеет, он помешает Люсиль! Это же Повелитель тыкв, король кошмаров, укравший Рождество… Хозяин этого места. Кто, если не он?!

Даже Салли больше не пыталась его удержать. Скрестив руки на груди, она наблюдала, как учёный за подопытной крысой.

И Джек успел.

* * *

Он дёрнул застывшую Эмили за руку. Вспышка! Первая пуля, пройдя сквозь завесу взметнувшихся волос, ушла в толщу Холма. Джек не стал дожидаться второго выстрела. Он схватился за ещё тёплый пистолет, пока эта нежить не начала туманить сознание видениями. Кажется, он и так уже посмотрел в подробностях все кошмары своей жизни и послежизни.

Люсиль расширила нечеловеческие глаза от изумления — надо же, она на это ещё способна. Ствол пистолета поднялся вверх в чисто физической борьбе, грянуло ещё три выстрела — в небо… Конечно, Джек бы одолел, но прошедшие через его тело миллионы вольт не оставили ему шанса. Почерневшие, выжженные пальцы с громким треском сломались от напряжения. Эмили задушенно вскрикнула. Сам Джек не почувствовал ничего. Непонимающе поднёс изувеченные руки к лицу, встретился взглядом с Эмили. И ещё один невольный, безнадёжный взгляд — на ту, которая раньше была Салли. Показалось, или в её глазах что-то дрогнуло?.. Он не успел ни понадеяться, ни разувериться.

А что бы у них могло быть, если бы он выбрал День святого Валентина, а не Рождество? А если бы просто остался дома?

Последний выстрел сотряс воздух кладбища. Будто снова попали снарядом… Только теперь не в сани, а в него самого, прямо в череп. Самый яркий из возможных свет — и темнота. Молчаливая и бесконечная.

Примечания:

Финал будет сегодня, 31.10, на Хэллоуин!

Примечания:

С огромнейшей благодарностью xMIAx_art, моему ласковому, но чёткому фильтру! Обнимаю тебя, булочка!))

И спасибо всем, кто поддерживал отзывами, лайками, ждущими! Обнимаю и вас! Это непередаваемо важно!

Я не собиралась писать этот макси (пишу это над частью, т.к. объём символом под уже выбран :) ), "оно само"!)) Но я очень рада, что ТКС появилась! Надеюсь, концовка вас не разочарует, особенно тех, кто уже привык, что тут драма и ИП))

АРТ! https://www.instagram.com/p/CVr_8CFNxyN/

Каково это — когда душу выдёргивают из тела? Резко, словно привязали грубой верёвкой к булыжнику и сбросили со скалы.

Тёмная королева не вмешивалась, пока другое настоящее умертвие — Люсиль — играла со своими мышками. Почти не вмешивалась. От смерти Алхимика она испытала удовлетворение. Он быстро и глупо растратил краденую тьму, и она утекла от него, как мутная вода из худого корыта. А Повелитель тыкв бы всё равно никуда не делся от своей Королевы.

Всё произошло слишком быстро. Может, пуля и прошла бы навылет. Но охрупченный током череп Джека разлетелся, как фарфоровая ваза.

Королева не закричала. Только вздох-стон вырвался откуда-то из глубины — где была заточена непокорная душа. Ещё несколько мгновений зловещий клубок тьмы удерживал верховенство. Но нити, сковывающие душу Салли, лопались одна за другой. Вверх, наружу! Вон из прочного кокона, в котором она томилась! Тьма отчаянно цеплялась острыми шипами за своё убежище. Но её словно жгло изнутри, как солнечный свет выгоняет из углов последние тени. Низкое шипение оглушало. Не привычный голос, а какие-то нечленораздельные звуки. Металось и скреблось внутри — что-то. Взбесившееся, злобное… Как существо, которое прижали к стенке.

Асшхсшхашсса...

— последнее, что она услышала от голоса, сопровождавшего её столько лет.

И наконец тьма в глазах запульсировала, маслянисто переливаясь. Вытекла на щёки чёрными слезами. И Салли впервые за много лет посмотрела на мир своими глазами. Ошарашенно окинула взором картину сражения.Тёмные волны тумана под ногами, напряжённая фигура Эмили, новая нежить, лежащий живой… И тут она увидела Джека. Неверяще помотала головой. И кинулась к нему на ослабевших ногах, упала на его безжизненное тело. Несколько мгновений шелестящей листьями тишины… Салли закричала — животно и страшно, уронив лицо ему на грудь. Рыдания застряли где-то внутри — там, где ещё недавно гнездилась тьма. А теперь — пустота и только собственная наполненная до краёв болью душа.

Если бы она вернулась раньше… Если бы не зашла так далеко… Не поверила бы Алхимику, а верила собственным чувствам… Если бы, если бы, если бы…

Она не видела, да и было ей уже всё равно, что Люсиль наблюдает за ней. Сначала лёгкое удивление коснулось её ужасающе красивого лица. Потом недоверие. И наконец — понимание. Губы презрительно скривились, и она с насмешливым любопытством, смотрела на горе Салли. Люсиль отбросила разряженный пистолет, и он со стуком упал на чей-то надгробный камень. Салли вздрогнула и подняла заострившееся лицо.

— Ты… — выдохнула она. Она помнила, что́ здесь произошло — сквозь пелену, как во сне, но помнила. И кто в этом виноват.

— Сомневаюсь, что месть состоится, — скучающим голосом заметила Люсиль. — Теперь. Ты такая же, как мой старый друг Биттерн. Вместе с тьмой ты потеряла и силу. Ты уже не умертвие, а обычная жалкая недонежить. Я чувствую.

Салли сжала кулаки. Не было ставших такими привычными послушных и смертоносных нитей. Не было лазейки в чужие души, чтобы наводить морок. Осталось только собственное неуклюжее тело, слабые руки, шаткая походка и жажда мести. Стальной скелет тоже растаял где-то в подземелье, когда она была светящимся голубым льдом.

И тут она поняла, что Люсиль смотрит куда-то ей за спину, смотрит с досадой и раздражением, и взгляд её не может остановиться. Салли обернулась. Пресвятой Хэллоуин! На границе, где тягучий туман начинал сковывать шаги, стояли горожане. Салли даже не заметила, как они вышли из ворот и теперь плотным полукольцом сгрудились в пятидесяти шагах. Как, откуда? Не было видно ни Дока, ни ведьм, но Мэр стоял на крыше катафалка и держал рупор у рта. Он, видимо, хотел что-то сказать. Но распростёртое тело Повелителя тыкв никак не подходило под его заготовленную речь.

Салли кинула последний взгляд на Джека и медленно поднялась на ноги. Она бы осталась на земле, рядом с ним, зачем теперь всё это… Зачем шевелиться, думать… Но слишком много взглядов было обращено к ней: вопросительных, ожидающих, настороженных. Эмили и живой одинаково смотрели на неё, словно спрашивая: кто ты теперь? Мэр тоже просительно повернулся к ней, как к единственной, кто мог снять с него бремя принятия решения.

Эмили, словно переборов себя, тихо шепнула:

— Её надо скинуть в омут. Джек хотел сбросить туда Баркиса...

Джек хотел. Салли закрыла глаза. Она долго оплакивала свою потерю в тот раз — и потеряла вдобавок саму себя. Она и горожане превратили друг друга в нечто ужасное. И только смерть Джека, не мнимая, а настоящая, способна разорвать этот порочный круг? Нельзя, чтобы это было напрасно… Он всегда говорил, что Хэллоуин похож на Рождество — в нём нет истинной тьмы, только своеобразный антураж. И ещё до своего исчезновения он объявил её полноправной Повелительницей тыкв.

Тьма научила Королеву не только мучить жителей — она показала ей, что, плохой или хороший, им нужен лидер. Каким был Джек. Какой не стала она до прихода тьмы. Какой она может стать… сейчас?! Теперь она — Повелительница тыкв. И за её спиной — Хэллоуин-Таун.

И она резко вдохнула и выдохнула терпко пахнущий листьями воздух, вспоминая его забытую свежесть. Незаметно кивнула Мэру, положила ладонь на локоть и нашла пальцами нить. Обычную грубую нить, которой была пришита рука. Вызывая страшные видения у Эмили, Салли видела земную жизнь той. Видела и её милую сестру… Помешанную на удушении.

Медленно и болезненно подавалась давно не отделявшаяся от тела рука. Люсиль, обращая на Салли внимания не больше, чем на пожухлую листву под ногами, оценивающим взглядом рассматривала хэллоуинцев. Они пока не могли до неё добраться.

Эмили беспокойно глянула на Салли. Живой, которого всё ещё держала вязкая трясина, нацепил зачем-то на лицо голубую маску и суетливо хлопал себя по карманам свободной рукой.

Последний резкий рывок — и рука Салли обвисла в другой руке.

— Давай! — крикнула она, замахнулась и, как могла, бросила руку в Люсиль. Используй свои сильные стороны, даже если не можешь сделать шага.

Освобождённая рука проворно проползла к шее Люсиль и вцепилась ногтями в горло. Отвлекающий манёвр — не более. Но Люсиль заорала, как кухарка, увидевшая мышь, и оторвала от себя чужую руку. Щупальца тумана ослабили хватку. Волна жителей тут же колыхнулась вперёд. Эмили сорвалась с места, а живой вскочил и кинул что-то в лицо Люсиль. Знакомый цитрусовый запах ударил в ноздри. Вербена!

— Но как мы откроем омут?! — панически вскрикнула Эмили.

Салли чуть было не запаниковала тоже. Омут же закрылся, поглотив Алхимика! Но стоит попробовать… Чуть не падая, она ринулась к основанию Холма и прижала оставшуюся руку к земле. Джек открывал порталы одним своим прикосновением. А омут — тот же портал. Получится у неё?!

Сзади разноголосой стеной рычали, шипели, свистели хэллоуинцы. Они — её сила. Помогут они выкинуть умертвие из их мира? Они породили умертвие — Тёмную королеву — они избавят Хэллоуин от умертвия.

Салли рискнула оглянуться. Люсиль, широко разведя руки в стороны и оскалившись, удерживала разъярённых монстров на расстоянии. Видимо, вербена выдохлась...

— Джек! Она убила Джека! — горестно подзуживал толпу Мэр с безопасного расстояния.

Несмотря на то, что теперь они были на одной стороне, Салли содрогнулась, вспомнив себя на месте Люсиль.

Она отвернулась, сосредоточившись на омуте. Пальцы беспорядочно гладили землю. Ничего похожего на вход!

Сзади послышался звук падающего тела, возглас боли… Быстрый взгляд через плечо — Люсиль стащила Мэра с крыши катафалка и сомкнула пальцы на его толстой шее. Наверное, не обошлось без нитей… Вот бы… Нет!

— Убирайтесь! — прошипела Люсиль. — А то я придушу и этого правителя!

Хэллоуинцы нерешительно запереглядывались. Салли в отчаянии начала копать землю прямо рукой — бесполезный и панический жест. Но она знала: ещё немного, и её сограждане отступят. Они слишком привыкли держаться друг за друга, как единое целое, сплавленное за все эти годы страхом и повиновением… Не она ли сама этим пользовалась?

А Люсиль отступала от них, увлекая за собой неповоротливого Мэра. И её туманная трясина обретала вязкость, снова обездвиживая замешкавшихся хэллоуинцев. Вот бы где пригодились крылья и острый клюв почившего привратника Рэйвена… Только он бы струсил напасть явно на того, кто сильнее.

Салли, в душе уже отчаявшись открыть омут, засмотрелась на умертвие. И поэтому чуть не подскочила, когда рядом раздался до боли знакомый скрипучий голос.

— Открой уже этот чёртов портал, несносная девчонка!

* * *

Хельги вернулась неслышно. Ни всхлипываний, которых больше всего опасался Док и которые пришлось бы как-то утешать. Ни гнева или ненависти, хотя они были бы вполне уместны. Вообще никаких эмоций на бледно-сером лице. Но вернулась она в лабораторию, а не к себе в лавку. Впрочем, там ей, наверное, было бы совсем невмоготу…

Ведьма подошла к столу, где лежала Джуэл и начала стирать с её губ пену, которая натекла, пока за ней никто не следил. Вряд ли Хельги осознавала, что делает. Вряд ли видела хоть что-то по-настоящему. Но Док был солидарен с ней: работа — лучшее лекарство. Его же самого донимала какая-то зудящая мысль… Что-то не складывалось в стройной вязи формул, над которыми он просидел не один час — всё из этой проклятой книги. Но больно уж плохой почерк был у автора, дисграфик какой-то.

Под окном просигналил катафалк. Док недовольно высунулся.

— Чего тебе?

— Джек у вас? — спросил Мэр снизу.

— Был, да весь вышел, — отмахнулся Док.

— То есть?

— Ушёл за ворота… Осуществлять свою очередную безумную идею. Прихватил чужачку — и демон бы с ней.

— Не нравится мне всё это… — поджал губы Мэр.

И — редкий случай — сейчас Док был с ним согласен.

— Собирай ополчение, — решил он. Если Повелитель тыкв, не дай Тесла, почиет, ему, Доку, и Хельги придётся на этот раз всё разгребать. Ничто так не отвлекает от чистой науки, как эта рутина…

— Быстро! — прикрикнул он. — А то будешь тут всё решать сам.

Угроза подействовала. Мэр бойко развернул на малюсеньком пятачке катафалк и умчался созывать жителей на сход. Только камни брызнули из-под колёс. В отдалении уже раздавался его хорошо поставленный голос.

А Док мог наконец вернуться к мучившей его мысли. Покосившись на Хельги, он украдкой раскрыл книгу. Пробежался ещё раз по заковыристому выводу. А тут клякса или… Не хватало былой широты мысли. А если… Всё равно ей уже без надобности. По его оценке, у Джуэл пострадала только психика. Док подъехал к существу, которое создавал как свою половинку, и откинул крышку её черепа. Да, вполне пристойно выглядящий мозг. Раскрыл свою черепную коробку и вернул полушарие на законное место. Вот так. Да поможет ему синергия.

Хельгамина, к его удивлению, не пыталась ему помешать, хотя всегда по непонятной причине радела за Джуэл. А теперь словно перешла грань, за которой ещё что-то трогает. А в голове у Дока мгновенно прояснилось, мир, казалось, стал объёмнее. Будто сняли повязку со второго глаза. А он уже и забыл, каково это…

Док с воодушевлением вцепился в книгу снова. Буквы и цифры скакали перед глазами. Эта узкая клякса… Или чёрточка. Или странный вектор, обращённый не в ту сторону…

И вдруг он заорал так, что забилась окончательно превращённая в растение Джуэл, а Хельгамина сфокусировала взгляд.

— Хельги!! Это не E, это t!!! Я гений!! Он — гений!! Это невозможно, но он гений!!

— Что?..

— Предмет другого мира?! Когда он был создан?! И где он, в генератор Тесла твою душу?!

Хельгамина потрясла головой, пытаясь вернуться в реальность.

— Рисунок? Не знаю… Джек забрал его с собой…

— Он пошёл в правильное место! Но не за тем!

— Объясни ты уже толком!

Она начала злиться, а значит — оживать.

— Теория относительности! На свой лад… — Объяснять времени не было. Да и как это объяснишь… — Скорее!

* * *

— Где предмет другого мира?! — вскричал создатель. Салли моргнула. — Где рисунок Джека из большого мира?!

К ним подбежали запыхавшаяся Эмили и иссиня-бледный, поминутно кашляющий в своей голубой маске живой.

— Финис… ван Дорт… — еле смог представиться он и снова зашёлся в приступе. — Похоже… поту...сторонний мир… не лучшее место… для живых, — выкашлял он с трудом.

— Это ненадолго, если так пойдёт, — мрачно заметила Хельгамина.

— Где рисунок?! — Док никогда не давал себя сбить несущественными деталями.

— Он был у Джека в кармане, когда мы… — начала Эмили, и они с Салли, не сговариваясь, встретились взглядами. В глазах мёртвой невесты тоже остекленели непролитые слёзы, ожидающие лишь момента затишья в этой безумной гонке со смертью.

— Зачем нужен этот рисунок? — быстро спросила Салли.

— Некогда объяснять! — рявкнул Док. — Смотри, она отбросила наших! — Он показал пальцем на Люсиль.

Салли снова переглянулась с Эмили. Посмотрела на Джека. И тихо сказала:

— Ты или я?

— Я, — твёрдо ответила та.

Салли молча и угрюмо кивнула. У Эмили хотя бы две руки… А у неё, Салли, есть дело, которое не сможет сделать мёртвая невеста. Омут.

Видимо, смятение в полной мере отразилось на её ожившем лице. Хельгамина склонилась к ней и негромко произнесла:

— Мы сейчас спасаем не только нас и их, — кивок в сторону поджавших хвосты перед умертвием хэллоуинцев, — если он прав… Спиральный холм ещё оживёт.

Что это значит?! Салли подняла лицо в почти невозможной надежде. И тут рядом с ней упала дрожащая Эмили. В одной руке она держала уже изрядно помятый рисунок, на который Салли даже боялась смотреть — это же Джек к том самом костюме Санты, который она для него шила!.. А в другой руке мёртвой невесты Салли увидела собственную оторванную руку.

— Держи… — выдохнула Эмили. — Я подумала, она может тебе пригодиться.

— Спасибо… — Салли осторожно взяла руку, и стало ей так горько от того, что́ она собиралась сотворить этой самой рукой с бедной Эмили… А Джуэл… Но она бы больше никогда не выбрала забвение.

— Быстрее, быстрее, время! — подгонял Док. Без всяких сантиментов он пришил руку на место — быстро, грубо и прочно. — Попробуй теперь. Везде нужна разность потенциалов.

Салли положила обе ладони на рыхлую землю. Сначала она не чувствовала ничего. Но потом по ладоням ощутимо прошла вибрация. Они потеплели и налились силой. Салли изумлённо подняла глаза на Дока.

— Повелительница тыкв, чего уж там, — проворчал тот.

И словно маленькой искры — этих слов — не хватало для чего-то важного. С ладоней сорвалось юное Хэллоуинское пламя и высветило незаметный разлом в почве. Врата омута дрогнули.

— Подожди, откроешь, когда она подойдёт поближе, — схватил Салли за запястье Док. — А то мало ли кто оттуда выпрыгнет… — Он, нахмурившись, следил за Люсиль, которая с видимым удовольствием обвивала нитями последних горожан. Мэр бездыханно лежал у её ног. Да и живому, Финису, явно недолго осталось, даже без всякого умертвия.

И вдруг Эмили, которая кусала губы, глядя на совершающееся от рук своей сестры злодейство, отрывисто поинтересовалась:

— Вы говорили, для выплеска нужна жизнь?!

— Да, я думал, ты не поняла ни слова из наших с Джеком разговоров… — хмыкнул Док.

— Но Баркиса поглотил омут просто так!

— В нём уже не было ничего сверхъестественного. А нам нужно не просто скинуть эту в омут… — загадочно пробормотал Док.

— А что, что?! — почти в один голос воскликнули Салли и Эмили.

— Не хотел бы обнадёживать… — задумчиво почесал мозг Док, глядя мимо них. — Вон и та прёт, — закончил он тем же тоном.

Все резко обернулись. И правда, Люсиль молча, неспешно, но неотвратимо надвигалась на них. Уцелевшие хэллоуинцы отползали с её пути. Если могли.

Салли изо всех сил постаралась вспомнить прямую осанку Королевы. Хватит ли ей сил справиться с умертвием?! В груди теплилось новорождённое Пламя — совсем иное чувство по сравнению с холодной и тягучей тьмой… Какое дикое отражение схватки с Джеком, когда Салли была на другой стороне! Тогда Пламя проиграло тьме. А что будет сейчас? Она попыталась приготовиться.

Но Люсиль напала не на неё. Руки сплели из воздуха сложный узор — Салли доподлинно знала, что́ та видит — и Эмили схватилась за горло. Взбешённая, насколько может быть взбешённым умертвие, нежить уже не усмехалась и не интересовалась последними словами сестры.

Задыхающийся Финис храбро бросился на Люсиль с голыми руками. Но та лишь повела небрежно плечом — и его отбросило в колышущуюся муть. Он завозился и притих. И Салли уже подняла руки — она обязана этой мёртвой невесте, чёрт её дери! За боль и унижения, которые та вытерпела от Тёмной королевы. За вырванную кость — это благодаря ей Салли ещё мыслила и жила. А если и были у той мысли занять место Салли рядом с Джеком… Это уже неважно. Теперь каждая из них будет проживать эту боль в одиночку. Если будет жить.

Она уже почти коснулась ладонями Люсиль, но Финкельштейн перехватил её руку.

— Открывай, быстро! — велел он безапелляционно.

Салли ответила упрямым взглядом и попыталась вырвать руку. Док держал крепко и бесстрашно — несмотря на возможные последствия для себя со стороны Пламени.

— Послушай меня хоть раз в жизни, ты, несносная девчонка! — прошипел он и дёрнул её руку, заставив наклониться. — Та уже была готова, думаешь, зря спрашивала про жизнь? — Он кивнул на задыхающуюся Эмили. — И рисунок у неё, всё складывается идеально!

Салли хотела высказаться по поводу такой "идеальности", но вспомнились слова Хельгамины… Раз в жизни послушаться создателя… Он как будто знает больше, чем говорит.

Салли выдохнула сквозь зубы и склонилась над омутом. Послушно высветился разлом… И ветвистая трещина очень быстро разрослась, превратившись в светящийся ядовито-зелёным проход. Там, внизу этой пропасти, кто-то шевелился. Там упокоился и Алхимик… Вдруг сейчас и он, и те, кто его затащил, вырвутся наружу?!

Салли чуть не отпрянула, когда что-то рванулось ей навстречу. Но скрещенные ладони преградили существу путь будто по своей воле. Огонёк Хэллоуинского пламени взметнулся яростно и надёжно, защитив и Повелительницу тыкв, и проход. Существо из омута утробно зашипело и убралось обратно.

— Молодец! — неожиданно похвалил Док. — Хельги! Салли! Помогите мне столкнуть их в омут! — И показал затянутой в перчатку рукой на Люсиль и Эмили.

— Нет?! — с возмущением и неверием вскрикнула Салли, вскакивая. — Больше никаких жертв, пока я жива!

Новая атака из омута заставила её замолчать. Пламя само встретило неизвестную страшную нежить, и та, пятясь, канула вниз.

— Если я всё правильно рассчитал... — буркнул Док. — А я всегда всё правильно рассчитываю! Источник энергии есть — омут! Полярность — умертвие! Инициация выплеска — Эмили! Вторая пара координат — рисунок! Быстрее, она уже распадается!

Салли увидела, как перед глазами пролетела нежная синяя бабочка. Док отъехал, чтобы разогнаться и столкнуть сестёр в омут со всей инерцией своей коляски.

— Эмили… — простонал с земли Финис — видимо, он уже терял ощущение реальности. — Всегда невеста…¹

* * *

Затуманенный взгляд Эмили вдруг засиял. На пальце ярко блеснуло обручальное кольцо, которым швырнул в неё Баркис.

— Кольцо нашей матери… — шепнули её губы еле слышно. Но Люсиль услышала. Бросила нити — Эмили чуть не упала.

— Отдай! — Умертвие жадно протянуло руку. — Ты всегда всё крала, маленькая воровка! И тебе всё сходило с рук за невинные глазки! Ты отпустила мою Морфиду...² С тех пор всё и началось.

— Морфиду… — в непонимании повторила Эмили. — Так ты… Из-за бабочки?! — изумлённо воскликнула она.

Люсиль, не глядя, обездвижила Дока. Потом Хельгамину. Они повалились на змеящуюся тенями землю. А Салли приходилось удерживать рвущуюся из омута нежить — только вспыхивало на ладонях зачарованное Пламя, которым раньше повелевал Джек.

— Она была моя. Впрочем… — Люсиль издевательски склонила голову. — Я должна поблагодарить тебя за тьму. Забирай своих бабочек! — И она ловко хлестнула невидимой нитью потерянную синюю бабочку, которая летала вокруг Эмили. А потом придвинулась к сестре вплотную и обхватила её тонкую шейку ладонями.

А Эмили вдруг почувствовала, что может — снова может. Да, на грудь давила тяжесть от множества потерь, которые ей здесь пришлось пережить: Джуэл, Зельдаборн, Джек… Но она отомщена. И другие невесты. К ней вернулась лёгкость — вместе с кольцом. Распались оковы, которые мешали её бабочкам вновь обрести свободу.

Перед сестрой она вины не ощущала: Эмили отпустила тогда несчастное насекомое, которое Люсиль хотела держать в банке, а потом использовать в качестве брошки. Тьма выбрала эту душу сама. Но каким-то образом состоявшийся разговор освободил её ещё больше. И сколько Люсиль сейчас ни сжимала пальцы — Эмили не ощущала давления. Она была сотнями трепещущих крыльев. Сотнями лёгких дыханий. Одно дуновение — и она разлетится. Эмили улыбнулась сестре. Та подозрительно прищурилась. А синяя Морфида нашла наконец себе пристанище — она подлетела к Эмили и села ей на грудную клетку, в том месте, где отсутствовало ребро. Эмили снова стала целой.

* * *

Финис чувствовал, что медленно задыхается. Так бездарно… Но больше всего его терзало то, что из его пистолета убили Повелителя тыкв. Ай да Финис! Пришёл, увидел, победил.

Он сорвал с лица маску нетерпеливым жестом. Всё равно она не отфильтрует то, что жгло его лёгкие. Перекатился на бок, не в силах встать. Попадёт он сюда, если умрёт на этой земле? По логике, должен. Хотя какая тут, к чёрту, логика! Да и зачем, если всем будет заправлять эта Люсиль. Зато он увидел Эмили… Может, им удастся упокоиться вместе. Если бы она хоть раз посмотрела на него…

Эмили улыбалась, как на одном из его рисунков. Финис протёр воспалённые глаза трясущимися руками. Да, улыбалась этой жуткой нежити. А ещё она на миг взглянула на него. И, стянув с костяного пальца обручальное кольцо, кинула его Финису — он поймал его и поднёс к губам.

И вдруг её силуэт дрогнул. Сломался. Разлетелся синими искрами. Они собрались в спиральный вихрь, закружились лепестками крыльев… Финис залюбовался, уже не жалея, что это, возможно, последнее, что он увидит. Не зря он сюда пришёл.

Эмили, Эмили, Эмили...

Люсиль суетливо вскинула руки, на лице отразились злость и паника. Ага! Она не может ничего сделать с разлетающимися бабочками, как творила беспредел с имеющими плоть хэллоуинцами!

А вихрь вобрал в себя её руки… плечи… лицо... И вот уже вся она оказалась внутри стремительно кружащегося роя бабочек. Вместе они сдвинулись в сторону зловещего провала, где загадочно преобразившаяся Салли в одиночку удерживала каких-то жутких существ. Два шага… Один. И пульсирующий сине-голубой ореол уронил свою тёмную сердцевину прямо в омут.

Люсиль с отчаянным воплем скрылась внутри. А бабочки?! Финис приподнялся на локте, заперев дыхание — ведь если не дышишь, можно на некоторое время избавиться от сотрясающих всё тело приступов.

Переливающаяся синевой стайка тоже исчезла, забрав с собой нежить. Док — Финис знал его по рассказам Джека — поднялся с земли, потряс многоумной головой и подполз на руках к краю портала, чтобы заглянуть внутрь. Оттуда пока больше никто не лез, наверное, живущая там нежить делила добычу, которая осмелилась выйти из омута и захлопнула за собой дверь… Салли обессиленно опёрлась о Дока и прикрыла глаза.

— Ну… Давай же! — В его очках отражалось зелёное свечение. — Докажи, что ты не шарлатан!

В ответ омут выбросил язык изумрудного пламени. Вскрикнула очнувшаяся Салли, Док сердито чертыхнулся, и они оба отпрянули от провала. Почему так похоже на ядерный реактор, который вот-вот рванёт? Зато, кажется, немного отпустило грудь, словно сгорал ядовитый для живых воздух.

Док же потирал руки в предвкушении.

— Пошла реакция! Ну держись! — Он оглянулся на Хельгамину и проорал, перекрывая нарастающий гул:

— Хельги! Не знаю,что будет там, но, чёрт возьми, я был рад провести эту часть послежизни с тобой! Приготовься!

Ведьма слабо улыбнулась. Попыталась встать… И с проклятьем схватилась за ногу.

— Эта тварь отбросила меня слишком сильно, я не доберусь до Холма!.. — прокричала она в ответ, и её брови страдальчески взметнулись вверх.

Док размышлял мгновение.

— Салли!

Из омута то и дело вылетали спиральные сполохи. Там, в его недрах, пришли в движение какие-то дикие джоули энергии. Свист и вой раздирали слух, свечение из зелёного стало практически белым. Земля дрогнула, пошла трещинами, разделяя уцелевших хэллоуинцев…

— Или сейчас это колесо закрутится в обратную сторону, или мы все дважды покойники, — скорее прочитал по губам учёного, чем услышал Финис. Впрочем, лицо Дока выражало чисто научное возбуждение и полное равнодушие к трещине, которая прошла прямо у его неподвижных ног.

А потом из омута вылетел первый пурпурный луч. Он ушёл в тёмное небо, как клинок — прямой и тонкий. За ним второй, третий… Док неразличимо в этом жутком грохоте вопил и приплясывал лёжа. В огромных глазах Салли отражались цветные полосы. Ветер доносил обрывки фраз.

— Это дополнительный цвет, то есть противоположный, ты понимаешь?! Обратный вектор! — тряс её Док. Она непонимающе покачала головой.

Финис видел, как Док что-то втолковывает Салли, показывает в сторону своей опрокинутой коляски, в сторону Холма…

— ...самое высокое место! Молния должна ударить туда! Второй конец — в омут! Пошла!

Несколько секунд Салли медлила. Но потом стремительно поднялась. От коляски её отделяла светящаяся трещина, уже больше полуметра шириной, но теперь Салли не теряла ни мгновения. Оттолкнулась посильнее, шагнула… И, отчаянно балансируя на краю, оказалась на той стороне. Подбежала к упавшей коляске и отвязала от неё предмет, похожий на гарпун. На него был намотан провод. Салли быстро отмотала часть и перекинула Доку через пропасть обратно.

— Ну а теперь беги, девочка… — пробормотал учёный. — Воткни гарпун тьме в зад! — Он подполз к извергающемуся омуту и кинул конец провода вниз.

— Там поле густое, как мозговой студень! — удовлетворённо пояснил он ничего не понимающему Финису.

А он снова перевёл взгляд на Салли. На ходу разматывая провод, она штурмовала то, что весьма отдалённо напоминало Спиральный холм из воспоминаний Джека. В руках — поблёскивающий в отсветах пурпурных молний гарпун. Финису казалось, что сполохи окружают её неловкую фигурку. Но вот она уже на вершине. Оглянулась, прищурилась, стараясь разглядеть создателя… Тот яростно замахал ей руками. И тогда она вонзила гарпун в землю. Распрямилась, обратила лицо к небу… Ветер неистово трепал её длинные волосы, такие яркие среди непрекращающихся вспышек. И эта осанка… Красота Салли смягчилась, она больше не отталкивала, не резала глаз, но что-то в ней осталось поистине королевское.

Но молнии будто обходили остриё. Док заёрзал, завозился.

— Мало ферромагнетиков, в тьму твою душу… Ну давай, устрой там короткое замыкание!

А Салли посмотрела на омут, на Холм под своими ногами, на безжизненное тело Джека… И цветком сложила ладони над гарпуном. Через мгновение меж её пальцев заструилось Хэллоуинское пламя — живая энергия, притягивающая, как магнит. И в тот же миг сверкнула очередная молния — хищно и коротко.

Салли ударом отбросило от налившегося силой и свечением гарпуна, её тело вспыхнуло и упало к подножию Холма. Как сухие листья, которыми оно и являлось.

А неровное колесо из света, оскальзываясь, медленно завертелось — в обратную сторону.

* * *

Рука мальчика скользит по бумаге, вырисовывая страшного, но милого костлявого Санту.

Рисунок из другого мира и времени отдал свою память.

Изгнанная нежить терзает тело той, кто посмел покинуть омут и не позвать за собой.

Умертвие отдало свою сущность.

Омут наливается светом и жаром, питая Колесо года.

Он отдал свою энергию.

Сгорают синие бабочки в пламени омута.

Они отдали свою жизнь и инициировали выплеск.

И только одна, отчаянно взмахивая уцелевшим крылом, вдруг показалась над прожорливой пастью провала. Финис чуть было не задохнулся снова — от счастья. Сам воздух вокруг искрился и сиял, каждый вдох — сверкающая драгоценность. И как же легко дышится, как после грозы… И тихо — как в вакууме.

Финис вскочил, чувствуя, что может пробежать марафон. Морфида же вот-вот упадёт обратно, в омут! И Финис выхватил из кармана колбу из-под вербены и ловким движением пленил раненую бабочку. Эмили…

А мимо него словно что-то проносилось. Светящееся колесо из молний обрело совершенную форму. Оно разгонялось, увлекая за собой само время — вспять, всё быстрее и быстрее… Потоки перегоняли друг друга. Не действовали физические законы. И время летело назад, и Самайн вновь становился Хэллоуином.

Плоть нарастала на кости мёртвой невесты, где бы она ни находилась. У неё был свой предмет из прошлого — кольцо. И Финис крепко сжимал его, хоть оно и прожигало ладонь насквозь. А в другой руке трепетала в колбе однокрылая бабочка.

Держать, уберечь её одну в бушующем водовороте времени!

Он чувствовал, как ветер времени сдувает с лица годы. Но бабочке нужно больше, чтобы она стала по-настоящему живой! Он готов был дойти до собственного зачатия и исчезнуть, лишь бы она жила и дышала, лишь бы билось снова её сердце. Она дала обет. "Её к жизни вернёт лишь большая любовь"...

А чёртово колесо времени бешено неслось, сверкая спицами молний. Охапки неистлевших листьев затягивало внутрь и сжигало без остатка. И даже вне колеса они вспыхивали тут и там праздничными салютами.

Длинные ногти Тёмной королевы росли назад. Бледнели чёрные пряди в волосах. Исчезали оставленные когтями и клювом шрамы… Воспоминания и сны обретали телесность.

…We're simply meant to be...³

Упруго расправился Спиральный холм и восстал — незыблемо и гордо. Метались вокруг тени давно и недавно умерших. Дневник возрождался из пепла и шелестел страницами от конца к началу. Звучала мелодия Салли — вспять.

И когда рисунок внутри омута стал просто белым листом в клетку, колесо остановилось. Качнулось туда-сюда на полчаса… И распалось сотнями искр. Поверхность времени снова стала гладкой, как полный штиль. Омут захлопнул свой зев, и на его месте осталась лишь тёмная потухшая яма.

Финис пощупал себя, посмотрел на свои руки и пришёл к жизнеутверждающему выводу, что он не исчез, а всё так же сжимает кольцо. Только рука до локтя стала костяной там, где время забрало свою плату. Ну это ничего, будет носить перчатку. Чем он хуже Люка Скайуокера? Зато стряхнул, судя по ощущениям в спине, два десятка лет.

Но что же с Эмили?! Бабочка исчезла из треснувшей колбы. Рядом тявкнул позабытый Зиро. И схватил Финиса за край свитера, потянув к порталу в большой мир.

— Ты думаешь, она там?! — Зиро нетерпеливо гавкнул. — Под старым клёном?!

Финис не посетил в этот раз Хэллоуин-таун. Успеется… Когда он вынырнул на той стороне, там действительно ждала она — такая, какой её забрала смерть в восемнадцать лет. Но в глазах постепенно меркли воспоминания о пережитом.

— Финис!

— Эмили… — Он надел ей на палец кольцо. Обе её руки были нормальными. А глаза с ужасом расширились, когда она увидела, что́ стало с его рукой. Но потом она переплела пальцы с его костяными и улыбнулась. Наконец-то эта невеста станет женой.

Впереди у них была целая земная жизнь, чтобы узнать друг друга. А потом — свет или посмертие вместе.

* * *

Затихали отзвуки приветственной песни Повелителю тыкв. Мимо, кокетливо виляя бёдрами, процокала копытцами Демонесса. Подводная Гал на свежевыпавшем снегу самозабвенно делала "ангела". Забытые физиономии, хотя он особо и не скучал.

— Ничего не понимаешь, золотце? — почти с сочувствием поинтересовался Док у Джуэл, которая держалась за ручки его коляски.

Та беспомощно покачала головой, и из идеальной причёски выбились две светлые пряди.

Док вздохнул. Воспоминания стремительно тускнели и всё больше напоминали несвежий сон. Только постоянным проговариванием он ещё удерживал в голове чувство их реальности.

— Я бы, конечно, предпочёл, чтобы предмет другого мира был на годик постарше, и они бы и вовсе не сошлись. — Он задумчиво почесал мозг, глядя вслед Повелителю тыкв. Тот как раз проскользнул сквозь ворота, не обратив внимания на радостное карканье привратника Рэйвена, — вслед за юркнувшей из города Салли. — Но, видимо, на данном этапе пространства-времени это неизбежно. — Док вздохнул. — Ну ладно. А Эйнштейн-то — молоток! Я, кстати, уверен, что в омуте временна́я ловушка, там всё осталось на месте. — Он снова задрал голову и посмотрел на Джуэл. — Не понимаешь? Ничего не помнишь?

Она слегка пожала плечами, извиняясь. Но потом прижала ладонь ко лбу и тихо и испуганно прошептала:

— Только… Я почему-то очень боюсь крыс. Мне подумалось…

Док прищурился, глядя на неё.

— Ладно. Попрошу Гарика потравить их. Довольна?

Джуэл благодарно кивнула.

— Пойдём. — Док махнул рукой. — Раз Салли теперь снова мягкая и добрая, я как раз хотел предложить ей поучаствовать в одном эксперименте… Только жаль… — И он посмотрел в тёмное, осыпающееся глупым снегом небо, где только ведьмы и летали.

* * *

…We're simply meant to be

Искристо переливался в лунном свете снег — вместо тёмных кип вездесущих листьев. Рождество? То Рождество?!

Салли, внутренне замирая, смотрела на Джека, который поднимался навстречу — как ей и мечталось. Душа рвалась к нему… Но перед глазами медленно, как круги от долгого наблюдения за солнцем, таяли страшные видения. Чёрные осколки сломанных пальцев — теперь целых. Раздробленный череп. Навсегда разбитый кривой оскал…

И собственная покалеченная сущность. Руки, державшие власть силой и страхом. Окровавленные, изрезанные нитями руки… Салли с опаской посмотрела на них. Маленькие ладони были чисты. Подошедший Джек нежно взял их в свои белые пальцы — Салли почувствовала, как они дрогнули. И он вспомнил...

— Ты тоже… — начали они вместе и замолчали.

— Я думал, что схожу с ума, — заговорил Джек, обхватив её лицо руками и с непередаваемой жаждой глядя в глаза. — Такие кошмары. — Он невзначай потрогал череп — чтобы убедиться в его целостности, догадалась Салли. — Как будто заново осознал себя здесь, у подножия Спирального холма. Вроде я только что снял тебя и Санту с платформы в подземелье Бугимена и одновременно… Я словно прожил два десятка не самых лучших лет. Без тебя. А потом…

— Не надо! — воскликнула Салли, сжав его тонкие пальцы своими. — Это было… Я видела это до конца, — закончила она тихо.

— Слава Хэллоуину, что я, видимо, не причинил зло Эмили.… Теперь. — выдохнул Джек.

Имя Эмили коснулось слуха болезненным уколом ревности. Но благодарности было больше.

— И я! — твёрдо сказала Салли, чувствуя горячую волну облегчения. — Никому!

И ей не причинили. Не нависал над ней жарко дышащий Оборотень. Вампиры не пытались попробовать её кровь. Демонесса не предлагала сжечь её. Ворон не расклевал ей плечо… Она не теряла в полёте руку Джека. И не дарила дружбу предателю.

Тугая спираль многолетнего напряжения, незаметная, как воздух, но очевидная теперь, разматывалась, и изнутри, растекаясь по всему телу, выплёскивался жаркий восторг — Хэллоуинским пламенем, которое тоже ещё не рождалось в этом новом мире.

Она не сводила с ума Джуэл! И не заставляла никого проживать худшие моменты жизни, не жгла Чёрный лес и не уродовала Спиральный холм! Не унижала Эмили… И не убивала. Её руки не касались тёмных нитей. Она не слушала тьму. Она не слышала тьму. Никогда.

Она стремительно подалась Джеку навстречу, чтобы всем существом почувствовать его объятия. Хотя та, скромная Салли никогда бы не решилась. И в его глазницах она видела отражение пережитого.

Они смотрели друг на друга, тонули друг в друге, заново проживая… постепенно отпуская… всё ещё не веря… осторожно принимая мысль, что они снова здесь и сейчас — в своём Рождестве двадцать пятого декабря 1993 года.

— Надо не забывать… — прошептала Салли, уже чувствуя, что это невозможно. Воспоминания уносило — как гонимые ветром снежинки.

— Может, и к лучшему. — Джек обнял её крепче, и она обвила его руками, спрятав лицо на груди. — Хотя я бы хотел узнать Тёмную королеву Самайна с другой стороны.

— Ты помнишь! — Она вздрогнула, новая тревога заставила отстраниться. — И что я говорила!.. Это неправда! Это будто была не я… Я никогда не сражалась с тобой!

— Ч-ш-ш… Я знаю. И если нам дан шанс прожить всё заново… — Он мягко приник к её губам, излечивая все опасения.

Спиральный холм издал одобрительный гул и встрепенулся. А сверху донёсся залихватский свист воздуха и улюлюканье.

— Ха, Хельги, гляди-ка! Повелителя тыкв оприходовали! Ну всё, я официально ухожу в депрессию! Пойду кого-нибудь соблазню! Вон, дорогуша Оборотень неприкаянный шаракатится! В полнолуние он особенно интересный!

Джек и Салли оторвались друг от друга и, улыбаясь, посмотрели вслед удаляющимся мётлам.

— Я почему-то им так рада, особенно Зельдаборн, — счастливо вздохнула Салли. — Уже почти не помню почему…

— И я.

— Надо будет наняться к ним в подмастерья…

Джек наклонился и загрёб охапку пушистого, сверкающего снега.

— Почему-то мне пока не хочется в Крисмас-таун, — задумчиво сказал он, разглядывая переливы холодного серебра. — Но как насчёт того, чтобы посетить Валентин-таун, миледи?

КОНЕЦ

28.01.2021 — 30.10.2021

Примечания:

¹ Баркис перед тем, как выпил отравленное вино в каноне, сказал: "Всегда невеста и никогда жена".

² Морфиды — подсемейство бабочек. Синих)

³ Из финальной песни Джека и Салли. Русский текст показался тут слишком слащавым.

И понеслась! "Я подарю тебе сердце", "Морок и Пламень", "Меж трёх огней".

Когда ко мне пришёл такой финал, я долго и злобно смеялась! ?

Предполагается, что Алхимик подрастерял разум и память после всех треволнений. И в МТО он в массовке нежити, выпущенной из омута Джеком. Так что Джек его порешил вместе со всеми остальными, очень непочётно и без разговоров) Самый бесславный конец для антагониста, который всем столько крови попортил — даже погиб не пойми как, ха-ха. Так его!

Порассуждаю немного на тему времени во избежание вопросов. Для всех хэллоуинцев и для Финиса время отмоталось на 26 лет назад, в момент создания рисунка безымянным мальчиком из канона (рисунка в каноне не было). Но для Эмили время вернулось к моменту её смерти в каноне. То есть на 100 лет примерно. Почему? Патамушта) На самом деле, я это хило объясняю:

— кольцом, хотя отмоталось же не в момент его создания. Но, возможно, когда Эмили украла кольцо матери, оно как бы заново активировалось для неё. Про кольцо в каноне нет, есть про платье;

— жертвой Финиса (он отдал плоть одной руки, оставшись живым);

— обетом Эмили: её к жизни вернёт лишь большая любовь)

ОЧЕНЬ ЖДУ ВАШИХ ОТЗЫВОВ! С ХЭЛЛОУИНОМ!!!? Да будет вам, чем и кем согреваться! ?