Сад голубых пионов (гет)

Развязка затянувшегося непонимания наступает внезапно, когда целая толпа девчонок разного возраста зажимает Пиону в пустом кабинете. Среди них вдалеке, отделенная ото всех, стоит и Нарцисса, собранная и аккуратная, вовсе не похожая на вечно взъерошенную как воробей Пиону. Они глядят друг на друга почти минуту, а потом одна из девиц хватает Пиону за воротник и приподнимает, прижимая к стене. Пиона все еще зовет это непониманием, но вообще-то вокруг нее разворачивается настоящий заговор, и ей отчего-то нравится думать, будто она пошатнула чье-то самодовольство.

— Мерзкая грязнокровка! — начинает одна из девчонок, и Пионе ужасно хочется придумать какие-нибудь более витиеватые оскорбления в собственный адрес.

— Кем ты вообще себя возомнила? — поддакивает другая, подаваясь вперед.

Все они — первокурсницы и второкурсницы, очевидно, ближайшие подружки Нарциссы, и та стоит за их спинами в своей идеальной мантии, такой же, как у всех остальных, но лучшей просто потому, что ее фамилия Блэк. Пиона косит глаза на подпалины на собственных рукавах и давит желание закатить глаза, вместо этого дергая воротник на себя. Ноги ее опускаются на пол с тихим стуком каблучков, и она нарочито медленно оправляется, все равно слишком растрепанная по сравнению со стоящими перед ней девчонками.

— Нам по двенадцать, — глаза Пиона все-таки закатывает, старательно поправляет торчащие во все стороны волосы, — то, что ты всерьез собралась за него замуж — твои, а не мои проблемы.

Пиона не называет имен, но девчонки все равно взрываются, снова кричат, и оттого становятся страшно уродливыми. Пиона не осуждает брак по расчету, но тогда он и должен оставаться холодным расчетом без капли эмоций. Пиона читала книжки по истории, в которых у каждого короля непременно была толпа фавориток, но из-за того, что думает о себе как о чьей-то любовнице, сводит живот и скрипят зубы.

Вообще-то Пионе и правда только двенадцать, а она всерьез обсуждает чьих-то дурацких женихов и невест.

Удар обжигает щеку внезапно, голова мотается в сторону, а глаза сами собой расширяются. Хорошенькая белая ручка Нарциссы краснеет наверняка куда сильнее ее щеки, но та даже гримасу боли не показывает, только в глазах мелькает яркий обжигающий огонек. Пиона широко ухмыляется, замахивается в ответ и громко хохочет, когда Нарцисса зажмуривается, но не отступает. Окружившие их кольцом девчонки тихонько шушукаются, больше не лезут, и Пиона думает, что слухи уже к вечеру расползутся по всей школе.

— Ты ничего не знаешь, — чеканит Нарцисса, и голос ее мягкий и сладкий, совсем не похожий на злую фурию.

— Ага, ты тоже, — тянет Пиона в ответ и засовывает ставшие бесполезными руки в карманы.

Кажется, они приходят к какому-то глупому соглашению, непонятному никому из присутствующих, и голубые глаза Нарциссы ярко вспыхивают. На следующее утро она машет Пионе первая, и та высоко вскидывает руку, выскальзывает из хватки Чейси и вовсе не собирается ничего объяснять.

— Ты с ума сошла! — шипит на нее Малкольм, когда они оказываются в гостиной.

— Что ты с ней сделала? — клонит голову набок Элли, — Она же готова была голову тебе свернуть, эта Нарцисса.

Все они сидят на пуфиках перед камином, огонек потрескивает дровами, и Пиона греет руки, протянув их почти к самой решетке. Она и сама, честно сказать, не прочь бы узнать, что такого случилось, и потому просто пожимает плечами и подсаживается ближе.

— Профессор Спраут оценила то, как я решила конфликт миром, — хвалится самую чуточку Пиона, и остальные понимающе поддакивают и восхищенно охают.

Снег мелькает в высоких круглых окошках, кажется, вот-вот готов залететь внутрь, скапливается на подоконнике с той стороны, а внутри гостиной тепло, и желтый каминный свет обращает серебряные снежинки в теплое текучее золото.

— Ты сама во всем виновата, — обиженно отворачивается Чейси, — я говорила тебе не общаться со слизеринцами.

Пиона думает, что Чейси не стоит общаться вообще ни с кем, потому что та постоянно подозревает всех вокруг. Даже их маленькая компашка в ее присутствии в последнее время затихает и съеживается, потому что Чейси уже третьекурсница, высокая после лета, ходит, задрав к потолку подбородок, а все топчется с второкурсниками-магглорожденными. Пиона знает, что у нее тоже был какой-то конфликт со слизеринцами, но она ведь не Чейси, так что кто в самом деле запретит ей махать через весь Большой Зал Люциусу и Нарциссе?