Невеста Призрака (гет)

В квартире Изабель не всюду были низкие потолки. На кухне, в коридоре и в ванной комнате Эрик мог стоять во весь свой внушительный рост, но в спальне крыша наклонялась под углом. И ниже всего потолок был над жёстким диваном, на котором спала девушка.

Но не это было основной проблемой.

— Я на улицу. Хотя бы погреюсь.

Изабель закатила глаза, включив обогреватель.

— Ты можешь потерпеть минут двадцать?

— В леднике? — мужчина не спешил снимать плащ. — Я в отличие от тебя, любящей смотреть на меня без маски, не мазохист.

Его ворчливость в этот раз вызвала у Изабель улыбку. Чтобы скрыть её, она юркнула на кухню и поставила чайник на плиту.

— В этой квартире хорошо одно, — вынес вердикт Призрак Оперы, бросив свои кожаные перчатки на стол и натянув тонкие шёлковые.

— Что же?

— Диван тесный, — он хмыкнул. — И явно не предназначен для двоих.

Лицо Изабель зарделось.

— Не о том думаешь.

— Отнюдь, — Эрик улыбнулся. — Я думаю только о способах согреться. А нам с тобой было... жарко.

Изабель вспыхнула от его лукавой улыбки.

— Лучше бы ты о музыке думал, — пролепетала она, в отчаянии пытаясь сменить тему. — Ты при ребятах заявил, что будешь меня учить. Чему же?

Какое-то время он задумчиво смотрел на Изабель.

— Мне любопытно, на что ещё ты способна, — ответил Эрик. — Ты ведь не занималась академическим вокалом?

— Меньше, чем эстрадным.

— А на инструментах играть умеешь?

— При тебе играть я не буду! Твоя критика будет похожа на избиение младенца!

Эрик не сразу ответил. Какое-то время он с улыбкой смотрел на негодующую девушку.

— Я боготворю каждый твой шаг, — мягко, с нежностью произнёс он, — позволь хоть иногда сбивать корону у тебя с головы.

Изабель старалась смотреть ему в глаза с твёрдостью и решимостью режиссёра-постановщика, хотя сама чувствовала, что от прикосновения к её лицу можно обжечься.

— Нет!

Призрак улыбался, видя её смущение.

— Ты поделилась со мной столькими тайнами, но стесняешься играть при мне?

Сдавшись, она отвела взгляд.

— Сам потом будешь жаловаться на кровь из ушей.

— Так... и что же это за инструмент?

— Пианино, — прохрипела девушка. — И гитара.

— ...само очарование.

С этими словами он сжал руку Изабель и поцеловал дрожащие пальцы. Девушка же мысленно клялась себе никогда и ни под каким предлогом не играть при нём.

В комнате у Изабель стояла гитара. Нужно поскорее спрятать её, пока Эрик не заметил.

— Иди в ванну, переоденься, — вздохнула она. — Никаких уроков не будет, если ты простынешь в своей мокрой одежде.

— Горячая вода есть?

— Это мансарда, а не средневековье, — ворчала Изабель. — Есть, но не трать её зря.

Эрик расхохотался.

— Уверена, что в театре хуже, чем здесь?

— Уверена, что прибью тебя, если сейчас же не снимешь свои мокрые тряпки!

— Что за женщина? Лишь бы раздеть.

— Вон!

Несмотря на напускную злобу, Изабель с трудом скрывала улыбку. К Эрику вернулась его игривость, которую он проявлял редко и далеко не со всеми. Чаще он был раздражительным и резким. Жиль рассказывал, как после какой-то нелепой шутки, которую парень и сам не помнил, ему на голову едва не рухнул тяжёлый груз, с помощью которого крепились декорации. Особенно несладко было ведущим артистам — их Призрак Оперы не просто беспощадно критиковал, доводя до истерики, но и срывал их выступления.

Публика обожала этого мистического персонажа, в то время как артисты боялись его до потери пульса.

И этот мистический персонаж сейчас принимал ванну в тесной мансарде Изабель и ворчал по любому поводу и без него.

Девушка тихо прошла в комнату, огляделась по сторонам, убрала пару небрежно валявшихся вещей. Но гитары не нашла. Ни под диваном, ни в углу у стола, ни под журнальным столиком. Её не было.

Изабель закусила щёку изнутри и, наконец, сняла пальто и шарф. Воздух в квартире прогрелся достаточно, чтобы чувствовать себя комфортно без верхней одежды.

Где же гитара?

Дверь ванной открылась. Эрик вышел, приглаживая мокрые волосы. Он не забыл надеть маску; халатом, как мог, спрятал шрамы на теле. Изабель смогла разглядеть их только на шее и запястьях.

— Я надену перчатки.

— Не нужно, — она покачала головой. — Иначе обижусь.

— О? — он хмыкнул. — Ангел мой, твоё кокетство очаровательно, но я стыжусь своего уродства.

Нахмурившись, Изабель сжала его руку — несильно, боясь причинить боль старым шрамам — провела пальцами по ужасным, чудовищным узорам, оставленным огнём. Ей не было страшно, она не чувствовала отвращения или брезгливости. В конце концов, Изабель знала, что эти руки могли и убивать, и легко порхать над клавишами, и быть до безумия ласковыми.

— Привыкай, — она прижала его ладонь к своему лицу и закрыла глаза. — Пока я не начала прятать от тебя одежду.

Она не сразу поняла, какую глупость сказала.

— ...любопытно, что об этом писал Фрейд?

— Заткнись.

Сгорая от стыда, Изабель прошла мимо, в ванную комнату. Ей больше не было холодно, да и одежда не так вымокла, как у Эрика, но ей требовалось побыть в одиночестве. Недолго. Лишь бы унять бешено бьющееся сердце и привести мысли в порядок.

Стоило Изабель погрузиться в воду, как из её комнаты зазвучала гитара.

— Я убью его, — прошептала Изабель, закрыв глаза в горячей ванной. — Клянусь жизнью, я убью его.

Когда Изабель вышла, Эрик сидел на её диване с гитарой в руках. Закрыв глаза, он перебирал струны, будто бы вспоминая давно забытую мелодию.

— Ну и где ты её прятал?

— Там, где ты не стала бы искать. В шкафу с одеждой.

Конечно, Изабель не стала бы там искать. Она туда хотела её спрятать!

Девушка собиралась было возмутиться, но в какой-то момент ком подкатил к её горлу. С этой старой гитарой, осторожно перебирая струны, Эрик напомнил ей момент из её давно ушедшего прошлого.

Папа так же настраивался на игру, на уроки для Изабель. Папа тоже закрывал глаза, играя. Он вслушивался в инструмент, сосредотачивался на нём, буквально общался с гитарой.

Быть может, проводить уроки музыки — не такая уж и плохая идея?

Изабель села рядом с ним, бесшумно подойдя, боясь прервать вдумчивый диалог музыканта и инструмента. Она сосредоточенно, даже слишком сосредоточенно наблюдала за тем, как ловко его длинные пальцы извлекали прекрасную мелодию из гитары.

— Что исполним, ангел мой?

Изабель вздрогнула и густо покраснела, словно её поймали за чем-то постыдным.

— Может, просто поиграешь?

Он покачал головой, улыбаясь.

— Спой мне. Как сегодня... дома.

С этими словами Эрик лёг на спину, держа в руках гитару. Его голова теперь покоилась на бёдрах Изабель. Девушка напряглась всем телом, но даже не подумала о том, чтобы отодвинуться или встать.

Она не хотела петь. По-прежнему не хотела. Вот только от звука её голоса Эрик становился таким ранимым, таким счастливым и хрупким, что у неё не хватало духу ему отказать.

Невольно Изабель начала перебирать пальцами пряди его чёрных волос. Жёсткие, колючие. Прекрасно подходят под его характер.

Подумав, Изабель начала петь одну из арий своей постановки, которую за два месяца уже выучила наизусть. Это была неспешная композиция, требовавшая от исполнителя сначала огромный объём лёгких, а уже потом — вокальные навыки.

Эрик заиграл, подстроился под её пение. Его глаза были закрыты, он лежал, но даже в неформальной обстановке он исполнял музыку так профессионально, словно находился на сцене.

Изабель завидовала чёрной завистью.

И всё же, она продолжала. Одна ария сменялась другой, третьей, Изабель перешла на популярные песни, потом — на любимые. Эрик не позволял ей передохнуть. Сам он не пел, зато умолял её спеть ещё, ещё и ещё.

Когда Изабель уже не шли на ум песни, Эрик предлагал ей свои — те, что она знала и те, которые у неё не было желания исполнять из-за их сложности. Он сел на диване, поднявшись с бёдер Изабель, и заиграл быстрее, настойчивее, громче.

И агрессивнее.

В его глазах вновь вспыхнуло инфернальное пламя, которое раньше казалось Изабель признаком безумия.

Но сейчас Призрак Оперы всем своим существом излучал страсть, граничившую с одержимостью. Он прерывисто дышал, вздрагивал, вглядываясь в её лицо, не мог сдержать улыбки.

Изабель невольно прикусила губу, сжав простынь.

— Может, — произнесла она, и её голос звучал тонко-тонко, — отложишь уже гитару?

"И сыграешь на мне", — хотела сказать она, но не решилась.

Изабель сгорала от стыда от своих же мыслей.

— Ещё, — прошептал он. — Ещё одну арию, ангел мой. Всего одну.

Изабель прикусила губу, со злобой глядя на Эрика. Её голосовым связкам требовались отдых и горячий чай, а не перенапряжение.

А ей самой требовался сидящий рядом музыкант.

Девушка уже не могла контролировать дыхание, не могла петь, да и её тело от нетерпения била дрожь.

— Хорошо, — выдохнула она, едва ли не проклиная Призрака Оперы за упрямство. — Начинай.

Он заиграл. И Изабель из всей арии спела ровно два слова.

Прежде чем впиться поцелуем в его губы и заставить оторваться от чёртовой гитары.

Выдохнув, Эрик убрал инструмент, с жаром ответив на её ласку.

— Наконец-то, — прошептал мужчина, мягко прикусывая губу девушки. — Я думал, не дождусь.

— Ах ты...

Изабель не смогла договорить. Эрик спустился поцелуями к её шее, почти до боли стискивая её в объятиях, крепко прижимая к себе. До этого момента девушка и подумать не могла, как сильно истосковалась по его теплу, сильным рукам, обжигающему дыханию. С её губ сорвался протяжный стон, когда Эрик отбросил в сторону её одежду.

Но стоило ей потянуться к его халату, сорвать пояс и обнажить алеющие шрамы, как мужчина стиснул её руки ладонью и задрал их над головой девушки, не позволяя пошевелиться. Второй рукой он скользил по её телу — осторожно, ласково, будто боясь любым неосторожным движением сломать нежное тело.

Он целовал, прикусывал, впивался губами в чувствительные места, из-за чего по коже Изабель будто бы пробегали электрические разряды. Выгибаясь, с трудом хватая ртом воздух, она выкручивала руки, пытаясь освободиться, вырваться из захвата. Быть такой беспомощной рядом с ним ей не хотелось.

Слишком сильно ей это нравилось. Ненормально сильно. Порочно.

Когда Эрик спустился поцелуями ниже, Изабель вздрагивала от каждого его движения, от каждого жаркого выдоха. Невольно она вскрикивала, стоило мужчине забыться и грубо прикусить чувствительные места.

— Ну же, — глухо произнесла она, с трудом соображая, — пусти. Я тоже хочу... хах... участвовать.

— Нет уж, — он улыбнулся, поднявшись выше, мягко прикусив мочку уха. — Я хочу насладиться твоим желанием.

— Эго... эго... ист!

Впрочем, Изабель упрекала его недолго. Когда Эрик продолжил терроризировать её своей страстью, девушка сдалась и позволила желанию взять над ней верх, позволила чувствам захлестнуть разум, сместив смущение и робость на второй план.

Она не сомневалась, что утром ей станет стыдно как за несдержанность, за собственную похоть, так и за слишком яркую, слишком бурную вспышку удовольствия, которая накрыла девушку обжигающей волной, стоило ей слиться мужчиной в порыве страсти.

Примечания:

Заглядывай — https://vk.com/misternevermore