Русалка, вернувшаяся с холода (джен)

— Значит, говоришь, авроры к тебе не приходили? — спросил Родольфус, вперив в Барти Крауча-младшего испытывающий взгляд.

— Не приходили, — кивнул изрядно осунувшийся и побледневший после болезни Барти. — Отец сказал, что у аврората есть дела поважнее, чем расследовать нападение на какого-то там сына директора Департамента. Это уже потом я узнал, что Повелитель исчез. Мордред! — он стукнул кулаком по столу. — Темный Лорд пропал, а на его поиски даже некому было отправиться. Вы в аврорате, я в клинике, Белла вообще... И все это, как нарочно, в один день. Как же ее так угораздило, а?

Братья Лестрейнджи молча переглянулись.

— А Люциус? — Барти с надеждой посмотрел на них. — У него везде есть связи. Неужели даже ему ничего не удалось нарыть?

— Люциус делает все, что может, — ответил Рабастан. — Но под домашним арестом много не нароешь. Час-другой под обороткой — максимум, что он может себе позволить. Его проверяют по нескольку раз в день, и только благодаря тому, что Нарцисса время от времени его подменяет, ему удается ненадолго выбраться из поместья. У Нотта, Эйвери, Гойла та же история. А мы совсем, как говорится, на коротком поводке — авроры являются в поместье по три раза на дню. А эта миссис Харден вообще торчит здесь круглые сутки. Чудовищная женщина, просто чудовищная.

Рабастан сокрушенно вздохнул.

— Погодите-ка, я ничего не понял, — Барти с недоумением посмотрел на него. — Какая миссис Харден? К Белле приставили сиделку или все-таки аврора?

— И то и другое в одном бокале, — лаконично ответил Родольфус. — Когда колдомедик, который лечил Беллатрикс, вернулся во Францию, Нарцисса обратилась к целителю Тики, чтобы тот посоветовал ей хорошую сиделку. Ну, он и посоветовал...

— Твой отец должен ее знать, — сказал Рабастан. — Это настоящий громмамонт или, вернее, монумент в целительском халате поверх аврорской мантии. Не успела она переступить порог, как сообщила, что двадцать лет любовалась на злостных симулянтов, поэтому Белла пусть даже не пытается притвориться больнее, чем она есть. А нас с Руди предупредила, чтобы мы не пытались запугать ее или подкупить. А мы, вообще-то, и не собирались, — с некоторой долей обиды произнес он.

— А-а, вспомнил! — оживился Барти. — Отец действительно когда-то о ней рассказывал. Она двадцать лет прослужила в тюремном госпитале при Азкабане, а потом ушла: то ли замуж, то ли в отставку — уж не скажу. Помню только, что в Министерстве шутили, что узнав о ее уходе, узники так ликовали, что половина дементоров передохла. Если это та самая мегера, то вам с Беллой можно только посочувствовать.

— Та самая... — Рабастан тяжело вздохнул. — Я на своем веку видел много женщин, но ни одна из них не смотрела на меня так, как эта.

— С отвращением? — попытался уточнить Барти. — Или совсем наоборот — с интересом?

— Вот именно, что с интересом, — буркнул Рабастан, — только гастрономическим. Словно прикидывала, сколько времени понадобится дементору, чтобы превратить меня в увядшую тыкву.

Барти сочувственно покивал. Он бы тоже не обрадовался, посмотри на него подобным образом женщина, да еще такая корпулентная. Барти вообще не любил крупных женщин — ему всегда казалось, что они смотрят на него со скрытым пренебрежением. И он был даже немножко благодарен отцу за то, что тот в свое время не позволил матери отправить Барти в Шармбатон — там, говорят, не директриса, а целая мраморная колонна в рюшечках.

— Значит, аврорат привлекает к работе старые кадры... — задумчиво проговорил Родольфус. — Видимо, своих людей не хватает.

— Конечно не хватает, — кивнул Рабастан. — Люциус же тебе писал, что сетью окутали практически всех. Долохова, Джагсона, Каркарова, Мальсибера взяли под стражу, а Пиритс вообще в Азкабане — кто-то видел его в ту ночь в Годриковой Впадине.

— У Пиритса в Годриковой Впадине невеста, — вспомнил Барти услышанную в больнице сплетню, — потому он и поперся туда в Хэллоуин. А на обратном пути попался аврорам. Глупо получилось.

— Откуда знаешь? — спросил Родольфус.

— У одной из мунговских медиведьм в этой деревне сестра живет, она и рассказала. Мунго — это такое место, где знают всё, — хвастливо сказал Барти, как будто он лично поставлял медиведьмам самую свежую и проверенную информацию.

— А что еще знают в Мунго? — хмуро поинтересовался Родольфус.

— Ну-у-у... — Барти наморщил лоб, собираясь с мыслями. — Знают то, что Люциус Малфой, скорее всего, говорил правду.

— О чем?

— О том, что был под Империусом.

— Это еще почему? — Рабастан заинтересованно повернулся к нему.

— А потому... — Барти сделал интригующую паузу, но Родольфус взглянул на него так, что интриговать расхотелось напрочь. Эх, скорей бы нашелся Темный Лорд — с этими каменными валунами совершенно невозможно разговаривать. Рабастан еще ничего, но вот Родольфус — это полный мрак.

Поэтому свой ответ Барти адресовал именно Рабастану:

— Потому что у Люциуса темперамент мороженой селедки и самомнение королевской кошки. И гоняться за какими-то магглами, которых он и за людей-то не считает, ниже его прилизанного достоинства. Так что действовал он явно под влиянием чужой воли, и когда Визенгамот во всем разберется, Люциуса гарантированно оправдают и очистят от всех подозрений.

— Вот Люциус хитрец... — Рабастан хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. — Знает, что правильно сформированное общественное мнение — это уже, считай, половина оправдательного приговора.

— А об остальных что говорят? — продолжил расспросы Родольфус.

— О вас не говорят ничего, — охотно поделился услышанным Барти. — Вы люди замкнутые, нелюдимые, в Мунго не обращаетесь, в свете практически не мелькаете, с газетных страниц публике не улыбаетесь, так что общественно-женскому мнению сказать о вас практически нечего. А вот про Джагсона говорят, что у него слабое сердце, и если его отправят в Азкабан, больше года он не протянет.

Барти отхлебнул из бокала и продолжил:

— И о том, что Беллу прокляли, там, кстати, тоже знают, уж не знаю откуда. И говорят, что сделала это явно женщина, потому что мужчина до такого никогда бы не додумался — убил бы просто, да и все. А такая изощренная жестокость — это, мол, чисто женский прием.

— Даже так... — медленно произнес Родольфус и бросил на брата быстрый взгляд. Тот ответил ему таким же.

— Кстати, о женщинах, — добавил Барти. — Говорят, что несчастье с Беллой — не единичный случай.

— В смысле? — нахмурился Рабастан. — Поясни!

Барти сделал приличный глоток из бокала, поставил его на стол и принялся излагать подробности:

— Оказывается, на днях напали еще на одну женщину — какую-то подругу или родственницу молодых Лонгботтомов. Говорят, что девушка когда-то была очень красивая, а сейчас выглядит страшнее столетней ведьмы. Ей уничтожили все волосы на голове, обезобразили лицо, а затем еще и сломали руки, чтобы она не смогла колдовать.

Братья снова переглянулись. Рабастан нервно дернул щекой, но ничего не сказал. А Барти продолжил:

— Медиведьмы боятся поодиночке на улицу выходить — вдруг эта маньячка еще на кого-нибудь нападет. Мать в шоке, вцепилась в меня, словно я девица на выданье. Еле-еле уговорил ее отпустить меня к Олливандеру, да вот к вам заглянул.

— Родственницу молодых Лонгботтомов? — переспросил Рабастан. — Это авроров, что ли?

— Их самых, — ответил Барти, вертя в пальцах новую палочку. — Говорят, что они полгода назад сбежали от старухи Августы и сняли домик в Брентфорде (1) — одна из медиведьм видела, как они покупали в тамошней лавке мятные нитки для зубов. Я бы на их месте тоже сбежал — эта старушенция еще похлеще моего папаши будет.

Он ухмыльнулся.

За дверью что-то скрипнуло и зашуршало.

— Нас не подслушивают? — тревожно вскинулся Барти. — Где этот ваш аврорский громмамонт?

— Должна быть при Белле... — Родольфус поднялся с кресла, подошел к двери, рывком открыл ее и выглянул в коридор.

— Гоменум ревелио! — взмахнув палочкой проговорил он и, подождав несколько секунд, вернулся в комнату.

— Никого нет, — сказал он, — но проверить не помешает.

Родольфус щелкнул пальцами, и в кабинете с легким хлопком возникла толстощекая эльфийка.

— Что будет угодно хозяину? — с учтивым поклоном осведомилась она.

— Как себя чувствует хозяйка? — строго спросил Родольфус. — Чем занимается ее сиделка?

— Две четверти часа назад хозяйка спала, — отрапортовала эльфийка. — Сиделка велела приготовить ей яйца бенедикт, двойную порцию, и большую кружку кофе по-ирландски. Филли ничего ей не сказала, ни единого словечка. Хозяин велел не отказывать сиделке в еде, а Филли во всем слушается хозяина.

Барти поднял брови и наклонился к Рабастану.

— Яйца бенедикт на ночь? — вполголоса поинтересовался он. — И кофе по-ирландски в рабочее время? (2) Какие интересные вкусы у вашей сиделки. Это у них в Азкабане так принято или сказываются последствия столь долгого общения с дементорами? И, кстати, не стоит ли сообщить доблестным аврорам, что их представительница злоупотребляет спиртным на рабочем месте?

Рабастан пожал плечами и кивнул в сторону брата — дескать, дом его, жена его, сиделка получается, тоже его, ему и решать.

Но Родольфусу, похоже, было наплевать на вопиющее нарушение трудовой дисциплины, происходящее с его собственного попустительства.

— Я помню, Филли, — кивнул Родольфус. — Ты все сделала правильно. Но прежде чем подать сиделке ужин, наведайся к хозяйке в комнату еще раз и посмотри, как там обстоят дела.

Филли кивнула и испарилась. Однако не успел Родольфус устроиться в кресле и налить себе вина, как у его локтя снова возникла Филли. С диким воплем она бросилась на пол и принялась колотить лбом о ковер:

— Филли не виновата, хозяин! Не виновата Филли!

— Что случилось? — Родольфус поспешно отставил бокал. — Не смей причитать и отвечай немедленно!

— Филли не виновата! Хозяйка сама!

— Что сама? — рявкнул Родольфус, нависнув над рыдающей эльфийкой. — Что хозяйка сама? Если Белла что-то с собой сделала, я тебя в камине зажарю! На вертеле! Я же велел тебе следить, чтобы с хозяйкой ничего не случилось!

— Филли не виновата! Филли была на кухне, следила, чтобы вода не вскипела! А хозяйка ушла! Сама ушла! Совсем ушла! Нет моей хозяюшки-и-и...

Причитания Филли переросли в завывания.

Барти и Рабастан застыли и переглянулись. Мысль о том, что Беллатрикс могла в таком состоянии уйти из дома, привела их в ужас. Если она наткнется на патруль...

Родольфус вскочил с кресла.

— А сиделка? — грозно спросил он, нависнув над скорчившейся прислугой. — Сиделка где?

— В спальне сиделка, хозяин, — пропищала Филли, дрожа всем телом. — Неживая она, хозяин, совсем неживая.

Родольфус пинком отбросил эльфийку со своего пути и выбежал в коридор. Барти и Рабастан последовали за ним.

Если эльфийка не ошибалась, дело пахло крупными неприятностями.

Родольфус рывком открыл дверь в спальню жены, чуть не сорвав ее с петель, и застыл на пороге. Барти и Рабастан, отставшие от него всего лишь на несколько шагов, тоже замерли. Представшее их глазам зрелище было поистине вопиющим. На ковре возле кровати лежала навзничь тучная черноволосая женщина, а из ее глазницы торчала изогнутая ручка какого-то столового прибора: то ли ложки, то ли вилки — сразу на глаз определить было невозможно. Но это точно был не нож — после предостережения Нарциссы Родольфус распорядился, чтобы еду Беллатрикс подавали уже нарезанной и измельченной. И ничего, что жена не привыкла есть без ножа, не до хороших манер сейчас. В Азкабане, говорят, заключенным и вилок не дают, железная миска и ложка — вот и вся столовая сервировка.

— Ё... — только и смог сказать потрясенный Барти. На этот раз его боевая соратница превзошла саму себя. Уложить без магии такую огромную тушу, причем, тушу, имеющую огромный опыт общения с неадекватными заключенными... Барти мысленно зааплодировал.

— Палочка... — Родольфус, наконец, отмер и, присев у распростертого тела, быстро обыскал его. — Палочки при ней нет.

— Акцио палочка миссис Харден! — скомандовал Рабастан.

Но палочка не отозвалась.

— Значит, Белла забрала ее с собой, — констатировал Родольфус. — Но на всякий случай осмотрите все кругом — мало ли что.

Барти и Рабастан поспешно обыскали комнату. Палочки нигде не было.

— А где палочка самой Беллы? — поинтересовался Барти, заглядывая под кровать и подсвечивая «Люмосом».

— У меня в кабинете, под замком, — ответил Родольфус. — При осмотре авроры не обнаружили в ней ничего предосудительного и вернули мне с твердым наказом не давать Белле в руки. Да я и сам не дурак, — горько ухмыльнулся он. — Погибнуть от руки собственной жены как-то не комильфо.

Рабастан, перебирающий пузырьки и флакончики на комоде, вдруг выпрямился и рявкнул во весь голос:

— Филли!

Барти от неожиданности вздрогнул и с размаху стукнулся головой о край кровати.

— Что угодно хозяину? — прозвучал робкий голосок эльфийки.

Барти выругался и потер ушибленный висок. Да Мордред с ней, с этой палочкой! Не хватало еще, едва вылечив одно сотрясение мозга, обзавестись другим.

— А скажи-ка мне Филли... — голос Рабастана вдруг стал ласковым, прямо таки медовым, но у Барти от такой перемены тона даже зубы заныли. Ох, как бы он не хотел, чтобы к нему однажды обратились таким тоном кто-нибудь из Лестрейнджей.

— Скажи, Филли, твоя хозяйка исправно принимала зелья? — спросил Рабастан, пронизывая эльфийку испытывающим взглядом.

— За этим должна была следить сиделка, — склонившись почти до земли, пролепетала та.

Братья переглянулись. Родольфус широкими шагами подошел к тумбочке, окинул взглядом батарею склянок, затем взял чашку, понюхал ее и задумчиво нахмурился.

— Филли, не смей выкручиваться! — продолжал тем временем Рабастан. — Спрашиваю еще раз: твоя хозяйка сегодня на ночь пила зелье крепкого сна, которое оставил целитель Тики? Вот из этого флакончика? — он взял с тумбочки один из пустых флаконов и ткнул его под нос эльфийке. — Или его выпила сиделка?

— Нет, сиделка его не пила, — пискнула эльфийка. — Сиделка велела Филли принести кофе по-ирландски, но Филли не успела его приготовить. Филли подогрела воду в котле для того, чтобы приготовить яйца, и ей надо было следить, чтобы вода не вскипела, а для кофе по-ирландски Филли вскипятила воду в другом котле...

— Круцио! — коротко бросил Родольфус. Эльфийка заверещала и принялась кататься по ковру.

— Финита!

Эльфийка умолкла и скорчилась в углу, все еще громко всхлипывая.

— Спрашиваю в последний раз, — четко произнес Родольфус. — Выпила ли снотворное зелье твоя хозяйка?

— Нет, — пискнула эльфийка, почти уткнувшись носом в ковер.

— Почему?

— Потому что хозяйка хотела ребеночка.

— Что? — вырвалось у Родольфуса, и Барти показалось, что он от удивления чуть не выронил палочку. — Какого ребеночка?

— Белла ждет ребенка? — вслед за ним так же ошеломленно повторил Рабастан. — Но целитель ничего не говорил об этом. Или говорил? — он перевел взгляд на брата.

Барти почувствовал себя лишним при этом деликатном семейном разговоре, но так как он стоял в глубине спальни, незаметно выйти за дверь у него все равно бы не получилось. Поэтому он застыл столбом и даже дышать постарался через раз, хотя внутри у него все бурлило от услышанного. Белла — беременна... Это же надо... Столько лет у них с Родольфусом ничего не получалось. Руди не раз сетовал на жестокое провидение, которое карает их с женой, не даруя потомства, а Белла так вообще бредила тем днем, когда у нее родится сын, которого она воспитает в непоколебимой верности Темному Лорду. И вот это чудо, наконец, свершилось...

— Нет, хозяйка не ждет ребенка, — робко пискнула Филли, одной фразой погасив вспыхнувшие надежды. Но тут же, съежившись под тремя устремленными на нее взглядами, соизволила объясниться:

— Хозяйка не ждет ребенка, но она очень его хочет. И хозяин хочет, Филли точно знает. А целитель поит мою хозяюшку смертоубийственными зельями, чтобы у нее точно никогда не было детей. Это старый плешивый целитель сказал, Филли сама слышала. Хозяина увели авроры, и он не слышал, а Филли слышала, и мистер Малфой слышал, и миссис Малфой тоже.

Она вдруг выпрямилась, приосанилась и, открыто глядя хозяину в глаза, заявила:

— Филли не может допустить, чтобы хозяин умер бездетным! Поэтому Филли отвела глаза сиделке и сделала так, чтобы зелье хозяйки исчезло из чашки. И хозяин сейчас может даже убить Филли, но Филли умрет, зная, что поступила правильно.

Рабастан издал какой-то сдавленный звук, а Барти мысленно присвистнул.

Так вот ты какая, эльфийская родовая верность... Что бы ни велели заклятой на преданность семье эльфийке хозяин или хозяйка, руководствоваться она будет только интересами рода. Выходит, прав был отец, привязавший Винки исключительно к себе — так она ни ослушаться его не посмеет, ни секретов никаких не выдаст. Нарциссе вот тоже повезло: ей тетка Вальбурга на свадьбу совершенное сокровище подарила, иначе Нэнни и не назовешь: верная, преданная, хозяйственная и за хозяйку кому угодно горло перегрызет. Даже Люциусу, вздумай он когда-нибудь сказать жене грубое слово или косо на нее посмотреть. Придурковатому малфоевскому Добби до этой эльфийки как до Австралии без портключа, хоть Люциус и старается изо всех сил внушить своему недомерку почтение к хозяину и хотя бы минимальные понятия о преданности. Но очень похоже, что заниматься этим Малфою предстоит до глубокой старости — больно уж бестолковый эльф ему от папаши достался.

Интересно, а действует ли на домовых эльфов «Империус»? Надо бы попробовать на ком-нибудь. Да хотя бы на Добби, такому болвану хуже уже не будет...

Родольфус, услышав заявление эльфийки, только скрипнул зубами, но ничего не сказал. Рабастан же, слегка переварив новость, ядовито поинтересовался:

— Говоришь, ты поступила правильно? А вот теперь сама подумай: твоя хозяйка сбежала из дома, больная, с чужой палочкой в руках. Если ее увидят авроры, она даже не сможет защитить себя — чужая палочка может в любой момент ее ослушаться.

— Она не ушла с чужой палочкой! — взвилась эльфийка. — Филли взяла из кабинета хозяина палочку хозяйки, а на ее место положила палочку сиделки, так что хозяйка сможет защитить себя от кого угодно.

Рабастан застонал. Барти мысленно схватился за голову. Теперь Белле точно конец: если она попадет в лапы авроров, те сразу же заявятся в Лестрейнж-холл, а здесь еще тело сиделки не остыло.

Родольфус повернулся к эльфийке:

— Куда направилась хозяйка, ты слышала?

— В Брентфорд, — неохотно ответила эльфийка. — Филли слышала, как хозяйка говорила сама с собой. Хозяйка говорила, что там живет русалка, которая похитила Повелителя.

— Русалка? — Барти с недоумением посмотрел на Родольфуса. — Белла что, с ума сошла? В Бренте уже лет триста не видели ни одной русалки: магглы всю реку загадили своими паромами, им просто голову из воды высунуть негде.

— Она идет к Лонгботтомам, — ответил Родольфус, словно и не заметив заданного ему вопроса. — Похоже, что Белла, уложив сиделку, пошла в кабинет за палочкой и услышала наш разговор. Однако, если Эмма до сих пор там, Беллу встретят во всеоружии и просто уничтожат. Ее надо остановить.

Он направился к двери.

— А что будем делать с телом? — поинтересовался вслед ему Рабастан. — Пусть лежит и ждет авроров или все-таки уберем куда-нибудь?

— Филли! — бросил Родольфус, на миг задержавшись у двери.

— Да, хозяин? — с готовностью отозвалась эльфийка.

— Раз ты у нас такая самостоятельная, поручаю это дело тебе. Делай что хочешь, но чтобы через пять минут от трупа не осталось и следа. А если в дом вдруг явятся авроры, они должны убедиться в том, что сиделка ушла из нашего дома совершенно добровольно. Тебе все ясно?

Эльфийка в ужасе уставилась на хозяина.

— Но Филли не может... — отчаянно пролепетала эльфийка. — Она не сумеет...

— Пусть сумеет! — жестко приказал Родольфус и вышел из комнаты. Рабастан и Барти последовали за ним.

— Барти, ты с нами? — коротко поинтересовался Родольфус.

— Конечно! — без колебаний отозвался Барти. — Только я никак не могу вспомнить, куда я подевал свои маску и плащ.

И с досадой добавил:

— У меня провалы в памяти.

— Твои вещи у меня, — остановившись у двери кабинета, произнес Родольфус. — Идите в гостиную, я сейчас принесу.

Барти и Рабастан послушно направились к лестнице.

— Входи! — спустившись на первый этаж, Рабастан толкнул дверь гостиной. — Давай еще выпьем, пока Родольфуса нет. Что-то мне не нравится сегодняшний вечер.

Он налил два бокала вина и один протянул гостю.

— Нет, спасибо! — Барти жестом отказался от угощения. — Мне на сегодня уже хватит. Лучше объясни мне, что здесь происходит. Почему вы решили, что Белла ушла именно к Лонгботтомам? При чем здесь Брентфорд? Какая Эмма, какая русалка? И при чем здесь наш разговор, который подслушала Белла? Я ни слова не помню, ни об Эмме, ни о русалке. Эмма — это твоя невеста? Но при чем здесь она?

Рабастан потемнел лицом так, что Барти показалось, что тот сейчас превратится в статую командора из старой пьесы.

— Невеста... — проскрежетал он, не разжимая зубов. — Бывшая.

— Вот как? Вы расстались? — спросил Барти и прикусил язык, сообразив, что проявил бестактность.

— Вроде того, — неопределенно качнул головой Рабастан. Но затем, видимо, сообразив, что Барти все равно придется вводить в курс дела, неохотно произнес:

— Эмма и есть та самая родственница Лонгботтомов, о которой ты рассказывал. И именно она похитила Повелителя — то ли мертвого, то ли бессознательного. Они с Беллой из-за этого и подрались.

— Так это она Беллу... — вытаращил глаза Барти. — Ничего себе. А Белла, значит ее...

Рабастан молча кивнул.

— Так что же это получается: Эмма утащила Повелителя к аврорам?

У Барти перехватило дух. Такого вероломства он не ожидал. И от кого? От невесты Рабастана Лестрейнджа, одного из наиболее приближенных к Темному Лорду лиц...

— Но как? — едва смог выговорить он. — Почему?

Рабастан ответить не успел: в кабинет вошел Родольфус с большим свертком в руках.

— Разбирайте! — он бросил принесенные вещи на диван. — Отправляемся немедленно. Рабастан! — обратился он к брату. — Ты объяснил Барти сложившуюся ситуацию?

— В общих чертах, — буркнул тот, выпутывая из свернутого плаща серебристую маску.

— Каков план действий? — с готовностью поинтересовался Барти. Теперь, когда в его руках снова мягко струился черный шелк, а из прорезей маски задорно подмигивала тьма, в крови разгорался азарт предстоящей схватки.

— Белла не знает Брентфорда, — принялся излагать свои мысли Родольфус. — Значит, она не сможет туда аппарировать. Не доберется она к Лонгботтомам и через каминную сеть — наверняка там все перекрыто. Пешком она тоже не пойдет — это далеко, от «Дырявого котла» миль восемь, не меньше.

— А «Ночной рыцарь»? — предположил Барти.

Братья Лестрейнджи посмотрели на него так, словно Барти брякнул что-то неприличное. Хотя они по большому счету правы: Белла и общественный транспорт — вещи несовместимые.

— Тогда остается только Мунго, — развел руками Барти. — Но даже Белле не хватит наглости явиться туда и бегать по этажам с воплем «А подать сюда медиведьму, которая видела в Брентфорде молодых Лонгботтомов!»

— Остается еще одно место, — сказал Родольфус с нескрываемым отвращением, — и чует мое сердце, что именно туда Белла сначала и направится.

— Куда? — немедленно поинтересовался Барти. У него список подходящих вариантов уже исчерпался. Оставалось, правда, одно местечко, но туда даже Белла в своем невменяемом состоянии сунуться бы не посмела. Или посмела бы?

И Родольфус тут же подтвердил его самые худшие предположения.

— Она пойдет в Министерство и постарается выследить кого-нибудь из Лонгботтомов или их друзей.

— Не-е-ет, — Рабастан недоверчиво покачал головой. — Белла у нас, конечно, сорвиголова, но на такое даже она не способна.

— В таком состоянии она способна на все! — возразил Родольфус, надевая маску. — Туда в первую очередь и пойдем. Теперь слушайте меня!

Барти и Рабастан подобрались и превратились в слух.

— Аппарируем в Лютный переулок, — принялся излагать Родольфус, — набрасываем дезиллюминационные заклинания. Затем через камин в лавке Коффина перемещаемся в Министерство.

И вдруг скомандовал:

— Барти, снимай маску и плащ!

— Это еще почему? — возмутился Барти. Еще бы не возмутиться: у него тут высокое вдохновение битвы в крови разыгралось, а ему, словно король Артур юному Мордреду: «Слезай с коня, сегодня мы тебя на турнир не берем».

— А ты что, по Министерству в таком виде бродить собираешься? — хмуро спросил Родольфус. — Или, может, мне самому по аврорату пробежаться? Вы, мол, мою жену нигде не видели? Или Рабастану пойти?

Барти понуро кивнул. Дураку понятно, что ни Родольфусу, ни Рабастану в коридорах Министерства, и, тем более, аврората, делать нечего. А вот его, Барти, там хорошо знают, и никто не удивится, явись он туда даже посреди ночи: Крауч-старший постоянно засиживается на работе до утра, и заботливая жена вполне может послать сыночка к отцу, чтобы наглядно напомнить тому, что кроме работы, у него имеется еще и семья.

— Твоя задача — узнать, не появлялась ли в Министерстве Белла, и выяснить, где в настоящий момент находятся Лонботтомы, — сказал Родольфус.

Барти кивнул: это было довольно просто и особых подозрений вызвать ни у кого было не должно.

— Если кто-нибудь из них сегодня дежурит, вернешься ко мне и доложишь, — продолжил Родольфус, — а дальше посмотрим, что с ними делать. А если тебе удастся узнать, что они сделали с Темным Лордом — это и вовсе будет замечательно. Мы будем в левом углу Атриума, недалеко от каминов, на случай, если Белла все-таки туда заявится.

— Если до сих пор не заявилась, — буркнул Рабастан, и Барти с Родольфусом тут же дружно его обругали. Придумал тоже — брякать такое в дорогу.

Подождав, пока Барти с чувством глубочайшего сожаления разоблачится, Родольфус взял его плащ и маску, спрятал в карман и скомандовал:

— Вперед!

Барти первым подошел к камину, взял щепотку дымолетного порошка и бросил себе под ноги.

Приключение началось.

______________________________________________

1. Брентфорд — город на западе Большого Лондона. Расположен на расстоянии 13 км к западу-юго-западу от Чаринг-Кросс, на левой стороне Темзы, при впадении в неё реки Брент.

2. Яйца Бенедикт — классическое «блюдо для завтрака», представляющее собой бутерброд из двух половинок булочки (английского маффина) с яйцами пашот, ветчиной или беконом и голландским соусом.

Кофе по-ирландски — знаменитый согревающий алкогольный напиток на основе кофе. На одну порцию берется примерно 80 г горячего черного кофе, 40 г ирландского виски, 30 г сливок и 1 столовая ложка коричневого сахара.