Русалка, вернувшаяся с холода (джен)

Темный Лорд беспрепятственно открыл высокую деревянную калитку и вошел во двор. Барти с Беллатрикс последовали за ним. Взметнулись палочки, привычно выстраивая вокруг дома барьер из антиаппарационных и заглушающих чар, под ногами зашуршал гравий, однако Поттер, поглощенный игрой с ребенком, даже головы не повернул.

Барти хмыкнул. Ну вы, господа орденцы, даете... У вас под дверью в буквальном смысле стоит вселенское зло, с которым вы призваны бороться денно и нощно, а вы и ухом не ведете. Где звон сигнальных заклинаний, где вопли домового эльфа, ответственного за охрану вверенной ему территории? Неужели вы действительно настолько поверили во всемогущество Фиделиуса, что не удосужились озаботиться самыми элементарными мерами безопасности?

Темный Лорд коротким кивком отправил Беллатрикс в обход дома, а сам направился к парадному входу. Барти же остался стоять у калитки. "На случай непредвиденных осложнений", — как сказал бы Родольфус. Хотя, какие тут могут быть осложнения при такой-то безалаберности? Эх, Родольфуса бы сюда — тот бы им порассказал, почем уидосорос у Шайверетча...(1) Интересно, эти умники догадались хотя бы дверь на замок запереть или оставили открытой, чтобы Темному Лорду не пришлось утруждаться?

Барти перевел взгляд на окно гостиной. Надо же, какая замечательная декорация... Впечатление такое, словно сидишь в театре, в министерской ложе, не хватает только театрального бинокля и звуков увертюры. Но ничего: оркестр уже готов, главные герои на месте, сейчас прозвучит третий звонок и начнется увлекательное действие.

В гостиную вошла Лили Поттер. Ребенок тут же протянул к ней руки и что-то радостно залепетал. Джеймс Поттер бросил палочку на диван, передал сына жене, сладко потянулся, зевая во весь рот... И тут Темный Лорд распахнул входную дверь.

С Поттера мигом слетела вся беспечность. Он вскочил с дивана и бросился вон из гостиной. Жена с ребенком на руках метнулась вслед за ним.

Но Темный Лорд уже переступил порог и вошел в ярко освещенную прихожую. Сквозь застекленную дверь Барти хорошо было виден его четко обрисованный силуэт.

— Лили, возьми Гарри и уходите! — Поттер заорал так, что слышно было даже сквозь закрытые окна. — Это он! Быстрее! Бегом! Я его задержу!

Барти не смог удержаться от улыбки: неужели этот болван и впрямь решил, что сможет противостоять Темному Лорду? Нет, конечно же, будь у Джеймса Поттера в руках палочка — быть может, Повелитель и оказал бы ему честь, приняв вызов, и даже позволил бы сделать пару-тройку удачных выпадов, прежде чем размазать его по коврику в прихожей, словно овсянку по тарелке. Но Поттер крупно сглупил, выскочив из гостиной с пустыми руками. Даже распоследний маггл, услышав, что кто-то пытается проникнуть в его дом, схватится за ружье, кочергу или что-нибудь мало-мальски способное задержать непрошеных гостей, пока жена с ребенком не спрячется в надежном укрытии или выскочит из дома через заднюю дверь. А Поттер даже палочку с дивана прихватить не додумался. Потому и сдохнет, как червяк, не удостоившись от Темного Лорда ни приветственного кивка, ни традиционного вызова на дуэль.

Короткая зеленая вспышка — и Поттер медленно, прямо-таки картинно упал к ногам Повелителя.

Барти восхищенно вздохнул. До такого мастерства ему, Барти Краучу-младшему, еще расти и расти. Ни одного лишнего движения, ни одного суетливого жеста... Что пытать, что убивать Темному Лорду удается плавно, размеренно, с неповторимой грацией и непоколебимой уверенностью. Он словно наперед знает, что в следующий миг скажет или сделает его противник. Барти вот так пока что не умеет. Беллатрикс, кстати, тоже не умеет, но очень любит проехаться насчет того, что Барти, видите ли, не держит паузу и все время дергается, как марионетка на ниточках. На себя бы посмотрела: через неделю тридцатник исполнится, а она до сих пор скачет по столам и стульям, как горная коза. А Барти, между прочим, еще и двадцати нет, поэтому эмоции и нетерпение в нем бушуют более чем на законных основаниях. Успеет еще остепениться.

— Интересно, куда подевалась эта курица? — поинтересовалась Беллатрикс, выныривая из темноты.

Барти вздрогнул от неожиданности. Разворачивающийся перед глазами спектакль настолько поглотил его, что он совсем забыл о своих обязанностях. Барти поспешно оглянулся и, надеясь, что Белла не заметила его оплошности, коротко отчитался:

— Выскочила из гостиной. Наверное, спряталась в кухне или еще где-нибудь.

— Если выскочила из гостиной, значит, через камин уйти не сможет, — деловито рассудила Беллатрикс. — Заднюю дверь и окна я надежно заперла. Аппарировать у нее тоже не получится — купол мы с тобой отменный соорудили. Впрочем, она и пытаться не станет.

— Почему не станет? — удивился Барти. — Я бы на ее месте первым делом об аппарации подумал. Ребенка в охапку — и бежать...

— Ребенка в охапку... — передразнила его Беллатрикс. — Много ты понимаешь. Именно из-за ребенка и не станет. Я тут недавно хотела с племянником по Лондону погулять, так меня Нарцисса чуть на месте не прикончила — оказывается, с маленькими детьми аппарировать нельзя. До первого выброса магии это категорически... — Белла вдруг умолкла и торжествующе произнесла:

— Вот ты и попалась, птичка!

На втором этаже коттеджа зажегся свет. В желтом прямоугольнике окна заметалась тонкая женская фигурка, сначала с ребенком в руках, затем со стулом и какими-то ящиками — похоже, вытащенными из комода. Очевидно, глупая девчонка, понадеявшись на Фиделиус, тоже где-то оставила свою палочку и теперь, лишенная возможности сбежать, пыталась забаррикадировать дверь.

И это хваленый авангард ордена огненной птицы...

Барти разочарованно цокнул языком, и тут ему пришла в голову гениальная мысль.

— Белла! — позвал он вполголоса.

— Чего тебе? — отозвалась та с нескрываемым раздражением.

Но Барти не обидело ее недовольство. "Эта эстетка", как называл ее старый сморчок Розье, папаша Эвана, предпочитала созерцать деяния своего Повелителя в благоговейном молчании, впитывая каждый вздох и каждое рваное движение отчаявшейся жертвы. Первый акт спектакля она пропустила и теперь собиралась компенсировать пропущенное за счет второго.

Барти Крауч прекрасно ее понимал — он тоже всегда любовался подобными зрелищами с истинным наслаждением. Однако он уже получил от сегодняшнего вечера свою порцию удовольствия и теперь собирался использовать на всю катушку снизошедшее на него хулиганское настроение. Эгоистично с его стороны? Ну и пусть. Белла тоже не особо считается с его интересами, так что переживет как-нибудь.

Он приблизился к Беллатрисе вплотную и зловеще провыл ей на ухо:

— Сладости или гадости! Отвечай немедленно!

И тут же отскочил от нее подальше: локтями Белла владела не менее виртуозно, чем палочкой.

— С ума сошел? — прошипела Беллатрикс. — Или в детство впал после встречи с этими ходячими тыквами? Если тебе не интересно, следи за окрестностями, а мне не мешай.

— Белл, сегодня же Хэллоуин! — укоризненно проговорил Барти. — «Кнат или галлеон» сегодня прозвучат просто не к месту.

— А-а, ты об этом... — смягчилась Беллатрикс, догадавшись, о чем идет речь. — Тогда кнат.

Барти довольно улыбнулся. Он не знал, кто притащил в компанию Пожирателей эту детскую игру-угадайку, но играл в нее, как и все остальные, с огромным удовольствием, особенно, когда под руку попадалась симпатичная магглянка. Господа Пожиратели на отсутствие фантазии никогда не жаловались, так что игра обычно проходила живо, и варианты использования магглянки предлагались один другого заманчивее. Мнением самой магглянки на этот счет, разумеется, никто не интересовался.

— Ну, и что ты задумал? — поинтересовалась Беллатрикс. — Говори быстрее, пока Повелитель поднимается по лестнице.

— Ты выбрала кнат — значит, мы выпускаем Метку в тот самый момент, когда Повелитель убьет ребенка, — огласил свое решение Барти.

— Совсем с ума сошел? — Беллатрикс возмущенно повернулась к нему. — Нельзя выпускать Метку, пока Повелитель не выйдет из дома.

— Это кто тебе такое сказал? — поднял брови Барти. — Что-то я ни разу не слышал, чтобы Повелитель заострял внимание на этом моменте.

— Это элементарная логика! — сердито прошипела Беллатрикс. — Метка — это своеобразная подпись, понимаешь? Как в письме. Написал письмо — поставил подпись, но никак не наоборот.

— Белла, ну какая тебе разница! Сама подумай, что может случиться за те полминуты, что Повелитель будет спускаться по лестнице и выходить из дома? Ни-че-го, я тебя уверяю!

— Барти, не дури! — предостерегающе произнесла Беллатрикс. — Пока дело не закончено, Метку выпускать нельзя. Не дай Мерлин, принесет кого-нибудь раньше времени!

— Да кого сюда может принести? — лихорадочно зашептал Барти.— Сама посмотри: скоро полночь, улицы пустые, погода собачья, даже эти мелкие тыквенные вымогатели по домам попрятались.

Беллатрикс промолчала — ей явно не хотелось нарываться на недовольство Темного Лорда. Однако было похоже, что идея ее заинтересовала, иначе возражения были бы более короткими и категоричными.

Почувствовав, что соратница колеблется, Барти попытался надавить на точки, считающиеся слабыми у каждой нормальной женщины:

— Ты просто боишься нарушить существующий порядок, выйти за установленные рамки... Ты следуешь букве закона, но не духу, Белл, а это уже признак консерватизма. Да ты просто стареешь!

— Что-о-о? — Беллатрикс медленно повернулась к нему, и Барти тут же осекся, увидев, как полыхнули ее глаза в прорезях маски. — Ну-ка повтори, что ты сказал, щенок недоразвитый!

— Простите, мадам Лестрейндж, — тут же пошел на попятный Барти. — Я неосмотрительно позволил себе забыться. Покорнейше прошу меня простить. Это больше не повторится.

Он скороговоркой выпалил полагающиеся по этикету фразы и опустил голову, изображая полнейшее и чистосердечнейшее раскаяние. М-да, что-то он, действительно, перестарался... Женщина-то она женщина, но вот реакцию на непозволительную дерзость может выдать такую, что любой мужчина обзавидуется. Потому и пришлось Барти, принося извинения, держать палочку наизготовку и искоса следить за руками соратницы. Ибо сюрпризов Беллатрикс была полна как истинная женщина, и даже больше.

Беллатрикс хмыкнула и отвернулась. Барти окинул ее внимательным взглядом: простила или нет?

Беллатрикс не шевелилась, и Барти слегка расслабился. Почему эта идея так втемяшилась ему в голову, объяснить он не мог, да и не желал. Загорелось — и все. Другой бы уже давно смирился и отступил, но Барти Крауч-младший не привык отказываться от выполнения своих желаний, даже самых безумных. За то и ценим был и Темным Лордом, и самой Беллатрикс. Пусть она сейчас немного и обиделась на него, но зато потом, увидев и оценив результат...

— Белла, ты только представь, как это будет выглядеть в «Пророке», — вдохновенно зашептал он. — «Как рассказал нам один из жителей деревни, по понятным причинам не желающий раскрывать свое имя, несчастный малютка испустил дух именно в тот момент, когда над его головой взвилась беспощадная Метка Смерти. Под хладное сияние созвездия Черепа и Змеи навсегда ушел в небытие один из старинных родов магической Британии...» Метка вспыхивает — род угасает. Красиво и символично, читатели обрыдаются.

— Ты что, до сих пор подвизаешься в этой паршивой газетенке? — брезгливо поинтересовалась Беллатрикс, не сводя глаз с освещенного окна. Все-таки обиделась... — Неужели папаша снова урезал тебе содержание?

Дверь детской открылась, разбрасывая нагроможденные стулья и ящики по всей комнате.

— Урезал, — со вздохом признался Барти. — Еще и матери запретил давать мне деньги. А в этой газетенке, между прочим, очень даже неплохо платят. Особенно таким, как я — кто пишет ярко, образно и особо не искажает факты.

В прямоугольнике окна, как в картинной раме, появилась величественная фигура Темного Лорда.

Барти тут же умолк, мигом позабыв и об отце, и о деньгах. Наступал кульминационный момент сегодняшнего вечера, и оба они — и Барти, и Беллатрикс — затаили дыхание, предвкушая большую порцию излюбленного лакомства. «Смерть, — любил повторять Темный Лорд в минуты хорошего настроения, — это особенное блюдо, изысканное, пикантное. На него нельзя набрасываться, как на банальный сэндвич с ветчиной, его следует смаковать, как хорошее вино — не спеша, растягивая удовольствие, восхищаясь богатством и разнообразием вкусовых оттенков».

Барти как ценителю хорошей кухни подобная философия была близка вдвойне. Тем более, что смерть, в отличие от пулярки или старого бургундского, услаждала не только плоть, но и дух. Он действительно упивался ею, впитывая густые тяжелые эманации, повисшие в воздухе, каждой клеточкой своего тела... Вот и сейчас он наблюдал за происходящим в детской, чувствуя, как его с каждой секундой все больше переполняет бушующая сила, как она бурлит в нем, требуя выплеснуться в ликующем крике и, выхватив палочку, сеять смерть и разрушение,

Тем временем Лили Поттер бросилась навстречу Темному Лорду, раскинув руки так, словно пытаясь его обнять, и что-то закричала — очевидно, умоляя о пощаде.

— Эх, колдокамеру бы сюда... — не удержавшись, прошептал Барти. Лили Поттер в своем отчаянном порыве была невероятно хороша и прямо-таки просилась украсить передовицу «Еженедельного пророка» своим предсмертным портретом.

Но Темный Лорд, конечно же, не собирался бросаться в ее объятия. Два коротких слова, изящный взмах — и Лили Поттер, как и ее муж, тут же упала, сраженная смертельным заклинанием.

У Барти сладко екнуло под ложечкой. По телу пробежала дрожь, отозвавшись в кончиках пальцев неслышным звоном, и Барти невольно облизал губы. Вот ради таких упоительно прекрасных мгновений и стоит жить в этом загаженном мире...

Темный Лорд опустил палочку, на мгновение задержал взгляд на упавшем теле Лили Поттер и повернулся к ребенку.

Барти разочарованно вздохнул. С того места, где они с Беллатрикс стояли, детская кроватка не была видна, а значит, третий акт «Трагедии в Годриковой Лощине» пройдет за закрытым занавесом.

В голове сами собой начали складываться строчки будущего репортажа. Барти живо представил, как Бертрам Брайтвэйт — главный редактор «Ежедневного Пророка» — довольно урчит в бороду, просматривая присланный ему на рассвете текст, и тут же приправляет его душещипательными оборотами вроде «залитого слезами нежного лица», «умоляющих очаровательных глаз» и «срывающегося в рыдания женского голоса». Барти даже пожалел, что в этот раз не сможет явиться вслед за совой в редакцию и, прячась под дезиллюминационным, понаблюдать за Брайтвейтом: в последнем своем репортаже, касающемся истребления семейки Боунсов, он неосторожно допустил несколько лишних подробностей, и кое-кто в редакции высказал предположение, что «Даффи Хэйс» (2) — под таким псевдонимом писал Барти — имеет отношение к Пожирателям Смерти. Поэтому в этот раз с «показаниями очевидца», пожалуй, придется слегка повременить. Но полностью отказаться от написания репортажа Барти был не в силах.

— Кто выпускает Метку — ты или я? — вдруг поинтересовалась Беллатрикс и постучала каблучком, стряхивая с обуви налипшую листву.

Барти возликовал — все-таки его неожиданная идея нашла отклик в сердце любимой соратницы — однако от проявления бурного восторга удержался: Темный Лорд уже поднимал палочку, готовясь нанести смертельный удар.

— Кнат или галлеон? — коротко спросил он.

— Галлеон.

— Я! — довольно выдохнул Барти. Беллатрикс насмешливо фыркнула, но Барти не обиделся: ближе к тридцати годам, возможно, и он будет смотреть на восторженных новичков с отеческой снисходительностью, но сейчас... сейчас просто отойдите в сторону, милая леди, и дайте Барти Краучу-младшему от души насладиться волшебным моментом.

Он наскоро окинул взглядом улицу — не появились ли на горизонте случайные свидетели — и, дождавшись взмаха руки Повелителя, резко выбросил палочку вверх:

— Морсмодре!

Заклинание пронеслось над верхушками деревьев и взлетело в небо. Краем глаза Барти взглянул на дом — и вдруг замер, пораженный вспышкой в окне детской. Вспышкой, слишком яркой для обычной авады.

Барти нахмурился, пытаясь сообразить, что бы это могло значить, но тут в его уши ворвался оглушительный грохот. Барти ударило в грудь чем-то тяжелым, оторвало от распахнувшейся калитки и впечатало прямо в колючую изгородь дома напротив. С трудом поднявшись на ноги и проверив первым делом, не сломалась ли палочка, он поднял голову и увидел, как в нескольких ярдах от него с земли поднимается такая же ошеломленная неожиданным взрывом Белла.

— Что... что это было? — хрипло выговорил Барти, чувствуя, как мерзко поскрипывает на зубах песок. Обычно он не задавал таких глупых вопросов, но в этот момент просто не мог поверить собственным глазам: на месте новенького двухэтажного коттеджа Поттеров колыхалось густое темное облако.

Остро запахло гарью. Где-то надрывно заплакал ребенок.

Барти поспешно протер запорошенные глаза и, не надеясь что-либо рассмотреть в тусклом свете фонарей и распустившейся над домом Темной Метки, взмахнул палочкой:

— Люмос!

— Cliario Airos! (3) — в тот же миг воскликнула Беллатрикс.

Порыв холодного воздуха разогнал грязно-серый туман, яркий луч света пронзил темноту, и Барти, не удержавшись, крепко выругался.

В доме больше не было детской. Как не было больше ни острой черепичной крыши, ни закопченной дымовой трубы, ни широкого трехстворчатого окна. Правое крыло второго этажа — там, где еще минуту назад в окне виднелся до боли знакомый силуэт Темного Лорда, — снесло начисто, словно в доме прозвучала не Авада, а, как минимум, Бомбарда Максима.

— Ты что наделал, придурок! — в ужасе простонала Беллатрикс и метнулась к дому. Чудом не зацепившись полами мантии за распахнутую взрывом калитку, она птицей пронеслась по мощеной дорожке и скрылась внутри. Жалобно заскрипела повисшая на одной петле входная дверь.

Барти бросился следом. Перепрыгнув через лежащий посреди холла труп Джеймса Поттера, он в несколько скачков одолел скрипящую деревянную лестницу, ведущую на второй этаж, и застыл, глядя на открывшуюся его глазам картину.

Нет, его не впечатлили ни снесенные напрочь стены, ни полузасыпанный камнями женский труп, ни перевернутая кроватка, ни вопящий где-то в углу ребенок, — это зрелище было привычным, даже, можно сказать, обыденным. Его поразила застывшая посреди разрушенной комнаты Беллатрикс: всегда невероятно оживляющаяся от подобного антуража, сейчас она стояла неподвижно, прижав руки к груди, и полным ужаса взглядом смотрела на что-то, укрытое от глаз Барти покосившейся коробкой комода. Барти подошел поближе, посветил Люмосом и судорожно сглотнул: из-под груды тряпья и битой черепицы торчали сапоги. Невероятно знакомые сапоги, из дорогущей кожи гиппокампа, подбитые квадратными коваными гвоздиками... В Британии такие сапоги носили только два знакомых Барти Краучу человека: Люциус Малфой, откопавший где-то в Италии чудо-мастера, умеющего шить безмозольную обувь, и...

— Повелитель... — выдохнула Белла, опускаясь на колени у безжизненного тела Темного Лорда.

Барти не мог поверить своим глазам. Темный Лорд — всесильный и всемогущий волшебник. Величайший волшебник. Непобедимый! Он просто не может закончить свою жизнь вот так — в развалинах чужого дома, рядом с хнычущим ребенком, посреди разбросанных игрушек и детских вещей...

Очевидно, и Беллатрикс было трудно в это поверить. Одним движением развеяв кучу мусора, скрывающего упавшее навзничь тело, она осторожно потрясла Темного Лорда за плечо, затем скользнула пальцами под ворот мантии, проверяя, бьется ли пульс, взялась за запястье... Ее движения становились все быстрее и лихорадочнее. Не получив желанного результата, она рывком разорвала застежку мантии и приникла ухом к груди Повелителя.

Барти наконец-то удалось сбросить с себя оцепенение, и он, отбросив останки комода куда-то в темноту, поторопился присесть рядом с Беллой.

— Ну что? — неуверенным голосом спросил он.

— Я не слышу... — прошептала Беллатрикс, подняв на него отчаянные глаза. — Я не слышу, бьется ли у него сердце, у меня в висках стучит. Попробуй ты!

Барти встал на колени и тоже приложил ухо к батистовой манишке. Затаил дыхание, прислушался. Тишина.

Он поднял голову, посмотрел на Беллатрикс, снова прислушался.

— Ну? — коротко выдохнула Белла.

Барти молча качнул головой.

— Не-е-ет, — простонала Беллатрикс, — не может быть. Этого просто не может быть...

Она оттолкнула Барти и, подсвечивая Люмосом, принялась осматривать тело Темного Лорда в поисках повреждений.

— Он не мог умереть, просто не мог, — бормотала она, лихорадочно ощупывая его с головы до ног. Зажатая в руке Повелителя палочка мешала, и Белла, осторожно вытащив ее из коченеющих пальцев, отложила в сторону. — Его не могли убить. Его просто некому было убить. В доме больше никого не было, Повелитель бы заметил — он всегда был внимателен и осторожен. Не мог же его убить вот этот ребенок?

Она кивнула в сторону заходящегося в крике мальчика.

— А почему бы и нет? — Барти окинул ребенка изучающим взглядом. — Стихийный выброс на фоне стресса...

— О чем ты говоришь, Барти! — Беллатрикс глянула так, что остальные версии Барти предпочел не озвучивать. — Какой выброс! Ему всего лишь год с небольшим! Он такой же, как Драко, то есть умеет только орать и пускать слюни, больше ничего. У него еще даже магия толком не проснулась. И я не понимаю, почему он вообще до сих пор жив — ведь я собственными глазами видела выпущенный Повелителем луч Авады!

— Ты хочешь, чтобы я его прикончил? — деловито поинтересовался Барти, поднимая палочку.

Беллатрикс на миг оторвалась от ощупывания тела Темного Лорда и, подняв голову, посмотрела на Барти с искренним недоумением:

— С ума сошел? Это же единственный свидетель!

— Свидетель? — Барти нервно хохотнул. — Да какой из него свидетель! Ты же сама только что сказала, что он только и умеет, что орать и слюни пускать.

— Барти Крауч, ты неисправимый идиот! — зло констатировала Беллатрикс, и Барти от души порадовался, что руки у нее заняты: пребывая в расстроенных чувствах, боевая соратница особо не разбирала, где свой, где чужой, и в ответ на неудачную реплику могла не только повертеть пальцем у виска, но и заклинанием приложить.

— Лучше заткнись и посвети мне! — скомандовала она.

Барти послушно зажег Люмос, и Беллатрикс осторожно перевернула тело Темного Лорда на живот.

— Этот ребенок видел все происходящее собственными глазами! — пояснила она сквозь зубы, разрезая мантию на спине Темного Лорда. — И то, что он не умеет говорить и соображать — совершено неважно. Я сумею вытащить из его разбитой головенки все воспоминания до единого и, кстати, очень надеюсь, что тот осколок камня, что оставил у него на лбу такой изысканный зигзаг, не вышиб заодно и его крошечные мозги.

— Ты что, хочешь забрать его с собой? — удивился Барти. — Но ты же говорила, что с маленькими детьми нельзя аппарировать, это опасно.

— Ничего, рискнем! — коротко ответила Белла. — Бери ребенка, а я заберу Повелителя.

— Я? Ребенка? — Барти от неожиданности даже чуть растерялся. Вот только ребенка в руках ему сейчас и не хватало... Да еще такого, который может окочуриться в любой момент.

— Повелителя я тебе не доверю, даже и не мечтай, — словно угадав его мысли, мрачно отозвалась Беллатрикс. — Хватай мальчишку — и аппарируем в Лестрейндж-холл.

Ну, если так...

Обреченно вздохнув, Барти шагнул к кроватке, наклонился к ребенку и тут же брезгливо отпрянул:

— Фу-у-у... От него же несет, как от бродяги из Лютного переулка. Наверное, обгадился с перепугу.

И нахально потребовал:

— Сделай с ним что-нибудь, ты же женщина!

К его большому удивлению, Беллатрикс не стала спорить или возражать. Она молча поднялась на ноги и взмахнула палочкой:

— Акцио ребенок!

Почувствовав, как неведомая сила поднимает его в воздух, ребенок оглушительно завопил.

— Да что же он так орет-то... — не выдержав, скривился Барти. — Будь это девчонка, а не мальчишка, я бы сказал, что мы нарвались на малолетнюю баньши. Силенцио!

Беллатрикс ловко поймала заткнувшегося ребенка за ногу и принялась энергично приводить его в порядок. Наверное, тоже представила, как обрадуется муж, когда она притащит в супружеское гнездо столь ароматный подарочек.

— Диффиндо! — рявкнула Беллатрикс, и Барти едва успел увернуться от пролетевшей мимо его носа дурно пахнущей тряпки.

— Экскуро! Агуаменти!

Поливая висящего вниз головой мальчишку водой, Беллатрикс вертела его во все стороны, как придирчивая хозяйка куриную тушку. Барти невольно улыбнулся: если она и с племянником своим так обращается, то не удивительно, что Нарцисса очень редко доверяет ей своего ребенка.

— Белл, давай поскорее! — нетерпеливо скомандовал он, снимая антиаппарационный барьер.

Беллатрикс призвала из ящика полотенце и принялась упаковывать в него ребенка, словно маринованную грудинку в тонкий лист теста.

— А разве не следует надеть на него подгузник, или как там это у них называется? — подозрительно поинтересовался Барти, наблюдая за ее действиями. — Он же через пять минут снова обгадится.

— Не успеет, — буркнула Беллатрикс. — Инкарцеро!

Она сунула Барти в руки тугой сверток и пояснила:

— Я хороший легиллимент, и для того, чтобы выпотрошить мальчишке мозги, пяти минут мне вполне хватит. А там уже гадить будет просто некому.

Барти недоверчиво хмыкнул, но спорить не стал: все-таки опыта как в легиллименции, так и в общении с детьми у Беллы было побольше, чем у него.

Беллатрикс тем временем снова опустилась на колени у тела Темного Лорда.

— Нет, это не смерть, — сказала она, крепко обхватывая его за плечи и приподнимая с пола. — Это может быть все, что угодно: заклятие, аналогичное напитку Живой смерти, какая-то маггловская кома, но только не смерть. Но даже если и так — Северус говорил, что магглы каким-то хитрым образом научились возвращать людей с того света. Тогда ты сейчас отдаешь ребенка Басти и сразу отправляешься за Северусом. Возможно, придется подключить Макнейра и остальных: кто знает, сколько магглов нам понадобится — десять, двадцать, тридцать? Пусть даже сотня, две сотни, три сотни — это неважно. Мы выцедим из них всю кровь, до последней капли, но вернем вас, мой Повелитель, я обещаю....

Последние слова она прошептала, почти прикоснувшись губами к уху Темного Лорда.

— Белл, ты невнимательно слушала Северуса, — досадливо буркнул Барти, пытаясь удержать в руках извивающийся сверток.— Для оживления мертвых магглы используют не кровь, а какие-то механические приборы. Возможно, придется наведаться в госпиталь Святого Варфоломея, он как раз недалеко от вашего дома. А захватить госпиталь такого масштаба — это тебе не маггловскую хибару навестить. Понадобится много людей.

— Так я же об этом и говорю... — Беллатрикс не изменила поворота головы, поэтому у Барти сложилось впечатление, что Беллатрикс отвечает не ему. — Подключим Макнейра, соберем остальных, захватим госпиталь, отберем тех, кто умеет обращаться с этими механизмами. А остальные поделятся с Повелителем своей кровью.

Барти кивнул. Идея, выдвинутая Беллатрикс, была, конечно, рискованной — в таких крупных масштабах они еще не работали, но ради возвращения Повелителя к жизни он, Барти, был готов рискнуть чем угодно.

Белла выпрямилась, не выпуская из рук тело Темного Лорда, и скомандовала Барти:

— В Лестрейндж-холл!

_________________________________________________

1. Уидосорос — ядовитое зелье темно-красного цвета, одно из препятствий на пути к философскому камню. "Яды и отравы Шайверетча" — лавка напротив магазина «Горбин и Бэркс».

2. Составляя свой псевдоним, Барти использовал "говорящие" ирландские имена: Даффи (Duffy) — «темный», «черный», Хэйс (Hayes) — «пожар» или «огонь».

3. Cliario Airos — очищает воздух от дыма и тумана