Узнавая тебя (гет)

Предварительные свидания. Так их называл Драко. Что такое "предварительное свидание?" По его словам, предварительное свидание — это встреча с другим человеком, с целью узнать его поближе, чтобы понять, хочешь ты с ним встречаться в будущем; это преддверие чего-то более серьезного.

Гермиона сомневалась, размышляя, что он просто выдумал это в тот день. По тому, как Драко мешкал с ответом, она догадалась, что так оно и есть. Как ни удивительно, но то, чем они сейчас занимались, помогло ей успокоить нервы. В конце концов, это было ужасно забавно — учитывая, что они уже женаты, — то, как она нервничала, называя их времяпрепровождение официальным словом "свидание".

С момента их последней ссоры в холле отеля перед спектаклем, который хотел посетить Драко, общение и взаимопонимание стали налаживаться. Ей пришлось переодеться в более изысканный наряд, и после этого они отправились в городской театр, и она попыталась поделиться с ним своими чувствами по поводу того, что предпочитает театральные постановки кинофильмам. Хотя, когда она попыталась объяснить ему, что такое кино, он смотрел на нее как на сумасшедшую, считая, что она имеет в виду только движущиеся фотографии. Драко так и не смог понять, о чём именно она говорит, но она пообещала объяснить или даже сводить его в кинотеатр, когда они вернутся домой. Драко промолчал по поводу того, зачем ему проводить вечер за просмотром одной-единственной движущейся картины, решив, что это просто маггловская причуда, с которой ему ещё не приходилось сталкиваться при своём минимальном знакомстве с ними.

Обсуждая сюжет постановки, они перешли к обсуждению литературы, на основе которой был поставлен спектакль, а также различий между произведениями магглов и волшебников. Гермиона узнала, что, на удивление, Драко довольно хорошо разбирается в классической маггловской литературе, и его интерес не ограничивается только английскими писателями, а охватывает множество разных стран и языков. Она обнаружила, что он предпочитает историческую научную литературу о Волшебниках большинству других произведений, которые он читал, а маггловские тексты называет забавными или причудливыми; она старалась сразу не обижаться и вместо этого просто провела с ним трехчасовой обучающий курс — он же лекция — по маггловской литературе.

К сожалению, ее тирада о чтении, писательстве и всех других аспектах, даже отдаленно связанных с этим, доминировала в остальной части их вечера до такой степени, что они пропустили полноценный ужин. Если бы не настойчивое требование Драко накормить её чем-нибудь, Гермиона была бы не против лечь спать и так — она уже не раз так делала, когда работала допоздна, так что ничего нового для нее не было. На этот раз блондин прочел ей лекцию о том, что для поддержания метаболизма необходимо несколько раз в день принимать полноценную пищу, на что Гермиона очень резко возразила, что алкоголь не является полноценной пищей, как и то, что он употреблял накануне вечером. Этот спор закончился в ее пользу.

Вопрос о распределении спальных мест также был одним из главных предметов спора в ту ночь. Неловкое напряжение между ними ощущалось в комнате, когда они оба наконец собрались ложиться спать — на этот раз в одно время. Это был первый раз, когда никто из них не лишился сознания к моменту, как другой отправился ко сну.

Гермиона стояла у кровати, которую занимала раньше, и теребила подол своей ночной футболки и шорт, глядя на откинутые простыни. Судя по тому, как поджались ее губы и надулись щеки, она хотела сказать миллион вещей, но не могла ничего выдавить из себя.

Драко, напротив, стоял по другую сторону кровати, прислонившись к перегородке, отделявшей их от уборной, со сложенными на груди руками. Обычно он спал без одежды — в боксерах и тонкой рубашке или просто в шортах, но сегодня на нем был полный комплект полосатой пижамы с брюками и кофтой с удлиненными рукавами. Честно говоря, в таком наряде он чувствовал себя стариком, но, несмотря на то что совсем недавно они были очень, очень голыми в обществе друг друга, теперь, в этой менее эмоциональной обстановке, ему было не по себе, когда потускневший след от татуировки на его руке был выставлен напоказ рядом с его новоявленной женой.

Он ненавидел это пятно на своей коже, вечное напоминание о глупых решениях, которые он принимал, когда был моложе, но он ненавидел его еще больше, когда рядом была Гермиона. Почему-то она никогда не смотрела на него, по крайней мере, он никогда не ловил ее за этим занятием. Возможно, её это больше не беспокоило, но он не мог побороть чувство стыда, возникавшее всякий раз, когда оно оказывалось на виду, а она — рядом. Последствия случившегося никогда не становились столь реальными, как в тот момент, когда его порочные связи привели ее в его дом и уложили на пол загнивающей гостиной, на котором она корчилась, истекала кровью и исторгала из своего горла мучительные крики.

Драко отмахнулся от своих мыслей, пытаясь разрушить ощущение тяжести воздуха между ними:

— Почему бы тебе снова не лечь на кровать, Грейнджер?

Она закусила губу:

— Но где ты будешь спать?

— В кресле..., — он указал кивком на импровизированную кровать, — снова. Все оказалось не так уж плохо, серьезно. — Лжец.

Гермиона вздохнула и покачала головой:

— Нет... это глупо. Мы же с-спали вместе... это не должно стать проблемой... эм...

— Спать вместе? — Он ухмыльнулся.

— Да... — ведьма выдохнула, расправила плечи и кивнула, словно набираясь храбрости, чтобы забраться под одеяло.

Гермиона проскользнула под одеяло быстрее, чем когда-либо видел Драко, и натянула его до самого подбородка, скрывая каждый сантиметр своего тела. Он не мог не усмехнуться при виде этого.

— Удобно?

— Вполне, — прощебетала она, хотя ее голос был приглушен под толщей покрывал. Гермиона развернулась к нему спиной, прихватив с собой большую часть одеяла.

Драко хихикнул и закатил глаза: хорошо, что он редко мерзнет, а то бы ему совсем не повезло. Он погасил свет в комнате и вернулся к кровати, чтобы лечь напротив миниатюрной ведьмы. Несмотря на то, что она все еще не спала, он постарался, чтобы матрас не слишком сильно подпрыгивал. С удивительной легкостью и без особого протеста он вытянулся рядом с ней под оставшимся куском одеяла, прикрыв только ноги и бедра.

Если это возможно, тишина, царившая до этого, стала еще более напряженной, чем прежде.

Драко лежал на спине, закинув одну руку за голову, а другую положив на живот, тихий, как мышка, а Гермиона свернулась калачиком на боку, спиной к нему, широко раскрыв глаза и уставившись в темноту. Кровать была достаточно большой, чтобы они оба могли лежать на ней и не находиться близко друг к другу, между ними оставалось пространство размером со взрослого человека, но ни одному из них не было особенно комфортно.

— Малфой, — наконец произнесла Гермиона, сама удивившись тому, как громко прозвучал ее голос в темноте комнаты.

Блондин приоткрыл глаз и посмотрел его в сторону женщины, лежащей рядом с ним:

— Что?

— Я... мне было весело сегодня...

Он ухмыльнулся, хотя она этого не видела:

— Судя по голосу, ты удивлена.

Гермиона хихикнула и немного пошевелилась в своем хлопковом коконе:

— Возможно, немного...

На несколько минут между ними снова воцарилось молчание, хотя во второй раз, когда она заговорила, Драко был более насторожен: в его голове проносились приятные воспоминания об этом дне.

— Драко? — Робко произнесла Гермиона.

На этот раз он улыбнулся: с каждым днем звучание его имени в ее устах становилось все более желанным.

— Да, Грейнджер?

— Завтра... мы... мы можем... — Пойти на ещё одно?...

На этот раз волшебник молчал и ответил не сразу. Гермиона на секунду задумалась, понял ли он, о чём она спросила, и понадеялась, что он понял её без лишних слов. Она начала стесняться своего невысказанного вопроса, думая, не слишком ли она требовательная, но она действительно хорошо провела время сегодня... и вчера, пока он не наломал дров. В голове возникло множество вариантов развития событий, и тут она почувствовала мягкое прикосновение к своей спине — костяшки пальцев осторожно, чтобы не напугать, провели по ее лопаткам.

— Если ты хочешь... — Он сказал это как можно нейтральнее, не желая показаться слишком взволнованным тем, что она действительно хочет пойти с ним куда-то завтра.

Она улыбнулась:

— Да. — Девушка закрыла глаза, легкие ритмичные поглаживания по ее спине начали погружать ее в дремоту. — ...Я бы хотела...

Драко кивнул, но снова промолчал. На этот раз он смотрел в темноту, а его рука все еще была вытянута и теперь выводила пальцами круги по ее покрытой тканью коже.

— ...Драко... — Это звучало гораздо мягче, гораздо сонливее, чем два предыдущих ее вопроса.

Волшебник повернул голову в ее сторону:

— Спи, Гермиона...

Она довольно вздохнула, наслаждаясь поглаживаниями, и пробормотала:

— ... хмк...

Драко гладил Гермиону по спине, пока ее дыхание не замедлилось и не стало более глубоким, после чего он еще некоторое время продолжал это движение. Он все еще смотрел в потолок, когда его рука начала болеть от напряжения, и он осторожно повернулся на бок, чтобы посмотреть в ту сторону, где, как он знал, сейчас дремала Гермиона. Его глаза уже давно привыкли к темноте, и он мог различить ее силуэт, но не более того. Тепло, разливающееся в груди при мысли об очередном предварительном свидании, отвлекало, и сон сейчас был самой далекой от его мыслей вещью.

В его голове проносились образы ее упрямых мордашек во время дискуссий и споров, ее довольных ухмылок, когда она говорила что-то особенно умное, ее сияющих улыбок — хотя обычно в его компании их было немного, но теперь они появлялись все чаще — и он размышлял о том, что за все это ответственен именно он. Чуть больше трех недель назад он был виновником множества различных эмоций ведьмы и был вполне доволен этим. Если бы он знал, как приятно получать от нее подобную реакцию по любому поводу... возможно, он не стал бы ждать так долго.

Гермиона, когда она была охвачена раздражением, неистовая магия струилась по её коже, а в глазах вспыхивал яркий золотистый огонёк, представляла собой великолепное и завораживающее зрелище.

А когда Гермионе было комфортно, она была довольна, спокойна и, что самое главное, улыбалась ему, не бросая вызывающих взглядов или гримас отвращения — была великолепна, ее эмоции соперничали с ее красотой.

Забавно, как иногда все меняется...

* * *

Наступило утро понедельника, и какие-то внутренние часы Гермионы не давали ей шанса отлежаться в этот день, будь то надо на работу или нет.

Гермиона удовлетворенно вздохнула в теплую подушку. Это утро уже было лучше предыдущего. Не было ни заложенного носа от ночных слез, ни запекшейся слюны в волосах, только теплая, упругая подушка под ней. Подвижная подушка. Ведьма пошевелилась, приподняла голову и уставилась на серый хлопок в полоску под собой, отчего рука, свободно обхватившая ее за талию, соскользнула и сползла на матрас.

Ее затуманенные глаза слегка расширились при виде лица блондина, мирно дремлющего и все еще растянувшегося на кровати рядом с ней, как будто они делали это уже миллион раз. В действительности это был всего лишь второй раз, когда она увидела его рядом с собой после пробуждения, но безмятежность и расслабленность его черт сразу же успокоили ее и утихомирили инстинктивное желание броситься наутек. Для человека, обычно столь осторожного и осмотрительного, такая встреча с ним сразу же избавила ее от беспокойства.

Гермиона протерла глаза, усаживаясь поудобнее и стараясь не раскачивать кровать, чтобы не разбудить его. Она была уверена, что спала на краю матраса, но когда присмотрелась, оказалось, что место, которое она занимала раньше, было далеко, и, похоже, она сама устроилась на нём в какой-то момент посреди ночи — предательское тело. Гермиона мысленно упрекнула его за то, что он такой теплокровный и, судя по всему, является отличной подушкой.

— ... спи давай...

Вдруг сзади раздалось ворчание, и ведьма испуганно взвизгнула, увидев, что Драко смотрит на нее сквозь прищуренные глаза. Насколько она могла судить, дымчатый цвет его радужки был затуманен, и в его взгляде прослеживалась лёгкая напряжённость, но лишь едва заметная.

— Уже утро, — спокойно ответила Гермиона, обнаружив, что ее голос пока ненамного лучше его, и начала перебираться на край кровати.

Драко хмыкнул и перевернулся на бок, обхватив длинной рукой ее ускользающую талию, чтобы вернуть ее миниатюрную фигуру обратно к центру кровати, обхватив ее, как пушинку, и перекинув ногу через ее ногу.

— Мы в отпуске, женщина... спи...

— Драко! Отпусти! — Она протестовала, стуча маленьким кулачком по его руке, но, к ее собственному удивлению, она не была напугана его бесцеремонностью, как ей, вероятно, следовало быть.

Когда он прижался к ней всем телом, она почувствовала, что сон возвращается. Глаза Гермионы начали закрываться, голова еще не была достаточно ясной, чтобы понять, что они лежат в постели прижавшись друг к другу. Она почувствовала, как он уткнулся носом ей в шею, зарывшись в локоны, как его рука обхватила её за талию, и она положила руку на неё, намереваясь оттолкнуть его — во всяком случае, так было задумано изначально. Волшебник глубоко вдохнул и пробормотал что-то, похожее на замечание о том, что от нее пахнет цветами, и она поморщилась.

— Щекотно, — шепотом произнесла она и снова начала ёрзать.

Драко хрюкнул и прижался лицом к ее шее, пока она не захихикала, а его губы не растянулись в ухмылке.

— Что с тобой не так? Засыпай, — поддразнил он, на этот раз его голос звучал более настороженно. Он услышал, как она начала говорить, и шлепнул «малиной» на ее затылок, получив нечто среднее между писком и визгом, а также еще большее ерзанье.

— ПРЕКРАТИ! — Гермионе удалось произнести строгое слово сквозь непроизвольное хихиканье, но в нем не было ни капли истинного недовольства.

Блондин рассмеялся и в конце концов отпустил ее, когда она ткнула его локтем в живот. Драко снова перекатился на спину, сложив руки за головой. Он наблюдал, теперь уже очень внимательно, за тем, как она перебралась на свою сторону кровати, хотя на этот раз она легла на бок лицом к нему. Ее темные глаза весело блестели, а губы скривились в ухмылке, очень похожей на его собственную.

— Не устала? — Драко невинно улыбнулся.

Гермиона хихикнула и швырнула в него одну из подушек. Она даже не потрудилась ответить на его замечание, пока выбиралась из постели.

— Подъем.

Волшебник поймал оскорбительный предмет, наполненный пухом, и добавил его в стопку подушек под своей головой:

— Еще слишком рано.

— Вовсе нет! Кроме того, я жутко проголодалась.

Драко повернулся к ней спиной, едва уловимый аромат ее подушки щекотал ему нос:

— Как ты можешь быть голодной в такой час?

Гермиона закатила глаза и принялась рыться в ящиках комода, ища что-то конкретное.

— Важно хорошо питаться несколько раз в день, Грейнджер, — передразнила она его в очень нелестной версии его речи, понизив голос в плохой имитации, — И я готова к своей первой трапезе, так что вставай.

Волшебник фыркнул:

— Может быть, если бы ты послушала меня насчет полноценного ужина, ты бы не была так голодна.

Пара плавок пролетела через комнату с удивительной скоростью и упала на лицо Драко. Нахмурившись от своей заторможенной реакции, он отдернул их и, поняв, что это такое, в замешательстве посмотрел на Гермиону.

— Что ты делаешь?

Она наполовину проигнорировала его:

— Сегодня я хочу увидеть лагуну, и хочу пойти туда, пока там не стало слишком людно. Малфой, неужели из всех моих вещей, которые ты успел упаковать, это единственное что ты взял с собой на пляж?

Последние остатки сонного тумана в голове Драко были развеяны намеком брюнетки, все еще шуршащей в ящиках. В голове промелькнул образ Гермионы в облегающих плавках, и он поднялся, внезапно заинтересовавшись тем, как помочь ей справиться с заданием. Рыжая все упаковала? Пожалуйста, ради Мерлина, скажите, что да. В худшем случае он мог бы взять ее с собой за покупками...

— Драко?

— А? Прости, что?

Гермиона закатила глаза и с раздраженным вздохом перешла от перекладывания вещей в ящиках к полному вытаскиванию предметов понемногу:

— Я знаю, что еще рано, но, правда, ты можешь послушать хотя бы минуту? Есть ли хоть какая-нибудь логика в том, как ты распаковываешь вещи?

Драко подошел к ней сзади и заглянул через плечо:

— Конечно, есть... но я думал, ты сама распаковывала свою одежду. Разве ты так ничего и не заметила? Пожалуйста, скажи, что уже нашла... Или... эй, почему ты роешься в МОИХ вещах?

Ведьма замерла:

— Ой... ах...

Он присмотрелся к ее действиям и понял, что она копается в его трусах и носках, но еще более необычно то, что в том же ящике с одной стороны лежало ее собственное нижнее белье. При ближайшем рассмотрении оказалось, что она распаковала свои вещи, которые разложила вместе с его собственными. Ящик, в котором она сейчас рылась, оказался практически свободным, но, заглянув в один из других, все еще частично открытых ящиков, он увидел, что она проделала то же самое с одеждой, которую он принес и которая не нуждалась в хранении на вешалках.

Блондин с любопытством уставился на нее, и Гермиона покраснела, забыв о своей задаче.

— Прости, надеюсь, ты не против. Просто... что-то подобное... — ... делали мои родители... разделяя свое пространство... Она покачала головой и снова извинилась: — Прости.

Драко наклонил голову в одну сторону, смущенный, но не расстроенный. Тень, промелькнувшая на ее лице, вызвала у него одновременно желание спросить и не спрашивать. Вместо этого он провел рукой по ее волосам и спине, заставив ее застенчиво поднять на него глаза. Он встретил ее взгляд с ухмылкой.

— Нет причин извиняться, Грейнджер. Я уверен, что тебе уже сделали необходимые прививки.

Гермиона долго смотрела на него, прежде чем разразилась смехом.

— А я-то думала, что еще слишком рано для того, чтобы вести себя как придурок.

— Только не в этом случае, — промурлыкал он. Драко снова услышал ее смех и подумал, что его приятно слышать, если ему приходится вставать в такую рань не ради работы. Он снова опустил взгляд на комод, недоумевая, как он вообще упустил тот факт, что их вещи оказались в одном ящике. Обычно он был куда более наблюдательным, и он...

’Вот идиот’.

Драко закатил глаза и вернулся на свою сторону кровати, чтобы взять палочку с прикроватной тумбочки. Гермиона вопросительно следила за его действиями, пока не поняла, что он делает, и ее взгляд быстро сменился на смущенный.

Видимо, в это утро ни один из них еще толком не проснулся, раз они оба забыли, что могут призвать эту треклятую хреновину из любого места, где бы она ни пряталась, если она вообще была тут.

— Что ж, хорошо, что мы не находимся в эпицентре очередной кровопролитной битвы, — поддразнил Драко.

— Иногда я предпочитаю решать проблемы по-маггловски! В конце концов, я магглорожденная, — защищалась Гермиона, чтобы скрыть свою оплошность, — А какое у тебя оправдание?

Он с ухмылкой посмотрел на ее привычную позу с покачиванием бедер:

— Я женат на одной из них?

Она одарила его взглядом, который заставил его усмехнуться, уголки ее губ дернулись, сопротивляясь суровому выражению лица, которое она пыталась сохранить.

Драко направил палочку на комод:

— Акцио бикини Гермионы!

Ничего не произошло.

Блондин посмотрел на ведьму, которая теперь смотрела на него по-другому, как бы говоря: ’Серьезно? ’.

Выдает желаемое за действительное. Вздохнув, Драко снова направил свою палочку:

— Акцио купальник Гермионы?

На этот раз из одного из закрытых ящиков раздался треск. Гермиона быстро открыла его, и кусок ткани вылетел в сторону волшебника, который ловко поймал его, искупая свою вину. Наряд, попавший к нему, оказался, к сожалению, цельным. Правда, он выглядел довольно гладким и спортивным, гораздо менее повседневным, чем у большинства женщин. На нем не было никаких украшений или каких-либо декоративных элементов, а дизайн выглядел очень строгим и практичным. Это было очень... по-гермионовски.

Драко провел большим пальцем по материалу: тусклый блеск и растянутая ткань создавали впечатление, что его уже долго использовали.

— Часто плаваешь?

— Было дело, — просто ответила она, выхватывая у него костюм и встряхивая его. Она нахмурилась, не столько из-за его вопроса, сколько из-за того, что положила вещь не на свое место.

Приподняв бровь, он наблюдал за тем, как она быстро перебирает все секции комода, чтобы убедиться, что ни одна из ее вещей больше не лежит в неположенном месте. Эта женщина действительно иногда была неврастеничкой. Он улыбнулся ей в ответ, когда она слегка засуетилась, найдя что-то еще, что сочла неверным, и еще раз прошлась по всем ящикам. На этот раз она разложила все по своим местам и аккуратно разделила между ними оба комплекта одежды.

— Приятно знать.

* * *

Если бы кто-нибудь спросил их, думают ли они, что будут делить совместный ужин, один из нескольких, в чуть более приятной, но не слишком дружеской манере, их ответы наверняка были бы отрицательными. Так и случилось: Драко и Гермиона на удивление мирно ужинали ранним вечером среды. Середина недели была приятным тихим днем, когда можно было спокойно выйти в город и не столкнуться с толпой.

— Кстати, на скольких языках ты говоришь? — спросила Гермиона, отрезая кусочек стейка и засовывая его в рот.

Драко пожал плечами:

— Знаю не больше, чем мне нужно.

Ведьма задумчиво постучала по губам рукой, в которой держала вилку, дождалась, когда закончит жевать и глотать, чтобы заговорить снова.

— Но я думала, что ты нечасто бываешь за границей.

— Да, но это не значит, что мне не приходится вести переписку с иностранными партнерами. — Он отпил вина из своего бокала и промокнул излишки влаги салфеткой. — В основном я работаю с близлежащими европейскими странами, но иногда мне поручают задания по поиску ресурсов в Северной Америке и Азии. В случае необходимости я прибегаю к услугам переводчиков, но в тех регионах, куда мы регулярно завозим ингредиенты, мне проще самому уметь говорить, читать и писать на этих языках, — Драко расслабленно откинулся в кресле, закинув одну руку на спинку, — Некоторые заявки поступают особенно срочно, и большие шишки обычно раздражаются, если их не рассматривают с особой тщательностью.

Гермиона вопросительно склонила голову набок:

— Но, если они срочные, разве они не должны быть помечены соответствующим образом? Даже если они на другом языке, все равно должна быть соблюдена стандартная процедура, разве нет?

Он усмехнулся:

— В идеальном мире? Да. К сожалению, на практике это не так. И даже когда они помечены соответствующим образом, мои настойчивые требования о срочности не всегда воспринимаются должным образом... или не принимаются вовсе... привлеченными переводчиками. А потом на меня срывается руководство, пытаясь выяснить, почему важный счет не был "своевременно обработан". — Драко пренебрежительно махнул рукой: — Проще самому со всем разобраться, если есть такая возможность, чем перекладывать ответственность на плечи других.

— Но это же не твоя вина! — Гермиона оживленно принялась возражать, возмущенный тон переполнял ее голос: — Если ты делаешь то, что должен и как должен, то от тебя не должны требовать всякой ерунды, помимо обычных поручений. Если службы, которые должны использоваться для выполнения твоих задач, оказываются настолько ненадежными и БЕСПОЛЕЗНЫМИ, что от них ничего не добиться, то они обязаны предоставить тебе доступ к другим сервисам, а не отчитывать тебя за то, что ты выполняешь все, что от тебя требуют!

Теплый взгляд озарил его черты, и он поднял свой кубок, чтобы сделать еще один глоток:

— Твой оптимизм налицо, Грейнджер.

Она погрозила ему пальцем, не обращая внимания на сарказм:

— Драко, это серьезно! Ты предупредил свое начальство? Или кого там ты должен был предупредить о затянувшейся проблеме?

Он наблюдал за ней, с какой легкостью она отстаивает его интересы и назначает себя сторонницей перемен — похоже, она часто так делала. Однако он никогда бы не подумал, что это коснется его самого.

— Разумеется, да. Несколько раз... но не все реагируют на меня так же охотно, как, скажем... на тебя, Гермиона.

Гермиона надулась, признаки обиды отразились в ее плечах:

— Что ты имеешь в виду? Если ты намекаешь на привилегии, то я думаю, что у тебя нет оснований...

Драко покачал головой:

— Это не проявление симпатии. — Он задумался, как объяснить ей свою повседневную жизнь: — Думаю, с их стороны это просто... осторожность, наверное. Возможно, привычка? — Почувствовав на себе ее растерянный взгляд, он вздохнул, откинулся на спинку кресла и сбавив тон продолжил говорить. — Иногда мне кажется, что ты — единственная из всех людей — забываешь, что я был Пожирателем смерти. Люди не доверяют мне, независимо от того, насколько усердно я работаю или что делаю. Они только недавно перестали воротить от меня нос, когда я обращаюсь к ним, хотя не сомневаюсь, что это продолжается в мое отсутствие. Я уже несколько раз доводил до руководства свои проблемы, но это ничего не дает. Предрассудки все еще существуют в Министерстве, просто не в таком объеме, как раньше, — он улыбнулся ей, но в его улыбке не было искреннего юмора: — Расплата моей же монетой, да?

’Я доверяю тебе... ’ Гермиона нахмурилась, делая глоток воды.

По иронии судьбы, он был одним из немногих людей в Министерстве, на кого она могла положиться, чтобы хоть что-то довести до конца. Хотя, если кто-то и был способен сопереживать в такой ситуации, так это она. Несмотря на то, что она не так давно сама страдала от предрассудков подобных Драко ведьм и волшебников, она все равно не одобряла дискриминацию ни в каком виде; никто не заслуживал подобной дискриминации и социальной изоляции ни по каким причинам.

— Это заведомо проигранная битва, Грейнджер, и она не стоит таких усилий. Проще просто разобраться с проблемой самому... — Через мгновение он задумчиво добавил, на этот раз ободряюще улыбнувшись: — Кроме того, владея несколькими языками, легче произвести впечатление на людей.

Она хихикнула и поддразнила его, следуя его примеру и уходя от темы, которую он так изящно пытался не затрагивать:

— Так и знала, что на самом деле есть реальная причина. Ты хотел очаровать всех тех ведьмочек, не так ли?

Драко покачал головой и бросил на нее многозначительный взгляд:

— Они меня не интересуют.

Гермиона улыбнулась, в глазах заблестели озорные искорки:

— Значит, все-таки волшебники? Похоже, я задолжала нескольким своим друзьям парочку галлеонов.

Блондин закатился смехом, звонким и заливистым, идущим прямо из груди.

— Точно. Блейз, Тео и я — кучка педиков. Всё было фикцией, извини за обман. Я должен был догадаться, что не стоит жениться на детективе.

— Так и знала. — Она ухмыльнулась и принялась отрезать себе еще кусочек мяса.

Между ними воцарилось дружеское молчание, пока оба наслаждались едой. Драко заметил, как она ковыряет овощи в своей тарелке, а ее губы подрагивают, как будто ей не терпится что-то сказать.

Он вскинул бровь и решительно поинтересовался:

— Ты хотела спросить о чем-нибудь еще?

Гермиона замешкалась, задумчиво пережевывая последний кусочек, затем снова отложила приборы и кивнула.

— Просто... если это такая тяжелая работа, от которой ты, похоже, не в восторге, почему ты продолжаешь заниматься этим? Я имею в виду... в общем, я имею в виду, почему бы тебе не попробовать себя в другой сфере? Ты еще молод... и... я слышала, что ты подавал заявку стать аврором до того, как получил эту должность... — Она не раз использовала это незначительное знание против него со злым умыслом во время их прошлых стычек и колебалась, стоит ли что-то говорить, но сейчас ей было действительно любопытно, что же произошло.

Драко напрягся, и она, должно быть, заметила это, потому что ее взгляд снова опустился к тарелке. Это была щекотливая тема, очень щекотливая. С огромным трудом ему удалось удержать язык за зубами. Первым его инстинктом было защититься, наброситься на нее, как он обычно делал. К счастью, его мозг был еще трезв, а трезвый мозг Драко подсказывал ему, что кричать на жену во время их очередного предварительного свидания — не самое лучшее решение... Хотя он и не был уверен, что именно он пытается "уладить", но в глубине души понимал, что делать это крайне не рекомендуется.

— Удивительно, что это все, что ты можешь сказать об этой пикантной сплетне, — Драко поморщился от того, как резко это прозвучало из его уст. Она все еще смущенно смотрела на свою тарелку, и, когда она поджала губы между зубами, он внутренне вздохнул. Протянув руку через стол, он провел кончиками пальцев по одной из ее рук. — Вот что я тебе скажу: я поделюсь с тобой, если ты признаешься.

Гермиона моргнула, посмотрев сначала на его руку, потом на него и его лицо.

— Что ты имеешь в виду?

— Да брось, — он выглядел обиженным, — ты застряла в чулане кабинета в промозглом углу отдела авроров, где тебе приходится целый день разбирать проклятые украшения и заполнять отчеты за малую плату, которой стоит один только твой мозг, не говоря уже обо всей тебе. Я уже говорил, что ты можешь врать всем и каждому, о том, что ты несчастна в своем жалком положении, но, пожалуйста, не лги себе.

— Я не несчастна! — Она протестовала, не обращая внимания на лесть, которая, похоже, давалась ему очень легко; если она этого не сделает, то отвлечется.

Драко лишь посмотрел на нее.

— Это не так! — Гермиона несколько ударов сердца молча смотрела ему в глаза, а затем обмякла в кресле, словно марионетка с оборванными ниточками. — Хорошо... я чертовски страдаю, — вздохнула она, — просто мне кажется, что я уже так много вложила, что было бы глупо уходить.

— Неужели ты хочешь продолжать быть несчастной и тратить еще больше своего времени и сил?

Гермиона надулась:

— Это не так уж и просто.

Драко снова провел большим пальцем по ее руке, поворачивая ее ладонь лицом вверх и проводя по линиям.

— Как насчет того, чтобы прогуляться по городу, а ты расскажешь мне о том, как это не просто, потому что я действительно умираю от желания узнать, что держит тебя в этой помойной яме.

Ее щеки порозовели, пока она наблюдала за кругами, которые рисовал его большой палец, и одновременно пыталась успокоить трепет в животе и зарождающийся жар в других местах от его легких прикосновений.

— Это не так уж интересно... Я уверена, что это довольно скучно, на самом деле...

— Грейнджер, в тебе нет абсолютно ничего скучного. Ты делаешь всё до безобразия сложным.

Гермиона фыркнула:

— Это комплимент?

— Возможно.

Она закатила глаза:

— Ты невыносим.

— Само собой.

* * *

Их прогулка по городу оказалась более познавательной, чем Гермиона предполагала. Конечно, в основном это было связано с компанией и разговорами, но все, что она узнала о Драко сегодня, восполнило те пробелы в его биографии, о которых она и не подозревала.

Поначалу он не хотел говорить, но после того, как она поведала ему о причинах, побудивших ее согласиться на должность координатора по борьбе с проклятиями в отделе авроров, и о том, что на самом деле это не более чем ностальгия на почве чувств и стремления к общению с друзьями, Драко немного расслабился.

Он рассказал ей, как менял свои факультативы и брал на себя всевозможную дополнительную работу, чтобы по окончании учебы попасть в команду авроров при Министерстве. У Драко практически не оставалось времени на светскую жизнь, что было вполне нормально, поскольку большинство его товарищей не вернулись в школу, чтобы закончить свое обучение. Даже Квиддич пришлось вычеркнуть из расписания, так как он был вынужден навёрстывать упущенное на шестом и седьмом курсах. Он предпочитал оставаться в замке на все каникулы и заниматься как заведенный, а не ехать домой, чтобы окунуться в напряженную атмосферу, которая сохранялась в Мэноре после войны.

— Все это потому, что я знал, что хочу получить шанс что-то изменить, — признался он ей, когда их отель показался в поле зрения, — я хотел доказать, что я не никчемный мелкий говнюк, коим меня все считают.

Драко хотел доказать им это так же сильно, как и себе, и считал, что стать аврором — самый верный способ добиться этого: вершить настоящее правосудие над ведьмами и волшебниками, которые были такими же, как он и его семья. Тех, кто был за пределами "любых сказочных мер по восстановлению от Хаффлпаффа", — сказал он, чем вызвал смех брюнетки.

Он пожал плечами:

— Я знаю, что это романтизированное и идеалистическое представление о работе, но в то время я не мог представить себя занимающимся чем-то другим.

Гермиона кивала, слушая его рассказ:

— Помню, в тот год я видела тебя на уроках чаще, чем в предыдущие... — Ей и в голову не приходило, что у этих двух профессий есть общие предпосылки. Она также вспомнила, с какой серьезностью он сосредоточился на учебе. Не раз она заставала его в дальнем уголке библиотеки за написанием докладов и выполнением заданий. В тот год он почти не обращал на нее внимания и еще реже огрызался на нее.

Драко продолжал говорить, подробно рассказывая о том, как он учился в школе перед тем, как подать документы в Министерство. С язвительной улыбкой он рассказал о том, как подал заявку и получил отказ. Глава Департамента посчитал, что не в его интересах иметь рядом человека, способного взбудоражить отряд изнутри, и, несмотря на его баллы, отказал в приёме с пинком под зад, заявив, что Драко никогда не станет аврором, пока ОН возглавляет Департамент.

Именно Бруствер, а не кто-либо другой, пришел к нему после того, как получил известие о том, что его кандидатура была отклонена. Министр, который благодаря новой системе проверок и контроля, введенной после войны, и коррупции, успевшей просочиться на руководящие позиции ранее, не мог отменить решения, но изучил его оценки и счел, что терять его как ценный кадр для организации совершенно нецелесообразно. Он обратился к нему с просьбой занять не менее пристижную должность, которую он занимает в настоящее время. Это было совсем не то, что он мог себе представить в качестве будущей профессии, но, когда реальность так неожиданно свалилась ему на голову, он не позволил себе сглупить и отказаться.

— Он хотя бы предложил мне вступить в должность, — пожал плечами Драко, — Трудно отказать, когда все остальные только и делают, что пытаются от тебя отмахнуться.

Гермиона нахмурилась. Только сейчас она по-настоящему осознала суровую реальность размаха дискриминации в отношении него.

Это началось с момента, когда на него повесили ярлык предполагаемого убийцы любимого директора школы, и не прекращалось до сих пор. После войны, даже после его раскаяния — и помилования всех членов его семьи — имя их рода было существенно запятнано. Некоторые по-прежнему вели дела с Малфоями, и глазом не моргнув, но большинство не желало связываться с ними ни в каком отношении. Тот факт, что Драко вернулся в Хогвартс, именно в это место, лишь заручившись туманными обещаниями Министерства обеспечить ему защиту, был поистине поразительным и невероятно смелым, либо просто безрассудным.

Гермиона перешла на более спокойный шаг подле него, их костяшки пальцев то и дело касались друг друга при покачивании рук. Она посмотрела в его сторону и увидела, что его глаза устремлены вперед, а внимание надежно погружено в воспоминания. Осторожно подобрав нужный момент, она просунула свою ладонь в его руку и переплела свои пальцы с его пальцами, притягивая его к себе с широко раскрытыми глазами. Он искал что-то на ее лице, но она лишь слабо улыбнулась и снова посмотрела вперед, слегка сжав его руку своей, пока он наконец не обвил ее пальцы плотным кольцом.

Она тихо прочистила горло:

— Я помню, что была очень расстроена, когда увидела тебя в школе...

Если Драко и был удивлен этим откровением, то никак этого не показал.

— Я... следила за тобой как ястреб, убежденная, что ты будешь доставлять неприятности даже после всего, что случилось.

Волшебник кивнул, слегка покачивая сцепленными руками в легком ритме, который не совсем соответствовал напряжению вокруг его глаз:

— Это было вполне обоснованное беспокойство.

Ей больше нечего было добавить, и она позволила тишине затянуться между ними, пока они вспоминали школу.

Со временем подозрительность Гермионы ослабла, хотя и не исчезла полностью, после того как она увидела, как он избегает общения с кем бы то ни было, или, точнее, что почти все избегают общения с ним — даже многие члены его собственного факультета. Видя, что он подвергается гонениям, — стыдливо призналась она себе, — она не испытывала к нему сочувствия, а лишь вздохнула с облегчением в защиту собственных интересов. Только после того, как она вновь оказалась с ним в одной рабочей обстановке и была вынуждена сосуществовать с ним на каком-то профессиональном уровне, она снова начала испытывать к нему какие-то эмоции, и по большей части, по крайней мере вначале, это было презрение. Они смогли наладить приемлемые рабочие отношения, но для этого, бесспорно, потребовалось регулярное общение.

Гермиона ещё раз взглянула на его профиль и увидела, что он снова погрузился в свои мысли.

Это была всего лишь ее роль в его жизни. Умножьте это число практически на каждую другую ведьму или волшебника, с которыми Драко ежедневно контактировал, и вы получите очень печальное число. С таким количеством ему приходилось ежедневно сталкиваться в той или иной форме. Даже при их редеющем числе все против одного, это все еще существенный процент противников.

По крайней мере, для Гермионы подобная дискриминация, с которой выступали против нее и ей подобных, считалась незаконной и бесчеловечной, а за поведение, направленное на разжигание ненависти, теперь наказывали. Она могла только представить себе, как можно жить в качестве самостоятельной взрослой личности в обществе, которое всё ещё ненавидит её, где подобное поведение было бы вполне приемлемой социальной нормой.

Конечно, должны существовать законы и нормы, призванные предотвратить то, что происходит с ним сейчас, но когда люди, призванные поддерживать эти законы, настолько эмоционально заинтересованы в происходящем, то черное и белое становится серым, а человеческие взгляды чаще всего направлены в противоположные стороны.

Гермиона остановилась, слегка потянув Драко назад за сцепленные руки, когда он продолжил идти, не заметив ее заминки. Он огляделся по сторонам, словно пейзаж мог дать ответ на невысказанный вопрос, почему они больше не двигаются. Когда он заметил, что они уже совсем близко от входа в гостиницу, он прищурил глаза:

— Что случилось?

Подойдя ближе к волшебнику, Гермиона окинула его взглядом, как делала это каждый день. Она видела его светлую кожу, еще более бледные светлые волосы и пристальные серые глаза с угловатыми и острыми чертами лица того мальчишки, который превратил ее юность в ад.

Подняв свободную руку к его лицу, она убрала со лба растрепавшуюся челку.

На этот раз она увидела не отвратительные черты того глупого мальчишки, которого помнила, а некое просветление, затаившееся в напряженном выражении лица человека, совершившего множество ошибок. Она видела сожаление и стремление, но также и уверенность в себе, поселившуюся в нем. Равнодушие, потому что он понимал: единственные шансы, которые мог дать ему кто-то в этом новом мире, уже были использованы. Смирение потому, что где-то в стальных глазах и поведении плеч он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВЕРИЛ, что это все, чего он заслуживает.

— Прости меня, Драко.

Его голова наклонилась в одну сторону, как у птицы, сейчас он был совершенно сбит с толку.

— За что?

— За все мои поступки.

Драко несколько раз моргнул, а потом, наконец, усмехнулся, но как-то натянуто.

— Грейнджер, в том году ты едва ли признавала мое существование даже проходя мимоходом.

— Да, но я наблюдала за тобой. Я следила и отслеживала каждый твой шаг, каждое твое движение на протяжении почти всей первой половины года, потому что была уверена, что... что ты...

Он нахмурился, заметив, как дрогнула ее челюсть, не понимая, почему она так расстроилась из-за этого. По большей части, он больше не обижался. Если бы он позволял всему, что говорили люди, проникать в него, то к этому моменту он бы уже вогнал свою палочку в свой висок.

Драко протянул руку, чтобы погладить ее по щеке, надеясь прогнать растущее выражение отвращения, которое расцветало на ее лице:

— Ничего страшного, ты мне не доверяла. Все в порядке…

— Нет, это не так! — огрызнулась она.

Повышение голоса привлекло несколько взглядов поблизости, и она покраснела от смущения. Гермиона быстро увела их из поля зрения, пока не стало безопасно аппарировать в их номер.

Оказавшись на месте, она продолжила именно с того момента, на котором остановилась:

— Ничего не в порядке.

Волшебник выглядел шокированным таким порывом:

— Гермиона, ты не обязана...

— Нет, — повторила она и толкнула его вперед, так что он опустился на край кровати, удивленно глядя на нее. Гермиона провела рукой по волосам и тяжело выдохнула, расхаживая по комнате: — Мы боролись за свободу и равенство. Я боролась за их соблюдение, я ВСЕГДА боролась за это. От Г.А.В.Н.Э. до прав магглов... до ВСЕГО, что я когда-либо делала, но я так грубо обращалась с тобой, как будто ты был хуже меня. Одно дело — обзывать друг друга в школе, совсем другое — смотреть на кого-то так, как я смотрела на тебя.

— Я это заслужил.

От того, что в его словах не было ни капли издевки, ее сердце заколотилось еще сильнее. Гермиона перестала вышагивать и осторожно присела рядом с ним, нервно теребя ногти, вместо того чтобы смотреть на него.

— Ты заслужил многое, но не это. То, как я смотрела на тебя... то, что я чувствовала к тебе... как будто мы поменялись местами много лет назад. Я взяла на себя роль того, против чего больше всего боролась, но поскольку я была на "хорошей" стороне... все было в порядке.

Драко помрачнел. Услышав, как она в столь косвенных выражениях описывает, как сильно ее задело то, как он вел себя по отношению к ней, заставило его почувствовать себя не полноценным мужчиной.

— Тебе не стоит жалеть об этом, Грейнджер. Я был на плохой стороне. И вел себя как гребаный мудак. Если уж на то пошло, то это я должен извиняться и просить у тебя прощения.

Гермиона смотрела на него из-под ресниц, прикусив уголок нижней губы. Вопрос вырвался прежде, чем она успела подумать:

— Ты?

Волшебник поморщился от вопроса. Он сам себя загнал в тупик. Единственная вещь, которую Драко Малфой не умел делать хорошо, это извиняться. В большинстве случаев это случалось потому, что он не сожалел о содеянном — сильное чувство собственного превосходства было заложено во всей его династии. Конечно, он о многом СОЖАЛЕЛ... но признаться в этом вслух ему было очень трудно.

— Я сожалею, что причинял тебе боль своими словами и поступками, — осторожно произнес он, наблюдая за тем, как она нервно теребит пальцы и ерзает, когда понимает, что в его тоне все еще присутствует "но". — Но... я жалею не обо всем.

Гермиона застыла, широко раскрыв глаза и приоткрыв рот, в ее горле клокотала злость. Она уже собиралась заговорить, когда Драко взял ее руки в свои, притянул к себе и прижал к груди, чтобы она посмотрела ему в глаза.

— Мне жаль, что люди пострадали, погибли. Я не хороший человек... но я и не убийца. Мне жаль, что я не отвернулся от этого безумца раньше, — прорычал он, думая о Темном Лорде, расхаживающем по его дому, словно тот принадлежал ему. — Мне жаль, что я не смог придумать лучшего способа спасти своих родителей, чем тот, что я сделал...

Ее глаза немного смягчились от проблесков сожаления, которые она ясно различала на его лице, и в груди вновь зажегся маленький огонек надежды, что она действительно видела в нем уже совсем другого человека.

— Гермиона, поверь мне, Я действительно сожалею о случившемся.

Ведьма кивнула, глядя на его большие пальцы и круги, которые он растирал по тыльной стороне ее ладоней — как она обнаружила, это его успокаивало.

— Осмелюсь спросить, о чем же ты тогда не сожалеешь?

Он замешкался и снова посмотрел на их соединенные руки, его взгляд остановился на ее кольце, а затем на своем. Драко улыбнулся ей. Улыбка была слабой и уязвимой, одной из самых редких и искренних, и он надеялся, что она не заметит разницы.

— Решения, которые мы принимаем, формируют нас. Они определяют, кем мы являемся и куда идем по жизни... с кем мы в итоге окажемся, — он неловко прочистил горло, — Думаю... думаю, очевидно, что за эти годы я принял множество дерьмовых решений, но осмелюсь сказать, что решение задирать и подкалывать одну зубастую, кучерявую, дерзкую, магглорожденную ведьму всезнайку на протяжении более чем 10 лет, то о котором я не могу заставить себя сожалеть.

Гермиона проследила за тем, как большой палец, ближайший к ее обручальному и помолвочному кольцам, подтолкнул их и снова посмотрела ему в глаза. К настоящему времени она научилась определять большинство мыслей и эмоций Драко, внимательно изучая подсказки в его глазах. Совсем недавно она узнала его взгляд вожделения: его зрачки расширялись, цвет радужки темнел, а взгляд становился все пристальнее и пристальнее, словно она была единственным существом в комнате. Этот взгляд, которым он смотрел на нее сейчас, был похож, но в то же время сильно отличался. В нем присутствовали все те признаки, которые, как она узнала, сигнализировали о его возбуждении, но в нем было совершенно иное ощущение, которое она не могла описать. Все, что она знала, это то, что он отзывался в тех частях ее тела, которые сжимались и покалывали в ответ на его жаркие взгляды, а еще он вызывал рой бабочек в ее груди и животе одновременно.

Решив долго не раздумывать, Гермиона наклонилась к волшебнику, все еще сжимавшему ее руки.

— Я никогда не смогу понять, оскорбляешь ты меня или делаешь комплимент.

Драко наблюдал за движением ее губ, которые тихонько бормотали.

— Разве эти два понятия когда-нибудь были взаимоисключающими в нашем случае?

Ее взгляд остановился на его губах. Она усмехнулась, заметив его взгляд, и покачала головой.

— Нет... пожалуй нет. Может тебе стоит приложить больше усилий, чтобы разделить их наконец.

— Командирша, — промурлыкал Драко в ответ на ее нежное поддразнивание, придвигаясь к ней, чтобы сократить расстояние между ними.

Гермиона высвободила руки и обвила ими его шею, погрузив пальцы в шелковистые волоски на затылке. Она вздохнула, ощутив, как по коже ее губ танцует его дыхание.

— Мерзавец.

Волшебник усмехнулся и кивнул, обхватив руками ее спину, чтобы теснее прижать девушку к себе.

— Только для тебя, — нежно пробормотал он, прежде чем прильнуть к ее губам и захватывая зубами ее нижнюю губу, слегка прикусив ее, как она всегда делала, вырывая из ее горла тихий стон.

Звук раскатился по его телу, и он снова стал двигать ее, на этот раз дальше по матрасу, не встретив ни малейшего протеста со стороны брюнетки в его объятиях. Судя по тому, как она стягивала с него пиджак и освобождала рубашку из брюк, они, похоже, думали об одном и том же.

Он говорил правду: контракт предписывал ему проявлять к ее друзьям только доброжелательность... а поскольку она дружила практически со всеми, то и его сарказм и остроумие доставались ей одной.

С его рубашкой, брошенной через всю комнату, с нежными ноготками царапающими его обнаженную спину, с ее губами, сливающимися с его губами в медленных и томных поцелуях, сопровождаемых дразнящими прикосновениями языка, с ее маленькими ладонями, исследующими каждый дюйм его тела, не обращая внимания на изъяны, шрамы или его метку, ему было приятно осознавать, что она была не против происходящего.

Может, ему стоит почаще извиняться?