Defender (гет)

Гермиона трансгрессировала в проулке у красной телефонной будки. На улице уже стемнело, и в небе сверкали редкие звезды. Воздух был сырым и пах гнилью. Здесь не могло быть дементоров, но Гермиона чувствовала их запах. Должно быть, потому, что знала: они совсем рядом. Не успела она прикоснуться к стеклянной дверце, как рядом прозвучал хлопок, и к ней подбежал встревоженный Гарри.

— Что случилось? — сходу выпалил он.

— Драко только что забрали, — ответила Гермиона. — Пришли какие-то мракоборцы и увели его под руки.

— Нет-нет, — закачал головой Гарри. — Все мракоборцы под моим контролем. Никаких распоряжений по поводу Малфоя для нашего отдела не было, я бы знал.

Он распахнул перед Гермионой дверь телефонной будки и внимательно на нее посмотрел:

— Что ты собираешься делать?

— Пойдем к Кингсли, — ответила Гермиона.

— Думаешь, он в Министерстве в Новый год?

— Он всегда здесь, — сказала Гермиона, набирая телефонный номер.

Пол под ногами дрогнул, и будка начала стремительно падать вниз, пока приятный женский голос не объявил пункт назначения.

— Ты уверена, что Кингсли сможет нам помочь? — спросил Гарри.

Гермиона почти бежала по темному коридору, и Гарри еле за ней поспевал. Кабинеты давно опустели, в коридорах не было ни души. Все сотрудники Министерства магии давно были дома со своими семьями и готовились к празднованию нового года.

— Если он не сможет, — кинула через плечо Гермиона, — никто не сможет.

Она без стука рванула в дверь и, быстрым шагом миновав круглую комнату, остановилась у массивного стола министра магии.

Кингсли сидел, закинув ногу на ногу и сложив на груди руки. Было ясно, что он их ждал.

— Кингсли, верни его сейчас же, — сходу начала Гермиона дрожащим от гнева и волнения голосом.- Или, я клянусь, можешь больше никогда не рассчитывать на мою помощь. Ни в чем.

Кингсли Бруствер поднялся и, обогнув стол, встал перед Гермионой.

— Кингсли, верни его! Сейчас же! — закричала она, готовая ударить его в грудь.

— Я посмотрю, что можно сделать, — спокойно сказал он и вышел из кабинета.

— И как это понимать? — Гермиона недоуменно оглянулась на Гарри.

— Ты же знаешь Кингсли, — сказал тот, опускаясь в пухлое кресло. — Если он сказал, что что-то можно сделать, значит, ситуация не безнадежна. Давай подождем.

— Может, пойдем в зал суда? — неуверенно спросила Гермиона.

— Сядь, — спокойно сказал Гарри. — Будем ждать.

Гермиона села в кресло, уронив лицо в раскрытые ладони.

— Знаешь, — тихо сказала она, будто в пустоту, — когда я болела, он варил мне суп. А в Хогвартсе, когда я увидела Рона и Лаванду, увел меня оттуда.

Гермиона умолкла, не ожидая ответа. Только договорив, она тут же поняла, что в этом не было нужды. Гарри и так все это знал. Он это знал, только увидев ее в переулке у телефонной будки, взвинченную и испуганную. Она не понимала этой разницы в отношениях Гарри и Рона к Драко. Если Рон его всегда открыто ненавидел, то Гарри, казалось, видел больше, чем тот показывал. И сейчас. Он мало спрашивал о том, каково ей уживаться под одной крышей с их школьным врагом. Гарри достаточно было слышать ее интонации, когда она говорила о Драко. И Гермионе было ясно, что не потребуется лишних объяснений. И именно поэтому, впопыхах отправляя Патронус в дом Поттеров, она знала, что, только ее ноги коснутся мостовой, Гарри уже будет рядом.

— Тебе все равно придется идти на вечеринку, ты знаешь? — с улыбкой спросил Гарри, явно пытаясь сменить тему и увлечь Гермиону прочь от мрачных мыслей.

— О, боги… Джинни, должно быть, в ярости, — сказала Гермиона, поднимая голову и возвращаясь к окутавшей их реальности министерского кабинета.

— Я бы так не сказал, — хохотнул Гарри. — Но не в восторге — точно.

— Я так больше не могу! — вдруг воскликнула Гермиона, вставая на ноги. — Пойдем к залу суда.

— Гермиона… — начал Гарри, когда дверь кабинета распахнулась, и вошел Кингсли Бруствер.

— Его забирают, — басистым, заполнившим весь кабинет голосом, сказал он. — Я ничего не могу сделать.

Что-то тяжелое упало в желудок, разрываясь внутри. Ноги, на мгновение подкосившиеся, тут же понесли ее прочь. В темный коридор, где также не было никого, кто мог бы помочь ей. Гермиона бежала к лифтам, слыша вперемешку со стуком своих каблуков звон шагов позади. Гарри никогда ее не бросит, даже сейчас.

Несколько этажей, снова коридор, выложенный темно-зеленым камнем, пустой зал. Снова коридор, лифты, и вот они на улице, окутываемые крупными хлопьями снега, тающими на кончике носа и сверкающими в ворсинках зимних мантий.

— Что делать? — пытаясь отдышаться, спросил Гарри, внимательно смотря ей в глаза.

Гарри никогда ее не бросит, даже сейчас.

— Где твоя мантия-невидимка?

* * *

Ее ноги со звоном ударились о камень. Кругом бушевало море, заливая брызгами черный мост, ведущий из бездны к высоким стенам Азкабана.

В ее сторону направлялся кортеж из нескольких волшебников, окруженных дементорами. Они ритмично шагали, таща за собой упирающегося юношу. Его руки были сцеплены массивными кандалами, ноги подгибались, ударяясь коленями о землю.

Гермиона стояла у стены, наблюдая за тем, как они приближаются к ней. Она чувствовала охватившее ее отчаяние и страх. Панический страх. Такой, который может вселить лишь дементор. Черная бездна, разверзнувшаяся в груди. Будто монстр, жадно пожирающий всю твою сущность. Она стояла и глядела на приближающуюся к ней процессию во все глаза, и палочка дрожала в слабеющей руке.

Ей нельзя вызывать Патронуса — ее тут же раскроют.

Только осознав, что даже Кингсли не в силах что-то сделать, Гермиона тут же поняла, что действовать придется самой. И действовать незаконно. И в тот миг она благодарила судьбу, пропавшую жабу Невилла и даже горного тролля за то, что именно Гарри стал ее другом. Стоило ей спросить про мантию-невидимку, Гарри, не сказав и слова, с хлопком растворился в занесенном снегом узком проулке. А не успела она опомниться, уже стоял рядом, протягивая ей серебристую, сверкающую в свете луны ткань. Он знал, что она сделает. Знал и не собирался мешать.

Гермиона привалилась к стене, чувствуя спиной ледяной холод камня.

Несколько секунд — и группа мракоборцев с извечными стражами Азкабана скроются за толстой решеткой ворот тюрьмы.

Кончики пальцев нащупали ручейки каменных стыков. Ноги подкашивались, а из груди рвался наружу не стон — рев отчаяния. Но нельзя вызывать Патронус. Она резко оттолкнулась от стены, в один миг влетев в шествующую группу людей, проскочив меж двух дементоров, тут же почувствовавших ее горящую душу. Гермиона подошла к Драко, подхватывая его шаг. Он не заметил, как колыхнулся ветер возле его щеки. Не заметил, как ближайший к нему дементор вдруг резко обернулся, протягивая вперед костлявые руки.

Все ее силы ушли на этот маневр. Теперь либо отправиться с ним в камеру, либо упасть прямо здесь и, скорее всего, умереть, скрытой мантией-невидимкой.

Он варил ей суп. Когда она болела, он варил ей самый ужасный суп, какой ей довелось есть в своей жизни.

Глубокий вдох — и плечи выровнялись, подбородок пополз вверх.

Его отчаянные крики по ночам, стихающие, только он прижимался к ее коленям. Исчезнувшие из их жизни, стоило ему понять, что с ней он в безопасности.

Рука подалась вбок, и тонкие пальцы нащупали в туманной дымке опустившейся ночи его ладонь.

Драко вздрогнул, резко вздернув голову и смотря в пустоту сквозь идущую с ним рядом Гермиону. Не прошло и секунды, как он все понял. Его пальцы сжались, обхватывая ее руку, и в следующий миг звонкий хлопок отбросил окружающих их мракоборцев в разные стороны, заставив покатиться по мостовой. И дементоры, на мгновение опешив, переключились на новый обезоруженный источник питания, потеряв две растворившиеся в воздухе горячие души.

* * *

Они трансгрессировали к выкрашенной голубой краской двери, и Гермиона тут же зазвенела ключами.

— Что ты делаешь? — тяжело дыша, спросил Драко.

— Спасаю тебя, — ответила Гермиона, дрожащими пальцами пытаясь вставить ключ в замочную скважину.

Стоило двери захлопнуться за их спинами, как в голове беснующимся потоком пролетели события минувшего часа. Драко стоял в центре комнаты, не сводя с нее взгляд.

— Они вернутся, — сказал он.

— Не сегодня, — ответила Гермиона, заставляя его удивленно поднять брови. — Когда они придут, здесь они ничего не увидят.

Она развернулась и взмахнула волшебной палочкой, нашептывая заклинания, охватившие дверь ярким холодным пламенем.

— Они увидят лишь голую стену, — сказала она, поворачиваясь к исчезающей двери спиной.

— Иди спать, — тихо, но уверенно проговорил Драко, отворачиваясь от нее.

— Ты хотел, чтобы я оставила тебя там? — воскликнула она.

И тут же осеклась. Себя она застала врасплох своей эмоциональностью даже больше, чем его.

— Нет, — тихо сказал Драко. — Спасибо.

Несколько выдохов она порывалась что-то сказать, но, скинув с себя пальто, отправилась наверх, остановившись под ударившими в спину словами:

— Они придут.

— Не сегодня, — не оборачиваясь, снова повторила недавние слова Гермиона и перешагнула через порог своей спальни.

Она сидела на кровати в темноте и ждала. Это должно было случиться, она была в этом уверена. Она ждала, размеренно отсчитывая секунды. Обхватив колени и раскачиваясь вперед-назад, она смотрела в одну точку на белом потолке, когда окружающую ее темноту разрезал полный боли нечеловеческий крик.

Как во сне, Гермиона слетела по деревянным ступеням. Каждый шаг — будто она делала это только вчера. Она села на диван, обхватывая дрожащие плечи, пытаясь заглушить не прекращающийся крик, как вдруг Драко смолк. Быстрее, чем бывало прежде. И не успела она опомниться, как ладони заскользили по подавшейся к ней груди. Крепкие руки обвили ее тело, и горячие губы слились с ее губами.

Никто и никогда не целовал ее прежде так. В этом поцелуе, казалось, вырвалось наружу все пережитое двумя такими далекими, но, в то же время, такими близкими людьми. Боль и отчаяние, страх перед грядущим, каждая секунда той, порой даже бессловесной, поддержки. Все, что они оба чувствовали или были вынуждены чувствовать в последнее время, слилось в одно. В одно охватившее их желание. Желание быть одним целым. Потому что именно так и было уже долгое время, пусть и понять они это не смогли даже сейчас. Но охватившая их страсть не оставляла времени для подобных раздумий.

Гермиона почувствовала, как ночнушка с треском рвется на ее спине. Откинула голову назад, поддаваясь схватившим ее волосы пальцам. Содрогнулась от горячего дыхания на своей шее. И квартирка с деревянной лестницей и крохотным камином, предназначенным разве что для лилипутов, впервые услышала ее громкий пронзительный стон, когда крепкие, словно камень, губы, сомкнулись на груди, освобожденной из-под только что сорванной с нее рубашки.