Defender (гет)

Гермиона осталась одна в своей гостиной, не зная, куда себя деть. Адская боль, еще несколько минут назад разрывающая ее тело, прошла. Гермиона походила по комнате взад-вперед и бросила взгляд на диван. Пришло время трансфигурировать его в первозданный вид, но делать этого отчаянно не хотелось. Воображение само собой рисовало на нем зарывшегося лицом в подушку Драко, чуть посапывающего в ритм жужжащего рядом холодильника.

Он ушел. Но она знала, что уже этим вечером он снова будет здесь. Как и прошлой ночью будет осыпать ее поцелуями и крепко прижимать к себе. Внизу живота приятно заныло. И пытаясь увлечь себя от ненужных мыслей, Гермиона пулей взлетела по лестнице в спальню, наспех накинула первую попавшуюся под руку одежду и выбежала из квартиры. Она переждет этот день у друзей. И будет ждать Драко в своей квартире, только небо начнет темнеть.

Гермиона трансгрессировала на как обычно безлюдную улицу перед домом из серого камня и, быстро пробежав по тропинке, соединяющей улицу и дом, затарабанила во входную дверь.

Дверь открыла Джинни.

— Что-то случилось? — взволнованно спросила она, оглядывая Гермиону, и сделала шаг в сторону, давая подруге пройти.

— Все хорошо, — ответила Гермиона и зашла в гостиную, плюхнувшись в кресло у камина. — Не хочу сидеть одна дома. Побуду у вас, хорошо?

Джинни как-то обиженно фыркнула, будто само предположение того, что Гермиона может доставить ей неудобства, было полным абсурдом.

— Мальчики еще не вернулись? — спросила Гермиона, осматривая комнату. Комната была пуста, если не считать двух девушек. — Как-то они долго.

— Им этого негодяя еще разыскать нужно. В самый раз, — ответила Джинни. — А где Малфой?

— Отправился к матери, — сказала Гермиона, чувствуя, как румянец заливает ее щеки. Ей еще не приходилось разговаривать с Джинни о Драко начистоту.

— Думаешь, она примет тебя? — словно не замечая повисшей в комнате неловкости, спросила Джинни. Гермиона поняла: Джинни все равно, с кем она будет, если при этом она будет счастлива. И в душе Гермиона была ей за это благодарна.

Но слова подруги заставили что-то неприятно сжаться в груди. Об этом она еще не думала. Нарцисса никогда не примет в семью грязнокровку. Что бы Гермиона не сделала для ее сына. Несомненно, Нарцисса будет ей благодарна. Наверняка теперь, случайно встретившись с Гермионой в Косом переулке, Нарцисса не станет брезгливо кривить губы. Возможно, она даже поздоровается с ней легким кивком. Но принять в семью — на это не стоит рассчитывать.

— У вас все серьезно? — не унималась Джинни. Она села напротив Гермионы и смотрела на нее немигающим взглядом. — Я видела, как он волновался за тебя, когда ты лежала на диване. Его взгляд… Он был просто безумен. Таким я его еще не видела. И я не могла не заметить, как переменилось отношение Гарри к нему. Неужели он не безнадежен? — она хмыкнула, иронично подняв бровь.

— Он совсем не такой, каким был в школе, — сказала Гермиона, и тут же поправилась. — Точнее, он именно такой. Думаю, он всегда таким был. Просто не показывал этого. Думаю, это потому, что его никто никогда не любил, — Гермиона договорила, а поняв, что сказала, плотно сжала губы, боясь пошевелиться. Но слова уже были произнесены, и Джинни удивленно выпрямилась, во все глаза смотря на подругу.

— Вот как, — неестественно сухо сказала она.

Джинни поднялась и направилась к бару, за что Гермиона ее мысленно поблагодарила: ей сейчас как никогда нужно было выпить. Но в каждом движении подруги было какое-то раздражение. Или недоверие. Гермиона не могла понять, что не дает ей покоя. Пока один очень ясный образ, будто она видела это только вчера, не появился перед глазами: высокий шатер и громыхающая в нем музыка; она танцует с Роном и видит через его плечо Джинни, и в этом взгляде видно все. Ее страх перед их грядущим опасным путешествием. Она волнуется за Гарри. Это очевидно. Но дело не только в страхе. Ей больно отпускать то, что только начало налаживаться. И Рон с Гермионой — вместе — часть этого.

— Думаешь, он простит меня за это? — тихо спросила Гермиона, боясь услышать ответ.

— Да он ничего не знает, — пожала плечами Джинни, возвращаясь к столу с двумя наполненными бокалами.

— Как это — не знает? — удивилась Гермиона, принимая бокал и делая большой глоток. На душе тут же стало легче. Будто огненное пойло, скатившись по ее горлу, прогнало лишние переживания.

Джинни цыкнула и, снова сев напротив нее, высокомерно сказала:

— Это же Рон.

Джинни растянулась на диване, закинув ноги на подлокотник, и повернула голову к подруге:

— Когда ты встречалась с Крамом, он ведь думал, что все, чем вы занимаетесь — это гуляете, держась за ручки. А может и без этого. Видела бы ты его лицо, когда я ему сказала, что вы целовались! Он ведь даже предположить такого не мог. Хотя, как по мне, это было более чем очевидно.

Гермиона улыбнулась, не зная, чего ей сейчас хочется больше: посмеяться вместе с Джинни над тем, какими юными и наивными они когда-то были, или возмутиться тому, что именно Джинни рассказала об этом Рону. Гермиона была готова дать голову на отсечение, что одна из их с Роном ссор во время учебы была вызвана именно этим его открытием.

— Но он уже не тот, — посмеявшись, сказала Гермиона. — Он вырос. Мы выросли. Теперь-то он точно понимает, что к чему.

— Не понимает, — решительно тряхнула головой Джинни. Настолько решительно, что расплескала на себя часть содержимого стакана. — Думаю, он просто не хочет этого знать. И думать об этом не хочет. Так что, поверь мне, у него и в мыслях нет, что между тобой и жалким слизеринцем что-то может быть.

Гермиона неосознанно сдвинула брови, только услышав о «жалком слизеринце», но не успела она возмутиться, как что-то неприятно кольнуло в груди. Тревога, будто паутина, расползалась по ее телу, заставляя тяжелее дышать и бегать глазами по сторонам в ожидании чего-то… Чего?

Гермиона подскочила, желая только бежать прочь, но тут же взяла себя в руки, выравнивая дыхание.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросила Джинни. Она отставила в сторону стакан с огневиски и теперь в упор смотрела на Гермиону, пытаясь понять, что могло перемениться, когда еще несколько минут назад ее подруга заливалась звонким смехом.

— Что-то не так, — сказала Гермиона, сумбурно перебирая свои мысли и чувства. Не было видимых причин для такой перемены. Но то, что с ней происходило — не просто так: она знала.

Ответ пришел прежде, чем Гермиона успела выловить его из своего сознания. Огромное окно гостиной распахнулось, и в комнату влетел охваченный синим сиянием терьер.

Он остановился, ударившись четырьмя лапами об пол, и заговорил голосом Рона:

— Мы попали в засаду. Ты нужна.

Терьер растаял в воздухе, а Гермиона бросилась к двери, проклиная себя за непростительную нерасторопность: она должна была понять, что такая паника охватывает ее лишь когда Гарри или Рон в опасности.

— Почему Патронуса отправил не Гарри?! Гермиона! — крикнула Джинни, устремившись за ней.

Они выбежали из дома и, взявшись за руки, трансгрессировали. Впервые Гермиона трансгрессировала, не зная — куда. Но исчезнувший на ее глазах терьер будто наполнил ее грудь, ведя за собой. И растворяясь на аккуратной лужайке дома Поттеров, Гермиона где-то в глубине своего сознания вспомнила рассказ Рона о том, как таинственный шар, выпорхнувший из делюминатора Дамблдора, привел его к ней, только он услышал ее голос. И сейчас она знала, что пусть это не входит ни в какие рамки, пусть Патронус на это не способен, насколько это известно волшебникам… Она знала: терьер приведет ее к Рону.

Перед глазами возникли полуразрушенные стены какого-то старинного дома. В потолке зияли дыры, пропуская свет, благодаря которому Гермиона смогла разглядеть происходящее вокруг.

Несколько человек, не меньше пяти, размахивали палочками, выпуская зеленые искры. А в противоположном конце, огромной за счет снесенных стен, залы две фигуры — одна на голову выше второй — отбивались, направляя в противников заклятия, озаряющие пространство красным и синим светом.

— Экспеллиармус! — крикнула Гермиона, направив палочку в спину ближайшего к ней волшебника. Его отбросило к стене, и она увидела, что там уже лежало двое. Без сознания. Один на другом.

— Джинни! Возьми тех, что левее! — крикнул Гарри, выбрасывая огненно-красную струю в грудь высокой женщине, приближающейся к нему.

Гермиона размахивала палочкой, вновь и вновь повторяя обезоруживающие заклятия, но не могла больше поразить никого: вся ее сила уходила только на защиту. Она видела как Гарри отбросил в сторону еще одного из нападавших, а волшебная палочка последнего, подлетев в воздух, прыгнула в свободную руку ее друга; видела, как Джинни кинулась вперед, прижав незримой силой, исходящей от ее палочки, взрослого волшебника, намного старше их, к месту, где оставшаяся часть стены сливалась с потолком. Волшебник только беспомощно дергал ногами в воздухе, хватаясь за горло. Она видела, как пунцовый от гнева Рон молниеносным движением очертил вокруг себя волшебной палочкой полукруг, отбросив всех противников в разные стороны. И когда она уже думала, что их силы иссякли, а противников все еще оставалось больше, волна красного света прокатилась по разрушенной комнате.

— Экспеллиармус!

Всех присутствующих отбросило по разным углам.

Гермиона ударилась спиной о стену и упала на пол.

Из последних сил пытаясь подняться, она завертела головой в поисках источника такого сильного заклинания.

Рон, опираясь рукой о перевернутый стол, медленно поднимался на ноги, Гарри возил по полу руками в поисках своих очков. Джинни лежала оглушенная, раскинув в стороны руки и ноги. В дверном проеме виднелся силуэт. Он возвышался над комнатой, озаряемый светом с улицы. Его ноги были расставлены, плотно упираясь в пол, а рука с волшебной палочкой — выброшена вперед. И когда глаза Гермионы смогли сфокусироваться в окутанной мраком комнате, она увидела перекошенное от гнева лицо. Он спас их всех. Никогда прежде она не думала, что в Невилле столько силы.

Он опустил палочку и с наигранной невозмутимостью зашагал по комнате, оглядывая всех разбросанных по углам людей.

— Этот? — спросил Невилл, глянув на Гарри. И получив утвердительный, но в то же время ошарашенный, кивок, сгреб в охапку молодого человека, который метался в поисках своей волшебной палочки. — Кто шелохнется, — сказал Невилл, — отправится в Азкабан следующим же рейсом.

Гермиона нащупала выступ на стене, за который тут же ухватилась, пытаясь выровнять колени, но ее локоть подхватила крепкая рука, помогая подняться.

— Ты знала, что он на такое способен? — спросил Рон, поднимая ее с пола, но тут же дернулся, одной рукой придерживая Гермиону, а вторую направил на волшебника у соседней стены. Тот, нащупав на полу свою палочку, выпрямился, резко поднявшись на ноги.

Но палочка Рона уперлась в его грудь быстрей, чем тот успел набрать в грудь воздух для новой атаки.

— Только пошевелись! — крикнул Рон, прижимая к себе Гермиону.

— Подмога уже в пути, держи этого, — сказал Гарри, указывая на волшебника, которого сгреб в охапку Невилл.

Не успел Гарри договорить, как остальные тут же растворились в воздухе.

— Хороши твои друзья, — хохотнул Невилл, обращаясь к макушке мужчины, которого он держал.

— Вы сами виноваты! У нас не было выбора! — крикнул тот, но вырываться перестал.

— Ни в чем мы не виноваты, — заботливо протянул Невилл, похлопав по плечу захваченного мужчину. — Ты мстить надумал не тем. Куда его, Гарри?

— В Министерство, — выдохнул Гарри. — Я сейчас.

Невилл растворился в воздухе.

— Что произошло? — спросила Джинни, когда комната погрузилась в тишину.

— Мы пошли за этим Монтгомери, — ответил ей Рон. — Но он устроил засаду. Времени не было, мы не успевали отбиваться.

— Я отправил Патронуса Невиллу, а Рон — Гермионе, — продолжил Гарри.

— А про меня вы забыли?! — вспыхнула Джинни.

— Ну ты же здесь, сестренка, — улыбнулся Рон.

— Только потому что Гермиона была у меня!

— Спасибо, что ты пришла, — шепотом сказал Гермионе Рон. — Гарри успел передать Невиллу это место, а я не смог. Не был уверен, что ты нас найдешь.

— Оно само, — ответила Гермиона, посмотрев в глаза Рону, и чувствуя, какая неловкость ее охватывает от этих слов. — Я просто знала.

— Я пойду в Министерство, — сказал Гарри. — Нужно довести дело до конца. Увидимся дома, — он посмотрел на Джинни, как бы извиняясь, но в следующее мгновение растворился в воздухе, как и напавшие на них волшебники несколько минут назад.

Гермиона прижалась к Рону, чувствуя как ее тело исчезает, рассыпаясь на частицы. И вот она уже стоит на аккуратной лужайке дома Поттеров, все так же прижимаясь к широкой груди Рона.

Они прошли в дом под непрекращающиеся возгласы Джинни о том, как они могли не позвать ее. Рон смеялся. Гермиона знала этот смех. Это было облегчение и триумф. Все позади. Они снова победили.

— Нет, ну вы видели Невилла! — восторженно крикнул Рон, закидывая поленья в камин. — Явился как какое-то божество, честное слово. Сколько мы прошли, таким я его еще не видел. Всех разбросал! Сколько же силы в этом парне?

— Это и правда было мощно, — согласилась Джинни, забыв про свою обиду. — Этакий Зевс на фоне ночного неба.

Она рассмеялась и, все так же заливаясь смехом, повалилась на диван.

— Ночное небо! — воскликнула Гермиона, оборачиваясь к окну. Стекло было черным как смоль.

Гермиона побежала к двери, на ходу кинув друзьям:

— Звоните, если понадоблюсь!

Дверь захлопнулась, но не успел шум удара стихнуть в ее ушах, как Гермиона уже стояла в проулке у мусорных баков. Она бегом бросилась в подъезд, забыв о лифте, миновала несколько лестничных пролетов и застыла у двери своей квартиры. Между дверью и перекладиной торчал край бумажки.

Гермиона звякнула ключами и приоткрыла дверь, аккуратно выуживая листок, и поднесла его к плафону на стене подъезда.

«Ты так и не открыла. Наверное, тебя нет дома. Если ты вернешься, я жду тебя в кофейне. Д.»

Он приходил.

В кофейне?

«Жареное зерно»! Магловская кофейня, о которой она ему все уши прожужжала.

Гермиона снова взмахнула палочкой, оказываясь в самом темном и в самом ближнем к кофейне проулке, где в это время точно не могло оказаться маглов.

Она поправила волосы, пытаясь придать им более ухоженный вид, чем то, на что они были способны, и бодрым шагом направилась к высокой зеленой двери с узорчатым стеклом посередине.

Драко сидел за столиком, с нескрываемым наслаждением потягивая кофе из бумажного стакана. Но лицо его было мрачно.

Гермиона подошла к нему и взобралась на высокий стул, стоящий по другую сторону стола.

— Ты в порядке? — спросил Драко, только увидев ее. Ей не удалось до конца скрыть от него последствия их недавнего сражения.

— Все хорошо, — против воли улыбнулась Гермиона. Улыбка вышла неестественной. Она знала, что Драко это заметит. Но ее пугал его затуманенный взгляд. Будто он не здесь. — Ты давно меня ждешь? — наиграно-нежно спросила Гермиона, накрывая его ладонь своей. Этот взгляд не шел из головы.

— Как прошел твой день? — спросил Драко.

— Довольно обычно, — ответила Гермиона, пожав плечами. — А твой?

Она напряглась в ожидании ответа. Где-то в подсознании по ребрам стучала тревога. Она твердила ей, что все переменилось за этот короткий день. Его взгляд переменился.

Он смотрел на нее не так, как сутки тому назад, когда они лежали в постели и он гладил ее плечи. Нежность в его глазах сменилась грустью.

Гермиона соскочила со стула и молча направилась к выходу.

— Ты куда собралась? — негодующе воскликнул Драко. Но отставил в сторону стакан с кофе и поспешил за ней.

Они оказались под ночным небом. Со всех сторон на них падали лучи множества фонарей, стоящих вдоль дороги и у расположившихся по улице мелких кафе.

Драко застыл в дверях, и Гермиона чувствовала, что он сверлит глазами ее спину.

Но в голове будто кувалдой стучали слова Джинни: «Думаешь, она примет тебя?»

Она не примет. Нарцисса. Гермиона это знала так же хорошо, как и то, что для Драко нет ничего важнее счастья его матери.

Гермиона медленно развернулась, встречаясь с ним взглядом.

Как бы он не любил ее. Как бы он не хотел быть с ней. Он не будет счастлив, пока не увидит этого счастья в глазах Нарциссы.

— Не выйдет, — только и смогла сказать Гермиона. Эмоций не осталось. Не хотелось даже плакать. В груди разверзлась пустота.

— Послушай… — начал Драко.

— Ты знаешь, что не выйдет, — перебила Гермиона.

Она улыбнулась ему. Сдержав порыв приблизиться, обхватить его руками, прижаться губами к его губам, она еще сильнее растянула улыбку:

— Мы взяли Монтгомери, — сказала она. — Тебе больше ничего не грозит.

— Гермиона… — заговорил Драко, но она снова его перебила.

— Я не смогу, — сказала она так тихо, что сама себя еле расслышала. — Не смогу смотреть на тебя зная, что ты не счастлив.

— Но я счастлив! — крикнул Драко. — Сейчас! Прямо сейчас я счастлив!

— А когда ты расскажешь своей матери о нас? — словно не слыша его, спросила Гермиона. — Что будет больше? Твое счастье или чувство вины перед матерью?

— Вины? — поморщился Драко.

Но Гермиона увидела легкую перемену в его взгляде. Увидела все то, о чем он думал, перед тем как встретиться с ней. То, что, как он надеялся, она не поймет. Но Гермиона поняла это еще до того, как вышла из дома Поттеров. Драко не сможет жить с мыслью, что разбил ее сердце. Он скорее разобьет ее сердце, Гермионы. Чем Нарциссы. Чье угодно.

Мать для него — все.

Гермиона вдохнула, собираясь что-то сказать. Но слов не нашла. Она пробежала взглядом от макушки белесых волос до щиколоток, упрятанных в новые лаковые туфли, и грустно ухмыльнувшись себе в подбородок, без слов развернулась и зашагала прочь.

— Гермиона! — окликнул ее Драко.

Она обернулась, застыв. Она знала, что он не попытается вернуть ее. Знала, что он благодарен ей за это решение, потому как сам не смог бы его принять. Знала, что он хочет броситься к ней. Прямо в эту секунду броситься к ней и обнять, больше никогда не выпуская из своих рук. Она знала, что он хочет сделать это. Знала как и то, что он этого не сделает.

— Я всегда буду любить тебя, — сказал Драко.

Ни что не шевельнулось, кроме его губ. Ни плечи, ни один мускул на его лице.

Гермиона улыбнулась ему в ответ и, развернувшись, зашагала прочь.