Defender (гет)

Гермиона сидела за столом в своем кабинете и, нервно теребя локон, просматривала бумаги, когда в дверь постучали.

— Войдите, — растерянно бросила она в пустоту.

Дверь распахнулась, и вошел Гарри Поттер, держа в руках два бумажных стакана, от которых весь кабинет наполнился ароматом кофе.

— Привет, — сказал Гарри. — Как ты тут? Я не видел тебя на обеде.

— У меня завал, — ответила Гермиона, указав на громадную стопку документов на столе. — Ничего не успеваю. Это что, кофе из того магловского киоска?

— Ты же любишь их кофе, — улыбнулся ей Гарри.

— Потому что он лучший в городе, — сказала Гермиона и протянула руку, чтобы взять стакан.

— Слышала последние новости?

Гарри сел в мягкое кресло по другую сторону ее стола и озабоченно посмотрел на подругу:

— Малфоя снова отправили в Азкабан.

С момента Битвы за Хогвартс, которая поставила точку в той жестокой войне, прошло почти полтора года. Пока Гарри и Гермиона преуспевали на престижных должностях в Министерстве Магии, а Рон трудился во Всевозможных Волшебных Вредилках с Джорджем, в Отделе Мракоборцев велась упорная работа по поимке сбежавших после окончания войны Пожирателей Смерти.

За это время были пойманы практически все известные сторонники Волан-де-Морта. И на нижних уровнях Министерства не прекращались судебные тяжбы по делам Пожирателей Смерти. Большинство из них было приговорено к пожизненному заключению. Но оставались и те, кто неделями, а то и месяцами, ожидал решения суда. И ждали они этого решения в Азкабане. В соседних камерах со всеми уже осужденными темными волшебниками. Эта участь постигла и школьного неприятеля друзей — Драко Малфоя. Он был взят под стражу в числе первых и тотчас отправлен в тюрьму. Все полтора года не прекращались суды, и только на это время он освобождался от разрушающих всю его человеческую сущность стен. Но каждый следующий суд не приводил к единогласному решению, и Драко с группой заключенных отправляли обратно в Азкабан. Кого-то из них ждала камера, в которой он проведет всю оставшуюся жизнь, кто-то еле передвигал дрожащие ноги, услышав самый страшный вердикт, а кому-то, как Драко, предстояло возвращаться под покровы холодных серых стен до следующего заседания суда.

Гарри и Гермиона не пропускали ни одного судебного заседания. К моменту последнего Гермиона уже собрала кипу бумаг с уликами, прецедентами и всеми, что удалось найти, очерками и статьями о войне, написанными очевидцами и репортерами в то мрачное время. Гарри тянул за все возможные ниточки и пытался использовать каждое полезное знакомство на новой работе. Но за полтора года, которые Драко провел в Азкабане, им так и не удалось добиться, казалось бы, ожидаемого «оправдан».

А Гермиона все еще помнила, как Нарцисса Малфой подтолкнула ее к Драко с вопросом «Смотри, Драко, это Грейнджер?», а он ответил: «Не знаю…». Мелочь, которая никак им тогда не помогла. Драко Малфой не пытался их спасти. Но он точно не хотел, чтобы люди, которых он вроде бы ненавидел, пострадали. Он не мог на это смотреть. И сейчас она должна была вытащить его из этой пропасти, во что бы то ни стало.

В то время, когда только начинались судебные процессы, затянувшиеся на столько месяцев, Гермиона и Рон только начали встречаться. Рон уже тогда не понимал их с Гарри рвения помочь школьному врагу. Он не ходил на суды, но и не препятствовал друзьям. Просто, в молчании, негодовал. Теперь, столько времени спустя, он был взбешен происходящим. И сам не всегда мог понять, что его злит больше: измотанная «сверхурочной работой» Гермиона и постоянно взвинченный Гарри или все эти судьи, не способные признать очевидное. Всем было ясно, что Драко Малфой далеко не из числа тех, кто заслужил подобное наказание. Он принял множество неверных решений, совершил не меньше дурных поступков. Но он не был тем злом, которое следует упрятать в каменных стенах такого страшного места как Азкабан.

Гермиона приходила на каждое заседание и с ужасом наблюдала, как ее школьный неприятель исчезает на глазах. От надменности серых глаз не осталось и следа. Драко таял. Он был разрушен и повержен. Гермиона сидела за спинами присяжных заседателей и видела тощего юношу с сосульками белокурых волос, закрывающих бледное лицо.

Гермиона присутствовала на суде Люциуса Малфоя. Она не выступала в его защиту. Но ее взмокшая ладошка, словно тиски, сжимала руку сидящего рядом Гарри. Сердце билось как сумасшедшее, когда низкий голос судьи разлился по всему залу одним словом: виновен. Люциуса приговорили к Поцелую дементора. Но она смотрела не на него. Ее взгляд был прикован к юноше в конце зала, где были расставлены стулья для остальных ожидающих вердикта заключенных. Это было в самом начале. Драко ей тогда казался еще полным жизни. Таким, каким он должен быть. Таким, каким она не предполагала его потерять.

Она так и не поняла, что она увидела в его лице, когда Люциуса вывели под руки из зала суда. Это, казалось, было смешение всех возможных чувств: жалость, отчаяние, боль, гнев, превосходство, месть, злость. Ненависть.

Гермиона уже не помнила, что она говорила, стоя у высокого стула с прикованным к нему Драко. Он сидел, развалившись на жестком стуле с противной жеманной ухмылкой, при каждом удобном случае презрительно поглядывая на пытавшуюся его защитить Гермиону. Она всем телом чувствовала исходившую от него злость. Но в тот момент она желала лишь исполнить свой долг. Не ожидая, что это выльется в годы изнурительной работы и эмоциональных потрясений. Гермиона всего лишь хотела сделать то, что, как она думала, должна. Кажется, она убеждала волшебников в ярких сливовых мантиях в том, что Драко слишком мелок для настоящего преступника. Вроде, говорила, что он пытался ей помочь, когда она предстала перед Беллатрисой Лестрейндж. И предательски запнулась, когда судья Визенгамота спросил, что предпринял Драко Малфой, когда ее, Гермиону, пытали Круциатусом.

— Да, уже слышала, — эхом отозвалась Гермиона, сминая в руках верхний листок лежавшей перед ней стопки. — Сведения о нападениях в феврале девяносто восьмого года, — она гневно отшвырнула бумагу. — О Драко ни одного упоминания. Март — ничего. В апреле то же самое. По нему практически нет зацепок. Я не могу понять, что ими движет, Гарри!

На последний судебный процесс их не пустили, объяснив это тем, что заседание внеплановое и проводится исключительно при присяжных, без показаний свидетелей и стороны защиты.

— Мы не опустим руки, ведь так? — спросил Гарри, внимательно вглядываясь в карие глаза. — Когда ты последний раз спала больше четырех часов?

— Что? Нет, все в порядке, — рассеяно ответила Гермиона, сделав большой глоток кофе.

Она встала и, сцепив за спиной руки, начала прохаживаться по кабинету, сосредоточенно проговаривая все последние улики, что им удалось раздобыть. Точнее, отсутствие этих самых улик.

— Что, если нам узнать, кто будет в числе присяжных на следующем суде? — спросила она, присев на крышку стола рядом с креслом.

— Что это даст? — непонимающе спросил Гарри.

— Узнаем, с кем придется иметь дело. Возможно, получится выйти на кого-то из них до следующего заседания. Поговорить. Возможно, только возможно, — она выразительно глянула на Гарри, — немного надавить. Припугнуть. Задобрить, что угодно!

— Гермиона, это ты?

Гарри с сомнением смотрел снизу вверх на подругу. Он прекрасно понимал, что это не что иное, как отчаяние. Но уж слишком не типично для Гермионы.

— Давай ты пойдешь домой и ляжешь спать, — сказал он. — Сошлись на плохое самочувствие, и иди спать. А завтра я к тебе приеду, и мы снова все обсудим и проверим.

— Что проверять, Гарри? Все изучено вдоль и поперек. Да ведь каждый в этом суде понимает, что решение может быть только одно. У меня в голове не укладывается, что они тянут! А что делаем мы? Пытаемся доказать им очевидное? Нет ничего более глупого и заведомо проигрышного, как доказывать очевидное.

— И все же, — вздохнул Гарри. — Иди домой. Завтра суббота, у нас будет вагон времени. Попытаемся придумать новую стратегию защиты.

Он взял свой стакан и направился к двери. Но, потянув за ручку, остановился и опустил голову.

— Ты все равно узнаешь, — сказал он, снова захлопывая дверь и поворачиваясь к удивленной Гермионе. — Думаю, будет лучше, если ты будешь, не знаю, морально подготовлена к этой информации.

— Гарри, о чем ты говоришь? — встревожено спросила Гермиона, сползая в кресло.

— У Рона появилась девушка. Думаю, ты должна знать. Хотя, он наверняка тебе об этом расскажет сам.

— Гарри! Ты меня перепугал, ты знаешь? — она весело улыбнулась ему и облегченно выдохнула. — Ну, появилась и появилась. Мы расстались больше полугода назад, наши отношения давно наладились. Должен ведь был кто-то из нас первым начать двигаться дальше, — она помолчала, вертя в руках стакан. — И кто она? Утоли любопытство.

— О, ты не поверишь, — на выдохе сказал Гарри.

— Ни одного предположения, — развела руками Гермиона.

— Лаванда Браун.

Гермиона было открыла рот, чтобы высказаться. И тут же закрыла. Вот он, один из тех моментов, когда теряешь дар речи.

— Да, знаю, — покачал головой Гарри, чуть не смеясь. — Кто бы мог подумать.

— Как это вообще вышло?

— Я не знаю подробностей. Мне сказала Джинни. Вроде как, они случайно встретились в каком-то кафе в Косом Переулке. И слово за слово, ну, знаешь, как это бывает.

— Я помню, как они встречались. Это было ужасно. Да он же терпеть ее не мог! — воскликнула Гермиона.

— Ну, не всегда ведь не мог. Да и столько времени прошло. Мы изменились.

— Да уж. Вот новость так новость.

— Ты правда в порядке?

— Да, — ответила Гермиона, сложив перед собой руки для пущей правдоподобности. — Я правда в порядке.

— Ну, тогда все, что хотел сказать, я сказал. А ты иди домой. Я зайду через час, и если дверь твоего кабинета не будет заперта, я… — он задумался. — Пока не знаю, что я сделаю, но обещаю, что придумаю какую-нибудь гадость. Не сомневайся.

И, наигранно пригрозив ей пальцем, он вышел в коридор.

* * *

Гермиона жила в небольшой квартире в центре Лондона. В просторной гостиной, совмещенной с кухней, она с помощью магии поместила небольшой камин, не нуждающийся в дымоходе. Он был чем-то похож на тот камин, что был в гостиной Гриффиндора в Хогвартсе, только намного меньше. По вечерам она любила с бокалом вина развалиться в пушистом кресле рядом с жарким огнем. Это была основная задача ее творения — согревать. Он был подключен к каминной сети для редких разговоров, но перемещаться через такой маленький камин было попросту невозможно. Но в этом и не было необходимости. В последнее время Гермиона все больше передвигалась по городу истинно магловским способом, прибегая к трансгрессии лишь по утрам рабочих дней. Единственной отдельной комнатой в квартире была ее спальня с большой кроватью, занимавшей почти всю площадь комнаты.

Когда закончилась война, Гермионе почти сразу предложили хороший пост в Министерстве Магии по рекомендации Кингсли Бруствера, который с тех пор был назначен министром магии. И она с головой ушла в работу. Через какое-то время Гермиона узнала, что Драко Малфой задержан и отправлен в Азкабан. И работы прибавилось. С Роном они так и не съехались. А потом и вовсе расстались. И поэтому ее маленькая квартирка подходила ей как нельзя лучше. Аккуратный камин со стоящим напротив бордовым креслом, стол в углу, заваленный бумагами, и небольшой столик со стульями, почти вплотную придвинутые к холодильнику, и узкая винтовая лестница, ведущая на мансарду, в спальню. Она могла себе позволить квартиру и побольше. Она могла себе позволить намного больше. Но было в этой квартире то, что заставило Гермиону влюбиться в нее, только она вышла на небольшой балкончик. Квартира располагалась на верхнем этаже, и прямо с ее балкона тянулась лестница на крышу, где раскинулся летний сад под крышкой деревянной беседки, видимо, построенной старыми жильцами. И в теплые летние ночи она часто сидела здесь, рассматривая звездное небо. И в эти моменты она чувствовала себя по-настоящему счастливой.

Выйдя с работы, Гермиона забежала в кафе «Жареное зерно» за еще одной кружкой кофе и прогулочным шагом направилась через парк к метро. Не было желания сразу трансгрессировать в свою квартиру. Слишком много мыслей и волнений давило на нее в последние дни. Теперь вот еще Рон сошелся с Лавандой. И на Гермиону снова нахлынули все те эмоции, испытываемые ею в школьные годы, когда парень, в которого она так долго была влюблена, миловался по всем углам и закоулкам с другой девушкой. И вот он снова с ней. Она не злилась на Рона. Ей был немного непонятен, даже скорее обиден, его выбор. Но они действительно расстались достаточно давно, чтобы подготовить себя к тому, что однажды это случится. Гермиона всегда знала, что он первым заведет новые отношения. Сама она была поглощена работой в Министерстве и подготовкой защиты для судебных разбирательств по делу Драко Малфоя. На свидания у нее просто не оставалось времени. Да и разошлись они с Роном достаточно спокойно. Как-то так одновременно они пришли к выводу, что ничего у них не получается. Рон хотел большего, хотел двигаться дальше. Не раз заговаривал о свадьбе, а Гермиона не была к этому готова. Спустя какое-то время они начали часто ссориться из-за того, что она слишком много работает, пропадает в Министерстве даже по выходным. Ее «волонтерство» на судах Малфоя со временем вовсе стало выводить Рона из себя. Он так и не понял, почему они с Гарри так отчаянно пытаются вытащить Драко из всего этого дерьма, в котором он оказался по своей вине. А, значит, по логике Рона, и выбираться должен тоже сам.

Какое-то время они не общались. Каждый раз, разговаривая с Джинни, Гермиона ждала новостей о том, что у Рона кто-то появился. Но таких новостей все не было. Со временем, еще больше нагрузив себя работой, она как-то это пережила. Наверное, и правда, время лечит. Когда Джинни закончила Хогвартс, они с Гарри сразу начали жить вместе, что повлекло за собой нескончаемые сборы друзей у них дома по выходным и просто по вечерам после работы. Поначалу было сложно. Неловко. Но она сама и не заметила, как они с Роном снова стали лучшими друзьями. Не как с Гарри. Рон никогда не будет для Гермионы таким другом как Гарри, она всегда это знала. Рон всегда будет для нее особенным. Рон всегда будет ее немного ревновать к новым молодым людям. Она всегда будет за него волноваться больше, чем за кого бы то ни было. Даже теперь, когда они снова просто друзья. Это в их дружбе было всегда и не могло никуда исчезнуть.

Гермиона захлопнула дверь своей квартиры и, направив на камин волшебную палочку, разожгла огонь. Гарри прав. Ей нужно отдохнуть. Хотя бы на один вечер забыть о работе и прочих волнениях. Она налила в бокал красное вино, подаренное ей Полумной, и упала в мягкое кресло.

— Мисс Грейнджер. Мисс Грейнджер!

Гермиона подпрыгнула, расплескав содержимое бокала, который все еще был в ее руке, и заозиралась по сторонам в поисках источника шума. За окном было уже темно. Она и не заметила, как заснула.

— Мисс Грейнджер, я здесь, — снова раздался голос из камина.

Гермиона вгляделась в пламя и увидела лицо своей помощницы Эвелин Джонс.

— Эви, ты меня напугала, — сказала Гермиона, принимая более официальную позу. — Что-то срочное?

— Да, очень срочное. Я сейчас услышала один разговор у лифтов.

— Ты что, еще на работе? — подняв от удивления брови, спросила Гермиона.

Это было именно то, за что она сразу прикипела к своей ассистентке — преданность делу. Больше Эвелин в Министерстве работала разве что сама Гермиона.

— Да, еще здесь. Я собиралась домой, но услышала разговор и решила сразу сообщить о нем вам. Думаю, вам нужно это знать. Это касается Драко Малфоя.

Гермиона тут же вытянулась в кресле, неосознанно подаваясь вперед.

— Что за разговор?

— Группа из восьми осужденных Пожирателей Смерти, приговоренная к Поцелую дементора, прибыла в Министерство полчаса назад в сопровождении нескольких мракоборцев, — отчеканила Эвелин. — Они будут проводить казнь в зале суда. Не знаю, почему не в Азкабане. Хотят, наверное, проследить, чтобы все было исполнено без промашек.

— Хорошо. Причем здесь Драко Малфой?

— Он в этой группе.

Дальше Гермиона не дослушала. Она схватила волшебную палочку и тот час трансгрессировала в темный Лондонский проулок к красной телефонной будке.

Гермиона выскочила из лифта и опрометью бросилась бежать по мрачному коридору в сторону зала суда. Когда приятный женский голос в трубке спросил о цели визита, у Гермионы мелькнула мысль, что надо бы заскочить в свой кабинет за документами, чтобы предстать перед Визенгамотом во всеоружии. Но на это не было времени. Она слишком боялась опоздать. Что, если она уже опоздала? Сколько нужно времени, чтобы казнить восемь человек? Каким в списке будет Малфой? С тем, что суд явно одержим мыслью заточить Малфоя в Азкабане, возможно, и первым. Но почему Поцелуй дементора? Изначально речь шла только о пожизненном заключении. Они не имели права идти на такой шаг, не уведомив ее. Последние одиннадцать месяцев она являлась его официальным представителем. Адвокатом, если говорить по-магловски. Если он первый в списке — она уже опоздала.

Гнев и отчаяние затуманивали рассудок, и Гермиона с каждой секундой ускоряла темп. Попадись ей на пути случайный прохожий, она наверняка сбила бы его с ног, даже не заметив этого. Приближаясь к высоким дверям, она уже ничего не видела перед собой. Глаза застилала пелена, сердце готово было вырваться из груди, разорвав ребра. Она остановилась у порога, привалившись к стене и жадно хватая ртом воздух.

«Дементоры», — промелькнуло в голове.

Конечно, они ведь наверняка защитили патронусом только скамьи членов суда, о коридоре никто не подумал. Вот откуда это разрастающееся чувство обреченности.

Гермиона резким движением распахнула дверь, влетела в зал и окаменела. Вдоль стен скользили дементоры. На другой стороне зала находилась группа людей, скованных цепями. Каждый из них дрожал всем телом, Гермиона видела это даже с противоположного конца зала. Они смотрели в пол и будто пытались вжаться в стену, когда дементоры проплывали мимо них. Вдоль деревянной перегородки, полукругом отгораживающей скамьи, на которых сидели судьи, внимательно наблюдая за происходящим в центре помещения, ползла светящаяся голубым цветом громадная улитка. Она оставляла за собой еле видимую прозрачную стену из защитной магии, закрывающую судей от воздействия дементоров.

В центре зала, спиной к Гермионе, на коленях стоял человек. Совсем худой, сквозь тонкую грязную рубашку были видны тянущиеся змейкой косточки позвоночника. Он стоял, ссутулившись, почти прижимаясь к гранитному полу громадного зала. Он показался Гермионе на фоне этих массивных колонн и стен крохотной мошкой, которую она могла бы раздавить одним пальцем. В отличие от остальных заключенных он не дрожал. Он смиренно стоял на коленях со сцепленными за спиной тяжелыми кандалами руками. Когда-то платиновые, а теперь совсем темные от грязи, волосы в беспорядке падали на плечи и лицо, в сосредоточении устремленное в пол. В ожидании последнего вдоха. Его последний вдох. Последний вдох, который он сделает за мгновение до того, как черная тень, приблизившись к нему, своей костлявой рукой вздернет подбородок. Черная тень, которая уже скользит к нему по гранитному полу, желая высосать из него его душу.

Драко Малфой. Она успела.

— Экспекто Патронум! — громко крикнула Гермиона, выпуская из волшебной палочки свой патронус-выдру. Зверек устремился к Малфою, заставив дементора отшатнуться, а через секунду и вовсе броситься к дальней стене.

Гермиона решительным шагом направилась к центру зала, где стоял Драко. Старательно не обращая внимания на его полный ярости взгляд, она остановилась подле него и гневно оглядела в недоумении смотрящих на нее судей.

— Могу я узнать, что здесь происходит? — громким и уверенным голосом спросила она, обращаясь сразу ко всем расположившимся на скамьях людям.

— Мисс Грейнджер, — неуверенно замямлил человек, стоящий за трибуной. — Нам поручено проследить за исполнением наказания, — он нервно вздохнул, поправляя воротник мантии.

Гермиона сощурила глаза, рассматривая его мантию:

— Я представляю этого заключенного. Что-то я не припомню, чтобы ему был вынесен приговор.

— Но нам поручено, — он дрожащей рукой поднял листок, протягивая его Гермионе.

Она скривила губы, показывая, что не двинется с места, и, почти не раскрывая рта, проговорила в пол:

— Поднимайся. Мы уходим.

И снова глянула на Главного судью:

— У вас не было права применять подобные меры к моему подопечному, не уведомив меня.

Ярость на лице Драко сменилась недоумением, но он продолжал стоять на коленях, не отрывая взгляда от стоявшей рядом с ним Гермионы.

— Но нам поручено, мисс Грейнджер, — пробормотал судья.

— Вставай, — громко сказала Гермиона, не отрывая глаз от судьи.

Пожилой человек в серой мантии словно уменьшился в размерах под гнетом ее взгляда. Ее полные ненависти глаза сверкали, лицо пылало, опущенные вдоль тела руки были сжаты в кулаках.

— Кем вам было поручено, позвольте узнать? — вкрадчиво, но еще громче спросила Гермиона. — Дело мистера Малфоя все еще числится на рассмотрении, ему так и не было вынесено обвинение. Так кем же вам было поручено? Или вы считаете, я недостаточно осведомлена о деле своего подопечного?

Она почти перешла на крик, заставляя находившегося от нее в нескольких метрах судью отступить на шаг назад за своей кафедрой.

— Во-озможно, — человек судорожно вдохнул, — возможно, это какая-то канцелярская ошибка.

— Канцелярская ошибка?! — взревела Гермиона, хватая Драко за плечо и с силой потянув наверх. — Вы действительно будете оправдывать это канцелярской ошибкой?! Вставай же, Малфой, мы уходим!

— Прошу прощения, мисс, — судья озадаченно подался вперед, опершись на кафедру. — Вы не можете забрать заключенного. У вас нет полномочий.

— Ваша честь, не сочтите за грубость, — проговорила Гермиона, вдруг оказываясь на голову ниже стоящего теперь с ней рядом Драко, — но плевать я хотела на эти полномочия.

— Но мисс, возможно, — судья снова потер горло, ослабляя мантию, — возможно, действительно допущена какая-то ошибка. Если так, необходимо разобраться в этой непростительной ситуации. Но на это время мистер Малфой должен быть возвращен под стражу и снова помещен в Азкабан.

— С этим вопросом вы можете обратиться к моему начальству, — сказала Гермиона. — А пока что я забираю мистера Малфоя под свою ответственность.

И она, развернувшись на каблуках, решительно направилась к двери, таща за локоть Драко, который не никак не мог оторвать взгляд от дементора, почти схватившего его.

— Какого черта ты творишь, Грейнджер? — гневно скривив губы, накинулся на нее Малфой, вырывая свою руку.

Гермиона захлопнула дверь зала суда и прислонилась спиной к холодной стене.

— Это не канцелярская ошибка, — сказала Гермиона, накрывая ладонями лицо.

— Гермиона! — Крик с другого конца коридора.

К ним бежал Гарри, на ходу поправляя очки.

— Малфой, — сухо сказал он, кивнув Драко.

— Что ты здесь делаешь, Гарри? — спросила Гермиона.

— Я пытался связаться с тобой по каминной сети. Звонил на мобильный. В конечном счете, я дозвонился твоей ассистентке, и она сказала мне, что произошло.

Он взял Гермиону за плечи, отводя ее в сторону:

— Какого черта здесь происходит?

— Это не Визенгамот. У них серые мантии, а не лиловые, какими должны быть. На груди ничего не вышито, — спокойно сказала Гермиона. — У всех судей Визенгамота на груди вышита серебряная «В».

Она пыталась выглядеть спокойной, но сердце так и не переставало стучать по ребрам, а руки предательски дрожали:

— Гарри, это подстроено. Я не должна была об этом узнать. Я же узнала совершенно случайно! Просто потому что Эви снова задержалась на работе.

— А зачем отходить на пять шагов, если я все равно все слышу? — раздраженным голосом спросил Малфой.

Гермиона обернулась на голос, невидящим взглядом смотря куда-то сквозь него. И снова посмотрела на Гарри:

— Они ссылаются на канцелярскую ошибку. Якобы Визенгамот передал им дела осужденных заключенных, и туда совершенно случайно затесалось дело Малфоя, — она судорожно перебирала пальцы, то хватаясь за голову, то прижимая руки к груди.

— Я все еще не понимаю, куда ты клонишь, — сказал Гарри, сдвинув брови. На лбу появилась маленькая морщинка.

— Гарри, кто-то желает ему смерти. Не правосудия — смерти. Они оправдались какой-то канцелярской ошибкой, чуть было не отняв у него жизнь! Десять секунд? Двадцать? И я бы опоздала, — Гермиона провела руками по лицу к волосам, сжимая их в хвост. — Мерлин, я выпишу Эви премию на весь следующий год!

— Думаешь, им надоело с тобой бороться и они решили действовать у тебя за спиной? — Гарри в упор смотрел на Гермиону, не зная, как ей помочь, и периодически поглядывал на наблюдающего за ними с презрительной ухмылкой Драко.

— Действовать за спиной? — воскликнула Гермиона. — Последний суд был действием за спиной, Гарри! Но, по всем законам, после него мне сообщили текущий статус дела. А вот это, — резко дернувшись, она указала пальцем на дверь зала суда, — это не действовать за спиной. Это самосуд. Обман. Анархия.

— Но что он… — начал было Гарри.

— Канцелярская ошибка, Гарри! — закричала ему в лицо Гермиона. — Это не ошибка! Но ведь как легко выдать это за нее. Ведь уже завтра было бы ничего не изменить. Вроде как, да, каемся, бывает. Ну, что ж теперь поделаешь, — и она театрально развела руками.

— Почему он здесь? — Гарри кивнул в сторону прислонившегося к стене Драко, все так же невозмутимо наблюдавшего за ними.

Гермиона тряхнула головой, будто отгоняя нахлынувшие эмоции, и тоже покосилась на Драко, прежде чем снова повернуть свое лицо к Гарри.

— А откуда мне знать, что он случайно не погибнет в Азкабане? Что его, например, по ошибке не изувечит дементор. Или что, как в том кино… Слушай, потрясающий сериал я сейчас смотрю, — она снова тряхнула головой. — В общем, откуда мне знать, что они не пойдут против системы еще более грязно и подло? Гарри, после этого, — она указала на двери, — я не буду спокойно спать, пока он там. Если в последние месяцы я просто перестала верить в рассудительность и здравомыслие нашего суда, то теперь я более чем сомневаюсь в их честности.

— Слушай, — Гарри развернул ее к себе, ставя спиной к Малфою, — ты права. И я думаю, то, что ты сейчас сделала, правильно. По крайней мере, выглядит это более чем разумно. Но подумай, что будет завтра. Когда все эти твои эмоции сойдут на нет. Они, — он, будто передразнивая ее, мотнул головой в сторону дверей, — тебя уничтожат. Это самоуправство. Ты буквально, — он выразительно поднял брови, — буквально, Гермиона, похитила заключенного.

— Который тебе это припомнит, если ему за это воздастся, — громко сказал Драко, подаваясь вперед.

Гермиона глянула на него через плечо и, тяжело вздохнув, снова повернулась к Гарри:

— По крайней мере, он все еще жив. А с тем, что будет завтра, я разберусь завтра.

Гермиона вставила ключ в замочную скважину и трижды его провернула. Драко стоял за ее спиной и недоверчиво наблюдал за происходящим.

— Ты забыла, как пользоваться заклинаниями, Грейнджер? — с усмешкой спросил он.

— Это магловская квартира, Малфой. В самом магловском районе Лондона. Здесь на милю нет ни одного волшебника. — И улыбнулась. — Освоишься.

Гермиона пропустила вперед Драко и вошла в квартиру. Закинув ногу на ногу и скрестив на груди руки, она поудобнее уселась в своем кресле и с нескрываемым интересом начала за ним наблюдать.

Драко еле держался на ногах, это и дураку было ясно. Но, видно, даже Азкабану не удалось до конца высосать из него его гордыню. Только переступив порог, он подозрительно и с явным презрением начал рассматривать комнату. Потыкал пальцем в висящую на стене магловскую фотографию, несколько раз обошел небольшой телевизор. Так и не поняв, что это за штуковина, он, как-то пугливо озираясь по сторонам, неуверенно двинулся в сторону двери в дальней части гостиной, за которой находилась ванная комната.

«Как испуганный котенок», — мелькнуло в голове у Гермионы.

— Ты что, живешь в этой конуре? — скривив губы, спросил Драко.

— Тебе придется привыкнуть к этой «конуре». — Гермиона изобразила пальцами в воздухе кавычки. — Пока что поживешь здесь.

Хлопнув себя по коленям, она поднялась с кресла и направилась к винтовой лестнице, ведущей наверх, в спальню.

— Я принесу тебе полотенце, — кинула она через плечо.

«Это будет забавно, — думала она, выдвигая ящик комода. — Интересно, кто первый меня доконает: он или Визенгамот?».

— С краном, думаю, сам разберешься, — сказала Гермиона, протягивая ему бордовое с золотом полотенце, — мыло и щетки в том шкафу.

И вышла, закрыв за собой дверь, продолжая говорить, пока не зашумит вода:

— Не торопись, я пока приготовлю ужин. Спать будешь в гостиной на диване.

— У тебя нет дивана, — послышался недовольный голос из-за двери.

— У меня есть волшебная палочка и разрешение колдовать, — ответила Гермиона, направляя палочку на свое любимое кресло и наблюдая за тем, как оно вытягивается, почти не оставляя свободного места в комнате.

— Завтра меня наверняка вызовут в Министерство. Будешь сидеть здесь. И ни шагу за порог, пока я не вернусь.

— А можно мне обратно в Азкабан? — Из двери высунулась голова, но, поймав раздраженный взгляд Гермионы, снова скрылась за персиковой дверью уборной.

Закончив с приготовлением ужина, что заняло не слишком много времени, поскольку выбор пал на простую яичницу, Гермиона сидела за кухонным столом, просматривая последние статьи «Ежедневного Пророка». Возможно, завтра на этих страницах появится статья о том, что заместитель руководителя Отдела магического правопорядка ворвалась на судебный процесс и похитила заключенного. Гарри прав, они ее уничтожат. Она хмыкнула, представив реакцию своих коллег, когда она придет в понедельник на работу. Пожалуй, будет немного неловко. Прежде она на работе подобных безрассудств не вытворяла.

Когда дверь ванной отворилась, Гермиона отложила в сторону газету и обомлела. Она и сама не поняла, чем это было вызвано в большей степени: удивлением подобному нахальству или ужасом. Драко вышел, обернувшись только лишь полотенцем, и с жеманной улыбкой подошел к столу. Гермиона смотрела во все глаза, раскрыв рот, и не могла вымолвить ни слова. То, что сейчас стояло перед ней, назвать человеком было более чем сложно. Он был похож на ходячий скелет. Живот впал, лесенкой торчали ребра, руки были тоньше, чем у ребенка, с торчащими на сгибах острыми локотками. Кожа сделалась почти прозрачной, и Гермиона могла поклясться, что видела сквозь нее каждую косточку этого истощенного тела. На груди возле шеи были ссадины. Местами они были покрыты коркой, но большинство ран раскраснелись и слабо кровоточили после горячего душа.

«Возможно, какое-то кожное заболевание, — подумала Гермиона. — Нужно будет попросить Ханну его посмотреть».

— Налюбовалась? — спросил Малфой, заправляя за ухо волосы, отросшие до самых плеч.

Гермиона растерянно заморгала и, чертыхнувшись, подскочила со стула:

— Я совсем об этом не подумала, — взволнованно сказала она. — Извини. У меня были какие-то из вещей Рона. Я сейчас принесу.

— Я лучше буду ходить голым, — с отвращением сказал Драко.

— Не будешь, — ответила Гермиона, появляясь на верхней площадке лестницы и бросая в него аккуратно сложенные спортивные штаны и футболку.

Сделал резкий выпад. Поймал.

Гермиона вернулась в спальню, давая ему возможность переодеться, и ее взгляд упал на телефон. Время еще не позднее, он не должен спать.

И, прижав телефон к уху, упала на кровать.

— Алло, — раздался бодрый голос. — Что-то случилось?

— Нет, все в порядке, — ответила Гермиона. — Я боялась, что разбужу тебя.

— Ну, да. Какой тут сон? После того, что ты вытворила. Еще не было извещения из Министерства?

— Как ни странно, нет, — ответила Гермиона. — Но наверняка будет. Не сегодня, так завтра с утра. Я потому и звоню, Гарри. У меня к тебе просьба.

— Говори.

— Я завтра утром поеду в Министерство. Ты мог бы присмотреть за ним в это время?

— С удовольствием! — с энтузиазмом отозвался Гарри.

Гермиона замолчала в замешательстве, не находя слов.

— Гарри? — заговорила она. — Это что, издевка?

— Нет, что ты, — раздался смех на другом конце. — Я просто хочу отсюда вырваться. Хоть бы даже к Малфою.

— У вас с Джинни что-то случилось? — обеспокоенно спросила Гермиона.

— Нет, с Джинни все в порядке. Приехала ее тетушка Мюриэль, и у всех членов семейства Уизли вдруг сделались неподходящие для приема гостей условия. В Норе очень удачно сейчас гостят дети Билла, Джордж практически живет на работе, а у Рона в квартире якобы взорвалось какое-то из их новых изобретений, и сейчас квартира не пригодна для жизни.

— А он где живет? — спросила Гермиона.

— У себя дома, — недовольно ответил Гарри. — Я потому и говорю: «якобы взорвалось». Так что тетушка Мюриэль гостит у нас. А от таких гостей впору удавиться. Ты помнишь ее? Она была на свадьбе Билла и Флер.

— Как же. «Слишком худые лодыжки», — передразнила скрипучий голос тетушки Мюриэль Гермиона. — Тьфу! Терпеть ее не могу.

— Ну, тогда ты меня понимаешь, — засмеялся в трубке Гарри.

— Есть еще одна просьба. Ты мог бы привезти ему какой-нибудь одежды? У меня только одни штаны Рона и пара футболок.

— Я зайду в магазин по пути к тебе.

Дверь распахнулась, и заглянул Драко.

— Спасибо, — быстро сказала Гермиона в трубку. — Утром позвоню.

И отключила телефон.

— Что ты здесь делаешь? — она подняла глаза на непрошеного гостя.

— Тебя долго не было, я не знал, куда убрать грязную посуду. И что, ты спишь на громадной кровати, а я должен корчиться на диване?

— Полагаю, этот диван будет все же удобнее каменного пола камеры Азкабана, — сказала Гермиона и тут же закрыла рот ладонью.

Драко, сузив глаза, посмотрел на нее какое-то время и молча развернулся, закрывая за собой дверь. Оставив ее одну, все еще с сожалением от сказанного прижимающую руки к лицу.

Когда она спустилась в гостиную, он уже лежал на диване, почти с головой накрывшись одеялом. И, судя по всему, упорно делал вид, что спит. Гермиона взмахнула волшебной палочкой, перемещая посуду с мгновенно исчезающими на ней остатками еды на полки.

— Малфой, — робко проговорила она.

Молчание.

— Я могу разжечь огонь в камине.

— Не надо. Иди спать.

И он развернулся к спинке дивана, давая понять, что разговор окончен.

Гермиона зашла в ванную и долго стояла, согнувшись над раковиной, вжимаясь в нее побелевшими от напряжения пальцами.

«Не стоит принимать все близко к сердцу, — думала она, разглядывая свое отражение в большом зеркале. — Ему нужно время оправиться. Он придет в себя. И станет еще более невыносимым. Если прежде его не заберут и снова не упекут в Азкабан».

Она выключила воду и, легонько прикрыв дверь, зашагала в сторону лестницы. На ходу напоследок глянула на уже однозначно спящего Драко и шепотом произнесла:

— Нокс.

Гермиона шла впереди него и остановилась у выкрашенной голубой краской деревянной двери. А мгновение спустя достала из сумки небольшую связку ключей и, выбрав нужный ключ, вставила его в замочную скважину, провернув несколько раз.

— Ты забыла, как пользоваться заклинаниями, Грейнджер? — с усмешкой спросил Драко.

Когда она, задыхаясь от гнева, влетела в зал суда, он стоял на коленях посреди просторного круга, очерчиваемого колоннами в античном стиле. Стоял под десятком устремленных на него глаз, ожидающих его казни. Но вряд ли они ждали этой казни больше, чем он сам. Он ждал приближающуюся к нему тень как спасения. Наконец-то все его мучения закончатся, и он забудется новой жизнью, в которой у него не будет души. Он станет оболочкой, безразличной ко всему, что будет его окружать, и ко всему, что будет с ним происходить. Он стоял, внимательно вглядываясь в прожилки гранитных плит под его уже почти не трясущимися коленями, пытаясь дышать ровнее и унять разрастающийся в нем страх.

Но дверь за спиной распахнулась с громким ударом о стену. И звонкий, полный злости, голос отогнал от него высокую черную тень, уже тянущую к нему свои тонкие костлявые руки. Отогнал дементора. Он отогнал от него его спасение.

«Грейнджер, — челюсти яростно напряглись, руки сжались в кулаки. — Какого черта она творит?».

Она остановилась возле него, не замечая, с какой злобой он на нее смотрит.

«Вечно все портит. Грязнокровка, — думал он, сверля ее глазами. — Даже сейчас».

Даже сейчас, когда он был готов расстаться со своей жизнью. Когда он нашел в этом свое спасение. Даже сейчас она умудрилась все испортить.

Полтора года в сырой вонючей камере Азкабана. С кричащими и рыдающими по ночам заключенными за соседними решетками. С крысами, снующими повсюду, и пытающимися пролезть под грязную изодранную кофту в полоску. Интересно, проведи она эти полтора года так же, как и он, стала бы она сейчас врываться и препятствовать его освобождению?

Хотя, довольно глупо даже предполагать нечто подобное. При всем желании, не выходит представить грязнокровку за ржавой решеткой.

Стоит рядом, что-то гневно высказывая судье. Такая статная. И сколько власти в этом тоне. Сколько наглости и прыти. Она ведь Герой Войны, конечно же. Ее, должно быть, теперь будут печатать на вкладышах шоколадных лягушек.

Довольно странная мысль.

Драко усмехнулся, отворачивая лицо, вмиг скрывающееся за упавшими на него темными волосами. Провести полтора года в Азкабане и думать о шоколадных лягушках.

Он бы сейчас правую руку отдал за пару конфет.

Грейнджер хватает его под локоть, что-то, теперь уже, крича судье, и тащит его к выходу.

«Мерлиновы кальсоны», — выругался он про себя, поднимаясь на ноги.

Но, снова глянув на парящего у дальней стены дементора, поддался, шагая за ней на трясущихся ногах.

— Какого черта ты творишь, Грейнджер? — гневно кривя губы, спрашивает он и пытается вырвать свою руку из крепко сжимающих ее тонких пальцев.

Она захлопывает дверь и приваливается к стене, закрывая руками лицо.

— Это не канцелярская ошибка, — тихо говорит она на выдохе.

Кажется, она сейчас разрыдается.

— Гермиона!

Крик с другого конца коридора.

«Поттер. Вот кого мне здесь не хватало, — со злостью подумал Драко, засовывая руки в карманы и прислоняясь плечом к холодной стене. — Еще один заступник. Когда вы уже оставите меня в покое? А в Азкабане стены холоднее…»

Гарри слегка приобнял Гермиону за плечи, отводя в сторону.

«Сколько нежности. Тьфу».

Еле удержался, чтобы не плюнуть себе в ноги.

— А зачем отходить на пять шагов, если я все равно все слышу?

«Может, вы уже вернете меня обратно? Меня там ждут».

Гарри поворачивает ее спиной к Драко, кажется, пытаясь убедить в абсурдности ее поступка.

— Ты буквально, — Поттер выразительно поднял брови, чуть не с жалостью смотря на Гермиону, — буквально, Гермиона, похитила заключенного.

«Она что, не собирается меня возвращать? — на лице появилась тень недоумения. — У меня же там казнь. Да что с ними не так?».

Драко чуть тряхнул головой, пытаясь отогнать заполняющие голову мысли.

«Собраться», — подумал он.

Подался вперед, изобразив самую противную ухмылку, на какую еще способен:

— Который тебе это припомнит, если ему за это воздастся.

Громко. С издевкой.

«Хорошо сказал».

Грейнджер глянула через плечо. С жалостью? Его не нужно жалеть! Никто не смеет жалеть Драко Малфоя.

— По крайней мере, он все еще жив. А с тем, что будет завтра, я разберусь завтра.

Снова повернула лицо к Поттеру.

Сколько заботы. За эту заботу он будет ненавидеть ее еще больше.

Он был готов. Впервые он был к этому готов. Она лишила его спасения и еще смеет его жалеть.

Грязнокровка.

Очень красивая. Она сильно изменилась с тех пор как орала во всю глотку в его доме под направленной на нее палочкой Беллатрисы Лестрейндж.

И теперь она ведет его в свой дом. Как неосторожно. Хотя, что он может ей сделать. У него ни палочки, ни возможности колдовать.

Втроем они вышли из красной телефонной будки, и, обняв на прощание Гермиону, Гарри трансгрессировал.

Гермиона повернулась к Драко, внимательно посмотрев ему в глаза, и протянула руку. Терять уже, наверное, нечего. Уже давно нечего терять.

Он взял ее руку, и желудок сжался, в глазах помутилось. И вот они уже стоят в темном переулке рядом с большими зелеными баками для мусора.

Массивная железная дверь. Лестница. Лифт. И она подводит его к удивительно красивой двери, выкрашенной под старину, и с массивной ручкой цвета старой бронзы.

«Это что, дом?» — думал Драко, шагая по просторной комнате, заставленной мебелью.

По центру стены красивая деревянная лестница. Наверняка в спальню. А это что? Камин? И кто может перемещаться через такой камин? Разве что карлик. Фотографии на стене. Конечно же, это ведь так сентиментально. Но почему они все замерли? Он поднес палец к старому черно-белому снимку с изображением молодой пары.

«Фу, — Драко отдернул руку, обтирая ее об грязную рубаху. — Магловские».

Его внимание привлек небольшой черный предмет, стоящий у камина. Что бы это могло быть? Наверняка, тоже какое-то магловское творение. Но, что это? Обошел пару раз и, так и не поняв предназначения таинственного предмета, двинулся дальше. Дверь, очень красивая. Легкого персикового цвета. Единственная дверь во всей комнате. Как-то это все не соответствует званию Героя Войны.

— Ты что, живешь в этой конуре? — скривив губы, спросил он.

— Тебе придется привыкнуть к этой «конуре».

Хлопок.

Грязнокровка поднялась с кресла и пошла к деревянной лестнице.

— Я принесу тебе полотенце, — кинула она через плечо.

Отлично. Сидела и наблюдала за ним все это время как за каким-то неандертальцем.

Но полотенце — это хорошо. Полотенце — это душ. Горячий душ, которого он был лишен последние полтора года.

— С краном, думаю, сам разберешься, — сказала Гермиона, протягивая бордовое с золотом полотенце, — мыло и щетки в том шкафу.

И вышла, закрыв за собой дверь.

«Конечно, разберусь, — с раздражением подумал Драко. — Я, может, и не знаю, что это за черная хреновина у камина, но что такое кран, я знаю. А с этой черной хреновиной я позже разберусь».

— Не торопись, я пока приготовлю ужин. Спать будешь в гостиной на диване.

Как заботливо. Мурашки по коже от отвращения.

— У тебя нет дивана, — бросил через закрытую дверь.

— У меня есть волшебная палочка и разрешение колдовать, — приглушенный голос за закрытой дверью.

«Конечно, Грейнджер, — подумал он. — Тыкай меня в это носом. Малфой не может колдовать. Как тактично».

Драко стянул с себя тюремную робу и отшатнулся, чуть не упав. Рядом с ним в комнате стоял человек. Страшный человек. Он смотрел на него полными злобы мутными глазами. Острые скулы на грязном лице. Засаленные волосы свисают до самых плеч. Грудь красно-коричневая от ран. Под грудью торчат ребра, как у скелета. В трясущихся руках он сжимает серую тряпку. Зеркало.

Снова строгий голос из-за двери:

— Завтра меня наверняка вызовут в Министерство. Будешь сидеть здесь. И ни шагу за порог, пока я не вернусь.

— А можно мне обратно в Азкабан?

Высунул голову, пытаясь увлечь мысли от увиденного в стекле существа. Существа. Иначе это не назовешь.

Больше он ничего не слышал. Он захлопнул дверь и сполз по стенке на мягкий ворсистый коврик.

Как она смогла привести это в свой дом?

Горячая вода. Горячая, как лава.

Такие же горячие слезы.

Он ненавидит себя. Ненавидит всем сердцем и не понимает, почему она к нему так добра.

Жесткая щетка по спине. Содрал затянувшуюся рану.

Порошок мгновенной тьмы рассеивается, и он видит, как Сивый бежит по коридору, хватая какого-то парня. Рыжий. Наверняка, еще один Уизли. Слишком взрослый. Он уже не учится в Хогвартсе. Значит, Орден Феникса уже здесь. Уизли — предатели крови. Так им и надо. Но разве заслужил этого этот мужчина, который просто пытается спасти своих близких? Нет времени об этом думать. Дамблдор должен быть на Астрономической башне. Он должен его убить. Он не сможет его убить. Он уже это знает. Проклятый старик, возносящий Гарри Поттера. Он всегда был к нему добр. Особенно в этот год. Драко мог поклясться, что старик знал обо всех его попытках его уничтожить. Ожерелье. Яд. Он знал, но ничего не сделал. Он знает, что Драко не сможет выпустить ему в грудь непростительное заклятие. Потому что он слабак. Он не сможет убить.

Полотенце бордовое с золотом. И тут гриффиндорские цвета. Отважные и храбрые. Способные на любой отчаянный поступок. А гриффиндорец смог бы убить? Питер Петтигрю был гриффиндорцем. Жалкая крыса.

Грейнджер не дала ему одежду! Хочет посмотреть, что с ним сделали полтора года в Азкабане?

Выйти отсюда совсем без ничего будет, пожалуй, слишком. Слишком сложно. Лучше бы умереть прямо здесь. Чтобы она этого не видела.

Обернул бедра полотенцем и повернул ручку.

Ужас в глазах. Да, когда он понял, кто смотрит на него из большого зеркала над раковиной, его взгляд был таким же.

— Налюбовалась?

Волосы мешаются, лезут в глаза.

Гермиона растерянно заморгала и, чертыхнувшись, подскочила со стула:

— Я совсем об этом не подумала, — взволнованно сказала она. — Извини. У меня были какие-то из вещей Рона. Я сейчас принесу.

— Я лучше буду ходить голым.

Лучше так, чем носить обноски Уизли. Которые, наверняка, уже были обносками, попав к нему.

— Не будешь.

Появилась наверху лестницы и бросила аккуратно сложенные вещи.

Сделал резкий выпад. Поймал.

«Как же я скучаю по квиддичу».

Штаны болтаются, цепляясь за пятки.

«Уизли намного выше меня».

Футболка заставляет ныть кожу на груди. На светлой ткани проступают маленькие пятна крови.

Запах прекрасен.

«Я слишком давно не ел нормальной еды».

Грейнджер лежит на кровати, прижав к уху ладонь, и разговаривает сама с собой. Ну, ведь вполне очевидно, что с ней что-то не так.

— Что ты здесь делаешь? — она подняла глаза не то в растерянности, не то с гневом.

— Тебя долго не было, я не знал, куда убрать грязную посуду. И что, ты спишь на громадной кровати, а я должен корчиться на диване?

— Полагаю, этот диван будет все же удобнее каменного пола камеры Азкабана, — сказала она и тут же закрыла рот ладонью.

И снова. Сама тактичность.

Диван мягче, чем казалось на вид. Твердая холодная подушка. Он совсем забыл, каково это спать на подушке. Теплое одеяло, согревая, накрывает тело.

— Малфой.

Глаза закрыты, а он кожей чувствует, что она стоит напротив и сверлит его взглядом.

— Я могу разжечь огонь в камине.

— Не надо. Иди спать.

Он развернулся к спинке дивана, прижимая к груди дрожащие руки.

Он может ее ненавидеть. Он может называть ее грязнокровкой. Она вытащила его с казни, которая должна была стать ему спасением. Его бесчувственное тело должно сейчас лежать в подвалах Азкабана. На холодном каменном полу. В кровавых ранах, которые прогрызают в нем крысы.

Она его спасла.

Только лучше бы он позволил ей разжечь огонь.

В темноте слишком страшно.

— Нокс.

Гермионе снился кошмар. Когда снится кошмар, его всегда трудно в деталях описать на утро. Хаос. Огонь, взрывы. Узкие щелки красных змеиных глаз. Волчий вой где-то вдалеке. И крик. Отчаянный крик. До хрипоты и боли в горле. Крик, который заставляет сжиматься желудок.

Гермиона подскочила в холодном поту. Тяжело дыша, она дрожащими руками убрала с лица мокрые волосы. Крик не исчез.

«Малфой», — мелькнуло в голове.

Она резким движением спрыгнула с кровати и рванула дверь, почти слетела с лестницы в темную гостиную.

— Инсендио!

Комната озарилась светом от камина.

Драко метался на диване, подушка валялась у ступенек, одеяло сползло на пол, рискуя загореться от вспыхнувшего огня.

Гермиона подошла ближе, закинула одеяло обратно и села на край постели.

— Малфой.

Он ее не слышал. Продолжал кричать, упираясь руками в спинку дивана.

— Малфой!

Она привстала, переворачивая его, и что есть сил надавила руками на острые плечи, чтобы заставить успокоиться хотя бы тело.

Получилось.

Крики стихли. Тяжелое дыхание начало выравниваться.

— Все хорошо. Все будет хорошо, — шепотом сказала она.

Тонкие пальцы нащупали ее руки и, проследив источник сопротивления, обвили ее талию, ближе прижимая к себе.

Он так и не проснулся. Ему было страшно.

Но теперь, положив голову ей на колени и крепко сжимая ее руками, он ровно дышал и почти перестал дрожать.

Предприняв несколько безуспешных попыток выбраться, Гермиона, перевалившись через него, облокотилась на спинку дивана и уснула.

* * *

За окном уже появились первые солнечные лучи, когда Гермиону разбудил голос, и она почувствовала какое-то движение под своей поясницей.

— Что ты здесь делаешь, Грейнджер? — презрительно поморщившись, спросил Драко.

Она открыла глаза, смущенно сползая с дивана:

— Ты кричал ночью. Ты не помнишь?

— Нет.

Она уронила взгляд на пол возле камина. Желтый бумажный самолетик. Как она и ожидала, послание из Министерства не заставило себя долго ждать.

Драко лежал на диване, натянув одеяло под самый подбородок, и с недоверием ее рассматривал. И, перехватив ее взгляд, посмотрел на бумажный самолетик, когда Гермиона, резво подскочив, бросилась бежать наверх, в спальню.

— Меня ждут в Министерстве. Постарайся не делать глупостей, и не выходи из квартиры, — сказала она, застегивая пуговицы пальто. — Гарри должен скоро прийти.

— Мне не нужна нянька, — поморщил нос Драко.

— Мне…

Запнувшись на полуслове, Гермиона взяла себя в руки, и, сделав глубокий вдох, сдержанно произнесла:

— Возможно, и не нужна. Но сегодня будет.

И вышла на лестничную площадку, повернув ключ в замке.

* * *

Гермиона сидела в мягком кресле, стоящем с противоположной стороны стола министра магии, и наблюдала за тем, как тот расхаживает взад-вперед по своему кабинету.

— Почему ты не сообщила мне? Как ты могла самовольно увести его из Министерства? Да ты хотя бы представляешь, что нас теперь ждет? Ты открыла ящик Пандоры!

— И я снова повторю, что нисколько в этом не раскаиваюсь, — сказала Гермиона.

Она сидела, скрестив на груди руки, и в упор смотрела на Кингсли.

— Его необходимо вернуть в Азкабан.

— Нет.

Кингсли подошел к ней ближе и сел в соседнее кресло:

— Гермиона, мы друзья. И я не допущу, чтобы ты как-то пострадала из-за этой ситуации. Хотя, надо бы. Но Малфоя нужно вернуть в Азкабан.

— Кингсли, — спокойно проговорила Гермиона. — Мы друзья. Но нет, я не допущу, чтобы его снова туда забрали. Почему я должна снова тебе это объяснять? Ты ведь не хуже меня знаешь, что все эти судебные разбирательства абсурдны до крайности.

— Он, — совсем ему не свойственным неуверенным голосом сказал Кингсли, — бывший Пожиратель смерти.

— Который не сделал ничего, — закончила за него Гермиона. — Ну же! Ты же сам это знаешь. Ты не можешь повлиять на решение суда, но на условия его заключения ты повлиять в силах! Я не допущу его возвращения в Азкабан после того, как его чуть было не казнили. Незаконно, заметь.

— И, могу тебя заверить, те, кто повинен в этой халатности, уже поплатились за это.

— Ты ведь знаешь, что это не халатность, так? Ты ведь понимаешь, что это было сделано специально. Это был чей-то заговор. Либо кто-то из членов суда точит на него зуб, либо кому-то из них хорошо заплатили.

— Взятка?

— Ага, — кивнула Гермиона. — Кто-то хочет его смерти. Разреши ему до вынесения приговора быть если не на свободе, то хотя бы не там. Только не в этом месте, прошу. Я могу быть его надзирателем. Под мою ответственность. Я готова ответить головой, если он что-то выкинет.

Кингсли посмотрел в потолок, тяжело вздохнув.

— А почему ты так уверена в том, что он ничего не выкинет, Гермиона?

— Не уверена. Но он не дурак. Ты был хотя бы на одном заседании? Ты видел, что с ним сделал Азкабан? Я наблюдала за этим полтора года. И я уверена, что он не захочет туда вернуться. А, значит, ему придется вести себя хорошо. Будет появляться на всех слушаниях, я уверена, что следующее не станет последним. Но, рано или поздно, я выиграю это дело. Не нужно наказывать его за грехи его отца, Кингсли. Он не заслужил того, что с ним сделало это место. Я могу ненавидеть Драко Малфоя, но мне больно смотреть на то, что с ним стало. Поверь, еще пара месяцев в тюрьме, и он сломается окончательно. Кингсли, он умрет.

Кингсли поднялся с кресла, прошел по кабинету и открыл дверь, знаком показывая Гермионе, что ей пора уходить. И, когда Гермиона, переступив порог, обернулась и посмотрела в его темные глаза, сказал:

— Будь по-твоему. И, я надеюсь, ты хорошо справишься с этой работой. Новые неприятности тебе ни к чему, Гермиона. А мне теперь нужно искать гнилое звено в цепи нашей судебной системы.

Гермиона с трудом удержала себя от того, чтобы не обнять министра магии. Она почти бегом бросилась в свой кабинет, у нее будто крылья за спиной выросли. Сейчас нужно было взять все бумаги по делу Малфоя и спешить домой. Теперь в их с Гарри кампании появилась еще одна голова. Теперь им будет немного проще. Главное, чтобы он ничего не натворил. Ну, уж за этим она проследит.

Но придется оставлять его в одиночестве, когда она будет отправляться на работу. Можно было бы запечатывать квартиру заклинанием, чтобы у него попросту не было возможности выйти. Но она не хотела этого делать. Вызволить его из Азкабана и снова сажать под замок? От его ночных криков у нее до сих пор мурашки по коже. Она должна помочь ему оправиться, а, значит, придется научиться доверять друг другу. Он должен это понять. Это в его интересах.

Гермиона уже выходила из кабинета, как вдруг резко остановилась:

«Невилл!»

Она чуть об этом не забыла. И, быстро подбежав к камину, залезла в него и протянула руку к полке со стоящим на ней горшочком с летучим порохом.

— Хогсмид, дом Невилла Долгопупса, — громко и четко произнесла она.

И ничего не произошло.

«Он закрыл камин».

Немного поразмыслив, Гермиона остановила свой выбор на самом подходящем месте. Скорее потому, что с ним было многое связано, чем потому, что это было действительно подходящее место.

— Хогсмид, «Кабанья голова».

Вспыхнуло зеленое пламя, и в следующее мгновение ее взору предстал мрачный трактир со стоящим в центре комнаты не менее мрачным старцем, удивленно ее рассматривающим.

— Что это еще за чертовщина? — сказал Аберфорт, ставя руки в боки.

— А у вас здесь сегодня не очень людно, да? — неловко спросила Гермиона и пулей бросилась к выходу.

Миновав несколько проулков, вымощенных булыжником, она нашла невысокий дом, теперь принадлежавший ее школьному товарищу, и решительно постучала в тяжелую дубовую дверь.

Дверь отворил высокий, очень привлекательный молодой человек с каким-то растением в руке.

— Гермиона? — улыбнувшись ей, сказал Невилл. — Что ты здесь делаешь?

— Привет, — она обняла его, заходя внутрь. — Мне нужна твоя помощь. Точнее, мне нужна Ханна. Я слышала, что она недавно продала «Дырявый котел» и переехала к тебе.

— Да, но ее сейчас нет дома. Она на стажировке у мадам Помфри. Зачем она тебе?

— Нужно, чтобы она кое-кого осмотрела.

— Кого? — спросил Невилл. — Проходи, не стой в дверях.

— Малфоя.

Невилл остановился как вкопанный, не сводя с нее взгляд.

— Повтори.

— Малфоя. Мне нужно, чтобы она осмотрела Малфоя.

— Разве он не в Азкабане?

— Уже нет. Он у меня дома и он болен.

— Почему он не в Азкабане? — грозно спросил Невилл. — Его освободили? И что он делает у тебя дома?

— Его не освободили. Его чуть не убили, Невилл.

Она всплеснула руками, делая глубокий вдох, чтобы успокоить дыхание:

— Его отправили на Поцелуй дементора, — и продолжила, не давая другу заговорить. — Незаконно. Без вынесения приговора. И в итоге они сослались на ошибку в системе.

— Ох, — Невилл вздохнул, ставя растение, попытавшееся тут же обвить его руку своими стебельками, на стол, и повернулся к Гермионе. — Но почему его не казнили?

— Я успела вовремя, — она провела руками по лицу. — Он уже стоял в центре зала. На коленях. Дементор уже был в полушаге от него. Приди я минутой позже, Невилл, и… И…

И она упала на колени, задыхаясь в рыданиях. Слишком многое произошло за последние сутки. Слишком много злости и эмоций накопилось в груди.

Невилл подбежал, садясь рядом, и обнял ее за плечи:

— Сейчас с ним все в порядке?

— С какой стороны посмотреть, — ответила Гермиона, вытирая нос рукавом мантии. — По большому счету, да.

— И как он?

— Все такой же невыносимый, — с ухмылкой ответила Гермиона.

— Ну, этого у него и Азкабан не отнимет, — хохотнул Невилл.

Они сидели несколько минут в тишине, когда Невилл снова заговорил:

— Я понимаю, почему ты это делаешь. Я ненавижу его, но понимаю, правда. И… Визенгамот пошел в обход закона, серьезно?

— В сложившейся ситуации, к ним практически не придраться. Наказание исполнял какой-то местечковый судебный состав, не относящийся к Визенгамоту, — ответила Гермиона.

Она уже успокоилась и, взяв Невилла за руку, поднялась с ковра.

— И что с ним? — спросил Невилл. — Зачем нужна Ханна?

— У него раны на теле. Я не знаю, что это. А, может, есть еще что-то, чего не видно. Я не хочу рисковать, таща его в Мунго. Тем более, когда есть возможность пригласить лекаря домой.

— Она должна скоро вернуться из Замка, и я скажу ей, чтобы зашла к тебе, — ответил Невилл. — Ты живешь все там же?

— Да. Спасибо тебе большое, — сказала Гермиона. — И, ты не будешь против, если я воспользуюсь твоим камином? Не хочу снова попадаться на глаза Аберфорту.

— Вот как ты попала в Хогсмид! — рассмеялся Невилл. — Старик в последнее время постоянно не в духе, не обращай внимание. Но, может, хотя бы чаю выпьешь?

— Спасибо, — улыбнулась ему Гермиона. — Но я на самом деле тороплюсь. С ним сейчас сидит Гарри. Думаю, пора избавить его от этого бремени. Хотя, до сих пор не могу понять, кто хуже, Малфой или тетушка Рона Мюриэль.

— Я ставлю на Мюриэль, — сказал Невилл, направляя волшебную палочку на камин. — Передавай Гарри привет. Ханна скоро будет у тебя.

И, чмокнув Невилла на прощание, Гермиона зашла в камин, прихватив горсть летучего пороха.

* * *

Гермиона вошла в квартиру и, в ужасе отшатнувшись, закрыла уши руками. Когда она только въехала, она защитила квартиру звуконипроницаемыми чарами, чтобы соседи не жаловались на громкую музыку. Что бы подумали соседи, услышав это?

В гостиной на всю громкость работал телевизор. Зачем вообще в телевизоре делать такую громкость? В комнате никого не было.

— Гарри! — закричала Гермиона.

Бросив на пол сумку, она взмыла по лестнице в свою спальню и распахнула дверь. Никого.

«Что-то случилось», — неприятно екнуло в груди.

Она спустилась обратно в гостиную. Нужно умыться. Гермиона открыла дверь ванной и, не успев даже подумать, расхохоталась.

В ванне, прижав к груди коленки, сидел Малфой, плотно держа у головы подушку.

«Волшебники ведь всегда очень пугливо относятся к магловским вещам! — подумала Гермиона. — Особенно к таким громким».

— Выключи это! — закричал ей Драко.

— Вылезай оттуда, — сказала Гермиона и направилась к телевизору.

— Что это за чертовщина? — спросил Драко, выходя из ванной и пугливо косясь на уже отключенный Гермионой источник шума.

— Это телевизор, Малфой, — с тенью снисходительности ответила она. — Где Гарри?

— Ушел, — хмыкнув, сказал Драко. — Кажется, обиделся. По-моему, раньше он был более толстокожим, не находишь?

— Что ты ему наговорил? — строго спросила Гермиона.

— Ничего, чего бы не говорил прежде.

— Я схожу к Гарри, а ты сиди здесь. Скоро придет Ханна тебя осмотреть.

— Что еще за Ханна? И зачем ей меня осматривать?

— Ханна Аббот, ты должен ее помнить, она училась с нами на одном курсе.

— Пуффендуйка, что ли? И зачем ей меня осматривать?

— Лишним не будет, — сказала Гермиона, подхватывая с пола сумку.

И уже у двери обернулась, оглядев комнату.

«Пожалуй, так бед будет меньше», — подумала она.

— Я включу тебе фильм, — сказала Гермиона, подходя к телевизору. — Будешь смотреть, пока не придет Ханна.

Она выдвинула ящик с дисками.

— Что еще за филь? — морща лоб, спросил Драко.

— Дру… — она запнулась. — Фильм. Кино. Знаешь, как если читать книгу, но только смотреть. Ох, сам сейчас увидишь.

— Это плеер, — продолжала она, указывая Драко на серебристый предмет. — Если диск закончится до того, как я вернусь, нажмешь эту кнопку и перевернешь его. Это пауза. Нажмешь сюда, когда Ханна придет.

Драко подошел ближе, недоверчиво рассматривая плеер, пока Гермиона вставляла диск.

— И что это за фильм? — спросил он.

Гермиона посмотрела в его глаза и, вложив в его руку пеструю коробочку, сказала:

— Друзья, Драко.

Он дрожит всем телом. Он сидит в темном углу холодной камеры, вжимаясь в каменную стену. Он крепче прижимает к себе колени, закрывая ими грудь. Руки щитом накрывают опущенную голову, а тонкие пальцы судорожно цепляются за волосы.

В камере вонь. Через крохотное окошко у самого потолка на его руки летят, растекаясь, капли дождя. Холодно. Он дрожит еще сильнее.

У решетки какое-то движение. И он видит, как черная тень сквозь прутья просачивается в его камеру. Она медленно плывет по воздуху, выставляя вперед тянущиеся к нему костлявые руки с длинными пальцами.

Он сильнее прижимает голову к коленям, только бы не видеть ничего. В глазах темно. Острый ноготь скользит по щеке, оставляя за собой тонкий порез, теперь сочащийся кровью. Крепкие твердые пальцы скользят по его волосам, сжимаясь в кулак на затылке.

Он еще сильнее прижимает голову к коленям. Но в нем уже нет столько силы, сколько ее в этой костлявой руке, которая тянет его за волосы назад. Он сдается, запрокидывая голову. Глаза распахиваются. И он видит перед собой голову дементора с зияющей в ней дырой вместо рта. Рука сильнее дергает его за волосы, заставляя раскрыть рот.

Он перестает дрожать. Ему больше не страшно. Глаза остекленели, и он будто со стороны наблюдает за тем, как дементор приближается к его лицу, чтобы накрыть его. Высосать до последней капли. И бросить на грязном каменном полу бездыханное тело.

— Нет!

Нет, он не может этого допустить. Он еще может бороться. Он выбрасывает вперед руки, желая оттолкнуть дементора. Но они лишь проскальзывают сквозь черные рваные одежды.

— Нет!

Он должен что-то сделать. Он не готов принять смерть. Пока в нем остается хоть капля силы, он не сдастся.

— Прочь!

Но разве он не был готов? Разве он не ждал этого? Ведь он желал этого. Он видел в этом свое спасение. Свободу. Что изменилось? Что-то пошло не так. Только что? Нет времени об этом думать. Он уже чувствует ледяное дыхание на своих губах.

Он не позволит этой твари забрать его жизнь.

— Нет! НЕТ!

Получилось. Получилось! В глазах темнеет. Дементора отбрасывает к стене.

Это последнее, что он видит. Но он чувствует, как страх отступает. Чувство обреченности растворяется в возникшей вокруг него теплоте. Мягкие нежные руки гладят его по волосам. Кончики пальцев нежно скользят по щеке. И оставленный дементором порез заживает под этими пальцами. Кожа стягивается, не оставляя и следа крови, минуту назад заливающую его лицо.

Мама. Она рядом. Он не видит ее, но чувствует. Вот, только руку протяни. Конечно, она рядом. Она бы никогда не бросила его. Она отогнала от него дементора. Она рядом, и он даже может ее обнять.

— Все хорошо. Все будет хорошо.

Да. Теперь все будет хорошо. Плевать, что они сидят на мокром каменном полу. Рядом с ней ему теперь даже не холодно. Он положил голову ей на колени, и крепко ее обнял. Сейчас ему хорошо. Тепло и уютно. Он снова маленький мальчик, крепко сжимающий край маминой юбки, пугливо из-за нее выглядывая на огромный мир, от которого она его закрывает. Нет больше этой камеры. Нет дементоров. Нет Азкабана. Теперь все будет хорошо.

Драко проснулся мгновенно. Сердце заколотилось, глаза распахнулись. Свет бьет в глаза. Яркий солнечный свет, который его разбудил. Откуда он взялся? Голова на мягкой подушке. Воспоминания о вчерашнем дне обрушились лавиной. Он у Грейнджер. Вот откуда подушка и громадное окно. Но почему одеяло такое тяжелое? Он повернул голову и обомлел.

Как-то перевалившись через него, она в неестественной позе разлеглась поперек дивана, обхватив руками мягкую спинку. Ноги сползают на пол. Тонкие пальцы тонут в ворсе ковра. Да как вообще человек может так спать?

— Что ты здесь делаешь, Грейнджер?

Вопрос прозвучал слишком громко. И резко. Прогремел, кромсая тишину. Окончательно пробуждая ото сна.

Гермиона тут же открыла глаза и посмотрела на него с тем же удивлением. И тут же ее щеки тронул легкий румянец.

— Ты кричал ночью. Ты не помнишь? — тихим голосом спросила она, сползая с дивана.

— Нет, — ответил Драко, натягивая одеяло до самого подбородка.

«Поэтому ты здесь? Потому что я кричал во сне?»

В Азкабане он каждый раз просыпался в холодном поту. Его будили собственные крики. Но сегодня этого не было. Он уже не помнил, когда последний раз спал так сладко. Сладко. Ему что-то снилось. Что-то очень хорошее.

Он не может вспомнить, что это было.

Но по телу до сих пор разливается теплота от того, что он там чувствовал, в этом сне.

Он должен вспомнить.

Он так давно не чувствовал ничего подобного. Он так давно не чувствовал.

Он должен вспомнить, он не может это упустить. Он вспомнит и сможет думать об этом каждую секунду, снова и снова прокручивая в голове. И тогда эта теплота всегда будет с ним. Нужно только вспомнить.

Гермиона подскочила, удерживая взгляд на камине, и, развернувшись, направилась к лестнице. Драко повернул голову и увидел желтый бумажный самолетик. Ну, конечно. Министерским крысам не понравилось, что у них утащили добычу. Должно быть, она сильно подставилась из-за него. Что, если она уйдет и не вернется? Что, если они ее не отпустят? А, вместо нее, за ним примчится отряд мракоборцев и снова потащит его в Азкабан.

— Меня ждут в Министерстве. Постарайся не делать глупостей, и не выходи из квартиры.

Она спускалась по деревянным ступенькам, на ходу застегивая пальто.

— Гарри должен скоро прийти, — сказала она.

— Мне не нужна нянька, — поморщился Драко.

«Поттера мне только не хватало для полного счастья».

— Мне…

Гермиона запнулась, тут же сделала глубокий вдох и сдержанно произнесла:

— Возможно, и не нужна. Но сегодня будет.

И она вышла за дверь, щелкнув замком.

Драко остался один в пустой квартире, не зная, что ему делать. Он выбрался из постели и пошел в ванную. И умывался, стараясь не поднимать глаза на висящее над раковиной зеркало. Он не хочет снова увидеть его.

В животе заурчало, и он, оглядев кухню, принялся открывать все шкафы в поисках еды. Но еды не было.

«Она ведь должна что-то есть», — раздраженно подумал он.

Почти отчаявшись, он заметил большой предмет, чем-то отдаленно напоминающий шкаф. Он дернул дверцу и улыбнулся: вот, где она все прячет. Но стоило ему потянуться за едой, как его руку обдало холодом. Он тут же ее отдернул и сделал шаг назад.

«Интересная магия», — подумал Драко.

Но в груди что-то неприятно закопошилось. Этот холод. Холодное дыхание на губах. Сердце заколотилось в груди, дыхание участилось, пальцы утонули в волосах. Чье это было дыхание?

Дверь распахнулась, заставив его подпрыгнуть на месте.

— Малфой, — сказал Гарри.

— Поттер, — кивнул Драко.

— Гермиона уже ушла?

Гарри зашел в квартиру, оглядываясь по сторонам:

— Ты в порядке?

— Да, — выплюнул Драко, снова открывая холодильник. — Что, так и будешь стоять и пялиться?

Драко заметил, как Поттер закатил глаза, взмахивая волшебной палочкой и заставляя продукты из холодильника закружиться в их ароматном танце. Ножи запрыгали по столу. Со стены слетела сковородка, мягко опустившись на плиту.

— Не обещаю, что это будет вкусно, — сказал Гарри, продолжая размахивать палочкой.

Драко забрался с ногами на стул и, как зачарованный, не отрывая взгляда, наблюдал за волшебной палочкой.

Если бы он только мог колдовать.

Завершив готовку, Гарри поставил перед ним тарелку с чем-то очень приятно пахнущим и сел напротив.

— Как ты? — спросил он, рассматривая его лицо.

— Твоя подружка-грязнокровка очень внимательна, — безразлично протянул Драко.

— Не называй ее так.

— Настолько, что я сегодня проснулся с ней в одной постели.

— Не называй ее так, — повторил Гарри.

— Что ты заладил? — поморщился Драко.

— Я не верю, Малфой, что даже ты можешь быть настолько глуп, чтобы не видеть, что в кои-то веки о тебе заботятся, — сказал Гарри. — Ты, конечно, можешь корчить из себя невесть что, но даже ты должен быть способен это оценить.

— Что оценить, Поттер? — спросил Драко, отправляя в рот ломтик сочного бекона.

— Она подставилась, чтобы вытащить тебя. И я не знаю, что ее сегодня ждет в Министерстве, — сказал Гарри.

— Она выглядела довольно спокойной, — пожал плечами Драко.

— Ну, так знай, что это не так, — сказал Гарри. — Ты же не думаешь, что ей так просто это спустят? Она пошла на риск, чтобы тебя вытащить. Ты мог бы постараться ценить добрые поступки, которых ты, вообще-то, от нее не заслужил.

— Добрые поступки? Что еще за добрые поступки, Поттер? — надменно хмыкнул Драко. — Их не бывает. Я думал, ты знаешь.

— Она рискнула своей работой, а, может, и свободой ради тебя.

— Ради меня?

Брови Драко взлетели вверх, а рот растянулся в широкой улыбке:

— Не бывает бескорыстных добрых поступков, Поттер. Разве ты этого не знаешь? Все, что она делает, она делает исключительно ради себя. Любой добрый поступок по своей сути эгоистичен. Она спасает не меня, а себя. Свою веру в справедливость, если позволишь. Я здесь ни при чем.

— Как тебе сегодня спалось? — вдруг спросил Гарри. — Ты поел вечером горячей еды? Смог принять душ? Постель была мягкая? Готов спорить, мягче кровати Азкабана.

— Там нет кроватей, — мрачно сказал Драко, на секунду забыв, с кем говорит.

Но, поняв, что он только что сказал, тут же собрался и, задрав подбородок, в упор посмотрел на Гарри.

«Еще его жалости мне не хватало», — подумал Драко.

— Слушай, — помолчав, сказал Гарри. — Я знаю, тебе сейчас нелегко. Не перебивай, дай договорить. Тебе нелегко, глупо отрицать очевидное. А ты знаешь, какими у нее были эти полтора года? Легкими? Полными радости и безудержного веселья? Ты хотя бы представляешь, какую она проделала работу ради того, чтобы ты сейчас сидел здесь, а не был заточен в Азкабане с пожизненным сроком? Или, в свете последних событий, и вовсе…

— Хватит, — оборвал его Драко.

— Нет, не хватит! — Гарри ударил кулаком по столу. — Какая разница, для кого она это делает — для тебя или для своего эго? Какое это имеет значение, если в итоге ты будешь оправдан и сможешь жить нормальной жизнью? Просто постарайся оценить то, что она для тебя делает. И плевать, какую она при этом преследует цель. Потому что в какой-то момент она может вышвырнуть тебя обратно в тот зал суда. Убери это свое напускное безразличие. Не давай ей поводов думать, что тебе все это не нужно. Потому что у нее могут опуститься руки.

Гарри поднялся из-за стола, внимательно посмотрев на Драко. Тот сидел, сложив перед собой руки, и невидящим взглядом смотрел перед собой.

— В пакете одежда. Надеюсь, размер подойдет, — сказал Гарри, направляясь к двери.

— А ты куда собрался? — спросил Драко, хмуря брови.

— У меня, вообще-то, есть и другие дела, — сказал Гарри. — Я обещал Джинни вернуться до обеда. Ничего, от скуки не помрешь.

И он развернулся, потянувшись к двери.

— Поттер, — приглушенно произнес Драко.

— Что?

Гарри обернулся. Драко сидел за столом и смотрел на него взволнованно, как показалось Гарри. Будто собираясь что-то сказать. Но секунду спустя взгляд снова похолодел:

— Ничего. Всего хорошего.

Дверь захлопнулась.

Все нутро сжалось до размеров горошины, и в глазах потемнело. Но в следующее мгновение ноги ударились о землю, а перед глазами вырос дом из красного кирпича. Гермиона стояла на безлюдной улице в пригороде Лондона. Уже совсем стемнело, и она не опасалась, что кто-то увидит, как она трансгрессирует. В окнах дома еще горел свет, а на первом этаже за занавесками мелькали чьи-то тени.

Гермиона распахнула низкую калитку и решительным шагом направилась к входной двери. Но не успела она занести руку, как дверь распахнулась. С порога ей улыбалось веснушчатое лицо, обрамленное огненно-рыжими волосами.

— Я скучала, — сказала Джинни, обнимая Гермиону.

— Мюриэль здесь? — шепотом спросила Гермиона, неуверенно переступая порог.

— Нет, не бойся, заходи! — засмеялся, выглядывая из кухни, Гарри.

— Как вкусно у вас пахнет! — сказала Гермиона, шумно втянув носом воздух. — Я весь день на ногах, дайте поесть.

Она прошла на кухню, села за стол и нетерпеливо посмотрела на Гарри.

— Где ты сегодня была? — спросила Джинни, присаживаясь рядом.

— Сначала в Министерстве, — начала Гермиона.

— Что сказал Кингсли? — перебил ее Гарри.

— Что постарается все замять, а Малфой пока под моей опекой.

— Победи в войне против самого опасного волшебника в истории страны и получи в награду самого мерзкого слизеринца, — усмехнулась Джинни.

— Да, насчет него, — сказала Гермиона. — Что он тебе наговорил?

Гарри повернулся со сковородой в руке и удивленно посмотрел на Гермиону:

— Ты о чем?

— Когда я пришла, тебя не было. Он сказал, что ты обиделся и ушел, — ответила Гермиона.

— Эм… Не было такого, — с улыбкой сказал Гарри. — Он тебя надул.

— Я попросила Гарри вернуться пораньше, — сказала Джинни. — А ты посиди наедине с Мюриэль!

— На самом деле, — сказал Гарри. — Мы довольно неплохо поболтали.

— Неплохо поболтали? — переспросила Гермиона.

— Под «неплохо» я подразумеваю «продуктивно». По крайней мере, мне так показалось, — сказал Гарри.

— Как он? — спросила Джинни, поворачиваясь к Гермионе. — Гарри говорит, что выглядит он ужасно.

— Он пробыл полтора года в самом страшном месте на свете, — мрачно сказала Гермиона. — Конечно, он выглядит ужасно. И не только выглядит.

— Ты о чем? — спросила Джинни.

— Он кричал ночью. Так кричал, что мурашки по коже, — почти шепотом произнесла Гермиона.

— Во сне? — спросила Джинни, наливая себе тыквенный сок в стакан. — Будешь?

— Нет, спасибо, — улыбнувшись, ответила Гермиона. — Я жду, когда Гарри меня накормит. Насчет Малфоя, да. Его мучают кошмары. Что, впрочем, не странно, — она пожала плечами. — Я кое-как его успокоила. Разбудить его мне так и не удалось. Но зато до утра он проспал спокойно.

— Поэтому вы проснулись в одной постели? — спросил Гарри.

— Что?! — воскликнула Джинни. — Прости!

— Ты меня всю заплевала!

Гермиона сидела, ошарашено разведя руки в стороны, пока Джинни судорожно вытирала с ее лица тыквенный сок.

— Что… Откуда ты?.. — запинаясь, заговорила Гермиона. — Он сказал, что мы проснулись в одной постели?

— Да, — кивнул Гарри.

— Без всякого контекста?

— И с самой противной ухмылкой, — подтвердил Гарри.

— Что за человек! — Гермиона гневно хлопнула ладонями по коленям. — Я же понимаю, как нелегко ему пришлось. Пытаюсь помочь восстановиться. А он…

— Малфой, — закончила Джинни. — Не думаю, что стоит ждать от него чего-то другого, Гермиона. И все же, — Джинни прищурилась, изображая задумчивость, и неуверенно произнесла. — Почему ты просто не ушла, когда его успокоила?

— Я не смогла. Спасибо, Гарри.

Гарри поставил перед ней тарелку, от которой поднимался ароматный пар, и сел рядом.

— Во сне он меня обнял, — сказала Гермиона и перевела робкий взгляд на Джинни. — У меня просто не получилось выбраться. Не думай, что я не пыталась!

— Очаровательно, — поморщившись, сказала Джинни и поднялась из-за стола. — Ладно, к черту Малфоя. Есть дела поважнее.

— Какие? — непонимающе спросила Гермиона.

— Началось, — на выдохе протянул Гарри.

Гермиона в недоумении перевела взгляд с Джинни на Гарри:

— Ты о чем?

— Через месяц Новый год, — сказала Джинни.

— А-а-а… — протянула Гермиона. — Началось.

— Вот только не надо закатывать глаза, — строго сказала Джинни. — Это мой первый Новый год не в Хогвартсе, и я хочу устроить такой праздник, о котором еще весь следующий год говорить будут. Я уже набросала примерный список гостей. Все основные заботы я беру на себя.

— И на меня, — недовольным тоном перебил Гарри.

— И на тебя, — подтвердила Джинни. — Гермиона, с тебя…

— Я не могу! — быстро сказала Гермиона. — У меня работа, судебные разбирательства и невыносимый слизеринец дома.

Джинни, подняв бровь, посмотрела на подругу и скрестила руки на груди:

— С тебя, Гермиона, украшение дома. Всего пара часов перед началом торжества. Справишься, — строго сказала она.

— Но ведь их еще нужно купить, — покачала головой Гермиона, бросив на Гарри взгляд, полный надежды.

— Об этом не беспокойся, — сказала Джинни. — Купит украшения Полумна.

— Ты серьезно? — спросили Гарри и Гермиона в один голос.

— Да. Почему нет? У Полумны хороший вкус, — с улыбкой сказала Джинни.

— Черт с тобой, — зло глянула на нее Гермиона. — Куплю я украшения.

— Вот и отлично, — сказала Джинни, радостно хлопнув в ладоши.

— Ты сказала, что весь день на ногах, — заговорил Гарри, когда Джинни вышла из кухни. — Ты весь день пробыла в Министерстве?

— Нет, — ответила Гермиона. — Была еще в Хогсмиде у Невилла.

— У Невилла? — удивился Гарри. — Зачем?

— Мне была нужна Ханна. У Малфоя раны на теле. Я хотела, чтобы она его осмотрела. На самом деле, она прямо сейчас должна быть у меня дома.

— Я надеюсь, — неуверенно начал Гарри, — эти твои познания о том, что там у Малфоя на теле, никак не связаны с тем, что вы проснулись в одной постели? — еле сдерживая смех, закончил он и тут же схлопотал подзатыльник от Гермионы.

— Нет, не связаны, — ехидно ответила она. — Видела, когда он из душа вышел. Кстати! Джинни? — крикнула Гермиона, повернувшись к двери.

Дверь распахнулась, и в проеме вспыхнуло пламя рыжих волос:

— М-м?

— У тебя были ножницы для стрижки, помнишь? Можешь мне их одолжить?

— Могу, но зачем они тебе? Ты же всегда ходишь в ту парикмахерскую в Косом Переулке, — сказала Джинни.

— Малфоя подстричь надо, — ответила Гермиона. — У него волосы до плеч отросли. И смотрится это, — она поморщилась, — противоестественно.

— Я хочу на это посмотреть! — воскликнула Джинни. — Гарри, ты пока прибери в комнате у Мюриэль, а я схожу к Гермионе в гости.

— Никуда ты не пойдешь, — строго сказал Гарри. — Он не экспонат, чтобы всякие зеваки ходили на него поглазеть. И, по правде сказать, мне его немного жаль.

Гермиона и Джинни непонимающе переглянулись.

— Я помню, как ты стрижешь, Гермиона, — сказал Гарри.

* * *

Когда Гермиона вошла в свою квартиру, Драко смиренно сидел на диване и внимательно смотрел телевизор. Он был так увлечен попытками Росса и Джоуи выбраться с крыши, что Гермионе пришлось окликнуть его дважды. И уже когда он покатывался со смеху, наблюдая за тем, как Росс висит, вцепившись в джинсы Джоуи, которые вот-вот спадут, он ее заметил:

— Привет, — сказал он, ставя фильм на паузу.

Гермиона удивленно подняла брови. Он превзошел ее ожидания.

— Привет, — сказала она, заходя в квартиру, и села на стул напротив дивана.

— Как дела в Министерстве? — спросил Драко.

— Пока что ты остаешься здесь, — сказала Гермиона. — Не знаю, надолго ли. Следующее слушание через неделю, нужно будет привести тебя в порядок к этому времени. Внешний вид тоже играет роль. Не буду тебя лишний раз обнадеживать, я не думаю, что после этого слушания мы как-то сдвинемся с места. Мы с Кингсли думаем, что кому-то в комиссии приплачивают. Либо у кого-то из них с тобой личные счеты. Ты знаешь кого-нибудь из тех судей?

— Нет, — ответил Драко, поджав губы. — Никого не знаю.

— В любом случае, за неделю вряд ли удастся что-нибудь выяснить. И нужно будет подготовить речь защиты. Этим ты и займешься, пока я буду на работе.

— Я должен готовить твою речь? — спросил Драко и тут же осекся, поймав возмущенный взгляд. — Я постараюсь, — тут же исправился он.

— Ты хотя бы рассортируешь все бумаги, которые Эви приготовит мне к понедельнику.

— Что за Эви? — спросил Драко.

— Моя ассистентка. Она мне и с этим помогает. Здорово работает, — сказала Гермиона. — Она постоянно находит что-то новое. А теперь и ты сможешь внести свою лепту. Ты ведь о делах той стороны знаешь больше и ориентируешься в них лучше. Так или иначе, справимся, — выдохнула Гермиона, поднимаясь со стула. — А Ханна приходила?

— Да, она оставила тебе записку, — Драко указал на столик.

Гермиона взяла записку, и ее взгляд упал на раковину с каплями воды и стоящие на сушилке влажные тарелки.

— Ты что, помыл посуду? — спросила Гермиона.

Драко кивнул.

— Сам?

Еще кивок.

— Руками? — с еще большим удивлением спросила она.

— А чем еще я мог это сделать, Грейнджер? — раздраженно сказал Драко. — Могу я продолжить? — спросил он, махнув головой в сторону телевизора.

— Да, — растерянно кивнула Гермиона и направилась к лестнице, ведущей в спальню.

— У меня только один вопрос, — сказал Драко, оборачиваясь и указывая на происходящее на экране. — Этот телефон… Это что-то вроде каминной сети, но только для разговоров?

— Да, — удивленно ответила Гермиона.

— Как скучно, — сказал Драко.

Гермиона бросила свитер на кровать и развернула записку с ровным каллиграфическим почерком, быстро пробежав по ней глазами.

«Нужно завтра сбегать в «Зелья и снадобья» в Косом Переулке», — подумала она, сворачивая записку и мысленно благодаря Ханну.

Ханна писала, что ничего страшного с Малфоем не случилось, всего лишь легко излечимое кожное заражение. И выписала несколько необходимых мазей, а в конце приписала и сонное зелье с пометкой «На твоем месте, я бы непрерывно его им поила. Как ты только его терпишь?»

Гермиона улыбнулась и на ватных ногах поплелась в ванную, желая скорее забраться под мягкое одеяло. В гостиной уже было темно, и свет исходил только от работающего телевизора. Но, когда Гермиона подошла, чтобы его выключить, Драко гневно на нее зашикал.

В ванне она сидела, обняв коленки, и грелась под напором горячей воды. Мысли в голове метались сотней смерчей, хаотично меняясь, толкаясь и вылезая вперед прочих. Удастся ли им с Кингсли найти, как он выразился, гнилое звено в их судебной системе? Как выстраивать защиту, чтобы оттянуть время? Что, если его заберут в Азкабан, когда он уже вернулся к нормальной жизни? Ну, или почти нормальной. И Малфой сам вымыл посуду, это действительно впечатляет. Должно быть, Гарри не ошибся, что они толково поговорили. Нужно чаще звать Гарри. Между этими двумя всегда была какая-то связь за пределами взаимной неприязни. Гермиона не понимала, что это, но теперь она была уверена, что к Гарри Драко прислушивается. Может, нехотя и невольно, но прислушивается. И она никак не могла понять, почему же Малфой до сих пор не задал вопрос, которого она ждала еще со вчерашнего вечера.

По пути в спальню она тихо подошла к телевизору, на секунду застыв перед ним. Не услышав гневных окликов, Гермиона нажала на кнопку выключения и пошла наверх.

В постели было тепло, мягкое тяжелое одеяло обволакивало все ее тело. И уже не было сил даже на вошедшее в привычку чтение перед сном. Гермиона повыше натянула одеяло, и, только ее голова упала на подушку, крепко уснула. Мысли стихли. Она лежала, подоткнув руки под подушку, и мирно посапывала, как вдруг сердце подскочило к самому горлу. Она резко выпрямилась, задыхаясь, сбросила с себя одеяло и убрала волосы с лица. На лбу выступили капельки пота.

Из-за двери снова доносился душераздирающий крик.

— Грейнджер, что ты тут делаешь?

Теперь каждое утро в этой квартире начиналось одинаково.

Недовольное «Грейнджер, что ты тут делаешь?»

Смущенное «Ты кричал во сне».

Рассерженное «Я этого не помню».

Каждую ночь Гермиона просыпалась от пронзительных криков. Каждую ночь она пулей летела вниз, чтобы их остановить. И каждую ночь он хватался за нее, как за свое спасение, крепко прижимая к себе.

И утром все по-новому.

Они пережили еще два судебных заседания, оставивших их на том же месте.

Пока Гермиона, прямо держа спину, стояла в центре зала суда, бросая присяжным одно за другим доказательства невиновности ее подопечного, Драко, к удивлению всех присутствующих, вальяжно сидел в поставленном для него кресле, презрительно оглядывая весь зал. Теперь они видели перед собой не жалкого, побитого жизнью, заключенного, не решающегося оторвать свой взор от каменных плит. Перед ними в грубом деревянном кресле с кандалами сидел Драко Малфой. Выбритый, умытый, с иголочки одетый. Глядящий на них твердым, полным яростного спокойствия, взглядом.

И в то время как Гермиона, обложившись бумагами, сидела в своем кабинете в Министерстве, Драко тем же занимался дома.

Он научился готовить. Как он утверждал, только лишь от скуки. Она научилась закрывать глаза на отпущенные в ее сторону безобидные колкости.

К удивлению друзей Гермионы, их сосуществование можно было назвать более чем сносным.

Периодически заглядывал Гарри, и Гермиона заметила сильную перемену в их с Драко общении. Большую часть времени они втроем занимались подготовкой к следующему суду. Но, порой, Гермиона заставала их за игрой в шахматы или пустой болтовней ни о чем.

Под влиянием Гарри, смягчила свое отношение к Драко и Джинни. Но за все это время к Гермионе, все же, ни разу не заглянула. Первое время наведывалась Ханна, но, в один вечер сказав, что теперь Малфой в полном порядке, исчезла с концами. Невилл не одобрял, но относился к происходящему с пониманием.

Так прошел почти месяц.

И когда сквозь покрытое ледяной коркой окно первые солнечные лучи ударили в глаза…

— Грейнджер, что ты тут делаешь?

— Ты кричал ночью, — монотонно проговорила Гермиона заезженную фразу.

— Нет, я не об этом, — сказал Драко, заставив ее резко обернуться. — Я вспомнил, что мне снилось.

Гермиона медленно села на диване и внимательно на него посмотрела:

— Ты вспомнил свои кошмары?

— Нет, — ответил Драко. — Но я вспомнил, как они прекращаются, — и, помолчав, добавил. — Я хочу видеть свою мать.

Гермиона тяжело вздохнула, чуть было не взяв его за руку, поддаваясь порыву.

— Это она тебе снится? — тихо спросила Гермиона.

— Каждую ночь, — сказал Драко. — Поэтому ты здесь, да? — спросил он. — Я тебя держу?

— Все в порядке, правда, — сказала Гермиона. — Я к этому почти привыкла.

— Не нужно меня жалеть, Грейнджер, — поморщив нос, сказал Драко. — Мне нужно увидеть мать.

— Ты ведь знаешь, что она в Мунго, — серьезно сказала Гермиона.

— Ну, так пойдем в Мунго!

— Ты под домашним арестом, куда мы пойдем? — повысила голос Гермиона.

— Про домашний арест слов не было, — сказал Драко. — Ты — мой надзиратель. Но никто не говорил, что мы должны все время сидеть дома. У меня в Азкабане было больше свежего воздуха, чем здесь, — он выразительно поднял брови.

Гермиона забралась на диван с ногами и сосредоточенно потерла лоб.

— Слушай, — сказала она, — я периодически навожу о ней справки. Она все равно тебя не увидит и не услышит. Она все еще не пришла в сознание с тех пор как… С тех пор как твоего отца казнили, — проглотив ком в горле, закончила Гермиона.

Драко вылез из-под одеяла и, молча, зашел в ванную, хлопнув дверью. Гермиона осталась сидеть на диване, съедаемая своими мыслями. Но, только закрывшись, дверь снова распахнулась.

— Гермиона.

Она резко обернулась, больше удивленная даже не тем, что он впервые назвал ее по имени, а тем как он это сказал.

— Я должен ее увидеть.

— Хорошо.

* * *

Сначала пришлось наведаться к Гарри, чтобы взять у него теплую куртку. Но, спустя какое-то время, они уже шли по узкой улочке, направляясь к безобразной витрине «Чист и Лозоход Лимитед». Подойдя к грязному стеклу, за которым одиноко стоял манекен без одежды и с наполовину отклеившимися ресницами, Гермиона наклонилась и тихо произнесла:

— Стрем, мы к Нарциссе Малфой.

Манекен чуть заметно кивнул головой и поманил их облезлым пластмассовым пальцем.

Как только они прошли сквозь стекло, шумная улица, заполненная людьми и общественным транспортом, растворилась. Драко и Гермиона стояли посреди хорошо освещенного зала, в центре которого на выставленных рядами стульях сидели ожидающие приема волшебники с разными недугами. Повсюду в лимонных халатах ходили целители, оказывая первую помощь самым безнадежным пациентам.

— Нам туда, — сказал Драко, указывая на стол с табличкой «Справки», за которым стояла пухлая блондинка.

— Не нужно, — сказала Гермиона. — Я знаю, где она. Нам на пятый этаж. Пойдем.

— Но пятый этаж — это «Недуги от заклятий», — сказал Драко, отрывая взгляд от таблички-указателя и нагоняя ее.

— Знаю, — сказала Гермиона. — Но отделения для пострадавших от психического расстройства здесь нет.

Они вышли из лифта на пятом этаже и пошли по длинному коридору, когда из ближайшей палаты им навстречу вышел курчавый волшебник средних лет.

— О! — воскликнул он. — Вы, должно быть, ко мне? Ну, заходите же, не стесняйтесь.

И он схватил Драко за локоть и потащил в палату. Опешивший Драко только беспомощно оглянулся на Гермиону, когда из палаты выбежала молоденькая целительница и высвободила Драко из цепких пальцев пациента.

— Пупсик, ну куда же ты ушел? — медовым голосом заговорила она со странным волшебником, беря его под руку.

— Но, — запротестовал тот, — это же… Мои гости…

— Пойдем-пойдем, — нежно приговаривая, она утащила его обратно в палату.

— Это что, был… — начал было Драко.

Он стоял как громом пораженный и не отводил глаз от двери палаты со скрывшимся за ней волшебником.

— Да, — сказала Гермиона, глядя в том же направлении. — Локонс. Пойдем дальше.

— Что он тут делает? — спросил Драко. — Я думал, его просто выперли из Хогвартса.

— Нет, — ответила Гермиона. — Не выперли. Помнишь, у Рона на втором курсе сломалась волшебная палочка?

— Когда он тошнил слизняками размером с мою руку? — он хохотнул. — Этого я никогда не забуду. Я это представляю, когда пытаюсь вызвать Патронус, ай!

Гермиона толкнула его локтем:

— Если бы его палочка была исправна, то этими слизнями тошнило бы тебя, — сердито сказала она и смолкла.

Они оба смолкли. И Драко, и Гермиона вспомнили, почему тогда на втором курсе Рона тошнило этими слизнями. Он защищал Гермиону. От Малфоя.

— Так как Локонс связан со сломанной палочкой Уизли? — спросил Драко, желая избавиться от повисшей тишины.

— Локонс пытался лишить Рона памяти его же палочкой. И пострадал сам, — сказала Гермиона. — Мы пришли.

Они остановились у палаты, и Гермиона сделала шаг назад, давая Малфою знак идти.

— Ты ведь не сбежишь, да? — легко улыбнувшись, спросила она.

— Без магии? Куда я побегу? — ответил он и скрылся за дверью палаты.

* * *

Драко вошел в палату и замер. Широкое окно было завешено шторами, и в комнате царил полумрак. Нарцисса лежала на больничной кровати без движений. На первый взгляд казалось, что она просто спит.

Первым делом Драко подошел к окну и дернул штору в сторону, наполняя палату солнечным светом.

«Надо было принести цветы», — мелькнула в голове мысль, когда взгляд упал на пустую прикроватную тумбочку.

Он осторожно сел на край кровати и накрыл руку Нарциссы своей ладонью.

— Мама, — очень тихо сказал он. — Это я.

Ком застрял в горле.

— Я больше не в Азкабане.

Провел рукой по лицу, вытирая пот со лба.

— Помнишь Грейнджер? Они с Поттером приходили на все заседания. Конечно, помнишь… Это ее пытала тетя Белла у нас дома, помнишь? Она забрала меня к себе на время судебных разбирательств. Мне больше не нужно быть в Азкабане. Все хорошо.

Драко замолчал. Он тихо сидел, вглядываясь в замершее лицо матери. За полтора года на нем появились новые морщинки, в светлых волосах проглядывалась первая седина. И выражение печали и скорби застыло на красивом лице.

Мать не пропускала ни одного заседания суда. Она нанимала лучших защитников, но все без толку. Она рыдала и падала в ноги судьям, не обращая внимания на прикованные к ней взгляды проходящих мимо людей. Как мог догадаться Драко, она не раз приходила домой к Поттеру, помогая с уликами и зацепками. А потом отца казнили. И больше Драко ее не видел. Он удивился, когда она не пришла на следующее заседание. Забеспокоился, когда она снова не появилась еще на двух. И окончательно отчаялся, когда шепотом, чтобы никто не слышал, Грейнджер, стоя подле его кресла в центре зала судебных заседаний, сказала ему, что его мать в больнице Святого Мунго, и ее не могут вылечить.

— Я еще приду к тебе, — шепотом сказал Драко и, склонившись над ней, поцеловал бледную щеку. — Жди меня, я обязательно снова приду.

И, переборов всплеск отчаяния, он сделал глубокий вдох и вышел за дверь.

Гермионы в коридоре не было.

«И кто из нас сбежал?» — подумал Драко.

Но отчасти он был рад, что ее нет. Он все еще пытался взять себя в руки. Он огляделся и пошел по коридору, заглядывая в открытые двери.

«Может, она пошла к Локонсу?» — Драко поморщился, только подумав об этом.

Но тут же из дальней палаты вышла Гермиона и пошла ему навстречу, что-то пряча в кармане.

— Что это у тебя там? — спросил Драко, указывая на ее уже пустую руку. — И где ты была?

— Неважно, — сказала Гермиона. — Ты как?

— Вот только не надо так на меня смотреть, — резко сказал Драко. — Пойдем домой.

Они направились к лифтам, по пути Драко чуть было снова не угодил в цепкие лапы Златопуста Локонса, но полчаса спустя они уже сидели дома у жаркого камина и пили вино.

— Как думаешь, — сказал Драко, — она слышала то, что я ей говорил?

— Думаю, да, — ответила Гермиона. — А что ты говорил?

— Рассказывал про тебя, — ответил Драко.

— Правда? — улыбнулась Гермиона. — И что ты про меня рассказывал?

— Что в жизни не встречал большей занозы, — рассмеялся он.

Гермиона цыкнула и пошла в спальню, но у самой лестницы обернулась:

— Я хотела тебя спросить.

— О чем?

— Через неделю Новый год…

— Не волнуйся, — сказал Драко. — Я все равно не хочу к ним идти. Буду сидеть здесь и смотреть фильм. А ты развлекайся.

— Спокойной ночи, Драко.

— Спокойной ночи, Гермиона.

Гермиона проснулась ранним утром в своей постели. Это была первая спокойная ночь.

Гермиона вышла из Министерства Магии и направилась в кофейню «Жареное зерно». Ей нужен кофе. Малфой перестал кричать по ночам, но теперь кошмары мучали ее. Под глазами залегли тени, лицо осунулось. Она почти достигла точки полного отчаяния.

Дело Малфоя не движется с места. У Кингсли никаких новостей о подставном судье. Комиссия Визенгамота на каждом заседании давит все сильнее. Работой заваливают, будто специально, только бы ни на что другое не оставалось времени. Еще немного, и она трансгрессирует куда-нибудь в широкое поле, которому конца и края нет, станет в центре и будет кричать, что есть сил. Орать во всю глотку, только бы избавиться от этого червя, что шевелится внутри нее, мешая спать, вселяя в нее панический страх. Заставляя по вечерам падать без сил на кровать и подскакивать в холодном поту среди ночи. Это стресс. Вот, что это.

По крайней мере, дома все хорошо. У них с Драко очень даже неплохо получается уживаться. Днем он сидит за документами для суда, а по вечерам, без всяких просьб, помогает ей с работой, которую она, не успевая в Министерстве, берет с собой домой. Несколько раз он даже готовил к ее приходу ужин. В первый из таких вечеров она буквально потеряла дар речи, когда поняла, что он сам приготовил еду, которую она сейчас жует.

«Это ты приготовил?» — спросила она тогда.

«Да», — ответил Драко.

«Сам?» — окинула его недоверчивым взглядом.

«Сам», — кивнул он.

Гермиона покачала головой.

«Знаешь, — сказала она, кивая на вилку с нанизанной на нее лазаньей. — Это отвратительно».

Они тогда смеялись весь вечер.

Порой, сидя на работе, она ловила себя на мысли, что волнуется за него. Если раньше все, чем она занималась, было только лишь отстаиванием своих убеждений, борьбой за правду и справедливость, то сейчас… Нет, безусловно, ей никогда не было наплевать на то, что с ним станет. Какими бы не были их взаимоотношения всю их сознательную жизнь, и сколько бы боли, ненависти и обид их не связывало, ей никогда не было окончательно плевать на него. Он все равно был человеком, которого она знала. Он был частью ее жизни. Пусть той частью, от которой хочется избавиться как от раковой опухоли. Но все же он был.

В раздумьях Гермиона не заметила, как оказалась у двери своей квартиры. Она снова добралась домой на метро, прежде пройдя по запорошенному снегом парку, в наушниках и с любимой песней в них.

Драко сидел на диване с кружкой чая, от которой поднимался молочно-прозрачный пар. Он не обернулся, услышав звук входной двери и, так же, не оборачиваясь, произнес, растягивая гласные:

— Тебе стеногра-амма.

— Стенограмма? — спросила Гермиона.

— Стенограмма, — подтвердил Драко.

Гермиона посмотрела на него, сдвинув брови, и снова переспросила:

— Стенограмма?

Драко, прикрыв глаза, медленно кивнул.

— Ты где слов таких нахватался? — резко спросила Гермиона. — Ах, да, — на выдохе произнесла она после того, как Драко мотнул головой в сторону телевизора.

Он обернулся и протянул ей бумажный самолетик. И, только развернув его, Гермиона пулей вылетела за дверь.

Драко бросил взгляд на плавно опустившуюся на ковер записку.

«У Невилла дома. Срочно. Д.У.»

* * *

Спустя минуту Гермиона уже стояла у невысокого каменного дома, без остановки стуча в дверь.

Дверь распахнулась, и ее кулак ударился о грудь стоявшего на пороге Невилла, озадаченно ее разглядывающего.

— Что тарабанишь? — сдвинув брови, спросил Невилл.

— Джинни… Записка… — задыхаясь после быстрого бега выдохнула Гермиона.

— Ах, Джинни. Заходи, — улыбнулся Невилл, пропуская ее в дом.

Гермиона зашла в просторную комнату и непонимающе оглядела собравшихся. На пороге, опершись на косяк стоял Невилл. У камина с волшебной палочкой в руках сидела Ханна, не отрывая взгляд от быстро двигающихся вслед за движениями ее руки заколдованных спиц. В кресле, внимательно следя за действиями вошедшей Гермионы, сидел Гарри, подоткнув под себя ногу. На диване лежала, не обращая ни на кого внимания, Полумна с перевернутым вверх ногами журналом в руках. Почти в центре комнаты, напротив входной двери, стояла Джинни, сплетя перед собой руки, и, радостно улыбаясь, смотрела на Гермиону.

— Что здесь происходит? — осторожно произнесла Гермиона.

— В Хогвартсе будет Рождественский бал! — только что не хлопнув в ладоши, объявила Джинни.

Гермиона посмотрела на нее растерянным взглядом. Открыла и закрыла рот. Еще раз неуверенно оглядела комнату. И в следующее мгновение к ней пришло осознание всей ситуации.

— Джинни! — крикнула она. — Кто оставляет такие сообщения! Ты хотя бы представляешь, как ты меня перепугала?

— Зато смотри, как быстро ты явилась, — довольно сказала Джинни.

В кресле засмеялся Гарри, закрывая рот ладонью и совершенно глупо пытаясь изобразить спокойствие.

Гермиона тяжело вздохнула и упала на диван рядом с Полумной, она провела рукой по лицу, словно снимая с него паутину.

— Говори, — сказала она Джинни.

— В канун Рождества в Хогвартсе устраивают бал для всех выпускников, — быстро затараторила Джинни. — Там будут и некоторые из учеников, кто остается на каникулы в школе, но их пара человек, не думаю, что больше, — она набрала в легкие воздуха. — А так, бал задуман для выпускников. Я поузнавала, с наших курсов будут почти все! Давайте, мы тоже пойдем?

Не успела она договорить, как в дверь энергично застучали, и Невилл щелкнул замком.

На пороге стоял совершенно пунцовый Рон и, тяжело дыша, смотрел на всех присутствующих, переводя взгляд от одного к другому. Гермиона поняла, как смешно она выглядела, когда только зашла в дом. И чуть не прыснула, но вовремя взяла себя в руки и спокойно проговорила:

— Рон, все в порядке, заходи. Твоя сестра просто решила ускорить наше прибытие, — договорила Гермиона и сердито глянула на Джинни.

Рон, все еще с сомнением оглядываясь, прошел в дом и сел на ковер возле камина.

— Что происходит? — наконец-то заговорил он.

— Мы идем на бал, — сказала Гермиона.

* * *

Когда Гермиона зашла в квартиру, ее состояние граничило между неконтролируемой яростью и смехом сквозь слезы от облегчения. Джинни кого угодно сумеет как следует встряхнуть.

Драко сидел за столом, перебирая бумаги, и удивленно на нее посмотрел.

— Что случилось у Уизли? — спросил он.

— Ничего такого, из-за чего бы мне следовало туда так мчаться, — вздохнула Гермиона, снимая пальто.

— Проверка реакции? — в усмешке поднял брови Драко.

— Ага, что-то вроде этого, — ответила Гермиона. — В Хогвартсе будет бал, — сказала она, садясь напротив него. — Хочешь пойти?

— Нет, — коротко сказал Драко и вернулся к бумагам.

— Слушай, — аккуратно начала Гермиона. — Бал будет для всех выпускников. Там и с твоего факультета будет полно народа, — она устало согнулась над столом, подперев рукой подбородок. — Я, конечно, убить готова Джинни, но думаю, она права, и нам всем стоит туда сходить. Нам нужно развеяться.

— Нет, — отрезал Драко, не отрывая взгляд от пожелтевшей страницы, явно выдранной из какой-то газеты.

— Драко, — мягко заговорила Гермиона. — Я понимаю, почему ты не хочешь идти на вечеринку в честь Нового года к Гарри и Джинни. Я и сама думаю, что это неважная идея. Но почему не появиться на балу в Хогвартсе? Там будут все твои школьные друзья, ты отвлечешься, да и просто хорошо проведешь время, — она помолчала и неуверенно добавила. — Я не стану всюду ходить за тобой по пятам, если тебя волнует это.

Драко поднял на нее глаза, но тут же опустив взгляд, уставился в стол возле ее локтя.

— Я не хочу там быть.

Он сказал это совсем не так, как отвечал ей минуту назад. Грустно. Отстраненно.

— А я думаю, что тебе это нужно, — твердо сказала Гермиона. — После всего пережитого за последние месяцы нам всем это нужно. Ты будешь полностью предоставлен себе, я тебе доверяю и не стану за тобой следить. К тому же, мне самой со многими захочется пообщаться, — закончила она.

— Ты думаешь, я стыжусь показаться там с тобой? — рассмеявшись, спросил Драко. — Иди спать, завтра на работу не встанешь.

Он сгреб бумаги в кучу, переложил их на дальний угол стола и ушел в ванную.

Гермиона так и сидела за столом, не отводя глаз от захлопнувшейся двери, и рассеяно водила пальцами по коже у корней волос. В груди немного потеплело: он стыдится не ее. Он не хочет там быть, потому что стыдится себя.

* * *

Время близилось к вечеру. Драко стоял возле раковины, заглушая тишину шумом воды, под сильным напором льющейся из крана. Его внимание было сосредоточено на этой воде, на том, как она ударяется о керамическую поверхность раковины, на том, как, журча, течет по трубам. Весь его слух был обращен к этому звуку. А глаза безразлично смотрели в большое зеркало. На мужчину с таким же безразличным взглядом. Заостренный прямой нос, чуть заметная щетина на впалых щеках. Серые холодные глаза и высокий лоб с падающими на него платиновыми волосами. Из-под распахнутого ворота рубашки ключицы уже не торчат так, как два месяца назад.

Он не был уверен в том, что ему это действительно нужно, как утверждала Гермиона. Но, спустя несколько дней препирательств и споров, все-таки сдался. Рискуя попасться, она проникла с ним в его родовое поместье, которое было опечатано десятком защитных заклинаний после того, как Нарциссу поместили в Мунго, и они раздобыли его лучшую выходную мантию. А заодно ему удалось прихватить некоторые из своих домашних вещей. Костюм Гермиона немного ушила, чтобы брюки не болтались на истощенном теле. Слегка неумело ушила, но, все же, в глаза это не бросалось, а сидел он теперь лучше.

Драко еще раз окинул взглядом свое отражение, выключил воду и вышел в гостиную.

Гермиона появилась наверху лестницы внезапно. Как яркий солнечный луч на закате долгой ночи. Облегающее изумрудное платье в пол струилось по ногам миллиардом переливающихся звезд. Высокая прическа, темные глаза, яркие брови, красные губы. Длинная шея, обнаженные бледные плечи, тонкие руки. Изящные пальцы легли на темное дерево перил. Драко прерывисто выдохнул.

Над крышами низких домов раскинулось черное небо, усыпанное звездами. Почти во всех окнах уже было темно. Вымощенные булыжником узкие улочки пустовали. Кругом было тихо. Разве что где-то вдалеке деревянная вывеска с вырезанной на ней надписью «Кабанья голова» скрипела, раскачиваемая слабыми порывами ветра.

Они появились неожиданно. Две высокие фигуры в длинных плащах ступили на покрытую тонким слоем снега мостовую. Сплетенные пальцы разомкнулись, и фигуры быстро зашагали прочь.

— Хогсмид что, вымер? — спросил Драко, сильнее натягивая капюшон.

— Думаю, не меньше половины местных жителей сейчас в Замке, — ответила Гермиона.

— Может, позаимствуем у мадам Розмерты метлу? — неуверенно глянув на спутницу, спросил Драко. — Все же быстрее будет, чем идти пешком.

— Нет уж, — категорично сказала Гермиона, — никаких полетов. Это на тебе брюки.

Драко недовольно поджал губы и ускорил шаг.

Шум, доносящийся из Замка, они услышали, еще даже не достигнув ворот. Парадные двери были раскрыты настежь, заливая широкие ступени и покрытую снегом лужайку ярким светом. Повсюду были люди. Сотни людей. В холле, в коридорах, они беседовали, сидя на ступеньках, и бродили под белоснежными деревьями, не обращая внимания на холод. В Большом зале гремела музыка, и меж гостей сновали в строгих одеждах официанты, держа подносы с напитками. Здесь собрались выпускники последних десяти лет, не меньше. Совсем юные, недавно окончившие школу, волшебники вновь вернулись в родные стены, чтобы увидеться с друзьями. Были и волшебники в весьма почтенном возрасте, они ходили, внимательно глядя по сторонам в поисках своих бывших сокурсников.

Драко и Гермиона, поднявшись по ступенькам, вошли в холл, и к ним тут же подбежали два домашних эльфа, чтобы забрать их плащи. Подняв взгляд на лица прибывших гостей, Кикимер тут же низко поклонился, и протянул тонкие ручки за плащом Драко. А после выжидательно смотрел, как тот, чуть ли не силой, отбирает плащ у возмущенной Гермионы, утверждающей, что она сама в состоянии отнести свою верхнюю одежду в размещенный в дальнем конце холла гардероб.

И когда, заполучив ее плащ, эльфы убежали прочь, Драко и Гермиона, не сговариваясь, разошлись в разные стороны. В Большой зал они зашли одновременно, но никто здесь не смог бы и предположить, что эти двое пришли вместе, так холодно и отстраненно они держались, будто и не замечали друг друга. Первым, что бросилось Гермионе в глаза, когда она оглядела переполненный Большой зал, было громадное рыжее пятно у дальней стены. И она тут же направилась к друзьям, краем глаза все же наблюдая за Драко. Он уже шел к приветственно машущей ему Пэнси Паркинсон, которая сразу бросилась к нему на шею, стоило ему приблизиться.

Гермиона шла через зал медленным шагом, чуть придерживая скользящую по полу юбку. Она слышала восхищенные шепотки у себя за спиной, заметила скривившееся лицо Пэнси, когда та на нее поглядела через плечо Драко. Видела оторопевшего Кормака Маклаггена, который застыл, разглядывая ее и не замечая, как из наклонившегося бокала в его руке льется на пол шампанское.

Первым Гермиону заметил стоящий к ней лицом Джордж. И тут же поспешил изобразить остановку сердца, приложив к нему ладонь и наигранно закатив глаза. А увидев его странную выходку, в поисках причины начали озираться по сторонам и остальные члены семейства Уизли. Перси, Билл, Джинни. Рон. Не хватало только Чарли. Даже по такому случаю он не оставил своих драконов. И Фреда. Гермиона вдруг замерла, внимательно смотря на всю семью. Здесь очень не хватало Фреда.

— Гермиона! — радостно воскликнул Рон, и, сделав шаг ей навстречу, крепко ее обнял.

Теперь Гермиона увидела и остальных присутствующих, вначале незаметных на фоне огненно-рыжих макушек. Рядом с Биллом стояла белокурая красавица Флер, Джордж держал за руку Анджелину Джонсон, позади Джинни стоял Гарри, обнимая ее за плечи, а рядом с тем местом, где только что был Рон, недовольно глядя на Гермиону, показалась Лаванда Браун.

— Гермиона, пойдем потанцуем! — весело предложил Джордж и, низко поклонившись Анджелине, изображая раскаяние, вышел вперед.

Пожав плечами, Гермиона подала ему руку, и они направились к центру зала.

— Слышал, ты пригрела змею у себя на груди, — сказал ей на ухо Джордж, когда они кружили под лирическую песню приглашенной группы «Ведуньи».

— Не преувеличивай, — весело шепнула ему Гермиона.

И тут же инстинктивно глянула в сторону группы слизеринцев: Драко, сидя за столом, беседовал с Гойлом.

Музыка смолкла, вызвав всплеск негодования по всему залу, но, секунду спустя, гости услышали звон. Рядом со сценой стояла профессор МакГонагалл, легонько стуча волшебной палочкой по своему бокалу. И, когда шум окончательно стих, МакГонагалл заговорила:

— Добрый вечер, дорогие выпускники! Я рада видеть здесь всех вас. Кто-то из присутствующих покинул Хогвартс только в этом году, но я вижу и много лиц, оставивших эти стены годы назад, — и, как бы в подтверждение своих слов, она кивнула стоявшему у стены волшебнику, чьи волосы уже тронула первая седина. — Но вы вновь здесь, стоило Хогвартсу позвать вас обратно. Поздравим же друг друга с наступающими праздниками. Танцуйте, веселитесь, пусть сегодня все окрестности Замка утонут в шуме нашего торжества!

Кто-то в толпе крикнул «Ура!», тут же кто-то другой подхватил. И уже весь зал радостно галдел, бурно хлопая в ладоши. МакГонагалл подняла бокал, обращая этот жест всем присутствующим сразу, и поднесла его к губам.

Гермиона с Джорджем медленно направились обратно к друзьям, как вдруг Гермиона воскликнула:

— Хагрид!

Хагрид стоял в дверях, смотря поверх голов гостей, и довольно улыбался.

— Я сейчас подойду, — сказала Джорджу Гермиона и поспешила к Хагриду.

Увидев Гермиону, лесничий улыбнулся еще шире и обнял ее своими громадными ручищами, в радостном порыве даже на мгновение оторвав ее от пола. Когда ноги вновь твердо стояли на земле, Гермиона заговорила:

— Хагрид, я так рада тебя видеть!

— Гермиона, — с теплотой в голосе протянул Хагрид и положил руку ей на плечо, не замечая, как она пригнулась под ее весом. — Чудный вечер, правда, а? До чего же рад тебя видеть. А чего это ты одна? А остальные?

— Вон же они, — она махнула рукой в сторону, где они с Джорджем оставили друзей перед танцем, и, как бы ненароком, этим движением высвобождаясь из-под тяжелой руки. — И Гарри там, — сказала Гермиона. — Пойдем к ним. Я только, — запнулась она, увидев проходящего неподалеку официанта с напитками, — я догоню.

И когда Хагрид направился в сторону друзей, заставляя всех присутствующих отпрыгивать в стороны, уступая ему дорогу, Гермиона нагнала официанта и, схватив с подноса бокал, жадно отпила. Жарко. Она оглядела зал и почувствовала легкую ностальгию. Танцующие пары. Учителя веселятся не хуже гостей, забыв о своих строгих масках. На сцене играют «Ведуньи». Все почти так же, как было на Святочном балу.

Она сделала еще глоток и пошла в сторону возвышающегося над всеми присутствующими Хагрида, с трудом пробираясь сквозь толпу и стараясь не попасть под случайный удар бодро танцующих людей. Просить кого-то ее пропустить было бессмысленно, никто бы не услышал, и, подобрав юбку, чтобы никто на нее не наступил, она со все большим трудом протискивалась вперед. Как вдруг сердце упало куда-то в живот. И дыхание перехватило. Из руки выпал бокал, бесшумно разлетаясь сотней осколков.

Они стояли в центре толпы, плотно прижавшись друг к другу. Его рука лежала на ее талии, еще сильнее притягивая ее к себе. Он чуть склонился, жадно ее целуя. Она стояла на носочках, чтобы быть еще ближе к его лицу. Ее рука утонула в его волосах, перебирая рыжие пряди.

В глазах помутилось: навернулись слезы.

Не помня себя, Гермиона бросилась прочь. Под удивленными взглядами входящих гостей она выбежала из высоких дверей зала, миновала холл и пулей выскочила на улицу, почти слетев со ступеней главной лестницы.

Святочный бал. Все восхищенно смотрят на нее, не узнавая в этой красавице Гермиону Грейнджер.

Хлопья снега летели в лицо, но она этого не замечала, лишь ускоряя бег.

Она порхает в танце, чувствуя себя такой безгранично счастливой.

Слезы лились, на морозном воздухе обжигая щеки.

«Ты братаешься с врагом — вот что!»

Руки сильнее вцепились в ткань, чуть выше поднимая юбку. Еще быстрее.

«Что ж ты не идешь к своему Вики? Он тебя, наверное, обыскался!»

Она бежала, не замечая, как голые ноги тонут в снегу.

Матч отыгран. Рон взял все мячи. Полная Дама пропускает ее в гостиную. Шум и веселье. Гриффиндор победил. Рон целуется с Лавандой.

Она остановилась, только когда перед ней вырос невысокий заборчик, за которым…

«Кладбище. Как я могла забыть, что они возвели здесь кладбище после битвы за Хогвартс».

Гермиона судорожно вдохнула, вытирая слезы, и только сейчас поняла, что убежала из замка в одном платье. Голые руки и плечи, открытая спина. Она не может вернуться назад. Гермиона сделала шаг, открывая скрипнувшую калитку, и пошла по занесенной снегом тропинке.

Полсотни могил, покрытых снегом. Полсотни унесенных жизней. Она шла между памятников, вглядываясь в имена. Некоторых из погибших их семьи забрали, чтобы похоронить самостоятельно. Но памятники им все равно стоят. Римус и Тонкс и сейчас лежат рядом. Как лежали в ту страшную ночь в Большом зале. Колин Криви. Он не послушал профессора МакГонагалл, велевшую всем несовершеннолетним ученикам покинуть школу, и тайком остался в Замке. Он здесь. Родители не стали его забирать. Они оставили его в Хогвартсе. В месте, за которое он сражался и за которое погиб.

Вдруг краем глаза Гермиона заметила какое-то движение впереди и невольно замерла. Она вся обратилась в слух, вглядываясь в темноту.

— Кто здесь? — голос предательски дрогнул.

— Гермиона?

Из-за могил вышел Гарри.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, и тут же его глаза округлились. — Ты же совсем раздетая!

Он побежал к ней, на ходу снимая плащ.

— Спасибо, — тихо сказала она, когда он, закутав ее, завязывал плащ под горлом.

Гарри отстранился и, взяв Гермиону за подбородок, потянул голову наверх, вглядываясь в ее лицо.

— Что случилось? — глухо спросил он.

Гермиона покачала головой, прижимая к груди руки под плащом.

— Рон, — произнес Гарри, заставив ее вздрогнуть.

Он всегда понимал ее без слов.

Она отступила на шаг:

— Помнишь, я говорила, что я к этому готова?

Гарри кивнул.

— Я не готова, Гарри. Не готова!

Он, молча, притянул ее к себе и крепко обнял.

— И ты сбежала? — помолчав, спросил он.

— Сбежала, — эхом отозвалась она. — А ты что здесь делаешь? Я думала, ты в Большом зале с Джинни.

Она отстранилась и посмотрела через его плечо на то место, где впервые заметила движение. И, глянув на Гарри, направилась к высокому памятнику из темного гранита.

— Снегг, — шепотом сказала она.

— Снегг, — повторил Гарри, останавливаясь у нее за спиной.

Обнявшись, они стояли и в молчании смотрели на холодный камень, не в силах отвести взгляд.

Звезды исчезли. С ночного неба сыпались снежинки, тая на коже и сверкая в волосах.

Что бы с ними было сейчас, если бы не Северус Снегг? Он спасал их, когда они его ненавидели. Помогал им, когда они его презирали. Она подумала о Златопусте Локонсе. Вот человек, рвущийся к славе и всеобщему признанию. На деле, не совершивший ни одного достойного поступка. А вот Снегг. Один из храбрейших людей, что она знала. Самый верный и преданный человек, из всех, что она знает. Да если бы не Омут памяти, он лежал бы сейчас в безымянной могиле, презираемый всеми. Если бы они тогда не отправились в Визжащую хижину, он бы остался там. Его бы нашли только спустя какое-то время. А, может, и не нашли бы вовсе. Все обходят это место стороной. Гарри бы все равно пошел на смерть, и не зная правды. И выжил бы. Конечно, он бы выжил. Ничего бы не изменилось. Кроме памяти о Северусе Снегге.

— Пойдем в замок, — сказал Гарри, увлекая ее от своих мыслей и снова возвращая на кладбище.

Они стоят на кладбище ночью, держась за руки, и смотрят на могилу человека, который так много для них значит. Снова.

Гермиона опустила руку, вытаскивая из складок платья волшебную палочку.

И из воздуха на гранитной плите появился венок с красной с золотом лентой. А на ней только одно слово:

«Спасибо»

Они зашагали к калитке, держась друг за друга, но Гарри вдруг резко остановился.

— Гермиона, — серьезно сказал он. — Где Малфой?

И от этих слов у нее сбилось дыхание.

— Гермиона. Где он? — громче спросил Гарри, смотря ей в глаза.

— Я… Я, Гарри, — она схватилась за лицо. — Я забыла про него.

— Ты оставила его одного, не способного колдовать и постоять за себя, там, — он указал на замок, — где столько людей его ненавидит?

— Боже, Гарри… — выдохнула она.

Ее ладонь выскользнула из его руки, и, оставив Гарри позади, она со всех ног побежала в замок.

Вот Пэнси танцует с Блейзом Забини. Дальше Гойл сидит в углу в одиночестве, слишком уж рьяно вливая в себя огневиски. Поблизости еще несколько выпускников Слизерина. Малфоя нет.

Гермиона сделала глубокий вдох, пытаясь подавить разрастающуюся в груди панику. В холл. Его нет. Подземелья. Какая-то обжимающаяся парочка. Драко нет. Гарри, что ж ты не взял с собой Карту Мародеров? Вверх по лестнице. Один коридор за другим. Пока вдруг до ее слуха не донесся яростный крик:

— Не смей отворачиваться от меня!

Кричала женщина.

Гермиона побежала на голос.

— Моя мать отказалась сотрудничать с вами, и вы убили моего брата!

Беги же быстрее.

— Ему было всего пять лет!

— Опусти палочку, — тяжело дыша, произнесла Гермиона, целясь в спину девушке с длинными темными волосами.

Драко стоял к ней лицом и холодным взглядом смотрел на направленную на него палочку.

— Опусти палочку, — повторила Гермиона. — Не он это сделал. И ты это знаешь.

Девушка развернула к ней свое перекошенное от гнева лицо.

— Тебе-то что? — спросила она.

— Уходи, прошу, — сказала Гермиона. — Не срывай свою злость на тех, кто в этом не повинен.

Глаза девушки просветлели. Она будто пришла в себя после транса. И, еще раз глянув на Драко, быстро зашагала прочь.

Гермиона тяжело вздохнула, пытаясь восстановить дыхание, и подошла к Драко.

Он стоял все так же, держа руки в карманах, и смотрел на нее безразличным взглядом.

— Прости, — на выдохе произнесла она.

— Что? — подняв брови, непонимающе спросил он.

— Прости меня, — по щекам потекли слезы.

— Грейнджер, да что с тобой?

Он сделал шаг ей навстречу.

— Прости меня! — закричала она в истерике.

Он подошел совсем близко и взял ее за плечи.

— Что произошло? — спокойно спросил он.

— Я забыла про тебя, — взяв в себя в руки, тихо сказала Гермиона. — Я хотела сбежать и совсем забыла, что ты остался здесь один, — она вытерла слезы, размазав по щеке тушь, и посмотрела на него.

Что-то переменилось в его взгляде. Он понял: она волновалась за него.

— Эй, успокойся, — мягко сказал он. — Почему ты хотела сбежать? — он чуть наклонился, рассматривая ее лицо.

И по коридору, отскакивая от стен, разнесся звонкий смех.

Ей не нужно было поворачиваться, чтобы понять: из-за угла за ее спиной вышли Рон и Лаванда. Конечно, смеющиеся и держащиеся за руки.

Она замерла, не в силах пошевелиться. Забыла, как дышать. Ложбинка под шеей между ключицами. Она думала только об этом. Глаза остекленели, застыв на груди Драко. Только об этом. Не о Роне, сжимающем руку Лаванды. Она не могла сейчас сорваться.

Драко поднял глаза, смотря поверх ее головы. Смех стих. Молния сверкнула во взгляде Драко. Они с Роном смотрели друг другу в глаза. Гермиона сделала осторожный вдох, не отрывая взгляда от груди Драко. Они стояли вдвоем в пустом коридоре. Стояли так близко друг к другу. Она затылком чувствовала, как Рон хмурит брови. И… Звук затихающих шагов.

Лаванда схватила его за руку, утаскивая за собой.

Драко перевел взгляд с места, где только что стояли Рон с Лавандой, и посмотрел на Гермиону. Понимающе улыбнулся:

— Вот в чем все дело.

А она все еще стоит, не шевелясь.

— Ну, и что ты ревешь? — будничным тоном спросил он.

Гермиона подняла взгляд, посмотрев ему в лицо, и отвернулась.

— Я думал, вы будете вместе, — помолчав, сказал Драко.

— Были, — глухо сказала Гермиона, сама не понимая, зачем она это говорит.

— И что случилось? — спросил Драко.

— Ничего. Просто не срослось, — ответила она и отвернулась, собираясь уйти.

Но он снова взял ее за плечи, поворачивая к себе, и наклонился, заглядывая в ее глаза:

— Грейнджер, он дурак, — сказал Драко, заставив ее удивленно вскинуть брови. — Сегодня ты самая красивая девчонка во всем замке. И он дурак, если не видит этого.

Гермиона сомнительно поморщилась:

— Малфой, ты пьян, иди домой, — произнесла она с улыбкой, снова от него отворачиваясь.

Не отпуская ее плеч, Драко притянул ее к себе. И обнял, положив подбородок ей на макушку.

На миг она оторопела, все тело напряглось, как будто превратилось в камень.

— Не реви, — сказал Драко. — Я знаю, что делать.

Гермиона залезла на подоконник и села, свесив ноги. Драко ушел. Ушел и вернулся с бутылкой огневиски в руке.

— Где ты ее раздобыл? — широко ему улыбнувшись, спросила Гермиона.

— Какая разница, где? — сказал Драко. — Главное, раздобыл.

Он откупорил бутылку и протянул ей.

Будто адское пламя пронеслось по ее горлу. В груди потеплело. Драко сел на подоконник рядом с ней и, взяв из ее рук бутылку, сделал глоток.

— Кто она такая? — спросил он.

— Ты о ком? — непонимающе посмотрела на него Гермиона.

— Та девушка, — сказал Драко, — которая кричала, что ее брата убили.

— Ах, ты об этом, — вздохнув, сказала Гермиона. — Я не помню, как ее зовут. Монтгомери. Да, Монтгомери. Имени не помню.

— И кто она?

— Она училась в Хогвартсе тогда же, когда и мы. На год старше, кажется. Мы были на шестом курсе. Это было уже в конце учебного года. Почти сразу после смерти Дамблдора. Ее мать отказалась сотрудничать с Пожирателями, по крайней мере, так говорили. И Сивый напал на ее младшего брата. Он умер в больнице святого Мунго от полученных ран.

— Чудовище, — поморщился Драко. — Даже не обращаясь в волка, чудовище.

Драко запрокинул бутылку, вливая в горло остатки огневиски, и спрыгнул с подоконника.

— Пойдем домой, — сказал он.

Гермиона аккуратно спустилась, ища ногой пол, но, потеряв равновесие, чуть не упала. Драко, резко подавшись вперед, ее подхватил.

— Эй, Грейнджер, — сказал он, взяв ее за подбородок и заглядывая в ее лицо. — Ты как?

— Хорошо, — возмущенно сказала она, отстраняясь, и пошла в сторону лестниц.

— Грейнджер, ты шатаешься, — засмеялся Драко.

— Я не шатаюсь, — крикнула она через плечо, но тут же врезалась в стену.

Драко рассмеялся, но поспешил к ней, беря под руку.

— Пойдем-ка в Хогсмид, дорогая, — сказал он. — Трансгрессировать ты в таком состоянии не будешь.

— Я могу трансгрессировать! — вспылила Гермиона.

— Конечно, можешь, — чересчур активно закивал Драко. — И я бы не против, если бы это не касалось меня. Трансгрессируй сколько твоей душе угодно. Но не сегодня. Я не хочу, чтобы меня расщепило.

— Ну и куда мы пойдем? — спросила она, крепче хватаясь за его локоть.

Они вышли из ворот Замка, медленно ступая по хрустящему снегу.

— В Хогсмиде есть гостиница, — сказал Драко. — Главное, чтобы там были свободные номера. Хотя, похоже, гулянка в самом разгаре, — сказал он, глянув на замок. — Думаю, мы будем первыми.

— Я не хочу идти в гостиницу, — капризным тоном сказала Гермиона. — Пойдем обратно. Я хочу танцевать.

Драко беззвучно засмеялся.

— Это ты сейчас хочешь, — сказал он.

— Ну, да, — непонимающе сказала Гермиона. — Я сейчас хочу танцевать. Так пойдем, — она потянула его обратно.

— Хорошо, — согласился Драко. — Но сначала мы дойдем до гостиницы и займем номера, чтобы потом не остаться с носом. Договорились?

— Договорились… — разочарованно протянула Гермиона.

Они поднялись по скользким ступенькам, чуть было не съехав по ним обратно на мостовую, и зашли в слабо освещенный холл. У стойки с табличкой «Администратор», храпя на все помещение, дремала очень толстая женщина, опершись на эту самую стойку.

Гермиона сощурила глаза, пытаясь сфокусироваться. Как только они вошли в гостиницу, к щекам прилила кровь и в голове помутилось. Ноги стали ватными. И к стойке Драко ее уже практически нес.

— Грейнджер, ну как можно было так наклюкаться, — смеясь, сказал он и, посмотрев на женщину, громко прокашлялся.

— Я не наклкалсь! — заплетающимся языком возразила Гермиона. — Ау! — она стукнула кулаком по стойке, заставив администраторшу подпрыгнуть.

— Дбрый вчер, — широко улыбаясь, Гермиона обратилась к удивленно смотрящей на нее женщине.

Та перевела взгляд на Драко.

— Нам нужно два номера, — спокойно сказал он, придерживая Гермиону.

— Остался последний свободный номер, — недоверчиво косясь на Гермиону, сказала женщина. — На двоих с одной кроватью.

Драко посмотрел на нее с подозрением и, подхватив Гермиону, отошел в сторону.

— Дай денег, — шепнул он ей на ухо.

— Дать тебе денег? — громко спросила Гермиона. — У Малфоя нет денег!

— Ладно, — сказал Драко, делая глубокий вдох. — Это я тебе завтра припомню. А сейчас дай денег. У них наверняка есть еще свободные номера. Нужно приплатить.

— Я вас прекрасно отсюда слышу, — раздался голос из-за стойки, заставив Драко сконфуженно обернуться. — Я же сказала, свободных номеров больше нет. Только один последний.

— В нем есть диван? — обреченным голосом спросил Драко.

Женщина кивнула.

— Грейнджер, дай денег!

Он положил на стойку два галлеона и, обхватив Гермиону за талию, повел по лестнице.

— Ты будешь спать на диване? — сонным голосом спросила она.

— Нет, ты будешь, — сказал Драко.

— Что? — возмущенно воскликнула Гермиона.

— Шучу, — улыбнулся Драко. — Я буду.

Гермиона открыла глаза. Кости ломило, по голове будто шарахнули кувалдой. Красивая прическа растрепалась, и волосы были в беспорядке разбросаны по мягкой подушке. Под потолком висела громоздкая деревянная люстра, стены комнаты также были обиты деревом. Гермиона нахмурила брови, пытаясь собрать мысли в кучу и, поерзав, заглянула под одеяло. Вот почему было так неудобно: она спала в платье. Голова раскалывалась, мучила жажда, язык, казалось, распух. Воспоминаний не было. Весь вчерашний вечер будто стерся.

Приложив холодные ладони к лицу, она приподнялась на подушках и оглядела комнату.

«Ну, а теперь-то он где?» — с негодованием подумала Гермиона.

Комната была пуста.

С трудом выбравшись из постели, Гермиона на ватных ногах доковыляла до уборной, не прекращая потирать ноющие виски.

«Надо же было так напиться».

В памяти начали возникать урывками какие-то моменты минувшего празднества. Кружащий ее в танце Джордж, улыбающийся Хагрид. Рон. Вот почему она так напилась. Кладбище, Гарри, лютый холод. Вот почему ее так знобит. Девица Монтгомери, снова Рон, счастливый. Боль. Драко с его огневиски.

«Пойдем-ка в Хогсмид, дорогая».

Она в Хогсмиде.

На стуле у камина висел ее плащ, а рядом лежала раскрытая сумочка…

«Он стянул мой кошелек!»

Гермиона умылась, остужая в прохладной воде пылающий лоб, и вышла из комнаты. Колдунья-администраторша неодобрительно на нее глянула, натянуто улыбнувшись:

— Доброе утро, — сухо кивнула она.

— Доброе утро, — сказала Гермиона. — Вы не знаете, где мой спутник?

— Он ушел, — ответила администраторша, наблюдая, как у Гермионы поползли вверх брови.

— Куда он ушел? — резко спросила Гермиона.

Чуть громче, чем хотела, и вопрос врезался в голову тупой болью.

— Передо мной не отчитывался, — безразличным тоном ответила колдунья, пожимая плечами.

— Спасибо, — буркнула Гермиона и направилась к входной двери.

За ночь снега выпало еще больше. Хогсмид в нем тонул. Яркое солнце сверкало, отражаясь в белоснежных сугробах сотнями кристаллов. Гермиона поморщилась и, плотнее запахнув плащ, спустилась со ступенек, озираясь по сторонам.

«Ну, и где мне его искать?» — гневно подумала она.

Гермиона была раздражена, зла, но спокойна. Он не мог уйти насовсем. Драко вышел за чем-то… за чем? Постояв так какое-то время, она, развернулась, возвращаясь в гостиницу, и через весь холл крикнула администраторше:

— Если мой спутник вернется, будьте добры, передайте ему, что я у Невилла Долгопупса.

Администраторша кивнула, и Гермиона, пряча в карманах замерзшие руки, зашагала по заснеженной улочке в сторону дома своего школьного друга.

Невилл открыл дверь спустя сотню ударов ее кулака о деревянное полотно и, потирая заспанные глаза, пригласил ее в дом:

— Ты что тут делаешь? — зевая, спросил он.

— Мы остались на ночь в гостинице, — ответила Гермиона, заходя в дом. — Угостишь горячим чаем? — спросила она.

— Конечно, — кивнул Невилл и зашагал в сторону кухни. — Мы? — удивленно спросил он, когда под движением волшебной палочки из носика чайника повалил пар.

— Мы с Малфоем, — сказала Гермиона, забираясь с ногами на диван и прижимая к себе коленки.

— Ты как? — спросил Невилл. — Выглядишь паршиво.

— Это похмелье, — поморщившись, ответила она. — Спасибо, — Гермиона протянула руки к Невиллу за огромной кружкой. — Тебе ее что, Хагрид подарил? — с улыбкой спросила она.

— Ханна любит чай, — улыбнулся Невилл, садясь рядом. — А ты, по-моему, заболела, — серьезным голосом заметил он, разглядывая ее лицо. — Принести тебе одеяло?

— Если можно, — зевнула Гермиона, прижимая к груди горячую кружку.

— А где Малфой? — спросил Невилл, снова появляясь в комнате. — Если вы остались здесь вместе… — он глянул на входную дверь. — Ты оставила его ждать на улице? — недоверчиво пробормотал он.

— Нет, — рассмеялась Гермиона. — Он куда-то ушел.

— Ушел? — удивился Невилл. — Ты так спокойно об этом говоришь. Он разве не должен быть под твоим постоянным контролем?

— Никуда он не денется, — сказала Гермиона, сделав глоток. Горячий напиток растекся по горлу, согревая изнутри все тело. — Наверное, пошел в какую-нибудь лавку. Он прихватил мой кошелек.

— Это, конечно, не мое дело, — задумчиво протянул Невилл, — но, как мне кажется, ты слишком много ему позволяешь, — закончил он.

— Я, знаешь ли, сейчас не в том состоянии, чтобы бегать по Хогсмиду и разыскивать его, — улыбнулась Гермиона. — И если он не собирается прикупить на мои деньги каких-нибудь темных запрещенных артефактов, то все в порядке, — сказала она и тут же настороженно глянула на друга. — В Хогсмиде ведь не продают темные запрещенные артефакты?

— Ну, я тут на днях видел Наземникуса… Так что, скорее всего, продают, — засмеялся Невилл.

— А ты был вчера в Хогвартсе? — посмеявшись, спросила Гермиона.

В дверь постучали, и друзья одновременно глянули в сторону источника шума. Невилл недовольно выдохнул, а Гермиона со значением на него посмотрела:

— Я же сказала, никуда он не денется, — улыбнулась она.

— Я был в Хогвартсе, — ответил Невилл, топая к двери. — Видел, как ты разговаривала с Хагридом, хотел подойти, но ты как в воздухе растворилась. Привет, — с неприязнью в голосе сказал он, пропуская Драко в дом.

Поздоровавшись, тот зашел в комнату, с интересом ее рассматривая, и его взгляд остановился на Гермионе.

— Почему ты не в гостинице? — строго спросил он, заставляя Невилла удивленно поднять брови.

— Лучше скажи, — тем же тоном ответила ему Гермиона, — почему ты не в гостинице.

Драко поднял руку, показывая большой бумажный пакет.

— Я ходил в «Три метлы», — сказал он и, с сомнением покосившись на внимательно наблюдающего Невилла, добавил: — За едой ходил.

Невилл хмыкнул, но, поймав на себе гневный взгляд Драко, отвернулся и направился к дивану, снова садясь рядом с Гермионой.

— Пойдем домой, — коротко сказал Драко, разворачиваясь к двери.

— Я пью чай, — громко возмутилась Гермиона.

— Дома попьешь, — отрезал Драко и, обернувшись, выжидательно на нее посмотрел.

Гермиона покачала головой, но отдала Невиллу кружку, поднялась с дивана и накинула плащ.

— Скоро увидимся, — улыбнулась она Невиллу. — Вы ведь будете на вечеринке у Джинни?

Невилл кивнул и Гермиона пошла к выходу. Но уже у порога неуверенно обернулась и, помешкав, с мольбой в глазах указала Драко на дверь.

Тот перевел взгляд с нее на Невилла и, молча, вышел.

— Ты чего? — непонимающе спросил Невилл.

— Мы с ним недавно были в Мунго, — тихо заговорила Гермиона, кивая на дверь. — Он хотел повидать мать.

— Ясно, — кивнул Невилл. — И…

— Пока он был у нее, я тоже кое-кого навестила, — она сделала шаг навстречу другу.

— Ты была у моих родителей, — утвердительно произнес Невилл.

— Да, — выдохнула Гермиона. — Я подумала… подумала, они будут рады гостям, пусть и незнакомым, — продолжала она, пока Невилл в молчании слушал. — И… и твоя мама… Она мне кое-что дала, а я… у меня рука не поднялась выбросить.

Гермиона запустила руку в карман и, что-то сжимая в кулаке, робко протянула ее Невиллу. Кулак разжался и в большую ладонь упал смятый пестрый фантик. Невилл грустно хмыкнул и поднес фантик к лицу, рассматривая его.

— Спасибо… — еле слышно проговорил он и, сделав широкий шаг, сжал Гермиону в объятиях.

— Мне неловко вам мешать, — раздался раздраженный голос Драко.

Он стоял на улице, просунув голову в дверной проем и с недовольством на них смотрел.

— Но здесь, вообще-то, холодно, — закончил он.

Гермиона закатила глаза и, на прощание, чмокнув Невилла в щеку, направилась к выходу.

Драко открыл глаза и сладко потянулся. Его взгляд упал на громоздкую люстру, закрепленную под выбеленным потолком. Первые лучи солнца пробивались сквозь задернутые шторы, отблескивая на лакированной поверхности ее изящных изгибов. Драко сел, опустив на пол босые ноги. Пульсация в висках напомнила о вчерашнем огневиски. На секунду крепко зажмурившись, чтобы отогнать боль, он встал с дивана и вялой походкой направился в ванную, по пути бросив беглый взгляд на кровать.

Гермиона спала, обхватив подушку, и громко посапывала.

Он ее вчера обнял. Обнял, даже не успев подумать. Эти мысли не шли из головы. Возможно, она не вспомнит об этом, когда проснется. Это было бы к лучшему. Но что, если вспомнит? Как она будет на него смотреть? Тогда она была ранима и несчастна, она нуждалась в нем, он был уверен. Но сейчас она увидит это все ясным взглядом. Она будет видеть перед собой не человека, желающего ее успокоить, в каком-то извращенном смысле, уже достаточно близкого человека. Сейчас она будет видеть его, Драко Малфоя. Человека, кричащего ей в лицо «грязнокровка». Человека, не рискнувшего солгать матери.

Когда шла война, ему было плевать, умрет Поттер или нет. Только бы все это закончилось. Он знал, что его верные школьные друзья скрываются вместе с ним, чтобы там не придумало семейство Уизли, доказывая, что их сын болен и находится дома. Шло время, и он молился, чтобы Темный Лорд нашел их всех. Нашел и уничтожил. Лишь бы закончилась война. Но когда егеря ввели в их дом ее, еле передвигающую дрожащие ноги, совершенно бледного Уизли, по своей глупости еще пытавшегося вырываться, и изуродованного заклятием, явно намеренным, Поттера, из его легких исчез весь воздух. Он видел перед собой трех людей, разыскиваемых всем миром. Гарри Поттер — нежелательное лицо номер один. Гермиона Грейнджер — грязнокровка, должна гнить в Азкабане. И Уизли, предателя крови, туда же. Драко не решался смотреть на них, ужасаясь тому, насколько жалко они выглядят. И уже не было дела до ненависти между ними. Он стоял рядом с отцом, отвернув лицо, но видел краем глаза, как дрожат руки Гермионы, видел, как судорожно вздымается ее грудь. Он видел, насколько ей страшно. Драко смотрел на свою тетку, львиной поступью расхаживающую перед их узниками, видел алчный взгляд Сивого, устремленный на Гермиону. И он знал, что не сможет на это смотреть. Надо было всего лишь соврать матери. Они бы поверили ему, должны были поверить. Но схватившая его за плечо рука Нарциссы дрожала не меньше Гермионы. И он понял, что для него важно только то, чтобы она перестала дрожать. Чтобы на губах, складывающих слова «Это Грейнджер, Драко? Это она?» снова появилась улыбка. И он не смог солгать. Что-то промямлил, отворачиваясь, только бы не видеть того, на что он их обрекает. Только бы снова видеть на лице своей матери улыбку.

Вот, кого она в нем увидит, когда проснется и вспомнит, как он прижал ее к себе в пустом коридоре. И все, что между ними есть сейчас, развалится на осколки.

Но, все же, когда Гермиона пробудится, то будет голодна. Хотя бы с этим он сможет что-то сделать.

Драко поднялся с дивана и, мысленно ругая себя, раскрыл маленькую сумочку, чтобы взять кошелек, и вздрогнул от неожиданности, когда рука утонула в ней по локоть.

«Ну конечно, — подумал он, спустя несколько минут поисков извлекая кошелек, — заклятие незримого расширения. И как я сразу не догадался?»

Он спустился по ступенькам, на ходу кивнув приветливо улыбнувшейся ему колдунье-администраторше, и вышел на улицу. Снега за ночь выпало много, и дороги еще не успели расчистить. Утопая в сугробах, он пошел в сторону «Трех метел», с каждым шагом прогоняя сонливость. Морозный воздух бодрил, пробираясь под плащ и заставляя крепче прижимать к себе руки, чтобы согреться.

Нужно было только вернуться до того, как она проснется. Хотя, после вчерашнего, спать Гермиона должна долго. Драко улыбнулся, вспоминая минувший вечер. Еще никогда он не видел ее выпившей, не говоря уж о том, чтобы она была откровенно пьяной. И никогда он не думал, что она может вести себя как капризная девчонка. В тот вечер исчезла вся ее извечная серьезность. Осталось лишь желание делать только то, что хочется.

«Ты будешь спать на диване?»

Вряд ли она придала значение тому, что прильнула к нему всем телом, задавая этот вопрос.

Он должен был ее поцеловать.

Теперь она, наверное, просто замкнется от него и больше не подпустит ни на шаг. Хорошо, что он ее только обнял.

Больше всего на свете Драко хотелось ее поцеловать. И как сейчас он был рад тому, что она так надралась. Если бы Гермиона была хоть чуточку трезвее, у него бы больше не осталось ни одного довода «против».

С тех пор, как Драко закончил школу, «Три метлы» ничуть не изменились. Мадам Розмерта была, как всегда, мила и приветлива, складывая горячие сандвичи в бумажный пакет. За столиками, зевая, сидели нагулявшиеся выпускники. Те, кто слишком много выпил для того, чтобы четко проговорить адрес в камине или трансгрессировать и не успел снять номер в гостинице. В дальнем углу зала Драко увидел почти лежащего на столе Симуса Финнигана, в компании Блейза Забини. А неподалеку от них сонно разговаривали Рубеус Хагрид и Гораций Слизнорт, не переставая чокаться кружками с медовухой.

Солнце поднялось уже достаточно высоко, когда Драко добрел до гостиницы, поставив перед администраторшей дымящуюся чашку «Взбодрись-кофе», совсем недавно изобретенный волшебниками напиток, который отчетливо напоминал вкус того кофе, который Гермиона изредка приносила ему после работы из какой-то магловской забегаловки. И, только Драко направился к лестнице, как ведьма-администраторша его окликнула, делая глоток:

— Она ушла, — сказала ведьма, не сводя с него взгляд.

На секунду он опешил. Куда она могла уйти без него? Возможно, она все вспомнила и больше не хочет его видеть.

— Она просила передать, — продолжала ведьма, — что будет у Невилла Долгопупса.

Драко выдохнул. Она просто не хотела оставаться здесь.

— Спасибо, — сказал он, разворачиваясь к выходу. — У вас отличные комнаты.

В поисках дома Долгопупса Драко прошел половину деревни, заглядывая в каждую забегаловку. И только дойдя до «Кабаньей головы» с настолько очаровательным, насколько можно было назвать очаровательным интерьер этого паба, хозяином, он узнал, куда ему идти.

Дом Долгопупса оказался чуть лучше, чем он ожидал увидеть. Гермиона сидела на диване с чашкой чая. Самого Невилла Драко не видел с момента битвы за Хогвартс. Этот растяпа здорово вырос за прошедшие годы и даже попытался изобразить приветственную улыбку, приглашая его в дом. Но улыбка получилась больше похожей на гримасу. Вряд ли он когда-нибудь сможет найти с ним общий язык.

— Почему ты не в гостинице? — с порога спросил Драко, не зная, как иначе завязать разговор.

— Лучше скажи, — тем же тоном ответила ему Гермиона, — почему ты не в гостинице.

Драко поднял руку, показывая большой бумажный пакет.

— Я ходил в «Три метлы», — сказал он и, с сомнением покосившись на внимательно наблюдающего Невилла, добавил: — За едой ходил.

Ему стало до одури неловко. В кои-то веки он проявлял заботу о ком-то, и делать это приходилось под внимательным и порядком удивленным взглядом Долгопупса. Тот хмыкнул, даже не пытаясь как-то это завуалировать. Но, стоило Драко метнуть на него полный холодного гнева взгляд, отвернулся и направился к дивану, снова садясь рядом с Гермионой.

— Пойдем домой, — коротко сказал Драко, разворачиваясь к двери.

— Я пью чай, — возмущенно ответила Гермиона.

— Дома попьешь, — сказал Драко и, обернувшись, выжидательно на нее посмотрел.

Гермиона покачала головой, но отдала Невиллу кружку, поднялась с дивана и накинула плащ.

— Скоро увидимся, — улыбнулась она Невиллу. — Вы ведь будете на вечеринке у Джинни?

Невилл кивнул и Гермиона пошла к двери. Но уже у порога неуверенно обернулась и, помешкав, с мольбой в глазах указала Драко на дверь.

«К черту вас всех», — подумал Драко, решительным движением дернув дверную ручку.

Белая пелена. Карнизы, крыши домов, вывески на магазинах… Все покрыто снегом. Зима нагоняет тоску и отчаяние. До тех пор, покуда ты ее не разглядишь. Пока не увидишь красоту сверкающих снежинок, кристально-белый пушистый снег, в который можно зарываться, целуя алые губы. Зима ведь совсем не холодная, когда есть, кому тебя согреть.

В груди больно кольнуло, и Драко облокотился на дубовую дверь, сжимая за спиной ледяную ручку. Долгопупс ее друг. У нее так много верных друзей. У него — ни одного. Школьные прихвостни исчезли, как только у него начались проблемы с Министерством. Пэнси, с таким пылом бросившаяся ему на шею на празднике, тогда же исчезла вместе с ними.

Впервые за всю свою жизнь Драко чувствовал, что кто-то посторонний к нему не безразличен, чувствовал, что о нем заботятся. А он все испортил, дав волю своим эмоциям.

Громко выдохнув, он повернул ручку, снова заглядывая в дом. Долгопупс повис над Гермионой, крепко сжимая ее в объятиях.

«У тебя же подружка в соседней комнате спит», — поморщившись, подумал Драко.

— Мне неловко вам мешать, — еле сдерживая раздражение, произнес он, — но здесь, вообще-то, холодно.

Гермиона растерянно оглянулась, встретив его взгляд взглядом теплых карих глаз. И, показательно закатив глаза, обвила шею Невилла, прильнув губами к его щеке.

— Что это было? — спросил Драко. — У Долгопупса.

Они трансгрессировали прямо к выкрашенной голубой краской двери.

— Это тебя не касается, — строго ответила Гермиона, звеня ключами.

— И почему было просто не трансгрессировать сразу в квартиру? — снова недовольно спросил Драко.

— В мою квартиру нельзя трансгрессировать, — ответила Гермиона. — Только из нее.

— Как ты себя чувствуешь? — вдруг спросил Драко, разворачивая ее к себе.

— Нормально я себя чувствую, — отмахнулась Гермиона, направляясь к лестнице в спальню, — мне просто надо поспать. Ты слишком сильно меня вчера напоил.

— Я? — негодующим тоном воскликнул Драко, заглохшим, стоило Гермионе захлопнуть за собой дверь.

Она вошла в комнату и тут же без сил повалилась на кровать. Мысли роились в голове, словно изголодавшиеся пчелы. Веселый, не предвещающий ничего дурного вечер. И, сколько бы подсознание не кричало о том, что все непременно пойдет не так, как задумано, она радовалась и развлекалась, танцуя с Джорджем. Восторг, захвативший весь Большой зал, заполнил все ее тело. Она была рада увидеть вновь старых друзей, снова с головой окунуться в школьную атмосферу. Гневно поглядывающие на нее слизеринцы с Малфоем во главе — как раньше. Переминающийся с ноги на ногу Рон, робко глядящий на нее — все было как во время учебы в Хогвартсе.

Вот, что выбило ее из колеи. Рон.

Сколько бы она не убеждала Гарри в том, что она смирилась с их разрывом и готова жить дальше, будто ничего и не было, себя она в том же убедить так и не смогла. Сколько бы она не пыталась разграничить взаимоотношения с Роном между дружбой и любовью, из этого ничего не выходило. Она ругала себя за то, что не была более взбалмошной и влюбчивой, какими были другие девочки. Конечно, она встречалась с Кормаком и Виктором Крамом. Но Кормак был не в счет. Всегда был не в счет. Виктора же она видела достойной партией. И именно так — партией. Она видела в нем выгодный союз, но не больше. При всех его достоинствах, он так и не смог завоевать ее сердце. Сейчас ей казалось, что, сколько она себя знала, ее сердцем всегда был Рон. С того самого момента, когда она увидела его в Хогвартс-экспрессе. Ни на кого и никогда она не могла злиться так, как на него. И только потому, что ни до кого другого ей никогда не было дела. Как можно залечить разбитое сердце, когда разбивший его — твой лучший друг? Частица тебя, которую не выбросить из своей жизни. Человек, с которым прошел огонь и воду, в семью которого был принят. Человек, за которого не страшно умереть.

Но в последние годы жизнь круто повернулась. Изменилось слишком многое, и Малфой, спящий на диване в ее гостиной, — первый тому пример. И вот когда все переменилось. Когда он вернулся в ее жизнь.

Если бы она была чуточку внимательнее к тому, что ее окружает, сейчас бы она не утирала слезы уголком подушки. Вот корень всех ее бед. Не Драко. Ее стремления. Ее сообщество Г.А.В.Н.Э., основанное на четвертом курсе, над названием которого Рон смеялся до колик, ее одержимость делом Малфоя. Только бы человека, которого она презирала, не осудили строже, чем он того заслуживает.

Если бы она могла обращать больше внимания на то, что ее окружает. На любовь, что ее окружала.

Сейчас она была бы Уизли. Она жила бы в доме где-нибудь на отшибе, где никакие беды до нее не дотянутся. У нее бы уже наверняка были бы дети, такие же солнечно-рыжие, как Рон. Она была бы счастлива. Если счастье в этом.

Гермиона проснулась, дрожа всем телом, и встретила взгляд холодных серых глаз, внимательно ее разглядывающих. Драко сидел на краю кровати, прижимая мокрую тряпку к ее лбу.

— Я заболела, — хрипло произнесла Гермиона.

— Все будет хорошо, — глухо отозвался Драко, протирая ее горящее лицо. — Ты поправишься.

Гермиона поднялась на дрожащих руках и оглядела комнату.

— Неси бумаги, — сказала она. — Нам нельзя расслабляться.

— Давай сегодня ты просто полежишь, — сказал Драко. — Делами займемся завтра.

— Я в порядке, — упрямо проговорила Гермиона. — Нам нельзя пускать все на самотек. Пока каникулы, и служащие Визенгамота прохлаждаются, мы подготовим им такой ворох документов, что на следующем заседании они просто не смогут отклонить наше прошение о твоем освобождении.

— Но сначала ты поешь суп, — сказал Драко, поднимаясь с кровати.

— Ты приготовил суп? — с улыбкой спросила Гермиона.

— Вот только не язви, — скривил лицо Драко, — у меня уже получается намного лучше. В любом случае, ничего другого нет.

Он вышел из комнаты, оставив Гермиону в смешанных чувствах. Драко Малфой, человек, который, казалось, ненавидел ее больше прочих, заботился о ней. И не нужно было быть шибко умной, чтобы понять, что он делал это не из благодарности. В каждом его поступке была та самая неприкрытая подлинная искренность. И в минувший вечер именно он оказался этой необходимой поддержкой, в которой она нуждалась.

Оставалось разобраться только в том, почему он не воспользовался положением. Гермиона отчетливо помнила, как льнула к нему на лестнице гостиницы, помнила, как он смотрел на нее, обхватывая ее талию, чтобы помочь идти дальше. Она была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, что он ее хотел. И теперь ей не давал покоя только один вопрос: что его оттолкнуло. Была ли это его честность по отношению к ней или же боязнь замарать свою чистую кровь. У таких, как он, одна мысль о том, чтобы прикоснуться к маглорожденной, вызывает омерзение. Возможно, в этом все дело.

Но в тот вечер для нее это не имело значения. Она была разбита, уничтожена. Тем, от чего, казалось, уже давно должна была избавиться. Бежала по сугробам, не замечая даже, куда бежит. Если бы она не наткнулась на кладбище, она бы так и не остановилась. Это было единственным, что могло тронуть ее сердце сильнее, чем Рон. Сильнее, чем что бы то ни было еще. Все те люди, пожертвовавшие собой, ради всех тех, кто сейчас живет в новом, спокойном мире. Пожертвовавшие собой ради нее.

И даже Гарри, понимающий ее без слов, не смог бы вернуть ее из развернувшегося ада в груди. Как не смог этого сделать несколько лет назад, когда Рон ушел, бросив их в одинокой палатке в чаще устланного снегом леса.

Несколько дней пролетели, будто их и не было, как это всегда бывает со временем. Но оставив в душе каждого из двух делящих общую крышу людей свой отпечаток.

— Ты уверен, что не хочешь идти на праздник? — крикнула Гермиона в приоткрытую дверь спальни.

Она стояла возле широкого зеркала, поправляя пояс на новом платье.

— Спасибо, обойдусь, — послышалось в ответ.

Ближе, чем она рассчитывала.

Драко стоял наверху лестницы, просунув нос в дверную щель.

— А ты? — вдруг спросил он. — Уверена, что хочешь туда идти?

Гермиона подняла глаза, поймав в зеркале его внимательный взгляд.

— Я должна, — со вздохом ответила она. И, обернувшись, бросила в дверь пудреницу. — Не подглядывай! — улыбаясь, крикнула она.

— Джинни мне не простит, если я не явлюсь на ее вечеринку, — сказала Гермиона, захлопывая за собой дверь спальни и запахивая зимнее пальто.

Драко развалился на диване перед телевизором и не сразу заметил ее появление. Что и спустя несколько недель совместной жизни продолжало заставать ее врасплох. Драко был увлечен происходящим на экране. Сегодня он познакомился с новым магловским актером Брюсом Уиллисом, появившемся в его теперь любимом сериале «Друзья». Гермиона не раз ловила себя на мысли, что она не удивится, если через пару месяцев он будет разбираться в магловском кинематографе лучше, чем не только она, но и многие маглы. И каждый раз после этой мысли она ежилась, понимая, что этих нескольких месяцев у них может и не быть.

От раздумий ее отвлек звонок в дверь. Драко поставил диск на паузу и обернулся.

— Тебя встречают? — спросил Драко, вскинув брови.

— Нет, — глухо отозвалась Гермиона, делая неуверенный шаг в сторону двери.

Ее никто не встречает. Некому ее встречать. И этот звонок не сулит ничего хорошего.

Она щелкнула замком, медленно открывая дверь. На пороге стояли трое весьма представительных молодых людей в черных мантиях с вышивкой Министерства.

— Добрый день, — настороженно произнесла Гермиона, рассматривая незваных гостей.

— Добрый, — кивнул высокий мужчина, стоящий впереди остальных, и бесцеремонно перешагнул через порог.

— Могу поинтересоваться, что вам понадобилось в моем доме? — спросила Гермиона, преграждая ему путь.

Человек протянул ей свернутый трубочкой свиток и сказал:

— Нам необходимо доставить мистера Малфоя в Министерство магии для его передачи дементорам и дальнейшей перевозки в Азкабан.

Гермиона, быстро глянув через плечо на Драко, непонимающе посмотрела на мракоборца.

— Зачем? — только и смогла выговорить она.

— Распоряжение Визенгамота, — без всякой эмоции произнес мракоборец.

— Основания? — прищурившись, спросила Гермиона.

— Меня не посвящали в детали, мисс Грейнджер. У меня распоряжение, — сказал он и, обойдя ее, решительным шагом направился к Драко.

Драко Малфой стоял, не шевелясь. Он перевел полный непонимания взгляд с мракоборца на Гермиону. Глаза встретились. Она увидела в них все. Отчаяние и смирение, мольбу. И страх. Как он не пытался это скрыть, на лице Драко застыл ужас.

— Я прошу прощения, — громко сказала Гермиона, делая несколько быстрых шагов и становясь между Драко и мракоборцем. — Но я не могу позволить вам его увести.

— Мисс, — сдержанно произнес мракоборец, — у меня распоряжение. Не мешайте мне делать свою работу.

— Не трогай ее! — бросаясь вперед, крикнул Драко, когда мракоборец бесцеремонно оттолкнул Гермиону, делая шаг навстречу ему.

Взмах волшебной палочкой — и руки Драко сковали за спиной воздушные цепи. Мракоборец подошел к нему, крепко сжал его руку выше локтя и потащил к двери.

Гермиона стояла и, молча, смотрела как его, чуть не отрывая от пола, тащат к выходу. Видела, как он яростно дергает плечами в безуспешных попытках вырваться, но огромная рука мракоборца капканом сжалась на его плече. Видела, как Драко обернулся, взглянув на нее в последний раз. И от этого взгляда все внутри похолодело. Желудок сжался в комок, подползая к горлу. И она очнулась.

Дверь уже была закрыта. Непрошеных гостей не было, как и Драко.

Нельзя медлить.

Она схватила волшебную палочку, накинула плащ и, отправив короткий Патронус в надежде на помощь, выскочила из квартиры.

Гермиона трансгрессировала в проулке у красной телефонной будки. На улице уже стемнело, и в небе сверкали редкие звезды. Воздух был сырым и пах гнилью. Здесь не могло быть дементоров, но Гермиона чувствовала их запах. Должно быть, потому, что знала: они совсем рядом. Не успела она прикоснуться к стеклянной дверце, как рядом прозвучал хлопок, и к ней подбежал встревоженный Гарри.

— Что случилось? — сходу выпалил он.

— Драко только что забрали, — ответила Гермиона. — Пришли какие-то мракоборцы и увели его под руки.

— Нет-нет, — закачал головой Гарри. — Все мракоборцы под моим контролем. Никаких распоряжений по поводу Малфоя для нашего отдела не было, я бы знал.

Он распахнул перед Гермионой дверь телефонной будки и внимательно на нее посмотрел:

— Что ты собираешься делать?

— Пойдем к Кингсли, — ответила Гермиона.

— Думаешь, он в Министерстве в Новый год?

— Он всегда здесь, — сказала Гермиона, набирая телефонный номер.

Пол под ногами дрогнул, и будка начала стремительно падать вниз, пока приятный женский голос не объявил пункт назначения.

— Ты уверена, что Кингсли сможет нам помочь? — спросил Гарри.

Гермиона почти бежала по темному коридору, и Гарри еле за ней поспевал. Кабинеты давно опустели, в коридорах не было ни души. Все сотрудники Министерства магии давно были дома со своими семьями и готовились к празднованию нового года.

— Если он не сможет, — кинула через плечо Гермиона, — никто не сможет.

Она без стука рванула в дверь и, быстрым шагом миновав круглую комнату, остановилась у массивного стола министра магии.

Кингсли сидел, закинув ногу на ногу и сложив на груди руки. Было ясно, что он их ждал.

— Кингсли, верни его сейчас же, — сходу начала Гермиона дрожащим от гнева и волнения голосом.- Или, я клянусь, можешь больше никогда не рассчитывать на мою помощь. Ни в чем.

Кингсли Бруствер поднялся и, обогнув стол, встал перед Гермионой.

— Кингсли, верни его! Сейчас же! — закричала она, готовая ударить его в грудь.

— Я посмотрю, что можно сделать, — спокойно сказал он и вышел из кабинета.

— И как это понимать? — Гермиона недоуменно оглянулась на Гарри.

— Ты же знаешь Кингсли, — сказал тот, опускаясь в пухлое кресло. — Если он сказал, что что-то можно сделать, значит, ситуация не безнадежна. Давай подождем.

— Может, пойдем в зал суда? — неуверенно спросила Гермиона.

— Сядь, — спокойно сказал Гарри. — Будем ждать.

Гермиона села в кресло, уронив лицо в раскрытые ладони.

— Знаешь, — тихо сказала она, будто в пустоту, — когда я болела, он варил мне суп. А в Хогвартсе, когда я увидела Рона и Лаванду, увел меня оттуда.

Гермиона умолкла, не ожидая ответа. Только договорив, она тут же поняла, что в этом не было нужды. Гарри и так все это знал. Он это знал, только увидев ее в переулке у телефонной будки, взвинченную и испуганную. Она не понимала этой разницы в отношениях Гарри и Рона к Драко. Если Рон его всегда открыто ненавидел, то Гарри, казалось, видел больше, чем тот показывал. И сейчас. Он мало спрашивал о том, каково ей уживаться под одной крышей с их школьным врагом. Гарри достаточно было слышать ее интонации, когда она говорила о Драко. И Гермионе было ясно, что не потребуется лишних объяснений. И именно поэтому, впопыхах отправляя Патронус в дом Поттеров, она знала, что, только ее ноги коснутся мостовой, Гарри уже будет рядом.

— Тебе все равно придется идти на вечеринку, ты знаешь? — с улыбкой спросил Гарри, явно пытаясь сменить тему и увлечь Гермиону прочь от мрачных мыслей.

— О, боги… Джинни, должно быть, в ярости, — сказала Гермиона, поднимая голову и возвращаясь к окутавшей их реальности министерского кабинета.

— Я бы так не сказал, — хохотнул Гарри. — Но не в восторге — точно.

— Я так больше не могу! — вдруг воскликнула Гермиона, вставая на ноги. — Пойдем к залу суда.

— Гермиона… — начал Гарри, когда дверь кабинета распахнулась, и вошел Кингсли Бруствер.

— Его забирают, — басистым, заполнившим весь кабинет голосом, сказал он. — Я ничего не могу сделать.

Что-то тяжелое упало в желудок, разрываясь внутри. Ноги, на мгновение подкосившиеся, тут же понесли ее прочь. В темный коридор, где также не было никого, кто мог бы помочь ей. Гермиона бежала к лифтам, слыша вперемешку со стуком своих каблуков звон шагов позади. Гарри никогда ее не бросит, даже сейчас.

Несколько этажей, снова коридор, выложенный темно-зеленым камнем, пустой зал. Снова коридор, лифты, и вот они на улице, окутываемые крупными хлопьями снега, тающими на кончике носа и сверкающими в ворсинках зимних мантий.

— Что делать? — пытаясь отдышаться, спросил Гарри, внимательно смотря ей в глаза.

Гарри никогда ее не бросит, даже сейчас.

— Где твоя мантия-невидимка?

* * *

Ее ноги со звоном ударились о камень. Кругом бушевало море, заливая брызгами черный мост, ведущий из бездны к высоким стенам Азкабана.

В ее сторону направлялся кортеж из нескольких волшебников, окруженных дементорами. Они ритмично шагали, таща за собой упирающегося юношу. Его руки были сцеплены массивными кандалами, ноги подгибались, ударяясь коленями о землю.

Гермиона стояла у стены, наблюдая за тем, как они приближаются к ней. Она чувствовала охватившее ее отчаяние и страх. Панический страх. Такой, который может вселить лишь дементор. Черная бездна, разверзнувшаяся в груди. Будто монстр, жадно пожирающий всю твою сущность. Она стояла и глядела на приближающуюся к ней процессию во все глаза, и палочка дрожала в слабеющей руке.

Ей нельзя вызывать Патронуса — ее тут же раскроют.

Только осознав, что даже Кингсли не в силах что-то сделать, Гермиона тут же поняла, что действовать придется самой. И действовать незаконно. И в тот миг она благодарила судьбу, пропавшую жабу Невилла и даже горного тролля за то, что именно Гарри стал ее другом. Стоило ей спросить про мантию-невидимку, Гарри, не сказав и слова, с хлопком растворился в занесенном снегом узком проулке. А не успела она опомниться, уже стоял рядом, протягивая ей серебристую, сверкающую в свете луны ткань. Он знал, что она сделает. Знал и не собирался мешать.

Гермиона привалилась к стене, чувствуя спиной ледяной холод камня.

Несколько секунд — и группа мракоборцев с извечными стражами Азкабана скроются за толстой решеткой ворот тюрьмы.

Кончики пальцев нащупали ручейки каменных стыков. Ноги подкашивались, а из груди рвался наружу не стон — рев отчаяния. Но нельзя вызывать Патронус. Она резко оттолкнулась от стены, в один миг влетев в шествующую группу людей, проскочив меж двух дементоров, тут же почувствовавших ее горящую душу. Гермиона подошла к Драко, подхватывая его шаг. Он не заметил, как колыхнулся ветер возле его щеки. Не заметил, как ближайший к нему дементор вдруг резко обернулся, протягивая вперед костлявые руки.

Все ее силы ушли на этот маневр. Теперь либо отправиться с ним в камеру, либо упасть прямо здесь и, скорее всего, умереть, скрытой мантией-невидимкой.

Он варил ей суп. Когда она болела, он варил ей самый ужасный суп, какой ей довелось есть в своей жизни.

Глубокий вдох — и плечи выровнялись, подбородок пополз вверх.

Его отчаянные крики по ночам, стихающие, только он прижимался к ее коленям. Исчезнувшие из их жизни, стоило ему понять, что с ней он в безопасности.

Рука подалась вбок, и тонкие пальцы нащупали в туманной дымке опустившейся ночи его ладонь.

Драко вздрогнул, резко вздернув голову и смотря в пустоту сквозь идущую с ним рядом Гермиону. Не прошло и секунды, как он все понял. Его пальцы сжались, обхватывая ее руку, и в следующий миг звонкий хлопок отбросил окружающих их мракоборцев в разные стороны, заставив покатиться по мостовой. И дементоры, на мгновение опешив, переключились на новый обезоруженный источник питания, потеряв две растворившиеся в воздухе горячие души.

* * *

Они трансгрессировали к выкрашенной голубой краской двери, и Гермиона тут же зазвенела ключами.

— Что ты делаешь? — тяжело дыша, спросил Драко.

— Спасаю тебя, — ответила Гермиона, дрожащими пальцами пытаясь вставить ключ в замочную скважину.

Стоило двери захлопнуться за их спинами, как в голове беснующимся потоком пролетели события минувшего часа. Драко стоял в центре комнаты, не сводя с нее взгляд.

— Они вернутся, — сказал он.

— Не сегодня, — ответила Гермиона, заставляя его удивленно поднять брови. — Когда они придут, здесь они ничего не увидят.

Она развернулась и взмахнула волшебной палочкой, нашептывая заклинания, охватившие дверь ярким холодным пламенем.

— Они увидят лишь голую стену, — сказала она, поворачиваясь к исчезающей двери спиной.

— Иди спать, — тихо, но уверенно проговорил Драко, отворачиваясь от нее.

— Ты хотел, чтобы я оставила тебя там? — воскликнула она.

И тут же осеклась. Себя она застала врасплох своей эмоциональностью даже больше, чем его.

— Нет, — тихо сказал Драко. — Спасибо.

Несколько выдохов она порывалась что-то сказать, но, скинув с себя пальто, отправилась наверх, остановившись под ударившими в спину словами:

— Они придут.

— Не сегодня, — не оборачиваясь, снова повторила недавние слова Гермиона и перешагнула через порог своей спальни.

Она сидела на кровати в темноте и ждала. Это должно было случиться, она была в этом уверена. Она ждала, размеренно отсчитывая секунды. Обхватив колени и раскачиваясь вперед-назад, она смотрела в одну точку на белом потолке, когда окружающую ее темноту разрезал полный боли нечеловеческий крик.

Как во сне, Гермиона слетела по деревянным ступеням. Каждый шаг — будто она делала это только вчера. Она села на диван, обхватывая дрожащие плечи, пытаясь заглушить не прекращающийся крик, как вдруг Драко смолк. Быстрее, чем бывало прежде. И не успела она опомниться, как ладони заскользили по подавшейся к ней груди. Крепкие руки обвили ее тело, и горячие губы слились с ее губами.

Никто и никогда не целовал ее прежде так. В этом поцелуе, казалось, вырвалось наружу все пережитое двумя такими далекими, но, в то же время, такими близкими людьми. Боль и отчаяние, страх перед грядущим, каждая секунда той, порой даже бессловесной, поддержки. Все, что они оба чувствовали или были вынуждены чувствовать в последнее время, слилось в одно. В одно охватившее их желание. Желание быть одним целым. Потому что именно так и было уже долгое время, пусть и понять они это не смогли даже сейчас. Но охватившая их страсть не оставляла времени для подобных раздумий.

Гермиона почувствовала, как ночнушка с треском рвется на ее спине. Откинула голову назад, поддаваясь схватившим ее волосы пальцам. Содрогнулась от горячего дыхания на своей шее. И квартирка с деревянной лестницей и крохотным камином, предназначенным разве что для лилипутов, впервые услышала ее громкий пронзительный стон, когда крепкие, словно камень, губы, сомкнулись на груди, освобожденной из-под только что сорванной с нее рубашки.

Гермиона чувствовала, что задыхается. Что-то сдавливало ее грудь, не давая сделать достаточно глубокий вдох. Она распахнула глаза, делая судорожные короткие вдохи и пытаясь разглядеть окружающее ее пространство.

В комнате еще было темно, небо только-только начинало слабо светлеть. Гермиона осторожно повернула голову, боязливо глянув через плечо.

«О, Мерлин, что же я натворила…» — подумала она, желая только провалиться сквозь землю, а лучше и вовсе исчезнуть.

Драко спал, крепко прижимая ее к себе. Волосы разметались по подушке, губы были чуть приоткрыты, заставляя воздух слабо свистеть на выдохе. Его рука змеей обвилась вокруг ее обнаженной груди, оттого ей и было так тяжело дышать.

Гермиона почувствовала, как щеки начинают гореть. Еще никогда она не позволяла себе подобных безрассудств. А что если он сейчас проснется? До чего же неловко будет! Нет, ей надо отсюда выбираться.

И что же он о ней теперь подумает?

«Проснется и рассмеется мне в лицо».

Стоило этим мыслям пролететь в голове, как сердце сжалось, будто в ледяных тисках. С усилием подавив стон отчаяния, Гермиона поползла вниз, пытаясь выбраться из-под жилистой руки.

«Как же крепко вцепился, — думала она, непрерывно поглядывая через плечо и молясь, только бы он не проснулся. — Только бы. Не. Проснулся».

В очередной раз обернувшись, она вдруг замерла, рассматривая бледное лицо. Прежде острые скулы чуть округлились, и бледность кожи уже не казалась такой болезненной. Челка падала на прямые брови, слегка касаясь длинных ресниц. Рот был приоткрыт, обнажая кончики острых белых зубов.

Повинуясь инстинкту, она дотронулась до своей шеи, и тонкие пальцы замерли, почувствовав на гладкой коже ряд мелких вмятин от легкого укуса. И стоило этому произойти, как сознание наполнилось отрывками минувшей ночи, а низ живота скрутило до боли, заставляя быстрее биться сердце. Не отдавая себе отчета, Гермиона снова легла на подушку и повернулась лицом навстречу жаркому дыханию, еще больше распаляющему ее уже пунцовые щеки. Ее пальцы поползли вверх, останавливаясь на светлой, будто мрамор, щеке. Она лежала, глубоко вдыхая горячие вздохи, водила пальцами по бледным щекам, очерчивая каждый контур. Скулы, щеки, точеная прямая челюсть, жилистая шея, выпирающая острым кадыком. Пальцы замерли на ключице, не решаясь ползти дальше, но не мешая глазам делать это за них.

«Он возненавидит меня, когда проснется. Лучше бы мне уйти, пока этого не произошло», — пронеслось где-то в глубине сознания.

Слишком глубоко, чтобы заставить ее глаза перестать смотреть на гладкую рельефную грудь, с жадностью впитывая и запоминая каждый ее миллиметр. Рука вновь поползла вниз, прежде чем разум успел это осознать. Ее дыхание участилось, сердце колотилось, заглушая все посторонние звуки, будто оно успело перебраться куда-то ближе к ушам. Пальцы скользили по твердой груди все ниже, мизинец слабо дрогнул, натолкнувшись на острое возвышение на своем пути. Живот скрутило еще сильнее, и из горла вырвался еле слышный стон. Словно во сне, пытаясь контролировать свое зрение в застилающей его дымке, Гермиона провожала глазами скрывающиеся под одеялом пальцы, даже не осознавая, что они принадлежат ей, чувствуя нежной кожей у контура ногтей очертания каменного пресса. Ее пальцы миновали впадинку внизу живота, опускаясь ниже, с каждым пройденным сантиметром, все больше обволакиваемые жаром исследуемого ею тела.

Вдруг дымка, только что мешающая ей ясно видеть, рассеялась, а легкие будто схлопнулись, лишив возможности дышать. И прежде чем разум смог осознать невидимую перемену, ее рука застыла, отчаянно впиваясь ногтями в горячую кожу.

Его грудь перестала размеренно вздыматься, и Гермиона больше не слышала слабого свиста дыхания сквозь зубы. Она, кляня про себя все людские пороки, медленно повернула кверху голову на подушке, ударяясь о спокойный холодный взгляд серых глаз, замерший на ее лице.

«Проснулся», — выдохнула она, чувствуя, как слабая дрожь расползается от ее груди паутиной по всему телу.

Гермиона застыла, не решаясь даже убрать слившуюся с его животом руку, надеясь, что если она не будет ей шевелить, то, может, Драко ее руки и не заметит. Она лежала, будто жертва Горгоны, не сводя с его лица испуганного взгляда и мысленно моля его снова закрыть глаза. Низ живота предательски крутило, мешая ей придать хотя бы видимость спокойного дыхания. И она могла поклясться, что он тоже слышит, как бьется ее сердце.

Драко, не моргая, смотрел на нее сверху вниз, и, если бы Гермиона не знала, что перед ней живой человек, то легко могла бы решить, что ее рука покоится на животе восковой фигуры. Удивительно горячей восковой фигуры. Но такой недвижимой, какой она и должна быть. Он словно замер во времени и пространстве, и все, что выдавало в нем жизнь, был спокойный ледяной взгляд. Он внимательно смотрел на нее, слегка нахмурив брови, будто пытался разглядеть что-то большее, чем способны видеть глаза.

И когда Гермиона уже почти решилась пошевелиться, только бы выбраться оттуда, куда сама себя загнала, резкий толчок разомкнул ее колени. Его согнутая в колене нога поползла вверх по внутренним сторонам ее бедер, вырывая из ее глотки предательский стон. Гермиона закрыла рот руками и замерла, будто ее только что обдали ледяной водой. Крепко прижимая руки к лицу, она не могла оторвать взгляд от все так же внимательно рассматривающих ее глаз. Драко смотрел на нее, будто ничего не изменилось. И она бы поверила в это, если бы не его нога, медленно скользящая под одеялом по ее коже, стремящаяся в каждую следующую секунду столкнуться с горящей влажной плотью.

Его рот чуть растянулся в тонкой насмешливой улыбке, и Драко приподнялся на локте, повиснув над ней. Чуть касаясь кончиком своего носа — ее.

«Да возьми же ты себя в руки, — раздался голос откуда-то из глубин сознания. — Он насмехается над твоей слабостью. Возьми себя в руки!»

— Нет! — выдохнула Гермиона, толкнув Драко ладонями в грудь.

«Нет? Очень красноречиво», — зло подумала Гермиона про себя.

— Нет? — с ухмылкой переспросил Драко, снова нависая над ней и сильнее прижимая к дивану своим телом.

— Ты слышал? Там, — сбивчиво пробормотала Гермиона, отодвигая его руку и сползая на пол.

— Что — там? — непонимающе спросил Драко, и холодный взгляд сменился недоумением.

— Кажется, молоко убежало, — задыхаясь, ответила Гермиона, вытягивая из-под него простыню. — Я пойду проверю.

— Что? — снова спросил Драко, приподнимаясь на локте, чтобы освободить от своего веса ткань, и, не удержавшись, хохотнул, когда тянущая изо всех сил простыню Гермиона, повалилась на спину. — Что убежало?

— Я только проверю, — выдохнула Гермиона, на ходу оборачиваясь простыней.

— Какое молоко? — крикнул ей вслед Драко. — Когда ты успела выпить, еще даже не рассвело! Эй, твое молоко что, в подъезде?

Последних слов девушка уже не слышала. На ватных ногах она выскользнула в ближайшую дверь, и, прислонившись к ней спиной, замерла, разглядывая облупившуюся краску на перилах.

Что-то холодное коснулось ее ноги и, чуть сдвинув в бок кусок ткани, Гермиона увидела в своей руке волшебную палочку.

«Ну, хоть что-то полезное я делаю на автомате», — подумала она, и лестничная площадка опустела.

* * *

Гермиона, дрожа всем телом и выше натягивая на грудь простыню, постучала в дверь.

«Только бы открыла Джинни, только бы Джинни… — в отчаянии повторяла она про себя. — Очередного позора я просто не вынесу».

Дверь распахнулась. На пороге стоял Гарри.

— Привет, — дрожащим от холода и смущения голосом сказала Гермиона.

— Привет… — эхом отозвался Гарри, недоверчиво рассматривая подругу. Он выглядел довольно бодрым для столь раннего часа. — Умоляю, скажи, что это не новый тренд сезона, — сказал он, указывая пальцем на ее одеяние.

— Не смешно, — буркнула Гермиона, делая шаг в его сторону, но друг будто окаменел. — Может, пропустишь?

— Да, конечно, — тут же встрепенулся Гарри, словно выходя из транса. — Да, заходи. Заходи, конечно.

Гермиона прошла в гостиную, озираясь по сторонам. Вот так картина. Кто увидел бы ее так, ни за что бы не узнал отличницу Гермиону Грейнджер, уж наверняка.

Окончательно пришедший в себя Гарри захлопнул дверь и обернулся к гостье, все еще недоверчиво ее рассматривая.

— Пожалуйста, ничего не спрашивай, — жалобным голосом сказала Гермиона, опускаясь в кресло.

— Я совершенно точно ничего не хочу об этом знать, — тут же уверенно отозвался Гарри.

— И я ценю в тебе это, — с нажимом ответила Гермиона. — А ты почему не спишь?

— Ты меня разбудила.

Гермиона потупилась, рассматривая свои колени, и тут же зарылась лицом в ладони.

— Мерлин! — крикнула она, поднимаясь на ноги и тут же ловя чуть было не слетевшую ткань. — Гарри! Это какое-то безумие!

— Да уж наверняка, — настороженно ответил Гарри. — Налить тебе чаю?

— Лучше, огневиски.

Гарри картинно повернул голову вбок и посмотрел на стоящие на угловом столике часы с зелеными цифрами «05:07 am». Но не успел он так же картинно вздохнуть, как Гермиона взмахнула палочкой, и на циферблате появилось «05:07 pm».

Гарри хмыкнул и, сунув руки в карманы халата, зашагал в конец комнаты, где стоял высокий шкаф с застекленными дверцами и множеством бутылок за ними.

— Думаю, Слизнорт бы это оценил, — с улыбкой, сказал он.

Гермиона промолчала. Она прижала к груди колени, крепко их обхватив. Как же она до этого докатилась? Сидит почти что голая в гостиной лучшего друга и все, что ей нужно — огневиски в пять утра.

— Думаю, Слизнорт бы оценил не это, — не удержавшись, засмеялась она.

Гарри подал ей стакан и сел напротив, рассматривая ее так же внимательно, но теперь в его взгляде читалось отнюдь не недоумение. Он смотрел настороженно и заботливо. Гермиона была уверена: будь на ней чуть больше одежды — он бы ее обнял.

— Ты в порядке? — спросил Гарри.

— Да.

— Мне стоит вмешаться?

— Нет.

Она отпила, даже не чувствуя полившегося по ее горлу огня, и, перевалившись через подлокотник, поставила стакан на пол.

— Все хорошо, правда, — тихо сказала она. — Насколько это возможно. Прости, что явилась среди ночи, но мне больше некуда было идти.

— Ага, — покачал головой Гарри. — Я принесу тебе какую-нибудь одежду Джинни, ты не против?

Сдержав порыв бросить в друга стаканом с огневиски, Гермиона утвердительно кивнула.

— А где она, Джинни? — спросила Гермиона. Она вдруг поняла, что будь ее подруга дома, вряд ли бы она отлеживалась в постели, не зная, кто пришел и куда запропастился ее муж.

— Она уехала вчера, — ответил Гарри, выходя из комнаты.

— Уехала? — непонимающе спросила Гермиона. — Куда?

— Она у Рона, — сказал Гарри, протягивая ей сложенные вещи. — Должна вернуться в обед. Ты одевайся пока, я сварганю чего-нибудь на завтрак.

— У Рона? — обратилась Гермиона к его удаляющейся спине, попутно натягивая трико. — Какая классная футболка! Как думаешь, Джинни заметит, если она пропадет?

Гермиона поднялась и, подхватив стакан, направилась на кухню, откуда уже веяло насыщенным запахом жарящейся яичницы с беконом.

— Так что насчет футболки? — игриво спросила она, прислонившись к дверному косяку.

— Что? — рассеянно переспросил Гарри, оборачиваясь. — А-а-а, забирай. У нее столько шмоток, что она и не заметит пропажи одной футболки. А тебе идет. Во всяком случае, больше, чем простыня, — рассмеялся он.

— Эй! — крикнула Гермиона, улыбаясь. — Так, а почему она у Рона?

— Сказала, ее сестринский долг — объяснить ему, как устроен мир.

— Что? — непонимающе нахмурилась Гермиона.

— Рон с Лавандой вроде как женятся, — помолчав, ответил Гарри.

— Что? — еле слышно спросила Гермиона.

Она видела, что Гарри вновь отвернулся к плите, переворачивая бекон. Видела, что он ничего не говорит. Возможно, потому что он понимал, что она все равно его не услышит. Будто ее молотком шарахнули прямо в висок. Ее Рон женится.

Гермиона на негнущихся ногах прошла к столу и, опершись на него, опустилась на стоящий рядом стул.

Нет, она не ревнует. Это было бы глупо. Они расстались слишком давно. Да ведь и она сама оказалась здесь, сбежав из постели Малфоя. Но… Рон женится. Это как-то неправильно. Странно, уж точно.

— Не думаю, что сам Рон об этом догадывается, — вдруг заговорил Гарри, выдергивая Гермиону из захвативших ее мыслей. — Но все вроде как к этому идет. Сложно это все, — вздохнул он, ставя перед ней тарелку.

— И зачем Джинни к нему поехала? — спросила Гермиона.

— Не спрашивай. Не знаю, — сказал Гарри, садясь рядом. — Она считает, что Рон испугается и все испортит. И сам будет потом об этом жалеть.

— То есть, ты думаешь, что Лаванда ему подходит? — негодующе воскликнула Гермиона.

— Не набрасывайся на меня! — ответил Гарри. — Набрасывайся на яичницу, — он попытался улыбнуться. — Слушай, да, возможно, она странная. Отчасти. Но ему с ней хорошо. Может, он ее даже любит. Я не знаю.

— Ясно, — ответила Гермиона, придвигая к себе тарелку и отправляя в рот огромный кусок бекона, только бы Гарри понял, что она больше не хочет об этом говорить.

Они сидели в молчании и поедали наспех приготовленный, но очень вкусный, как показалось Гермионе, завтрак, когда из гостиной послышался настойчивый стук в дверь.

— Ты же сказал, Джинни вернется в обед.

Гермиона замерла с вилкой у рта и не сводя настороженный взгляд с друга.

— Джинни бы не стучала, — так же настороженно ответил Гарри.

Он отодвинул тарелку, поднялся и, замявшись, все же вышел из комнаты. Гермиона поспешила за ним.

Когда она уже вбежала в центр гостиной, Гарри отошел от входной двери, впуская в комнату Кингсли Бруствера.

— Грейнджер, я повсюду тебя ищу! — пробасил он голосом, заполнившим весь дом.

— Что-то случилось, — испуганно проговорила Гермиона.

— Слушание, — сказал Кингсли. — В Министерстве. Сейчас.

Гарри и Гермиона переглянулись.

— Сейчас? — переспросила Гермиона.

— Да, сейчас! — крикнул Кингсли.

— Да объясни же ты хоть что-нибудь! — не выдержал Гарри.

— Мне нужно домой, — сказала Гермиона.

— Нет, не нужно, — ответил Кингсли. — Малфой уже в Министерстве.

— Что? — воскликнула Гермиона, чувствуя, что снова начинает задыхаться.

— Успокойся, — сказал Кингсли, подходя к ней. Он положил руку ей на плечо и легко прижал к себе.

«Он, должно быть, думает, что успокаивает меня», — раздраженно подумала Гермиона.

— Слушайте, — сказал Кингсли. — Нарцисса пришла в себя и решила сделать заявление. Мне удалось с ней переговорить, прежде чем мракоборцы ее забрали. Она собирается сделать чистосердечное признание.

Гермиона смотрела на министра, напрягшись всем телом и поглядывая на Гарри в надежде на его поддержку.

— Как это поможет нам в деле Малфоя? — спросил Гарри, словно услышав ее немой вопрос.

— Вы не поняли? Она скажет все, чтобы защитить своего сына. Если присяжные примут ее заявление, то Малфоя-младшего сегодня оправдают.

— Гарри, — проговорила Гермиона, хватаясь за его руку. — Он этого не допустит.

Гарри, словно не замечая ее отчаяния, повернулся к Кингсли:

— Что мы можем сделать?

— Только помочь его матери его уберечь, — ответил министр. — В конце концов, именно этого вы и добивались последние полтора года. Нарцисса Малфой возьмет всю вину на себя, убедит присяжных в том, что у Драко не было выбора, по крайней мере, так я это вижу. И его освободят.

— Но она спасла мне жизнь, — вдруг сказал Гарри.

Гермиона схватила Гарри за локоть, останавливаясь у двери зала суда.

— Гарри, — шепотом сказала она, — я в трениках!

— Тогда будем надеяться, что кому-нибудь из присяжных импонирует твой стиль, — шикнул Гарри, и втолкнул ее в дверной проем.

Здесь все было так, как она запомнила с последнего заседания и всех ему предшествующих. Перемену вызвала только высокая худощавая женщина с длинными белокурыми волосами, стоящая в центре зала рядом с юношей, похожим на нее, как две капли воды.

Стараясь не смотреть на Драко, Гермиона прошла за Гарри к подготовленным для них местам, на ходу припоминая всех присяжных.

«Лиловые мантии. Это Визенгамот!» — удивилась она.

Она толкнула Гарри в бок, кивая в сторону судей.

— Да, я уже понял, — прошептал он.

— Итак, миссис Малфой, — заговорил председатель, словно не замечая вошедших, — вы утверждаете, что мистер Малфой не имел представления о намерениях Того-Кого-Нельзя-Называть и не понимал, что участвует в его заговоре?

— У моего сына не было выбора! — громко сказала Нарцисса. — Он всего лишь боролся за свою жизнь!

— Убивая невинных людей? — спокойно спросил председатель.

— Драко никого не убивал! — с надрывом выкрикнула Нарцисса.

— Но разве во время Войны не ваше родовое поместье служило оплотом армии Пожирателей Смерти с Ним во главе?

— Умоляю! — крикнула Нарцисса, делая шаг вперед и падая на колени. — Темный Лорд сам избрал нас, мы не могли ответить ему отказом. Он бы убил всех нас!

— И вы предпочли смерти многих невинных — своей, — медленно проговорил председатель.

Дрожащие в рыданиях плечи Нарциссы замерли, и она подняла вдруг окаменевшее лицо, в упор глядя на председателя:

— Неужто вы думаете, что моя смерть и смерть моего сына остановили бы все те убийства?

— Но вы и не помешали им, — холодно отозвался председатель.

— Я всего лишь пыталась сохранить то, что у меня есть. Как любая мать. Неужели вы! Или вы… — она глянула на сидящих подле председателя женщин. — Неужели вы не пошли бы на все, чтобы сохранить жизнь своему ребенку?

Гермиона перевела взгляд на волшебницу, к которой обращалась Нарцисса. Та сидела, опустив глаза в пол и теребя пальцами кусок своей мантии.

«У них нет ничего, — подумала Гермиона. — Пустые угрозы. Им так и не удалось найти хоть какие-нибудь доказательства их участия в преступлениях».

Она посмотрела на Драко, и сердце тут же ушло в пятки. Он сидел на высоком стуле в центре зала, прикованный по рукам и ногам. И не сводил взгляд с нее. Совершенно пустой, ничего не выражающий, взгляд.

«Он меня ненавидит, — подумала Гермиона. — И поделом».

От мыслей ее отвлек вошедший в зал мужчина с огненно-рыжими волосами. Он молча прошел мимо стоящей у дверей охраны и, коротко кивнув присяжным, направился к ним. Поднявшись по ступеням, Перси протянул председателю массивный свиток, опечатанный сразу двумя печатями, и, ничего не сказав, направился к задним рядам, где сидели Гарри и Гермиона.

— Перси, что!.. — начал шепотом Гарри.

— Тс-с, — Перси приложил палец к губам. — Не сейчас.

Он сел на свободное место рядом с Гермионой.

— Перси… — прошептала Гермиона, не отрывая взгляд от председателя. Тот уже сорвал печати и с не выражающим ничего лицом погрузился в свиток. — Перси, что это? Почему ты ничего нам не сказал?

Гермиону словно сковало льдом. Как он мог так поступить? Перси всегда отдавался своей работе с излишним энтузиазмом, но почему он их хотя бы не предупредил? Если бы он только намекнул о том, что раскопала следственная комиссия, у нее было время подготовиться.

«Возможно, я не учла того, как Уизли ненавидят Малфоев».

Она сидела, судорожно перебирая пальцы, когда председатель сложил свиток и развернулся, остановив свой взгляд на ней, будто чувствуя ее отчаяние.

«Все пропало», — подумала Гермиона.

— Мистер Поттер, — вдруг громко сказал председатель, — могли бы вы повторить свое заявление?

— Прошу прощения, сэр? — ответил Гарри, поднимаясь с места.

— Ваше заявление, мистер Поттер. О том, что именно миссис Малфой помогла вам победить Того-Кого-Нельзя-Называть.

Гермиона подняла голову, посмотрев на Гарри. Он стоял, переводя взгляд с председателя на Нарциссу, и Гермиона кожей чувствовала, как напряженно он в этот момент соображает, перебирая в голове все детали прошлых слушаний.

— Иди, — шепнула она другу.

«Здесь им не к чему прикопаться, — подумала она. — Ведь не к чему?»

Она снова посмотрела на Перси, но тот сидел, смотря в одну точку, будто не замечает ни ее, ни Гарри.

— Мистер Поттер, — услышала она голос председателя, — ранее вы заявляли, что Нарцисса Малфой оказала вам помощь во время последней битвы с Тем-Кого-Нельзя-Называть.

— Заявлял, — ответил Гарри. Он уже стоял за трибуной. — Миссис Малфой солгала Волан-де-Морту, рискуя своей жизнью, — он замолчал и повернул голову к стоящей на коленях ведьме. — Чтобы спасти мою.

— Вы утверждаете, что Нарцисса Малфой сделала это намеренно, полностью отдавая себе отчет в том, что ее поступок повлечет его поражение? — спросил председатель. Его правый глаз еще подергивался после того, как по залу пронеслось страшное имя.

— Думаю, — ответил Гарри, — она на это рассчитывала. Но у нее не могло быть уверенности в этом.

— Что вы имеете ввиду? — спросил председатель безразличным тоном.

«Это вопрос для галочки, — удивилась Гермиона. — Он сам подводит его к правильному ответу!»

Она посмотрела на Перси, но тот все так же сидел, не отводя глаз от противоположной стены. Но на его губах Гермиона увидела легкую тень улыбки.

— Я хочу сказать, — ответил Гарри, — что миссис Малфой не могла знать, что мне удастся победить Волан-де-Морта. Это был неоправданный риск. Не думаю, что он оставил бы ее в живых, когда понял бы, что она предала его.

«Ох, Гарри, — поежилась Гермиона. — Не самое удачное слово».

— Благодарю, мистер Поттер, — сказал председатель. — Можете вернуться на свое место.

Он еще раз глянул на свиток и, немного помолчав, передал его сидящей рядом ведьме и обратился к присяжным.

— Полагаю, в свете последних событий, — сказал он, наблюдая за тем, как свиток передается из рук в руки, на несколько секунд задерживаясь у каждого присяжного, — нам нет необходимости удаляться для обсуждения вердикта.

Зал охватила тишина. Только лист пергамента шелестел, переходя к каждому следующему присяжному. Гермиона замерла, неотрывно следя за плывущим по ряду волшебников свитком. И каждый раз, как он перемещался, поднимала взгляд на волшебника, внимательно изучающего написанный текст. И каждый раз на их лицах недоверие сменялось удивлением, а после, сдержанно кивая, они передавали свиток дальше.

Гермиона почувствовала тепло на тыльной стороне ладони, и, опустив голову, увидела, что рука Гарри переползла с его колена и теперь крепко сжимает ее руку. Гермиона посмотрела на друга, но он, как и она сама секунду назад, неотрывно следил за присяжными. Только рука крепче сжималась, будто давая понять: мы не сдадимся.

— Нарцисса Малфой, — громко заговорил председатель, заставив Гермиону вздрогнуть. — Драко Малфой, — он перевел взгляд на Драко, и Гермиона, сделавшая то же, перевернула ладонь, впиваясь пальцами в руку Гарри. — Вы оправданы.

— Что? — не веря своим ушам, выдохнула Гермиона.

— Оправданы? — шепотом проговорил Гарри, во все глаза глядя на Гермиону.

— Но… как? — еле слышно сказала она, не отрывая глаз от лица друга. Она боялась, что если посмотрит куда-то еще, то поймет, что ослышалась. Переведет взгляд в центр зала и увидит, как Драко с матерью под руки уводят прочь. Но вдруг в голове пронесся слабый, словно дымка, образ. Довольное, чуть ухмыляющееся, лицо в редких веснушках.

— Перси! — воскликнула Гермиона, поворачиваясь ко все так же улыбающемуся мужчине. Но теперь он смотрел на нее. — Что было в том свитке?

— Давай после, — сказал Перси. — Когда выйдем отсюда.

Гермиона кивнула ему и посмотрела в центр зала. Драко поднялся со стула, в смятении потирая запястья, Нарцисса замерла, стоя на коленях, и совершенно безумным взглядом смотрела на присяжных.

— Мракоборец Девлин проводит вас в канцелярию, — обратился председатель к бывшим подсудимым, — где вы получите обратно свои волшебные палочки. Заседание окончено.

Гермиона сидела, не в силах пошевелиться. Будто все ночи, проведенные за подготовкой ко всем прошедшим заседаниям, обрушились на нее в один миг. Но теперь на душе было как никогда легко. Она снова посмотрела на Драко. Он, придерживая мать под руку, выходил из зала.

«Обернись», — мысленно взмолилась Гермиона.

— Эй, пойдем отсюда, — шепнул ей Гарри, потянув за собой.

Драко шел, на ходу приобнимая мать и шепча ей что-то на ухо.

«Я ему больше не нужна», — обреченно подумала Гермиона.

— Так что там было? В том свитке, — спросила Гермиона.

Время близилось к вечеру. Гермиона и не заметила, как пролетел весь день. Выйдя из камина в доме Поттеров, Гермиона тут же направилась к бару и разлила по трем бокалам огневиски.

Скорее всего, она его больше не увидит. Может, оно и к лучшему. Но, стоило подумать об этом, как сердце сжималось, и к горлу подступал ком. Она и так знала, что все это лишь на время. Пока Малфоя не оправдают или не отправят в Азкабан до конца его дней.

«Он даже не обернулся», — думала она, наблюдая за тем, как янтарная жидкость наполняет стакан.

Гермиона стояла у бара, не решаясь идти обратно к дивану со стоящим у него кофейным столиком, но чувствовала, что Гарри не сводит с нее настороженный взгляд.

Не стоит показывать ему это. Что она сломлена и разбита. Глупо было думать, что приторное «долго и счастливо» — про них. А пустые благодарности ей попросту не нужны. Лучше отвлечь себя. И забыть.

— Так что там было? — снова спросила она, удерживая перед собой волшебством три плывущих по воздуху стакана. Рука немного дрожала.

— Доказательства невиновности, — сказал Перси. Он развалился в кресле, вальяжно закинув ногу на ногу, и сейчас, как никогда, напоминал Гермионе Рона, только что после выигранного матча по квиддичу. — Хотя, как мне кажется, — продолжал Перси, протягивая руку к стакану, — доказательства эти были слишком уж выборочные.

— О чем ты? — спросил Гарри, подхватывая один из оставшихся. Тот, в котором было меньше огневиски. Гермиона его мысленно поблагодарила.

— Мне кажется, — ответил Перси, — точнее, я уверен. Все, чего Визенгамоту знать не следовало, оттуда попросту убрали. Оставили лишь избранные моменты.

— Избранные моменты? — непонимающе сказала Гермиона. Она села на диван рядом с Гарри, положив голову ему на плечо.

К черту Малфоя. Сейчас с ней рядом ее друг. А все, что было, она переживет.

— Кто нам помог? — спросил Гарри.

— Дамблдор, конечно же, — ответил Перси, наигранно игнорируя недоумение на лицах тут же выпрямившихся Гарри и Гермионы. — Не без помощи Снегга.

— Что?! — тут же в один голос переспросили они.

— Дамблдор, — засмеялся Перси таким отчаянно-веселым смехом, будто его обвели вокруг пальца, а он был этому только рад. — Старый волшебник просчитал все на годы вперед.

— Да поясни же, — не выдержал Гарри, громко поставив свой стакан на кофейный столик.

Перси глубоко вздохнул и поднялся на ноги, и, засунув руки в карманы, начал молча прохаживаться по гостиной, словно выжидая, когда Гарри и Гермиона не выдержат и прижмут его к стенке.

— Дамблдор, — сказал Перси, смягчившись в голосе, — кое-что нам оставил. Вы же знаете, следственная комиссия искала улики повсюду. И, наконец-то они добрались до Хогвартса. А именно, до кабинета директора. Видели бы вы МакГонагалл, когда они заявили, что им нужно обыскать кабинет директора.

— Ты тоже там был? — спросила Гермиона с застывшим у губ стаканом.

— Разумеется, я там был, — самодовольно поморщившись, ответил Перси. — Он знал… Он как будто знал все наперед! — вдруг воскликнул Перси с неподдельным восторгом в глазах.

— Что он сделал? — спросил Гарри, подаваясь вперед и, словно зачарованный, не отрывая взгляд от Перси.

— Он оставил нам послание, — сказал тот. — В виде склянки с мыслями. Лежащей прямо возле Омута памяти. И я не понимаю: почему? — вдруг громко воскликнул Перси, хватаясь за голову. — Я слышал, что в год, когда Дамблдор погиб, Малфой не раз пытался убить старика.

— Слышал? — удивленно спросил Гарри.

— Отец говорил, — ответил Перси. — Не переживай, это все сугубо конфиденциально. Я никому об этом не рассказывал. Но он все равно захотел уберечь мальчишку!

Гермиона плотнее прижалась к Гарри. Она вспомнила пустой взгляд Кэти Бэлл, взлетевшей в воздух и неестественно раскинувшей в стороны руки. Пытаясь защитить его, сблизившись с ним, она совсем позабыла о всем том плохом, что он делал прежде.

«Любовь слепа, — подумала Гермиона, и тут же по ее телу пробежал холодок. — Любовь… Нет!»

— Не томи, рассказывай, — тут же громко сказала она, пытаясь всеми мыслями погрузиться в слова Перси, только бы увлечь разум от бушевавших в груди чувств.

— Ну, — отозвался Перси, — Снегг ведь был доверенным лицом Во… Во… Сами-Знаете-Кого.

— Волан-де-Морта, — холодно и громко сказал Гарри.

— Да, его самого, — ответил Перси как ни в чем не бывало. — Снегг оставил Дамблдору некоторые отрывки своих воспоминаний. Идеальная подборка. Что ни сюжет — то красочное описание угнетенных членов семейства Малфоев, вынужденных подчиняться его власти. Нет смысла вдаваться в подробности, но в каждом из этих воспоминаний было видно, как Малфой-младший с матерью дрожат от страха. Там был и разговор Снегга с Дамблдором, по мне так, искренне постановочный. Снегг говорил ему о том, что «мальчик находится под влиянием обстоятельств, не в силах что-либо изменить». Так или иначе, комиссия этому поверила — это главное. Но абсолютно очевидно, что они просто защищали этих чистокровок. У Люциуса не было шансов. А вот Нарциссу с сыном этим двоим удалось уберечь.

Со стороны входной двери послышался шум, вырывая всех троих из поглотивших их мыслей. В дверном проеме появилась Джинни.

— О, — саркастично воскликнула она. — Вы опоздали. Вечеринка была вчера.

Она скорчила надменную гримасу и, не говоря ни слова больше, направилась через гостиную к лестнице.

— Ты тоже не явился на новогоднюю вечеринку? — шепотом спросила Гермиона, наклоняясь к Перси.

— Нет, — так же шепотом ответил он. — Я же был в Хогвартсе, рылся в личных вещах вашего бывшего директора.

— Малфоя оправдали, — громко сказал Гарри в пустоту, заставляя Перси и Гермиону отпрянуть друг от друга.

Джинни остановилась, занеся ногу над первой ступенью лестницы, и медленно обернулась:

— Что?

— Его оправдали, — тихо сказала Гермиона, медленно оборачиваясь на месте. — Прости, что я не пришла.

— У нее были дела поважнее, — с усмешкой закивал головой Гарри, но, поймав гневный взгляд Гермионы, шепотом сказал, — о которых я ничего не знаю, потому что я не слишком любопытен.

— Его оправдали? — не услышав последних слов мужа, спросила Джинни, отходя от лестницы.

— И его мать тоже, — сказал Перси. — Большая игра Дамблдора, сестренка, — самодовольно завершил он. — Я расскажу, если приготовишь ужин.

— А я пойду домой, — сказала Гермиона, поворачиваясь к Гарри.

— Может, останешься? — спросил он, смотря на нее с излишней, как ей показалось, заботой.

— Я просто лягу спать, — улыбнулась она. — Не волнуйся. Я позвоню тебе завтра. Джинни, прости, что я не пришла.

— Не до того, ладно, — тут же ответила девушка. — Ничего, у нас еще будет время.

Гермионе было достаточно одного этого взгляда, чтобы знать наверняка: Джинни все поняла.

— Я зайду к вам завтра, — сказала Гермиона друзьям, зная, что не зайдет. Зная, что утром же отправит Патронуса на работу, сообщив, что берет отпуск. И всю неделю проведет в постели, рыдая в подушку.

«Делать нечего, — подумала она, закрывая за спиной дверь. — Мне придется остаться наедине со своими демонами. Я сама их приютила».

Она взмахнула волшебной палочкой, и пустынная улица растворилась перед глазами, превращаясь в выкрашенную голубой, покрытой трещинками, краской дверь с выполненной под старину дверной ручкой.

У двери на бетонном полу сидел светловолосый юноша с букетом из алых роз.

Драко сидел на диване, растерянным взглядом уставившись на дверь, за которой секунду назад скрылась Гермиона. Бежать за ней смысла не было — по тут же раздавшемуся за дверью хлопку он понял: она трансгрессировала.

Драко опустил на пол босые ноги и нагнулся, уронив голову в раскрытые ладони. Произошедшее накануне никак не укладывалось в мозгу, и если бы не случившееся только что происшествие, Драко и вовсе бы решил, что ему все приснилось.

Чем он думал? Не думал. Слишком много всего произошло за последние несколько дней. Но она…

Глупо было бы предположить, что она может чувствовать к нему хоть что-то. Но смятая подушка и красные полосы — следы от ногтей — на плече вроде не оставляли сомнений.

«Кретин, — зло подумал Драко, наклоняясь ниже и просовывая руку под диван в поисках своего белья. — Не мог удержать себя в руках? — он поднялся, просовывая по очереди ноги в штанины трико и снова глянув на дверь. — Только напугал ее».

Он засмеялся, вспомнив ошарашенное лицо Гермионы, в смущении тянущей на себя простыню. Куда она могла пойти в одной простыне в такой мороз? И, словно услышав его мысли, с громким стуком распахнулась форточка, впуская в гостиную вихрь из снежинок. Драко быстро бросился к окну и крепче вогнал щеколду в паз.

Наверняка она пошла к Поттеру. Больше не к кому.

Что если она больше не вернется? Что если он отпугнул ее? Она была в отчаянии, и она была несчастна. Может, он, сам того не подозревая, воспользовался ее слабостью. От этих мыслей плечи передернуло.

Нет. Он видел, как она на него смотрела в гостинице в Хогсмиде. И в коридоре Хогвартса, когда не сводила с его шеи заплаканных глаз. И дело было не в выпитом алкоголе. Уж тем более не в школьной атмосфере. Она-то уж точно играла против него. Но, что важнее, не нужно было думать и просчитывать. Драко чувствовал. Чувствовал перемену в ее отношении к нему. В том, как она с ним говорила, как смотрела, даже в том, с каким видом передавала солонку по вечерам, когда они ужинали.

Он не мог ошибаться: она вернется. Непременно вернется. И когда это случится, она застанет в своей гостиной либо раскисшего слюнтяя, боящегося лишний раз пошевелиться, только бы она снова не ушла, либо его, Драко Малфоя, самоуверенного и гордого. Она не должна увидеть, как ему досадно от того, что она ушла.

Он резко остановился и нахмурился сам себе. Оглядел комнату. Ему, и правда, было досадно. Он хотел, чтобы сейчас она была рядом.

«Точно кретин», — снова обругал себя Драко, но, тут же сладко потянувшись, направился к кухонному уголку.

Он знал, что сейчас ему кусок не полезет в глотку.

«Но если она вернется, ей будет приятно увидеть на столе завтрак».

Привычным движением Драко вытащил из холодильника необходимые продукты, налил масло в сковородку и поставил ее на уже включенную плиту. Пока масло не расшумелось — Драко уже знал, что если поторопиться, толку не будет, — он вернулся к дивану, быстро сложил оставшиеся предметы постельного белья и закинул их в имеющуюся в диване нишу.

Когда до его слуха донеслось стремительно усиливающееся шкварчание со стороны сковородки, Драко ловко разбил яйца и схватился за нож, направляя его на уже выложенный на доску бекон.

Он пытался сосредоточиться на процессе, прогоняя из головы суматошно всплывающие в ней образы.

Вот ему снова снится дурной сон, возвращающий его в сырую камеру Азкабана, а вот, уже в следующее мгновение, он чувствует на своей груди горячие руки, пытающиеся его успокоить. Ее руки. И он с жадностью целует ее, чувствуя, как она, не раздумывая, тут же отвечает на его поцелуй. Вот он рвет ее ночнушку и видит, как она ждет этого. Покрывает поцелуями ее волосы, шею и плечи. И знает, что это все, что ей нужно в этот момент. Знает, что все, что он сейчас сделает, будет правильно. Чувствует жар ее тела под своим, чувствует ее дыхание на своем лице. Перед глазами все еще ее запрокинутая голова с приоткрытым от пылких вздохов ртом.

— Дьявол, — выругался Драко, прикусывая порезанный палец и резким движением отбрасывая нож со следами свежей крови в сторону раковины.

По всему телу пробежал холодок.

Он об этом даже не подумал.

Кровь.

Драко схватил сковородку и кинул ее в ту же раковину, заливая сильным напором холодной воды, от чего все вокруг погрузилось в дымный туман, исходящий от раскаленного масла.

Его кровь.

Драко выключил кухонную плиту и, будто движимая внешней силой кукла-марионетка, медленно зашагал в сторону ванной комнаты, желая только сунуть лицо под прохладную воду.

Как он мог забыть об этом? Неужели она так прочно засела в его сердце? Так, что он забыл о самом важном. О том, что он, можно сказать, впитал с молоком матери.

Его чистая кровь опорочена. Испорчена. Замарана кровью маглорожденной.

Он отстранился от крохотной раковины, зарываясь лицом в махровое полотенце с розовыми зайчиками.

И не ясно, что было страшнее: осознавать, что он только сейчас подумал об этом, или то, что для него это не имело никакого значения.

Он поднял глаза, встречаясь взглядом со своим отражением. Сколько бы ни прошло времени, он все еще помнил его. Того страшного человека, которого он увидел, впервые глянув в это зеркало.

А теперь он видел только себя. Настоящего себя. Красивого и статного. Будто и не было отросших, потемневших от грязи волос. Будто не было покрасневших от отчаяния глаз и впалых щек.

«Предубеждение, — будто пробуждаясь от глубокого сна, вдруг подумал он. — Предубеждение и гордость. Сдерживающие, лишающие жизни слова».

Он выскочил из ванной, и уже в следующий момент рука рванулась к высокому книжному шкафу, выуживая книгу в затертой обложке.

— Джейн Остин. Гордость и предубеждение, — вслух прочитал он название.

Драко читал эту книгу в те дни, когда Гермиона была на работе, а его работа уже была сделана, и телевизор надоел. И только сейчас он понял, что она — о нем.

«Чертовы маглы. Все про все знают», — с грустной улыбкой подумал он.

В дверь настойчиво постучали, увлекая Драко от своих мыслей.

Вернулась. В груди потеплело. Он сунул книжку обратно на полку и быстрым шагом направился к двери, боковым зрением выхватывая раковину с торчащей из нее черной ручкой.

«Черт. Опять все испортил».

Он рванул дверь и обомлел, не замечая, как пятится назад.

В дверном проеме стоял высокий темнокожий волшебник. Кингсли Бруствер. Министр магии.

— Что вам здесь нужно? — резким тоном спросил Драко.

— Пойдем, мальчик, — спокойно сказал министр, будто не замечая его агрессии. — Нас ждут в Министерстве.

— Я никуда не пойду! — крикнул Драко, оглядываясь по сторонам в поисках хоть какого-то оружия.

«Ничто не заменит мне волшебную палочку», — отрешенно подумал он, продолжая бегать глазами по всем стенам и поверхностям комнаты.

— Пойдешь, — сказал Кингсли, заходя в квартиру. — Поверь мне, тебе лучше пойти.

— Вы не можете устраивать заседание без Гермионы, — сказал Драко, тут же мысленно ударяя себя в живот: как он мог назвать ее по имени сейчас, когда ее даже нет рядом? И, глянув в глаза министра, понял — тот эту оплошность не упустил из виду.

— Не заставляй меня тащить тебя силой, — спокойно сказал Кингсли. — Грейнджер там будет.

— Она знает об этом? — насторожено спросил Драко.

— Еще нет, — со вздохом ответил министр, всем своим видом показывая, что дальнейших расспросов он не потерпит. — Я отправлюсь за ней, как только доставлю тебя в Министерство. А теперь пойдем.

— Я вам не верю! — крикнул Драко, делая еще шаг назад.

— Твоя мать в Министерстве, — сказал Кингсли, словно эти слова решали все.

И они решили.

— Что она там делает? — вдруг часто задышав, спросил Драко, делая шаг навстречу министру, и ловя себя на том, что уже готов вцепиться в его мантию. — Она в Мунго. Она больна!

— Она оправилась, — сказал Кингсли. — Она сама пожелала выступить перед судом, и ждет тебя.

— Вы врете! — крикнул ему в лицо Драко.

— У меня нет необходимости во лжи, — сказал министр и, видимо, не желая больше тянуть время, схватил Драко за локоть, выволакивая его за пределы квартиры.

В глазах потемнело. Желудок сжался. Драко ударился ногами о побелевшую от инея мостовую. В глазах мелькнул красный свет. Он мотнул головой, пытаясь сфокусировать зрение, но Кингсли, уставший от препирательств, уже затащил его в телефонную будку, и Драко услышал:

— Место назначения?

— Кингсли Бруствер. Министр магии. Привел мистера Малфоя на заседание суда.

Телефонная будка провалилась сквозь землю.

Драко шел по плохо освещенному коридору, чувствуя пронзающую боль в локте, куда мертвой хваткой вцепился министр, тащащий его к высоким дверям зала суда.

— Вы сказали, что моя мать здесь! — сказал Драко, пытаясь унять дрожь в голосе. — Я хочу ее видеть!

— Увидишь, — отмахнулся Кингсли. — Она уже там.

Драко шел на негнущихся ногах, сердце в груди стучало как ошалелое. Он должен взять себя в руки. Должен. Она не может увидеть его таким. Жалким. Напуганным. Не может увидеть его таким. Ни одна из них.

Министр рванул дверь, проталкивая Драко вперед и резким движением сажая его на уже ставший ему таким обыденным высокий деревянный стул. Поржавевшие тяжелые кандалы тут же сцепили его руки и ноги, будто ждали только его.

Драко замер, оглядывая зал. Судьи, сидящие полукругом на своих местах, не отрывали от него глаз. Гермионы среди них не было. Но ведь он и сказал, что отправится за ней после. И вдруг дыхание сперло. Бегущий по залу взгляд остановился на спине высокой женщины. Истощенной после стольких месяцев без сознания. После стольких месяцев, когда она была прикована к больничной койке.

«Мама», — пронеслось в голове. И жар отчаяния грозил в каждую следующую секунду брызнуть слезами из глаз.

Живая. Живая и, кажется, здоровая, стоит перед ним, но не видит, как он на нее смотрит. Она стоит, что-то крича судьям. Падает на колени, в мольбе переплетая перед собой руки. Она оправилась. Это — главное. Нет ничего важнее этого. Пусть его сорвут с проклятого стула и кинут в камеру Азкабана, ударив спиной о покрытую плесенью стену тюрьмы. Она поправилась. Больше ничего не имеет значения.

Дверь снова отворилась, и Драко увидел две фигуры, стремительно идущие к креслам присяжных.

Министр не лгал. И она тоже здесь.

Гермиона села рядом с Поттером. Но не смотрит на него. Обегает глазами судей, зал. Только не его.

Все вокруг растворилось в тумане. Глаза видели только ее озабоченное лицо, которое то и дело поворачивалось к Поттеру. Она что-то говорила ему и тут же удовлетворенно кивала. Она пришла.

Мать что-то кричала судьям. Плакала. Но он не мог сосредоточиться, чтобы услышать хотя бы обрывки ее слов. Вся его сущность была направлена в дальний конец зала, где Гермиона судорожно перебирала пальцы, в упор смотря на него.

«Она смотрит».

Но, стоило взглядам соприкоснуться, как карие глаза исчезли. Она отвернулась, перехватывая новое движение за его спиной. Драко, насколько мог, повернул голову, выуживая взглядом мелькнувшую в полумраке зала суда рыжую макушку. А он что здесь делает?

Председатель что-то говорит, оторвав лицо от только что врученного ему Уизли свитка. Мать все еще рыдает. И больше всего на свете хочется разорвать проклятые кандалы и подбежать к ней. Кажется, они свободны. Точно, свободны. Какой-то мракоборец поднимает его с наконец-то нагретого его телом сидения и ведет к выходу. Вдруг мать оказывается совсем рядом и берет его руку в свою.

Все закончилось. Она рядом, и она цела.

Их привели в какую-то комнату, все стены которой были уставлены стеллажами, упирающимися своими верхушками в высокий потолок. А через какой-то миг Драко уже почувствовал в своей руке такую родную, но почти забытую, гладь древка своей волшебной палочки.

Все закончилось.

* * *

Драко вошел в дом, ведя мать под руку. Она шла медленно, еле переставляя ноги. Когда же он стал выше нее? Он только сейчас это заметил. Когда она, навалившись на него всем телом, положила голову ему на плечо.

— Мам, ты как? — спросил Драко, сажая ее в кресло и озабоченно вглядываясь в ее лицо.

— Хуже, чем выглядит, — эхом отозвалась она. — Отведи меня в постель, Драко.

Он хотел что-то сказать, но, так и не решившись, только закивал головой, подхватывая ее на руки и направляясь к широкой каменной лестнице, ведущей на второй этаж.

В комнате было темно. И сыро. Не так, как в Азкабане. Но и не так, как помнил эту комнату Драко.

Он положил мать на кровать, плотнее накрывая ее одеялом, только бы она не мерзла, и повернулся к камину.

-Инсендио!— сказал он, чувствуя, как огонь наполняет не только каменную нишу, но и все его нутро. Он может колдовать.

Он подошел к постели, нагнулся, поцеловав бледный лоб, и вышел прочь.

В коридоре было темно. Тихо. Он прошел по нему, слыша, как звуки его шагов звонко отлетают от каменных стен. Зашел в свою комнату.

В ней, казалось, ничего не изменилось. Только воздух. Он был не таким, как прежде.

Драко подошел к окну, осматривая видимые в нем окрестности поместья, и его взгляд остановился на стеклянной оранжерее, покрытой снегом.

Он должен ее увидеть.

Драко не заметил, как бегом спустился в холл, совсем забыв о том, что может просто трансгрессировать. Не заметил обдавшего тело холода, когда он выскочил на улицу, спеша рвануть дверь зимнего сада. Забыв о волшебной палочке, он руками сорвал самые красивые цветы, что увидели его глаза. И только оказавшись за пределами поместья, услышав, как лязгнул замок захлопнувшихся за его спиной ворот, он поднял перед собой волшебную палочку.

Ей точно понравятся эти цветы.

Гермиона замерла на месте, не решаясь пошевелиться.

Драко, так же молча, смотрел на нее снизу вверх.

Заткнув за пояс волшебную палочку, Гермиона медленно подошла к нему, опускаясь на бетонный пол рядом с ним.

— Давай не будем говорить, — как-то неопределенно дернув плечами, сказал Драко.

— Ладно, — еле слышно ответила она, обхватывая пальцами свежие цветы, которые он тут же ей протянул.

— Ты зайдешь? — спросила она, чувствуя, как все внутри сжимается в ожидании ответа.

Драко коротко кивнул и, опершись о стену, поднялся, подхватывая ее за руку и увлекая за собой.

Они медленно вошли в окутанную тьмой квартиру. Гермиона шла чуть позади Драко, каждую секунду нерешительно на него поглядывая.

Он пришел. Она не знала, что делать и как вести себя с ним, но в голове хороводом тянулись слова: он пришел. Она все еще нужна ему, несмотря на то, что он теперь свободен и волен жить прежней жизнью.

Гермиона замерла у камина, не сводя с него глаз. Наблюдая за тем, как Драко медленно проходит вглубь гостиной, как осматривает стены и останавливает взгляд на дальнем углу комнаты.

— Что это? — не успев подумать, спросила Гермиона.

В темном углу у холодильника, где всегда, как и во всей кварте, царил порядок, сейчас был настоящий хаос. На столешнице у раковины были разбросаны продукты, а из самой раковины торчала ручка невымытой сковороды.

— Хотел сделать тебе завтрак, — усмехнулся Драко. — На случай, если ты все же вернешься.

Он выразительно на нее глянул, и она почувствовала, как краска заливает ее щеки.

— Я хотела вернуться, — шепотом сказала она.

— Позволишь мне кое-что сделать? — перебил ее Драко, будто увидев ее смущение и пытаясь сменить тему.

— Да, — тихим голосом отозвалась Гермиона.

Пусть он делает все, что захочет. Главное: он здесь.

Драко дернул рукой, тут же скрывшейся за его спиной, и, вернув руку к своей груди, с гордым лицом продемонстрировал ей волшебную палочку.

— Знаешь, говорят, не стоит носить волшебную палочку в заднем кармане брюк. Последствия бывают необратимыми, — ляпнула Гермиона, иронично подняв брови. Она вспомнила, что кто-то ей об этом говорил. Но тут же потупилась, поняв, какую глупость сморозила.

Так неловко, что впору провалиться сквозь пол. То-то уж соседи снизу удивятся.

Драко хмыкнул и плавно провел по воздуху волшебной палочкой. Вслед за его движением из распахнувшейся дверцы кухонного шкафчика вылетела бутылка вина, подгоняемая двумя бокалами на длинных ножках.

— Просто хвастаешься или снова пытаешься меня напоить? — спросила Гермиона, падая на диван.

Драко не ответил. Он проследил за тем, как вино с бокалами со звоном приземлились на поверхность стола, и сел рядом с ней.

Гермиона притянула к себе лежащую сбоку подушку и обхватила ее руками, прижав к груди. Драко сидел, будто ее не замечая, и не отрывал глаз с уже неподвижных бокалов.

— Ты рад? — спросила она. — Все закончилось. Ты свободен.

И тут же чертыхнулась про себя:

«Конечно же, он рад! Нельзя было спросить еще чего глупее?..»

— Теперь все будет по-прежнему, — сказала она, посмотрев на Драко.

Он все так же сидел, не шевелясь.

— Ничего уже не будет по-прежнему, — словно выйдя из транса, сказал он и, отбросив в сторону волшебную палочку, нагнулся к столу, взял бутылку и щелкнул пальцем по торчащей из горлышка пробке.

— Твоя мать… — сказал Гермиона, наблюдая за тем, как он без всякой магии разливает вино по бокалам. — Она… как?

— Она будет в порядке, — кивнул в ответ Драко.

Он сделал большой глоток и поднялся с дивана.

Гермиона следила за тем, как он прохаживается по комнате, не зная, что ему сказать. Она ожидала, что когда они выиграют последний суд, все будет совсем не так. Точнее, даже не ожидала — желала. Против воли и здравого смысла воображение вновь и вновь рисовало красочные картины последствий их совместной победы.

А сейчас все было не так. Драко был серьезен, она не могла найти нужных слов. И казалось, что слова — лишние. И она просто сидела и, молча, наблюдала за тем, как он пустым взглядом обводит стены ее гостиной. Будто прощается с ними. И с ней.

Вдруг Драко развернулся и протянул ей руку, раскрывая ладонь. Не думая, она тут же обвила ее пальцами, подаваясь ему навстречу.

— Знаешь, о чем я больше всего сожалею? — тихо спросил Драко, поднимая ее с дивана.

— О чем? — спросила Гермиона, не сводя с его лица настороженный взгляд.

— В Хогвартсе, — сказал Драко. — Не надо было отходить от тебя. Ты должна была танцевать только со мной, — договорил он.

— Ну, теперь у тебя точно будет такая возможность, — улыбнулась в ответ Гермиона, снова ругая себя за излишнюю самонадеянность.

«Ведь сама только что сказала, что все будет по-прежнему! Он вернется к прежней жизни, где нет места маглорожденным. Уж его-то мать об этом точно позаботится», — замерев, подумала она.

«Но ведь он пришел», — раздался голос где-то в глубине сознания.

Драко прижал ее к себе, положив руку ей на спину, и Гермиона уткнулась лицом ему в грудь.

— Ты пришел, — словно в тумане, услышала она свой тихий голос.

Его рука поползла вверх, к затылку, утопая в волосах. Ее голова откинулась назад, вытягивая шею, которая тут же запылала от жара его поцелуев.

— Ты пришел, — в окутавшем ее дурмане снова произнесла Гермиона. — Пришел.

Драко привлек ее к себе, крепче прижимаясь губами к ее распаленному телу, покрывая поцелуями каждый его сантиметр.

— Пришел…

Он отстранился, застыв взглядом на ее лице. Словно изучая каждый его контур, каждую ресничку на прикрытых глазах.

И Гермиона почувствовала, как ее ноги отрываются от пола. Драко подхватил ее, держа у своей груди. Она слышала звуки его шагов по лестнице: он нес ее в спальню. Почувствовала ребро ступеньки, когда он опустил ее, накрывая своим телом. Чувствовала, как его рука скользит вверх по ее ноге.

— Мы туда не дойдем?.. — прошептала Гермиона ему в ухо, запуская пальцы в светлые волосы.

— Не дойдем, — хриплым голосом отозвался Драко, рванув ткань спортивных штанов Джинни Уизли.

* * *

Гермиона лежала в своей постели, по пояс прикрытая одеялом. Ее голова покоилась на все еще тяжело вздымающейся груди Драко.

— Ты ведь не знаешь! — воскликнула она, поднимаясь на локте.

— Чего я не знаю? — спросил Драко, в ответ проведя ладонью по ее оголенному плечу.

Он впервые лежал в ее постели.

«Будто так и должно быть», — подумала Гермиона.

— Свиток, — сказала она.

— Свиток? — непонимающе переспросил Драко.

— Ну да, — сказала Гермиона. — Тот свиток, что Перси принес в зал суда.

— Ах, свиток… Какая разница? — спросил Драко, блаженно закрыв глаза и снова притягивая ее к себе.

— Разве тебе не интересно, что в нем было? — удивилась Гермиона.

— Что бы в нем не было — оно сработало, — сказал Драко. — И ты ведь все равно расскажешь, — усмехнулся он.

Гермиона выбралась из тисков его рук и села, прикрываясь одеялом.

— Ты ведь даже не догадаешься, кто нам помог, — хитро улыбаясь, сказала она. — И я бы не догадалась.

— Ну так расскажи, — Драко закинул за голову руки, не сводя с нее глаз.

— Дамблдор.

Драко тут же приподнялся, опершись спиной на спинку кровати.

— Дамблдор? — громко переспросил он.

— И Снегг, — сказала Гермиона.

Драко молчал, непонимающе смотря ей в глаза. Он открывал рот, будто собираясь что-то спросить, но тут же закрывал его, не находя слов.

— Сумасшествие, да? — сказала Гермиона.

— Но как?..

— Он знал, — замотала головой Гермиона. — Он все знал наперед! Знал, что так будет. И что тебе понадобится помощь.

— И помог… — выдохнул Драко, больше, казалось, ее не замечая. — Как? Почему? — он снова посмотрел на Гермиону.

— Он оставил воспоминание, — сказала она. — Со Снеггом.

— Ты его видела? — спросил Драко. — Это воспоминание.

— Нет, — ответила Гермиона. — Перси видел. Он так толком мне и не объяснил, что там было. Но сказал, что они, Снегг с Дамблдором, «явно намеренно», — она передразнила голос Перси, — преподнесли все так, чтобы тебя не смогли осудить. Они в том воспоминании вроде как вели диалог о том, что ты просто был вынужден подчиняться Волан-де-Морту.

Драко лежал, не шевелясь. Его пальцы обвили ее предплечье, сжимая с такой силой, что кожа вокруг шрама побелела. Он крепко держал ее руку, не сводя глаз с тонких порезов, складывающих одно слово: грязнокровка.

— Но я не был вынужден! — вдруг крикнул Драко, заставив Гермиону вздрогнуть.

Он отбросил ее руку и, рванув вверх по ногам брюки, выбрался из постели.

Гермиона следила за тем, как он ходит взад-вперед по комнате, не в силах сказать ни слова. Зачем она об этом заговорила? Еще несколько минут назад все было так хорошо. Ведь он был прав: какая разница, что было в том свитке, если в итоге они победили?

— Драко… — еле слышно проговорила она, подаваясь вперед.

— Почему он мне помог? Снова! Я хотел его убить! — резко обернувшись, крикнул ей в лицо Драко. — Я пытался его убить!

— Но ты этого не сделал, — перебила его Гермиона, прижимая к груди одеяло.

— Только потому что не смог, — гневно раздувая ноздри, ответил Драко. — Потому что струсил.

— Это не было трусостью! — крикнула Гермиона, спуская ноги на пол и выпрямляя спину. — Ты не смог убить человека. Это — не трусость.

— Ты знаешь… — проговорил Драко, пятясь назад.

— Конечно, знаю, — тихо ответила Гермиона, смягчаясь в голосе. — Гарри говорил.

Драко дернул плечами, отворачиваясь к окну.

— Он твердил нам об этом весь год, — продолжала Гермиона еле слышным голосом, обращаясь будто в пустоту. — А мы думали, что он просто помешался на этой «теории», — хмыкнула она.

— Но он был прав, — бросил через плечо Драко.

Он наклонился над подоконником, вцепившись в него пальцами, но Гермиона смотрела не на него. Она смотрела в отражение в стекле оконной рамы.

— Ты ведь не хотел этого делать, — она посмотрела в серые глаза, прожигающие ее из черного от ночного неба стекла.

— Я был должен, — твердо сказал Драко.

— Вот видишь! — воскликнула Гермиона, вставая с кровати и окутываясь одеялом. На секунду в нерешительности обомлев, она медленно зашагала к Драко, вновь заговорив. — Ты делал это ради семьи. Не потому что хотел этого.

— Какое это имеет значение?

— Это важно, — сказала Гермиона, медленно подходя к нему. — Это важно потому, что только из-за этого Он сделал все, чтобы спасти тебя даже после Его смерти.

Драко обернулся, облокачиваясь спиной о подоконник, и Гермиона замерла, не решаясь идти дальше.

— Я хотел, чтобы тебя не было, — вдруг сказал он.

Она поежилась.

— Хотел, чтобы тебя не было, и таких, как ты, тоже.

— Зачем ты это говоришь? — с мольбой в голосе спросила Гермиона, чувствуя, как горят глаза от наполняющих их слез.

— Потому что ты должна знать, — ответил Драко. — Ты и так это знаешь.

— А сейчас?.. — выждав заполнившую комнату паузу, решилась спросить Гермиона. — Хочешь, чтобы меня не было?

Драко опустил голову, с завидным вниманием рассматривая пальцы ног. Его плечи дернулись в усмешке. Ничего не говоря, он в пару шагов преодолел разделяющее их расстояние, и, обхватив ее за плечи, крепко прижал к своей груди.

— Я бы хотел, чтобы во всем мире была только ты, — прошептал он, зарываясь носом в ее волосы. — Только ты и я, и больше никого.

— Я тебя люблю.

Гермиона застыла, услышав свой голос. Она сказала это. Не подумав. Не желая знать, что эти слова за собой повлекут. Она сказала это.

Драко замер, уставившись на копну каштановых волос. Грудную клетку тисками сжимали тонкие руки, но Драко понимал, что не они мешают ему вдохнуть.

«После всего, что я сейчас наговорил…»

Она его любит.

Он взял ее за плечи, приподнял, притягивая ее лицо к своему.

«Я должен это сказать. Она и так это знает. Но я должен сказать».

Тишину квартиры нарушил глухой стук. Будто кто-то стучал монетой по стеклу.

— Ты слышишь? — отстранившись, спросила Гермиона и обернулась, смотря на дверь спальни. — В гостиной.

Она выскользнула из его рук и пересекла комнату, пролетев босыми пятками по ступенькам. Драко направился за ней следом.

На карнизе в каплях моросящего дождя сидела крупная сипуха, стуча клювом в окно.

Гермиона рванула ручку, впуская сову в комнату, и тут же сняла письмо с ее лапки.

— В спальне на комоде шкатулка с деньгами, возьми оттуда пять кнатов, — сказала Гермиона, кивнув в сторону сидящей на подоконнике совы. Та, словно в подтверждение ее слов, выставила вперед лапку с привязанным к ней маленьким мешочком для платы.

— Кто посылает тебе письма в такое время? — делано-подозрительным тоном спросил Драко, но ответа не услышал. Гермиона разорвала письмо. И закричала.

Темно-синий туман волной вылился из конверта, окутывая ее руки. Гермиона отпрянула, отбросив письмо в сторону, в ужасе смотря на свои запястья, которые тут же пошли пунцовыми волдырями.

— Гермиона! — крикнул Драко, сбежал по лестнице и устремился к ней.

— Не трогай! — воскликнула она, бросаясь прочь.

Она столкнулась со стеной, медленно сползая на пол и громко крича от боли.

— Гермиона… — Драко окаменел, не зная, что делать, и только смотрел на нее во все глаза.

— Ханна, — тихо произнесла Гермиона. — Невилл…

Драко, поняв, что нужно делать, тут же бросился к камину и сунул в него голову.

— Хогсмид. Дом Невилла Долгопупса, — четко проговорил он.

«Будь дома… Будь дома!» — молился он про себя.

Перед его глазами раскинулась просторная гостиная. Драко уже видел ее прежде. Мягкий широкий диван и обшарпанный ковер.

— Долгопупс! — крикнул он, что было сил.

Тишина. Гостиная застыла, как магловские фотографии, что висели на стене за его спиной.

— Долгопупс! — еще громче крикнул он, вертя головой в камине, пытаясь разглядеть хоть какое-то движение.

Где-то далеко, за пределами этой озаренной светом, пробивающимся сквозь задернутые шторами окна, комнаты, Драко слышал затихающий вопль. Вопль, полный боли.

— Долгопупс! — взревел Драко.

«Так ничего не получится. Придется трансгрессировать в Хогсмид, — лихорадочно соображал он. — Только бы Аббот была дома. Только бы найти этот дом снова. Но как я оставлю ее одну?..»

Опасаясь и дальше терять время, подгоняемый пронзающими слух стонами, Драко схватился за стенки камина, собираясь выбраться наружу.

Перед его глазами возникли две темные штанины, а секунду спустя они согнулись, и, сев на корточках, в камин заглянул Невилл.

— Что тебе здесь нужно? — сухо спросил он. Стоило ему увидеть Драко, как его лицо сделалось каменным.

— Гермиона, — выдохнул Драко, осознав, что хватает ртом воздух, как утопленник. — Ханна. Скорее.

Невилл исчез, и Драко, не ожидавший этого, в попытке броситься за бывшим однокурсником, рванулся вперед и ударился головой о заднюю стенку камина.

— Черт! — крикнул он, выбираясь из камина.

Он тут же кинулся к Гермионе, которая теперь лежала на полу и, к ужасу Драко, не дышала.

— Гермиона, — громко произнес он, опускаясь над ней, — я здесь. Все будет хорошо.

Суматошно вращающиеся в голове шестеренки вдруг, звонко звякнув, остановились:

— Мунго! — поняв, что нужно делать, сказал Драко, подхватывая Гермиону. — Я доставлю тебя в Мунго. Только дотяни…

Он подбросил ее выше к груди, плотнее запахнул окутывающее ее тело одеяло и быстро направился к двери. Но, не успел он дернуть ручку, как дверь сама распахнулась, и в комнату влетел, чуть не сбив его с ног, Невилл Долгопупс. За его плечом маячило перепуганное лицо Ханны.

— Что произошло? — встревожено спросил Невилл, застыв глазами на болтающейся и уже почти фиолетовой руке Гермионы.

— Положи ее на диван, — ледяным тоном скомандовала Ханна, отодвигая Невилла в сторону.

Драко дрожащими руками опустил завернутую в одеяло Гермиону на диван, не решаясь пошевелиться.

— И отойди, — таким же ледяным тоном сказала Ханна.

Драко, будто в тумане, сделал шаг назад.

«Достойная будет замена мадам Помфри», — пронеслось в голове.

Ханна подошла к Гермионе и склонилась над ней, быстро пробежав глазами по ожогам. Перекинула со спины висящую на плече сумку и, запустив в нее руку, извлекла какой-то флакончик с янтарной жидкостью.

— Как это произошло? — услышал Драко. Наблюдая за действиями Ханны, которая теперь бережно протирала руки Гермионы, он и забыл о Невилле.

— Кто-то прислал ей письмо, — ответил Драко и, развернувшись, бросился к лежащему у стола конверту.

— Не трогай! — крикнул Невилл, хватая его за плечо и дернув назад.

Драко даже не удивился тому, насколько сильным стал этот школьный недотепа. Одним легким движением он почти отбросил Драко назад, а сам медленно подошел к лежащему на полу конверту и опустился на корточки, рассматривая его. Невилл поднял глаза в поисках и, взяв в руку лежащую на столешнице прихватку, подобрал письмо. Он поднял руку к уровню глаз, внимательно разглядывая письмо и, тяжело вздохнув, поднялся на ноги.

— От кого оно? — спросил Драко, чувствуя, как от переполняющего его гнева вздымается грудь. Кем бы ни был этот отправитель, он, Драко, найдет его и уничтожит.

— Здесь не указано, — ответил Невилл. — Письмо адресовано не ей, — тихо договорил он.

— Не ей? — непонимающе переспросил Драко.

Невилл покачал головой.

— Но кому? — Драко сделал шаг навстречу Невиллу, не сводя взгляд с конверта в его руке. — В этой квартире живет только она. Совиная почта не ошибается.

— Оно адресовано тебе, — сказал Невилл, задрав подбородок и устремив на Драко полный холодной ярости взгляд.

Драко замер. Будто землю выбили из-под ног. В животе упало что-то тяжелое.

— Мне?.. — еле слышно проговорил Драко, доставая волшебную палочку из заднего кармана штанов: — Вингардиум Левиоса! — произнес он, взмахнув палочкой, и конверт, вырвавшись из крепких пальцев Невилла, полетел по воздуху, вырисовывая дугу, и остановился перед лицом Драко.

«Мистеру Драко Малфою. Лондон, Литтл-Роад, 47, квартира 17»

Драко, сощурив глаза, снова и снова перечитывал написанные строки.

— Как оно здесь появилось? — выдернул его из своих мыслей голос Невилла.

— Сова, — хрипло ответил Драко, невольно глянув в сторону распахнутого окна, за которым уже изрезал персиковыми полосами небо рассвет. Совы не было.

Невилл взмахнул волшебной палочкой, выпуская из нее ярко-синий шар, тут же прыгнувший через подоконник прочь.

— Тут была сова, — повторил Драко. Он совсем забыл об этой сове, которая улетела, даже не дождавшись платы. Платы! Его словно осенило: — Это была не чья-то домашняя сова, — сказал он.

— О чем ты? — сдвинув брови, спросил Невилл.

— Письмо принесла сова, — спокойно сказал Драко.

— Это я понял, — в том же тоне ответил ему Невилл.

— У нее на лапке был мешочек для денег, — сказал Драко, отбрасывая магией письмо, которое, скользнув по воздуху, опустилось на кухонную столешницу. — Такие совы приносили нам почту в Хогвартсе. Журналы, газеты и заказанные посылки. Будь я проклят, но я уверен, это была министерская сова, — закончил он, посмотрев на Невилла.

Невилл собирался что-то сказать, но не успел. За спиной Драко послышался слабый стон. Драко обернулся и тут же пулей бросился к дивану, на котором уже сидела, а не лежала, Гермиона, жадно хватая ртом воздух и в панике глядя по сторонам.

Драко упал на колени возле дивана, даже не замечая того, как оттолкнул Ханну, чуть не свалившуюся с ног под его натиском.

— Гермиона, — проговорил он, обхватывая ладонями тонкие руки, синева на которых постепенно исчезала.

Он хотел сказать что-то еще, но громкий удар где-то рядом заставил слова остановиться в горле.

Дверь снова распахнулась, ударившись о стену. В гостиную ворвались трое, держа палочки наготове.

Драко замер, увидев в ворвавшемся в гостиную вихре рыжих волос ярко-зеленые глаза.

Самый высокий из гостей, только переступив порог, бросился к дивану с сидящей на нем Гермионой, и быстрым движением отбросил Драко в сторону, толкнув его в грудь.

— Что ты с ней сделал? — взревел он, тут же поворачиваясь к Гермионе и бережно обхватывая ладонями ее лицо.

— Все в порядке, Рон, — слабым голосом проговорила Гермиона, беря его руки в свои и отнимая их от лица. — Он тут не причем.

— Вообще-то, очень даже причем, — послышался голос с дальнего конца гостиной.

— О чем ты говоришь, Невилл? — спросил Гарри. Он окинул взглядом комнату и, не заметив видимой угрозы, заткнул за пояс волшебную палочку, проходя вглубь комнаты. — Что здесь произошло?

Драко, не сводя гневный взгляд с младшего Уизли, поднялся на ноги, но отходить не стал. Рыжий все так же сидел на полу рядом с Гермионой, Гарри стоял поблизости, в непонимании смотря на Долгопупса, а за его спиной маячила Джинни, обеспокоенно рассматривая комнату.

— Мы получили твой Патронус, — заговорила Джинни, обращаясь к Долгопупсу, и Драко вспомнил яркий синий шар, выскользнувший из палочки его однокурсника и прыгнувший в раскрытое окно. — Так что здесь произошло?

— Малфою прислали в письме яд, — ответила Ханна. Она стояла у камина и не сводила глаз с рук Гермионы, как показалось Драко, готовая броситься на помощь, если вдруг состояние той снова ухудшится.

— Гарри, — заговорила Гермиона, заставив Джинни умолкнуть на полуслове. И робко глянув на Рона, подтянула выше одеяло и продолжила: — Помнишь, я тебе говорила, что все это неспроста? Все эти суды, что заканчивались провалом. А после, — она искоса глянула на Драко, — казнь, о которой нас не предупредили.

— И когда его забрали в канун Нового года, — продолжил ее мысль Гарри.

— Да! — воскликнула Гермиона настолько громко, насколько хватило ее сил. — Я думаю, это письмо… Думаю, все это связано.

— Но почему пострадала ты, а не он? — спросил Уизли, метнув в сторону Драко полный злобы взгляд.

— Это была просто случайность, — ответила Гермиона. Она выпрямилась, опустив на пол босые ноги, и снова посмотрела на Поттера. — Это точно связано, Гарри, — сказала она.

— Не получилось избавиться от меня законно, и он…

— Я бы не сказал, что все это было законно, Малфой, — пожал плечами Гарри Поттер. — Но если бы не Ханна, сегодня ты могла бы умереть, — он посмотрел на Гермиону.

— Мы должны выяснить, кто он такой, — сказал Невилл. — После сегодняшнего, сомневаюсь, что он остановится.

— Или она, — сказала Джинни. И тут же поджала губы — стоило ей заговорить, как все присутствующие обернулись к ней. — Что? — негодующе воскликнула Джинни. — Это вполне может быть и «она»!

— Мы пытались выяснить это несколько месяцев, разве нет?! — воскликнул Драко. И сразу понял появившуюся на лице Джинни неуверенность: теперь все в комнате смотрели на него.

«Чертов Патронус, — подумал Драко, разворачиваясь и уходя в дальний конец кухни. — Будто мы без них не могли обойтись. Что здесь вообще делает этот оборванец Уизли? Патронус ведь был только один. Он что, теперь живет с Поттерами?»

Драко подошел к кухонному столу и, схватив кружку, поднес к ней кувшин с простой водой, поднимая его все выше, только бы журчание воды заглушило перебивающие друг друга голоса за его спиной.

— Нужно сказать об этом Кингсли… — говорил Поттер.

— Я говорила, ему так и не удалось ничего выяснить… — Гермиона.

— Может, нам объединиться, попробуем выяснить это самостоятельно. У нас ведь отличная команда… — Громче прочих. Невилл стоял ближе всех к Драко.

— А мне кажется, нужно обратиться в Министерство. Ведь это покушение на убийство… — Голос Ханны.

— Ничего не сделает ваше Министерство! — гневно крикнул Драко, громко ударив кружкой по столу и заставив всю комнату смолкнуть. — Прежде не сделало и сейчас не сможет!

«Да чтоб тебя!..» — пронесся в голове отчаянный возглас: кружка разлетелась на осколки, залив водой стол, как и лежащие на нем аккуратной стопкой бумаги.

— Мы пытаемся придумать хоть что-то, — шикнула на него Гермиона, сорвавшись с дивана и подлетая к нему. На ходу она схватила лежащую на столешнице тряпку и принялась быстро собирать стекающую на пол воду.

Драко подхватил промокшие документы и обомлел.

Его взгляд упал на выведенные аккуратным почерком имена у верхнего края бумаги.

Он тут же развернул разбухшую от влаги стопку, подсовывая ее Гермионе так, что та оказалась на уровне ее глаз.

— Что? — непонимающе спросила Гермиона.

— Вот, смотри! — воскликнул Драко, тряхнув листами пергамента. — Смотри!

— Что я должна увидеть? — снова спросила Гермиона, вглядываясь в размазанные буквы.

Драко перебросил бумаги в правую руку, а левую положил Гермионе на плечо, притягивая ее ближе к себе. Боковым взглядом улавливая, как сощурились глаза сидящего на полу у дивана Уизли.

— Ну, — заговорила Гермиона. — Здесь имена присяжных с того заседания, — она посмотрела на него, указав на документ.

— Читай фамилии, — сухо сказал Драко.

— Джоэл, — забегав неуверенным взглядом от него к документу и обратно, начала читать Гермиона, — Кравеки, Литтлтон, Лотерн, Монтгомери, Мюррей, Стэнфорд… Монтгомери! — не то пискнула, не то крикнула она, прижав ладони к лицу. — Как мы раньше этого не заметили?

— Монтгомери? — поморщившись, спросила Джинни. — Что особенного в этой фамилии?

— Монтгомери… — еле слышно протянул Поттер, подходя к Гермионе и выхватывая у Драко из рук стопку бумаг. — Почему мне эта фамилия кажется знакомой?

— Я тоже ее уже где-то слышал, — подал голос Уизли.

— Та девушка, — заговорил Драко под энергичные кивки Гермионы, словно заранее подтверждающей каждое его следующее слово. — В ночь перед Рождеством. В коридоре в Хогвартсе.

— Мы ее знаем? — перебил Гарри.

— Я говорила тебе про нее, — ответила ему Гермиона. — На шестом курсе. Конечно, ты уже не помнишь… Это было в конце учебного года, уже после гибели Дамблдора. Мы увидели ее в школьном дворе. Ты тогда еще говорил, что отправишься на поиски крестражей. Думал, что мы отпустим тебя одного… — она как-то грустно усмехнулась и украдкой глянула на Уизли. — Это я тебе сказала, кто она, сказала, что…

— Что это сестры Монтгомери, — перебил ее Уизли. — Их было двое. Они плакали, и ты сказала, что на их младшего брата напал оборотень. Потому что его мать отказалась сотрудничать с Пожирателями Смерти, — он метнул взгляд в сторону Драко. — Мальчику было всего пять лет, и его не смогли спасти. Он скончался в больнице святого Мунго.

— Да… — выдохнула Гермиона, застыв и не сводя с Рона изумленный взгляд. Взгляд, в котором было больше теплоты, чем Драко мог бы вынести. Будто она была ему, Рону, благодарна за то, что он помнит ее слова, сказанные много лет назад.

— Думаешь, это их родственник? — возвращая ее внимание, сказал Драко.

— Это первая и единственная зацепка, — ответила Гермиона.

— Я этим займусь, — кивнул Гарри и направился к двери.

— Сейчас? — удивилась Гермиона.

— А ты хочешь дождаться следующего нападения? — вскинул брови Гарри.

Гермиона замотала головой, провожая глазами своего друга. Джинни тут же развернулась, уходя вслед за ним.

— Рон? — Гарри обернулся в дверях. — Поможешь?

— Разумеется, — как-то недовольно буркнул Рон и, напоследок смерив Драко презрительным взглядом, вышел прочь.

— Мы тоже пойдем, — сказал Невилл, когда дверь захлопнулась. — Да? — он глянул на Ханну. Она все еще издалека рассматривала руки Гермионы.

— Да, — ответила Ханна. — Думаю, теперь нечего опасаться. Но если что-то снова забеспокоит — мы будем у камина!

Она подошла к Гермионе, обняв ее на прощание, и они с Невиллом скрылись за дверью.

В гостиной повисла тишина, раздающаяся звоном в ушах.

Драко стоял, не шевелясь, и украдкой поглядывал на Гермиону, прижимающую к груди размокшие бумаги.

— Тебе нужно идти домой, — сказала она, кивнув на окно, за которым уже вовсю светило весеннее солнце.

Драко вздохнул и, медленно зашагав вдоль комнаты, остановился у дивана.

— Мать меня ждет, — тихо, словно оправдываясь, сказал он. — Уже несколько часов ждет, — он тоже мотнул головой в сторону окна.

— Я знаю, — нежно улыбнулась Гермиона. Слишком нежно. И он понял: она не прогоняет его. Она знает, что ему нужно уйти. И она знает, что он вернется.

— Если что-то случится… — заговорил он.

— Я пришлю тебе Патронус, — тут же бойко отозвалась Гермиона.

— Ладно, — сказал Драко. Но не решился к ней подойти. Он просто развернулся и пошел к двери, и, уже распахнув ее, обернулся.

— Гермиона, — сказал Драко, посмотрев на нее через комнату. — Я тоже.

Не нужно было говорить то самое слово. Он был уверен: она и так все поняла.

* * *

Драко трансгрессировал, оказавшись перед высокими воротами из черного металла. Жаркое весеннее солнце припекало, согревая все тело, где его не прикрывала ткань.

Драко зашагал по вымощенной булыжником тропинке, направляясь к дому, на крыльце которого, к его удивлению, он разглядел три силуэта. Два из которых, раскланявшись с хозяйкой дома, развернулись и ступили на тропинку, с каждым шагом приближаясь к Драко.

Драко невольно нахмурился, поравнявшись с уже уходящими гостями, но, по всем нормам приличия, изобразил улыбку, на ходу чуть склонив голову в приветствии. И тут же ускорил шаг, не сводя взгляд со стоящей на крыльце матери.

Она выглядела намного лучше, чем прошлым вечером, когда он укладывал ее спать. Волосы были красиво уложены, дорогое длинное платье из лучших тканей мадам Малкин выразительно обтягивало тело. Черное. Мать все еще держала траур по его отцу. Но Драко заметил перемену в ее осанке. Не платье и не прическа бросились ему в глаза, как он думал поначалу. К ней вернулась ее осанка. Ее статность. Мать расцвела.

И поняв это, Драко ускорил шаг, не в силах оторвать от нее восторженный взгляд. Она снова прежняя. Она оправилась и она счастлива, несмотря на то, что они остались вдвоем. Он видел это в ее улыбке, когда она, сплетя перед собой руки, стояла и ждала, когда же он подойдет достаточно близко.

— Драко, я по всему дому искала тебя с утра, — сказала Нарцисса.

— Были дела, — туманно ответил Драко и, подойдя к матери, крепко ее обнял. — Мам, — он отстранился, настороженно глянув в ее лицо, и мотнул головой в сторону ворот, за которыми уже скрылись двое волшебников. — Что они здесь делали?

— Драко! — всплеснула руками Нарцисса. — Неужели ты их не узнал? Это ведь родители твоей однокурсницы.

— Я знаю мистера и миссис Гринграсс, — ответил Драко. — Я спрашиваю: что они здесь забыли?

— Драко! — Нарцисса посмотрела на него с легким укором, разворачиваясь на месте, и поманила его за собой в дом. — Ты ведь понимаешь, в каком мы сейчас положении. Они нам нужны. И я уже обо всем договорилась.

— О чем ты? — спросил Драко, чувствуя, как холод растекается в груди. — О чем ты с ними договорилась?

— Сынок, — сказала Нарцисса, проведя рукой по его волосам. — Мы столько пережили в последнее время. Я так боялась, что нас больше не примут в нашем обществе… Но мистер и миссис Гринграсс…

— О чем ты с ними договорилась? — твердо спросил Драко.

— Милый, если ты женишься на их дочери…

Драко отступил на шаг назад, слова застряли в горле.

— Туда ты хочешь вернуться? — крикнул он, тут же об этом пожалев. Лицо матери помрачнело. Улыбка исчезла. Ее улыбка, за которую он был готов пожертвовать всем миром. Он сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки, и продолжил. — Ты хочешь вернуться в общество, которое от нас отвернулось? — и, помолчав, добавил. — Не важно.

Он прошел через просторный холл и упал в кресло, стоящее возле камина.

— Дафна встречается с Блейзом, — сказал он. — Я точно знаю.

— Но у Дафны есть сестра, — подхватила Нарцисса. — Астория. Драко, только представь, как вы будете счастливы! Я буду счастлива. Я видела эту девушку! Она красива и умна. Она будет для тебя идеальной партией, поверь мне.

Драко смотрел на мать, не решаясь заговорить вновь. И решившись, не смог бы. Ком застрял в горле. Нарцисса стояла перед ним, взволнованно теребя складки атласной юбки, и не сводила с него полный мольбы взгляд.

— Мам… — начал Драко, но запнулся, увидев, как опасно дернулись уголки ее губ.

— Я прошу тебя, Драко, — сказала она. — Ты еще этого не понимаешь. Но для тебя так будет лучше. Поверь мне. Я ведь твоя мать, — она подошла к нему и опустилась на колени, накрыв ладонью его руку. — Я знаю, что для тебя так будет лучше.

Драко коротко кивнул и, выбравшись из кресла, без слов, бросился к лестнице. Он взбежал по ступенькам, миновал длинный коридор, и, захлопнув за собой дверь спальни, навалился на нее спиной.

«Она не понимает… — думал он, в отчаянии готовый бить мебель и разбрасывать вещи так, чтобы они с грохотом ударялись о стены. — Она не знает».

Драко пересек комнату, опускаясь на массивный дубовый стул перед таким же массивным письменным столом со свежим выпуском «Ежедневного пророка» на нем.

Она никогда не поймет его выбор. Пусть он его уже и сделал. Мать не примет грязнокровку. Но она с этим смирится. Наверняка смирится. И всю его жизнь он, Драко, будет смотреть на мать и видеть на ее лице вместо желанной улыбки — смирение.

Драко ударил ладонями по столу, поднимая облачко пыли.

Взгляд упал на титульную страницу газеты. Первую полосу венчало объявление о грядущей игре в плюй-камни.

Драко хмыкнул.

Темный Лорд исчез. И теперь самое знаковое событие недели — турнир в плюй-камни.

Он подцепил пальцами газету, расправляя ее в руках, и прочитал жирный шрифт:

«Уже в эти выходные! «Салемские ведьмы» и «Тролли-весельчаки» сойдутся на незабываемом турнире лучше игры столетия! За кого вы будете болеть? Чью сторону примете? Пришло время сделать выбор!»

— Пришло время сделать выбор… — вслух прочитал Драко последнюю фразу.

Гермиона осталась одна в своей гостиной, не зная, куда себя деть. Адская боль, еще несколько минут назад разрывающая ее тело, прошла. Гермиона походила по комнате взад-вперед и бросила взгляд на диван. Пришло время трансфигурировать его в первозданный вид, но делать этого отчаянно не хотелось. Воображение само собой рисовало на нем зарывшегося лицом в подушку Драко, чуть посапывающего в ритм жужжащего рядом холодильника.

Он ушел. Но она знала, что уже этим вечером он снова будет здесь. Как и прошлой ночью будет осыпать ее поцелуями и крепко прижимать к себе. Внизу живота приятно заныло. И пытаясь увлечь себя от ненужных мыслей, Гермиона пулей взлетела по лестнице в спальню, наспех накинула первую попавшуюся под руку одежду и выбежала из квартиры. Она переждет этот день у друзей. И будет ждать Драко в своей квартире, только небо начнет темнеть.

Гермиона трансгрессировала на как обычно безлюдную улицу перед домом из серого камня и, быстро пробежав по тропинке, соединяющей улицу и дом, затарабанила во входную дверь.

Дверь открыла Джинни.

— Что-то случилось? — взволнованно спросила она, оглядывая Гермиону, и сделала шаг в сторону, давая подруге пройти.

— Все хорошо, — ответила Гермиона и зашла в гостиную, плюхнувшись в кресло у камина. — Не хочу сидеть одна дома. Побуду у вас, хорошо?

Джинни как-то обиженно фыркнула, будто само предположение того, что Гермиона может доставить ей неудобства, было полным абсурдом.

— Мальчики еще не вернулись? — спросила Гермиона, осматривая комнату. Комната была пуста, если не считать двух девушек. — Как-то они долго.

— Им этого негодяя еще разыскать нужно. В самый раз, — ответила Джинни. — А где Малфой?

— Отправился к матери, — сказала Гермиона, чувствуя, как румянец заливает ее щеки. Ей еще не приходилось разговаривать с Джинни о Драко начистоту.

— Думаешь, она примет тебя? — словно не замечая повисшей в комнате неловкости, спросила Джинни. Гермиона поняла: Джинни все равно, с кем она будет, если при этом она будет счастлива. И в душе Гермиона была ей за это благодарна.

Но слова подруги заставили что-то неприятно сжаться в груди. Об этом она еще не думала. Нарцисса никогда не примет в семью грязнокровку. Что бы Гермиона не сделала для ее сына. Несомненно, Нарцисса будет ей благодарна. Наверняка теперь, случайно встретившись с Гермионой в Косом переулке, Нарцисса не станет брезгливо кривить губы. Возможно, она даже поздоровается с ней легким кивком. Но принять в семью — на это не стоит рассчитывать.

— У вас все серьезно? — не унималась Джинни. Она села напротив Гермионы и смотрела на нее немигающим взглядом. — Я видела, как он волновался за тебя, когда ты лежала на диване. Его взгляд… Он был просто безумен. Таким я его еще не видела. И я не могла не заметить, как переменилось отношение Гарри к нему. Неужели он не безнадежен? — она хмыкнула, иронично подняв бровь.

— Он совсем не такой, каким был в школе, — сказала Гермиона, и тут же поправилась. — Точнее, он именно такой. Думаю, он всегда таким был. Просто не показывал этого. Думаю, это потому, что его никто никогда не любил, — Гермиона договорила, а поняв, что сказала, плотно сжала губы, боясь пошевелиться. Но слова уже были произнесены, и Джинни удивленно выпрямилась, во все глаза смотря на подругу.

— Вот как, — неестественно сухо сказала она.

Джинни поднялась и направилась к бару, за что Гермиона ее мысленно поблагодарила: ей сейчас как никогда нужно было выпить. Но в каждом движении подруги было какое-то раздражение. Или недоверие. Гермиона не могла понять, что не дает ей покоя. Пока один очень ясный образ, будто она видела это только вчера, не появился перед глазами: высокий шатер и громыхающая в нем музыка; она танцует с Роном и видит через его плечо Джинни, и в этом взгляде видно все. Ее страх перед их грядущим опасным путешествием. Она волнуется за Гарри. Это очевидно. Но дело не только в страхе. Ей больно отпускать то, что только начало налаживаться. И Рон с Гермионой — вместе — часть этого.

— Думаешь, он простит меня за это? — тихо спросила Гермиона, боясь услышать ответ.

— Да он ничего не знает, — пожала плечами Джинни, возвращаясь к столу с двумя наполненными бокалами.

— Как это — не знает? — удивилась Гермиона, принимая бокал и делая большой глоток. На душе тут же стало легче. Будто огненное пойло, скатившись по ее горлу, прогнало лишние переживания.

Джинни цыкнула и, снова сев напротив нее, высокомерно сказала:

— Это же Рон.

Джинни растянулась на диване, закинув ноги на подлокотник, и повернула голову к подруге:

— Когда ты встречалась с Крамом, он ведь думал, что все, чем вы занимаетесь — это гуляете, держась за ручки. А может и без этого. Видела бы ты его лицо, когда я ему сказала, что вы целовались! Он ведь даже предположить такого не мог. Хотя, как по мне, это было более чем очевидно.

Гермиона улыбнулась, не зная, чего ей сейчас хочется больше: посмеяться вместе с Джинни над тем, какими юными и наивными они когда-то были, или возмутиться тому, что именно Джинни рассказала об этом Рону. Гермиона была готова дать голову на отсечение, что одна из их с Роном ссор во время учебы была вызвана именно этим его открытием.

— Но он уже не тот, — посмеявшись, сказала Гермиона. — Он вырос. Мы выросли. Теперь-то он точно понимает, что к чему.

— Не понимает, — решительно тряхнула головой Джинни. Настолько решительно, что расплескала на себя часть содержимого стакана. — Думаю, он просто не хочет этого знать. И думать об этом не хочет. Так что, поверь мне, у него и в мыслях нет, что между тобой и жалким слизеринцем что-то может быть.

Гермиона неосознанно сдвинула брови, только услышав о «жалком слизеринце», но не успела она возмутиться, как что-то неприятно кольнуло в груди. Тревога, будто паутина, расползалась по ее телу, заставляя тяжелее дышать и бегать глазами по сторонам в ожидании чего-то… Чего?

Гермиона подскочила, желая только бежать прочь, но тут же взяла себя в руки, выравнивая дыхание.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросила Джинни. Она отставила в сторону стакан с огневиски и теперь в упор смотрела на Гермиону, пытаясь понять, что могло перемениться, когда еще несколько минут назад ее подруга заливалась звонким смехом.

— Что-то не так, — сказала Гермиона, сумбурно перебирая свои мысли и чувства. Не было видимых причин для такой перемены. Но то, что с ней происходило — не просто так: она знала.

Ответ пришел прежде, чем Гермиона успела выловить его из своего сознания. Огромное окно гостиной распахнулось, и в комнату влетел охваченный синим сиянием терьер.

Он остановился, ударившись четырьмя лапами об пол, и заговорил голосом Рона:

— Мы попали в засаду. Ты нужна.

Терьер растаял в воздухе, а Гермиона бросилась к двери, проклиная себя за непростительную нерасторопность: она должна была понять, что такая паника охватывает ее лишь когда Гарри или Рон в опасности.

— Почему Патронуса отправил не Гарри?! Гермиона! — крикнула Джинни, устремившись за ней.

Они выбежали из дома и, взявшись за руки, трансгрессировали. Впервые Гермиона трансгрессировала, не зная — куда. Но исчезнувший на ее глазах терьер будто наполнил ее грудь, ведя за собой. И растворяясь на аккуратной лужайке дома Поттеров, Гермиона где-то в глубине своего сознания вспомнила рассказ Рона о том, как таинственный шар, выпорхнувший из делюминатора Дамблдора, привел его к ней, только он услышал ее голос. И сейчас она знала, что пусть это не входит ни в какие рамки, пусть Патронус на это не способен, насколько это известно волшебникам… Она знала: терьер приведет ее к Рону.

Перед глазами возникли полуразрушенные стены какого-то старинного дома. В потолке зияли дыры, пропуская свет, благодаря которому Гермиона смогла разглядеть происходящее вокруг.

Несколько человек, не меньше пяти, размахивали палочками, выпуская зеленые искры. А в противоположном конце, огромной за счет снесенных стен, залы две фигуры — одна на голову выше второй — отбивались, направляя в противников заклятия, озаряющие пространство красным и синим светом.

— Экспеллиармус! — крикнула Гермиона, направив палочку в спину ближайшего к ней волшебника. Его отбросило к стене, и она увидела, что там уже лежало двое. Без сознания. Один на другом.

— Джинни! Возьми тех, что левее! — крикнул Гарри, выбрасывая огненно-красную струю в грудь высокой женщине, приближающейся к нему.

Гермиона размахивала палочкой, вновь и вновь повторяя обезоруживающие заклятия, но не могла больше поразить никого: вся ее сила уходила только на защиту. Она видела как Гарри отбросил в сторону еще одного из нападавших, а волшебная палочка последнего, подлетев в воздух, прыгнула в свободную руку ее друга; видела, как Джинни кинулась вперед, прижав незримой силой, исходящей от ее палочки, взрослого волшебника, намного старше их, к месту, где оставшаяся часть стены сливалась с потолком. Волшебник только беспомощно дергал ногами в воздухе, хватаясь за горло. Она видела, как пунцовый от гнева Рон молниеносным движением очертил вокруг себя волшебной палочкой полукруг, отбросив всех противников в разные стороны. И когда она уже думала, что их силы иссякли, а противников все еще оставалось больше, волна красного света прокатилась по разрушенной комнате.

— Экспеллиармус!

Всех присутствующих отбросило по разным углам.

Гермиона ударилась спиной о стену и упала на пол.

Из последних сил пытаясь подняться, она завертела головой в поисках источника такого сильного заклинания.

Рон, опираясь рукой о перевернутый стол, медленно поднимался на ноги, Гарри возил по полу руками в поисках своих очков. Джинни лежала оглушенная, раскинув в стороны руки и ноги. В дверном проеме виднелся силуэт. Он возвышался над комнатой, озаряемый светом с улицы. Его ноги были расставлены, плотно упираясь в пол, а рука с волшебной палочкой — выброшена вперед. И когда глаза Гермионы смогли сфокусироваться в окутанной мраком комнате, она увидела перекошенное от гнева лицо. Он спас их всех. Никогда прежде она не думала, что в Невилле столько силы.

Он опустил палочку и с наигранной невозмутимостью зашагал по комнате, оглядывая всех разбросанных по углам людей.

— Этот? — спросил Невилл, глянув на Гарри. И получив утвердительный, но в то же время ошарашенный, кивок, сгреб в охапку молодого человека, который метался в поисках своей волшебной палочки. — Кто шелохнется, — сказал Невилл, — отправится в Азкабан следующим же рейсом.

Гермиона нащупала выступ на стене, за который тут же ухватилась, пытаясь выровнять колени, но ее локоть подхватила крепкая рука, помогая подняться.

— Ты знала, что он на такое способен? — спросил Рон, поднимая ее с пола, но тут же дернулся, одной рукой придерживая Гермиону, а вторую направил на волшебника у соседней стены. Тот, нащупав на полу свою палочку, выпрямился, резко поднявшись на ноги.

Но палочка Рона уперлась в его грудь быстрей, чем тот успел набрать в грудь воздух для новой атаки.

— Только пошевелись! — крикнул Рон, прижимая к себе Гермиону.

— Подмога уже в пути, держи этого, — сказал Гарри, указывая на волшебника, которого сгреб в охапку Невилл.

Не успел Гарри договорить, как остальные тут же растворились в воздухе.

— Хороши твои друзья, — хохотнул Невилл, обращаясь к макушке мужчины, которого он держал.

— Вы сами виноваты! У нас не было выбора! — крикнул тот, но вырываться перестал.

— Ни в чем мы не виноваты, — заботливо протянул Невилл, похлопав по плечу захваченного мужчину. — Ты мстить надумал не тем. Куда его, Гарри?

— В Министерство, — выдохнул Гарри. — Я сейчас.

Невилл растворился в воздухе.

— Что произошло? — спросила Джинни, когда комната погрузилась в тишину.

— Мы пошли за этим Монтгомери, — ответил ей Рон. — Но он устроил засаду. Времени не было, мы не успевали отбиваться.

— Я отправил Патронуса Невиллу, а Рон — Гермионе, — продолжил Гарри.

— А про меня вы забыли?! — вспыхнула Джинни.

— Ну ты же здесь, сестренка, — улыбнулся Рон.

— Только потому что Гермиона была у меня!

— Спасибо, что ты пришла, — шепотом сказал Гермионе Рон. — Гарри успел передать Невиллу это место, а я не смог. Не был уверен, что ты нас найдешь.

— Оно само, — ответила Гермиона, посмотрев в глаза Рону, и чувствуя, какая неловкость ее охватывает от этих слов. — Я просто знала.

— Я пойду в Министерство, — сказал Гарри. — Нужно довести дело до конца. Увидимся дома, — он посмотрел на Джинни, как бы извиняясь, но в следующее мгновение растворился в воздухе, как и напавшие на них волшебники несколько минут назад.

Гермиона прижалась к Рону, чувствуя как ее тело исчезает, рассыпаясь на частицы. И вот она уже стоит на аккуратной лужайке дома Поттеров, все так же прижимаясь к широкой груди Рона.

Они прошли в дом под непрекращающиеся возгласы Джинни о том, как они могли не позвать ее. Рон смеялся. Гермиона знала этот смех. Это было облегчение и триумф. Все позади. Они снова победили.

— Нет, ну вы видели Невилла! — восторженно крикнул Рон, закидывая поленья в камин. — Явился как какое-то божество, честное слово. Сколько мы прошли, таким я его еще не видел. Всех разбросал! Сколько же силы в этом парне?

— Это и правда было мощно, — согласилась Джинни, забыв про свою обиду. — Этакий Зевс на фоне ночного неба.

Она рассмеялась и, все так же заливаясь смехом, повалилась на диван.

— Ночное небо! — воскликнула Гермиона, оборачиваясь к окну. Стекло было черным как смоль.

Гермиона побежала к двери, на ходу кинув друзьям:

— Звоните, если понадоблюсь!

Дверь захлопнулась, но не успел шум удара стихнуть в ее ушах, как Гермиона уже стояла в проулке у мусорных баков. Она бегом бросилась в подъезд, забыв о лифте, миновала несколько лестничных пролетов и застыла у двери своей квартиры. Между дверью и перекладиной торчал край бумажки.

Гермиона звякнула ключами и приоткрыла дверь, аккуратно выуживая листок, и поднесла его к плафону на стене подъезда.

«Ты так и не открыла. Наверное, тебя нет дома. Если ты вернешься, я жду тебя в кофейне. Д.»

Он приходил.

В кофейне?

«Жареное зерно»! Магловская кофейня, о которой она ему все уши прожужжала.

Гермиона снова взмахнула палочкой, оказываясь в самом темном и в самом ближнем к кофейне проулке, где в это время точно не могло оказаться маглов.

Она поправила волосы, пытаясь придать им более ухоженный вид, чем то, на что они были способны, и бодрым шагом направилась к высокой зеленой двери с узорчатым стеклом посередине.

Драко сидел за столиком, с нескрываемым наслаждением потягивая кофе из бумажного стакана. Но лицо его было мрачно.

Гермиона подошла к нему и взобралась на высокий стул, стоящий по другую сторону стола.

— Ты в порядке? — спросил Драко, только увидев ее. Ей не удалось до конца скрыть от него последствия их недавнего сражения.

— Все хорошо, — против воли улыбнулась Гермиона. Улыбка вышла неестественной. Она знала, что Драко это заметит. Но ее пугал его затуманенный взгляд. Будто он не здесь. — Ты давно меня ждешь? — наиграно-нежно спросила Гермиона, накрывая его ладонь своей. Этот взгляд не шел из головы.

— Как прошел твой день? — спросил Драко.

— Довольно обычно, — ответила Гермиона, пожав плечами. — А твой?

Она напряглась в ожидании ответа. Где-то в подсознании по ребрам стучала тревога. Она твердила ей, что все переменилось за этот короткий день. Его взгляд переменился.

Он смотрел на нее не так, как сутки тому назад, когда они лежали в постели и он гладил ее плечи. Нежность в его глазах сменилась грустью.

Гермиона соскочила со стула и молча направилась к выходу.

— Ты куда собралась? — негодующе воскликнул Драко. Но отставил в сторону стакан с кофе и поспешил за ней.

Они оказались под ночным небом. Со всех сторон на них падали лучи множества фонарей, стоящих вдоль дороги и у расположившихся по улице мелких кафе.

Драко застыл в дверях, и Гермиона чувствовала, что он сверлит глазами ее спину.

Но в голове будто кувалдой стучали слова Джинни: «Думаешь, она примет тебя?»

Она не примет. Нарцисса. Гермиона это знала так же хорошо, как и то, что для Драко нет ничего важнее счастья его матери.

Гермиона медленно развернулась, встречаясь с ним взглядом.

Как бы он не любил ее. Как бы он не хотел быть с ней. Он не будет счастлив, пока не увидит этого счастья в глазах Нарциссы.

— Не выйдет, — только и смогла сказать Гермиона. Эмоций не осталось. Не хотелось даже плакать. В груди разверзлась пустота.

— Послушай… — начал Драко.

— Ты знаешь, что не выйдет, — перебила Гермиона.

Она улыбнулась ему. Сдержав порыв приблизиться, обхватить его руками, прижаться губами к его губам, она еще сильнее растянула улыбку:

— Мы взяли Монтгомери, — сказала она. — Тебе больше ничего не грозит.

— Гермиона… — заговорил Драко, но она снова его перебила.

— Я не смогу, — сказала она так тихо, что сама себя еле расслышала. — Не смогу смотреть на тебя зная, что ты не счастлив.

— Но я счастлив! — крикнул Драко. — Сейчас! Прямо сейчас я счастлив!

— А когда ты расскажешь своей матери о нас? — словно не слыша его, спросила Гермиона. — Что будет больше? Твое счастье или чувство вины перед матерью?

— Вины? — поморщился Драко.

Но Гермиона увидела легкую перемену в его взгляде. Увидела все то, о чем он думал, перед тем как встретиться с ней. То, что, как он надеялся, она не поймет. Но Гермиона поняла это еще до того, как вышла из дома Поттеров. Драко не сможет жить с мыслью, что разбил ее сердце. Он скорее разобьет ее сердце, Гермионы. Чем Нарциссы. Чье угодно.

Мать для него — все.

Гермиона вдохнула, собираясь что-то сказать. Но слов не нашла. Она пробежала взглядом от макушки белесых волос до щиколоток, упрятанных в новые лаковые туфли, и грустно ухмыльнувшись себе в подбородок, без слов развернулась и зашагала прочь.

— Гермиона! — окликнул ее Драко.

Она обернулась, застыв. Она знала, что он не попытается вернуть ее. Знала, что он благодарен ей за это решение, потому как сам не смог бы его принять. Знала, что он хочет броситься к ней. Прямо в эту секунду броситься к ней и обнять, больше никогда не выпуская из своих рук. Она знала, что он хочет сделать это. Знала как и то, что он этого не сделает.

— Я всегда буду любить тебя, — сказал Драко.

Ни что не шевельнулось, кроме его губ. Ни плечи, ни один мускул на его лице.

Гермиона улыбнулась ему в ответ и, развернувшись, зашагала прочь.

Гермиона сидела на диване, наблюдая, как языки пламени пляшут в камине, сминая чернеющую страницу «Ежедневного пророка». Стремительно исчезая в охватившем их огне, на нее глядели две пары глаз. Два красивых лица, так гармонично сочетающихся друг с другом. Когда наследники таких древних семей как Малфои и Гринграсс сообщают о помолвке, об этом печатают на первой полосе.

Полгода прошло с того дня, как она ушла, оставив его у дверей магловской кофейни. Она ни разу не оглянулась тогда, но знала, что он смотрел ей вслед, покуда она не скрылась за поворотом.

С тех пор они ни разу не виделись. Он исчез из ее жизни, будто его никогда и не было. И только диван, который она так и не решилась вернуть к прежнему облику ее любимого кресла, говорил о том, что он был здесь. Когда-то очень давно. Был.

Гермиона отпила из бокала и сползла по ворсистой спинке дивана, крепче прижимая к себе подушку, на которой все еще чувствовала его запах.

Перед глазами снова всплыла темная комната, разрываемая нечеловеческим криком. Каждую ночь во сне Гермиона вновь и вновь слетала по лестнице, ногой задевая валяющуюся возле нее подушку. Вновь он корчился и извивался громко крича. Каждую ночь она клала руки ему на плечи, пытаясь успокоить хотя бы тело. А когда ей это удавалось, его пальцы в очередной раз находили источник сопротивления, плавно скользя по ее рукам к локтям, а после — смыкаясь на ее талии.

«Поэтому вы проснулись в одной постели?»

«Грейнджер, что ты тут делаешь?»

«Ты кричал во сне».

Бокал полетел в пламя, ударившись о камень и разлетевшись на осколки.

Гермиона поднялась с дивана, не без удовольствия пропуская между пальцами ног высокий ворс ковра. Если что-то все еще может ее радовать — пусть это даже обычный ковер — не все потеряно.

Полгода прошли словно в тумане. Следуя своим привычкам, Гермиона с головой окунулась в работу в Министерстве магии, получила солидное повышение, и теперь под ее началом было целое министерское ведомство. С друзьями она в это время виделась мало. Не в ее правилах взваливать свои переживания на чужие плечи. Но Гарри то и дело заглядывал в ее новенький, обставленный по последней моде, офис; Джинни каждый вечер прорывалась в каминную сеть; а Рон удивительным образом оказывался в гостях у Поттеров, стоило только Гермионе пообещать друзьям, что заглянет к ним на ужин. Драко не было.

Гермиона посмотрела в окно, где небо уже почернело, и только в редких местах рвалось от сияния мелких звезд. Форточка была открыта, пропуская в комнату свежий воздух, пропахший осенними дождями. Гермиона взмахнула волшебной палочкой — и форточка захлопнулась.

Если бы Гермионы сегодня не было дома, она бы не оставила открытым окно. Не стоило рисковать, грозясь себя выдать.

Гермиона перевела взгляд на холодильник, все еще не решаясь пошевелиться. Она должна была это сделать. Это обязательный ритуал, который она не могла проигнорировать, чтобы не происходило в ее душе.

Шумно выдохнув, Гермиона в пару шагов преодолела расстояние и рванула на себя дверцу, и комната озарилась слабым светом, исходящим от маленькой лампочки над верхней полкой холодильника.

Тонкие пальцы юркнули вглубь «магловского чуда», как его называл отец Рона, и в следующее мгновение взгляд Гермионы застыл на столе с теперь лежащим на нем крохотным пирожным, усыпанным шоколадной крошкой. Гермиона взмахнула волшебной палочкой — и вот пирожное уже венчает горящая свеча.

— С днем рождения, Гермиона, — тихо проговорила она.

Накануне она сказала друзьям, что хочет провести этот день рождения со своими родителями. Шумная вечеринка была последним, чего бы Гермиона хотела. А родителям сказала, что друзья ей не простят, если она не проведет этот вечер с ними, ведь они так и не получили праздника по случаю ее повышения. Гермиона хотела одиночества. Отчаянно хотела.

Свеча уже не горела, желание было загадано. Но кусок в горло не лез.

В дверь постучали.

Гермиона перевела взгляд с задутой свечи на дверь и недоверчиво нахмурилась.

«Он пришел, — пронеслось в голове. — Конечно, он пришел».

Дрожащей рукой она вернула так и нетронутое пирожное на стол, не отрывая взгляд от входной двери, за которой все еще раздавался равномерный стук.

Мгновение — и комнату залил яркий свет подъезда.

Гермиона стояла на пороге, одной рукой держась за ручку только что открытой ею двери, а другой — опираясь на дверной косяк. И как зачарованная смотрела в родные теплые глаза.

«Конечно, пришел…»

— Ты ведь не думала, что я оставлю тебя одну в такой день? — улыбнулся он, и его лицо засияло еще ярче, чем лампа в плафоне на стене подъезда.

Гермиона моргнула, заставляя подступившие слезы скатиться по щекам, оставляя влажные дорожки.

— Что ты здесь делаешь? — едва слышно спросила она.

Но тут же, не дожидаясь ответа, сорвалась с места, столкнувшись с крепкой широкой грудью и обхватывая ее руками. А секунду спустя он подхватил ее, перенося через порог, и опустился с ней на диван.

— Все думают, что ты у родителей, — сказал он, крепче прижимая ее к себе.

— А ты?..

— Меня тебе не провести, — он рассмеялся и притянул ее к себе, нежно зарываясь носом в ее волосы.

Гермиона отстранилась и внимательно посмотрела ему в глаза. И строгим от непонимания голосом спросила:

— Где Лаванда, Рон?

Он ухмыльнулся, выпуская ее из объятий, поднялся с дивана и подошел к столу.

— Мы расстались, — безразличным тоном сказал Рон. — Ты будешь это есть?

Гермиона покачала головой, но, поняв, что он ее не видит, сказала:

— Нет.

— Почему вы расстались? — помолчав, спросила она.

— Почему вы расстались? — обернулся Рон.

— Это было неправильно, — шепотом сказала Гермиона.

— Это было неправильно, — эхом отозвался он.

Эпилог

— Нужно было выходить раньше, я ведь говорила.

Гермиона быстро шагала по платформе вокзала Кингс-Кросс, одной рукой придерживая тележку с чемоданами, которую катил Рон, а другой — сжимая крохотную ладошку.

— Мама, посмотри, сколько здесь маглов!

Дети, еле поспевая за родителями, бежали следом. Роза, открыв от изумления рот, глазела по сторонам, то и дело останавливаясь и тут же срываясь с места вслед за тянущей ее матерью.

— Роза, говори это потише, — шикнула на дочь Гермиона под изучающем взглядом оказавшегося поблизости дежурившего полицейского.

— Но мама! Их так много! — не унималась Роза. — Как же мы незаметно проскочим, когда они… — она сделала глубокий вдох, пытаясь выровнять дыхание, но рука матери снова дернулась, потянув ее за собой. — Когда они повсюду, — договорила Роза, как только вся семья остановилась.

Гермиона перевела взгляд на дочь. Та стояла, придирчиво осматривая всю площадь вокзала. У Розы были голубые глаза отца и его же рыжие волосы. Но до того курчавые и непослушные, что напоминали гнездо, сколько бы Гермиона перед выходом из дома их не прочесывала. Роза скептически глянула на пробежавших мимо них маглов и поставила руки в боки.

— И что теперь? — недовольно спросила она.

— Да, дорогая, что теперь? — спросил Рон с насмешливой улыбкой.

Он хмыкнул и выразительно посмотрел на Гермиону.

— Как мы попадем на платформу 9¾? — подал голос Хьюго, показавшись из-за плеча сестры.

Гермиона перевела взгляд с детей на мужа, еле сдерживая улыбку.

— Давай ты, — сказала она.

Рон крутанул тележку, направив ее носом в кирпичную стену.

— Иди сюда, — сказал он Розе, притягивая ее ближе и ставя между собой и тележкой.

Роза подняла голову и недоверчиво посмотрела на отца.

— Так это что, — сказала она, — все взаправду? Нам надо впечататься в стену?

— Ты сможешь, — серьезно сказал Рон и обернулся, посмотрев на Гермиону и Хьюго. — Вы готовы?

Гермиона почувствовала тепло на своем предплечье и, глянув вниз, увидела, что сын крепко обхватил ее руку, не отрывая взгляд от кирпичной стены между платформами 9 и 10.

— Мы готовы, — сказала она Рону, и, когда тот сорвался с места, а спустя секунду, исчез из виду, Гермиона опустилась на корточки, заглядывая в веснушчатое лицо сына. — Видишь? — сказала она, мотнув головой туда, где только что были ее муж с дочерью. — Ты сможешь.

Хьюго энергично закивал и выпрямил спину, показывая, что он готов.

Гермиона поднялась, крепче сжала ладошку сына и решительно направилась в сторону стены, с каждым шагом все больше ускоряясь. Они уже бежали, держась за руки так, что побелели костяшки пальцев, и стена становилась все ближе. И, казалось, столкновения уже не избежать.

Она зажмурилась. Голова взорвалась от шума сотен голосов, и Гермиона открыла глаза. Они стояли посреди просторного перрона, а за их спинами возвышалась глухая стена.

Гермиона посмотрела сверху вниз на сына и улыбнулась ему. Хьюго в недоумении вертел головой, то разглядывая перрон, то снова оборачиваясь к стене.

— Ва-ау… — протянул он, от удивления забыв закрыть рот.

— Вон они, пойдем, — сказала Гермиона, зашагав к поезду, где в одном из вагонов только что скрылись две огненно-рыжие шевелюры.

— Можно я тоже поеду? — робко спросил Хьюго, потянув мать на себя. — Мне ведь уже почти одиннадцать!

— Ты поедешь туда, — сказала Гермиона, нежно потрепав сына по волосам. — Но не сегодня. Ты обязательно поедешь.

— Ну, багаж загружен! — бодро крикнул Рон, выбираясь из вагона, Роза выскочила вслед за ним.

— Где же они? — спросила Роза, оглядываясь по сторонам. — Поезд скоро отправится.

— Я вижу! — крикнул Хьюго, и Гермиона, проследив за его взглядом, увидела тоже.

Пять человек шагали им навстречу, оторвавшись от кирпичной стены платформы 9¾.

Гарри катил перед собой тележку с чемоданом и большой клеткой с совой, рядом с ним шла Джинни. Джеймс что-то говорил Альбусу, отчего лицо последнего делалось все мрачнее. Лили зачаровано глядела по сторонам, словно никого не замечая.

— Привет! — сказал Альбус с облегчением в голосе, как только чета Поттеров подошла достаточно близко. Роза встретила его сияющей улыбкой.

— Ну что, припарковался нормально? — спросил Рон Гарри. — Я — да. Гермиона не могла поверить, что я сдам на магловские права. Она думала, что мне придется применить Конфундус к инструктору.

— Неправда, — тут же сказала Гермиона. — Я в тебе нисколько не сомневалась.

— Вообще-то я действительно применил к нему Конфундус, — шепотом сказал Рон Гарри, думая, что Гермиона его не слышит. Они с Гарри поднимали в вагон чемодан и сову Альбуса. — Я просто забыл, что надо смотреть в боковое зеркало — по правде говоря, я могу с тем же успехом применить заклятие Сверхчувствительности.

— А вы как добрались? — спросила Джинни, провожая взглядом Гарри и Рона.

— Чуть не врезались в столб, — хихикнула Гермиона. — Но, в целом, нормально.

Когда Гарри и Рон вернулись на платформу, Лили и Хьюго оживленно спорили о том, в какой факультет их распределят, когда они наконец поедут в Хогвартс.

— Если ты попадешь не в Гриффиндор, мы лишим тебя наследства, — сказал Рон. — Так что делай свой свободный выбор.

— Рон! — воскликнула Гермиона негодующе.

Лили и Хьюго засмеялись, а Альбус и Роза сохраняли торжественную серьезность.

— Он просто шутит, — хором сказали Гермиона и Джинни, но Рон уже не слушал. Поймав взгляд Гарри, он кивком указал на три фигуры ярдах в пятидесяти от них. Пар в эту минуту рассеялся, и маленькую группу было отчетливо видно.

— Смотри, кто там стоит, — сказал Рон, и Гермиона перевела взгляд туда, куда он указал другу.

В груди больно кольнуло.

Драко, в наглухо застегнутом черном пальто, с женой и сыном. Надо лбом у него уже появились залысины, и от этого вытянутый подбородок казался еще длиннее. Сын был похож на него не меньше, чем Хьюго на Рона. Драко заметил смотрящих на него Гарри, Рона, Гермиону и Джинни, коротко кивнул им и отвернулся. Но на какую-то секунду Гермионе показалось, что его взгляд застыл на ее лице. Только на мгновение.

— А это, стало быть, маленький Скорпиус, — полушепотом сказал Рон. — Ты должна одерживать над ним верх на каждом экзамене, Роза. Слава богу, умом ты пошла в маму!

— Рон, прошу тебя, — сказала Гермиона, пытаясь вернуть свои мысли от только что смотревших на нее серых глаз. — Дети еще и в школу-то не пошли, а ты уже натравливаешь их друг на друга!

— Ты права, дорогая, — ответил Рон, однако удержаться не мог. — Но ты все-таки не дружи с ним очень-то, Роза. Дедушка Уизли не простит тебе, если ты выйдешь замуж за чистокровку!

По телу Гермионы пробежал ток, и она неосознанно глянула туда, где несколько минут назад стояла чета Малфоев. Но их там уже не было. Гермиона чертыхнулась про себя и снова повернулась к семье, краем глаза выхватив белесую макушку Скорпиуса. Он высунулся из окна соседнего вагона и, лучезарно улыбаясь, махал родителям.

— Ребята, вам уже пора заходить в поезд, — сказала Гермиона, притянув к себе Розу и поцеловав ее в макушку. Она уже не слышала, как к ним тяжело дыша подбежал Джеймс, сбивчиво рассказывая о том, что, можете себе представить, их Тедди целуется с Мари-Виктуар!

Гермиона опустилась на корточки, взяв в руки лицо Розы. Ей не было дела до разговоров Джеймса о том, что он готов жить в одной комнате с Алом, только бы отец разрешил Тедди переехать к ним. Она смотрела в голубые глаза дочери, не веря, что не увидит ее до Рождества. И если бы она только не знала, как Роза мечтает отправиться в Хогвартс, Гермиона сию же минуту схватила бы ее в охапку и убежала прочь с этого вокзала в их размеренную семейную жизнь, где все ее дети находятся рядом с ней.

— Мы будем писать тебе каждую неделю, — сказала Гермиона.

— Мам, все будет в порядке, — отмахнулась Роза. — И заметить не успеешь, как мы вернемся.

Гермиона грустно хмыкнула, в последний раз поцеловала розовую щеку и поднялась, помогая Розе забраться в вагон.

Поблизости Гарри что-то шепотом говорил Альбусу, и лицо последнего от его слов понемногу светлело. А дослушав отца, Альбус вскочил в вагон, и Джинни захлопнула за ним дверь.

Из ближайших к ним окон высовывались школьники. Множество лиц, как в поезде, так и на платформе, было обращено на Гарри. Но Гермиона не сводила глаз с лица дочери, которая смотрела, в отличие от прочих, только на нее.

— Чего они все смотрят? — спросил Альбус, протискивая голову в окно рядом с Розой и оглядывая соседей.

— Не беспокойся, — сказал Рон. — Это все из-за меня. Я страшно знаменит.

Альбус, Роза, Хьюго и Лили рассмеялись. Состав тронулся.

Гермиона повернулась к Рону. Он смотрел на удаляющиеся лица детей, прижимая к себе Хьюго. Гарри медленно шагал по платформе вслед за грохочущим поездом. Гермиона напоследок глянула на лицо дочери, которое с каждой секундой становилось все меньше, и взяв руку Рона, направилась к выходу с платформы.

Уже подойдя к кирпичной стене, Гермиона, пропуская вперед мужа с сыном, оглянулась.

Драко стоял на краю платформы. Астории поблизости видно не было. Она, как и Гарри, шла вслед за поездом, увозящем ее сына. Драко стоял один, в застегнутом под горло черном плаще. Стоял, не шевелясь. И в упор смотрел на нее. На Гермиону. Она встрепенулась, когда их взгляды встретились, но ни один мускул на ее лице не дрогнул. Драко стоял так же недвижим, словно статуя. И только его губы шевелились, беззвучно произнося слово, разобрать которое смогла бы только она:

— Всегда.

Конец