Игнотус (джен)

Куртка Аластора Грюма была настоящей легендой в мракоборческих кругах. Мифов, связанных с ней, было чуть ли не поровну с мифами о жизни самого Грозного Глаза. В отделе беззлобно шутили, что еще немного — и куртка может посменно работать за своего хозяина. Еще бы: по слухам, в ней скрывалась не только складная метла и батарея зелий и противоядий, она сама по себе была оружием из-за огромного количества усовершенствований и зачарований от всего на свете.

Многие верили, что куртка предупреждает хозяина об опасности.

Грюм посмеивался над такими рассказами и иногда сам подбрасывал пищу для новых легенд. На деле в куртке не было ничего особенного: так, масса карманов со всяким полезным мракоборческим барахлом. Настоящим оружием был ее владелец. А заодно самым главным и точным вредноскопом во всей Великобритании.

Куртка не знала и не чувствовала того, что чувствовал Грюм, пока исследовал злосчастную прогалину в Запретном Лесу. Ей точно не казалось, что Судьба прямо сейчас ставит перед собой упаковку чипсов и откупоривает пиво в ожидании светопреставления. То, что там фигурировала удобная подставка под ноги, подушка и плед, куртка тоже не подозревала.

Он видел смерть во всех ее проявлениях. Как правило, она всегда безобразна. Порой настолько, что хоронить приходится предварительно соскребя человека со стен — и то штукатурки оказывается больше, чем тела.

Эта смерть была не самой изобретательной. Но она почему-то явилась по душу Таддеуша Праудфута.

Престарелый мракоборец осторожно наклонился над телом, насколько позволяла деревянная нога. Окажись здесь патологоанатом, он бы с присущим его профессии юмором заявил, что без мозгов люди все же не живут, что бы там не утверждали анекдоты.

Грюм вздохнул и закрыл остекленевшие глаза убитого.

— Сэр! — окликнули его с другого конца прогалины.

Грозный Глаз поднялся и подковылял к Дереку. Остальные мракоборцы как-то странно перешептывались.

— Сэр, тут это…

«Это» оказалось телом Барти Крауча-младшего. Остальных мертвецов на прогалине опознали тоже — все из беглых Пожирателей.

— Барти Крауч-младший. — Грюм потер подбородок, где шрамов было больше, чем щетины. — Насколько я помню, его оставили доживать свои годы в Азкабане… Но какой прок от человека, пережившего Поцелуй дементора?

— Сэр, вы взгляните на остальные тела. Посмотрите на их глаза!..

Мракоборцы в полной тишине наблюдали, как Грозный Глаз обходит темные мешки. Возле последнего Грюм остановился, посмотрел на лицо и в полной растерянности пробормотал:

— Горгулья меня раздери, что все это значит?

Говорят, что глаза — это зеркало души. Если исходить из этого утверждения, то при полном отсутствии души отражать глазам попросту нечего. Взгляд мертвеца тем и пугает, что за ним скрывается одна лишь пустота. Вдвойне хуже глаза человека, у которого на момент смерти никакой души уже не было. Некий эквивалент телевизора, в экран которого дважды выстрелили дуплетом и отключили от сети, но при этом он почему-то продолжает транслировать зловещий спектакль, где все молчат.

Как и Барти, все погибшие были лишены душ. Кроме Таддеуша.

* * *

Вспомнить, что происходило в последующие несколько часов, было несколько сложновато. Образы мчались по трассе сознания на предельных скоростях, врезались друг в друга и улетали в кювет, оставляя после себя лишь размазанные цветные пятна.

Гарри ощущал себя как человек, который, стоя у окна поезда, вдруг обнаружил, что вместо состава тронулся перрон.

Теперь он просто бесцельно брел по каменным коридорам Хогвартса, каким-то чудом сумев удрать от бесконечных допросов, мельтешения и общей паники. Его не искали, и хорошо. Но нехорошо было то, что собственные ноги, похоже, состояли в сговоре с остальным сумасшедшим миром, поскольку через четверть часа привели его прямо к тому, что осталось от входа в кабинет директора.

У него даже не осталось сил, чтобы разозлиться. Поэтому вместо того, чтобы заорать во всю глотку и пнуть стену, пришлось ограничиться подергиванием века.

Вообще-то, Гарри с радостью упал бы прямо здесь и уснул. Он даже начал прицениваться, какая из гранитных плит пола выглядит мягче остальных.

— Ты тоже это чувствуешь, да?

Слава Мерлину, он настолько устал, что испуг остановился где-то на полпути, махнул рукой и вернулся досыпать. Только это и спасло Полумну от того, чтобы улететь в дальний конец коридора от шального заклятия. Вещать из темноты, да еще после всего, что Гарри пережил прошлым вечером, по степени самоубийственности было где-то между пунктами «ткнуть в глаз быку» и «встать под падающей наковальней».

— О чем ты? — немного зло спросил Гарри: холодный пот его все-таки прошиб.

— О замке, разумеется, — Полумна Лавгуд посмотрела на него как на дошкольника. — Ты ведь неслучайно сюда пришел, да?

Если честно, Гарри был очень близок к тому, чтобы ляпнуть что-нибудь неоригинальное про мозгошмыгов и кизляков, лишь бы не ввязываться в очередной странный диалог, но какое-то чувство прижало палец к губам и ему вдруг стало интересно. Помнится, Невилл что-то такое говорил…

— Я слышал, ты утверждала, что Хогвартс чего-то боится.

— Да, это так, — Полумна даже просияла, как просиял бы Джордано Бруно, признай инквизиция систему Коперника. — Ему часто бывает неуютно, а никому и дела нет. Он прячет нас, бережет… — она провела рукой по камням, словно погладила большую собаку. — И сейчас ему больно.

Гарри посмотрел в сторону той дыры в стене, которая теперь вела в кабинет директора. Она и в самом деле выглядела как рана.

— А Хогвартс мог бы… ну, намекнуть, как именно все это произошло?

Полумна пожала плечами.

— Все, что я знаю — он не в обиде. Ему неприятно, но тому было еще хуже. — Она серьезно посмотрела на Гарри серебристыми глазами. — Тот, кто устроил пожар, сделал это не со зла. Он тоже испытывал очень сильную боль.

Она отвернулась и теперь просто что-то нашептывала стене.

Звучало как бред. Но в контексте того, что сам Гарри и Волан-де-Морт были полгода назад воскрешены какой-то древней магией, тролли и гоблины оказались людьми, а вещи перемещались между реальностями, слова Полумны были очень убедительны. По крайней мере, в этой системе координат.

В конце концов, когда вас забрасывает, скажем, на дно океана, вы же не доказываете воде, что расплющивать тело — это ненормально? Стоит считаться с теми законами, которые действуют на данный момент. Даже если сталкиваешься с ними впервые.

Поняв, что больше ничего нового ему не сообщат, Гарри решил подняться по винтовой лестнице туда, где еще вчера был кабинет МакГонагалл. Он так и не был там с того момента, как закончил тушить пожар и погнался за поджигателем.

Мантия и жетон мракоборца невозбранно пропустили его наверх сквозь заградительные чары.

Кабинет директора выглядел как… Словно бы… э-э-э…

Короче, если опустить все подробности разгрома, то лучшим сравнением был бы упавший в грязь метеорит. Других ассоциаций у Гарри попросту не было под этот случай, учитывая, что стену, где раньше висели портреты предыдущих директоров, натурально расплескало. Теперь она поблескивала, как вулканическое стекло, а посреди красовалась заметная вмятина.

Можно подумать, что здесь чихнул дракон.

Под ногами потрескивало и похрустывало. Честно говоря, не будь Гарри здесь так часто за все предыдущие годы, ему было бы сложно понять, что именно здесь сгорело. Вот эта серебристая лужа осталась от дымящихся приборчиков. А это искореженное нечто, похоже, было Омутом Памяти…

Пожалуй, из всего здесь удалось спасти только Шляпу и дальнюю часть кабинета. И то только потому, что студенты и преподаватели вовремя подоспели.

«Он тоже испытывал очень сильную боль». Гарри старался не думать, насколько она была сильной. Ему хватило и того, что он видел сейчас.

А затем он вдруг что-то вспомнил и метнулся к той части стены, где еще недавно висел портрет Дамблдора.

Как он и ожидал, чудом уцелевший тайник оказался пуст.

* * *

— Прошу вас, мистер Поттер, успокойтесь и скажите четко: что пропало?

В больничном крыле до сих пор царила такая сумятица, что даже вопль Гарри «Ониукралимечизкабинета!» мало кого привлек. Здесь толпились как мракоборцы, так и студенты с преподавателями, получившие ожоги во время тушения пожара — к счастью, никто серьезно не пострадал.

Гарри согнулся, уперевшись руками в колени, перевел дух и наконец оказался способен на членораздельную речь:

— Профессор МакГонагалл, из кабинета пропал меч Гриффиндора!..

— Этот, что ли?

Откуда-то из-за спины директора появился министр магии, Кингсли Бруствер, и продемонстрировал продолговатое нечто, завернутое в клетчатую ткань. Гарри раскрыл рот: отчасти из-за нехватки воздуха, отчасти по неожиданности.

— Ну… да, — пробормотал он, глядя на поблескивающую сквозь ткань сталь.

— Не вы первый, кто предположил, что весь этот балаган был устроен, чтобы скрыть кражу Меча, — МакГонагалл кивнула министру. — По крайней мере, других объяснений, почему поджигатель целился по тайнику с ним, нет. Но ничего, мы нашли решение.

— Решение?

Директор раздула тонкие ноздри. Это выглядело не менее воинственно, чем многоголосый клич шотландского клана перед битвой.

— Хогвартс закрывается, мистер Поттер. До тех пор, пока положение в стране не улучшится. И на время эвакуации студентов Меч тоже отправится в безопасное место. Я не могу и не хочу рисковать жизнями детей даже ради таких реликвий.

Гарри словно получил удар под дых.

— А… куда? — родился беспомощный вопрос.

— В министерство магии. Там меч Гриффиндора будет под надежной охраной, — произнес министр Бруствер.

Мутный взор Гарри перешел на него. Тупо, сквозь туман усталости и пережитого за вечер он отметил, насколько болезненно выглядит министр. Кингсли Бруствер буквально олицетворял самый худший день в жизни. Даже Фадж был не таким убитым, когда узнал о возвращении Волан-де-Морта. Впрочем, Фадж и не напрягался, чтобы хоть как-то предотвратить начало войны.

Кингсли же не поленился лично явиться в Хогвартс, узнав о пожаре. Вряд ли он даже спал.

В голове Гарри вдруг зашевелилась какая-то странная мысль, связанная с министерством. Будто бы он что-то узнал незадолго до того, как начался пожар… Что-то очень важное, связанное с…

Он вспомнил.

— Послушайте, сэр, я не уверен, что это хорошая идея! — встрепенулся Гарри, глядя на Меч. — Я знаю, что в министерстве есть пособники сбежавших Пожирателей, один из них — это Таддеуш Праудфут, мракоборец, но могут быть еще. Вы совершаете огромную ошибку!

— Таддеуш мертв, Гарри.

Слова, произнесенные прежде незамеченной Гестией Джонс, стали тем самым роковым решением, которое рушит всю башенку во время игры в дженгу. Мир вокруг Гарри рассыпался.

— Ты же был на той прогалине, — откуда-то раздался голос Септимуса Фроста, — когда его убили. Господи, голову бедняги будто бы начинили петардами доктора Фейерверкуса и…

— Фрост, замолкни, — огрызнулась Гестия. — Не видишь, ему плохо?

Гарри и в самом деле слегка покачивало. Но по большей части не потому, что несколько часов назад у него на глазах кого-то убили таким жестоким образом. Основная проблема была в том, что им оказался Таддеуш. Все его теории разлетелись в клочья.

Значит, не он был марионеткой Волан-де-Морта все это время…

— Сэр, я все же прошу вас, не доверяйте никому в министерстве, — упрямо произнес Гарри, глядя Кингсли Брустверу в глаза. Это далось тяжело, от усталости картинка двоилась и троилась даже через линзы очков. — Враг точно там, внутри, и он прикидывается кем-то из ваших коллег. Сэр…

— Мистер Поттер, кто лучше знает положение дел в министерстве, как не я? — Министр поправил сползающую с меча ткань, стараясь не касаться острого лезвия. — Я бывший мракоборец и бывший член Ордена Феникса. Так что вы сильно меня недооцениваете. Меч будет под моей личной охраной, и уверяю вас: никто не посмеет его украсть. — Он обернулся к МакГонагалл. — Я предоставлю вам Хогвартс-экспресс на ближайшей неделе, профессор. И усилю охрану на территории замка, пока студенты не будут эвакуированы все до единого. По поводу компенсации за восстановление кабинета поговорим с вами чуть позже.

— Хорошо, министр. Спасибо вам.

Кингсли кивнул и удалился, унося сверток. Только от его слов Гарри почему-то легче не стало.

* * *

Несколько минут спустя его все-таки отловили в больничном крыле и утащили в гостиную. Увидев среди своих похитителей Рона, Гарри кое-как нашел в себе силы удивиться.

— Постой, а как ты в Хогвартс пробрался мимо охраны? — спросил он, едва Джинни усадила его в кресло пустующей гостиной Гриффиндора. — Тебя пропустили, да?

Рон махнул рукой, усаживаясь рядом с камином.

— Я просто воспользовался тем потайным туннелем, что начинается в «Сладком королевстве», помнишь его? — и, успев опередить возглас Гарри: — Да, до меня по нему уже кто-то прошел. Я нашел совсем свежие следы.

— Это все, конечно, хорошо, но мне кажется, что Гарри зверски устал и мы могли бы отложить разговор хотя бы на пару часов… — обеспокоенно предложила Гермиона.

— Если я прилягу, пара часов превратится в пару дней, — бросил Гарри. — Поэтому давайте обсудим все, что знаем, прямо сейчас. Начну с новости: народ, Таддеуш Праудфут мертв. Я подозревал его как пособника… — он бросил взгляд в сторону спален и решил не рисковать: — …Тома. Я думал, что человек с серым шарфом, которого я видел в Азкабане, это он, но нет: этот тип был там, на прогалине, и он убил Таддеуша.

— Возможно, перед этим он напал на Миллисенту Багнолд, — задумчиво потер затылок Рон. — Когда ее дом рванул, я побежал туда вместе с другими жителями, и знаете что? Меня по дороге кто-то чуть не сбил. Кто-то невидимый. Я тогда в суматохе об этом забыл, но уже в туннеле подумал: эй, он вполне мог бежать к тайному ходу! Иначе, почему он замаскировался чарами?

Гарри что-то прикинул в уме.

— В доме миссис Багнолд взорвался тот же Летучий порох, что был на сухогрузе «радио Ливингстон», — вспомнил он. — Этот… Велиус Сетон, получается, сначала выкрал документы Батильды Бэгшот, потом пробрался в Хогвартс, чтобы слямзить меч Гриффиндора… да-да, у МакГонагалл такая теория… а затем он убил тех всадников в Лесу, и с ними Праудфута.

— Как-то многовато для одного человека, не находите? — скептически спросила Джинни.

— Да, если только это не Во… не Том, — предположила Гермиона.

— Это точно не Том, — Гарри покачал головой. — Он сам бы не стал делать подобное. Человек, который находится под его управлением — да, но не Том. И это все еще кто-то из министерства магии. Под подставным именем.

Гермиона нахмурилась.

— Гарри, а тебе не кажется, что слишком большое количество улик говорит о том, что нас пытаются надурить? — спросила она. — Он даже имя свое написал в той записной книжке, что вы нашли на сухогрузе. Как много преступников пишут свои имена, чтобы их нашли, а?

— Фанатики? — пожал плечами Рон.

— Может быть… а может быть, это вообще третья сторона. — Все уставились на Джинни. Девушка пожала плечами и продолжила: — Я подслушала мельком разговор мракоборцев с помощью Удлинителя ушей. Те всадники в Лесу, Гарри, были беглыми Пожирателями смерти. Там еще что-то говорилось, но я не расслышала.

Если бы кто-то попытался воздвигнуть памятник тому изумлению, что испытали Гарри, Гермиона и Рон, он бы влетел на кругленькую сумму за одно только проектирование.

— Это все меняет… — прошептал Гарри. — Праудфут был среди них, а значит, он все-таки служил Тому…

— Тогда Велиус Сетон не на их стороне, потому что Пожиратели и Таддеуш явно на него охотились. Но возникает другой вопрос: к чему весь этот цирк с сухогрузом, Миллисентой Багнолд и пожаром в Хогвартсе? — Гермиона взъерошила волосы, растерянно глядя в стену. — Попытка подставить?

— Столько усилий из-за одного человека? — хмыкнул Рон. — Не смешите.

Начался бессмысленный спор. Сам Гарри в нем не участвовал: в его голове творилось приблизительно то же самое, что происходит наутро в комнате общежития после студенческой попойки. Одни мысли расталкивали другие, пытаясь определиться, кто где находится и чья нога у кого на голове, третьи кое-как приняли вертикальное положение и сейчас брели вытянув руки перед собой в слабой надежде нашарить двери заветного туалета. Кто-то даже не пытался вставать, потому что страдать от головной боли лежа куда легче. Но даже среди такой компании может найтись тот, кто проснулся в относительно добром здравии.

Одна такая мысль у Гарри и была.

— Мы восстановим прошлое с помощью реконструктора времени, — медленно произнес он. — Вот и узнаем, кто этот Велиус Сетон.

* * *

Грюм слегка ошибался насчет Судьбы. Никакое пиво она пока не откупоривала: для него еще не настало время. Но совершенно точно оно было очень близко. Судьба хотела дождаться самого, на ее взгляд, удачного момента в метре, что она лично срежиссировала.

* * *

Поэтому реконструктор времени Гарри так и не нашел, хотя перерыл не только свою сумку, но и всю комнату Сириуса в доме на площади Гриммо, куда отпросился у Гестии Джонс (вообще, отпрашиваться и не понадобилось, сердобольная Гестия сама сплавила его отдыхать).

Его переполняло столько злости и отчаяния, что впору было эти чувства сублимировать в стопроцентный концентрат в пакетиках — по-другому уместить их в себе было сложно. Стало немного легче, когда Гарри пинками прогулял подушку от кровати до двери и обратно и с минуту в нее покричал.

Только после этого он смог спуститься на первый этаж и поискать реконструктор там. Но тот словно канул в прореху пространства-времени. Хотя будем честны: скорее всего, коробочку с чарами просто-напросто выкрали из сумки Гарри. Еще тогда, в министерстве, после его рапорта из Азкабана, где упоминался реконструктор.

У него как будто бы выдернули ковер из-под ног.

Гарри безвольно опустился перед холодным камином. Вспышка злости в спальне высосала последние силы.

Над страной назревала буря. Он видел это по хлопающим занавескам на окнах Вселенной.

А они даже не знают, откуда она придет…

Долго сидеть в отрешенной позе возле камина не вышло. Холод пополам с нервной дрожью заставил Гарри сжаться в трясущийся комок. Кикимер не слишком часто растапливал камин, по всей видимости, считая, что плесень на постельном белье — нечто вполне уместное, как вышивка гладью. Все лето он вел с Гарри войну за лишние пару поленьев, пока наконец в качестве ультиматума старому эльфу не была предъявлена простуда хозяина.

Сейчас, когда Гарри должен был минимум с месяц провести в Хогвартсе, Кикимер вернулся к прежнему распорядку, растапливая камин максимум раз в сутки.

Звать во все горло эльфа, чтобы разбудить дражайшую миссис Блэк? Скорее Гарри предпочел бы лично нажать на заводской гудок, предварительно приложившись к нему ухом.

Он вытащил пару поленьев и уложил их на серую золу.

В этот момент что-то привлекло его внимание. Словно в полумраке сознания кто-то чиркнул спичкой по камню.

Зола была не однородной, а скорее представляла из себя хорошо прогоревшую стопку серых листов с обкусанными огнем загнувшимися краями. На некоторых сохранился текст. Гарри присмотрелся к выглядывающему из золы краю: там от руки было написано знакомое имя: «Содерберг».

Он почти что не дышал, пока пытался прочесть то, что осталось от текста. «…встретиться с ва…», «…нуждается в вашей помощи…», «…связано с одной радиост…», «…крайне опасным.», «…ль Содерберг…», «…кого с собой!»

Гарри осторожно прикоснулся к листку. Он мгновенно превратился в хлопья пепла.

Через пять минут хлопнула входная дверь.

Спустя секунду она открылась, и упавшая подставка для зонтика была пинком отброшена в дальний угол прихожей.

Дверь снова захлопнулась.

* * *

Нет предела совершенству. За новой покоренной вершиной следует другая — и так далее.

Непонимание Аластора Грюма, по всей видимости, активно посещало курсы саморазвития, потому что впервые за долгие годы оно побило все рекорды. Он действительно не знал, что ему делать со всеми фактами, которые вывалились на него, как гора отработанной породы из карьерного самосвала.

Престарелый мракоборец, запершись в кабинете после бессонной ночки в Лесу, растерянно листал чужие и собственные отчеты. Даже попытался сделать схему на пробковой доске, но через какое-то время понял, что это начинает походить на плетеную репродукцию картин Джексона Поллока. С таким же отсутствием смысла.

Мракоборцы проверили найденные на прогалине волшебные палочки. Оказалось, что все погибшие попросту… убили себя.

Даже Праудфут.

Грозный Глаз не мог представить более жуткого способа самоубийства. Это был не последний сюрприз от Таддеуша: как оказалось, у него была искалечена нога — совсем недавно он потерял на ней палец. Обычно обо всех травмах в отделе принято отчитываться, но эта осталась неучтенной.

Овдовевшая миссис Праудфут заявила, что за последний месяц муж не провел дома ни единого дня, оправдываясь служебными обязанностями.

Аластор Грюм догадывался, что именно Праудфут возглавлял отряд Пожирателей смерти, но это было единственное, в чем он был уверен. Кто был тот человек с серым шарфом, о котором говорил Поттер? Какие были цели у напавших на него? Почему они все погибли от собственных заклятий?

И самое главное — почему все найденные Пожиратели смерти оказались без душ?

Впервые за все это время Аластору Грюму хотелось напиться до чертиков.

* * *

То же самое испытывал и Гарри, когда стоял посреди Камден-таун и смотрел на лавку, где работала та странная женщина с драконокнигой. Разбитая витрина и вышибленная дверь были очень нехорошими симптомами.

В лавку он все-таки вошел.

— Эй!

Крик ушел в пыльную тишину, и та мягко стерла все следы его недолгого существования.

Гарри неловко потоптался на месте. То, что никакой мисс Содерберг тут уже нет, он понял еще при взгляде на магазинчик. Состояние помещения в лавке это только подтвердило: перевернутая мебель, разбросанные товары, даже следы огня кое-где.

Он осторожно обогнул прилавок, миновал витрины и книжные шкафы, где совсем недавно встретил Миллисенту Багнолд, и остановился перед мастерской. Там не было ничего интересного: только коробки, стол да все необходимое для починки книг и других товаров.

Зато за книжными шкафами оказался вход в еще одно помещение — на этот раз подвальное.

Освещая дорогу палочкой, Гарри осторожно спустился по лестнице.

Спустя несколько минут у него не оставалось никаких сомнений насчет того, где именно синтезировали поддельный Летучий порох. А заодно и зелье, которое было подброшено Гаю Фергюссону и отравило Аллардайса Тернера.

* * *

Утро плавно перетекло в день, а день очень быстро обернулся вечером, который, в свою очередь, передал дежурство ночи. Вторые сутки не внесли никакого разнообразия в этот распорядок, даже осенний дождь за окном мало чем отличался от такой же мороси вчерашнего вечера.

Прошло два дня, а Гарри так и не торопился в Хогвартс. Все, что Рон, Джинни и Гермиона получили от него — только короткое сообщение через сквозное зеркало о необходимости задержаться в Лондоне.

Теперь Джинни и Гермиона, спровадив шифрующегося Рона в одну из пустующих аудиторий (он ни в какую не хотел оставлять сестру и свою девушку после того, что произошло в Хогвартсе), сидели перед камином в гостиной и по очереди бросали такие взгляды на пламя, словно с минуты на минуту там должна была появиться голова Гарри. Однако каминная сеть молчала. И не без причины: ее отключили от греха подальше.

Откуда-то вылезший Живоглот дремал на подлокотнике кресла Гермионы. С того самого дня, когда Хогвартс впервые пережил «землетрясение», кот превратился в нервный комок усов и шерсти. Даже спящий, он выглядел так, словно был готов броситься наутек без необходимости просыпаться.

Да что уж там говорить, почти все гриффиндорцы в гостиной выглядели так же.

— Вот тебе и учеба… — пробормотала Джинни, кратко резюмируя вечернюю речь МакГонагалл. — Даже сентябрь к концу не подошел. Как думаешь, мы вообще вернемся сюда?

— Если нам будет куда возвращаться, — мрачно ответила Гермиона. — Реальность уже похожа на дуршлаг: еще немного — и Хогвартс с окрестностями превратится в месиво из параллельных временных линий.

Джинни промолчала, слушая, как скрипят прогорающие поленья в камине.

— Интересно, а мы с той стороны уже догадались о путях сюда? — вдруг спросила она.

— Я бы лучше задумалась над тем, как бы оттуда что похуже об этих путях не догадалось.

В этот момент огонь в камине прогорел как-то слишком быстро. Он задрожал, смазался и превратился в горсть холодного пепла и углей.

Джинни поежилась.

— Ну, зато теперь там камин горит.

Она поднялась с кресла.

— Пойду-ка я спать. Не засиживайся тут.

— Угу, доброй ночи, — коротко ответила Гермиона.

Едва Джинни скрылась по лестнице в спальню, Гермиона выдохнула и сжала виски взмокшими ладонями. Возможно, ей всего лишь показалось, но… На одну секунду, когда пламя из этого камина исчезло, она словно почувствовала… что-то. Будто прикоснулась к мыслям и ощущениям другой Гермионы.

Это было очень странное чувство. Словно кто-то наугад сортировал рисунки на кальке и в один момент листки с одинаковыми контурами совпали, став очень четкими, яркими и слишком настоящими.

Гермиона передернула плечами, чувствуя, как расползается холодный и липкий страх. «Никакие свои копии мы не увидим, — подумала она. — Просто в какой-то момент реальности сольются вместе со всем его содержимым в единое целое».

Что будет с теми, кто мертв там, а здесь жив, Гермиона даже не хотела думать. Сны Гарри и так не предвещали ничего хорошего. Возможно, реальность просто сотрет их, как ластик стирает неудачный рисунок.

Она снова достала карту аномалий, чтобы в десятый раз взглянуть на нарисованные Джинни окружности. Вообще ее беспокоила эта теория. Не то чтобы она не работала. Она работала идеально. Но стоило признать, что полной она не была.

Эти группы точек, что выбиваются из общей схемы… Возможно, здесь была вина перфекционизма, но Гермиону они раздражали. Она чувствовала, что они что-то упускают, и искала ответ с таким же упорством, с которым золотоискатель промывает породу.

Девушка долго рассматривала карту. Попробовала повращать.

Догадки толпились у двери, но были слишком робкими, чтобы постучать и спросить разрешения войти. Однако игнорировать их застенчивое шушуканье Гермиона тоже не могла.

И в какой-то момент в порыве вдохновения она взяла циркуль и провела еще одну окружность там, где она просилась больше всего. Бесхозные группы точек встроились идеально, как ноги — в привычные домашние тапочки.

Несколько движений циркулем — и на карте проступил третий эпицентр.

Гермиона смотрела на строение в его центре и чувствовала почти такой же ужас, как в момент, когда вы догадываетесь, что за вашей спиной кто-то стоит, и вы даже знаете, кто, но страшнее всего обернуться и убедиться, что ваши догадки правдивы.

* * *

Рон решительно ничего не понимал. Но предпринимал отчаянные попытки раз за разом.

— Послушай! — уклонившись от очередного коварного выступа в стенке туннеля, воззвал он. — Куда мы вообще направляемся?

— В Мунго, я уже говорила, — Гермиона шла вперед с такой же решимостью, с которой один библейский пророк шагал по дну Красного моря.

— А нас там кто-то ждет?

— Не ждет, но я очень хочу с ней поговорить.

Рон чуть не застонал. И в этом вся Гермиона. Если окружающие не способны с полуслова понимать ее идеи и намерения — это их проблемы, и только их.

— И кто же эта «она»?

— Миллисента Багнолд.

В этот самый момент владелец «Сладкого королевства» никак не мог сообразить, почему ящик с партией шоколадных лягушек переговаривается в два голоса. Нет, конечно, время от времени этот ящик квакал в пятьдесят глоток, но среди шоколадно-лягушачьего хора никогда не было человеческой речи.

Пока он задумчиво чесал затылок, в дно ящика ударилось что-то тяжелое. Потом еще раз.

Ящик выругался. И подпрыгнул на месте от очередного удара снизу.

Наконец сообразив, владелец отодвинул ящик в сторону, и часть половиц тут же откинулась на манер крышки люка. Оттуда высунулась пара растрепанных голов: одна огненно-рыжая, а другая каштановая.

— О, большое спасибо, — бросила каштановая голова. — И извините за беспокойство.

Разинув рот, владелец наблюдал, как из самого настоящего потайного хода вылезают парень и девушка. Он попытался что-то сказать, но застрял на перепутье сразу нескольких восклицаний, которые пришли ему в голову. Поэтому в качестве альтернативы он просто аккуратно осел на пол.

— Мы обязательно возместим вам моральный ущерб! — крикнул рыжий парень, когда парочка протиснулась мимо него в торговый зал. — И сделаем крупный заказ завтра же!

Зазвенел колокольчик входной двери. Владелец «Сладкого королевства» слабо икнул.

* * *

— Время для посетителей давно закончилось, мисс. Вы можете прийти завтра с восьми утра до пяти вечера.

— Но нам очень, очень срочно нужно поговорить с миссис Багнолд! Мы… понимаете, мы сегодня поздно вечером уезжаем в запланированное свадебное путешествие и просто не успеем навестить свою двоюродную тетушку.

Ведьма на ресепшене Мунго посмотрела на Гермиону с таким же презрением, с каким смотрит жюри на вступительных экзаменах в театральном училище. В ее глазах читалось хрестоматийное «не верю!»

— Мисс, вы имели целых три дня, чтобы пообщаться с миссис Багнолд. Пришлете ей открытку, мы с удовольствием передадим. А теперь покиньте, пожалуйста, больницу!

— Свадебное путешествие? — ухмыльнулся Рон, когда они, несолоно хлебавши, снова оказались по ту сторону фальшивой витрины, под которую был замаскирован вход в больницу святого Мунго.

Гермиона бросила на него испепеляющий взгляд, по уровню температуры близкий к газовому резаку, и вытащила из сумки сквозное зеркало, выпрошенное у полусонной Джинни.

— Раз они не хотят по-хорошему, значит, будем по-плохому, — пробормотала она, глядя на зеркальную поверхность. — Как думаешь, с мантией-невидимкой Гарри мы пройдем к Багнолд?

— А зачем она вообще тебе сдалась, ты мне объясни?

— Потому что она должна подтвердить кое-какие мои догадки. По крайней мере, Багнолд — единственный свидетель, который точно его видел. Гарри!

— Мерлиновы кальсоны! Да кого — его? Ты можешь не говорить загадками, в конце-то концов? — все же сорвался Рон, который все последнее время приближался к состоянию закипающего чайника. По цвету его лица можно было предположить, что до свиста пара осталось совсем немного. — Или я, по-твоему, слишком туп, чтобы мне что-то объяснять?

Гермиона прервала попытки вызвать Гарри по зеркалу. Оно оставалось таким же затуманенным.

— Рон, никто, кроме твоей самооценки, не считает тебя глупым. Просто… — она вздохнула, попробовала еще раз позвать Гарри и сердито встряхнула зеркало. — Просто я хочу сначала убедиться в правильности своих догадок, чтобы не заморочить вам голову. Я почти уверена, что знаю, кто такой Велиус Сетон, но единственный человек, который мог видеть его, лежит сейчас в палате в Мунго. Понимаешь?

— Понимаю, — кивнул Рон. — Слушай, может, он спит? — он взял зеркало из рук Гермионы и поднял повыше. — Рябь какая-то… Погоди, вдруг это магические помехи или что-то в этом роде? Я сейчас отойду чуть дальше, и, может, свяжемся с ним там, хорошо?

Водя зеркалом из стороны в сторону, Рон затопал куда-то в сторону середины квартала.

Гермиона устало опустилась на краешек фальшивой витрины, скучающе глядя на ряд припаркованных на ночь машин неподалеку.

В переулке поблизости раздался неприятный звук, похожий на хлопок большого куска кожи.

* * *

Двери министерского лифта любезно распахнулись, и мистер Уизли шагнул в кабину.

Все лифты в мире имеют приблизительно одни и те же привычки, и если вы хотите пользоваться ими как можно более комфортно, то придерживайтесь нехитрых правил. Например, никогда не демонстрируйте, что вы торопитесь. Если лифт почует это, по пути к вам он будет останавливаться на каждом этаже.

Также не стоит слишком надеяться, что вызванный вами лифт сразу же последует по вашему маршруту. Вполне возможно, что сначала он отвезет вашего попутчика наверх и только потом соизволит доставить вас на первый этаж.

Соседу мистера Уизли, магу в форме сотрудника Отдела магического хозяйства, как раз нужно было вниз, тем временем как Артур собирался в атриум. Правда, на вежливый вопрос: «Вы вниз или вверх?» — ответил не сотрудник, а направление лифта.

Впрочем, судя по всему, он вообще дремал. Правда, прижимая к груди какую-то коробку. Картина для конца рабочего дня не уникальная.

Артур, тихонько насвистывая нехитрый мотивчик, из любопытства скосил глаза на коробку. Ее крышка была немного сдвинута, и в тусклом свете лампы лифта были видны какие-то сферы. Вроде бы стеклянные, немножко туманные внутри и почему-то вызывающие ассоциации с икрой.

— Очередная проверка с инвентаризацией? — дружелюбно спросил мистер Уизли.

Оказалось, сотрудник не дремал.

— Да, — донесся ответ из-под кепки.

В этот момент лифт остановился, и мужчина, держа коробку, вышел.

Весь путь до атриума мистера Уизли не оставляло странное ощущение, что прозвучавшее в гуле лифта «Да» было каким-то слегка… неестественным. Таким, словно говоривший приблизительно понимал, как должна звучать человеческая речь, но его собственный речевой аппарат не особо был к ней предрасположен.

Хотя, если вспомнить, как вкалывают сотрудники Отдела магического хозяйства, в них действительно заподозришь что-то нечеловеческое. Начальство уж точно не считало их людьми, если судить по окладам. Кстати, а ведь на днях ему должны выплатить премиальные! Сколько там полагалось…

Словом, в атриуме мысли о странном сотруднике полностью выветрились из головы Артура Уизли.

* * *

Если бы в это утро Гарри сказали бы так: «Гарри! К тебе применят Круциатус, если ты сию минуту не встанешь!» — то это была бы самая бессмысленная фраза в мире, потому что а) ее никто бы не услышал и б) Гарри уже выглядел как человек после Круциатуса. То есть напоминал брошенную тряпичную куклу, которую перед этим выкрутили, как мокрое белье при стирке.

Он невероятно устал и спал уже около суток настолько мертвым сном, что рисковал проснуться и увидеть, что его обвели мелком по контуру. При этом Гарри не стащил даже мракоборческую форму, на которой все еще стойко держалась двухдневная сажа и грязь после пожара в Хогвартсе.

Рону хватило около пяти минут, чтобы понять, что все известные ему попытки разбудить Гарри тщетны. Оставалось только ведро с ледяной водой и тот фокус со спящей красавицей, но Рон решил пойти по третьему пути.

Миссис Блэк зажмурилась, едва свет ударил в ее нарисованные глаза. Второй неприятной вещью, едва она проморгалась и присмотрелась к обстановке, было веснушчатое лицо под копной огненно-рыжих волос.

Родословную портрет матушки Сириуса всегда считывал с точностью электронного микроскопа, о чем и сообщил мощнейший звуковой сигнал на весь дом:

— ОСКВЕРНИТЕЛИ КРОВИ В МОЕМ ДОМЕ! ПРЕДАТЕЛИ! МАГЛОЛЮБЦЫ!

Словарный запас миссис Блэк был столь же обширным, сколь и ее ненависть ко всему миру, но, чтобы в комнате на втором этаже появились хоть какие-то признаки жизни (парочка зашуганных докси и нестиранные носки в углу не считаются), даже ей потребовалось зайти на второй круг.

Рон задернул шторы на портрете, и тот послушно умолк, как попугайчик.

Гарри стоял на лестничной площадке, привалившись к косяку и мало-помалу сползая на пол. Рон потряс его за плечи.

— Шопрсхдт?

— Не происходит, а уже произошло: Гермиона пропала!

Сейчас мозг Гарри работал как самая плохо сконструированная машина Голдберга на свете. Слова Рона сначала запустили какой-то мысленный процесс, но посередине что-то сломалось — и дальше он не пошел. Однако смутное ощущение, что он упускает что-то важное, заставило его выловить мысль в теплой ванне сонливости и усилием воли повести ее дальше — к концу логической цепочки. Для начала, правда, пришлось вспомнить, кто такая Герм…

Ох, черт!

— Она что?!

* * *

— …Она сказала, что знает, кто такой Велиус Сетон, но не успела мне объяснить. Я немного отошел, чтобы настроить сквозное зеркало и вызвать тебя, через минуту повернулся к ней — а возле входа в Мунго пусто. Ни следа, ни звука. Я послал к Джинни Сычика, она ответила, что в Хогвартс Гермиона тоже не возвращалась. Вот как-то так, — закончил свой рассказ Рон.

Он достал что-то серебристое из кармана брюк и положил на стол. Гарри, который соображал уже значительно лучше после ударной дозы двух чашек кофе, мигом узнал в плоской штучке делюминатор Дамблдора.

— Ты отследил ее, да? — догадался он.

— Ну почти, — нервно кивнул Рон. — Я сначала засек ее в одной части Лондона, а потом в другой. Последний раз, когда я проверял, она была где-то в Камден-тауне, но где конкретно — я так и не нашел.

Гарри тихонько застонал. Казалось, что с того дня, когда он нашел потайную лабораторию в разгромленном магазинчике, прошли целые века. Во всяком случае тело ныло так, что к нему приходилось относиться с не меньшей осторожностью, чем к мумифицированным останкам фараонов.

В памяти зашевелились и другие ассоциации с Камден-тауном. В них фигурировало нечто огромное по имени Тромпок, отвратительное пиво и агитационная листовка.

Кажется, он знал, кто может помочь.

— И хорошо, что не нашел, — Гарри поднялся из-за стола. — Потому что в одиночку ты добился бы только собственного похищения.

* * *

Вообще, согласно традициям никто не созывает Визенгамот по утрам.

Для этого есть несколько причин. Обычно называют самую распространенную: волшебники неохотно меняют что-то, что вполне себе функционировало столетиями. Это как старые штаны, которые за годы носки приняли нужную форму и удобно растянулись в коленках. Со временем такие штаны становятся чуть ли не второй кожей, а поменять их на другие, пусть и более благопристойные внешне, рука не поднимается. Так и с традициями.

А другой, менее известной, но более очевидной причиной было то, что большинство из членов Визенгамота просыпалось только к обеду. Точнее, просыпался их разум. Это и не удивительно: самому младшему недавно только стукнул восьмой десяток.

Однако новый министр Кингсли Бруствер — ох уж эта молодежь, которая ни во что не ставит многовековые традиции! — решил созвать Визенгамот ранним утром.

И теперь старые, ворчащие волшебники рассаживались по своим местам в огромном зале суда, где, к их легкому удивлению, сидели и главы министерских Отделов.

Не было только Аластора Грюма.

* * *

— Она где-то здесь, я чувствую это!

Искать Гермиону в сутолоке Камден-тауна было такой же посильной задачей, как, скажем, найти потерянную золотую сережку на постоянно движущейся транспортной ленте, на которую постоянно высыпают новые партии игрушечной бижутерии. Даже в ранее утро Камден-таун торопил, подталкивал в спину, оглушал красками и ослеплял звуками.

Рон каждые пять минут подрывался, едва ему казалось, что он видит Гермиону. Фраза «Если эти сукины дети с ней что-то сделают, я…» была повторена на десятки самых разных ладов и вариаций. Чем дольше они шли, тем более грозной становилась ее кульминация.

В конце концов Гарри не выдержал. Хоть он сам и молчал всю дорогу, но страх за подругу заставлял его собственные нервы испытывать такую же нагрузку, какую каждый день испытывают тросы в лифтовой шахте. С той разницей, что нервы Гарри стальными не были.

— Слушай, я тоже переживаю, хорошо? Если мы не обнаружим ее по пути к «Пляске дементора», то опросим народ в пабе, и я уверен, что кто-то что-то да подскажет. Успокойся хотя бы на минуту, мы в двух шагах!

— Я спокоен, как флоббер-червь.

— В твоем случае — брошенный в кислоту. Видишь вон ту вывеску в виде огромного ботинка? Нам туда.

В этот самый момент боковое зрение Гарри выхватило какой-то очень странный и тревожный кусочек окружающего мира. Стоит сказать, что боковое зрение близорукого человека — это своего рода компенсация от природы, которая поскупилась сделать обычное зрение чуточку получше. Правда, компенсацией назвать это сложно: так, пара средних банкнот, которую вытащили и вручили вам из вашего же подрезанного кошелька. Но иногда выбирать не приходится.

Гарри поймал Рона за рукав куртки и обернулся.

Возле одного из местных магазинчиков толклась кучка молодых людей, которую невозможно было описать другими словами, кроме как «копна дред с ногами и под кайфом». Здесь они играли роль городских голубей, были совершенно безобидны, только вместо курлыканья иногда хихикали. Между ними часто совершался обмен интересными сигаретами, пакетиками и самокрутками, после чего хихикала уже вся компания и залипала на волны в каналах неподалеку. Половина из них, как правило, работала местными гидами.

Сейчас эта компания пыталась растормошить какую-то фигуру.

— Мужи-ик, ну ты и улетел конечно, мужи-ик… — расслышал Гарри, пока целеустремленно волок за собой Рона.

— Ему полежать бы, чуваки, зацените его моргала.

— Нормальные моргала, у меня после кексов такие были ваще-е…

Пара особо сердобольных пыталась взять мужчину под руки, чтобы отвести отлежаться. Гарри смотрел на очень знакомые бесцветные длинные волосы, на полосатую робу из Азкабана и чувствовал, как холодеет в груди.

— Эй, парни! — окликнул он хиппи.

Нечесаные копны тут же обернулись в сторону Гарри. Честно говоря, они с тем же успехом могли повернуться к нему и затылком.

— Чумовая куртка, пацан! — дружелюбно откликнулся один из хиппи, указывая на мантию мракоборца. В этот момент мужчина, которого они подобрали, чуть не рухнул на землю, и его перехватили поудобнее.

— Где вы его нашли? — Гарри приблизился вплотную к ним, пока Рон, ничего не понимая, топтался позади.

— Мы его у спуска в метро нашли, во, — прогундосила вторая неопознанная копна дред. — Мужик прикольный, полосатый, только переборщил слегка, видишь, как развезло? Зрачки — чума…

В этот момент Рон все-таки подошел поинтересоваться у Гарри, какого, собственно, черта. Но едва он взглянул на лицо мужчины, которого поддерживала парочка хиппи, у него натурально отвалилась челюсть.

— Мерлинова борода! Это же…

— Люциус Малфой, ага, — бесцветным голосом ответил Гарри. — Ребят, можете оставить его мне, я знаю, куда его… отвести.

— А-а, ну ты это, пацан, потом скажи нам, как он, ладушки?

Хиппи прислонили Малфоя-старшего к ближайшей стенке и удалились.

— Гарри, — осторожно произнес Рон, — ты, вообще, уверен, что он… живой?

Вместо ответа Гарри отвел в сторону падавшие на лицо белесые волосы и посмотрел в глаза Люциуса. В них было не больше жизни, чем в глазах манекена. С той разницей, что при взгляде на манекен вам не кажется, что у него вместо глаз — дыры в ледяную преисподнюю.

— Я бы назвал его альтернативно живым… — пробормотал Гарри, стараясь подавить легкий ужас, который поднимался по позвоночнику. — Знаешь, я никогда не видел людей после Поцелуя дементора, но готов ручаться, что перед нами наглядный пример.

— У него нет души?

Гарри аккуратно потянул Малфоя-старшего за руку. Тот послушно отлепился от стенки и застыл на месте.

— Его нужно доставить в мракоборческий отдел.

— Гарри, это все, конечно, расчудесно и хорошо, но где-то там — Гермиона, в чужих лапах!

К своему стыду, возобладавшие над ним рефлексы мракоборца, которые в Гарри усердно вколачивали все лето, как-то незаметно оттеснили в сторону мысли о спасении Гермионы. Гарри словно оказался на льдине, которая треснула прямо под ним, и теперь он был вынужден молниеносно решить, на какой из сторон ему нужно остаться.

Он бросил отчаянный взгляд в сторону паба. Чувства говорили ему одно. Рассудок бил кулаком по столу и утверждал обратное.

А еще Гарри не мог отделаться от ощущения, что воздух вокруг насыщается электричеством, как перед бурей. Только если разразится эта буря, парой разбитых градом окон они не отделаются.

— Рон, я должен доставить его в отдел. Это десять-пятнадцать минут. Я передам его в руки Грюму и тут же вернусь обратно.

— Понятно, — рыкнул Рон.

Он развернулся и зашагал в сторону паба.

— Рон, черт возьми, постой! — крикнул Гарри, все еще держа за руку то, что осталось от Люциуса Малфоя как личности.

— Зеркало у тебя, — не оборачиваясь бросил Рон. — Вызовешь меня, как надумаешь нас искать.

Он растворился в толпе, как яркая краска растворяется в стакане с водой.

Так паршиво Гарри еще никогда себя не чувствовал.

* * *

Владелец «Сладкого королевства», преисполненный решимости, заколачивал секретный люк в полу. Точнее, заколачивал зачарованный молоток, а сам хозяин, сунув большие пальцы в карманы жилета, наблюдал за процессом.

На входной двери зазвенел колокольчик.

В этом не было ничего удивительного: в выходные дни, например, колокольчик даже приходится снимать, потому что он звенит каждые десять секунд. Но какое-то чувство вежливо похлопало владельца магазина по плечу и указало на часы.

Стрелки сообщали, что до открытия магазина был еще целый час. А следовательно, никто не мог открыть эти двери, которые хозяин «Сладкого королевства» запирал целым набором сложных чар.

Владелец медленно повернулся. В дверном проеме, ведущем из склада в торговый зал, стояла какая-то фигура.

Второй раз за последние двое суток хозяин «Сладкого королевства» не нашелся что сказать на появление незваных гостей. Только если прошлым вечером ему помешал шок, то сейчас слова застряли где-то на уровне кадыка, потому что в промежутке между серым шарфом и капюшоном дорожного плаща неизвестного чувствовалась концентрированная угроза.

Это подействовало так же эффективно, как, например, прижатый к горлу нож. Владелец посторонился, пропуская фигуру.

Незваный гость подошел к наполовину заколоченному люку и небрежно взмахнул рукой в воздухе.

Молоток и вырванные из досок гвозди просвистели мимо владельца.

Фигура скрылась в подземном ходе, захлопнув за собой люк.

Владелец «Сладкого королевства» нервно сглотнул и обернулся. Гвозди на стене позади него, воткнувшись в кирпичи, образовали почти идеальный контур его собственного тела.

* * *

— Послушайте, я должен торопиться…

— Ты носишь жетон? Носишь. Значит, и приказам ты должен подчиняться. Я вызову старика Грюма из Хогвартса, и ты расскажешь ему про все обстоятельства. Ты на мракоборческой службе, Поттер, а не в школе.

Гарри со злостью посмотрел в широкую спину удаляющегося Аллардайса Тернера. К сожалению, спина не оценила его испепеляющего взгляда.

Рон оказался прав. Идея о том, чтобы в первую очередь доставить Люциуса Малфоя в отдел мракоборцев и быстро вернуться назад, провалилась с оглушительным треском. Он должен был догадаться, что с такой находкой никуда ему уйти не позволят без хотя бы устного рапорта.

Гарри устало оперся о стену рядом с дверью в кабинет Аластора Грюма. С одной стороны, он дал Рону все ориентиры и имена, что помогут ему отыскать Гермиону. С другой — теперь он вынужден бросить их обоих в беде просто потому, что Устав и жетон мракоборца…

Мысль о том, чтобы вытащить прихваченную с собой мантию-невидимку и сбежать отсюда, выглядела все более привлекательной.

В этот момент дверь кабинета Грозного Глаза чуть приоткрылась.

Это было очень странно. Последнее время Грюм никогда не оставлял свой кабинет открытым. Делалось это больше не потому, что кто-то мог проникнуть внутрь без его ведома и что-то выкрасть, а по причине огромного числа скрытых ловушек. Пару раз новенькие мракоборцы, не знакомые с методами Грозного Глаза, чуть не распрощались с жизнью, когда заглянули в пустой кабинет.

Да что там говорить — каждый раз, когда Гарри оказывался в кабинете Грюма, он старался ступать лишь на те половицы, по которым перед ним ступал сам престарелый мракоборец.

Конечно, в безумии последних дней вполне простительно, что даже Грозный Глаз изменил своей постоянной бдительности и бросил дверь впопыхах. Но будет непростительно, если этой постоянной бдительности изменит Гарри Поттер и не поинтересуется, какого же рожна тут происходит. Как-никак, его интуиция действительно обладала чувствительностью сейсмических приборов, и прямо сейчас их стрелка чертила на графике частокол из тонких и длинных пик.

Он толкнул дверь и крайне осторожно приблизился к столу по выверенной безопасной тропе.

Этого никак не ожидала лакированная бусина, которая тут же скатилась с бумаг на столе и порскнула под защиту другой кипы документов. Однако рефлексы ловца Гарри не подвели: миг — и жучок был зажат между указательным и большим пальцем.

Он поднял его на уровень глаз. Как и ожидалось, вокруг усов букашки были едва заметные круги — как от очков.

* * *

— Ну и кто приволок сюда этот ящик?

Дерек наклонился над коробкой, об которую только что споткнулся, и достал из нее странный вроде бы стеклянный шар. Внутри себя шар переливался и перетекал всеми оттенками серого, но больше всего было черного.

Почему-то у него возникла мысль о завтраке, а точнее, о яйцах.

— Это парни из Отдела магического хозяйства поставили, — отозвался из соседней ячейки Аллардайс Тернер. — Все утро таскают эти коробки.

Мракоборец нахмурился и покрутил шар в руках. В нем не было ничего особенного, но такое он видел впервые.

— Замена магического оборудования? Как думаешь? — бросил он Тернеру.

— Может быть. Они часто всякие непонятные штуки таскают. Ума не приложу, как они в них разбираются…

Дерека что-то сильно волновало, но что именно — он не мог понять. Словно что-то чешется, а где — невозможно дотянуться.

Для очистки совести он немного поколдовал над шаром. Шар как шар. Но странный какой-то…

* * *

— Насколько я помню, вы давали обещание, что никогда больше не будете пользоваться анимагией. Так что такое, Рита? Или мне намекнуть Аластору Грюму, что стоит провести дезинсекцию всех уровней министерства магии, а заодно и редакции «Ежедневного Пророка»?

Рита Скиттер метнула на Гарри такой взгляд, что им можно было резать стальные двери в банковских хранилищах.

— Поаккуратнее с угрозами, мистер Поттер, — прошипела журналистка. — Не забывайте, кто создает вам имидж!

Гарри никогда не испытывал никакого удовольствия от морального издевательства над кем-либо. Однако его неприязнь к Скиттер, приумноженная «бестселлером» о Дамблдоре, в данный момент рвалась с цепи. Ну-ка, как именно она брала интервью у Батильды Бэгшот? Не с Сывороткой правды, случайно? Если журналистика, по чьему-то мнению, и была бренди на фоне остальной литературы, то журналистика Риты Скиттер была дикой смесью Костероста и стопроцентного метилового спирта.

— Тик-так, Рита. Или вы рассказываете, что здесь забыли и на кого работаете, или я прямо сейчас приглашаю сюда весь отдел мракоборцев. Выбирайте.

Температура взгляда журналистки упала до уровня абсолютного нуля. Однако деваться ей было некуда.

— Миллисенту Багнолд знаете? — произнесла она. — Бывшую министра магии? Ну так вот, я поставляла ей информацию. Ее очень интересовали события после Совета, в особенности отчеты Аластора Грюма. Вам этого достаточно?

Гарри ощутил легкий прилив восхищения перед миссис Багнолд. Так вот на чем базировались все ее утверждения, что Волан-де-Морт жив и скрывается где-то в министерстве! Похоже, бывший министр не сильно доверяла новой власти и по старой привычке держала руку на пульсе страны.

Однако нужно выяснить все до конца.

— И разумеется, вы публиковали секретную информацию в «Пророке», я прав? А вы знаете, что ваши статейки сорвали тайную операцию по поиску беглых Пожирателей? Вам вообще известно, что такое государственная тайна?

— Мистер Поттер, — Рита Скиттер осклабилась, и выглядело это не менее неприятно, чем злость. Улыбка совершенно не гармонировала с тем, что говорили ее глаза. — Вы здесь, чтобы учить меня журналистской этике? Я знаю намного больше, чем пишу в своих статьях. У меня есть свои принципы. И они гласят: не пили сук, на котором сидишь сам. По-вашему, я не знаю, что может вызвать панику в стране, а что нет? Зато я знаю, что власть не считается с гражданами, когда они имеют право знать правду о реальном положении дел!

— Ваша правда, Рита, намного хуже, чем ложь.

— Но вы ведь тоже хотели бы узнать немного этой правды, мистер Поттер? В обмен на то, что вы отпустите меня, разумеется.

Гарри выдержал паузу, чувствуя скрытую издевку в голосе журналистки.

— Допустим. Тогда я поставлю свои условия: вы рассказываете мне все и больше никогда не появляетесь здесь. А если появитесь — я во всеуслышанье заявлю, что вы незаконный анимаг. Как вам такая сделка?

— Что ж, по рукам. — Рита растопырила веером пальцы и отдалила ладонь от себя, сделав вид, что любуется маникюром. — Вот вам ваша правда. Все найденные вами в Лесу Пожиратели смерти не имели душ. Ими верховодил Таддеуш Праудфут. Все они совершили самоубийство. А еще замеры магического фона в пабе «Черный низзл», в Азкабане, в зале Совета и сгоревшем кабинете директора в Хогвартсе дали почти идентичные показатели. И Аластор Грюм уже близок к тому, чтобы спросить вас: почему именно вы всякий раз оказывались там, где происходили вспышки очень мощной магии? Кстати, если хотите знать, то на той прогалине в Лесу тоже высокие показатели фона. Смекаете?

Она опустила руку, на сей раз не скрывая откровенной насмешки.

Вообще, Гарри был почти уверен, что насчет Грюма она врет. Если бы Грозный Глаз действительно подозревал его, Гарри давно бы уже переселился в квартиру-студию в одной башне с видом на море. Но маленький червячок страха и сомнения упрямо прогрызал себе путь через толщу логики.

— Уходите, — бросил Гарри. — И чтобы я вас больше никогда здесь не видел.

Секундная трансформация — и маленький жучок вылетел из кабинета.

В этот момент Гарри услышал приглушенные голоса из сумки. Вздрогнув, он быстро сунул в нее руку и достал сквозное зеркало.

— Рон? Рон!

Зеркало странно туманилось и рябило. Похоже, восстановленное из всего лишь одного осколка, временами оно начинало сбоить.

На серебристой поверхности на несколько секунд возникли лица Рона и Гермионы. Гарри выдохнул: они явно были в полном порядке и выглядели не испуганными, а скорее обеспокоенными.

— Гермиона? Что с тобой случилось? Куда ты пропала? — спросил он.

Поверхность зеркала снова пошла рябью. Гарри услышал лишь приглушенные, искаженные обрывки фраз:

— …ри! Он в Хогвартсе!.. Велиу… это… Иди в Хогва…

— Рон, Гермиона! Вы сейчас где?

Зеркало замолчало.

Однако Гарри услышал достаточно. Человек с серым шарфом снова в Хогвартсе.

Он выглянул в коридор и достал мантию-невидимку. Нужно спешить.

* * *

Вот теперь время действительно пришло.

Судьба наконец откупорила предварительно охлажденную бутылку пива и приготовилась смотреть на то, что же у нее в итоге получилось.

* * *

— Ну и долго мы будем его ждать? В чем вообще дело? — буркнул один волшебник другому, своему соседу по амфитеатру. Тот в ответ лишь пожал плечами.

— Похоже, на этот раз нам решили показать, что Визенгамотом можно крутить как вам угодно, ха! — продолжал брюзжать почтенный маг. — Последние годы только и делают, что созывают на всякую мелочевку вроде нарушения Статута о секретности всякими школьниками. Вот в мою молодость, помню, Визенгамот собирали только по серьезным случаям и делали это в ночь с субботы на воскресенье… Вот скажите мне, почтенный, зачем сюда созвали еще и глав Отделов?

Его сосед так же вопросительно пожал плечами. А тем временем на несколько рядов ниже Артур Уизли, как глава своего Отдела, в некоторой растерянности крутил стеклянный шар, который стоял перед ним на подставке. Шары стояли перед каждым, кто сегодня присутствовал на заседании Визенгамота.

Странно. Он видел точно такие шары в том ящике, что вез вчерашний сотрудник…

В этот момент под общий гул недовольства в зале появился министр магии Кингсли Бруствер. Не обращая никакого внимания на ропот вокруг него, министр взошел на трибуну, воздвигнутую на том месте, где обычно стояло кресло для осужденных.

Он сделал жест рукой. Ропот в зале стих.

Кингсли обвел окружающих его волшебников взглядом. Здесь присутствовала вся министерская верхушка, кроме, пожалуй, Аластора Грюма. Что ж…

Можно и без него.

— Я давно хотел поговорить с вами, коллеги… — разнесся по залу усиленный мегафоном голос.

Возможно, по причине какой-то его неисправности окружающим послышались странные свистящие и шипящие нотки в голосе министра…

* * *

Нет, ну это уже ни в какие рамки!

Владелец «Сладкого королевства» твердо вознамерился сегодня не открывать лавку. Даже повесил соответствующую табличку на двери, чтобы потратить весь день на заколачивание этого проклятого хода под его собственным складом. Но стоило отойти на пять минут, как он услышал чертово позвякивание колокольчика.

На этот раз это был взлохмаченный парень в круглых очках и синей мантии мракоборца. Не обращая никакого внимания на владельца лавки, он прошел в помещение склада, где через две секунды хлопнула крышка люка.

Хозяин «Сладкого королевства» в ярости стащил с головы шапочку и швырнул ее оземь. Решено: он выставляет этот магазин на торги завтра же!

* * *

Набросив мантию-невидимку, Гарри крался вдоль каменных стен коридоров замка, раскаиваясь, что не догадался прихватить Карту Мародеров. С ней было бы не только в разы легче выяснить, куда ему идти: Карта показывала истинные личности запечатленных на ней людей.

Будь здесь Волан-де-Морт в чьем-то обличье, Карта бы это показала.

Он осторожно прошелся по всем более-менее оживленным уголкам Хогвартса в поисках этого Велиуса Сетона, но, как ни странно, не обнаружил никаких признаков переполоха. Может быть, он только на пути сюда? Попытки вызвать по зеркалу Рона и Гермиону, чтобы точно это выяснить, ни к чему не привели.

Близилось время завтрака, и студенты постепенно стягивались в Большой Зал. Гарри, утомившись тенью бродить по коридорам, последовал за ними, когда откуда-то с лестницы спустились трое — Аластор Грюм, Минерва МакГонагалл и Флитвик.

Гарри быстро нырнул под стену, прислушиваясь к их разговору.

— Что ж, я, вроде бы, осмотрел все, что хотел, — пробасил престарелый мракоборец. — Хоть ничего и не обнаружил. Спасибо за терпение, директор.

Судя по лицам МакГонагалл и Флитвика, им обоим терпение далось с большим трудом. В этом Гарри не сомневался: Грюм порой был чересчур дотошным, когда проводил свои расследования.

Он заколебался — по всей видимости, Грозный Глаз собирается покинуть замок. Быть может, стоит прямо сейчас предстать перед ними и сообщить, что в Хогвартсе может скрываться опасный человек? Как минимум, Аластор сыграет роль тяжелой артиллерии в случае чего. И, если что, Гарри всегда может оправдаться, что просто прибыл на пост, да еще и с ценной информацией насчет найденного Люциуса Малфоя.

В конце концов Гарри решился и сбросил мантию-невидимку с плеч.

— Сэр! — окликнул он Грюма.

Все трое обернулись на его крик.

И тут же Гарри увидел, как за их спинами из ниоткуда возникла тень.

* * *

— Знаете, я довольно много размышлял последнее время над судьбой нашего сообщества, — продолжала фигура за трибуной. — И пришел к неутешительному выводу: мы слишком боимся перемен. Нам не хватает уверенности, чтобы одним решительным движением перевести нашу историю в новое надежное русло, не позволив ей окончательно зарасти тиной и превратиться в болото. Не спорю, у нас еще и не было сил, чтобы очистить эти авгиевы конюшни. Но теперь нужные силы найдены…

* * *

— Отойдите к стене.

МакГонагалл, профессор Флитвик и Гарри медленно отступили на несколько шагов назад. Секундой ранее волшебные палочки были выбиты из их рук, и теперь тихонько катились по полу.

Как назло, все остальные преподаватели и студенты уже были в Большом Зале.

Лицо Грозного Глаза, мимика которого обычно уступала даже мимике восковых фигур мадам Тюссо — не особенно поупражняешься, когда шрамов на лице больше, чем лицевых мышц, — сейчас выражало высочайшую степень ярости. Но поделать он ничего не мог: сквозь его грудь проходила пока что нематериальная рука, которая в любой момент могла стать достаточно плотной, чтобы разрушить все органы в грудной клетке, включая сердце.

Хитрый ход. Все висит на волоске самоконтроля нападающего и поведения заложника.

Гарри впервые видел такое применение беспалочковой магии. Этот человек превращал в оружие все, чем мог располагать на данный момент. Даже собственные руки.

Он обладает частью того же древнего волшебства, что и сам Гарри…

— Скажите: чего вы пытаетесь добиться? — спросила МакГонагалл человека в капюшоне. — Зачем все это?

— Этот так называемый Аластор Грюм явно не тот, кем пытается притвориться, — раздался немного хриплый голос, приглушенный шарфом. — Расскажите же нам, мистер Грюм, кто вы на самом деле и на кого работаете. Я думаю, мы все с удовольствием выслушаем. И даже не пытайтесь дергаться, нервы у меня не железные, я могу ненароком и убить вас.

Гарри чувствовал, как холодеют пальцы рук. Этот голос… Сейчас, не искаженный реконструктором времени, он звучал очень знакомо.

До боли знакомо.

* * *

— …И будущее это уже на пороге. Осталось только открыть дверь.

Голос в мегафоне утих. Какое-то время в зале царила неуверенная тишина. Затем в ней робко зашебуршилось шушуканье.

— Это, конечно, очень вдохновляющая речь, министр, но скажите: а какую программу вы нам вообще хотите предложить? — наконец донесся одинокий голос с трибун.

— Вам? Никакую. Конкретно вам и собравшимся здесь я уже ничего не могу предложить.

Шушуканье переросло в ропот. Этот ропот был похож на тот, который начинается в команде моряков как раз перед тем, как особенно отчаянный выкрикивает: «Тогда слезай с бочки, капитан! Ты низложен!»

Нечто схожее по смыслу прозвучало и на заседании Визенгамота.

— Ну и в чем тогда весь смысл, господин министр? — выкрикнул кто-то из волшебников. — Если вы собрали нас здесь, чтобы оскорбить, то поздравляю: вы добились своего! А теперь оставьте, пожалуйста, эту должность!

На лице министра магии не дернулся ни один мускул. Он все так же спокойно и холодно смотрел на то, как волшебники вскакивают со своих мест и возмущенно ропщут.

Артур Уизли был единственным, наверное, из всех, кто впервые заметил, что бледность лица Кингсли Бруствера, который всегда был цвета спелой сливы, чрезмерна даже для болезни. И нос министра, всегда крупный и сплюснутый, никак не мог стать неуловимо похожим на две прорези. Как и толстые губы никогда бы не превратились в почти что безгубый рот.

Каждой своей чертой, каждым движением фигура за трибуной кричала о том, что никакого Кингсли Бруствера здесь не было и нет. И возможно, не было уже давно.

Мистер Уизли стал медленно подниматься со своего места, чувствуя, как слабеют колени.

Лже-министр магии улыбнулся. В этой улыбке было столько же дружелюбия, сколько в холодном блеске вытащенного из ножен кинжала.

— Возможно, вы заметили сферы перед каждым из вас… Я говорил, что не могу ничего предложить вам, но немного соврал, каюсь. Ваше будущее вы можете увидеть прямо сейчас. В этих сферах.

* * *

— Я не знаю, что ты вбил себе в голову, мистер-Извини-не-знаю-твоего-имени, но давай уже прекращать этот цирк, — прорычал наконец Грюм.

Ситуация оборачивалась цейтнотом. Гарри подозревал, что уверенность человека с серым шарфом тает тем быстрее, чем дольше тянется время.

К дипломатическим переговорам подключился профессор Флитвик.

— Сэр, я понятия не имею, кто вы такой, но если вы отпустите многоуважаемого Аластора Грюма, я гарантирую вам, что мы цивилизованно все обсудим. В том числе и то, в чем вы обвиняете главу мракоборческого отдела.

— Разумеется, мы все еще остаемся без волшебных палочек, так что вам ничего не угрожает, — подхватила МакГонагалл.

Фигура в капюшоне колебалась. Чувствовалось, что неизвестному самому порядком надоело вести бессмысленный спор.

— Допустим, — наконец произнес он. — Сделайте три шага вперед, мистер Грюм.

Получив свободу, Грозный Глаз послушно шагнул вперед. И сделал ровно то, что Гарри от него и ожидал. Подмигнул единственным глазом стоявшим у стены и бросился в сторону, разворачиваясь к человеку с серым шарфом. В руках бывалого мракоборца молниеносно возникла палочка.

И Гарри, и неизвестный отреагировали почти мгновенно.

В воздухе между Грюмом и человеком в сером шарфе материализовался полупрозрачный мерцающий щит. Заклятие Аластора отрикошетило и улетело куда-то под лестницу.

Неизвестный приготовился к контрудару.

И в этот момент оба — и Грозный Глаз, и фигура в капюшоне — были отброшены в разные стороны Экспеллиармусом.

* * *

На глазах опешивших от ужаса волшебников стеклянные сферы стали лопаться одна за другой, как мыльные пузыри на морозе. И каждая оставляла после себя черное облако, которое буквально всасывало в себя все тепло, что было в зале суда.

Клочья черного дыма колыхались над растерянными людьми какие-то доли секунды. А затем каждое развернулось в жуткую скелетоподобную фигуру в черных лохмотьях.

Раздался громкий нечеловеческий вопль.

Самое страшное в нем было даже не то, что его испустили десятки глоток сразу. Намного ужаснее стала тишина, которая воцарилась через несколько секунд.

* * *

Гарри стоял, разведя в стороны руки. Он слабо осознавал, что только что применил самую настоящую беспалочковую магию, да еще и с обеих рук. Честно говоря, он был на волосок от того, чтобы грохнуться в обморок.

Восприятие, которое на целых несколько секунд провалилось в глубокую яму испуга, начало ощупывать мир вокруг. Краткий анализ дал Гарри понять, что еще ничего не закончилось.

Он опустил дрожащие руки и в первую очередь бросил взгляд в сторону Грюма. Однако престарелый мракоборец только-только поднимался с пола, и то, как он поднимался, ничего хорошего для Гарри не предвещало. Буквально в каждом хрусте сустава после такого полета звучал если не выговор, то штрафная неделя в архиве.

В фигуре в другом углу импровизированного ринга тоже не было ни капли признательности.

В этот момент профессор Флитвик и МакГонагалл полностью взяли дело в собственные руки. Если быть точнее, то подобрали палочки и взяли на прицел сразу обоих.

Директор прищурилась, глядя на человека с серым шарфом.

— Будьте так любезны, сэр, — твердо произнесла МакГонагалл. — Уберите шарф и капюшон со своего лица, если вы надеетесь в дальнейшем рассчитывать хоть на какую-то поддержку с моей стороны.

Неизвестный пожал плечами. Скинул капюшон и оттянул шарф до подбородка.

Гарри даже не слышал, как вскрикнули Флитвик и МакГонагалл. Единственное, что он мог слышать сейчас, глядя в черные глаза на худом заросшем лице, так это только булькающий шепот из прошлого:

«Взгляни… на… меня…»