Дамы семьи Блэк (гет)

Примечания:

Глава вышла разговорная, но очень насыщенная. Буду рада, если вас развлечет :)

Чья справедливость вам больше по вкусу: Гарри или Драко? Я лично так и не определилась с тем, чья позиция мне ближе...

Гарри пребывал в гневе. За последние дни это состояние стало для него почти привычным — тяжелая холодная ярость не оставляла его ни на минуту с того самого момента, как Поликсена объяснила подоплеку госпитализации Панси по сквозному зеркалу. Гарри не мог поверить своим ушам, когда услышал ее по-военному лаконичный рассказ, но короткий взгляд на помертвевшего Драко подсказал: правда. Это все правда, эта уродливая, словно воскресшая из исторических хроник история мести, и он пока не вполне понимал, что делать с этим открытием. Непривычная растерянность тоже подливала масла в огонь его злости.

Волшебный мир оказался с еще большим подвохом, чем Гарри себе представлял. Красивое сочное яблоко с красным бочком и огромной червоточиной. До этого момента он думал, что Лорд был одинок в противоестественном желании расправиться с ребенком, но пример Олливандера доказывал: это было не так. Теперь Гарри лучше понимал праведное негодование Грейнджер: временами этот чертов мир до дрожи походил на средневековье с его чрезмерно суровыми порядками и жестокой кровной местью.

Впрочем, судя по реакции Поликсены и Драко, их такой неожиданный поворот событий не то чтобы поразил. Разозлил, испугал, вызвал отвращение, — но не поразил.

«Олливандер, конечно, неправ, — объяснил Малфой, кусая губы и отводя взгляд. — Он перешел все разумные границы, это точно… но чего-то такого я и ожидал, когда понял, что виновата палочка. Не могло же дело быть именно в Панси, Олливандер видел ее впервые в жизни! А вот в ее семье… Да, это было бы логично».

Но Гарри отказывался видеть во всем случившемся хоть какой-то проблеск логики: ему казалось, что стоит согласиться с Драко в малости, как дальше все покатится по наклонной. Потому он крепко держался за принесенные из мира магглов принципы: человек в ответе за себя самого, за собственные решения и действия, но и только — а значит, Панси не должна была пострадать из-за политических игрищ деда. Если у Олливандера были претензии к Приаму Паркинсону, ему следовало разбираться именно с ним, пока тот был жив. Преследовать же потомков умершего врага, даже взрослых… Нет, что бы Драко ни говорил, это было неправильно и несправедливо; извращенная, варварская логика.

Малфой кривился, морщил нос, тяжело вздыхал, но упорно продолжал попытки донести до Гарри взгляд чистокровного в энном поколении. (Гарри ловил себя на том, что в такие моменты начинает автоматически называть друга по фамилии — потому что Драко внезапно становился до отвращения Малфоем.)

«Семья помогает во всем, — твердил он, когда они оставались одни, — семья дает поддержку и защиту, она дает положение, но рука об руку с привилегиями идут обязанности. Если кто-то из рода совершит преступление, остальные заплатят пострадавшему виру. Если случай спорный или вира не принята, дело может дойти до магической дуэли — и часто сражаются не обидчик и жертва, а лучшие бойцы из обеих семей. Понимаешь, Гарри? Мы все знаем, что если оступимся, то пострадает лучший из нас, и это очень отрезвляет. Так что ужас ситуации не в том, что Олливандер отомстил не самому Приаму. Весь ужас в том, что для мести он выбрал самое слабое и одновременно важное звено — ребенка, наследницу. Такого наш круг не прощает — если об этом узнают, Предателями крови Олливандеров, может, и не назовут, но дела с ними вести перестанут. Для такой семьи это конец. Полный крах».

По всей видимости, Драко утешала подобная справедливость на древнегреческий манер⁽¹⁾, но для Гарри коммерческий и социальный бойкот был совершенно недостаточной мерой. Уизли тоже подвергли остракизму, лишили состояния и положения — и ничего, живут себе и в ус не дуют. Нет, Гарри было этого слишком мало.

Он и сам не знал, чего хотел: прилюдного разоблачения Олливандера? Его чистосердечного раскаяния? Обещаний отказаться от мести и заплатить щедрую виру? Все это было не то и не так. Впрочем, если быть совсем уж честным, то Гарри догадывался, что именно нужно, чтобы гнев наконец утих, но отказывался признаться в этом желании даже себе — потому что двенадцатилетние герои (пускай и с дутой славой) не должны мечтать о том, как убивают другого человека.

Они с Драко постоянно спорили: до хрипоты, до хлопков дверью, — но раз за разом возвращались и продолжали попытки понять друг друга. Наверное, это был хороший знак, но Гарри никак не мог втолковать приятелю, что в упор не понимает всех тонкостей, в которых урожденный Малфой чувствовал себя как рыба в воде.

«Это у тебя семья, Драко! — срывался он. — А у меня — магглы, и я, по всей видимости, тоже маггл, просто с палочкой. И для меня тот, кто нападает на заведомо невиновного, чтобы отомстить кому-то другому — трус!».

Драко слушал его горячечные отповеди и с каждым разом хмурился все больше.

«То ли я что-то не так объясняю, то ли ты просто отказываешься меня понимать, — качал головой друг и снова заводил свою пластинку: — Еще раз повторяю: Олливандер действительно не должен был проклинать палочку, тут я полностью согласен! Однако никто из наших не осудит его за то, что он выступил против Паркинсонов в целом. Дело именно в средствах. Смотри, старик Олли имел полное право вызвать отца Панси на дуэль, хоть сражаться они не стали бы: Патрокл выставил бы вместо себя сестру, а сам Олливандер — сына. Два взрослых, прекрасно обученных бойца разобрались бы между собой, и дело считалось бы решенным. И это правильно, Поттер, это справедливо».

Но Гарри ловил себя на шальной мысли: пожалуй, ему вообще не важна справедливость, по крайней мере в понимании Драко и остальных чистокровных. Его не трогают страдания сошедшей с ума Сабины Олливандер, и на горе старого мастера ему плевать тоже. Да, он вполне готов был поступиться справедливостью — лишь бы Панси продолжала сидеть рядом на уроках, ходить на пикники у Черного озера и просто жить своей жизнью без кошмаров и госпитализации в Мунго.

Герой магического мира из него вышел так себе, скажем прямо, но Гарри даже не было стыдно: между близкими людьми и всеми прочими он однозначно выбирал первых.

Он не мог сказать, что Драко совершенно не задело случившееся. Друг тоже был подавлен, зол и испуган, но из их долгих разговоров Гарри делал вывод, что между ними было одно важное различие: Малфоя коробил именно возраст Панси — будь та взрослой и опытной волшебницей, Драко принял бы выпад Олливандера как нечто в порядке вещей.

Гарри такой расклад совершенно не устраивал: будь Панси хоть бойцом уровня Поликсены, хоть второй Морганой, он не собирался спокойно смотреть, как подруга рискует собой, представляя всех Паркинсонов. Даже если отойти в сторону было бы правильным и уместным, даже если своим вмешательством Гарри нарушил бы неписаные чистокровные законы и отнял бы у кого-то шанс добиться справедливости.

Родители, наверное, тоже не поняли бы сына, хоть и по другим причинам: ни Джеймс, отдавший посторонним мантию-невидимку несмотря на угрозу для собственной семьи, ни Лили, идеальная староста, страстно выступавшая в защиту угнетенных… Гарри знал, что мало на них походил.

И как-то сама собой, юркой змейкой в сознание проскальзывала ядовитая мысль: что если на самом деле он похож на Тома? Каким тот был, как узнать? Не станешь ведь расспрашивать Пожирателей! Не то чтобы у Гарри не было доступа к людям Лорда, но и Паркинсоны, и Малфои были куда моложе своего лидера, а значит, были знакомы с его публичной персоной, но не с настоящей личностью.

«На выходе получился весьма достойный молодой человек», — так сказал тогда доктор Сметвик, но знал ли он, чье сознание отпечаталось на годовалом Гарри, помогло вылепить его характер, словно податливый воск? И что сказал бы, что сделал бы добрый доктор, если бы все-таки проведал? Заавадил бы на месте, во избежание?

Мысли и разговоры сводили с ума, а дни слились в один, бесконечный и невыносимый. Гарри напоминал себе муху, медленно застывающую в янтаре. Он честно пытался отвлечься, занять чем-то голову, но все вокруг будто сговорилось напоминать о произошедшем: вдвоем на пледе было неуютно много места, его взгляд постоянно натыкался на пустующую парту Панси… но особенно Гарри раздражала его собственная чертова палочка, от которой, как назло, некуда было деться. Каждый раз, беря в руки творение Олливандера, он вспоминал треск совсем другой палочки о собственное колено.

Чертова палка издевательски темнела, лежа перед ним на парте, и Гарри постоянно следил за ней краем глаза, словно та была живым существом — чем-то мерзким и опасным, наподобие гигантской сороконожки.

«Странная вещь — судьба»⁽²⁾, — заметил Олливандер, и Гарри не стал возражать, потому что тогда ему некого было спросить: нормально ли это, что ему досталась «сестра» палочки Лорда. Судьба, может, и странная штука, но Гарри подозревал, что здесь она была совершенно ни при чем. Так зачем Олливандер продал ему именно этот инструмент? Хотел посмотреть, подойдет он или нет? И какие сделал выводы из того, что палочка, чей близнец некогда выбрал Тома, подошла Гарри просто прекрасно?

Раньше он об этом как-то не задумывался, просто хранил в памяти как факт, однако в свете произошедшего тот далекий день снова и снова всплывал перед глазами. Одним своим видом палочка напоминала сразу о двух неприятных вещах: о подлости Олливандера и о неразрывной связи с Лордом...

Пожалуй, Гарри смог бы продержаться до возвращения Панси, но его надежды рухнули: Поликсена не собиралась отпускать племянницу в Хогвартс до следующего семестра. Правда, при этом обещала, что они увидятся с подругой на каникулах, но Гарри почти не слушал дальше, потому что пытался срочно взять себя в руки. Получалось откровенно плохо — его начинало трясти от одной мысли о том, что до каникул оставалось почти два месяца. Целых два месяца, каждый день из которых придется брать эту чертову палку в руки и задыхаться от бессильного гнева на ее создателя. Очень хотелось сломать ее, как ту, другую, но Гарри начал бояться действовать на одних инстинктах. Если бы тогда, возле фонтана, он все-таки ошибся… Кто поручится, что Олливандер, оставивший неприятный сюрприз в одной из палочек своего авторства, не провернул похожий трюк с другой?

Его вырвал из мыслей резкий хлопок — кто-то неуклюже закрыл тяжелую книгу. Гарри недоуменно огляделся по сторонам — когда они успели прийти в библиотеку? Сидевший напротив Драко следил за ним настороженным взглядом.

— Пойду сломаю себе руку, что ли, — угрюмо бросил Гарри, вставая из-за стола, и в этой черной шутке была весомая доля правды — пожалуй, он и правда готов был предпочесть физическую боль душевной.

— Зачем? — мягко и вкрадчиво спросил Малфой, и Гарри поднял кулак с крепко зажатой в нем остролистовой палочкой.

— Чтобы на законных основаниях убрать эту дрянь подальше до самых каникул. А там попрошу кого-нибудь сводить меня… — он запнулся — внезапно понял, что не знает, продаются ли в Косом палочки других мастеров. Да и есть ли в Британии те, другие, мастера? Почти весь курс щеголял палочками от Олливандера, это была укоренившаяся традиция — идти перед школой именно к нему…

Драко тяжело вздохнул и закатил глаза. Сложил руки на груди — ни дать ни взять уставший колдомедик, наблюдающий за особо буйным пациентом. Даже выражение лица у него было подходящее, стоическое смирение: чего тебе, болезный, надобно?

— В нашем мире, который ты в последние дни так возненавидел, есть удивительная штука под названием «костерост», — скучным тоном сказал друг. — Восстанавливает сломанные кости за ночь, так что твоя разлука с палочкой продлится недолго. Еще гениальные идеи есть?

— Зануда ты, Малфой, — Гарри неожиданно повеселел и сел обратно, втягиваясь в странную игру. — Тогда я брошу ее в озеро. А учителям скажу, что потерял.

Развернуто комментировать эту мысль Драко не стал — видимо, посчитал ниже своего достоинства, — но все-таки скривился и буркнул:

— Не прокатит — «Акцио палочка Гарри Поттера». Слабовато, герой.

— Тогда попроси отца забрать меня из Хога и отвести в магазин палочек, — предложил Гарри. — Он же вроде попечитель, имеет право.

— И на каком основании? — Драко постучал согнутым пальцем себе по лбу и талантливо изобразил Люциуса: — «Мадам МакГонагалл, мистер Поттер желает срочно навестить Косой, и я прибыл лично, чтобы уважить его просьбу»? Если ты еще не понял, о настоящей причине недомогания Панси знает только очень узкий круг лиц, и твое желание срочно сменить палочку будет выглядеть странно. Подозрительно даже, а в Хоге полно людей, умеющих сложить два и два. Нет, никаких резких движений мы делать не будем — пока взрослые выбирают наилучший курс действий, мы должны сидеть тихо, не подавать виду и ждать отмашки.

— Ну не могу я сидеть и ждать, Драко, — прошипел Гарри, снова закипая. — Не понимаю, как ты можешь пользоваться палочкой от этого мерзавца! Меня корежит от одного взгляда на свою.

Драко пожал плечами и равнодушно прикоснулся кончиками пальцев к собственной палочке, лежавшей на столе, — элегантной темно-коричневой, с хищной черной рукояткой.

— В отличие от некоторых, я умею отделять эмоции от дела, — высокомерно заявил он, но после паузы проворчал уже другим, живым, тоном:

— Радуйся, что хоть у одного из нас мозги остались на положенном месте. Ты не заметил, что мы почти все время ходим под заглушкой? Ты же как сломанное колдорадио, а за твоими бенефисами наблюдает куча народу! От тебя же все это время только и слышно, какие у нас жестокие порядки, — сквозь зубы добавил он.

— Обиделся, значит, — понятливо констатировал Гарри, пристально глядя на друга, и Драко отвернулся и задрал нос. Он отлично смотрелся в профиль, хоть картину пиши — была бы тут Джинни, упала бы в обморок от такой неземной красоты. Гарри даже название придумал: «Драко Малфой, прекрасный и непонятый, оскорбленный в лучших чувствах презренным воспитанником магглов».

— Ну, может, и обиделся, — ровным голосом сказал приятель и повернулся обратно, но руки по-прежнему держал скрещенными на груди, словно щит. — Имею право. Вот уж не думал, что после полутора лет дружбы с нами ты превратишься в Грейнджер. «Ко-ко-ко, средневековье, ко-ко-ко, как так можно»… Зря ограждал тебя от этой особы — вы друг другу идеально подходите. Ходили бы под ручку и хором критиковали нашу ужасающую отсталость.

— Да ладно тебе, ну прости меня, — Гарри растерялся от прозвучавшей между строк глубокой обиды, но Драко только упрямо мотнул головой: видимо, его и правда допекло.

— Не ты один по ней скучаешь, — неожиданно тоскливо пробормотал друг себе под нос, и Гарри догадался, что речь совсем не о Гермионе.

Впрочем, посочувствовать он не успел, потому что Малфой тут же раздраженно сощурил глаза:

— Но чтобы ты мог скучать и злиться в свое удовольствие, кому-то другому приходится держать себя в руках и шевелить мозгами — как думаешь, кому? Мерлин, Поттер, давай меняться: теперь я буду беситься, а ты — следить за обстановкой!

— За какой еще обстановкой? — недоуменно переспросил Гарри, и Драко резко вдохнул, раздувая ноздри, словно это невинное уточнение стало последней каплей.

— Как ты думаешь, — чуть успокоившись, вкрадчиво спросил он, — что будет дальше? Как именно Олливандер получит по заслугам?

— А он получит? — скептически поднял бровь Гарри.

— Не сомневайся, — уверенно кивнул Драко. — Но скорее всего, тебе такая справедливость не придется по вкусу. Так что бы ты сделал, будь у тебя карт-бланш? Давай, оторвись на полную.

Гарри сделал вид, что задумался, хотя он прекрасно знал, что и как сделал бы — он отгонял от себя эти ненормально яркие картины уже несколько дней кряду. Какая была бы ирония, убей мастера одна из созданных им палочек…

— Я бы явился в Косой и объявил во всеуслышание, что Олливандер проклял ребенка с помощью своих умений, — наконец подыскал Гарри менее кровожадный вариант. — Чтобы его клиенты задумались. Он прогорит, как ты и говорил; возможно, его даже упекут в тюрьму — разве плохо?

Драко лениво похлопал в ладоши, словно на премьере в оперной ложе. Гарри мельком подумал, что облику друга остро не хватало пижонского лорнета и белых перчаток.

— Очень героический план, — растягивая гласные, похвалил Малфой. — Так и вижу: восторженная толпа и ты в развевающейся мантии. Бросаешь Олли под ноги палочку — не забудь переломить ее через колено, у тебя это хорошо получается, — и цедишь что-нибудь про волков в овечьей шкуре.

Гарри прикрыл глаза, медленно считая про себя до десяти. Хоть Драко и был его лучшим другом, иногда очень хотелось ему врезать.

— Доказательств вины у тебя на руках нет, но и Мордред с ними — допустим, тебе поверили, все-таки целый герой. После такого Олливандер точно узнает, что его план провалился, а маги Британии — что он проклял ребенка, наследницу. Теперь о последствиях, — сухо продолжил Малфой, кривя губы. — Есть такая важная штука, Поттер, ты о ней иногда забываешь. И предсказать последствия конкретно этого подвига ты не можешь — потому что не знаешь, что у Олливандера на уме. И я тоже не знаю, не хмурься — то, что он натворил, здоровому человеку в голову не придет. Так что ты собираешься дразнить психа, и это очень плохая идея. Откуда уверенность, что после разговора с тобой он не отправится прямиком в Мунго? Раз уж он разоблачен, почему бы не завершить начатое? Что ему терять, если песенка его семьи будет спета?

Гарри похолодел. Заметив это, Драко криво, с какой-то досадой, усмехнулся и отвел глаза.

— Вижу: пробрало.

Он помолчал и устало продолжил:

— Понимаешь, Поттер, нас мало. Нас ужасно мало и места у нас тоже мало, это у магглов можно годами не сталкиваться с соседями — у нас все на виду. Ты же сам говорил: большая деревня. Мне горько это признавать, — усмехнулся Драко, — но это чистая правда. И если поступок старика Олли станет достоянием общественности, механизм будет запущен — Олливандеры стремительно пойдут на дно и договориться с ними по-хорошему уже не выйдет. Это значит, что Панси пострадала ни за что, просто так. Лично я не собираюсь этого допускать. И тебе не позволю.

Иногда Гарри казалось, что как бы он ни старался, он никогда не станет своим в волшебном мире. Он не понимает, как работают мозги у Драко, у них разная логика, разная мораль, и даже с одинаковыми предпосылками они приходят к совершенно разным выводам.

Беда в том, что к другому лагерю тоже не примкнуть — с Грейнджер у Гарри было еще меньше взаимопонимания…

— Кстати, я наконец придумал понятную тебе аналогию, — нарочито бодро объявил Драко. — Семья, Гарри, это команда, как в квиддиче. И в ней есть капитан — глава рода. Сейчас главы Паркинсонов и Малфоев совместно разрабатывают план контратаки, который будет выгоден обеим семьям и который обернет проигрышную ситуацию нам на пользу. А мы с тобой тем временем смирно сидим на скамейке запасных и будем там сидеть, пока капитаны не вызовут нас и не скажут, что делать.

Гарри поймал себя на том, что остервенело трет лоб возле шрама — так иногда бывало, когда приходилось держать язык за зубами, хотя очень тянуло высказаться. Конкретно сейчас — на тему чистокровных заморочек и того, куда Священные Двадцать Восемь могут их себе засунуть. Как умудрялся Драко — гордый, честолюбивый Драко с его бритвенно-острым умом, Драко, у которого по любому поводу было свое собственное мнение, — как мог он безропотно позволять другим, пускай даже собственному отцу, помыкать собой? Откуда бралась эта уверенность в чужой правоте, эта готовность беспрекословно подчиняться приказам?

— А когда нас все-таки вызовут, — тем временем с нажимом добавил Малфой, — мы сделаем именно то, что нам сказали, потому что в этой игре важно уметь сотрудничать, а не просто носиться по полю и творить все, что взбредет в голову.

— И при чем тут обстановка в Хоге? — все-таки не удержался Гарри. — За нами, что, следят? Олливандер внедрил своего шпиона под прикрытием? Дай угадаю — Филча, тот как раз пускает слюни на чужие волшебные палочки, они бы точно сошлись интересами.

— Ты удивишься, но за нами действительно наблюдают, — снисходительно хмыкнул Драко. — Ко мне уже подходили Нотт, старшая Гринграсс и даже Макмиллан — их семьи желают знать, что произошло с Панси на самом деле. У отцов очень мало времени, чтобы прижать Олливандера на наиболее выгодных условиях, пока дело не приобрело огласку и не вмешались другие игроки. Думаешь, те же Нотты будут стоять в стороне, пока мы окучиваем лучшего мастера палочек в Британии? Никто из Священных Двадцати Восьми не захочет такого усиления конкурентов. Так что Ноттам даже делать ничего не придется, достаточно просто анонимно слить историю в прессу — тогда выторговать что-то у Олли в обмен на молчание уже не выйдет. Ты хочешь вмешаться в планы старших? Я нет. Так что держи лицо и молчи, Мерлина ради. Наша задача — выиграть родителям время ради грядущей выгоды обеих семей.

— Обеих семей — возможно, но не Панси, — скрипнул зубами Гарри. — Где во всем этом она сама, а не просто одна из Паркинсонов? Может, Панси не хочет, чтобы ее страданиями торговали, как леденцами на развес! Ее мнение вообще спросили или Патрокл просто поставил дочь в известность, как ты сейчас — меня? Драко… тебе самому разве не противно?

Малфой нахмурился, нервно постучал пальцами по столу, а затем тяжело вздохнул и покачал светловолосой головой.

— Спишу твои слова на нервное потрясение, — строго сказал он. — Хотя в любое другое время ты получил бы если не вызов на дуэль, то как минимум по носу. Запомни раз и навсегда, рыцарь в сияющих доспехах: не ты один радеешь за благо Панси, мы ей тоже не враги. Ты так стремишься уберечь ее от всего подряд, что порой теряешь связь с реальностью, становишься параноиком почище Грюма. Кстати, раз тебя так волнует мнение Панси, спроси как-нибудь, по вкусу ли подруге твоя удушающая забота.

Гарри отвернулся, чувствуя, что следует промолчать: если сейчас он не сдержится и полезет в бутылку, они с Драко могут и не помириться.

Малфой тоже помолчал, ожесточенно потер левый висок и неожиданно пожаловался:

— Мордред и Моргана, кошмар какой-то, а не неделя. Панси в Мунго, ты, хоть и в Хоге, но явно не в себе… Хоть бери и сам якшайся с Грейнджер. Будем вспоминать тот случай у фонтана и плакать друг у друга на плече — говорят, травматичные ситуации сближают.

Гарри молча протянул ему руку через стол, делая первый шаг навстречу, и Драко, поколебавшись и смерив его долгим взглядом с головы до ног, крепко пожал ладонь.

— Это было молчаливое обещание взять себя в руки? — подозрительно спросил он, прищурив глаза. — Учти: я не железный. В следующий раз затеешь какую-нибудь героическую чепуху, я даже пальцем не пошевелю — просто пришлю тебе цветочки в Мунго. Вот Панси обрадуется компании! Ей надо избегать волнений, а тут ты в соседней палате!

— Только ради Панси, — хмыкнул Гарри, вскидывая ладони вверх, и приятель кинул на него нечитаемый взгляд.

Они помолчали, затем Драко тряхнул головой и тихо спросил, резко меняя тему:

— Знаешь, почему у меня нет ни братьев, ни сестер? Мне тут вспомнилось, и я подумал, что ты и правда можешь не знать — а ведь история очень поучительная, может, наконец поймешь что-то в устройстве нашего мира.

Гарри медленно покачал головой, заранее напрягаясь: судя по всему, предстояло очередное неприятное откровение.

— Я единственный ребенок, потому что Малфои прокляты, — будничным тоном сказал Драко и поправил серебряную запонку на манжете рубашки. Он был безукоризненно спокоен, словно они обсуждали итоги последнего квиддичного матча. — Случай с Панси редкий, но не уникальный. До меня единственным в своем поколении был папа, а до него — дедушка, прадед и прапрадед. Уже пять поколений балансируют на грани, Гарри. Это все знают, поэтому никто даже не обсуждает: за сто лет все возможные сплетни уже изжили себя, эта тема никому, кроме нас самих, больше не интересна.

Гарри откинулся на спинку стула и внимательно изучил лицо друга. Он и правда спокоен или настолько хорошо держит себя в руках?

— Что еще за проклятье? — настороженно уточнил он, и Драко усмехнулся.

— Почему-то все начинают с этого вопроса. Хотя намного важнее другой: как это проклятье снять.

— И как его снять? — послушно повторил Гарри, и Малфой улыбнулся шире, но улыбка эта была невеселой:

— А никто не в курсе, автор покончил с собой и записок не оставил. Говорю же: ужасно поучительная история.

Они помолчали, и Гарри задышал на счет, чувствуя, как внутри снова поднимается волна обжигающе горячего гнева. Как у Драко выходит так безмятежно говорить о подобном?

— Вот и я об этом, — процедил он, до боли сжимая кулаки. — Это несправедливо! Так не должно быть.

— Но так есть, — неожиданно жестко отрезал Малфой, подаваясь вперед. — И чем раньше ты научишься видеть реальность без прикрас, тем лучше. Так устроен наш мир, что любой болван с палочкой может испортить тебе и твоим потомкам жизнь на поколения вперед — и изменить это не под силу никому, но можно научиться с этим сосуществовать. Например, сообща наказывать тех, кто не желает следовать правилам, — чтобы другим было неповадно. Наше общество прекрасно очищает себя само, и все работает, как часы, пока не…

Он запнулся и прикусил губу.

— Договаривай, — подначил Гарри. — Пока не появляется кто-то вроде меня и Грейнджер, кто не согласен с вашими дурацкими правилами, кто хочет поменять все и сразу. Так ведь?

— Да, — отмер Драко и до хруста выпрямил спину. — И можешь шипеть сколько угодно, но я — прав.

Друг помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил размеренно и веско. Было заметно, что об этой теме Малфой размышлял не раз.

— Вы попадаете в отлаженный механизм, но не желаете становиться его частью — вам нужно обязательно все переделать, устроить революцию. И, так как вас, воспитанных у магглов, с каждым годом все больше, мы не можем просто поступать как раньше: перед каждым шагом теперь нужно думать, как это воспримете вы. Поймете ли наши мотивы или с легкой руки запишете в кровожадные чудовища.

Он помолчал, отстраненно глядя куда-то за спину Гарри, где в высокие стрельчатые окна робко заглядывало тусклое осеннее солнце.

— Это утомительно, Поттер. Мы не обязаны отчитываться за наш уклад — но почему-то так выходит, что вечно приходится. Объясни-ка мне, аборигену, почему вы, иммигранты, диктуете, как нам решать вопросы чести, — а я послушаю. И покритикую.

За их столом опять воцарилась тишина — напряженная, чуткая, наэлектризованная, словно перед грозой. Гарри вдохнул и выдохнул через нос, глубоко, до боли в легких, чувствуя, как постепенно успокаивается.

— Я не знаю, Драко, — наконец честно сказал он. — Я понятия не имею, как все должно быть устроено, чтобы близкие мне люди не страдали, но при этом не наступили анархия и беззаконие. Может, будь у меня четкий план или хотя бы отдаленная идея, я пошел бы в Министры.

— Или сразу в Темные Лорды, — проворчал Малфой. Когда он сердился, то становился похож на нахохлившуюся полярную сову. — Иди к Мордреду, Поттер, — опять выкрутился. Нельзя быть таким изворотливым: люди таких не любят, за тебя никто не проголосует.

Внезапно Гарри подумалось, что в свое время перед Томом могли стоять похожие вопросы. Кто знает, на какие жертвы пришлось идти Риддлу, полукровке среди чистокровных слизеринцев… Что если однажды он больше не захотел ни с чем мириться? Было бы так легко послать все к черту и перекроить этот мир заново, по своему разумению… Действительно огромный соблазн, Гарри прекрасно понимал Тома. Может, будь у него самого конкретные идеи, Гарри пошел бы по его стопам, но слава богу, конкретных идей пока не было.

— Так что там за проклятье? — настойчиво спросил он, возвращаясь к прежней теме. — Или мне искать газетные подшивки столетней давности?

— Да что уж там, сжалюсь над тобой, сэкономлю время, — Драко вздохнул и покрутил в пальцах вычурное соколиное перо. — Самое обидное, что Малфои вообще-то ни при чем. Я серьезно говорю, не фыркай: честное слово, совсем ни при чем. И это только подчеркивает поучительность истории: мир фундаментально несправедлив. Дел натворил наш очень дальний родственник — но наша ветвь отделилась от нормандской еще в одиннадцатом веке! Одна беда, что мой дважды прадед еще до этих событий женился на далекой кузине с континента — и, видимо, поэтому проклятье коснулось их сына… Проклятья вообще штука непредсказуемая, поэтому нормальные люди не рискуют с ними связываться — и именно поэтому общество жестоко наказывает тех умников, которым правила не писаны. И Олливандера тоже обязательно накажет — но только тогда, когда мы получим от него все, что нужно.

— И что, вы совсем-совсем ничего не разузнали о том, как его снять? — усомнился Гарри. — Не верю.

— Да мутная там история, — покачал головой Драко. — Мелифлуа⁽³⁾ конкурировали с семейством ле Гла⁽⁴⁾ за то, кто будет импортировать редкое сырье из Ост-Индии во Францию. Они договорились о сотрудничестве, и наследники вместе отправились за моря, но домой вернулся только один.

— Мелифлуа, — догадался Гарри, и его замутило. Драко кисло кивнул.

— Он утверждал, что однажды утром его спутник просто исчез — и след простыл, — чуть ли не извиняясь, развел руками друг. — Дурацкая история, мог бы придумать что-то получше. Впрочем, общество ему со скрипом, но поверило — в конце концов, доказательств вины не было, — но мать пропавшего, вдову ле Гла, объяснение не удовлетворило. Она прокляла всех Мелифлуа и их прямых потомков, заодно и мой прапрадед попал под раздачу. Ле Гла сделала все по уму: тайно, в одиночку, — а потом выпила яд. Подозрения все равно возникли, когда Мелифлуа начали стремительно умирать, и было решено, что ле Гла должны послужить наглядным примером для остальных. Их уничтожили одного за другим, организованно и беспощадно, чтобы больше никто не решился на подобное. Вроде бы кто-то ушел от облавы, но я в эту байку не верю: люди вечно придумывают романтичные сказочки.

— Разве вы сами их не искали? — удивился Гарри. На месте Малфоев он перевернул бы каждый камень, опросил бы каждого очевидца от детей до стариков.

— Конечно, искали, — хмыкнул Драко. — Когда поняли, что дело плохо, а это случилось не быстро — в отличие от Мелифлуа, нас задело самым краешком, на излете. К тому моменту, как мы все сопоставили и поняли, в чем корень бед, прошла куча лет. Видишь ли, у каждого проклятия есть ключ, условие для его снятия, но в этом случае он утерян... Мы предлагали выжившим ле Гла огромные деньги, надеялись, что хоть кто-то что-то знает. Порой даже объявлялись претенденты, но их всех разоблачили как самозванцев.

Он взглянул на перо, которое крутил в руках, с удивлением, словно впервые видел, и резко отложил его в сторону. Затем добавил, катая желваки:

— Реальность такова, Гарри, что ле Гла больше нет — впрочем, Мелифлуа нет тоже, так что вдова ле Гла все-таки добилась своего, пускай и страшной ценой. А мы просто мимо проходили, но страдаем из-за чужой вины по сей день.

— И как вы выжили?

— Путем проб и ошибок нашли лазейки, — сказал Драко и принялся увлеченно листать учебник — и по этому жесту Гарри понял, что другу все-таки сложно говорить на эту тему, что он держит лицо из последних сил. — Вроде как в сказке про Повелителя Ворон⁽⁵⁾. Лазейки есть всегда, невозможно все на свете учесть. Например, ходят слухи, что Лорд проклял должность преподавателя ЗОТИ — но как-то этот предмет ведется, хоть и через пень-колоду. Вот и мы… приспособились. Нам приходится очень тщательно подбирать себе пару, Гарри. Так что Джинни Уизли ничего не светит не только по очевидным причинам — мне просто нельзя жениться наобум. Раньше мы платили Блэкам за необходимые расчеты — целое состояние, между прочим, по повышенным расценкам, те нас недолюбливали еще за Гастингс.

— Но потом твой отец женился на Нарциссе Блэк и заполучил Малфоям штатного мага крови, — усмехнулся Гарри, на мгновение восхитившись таким коварством. Драко приосанился было, но затем махнул рукой и удрученно признался:

— Вообще-то у них все по любви. Просто папа очень везучий, вот и отхватил себе красавицу-принцессу, да еще и с нужными навыками, прямо как в сказке.

— Ну может, и ты отхватишь, — неуклюже поддержал друга Гарри, и тот смерил его внимательным, оценивающим взглядом и медленно кивнул.

Примечания:

PayPal, чтобы скрасить мои суровые будни: ossaya.art@gmail.com

Карта для тех же целей: 2200700436248404

Буду очень благодарна, если вы порекомендуете "Дам" кому-нибудь, кому они могут понравиться ❤️

Музыка:

Гарри: https://www.youtube.com/watch?v=F4dctjz3tUk

Драко: https://www.youtube.com/watch?v=dptMwh2xJcU

Новый визуал:

https://t.me/DamyParkinson/37

Сказка про Повелителя Ворон: http://rulibs.com/ru_zar/child_tale/shereshevskaya/0/j12.html

1) Остракизм — в Древних Афинах народное голосование с помощью глиняных черепков (остраконов), по итогам которого определяли человека, наиболее опасного для государственного строя, и изгоняли его на 10 лет.

Вернуться к тексту

2) Цитата из Роулинг

Вернуться к тексту

3) Канонная семья, но в моей версии род прервался, так что Араминта Блэк (в каноне замужем за Мелифлуа) осчастливила собой кого-то другого

Вернуться к тексту

4) от le gland, фр. «желудь»

Вернуться к тексту

5) Ирландская сказка, в которой трех принцев настигает проклятье, но находится выход, основанный на формулировке проклятья. Ссылка на сказку в примечаниях.

Вернуться к тексту