Дамы семьи Блэк (гет)

Примечания:

Я уже давно подозревала, что этот том не станет последним, но не ожидала, что именно эта глава завершит вторую часть ?

Однако она отлично легла в концовку, и мы с бетами пришли к консенсусу, что это наилучший вариант. Надеюсь, вам понравится так же, как нам :)

Саундтрек к части от Панси: https://www.youtube.com/watch?v=K5U7b_E14cE

Панси открыла глаза и какое-то время не могла понять, где находится на самом деле — ускользнувший сон был ужасно реалистичным, и она помнила его очень ярко, во всех деталях. Во сне она целеустремленно шагала по пустому вокзалу Кингс-Кросс, откуда-то точно зная, что на календаре — первое сентября 1993 года, самое начало третьего курса. Даже сквозь дрему Панси ощущала смутную тревогу, и сейчас, лежа в темноте и медленно, глубоко дыша, она хорошо понимала, откуда взялось это гнетущее чувство.

Во-первых, несмотря на скорое отправление, платформа была безлюдной: не переминались с ноги на ногу первокурсники, не обнимали детей растроганные родители и не смеялись старшие, решая, с кем они будут сидеть весь долгий путь до Хогвартса. Во-вторых, рядом с ней не было никого из близких — ни Гарри, ни Драко, ни даже Невилла. Не было там и Блейза, с которым Панси в последнее время сблизилась, не было Луны, над которой она взяла негласное шефство… и тети, конечно, не было тоже.

Она упрямо сморгнула выступившие слезы и повернулась на бок, крепко обнимая подушку. Глаза постепенно привыкали к темноте, и, присмотревшись, Панси уже могла различить растительный узор на балдахине и золотистую бахрому с кисточками. Она с силой потерла лицо ладонью, пытаясь окончательно прогнать сон, но вызванная им тревога никуда не делась — потому что то, что Панси приснилось, должно было сбыться в действительности, более того, уже начало сбываться.

Во сне она садилась на поезд, в котором не было никого, кроме нее, и безликий голос кондуктора объявлял, что состав идет вовсе не в Хогвартс, а, по причудливой логике подсознания, прямиком в Шармбатон. Панси вставала, приникала к окну и только тогда замечала, что на платформе на самом деле полно людей, но никто из них при этом ее не видит.

Невилл читал учебник по травологии за четвертый курс, прислонившись к колонне и талантливо делая вид, что одиночество ему по душе. Блейз расшаркивался с Дафной, но по прилипшей к лицу улыбке было заметно, что в компании невесты ему невыносимо скучно. Луна вальсировала по мраморному полу под неслышную музыку, и в ее распущенных волосах, над которыми Панси столько билась, путались осенние листья; над кузиной посмеивались, и это вызывало внутри волну обжигающе горячего гнева.

Она с усилием отводила взгляд в сторону и затаивала дыхание: тетя сидела на скамейке, уперев локти в колени, неожиданно грустная и потерянная, и все искала кого-то взглядом, искала — и не находила. Рядом с ней, под руку с несчастной Лавандой, стоял Гарри — навытяжку, будто командир перед боем, — и хмуро катал желваки. Драко шел мимо, высоко подняв голову и притворяясь, что в упор не замечает своего лучшего друга, но тени под глазами выдавали беспокойство Малфоя с головой.

Во сне Панси точно знала, что причиной ссоры между этими двумя послужил ее тайный побег за Канал. Более того, все, что Панси видела, было прямым результатом того, что на первое сентября она села в другой, неправильный, поезд. Никто не причешет Луне волосы и не заслонит ее собой от косых взглядов, не перекинется парой ободряющих слов с Невиллом и не помирит рассорившихся Гарри и Драко…

Ну и что с того? — упрямо спрашивала какая-то часть Панси — та часть, которая тихо плакала ночь напролет, узнав о беременности мачехи, та самая, которая после праздника пыталась спросить у тети совета, а не достучавшись до нее, спрятала сквозное зеркало на самое дно сундука… наконец, та, которая была иррационально уверена: Поликсена не ответила потому, что в это время успокаивала Гарри, предпочтя воспитанника племяннице. — Им будет лучше без тебя. Ты совсем не нужна им: ни отцу, ни тете…

И Панси верила этому шепотку, потому что в последние месяцы действительно не ощущала себя нужной хоть кому-то — просто так, без какого-либо скрытого подтекста. Потому уже третий раз подряд писала леди Кассиопее письмо, соглашаясь переехать к ней во Францию… А потом рвала его, потому что воочию представляла, как этим поступком разобьет сердце тете, как жестоко разочарует отца и расстроит своих друзей.

Поднимаясь на Астрономическую башню и устраиваясь с Луной на мамином пледе, а потом слушая рассказы о богине Морриган⁽¹⁾, Панси думала вовсе не о кельтской мифологии, а о сестрах Паркинсон. Луна все щебетала, указывая на ранние звезды, а Панси думала о том, что никак не может подвести ее. К кому посватается Драко, если Панси исчезнет бесследно, как не к ее кузине? Она вспоминала, как в голосе Поликсены, стоило той упомянуть свою несчастливую помолвку, сквозила глухая тоска, и понимала, что ужасно не хочет походить на взбалмошную и эгоистичную Пандору Лавгуд.

Позже, слушая взбудораженного Блейза, Панси не могла избавиться от мысли о том, что может никогда не увидеть их общего брата или сестру. На кого будет похож этот ребенок — на мать или на отца? И если на отца, то выходит, и на нее, Панси, тоже? Она так усердно старалась не думать о нем, но все равно продолжала тянуться к этой мысли, словно языком — к больному зубу. У нее не было старшей сестры, и Панси никогда не подозревала, что ей самой захочется примерить эту роль, но сближение с Луной, за которой нужен был глаз да глаз, сдвинуло что-то у нее внутри. Присматривать за кем-то, защищать, помогать встать на ноги, окрепнуть и обрести уверенность в себе оказалось очень приятным занятием. Теперь Панси лучше понимала Гарри в его рыцарственности: этому соблазну тяжело было противиться.

Что вообще ждало ее во Франции? Леди Кэсс стелила очень мягко, и Панси ужасно хотелось поверить ей, но она все равно чуяла неладное, хотя логически и не понимала, в чем именно может крыться подвох. Переехав к бабушке, Панси не принесла бы с собой ни средств, ни наследственных прав, с нее действительно совсем нечего было взять, кроме приятной компании. Отец и тетя не поддерживали со своей матерью теплых отношений, и это настораживало, но для разлада между ними могла быть целая уйма причин. Впрочем, то, что они оба не посчитали нужным поделиться ими с Панси, тоже добавляло масла в огонь…

Так и вышло, что она совсем не знала, как лучше поступить, но обратиться за толковым советом ей было не к кому. У Драко были родители и крестный, Гарри мог связаться с Поликсеной — между прочим, ее, Панси, родной тетей… ну на ее долю остался только отец, холодный, загадочный и неприступный. При одной мысли о том, чтобы написать ему, прося разложить сумбурные мысли в ее голове по полочкам, что-то внутри леденело и обрывалось.

Так что не было ничего удивительного в том, что во сне Панси колебалась точно так же, как и в реальности, и молча царапала пальцами холодное стекло, жадно глядя на переполненную платформу. И в какой-то момент ее замечали: тетя широко улыбалась, Гарри вскидывал голову, и в его глазах разгорался пристальный волчий огонек, а Драко облегченно вздыхал и настойчиво махал рукой — звал вернуться, пока не поздно.

И Панси решалась, наконец делала выбор, и на душе сразу становилось легко и спокойно. Она выскакивала из купе и бежала к выходу из вагона, но коридор коварно удлинялся прямо на глазах, извивался змеей, и Панси все никак не могла добраться до ступенек. Поезд трогался, с каждой секундой набирая ход, навсегда увозя ее прочь от друзей и тети… и сон растворялся, но тревога и смутная тоска никуда не девались.

Панси наколдовала Темпус и вздохнула — половина второго, все порядочные люди спят, и только ей нет покоя. Она села, скинула ноги с кровати и осторожно отодвинула занавесь в сторону. Лаванда и Парвати давно видели седьмой сон, а вот слева, из-под балдахина на кровати Грейнджер, пробивался едва заметный свет — Гермиона снова зачиталась. Панси поколебалась и встала, затем подхватила с сундука мантию, чтобы набросить сверху ее на пижаму, и направилась к выходу из спальни, старательно избегая скрипящих половиц. Как назло, когда до двери оставалось всего ничего, в своем углу завозилась Лаванда, но вскоре она затихла, и Панси тут же бесшумно выскользнула за дверь.

Думать о Венди было горько — за прошедший месяц их отношения заметно охладели, и Панси то и дело ловила себя на том, что скучает по непринужденному общению с ней. Она бы даже дала накрасить себя и безропотно выслушала бы целую главу из бульварного романчика, лишь бы Лаванда оттаяла, но та не спешила наводить мосты. Общественное мнение находилось всецело на ее стороне: Браун сочувствовали и искали ее компании, — и Панси подозревала, что Венди сначала постарается выжать из этой ситуации максимум дивидендов, и только потом пойдет на сближение. До тошноты рациональный подход, но Панси хорошо понимала Лаванду и почти не обижалась — как поступила бы она сама, доведись ей самостоятельно карабкаться по социальной лестнице?

Она ожидала, что в такой поздний час гостиная будет пуста, но на ближайшем диванчике у камина, спиной к ней, сидел Драко и что-то увлеченно писал. Панси заколебалась, малодушно раздумывая, не повернуть ли обратно, но все-таки спустилась, подошла ближе и села напротив, зябко поджав под себя ноги, — по полу сквозило.

— Привет полуночникам, — с иронией заметила она, и Драко остановился и внимательно взглянул на нее. Панси буквально видела, как друг пытается решить, стоит ли поддерживать выбранный ею беззаботный тон, и мысленно скрестила пальцы на удачу — она ужасно соскучилась. Драко отложил перо в сторону и сладко потянулся.

— И тебе привет, — усмехнулся он, и Панси неожиданно остро осознала, что вышла из спальни в одной пижаме и небрежно накинутой сверху мантии, а на голове спросонья красовалось воронье гнездо. Сам Малфой был одет, как всегда, с иголочки — скорее всего, он вообще не ложился. — Не спится?

— Снятся кошмары о выборе жизненного пути, — предельно честно ответила Панси, и усмешка Драко сникла, а затем и вовсе исчезла. Панси почувствовала приступ мрачного удовлетворения: в этот раз она не собиралась прятаться за щит ни к чему не обязывающей светской беседы. Интересно, Малфой рискнет поддержать ее откровенность или побоится, отступит? — А ты почему засиделся? Только не говори, что обуяла внезапная страсть к учебе, ни за что не поверю.

— Пока ты решаешь, что делать дальше, во сне, я занимаюсь тем же наяву, — поколебавшись, медленно сказал Драко, и Панси с радостью отметила, как холодок между ними тает. — Прямо перед отбоем был на совятне⁽²⁾, получил письмо от папы — а в нем, наконец, и конкретный ответ на мое предложение. Теперь вот сижу, сочиняю благодарственную оду.

— И что такого важного пишет лорд Малфой, что не дает тебе спокойно лечь спать и ответить утром? — заинтересовалась Панси.

— Тебе понравится, — пообещал Драко и, театрально прокашлявшись, продолжил: — Цитирую: «продолжайте дружить, как прежде, и забудьте об этом вопросе». Это насчет помолвки, если что.

Панси нахмурилась, потому что происходящее отказывалось укладываться у нее в голове. Драко писал отцу, предлагая — что именно? Сам собой напрашивался вывод, что он просил отменить грядущую помолвку, но это никак не вписывалось в его беспрекословную лояльность интересам своей семьи.

— Я правильно понимаю, что… — осторожно начала было Панси, но Драко прервал ее и продолжил нарочито воодушевленно:

— Я написал ему сразу после праздника, прося все отменить. Какое-то время мы вели активную переписку, потому что папа сперва хотел понять, что происходит, но сегодня он наконец дал мне внятный ответ. Правда, я бы предпочел что-то более конкретное, например «сынок, я уже подыскал другую невесту, которая от тебя без ума», но в целом и так сойдет…

— Драко, — вмешалась Панси, подаваясь вперед и ловя его взгляд, — то, что ты сделал… Я не ожидала от тебя такого взрослого шага. Это очень мужественный и достойный поступок. Мерлин, я…

— Ты недооценивала меня, — с готовностью «подсказал» Драко, упрямо глядя куда-то поверх ее левого плеча. — И только теперь понимаешь, какое сокровище было в твоих руках — да поезд ушел, миледи, теперь я вольная птица… Но могу подарить на память свое колдофото, чтобы ты орошала его горькими слезами…

— Балагур, — со смешком покачала головой Панси и с чувством пообещала: — Для кого-то ты точно будешь сокровищем, я в этом совершенно уверена.

— Даже не сомневаюсь, — очень серьезно кивнул Драко и без перехода продолжил свой бенефис. — Ну вот как можно меня не ценить? Умен, красив, обаятелен, а уж друг-то какой! Всем бы такого.

— Друг ты и правда великолепный, — с улыбкой поддержала его Панси, а затем задумалась, и от внезапного волнения перехватило горло. — Неужели они действительно пересмотрят свой договор?

Драко потер висок и с заметным сомнением пожал плечами.

— Надеюсь… Между нами, меня смущает обтекаемость папиной формулировки. Думаю, он собирается основательно обсудить ситуацию с твоим отцом, но пока что им не до этого — судя по тому, сколько времени каждый раз приходилось ждать ответа, наши семьи чем-то очень заняты.

Он помолчал и тихо спросил, пряча глаза:

— Ну а если без шуток… ты рада?

— Честно? — тихо уточнила Панси и, когда Драко, поколебавшись, кивнул, призналась: — Словно гора с плеч свалилась. Я понимаю, что еще ничего толком не решено, но мне все равно стало намного легче. Прости, меня, пожалуйста… из меня вышла ужасная невеста. Драко, послушай… я тоже совсем не хотела тебя обидеть, честное слово.

Это был первый раз, когда они напрямую заговорили о празднике святого Валентина: обо всем, что случилось до, во время и после, — и Панси, наверное, была ужасной размазней, но ей казалось, что она вот-вот захлебнется от нахлынувших эмоций: радости и облегчения, и сожаления, и горячего стыда.

— Насильно мил не будешь, — криво усмехнулся Драко, пожимая острыми плечами. За последнее время он похудел и сильно вытянулся — Панси и не заметила, а еще подруга называется. — Наверное, сейчас я упускаю отличный шанс встать в позу, но на самом деле я тоже рад. Между нами, в глубине души я надеюсь, что мне все-таки повезет в любви — папа ведь вытянул лотерейный билет, я-то чем хуже? Только Поттеру об этом ни слова.

— Поздно, — раздался откуда-то со стороны лестницы насмешливый голос Гарри, и Панси вздрогнула и присмотрелась. На ступенях что-то засеребрилось, и Панси увидела, как друг снимает мантию-невидимку. — Малфой, ты же вроде хороший боец, а рефлексы ни к черту. Заглушку надо накладывать, если так хочется приватности.

— И давно ты тут? — напряглась Панси.

— Слышал все, что нужно, — легко признался Гарри, привычным быстрым жестом пряча мантию в карман брюк и подходя к ним, чтобы присоединиться на диванчике к Малфою. Было заметно, что в этот час в гостиной он чувствовал себя спокойно и уверенно, и Панси догадалась, что это далеко не первая его ночная прогулка.

— Поттер! — зашипел опомнившийся Драко, как кот, которому прищемили хвост. — Что за манера нагло подслушивать частный разговор? Это переходит все границы приличия, и маггловское воспитание отнюдь тебя не оправдывает!

— На дуэль не тянет, — хладнокровно пожал плечами Гарри, очевидно, не испытывая ни малейших угрызений совести. За этот месяц, который они общались только мимоходом, урывками, что-то в нем неуловимо изменилось, но как Панси ни приглядывалась, она никак не могла понять, что именно.

— Куда ты вообще собирался глубокой ночью, да еще и в мантии-невидимке? — спросила она, и Гарри замялся, а затем пожал плечами, будто ставил точку во внутреннем диалоге, и признался:

— Перед отбоем Драко выглядел очень подозрительно — так бывает, когда он задумал какую-то авантюру. Я честно ждал, пока он придет и уляжется спать, но чуда не случилось, вот и решил присмотреть за ним на всякий случай — а то рванет покорять Тайную комнату, и косточек не сыщется.

Малфой закатил глаза и дополнительно прикрыл их ладонью — видимо, прискорбное несовершенство мира порядком его достало.

— Мерлин, ну вот за что мне все это? — жалобно спросил он в пространство. — Почему мои друзья такого низкого мнения о моем интеллекте? Где безоговорочное доверие, я вас спрашиваю? Где глубокое понимание характера и вера в здравомыслие?

— Ну извини, — развел руками Гарри. — Меня тоже можно понять, учитывая то, как ты горел покорением Тайной комнаты. Как бы я стал смотреть в глаза твоим родителям, сунься ты туда в одиночку? Твой же отец меня и проклянет — скажет, не уберег наследника Малфоя, какой из тебя, Гарри Поттер, друг? Правильно, паршивый.

Он перевел взгляд на Панси, и она кивнула: причины его поступка, каким бы неэтичным он ни выглядел, были ей вполне понятны. Заметь Панси, что Гарри и Драко куда-то запропастились после отбоя — смогла бы она улечься спать как ни в чем ни бывало? Или вооружилась бы мантией-невидимкой и отправилась искать их, чтобы, случись нужда, подставить плечо или уберечь от ошибки?

— Есть кое-что, чем я хочу поделиться, — внезапно решилась Панси, впервые за этот кошмарный учебный год чувствуя себя полностью в своей тарелке. — Я могу на вас положиться? Гарри, особенно это касается тебя… ты сможешь сохранить мою тайну перед Поликсеной?

Он кивнул не раздумывая, и Панси поверила сразу и безоговорочно. Что-то в Гарри и правда изменилось, и эта перемена вызывала у нее безотчетное желание довериться ему: появилась какая-то внутренняя целостность, словно друг наконец сделал сложный выбор и теперь неотступно следовал ему. Похожая черта была у Невилла, и Панси начинала понимать, что это загадочное качество влекло ее в людях. Утес посреди бушующего моря, стена, к которой льнет цепкий вьюнок.

— Я тоже должен кое-что рассказать, — сказал Гарри, вольготно откидываясь на спинку диванчика и кладя правую руку на подголовник. — Но сначала давайте договоримся раз и навсегда: мы втроем постараемся сохранить нашу дружбу, как бы ни повернулась жизнь. Куда бы кто ни уехал, кто бы на ком ни женился… вы, конечно, как хотите, но я ничего поменять в себе не могу: своей семьей я считаю именно вас, коварные вы змеи. Еще, конечно, Поликсену, но это совсем другое… Так что, идет?

— А если не идет, станешь ходить за нами по пятам в мантии-невидимке? — фыркнул Драко, но Панси видела, что короткая и простая речь Гарри тронула его.

— Не исключено, — широко улыбнулся бессовестный Поттер, и Панси поймала себя на том, что тоже улыбается. — Но вообще-то я серьезно. То, что я вам расскажу, можно доверить только самым близким — это опасный секрет, и нам нужно будет выступать единым фронтом с сегодняшнего дня и до самого конца. Так что определяйтесь уже — лично я для себя все давно решил.

— Для меня на первом месте всегда будет стоять семья, — твердо сказал Малфой, и Гарри взглянул на него коротко и пристально.

— Так включи в нее нас, — услужливо подсказал он, и по лицу Драко пробежала заметная тень, почти судорога. — Присвой нам с Панси звание почетных Малфоев и наслаждайся душевным покоем.

— Как у тебя все просто, — тяжело вздохнул Драко, потирая висок, но Панси видела, что он уже сдался. — Ладно, Поттер, дракклы с тобой — давай сюда свой страшный секрет.

— Панси? — Гарри повернулся к ней, выразительно подняв бровь, и она пожала плечами.

— Видимо, я тоже никуда от вас не денусь. Клятву возьмешь?

— Я же не Том, чтобы требовать обеты направо-налево или вовсе клеймить собственных друзей. Я вам доверяю, — незнакомым мягким тоном сказал Гарри, и Панси против воли почувствовала прилив гордости, окрасивший щеки румянцем. — Ну что, ты первая поделишься своими новостями?

— Начни ты, — уступила она — уж больно ей было любопытно. — Заглушку, пожалуйста.

Малфой привычно активировал свое кольцо, накрывая их пологом тишины, и Гарри глубоко вздохнул, словно перед шагом в пропасть, и сказал:

— Лорд может возродиться.

Не грянул гром, не пробежала за высокими окнами ветвистая нить молнии, и в комнате даже не похолодало, но Панси все равно показалось, что в мире что-то безвозвратно изменилось. Вернувшийся Лорд — это гарантированная война, и они точно попадут в самую гущу событий: «герой магической Британии» Гарри Поттер, драгоценный наследник Малфой и их общая незадачливая подруга…

— Мне рассказала Поликсена сразу после Рождества, — продолжил Гарри будничным тоном, теребя серебряную запонку на манжете рубашки. Подарок тети? — Он нашел способ вернуться, какие-то там крестражи. Понятия не имею, что это может быть и как оно работает, лично я на этот счет ничего не помню.

Панси прикрыла глаза и зажала пальцами переносицу: она почти всегда забывала о том, что Гарри был неразрывно связан с Лордом, — в ее представлении они были совершенно разными. Лорд был холодным и зловещим, не человек, а каменный истукан, темный гений родом из рассказов тети, в которых уважение мешалось с опаской… а Гарри был живым и теплым, горячим даже — тоже камень, но совсем другой, нагретый жарким летним солнцем, на котором так здорово греться змеям.

Поликсена рассказала о возможном возрождении Лорда Гарри, но не ей… Это не должно было задевать, но все равно задело — умом Панси понимала, что все дело в связи Поттера и Риддла, но ее кулаки сжались сами собой. Она очень любила тетю, а Гарри был ее лучшим другом, и Панси никак не могла взять в толк, как хорошие отношения двух близких ей людей могут вызывать у нее столько эмоций — нелогичных, неуместных и неудобных, полных острых и колючих углов.

Она попробовала отстраниться от всей этой внутренней какофонии и внезапно со всей ясностью поняла, чем занималась все это время Поликсена и почему не отвечала по сквозному зеркалу. Панси думала, что все дело в Сириусе и его долгой и мучительной реабилитации, а еще — в том, что у тети наконец появился ребенок, безраздельно принадлежащий ей, как и предсказывала леди Кассиопея… Ее собственная маленькая семья, в которой Панси была лишней… Но теперь на место встал еще один кусочек мозаики.

Поликсена знала о существовании крестражей и — Панси была в этом совершенно уверена — никогда не выдала бы Гарри возродившемуся Лорду, а значит…

— Они ищут крестражи, чтобы их уничтожить, — севшим голосом сказала она, открывая глаза, и Драко скривился, словно от резкого приступа головной боли. — Мерлин, они пытаются предотвратить возрождение Лорда! Все сходится: твой отец, Драко, долго не отвечает, тетя тоже все время где-то пропадает… И эта ее авантюра с браком — ей нужен был полный доступ на Гриммо 12, права хозяйки! Я еще тогда думала, что она темнит, а выходит, Поликсена знала о крестражах давным-давно и все это время готовилась к худшему!

Панси вскочила с диванчика, сама не зная, куда собирается бежать: предлагать тете посильную помощь или выкрикнуть ей в лицо все то накопившееся в душе, мутное и злое, будто ил на дне реки, надеясь, что после вскрытия этого болезненного нарыва им обеим станет легче.

— Даже если ты и права, — тяжело роняя слова, промолвил Драко, — если мы в это влезем, то только спутаем взрослым карты. Где могут трое подростков искать памятные вещи Лорда? Мы ничего о нем толком не знаем, кроме тех крупиц памяти, которые случайно достались Гарри. К тому же, девять месяцев в году мы в Хоге, а тут эти крестражи искать бесполезно — судя по рассказам, Лорд был не дурак, он не стал бы прятать залог своего бессмертия под носом у Дамблдора. И вообще… если папа действительно в это вовлечен, хотя искренне надеюсь, что нет, он наверняка со всем разберется.

Панси покачала головой и села обратно: вера друга во всемогущество его отца, с одной стороны, смешила и даже немного раздражала, но с другой, вызывала уважение к Люциусу, сумевшему внушить наследнику такое непоколебимое доверие. Она попыталась представить себе, как скажет что-то подобное о собственном отце, и ее воображение заклинило.

— Ты знал обо всем с самого Рождества, — укоризненно заметила Панси после паузы, взглянув на Гарри в упор. — Знал — и молчал.

Было бы намного проще, обижайся она на сокрытие важной информации, но ее тянуло сказать совсем другое, полное сочувствия: почему же ты столько времени носил эту тайну в себе? Почему не разделил эту ношу с нами?

Впрочем, чья бы корова мычала, — самокритично подумала она. Давным-давно, еще до Хогвартса, Панси поняла, что эффективнее всего действовать тихой сапой и уведомлять окружающих постфактум. Это давало отличный простор для маневра, но имело свою цену — настоящая дружба невозможна без доверия и откровенности, а привычный Панси подход предполагал совершенно обратное…

— Мы все много чего скрывали, — сказал Гарри, со значением переводя взгляд с нее на Драко, и Панси, поколебавшись, кивнула, признавая его правоту. Просто удивительно, сколькими секретами обрастает человек, даже когда исходит из самых благих побуждений: не обидеть другого, не навредить и не оттолкнуть…

— Ты ведь тоже о чем-то умалчивала, правда? Что это было? — спросил Гарри, пока Драко с отсутствующим видом крутил в руках перо — видимо, пытался наспех прикинуть, чем эти ошеломительные новости чреваты для Малфоев.

— Летом со мной связалась бабушка по отцовской линии, — сказала Панси, неловко пряча глаза, — каким бы правильным ни был этот шаг, раскрывать карты все равно было тяжело. — Она звала меня к себе во Францию.

— В гости? — с надеждой уточнил Гарри, и Панси коротко взглянула на него и медленно покачала головой.

— Значит, насовсем, — горько промолвил Драко, включаясь в разговор. — И ты собиралась принять ее предложение, правда? Мерлин, Панс, ну неужели действительно требовалось бежать за Канал, чтобы только избавиться от меня? Поговорить начистоту было бы куда проще — не такой уж я и злодей, чтобы настаивать на помолвке, если невесту от меня воротит.

— Дело было не только в этом, — быстро добавила она и тут же поняла, что своим уточнением загнала себя в ловушку. Взгляд Гарри потемнел, он отвел глаза — видимо, понял, что она имела в виду, — и Панси разозлилась. — Да, Гарри, я действительно ревновала к тебе Поликсену. Скажешь, у меня не было повода?

— Повод был, — признал друг, по-прежнему не глядя ей в лицо. — Я хотел бы сказать, что виноват и мне жаль, но ее опекунство — лучшее, что со мной случилось, помимо дружбы с вами, и я ни за что на свете не отказался бы от него. Меня беспокоит другое: если ты всерьез рассматривала этот вариант, значит, была доведена до крайности. На празднике ты что-то такое упоминала — это было о ней, о твоей бабушке?

Панси кивнула, чувствуя, как гнев внутри постепенно утихает, подергивается пеплом, как уголья перегоревшего костра.

— И что, ты поедешь? — напряженно спросил Драко, ловя ее взгляд, и Панси покачала головой. Она наконец приняла окончательное решение, и ей стало даже легче от того, что один из возможных жизненных путей теперь был для нее закрыт.

— Говорю же: никуда я от вас не денусь, — сказала Панси с кривой улыбкой. Она невольно вспомнила август перед первым курсом, свою встречу с Поттером и их странную дружбу на троих, срежиссированную Патроклом Паркинсоном и Люциусом Малфоем… Тогда Гарри выбрал их компанию без чьей-либо подсказки, затем Драко повторил его шаг, попросив отца отменить помолвку ради сохранения дружбы, и теперь настал черед Панси сделать такой же осознанный выбор. — Кстати, насчет крестражей… Рискни Лорд спрятать что-то в Хоге, он выбрал бы для этого место, недоступное никому, кроме змееустов. Тайную комнату.

— Тем важнее поскорее исследовать ее, — подхватил Драко, на глазах обретая прежний апломб. — И, раз мы все в сборе, за дело! Во-первых, нам нужен толковый план. Руководить экспедицией, разумеется, буду я — идейный вдохновитель и просто прирожденный лидер…

Панси тепло улыбнулась, глядя на него. Лорд мог вот-вот возродиться, и над их маленьким миром снова нависла зловещая тень гражданской войны, но конкретно здесь и сейчас Панси очень хотелось верить, что так или иначе, но все будет хорошо.

* * *

Когда-то очень давно, в прошлой жизни, курсант Сириус Блэк получил позорный «неуд» по следовательской работе. Вообще-то он видел себя боевиком (у хороших следователей был совсем иной склад характера — тот же Джейми чувствовал себя в допросной как рыба в воде), но сам факт довел Сириуса до белого каления. Можно было бы отступить и отшутиться, но он сцепил зубы, поднажал и в итоге пересдал экзамен на «отлично», чем немало удивил желчного старика Сэллоу. «Необыкновенное рядом, — саркастично заявил тот, глядя на измученного ночной зубрежкой Сириуса как на ученого нунду. — Выходит, за этой смазливой мордашкой все-таки прячется сила воли… ну надо же, а с виду и не скажешь».

После блестящей пересдачи их взаимная неприязнь только усугубилась, потому что Сири с облегчением выдохнул и снова скатился на тройки, но сейчас он как никогда радовался тому, что в свое время вредный старый аврор гонял его в хвост и в гриву. Что-то назревало, Сириус готов был в этом поклясться, и уроки Сэллоу вспоминались сами собой. Во-первых, Поликсена, и так не особо склонная блюсти семейный очаг, в последнюю неделю почти носа не казала на Гриммо. Во-вторых, ее редкие набеги совпадали с частыми прилетами очень характерного филина. Ну а в-третьих (и за это Сэллоу точно влепил бы ему жирный «кол»), Сири просто кожей чувствовал смутное напряжение, повисшее над Гриммо 12 подобно грозовому фронту.

Он напоминал сам себе старого цепного пса — давно списанного в утиль, только и годного, что лежать, устроив тяжелую голову на лапы, и тоскливо провожать спешащих людей взглядом. Поликсена очевиднейшим образом собиралась встрять в какую-то заварушку, но даже не подумала обратиться за помощью к законному мужу. Ну хорошо, помощник из него, положим, был не ахти, но просто поставить его в известность не составило бы труда.

Тянуло прижать дражайшую супругу к стенке, выяснить все доподлинно, а потом, исходя из обстоятельств, подавить или возглавить — но Сириус с горечью понимал, что времена лихого удальства давно остались в прошлом. Он уже и так наворотил дел, слепо полагаясь на свою интуицию, и к чему это привело? Отец предупреждал Сири о семейной ахиллесовой пяте: приводил в портретную галерею и живописал все беды, случившиеся из-за порывистости предков. Сири послушно кивал, зевал и тайком прятал яблочные огрызки в вазу, но горькие слова отца все равно осели где-то в памяти, хотя по-настоящему он начал понимать их только сейчас. Потребовались годы заточения, чтобы в его чугунную голову наконец проник простой постулат: сначала следует думать, а потом делать — и никак не наоборот.

Потому, старательно пораскинув мозгами, Сири изобрел ход конем и в субботу, чудным мартовским утречком, наполненным звонкой капелью и солнечными зайчиками, отправился в гости к любимой кузине.

Их с Нарси отношения плохо поддавались характеристике и здравому смыслу, и на младших курсах Джейми не уставал дразнить его по этому поводу, но Сириус не обижался: ну да, до школы он дружил с девчонкой, и что тут такого? Собственно, на первых курсах Хога они с Нарси продолжали довольно тепло общаться, но постепенно у обоих появились собственные компании, и их жизненные пути разошлись. Тем не менее Сири бережно хранил в памяти теплые и уютные воспоминания о совместном разбойничьем детстве: то, как они с Нарциссой каждое лето обносили яблоневый сад в «Старых дубах» и как убедили Реджи, что ночью по коридорам Гриммо бродит призрак Черного Друида — грозного Альтаира Блэка, павшего под Гастингсом…

Со временем Нарцисса остепенилась и внешне стала эталоном благоразумия, особенно после свадьбы (этот поворот Сириус предвидел, хоть и не одобрял: Нарси с детства искала себе прекрасного принца и с этой целью перецеловала половину лягушек в садовом пруду). Однако что-то подсказывало ему, что внутри ледяной леди Малфой до сих пор жила девчонка с содранными коленками, готовая прикрыть его даже перед гневом маменьки, и Сириус собирался проверить эту теорию на практике.

Камин был предсказуемо закрыт, но он знал координаты Малфой-мэнора и нахально аппарировал сразу к воротам. Дом за кованой оградой по-прежнему поражал воображение, и Сириус на мгновение задохнулся от его воздушной красоты — после темноты и серости тюрьмы он начал как-то особенно остро воспринимать такие вещи.

Следуя за важным эльфом по чистеньким гравиевым дорожкам, Сириус изо всех сил старался не крутить головой. Это был его первый самостоятельный выход в большой мир, и ему всего было чересчур: и света, и цветов, и пространства. Лужайки были слишком зелеными, пруд — слишком зеркальным, а плавающие в нем же оранжевые карпы — слишком гипнотическими. Сириус засмотрелся на то, как они вальяжно шевелят плавниками и пускают пузыри, и поймал себя на том, что лыбится от уха до уха.

Между голыми кустами роз бродили белые павлины, высоко поднимая голенастые ноги и тряся хохолками. Где-то за стройным рядом кипарисов бил фонтан, а вдалеке белела мраморная беседка в стиле ампир — Сири определил это сходу, даже не задумываясь, и изумленно покачал головой: вот так и узнаешь, что маменькины уроки не прошли даром. Он сделал еще пару шагов по дорожке и отшатнулся — из кустов на гравий выскочил феникс, захлопал пламенеющими крыльями и истошно заорал. Провожатый Сириуса тут же запричитал и принялся ловить птицу, неуклюже бросаясь то вправо, то влево и этим пугая ее еще больше.

Сириус с минуту понаблюдал за представлением, клятвенно пообещал бедняге, что разыщет хозяев самостоятельно, и отправился дальше. Невероятное рядом, правильно говаривал Сэллоу — Люциус и фениксы, фениксы и Люциус… Зачем они Малфою, кроме как любоваться их неземной красой? Сириус очень живо представил мужа Нарциссы с фениксом на руках на манер «Дамы с горностаем», но уже через минуту с грустью вспомнил настоящую причину: дело было в палочках. Скользкие хитрецы Паркинсон и Малфой, в отличие от самого Сириуса, выросли достойными наследниками своих папаш и умудрились разорить Олливандера… Сири давно изжил в себе рыцаря в сверкающих доспехах, но эта мысль все равно неприятно царапала его изнутри. Олливандер был не просто чудаковатым стариком в темном и пыльном магазинчике — он был символом эпохи, и осознавать, что его время прошло, было просто-напросто больно. Больше нет старика Гаррика, и нет того полного чудес магазинчика, и ясноглазого мальчика, мечтающего о своей собственной, личной, палочке вместо фамильной, тоже давно уже нет…

Он подошел к двери на крытую веранду и чутко замер, прислушиваясь к чужому разговору. Слух у него всегда был отменный, а анимагия только обострила его, так что узнать в собеседниках Люциуса и Нарциссу было несложно.

— Она покажет тебе в думосборе абсолютно все, — увещевал Малфой, и Сириус слегка поморщился: звучный, медовый баритон отлично подходил для серенад, но на Сири навевал глухую тоску — уж слишком Люциус был идеальный, и не подкопаешься. Статуя из Пантеона⁽³⁾, а не человек — и как только непосредственная Нарси с ним уживается? — Милая, пожалуйста, оставь это ей.

— Единственный раз, — шипела «милая» в лучших блэковских традициях, и Сириус почувствовал, как по хребту промаршировали мурашки — голос маменьки порой звучал точно так же. — Единственный раз за столько лет, когда у нас получилось выбить визит… и ты всерьез ожидаешь, что я останусь в стороне? Да ни за что!

— Ну увидишь ты Беллу в лохмотьях и за решеткой, — рассердился Люциус. — Что от этого изменится? Вытащить твою сестру на волю мы все равно не сможем, зато ты станешь поедом себя есть! Пожалуйста, Нарси, позволь Поликсене пойти туда вместо тебя…

Сириус автоматически сделал шаг назад и влево, зашел за угол, прижался спиной к стене и медленно, глубоко задышал. Ноги не держали, а внутри что-то болезненно сдавило, словно кто-то исполинский зажал его сердце в кулаке. Ни кузина, ни ее муженек не произнесли вслух это слово, но Сири был не совсем дурак и прекрасно все понял. Им что-то требовалось от Беллы, и Люциус, любящий супруг, пытался убедить Нарси остаться дома, отправив в Азкабан чужую жену — его, Сириуса, несносную Паркинсон.

Сириус с нажимом провел рукой по лицу, пытаясь прийти в себя. Он думал, что может спокойно говорить о годах, проведенных в Азкабане, и обычно так и бывало — но здесь и сейчас ему на мгновение показалось, что все окружающее — просто мираж, сладкий сон, и он вот-вот проснется на каменном полу своей камеры. Она ведь по-прежнему существовала, его камера, пятая по коридору справа, и сейчас казалась Сириусу намного реальнее сусальных видов Малфой-мэнора. Кто теперь сидит там? Или она пустует, терпеливо дожидаясь, когда Сири наконец вернется, словно паучиха в центре ловчей сети?

Он с силой потянул воротник рубашки, потому что внезапно ему стало нечем дышать. Зачем им Белла? Кто мог додуматься по собственной воле отправиться в Азкабан? И причем тут вообще Поликсена? Он всегда знал, что Паркинсон не лыком шита, но такой бесшабашности от нее не ожидал. Понимает ли она, куда лезет и что это за страшное, ни с чем не сравнимое место?

Сириус еще раз глубоко, до боли в легких вздохнул, слепо нащупал палочку — этот жест всегда придавал ему спокойствия — и отправился разбираться в том, что за чертовщина творится в красивом беломраморном доме и какого Мордреда в этом замешаны дамы семьи Блэк.

* * *

КОНЕЦ ВТОРОГО ТОМА * * *

Примечания:

PayPal, чтобы "Дамы" росли большими и кушали много каши: ossaya.art@gmail.com

Буду очень благодарна, если вы порекомендуете "Дам" кому-нибудь, кому они могут понравиться ❤️

ТРЕТИЙ ТОМ: https://ficbook.net/readfic/018ac3a9-f2d4-77d5-9e55-88c37ffbcda3/35667176?fragment=part_content

Я начала писать и публиковать "Дам" в сентябре прошлого года, и на днях им исполнился ровно год :) За этот год на свет появилось два тома (по-моему, отличный темп по меркам фандома), и по моим прикидкам остался третий, в котором будут даны ответы на все оставшиеся вопросы.

Между предыдущими томами практически не было паузы (последняя глава первого тома и первая второго вышли с промежутком в две недели), но перед третьим мне нужен более основательный отдых. Он будет самым сложным, потому что в нем предстоит свести воедино все сюжетные линии и дать все ответы, и для этого мне нужная свежая голова. Я пока не знаю, сколько времени мне понадобится, но рассчитываю на пару месяцев.

Важное уточнение: цикл не закончен и не заморожен, а я не исчезаю бесследно (вы всегда можете мне написать, чтобы узнать, как идут дела, и я отвечу). Если произойдет форс-мажор, то, как и обещала, я выложу все наработки и отвечу на все вопросы. Однако мне было бы очень приятно, если бы вы проявили веру в меня и в мое скорое возвращение ❤️

Еще раз хочу поблагодарить вас за поддержку и за то, что вы продолжаете читать. Без вас "Дамы" были бы совсем другими или их не было бы вовсе ❤️

1) Морриган («Великая Госпожа Воронов», «Великая королева») — богиня войны в ирландской мифологии. Часто принимает облик ворона или вороны.

Вернуться к тексту

2) В каноне ученики в основном получают корреспонденцию за столом в Большом зале, но у меня не так

Вернуться к тексту

3) «Храм всех богов», выдающийся памятник истории и архитектуры древнего Рима, построенный между 118 и 128 годами н. э.

Вернуться к тексту